Линия жизни (гет)

I want it all

I want it all

I want it all.....and I want it now!

(с) Queen — I Want It All

* * *

Октябрь 1972г.

— Правила чрезвычайно просты: кто забросит больше квоффлов в кольца Вуда, тот и победил. — сообщил Фабиан Прюэтт, шестикурсник, загонщик сборной Гриффиндора по квиддичу и в довершение ко всему капитан этой самой сборной.

Гидеон, как две капли похожий на Фабиана, но без капитанской повязки на предплечье, дал знак всем студентам, проходящим пробы, подняться в воздух. Джеймс с Сириусом переглянулись и одновременно оттолкнулись от аккуратно подстриженного газона летного поля. Нимбус Джеймса тронулся плавно, быстро набрал высоту и, послушный воле хозяина, смирно застыл у центра поля. Сириус на новенькой Комете-240 завис в воздухе напротив друга. Изначально он пришел сюда только из-за Джеймса, который, кажется, вообще не рассматривал вариант, при котором Блэк не будет вместе с ним пробоваться в команду. Однако на поле было довольно много желающих присоединиться к сборной, что пробудило в Сириусе азарт. Комета-240 являлась профессиональной гоночной метлой, Блэк уже успел не единожды опробовать ее возможности, но прежде никогда не участвовал в настоящем соревновании (догонялки с Джеймсом в расчет не брались). Это был прекрасный шанс узнать настоящий предел как возможностей метлы, так и собственных способностей в полетах. Сириус с усмешкой посмотрел на своего друга, придававшего происходящему куда большее значение. Джеймс отчаянно ерзал на своем Нимбусе, изнывая от нетерпения, и когда Фабиан подбросил квоффл в воздух, именно его рука первая схватила красный мяч. Сириус только моргнуть успел, а Джеймс уже несся к кольцам Сэма Вуда, причем угнаться за ним не мог никто, даже сам Блэк на его новой гоночной метле. В обычной ситуации это вызвало бы досаду, но сейчас было просто нереально весело.

Джеймс предпринял первую атаку на кольца, вложил всю силу в бросок, но Вуд будто из воздуха соткался прямо на пути мяча и поймал его. Мальчик стиснул зубы. Что толку от одобрительного кивка Вуда, если мяч не залетел в кольцо? Вратарь поднялся выше и с силой выбросил квоффл вперед, создав над полем настоящую баталию за обладание им. Некоторые в азарте перегибали палку, дергая более быстрых соперников за метлы, или пытаясь отпихнуть их в сторону, когда удавалось сравняться. Поттер к условиям боя адаптировался быстро — первый же конкурент, потянувший его метлу за прутья, чтобы задержать, получил спортивным ботинком в плечо, потерял равновесие и чуть не свалился с метлы. Джеймс на него даже не оглянулся, все его внимание было сосредоточено на красном мяче. Он снова оказался быстрее и проворнее остальных, квоффл был пойман и снова транспортирован к кольцам. Девушка-пятикурсница предприняла попытку отнять у Поттера мяч у самых колец. Джеймс наградил ее возмущенным взглядом, резко нырнул вниз, по синусоиде снова поднялся наверх и швырнул мяч в центральное кольцо. Снова на пути его вырос Вуд. Это не шло уже ни в какие ворота. Борьба за мяч продолжилась с новой силой, на этот раз Джим не успел к квоффлу первым. Полезная сторона у этого опоздания была: он увидел со стороны, что не очень удачно бить по кольцам выходит не только у него. Когда квоффл в очередной раз был возвращен на поле и его подхватила светловолосая девочка с их курса (МакКиннон, кажется), Джеймс направил свою метлу точно на нее, резко нырнул вниз, пролетел под ней, а когда девочка отвлеклась — вырвал мяч из рук и тут же отправил в боковое кольцо. Это был первый удар, закончившийся голом. Марлен наградила Поттера уничтожающим взглядом, но для Джеймса это уже не играло роли. У него получилось. Он обманул Вуда и смог забить гол. Остальное было не важно.

Квоффл тем временем перешел к Сириусу. На хвост ему мгновенно село трое менее удачливых конкурентов, однако Блэк летал так, будто изучал их повадки не один месяц и точно знал, чего от них ждать. Когда кто-то пытался захватить его метлу, он резко менял угол наклона, и незадачливый нарушитель правил игры получал жесткими прутьями по лицу. Если мяч пытались вырвать у него из рук, мальчик делал резкий разворот, или терял высоту, заставляя конкурентов разворачиваться и продолжать погоню. В отличие от большинства пробовавшихся в тот день на место в команде, Сириус умудрялся не просто летать, чтобы забивать голы. Он летал красиво. Джеймс проследил, как Блэк достиг колец и одним обманным маневром запустил квоффл в совершенно противоположное кольцо тому, к которому метнулся Вуд. Первый бросок — и сразу гол. Ему, возможно, следовало позавидовать, но зависти Джеймс не чувствовал. А вот азарт успех Блэка подстегнул. Обычные пробы, где главным был результат, превратились в соревнование двух друзей, в котором важнее было не просто забить гол в кольца, а сделать это красиво и зрелищно. К концу проб большинство кандидатов потеряли к игре всякий интерес, потому что мальчишки блокировали большинство возможностей вклиниться в игру для всех остальных. Одна Марлен МакКиннон, не смотря на маленький рост и слабенькую метлу, не сдавалась. С упорством осла она снова и снова вклинивалась между Поттером и Блэком, пытаясь отобрать мяч, и пару раз ей это даже удалось, но броскам ее не хватало точности.

Свисток Фабиана положил соревнованию конец. Все игроки вернулись на землю, капитан отправил их на трибуну ожидать окончания проб. Следующими летали загонщики. Сборная Гриффиндора была ими укомплектована, но в команде царила демократия, а это означало, что любой желающий имел право попытаться оттеснить бессменных братьев Прюэтт с их позиций. Попытки эти, впрочем, окончились ничем. Джеймс болел за близнецов еще с прошлого года, так что он остался совершенно доволен таким результатом. Следом за загонщиками пробовались вратари, но и здесь изменения в состав вносить было бы совершенно лишним. Последними летали ловцы.

— Ух ты. — выдохнул Джеймс, когда Доркас Медоуз, текущий ловец сборной, выписала в воздухе тройную мертвую петлю и ловко увернулась от конкурента, схватив снитч за полсекунды до того, как на нем сомкнулась бы рука ее противника. — Не думаю, что они ее заменят. Как думаешь, она научит делать такую петлю, если попросить?

Сириус, развалившийся на скамье и пригревшийся на теплом еще осеннем солнце, сощурился и пожал плечами.

— А зачем этому учиться? Берешь и делаешь, все просто.

Джим почему-то невольно вспомнил свою первую мертвую петлю и падение. С тех пор прошло уже достаточно времени, этот трюк он мог выполнить без особенных неудобств, но ощущение какой-то запретности опасных фигур в воздухе бесплотным призраком витало вокруг него, говорило голосом Чарлуса Поттера, требовало прислушаться. Младший Поттер, разумеется, и не подумал удовлетворять эти требования. Он усмехнулся, кивнул и продолжил следить за пробами.

Все испытания закончились к ужину, тогда же Фабиан собрал всех на нижней скамье трибуны, поблагодарил за потраченное время, а потом начал зачитывать состав сборной Гриффиндора на 1972-1973 учебный год.

— Вратарь: Сэмюэл Вуд, 5 курс.

Имя вратаря вся скамья встретила аплодисментами. Сэм встал, смущенно улыбаясь, и слегка склонил голову в знак признательности. Гидеон за плечом Фабиана усмехнулся и передразнил вратаря, вызвав у младшекурсников прилив веселья.

— Ловец: Доркас Медоуз, 4 курс.

Девушки, сидевшие рядом с Медоуз (по-видимому, подруги, решившие ее поддержать) принялись обнимать ее. Сириус и Джеймс же, еще во время полетов понявшие, что так и будет, взглянули на девушку лишь мельком. Их интересовал состав охотников, которых, похоже, капитан приберег напоследок.

— Загонщики: Гидеон и Фабиан Прюэтты, 6 курс.

Откуда-то с дальнего ряда послышались обвинения в кумовстве, но на недовольного быстро зашикали те, кто воочию наблюдал всю тренировку. Близнецы были главным защитным оплотом команды, никто из новичков и близко не смог показать такого результата, который выдавал их тандем.

— И, наконец, охотники. Скажу сразу, эта часть команды в новом году претерпела значительные изменения. Наши новички будут ценным приобретением и, я надеюсь, сильно укрепят команду. Итак, состав: Малкольм МакГонагалл, 4 курс. Джеймс Поттер, 2 курс. Сириус Блэк, 2 курс. Поздравляю, ребята.

Джеймс последних слов капитана уже не слышал. Его с радостным криком, вырвавшимся из горла, подбросило в воздух. Окружающие поздравляли его, хлопали по плечам, но Джим их не видел. Они с Сириусом с разбега врезались друг в друга грудью, рассмеялись, обнялись и пожали руки. Все прошло именно так, как Джеймс себе представлял.

-Мы в команде, Сириус! В команде! — снова и снова повторял Поттер с горящими глазами.

Сириус был в выражении эмоций сдержаннее, но он и не грезил местом охотника так, как это делал Джеймс. Тем не менее, итог дня был очень приятный. На короткий миг он поймал досадливый взгляд светловолосой девочки, так отчаянно боровшейся с ними на поле. Сириус беззаботно улыбнулся ей. Девочка отвернулась, поднялась на ноги и, не прощаясь, направилась прочь с поля. Блэк забыл о ней в ту же секунду, как отвернулся. Новый состав команды удалился в подтрибунное помещение, где Фабиан провел первое собрание, обозначив задачи и стратегию команды на новый год. Все было предельно просто: Гриффиндор должен был выиграть школьный кубок во что бы то ни стало. Малкольм получил задание тренировать новичков для первого матча, и на этом собрание было закончено. Все решили собраться еще раз, когда будут известны составы других команд, и можно будет планировать стратегию первой игры. До гостиной факультета Джеймс не шел, он летел.

— А ты видел, как круто я пролетел под тем толстяком на метле? О чем он вообще думал, когда решил в охотники податься, а? Такого только на ворота хорошо — колец за ним вообще не видно.

Сириус усмехнулся в ответ.

— Если он свалится с метлы, начнется землетрясение, пощади.

Ремус и Питер ждали их в гостиной. Стоило героям дня появиться в помещении, Питер вскочил с дивана и бросился вперед с поздравлениями. Другие ученики успели уже вернуться с поля, они рассказали мальчикам о результатах проб.

— Это так здорово! Так здорово! Я вас поздравляю! — пищал Питер, прыгая вокруг мальчиков.

Ремус был более сдержан, но и он друзей поздравил. Все четверо расположились на диване, Джеймс изрек:

— Это просто необходимо отпраздновать. Пит, ты не сгоняешь на кухню? Наверняка ведь у домовиков найдется что-то подходящее.

Питер с готовностью бросился исполнять поручение. Джеймс вытянул скрещенные в лодыжках ноги к огню в камине, забросил руки за голову, принялся вслух мечтать о победе в межфакультетском состязании и первой игре, которая должна была состояться в ноябре.

— Мы на голову разобьем хаффлпаффцев, вот увидите. В прошлом году они таскались по полю, как полудохлые мухи, а ведь это была совсем новая команда.

— Они могут изменить состав. — резонно заметил Люпин.

— Только это им все равно не поможет. — поддержал товарища Блэк.

— Вот это по-нашему! — Джеймс хлопнул Сириуса по плечу. — Рейвенкло пока темные лошадки, у них большая часть команды выпустилась в прошлом году. А слизняков я никогда не считал серьезными противниками и считать не буду.

Ремус тактично промолчал в этот раз, не видя смысла напоминать горящим боевым огнем друзьям о том, что именно Слизерин в прошлом году унес в свои подземелья кубок школы. В конце концов, это действительно мало что значило сейчас, когда новые составы других команд еще не известны.

— Кстати! — Джим вскинул вверх указательный палец. — Нам ведь не обязательно ждать конца года. Мы сейчас пойдем в Большой зал и вывесим над преподавательским столом знамя Гриффиндора! Заодно проверим, могут ли слизняки зеленеть до цвета своих галстуков.

— Если сами не справятся, всегда можно помочь. — усмехнулся Сириус.

Вряд ли близнецы Прюэтты отказали бы своим новым охотникам в маленькой просьбе о трансфигурации пары ведер зеленой краски. Джеймс вскочил с дивана и подхватил Ремуса под руку, вынуждая подняться следом.

— Не будем терять время, господа!

— Но Питер…

— Питер даже вернуться не успеет, мы одна нога здесь, другая — там.

* * *

— Ты слышал?

Эрик Мальсибер, последние полчаса старательно переписывавший домашнее задание по трансфигурации набело, оторвал взгляд усталых глаз от пергамента и перевел его на вошедшего в спальни второкурсников Деметрия Эйвери. Эйвери выглядел чем-то весьма заинтересованным, что в принципе было этому мальчику не свойственно. Поэтому Эрик отложил перо и сосредоточил свое внимания на товарище.

— Слышал что?

Деметрий подошел к письменному столу, положил руки на его гладкую полированную поверхность и подался вперед, как будто кто-то мог их подслушать, а ему хотелось полностью исключить такую возможность.

— Люциус Малфой собирается принять темную метку. А Кэрроу и Паркинсон уже приняли. Они стали Пожирателями Смерти.

Мальсибер приподнял брови больше от неожиданности обсуждаемой темы, чем от факта удивления произошедшим. Пожиратели Смерти были тайной организацией, предполагалось, что никто не должен знать о ее существовании, но всегда случались исключения. К примеру, дети ветеранов, самых первых ее членов. И Эйвери, и Мальсибер были такими детьми, рожденными и взращиваемыми в идеологии Темного Лорда, с пеленок подготавливаемые к службе ему. Они знали о его величии, распространявшемся все дальше. Знали, какими милостями будут осыпаны, если окажутся достойными. И оба, разумеется, ни секунды не сомневались, что именно так и будет. Нужно было только дождаться, вырасти достаточно и найти ту нишу, в которой они смогут быть полезны Повелителю.

На самом деле, для обоих мальчиков Темный Лорд был фигурой абстрактной. Они ни разу не видели его живьем, наблюдая только поздние отлучки глав семейств на собрания Пожирателей. Волдеморт был для них идеей о грядущем величии, и именно к величию оба стремились, с детских лет осознавая, насколько они особенные, насколько сильно заслуживают его. Они не задумывались о цене, которую придется заплатить. Не задумывались даже о том, что эта цена вообще существует. Преданность кому-то, кроме самих себя, казалась мальчикам величайшей глупостью, и они искренне полагали, что так будет всегда. Темная метка будет лишь пропуском в мир, где все дозволено. Где возможно делать что захочется, и это не повлечет никаких последствий. Даже Министерство ничего не сможет сделать, потому что Темный Лорд сильнее Министерства. Им будут не писаны законы. Ничто в мире их не остановит…

— Я знаю про Кэрроу и Паркинсона. Отец был на церемонии.

Глаза Эйвери сощурились. Отец Деметрия ничего не рассказывал ему о собраниях, это было табу в их семействе. Осведомленность Эрика заставляла его чувствовать себя ущемленным.

— Вот как? Он рассказал тебе, и ты молчал? Я думал, мы друзья.

— Так и есть. — невозмутимо ответил Эрик, сцепляя пальцы на столе в невольном копировании жеста Виктора Мальсибера. — Он не рассказывал мне. Но у меня имеются уши, и я предпочитаю активно использовать это преимущество.

Это меняло дело. Мальчики обменялись понимающими ухмылками. Когда ты живешь в семье Пожирателя, невообразимо быстро учишься двум вещам: быть незаметным и уметь слушать. Первое необходимо в моменты кризисов, которые в обоих домах не были редкостью. Второе было пропуском в мир взрослых знаний и ценилось особенно высоко.

— А что Малфой? Его отец не был Пожирателем, почему Повелитель хочет отметить его?

Эйвери пожал плечами, отстраняясь.

— Малфои из богатеньких. Я думаю, дело в этом. К Темной Метке может привести либо происхождение, либо рвение и талант, либо деньги. Отец Люциуса не имеет к Пожирателям отношения, рвения я тоже за ним не замечал. Остаются деньги.

Эрик не был согласен с теорией друга, но спорить не стал. Это было обоснование, какое-никакое, хотя сам Мальсибер на месте Повелителя закрыл бы путь к метке для всех, кто не был должным образом воспитан, не был сыном Пожирателя. Только так положение в глазах мальчика могло остаться достаточно особенным, чтобы его желать. Только так Ближний круг мог остаться кругом избранных. Если пропуском туда будут деньги, то ни о какой избранности речи уже не идет. У многих аристократических семей не было проблем с галеонами. Мальсибер вздохнул.

— Похоже на то. Ему придется здорово постараться, чтобы доказать, что он достоин.

— А нам придется постараться, чтобы выведать у него информацию.

— Какую?

— Что там происходит сейчас. Какие планы.

Эрик задумчиво кивнул. Школа была нейтральной территорией, но готовиться к принятию Темной Метки было никогда не рано. Если они могли каким-то образом начать уже в школе зарабатывать необходимые очки авторитета, этим нужно было заняться.

— Есть один момент. — протянул Мальсибер.

Эйвери посмотрел на него вопросительно.

— Снейп. — сказал Эрик.

— А что Снейп?

— Мы расскажем ему?

Вопрос был не так прост, как казалось на первый взгляд. Северус Снейп был частью их узкого круга. Его отлично работающая голова и готовность прикрывать им спины за крупицы хорошего отношения стали для полукровки пропуском в их мир. Снейп был полезен, и поэтому его держали поблизости, не слишком, однако, допуская к информации, которая мальчикам казалась хоть сколько-то важной. Проблема заключалась в том, что тайна перестала быть тайной. Эйвери услышал о скором принятии Малфоем Темной метки, значит и Снейп мог точно так же об этом от кого-то услышать. Ни Эйвери, ни Мальсибер не сомневались, что информация эта не пройдет мимо Северуса. В нем было то же, что в каждом из них: стремление достичь большего, жажда признания и величия. Пожалуй, даже слишком, потому что Снейп никогда не испытывал ни первого, ни второго. Можно было оставить его самостоятельно разбираться с новой информацией, искать ее по крупицам и составлять мнение. На это у него ушло бы несколько лет, а итог был непредсказуем. Но можно было рассказать сейчас, подать правильно и превратить его в удобный инструмент, с помощью которого Эйвери и Мальсибер смогли бы уже в школе показать, насколько достойны они Темной метки. Взгляды мальчиков встретились, им не нужно было произносить эту цепочку рассуждений вслух, чтобы сойтись на мнении, что второй путь куда более удобен, чем первый.

— Почему бы нет. В конце концов, далеко не факт, что ему будет дарована эта милость, даже если он захочет ее.

— Захочет. — усмехнулся Мальсибер. — И будет лучше, если мы будем этим желанием управлять.

Эйвери кивнул. Это решило все. Они расскажут Северусу, когда выдастся удачный момент.

* * *

Лили отодвинула книгу и серьезно посмотрела на Снейпа. Он мигом стушевался, оборвал вдохновенный монолог, который до этого произносил в течение последних десяти минут. Идея, которой с ним поделились Эйвери и Мальсибер, перевернула мир мальчика. С самого нежного возраста Северус знал, что он особенный. Что маги лучше, добрее, сильнее, чем магглы. В магглах вообще ничего хорошего не было, его отец и все окружение дома в Коукворте было тому наглядным доказательством. Казалось таким естественным превозносить то, что хорошо, и уничтожить то, что плохо. Маги — это хорошо, они не должны прятаться, они должны править миром. Магглы — плохо, от них нужно избавиться. Конечно, есть, наверное, и хорошие магглы. Вроде родителей Лили. Их можно было оставить в покое, просто поселить где-нибудь на отдельном острове, где они никому не мешали бы, и все, проблема бы решилась. На счастье Снейпа, мысль про остров он озвучить не успел, Лили подняла на него выразительный взгляд еще в той части монолога, где говорилось о том, что маги должны править миром.

— Это тебе Эйвери с Мальсибером наговорили? — спросила Лили, буравя Снейпа своими зелеными глазищами.

Он даже отвернуться не мог. Только опустил взгляд в стол, как бывало с ним, когда мать из-за чего-то была им недовольна и отчитывала.

— Какая разница, кто? Это не важно…

— Это очень важно, Сев. — Лили заправила за ухо выбившуюся из конского хвоста, собранного на затылке, прядь волос. — Ты говоришь очень странные вещи, и я не верю, что ты сам это придумал. Ты не такой.

— Какой «такой»? — буркнул Снейп.

— Ты ведь понимаешь, что будет, если какой-то волшебник действительно решит завоевать мир? Никто не сдастся ему просто так. Будет война, люди будут умирать. Очень много людей…

— Нельзя достигнуть высшей цели, ничем не пожертвовав.

Ее взгляд вдруг стал холодным. Лили смотрела на него почти с отвращением, Снейп испуганно подумал, что зря продолжил развивать эту мысль. Очевидно было, что Лили еще не готова ее принять, что нужно время, чтобы она тоже поняла, насколько это правильно и естественно.

— А моими родителями ты тоже пожертвуешь ради своей высшей цели? Они, на минуточку, самые настоящие магглы.

— Лили, я не…

— А родителями Мэри? Ты их даже не видел ни разу, откуда ты знаешь, что они плохие и их нужно убить? Почему вы вообще считаете, что это нормально: убивать кого-то только потому, что есть такая возможность?

Над их столом повисла тишина. Снейп боялся говорить, опасаясь новой вспышки, Лили же очень тяжело переваривала слова своего друга. Остро чувствуя справедливость, Лили сопротивлялась озвученной идее. Сама природа ее противилась каждому слову Снейпа, отторгала их, как здоровый организм отторгает испорченный продукт. Но хуже всего было не это. Хуже всего, что слова эти шли именно от Снейпа. От Эйвери или Мальсибера они звучали бы даже, пожалуй, органично, как бы дико это ни звучало. Но Северус… Лили снова подняла на него пристальный взгляд.

— Пообещай мне, что больше не будешь их слушать.

— Лили…

— Пообещай мне! — она с силой захлопнула книгу.

Снейп вздрогнул, уставился на нее исподлобья, как на взрослого, решившего его несправедливо наказать. Все в нем противилось подобному обещанию, но Лили выглядела настроенной решительно. Ругаться с ней из-за этого Северус был не готов. Мальчик разочарованно вздохнул.

— Хорошо.

Ее лицо, до сих пор очень напряженное, разгладилось. Вся поза девочки на стуле напротив стала намного более расслабленной. Она вернулась к своему сочинению, погрузившись в работу и совершенно не замечая, что мальчик напротив куда больше занят наблюдением за ней, чем сочинением по зельеварению, ради которого они вообще изначально пришли в библиотеку. А Снейп смотрел на нее и не понимал, почему Лили не хочет замечать очевидного. Сильный всегда подминает под себя слабого, здесь не бывает компромиссов. Ему было всего двенадцать, но Северус уже осознал это. Лили не нравились Эйвери и Мальсибер, потому что они постоянно нападали на других учеников, тренируя на них сглазы и проклятья. С точки зрения Снейпа это были обычные шутки, компания Гриффиндорских задир во главе с Джеймсом Поттером причиняли окружающим куда больше неудобств, чем Эйвери и Мальсибер вместе взятые. Но почему-то невзлюбила она именно Эйвери и Мальсибера, которые, по крайней мере, были честны в своих убеждениях. Это задевало. Невольно вспомнился последний случай в коридоре, после урока по Защите от Темных Искусств, когда Блэк забавы ради ударил по нему заклятьем танцующих ног, и вместе с дружками от души хохотал, пока Снейп, отчаянно пытаясь сохранить равновесие, пытался достать свою палочку, чтобы прекратить действие заклятья и ответить обидчикам. А другие школьники шли мимо и смотрели. Это было ужасно унизительно. Совсем плохо стало, когда из кабинета вышла Лили, увидела происходящее и набросилась на Блэка с Поттером со всей присущей ей строгостью. В какой-то момент ему показалось, что Блэк и ее ударит. Это был самый тяжелый момент во всей его школьной жизни, потому что Северус вдруг ясно осознал — если он хоть пальцем ее тронет, он, Северус Снейп, оставит его вовсе без пальцев. Даже если его за это выгонят из школы или запрут в Азкабане. Но Блэк ничего не сделал. Они ругались достаточно долго, чтобы Снейп успел справиться со своей палочкой и прекратить заклятье, а потом Лили взяла его за руку и утащила прочь прежде, чем он успел ответить обидчикам. Они победили в тот раз. Теперь за ним был должок…

— Я закончила. — Лили закрыла книгу и отодвинула ее на край стола.

Снейп моргнул, только теперь поняв, что на пергаменте перед ним написана всего пара строчек, а перо он сжал, вспоминая про Поттера и Блэка, так сильно, что оно сломалось пополам прямо у него в руке.

— Проклятье… — пробубнил Снейп, роняя перо на стол.

Лили удивленно посмотрела на обломок, а потом с готовностью полезла в сумку и вручила Снейпу запасное перо.

— Вот, держи. Тебе нужно помочь?

Он помотал головой, сгреб пергаменты в одну стопку и поспешно затолкал в старую наплечную сумку.

— У меня есть черновики в спальне, я вечером допишу. Если тебе тут больше ничего не нужно, пойдем.

Лили пожала плечами, собрала библиотечные книги в аккуратную стопку и поднялась из-за стола.

* * *

Младший брат все время находился в поле его зрения. Сириус не делал этого нарочно, просто так получалось. С самой минуты распределения, когда шляпа огласила свое решение, и, сияющий как новенький галеон, Регулус засеменил к Слизеринскому столу. Его там приветствовали, Люциус Малфой пожал руку. Сириус же снова, уже в который раз за все время присутствия младшего брата в его жизни, не чувствовал ничего кроме раздражения и досады. Сморчок снова сделал все, чтобы выслужиться перед матушкой. Он был таким с самого начала: там, где Сириус устраивал бунт и войну, Регулус с готовностью прогибался, давал родителям то, что они хотели видеть, и был этим счастлив. Все было бы прекрасно, если бы при этом его не тянуло общаться со старшим братом. Если бы они могли существовать параллельно, не пересекаясь. Но Регулус, вмещая в себя все то, что Сириус ненавидел в собственном семействе, отличался еще и большой тягой к общению. Слова «нет» он не понимал. Он ходил хвостом и нудел, пока раздраженный Сириус не прикрикивал на него, а то и на подзатыльник готов был расщедриться. Регулус ревел, как девчонка, но потом всегда возвращался. Всегда… И когда ему было страшно или одиноко, он почему-то шел не к обожаемым им мамочке с папочкой. Он забирался в кровать Сириуса и надоедал ему разговорами. Так, что старший из братьев Блэк иногда почти забывал, что за слизняк на самом деле его брат. Так, что он почти мог поверить, что из Регулуса еще можно вырастить человека. Но решение шляпы все расставило по местам. Сириус уже год отучился в Хогвартсе, он слишком хорошо понимал, какой контингент наполняет Слизерин. Хороших людей там не было, это был рассадник зла, как Сириус его понимал, в его самом концентрированном виде. Брат, сознательно (в этом Сириус не сомневался) избравший для себя это место, ничем не мог отличаться от стандартного обитателя слизеринских подземелий. Он был врагом. И относиться к нему впредь следовало соответствующим образом.

Проблема заключалась в Регулусе. Тот вовсе не считал себя врагом старшего брата. Напротив, теперь, когда оба были в школе, Рег искал общества Сириуса с удвоенным энтузиазмом. Он подходил на переменах и просил объяснить сложные места в практике по чарам. За обедом в большом зале он мог попросить сесть за слизеринский стол, вместе с ним, потому что ему хочется, чтобы брат показал ему новые чары. Когда у него в первый раз получилось превратить спичку в иголку, Регулус не придумал ничего лучше, чем поделиться этой радостью с братом. Как будто Сириусу было не все равно. Как будто это имело значение. Мелкий раздражал своим настойчивым требованием внимания, чем дальше — тем больше. Но что хуже всего — Рег, намеренно или по наитию, играл в Хогвартсе роль мамочкиного шпиона. Весь прошлый год Вальбурга молчала, не посылая сыну писем. А в этом году как с цепи сорвалась: стоило им с Джеймсом сотворить даже самую невинную проделку — и об этом тотчас узнавали в доме на площади Гриммо. Стоило над кем-то пошутить — и тут же рядом появлялся младший брат с материнскими нотациями про достойное поведение.

Привычка держать его в поле зрения выработалась сама собой. Так Сириус всегда точно знал, с какой стороны ожидать угрозы. И он научился мастерски избегать младшего брата, а если не получалось избегать, игнорировать его. Ремус как-то раз попробовал, было, поговорить на этот счет с Сириусом, но наткнулся на такой жесткий отпор, что больше эта тема в четверке не поднималась. Друзья благоразумно предоставили братьев самим себе, за что Сириус был им благодарен. Все ведь было просто: был он, и был любимый мамочкин агент. Чем дальше они были друг от друга, тем всем было лучше.

— Сириус?

Блэк закатил глаза. Вот так всегда: стоит на секунду отвлечься — и сморчок уже тут как тут. Джеймс вопросительно посмотрел на друга, тот с видимой неохотой повернулся к первокурснику в форме факультета Слизерин, который смущенно мялся у гриффиндорского стола. Что было особенно примечательно: он никогда за этот самый стол не садился, всегда мялся рядом. Как будто сам факт подобного действия мог за много миль оскорбить их благородную матушку и вызвать удар у сурового батюшки.

— Чего тебе?

— У меня завтра начинаются полеты… Я хотел попросить… Ты меня потренируешь?

Блэк усмехнулся.

— Полеты для того и нужны, чтобы тебя там летать научили. Отвяжись и не приставай ко мне с глупостями.

— Но Брэдли и Чемберс уже умеют летать!

— И кто тут тебе виноват? Рег, иди отсюда, дай поесть по-человечески.

Сириус повернулся к брату спиной и сделал вид, что еда в тарелке — это самое занимательное, что случалось с ним за всю прошедшею жизнь. Первокурсник сделал еще одну попытку заговорить с братом, а потом, понурив голову, поплелся прочь. Сириус боковым зрением проследил за ним, а когда мальчик отошел достаточно далеко с облегчением выдохнул и бросил ложку. За гриффиндорским столом стало почему-то очень тихо.

— Так что там Уилкс? Свел свои громадные угри? Мадам Спраут-то не обманула. Гной бубонтюбера отличная штука. — усмехнулся Блэк.

Из всех четверых поддержал его энтузиазм только Джеймс. Ремус натянуто улыбнулся, косясь куда-то в сторону слизеринского стола, Питер же и вовсе не поднимал взгляда от тарелки с того самого момента, как Регулус затормозил у их стола.

Сириус отметил про себя этот факт, невольно в который раз ловя себя на мысли, что был бы куда более доволен жизнью, если бы его братом был Джеймс, а не Регулус. Да что там, он и считал Джеймса братом, кто бы что по этому поводу не думал. Ремус и Пит с их постными физиономиями могли смело катиться к черту, если им что-то не нравилось. Половину первого курса они с Джеймсом прекрасно обходились без них, и Сириус знал, что, если придется, будут так же прекрасно обходиться и впредь.

— Нам на занятие пора. — сообщил Люпин, сверившись с большими часами в дальнем конце зала.

— Сочинение по зельеварению написал?

— А ты что, нет? — обреченно спросил Ремус.

— У меня, как ты знаешь, есть более важные дела. — ухмыльнулся Блэк. — Старый морж будет сильно вопить?

— Он будет сильно штрафовать. — заметил Питер, прижимая к груди связку толстых фолиантов.

Сириус задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— Ну, делать нечего. Кто спасет честь факультета и даст списать? — глаза его озорно блеснули.

Ремус вздохнул и полез в сумку за пергаментом.