Вторая попытка (джен)

Над Хогвартсом вставало яркое весеннее солнце. Местами превратившийся в руины, украшенный подпалинами и завалами, древний замок встречал новый день, 2 мая 1998 года. Выжившие в последней битве Второй магической войны медленно приходили в себя. Кто-то рыдал над телами погибших в Большом зале, кто-то бесцельно скитался по уцелевшим коридорам школы, а кто-то удовлетворённо скалился сквозь слёзы, глядя на тело того, кого теперь уже можно было называть. Никто из них не знал и никогда не узнает, что их поверженный враг отправился в новое увлекательное приключение.

Невыносимая духота — вот первое, что почувствовал Волдеморт после того, как пришёл в сознание. Только спустя несколько глотков спертого воздуха, при первых попытках пошевелиться, пришла боль. Все мышцы ныли, по венам будто растеклась кислота, а голова буквально раскалывалась. С усилием открыв глаза, Тёмный Лорд уткнулся взглядом в какой-то слабо освещённый каменный монумент в форме шестигранного, сужающегося к верху столба, на основании которого он и лежал.

Превозмогая боль, Волдеморт поднялся на ноги и огляделся. Он оказался то ли в небольшой пещере, то ли в заброшенном подземелье — по каменным стенам, явно носившим следы обработки человеком, обильно стекала влага, а сквозь уходящий под углом вверх и в сторону проход в помещение проникал приглушённый солнечный свет. По полу медленно струилась вода, стекая в щель в тёмном углу пещеры. Единственным предметом во всём небольшом подземелье оказался тот самый монумент — высотой в полтора человеческих роста, своей вершиной он практически упирался в неровный потолок. Витиеватая резьба каким-то восточным орнаментом полностью покрывала шестиугольный столб. Даже в царившем здесь полумраке можно было разглядеть обширные пятна ещё не засохшей крови, которой был залит монумент и его уходящее в пол каменное основание.

Пошатываясь, Волдеморт оглядел себя. Вместо строгой чёрной мантии, скрывающей его почти змеиную кожу, на нём была одета какая-то лёгкая, похоже, хлопковая рубаха и штаны из того же материала. Но куда больше поражало другое — его руки были покрыты обычной, немного загорелой кожей, а в теле чувствовалась странная лёгкость, пробивавшаяся даже сквозь боль в мышцах. На левой руке вместо давно ставшей частью его тела Чёрной Метки чернел глубокий порез от локтя почти до запястья. Обильно вытекавшая кровь уже успела свернуться, и, видимо, именно ею был облит монумент. Мысли путались, духота мешала думать. Ясно было одно — нужно поскорее покинуть это странное подземелье. Преодолевая головокружение, Волдеморт устремился к свету в конце уходящего вверх туннеля.

То и дело поскальзываясь на пропитанных влагой полустёршихся каменных ступенях узкого прохода, Тёмный Лорд выбрался на поверхность. Раздражённо уничтожив небрежным движением руки закрывавшие проход листья какого-то низкорослого растения, он был вынужден прикрыть глаза — прямо в лицо ударил яркий солнечный свет. Вокруг уходящих под землю руин, всё ещё хранивших на себе отпечаток некогда мощных защитных чар, сплошной стеной вставали джунгли. Небольшой холм, на котором оказался выбравшийся из подземелий Тёмный Лорд, был окружён частоколом тропического леса — не было видно ни дорог, ни троп, ни иных следов цивилизации. Сквозь сплошной зелёный покров к земле почти не проникало солнечного света. Благодаря ещё сохранившимся чарам, незаросшие руины древнего храма были единственным ярко освещённым местом среди буйства закрывавшей солнце тропической растительности.

Волдеморт помнил это место, но, что гораздо важнее, он помнил время. Молодой Том Риддл оказался в этих вьетнамских джунглях летом сорок восьмого, в самом начале своих странствий по миру. Ближайшее человеческое жильё, небольшой магловский городишко, почти деревня, находился милях в десяти к юго-западу отсюда. Через шесть лет его с трудом выговариваемое название прогремит на весь магловский мир, но Тёмный Лорд, понятное дело, не имел об этом ни малейшего понятия ни тогда, ни сейчас. Ближайшее же магическое поселение, волшебный квартал городка Шонла, находилось и вовсе в сорока милях гористой местности, покрытой сплошным массивом непролазных джунглей. Да и поселением назвать его было сложно — так, дюжина домов под маглоотталкивающими чарами, примостившиеся на склоне невысокого холма. Именно оттуда пятьдесят лет назад он начал свои поиски нового пути к бессмертию. На его счастье, разыскать подземный алтарь удалось с воздуха, благо примерное его расположение было известно. Используя для этого благополучно «позаимствованный» у Горбина артефакт, будущий Тёмный Лорд всего за пару дней мотаний на метле над зелёным морем нашёл источник мощной, пусть и заметно ослабевшей за минувшие века тёмной магии.

Небольшая пещера, некогда находившаяся под древним храмом, давно превратившимся в руины, заключала в себе один-единственный объект — тёмный алтарь байюэ. Эти племена, много веков назад исчезнувшие в плавильном котле народов Юго-Восточной Азии, были обладателями странной, непонятной ни современникам, ни потомкам, магии. От них почти ничего не осталось — только полулегендарные истории, что помнили и записывали соседние народы. Что-то осталось в почти таких же легендарных ведах, что-то дотошно описали древнекитайские хронографы, что-то осело в записях придворных магов индийских династий, калейдоскопом сменявших друг друга на зелёном субконтиненте.

Точно известно было одно: вместо распространённых практически у всех магических культур заклинаний, жрецы байюэ практиковали более «тонкую» магию. Они особенным образом влияли на собственное сознание и даже на свои души, опасно близко подходя к той грани, что отделяет мир живых от мира мёртвых. И хотя это не давало им власти над материей, как чары или трансфигурация, жрецы байюэ слыли могущественными волшебниками. Манипуляции с сознанием окружающих, подчинение своей воле людей и животных, заглядывание в будущее или за грань потустороннего мира — было понятно, почему их боялись и уважали как сами байюэ, так и их соседи.

Увы, секреты непонятной магии древних племён канули в Лету вместе с ними. Сам Том Риддл наткнулся на упоминания о странных волшебных практиках случайно. Как-то раз, когда он ещё работал в лавке Горбина и Бэрка, туда заявился молодой глава рода Гринграссов. Как и многие другие выдающиеся волшебники, старый лорд Гринграсс не остался в стороне от борьбы с Гриндевальдом, поддержав Альбуса Дамблдора. Будучи в молодости неплохим дуэлянтом, он счёл своим долгом встать на защиту своей страны. Увы, долгие годы без практики не прошли бесследно — лорд Гринграсс погиб через три дня после победы, нелепо подставившись под заклинание вчерашнего школьника, в одном из последних рейдов по разгрому уцелевших сторонников поверженного Тёмного Лорда.

Разобравшись с наследством, его сын Годфри Гринграсс решил избавиться от многих вещей отца, не представлявших для него особой ценности. Как любезно пояснил продавцу новоявленный глава рода, его отец был поклонником древних магических практик народов Юго-Восточной Азии, большую часть своего свободного времени проводя за научными изысканиями в этой области. Как и всякий исследователь-теоретик, он много переписывался со своими коллегами с континента. Именно им и была отправлена большая часть наработок покойного лорда и разнообразные материалы, с которыми он иногда работал — Годфри не имел ни возможностей, ни желания продолжать исследования отца, решив вместо этого сосредоточиться на управлении принадлежащего роду зельеварного концерна. Дела в семейном бизнесе шли не очень хорошо, в равной степени страдая как от прокатившейся по обоим мирам войны, так и от небрежения старого лорда, предпочитавшего научные изыскания изучению деловых бумаг. Так что, наскоро разослав адресатам научные дневники отца и отложив в долгий ящик его личные вещи, Годфри поспешил заняться делами более насущными. В аккуратно рассортированных по темам бумагах покойного родителя его смутила только одна вещь — тщательно зачарованный фамильными заклинаниями дневник. Увы, умений молодого Гринграсса не хватило для преодоления его защиты. Однако, будучи человеком последовательным, он решил обратиться к давнему знакомому отца, через которого тот иногда находил свои редкости с другого конца света — Бэрку.

Дальнейшее было лишь делом техники — Том уже достаточно хорошо разбирался в чарах, чтобы справиться с задачей и без помощи своего начальника. Так что, взяв немного крови Годфри и в нужный момент попросив того прочитать кодовое заклинание, он с первой попытки снял защиту с дневника. С глухим звуком застёжки, скрепляющие обложку, разошлись, и взорам продавца и клиента предстала испещрённая мелким, но аккуратным почерком тетрадь. Том хотел было уже вернуть дневник Годфри, прикидывая, что было бы более полезным — взять с того плату, или обзавестись выгодным знакомством, как его внимание привлёк заголовок на первой странице: «Привязка душ древних байюэ».

Обаятельному молодому волшебнику не составило труда убедить Гринграсса продать этот дневник за совершенно символическую плату. Убедившись, что ничего кроме заумных переводов древних текстов книжка не содержит, тот совершенно утратил к ней интерес и был рад избавиться от ненужного дневника. Сам же Риддл, тепло распрощавшись с клиентом, поглубже запрятал дневник в горы разнообразного артефакторного хлама, что валялись в подсобке лавки.

Внимательно изучив дневник Гринграсса, Том прочитал о темномагическом ритуале, когда-то практиковавшемся этими самыми байюэ. Якобы он привязывал душу мага к определённому состоянию, позволяя вернуться в него после смерти. Впрочем, сам автор записей честно указывал, что описание ритуала дошло до него после нескольких переводов и наверняка содержит неточности, а воссоздать сам процесс где-либо кроме древних алтарей не представляется возможным. Не рассматривая такую возможность всерьёз, Том Риддл всё же решил при случае проверить действенность описанного ритуала.

Подходящий случай подвернулся лишь спустя три года, когда поиски более глубоких знаний о тёмной магии привели Волдеморта в Тханглонг. Хотя магловская часть города уже век носила более приятное для европейского уха название Ханой, консервативные магические власти не спешили переименовывать столицу Вьетнама. Там, изучая ритуалы жрецов исчезнувшей с лица земли культуры Лансанга, он наткнулся на упоминания некоего древнего алтаря иного народа. Сопоставив его описание в переведённых на французский хрониках Лансанга с описаниями из дневника Гринграсса, Том Риддл отправился на поиски, которые быстро увенчались успехом.

Вскоре после проведения ритуала молодой волшебник разочаровался в магических практиках странного народа. Он пожертвовал заброшенному алтарю так много крови и силы, что довёл себя до истощения, однако не добился ровным счётом ничего. Тщательная проверка не показала никаких изменений ни в состоянии души и тела самого Тома Риддла, ни в состоянии четырёх созданных к тому моменту крестражей. Недовольный напрасной потерей времени и, что куда важнее, силы, он вскоре покинул негостеприимные джунгли и продолжил путешествие по Азии. Потратив ещё доброе десятилетие на изучение самых тёмных сторон запретных знаний по всему миру, Том Риддл вернулся в магическую Британию, где начал свой долгий и кровавый путь к господству.

Теперь же Волдеморт был вынужден изменить своё мнение — очевидно, ритуал сработал так, как нужно, вернув его на полвека назад. Едва эта мысль окончательно оформилась в его сознании, как Тёмный Лорд, собравшись с силами, резко крутанулся на месте, аппарировав в Шонлу, где можно было приобрести международный портключ. Мысленно он отсчитывал время. Двадцать два года до начала войны. Тридцать три года до злополучного Хеллоуина. Пятьдесят лет до битвы за Хогвартс. Времени, чтобы всё изменить, было более чем достаточно…

Здание администрации да небольшой ресторан — вот и все общественные места, в которые мог заглянуть на досуге житель или гость магического квартала города Шонла. В ресторанчике, типичном для Юго-Восточной Азии заведении, прямо под ненадёжного вида навесом вовсю жарилось что-то в равной степени маняще-ароматное и недоступное для европейских желудков. Посетители не стеснялись громко переговариваться, и многоголосый гвалт вместе с насыщенным пряным ароматом пропитывал весь склон невысокого холма, на котором располагалась волшебная часть поселения.

Появившийся на его главной и единственной улице Волдеморт никакого интереса к прелестям восточной кухни не проявил. Коротко оглядевшись, он направился прямиком к зданию местной администрации. От прочих домишек его отличал разве что выцветший флаг, по случаю отсутствия ветра бессильно свисавший с бамбукового флагштока. В остальном это был такой же приземистый дом с круглой крышей и низким дверным проёмом, завешенным цветастым пологом. Ничего общего с помпезно-монументальной цитаделью в Тханглонге, где квартировалось местное министерство магии, это скромное строение не имело.

Внутри за низкими конторками сидели двое служащих, а в небольшом зале на бамбуковых креслах расположились посетители. В местной администрации было немноголюдно — только почтенная супружеская пара, лениво развалившись на креслах, о чём-то неторопливо беседовала с одним из клерков. Сложно было сказать, пришли ли они по делу или просто заглянули сюда от скуки. Тёмный Лорд удостоил эту компанию лишь беглого взгляда, в два шага добравшись до конторки и коротко сказав:

— Портал до Лондона.

Миниатюрная девушка, на вид едва ли старше нынешней версии Тома Риддла, постучала палочкой по высокой стойке с артефактами и, изобразив грустную улыбку, торопливо ответила:

— К сожалению, на сегодня все порталы до Лондона уже зарезервированы. Вы можете…

Не вслушиваясь в слова служащей, Волдеморт почти рефлекторно бросил:

— Круцио.

Девушка выгнулась и с диким воплем упала на пол. Не отводя палочки от корчащейся жертвы, Тёмный Лорд медленно повернул голову в сторону в ужасе замерших посетителей. Едва встретившись с ним взглядом, те поспешили аппарировать, а спустя секунду, под аккомпанемент разрывающих уши криков, воспользовался порталом и оставшийся клерк.

Волдеморт как раз собирался снять заклятие, чтобы повторить свой запрос, когда услышал за своей спиной характерные хлопки аппарации. Мгновенно развернувшись, он окинул взглядом пятёрку новоприбывших. Бесформенные коричневые балахоны с короткими полами, высокие сапоги, поблескивающие золотом значки со свернувшейся змеёй на груди. Чьенбины, местный аналог авроров. Спустя миг в сторону всё ещё стоявшего у конторки Тёмного Лорда полетели лучи незнакомых заклятий. Хоть слова на искалеченном санскрите звучали непривычно, догадаться об их назначении было несложно — всё те же оглушающие, парализующие и связывающие заклинания, с которых начинается задержание волшебника-нарушителя в любой стране мира. Волдеморт не обращал на них внимания, небрежно закрывшись одним из высших щитов. Под его прикрытием он уже раскручивал тугую плеть Финдфаера. Заметив это, его оппоненты прекратили атаковать и поспешили сплести коллективный щит, возникший перед огненным потоком. Тёмный Лорд вложил в заклинание все силы, что были в его распоряжении, и теперь удовлетворённо смотрел, как за завесой огня один за другим падают от истощения его противники, силясь поддержать хрупкую защиту.

Когда ярость адского пламени утихла, Волдеморт с неудовольствием осмотрелся. Хлипкое здание местной администрации частично обрушилось, зияя прожжёнными дырами в стенах и крыше, на его руинах медленно занимался пожар. А вот из пятерых чьенбинов на ногах остались стоять целых двое. Всё же его нынешнее тело, не познавшее десятков тёмных ритуалов укрепления да ещё и ослабленное после ритуала байюэ, было физически не способно выдать то количество магической энергии, которым привык оперировать Тёмный Лорд. Впрочем, ещё на пару заклинаний его уж точно хватит.

Волдеморт уже поднял палочку для смертельного проклятия, как прямо перед ним появились новые бойцы. Видимо, кто-то из первой партии успел вызвать подмогу, и теперь среди тлеющих руин стояло больше дюжины фигур в балахонах. Не тратя время на попытки обезвредить преступника, они начали забрасывать его боевыми заклинаниями. Подготовленные бойцы сноровисто рассредоточивались, стараясь окружить противника, а кто-то из них набросил на руины администрации антиаппарационное заклятие. Несмотря на слаженные действия, пока что стражи порядка особых успехов не делали. Взрывные, режущие и огненные заклятья всех мастей бессильно вязли в выставленном щите, но и Тёмный Лорд не атаковал.

Одна часть его личности рвалась немедленно применить всё то, что он полвека любовно собирал по всему миру. Разъедающие, выжигающие, заживо разлагающие своих жертв проклятия — весь богатый арсенал темнейшей магии, который за века сумели создать самые извращённые умы, был в его распоряжении. Он был сильнее этих букашек, что осмелились встать на его пути, так чего медлить?

Но неожиданно в его сознании возникла другая мысль. Обжигая холодным рационализмом, она призывала не делать ничего слишком громкого, а поскорее уйти, чтобы потом спокойно добраться до Англии. Ведь никакие жертвы и разрушения несчастной Шонлы не ускорят его возвращение на родину. Новая мысль была странной, но… знакомой. Так когда-то мыслил юный Том Риддл, норовящий обернуть любые обстоятельства себе на пользу.

Неожиданный рецидив рациональности сбил Тёмному Лорду весь боевой настрой. Вместо потока каких-нибудь ужасающе-смертоносных заклятий в ряды атакующих его волшебников врезалось одно-единственное заклинание. Он выучил его от скуки во время пребывания в Норвегии, когда ждал допуска к описанию ритуалов викингов в местной магической библиотеке. Дурацкие формальности задержали его тогда почти на три недели, и всё ради того, чтобы выяснить, что ритуалы абсолютно никак не влияют на магическую силу. Однако и от случайно изученного норвежского ослепляющего заклинания, которым тамошние волшебники отгоняли троллей, нашёлся толк. Яркая вспышка и оглушающий хлопок дезориентировали чьенбинов на несколько секунд, которых Волдеморту хватило, чтобы бросить Обливиэйт во всё ещё лежащую на полу служащую и взмыть вверх. Пролетев сквозь дыру в крыше и поднявшись на сотню футов, Тёмный Лорд покинул границы выставленного предусмотрительными стражами порядка антиаппарационного барьера и спокойно переместился в Тханглонг.

Вьетнамская столица встретила Волдеморта тропическим ливнем. Сплошная стена воды обрушивалась на узкие улочки, но Тёмный Лорд не обращал внимания на льющийся с небес водопад. Впереди сквозь водяную завесу проступали контуры величественного дворца, в котором располагалось местное министерство магии. Там наверняка ещё ничего не знали о произошедшей стычке с чьенбинами, и можно было спокойно получить портал в Англию. Не трудясь наколдовывать защиту от дождя, Волдеморт медленно шёл, не разбирая дороги. За внешней неторопливостью движений молодого волшебника таилась клокочущая ярость семидесятилетнего тёмного мага. Он проиграл мальчишке Поттеру и в результате оказался отброшен на полвека в прошлое, без власти, влияния и ресурсов! Лишь непревзойдённое мастерство ментальных наук, дисциплинировавших ум, не давало ему сорваться и начать громить ничего не подозревающий Тханглонг.

Его импульсивная натура требовала немедленно заняться делом. Каким угодно, но желательно привычным. На краю сознания мелькали мысли о повальном истреблении всего семейства Поттеров, подготовке засады на Альбуса Дамблдора или убийстве Сибиллы Трелони в младенчестве. Он был вынужден поминутно напоминать себе, что здесь он — не могущественный Тёмный Лорд, перед которым дрожало в страхе древнейшее магическое сообщество планеты, а вчерашний школьник Том Риддл, двадцати одного года отроду. Вместо отлаженной, скреплённой кровью и страхом организации — кружок по интересам из вчерашних школьников, вместо золота десятка чистокровных фамилий — сотня галлеонов, скопленная за время работы у Горбина и Бэрка, вместо власти над магической Британией — туманные планы.

Первый приступ бешенства прошёл, и теперь Волдеморт мог худо-бедно анализировать происходящее. Будучи в каком-то смысле прагматиком, он не тратил время на философские вопросы, вроде «есть ли у попадания в прошлое высший смысл?» или «имею ли я моральное право вмешиваться в ход событий?». Мало занимал его и способ такого перемещения — Тёмному Лорду вполне хватало знания того, что найденный ритуал оказался рабочим. Вместо этого он направил все свои недюжинные интеллектуальные способности на решение одного вопроса: что теперь делать?

Конечно, в его положении было и преимущество — никто не ожидал от него каких-либо активных действий. Первая эйфория от победы в недавней войне прошла, и сейчас что магловская, что магическая Великобритания вступала в долгое десятилетие послевоенного похмелья. Империя, над которой никогда не заходит солнце, стремительно ветшала и рушилась. Лейбористский кабинет Эттли реализовывал слишком амбициозные социальные и экономические проекты, не слишком-то заботясь об источниках их финансирования. По другую сторону Статута о секретности истощённое войной магическое общество шло по скользкому пути либеральных реформ, запуганное могуществом чистокровной аристократии. Эта самая аристократия тоже переживала не лучшие времена — война с Гриндевальдом была в первую очередь столкновением представителей старых магических родов со всей Европы. Хоть эта война и закончилась дуэлью между Дамблдором и Гриндевальдом, победу определял перевес той или иной стороны на поле боя, в сражениях между десятками и сотнями волшебниками. Времена войн, сводящихся к набору дуэлей, безвозвратно канули в прошлое.

Власть, к которой Тёмный Лорд так стремился всю свою жизнь, была сейчас даже дальше, чем в начале его пути. Если молодой Том Риддл мог наивно верить, что взлететь на вершину магического мира можно за десяток лет, то опытный Лорд Волдеморт был лишён подобных иллюзий. Каким бы сильным и знающим тёмным магом он ни был, он хорошо понимал, что этого недостаточно. Без верных ему сторонников, золота и политического влияния о приходе к власти нет смысла даже мечтать. А ничего этого у Волдеморта здесь и сейчас не было.

Становящимся уже привычным усилием воли подавив очередную вспышку ярости в адрес ненавистного мальчишки Поттера, по милости которого он оказался в такой ситуации, Тёмный Лорд сконцентрировался на имеющихся у него возможностях. Пожалуй, сейчас он был самым знающим и, после заточения Гриндевальда в Нурменгард, самым сильным тёмным магом планеты. Кроме того, в его распоряжении находились сведения о том, как будут развиваться события в магическом мире в ближайшие полвека, а это — куда важнее знаний о десятках тёмных ритуалов. Вернувшийся рационализм услужливо подсказывал, что эту информацию можно выгодно обменять на деньги, известность или влияние. На основании которых, в свою очередь, можно будет заново начинать свой путь к власти.

Теперешний Волдеморт отчётливо понимал, что одной только расправой с врагами общество будущего, о котором мечтал ещё молодой Том Риддл, не построить. Нужно многое переосмыслить, порой действовать тоньше, а порой — напротив, решительнее. Но, для начала, стоило реализовать своё послезнание, сыграть на опережение, вбросив имеющуюся у него уникальную информацию. Это сразу же сделает его из никому неизвестного вчерашнего школьника политической фигурой. Лорд Волдеморт удовлетворённо усмехнулся, и оскал на красивом лице молодого Тома Риддла не сулил миру ничего хорошего.

* * *

Небольшая, но богато декорированная гостиная была отражением витавшего здесь духа умеренного консерватизма — пышность убранства оттенялась строгостью серебристо-зелёных тонов, высокие потолки блистали позолоченной лепниной, а сквозь широкие окна открывался прекрасный вид на обширный французский парк. Привыкший к аскетизму Тёмный Лорд всегда находил Малфой-мэнор излишне вычурным, но сейчас относился к этому гораздо терпимее, чем в конце века. Во многом благодаря нынешнему хозяину, практичному и предприимчивому Брутусу Второму, поместье выглядело хоть и роскошно, но аккуратно. Как и все аристократы, заставшие военное время, он не возводил роскошь в культ, соблюдая баланс между богатством внешнего вида и функциональностью.

Сегодня Волдеморт планировал впервые серьёзно вмешаться в ход истории. Кроме нынешнего владельца поместья услышать его должны были только двое молодых магов — Вистан Эйвери, уже расположившийся в соседнем кресле, и Орион Блэк, чьего визита ожидали с минуты на минуту. Пока что беседа не складывалась — подчиняясь строгим правилам этикета, собравшиеся обменивались ничего не значащими замечаниями о погоде, да интересовались положением дел у многочисленных родственников друг друга. Брутус от лица своего сына, Абраксаса, любезно передал гостям приглашения на его свадьбу с Пенелопой Розье — как оказалось, она запланирована на начало осени.

Наконец, спустя четверть часа обмена пустыми любезностями, из вспыхнувшего зелёным пламенем камина элегантно шагнул Орион Блэк. Молодой наследник древнейшего и благороднейшего рода вполне соответствовал своему статусу как внешне, так и идеологически. Безупречно одетый в классического кроя костюм, он казался лет на десять старше своего возраста. Хотя Орион окончил Хогвартс только в прошлом году, он уже отметился ревностной поддержкой идеалов чистоты крови, которых традиционно придерживалось это семейство, с благословения отца объявив о своей помолвке с троюродной сестрой Вальбургой.

Пока молодые аристократы обменивались подобающими такому случаю приветствиями, Волдеморт вспоминал детали будущих биографий собравшихся сегодня в этом доме волшебников. Блистательный Брутус II Малфой, недавно ставший главой рода после безвременной кончины своего отца, был самым старшим из присутствующих, разменяв пятый десяток лет. Опытный делец, он грезил о политической карьере, но пока что не мог даже отстоять много поколений принадлежащее его семье кресло в Визенгамоте. Дело в том, что в тридцатые годы он вместе с отцом весьма опрометчиво ввязался в большую политическую партию на континенте, поставив на Гриндевальда. Из-за этого после начала войны ему пришлось приложить титанические усилия, чтобы вывернуться из цепких лап правосудия. Благодаря баснословным взяткам и показательным пожертвованиям в разные патриотические фонды, честное имя Малфоев официально не было запятнано, но путь к вершинам власти был для Брутуса закрыт.

Сам Брутус прекрасно понимал тщетность своих попыток пробиться на политический олимп магической Британии, и готовил своего единственного сына Абраксаса для продолжения своих начинаний. Тёмный Лорд испытывал смешанные чувства по этому поводу — с одной стороны, в прошлой жизни Абраксас был одним из преданнейших сторонников его идей, с которыми познакомился ещё в школьные годы. В отличие от своего сына и, тем более, внука, он был не только хитёр и изворотлив, но действительно умён и последователен в своих убеждениях. С другой стороны, именно его неудачи в затянувшемся противостоянии с Нобби Личем, ставшим в итоге министром магии, истощили терпение Волдеморта и склонили его к силовым методам борьбы за власть.

Впрочем, сейчас всё это не имело особого значения — наследник рода Малфоев сразу после окончания Хогвартса отправился стажироваться по политической линии в Магический Конгресс Управления по Северной Америке и собирался вернуться на родину только перед самой свадьбой. В иной истории он примкнул к Пожирателям Смерти лишь через доброе десятилетие. Волдеморт написал ему короткое послание, рассчитывая заставить его на пару дней прервать свою затянувшуюся командировку. В ответном письме Абраксас многословно извинялся, ссылался на занятость и неожиданно предлагал обсудить политические вопросы со своим отцом. Это даже упрощало действия Тёмного Лорда — изначально он планировал передать информацию Брутусу через его сына, а так получалось поговорить с ним напрямую, не вызвав при этом дополнительных подозрений.

В отличие от Малфоя, Орион Блэк в прошлой версии истории так и не стал Пожирателем Смерти. На словах горячо поддерживая идеи Тёмного Лорда, он был слишком осторожен, чтобы открыто присоединиться к их организации. Внутри Волдеморта привычно вскинулась ярость, требовавшая немедленно вразумить двуличного идеалиста, желательно с использованием пыточных проклятий, но он быстро усмирил её, ни на миг не убрав с лица выражения вежливой заинтересованности.

После того, как он провёл полчаса в переговорах с Бобом, нынешним владельцем «Дырявого котла», обуздание эмоций давалось ему на удивление легко. Вредный старикашка, поминутно подозревавший молодого Риддла во всех смертных грехах, отчаянно торговался за номер в своём заведении, и только отточенное мастерство окклюменции позволило Тёмному Лорду завершить беседу с трактирщиком без применения непростительных. Вынужденные тренировки по самоконтролю не прошли даром, и теперь он мог спокойно анализировать поведение наследника Блэков. Их первая после выпуска из Хогвартса встреча в иной реальности произошла на доброе десятилетие позже, а потому можно надеяться, что сейчас молодой Орион будет более решителен. Кроме лояльности древнейшего и благороднейшего семейства Блэков, его поддержка означала появление в их рядах могущественного мага, когда-нибудь в будущем — мастера защитных заклятий и амулетов. С учётом некоторых своих планов, Волдеморт считал подобную перспективу весьма полезной.

Наконец, четвёртый присутствующий на встрече волшебник, Вистан Эйвери, был тем, кого с наибольшим правом можно было назвать школьным другом Тома Риддла. Его однокурсник со Слизерина был одним из основателей организации Пожирателей Смерти, долгое время оставаясь правой рукой Тёмного Лорда. Столь же импульсивный, сколь и верный, Вистан был, наверное, наиболее ярким деятелем в их рядах. Дружеская привязанность была чужда Тому Риддлу со времён приютского детства, но сейчас, слушая цветастый рассказ Эйвери о свадьбе его старшей сестры, он улыбался вполне искренне. Это был всё тот же Вистан, блестящий оратор и хороший дуэлянт, с которым они прошли долгий путь становления и развития их движения. Некоторый недостаток амбициозности он с лихвой компенсировал преданностью, умудряясь сочетать разумную инициативность с точным выполнением приказов.

Увы, с этими людьми не получится отстроить ту организацию, к которой он привык за последние десятилетия — с безоговорочным подчинением, фанатичным блеском в глазах последователей и смесью страха и восхищения перед своим лидером. Орион слишком осторожен, Вистан воспринимает его как своего друга, а Брутус и вовсе относится к юному волшебнику недостаточно серьёзно. Собрать их всех сегодня удалось только обещаниями сообщить крайне ценную информацию политического характера.

Пока что, однако, беседа перешла в неформальную плоскость. Давно не видевший своего друга Вистан искренне обрадовался встрече, а Ориона явно интересовали подробности путешествия Волдеморта по Юго-Восточной Азии. Впрочем, не успели эльфы подать чай, как владелец поместья прервал начавшуюся было между молодыми волшебниками дружескую беседу:

— Уверен, послушать подробности скитаний мистера Риддла было бы весьма занимательно, но все мы собрались здесь сегодня по иному вопросу. Что же такого ценного вы хотите нам поведать, мистер Риддл?

Немного помедлив, тот ответил:

— Как вы знаете, Спенсер-Мун объявил о том, что не намерен баллотироваться на пост министра по истечении своих полномочий этой осенью.

Собравшиеся дружно кивнули — наследникам благородных родов полагалось хорошо разбираться в политике, а недавнее заявление министра наделало много шума в верхах. Успешно проведя магическую Британию через пламя войны с Гриндевальдом, немолодой уже волшебник счёл, что его главное дело сделано, а потому решил с почётом отправиться на пенсию.

— Также вам, вероятно, известно, что консервативное большинство Визенгамота склонно поддержать Вильгельмину Тафт на следующих выборах, как кандидата, нейтрального всем заинтересованным сторонам. Считается также, что министр-полукровка не будет отстаивать интересы того или иного чистокровного альянса, что вполне устраивает либералов, а потому можно ожидать единодушной поддержки её кандидатуры.

На сей раз кивнул только отчётливо поморщившийся Брутус. Сложно сказать, что беспокоило главу рода Малфоев больше — сам факт того, что кресло министра магии займёт полукровка, или же возможные сложности при лоббировании своих проектов. Вистан и Орион, видимо, были не осведомлены о тонкостях внутриминистерских интриг и теперь слушали Волдеморта с некоторым недоумением.

— Однако, как мне стало известно из заслуживающих доверия источников, за этим ходом кроется план либерального меньшинства… — привычно чуть не сказав «грязнокровок», он вовремя вспомнил, что в официальном аристократическом обществе конца сороковых употребление подобных слов считалось дурным тоном, и нейтрально продолжил, — маглорожденных и полукровок. Их целью является ослабление влияния Визенгамота на реальную политику и сосредоточение всей полноты власти в руках Министерства.

Брутус немедленно подобрался и тут же сменил расслабленную позу радушного хозяина на сосредоточенный вид дельца на важных переговорах. После минутного молчания, последовавшего за этим сенсационным заявлением, он осторожно заметил:

— Вы же понимаете, мистер Риддл, что, при всём уважении к вам, подобные слова требуют подтверждения. Не могли бы вы представить доказательства или хотя бы подробнее изложить сущность этих планов?

— Увы, но никакими документальными свидетельствами я не располагаю. Могу лишь сообщить, что их реализация начнётся практически сразу после смены министра и будет маскироваться под восстановительные меры после окончания тяжёлой войны. Количество департаментов Министерства будет расширено, и увеличившийся документооборот захлестнёт Визенгамот. Под предлогом упрощения принятия законов, вместо обязательного визирования всех решений Визенгамотом ему оставят только право обжаловать министерские распоряжения и отменять их квалифицированным большинством. Многие делегаты будут только рады уменьшению своих обязанностей, так что через несколько лет за ними останутся чисто судебные функции. Не сразу, но за пару десятилетий либералы намерены и вовсе превратить Визенгамот в синекуру, выполняющую чисто номинальные функции.

Тут Волдеморт преувеличивал, но такое развитие событий будет казаться логичным после первых шагов по уменьшению прав верховного суда, пока что выполняющего и законодательные функции. Именно фактическое упразднение независимой законодательной власти позволило в будущем трижды вводить режим, очень похожий на военную диктатуру — при Крауче, Скримджере и Толстоватом. Помедлив минуту, он продолжил:

— Другой аспект заговора — окончательная заморозка гоблинского вопроса. Новому министру и её соратникам потребуются деньги для осуществления своих амбициозных планов, а потому, не располагая капиталами чистокровных семейств, они пойдут на новую сделку с гоблинами. Гринготтс не только станет единственным эмитентом нашей валюты, но и получит полную финансовую монополию на британской земле. Внешне это будет облечено в заботу о развитии предпринимательства, но, по сути, новые законы сделают гоблинов единственными распорядителями на нашем финансовом рынке.

— Но ведь Визенгамот не будет сидеть сложа руки! — воскликнул Эйвери. Ему всегда не хватало выдержки. Даже став респектабельным главой семейства, он остался всё так же горяч, что в полемике, что в бою. Именно это, в конце концов, его и погубило, когда в одной из стычек конца семидесятых он слишком увлёкся схваткой с парой авроров и пропустил смертельное заклятье с фланга.

В ответ на эмоциональное замечание своего школьного друга, Волдеморт пристально посмотрел в глаза каждому из собравшихся и, немного понизив голос, проговорил:

— Будем честны, нынешний Визенгамот не сможет противостоять подобным инициативам Министерства. Прошедшая война слишком сильно ударила по лучшим чистокровным фамилиям. Многие влиятельные и опытные главы родов погибли, другие же слишком заняты восстановлением разрушенного за годы войны или делами своих семейств. К тому же, вслед за завершившейся войной последует период расцвета, начало которого Министерство поспешит приписать к своим заслугам. Это усыпит бдительность обывателей. Будет ли, например, молодой лорд Гринграсс так уж интересоваться переделом властных полномочий, если его зельеварный концерн будет процветать? Или, — тут он взглянул на внимательно слушающего его Ориона, — отвлечётся ли ваш достойный дед, Сириус Второй, от своих исследований и практик ради отстаивания прав своего древнейшего и благороднейшего рода? Нет, конечно, если Министерство пойдёт на какие-нибудь откровенно вызывающие действия, консервативная аристократия возмутится, но не будет ли тогда слишком поздно?

В его истории всё так и произошло — спокойное правление Тафт с вялотекущими реформами и показным процветанием совершенно усыпило чистокровных. Они встрепенулись только тогда, когда в кресло министра усадили маглорожденного, и стало очевидно, что власть над магическим обществом уплывает в руки либеральных бюрократов. Увы, тогда было наделано много ошибок — показательные уходы в отставку с министерских постов многих чистокровных волшебников только усилили их оппонентов. Переход же от глухого недовольства и попыток политического давления к активной борьбе занял почти десятилетие, да и то состоялся только благодаря его, Волдеморта, усилиям. Акции устрашения быстро вылились в затяжную террористическую войну, которая истощила магическое общество сильнее, чем две предыдущие европейские кампании и последнее восстание гоблинов вместе взятые. Такого результата нужно было избежать любой ценой.

— Наконец, третьей частью заговора является ослабление и разложение аврората. Увидев, как отважно сражались лучшие представители нашей элиты, или, — поспешил оговориться Тёмный Лорд, вспомнив, кто принимает его в гостях, — сколь самоотверженно они поддерживали борьбу за правое дело в последней войне, все эти либералы испугались. Пока у них нет власти, но будьте уверены — лишь только они до неё дорвутся, они сделают всё, чтобы ослабить наших защитников. Конечно, это будет облечено в многословные речи о торжестве закона и гуманизме по отношению к преступникам, но сутью всех этих реформ станет снижение роли авроров и максимальная бюрократизация их деятельности. Аврорат увязнет в ворохе бессмысленных ограничений, а когда либералы открыто узурпируют власть, станет их послушным инструментом. Первые шаги к этому новый министр сделает сразу после принесения клятвы. Вильгельмина планирует направить авроров на борьбу с уличной преступностью, попутно окончательно расформировав добровольческие отряды. Будут сказаны пафосные слова о начале мирной жизни и помощи другим отделам Департамента магического правопорядка, но сути дела это не изменит. Вдумайтесь, те, кто три года назад лицом к лицу сражался с опаснейшими тёмными магами континента, теперь будут ловить мелких мошенников в Лютном!

Сделав небольшую паузу, куда спокойнее, подпустив в свой голос побольше грусти, Тёмный Лорд продолжил:

— Вот почему сегодня я обращаюсь именно к вам. Увы, хоть я и располагаю всей этой информацией от вполне проверенного источника, предотвратить столь печальный ход развития событий в одиночку я не могу. Вы же, представители лучших чистокровных фамилий, обладаете и влиянием, и заинтересованностью, чтобы не дать либералам уничтожить тысячелетние традиции нашего великого народа. Я понимаю, из уст столь молодого человека, как я, подобные речи звучат неуместно пафосно, но иного выбора у меня нет. В истинности предоставленной мной информации вы сможете убедиться уже через несколько месяцев, но тогда может стать уже слишком поздно. Все здоровые силы нашего общества должны объединиться перед лицом промагловсого заговора, и я надеюсь на вас в этом деле!

Воцарившееся после речи Волдеморта молчание прервал хозяин поместья:

— Вы говорите интересные вещи, мистер Риддл. Если всё, сказанное вами, сбудется, наше общество действительно ждут тёмные времена. Вы правильно поступили, что обратились ко мне и этим достойным молодым представителям древнейших и благороднейших семейств. Полагаю, ваш неназванный источник сможет снабжать нас столь ценной информацией и в дальнейшем?

— У меня нет причин сомневаться в этом, лорд Малфой.

— Что ж, в таком случае, подождём выборов. Конечно, я сделаю всё возможное, чтобы предупредить людей, связанных с Министерством, но, — тут владелец поместья деланно поморщился, — я сомневаюсь, что они прислушаются к моим словам без соответствующих доказательств. Если же ваши опасения оправдаются, мистер Риддл, вскоре после выборов, думаю, к Рождеству, мы встретимся вновь. Теперь же прошу меня извинить, мне нужно связаться с некоторыми моими коллегами в связи с полученной информацией. Думаю, вам, молодёжи, есть, что обсудить.

Действительно, стоило Брутусу с полагающимися раскланиваниями покинуть малую гостиную, гости возобновили беседу. Первым высказался Вистан:

— Да, я всегда знал, что ты умеешь удивлять, но чтоб так! Не стану спрашивать, откуда у тебя информация, но что ты будешь со всем этим делать?

— Ну, уж точно не сидеть сложа руки, — через силу рассмеялся Волдеморт. После того, как в течение тридцати лет никто, кроме старика Дамблдора, не позволял себе неформально обращаться к ужасному Тёмному Лорду, непринуждённо вести беседу в таком ключе было сложно. — У меня есть определённые идеи, но об этом потом. Пока же давайте поговорим о чём-нибудь кроме политики. Как-никак, мы не виделись три года!

— И действительно! Кстати, Бетти так обрадовалась, узнав, что ты вернулся! Она будет очень рада тебя видеть. Не заглянешь к нам в гости?

Вистан, не особо скрываясь, мечтал свести своего друга с младшей сестрой ещё со школьных времён. Учившаяся на два курса младше Элизабет была миловидной блондинкой и никогда не могла пожаловаться на дефицит ухажеров, но курса со второго была всерьёз увлечена Томом. В своей прошлой жизни он вернулся в Англию в конце пятидесятых, когда она уже воспитывала двоих детей. Но сейчас, на восемь лет раньше, подростковые чувства, видимо, ещё не успели развеяться. Волдеморт с трудом сдержался, чтобы не поморщиться:

— С радостью. Но, боюсь, что все эти… — он сделал неопределённое движение рукой, словно пытаясь лучше подобрать слово, — события требуют активных действий. Так что перед дружеским визитом давай лучше встретимся наедине и обсудим наши дела.

При упоминании «наших дел» у Вистана загорелись глаза, и он преувеличенно серьёзно ответил:

— Да будет так.

— Впрочем, мы отвлеклись, — Волдеморт повернулся к молчавшему Ориону. — Я верно помню, мистер Блэк, что вы всерьёз увлекались теорией защитных заклинаний?

— У вас отличная память, мистер Риддл. Я до сих пор не оставил своих изысканий в этой области, — казалось, Орион вовсе не заметил изменения стиля общения и продолжал говорить, будто бы находясь на светском рауте. — К слову, что вы можете сказать о защитных ритуалах народов Юго-Восточной Азии?

Вистан страдальчески закатил глаза, демонстрируя своё отношение как к манерам Ориона, так и к теме его вопроса. Волдеморт никак на это не отреагировал и столь же учтиво ответил:

— Там много разных практик, непохожих на привычные нам. Боюсь, я недостаточно квалифицирован, чтобы прямо сейчас вас проконсультировать. Если вы пожелаете, мы могли бы встретиться позднее и обсудить этот вопрос отдельно.

— Действительно, это было бы занимательно. Я пошлю вам сову, вот только адрес…

— Давайте я сам с вами свяжусь, как только подготовлю нужные материалы, — Тёмный Лорд изобразил виноватую улыбку и пояснил. — Мне нужно привести в порядок свои записи. Я был вынужден собираться в спешке, так что… Думаю, через пару недель я вам напишу.

— Буду ждать. Что же касается ваших слов о политической ситуации... — Орион замялся, но спустя мгновение решительно продолжил. — Поймите меня правильно, мистер Риддл. Я уважаю вас и не сомневаюсь в искренности ваших намерений, но ваши сведения кажутся мне слишком необычными, чтобы так просто в них поверить. Как и ваш друг, я не буду задавать вопросов об их источнике, но мне кажется, вас ввели в заблуждение.

Семейная горячность Блэков почти не сказалась на характере вечно спокойного Ориона, вот и сейчас его волнение выдавала лишь чуть ускоренная речь. Молодой Блэк оказался в затруднительной ситуации. С одной стороны, он знал Тома как сильного и умного мага, да и сообщённые им сведения указывали на связи в высшем эшелоне британской политики. С другой — Орион был наследником одного из самых могущественных магических кланов Великобритании, и ему не пристало прятаться за изящными формулировками. Так что он высказался почти прямо — в иной ситуации его слова могли расценить как завуалированное обвинение во лжи. Ощутимым усилием сдержав желание резко ответить дерзкому выскочке, Волдеморт невесело проговорил:

— Хотел бы я, чтобы всё это было лишь чьей-то неудачной шуткой. Увы, мы все убедимся в обратном уже очень скоро. — Даже самоконтроль Тёмного Лорда имел свои пределы, а потому Волдеморт решил поскорее свернуть непривычную для него беседу. — Что ж, буду ждать встречи с вами в скором будущем.

Всё такой же безукоризненно-спокойный Орион встал с кресла и лёгким наклоном головы обозначил вежливое прощание:

— Был рад видеть вас, господа.

Немного сбитый с толку Вистан рассеянно ответил:

— Взаимно, мистер Блэк. Том, мы…?

— Я пошлю тебе сову, Вистан. Думаю, через пару дней, как только тут устроюсь. Мистер Блэк, — Волдеморт отвесил Ориону преувеличенно-вежливый поклон.

Аристократы поочерёдно покинули гостиную через камин, а Тёмный Лорд направился к аппарационной площадке. Спокойным уверенным шагом миновав ещё одну гостиную и холл поместья, он вышел в медленно сгущающиеся сумерки и аппарировал прямиком в «Дырявый котёл». Даже не оборачиваясь, он чувствовал на себе задумчивый взгляд Брутуса Малфоя, рассматривающего своего гостя из окна кабинета на втором этаже.

Лето в Девоншире выдалось по обыкновению мягким. Над зелёными равнинами и топкими болотами весело светило яркое солнце, часто сменяющееся короткими дождями. Тёплая, но не жаркая погода привлекала сюда многочисленных отдыхающих, наиболее состоятельные из которых норовили обзавестись собственной виллой неподалёку от местных пляжей под меловыми скалами. Год от года число туристов и местных жителей неуклонно росло, и даже сейчас, когда англичане могли вновь позволить себе отправиться в отпуск на континент, многие предпочитали живописные пляжи Девона набережным Французской Ривьеры и сицилийским скалам.

Вся эта суета, однако, почти не касалась внутреннего Девоншира. Именно там, посреди топей и лугов, надёжно укрытый от посторонних глаз, что магов, что маглов, возвышался скромных размеров особняк. Двухэтажное строение из прочного, потемневшего от времени камня явственно было старинным. Не старым, как многие особняки потомственной магической аристократии, а именно старинным. Внушительной толщины стены с узкими, похожими на бойницы окнами вызывали ассоциации скорее с оборонительным сооружением, чем с обычным домом. Впрочем, изнутри особняк выглядел вполне уютно — мастерское применение пространственной магии раздвигало узкие стрельчатые окна, и солнечный свет заливал отделанные дубом комнаты.

Сегодня усадьбу ждало редкое событие: семейная пара, что обитала в ней на протяжении последних столетий, принимала гостя. За последние два века чужаки лишь трижды переступали порог этого дома, и только один из них прибыл сюда по приглашению хозяев. В двух других случаях незваные гости так и не выбрались из особняка — мощью и изощрённостью защитные заклинания, лежащие на нём, могли бы соперничать с хогвартскими.

На сей раз ничто не предвещало беды — прибывший ровно в полдень молодой волшебник был радушно, пусть и не без некоторой подозрительности во взгляде, принят хозяином поместья. Приятный во всех отношениях юноша, за красивыми чертами лица которого никто не смог бы разглядеть будущего Тёмного Лорда, вежливо поздоровался с ним, поцеловал руку его супруги и, рассыпаясь в подобающих такому случаю любезностях, проследовал в гостиную. Там он, не теряя времени даром, извлёк из своей сумки небольшой свёрток и, тщательно имитируя восторженный голос человека, встретившегося с живой легендой, быстро проговорил:

— Мастер Фламель, я не хотел отнимать ваше время, но сделанная находка потрясла меня. Если мои дилетантские оценки верны, в наших руках уникальная реликвия, которая, я надеюсь, вдохнёт новую жизнь в алхимию! И какой-то безумец осквернил её темнейшей магией, которую я не могу даже диагностировать, не то что извлечь! Кроме вас мне просто не к кому больше обратиться!

— Немногие волшебники решаются писать мне, юноша. Последним из них был молодой Дамблдор, и я вполне удовлетворён результатами нашей совместной работы. Надеюсь, в вас я тоже не разочаруюсь. Высланные вами колдографии выглядели весьма интригующе.

— Приложу все усилия, мастер, — вновь поклонился гость. Уловив нотки сомнения во взгляде алхимика, он поспешил продолжить. — Я понимаю ваши опасения, мастер! Не думаю, что ошибусь, если скажу, что вам не терпится изучить этот артефакт в вашей лаборатории, но вы не хотите пускать туда чужака.

— Ваша проницательность похвальна, юноша. Пожалуй, я не буду возражать против вашего присутствия. Сигнальные чары особняка уже сообщили мне, что никаких тёмных артефактов, кроме этого, у вас нет, так что пойдёмте со мной.

Повинуясь жесту Фламеля, Волдеморт чуть нервно оправил мантию и, пройдя в появившуюся прямо в стене дверь, оказался в просторной лаборатории. Вопреки его ожиданиям, здесь не оказалось никаких столетних реторт, перегонных кубов или других атрибутов нелепых слухов, которые ходили о лаборатории великого алхимика. Чистое и светлое помещение было обставлено сравнительно просто и вполне современно. В ближнем углу сияла блеском нержавеющей стали и алюминиевых сплавов сложная установка, напоминающая уменьшенную раз в двадцать промышленную крекинговую колонну. За ней расположились три магических горелки, укомплектованные держателями для котлов различных размеров. Вдоль одной из стен протянулись сплошные полки с книгами, как явно старинными, так и поблескивающими свежим тиснением на корешках, а в другом углу красовался аккуратно расчерченный рунами круг. Остальную часть помещения заполняли обычные серые лабораторные столы с многочисленными ящиками, разного рода приборами, небольшими котлами на штативах и целой батареей аккуратных стеклянных колб, частью пустых, а частью заполненных непонятными субстанциями всех цветов радуги.

Пока гость осматривал убранство лаборатории, алхимик с поразительной для его возраста ловкостью вытащил откуда-то из многочисленных ящиков громоздкие очки, предназначенные для проявления магических плетений, и аккуратно надел перчатки из драконьей кожи. Повинуясь нетерпеливому жесту хозяина лаборатории, Волдеморт передал ему свёрток, который тот тут же принялся быстро, но аккуратно разворачивать. Как только из плотной ткани появилась изящная чаща, Фламель сноровисто нацепил на нос очки и, близоруко щурясь, начал её рассматривать. Не прошло и минуты, как он воскликнул:

— Поразительно! Судя по всему, вам, юноша, действительно удалось найти ту самую чашу Хельги Хаффлпафф! И, кажется, я узнаю тёмную магию, которой она пропитана. Вы правы, нужно быть безумцем, чтобы создать такое. Сейчас, тут где-то был проявитель…

Как только алхимик отвернулся, зарывшись в очередной ящик в поисках нужного реагента, глаза Волдеморта удовлетворённо сверкнули — тонко чувствуя потоки магической энергии, он ощутил присутствие в этой комнате могущественного артефакта. Судя по всему, философский камень был укрыт в крепком сейфе, спрятанном в дальнем углу лаборатории.

Мастер уже отыскал неприметную коробочку с проявителем, когда выработавшееся за сотни лет насыщенной жизни предчувствие закричало об опасности. Фламель за доли секунды успел поставить круговой беспалочковый щит. Такая защита могла прикрыть от большинства тёмных проклятий, а её силе позавидовал бы и Дамблдор, но это не спасло Николаса — стоящий прямо за его спиной Волдеморт коротким, почти без замаха, ударом вонзил кинжал из закалённой стали под ребро старому алхимику. Длины лезвия как раз хватило, чтобы проткнуть сердце Фламеля, в секунду оборвав его шестисотлетнюю жизнь.

Подавив в себе желание немедленно броситься к сейфу, Волдеморт быстро развернулся и сделал пару шагов в гостиную. Пернелла, видимо, почувствовав неладное, уже вставала с кресла, когда зелёная вспышка смертельного заклятия погасила и её жизнь. Сложнейшие плетения чар, опутывающие старинный особняк, стремительно распадались, свидетельствуя о смерти последних представителей рода Фламелей.

Убедившись, что дом не рухнет ему на голову, Волдеморт вернулся в лабораторию, аккуратно снял с тела алхимика его очки и принялся рассматривать потайной сейф. Действуя предельно осторожно, снимая заклятье за заклятьем, он потратил несколько часов, чтобы нейтрализовать сложные защитные чары, опутывающие стальную коробку. К счастью, со смертью владельца поместья большая часть фамильных заклинаний, завязанных на магии самого Фламеля, развеялась, иначе без команды взломщиков заклятий с ними не справился бы и могущественный Тёмный Лорд. Успешно разобравшись с защитой сейфа, Волдеморт извлёк из него некрупный рубиново-красный камень. В очках, специально зачарованных для поиска и идентификации заклятий, камень мерно пульсировал мягким светом.

О только что убитом величайшем алхимике последнего тысячелетия и его супруге Тёмный Лорд не думал. Создание новой политической организации требует денег, а его дальнейшие планы — бессмертия, и он нашёл оптимальный способ получить и то, и другое. Бегло просмотрев лежавшие в сейфе бумаги, он аккуратно достал из сумки приличных объёмов сосуд, заполненный какой-то маслянистой жидкостью, а на его место сложил чашу, документы и камень. Затем он небрежным жестом палочки испарил не содержавший в себе ни капли магии окровавленный кинжал, валяющийся рядом с телом Фламеля. Увы, на столь прямолинейное покушение на жизнь владельца поместья тонкая защитная магия, призванная выявить и нейтрализовать любой тёмный артефакт, среагировать не смогла.

Ещё раз осмотревшись в лаборатории, Волдеморт водрузил на край одного из столов сосуд, в содержимом которого любой зельевар опознал бы жидкость из рога взрывопотама, и отточенным движением палочки снял с него чары стазиса. Теперь жидкость готова была сдетонировать от малейшего удара. Удостоверившись в отсутствии каких-либо заклинаний, блокирующих перемещение, Волдеморт аппарировал в Лютный переулок, напоследок отправив слабое Флиппендо. Отталкивающие чары сбросили сосуд со стола, и в следующую секунду особняк сотряс мощнейший взрыв. Могучие каменные стены древнего здания выдержали удар, но всё богатое внутреннее убранство было превращено в груду искорёженных обломков, на которых быстро разгорался пожар, щедро питаемый огнеопасными реактивами из разгромленной лаборатории.

* * *

Заново привыкать к обычному быту было невероятно сложно. Сотни повседневных мелочей, от которых за десятилетия пребывания в статусе Тёмного Лорда он успел напрочь отвыкнуть, теперь постоянно о себе напоминали. Нужно было ходить за покупками, платить три кната за аренду почтовой совы, любезно перебрасываться парой фраз с Бобом за завтраком, игнорируя его угрюмую мину, отвечать на приветствия хогвартских знакомых и чистить одежду и обувь после походов по Косому переулку. Хорошо, хоть не приходилось готовить себе еду — скромных накоплений молодого Тома пока хватало на обеды в «Дырявом котле».

Пока что Волдеморт неплохо справлялся со всеми этими необычными вызовами, раз за разом успешно подавляя в себе желание начать бросаться пыточными заклинаниями направо и налево. Всё же психика двадцатилетнего Риддла, которую он во многом унаследовал после перемещения во времени, была закалена десятилетним пребыванием в магловском приюте. Вот и сейчас он безропотно отстоял короткую очередь в совятне, отсчитал три бронзовые монетки и послал растрёпанную птицу с письмом к Вистану.

Вернувшись в номер, Тёмный Лорд вытащил из своей безразмерной сумки дневник Гринграсса. Повертев книжицу в руках, он отложил её на стол. В ожидании встречи в Малфой-Мэноре он перечитал её, наверное, раза три, но ничего принципиально нового не выяснил. Да, древние жрецы байюэ практиковали ритуал для привязки душ. Да, для этого нужно было жертвовать свою кровь и силу. Да, ритуал работал только на специальных алтарях и только при определённых условиях. Кроме этих трёх простых утверждений, в дневнике содержались описания тех самых условий и многословные пространные рассуждения о том, что именно делает эта самая «привязка душ». Если те, кто так называли ритуал, и имели в виду что-то конкретное, при многократных переводах начальный смысл мог исказиться до неузнаваемости. Собственно, такой неутешительный вывод и сделал Гринграсс, ошибочно полагая, что проверить действие ритуала экспериментальным путём не удастся уже никому.

Что ж, главное, что ритуал сработал, а уж как именно это произошло — не так-то и важно. Своими первыми шагами по изменению будущего Волдеморт был доволен. Впрочем, он не питал иллюзий — очевидно, что Брутус на слово ему не поверит, а Вистан и Орион слишком молоды и почти ничего не решают в своих семьях. Главное было в другом — слово было сказано и услышано. Теперь, когда события будут развиваться по предсказанному им сценарию, представители трёх влиятельных аристократических кланов будут помнить о его идеях. Несомненно, уже через пару дней предостережение молодого «мистера Риддла» разойдётся по всему магическому бомонду, пусть и в качестве нелепого слуха. Хоть осторожный Орион и продемонстрировал своё недоверие, он обязательно донесёт содержимое разговора до своего обширного семейства, хотя бы потому, что им явно заинтересовался Брутус. Пусть старший Малфой в последние десять лет подрастерял изрядную часть былого политического влияния своей семьи, он всё ещё оставался одним из ключевых представителей консервативно настроенных чистокровных. Всегда ставящие себя выше других Блэки волей-неволей должны были приглядывать за действиями Брутуса, а потому будут вынуждены отнестись к рассказу Ориона всерьёз. С учётом многочисленных родственных связей, объединяющих Блэков с половиной чистокровных семей, Волдеморт был уверен, что совсем скоро его предостережение будет известно большинству консерваторов.

В отличие от Ориона, Вистан нужен был ему не столько ради его древнего и знатного, но не слишком богатого и влиятельного рода, сколько ради его самого. Будущему Тёмному Лорду остро требовался человек, которому он мог бы доверить организацию новой партии. Уже сейчас молодой Эйвери был великолепным оратором. Пусть и не наделённый столь яркой харизмой, как сам Риддл, он брал живостью речи и напором, в будущем неоднократно убеждая колеблющихся чистокровных примкнуть к их движению. И если за политическим продвижением их интересов присмотрит Брутус, а в недалёком будущем и Абраксас Малфой, то идеологию Волдеморт решил поручить именно Эйвери.

Размышления Тёмного Лорда прервала бьющаяся в окно сова. Лёгким взмахом руки он впустил пернатого посланца внутрь и отвязал от его лапы конверт. В ответном послании Вистан сообщал, что уже через пару дней родители вместе с Бетти отправятся в гости к семье его старшей сестры, которая недавно вышла замуж за Нотта из младшей ветви этой семьи. Столь удобную возможность спокойно поговорить упускать не стоило, так что Волдеморт быстро набросал ответ и отпустил сову обратно, не забыв вложить в привязанный к лапе мешочек ещё три кната за дополнительный рейс.

* * *

Вистан ждал Волдеморта у края аппарационной площадки. Стоило последнему ступить на гладкий камень, как его школьный приятель от души заулыбался и шагнул навстречу:

— Привет! В кой-то веки поговорим без всех этих аристократических заморочек, а?

— Я тоже рад тебя видеть, Вистан, — сдержанно поприветствовал его Тёмный Лорд, пожимая руку. Заразительное веселье Эйвери его нервировало. — Не покажешь мне поместье?

— Ай, да что тут показывать! Это ж не малфоевская резиденция, где заблудиться можно.

Действительно, в отличие от роскошной усадьбы Малфоев дом семьи Эйвери выглядел намного скромнее — обычный староанглийский двухэтажный особняк, обильно увитый плющом. Впрочем, как и большинство жилищ потомственной аристократии, защитой этот домик обделён не был, так что Вистану пришлось отвлечься, чтобы обеспечить проход внутрь для своего гостя. Произнеся полагающиеся заклятия, он вновь повернулся к другу:

— Справа родительское крыло, а слева живём мы с Бетти. В подвале обитает призрак кого-то из предков, сейчас уже и не скажешь, кого именно, а сам он этого не помнит. Вредный старикашка, но иногда бывает полезен, за эльфами приглядывает. Я же зазывал тебя в гости на летние каникулы, начиная со второго курса, похвастаться хотел. И ты откликнулся на приглашение, когда хвалиться приведением в подвале уже не тянет!

Волдеморт чуть грустно улыбнулся:

— Времена изменились. Но ты прав, призрак в подвале на втором курсе меня бы впечатлил.

— А то! — самодовольно усмехнулся Вистан. — Может, сейчас тебя впечатлит наша коллекция винных бочек? Стоит поднять пару бокалов за встречу, как считаешь?

— Звучит заманчиво, — почти искренне протянул Тёмный Лорд. Захотелось вдруг просто посидеть с Вистаном, неспешно потягивая сухое красное, вспоминая школьные годы и слушая эмоциональные рассказы друга о забавных казусах с артефактами. Усилием воли подавив непонятно откуда возникшую мысль, Волдеморт сосредоточился на цели своего визита. — Хотя, боюсь, это может помешать обсудить наши дела.

Уловив перемену в настроении друга, Эйвери подобрался и серьёзно произнёс:

— Тогда пойдём в отцовский кабинет. Там стоит серьёзная защита, но меня и моего гостя она пропустит. Зато можно быть спокойным за конфиденциальность нашей беседы.

Что ж, Волдеморта это вполне устраивало. Даже если каким-то образом отец Вистана и узнает об их беседе, ничего особо страшного не случится. Совсем уж незаконные вещи он обсуждать не планировал, а к его идеям старший Эйвери, консерватор до мозга костей, должен отнестись благосклонно. Так что, проследовав за Вистаном на второй этаж по массивной лестнице с резными перилами, Тёмный Лорд спокойно устроился в кресле, предварительно бросив лишь пару диагностирующих заклинаний. Не обнаружив ничего подозрительного, он начал разговор:

— Как ты можешь помнить из наших школьных бесед, меня всегда волновало наиболее разумное и справедливое устройство нашего магического сообщества. И сейчас, когда мне удалось узнать о готовящемся заговоре, мы должны вновь подумать об этом.

Заметив интерес в глазах Вистана, Волдеморт продолжил доверительным тоном:

— Знаешь, мне не очень-то верится в то, что Брутус воспринял мои слова всерьёз. Старшее поколение всё ещё слишком занято послевоенным восстановлением, им некогда думать о чём-то глобальном. Мы же, мой друг, должны, просто обязаны, взять ситуацию под свой контроль. Пусть пока мы молоды, кроме нас этим заняться некому, и если мы не проявим настойчивости, либералы доведут магическое общество до пресмыкания перед маглами. Они вот-вот посадят в министерское кресло свою марионетку, за радушными улыбками которой постараются узурпировать власть. Что самое печальное, им в этом активно помогают некоторые чистокровные семейства, такие как Лонгботтомы, Уизли или Пруэтты. Разве не власть чистокровных семейств, хранителей древних магических знаний, была бы самой закономерной? Власть не ради господства, но ради разумного управления. Думаю, ни у кого нет сомнений, кто лучше понимает тонкости магического общества — древние благородные семьи или вчерашние маглы и им сочувствующие.

Много десятилетий вперёд его вернейший сподвижник Антонин Долохов как-то назвал общество, о котором он мечтал, «обыкновенным фашизмом». С эксцентричным русским нужно было свести знакомство как можно раньше — кроме аристократов-политиков Волдеморту остро требовался боевик, не отягощённый моральными принципами. Пока что, однако, важнее было ясно обозначить ключевые задачи их ближайшего будущего перед Эйвери:

— Маглы и их наделённые магией потомки становятся всё большей проблемой. Чем дальше, тем больше растёт доля маглорожденных и полукровок в нашем обществе. Либералы в Хогвартсе обучают их магии, либералы в Министерстве открывают для них вакансии, либералы в Визенгамоте кричат об их равных правах. Слепцы, они не понимают, к чему это может привести!

— Но разве это так уж плохо? Всё равно власть, богатство и магическая сила сосредоточены в руках чистокровной аристократии.

— Пока что да, Вистан. Но представь, что будет, если курс на всеобщее равенство продолжится? Сменятся поколения, и маглорожденные будут составлять подавляющее большинство нашего общества. Думаешь, им не захочется получить власть, а затем устроить нашу жизнь по магловским законам? Может, они решат, что маглам нужно помогать, и отменят Статут о секретности? Что тогда останется от нас, настоящих магов?

Эйвери немного напряжённо рассмеялся:

— Брось, Том! Мне кажется, ты сгущаешь краски.

Горько усмехнувшись, Тёмный Лорд патетически воскликнул:

— И так думают ровным счётом все! Причём чем выше должность, тем устойчивее заблуждения. Думаю, визенгамотские старцы очнутся, только когда из-под них будут выбивать кресла. Так что, мой дорогой Вистан, мы не можем больше ждать. Если мы не хотим отдать магическую Британию на растерзание маглам, мы должны действовать уже сейчас. Для начала поговори с Бетти. Помнится, с ней на курсе учился один талантливый парень, — Волдеморт замялся, делая вид, что пытается припомнить имя, — по-моему, его звали Варнава Кафф. Насколько я помню, он пытался организовать в Хогвартсе школьную газету.

— Это у него получилось! Бетти рассказывала, что уже после нашего выпуска, на их шестом курсе, он добился у Диппета разрешения издавать небольшой листок, в котором собирал школьные слухи и новости. В прошлом году он закончил Хогвартс, и, кажется, устроился на какую-то скромную должность в «Ежедневный Пророк». Я могу уточнить, думаю, Бетти всё ещё поддерживает связь со своими однокурсниками.

— Это будет весьма кстати. Пусть аккуратно побеседует с ним и пригласит на встречу где-нибудь недели через две. Я не припомню фамилию Каффа в числе чистокровных, так что, скорее всего, он довольствуется должностью какого-нибудь клерка или помощника корреспондента. Как и любой слизеринец, он должен быть амбициозен, а мы предложим ему организовать свою собственную газету. Уверен, он с радостью присоединится к нам.

— На издание газеты нужны средства, — Вистан по-прежнему относился к идеям друга с некоторым скепсисом. — Да и разве у нас не найдётся более важных дел?

— Не стоит недооценивать важность правильной подачи информации. После опустошительной войны ни о каком силовом противостоянии и речи идти не может. Нашим основным оружием в борьбе за будущее магической Британии станет слово, правильно сказанное правильным людям. Необходимо донести до как можно большего числа волшебников простые и, вроде как, очевидные тезисы. Все чистокровные считают их само собой разумеющимися, а потому не замечают, как общество отходит от них всё дальше и дальше. Нужно открыть им глаза, предельно отчётливо очертив всю глубину той пропасти, в которую мы все можем угодить, если будем и дальше бездумно следовать за нашими так называемыми лидерами. Взять, например, ситуацию с гоблинами. Последнее восстание было пару веков назад, а сейчас молодые маглорожденные либералы уже вовсю кричат если не о равных правах для всех волшебных рас, то о каких-то полноправных договорах с ними. Разве для того многие поколения волшебников бились с гоблинскими армиями, чтобы теперь отдавать им контроль над нашей экономикой? Или Министерство магии, которое чем дальше, тем более явственно становится рассадником маглофильских либеральных идей. Когда-то давно его создали чистокровные для чистокровных — равных, но не одинаковых. Именно для них и прописывались все те вольности вроде равенства перед законом и демократических выборов, которыми теперь пользуются маглорожденные. Зацепившись за власть, они пытаются распространить их и на всяких недочеловеков наподобие вейл и полугоблинов, что своим существованием оскверняют благородное имя волшебника.

Внимательно слушавший речь своего школьного друга Вистан задумчиво протянул:

— Свобода, равные права и возможности, но только для своих... Умно!

— Не только умно, но и справедливо! Разве у маглорожденных отцы, деды и пращуры на десять поколений вглубь истории проливали свою кровь в бесчисленных войнах с гоблинами, великанами, оборотнями, вампирами и драконами, в которых наши предки отстояли само право на существование волшебников? Чего ради мы должны предоставлять неофитам равные права, в том числе и в сфере управления нашим сообществом? Сейчас чистокровные с презрением относятся к маглорожденным скорее из-за своего положения в обществе, и мы должны со всей очевидностью продемонстрировать вполне объективные причины для справедливого неравенства.

— Если как следует поворошить грязное бельё известных маглорожденных деятелей, скандал будет знатный! Мой отец не раз рассказывал о том, какими сомнительными методами пользовались многие из них для достижения тех или иных постов, которые должны были бы по праву достаться достойным чистокровным. Осталось придумать, как заполучить доказательства, и тогда все увидят истинную сущность этих полумаглов, — в глазах Эйвери уже зажглись огоньки предвкушения жаркой полемики, и Волдеморт счёл за лучшее немного охладить его пыл.

— Не обязательно столь прямолинейно подходить к делу. Всё же мы должны постараться убедить в своей правоте и нейтральные силы вроде тех же полукровок или либерально настроенных чистокровных. Для этого подойдут приёмы неявного воздействия на общественное мнение. Скажем, в газете можно организовать рубрику, посвящённую прошедшей войне. Материалы должны быть совершенно нейтральной тематики, например, про наиболее яркие примеры героизма и самоотверженности в бою. Одновременно с этим необходимо создавать образ героических чистокровных волшебников, которые победили вопреки трусливым и слабым маглорожденным. Уверен, если получше покопаться в архивах того же «Пророка», можно найти достаточно случаев, укладывающихся в такое видение прошлой войны, ну а все прочие мы просто не будем рассматривать. Вообще, саму газету нужно позиционировать как аналитическое издание, ориентированное на успешных и образованных читателей. У меня есть некоторые идеи, как это оформить, чтобы смотрелось свежо, но солидно. Обсудим это вместе с Каффом, а пока что подумай о самой концепции такого издания.

— То есть, газета для своих? Мы ведь понимаем, — усмехнулся Вистан, — что именно чистокровные и есть те самые успешные читатели.

— На самом деле не только. Ирония в том, что если создать газете правильный образ, её будут покупать даже последние неудачники, чтобы хоть ненадолго почувствовать себя теми самыми успешными людьми. Впрочем, это дело далёкого будущего — пока что, до ближайших выборов, нам нужно успеть зарекомендовать себя, найти свой круг читателей и закрепиться среди них.

— Остаётся финансовый вопрос. Нужна собственная типография, нужны средства продвижения и распространения, — семья Эйвери несколько поколений занималась артефакторикой, и о том, как зарабатывать себе имя, её наследник знал не понаслышке. — Откуда нам брать на это деньги?

Во взгляде Вистана Тёмный Лорд увидел то, что ожидал — за одну недлинную беседу его школьный друг стал воспринимать его не как приятеля, а как лидера, от которого подсознательно ждал инструкций и указаний. Что ж, не стоило его разочаровывать:

— Как ты можешь догадаться, в сохранении достойного места чистокровных фамилий заинтересован не я один. Так что с поддержкой наших проектов проблем не будет. Я как раз совершу небольшое путешествие на континент, буквально на пару дней, и надеюсь в ходе него уладить все денежные вопросы. — Вистан понятливо и уважительно кивнул, видимо, подумав о неких сложных международных интригах, а Волдеморт продолжил. — Конечно, одной газетой дело не ограничится, так что готовься блистать в светском обществе и составлять костяк нашей новой молодёжной организации. Пусть эти маглокровки не надеются — мы просто так не сдадимся!

Оставив окрылённого открывающимися перспективами Эйвери ждать возвращения родителей и Бетти, вполне довольный беседой Тёмный Лорд отправился обратно в «Дырявый котёл». Вопреки прошлому варианту истории, в этот раз на первой встрече будущих Пожирателей смерти не было сказано ни слова о насильственном захвате власти. После сомнительного успеха в девяностых Волдеморт отчётливо понимал, что боевой состав нужно отделять от остальной организации. Идея повязать всех последователей кровью хороша для подпольной группы, но начинает сильно мешать, когда такая группа приходит к власти. Вспомнить того же Северуса — гениальный зельевар, бесценный шпион, неплохой организатор, наверное, самый полезный из его слуг в своём поколении. И такая нелепая вынужденная смерть, только из-за того, что он оказался не в том месте не в то время! Всё же идея с егерями — наверное, лучшее, что пришло ему в голову после возрождения. Дешёвый расходный материал войны, пригодный для заваливания противников массой, который не нужно особо экономить.

Так что пусть Эйвери витийствует на утончённых балах и приёмах. Пусть все эти лощёные аристократы судачат о наиболее справедливом устройстве магического общества. Они могут быть даже полезны — как был полезен трусливый и меркантильный Люциус, который, однако же, финансировал восстановление их организации. Но в бой они пойдут лишь в самом крайнем случае! Без острой необходимости пугать чрезмерно осторожных представителей благородных семейств ужасами гражданской войны и проливать чистую кровь не стоило. Сейчас волшебники ещё слишком хорошо помнили смертельную жатву войны с Гриндевальдом, чтобы сознательно идти на её повторение. Вот следующее поколение — другое дело. Там многие готовы были сгореть без остатка за правое дело: блистательная Беллатриса, братья Лестрейнджи, младший Эйвери, даже непутёвые Кэрроу. И — семейства Поттеров, Пруэттов, МакКиннонов и Лонгботтомов. Но даже там многие при первой возможности сменили пламя борьбы на размеренный быт преуспевающих буржуа. Волдеморт вспомнил страх в глазах Малфоев и деланное безразличие Гринграссов. Теперь он не допустит подобной ошибки: одна часть организации всегда будет уравновешивать другую. В фундамент воображаемого здания идеального общества улеглась ещё пара кирпичей.

Серость — вот первое слово, пришедшее на ум Волдеморту, когда он осматривался в магическом квартале Москвы образца сорок восьмого года. Если Косой переулок уже мог похвастаться яркими вывесками множества лавочек и кафе, то старые улочки Колдовской слободы всё ещё хранили на себе отпечаток недавно закончившейся войны. Большая часть двухэтажных домов, которыми был плотно застроен московский магический квартал, были наглухо заколочены, обветшали и покосились. Немногочисленные магазины, продолжавшие свою работу, выглядели уныло и однообразно: полупустые, зачастую покрытые толстым слоем пыли полки, выцветшие и поблекшие вывески, мутные стёкла, местами всё ещё заклеенные крест-накрест бумажными лентами.

Не исправляло ситуацию даже яркое летнее солнце, освещавшее всю эту безрадостную картину. Редкие прохожие выглядели под стать пейзажу — одетые в безликие серые балахоны, они быстрым шагом пересекали улицы, словно специально норовя поскорее скрыться в ближайшей подворотне.

Островком сравнительно нормальной жизни был трактир «Темноводье», что стоял на перекрёстке центральной аллеи Колдовской слободы, с недавних пор окрещённой проспектом Победы, и Китежградской улицы. Просторное двухэтажное здание с обширной верандой, выходящей на небольшой сквер, до войны было излюбленным местом отдыха здешней аристократии. Увы, даже это шикарное заведение не пощадили грозные годы — богатая лепнина покрылась толстым слоем пыли, позолота местами отвалилась, а ассортимент блюд сменился на куда более скромный. Теперь полюбоваться на сохранившиеся беломраморные статуи и аккуратно подстриженные пихты могли практически все желающие. На первом этаже и веранде подавали весьма недурственные обеды по довольно скромным ценам, а на втором за небольшие деньги можно было снять комнату на несколько дней. Обеими этими возможностями воспользовался Том Риддл, прибывший в разорённую войной страну сразу с несколькими важными делами, тщательным обдумыванием которых он занимался с самого попадания в этот мир.

Сейчас он немного отвлёкся от размышлений о своих планах, чтобы отдать должное обильному завтраку. К сожалению, английского хозяин этого заведения не знал, и Тёмному Лорду пришлось использовать легилименцию, чтобы втолковать тому, что ему нужно. Благо, это ничуть не повредило скорости и качеству приготовления еды — уже через несколько минут Волдеморт наслаждался непривычно сытным завтраком.

Ранним утром посетителей в трактире было немного — за дальним столиком в углу веранды завтракал респектабельного вида пожилой мужчина, а в главном зале расположилась небольшая компания молодёжи, по неясным причинам предпочитавшая душноватое помещение утренней свежести открытой веранды. Трактирщик лениво протирал бокалы за барной стойкой, вполглаза приглядывая за посетителями, а появляющиеся с негромкими хлопками домовые эльфы оперативно меняли блюда. Волдеморт успел плотно позавтракать и даже начал неторопливо потягивать утренний кофе, когда со второго этажа, наконец, спустился человек, которого он ждал.

Молодой, не старше самого Риддла, долговязый парень производил пугающее впечатление. За редкой щетиной угадывались следы толком незаживших шрамов, жгуче-чёрные волосы были подстрижены коротким ёршиком на армейский манер, а с бледного лица угрожающе смотрели тёмно-карие глаза. Одет он был строго, но явно не бедствовал — вместо повсеместно употребляемых тут сероватых балахонов он носил дорогой костюм, который, правда, сидел на нём несколько нелепо. Довершал образ демонстративно торчащий из-под полы футляр для ношения палочки.

Внимательно рассмотрев спустившегося постояльца трактира, Волдеморт со вздохом отставил недопитый кофе, бросил на столик пару серебряных монет и вальяжным шагом отправился на противоположную сторону веранды, где уже занял место новый посетитель. Под взглядом недобро сверкнувших глаз он учтиво поклонился и вежливо начал беседу:

— Доброе утро, мистер Долохов! Меня зовут Том Риддл, и я прибыл из Великобритании специально для того, чтобы познакомиться с вами. Я многое слышал о ваших выдающихся успехах, и…

Закончить мысль Тёмному Лорду не дали — коротким жестом ладони рубанув перед собой воздух, молодой парень с заметным акцентом, но вполне отчётливо произнёс:

— Я не даю интервью. Убирайтесь!

— Но, позвольте, я хотел лишь задать вам пару вопросов…

И вновь реплика Волдеморта осталась неоконченной — сделав почти неразличимое для глаз движение, парень замер с палочкой в руках, наставив её прямиком в лицо собеседнику.

— Я повторяю последний раз. Убирайтесь.

Усмехнувшись, Тёмный Лорд изящно развернулся на месте, одновременно доставая палочку и уходя с линии атаки. Периферическим зрением он уловил движение трактирщика, быстро прячущегося за стойку. Мимо пронеслось какое-то стремительно брошенное заклинание русского, тот вскочил, и оба молодых человека замерли в почти зеркально-симметричных позах по разные стороны столика. Ни один из них не спешил атаковать, и Волдеморт с оттенком превосходства в голосе повторил своё предложение:

— Возможно, нам всё же есть, что обсудить, мистер Долохов!

В ответ Антонин бросил в стоящий между ними столик Бомбарду, вслед за ней отправив мощное отталкивающее заклятье. Пока Волдеморт принимал на щит летящий в него поток обломков и ударную волну, Долохов успел невероятным прыжком разорвать дистанцию, оказавшись на краю веранды, и оттуда принялся забрасывать Тёмного Лорда заклинаниями. Скорость, энергия и разнообразие арсенала молодого русского впечатляли — в Волдеморта летели и простенькие, но энергоёмкие чары, вроде тех же Бомбард, и довольно заковыристые проклятия, преимущественно тёмномагического свойства. Тёмный Лорд почти не атаковал, раз за разом поднимая вокруг себя мощные щиты, в которых вязли заклятия Долохова. Тот отвечал всё более и более энергоёмкими проклятиями, а Волдеморт, словно издеваясь, кидал в ответ Экспульсо и Инсендио, от которых Антонин с лёгкостью уклонялся.

Владелец трактира, как и все остальные посетители «Темноводья», давно уже аппарировал, а молодые тёмные маги только входили в раж. В ответ на запрещённое во всём мире «Гниение плоти» Тёмный Лорд впервые применил что-то действительно опасное, выпустив из палочки огненный хлыст предельной для его нынешних возможностей мощности. Волна нестерпимого жара прокатилась по разгромленной веранде, но своей цели не достигла — Долохов закрылся от бушующей огненной стихии водной, создав на пути хлыста ледяную стену. Столкновение получилось впечатляющим — оба участника сражения были вынуждены прекратить битву, спасаясь от заполонившего помещение пара. Впрочем, что тёмные щиты Волдеморта, что аналогичная защита Антонина успешно выдержали это испытание.

Не успел пар рассеяться, а противники обменяться ещё парой ударов, как сверху послышался угрожающий треск — повреждённые во время боя внешние опоры веранды не выдержали, и деревянная крыша рухнула внутрь. Долохов просто наколдовал мощный куполообразный щит над собой, и все падающие сверху доски, балки и куски черепицы просто осыпались с него. Тёмный Лорд поступил оригинальнее, аппарировав на несколько метров вверх, и теперь висел в воздухе над руинами веранды, поддерживая себя над землёй самолевитацией. Этот приём, похоже, наконец-то впечатлил русского, и тот не делал попыток вновь атаковать. Вместо этого он демонстративно медленно засунул палочку обратно в ножны и проговорил:

— Пожалуй, беседа с вами действительно развлечёт меня, мистер Риддл. Правда, здесь сейчас будет немного шумно. С вашего позволения, давайте встретимся завтра в полдень у лавки Мечникова, что дальше по Китежградской.

Получив согласие своего левитирующего собеседника, Долохов отбыл в неизвестном направлении, воспользовавшись порталом. Волдеморт тоже предпочёл поскорее аппарировать — с минуту на минуту к разгромленному трактиру должны были нагрянуть местные авроры, как бы они ни назывались, а объясняться с властями в его планы не входило. Оказавшись на центральной площади Колдовской слободы, он несколькими заклинаниями поправил изрядно помятый в сражении костюм и отправился в ближайший открытый магазин. Первой встречей с Долоховым Тёмный Лорд остался доволен — сражение в полную силу взбодрило его, а молодой русский показал себя отличным бойцом. Конечно, после многолетней практики и десятков тёмномагических ритуалов Волдеморт намного превзошёл бы Антонина в силе, а в умении применять заклинания он превосходил его и сейчас, но для двадцатилетнего парня Долохов продемонстрировал поистине невероятный уровень владения боевой магией. Несомненно, он станет ценным союзником, но кроме его вербовки у Тёмного Лорда были в этой негостеприимной стране и другие дела.

* * *

История магической России двадцатого века была почти точной калькой французской века девятнадцатого. То же несоответствие социального деления в магловском и магическом обществе, когда в первом назревает революция, а второе продолжает своё размеренное существование. Те же лозунги спустя двадцать лет о «движении в ногу со временем». И то же внешнее вторжение, которое вскрывает нарыв внутренних противоречий. Даже противник — один и тот же. У французов точкой невозврата стал Седан, у русских — Сталинград. Переломное сражение магловской войны и начало войны магической. Разнится только результат — французы свою войну по обе стороны Статута с треском проиграли, а русские — с огромными потерями, но выиграли.

Вместо чёткой иерархичной структуры британского Министерства магии, у русских было Всевеликое Колдовское Вече, не столько орган исполнительной власти, сколько коллегия делегатов из всех регионов огромной страны. Созданное ещё в доимперские времена, оно изначально отражало уездное деление государства. Затем, в череде магловских административных реформ уже после принятия Статута, смысл территориального деления магического общества окончательно потерялся, и к началу двадцатого века кооптация[1] делегатов Вече была сложным компромиссом между традициями и политическими реалиями. Этот компромисс начал ломаться в двадцатые годы и окончательно пошёл в разнос в конце тридцатых, во время возвышения Гриндевальда.

Впрочем, сам тёмный маг к этому непосредственного отношения не имел. Просто к тому времени в российское магическое общество стали массово входить маглорожденные, воспитанные новой властью. Они вполне закономерно не понимали патриархальных укладов, царивших в нём, и стремились переделать всё более справедливым, на их взгляд, образом. Чему, само собой, противились чистокровные семейства, крепко державшие власть в своих руках.

Природная разобщённость российского магического сообщества, усугубляемая внутренним кризисом, делала его слабым противником. Гриндевальд, увлечённый установлением нового порядка в Европе, вполне закономерно не слишком опасался разлагающейся магической России. В декабре сорокового года, когда его магловский «коллега» подписал директиву №21, более известную как план «Барбаросса», Геллерт лишь равнодушно пожал плечами — на восточном фронте, как и в балканской мясорубке, магам было нечего делать. Европейская магическая периферия с приходом большой войны успешно уничтожала сама себя: хорватские, сербские, албанские и словенские волшебники увлеченно бросались друг в друга заклятьями, ведя затяжную войну всех со всеми, что вполне устраивало Гриндевальда.

Чего-то подобного он ожидал и от магической России — подчинять себе слабое и раздробленное волшебное сообщество огромной страны особого смысла не было. А вот затяжная гражданская война с участием национальных окраин немецкого мага вполне устроила бы. Пока на востоке и юге Европы реками льётся волшебная кровь, никто не будет мешать ему разбираться с ключевыми врагами — французскими и английскими магами.

Именно тогда, в кровавом хаосе войны, в последний раз вспыхнула звезда Долоховых. Старое и обширное чистокровное семейство, которое могло проследить свою историю до самого Рюрика, к началу сороковых было одним из самых могущественных кланов в стране. Поколениями занимаясь самой чёрной магией, они в равной степени внушали обывателям страх и уважение. Впрочем, в последние десятилетия Долоховы отошли от политических дел, неизменно выдерживая нейтралитет в многочисленных кабинетных сварах.

Лето сорок первого года, когда немецкие магловские войска вторглись в границы Советского Союза, российское магическое общество встретило в глубоком кризисе. Большая часть чистокровной аристократии, не утратившей своих европейских связей, завязанных, преимущественно, на Германию, склонялась если не к открытой поддержке Гриндевальда, то, как минимум, к невмешательству в большую магическую войну, идущую в Европе. Маглорожденные же и полукровки, напротив, призывали к активному сопротивлению. Службе охраны Статута неоднократно приходилось ловить таких молодых и горячих магов, что рвались на магловский фронт «убивать немцев». Дело дошло до того, что Всевеликое Вече ввело комендантский час и осадное положение в магических анклавах, оказавшихся на оккупированной территории.

Война смертельным валом катилась на восток: из последних сил сопротивлялся ледяным объятиям блокады Ленинград, горели от ночных бомбардировок Москва и Горький, перепахивались снарядами поля под Ржевом, на всём огромном фронте, от заполярной тундры до причерноморских степей, в мучениях умирали миллионы людей. И тогда Иван Долохов, глава обширного семейства, сделал то, чего от него не ожидал никто. Вместо того, чтобы продолжать придерживаться спокойного нейтралитета или поддержать сторонников Гриндевальда, старший Долохов обратился к магическому сообществу России с призывом сплотиться перед лицом внешнего вторжения. Поначалу его особо не слушали — несмотря на уверенный марш немецких магловских армий на восток, волшебные анклавы в покорённых землях никто не трогал.

Лишь к концу сорок второго года ситуация изменилась. Откликнувшись на истеричные вопли фюрера, Гриндевальд отправил один из своих ударных отрядов на помощь маглам, и в середине декабря они приняли участие в операции «Зимняя гроза» — попытке прорваться к блокированным в Сталинграде войскам шестой армии. Впрочем, даже это не заставило Всевеликое Вече начать войну — большая часть делегатов поддержала мнение, что покуда немецкие маги не трогают российских волшебников, их вмешательство в дела маглов и, фактически, нарушение Статута секретности, не станут поводом для войны.

Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения старшего Долохова. Устав от бесконечных пререканий в Вече, он собрал всю свою семью, включая ещё не окончивших школу Антона и Галину, и отправился на юг. Там, на берегах реки Чир, состоялся первый бой между немецкими и российскими магами в этой войне. Ударный отряд Гриндевальда, хоть и превосходил числом Долоховых, не ожидал встретить хоть какое-то сопротивление местных волшебников, а тем более столкнуться с могущественным тёмным семейством. В ходе недолгого, но кровавого столкновения немцы потеряли половину своих бойцов, а их остатки воспользовались порталами, чтобы поскорее покинуть заснеженные степи.

Разумеется, открытое сопротивление русских магов вынудило Гриндевальда ответить — все свободные от операций во Франции и Англии волшебники отправились на восток. За этим последовала долгая и кровавая война, опустошившая магическую Восточную Европу. По злой иронии судьбы под удар попали в первую очередь старинные семьи, которые в основном выступали против открытого конфликта. Гриндевальд справедливо рассудил, что в начавшейся схватке они представляют большую угрозу, чем разрозненные маглорожденные волшебники.

Два с половиной года жестокой, пусть и периферийной, войны кровавой косой прошлись по российской магической аристократии. На корню пресеклись целые династии, пали в бою или были убиты в своих же домах сотни именитых волшебников. Конечно, маглорожденные тоже не остались в стороне от этого конфликта, но их потери оказались всё же менее устрашающими. Так что нет ничего удивительного в том, что в победный сорок пятый год в результате переворота состав Всевеликого Колдовского Вече был полностью сменён. Вместо заседавших там поколениями чистокровных аристократов, у руля огромной державы встали молодые, по большей части маглорожденные, волшебники, которые начали резко менять порядки в истекающей кровью стране. До открытой гражданской войны дело не дошло, но противостояние чистокровных консерваторов и маглорожденных социалистов отметилось несколькими политическими убийствами и масштабными диверсиями.

Война и внутренние конфликты выжгли семейство Долоховых дотла — из обширного рода, насчитывавшего две дюжины человек, выжил один только Антонин, младший сын Ивана Долохова. Все остальные, включая даже малолетних племянников Антонина, которым не исполнилось и десяти лет, погибли в огне мировой войны и смуты. Кто-то полёг на поле боя, кого-то сожгли вместе с родовой усадьбой, а кто-то без вести сгинул в мутных водах гражданского переворота. Старший Долохов погиб в схватке с самим Гриндевальдом, в одном из последних боёв под Кёнигсбергом, когда магловские армии уже рвались к Берлину, а до последней магической дуэли этой войны оставались считанные дни.

* * *

Тщательное обследование философского камня отняло у Волдеморта почти три дня. Хоть он никогда не являлся специалистом в артефакторике или алхимии, долгая жизнь и десятилетнее странствие по всему магическому миру обогатили Тёмного Лорда множеством самых разнообразных знаний. Так что он смог сравнительно быстро разглядеть тончайший узор переплетённых магических нитей, что опутывали сокровище покойного Фламеля. Несколько осторожных экспериментов прямо в арендованном номере «Дырявого котла» подтвердили его догадки — насколько сложен и уникален был процесс изготовления философского камня, настолько же просто было его применение.

Путём нехитрых манипуляций со стандартным школьным набором для зельеварения, купленным в соседнем магазинчике, Волдеморту удалось получить оба ключевых продукта: металлический нож превратился в золотой, а вода во флаконе подёрнулась переливающейся дымкой. Менее опытный, чем Тёмный Лорд, волшебник, наверное, уже плясал бы от радости, но могущественный маг отлично понимал, что даже обладание послезнанием и работающим философским камнем не гарантируют ему скорой победы.

Сколь бы могущественным и осведомлённым он ни был, без поддержки многочисленных сторонников всерьёз повлиять на историю шансов не было никаких. Времена дуэлей между великими волшебниками канули в прошлое — схватка Гриндевальда и Дамблдора была знаковой, но не она определила победу в войне. Всё решила мощь и организованность магических сообществ, столкновение интересов которых и породило самую кровавую волшебную войну последних лет. Хотя Волдеморт без ложной скромности считал себя одним из самых сильных магов современности, он не питал иллюзий — для победы в необъявленном противостоянии с либералами ему нужна была организация, множество сторонников, сплочённых общей идеей. Методы создания такой организации были ему хорошо известны, как и то, сколько времени это займёт. Тёмный Лорд понимал, что, даже зная слабости своих политических оппонентов и обладая невероятной магической мощью, быстро и легко взойти к вершинам власти у него не получится.

Бесконечный источник золота тоже не был универсальным инструментом. Начать с того, что по понятным причинам Волдеморт не мог доверить бесценный артефакт кому-либо, а производство эликсира жизни, как и превращение металла в золото, шло не быстро. К тому же, золото тоже не было той звонкой монетой, за которую можно было купить почти все, что угодно. Продавать золотые вещицы в открытую было бы безумием — при сколько-нибудь заметных объёмах таких продаж правда очень быстро выплыла бы наружу. Магией можно было придать золоту любую форму, но превращать его в монеты напрямую было слишком хлопотно — гоблины своё дело знали, применяя при чеканке особые чары, так что массово выпускать галлеоны могли только они. Подделать их, конечно, было можно, но зачаровывать каждую монету по отдельности заняло бы слишком много времени, а секретом специальных артефактов для поточной чеканки владели только гоблины.

Продавать золото, допустим, в слитках тоже было не лучшим решением, правда, по иным причинам — в послевоенной Англии, в отличие от семидесятых годов, Министерство Магии ещё присматривало за собственной финансовой системой. Новый источник золота в ней быстро привлёк бы внимание компетентных органов. Вряд ли кто-нибудь заподозрил бы философский камень, но и оправдываться в краже золота у маглов Волдеморту не улыбалось.

Отправляясь в магическую Россию, Тёмный Лорд небезосновательно рассчитывал, что в недавно вышедшей из тяжёлого кризиса стране провернуть втёмную сделки с золотом будет проще. И действительно, несмотря на то, что из-за послевоенной разрухи тут были введены поистине драконовские кары за нелегальный оборот золота, чёрный рынок жёлтого металла процветал. Разузнать о нём для могущественного легилимента труда не составило — достаточно было покопаться в мозгах лавочников в немногочисленных открытых заведениях, чтобы выяснить все нужные сведения. Это и привело Волдеморта к обшарпанному магазинчику с покосившейся вывеской, расположенному в неприметном переулке в паре кварталов от разгромленного «Темноводья». Судя по всему, нелегальная торговля золотом была сосредоточена именно в этой невзрачной лавке с потемневшей от времени вывеской «Артефакты на все случаи жизни».

Несмотря на пугающую репутацию этого заведения, ни его вид, ни стоявший за прилавком пожилой продавец не производили особо грозного впечатления. Обстановка напоминала скорее незабвенный «Горбин и Бэрк», в котором Волдеморт работал пару лет назад по местному времени. Такие же пыльные витрины, уставленные самым разнообразным магическим хламом, те же угрожающие с виду, но не слишком-то опасные по сути артефакты на самом виду, и, как подозревал Тёмный Лорд, схожие опасные тёмномагические штучки, запрятанные поглубже в потайных сейфах. Его молодая версия была достаточно предусмотрительна, чтобы хранить пару порций оборотного зелья, а потому массивную дубовую дверь лавки, изувеченную подпалинами, открывал не привлекательный молодой человек, а почти старик, никак не меньше семидесяти лет от роду.

Стоявший за прилавком коренастый мужчина неопределённого возраста, похоже, был не только продавцом, но и владельцем заведения — не обращая внимания на скрип открывшейся двери, он увлеченно копался в недрах какого-то сложного артефакта, разложенного прямо на витрине. От этого занятия его отвлекло только вежливое приветствие посетителя. С заметным удивлением, явно не без труда переходя на английский язык, он произнёс:

— Иностранцы не часто ко мне заглядывают. Чем я могу помочь?

— Видите ли, мне нужно превратить золото в валюту. Вас порекомендовали мне знающие люди, которые уверили меня, что…

На середине фразы хозяин лавки вновь вернулся к артефакту, и, недослушав, перебил:

— Один к трём.

— Вы, видимо, не правильно меня поняли, — не убирая приятной улыбки с лица продолжил Тёмный Лорд, и тут же, без перехода, перегнулся через витрину, походя выворачивая палочку из пальцев продавца беспалочковым заклятьем. Тот, не ожидавший такой прыти от пожилого джентльмена, попытался отшатнуться, но упёрся в стену и замер в неестественной позе, прижимаясь к ней затылком. Совсем другим, угрожающе-шипящим тоном, почти не размыкая губ, Волдеморт продолжил, — Я не намерен продавать вам золотые безделушки, оставшиеся после безвременно почившей тётушки. Речь идёт о регулярных поставках больших объёмов золота в слитках, которые нужно будет конвертировать в деньги. Чтобы вам было понятнее, я сформулирую вопрос немного иначе — вы возьмётесь этим заниматься за умеренную комиссию, или мне надеяться, что ваш преемник будет более расторопен?

— Двадцати процентов будет достаточно, — с трудом пробормотал продавец, трясущимися руками доставая платок и утирая со лба крупные капли холодного пота. — Н-но мне потребуется проверить подлинность золота, чтобы…

— Сколько угодно, — Волдеморт высыпал на прилавок увесистую пригоршню золотых самородков. — Пока что в таком виде, потом будет в слитках. И учтите, объёмы будут достаточно большими, а сделки — регулярными. Так что если вы не можете обеспечить ежемесячный обмен, скажем, центнера золота на соответствующее количество галлеонов, не занимайте моё время зря.

— Почему же, думаю, я смогу это устроить. Я могу посоветоваться с… некоторыми своими коллегами? — Оправившийся после первого потрясения делец быстро приходил в себя, уже подсчитывая возможные прибыли от сделки с необычным клиентом.

— Меня это не волнует, хоть с гоблинами договаривайтесь. Но учтите, что вы отвечаете головой за конфиденциальность и оперативность наших сделок.

— Конечно, сэр, — заметив изменение выражения лица Волдеморта, он поспешил пояснить, — ваш акцент выдаёт в вас англичанина, и я подумал…

Тот прервал его коротким жестом:

— Это не важно. Сколько времени вам потребуется, чтобы всё проверить и превратить это золото в звонкую монету?

— При ваших объёмах нужно будет выходить напрямую на гоблинов. С учётом всех проволочек, которые они любят чинить людям, думаю, это займёт не меньше трёх дней. Потом, когда схема будет отработана, мы сможем рассчитываться с вами практически сразу после получения золота.

— Хорошо. К вашему счастью, у меня ещё есть дела в этой стране. Надеюсь, нет нужды предупреждать, что если вы попытаетесь куда-нибудь скрыться или кому-нибудь разболтать о нашем договоре, вас ждут очень… неприятные последствия?

— Разумеется, сэр.

Коротко кивнув, Тёмный Лорд покинул лавку. Пока раззява-хозяин трясся от страха, он выяснил всё, что ему было нужно. Конечно, продавец пытался применять окклюменцию, но его жалкие попытки были просто смешны — Волдеморт без труда выяснил, что золото в тёмную тут покупает само государство, в смысле, Всевеликое Колдовское Вече. Видимо, слухи о тотальном обнищании магической России после кровавой войны и внутренней смуты были небеспочвенны. Сделав мысленную заметку поговорить об этом с Брутусом, Тёмный Лорд аппарировал — за стабильность своего золотого потока он был спокоен, а до перипетий магической экономики ему никогда не было дела. Пусть с этим разбираются опытные дельцы вроде Малфоя, его же ждали иные дела во славу нового мирового порядка.

* * *

История с разгромом «Темноводья» последствий не имела. Так как все свои немногочисленные ценности Тёмный Лорд всегда держал при себе, в зачарованных безразмерных карманах своей мантии и такой же сумке, то возвращаться в пострадавшее заведение не было нужды. Вместо этого он снял на пару дней номер в трактире «Семь холмов», расположенном подальше от центра, почти на границе Колдовской слободы. Волдеморт ожидал появления витязей, как тут называли авроров, однако до следующего утра его никто не потревожил — то ли у охранников правопорядка нашлись более важные дела, чем искать хулиганов, то ли вымышленное имя, которым он представился на своём новом месте временного обитания, сбило их с толку. Так или иначе, такая ситуация Тома вполне устраивала, и, не спеша употребив поздний завтрак, он отправился на встречу с Антонином.

Вторая встреча двух молодых тёмных волшебников прошла не в пример более мирно. Заведение, скромно названое Долоховым лавкой, оказалось громоздким трёхэтажным зданием, на витринах которого можно было найти самые разнообразные артефакты, готовые зелья и инструменты. Несмотря на помпезность убранства и вычурную для здешних мест архитектуру, торговый дом тоже переживал не лучшие времена — часть витрин пустовала, а наибольший ажиотаж наблюдался у стеллажей с дешёвыми защитными амулетами и лекарственными зельями. На дорогие побрякушки в тщательно зачарованных витринах, вроде инкрустированных сапфирами золотых колец-амулетов, немногочисленные покупатели просто не обращали внимания, суетливо приобретая самые необходимые товары.

Вывернувший из какого-то бокового переулка Долохов немногословно поприветствовал Тёмного Лорда, вернувшего себе привычный облик, и предложил ему прогуляться до расположенного неподалёку парка. На сей раз Антонин был одет проще. Неброская полевая мантия с глубоким капюшоном и висящий на цепочке амулет отвода глаз явно показывали, что их владелец не хочет привлекать излишнего внимания.

— Вам удалось впечатлить меня, мистер Риддл. Очевидно, вы не из кабинетных писак, что видят во мне лишь источник страшных военных баек, и не очередной торгаш, которому не дают покоя наши семейные реликвии. Я теряюсь в догадках, зачем же я вам понадобился?

Речь Антонина была необычной — правильный, пусть и несколько вульгарный, английский язык из-за выраженного акцента звучал непривычно. Говорил Долохов совершенно спокойно, и ничто кроме цепкого и холодного взгляда не выдавало в этом молодом человеке смертельно опасного бойца.

— Действительно, мои намерения несколько необычны. Я хотел бы предложить вам работу, которая, склонен думать, вас заинтересует.

— Надеюсь, вы не думаете, что я стану наёмником?

— О, конечно же нет! Если бы мне требовалось убить кого-нибудь за деньги, я легко смог бы найти толковых исполнителей у себя на родине. Мои интересы куда более масштабны — я хочу установить наиболее разумную власть чистокровных семейств.

Когда было нужно, импульсивный Долохов мог оставаться на удивление невозмутимым. Именно эта его черта, наряду с виртуозным владением тёмными искусствами, позволила ему подняться так высоко в иерархии последователей Тёмного Лорда. Благодаря своей способности сохранять холодную голову в гуще битвы, Антонин стал лучшим полевым командиром из всех Пожирателей смерти. Даже чопорный Люциус Малфой в боях конца семидесятых беспрекословно слушался эмигранта с вздорным характером.

Вот и сейчас безумное заявление его собеседника, казалось, ничуть не смутило Долохова. Только его правая рука рефлекторно дёрнулась по направлению к поясу, где находился чехол с палочкой, впрочем, быстро вернувшись на своё положенное место. Всё таким же спокойным голосом, в котором теперь даже сквозь акцент пробивались ироничные интонации, он поинтересовался:

— И почему же меня должно заинтересовать установление власти чистокровных в Англии?

— Вы, верно, неправильно меня поняли. Речь идёт о власти над всем миром.

Теперь ирония в голосе русского уступила место скепсису и раздражению:

— Мистер Риддл! Говорите прямо, что вы от меня хотите, и не портите моё впечатление о вас как о серьёзном человеке!

— Что ж, я скажу. Только давайте сначала обеспечим конфиденциальность нашей беседы.

— Мы почти пришли, — Долохов махнул в сторону парка, раскинувшегося вместо очередного квартала. — Сейчас здесь немноголюдно.

Дойдя до ближайшей скамейки, волшебники сноровисто наложили полдюжины заклинаний против прослушивания. После этого, устроившись на не слишком удобной деревянной конструкции, Волдеморт продолжил:

— Дело в том, что заблуждения Гриндевальда о построении общего блага очень дорого обошлись магическому миру. И я говорю не только об ужасающих жертвах, но и об изменении отношения к магии. У вас революционно, у нас подковёрно, к власти приходят полукровки и маглорожденные, которые рассматривают магию как эффективный инструмент удовлетворения своих амбиций. Магические искусства повсеместно запрещаются, ярлык тёмной магии вешают на всё подряд, а старинные чистокровные семейства, из поколения в поколение передававшие древние знания, всё дальше отходят от управления магическим миром. Если ничего не предпринять, через пару поколений мир магии превратится в придаток к магловскому. Я не могу рассказать вам всего, скажу лишь, что у меня есть способы предотвратить это, но в одиночку даже я не смогу переломить ход истории.

Внимательно слушавший Тёмного Лорда Долохов серьёзно произнёс:

— Оставим в стороне вопрос о ваших возможностях. У меня нет причин верить вам, но вы вряд ли проделали такой путь только чтобы нелепо пошутить надо мной. Тем важнее вопрос, почему вы пытаетесь привлечь к вашему делу именно меня?

— Всё просто. Полагаю, наши интересы совпадают. Разве не ваша семья сделала больше всех для победы и выживания магической России в последней войне? И чем новая власть отплатила вам? Ненавистью, преследованиями, притеснениями и подлым ударом в спину. Или вы верите, что ваше поместье сгорело от рук гриндевальдовцов через три года после конца войны?

Антонин заметно дёрнулся, но удержал себя в руках. Эту историю он вспоминал с ненавистью и через тридцать лет, а ведь сейчас со дня трагедии не прошло и пары месяцев. После относительно бескровного переворота выжившие в войне Долоховы выступили с острой критикой нового состава Всевеликого Колдовского Вече. Сам Антонин и его дядя Александр с супругой неоднократно выступали как в прессе, так и кулуарно, требуя проведения всероссийского магического собрания. Вокруг Александра, блистательного оратора и видного члена старого состава Вече, уже начали собираться многие выжившие аристократы, когда страшная трагедия оборвала младшую ветвь семейства Долоховых. Родовое поместье, в котором они жили вместе с Антонином, внезапно оказалось объято пламенем. Видимо, перед этим на весь дом набросили антиаппарационное заклятье — в огне явно магической природы сгорели все находившиеся в усадьбе: Александр с женой и трое их детей, старшему из которых не исполнилось и двенадцати лет. Сам Антонин в это время находился в казармах витязей, и только поэтому пережил ту страшную ночь.

Тем временем, Тёмный Лорд продолжил:

— Так что, повторюсь, наши интересы совпадают. У вас есть стремление бороться, а у меня есть инструменты и способы грамотной организации этой борьбы. Если вы согласитесь служить мне, мы сможем изменить этот мир.

После долгой паузы, Долохов, наконец, ответил:

— Что ж, думаю, в ваших словах есть правда. Остался один вопрос — какую оплату вы можете мне предложить? Думаю, вы понимаете, что деньги меня мало волнуют.

— Ну, разумеется. У меня найдётся кое-что более интересное для вас, чем золотые монеты. Как вы смотрите на то, чтобы, совместно со мной, расквитаться с теми, кто сжёг вашу семью?

На сей раз хладнокровие изменило Антонину. Резко повернувшись к своему собеседнику, он воскликнул:

— Откуда вы их знаете?!

Тёмный Лорд, напротив, ничуть не переменил ни своей позы, ни спокойного голоса:

— О, у меня свои источники информации. Так что вы скажете?

— В таком вопросе я не могу верить вам на слово. Назовите их имена!

Волдеморт смерил собеседника откровенно насмешливым взглядом:

— Чтобы вы сами отправились их пытать? Нет, конечно нет. Впрочем, в качестве аванса я действительно могу рассказать вам о тех, кто это сделал. Вы верно подозреваете в этом нынешних власть имущих. Но не спешите бросаться проклятиями во всех представителей нынешнего Всевеликого Вече! Они не планировали гибели вашей семьи, лишь акцию устрашения. Но в отряде добровольцев, что хотели проучить старый чистокровный род, оказался один человек, искренне жаждущий вашей смерти. Пока его подельники продавливали защиту поместья и готовили поджог, он набросил на дом мощное антиаппарационное поле. В итоге, вместо поспешного бегства из объятой пламенем родовой усадьбы вашу семью ждала мучительная гибель в огне. Услышав о таком чудовищном результате их акции, перепугавшиеся заказчики поспешили свалить всё на гриндевальдовцев и замять дело. Замечу заранее, что ни до исполнителей, ни до заказчиков вы не доберётесь. У вашей семьи было слишком много недоброжелателей, так что без точных сведений вы можете смело пытаться перебить всю магическую Россию.

Эту историю Тёмному Лорду рассказал сам Долохов где-то в конце шестидесятых, перед самым началом горячей фазы противостояния в Англии. Антонин тогда как раз вернулся из кратковременного вояжа на свою родину и со вкусом рассказывал о том, как на протяжении трёх суток мучительно умирал последний из тех, кто сжигал его родных. Разумеется, Волдеморт не запомнил мудрёных русских фамилий, но суть истории уловил, и теперь пересказал её автору.

Пока Долохов, уже не пытаясь сохранять невозмутимый вид, осмыслял услышанное, его собеседник тоже терзался нерадостными мыслями. Воспоминания в очередной раз рисовали перед ним картины реальности после его возрождения, когда он и не думал прислушиваться к своим подручным. В девяностые он не видел в них людей, лишь инструменты для достижения абсолютной власти. Разумеется, и в прежние времена он интересовался судьбой своих сторонников не от широты души, а ради собственного блага. Ведь, кроме создания образа заботливого руководителя, это позволяло вовремя отслеживать изменения настроений среди его последователей, и оперативно на них реагировать. Увы, с его возрождением двуликий образ Тёмного Лорда, безжалостного к своим врагам и оберегающего своих сторонников, был окончательно разрушен. Вернувшись к жизни, он начал насаждать тотальную диктатуру страха, когда его в равной степени боялись и противники, и союзники. Куда более простая концепция закономерно оказалась настолько же менее эффективной, и к концу его недолгого правления магическая Британия как никогда мало напоминала процветающее общество под мудрым руководством.

Из безрадостных размышлений Волдеморта вырвал голос Антонина. Говорил он глухо, словно через силу выталкивая из себя слова:

— Ваши доводы убедили меня, мистер Риддл. Я готов служить вам, если вы поклянётесь помочь мне отомстить за мою семью.

— Договорились. В таком случае, завершайте свои дела в этой стране и отправляйтесь в Англию. Как только прибудете, напишите Вистану Эйвери в родовое поместье, что вас пригласил лорд Волдеморт, он сообщит вам, как со мной встретиться. Тогда и оформим нашу договорённость обетом. Пока же подумайте над тем, кто из ваших знакомых может заинтересоваться хорошо оплачиваемой опасной работой. Я не имею в виду матёрых наёмников и профессиональных убийц, мне нужна боевитая молодёжь, которую вы сами сможете подготовить.

— Я этим займусь, мистер Риддл.

— Хм, думаю, будет лучше, если вы станете обращаться ко мне «милорд», Антонин. Я ведь могу называть вас по имени?

Обозначив учтивый поклон, Долохов всё тем же глухим голосом ответил:

— Как пожелаете, милорд.

[1] Кооптация — способ введения новых участников какого-либо выборного органа путём голосования или поручительства среди уже выбранных участников этого же органа.

Ревизия имевшихся в распоряжении Тома финансов привела к неутешительным результатам: расходы на исследования артефакта Фламеля и международные перемещения съели большую часть его невеликих сбережений. Впрочем, имея в кармане (в прямом и переносном смысле) философский камень, беспокоиться о деньгах было бы глупо. Тем более, перед отправлением в Россию Волдеморт предусмотрительно соединил камень с увесистым куском железа, оторванным с помощью Редукто от ближайшего фонаря. Теперь в недрах зачарованного кармана его мантии сталь медленно становилась золотом. Дело оставалось за малым — превратить жёлтый металл в звонкую монету, а для этого нужно было дождаться новой встречи с трусливым владельцем «Артефактов на все случаи жизни».

Оставшиеся до этого два дня Тёмный Лорд провёл, почти не выходя из номера в «Семи холмах». Располагая избытком времени, он тратил его на напряжённые размышления о прошлой жизни. Ошибки, ошибки, сплошные ошибки — вот чем казались ему последние два десятилетия. Сначала слепая вера в неотвратимость исполнения пророчества привела его в дом Поттеров, отправив в небытие на долгие тринадцать лет. Затем то же пророчество заставило забыть о прежних целях и сконцентрироваться на войне с одним мальчишкой, которую он, в конце концов, ещё и проиграл!

Воспоминания бесили, кислотой разъедая с трудом поддерживаемое внешнее спокойствие. Конечно, он не метался по номеру и не швырялся заклятиями от бессильной ярости, как какой-нибудь юнец. Вместо этого, отгородившись от мира непроницаемыми окклюментивными барьерами, Тёмный Лорд пытался переосмыслить последние полвека своей жизни, поминутно давя всё новые и новые приступы бешенства, что требовали немедленного выхода.

В какой момент всё пошло наперекосяк? Когда он начал войну в семидесятых? Нет, разлагающееся под тлетворным влиянием маглофильских настроений магическое общество нужно было встряхнуть, выбив почву под ногами слишком много о себе возомнившего либерального Министерства. Но почему приход к власти консерваторов, который должен был произойти после пусть и кровавого, но скоротечного конфликта, растянулся на десятилетия? Как так получилось, что возвышенные идеалы магической аристократии были низведены до банального истребления грязнокровок? Почему, наконец оказавшись у власти, вместо реализации чёткого, тщательно выверенного плана реформ и быстрой внешней экспансии, его соратники занимались непонятно чем, приведя общество в совершенно угнетённое состояние?!

Вновь обретённая рациональность услужливо указывала на ошибки — безальтернативную ставку на чистокровных, с их порой только мешающими делу предрассудками, одержимость пророчеством, позаимствованную у ненавистного Дамблдора любовь к сложным планам вместо простых и действенных решений. Каждое такое напоминание порождало новую вспышку ярости, но внешне Тёмный Лорд оставался спокоен — он часами стоял у окна, сцепив руки в замок на затылке, и невидящим взглядом смотрел на унылую серость проулков московского магического квартала.

Наконец, на четвёртый день пребывания в Колдовской слободе, Волдеморт оставил безрадостные размышления. Вновь приняв оборотное зелье, он отправился за своим золотом. Однако вместо пугливого продавца в обветшалой лавке его ждал изысканно одетый господин средних лет, небрежно развалившийся в роскошном, явно трансфигурированном, кресле. По обе стороны от него стояла парочка мрачных типов откровенно уголовной наружности. Заметив посетителя, упомянутый господин растянул губы в широкой улыбке и на безупречном английском поинтересовался:

— Вы, верно, пришли за своим золотом, мистер…?

После недолгой паузы Тёмный Лорд с лёгкой усмешкой ответил:

— Смит. А вы, верно, сейчас станете рассказывать мне, почему своё золото я получить не смогу, мистер…?

— Иванов, — аналогично усмехнувшись, представился собеседник, не вставая с кресла. Всё с той же приятно улыбкой он продолжил. — Ну что вы, мистер Смит. Напротив, мы готовы приложить все усилия, чтобы обеспечить самое благоприятное исполнение наших договорённостей, если вы будете столь любезны, что ответите на пару наших вопросов.

— Не вижу, почему бы нам не побеседовать, мистер Иванов, — Тёмный Лорд одним движением создал себе не менее роскошное кресло напротив прилавка, и, расположившись в нём, веско добавил — Наедине.

— О, не беспокойтесь, мистер Смит. Мои сопровождающие абсолютно надёжны. Впрочем, если вам так будет удобнее… Муффлиато!

Добавив к чарам «Иванова» несколько своих, тоже защищавших от прослушивания, Волдеморт откинулся в кресле, не выпуская, впрочем, палочку из рук.

— Итак, задавайте ваши вопросы.

— В сущности, вопросов у нас действительно всего два. Во-первых, насколько серьёзны ваши планы по ежемесячным поставкам сотни килограммов золота? И, во-вторых, откуда у вас именно это золото?

— Что касается объёмов, то да, я планирую конвертировать около центнера золота в месяц. По второму же пункту… Я обращаюсь к вам именно для того, чтобы мне не задавали подобных вопросов. А вы вроде как занимаетесь тем, что скупаете золото, не интересуясь его происхождением. Так почему же вам вдруг так стало интересно, откуда оно у меня взялось?

— Потому что, как вы верно заметили, это не безделушки вашей почившей тётушки. Мы внимательно проанализировали металл. Мнение экспертов единогласно: это превосходное золото высочайшей пробы, лишённое каких-либо следов магического воздействия. И вы намерены поставлять его нам в объёме сотни килограммов в месяц. Вы ведь понимаете, что это значит?

Волдеморт понимал, и отправился в эту негостеприимную страну во многом потому, что надеялся на невнимательность местных спекулянтов. Увы, его предложением явно заинтересовались серьёзные люди, которые парой диагностирующих заклятий не ограничились.

— Вполне. Однако я всё ещё не понимаю, чем продиктован ваш интерес. Вам либо нужно золото, и вы его у меня покупаете по твёрдой цене, либо нет, и тогда наши договорённости с вашим… предшественником аннулируются, — глаза Тёмного Лорда опасно сверкнули, что на старческом лице смотрелось не так устрашающе, как он привык, но всё равно производило впечатление. Иванов только досадливо отмахнулся:

— Бросьте, Ювеналий всего лишь мелкий мошенник, хоть и знает толк в артефакторике. Он понятия не имеет, что значит центнер золота в месяц. Договариваться, — он интонацией подчеркнул это слово, — вы будете со мной.

— Допустим. Но что это меняет? Вы платите после получения металла, проведя сколько угодно проверок. — Подпустив в голос больше дребезжащего стариковского раздражения, Волдеморт продолжил, картинно взмахнув руками. — Знаете, я не экономист. У меня есть золото, и я хочу его продать. А вы хотите его купить. Не вижу никакой проблемы.

Его собеседник выпрямился в кресле, а стоящие за пределами купола Муффлиато охранники ощутимо напряглись. Голосом, утратившим всякое радушие, он ответил:

— Перестаньте прикидываться! Вы предлагаете нам обменять тонну золота за год, даже без учёта нашей комиссии. Это больше годового оборота нелегального золотого рынка всей магической России. На всякие артефакты, амулеты, а также ювелирные побрякушки в год уходит не больше трёх сотен кило, а ведь приличная часть металла покупается легально! Как, по-вашему, откуда мы возьмём галлеоны, чтобы с вами расплатиться?

Волдеморт не подал виду, что хоть как-то обеспокоен переменой тона собеседника. Всё так же сидя в кресле, он сварливо проворчал:

— Это ваша проблема. Если вы не можете выполнить свою часть сделки, так и скажите. Нечего попусту тратить моё время и морочить мне голову своими вопросами!

Он не мог знать, что русский блефует, и как раз таки галлеоны у Вече есть. Изъятые из сейфов чистокровных семейств после переворота, добытые у гоблинов после «национализации» местных банков. Но после такого с ними не желает иметь дел ни один банк магического мира. Так что золотые кругляшки лежат мёртвым грузом в подвалах Колдовского Крома, запечатанные мощнейшими чарами, и потихоньку обмениваются на золото, которым можно рассчитываться хотя бы с маглами.

Экономика магического мира устроена куда проще магловского. Нет бумажных денег, которые нужно чем-то обеспечивать, нет плавающих курсов валют и цен драгоценных металлов, нет товарных и фондовых бирж. Стабильность волшебной экономики держится на гоблинских банках. Из века в век гоблины владеют золотой монополией в магическом мире. Ширятся и тянутся вглубь шахты, бегают проворные нюхлеры, вынося в их цепкие лапы всё больше и больше жёлтого металла. Объёмы золота в магическом мире растут, а курс галлеона, соответственно, падает. Отгородившись Статутом от магловского мира с их свободным рынком драгоценных металлов, маги сами захлопнули ловушку. Единственным источником золота в волшебном мире остались гоблины, и они же определяли его курс. В итоге маленький, но жадный народец опустил стоимость галлеона до жалких пяти фунтов за полновесную золотую монету! Естественно, это сделало заведомо бессмысленными любые попытки наладить добычу золота в обход гоблинов, тем самым закрепив их монополию.

Всего этого не знал Волдеморт, который действительно был всегда слишком далёк от денежных дел. Суть гоблинской проблемы весьма смутно понимал Брутус Малфой и ему подобные дельцы, никогда не имевшие дел с маглами. Но это очень хорошо понимали гоблины, обменивающие галлеоны на фунты, марки, франки, рубли или доллары по смехотворному курсу. И, с некоторых пор — отдельные представители Всевеликого Колдовского Вече. Когда неожиданно выяснили, что золотые монеты ещё нужно обратить в необходимые товары, а торговое эмбарго в магическом мире работает ничуть не менее эффективно, чем в магловском. Попытки торговать с маглами быстро упёрлись в то, что гоблинские чары на галлеонах попросту не позволяли маглу взять их в руки. Переплавка золота в слитки проблему не решала. Менять галлеоны на магловскую валюту на чёрном рынке, который облюбовали маглорожденные, а потом покупать на неё золото у маглов было безумием из-за огромной курсовой разницы. Гоблины были предусмотрительны, и никаких лазеек в ловушке не оставили.

Вот почему появление ежегодного источника тонны с лишним чистого золота без гоблинской магии на нём переполошило весь экономический блок Вече. Магический мир мал, и хоть запасы золота в нём велики, большая его часть лежит мёртвым грузом в сейфах гоблинских банков. Тонна золота в год решала многие проблемы новоявленного правительства магической России, и «мистер Иванов» затеял дополнительные переговоры только для того, чтобы убедиться в серьёзности намерений продавца. В них он уверился, едва потянувшись к мыслям визитёра — в голове «мистера Смита» стоял такой прочный блок, что опытный оперативник даже не стал пытаться его ломать. Вместо этого, вновь нацепив приятную улыбку, он откинулся в кресле и поспешил пойти на попятную:

— Ну что вы, я не отказываюсь от нашей сделки. Просто хочу, чтобы вы понимали масштаб сложностей, с которыми нам предстоит столкнуться. К слову, как технически вы планируете осуществлять наш обмен?

Волдеморт безразлично пожал плечами. Бесполезные препирательства начали его утомлять:

— Наверняка вас не затруднит послать пару домовых эльфов по указанному адресу в Англии.

— И вы будете передавать нам золото без каких-либо гарантий? — казалось, его собеседник был искренне удивлён подобной беспечностью пожилого джентльмена.

— А зачем они мне? — чуть усмехнулся Тёмный Лорд. — Вы же не станете лишать себя постоянного источника золота ради удовольствия один раз меня обмануть! К тому же, стоит вам нарушить наши договорённости, как ничто не будет сдерживать меня от обнародования их деталей.

— Вполне разумно, — русский сделал вид, что не заметил угрозы. — В таком случае, полагаю, нам не потребуются магические клятвы или непреложный обет?

— Да, это было бы совершенно лишним. А теперь, — он подался вперёд, — будьте добры отдать мне мои деньги.

— Конечно, — «Иванов» махнул одному из безмолвных телохранителей, и тот извлёк откуда-то увесистый мешочек, через мгновенье оказавшийся на прилавке. — Вы передали нам без малого шесть килограмм золота, и вот ваша плата. Тут пятьсот восемьдесят галлеонов.

Палочка в руках Волдеморта не пошевелилась, но мешочек поднялся в воздух, перевернулся и раскрылся, рассыпая по прилавку золотые монеты. Удовлетворённо хмыкнув, Тёмный Лорд таким же способом собрал золото обратно в мешок. Если открытая демонстрация мощной беспалочковой магии и впечатлила присутствующих, то они никак это не показали: Иванов всё также сидел напротив с выражением вежливого ожидания на лице, а его сопровождающие по-прежнему стояли истуканами за пределами заглушающих чар.

— Что ж, с вами приятно иметь дело, — проговорил Волдеморт, отправляя мешочек в свою сумку. Немного пошарив в ней, он всё той же беспалочковой левитацией извлёк бесформенный кусок золота весом в два десятка кило. — Как только вернусь в Англию, я свяжусь с вами и сообщу время и место передачи следующей партии, а пока займитесь этим.

— Будет лучше, если вы не станете общаться с нами напрямую. В Швейцарии есть один поверенный, — отточенным жестом русский извлёк из кармана мантии визитку и положил её перед Волдемортом, — напишите ему, как только всё будет готово. Мы передадим вам оплату и примем следующий… заказ.

— Договорились, — Тёмный Лорд встал с кресла, которое тут же исчезло, повинуясь лёгкому пассу его палочки. — До свидания, господа.

— До свидания, мистер Смит.

Выбравшись из лавки, Волдеморт аппарировал прямо в холл Транспортного Приказа, где можно было заказать портал до Англии. Он не удосужился даже дождаться окончания действия оборотного, покинув негостеприимную Колдовскую Слободу в облике пожилого джентльмена. Обе части его личности, рациональная и импульсивная, сходились в одном — нужно возвращаться обратно.

* * *

Без приключений добравшись обратно в Британию, Тёмный Лорд с головой погрузился в пучину обывательских дел. Он прошёлся по магазинам Косого переулка, заглянул в пару лавочек Лютного и даже выбрался в магловский Лондон. За два дня он обзавёлся парой тёмных парадных мантий, тремя домовыми эльфами, которых пока что свободно продавали, а также новой палочкой. Его старая школьная палочка, — тис и перо феникса — что верой и правдой служила ему почти всю прошлую жизнь, по-прежнему хорошо подходила, но, памятуя о событиях на кладбище, он решил приобрести запасную. Увы, о Бузинной палочке можно было только мечтать — сейчас её держал в руках Альбус Дамблдор, победитель Гриндевальда, опытный и сильный маг, наверное, самый могущественный волшебник в мире. Так что, отметая неуместное сожаление, Волдеморт ограничился ничем не примечательной буковой палочкой с сердцевиной из волоса единорога.

На все эти приобретения ушла почти половина от вырученных средств, а ведь главный вопрос оставался открытым — внезапно вернувшемуся на родину Тому Риддлу было банально негде жить! Благоприобретённая паранойя, прячущаяся за ширмой здравого смысла, подсказывала, что селиться нужно подальше от магов — чем бы ни занялся Тёмный Лорд, на его пути к вершинам власти точно не должны встать не вовремя заглянувшие на огонёк соседи. Уединённые поместья стоили слишком дорого, строить с нуля собственный особняк было слишком долго, так что, скрепя сердце, Волдеморт был вынужден отправиться к маглам.

Товарные биржи, оптовые поставщики, единый кадастр недвижимости… Даже в свои первые двадцать лет Том Риддл не смог бы во всём этом разобраться, а уж после полувека жизни в магическом мире он и подавно был далёк от всех этих магловских заморочек. Впрочем, проблема была решена изящно — он просто зашёл в первое попавшееся юридическое бюро в Сити, справедливо рассудив, что магловские клерки смогут обставить всё куда быстрее.

Остерегаясь чрезмерно бдительных после недавней войны авроров, он не стал использовать Империо. К тому же, как бы художественно он его ни накладывал, жертвам непростительного заклятия были свойственны излишняя заторможенность и грубое следование формальным распоряжениям. Вот почему, будучи талантливым мастером ментальных наук, Тёмный Лорд, если позволяло время и обстановка, предпочитал действовать тоньше, внушая своим жертвам нужные мысли с помощью легилименции. Конечно, такое не могло подействовать на сколько-нибудь стойкого духом или владеющего базовыми принципами окклюменции, но уж на магловских дельцов силы внушения Тёмного Лорда хватало с большим запасом.

Так что теперь руководитель фирмы «Колунвуд и сыновья» был абсолютно уверен — его основной целью в жизни является приобретение двухэтажного особняка в классическом стиле, желательно, с обширным подвалом, где-нибудь подальше от Лондона на имя мистера Смита. К счастью, цены на недвижимость в послевоенной Англии были не слишком высоки, а потому, продав свой собственный дом и добавив немного денег из корпоративной кассы, делец смог наскрести нужную сумму. Уже через неделю «мистер Смит» стал официальным владельцем старого, но хорошо сохранившегося особняка в викторианском стиле на западе Нортумберленда. Кроме того, тот же юрист по сходной цене купил на одном из металлургических заводов в Порт-Толботе почти тонну стали в небольших слитках, которые были оперативно доставлены в подвал свежеприобретённого особняка.

Через пару дней после удачных сделок, движимый внушёнными установками юрист оказался ночью на окраине Вестминстера. Полиции так и не удалось выяснить, какая нелёгкая привела туда дельца из Сити, но итог оказался закономерным — бобби нашли его тело только на третий день, на одной из свалок, с проткнутым сердцем и перерезанным горлом, без пиджака, часов и кошелька.

* * *

Встреча с Каффом прошла буднично. Неприметный номер, арендованный в «Дырявом котле», под десятком заглушающих и отвлекающих внимания заклятий, которые накладывал новый Тёмный Лорд, был надёжным местом для конфиденциальных переговоров.

Сам Волдеморт не видел Каффа со времён окончания Хогвартса, но Люциус Малфой имел довольно много дел с ним в бытность последнего главным редактором «Ежедневного Пророка» в конце семидесятых и в девяностые. Аристократ однозначно характеризовал Варнаву как человека трусливого, жадного и беспринципного, но в то же время умного и хитрого. Редактор не зря тридцать лет к ряду занимал пост главы крупнейшей газеты магической Англии. Он умел стравливать своих конкурентов друг с другом, мастерски играя на самых низменных человеческих чувствах — зависти, алчности и ненависти.

Впрочем, покамест будущей акуле пера было всего девятнадцать, и он являлся лишь скромным помощником редактора. Но уже сейчас с ним стоило вести себя осторожно, так что Тёмный Лорд, не без помощи Вистана и Бетти, готовился разыграть перед ним целый спектакль. В отличие от того же Ориона, этот жалкий полусквиб не должен был стать его союзником. Нет, достаточно запугать его, а потом поманить славой и деньгами — жадность и тяга к известности сработают куда лучше любых вассальных клятв.

Оба Эйвери и газетчик вошли в номер вместе. Тёмный Лорд уже ждал их, удобно расположившись в глубоком кресле. Вистан вежливо поздоровался, а Бетти сделала реверанс, незаметно для Каффа улыбнувшись Тому. Элизабет Эйвери, недавно отметившая своё девятнадцатилетие, со школьных времён ещё больше похорошела. Исчезла подростковая угловатость фигуры и скованность движений, а пронзительный взгляд карих глаз на милом, почти детском личике, обрамлённом вьющимися светлыми волосами, завораживал многих молодых волшебников.

В противоположность миловидной девушке, Варнава Кафф впечатление производил скорее отталкивающее. Высокий, худой, с постоянно бегающими глазами, он почему-то напоминал Волдеморту незадачливого Петтигрю, хотя внешнее сходство отсутствовало напрочь. Стоило ему переступить через порог, как Тёмный Лорд внутренне подобрался. Спектакль начинается.

— Том! Рад новой встрече, — Кафф вежливо улыбается, входя в номер вслед за Бетти.

— Взаимно, взаимно, — улыбка Волдеморта кажется неживой, а глаза на бледном лице словно подёрнуты какой-то пеленой. Небрежный жест рукой — и рядом с журналистом материализуется роскошное кресло слизеринских цветов. Кафф не может знать, что заблаговременно трансфигурированное кресло просто доставил невидимый домовой эльф, и теперь взирает на своего бывшего старосту со смесью ужаса и восхищения. Ещё бы, провести столь масштабную трансфигурацию без палочки едва ли под силу и самому Дамблдору!

— Ну же, Варнава, присаживайся. Нас ждёт долгий разговор… — Тёмный Лорд отлично знает, как произвести нужное впечатление, и безо всякой легилименции уверен, что газетчик внутренне трясётся от страха. Бархатный голос молодого Тома Риддла обманчиво мягок, но бывший слизеринец явственно чувствует скрытую в нём угрозу. Теперь он судорожно пытается понять, в чём провинился перед этим могущественным магом.

Дождавшись, пока нервничающий Кафф утвердится в кресле, Волдеморт продолжает:

— Как нам стало известно, ты занимаешь пост второго помощника младшего редактора «Ежедневного пророка», — Тёмный Лорд произносит полное название его службы с каким-то особым пренебрежением, что придаёт и без того незначительной должности дополнительную никчёмность. По лицу журналиста пробегает тень отвращения, и Волдеморт тут же продолжает. — Мы полагаем, что твоим способностям может найтись лучшее применение, чем сидение в офисе «Пророка» и правка статей про зелья для похудания.

— Я польщён… — Варнава растерян, но в его голосе явно слышна заинтересованность.

— Поэтому у нас есть к тебе интересное предложение. Дело в том, что сегодня в магической Британии существует лишь одно крупное издание, посвящённое злободневным политическим и социальным вопросам. То самое, над выпуском которого ты работаешь. Однако у нас есть основания полагать, что оно слишком подвержено влиянию Министерства Магии. В случае возникновения спорных вопросов волшебникам нашей страны будет просто неоткуда почерпнуть информацию, отличную от официальной точки зрения. Ввиду этого мы пришли к выводу, что в интересах всего нашего сообщества будет создание независимой газеты с уклоном в политическую аналитику.

— Вам виднее, мистер Риддл. Вот только для создания с нуля целого издательства и сети распространения готовых материалов потребуются средства, — Кафф инстинктивно переходит на формальный тон, и Волдеморт копирует его. Вот только в устах Тёмного Лорда официальное обращение звучит снисходительно, а не заискивающе:

— Разумеется, мы предусмотрели это, мистер Кафф. Или вы думаете, что у нас не найдётся нескольких тысяч галлеонов на открытие собственного издания? — в такт возмущённому тону его слов в номере чуть темнеет, пламя от магических светильников тускнеет, а солнечный свет от окон словно подёргивается плотной вуалью. Несложные чары иллюзии, которые сейчас накладывает сидящая на потрёпанном диванчике за спиной у Каффа Бетти, производят на того неизгладимое впечатление.

— Нет-нет, что вы! Вы не так меня поняли, — Варнава начинает быстро оправдываться, и у него на лбу выступают мелкие бисеринки пота. — Я просто решил вас предупредить, чтобы не возникло дополнительных осложнений…

Тёмный Лорд запускает щуп легилименции в сознание молодого газетчика. Всё же ментальные науки — редкое и сложное искусство, так что его ничуть не удивляет отсутствие каких-либо барьеров в сознании Каффа. Едва касаясь его мыслей, Волдеморт чувствует борьбу алчности и жгучего страха. Он боится, до смерти боится сидящего напротив мага, но и пройти мимо потенциально прибыльного предложения не может. Что ж, пока всё идёт, как и предполагалось, и пора остановить сбивчивые пояснения:

— Что вы скажете, если мы предложим заняться организацией подобного издания, а затем курированием его работы в должности главного редактора?

Похоже, алчность всё же одерживает верх над страхом. Кафф пускается в долгие рассуждения о том, что и в каком количестве нужно будет приобрести для открытия собственной типографии и выпуска газеты. По всему выходит, что процесс это долгий и кропотливый, и никто, кроме него, Каффа, справиться с ним не сможет. Минут пять послушав причитания будущего редактора об особенностях доставки каких-то особых магических печатных станков, Волдеморт его останавливает:

— Достаточно, мистер Кафф, — сказано негромко, но Варнава замолкает, как от невербального Силенцио. — Мы поняли всю сложность стоящей перед вами задачи. Поэтому я не вижу другого пути, кроме как просить Вистана помочь вам с закупками и организацией производства. Ты ведь знаком с этим, верно?

— Конечно! — Эйвери мгновенно включается в роль, и солидно уточняет: — Моя семья много поколений работает с артефактами, и я продолжаю дело моих предков. Так что управлять каким-либо производством мне не в новинку.

Услышав о столь любезном предложении его нанимателя, Кафф тут же скучнеет, но всё же пытается оказать вялое сопротивление:

— Вам будет сложно учесть специфику издательского дела…

— Но ведь в этом вы мне поможете, я надеюсь, — интонации мгновенно отреагировавшего Вистана не содержат и намёка на возможный отрицательный ответ, так что Варнаве остаётся только быстро покивать.

— Вот и отлично! — излишне радостно восклицает Эйвери. С точки зрения Тёмного Лорда, он немного переигрывает, но Кафф на это внимания не обращает. — Я пока займусь поиском помещения, а вы подумайте, кого из ваших коллег можно было бы переманить в новое издательство.

Приунывший было газетчик тут же оживляется:

— Да, конечно. Для организации полноценного производства нам потребуется укомплектовать штат. Я думаю, будет достаточно…

— Пяти человек, — Вистан вновь не даёт ему договорить. В глазах Варнавы, мысленно вписавшего в коллектив новой газеты человек десять своих знакомых, застывает столь явный вопрос, что Эйвери всё же поясняет: — Я справлялся на этот счёт в издательствах на континенте. Магическую типографию, бывало, и вовсе один человек содержал, но у нас всё же регулярное издание будет. Так что пяти человек должно хватить. Вы, в качестве главного редактора, пара репортёров, фотограф и печатник.

— Да-да, вы правы, — спорить Кафф не решается.

— Рад, что вы с Вистаном так быстро нашли общий язык, — Волдеморт не слишком старается скрыть иронию в своём голосе. — С ним и будете вести дела. Мои юристы подготовят для вас магический контракт на должность главного редактора, а вы пока подбирайте персонал.

Разумеется, никаких юристов нет и в помине, а договор они с Эйвери возьмут типовой, но до смерти напуганному журналисту знать об этом не обязательно. На его лице вновь отражается страх, и Тёмный Лорд внутренне кривится — трусливый и жадный Кафф ему омерзителен. Впрочем, это не мешает ему лёгким наклоном голову попрощаться с газетчиком и невозмутимо отвернуться к Вистану, не слушая сбивчивого прощания Варнавы.

Стоило единственному зрителю покинуть номер, как спектакль закончился. Как только за бормочущим слова благодарности и прощания Каффом закрылась дверь, Вистан откинулся в кресле и рассмеялся:

— Здорово мы нагнали на него страху, Том! Надеюсь, теперь он не попытается закупать золотые канцелярские наборы или что-нибудь в этом духе.

Бетти обиженно поджала губы:

— Варнава хороший! Просто иногда бывает не в меру скуп.

— Скорее уж жуликоват, — вновь рассмеялся её брат. — Не понимаю, из-за чего ты с ним дружила в Хогвартсе?

— Ну… — она попыталась нахмуриться, но, в итоге, тоже улыбнулась. — Просто он всегда знал самые свежие сплетни в замке.

— И возможность похвастаться своей осведомлённостью перед подружками стоили того громовещателя от матушки на пятом курсе, когда Орион предположил, что вы встречаетесь?

Бетти чуть покраснела:

— Ты же знаешь, что это вздор! Блэк просто помешался на своих аристократических идеалах! Кто его заставлял писать о своих предположениях нашим родителям?

— А нечего было таскаться с этим типом в Хогсмид!

— Как будто ты сам не таскался туда же вместе с полукровкой Кроули! Ты-то точно не ради свежих сплетен вокруг неё отирался!

Не слушая семейную перепалку младших Эйвери, Тёмный Лорд задумался о будущем. Теперь он хорошо понимал, как повезло ему в прошлой жизни дважды оказаться в нужном месте в нужное время. Сначала в школе, где как раз во время его учёбы сложилась ситуация, удивительно благоприятная для организации своего «клуба по интересам». Когда где-то за хогвартскими стенами бушует жестокая война, в которой сражаются родители и старшие братья учеников, тех очень легко увлечь за собой пламенными речами.

И потом, в конце пятидесятых, после его возвращения из странствий, когда те самые бывшие школьники, уже успевшие немного разобраться в жизни, возмущались бездействием старшего поколения. Пока умудрённые опытом главы родов тратили время на бесконечные переговоры в попытках прийти к консенсусу, чистокровная молодёжь недоумевала, почему никто не противодействует либералам с их маглофильскими настроениями. Веками наслаивающиеся межродовые конфликты и противоречия во взглядах не заботили молодых аристократов — для них мир был прост и понятен. Вот древнейшие и благороднейшие семейства, достойные представители великой магической нации, а вот невесть что возомнившие о себе маглорожденные, полукровки и примкнувшие к ним чистокровные либералы. И когда к ним обратился такой же молодой Том Риддл, говоривший правильные речи и показавший себя сильным тёмным магом, они колебались недолго.

Впрочем, в третий раз ему так не повезло. Сейчас волшебная Великобритания была как никогда спокойна. Тяжёлая, выпившая все соки из магического сообщества война только что завершилась победой. Забывшиеся за время сражений внутренние конфликты ещё не успели поднять голову, а потенциальные внешние враги трепетали пред мощью волшебников Туманного Альбиона. Политические интриги, любимое развлечение чистокровных, были оттеснены на второй план — нужно было восстанавливать разрушенное войной. Касалось это не столько имущества, сколько семей и структур. Большая европейская война не только собрала кровавую жатву со всех участников, но и разбила веками отстраиваемые политические, коммерческие и частные международные связи. Так что теперь лидеры самых могущественных чистокровных семейств были далеки от визенгамотских прений — куда больше их занимали помолвки и торговые договоры.

Надеяться на изменение ситуации в ближайшем будущем тоже не приходилось. Впереди было полтора десятилетия такого же спокойного политического болота. Внимание к властным структурам будет привлечено только кардинальными перестановками, почву для которых либералы будут готовить в тёмную все эти годы.

Привлекать молодёжь — а на старшее поколение чистокровных Тёмный Лорд не рассчитывал, трезво оценивая их настроения — абстрактными идеалами очень сложно. Нет, среди них были, конечно, и такие, как Вистан, готовые горы свернуть ради торжества справедливости в своём понимании. Но куда больше было расчётливых и осторожных, вроде Ориона, которые на словах поддерживали что угодно, а на деле действовали предельно аккуратно. Что поделать, наследники огромных состояний и многовековой истории вынуждены были во всём видеть угрозу своему положению, а потому держаться подальше от разного рода авантюр, тем более политического характера.

Нужна была идея. Яркая, смелая, привлекающая молодёжь. Проблема была в том, что ничего подходящего в голову Тёмному Лорду не приходило. Да, был Долохов, который наверняка уже развернул вербовку своих наёмников из числа молодых, но сильных и злых люмпенов магического мира. Были Вистан, Абраксас и Орион, которые, пусть и с оговорками, поддерживали его дело. В конце концов, был Брутус и его международные связи, невероятно сложной паутиной взаимных обязательств, долгов и интересов опутывающие половину магической Европы. Не было сущей мелочи — организации из преданных лично ему сторонников, с которой можно было бы взять, и, что гораздо важнее, удержать власть. Сначала в магической Великобритании, а потом и во всём мире.

Увы, подходящего врага, грозный облик которого смог бы сплотить чистокровную молодёжь вокруг харизматичного лидера, не наблюдалось. Конечно, можно было бы не спеша наращивать влияние, заняться созданием своей собственной партии и спокойно ждать, пока маховик истории не доберётся до неминуемого конфликта. Наверное, окажись на месте Волдеморта кто-нибудь из Малфоев, он так бы и поступил. Но, к несчастью магической Великобритании, этого не случилось. А Тёмный Лорд не собирался выжидать десятилетиями, пока обстоятельства соизволят сложиться нужным образом. Если врага нет, а для его успеха он очень нужен, значит, надо его создать!

Волдеморт мог произносить длинные патетические речи на тему высокого магического искусства, недоступного презренным грязнокровкам, но сам он всегда оставался в первую очередь практиком. Погрузившись в самые тёмные разделы магии, он ценил даруемую ими мощь и умел её применять, но никогда не пытался вывести из этого какую-то философию. Тёмный Лорд вообще был чужд абстрактных рассуждений о сущности магии, рассматривая её сугубо с точки зрения пользы для тех или иных его планов.

В изучении философского камня он придерживался схожих принципов. Попади этот бесценный артефакт в руки того же Дамблдора, он не выбрался бы из лаборатории до тех пор, пока всесторонне не изучил все свойства и особенности магии камня. Но Волдеморта не интересовали подобные, на его взгляд ненужные, тонкости. Он не задавался ни вопросом о том, как был создан камень, ни о том, как он мог выполнять столь разные функции. Ему было достаточно примерно знать массу металла, которую камень был способен превратить в золото за час, да способ получения эликсира бессмертия.

Фламель, разумеется, не оставил инструкции, но тут сработал известный принцип: чем сложнее артефакт в создании, тем проще он в использовании. Достаточно было прикоснуться камнем к металлическому предмету, чтобы тот начал медленно превращаться в золотой. Скорость превращения была постоянной и не зависела от вида металла. При превращении сохранялась масса и форма исходного предмета, но его размеры менялись, в зависимости от плотности металла. Этих немногочисленных фактов, установленных короткой серией простеньких экспериментов, вполне хватило Тёмному Лорду.

С эликсиром бессмертия ситуация была чуть сложнее. Камень послушно превращал воду в какую-то чуть мутноватую субстанцию, но работает ли она так, как нужно, было неясно. Требовалось то, что маглы назвали бы клиническими испытаниями. Впрочем, Волдеморт был небезосновательно уверен, что проживёт, по меньшей мере, ближайшие полвека, так что на время отложил эти изыскания. Пока что требовалось наладить постоянную линию по производству золота. Каким бы простым ни был способ применения философского камня, вручную создавать себе тонны жёлтого металла Тёмный Лорд не желал. Привлекать кого-то для этого, даже домовых эльфов, было бы верхом глупости, а потому идеальным вариантом оставалась организация чего-то вроде автоматического производства.

Так что, распрощавшись с Вистаном и попутно проигнорировав намёки Бетти на возможную встречу тет-а-тет, Тёмный Лорд отправился дальше по Косому переулку. Он успел заблаговременно навести некоторые справки, и теперь быстро отыскал нужное заведение. Благо ярко-розовая вывеска «Омолаживающие зелья мадам Примпернель» бросалась в глаза даже на фоне цветастого многообразия Косого переулка. Ей подстать была и отделка витрин — с многочисленных плакатов прохожим подмигивали симпатичные ведьмы, а миниатюрные магические фейерверки то и дело взрывались, расцвечивая флакончики с зельями всеми цветами радуги. В общем, даже самому неискушённому наблюдателю было понятно, что этот магазинчик был ориентирован на жаждущих людского внимания дам. С тем большим удивлением немногочисленные прохожие смотрели на то, как ранним субботним утром в дверь этого заведения вошёл статный молодой человек.

Троица девушек, шушукавшихся о чём-то своём возле витрины с косметическими зельями, дружно замолчали и проводили посетителя внимательными взглядами. В новой мантии строго покроя Волдеморт выглядел не только солидно, но и привлекательно. Писаный красавчик Том Риддл вообще не был обделён вниманием прекрасного пола, но ни в молодости, ни, тем более, сейчас, ему не было до этого дела. Так что, не обращая внимания на заинтересованно разглядывающих его девиц, он прошёл прямо к прилавку. Вежливо улыбнувшись, он поинтересовался у стоявшей за ним дамы неопределённого возраста:

— Где я могу найти Роджера Свенсона?

— Он сейчас в подсобке, но я могу его позвать.

— Нет-нет, не стоит себя утруждать. С вашего позволения, я к нему зайду. Всего на пару минут!

Неизвестно, что подействовало на продавщицу сильнее, природное обаяние Риддла или невербальный беспалочковый Конфундус, который он на неё наложил, но она немного заторможено махнула в сторону неприметной двери в дальнем углу помещения. Послав растерянно мнущейся за прилавком женщине ещё одну обворожительную улыбку, Волдеморт быстро миновал стойки с разнообразными товарами для дам всех возрастов и без стука распахнул указанную дверь. За ней оказалось тесное помещение, доверху забитое разными ящиками, упаковками и флаконами всевозможных расцветок. Посреди яркого хаоса за кое-как расчищенным столом сидел молодой, не старше самого Риддла, паренёк, выполнявший тут функции то ли кладовщика, то ли приказчика. Увидев вошедшего, он радостно заулыбался:

— Вот это встреча! Том, рад тебя видеть, — щуплый парень захлопнул конторскую книгу, в которой до этого что-то сосредоточенно писал, и поспешил выйти навстречу своему школьному знакомому.

— Взаимно, Роджер, — натянуто улыбнулся Волдеморт. Жать руку грязнокровке было омерзительно. — Но я к тебе с деловым предложением.

Свенсон учился на курс младше него на Рейвенкло. Обладая несомненным талантом к зельям, он был одним из немногих маглорожденных, кто попал в клуб к Слагхорну. Впрочем, сам он больше интересовался не зельями, а оборудованием по их изготовлению, надеясь в будущем стать артефактором. Пересиливая отвращение, Риддл достаточно учтиво общался с ним на приёмах у Горация, небезосновательно предполагая, что тот может оказаться полезным в будущем.

— Неужели ты всё-таки решил стать зельеваром? Слагги будет рад. Он так сокрушался, когда узнал, что ты устроился к Горбину. Всё сетовал, что ты губишь свой талант к зельям на бессмысленной работе.

— И да, и нет. Я раздобыл один интересный рецепт, и мне не терпится воплотить его в жизнь. Вот только стандартными котлами обойтись не получится, нужна специальная установка. Тут-то я и вспомнил, что ты вроде бы планировал заняться чем-то подобным.

По лицу Роджера промелькнула тень, и он развёл руками:

— Я пытался устроиться к Малпепперу, но там не оказалось вакансий. Ты, наверное, знаешь, что он не только торговлей зельями занимается, но и поставками оборудования. Увы, пришлось довольствоваться тем, что было, — Роджер грустно кивнул в сторону приторно украшенного торгового зала.

— А как же гильдия артефакторов?

Свенсон только махнул рукой:

— Туда без рекомендаций даже не подступиться.

— Хм, — Тёмный Лорд изобразил на лице задумчивость, — возможно, я смогу тебе помочь. Пока я торчал в лавке у Горбина, успел обзавестись парой полезных знакомств. Так что, если ты разберёшься с этой установкой, я в долгу не останусь.

— Правда? — по-детски наивно спросил Роджер, и Волдеморт доверительно улыбнулся.

— Ну конечно! Это ведь выгодно нам обоим. Я смогу опробовать новый рецепт, а ты получишь возможность заняться чем-то полезным. Ну и в будущем, надеюсь, не забудешь об этом, когда мне потребуется какой-нибудь хитрый артефакт.

— А, слизеринская расчётливость, — нервно рассмеялся Свенсон. — Этого стоило ожидать. А что за рецепт?

— Это экспериментальная разработка, — он чуть понизил голос, — и я не хотел бы обсуждать её столь открыто.

— Но я ведь не могу спроектировать установку, если не знаю, как она будет работать!

— О, ничего сложного, я всё разъясню, но только на месте. Когда ты сможешь приступить?

— Да прямо сейчас! — Роджер всплеснул руками. — Здесь и не заметят моего отсутствия.

— Отлично, отлично. Аппарируем?

— Да-да, конечно. Я сейчас.

Он торопливо вернулся за стол, сунул в какой-то ящик конторскую книгу и прихватил со стула потрёпанную сумку. Выбравшись из подсобки, он долго возился с замком на двери, пытаясь совладать с ключом трясущимися руками.

Наконец, покинув аптеку, они аппарировали в Нортумберленд. Необходимость вновь прикасаться к грязнокровке раздражала, и Волдеморт не сумел сдержать гримасу брезгливого отвращения после прибытия к особняку. Впрочем, Свенсон истолковал её по-своему:

— Что, ещё не привык к парной аппарации, Том? Первую пару раз меня тоже мутило, но потом ничего, втянулся. — Роджер, наконец, оглянулся на дом и удивлённо присвистнул. — А ты неплохо устроился!

— Не жалуюсь. Прошу, — Волдеморт сделал приглашающий жест и попытался гостеприимно улыбнуться. Улыбка вышла кривоватой, но будущий артефактор этого не заметил. — Мне потребуется что-то вроде лакокрасочной установки, только немного другого свойства. Думаю поместить её в подвале, чтобы ничто не мешало экспериментам.

— Весьма разумно. Вот только… Там не потребуется вентиляция?

— Нет-нет. Понимаешь, средство, рецепт которого я нашёл, сочетает в себе эффект красящего заклинания и обычной окраски. Ложится ровно, без испарений, но не снимается Фините и не распадается со временем.

Роджер вскинул брови:

— Необычно. И в чём же сложность?

— Сейчас я хочу проверить, как надолго его хватает. Вот, — спустившись в подвал, Тёмный Лорд махнул на гору стальных слитков в углу, — хочу их покрасить.

— Железо? Но почему бы не использовать для проверки что-то более удобное, к примеру, ткань?

— Металлы сложнее всего перекрашиваются. Если рецепт сработает на них, то другие вещи он перекрасит точно.

— Разумно. Итак, что требуется от меня?

— Нужна установка, которая бы поднимала слиток, прикладывала к красящему артефакту, и через заданное время откладывала его в сторону.

— Ага, кажется, я понял. Сейчас, сейчас, — Роджер порылся в своей сумке и извлёк оттуда блокнот и карандаш. — Так, думаю, можно сделать это на чарах левитации, вот только постоянно держать их будет слишком энергозатратно. А что если использовать чары приклеивания? Надо кое-что посчитать…

Несмотря на свою молодость, парень оказался хорошим специалистом — фирменная рейвенкловская репутация строилась не на пустом месте. Он быстро разобрался в сути задания и наскоро предложил довольно простую схему. Все необходимые материалы и инструменты можно было купить в специализированном магазине для зельеваров. Свенсон уверял, что сможет собрать из них установку буквально за полчаса. Волдеморт не стал медлить и тут же отправил по указанному адресу эльфа с полным перечнем всего нужного и увесистым мешочком галлеонов.

В ожидании заказа Тёмному Лорду пришлось немного пообщаться с бывшим рейвенкловцем, обсуждая последние новости и общих знакомых. Говорил в основном Свенсон, явно взволнованный щедрыми посулами своего школьного знакомца. Это было только на руку Волдеморту — ограничиваясь односложными ответами, он не сильно отвлекался от обдумывания дальнейших планов. По всему выходило, что при любом раскладе этот наивный умник больше ему не потребуется.

Как только домовик вернулся, Роджер удовлетворённо потёр руки, оглядывая груду притащенных им материалов:

— Ну вот, осталось всё собрать!

Сноровисто махая палочкой, Свенсон дирижировал парящими в воздухе деталями будущей установки. От былого волнения не осталось и следа — после того, как артефактор принялся за дело, им двигал лишь азарт решения необычной задачи. Поминутно уточняя у Волдеморта всякие мелкие вопросы, вроде размеров и способов крепления «красящего артефакта», Роджер действительно управился всего за двадцать минут.

В результате его манипуляций в углу мрачного подвала под старым особняком теперь громоздилась сложная конструкция, собранная из частей штативов, пары подставок для котлов и двусторонних креплений. Мастерски сочетая разные бытовые чары, Роджер добился нужного эффекта: установка совершенно самостоятельно левитировала слиток на специальную подставку, подносила к нему «красящий артефакт», роль которого играл трансфигурированный из какого-то мусора камень, примерно похожий размерами на свою волшебную версию, а по истечении заданного времени откладывала «покрашенный» слиток на отдельный поддон.

Работой молодого мага Тёмный Лорд остался вполне доволен. Напоследок он прояснил необходимость обслуживать получившуюся установку, а также узнал специальное заклинание, которым раз в месяц требовалось заряжать её энергией. Дело было сделано, и теперь нужно было переходить ко второй части плана.

Проводив школьного знакомого до порога, он завёл с ним беседу о текущем положении дел в гильдии артефакторов, намекая на свою помощь в этом вопросе. Искренне заинтересованный Свенсон, казалось, забыл обо всём, кроме перспективы наконец-то стать настоящим артефактором, так что ничуть не удивительно, что он упустил из виду тот момент, когда Волдеморт наложил на него Конфундус. Пока мгновенно утративший всякую осмысленность во взгляде Роджер мялся у двери, Тёмный Лорд вскинул палочку и произнёс:

— Обливиэйт!

Два заклинания, воздействующих на сознание, окончательно расстроили разум Свенсона, так что он оказался на удивление восприимчив к легилименции. Пример Берты Джоркинс наглядно демонстрировал, что заклинания изменения памяти несовершенны. Если кто-нибудь очень захочет докопаться до истины и не побоится испачкать руки, есть опасность, что он доберётся до сколь угодно основательно стёртых воспоминаний. Вот почему Тёмный Лорд не ограничился Обливиэйтом. Будучи мастером ментальных наук, он без особого труда соорудил в сознании Свенсона сложную конструкцию из мощных желаний, фобий и маний. Это была не обычная легилименция, но и не грубое Империо. Куда более тонкая и аккуратная работа позволила внушить Роджеру нужные мысли и заставить поверить, что это его искренние стремления.

Стоило Волдеморту отвести палочку от лица Роджера, как тот несколько раз моргнул и, немного поозиравшись с растерянным видом, пробормотал, уставившись невидящим взглядом куда-то мимо него:

— Очень рад… То есть, я имел в виду… До свидания, мистер Смит.

Ещё раз оглянувшись, он аппарировал прямо с крыльца нового обиталища Тёмного Лорда. Волдеморт удовлетворённо усмехнулся. В результатах своих манипуляций сознанием он был уверен. Впрочем, через неделю нужно будет вновь навестить лавку мадам Примпернель — вернувшись на полвека в прошлое после обидного поражения от мальчишки, Тёмный Лорд подрастерял приличную часть своей самоуверенности и теперь старался проверять всё, что только можно.

* * *

Следующую пару дней после визита Свенсона Тёмный Лорд потратил на установку защитных чар на своём новом жилище. Приобретением он остался доволен — массивное двухэтажное здание было немного потрёпанным, но к особому лоску его новый владелец никогда не стремился, а потрескавшуюся штукатурку и местами облупившуюся краску домовые эльфы быстро приведут в порядок. Пока ушастые создания на выделенные деньги закупали всё необходимое для обустройства дома, сам Волдеморт окружал его достаточно мощной защитой. На всякий случай не применяя совсем уж тёмных чар, требующих жертвоприношений и омерзительных ритуалов, он всё же смог надёжно скрыть дом от любопытных взглядов. До ближайшего человеческого жилья, насквозь магловского посёлка, оставалось добрых две мили, так что можно было не экономить место для многослойной защиты. Тёмный Лорд так и поступил, наложив заклятья на целый акр земли вокруг особняка.

Когда он удовлетворённо осматривал результат своих трудов сквозь всё те же «позаимствованные» у Фламеля специальные очки для изучения магических полей, его внимание привлекла целеустремлённо летящая сова. Иссиня-чёрная птица полого спланировала и приземлилась в паре шагов от него. В конверте без адреса, наскоро проверенном на отсутствие тёмных заклинаний, обнаружился небольшой листок. На дорогом пергаменте с затейливым тиснением в виде сплетающихся по краю листа змей аккуратным строгим почерком было выведено:

«Милорд! Мой деверь любезно поведал мне, что вы вернулись в Британию и вновь собираете сторонников. Я была бы рада обсудить с вами возможность войти в их число».

Подписи не было, но Тёмный Лорд узнал автора. Казалось, он услышал манерно-насмешливое «мило-о-о-орд» и увидел ироничную усмешку на тонких губах. Волдеморт на секунду прикрыл глаза, вспоминая.

Она училась на два курса старше и тогда ещё носила другую фамилию. Друэлла… «Бешеная Розье». Про её дуэль с Грюмом, когда они полностью разнесли целое крыло замка, будут вспоминать, наверное, ещё не одно десятилетие. Обычно холодная и расчётливая, как и все слизеринцы, она вспыхивала необузданной яростью, как только дело доходило до битвы. Даже профессор Олдридж, их преподаватель Защиты, проводил с ней учебные дуэли с осторожностью. Друэлла, конечно, уступала ему в мастерстве и опыте, но брала натиском и непредсказуемостью приёмов. Она могла спокойно начать схватку с оглушающих и дезориентирующих заклятий, а мгновением позже забросать оппонента целой цепочкой условно-тёмных чар. Во всей школе на правильной магической дуэли с ней могли соперничать разве что Грюм да профессора.

Друэлла четырежды пыталась сбежать из Хогвартса и отправиться на бушевавшую на континенте войну. Последнюю такую попытку удалось пресечь лишь благодаря вмешательству Дамблдора. Страдавший от бессонницы профессор трансфигурации случайно наткнулся на беглянку в коридоре, и после короткой, но яростной дуэли смог её обездвижить.

На этом терпение семьи лопнуло, и её родители, классические камерные аристократы, хорошие финансисты, но никакие бойцы, поспешили принять меры. Сразу после окончания школы старшей дочерью семейства Розье было объявлено о её помолвке с Сигнусом Блэком. Как только тот достиг совершеннолетия, Друэлла пошла с ним под венец.

Вопреки репутации своей семьи, Сигнус был тихим и спокойным юношей, в равной степени далёким и от боёв, и от политики. Казалось, вся блэковская порода ушла в его брата и сестру, Вальбургу и Альфарда. Закончив Хогвартс, он занялся управлением небольшой артефакторной лавки, испокон веков принадлежавшей Блэкам, и по уши зарылся в бумаги. Тем не менее, младший и, как тихо шептались между собой другие родичи, странноватый отпрыск Поллукса и Ирмы считался хорошей партией для Друэллы — кровь есть кровь, а никого древнее и благороднее Блэков в британском волшебном обществе не было.

В иной истории к возвращению Тёмного Лорда в Англию Друэлла уже смирилась с тихим замужеством и нянчила три очаровательные дочери. Несмотря на неоднократные приглашения, она старалась держаться подальше от Волдеморта, зато ничуть не мешала присоединиться к нему своей старшей дочери Беллатрисе. Похоже, теперь всё будет иначе.

Заинтригованный Тёмный Лорд взмахнул палочкой, и на обороте записки возникли строчки:

«Лорд Волдеморт сочтёт за честь встретиться с вами завтра, в семь часов пополудни, в Косом Переулке возле лавки Пиппина».

* * *

Магазинчик готовых зелий располагался в дальнем конце переулка. Скромная вывеска, витрина в строгих тонах, заставленная бутылочками с аккуратными подписями, серое сукно на полках. В общем, ничем не примечательная аптека для обывателей. Красивый юноша в дорогой мантии с задумчивым видом стоял у входа в лавку уже минут двадцать, скользя невидящим взглядом по входящим в неё покупателям. Друэлла заставляла себя ждать.

Солнце уже касалось остроконечных крыш, когда перед аптекой появилась молодая девушка в глухой мантии с капюшоном. Медленно подойдя к витрине, она сделала вид, что изучает ценники на зелья. Едва уловимое движение палочкой под полой мантии, и их накрыл купол заглушающего, а за ним последовало отвлекающее внимание. Из-под капюшона издевательски раздалось:

— Рада приветствовать, милорд!

— Леди Бл… — договорить вежливое приветствие не дало мгновенно наложенное невербальное Силенцио.

— Мерлина ради, без имён! Свекровь и так задержала меня на добрых полчаса, вновь докучая своими россказнями о подобающем поведении молодой леди. Не хочу давать ей новые поводы меня поучать.

Сняв заклинание, Волдеморт нейтрально ответил:

— Как пожелаете, леди. Полагаю, вы хотите поговорить без лишних ушей?

— И поэтому вы назначили встречу в самом оживлённом магическом квартале страны?

— Просто подумал, что сюда вам будет проще добраться. Никто ведь не удивился, что вы отправились в Косой переулок?

— Хм, вы правы. Что ж, и куда мы отправимся дальше, милорд конспиратор? — ироничные нотки из голоса девушки никуда не делись.

— Предлагаю аппарировать в Хогсмид. Школьные каникулы ещё не закончились, и вечером там немноголюдно.

— Хорошо, — лёгкий наклон головы обозначил согласие, хотя для стороннего наблюдателя мог сойти за внимательное разглядывание очередного флакона на витрине. — Встречаемся у лодочного причала через четверть часа.

Тёмный Лорд со скучающим видом вновь привалился к стене, а его собеседница отправилась вниз по переулку. Через положенные пятнадцать минут Волдеморт глубоко вздохнул, отошёл на пару кварталов от аптеки и аппарировал в магический посёлок. У глади Тёмного озера его уже ожидала Друэлла, на сей раз с открытым лицом. Она расположилась в удобном кресле и любовалась видами вечернего Хогвартса. Замок, подсвеченный лучами заходящего Солнца, смотрелся величественно. На какой-то момент Волдеморт окунулся в ностальгию по школьным временам. Как ни крути, Хогвартс стал первым и последним местом, которое Том Риддл мог называть своим домом.

Отбросив неуместные воспоминания, Тёмный Лорд создал второе кресло и быстро наложил несколько заклинаний против подслушивания. Одобрительно улыбнувшаяся Друэлла добавила ещё парочку, видимо, фамильных блэковских, чар и наконец заговорила.

— Давай сразу перейдём к делу. Орион, как всегда, был слишком осторожен, иначе я бы узнала о вашем разговоре ещё неделю назад.

— Тебя так озаботили политические новости? — Волдеморт принял неформальный тон собеседницы.

— Скорее, их источник, — усмехнулась та. Было непривычно видеть открытые эмоции вечно подчёркнуто-холодной слизеринки вне дуэльного зала.

— Ты ведь хорошо понимаешь, что я его тебе не назову, — тонко улыбнулся в ответ Тёмный Лорд, рассматривая свою собеседницу. За прошедшие с окончания Хогвартса пять лет Друэлла почти не изменилась. В отличие от своих дочерей, пошедших больше в блэковскую породу, она была типичной Розье. Светлые волосы, тонкие черты лица, аристократическая бледность. В школе она не была писаной красавицей, но Том всегда находил её привлекательной и даже, курсе на третьем, был немного в неё влюблён. Потом, конечно, он задавил это чувство — его ждало слишком много дел во славу собственного величия и бессмертия, чтобы тратить время на подобные глупости.

Вновь изогнув губы в усмешке, Друэлла ответила:

— О, ты меня не понял. Меня не волнует, откуда ты это узнал. Куда интереснее, зачем ты это рассказал?

— Ну, как же! Заговор либералов подтачивает основы нашего общества, и если ему не противостоять, угрожает всем нам. Я просто обязан действовать в интересах благородных семейств!

— Оставь эти высокопарные россказни, — в её голосе прорезались металлические нотки. — Я хочу услышать настоящую причину.

— Чем же, позволь поинтересоваться, тебя не устраивает такое объяснение?

— Тем, что это неправда. Мы оба знаем, что ты не имеешь никакого отношения к благородным семействам и не стал бы ничего делать без собственной выгоды. Вот о ней-то я и спрашиваю.

Брошенное в лицо оскорбление было правдой и оттого вдвойне болезненно ударило по его самолюбию. Хотелось выхватить палочку и запытать наглую девку до смерти, чтобы перед мучительным концом она осознала, что её умения и длинная родословная — ничто пред ликом Тёмного Лорда, потомка и наследника Слизерина. Но здравый смысл вовремя возобладал над бешеной яростью. Вместо произнесения пыточных заклятий он спокойно откинулся в кресле:

— Что, если я скажу тебе, что намерен воспользоваться полученной информацией для создания нового политического движения?

— Тогда я отвечу, что ты очень самонадеян. Какая там была политическая программа у твоего школьного кружка? Бессмертие и власть над миром?

Волдеморт понимал, что Друэлла намеренно провоцирует его, но резкий ответ сам собой сорвался с языка:

— Это всяк лучше, чем твоя догма «Дуэлировать с Грюмом по любому поводу». Хотя, — он демонстративно окинул взглядом дорогую мантию и безупречный маникюр, — похоже, замужество лишило тебя и этого развлечения.

Друэлла вопросительно подняла бровь:

— И у тебя есть, что мне предложить взамен, Том-м-ми?

Глаза Тёмного Лорда опасно сверкнули в ответ на ненавистное обращение и, не пытаясь скрыть раздражение, он процедил сквозь зубы:

— Больше, чем ты можешь себе представить.

— Помнится, наша последняя встреча продолжилась минуты три, — с неприкрытой издёвкой ответила Друэлла. В школе Том не стеснялся учиться у лучших, тем более, если это были уважаемые чистокровные. «Бешеная Розье» несколько раз заглядывала на их собрания, когда Риддл был на пятом курсе, и даже пару раз проводила с ним учебные дуэли, которые неизменно заканчивались её победой.

— Ну, это по-любому дольше, чем может продержаться твой супруг. — Волдеморт хотел лишь поддеть Друэллу на тему излишне тихого Сигнуса и, только заметив яростно вспыхнувший взгляд собеседницы, понял, что фраза прозвучала несколько двусмысленно. Мгновенно осознав, чем это может грозить, он тут же вскинул руку в предупредительном жесте. — Не здесь. Деревня на самом виду, отойдём к лесу.

— Что, боишься стать посмешищем для всего Хогсмида?

— Не хочу, чтобы им стала ты.

Презрительно фыркнув на последнюю реплику Волдеморта, Друэлла прошла вперёд, небрежным жестом палочки испарив кресло. Тёмный Лорд отправился за ней. Они миновали железнодорожную станцию, на которую через пару недель должен был прибыть поезд с красным паровозом, и продолжили молча идти к школе.

Наконец, не доходя до главных ворот примерно полмили, Тёмный Лорд остановился. Место было живописное. Чернеющий в сгущающихся сумерках лесной массив с одной стороны, гладь Чёрного озера с другой, и громада Хогвартса на заднем плане. Питавший некоторую слабость к театральным эффектам Волдеморт девяностых, наверное, был бы доволен, но теперь он лишь осмотрелся, убеждаясь в отсутствии на опушке леса помех, и наколдовал пару магических светильников. Изобразив учтивую улыбку, он предложил:

— Начнём, пожалуй.

— Только давай обойдёмся без глупых дуэльных ограничений!

— Как пожелаешь.

Одним движением Друэлла сбросила мантию, под которой оказался не стесняющий движений боевой костюм. Усмехнувшись, она предвосхитила его вопрос:

— Всё же ты был неплох в школе. Не к Грюму же мне идти за разминкой?

Могущественного Тёмного Лорда не должна была тронуть похвала девчонки, но ему неожиданно стало приятно, что «Бешеная Розье» оценила боевые навыки шестнадцатилетнего Тома Риддла. Так что ответил он почти искренне:

— Я рад, что ты предпочла меня.

— Не обольщайся, — хмыкнула Друэлла, салютуя палочкой. — Это не значит, что я не размажу тебя по этой поляне.

В следующий момент её палочка опустилась, выдав связку простеньких проклятий, и Волдеморт начал очередное сражение. Во второй раз за недолгое пребывание в этом мире Тёмный Лорд был вынужден биться против своего будущего союзника. Но на сей раз ситуация была более серьёзной. Сражение с Долоховым было вынужденным, тогда требовалось лишь показать русскому своё превосходство. Другое дело Друэлла. Она целенаправленно провоцировала его на эту дуэль, и провести её нужно было вдвойне осторожно — чтобы победа казалась результатом случайности, а не демонстрацией могущества.

Пока что, впрочем, для великого Тёмного Лорда дела обстояло не слишком радужно. Стиль леди Блэк разительно отличался от долоховского. Тот всё же был солдатом, привыкшим сражаться в малых группах, прикрывать своих товарищей и противостоять таким же группам врагов. В скоротечной схватке на обломках «Темноводья» он показал себя хорошим бойцом, а в будущем станет отличным командиром. Но боевой опыт не только помогал ему в новых битвах, но и накладывал свои ограничения. Преимущественно лучевые заклятия, чтобы ненароком не задеть своих, привычка биться фронт к фронту, а отсюда — скованность манёвра. Конечно, Антонин прекрасно это понимал и в индивидуальных дуэлях старался отбросить свои боевые привычки, но Друэлла была вовсе им не подвержена, и это чувствовалось.

Она ни секунды не стояла на месте, беспрестанно мечась под лучами заклятий, и изощрённо комбинировала самые разные чары. Казалось, Друэлла решила вывалить на своего противника всю школьную программу: о выставленные щиты Тёмного Лорда разбивались вроде бы уместные оглушающие и обездвиживающие, внезапно перемежающиеся перекрашивающими, согревающими, осушающими и даже ароматическими чарами. Он отвечал на это быстрыми Экспульсо, от которых та неизменно уклонялась, даже не пытаясь выставить щит.

Такая, мягко говоря, странная дуэль длилась уже минуты две, как вдруг, после заклинания щекотки, из палочки Друэллы вырвался ревущий поток пламени, налету обретающий контуры распустившей капюшон кобры. Огненная змея в два человеческих роста яростно ударилась о щит, и Волдеморту пришлось влить в защиту все свои силы, чтобы не дать Адскому пламени пробить в ней брешь. Растекающийся по замерцавшему в воздухе щиту огонь бушевал ещё полминуты, прежде чем втянуться обратно в палочку хозяйки, а через пару секунд та, как ни в чём не бывало, швырнула в Тёмного Лорда очередной Ступефай. Ничем не выдав своего изумления, он протянул:

— О, помнится, в прошлый раз ты ограничивалась простым Инсендио. Ты действительно улучшила свою технику!

Казалось, Друэллу тоже ничуть не удивило, что вчерашний школьник отразил разрушительное тёмное заклинание. Не переставая отправлять в него лучи заклятий, она ответила:

— Боюсь, не могу сказать того же о тебе. Ты что, за время своих странствий забыл всё, кроме Экспульсо?

— Просто не хочу заканчивать дуэль раньше времени, — усмехнулся Тёмный Лорд.

Вместо ответа она неожиданно, даже не закончив плетение очередного заклинания, крутанулась на месте и аппарировала, чтобы через мгновенье оказаться позади него с уже нацеленной палочкой. Только опыт десятков боёв будущей войны позволил Волдеморту отразить неожиданное нападение. Скошенный щит возник перед красным лучом Экспеллиармуса, отправив его куда-то в темнеющее небо. Ничуть ни расстроившись из-за неудавшегося манёвра, Друэлла продолжила забрасывать его заклинаниями. Её глаза сияли опьяняющей радостью битвы. Не тем яростным безумием, что всегда сквозило во взгляде Беллатрисы, а скорее удовольствием от занятия любимым делом.

Друэлла наконец-то перешла на серьёзную боевую магию. Ничуть не снизив темпа, вместо оглушающих и парализующих она теперь посылала режущие, взрывные и огненные заклятия. Время от времени между стандартными боевыми заклинаниями мелькали лучи явно тёмных чар, от которых Волдеморт предпочитал уклоняться. Вслед за ней он тоже повысил ставки — в бывшую слизеринку летели заковыристые проклятия из арсенала азиатской тёмной магии. Впрочем, оказавшаяся неожиданно проворной Друэлла неизменно успевала отскакивать с пути очередного луча, и тогда Тёмный Лорд решил сменить тактику. Давить противницу голой силой ему не хотелось, равно как и демонстрировать особо мощные заклинания. Вместо этого, он начала на предельной скорости бросать в неё простенькие дезориентирующие чары, что заменяли Конфундус волшебникам Папуа Новой Гвинеи. Несмотря на то, что защититься от них можно было обычным Протего, выглядели чары впечатляюще — вместо яркого луча в противника летело клубящееся тёмное облачко, которое подсознательно воспринималось признаком особо тёмных проклятий.

Но даже этот хитроумный приём не сработал. Потратив полминуты на беспрестанные уклонения, Друэлла, видимо, догадалась, что с такой скоростью выплетать что-то действительно опасное не смог бы и величайший волшебник, а потому принялась ставить щиты. Когда пара заклятий бессильно увязла в них, она победно ухмыльнулась:

— Что, Томми, перешёл на детские оглушалки? Забыл, что сражаешься не с первокурсницей?

Издевки противницы он воспринял на удивление спокойно. Его разум был занят решением незаурядной задачи — как победить талантливую волшебницу, не показав при этом совсем уж запредельный уровень силы и умения? Нет, будь это реальное сражение без свидетелей, он бы с гарантией приложил её боевой трансфигурацией. Против грубой силы потока пламени или внезапно рушащейся на оппонента каменной глыбы можно защититься только аналогичным приёмом. Но такое во всей Британии сейчас мог выдать разве что Альбус Дамблдор да кто-нибудь из старших Блэков. Никакие ссылки на иноземные странствия не смогут объяснить применение двадцатилетним волшебником столь могущественной магии.

Внезапно мысли Тёмного Лорда были прерваны ослепительной вспышкой. Уклонившаяся от очередной Бомбарды, в щепки разбившей какое-то дерево у неё за спиной, Друэлла с ощутимым усилием отправила в своего противника новое заклятье. Наколдованные фонарики давно разбились в пылу схватки, и теперь ветвистая молния разрезала сгустившийся сумрак, сверкающими ломаными линиями опутав щит Волдеморта. Под сияющей сетью высший тёмный щит лопнул, и Тёмному Лорду пришлось резко прыгнуть в сторону, но и это помогло не полностью — левую ногу свело болью, на чёрной мантии зияли аккуратно прожжённые небольшие дыры. То ли Друэлла была уверена, что он сможет защититься, то ли была ещё более безумной, чем её дочь, но она ничуть не постеснялась уже во второй раз применить потенциально фатальный трюк на учебной дуэли.

Впрочем, мгновение спустя Тёмный Лорд понял, что само по себе тёмное заклинание было лишь чрезвычайно энергозатратным отвлекающим манёвром. Пока он уворачивался от ослепляющих молний, Друэлла успела вновь аппарировать ему за спину, и теперь пустила в него Экспеллиармус. Наверное, он смог бы в последний момент парировать и эту угрозу, но вместо этого предпочёл сделать вид, что не заметил атаки. Красный луч заклятия врезался в бок, палочка вылетела из руки, а сам Волдеморт отправился в короткий полёт в сторону леса. Вовремя сгруппировавшись, он приземлился на ноги, и с приятной улыбкой пошёл к Друэлле. Та широко улыбалась, покачивая в пальцах трофейную палочку:

— Хорошая разминка. Жаль, я не могу рассказать своим свекрам и деверям, как я победила самого Тома Риддла, лучшего ученика Хогвартса последних лет, которым втихую восхищался даже Орион! Может, тогда бы они прекратили свои рассуждения о том, чем пристало заниматься благородным леди.

— Да, ты права, — Тёмный Лорд подошёл почти вплотную, после чего запустил в неё беспалочковый Петрификус Тоталус. Вспышка заклинания запечатлела удивлённое выражение на лице его оппонентки. — Я неплохо размялся.

Аккуратно изъяв из тонких пальчиков Друэллы обе палочки, свою и её, он отошёл и небрежным жестом снял с девушки чары. Манерно поклонившись, Волдеморт протянул ей палочку древком вперёд:

— Признаёте ли вы дуэль оконченной, леди?

— Признаю, милорд, — ответила она, принимая свою палочку и пряча её в чехол. Последнее обращение она произнесла без тени обычной насмешки.

Долохов прибыл точно в срок. Сова от Вистана прилетела ранним утром, а уже к обеду Волдеморт встречал своего первого подручного. Безопасности ради, он не стал приглашать Антонина в свою новую резиденцию, а назначил рандеву в «Дырявом котле». Очередной безликий номер, аккуратно убранный трудолюбивыми руками домовых эльфов, очередная порция чар приватности и очередной судьбоносный разговор.

— Приветствую, милорд.

— Рад видеть тебя в добром здравии, Антонин. Как добрался?

— Без происшествий. С вашего позволения, милорд, я хотел бы сразу перейти к делу.

— Разумно. Мои условия ты знаешь, они весьма просты. Служба, повиновение, непричинение вреда мне и моим союзникам. Взамен ты получишь мою поддержку в деле отмщения за свою семью.

Волдеморт внутренне усмехнулся. Ослеплённой жаждой мести, Антонин наверняка не задумывался о деталях их соглашения. Для непреложного обета требуется доверенный человек, которого Долохов вряд ли захватил с собой. Теперь осталось мягко вывести его на односторонние клятвы: вассальную для Антонина и магическую для него самого. Молодому русскому и в голову не придёт, что он заключает договор с могущественным Тёмным Лордом, который за годы скитаний нашёл способ обойти клятву…

— Хорошо. Чтобы не утруждать вас, милорд, я взял на себя смелость подготовить документы, — Долохов протянул объёмный свиток пергамента. — Это стандартный магический контракт, вам осталось только его подписать.

Волдеморт подозрительно взглянул на своего несостоявшегося вассала. Ему померещились издевательские нотки в голосе Антонина, но за варварским акцентом разобрать их было сложно. Недовольно пробежавшись глазами по тексту, он не удержался от раздражённого вздоха:

— Срок службы в пять лет? Ты невысоко ценишь шанс отомстить за свой род.

— При всём уважении, милорд, — точно, во взгляде русского не было ни тени подобострастия, которое он вкладывал в свои слова, — я не хотел бы ждать, пока убийцы моей семьи умрут от старости.

Наглый, самоуверенный, но ещё не отчаявшийся до безразличия — Долохов был почти таким же, как и во времена становления Пожирателей Смерти в иной истории. Терпеть его выходки было тяжело, но Волдеморт понимал, что без него воплотить в жизнь свои амбициозные планы будет намного сложнее. Что ж, придётся удовлетвориться тем, что есть.

Внимательно прочитав текст и уточнив некоторые мелочи, Тёмный Лорд небрежным жестом невербального беспалочкового Диффиндо чуть надрезал кожу на ладони. Капля крови упала на договор, бурое пятно мгновенно впиталось в пергамент, а напротив его имени с издевательской припиской «также известный как Лорд Волдеморт» появилась подпись. В соседнем кресле то же самое сделал Долохов. Обменявшись экземплярами, они повторили процедуру, и на мгновение засверкавшие пергаменты подтвердили скрепление договора.

— Благодарю за оказанное доверие, милорд.

— Надеюсь, ты его оправдаешь, Антонин, — угрозу в голосе заметил бы и глухой, но Долохов на неё никак не отреагировал. Убрав договор в карман мантии, он по-прежнему спокойно перешёл к другой теме:

— Полагаю, я верно истолковал ваше замечание во время нашей прошлой встречи, милорд. Я нашёл пятерых бойцов, готовых сражаться и не задавать лишних вопросов. Думаю, пока что этого будет достаточно.

— Три пары? Хм, нужно будет смотреть на них в деле.

— При всём уважении, милорд, не три пары. Две тройки.

— Разве у вас не принята немецкая система? Когда один атакует, а другой его прикрывает. — Тёмный Лорд искренне удивился. Он коротал время в ожидании этой встречи за вдумчивым изучением литературы о прошедшей войне и пролистыванием подшивок «Пророка» за последнее десятилетие, освежая свои знания о военной и политической ситуации в магическом мире. Среди прочего, он внимательно ознакомился с выпущенным в прошлом году аналитическим трудом «Боевые действия Великой Войны Волшебников», в котором довольно подробно описывались тактические приёмы всех вовлечённых в конфликт сторон.

— Паллиатив военного времени, — недовольно поморщился Антонин. — Когда новобранцы гибнут быстрее, чем успевают чему-то обучиться, нет смысла отрабатывать сложные схемы. Работа парами проще всего. Но применение боевых троек позволяет гораздо более гибко перестраивать свою тактику в зависимости от изменения ситуации на поле боя. Конечно, тренировка группового взаимодействия в таком случае требует больше времени, но, надеюсь, оно у нас есть. Вы ведь не собираетесь бросить нас в бой через несколько дней, милорд?

— Разумеется, нет. У вас будет достаточно времени и средств для подготовки. Что за людей ты подобрал?

— Как вы и сказали, милорд, молодёжь, но с боевым опытом. Вместе с тремя из них я воевал, а двое других сражались на Балканах.

— Как тебе удалось так быстро их завербовать?

Долохов невесело усмехнулся:

— Нынешняя Восточная Европа — не лучшее место. Революции, перевороты, политические кризисы повсюду. А значит, хватает эмигрантов, несправедливо обиженных собственными властями. Среди них много бойцов отгремевшей войны. Теперь этим людям некуда идти, а всё, что они умеют — убивать себе подобных. Их привлекают даже не деньги, а наличие структуры, соратников и боевой задачи. Всего того, к чему они привыкли за годы войны.

Рассуждал Антонин не по возрасту мудро, но Волдеморт не стал вдаваться в тонкости посттравматической психологии, а поинтересовался более приземлённым вопросом:

— Сколько будет стоить подготовка и содержание такого отряда?

— Вместе с текущими расходами выходит около девятисот галлеонов в месяц. Плюс полторы тысячи на обустройство тренировочной базы и закупку всего необходимого. Вот точная смета, — он протянул разграфлённый лист пергамента.

— Нет-нет, это лишнее, — собранная Свенсоном установка в подвале его особняка уже работала со слитками. Если соглашение с «мистером Ивановым» будет действовать как прежде, в месяц он сможет получать несколько тысяч галлеонов. Что ж, Долохов озвучил вполне разумную цену за содержание собственного боевого отряда. — Меня это вполне устроит. Как скоро вы сможете начать работу?

— Не меньше месяца нужно на боевое слаживание, при условии, что бойцов не придётся чему-то учить отдельно. Потом надо будет провести несколько тренировок полного цикла, с выездом в поля. Это ещё две-три недели.

— Приемлемый срок. Ты только начал работать на меня, а я уже доволен тобой, Антонин.

— Надеюсь, мы оба останемся довольны результатами нашего соглашения, милорд, — Долохов чуть прищурился, что на рассечённом шрамами лице смотрелось пугающе. Волдеморт резкий ответ проигнорировал, неожиданно сменив тему:

— Перед тем, как ты отправишься готовить своих подопечных, я хотел бы обсудить один вопрос, имеющий непосредственное отношение к вашему будущему заданию. Ты что-нибудь знаешь об Арнав Джха Патиле?

— Нет, — нахмурился Антонин, — даже слышать о таком не доводилось. Он индус?

— Да, и весьма приметный. Полагаю, будет лучше, если я расскажу его историю целиком…

Арнав Джха Патил был одним из ключевых политических деятелей магической Индии своего времени. Он олицетворял европейский выбор волшебников этой страны, являясь лидером тамошних либералов, ориентированных, в первую очередь, на укрепление англо-индийских отношений. Глава обширного семейства, столь же могучего, сколь и древнего, он был последовательным сторонником сближения с остальным миром. Уже в зрелом возрасте Арнав Джха совершил долгую поездку по Европе в поисках новых магических знаний. Ничего поразительного в смысле заклятий и чар европейские маги ему предложить не могли, но вот разница в укладе жизни потрясла Патила. Вместо раздроблённой страны, погрязшей в многовековой вражде всех против всех, ему открылась прекрасно отстроенная иерархия власти. Вместо всеобщего взаимного недоверия, жесточайшего сословного, национального и религиозного деления, он увидел свободное общество равных возможностей. Он ездил из страны в страну, знакомился с разными людьми, и везде встречал одно и то же, пусть со своим национальным колоритом, но одинаковой сутью.

Вернувшись на родину, Арнав Джха деятельно принялся преобразовывать свою страну. Первым делом он поближе познакомился с теми немногочисленными английскими волшебниками, что отправились на восток вслед за магловскими колонизаторами. Магический мир Индии их почти не замечал — селились они среди своих магловских «коллег», на священные места и ритуальные алтари не покушались, на почести брахманов не претендовали, а потому индийским волшебникам не было до них дела.

Упавший им как снег на голову Патил наделал много шума. Для начала, европейцы долго не могли понять, чего именно он от них хочет, а, разобравшись, ещё дольше не могли определиться, что с этим делать. Дело в том, что Арнав Джха хотел, ни много ни мало, сделать из волшебной Индии европейскую страну. Ради этого он готов был задействовать все немалые ресурсы своей семьи, которая со времён ведийских царств копила богатства и влияние.

Проблема была в том, что никакого единого магического сообщества Индии не существовали. Был обширный набор волшебных семейств разной силы, национальности и вероисповедания, довольно формально объединённых в несколько государств. Семьи эти за многие века своего существования обросли сложнейшей паутиной взаимных долгов, обид и разного рода обязательств. Их вражда тянулась из поколения в поколение, время от времени прерываясь периодами зыбкого мира, обычно вызванного необходимостью воевать с общим противником. Разнородность народов и культур, что населяют Индостан, делу сплочения нации тоже не способствовала, а потому феодальное деление сохранялось тысячелетиями. И если магловская Индия время от времени попадала под власть одного правителя, будь то британская королева, кто-нибудь из Бабуридов или Джавахарлал Неру, то магическая так и оставалась раздробленной.

Митхильское царство, достойнейшим представителем которого являлся новоиспечённый реформатор, переживало глубокий упадок, а реальная власть в нём давно принадлежала могущественным родам брахманов, вроде тех же Патилов. Что уж говорить, если ещё дед Арнав Джха считал вполне нормальным изымать маглорожденных волшебников из их семей, чтобы после проведения полагающихся ритуалов сделать их своими послушными слугами. Потом на дряхлеющую монархию обрушились удары её южной соседки Бенгалии, и ради сохранения независимости всей страны брахманам пришлось пойти на некоторые внутренние уступки. Но и теперь старые семьи крепко держали власть в своих руках, так что инициатива Арнав Джха по построению гражданского общества вызвала небывалый накал страстей между аристократами и простолюдинами волшебной страны.

Все эти трудности ничуть не испугали деятельного Патила. Он немедленно развернул обширную кампанию пропаганды европейского образа жизни. Умело пользуясь связями с самыми разными людьми, от радикальной молодёжи до убелённых сединами хранителей древних храмов, Арнав Джха за несколько лет создал влиятельную политическую партию. Единство, равные права и современный стиль жизни — простые ценности, что привлекали волшебников всех народностей и вероисповеданий не только из Митхилы, но и из соседних государств.

В роскошном дворце Арнав Джха, укрытом среди зачарованного островка джунглей, собирались лучшие представители прогрессивной части магической Индии. В высоких залах шумели вполне европейские балы, а в тиши уютных кабинетов заключались выгодные контракты. Поначалу посмеивавшиеся над эксцентричным аборигеном, вскоре европейцы зачастили к нему на приёмы. Богатства восточной страны были поистине неисчерпаемы, а потому даже консервативные чистокровные быстро смекнули, что торговля с индусами может стать очень выгодной. К концу сороковых фамильная резиденция семьи Патил стала подлинным центром политической жизни страны.

Конечно, нашлись и те, кто выступил против реформатора. Старые недруги его семьи, ортодоксальные брахманы, не желающие терять своего положения в обществе, воинствующие религиозные фанатики всех мастей — список был длинным. Кто-то плёл интриги в удушающей тиши древних храмов, некоторые произносили пламенные речи против «безумца, продавшегося презренным ферингхи», а другие сколачивали боевые группы.

В сущности, никто из них особо не тревожил митхильского властителя. Защитные чары над его дворцом надёжно оберегали много поколений семьи Патил от атак недоброжелателей, число его сторонников среди молодёжи неуклонно росло, а прибыльные сделки с европейцами улучшали финансовое благополучие древнего рода. За несколько десятилетий Арнав Джха как никогда сильно укрепил авторитет и влияние своей семьи, и теперь имел все шансы на объединение, по крайней мере, восточной части магической Индии под своим мудрым управлением.

Внимательно выслушав долгий рассказ, Долохов задумчиво протянул:

— Да-а-а, убрать такого деятеля будет непросто. Мои ребята плохо знакомы с тамошними защитными чарами, а на дворце их наверняка прорва. Нужно внимательно изучить…

Тёмный Лорд чуть улыбнулся и жестом остановил рассуждения Антонина:

— Мне нравится ход твоих мыслей, но убивать Патила не потребуется. Всего лишь заглянете на один из приёмов, что он регулярно организует для заезжих европейцев. Представитесь коммерсантами откуда-нибудь из Восточной Европы, поговорите ни о чём, обсудите последние новости. Делать вам нужно будет кое-что другое…

Спустя ещё почти час детального инструктажа, они распрощались. Долохов признал, что задача поставлена перед ним сложная и необычная, но выполнимая. Напомнив, что подготовка займёт не меньше пары месяцев и получив увесистый мешочек золота на текущие расходы, Антонин отбыл восвояси.

Тёмный Лорд же, выбравшись из «Дырявого котла», аппарировать в Нортумберленд не спешил, а отправился дальше в Косой переулок. Там он заглянул в магазинчик омолаживающих зелий. Заулыбавшаяся было при виде молодого красивого парня продавщица, стоило тому спросить о Роджере Свенсоне, мигом погрустнела:

— Ах, вы не знаете? Такая трагедия! Он был найден мёртвым в этот вторник. Ой, а вы его друг?

— Нет, всего лишь школьный знакомый. Но что произошло?

— Никто не знает, — всплеснула руками женщина за прилавком. — Сью говорит, что он пустил себе Бомбарду в голову, но я не могу в это поверить. Такой милый юноша…

Не слушая сбивчивых причитаний продавщицы, Волдеморт с показной грустью попрощался и поспешил покинуть аптеку. Всё прошло, как и планировалось. При мысли о Бомбарде Тёмный Лорд брезгливо поморщился — естественно, юнца не хватило на убивающее проклятие.

Что ж, теперь его секреты в безопасности. О возможном расследовании Волдеморт не беспокоился совершенно. Амбициозный маглорожденный с неплохими задатками, не нашедший себе места в магическом мире и предпочевший покинуть его самым радикальным способом — картина не то, чтобы типичная, но и не исключительная. Недолго погоревавшие о его безвременной кончине друзья, да печально покачавший головой Слагхорн — вот и все, кто хоть как-то заметил самоубийство талантливого юноши.

* * *

Воскресным днём двенадцатого сентября сорок восьмого года Том Риддл с негромким хлопком появился на аппарационной площадке перед Малфой-мэнором. В этот день усадьба блистала роскошью даже сильнее, чем обычно. Над зеленью лужайки возвышались обильно расшитые серебром шёлковые шатры, к главному входу протянулась ковровая дорожка, сотканная лучшими персидскими мастерами, а сам особняк был задрапирован в серебристо-зелёные полотнища флагов.

Малфой-старший лично встречал прибывающих гостей. Одетый в свою лучшую мантию из атласного шёлка, украшенную платиновыми запонками с изумрудами, он выглядел олицетворением богатства и успеха чистокровной аристократии. Не успел Тёмный Лорд сказать подобающие случаю слова приветствия хозяину поместья, как негромкий хлопок оповестил о появлении очередных гостей. Раскланявшись с Брутусом, он скользнул взглядом по вновь прибывшим и замер на месте. Радостно улыбаясь Малфою, по ковровой дорожке шёл Поттер. Под руку он вёл темноволосую даму, по горделивой осанке и открытому взгляду которой даже издалека можно было признать урождённую Блэк.

За месяц в этом мире Тёмный Лорд смог неплохо к нему адаптироваться: не реагировать на снисходительный тон Брутуса, с протокольной вежливостью здороваться с будущими предателями крови и даже не морщиться в ответ на дерзости Долохова. Но появление в двух шагах от себя предков человека, из-за которого раз за разом рушились все его планы, пробудило в нём нечеловеческую вспышку ярости. Медленно, словно смакуя момент перед долгожданной казнью, он вынул волшебную палочку. Плавным движением сделал пару шагов в сторону, чтобы Малфой не оказался на линии атаки. Мысленно пробежался по перечню подходящих для этого случая заклятий, и остановился на привычной Авада Кедавре. Уже поднимая палочку для смертельного удара, Волдеморт услышал радушное приветствие не заметившего его действий хозяина поместья:

— Карлус, Дорея, рад встрече! Примите мои поздравления с рождением первенца!

— Благодарю, Брутус. Надеюсь, скоро наш Эимонт сможет играть с твоим внуком.

Дальнейший обмен любезностями Тёмный Лорд пропустил мимо ушей. Он вспомнил, что в семействе Поттеров была и младшая ветвь, ни один из представителей которой не пережил Первой магической войны. В отличие от потомков Генри Поттера, Карлус вместе со своей семьёй политикой никогда не занимался, а потому у Волдеморта не было случая с ним познакомиться. А вот с его супругой он виделся ещё на первом курсе, когда та, в то время носившая фамилию Блэк, в качестве старосты Слизерина не раз отвечала на вопросы одиннадцатилетнего Тома Риддла.

Заметив недоумённый взгляд стоящих невдалеке старших Розье, он медленно провёл палочкой сверху вниз, негромко произнося формулу очищающего заклинания. Конечно, дорогая парадная мантия и без того блистала безупречной чистотой, но подобный жест был естественен для новоприбывшего. Убедившись, что его вспышки никто не заметил, Тёмный Лорд вновь взглянул на Карлуса и Дорею, успевших отойти от Брутуса и теперь радостно беседовавших с семейством Пруэтт. Он попытался вспомнить, что же погубило младших Поттеров, ведь в войне они не участвовали. Вроде как, в начале семидесятых, кто-то из Блэков упоминал трагедию, сгубившую «тётушку Дорею» вместе с супругом и сыном, но тогда Волдеморта вовсю занимала подготовка к решающей фазе противостояния с либералами, и на это происшествия он не обратил внимания. Так и не вспомнив ничего конкретного, он оставил бесплодные попытки. Не всё ли равно, чем закончилась история семьи Поттеров, если лично для него они не представляют никакого интереса? Шквал эмоций схлынул, и теперь он неторопливо шествовал по лужайке, здороваясь со знакомыми.

По случаю жаркой, ещё летней погоды большинство гостей коротало время до официальной части на улице, наслаждаясь прохладой в тени зачарованных охлаждающими чарами шатров. Лениво фланируя под сенью шёлка и бархата, они собирались в небольшие группы у обильно заставленных изысканными яствами столов. Волдеморт заметил много знакомых лиц: среди родственников невесты чуть склонила голову в приветствии Друэлла, от столика со свежими фруктами мило улыбнулась Бетти, и жизнерадостно махнул рукой Вистан, а из плотной группы державшихся в стороне Блэков одним взглядом поприветствовал его Орион. Были тут и другие знакомые Тома со школьных времён — он ответил на искренние приветствия Нотта, тепло улыбнулся сёстрам Паркинсон и заставил себя отвесить вежливый поклон Пруэттам.

Свадьба единственного наследника семьи Малфоев была знаковым событием, пропустить которое не мог ни один представитель бомонда. Сегодня здесь собрались все «священные двадцать восемь», за исключением прервавшихся родов да Краучей. Глава департамента магического правопорядка не простил Брутусу сомнительных сделок на континенте перед войной, и, хотя официально никаких обвинений Малфою предъявлено не было, с тех пор ни сам Каспер с супругой, ни его сын Бартемиус, в Малфой-мэноре не появлялись.

Остальные ключевые официальные лица магической Великобритании почтили торжество своим присутствием. Министр Спенсер-Мун неспешно беседовал с четой Лонгботтомов, а его будущая преемница Вильгельмина Тафт о чём-то шепталась с хозяйкой поместья. Не было только Альбуса Дамблдора — новоназначенный старший консультант главы Визенгамота, сохранив за собой должность профессора трансфигурации, теперь разрывался между Хогвартсом и министерством. В остальном же тут собрался весь цвет волшебной Британии в полном составе — с многочисленными родственниками и детьми, кроме совсем уж маленьких, оставленных в родовых поместьях на попечении домовиков и нянек. Обозревая заставленную шатрами лужайку перед особняком, Тёмный Лорд с удивлением осознал крохотный масштаб магического мира. Всех аристократов вместе с семьями набиралось не больше трёх сотен человек.

Споры о маглорожденных ещё не раскололи общество, и на торжественном мероприятии можно было обнаружить представителей обеих сторон будущей войны. У дальнего шатра Волдеморт заметил бурно, но доброжелательно, переговаривающихся Лестрейнджей и Уизли. Он так засмотрелся на непривычное для него зрелище, что чуть не был сбит с ног жизнерадостной девчушкой лет тринадцати, гонявшейся по лужайке за черноволосым мальчишкой.

— Примите мои извинения, — девчонка уверенно изобразила реверанс.

— Впредь будьте осторожнее, юная леди, — неизвестно, чьей дочерью была эта улыбчивая девочка, так что Тёмный Лорд отозвался со всем доступным ему тактом. В ответ та пробормотала что-то протокольно-вежливое, а потом неожиданно показала ему язык и убежала к дожидавшемуся её у стола со сладостями мальчугану. По характерному острому подбородку и уже сейчас решительному взгляду Волдеморт опознал в нём Титуса Лонгботтома, которого когда-то, лет тридцать вперёд, собственноручно убил на руинах его дома. Похоже, эта вертлявая девочка с русыми волосами — никто иная как Августа Фоули, которая лет через десять выйдет за него замуж. Он помнил леди Лонгботтом по обеим магическим войнам — казалось, её ледяной взгляд прожигал не хуже заклятий, а в бою она запросто управлялась с вдвое более молодыми противниками. Даже переживший попадание на полвека в прошлое Тёмный Лорд с трудом заставил себя поверить в то, что та суровая дама и эта девчонка с лучащимися озорством глазами — один и тот же человек.

Пока Волдеморт размышлял над превратностями судьбы, к этим двоим присоединилась ещё одна молодая особа. Темноволосая девочка, одетая в лёгкую блузу из бирюзовой шотландки, недовольно хмурилась, что-то выговаривая притихшим друзьям. Предчувствуя возможный срыв, Тёмный Лорд поспешил отвернуться и поискать своих хогвартских знакомых. С этой строгой девочкой он виделся не далее, как за полчаса до своего попадания в это время. Правда, ту встречу сложно назвать тёплой — он бросал в неё смертельные проклятия, а она прикрывалась боевой трансфигурацией, раз за разом отражая летящие в неё и её союзников зелёные лучи. Всё же Минерва МакГонагалл была лучшей ученицей Альбуса Дамблдора и сполна продемонстрировала это во время битвы за Хогвартс, сойдясь в схватке с самим Тёмным Лордом.

Пошарив глазами по группам гостей, Волдеморт замер в нерешительности. Нужно было пообщаться с кем-то, кто не пробуждал у него в груди яростное пламя ненависти, и с этим были определённые проблемы. Никто из собравшихся, кроме, разве что, Вистана, не вызывал у него тёплых чувств. Тут были или враги и родители врагов, или бездарные подручные со своими семьями. В груди кольнуло какое-то чувство… не разочарования и не обиды, а чего-то мимолётного и трудноуловимого, среднего между ними. Волдеморт не успел собраться с мыслями, чтобы привычным волевым усилием подавить его, как услышал оклик:

— О, мистер Риддл, и вы здесь!

К нему приближался, довольно потрясая изящной хрустальной чашей с засахаренными ананасами, Гораций Слагхорн. Вот, кто точно не изменился за прошедшие полвека! Казалось, он родился в дорогой мантии, с приличным брюшком и роскошными усами. От себя самого образца девяносто восьмого года зельевар отличался разве что наличием пшеничного цвета шевелюры. Увы, с ним Волдеморт последний раз встречался ровно при тех же самых обстоятельствах, что и с будущим профессором трансфигурации.

Тем временем, Слагхорн, не обращая внимания на застывшее восковой маской лицо бывшего ученика, продолжил:

— Вы совсем забыли обо мне! Даже ни разу не проведали старика после выпуска, — «старик», которому не было и пятидесяти, был моложе своего собеседника лет на двадцать, но, понятное дело, знать об этом не мог. Кое-как совладав с собой, Тёмный Лорд нейтрально ответил:

— Рад видеть вас, профессор. Я лишь недавно вернулся из путешествия, и не имел возможности встретиться с вами.

— Ах, да, я слышал что-то такое. Вроде как, вы отправились в странствия после работы в той лавочке… А сейчас чем занимаетесь?

— Организую небольшое частное издательство вместе… со своими друзьями.

— О, как интересно! Я могу порекомендовать одного перспективного молодого человека, у него все задатки стать хорошим репортёром.

Волдеморт нашёл в себе силы улыбнуться:

— Полагаю, вы говорите о Варнавве Каффе? Он у нас главный редактор.

— Как раз его я и имел в виду! Неужели у вас ещё и дар к прорицаниям, мистер Риддл? — Слагхорн негромко рассмеялся.

От дальнейшей беседы со своим бывшим деканом его избавил усиленный Сонорусом голос распорядителя, объявивший о начале официальной части мероприятия. С видимым сожалением чуть поклонившись Горацию, Волдеморт поспешил к своему месту в ряду кресел, предназначенных для гостей жениха.

Дальнейшая церемония мало его занимала. Высокопарные слова и магические клятвы, витиеватые официальные поздравления и цветистые тосты гостей в равной мере прошли мимо внимания Тёмного Лорда. Для него многочасовое празднество было чем-то средним между рабочим кабинетом и полем боя. Нужно было перекинуться хотя бы парой слов со всеми, даже самыми отдалёнными, хогвартскими знакомыми, несколько раз помелькать в обществе наследников родов Блэков и Малфоев, словом, уверить собравшихся аристократов, что на столь статусном мероприятии он не случайный гость, а свой человек.

В иной реальности вернувшийся из долгих странствий на восемь лет позже полукровка Том Риддл в глазах старшего поколения волшебной аристократии был скорее посмешищем, величающим себя нелепым прозвищем. Там лишь молодёжь шла за ним, увлечённая смелыми идеями и простыми идеалами. Но теперь он постоянно ловил на себе заинтересованные взгляды благородных лордов и леди. В высшем свете, с его многовековыми родословными, появление неизвестного ранее молодого человека, с которым приветливо общается сам Брутус Малфой, не могло остаться незамеченным. Долгую беседу о тонкостях артефакторного искусства завёл с ним старший Эйвери, покуда его супруга почти демонстративно рассматривала его, то и дело переводя взгляд на свою младшую дочь. Подошёл познакомиться Арфанг Лонгботтом, которого, как оказалось, весьма впечатлили рассказы племянника о лидере школьного движения Томе Риддле. Засвидетельствовал своё почтение Годфри Гринграсс, за прошедшие три года успевший обзавестись супругой и поправить состояние дел в зельеварнях. Волдеморт лишь посмеялся над вопросом о том, не удалось ли ему найти алтари байюэ, о которых писал старший Гринграсс, но на будущее отметил, что излишне памятливому Годфри стоит устроить несчастный случай. Даже Кантанкерус Нотт, респектабельный лидер консервативной фракции Визенгамота, снизошёл до знакомства с приятелем своего внука.

В долгих беседах и кратких обменах любезностями прошла большая часть вечера. Не испытывавший удовольствия от самого торжества, Тёмный Лорд остался доволен его результатом. Конечно, снисходительные улыбки потомственных аристократов раздражали, но оказанный ему приём был куда благосклоннее, чем в прошлом варианты истории. Он уже собирался попрощаться с Абраксасом и покинуть резиденцию Малфоев, как к нему подошёл Брутус.

— Как вам торжество, мистер Риддл?

— Великолепно, лорд Малфой. Вы превзошли самих себя!

— Благодарю, — отец жениха расплылся в улыбке и тут же продолжил на полтона тише. — Я хотел бы побеседовать с вами по известному вам вопросу. Пройдёмте в мой кабинет.

Деловое приглашение прямо посреди главного зала, на виду у многочисленных гостей, было странным. Либо случилось что-то срочное, либо Брутус задумал какую-то хитрую комбинацию с вовлечением общественного мнения высшего света. Заинтригованный Волдеморт поднялся вслед за ним на второй этаж, не пытаясь завязать беседу и сохраняя формально-вежливую улыбку.

Кабинет лорда Малфоя соответствовал остальному поместью. Вдоль стен стояли внушительные шкафы из красного дуба, вокруг камина расположились роскошные кресла в викторианском стиле, а перед окном монументальной композицией возвышался массивный стол с мраморной столешницей. За высокими окнами бурлило веселье: изысканные кавалеры кружили прекрасных дам в танце, звенели бокалы с марочными винами и летели в темнеющее небо магические фейерверки. Там осталась в основном молодёжь, старшее поколение предпочло открытой лужайке бальный зал. В нём тоже продолжался праздник, но в более сдержанных тонах. В бокалах преобладало огневиски, наряды дам были более закрытыми, а танцы — консервативными.

Но тут, в кабинетной тиши, отделённой от остального особняка мощными чарами приватности, ничто не напоминало о царившем в усадьбе празднестве. Едва переступив порог кабинета, Волдеморт убрал с лица приятную улыбку и настроился на деловой разговор. Этому во многом способствовал третий участник беседы, расположившийся в кресле напротив камина статный мужчина с проседью в иссиня-черных волосах. На молодого спутника хозяина поместья взирал Поллукс Блэк.

Самый младший в «Чёрной троице», он был живой легендой войны с Гриндевальдом. Вместе со своим отцом Сигнусом и дядей Сириусом, Поллукс прошёл сквозь ад и пламя европейского магического конфликта, сражаясь практически в каждой крупной битве. Трое Блэков стояли у истоков добровольческих отрядов, куда вошли многие сильные волшебники, бившиеся против армии прежнего Тёмного Лорда. Говорят, в открытом бою им боялись противостоять даже берсерки, с ног до головы покрытые рунами «одноразовые герои» Гриндевальда. Но, даже возглавив целый отряд, сформированный в основном из представителей таких же не слишком светлых семей, они не отсиживались в штабе, всегда первыми выходя на поле боя.

Увы, всё имеет свою цену. Сигнус погиб в сорок третьем, прикрывая отход попавшего в ловушку отряда. Тогда к месту схватки прибыл сам Геллерт, и даже сил трёх могущественных волшебников не хватило, чтобы сдержать его без потерь. Сухой серый пепел, в который превратился Сигнус после попадания заклинания тёмного мага, ещё не успел развеяться над живописными холмами Прованса, а Поллукс чуть было не отправился вслед за отцом. Обезумевший от ярости, он влил столько сил в фамильную модификацию Адского пламени, что ревущая огненная плеть испаряла камни. Лишь своевременное вмешательство Сириуса спасло его от быстрой гибели из-за сильнейшего магического истощения. Гриндевальд тогда спасся, хоть и обзавёлся страшными ожогами, а остатки первого добровольческого отряда благополучно выбрались в Британию.

Сириус войну пережил, но стал лишь тенью себя прежнего. Беспрестанные изматывающие бои и смерть младшего брата, в которой он винил себя, подточили семидесятилетнего волшебника. Стоило войне завершиться, как глава рода Блэк поспешил удалиться из высшего света. Опытный мастер-ритуалист, он продолжил совершенствовать одному ему известные практики, сутками пропадая в надёжно зачарованных подвалах фамильного особняка.

Что до Поллукса, то после войны он фактически возглавил всё своё обширное семейство. Несмотря на то, что титул лорда должен был унаследовать кто-то из детей Сириуса, именно этот прославленный герой руководил Блэками. С молчаливого согласия Арктуруса и Регулуса, он занимал место в Визенгамоте от имени их отца, занимался семейными предприятиями и даже сохранял за собой последнее слово в выборе достойной партии для многочисленных племянников и племянниц.

Не являясь ни талантливым администратором, ни одарённым политиком, Поллукс с присущей ему энергией взялся за дела своего рода, и за прошедшие с окончания войны три года вполне преуспел в их налаживании. Два удачных брака породнили семью Блэков с Розье и Пруэттами, упрочив их главенствующую роль в британской магической аристократии. Каждый в этом обширном семействе занимался своим делом: Арктурус создавал артефакты, Сигнус-младший их продавал, а Регулус не вылезал из дебрей Отдела Тайн.

Поллукс пока ещё состоял в аврорате, продолжая курировать всё более редкие операции добровольческих отрядов. Большинство сторонников Гриндевальда предпочло сдаться на милость победителей, и лишь некоторых приходилось разыскивать по всему свету. Этим-то и занимались оставшиеся не у дел добровольцы. Впрочем, их тоже осталось немного — большинство волшебников, отпраздновав победу над Тёмным Лордом, поспешили вернуться к мирным делам. Сам Поллукс собирался поступить так же после смены министра — коль скоро добровольческие отряды официально будут распущены, делать в аврорате ему будет нечего. Тем более, с каждым годом семейные дела требовали всё большего его внимания.

При виде этого выдающегося волшебника, Волдеморт вежливо поклонился:

— Моё почтение, мистер Блэк.

— Рад наконец-то с вами познакомиться, мистер Риддл. Орион и Друэлла много о вас рассказывали. — Видимо, на лице его собеседника слишком явно отразилось недоумение, и Поллукс сухо усмехнулся. — Разумеется, моя невестка не стала скрывать от меня подробностей вашей встречи.

Дождавшись приглашающего жеста Брутуса, Тёмный Лорд присел в свободное кресло и осторожно заметил:

— Я думал, вы не одобряете увлечения Друэллы боевой магией.

— Я хочу, чтобы так думали другие. Увы, сыновья не унаследовали моего интереса к этому искусству. Возможно, хотя бы Друэлла и их с Сигнусом дети смогут продолжить наше семейное дело.

— Под вашим руководством это будет несложно, — Волдеморт вежливо, но чуть грустно улыбнулся. Он всегда сожалел, что род Блэков прервался столь бездарно, на шелудивой псине, осквернявшей само имя славного Сириуса Второго. Судьба жестоко пошутила над Поллуксом: таланты Друэллы в боевой магии действительно передались её детям, вот только среди них не было мальчиков. В итоге, Нарцисса и Андромеда, каждая по-своему, с головой погрузились в семейную жизнь, а блистательная Беллатриса, хоть и стала одним из лучших бойцов своего поколения, утратила и гордую фамилию, и возможность продолжить древний чистокровный род. Оставалось только надеяться, что теперь всё изменится.

Повисшее молчание прервал Малфой:

— У нас была возможность проверить ваши сведения, мистер Риддл. Пока что мы не можем подтвердить все факты, но наличие у либералов планов по снижению влияния Визенгамота и аврората не оставляет сомнений.

— Что ж, надеюсь, одной проверкой вы не ограничитесь.

— О, разумеется. Но перед тем как обсуждать дальнейшие действия, нам хотелось бы прояснить один момент. Не поймите меня неправильно, но… — Брутус замялся, видимо, пытаясь подобрать более корректную формулировку, но его опередил Поллукс. Пристально глядя в глаза Волдеморту, он уверенно произнёс:

— Чего от нас хочет Альбус Дамблдор?

— Почему вы решили, что… — растерянность реальную Волдеморт отлично прикрыл растерянностью наигранной, театрально не окончив вопроса.

— Это было несложно, — Брутус снисходительно улыбнулся. Острый момент прошёл, и теперь, похоже, ему доставляло удовольствие пояснять «несмышлёному юноше» тонкости политических игр. — Вы неожиданно прерываете свои иноземные странствия, возвращаетесь в Англию и приносите нам чрезвычайно важные внутриполитические сведения. Откуда вы могли их получить? Информация свежая, некоторые озвученные вами планы появились в виде наметок в личных беседах лишь месяц-другой назад, когда стал ясен исход борьбы за министерское кресло. Очевидно, вы не могли раздобыть эти данные где-то на другом краю света. Значит, их передал вам кто-то, вхожий в высшие эшелоны власти. Кто бы это мог быть?

Волдеморт мысленно выругался. Привычка с презрением относиться к интеллектуальным способностям всех окружающих, появившаяся у него после возрождения в девяносто пятом, сослужила дурную службу. Нет, возможно, неожиданный вывод политиков-аристократов можно было обернуть к собственной пользе, но раздражало другое. Он не смог просчитать простенькую логическую цепочку, слишком привыкнув к тому, что никто и никогда не может считать Тёмного Лорда пешкой в чьей-то игре. Пока он привычно подавлял порыв бросить в Малфоя Круциатус посильнее, тот продолжал:

— Это не один из консерваторов, он просто послал бы мне сову. В равной мере, это и не либералы. Как бы Лонгботтом и Марчбэнкс не кричали о всеобщем равенстве, они остаются чистокровными. Если бы кто-то из них по каким-либо причинам решился сменить сторону, он тоже нашёл бы более привычный канал связи. Значит политические партии отпадают. Силовики? Нет, Крауч ни за что не пошёл бы на контакт со мной, даже через подставное лицо вроде вас. Тем более, работая в департаменте магического правопорядка вместе с уважаемым Поллуксом, — Брутус чуть склонил голову в сторону Блэка, — ему ничего не стоило поговорить с ним лично. Остаются только одиночные фигуры, а их не так много. Среди них нужно найти кого-то, кто не успел наладить кулуарных связей для проведения подобных переговоров, но, в то же время, получил доступ к совершенно секретным планам либерального крыла Министерства. Кроме того, эта загадочная фигура должна обладать настолько большим влиянием на вас, что по его просьбе или распоряжению вы решили прервать свою поездку и экстренно вернуться на родину. Как видите, остаётся всего одна кандидатура — новоявленный первый консультант главы Визенгамота и, по совместительству, ваш бывший школьный учитель.

— И теперь, вызывая меня на конфиденциальные переговоры на глазах всего высшего света, вы передаёте сообщение Дамблдору. Если он действительно отправил меня к вам, это станет сигналом, что информация получена. А если я действовал по своей инициативе, то я буду скомпрометирован, и у меня не останется иных вариантов, кроме как сотрудничать с вами. Умно.

— Ваша сообразительность похвальна, мистер Риддл, но вы так и не ответили на вопрос, — несколько резко напомнил Поллукс. Волдеморт был уверен, что, слушая разглагольствования Малфоя, тот с трудом сдерживался, чтобы не поторопить своего соратника.

— И не отвечу, мистер Блэк. Просто потому, что не имею ни малейшего понятия о том, чего хочет Альбус Дамблдор от кого бы то ни было. Но я могу сказать, что он будет делать. Разумеется, если мы с вами договоримся об условиях дальнейшего сотрудничества.

— Сколько вы хотите за вашу информацию?

— О, не стоит рассматривать моё предложение как коммерческую сделку. Скорее, я хочу скоординировать с вами действия по обеспечению нашей стране достойного будущего. Если вы позволите, я хотел бы обрисовать свои планы на этот счёт.

— С удовольствием вас послушаем, мистер Риддл, — Брутус вновь улыбнулся и откинулся в кресле, щелчком пальцев призывая домовика. Тот появился сразу с подносом, на котором красовался фарфоровый чайный сервиз и блюдо с аккуратными маленькими пирожными. — Угощайтесь.

— Пожалуй, я лучше сосредоточусь на предмете нашей беседы.

Блэк тоже отказался от предложения хозяина поместья, и Малфой, пожав плечами, принялся неторопливо размешивать чай с молоком, внимательно слушая Волдеморта. Последний решил начать издалека:

— В школьные годы я организовал что-то вроде клуба, где собирались ученики Хогвартса, для которых чистокровные идеалы не были пустым звуком. В него предсказуемо вошли представители лучших семей магической Британии, в том числе, и ваши наследники. Сейчас я намерен возродить его в форме молодёжного движения консервативного толка.

— Да, Абраксас много рассказывал о ваших бурных дискуссиях. Честно говоря, я думал, для вас это было чем-то вроде юношеской забавы, которая осталась в прошлом.

— И да, и нет. Конечно, сейчас я с улыбкой смотрю на наивность своих подростковых идей, но сам принцип того, что в нашем обществе должна быть сильная молодёжная политическая организация, по-прежнему считаю верным. И, в меру своих скромных сил, я буду организовывать такое движение. Разумеется, с вашей поддержкой, пусть и негласной, дело пойдёт быстрее.

— Вы уже начали заниматься чем-то конкретным, или всё это — лишь красивые слова? — Похоже, Поллукс Блэк весьма вольно относился к нормам вежливости. Волдеморту пришлось собрать всю свою выдержку, чтобы с безукоризненно-благожелательной улыбкой ответить:

— Разумеется! Например, мы с моим другом, Вистаном Эйвери, создаём частное издательство.

— Ха, молодой Эйвери всё же признал, что негоже всяким новичкам тягаться с мастерами артефакторики?

Назвать семью Эйвери, третий век занимающуюся производством артефактов, новичками мог только Блэк. Хотя сам Поллукс предпочитал боевую магию, он по праву гордился фамильным делом, секреты которого вот уже семь столетий передавались из поколения в поколение.

— Он взял на себя лишь организационную часть, так что новое дело вряд ли помешает ему изучать премудрости этой науки под руководством своего деда. Мы уже развернули печатную мастерскую, и в самое ближайшее время начнём выпускать собственную газету. Правда, возникли некоторые затруднения, на вашу помощь в разрешении которых я очень рассчитываю.

— А, — во взгляде Брутуса промелькнула тень разочарования, — так вам нужны средства для выпуска газеты?

— Нет, мы располагаем достаточно надёжными источниками финансирования, чтобы не заботиться об инвесторах или продажах. Мы спокойно можем выпускать по номеру «Магического вестника» на каждого волшебника в стране, вот только как его распространять?

— Вы задаёте хорошие вопросы, мистер Риддл, — Малфой довольно и чуть покровительственно улыбнулся. — Скажите, эти ваши источники финансирования могут себе позволить спонсировать выпуск газеты без получения прибыли?

— Да, мы и не рассчитывали на коммерческий успех этого предприятия, по крайней мере, на первых порах. Сейчас нам важно иметь возможность доносить до общественности точку зрения, отличную от официальной позиции Министерства. Сами понимаете, в преддверии всех упомянутых мной событий, это будет далеко не лишним.

— Хм, вы правы. В иной ситуации я бы вложился в такое предприятие, но, раз вы говорите, с этим проблем нет… — Брутус ненадолго задумался. Формировать выгодное общественное мнение через взятки редакторам «Пророка» пришло в голову только Люциусу, так что сейчас у консерваторов не было собственного печатного органа. Видимо, именно об этом упущении и размышлял лорд Малфой. — Да, пожалуй, существует простое решение вашей проблемы. Я поговорю с нужными людьми в Министерстве, и мы организуем стойки бесплатной раздачи газет в рамках… ну, скажем, улучшения информирования населения. Поставим их в самом Министерстве, Косом Переулке, Хогсмиде и других волшебных поселениях. «Ежедневный Пророк» ничего не потеряет, всё равно большинство его читателей получают газету по подписке за символическую плату. А вместе с ним мы выложим на эти стойки и этого вашего «Вестника».

— Буду очень вам признателен, это решит вопрос с охватом читателей. Полагаю, вы заинтересованы в том, чтобы при необходимости преподносить через нашу газету ту или иную информацию в правильном свете?

— С радостью воспользуюсь такой возможностью. Я так понимаю, это будет некое аналитическое издание?

— Да, в основном статьи на острые социальные и политические темы. Консервативной направленности, разумеется.

— Приятно, что среди молодёжи есть столь сознательные деятели, как вы, мистер Риддл.

— Благодарю за похвалу, лорд Малфой, — Волдеморт вежливо склонил голову, и вернулся к предыдущей теме. — Другим важным направлением будет работа с детьми и подростками. Либералы смогли получить столь большую поддержку во многом потому, что консервативная аристократия не слишком-то стремится пропагандировать свои ценности. Уверен, если правильно подать наши идеи, то большинство населения согласится с совершенно очевидными для любого разумного волшебника нормами жизни благородного общества.

Работать со школьниками Волдеморта не тянуло совершенно, но тот молодой Том Риддл, место которого он занял, буквально бредил своим школьным клубом. Не случайно, лишь только вернувшись из своих десятилетних странствий, он наивно отправился в Хогвартс, пытаясь устроиться на должность преподавателя ЗОТИ. Впрочем, и остепенившийся Тёмный Лорд понимал важность работы с молодёжью, так что две ипостаси его сознания нашли своеобразный компромисс.

— Пропаганда? — Поллукс удивлённо вскинул брови. — Среди кого? Наши наследники и сами знают, кто есть кто, а до остальных нам нет никакого дела.

В очередной раз мысленно недобрым словом помянув блэковских отщепенцев, Тёмный Лорд нейтрально ответил:

— Не стоит забывать о полукровках и чистокровных, но не благородных родах. На власть и могущество аристократии они претендовать всё равно не смогут, но внушить им наши ценности и уважение к нашему образу жизни необходимо, иначе все они отправятся прямиком в объятия либералов с их весьма простыми и привлекательными идеями всеобщего равенства.

Малфой поддержал молодого оратора:

— Пожалуй, я могу отчасти с вами согласиться. В последнее время непозволительно много фамилий из списка «Священных двадцати восьми» начали склоняться к поддержке всех этих либеральных идей об индивидуальной ценности каждого волшебника вне зависимости от его статуса крови. Если механизм обретения консенсуса по важным вопросам среди чистокровных родов даст сбой, полукровки и маглорожденные будут угрозой просто за счёт своей многочисленности. В такой ситуации поддержка населения будет весьма кстати.

— И ты думаешь, Брутус, что разглагольствования наших наследников о чистокровных ценностях среди школьников эту поддержку обеспечат?

— Во всяком случае, это не будет лишним. — Обращаясь к Волдеморту, хозяин поместья продолжил, — Думаю, вам стоит обговорить этот вопрос с Горацием Слагхорном. Кажется, вы беседовали с ним на сегодняшнем празднике?

— Немного. Пока что я хотел бы попробовать организовать кое-что своими силами. В дальнейшем, конечно, привлечение столь опытного человека, как профессор Слагхорн, будет весьма полезно.

— Своими силами? — Блэк подозрительно прищурился. — Что вы имеете в виду?

— Всего лишь возрождение моего школьного клуба. Ученикам никогда не помешает немного общения в неформальной обстановке, а уж если старшие товарищи смогут ещё и помочь им подготовиться к СОВам… Разумеется, в обмен на безусловную лояльность и мягкую, но последовательную пропаганду.

— А неплохо звучит! — Поллукс неожиданно сменил гнев на милость. — Мой Альфард как раз на пятом курсе. Пускай поучится работать с людьми, а не только перебрасываться квоффлом и заигрывать с девицами-полукровками.

— Буду рад вновь встретиться с вашим сыном. Увы, во время моей учёбы в Хогвартсе мы были лишь формально представлены друг другу.

— Да-да, это хорошая мысль. Организовать что-то подобное усилиями детей наших сторонников, — Брутус вновь ненадолго задумался. — На старших курсах сейчас учится Флинт, младший Нотт, Селвин, Роули и одна из сестёр Паркинсон, но с ней я бы не советовал связываться, — на лице Малфоя промелькнула ироничная усмешка. Волдеморт предположил, что дело тут в каких-то матримониальных неувязках.

— Обязательно побеседую со всеми, кого вы порекомендуете. Уверен, они успешно справятся с задачей организации небольшого клуба. Тем более, я поделюсь опытом и постараюсь привлечь к этому других своих школьных знакомых.

— Значит, работа с детьми и пропаганда. Больше вы ничем не планируете заниматься?

— Пока что этого хватит с избытком, — о планах по международному политическому террору говорить было неуместно.

— Что ж, ваши начинания весьма полезны, мистер Риддл. Можете рассчитывать на нашу поддержку, — на правах хозяина подвёл черту обсуждениям Брутус. — Теперь давайте перейдём к основному вопросу: дальнейшим действиям Альбуса Дамблдора.

Волдеморт непритворно задумался. В его истории Дамблдор почивал на лаврах в должности преподавателя, а потом и директора Хогвартса. Если он и занимался какими-то важными делами в Визенгамоте, то широкая общественность об этом ничего не слышала. Но там пятидесятые были на удивление спокойным временем. Станет ли победитель Гриндевальда столь же демонстративно устраняться от участия в общественной жизни волшебной Британии, когда на неё обрушится череда новых кризисов и угроз? Сложно сказать, но некоторые его стратегические планы вряд ли зависят от положения дел в стране.

— Как вам известно, в годы войны Дамблдор познакомился с Анри Дюбуа, главой Международной Конфедерации Чародеев. После победы он даже был произведён в почётные кавалеры ордена Дубовой ветви за заслуги перед Конфедерацией. Несмотря на то, что за последние три года Дамблдор не участвовал ни в каких международных проектах кроме серии судебных разбирательств по делам сторонников Гриндевальда, своих связей с МКЧ и её лидером он не утратил. Есть основания полагать, что в самом ближайшем будущем он станет полноправным делегатом Конфедерации от нашей страны.

— Зачем ему это? — Поллукс недоумённо вскинул брови. — Организовывать чемпионаты по квиддичу и утверждать бесконечные внутренние регламенты?

— Не будь к нему так строг, друг мой! — Брутус вновь расплылся в улыбке, — Дамблдор по праву считается выдающимся учёным и искуснейшим бойцом, но в политике он новичок. В годы войны он видел в Конфедерации эффективно работающий инструмент, и теперь полагает, что и в мирное время её работа будет столь же полезна.

— В чём это МКЧ была эффективна? — Эта тема явно задела Блэка за живое. — В проведении заседаний?

— Брось, нельзя не признать, что Дюбуа смог сделать из бесполезной коллегии стариков действенный инструмент международной политики. В конце концов, именно с её помощью нам удалось скоординировать усилия с нашими заокеанскими партнёрами.

— Теми самыми, которые за нашими спинами торговались с Гриндевальдом о поставках всяких южноамериканских травок для его берсерков?

— Давай не будем смущать нашего юного слушателя старыми спорами, — Малфой с самым приятным выражением лица пресёк препирательства, организовал себе ещё одну порцию чая и поспешил вернуть разговор в прежнее русло. — А что вам известно о внутриполитических планах Дамблдора?

— Он намерен постепенно наращивать своё влияние в Визенгамоте.

Сейчас Волдеморт многое бы отдал, чтобы на пару часов вернуться обратно в девяностые годы и тщательно изучить биографию своего главного оппонента, пусть и за авторством скандальной Скиттер. Увы, тогда он не проявил должного интереса к личности директора Хогвартса, считая поверженного врага недостойным своего внимания. Вообще, в последнее время он всё чаще ловил себя на мысли, что к концу своей прошлой жизни стал чрезмерно самоуверен. Теперь за это приходилось расплачиваться — он даже примерно не представлял, какими путями Альбус добрался до председательского кресла в Визенгамоте. К счастью, слушатели не потребовали подробностей, тут же уцепившись за кажущееся несоответствие.

— Постойте-постойте! Вы же сами говорили, что либералы планируют снижать влияние Визенгамота. Дамблдору это прекрасно известно. Тогда зачем ему пытаться утвердиться в органе, который в дальнейшем планируется всемерно ослаблять.

— Только не пытайтесь убедить нас, — с суровым видом добавил Блэк, — что он решил внезапно сменить сторону в политической борьбе!

— Видите ли в чём дело… Дамблдор смотрит на вопрос с несколько иной точки зрения. Когда вы говорите о политическом противостоянии либералов и консерваторов, вы имеете в виду фракции в Визенгамоте, верно?

— Разумеется. Ведь, в конечном итоге, именно они определяют и выбор министра, и ключевые судебные и законодательные решения.

— Однако Дамблдор склонен ожидать дальнейшего роста влияния аппарата Министерства Магии как такового.

— Бюрократы… — раздражённо проворчал Поллукс, — что они могут?

— Не стоит недооценивать силы конечных исполнителей. Ведь, фактически, вся власть в магической Британии осуществляется через назначаемых чиновников. Все служащие Министерства, от клерков, выписывающих разрешения на международные порталы, до глав силовых департаментов, назначаются внутренним регламентом. Конечно, Визенгамот может опротестовать незаконные решения, и все действительно важные должности распределяются, исходя из компромисса между интересами влиятельных партий. Но представьте, что от внимания Визенгамота начнут ускользать аппаратные вопросы. Не важно, из-за чего, будь то уверенность в абсолютной серости и нейтральность очередного министра, или возрастание документооборота. Тогда всего за несколько лет постепенных кадровых перестановок станет возможным поставить на все ключевые посты нужных людей. А затем будет достаточно всего лишь небольшого перевеса в голосах, щедрых посулов или настоятельных предостережений, чтобы выбрать нужного министра. После чего с одной стороны встанет монолит Министерства, снизу доверху пропитанный лояльными министру людьми, а с другой — вечно интригующие друг против друга фракции Визенгамота. Кто победит в потенциальной борьбе между ними?

— Чушь! — Блэк даже привстал в кресле. — Мы никогда не допустим, чтобы наше священное право на демократическое управление страной узурпировали какие-то бумагомаратели из Министерства!

— Речь не идёт о каком-то резком перевороте. Этот процесс займёт годы и десятилетия. Формально Визенгамот будет по-прежнему собираться на свои заседания и выносить вердикты, но реальные управленческие схемы будут замкнуты на Министерство.

В его реальности итог был практически таким же, но к нему привела куда более длинная цепочка событий. Сначала война семидесятых вознесла на политический олимп силовиков, а затем бюрократы перехватили власть у авроров. Впрочем, сам Волдеморт рассчитывал на скорое повторение схожих событий, только в гораздо более сжатые сроки и с другими действующими лицами.

— Всё равно не понимаю, зачем в таких условиях Дамблдор делает ставку на Визенгамот. — Лорд Малфой больше не скрывал напряжённых размышлений за маской радушия. — И, самое главное, какая ему польза от того, что это узнаем мы?

— Несмотря на свою либеральную позицию и статус крови, Дамблдор во многом симпатизирует чистокровным идеалам. Ему так же как и нам не по душе переход власти в руки министерских аппаратчиков. Пока политическое противостояние сосредоточено в зале заседаний Визенгамота, его исход более-менее предсказуем. Но если реальные инструменты управления страной окажутся переключены на Министерство…

— … то ни мы, ни Дамблдор, ни Марчбэнкс с Лонгботтомом не смогут держать ситуацию под контролем, — закончил Брутус очевидную мысль. — Альбус понимает, что и нам, и ему выгоднее сохранение нынешнего положения дел. Он раскрывает планы либералов в расчёте на то, что мы сможем предотвратить их воплощение в жизнь. Ничего не скажешь, разумный ход с его стороны.

— Зачем ему использовать вас, чтобы донести столь важную информацию? — Поллукс по-прежнему смотрел на Риддла с подозрением. Похоже, он до конца не поверил в столь дерзкий план завуалированного государственного переворота.

— Вы же понимаете, что Дамблдор не может позволить себе испортить реноме завзятого либерала. Личная встреча с ключевыми фигурами альянса консерваторов может поставить крест на его дальнейшей карьере.

— А этот ваш кружок по интересам — тоже инициатива Дамблдора? — продолжал напирать Блэк.

— Нет, это целиком и полностью моя задумка, — совершенно честно ответил Волдеморт.

— Меня интересует другое. — Брутус немного помолчал, задумчиво рассматривая своего молодого собеседника. — Основным тезисом либералов последних десятилетий является абсолютное равенство и личная, а не родовая, ценность каждого волшебника, невзирая на статус крови. В противоположность им, мы, консерваторы, отстаиваем исторически обоснованное право чистокровной аристократии на приоритет управления государством, реализующийся, в основном, через Визенгамот. Так почему полукровка Дамблдор решил поддержать нас, а не своих, хм, единокровных соратников из Министерства?

— Альбус Дамблдор небезосновательно считает себя представителем правящих кругов. После весьма впечатляющего завершения последней войны он оказался принят как равный в верхних эшелонах власти, то есть в чистокровном обществе. Судя по всему, он пришёл к очевидным для нас выводам: магическим миром должны править чистокровные, а никак не вчерашние маглы.

— Это… несколько неубедительно, вам не кажется?

Если бы кто-нибудь в конце девяностых сказал подобное о завзятом маглолюбце Дамблдоре, его наверняка приняли бы за сумасшедшего. Но теперь, после более плотного знакомства с послевоенными политическими реалиями, такой вывод из событий семидесятых казался Тёмному Лорду очевидным. Сам факт создания Ордена Феникса как независимой силовой структуры свидетельствовал о том, что Дамблдор не доверял Министерству и его способностям поддерживать мир и порядок в стране. А уж его состав… Пруэтты, Лонгботтомы, Поттеры, Уизли — все как на подбор представители старых чистокровных династий, пусть некоторые из них и утратили былое влияние и состояние. Да, Альбус продолжал придерживаться принципов всеобщего равенства и прочих идеалистических бредней, но реальную ставку, что на поле боя, что в политике, делал именно на чистокровных. Придуманное на скорую руку объяснение идеально укладывалось в знакомую ему историю. Увы, сослаться на события из прошлой жизни в качестве доказательства своей правоты было невозможно, так что пришлось выкладывать свой последний козырь.

— В молодости Дамблдор был дружен с Гриндевальдом, и, хотя…

— Что?! — Поллукс перебил Волдеморта на полуслове, вскочив с кресла. — Дамблдор был знаком с Тёмный Лордом?! Надеюсь, у тебя есть достаточно веские доказательства!

— Есть свидетели. Вам вряд ли удастся разговорить его брата, Аберфорта, а вот Батильда Бэгшот сможет рассказать много интересного.

— Бэгшот? Та, которая историк?

— Да. И двоюродная бабушка самого Гриндевальда.

— Невозможно!

— Не думаю, что заместителю главы аврората будет сложно это выяснить, — он показательно-равнодушно пожал плечами. — Используйте сыворотку правды или легилименцию, чтобы узнать детали.

— Будет лучше, если мы не станем поднимать вокруг этого лишний шум, — вмешался в разговор тоже порядком удивлённый, но старающийся держаться спокойным Брутус. — Думаю, мне удастся всё выяснить без привлечения аврората.

Блэк, казалось, хотел что-то возразить, но в итоге только бросил тяжёлый взгляд на Малфоя и вновь обратился к Волдеморту:

— Ладно, парень, мы это проверим. Ответь пока на другой вопрос: откуда ты это узнал? Дамблдор никогда не рассказал бы тебе такого.

— А вот этот вопрос я предпочёл бы оставить без ответа, — улыбнулся Тёмный Лорд.

— Послушай, мы не можем…

— Оставь его, Поллукс, — Малфой на полуслове прервал начавшего закипать Блэка. Было видно, что хозяин поместья напряжённо размышляет, но это не мешало ему придерживаться обходительных формулировок. — Юный мистер Риддл дал нам сегодня бесценную информацию и заслуживает право на свои тайны. Да, к слову, а у вас нет к нам вопросов?

— Пожалуй, есть один. Неужели вы настолько меня цените, что готовы поступиться возможным источником информации из лагеря оппонентов только ради того, чтобы я стал вашей марионеткой? Ясно же, что если передача этих сведений была моей инициативой, то Дамблдор перекроет мне доступ к ним, как только узнает о сегодняшней встрече.

— Можете считать, что мы верно предугадали ход сегодняшней беседы. Хотя ваше последнее заявление стало весьма… неожиданным, остальное более или менее соответствовало нашим прогнозам. Надеюсь, эта импровизированная встреча не повредит вашим планам?

— Ничуть, — Волдеморт прищурился, и за маской вежливого юноши на мгновение проступил образ жестокого и могущественного Тёмного Лорда. — Однако впредь, надеюсь, вы не станете устраивать подобных сюрпризов.

Брутус был слишком поглощён своими мыслями, чтобы заметить секундную перемену тона собеседника:

— Мои извинения, мистер Риддл. Уверяю, такого больше не повторится.

— Хорошо. Ещё раз благодарю за гостеприимство.

— Был рад вас видеть. Заходите почаще! Я пошлю сову, как только мы всё проверим.

— Моё почтение, лорд Малфой, мистер Блэк.

— До свидания, — продолжая обдумывать сенсационные новости, Брутус не забыл на прощанье вежливо улыбнуться гостью.

Поллукс лишь отрывисто кивнул. Выражение его лица ясно показывало, что он с трудом сдерживает гнев. Тёмный Лорд не рискнул применять даже легчайшую легилименцию на этом могущественном маге, но был уверен, что фактический глава рода Блэк будет ещё долго спорить с Малфоем о допустимых мерах воздействия в отношении носителей ценной информации.

Попрощавшись с новобрачными и своими близкими знакомыми, Волдеморт аппарировал в Нортумберленд. Несмотря на неожиданности, итогами дня он остался доволен. Жертва заглотила наживку, пусть и не совсем так, как изначально планировалось. Оставалось только ждать. Где-то в Восточной Европе Антонин натаскивал свою молодёжь, а загадочный «мистер Иванов» исправно отсчитывал галлеоны, в недрах министерских кабинетов вынашивались далеко идущие планы, а на неспешных аристократических приёмах обсуждались способы противодействия им. Всё это происходило почти без участия Тёмного Лорда. На ближайшие месяцы он оказался предоставлен самому себе — до избрания нового министра переходить к активным действиям не было никакого смысла.

Это угнетало. Деятельная натура молодого Тома Риддла требовала дела. Неважно какого: обновлять в памяти подробности кровавых ритуалов усиления, изничтожать в зародыше будущих политических оппонентов или подыскивать среди нынешних школьников перспективных сподвижников. Но железная воля семидесятилетнего Лорда Волдеморта сдерживала юношеские порывы. Нужно было сконцентрироваться на текущей работе, пока бешеный водоворот им же организованных событий не закрутит его с головой: съездить к Долохову и посмотреть на собранных им наёмников, выпустить пару-тройку статеек по острым вопросам под своим звучным псевдонимом, может, и правда заняться школьным клубом. Тщательно подготовленный план вызревал, и не стоило портить его преждевременными метаниями.

* * *

У него не было названия — просто Храм, с большой буквы. Так его называли местные жители на десятке разных диалектов, так же его именовали немногочисленные европейцы, что знали о его существовании. Храм был невообразимо древним. Он уже был памятником седой старины, когда четверо великих волшебников в далёкой Шотландии собрались основать школу чародейства. Его стены уже были ветхими, когда над девонскими скалами Мерлин усмирял драконов. Для каменных блоков время между проповедями плотницкого сына в Иудеи и завоеваниями первого владыки аравийской пустыни промелькнуло почти незаметно. Даже когда войска молодого, но талантливого македонца остановились перед джунглями пятьюстами милями западнее, храмовая лестница уже была истёрта тысячами ног. Сквозь величественную арку на входе, смиренно склонив головы, проходили подданные британской королевы, Великого Могола, делийского султана и императора Гупта — и все они заслуженно трепетали пред многовековой историей Храма. Лишь овеваемые сухими пустынными ветрами колоссы пирамид Гизы да засыпанные рвы Стоунхенджа могли сравниться с ним в своей древности.

Магические центры Южной и Юго-Восточной Азии традиционно были обильно украшены. По стенам от пола до потолка вился затейливый орнамент, над крышами высились фигурные башенки, а полы устилали многоцветные ковры. Совсем не таким был Храм. Его стены были сложены из грубых каменных блоков, небрежно отёсанных то ли долотом, то ли заклинанием. Приглушённый солнечный свет, проходя через узкие окна, скудно освещал единственное помещение Храма. В самом его центре возвышался метровый постамент из всё того же серого камня, на котором покоилась единственная храмовая реликвия, почитаемый во всей магической Индии Камень Неба.

Внимательный взор, несомненно, узнал бы в крупном прозрачном бриллианте более совершенного собрата легендарного Кохинура. Безупречная сетчатая огранка, разбивающая камень на несколько широких поясов, составленных из треугольных граней, не была омрачена ни сколами, ни помутнениями. В специальном углублении внутри постамента днём и ночью сиял небольшой магический огонёк, чей свет, преломляясь в многочисленных гранях Камня Неба, украшал сумрачное помещение Храма причудливыми радужными завитками.

В утратившей свой блеск Агре и по-прежнему гордом Джойпуре, шумном Бомбее и далёком Бангалоре слагали свои легенды об этом камне. Одни видели в нём символ колеса Сансары, другие — отражение традиционной кастовой системы, а третьи и вовсе считали Камень Неба наградой, что была вручена Вальмики самим Рамой за сложение величайшего эпоса. Все они сходились в одном — благословение богов не покинет эти земли, покуда Камень Неба занимает своё место в священном Храме.

За долгие века многие ослеплённые гордыней завоеватели мечтали завладеть храмовой реликвией. Местные цари и князья, пришельцы из-за моря, храбрые воители с востока и свирепые варвары, перевалившие через северные горы, все они оставляли свои попытки, забыв о самом существовании Камня Неба, а порой и вовсе безвременно скончавшись. Ведь, в отличие от многих других сокровищ древней страны, его охраняли волшебники. В безымянном Храме всегда был такой же безымянный Хранитель и несколько молодых учеников.

Из поколения в поколение многочисленные паломники несли в Храм свои дары — плату за право взглянуть на божественную реликвию. Крестьяне бережно укладывали на каменные плиты пшеничные лепёшки, пилигримы из дальних земель возлагали свои диковинные артефакты, а султаны и магараджи жертвовали пригоршни золота. Но ни Храм, ни его служители не меняли своего облика, встречая новых гостей всё тем же суровым аскетизмом голых стен и мешковатой одежды.

Мир сотрясали чудовищные войны и кровавые революции, возвышались и гибли империи, а размеренное бытие Храма не менялось уже тысячи лет. Вот и теперь, когда уважаемый брахман Арнав Джха привёл сюда группу каких-то юных европейцев, Хранитель лишь неодобрительно покачал головой, но протестовать не стал. В конце концов, они как и полагается положили свои нелепые золотые монеты на стол для подношений, а значит тоже имели право взглянуть на Камень Неба.

Когда гости принялись многословно восторгаться реликвией, в душе Хранителя шевельнулось смутное подозрение. Слишком много шрамов на молодых лицах, слишком быстрые движения, слишком цепкие взгляды по периметру помещения. Он уже хотел выпроводить не в меру любопытных иноземцев, но к нему обратился с беседой Патил. Как и при всяком визите в Храм, сегодня Арнав Джха сменил европейскую мантию на цветастый национальный костюм, в котором донельзя напоминал карикатурного магараджу из магловских сказок. Окладистая борода и телосложение, однажды метко окрещённое его супругой «богатым», довершали образ.

— Сегодня знаменательный день, друг мой! — Похоже, митхильский властитель был в хорошем настроении. — Международная изоляция нашей страны заканчивается, и ты видишь перед собой очередное доказательство этому. На Балканах только-только закончилась война, а делегация их коммерсантов уже прибыла в наши края за выгодными контрактами. Впервые нами заинтересовались в континентальной Европе! К слову, по этому случаю завтра вечером я устраиваю приём, на котором был бы рад тебя видеть.

— Благодарю за столь любезное приглашение, почтенный, но вынужден отказаться. Храм нуждается в своём Хранителе.

Это было их своеобразным ритуалом — при каждом визите в Храм Арнав Джха неизменно приглашал Хранителя на очередноё приём, а тот, в свою очередь, неизменно вежливо отказывался. Это не было знаком пренебрежения, ни в коей мере. Несмотря на наследование тысячелетнего титула и свой преклонный возраст, Хранитель не был ортодоксальным ревнителем старых порядков. Понимая разумность многих инициатив Патила, он не раз публично выражал своё доверие фактическому лидеру Митхилы. Последний отвечал ему взаимностью, не стеснялся просить совета мудрого Хранителя и с удовольствием проводил долгие часы в беседах с ним.

Впрочем, сегодня разговора не получилось — Арнав Джха, видимо, уловил неудовольствие Хранителя и быстро увёл из Храма молодых иностранцев. Проводив взглядом группу одетых в дорогие мантии магов до границы антиаппарационных чар, Хранитель тяжело вздохнул и покачал головой. С отбытием европейцев чувство тревоги ничуть не уменьшилось.

Солнце почти отвесно падало в джунгли, знаменуя конец очередного зимнего дня. Холодные воздушные массы с далёких гор несли в сердце Митхилы стынь и сухость. Огромная плоская долина полноводного Ганга, сплошь покрытая полями с редкими зарослями сохранившихся тропических лесов, насквозь продувалась северными ветрами. Впрочем, для собравшихся в тени деревьев шестерых волшебников суровая по местным меркам зима с десятиградусной ночной температурой казалась почти курортом.

Долохов нетерпеливо шагал туда-сюда перед отдыхавшими бойцами. Он далеко не в первый раз руководил ударной группой. В годы войны за молодым, но умелым волшебником знатного рода с охотой шли много более старшие колдуны. Антонин сочетал в себе самоотверженность с осмотрительностью, никогда не упуская возможности посильнее ударить врага и, в то же время, не забывая об обороне и своевременном отступлении. Но сейчас, заброшенный в далёкую страну с неочевидной миссией, он нервничал. Слишком много странностей было вокруг этого задания — и в его формулировке, и в условиях его исполнения.

Антонин не понимал эту страну, в которой он со своим отрядом торчал уже третью неделю. Разумный и само собой разумеющийся жизненный уклад соседствовал в ней с какими-то совершенно дикими традициями. Например, его ничуть не удивляли мощнейшие маглоотталкивающие и маскировочные чары, накрывавшие добрый десяток гектаров вокруг резиденции Патила. Островок девственных джунглей посреди бескрайних сельхозугодий, внутри которого прятался роскошный дворец с аккуратным парком, действительно стоило скрыть от глаз маглов. Но почему таких же чар не было на этом Храме, точно также укрытом в лесной чаще? Он своими глазами видел, как из-под храмовой арки выходили какие-то оборванцы насквозь магловского вида. Неужели местным волшебникам не противно допускать простецов до своих реликвий?

Но ещё сильнее он не понимал своего нанимателя. Будучи отпрыском старого и богатого рода, Антонин не удивлялся тому, что какой-то молодой англичанин может позволить себе тратить тысячи галлеонов на сомнительные авантюры. После войны капиталы и влияние многих древних семейств оказались в руках такой же молодёжи, как и сам Долохов. Куда интереснее были способности этого самозванного лорда. Ещё во время приснопамятной дуэли в «Темноводье» Антонин обратил внимание на необычную тактику боя своего визави. Это не было классической дуэльной практикой, с её перекатами, эффектными уклонениями и постоянными попытками как-то отвлечь оппонента. Риддл не сходил с места всю скоротечную схватку, обороняясь исключительно щитами. Но от тяжеловесного стиля войскового боя, как раз таки завязанного на прикрытии друг друга защитными заклинаниями, действия Волдеморта отличались применяемым арсеналом заклятий. Мощные и энергоёмкие щиты образовывали вокруг него непроницаемый кокон, явно не рассчитанный на коллективную защиту.

Несмотря на порой проявляющуюся импульсивность, Антонин был опытным воином и почти сертифицированным витязем, так что не мог оставить все эти странности без внимания. Вооружившись омутом памяти, он потратил несколько часов на разбор пятиминутной битвы. После многократного просмотра событий в «Темноводье», Долохов подметил пару своих несущественных ошибок, а также одну глобальную — ему стоило пользовать короткими аппарациями вместо уклонений и щитов. Увы, многолетнюю привычку сражаться под постоянным куполом антиаппарационного заклятия перебороть было непросто. Но всё это было мелочами на фоне основного вывода из увиденного — он сражался с чрезвычайно опытным и сильным противником, который мог легко его убить, если бы захотел. После короткой вспышки раздражения, вызванной этим умозаключением, Антонин попытался было успокоить себя тем, что под личиной двадцатилетнего юнца мог прятаться опытный тёмный маг под оборотным зельем. Однако естественность и плавность движений Риддла, вкупе с безупречно сидящим по фигуре костюмом, делали этот вывод сомнительным.

Ещё сильнее всё запуталось после пары визитов его работодателя на их карпатскую тренировочную базу. Во-первых, хоть он и скрывал своё лицо от бойцов Долохова специальными чарами, Риддл всё время оставался собой, за два-три часа пребывания на базе не употребляя никаких зелий. А, во-вторых, его отношение к подготовке будущих боевиков полностью ломало представление о нём как об этаком профессионале-одиночке. Он остался совершенно равнодушен к продемонстрированному личному мастерству молодых бойцов и мощности применяемых ими заклинаний, зато уделил много времени вопросам тактического взаимодействия в тройках, внимательно слушая Антонина и порой внося дельные предложения.

Другой странностью Волдеморта была обширность его познаний в самых разных вопросах. Например, во время первого же посещения заброшенного магловского ангара, в котором все участники безымянного отряда собирались для тренировок, Риддл продемонстрировал несколько заклинаний, которые, по его выражению, «могут оказаться полезными в сложной ситуации». Среди всякой экзотики, вроде чар дезориентации явно азиатской природы или заковыристого проклятия-паразита, высасывающего энергию противника из наложенных им магических щитов, оказалось и мощное режущее — «Сектумсемпра». Долохова поразило сочетание простоты, благодаря которой его мог бы выучить, наверное, любой пятикурсник Дурмстранга, с убийственной эффективностью. Явно европейское заклинание, вербальная форма которого имела латинские корни, не было знакомо никому из его отряда. Больше того, целенаправленно поискав информацию об этом заклятье, Антонину не удалось встретить даже упоминаний о нём. А ведь Риддл столь уверенно рассказывал о его действии, что ни у кого из слушателей не осталось сомнений — он не раз видел, как его применяют в реальном бою.

Были и другие примеры необычайной прозорливости Волдеморта. Так, у Антонина сформировалось стойкое ощущение, что ещё во время их второй встречи Риддл не просто знал о Храме и его сокровище, но и более-менее представлял себе всю операцию, включая невольное участие в ней Арнав Джха. Допустим, со здешними реалиями он мог познакомиться заранее, но откуда он мог с уверенностью утверждать, что Патил обязательно сообщит Хранителю о своём приёме? Да сам Долохов, стоя в тот момент в нескольких метрах от переговаривающихся индусов, не смог бы уловить смысла беседы на экзотическом языке! Лишь заранее проинструктированный своим нанимателем, он обратил внимание на то, как Хранитель явно отказывается от чего-то с деланным сожалением.

А ведь было ещё множество вопросов с самим заданием, ради которого они и оказались в этой забытой Богом стране. Хотя всё и выглядело как банальное ограбление, за хитросплетением сложных условий, поставленных Риддлом, чувствовалась политическая подоплёка. Но что могло заставить молодого англичанина лезть в политические дрязги далёкой Индии? Странности всё скапливались и скапливались, но опустившееся за горизонт солнце отвлекло Долохова от размышлений об их причинах.

— Минутная готовность. Глотайте Феликс Фелицис.

Антонин не сомневался, что две его тройки справились бы с Хранителем и его помощниками безо всякого зелья, но проклятые условия их нанимателя всё портили. Нужно было обязательно оставить Хранителя в живых, да ещё и разыграть перед ним настоящий спектакль. Долохов сплюнул. Все эти непонятные сложности ему не нравились.

— Выдвигаемся? — полуутвердительно произнёс Войцех Заремба, лидер второй тройки в их небольшом отряде. Этот молодой поляк непрерывно воевал последнее десятилетие — сначала мстя гриндевальдовцам за свою семью, а потом просто по привычке. В неполные пятнадцать вступив в польское магическое сопротивление, он пережил всю войну и встретил победу в рядах объединённых магических дружин под Кёнигсбергом. Одного этого факта знающему человеку хватило бы, чтобы понять, сколь умён, изворотлив и удачлив был Войцех. Он воевал в одной дружине с Антонином с сорок четвёртого, и за полгода сражений они стали хорошими товарищами.

Впрочем, после победы пути молодых волшебников разошлись — Долохов вернулся в Москву, чтобы стать витязем, а Заремба, так и не сумевший привыкнуть к мирной жизни в родном Кракове, отправился на Балканы, где продолжалась всеобщая бойня. Там, в огне гражданских войн и локальных конфликтов, Войцех отыскал своих нынешних подопечных, таких же молодых наёмников, как и он сам.

Двухметровый хорват с донельзя подходящим его виду позывным Вепар в очередной раз покрутил в руках магический детектор. Увесистый артефакт казался игрушечным в огромных лапищах этого бугая, но Долохов уже имел случай убедиться, что внешность хорвата была обманчива. Вепар был кем-то средним между бойцом, взломщиком заклятий и артефактором. Он умел мастерски определять наличие самых разных чар и заклятий, быстро их нейтрализовывать и буквально налету создавать порталы, а то и более хитроумные артефакты.

Вторым подручным Войцеха был серб по прозвищу Аке, бывший курсант кралевского магического училища, а последние шесть лет — рядовой Народной Милиции. С выходом Сербии из войны он, среди многих других, попал под сокращение и был вынужден податься в наёмники. Долохов провёл с ним несколько учебных спаррингов, по достоинству оценив высокую скорость реакции и умение безошибочно парировать удары противника. Аке использовал стандартный набор атакующих и защитных заклятий, отточив его применение до автоматизма. Но главным его преимуществом было виртуозное владение лечебными заклинаниями. Конечно, основы колдомедицины знали все ветераны прошедших войн, без этого дожить до победы было проблематично. Однако обычно медицинские познания суровых воинов ограничивались умением остановить кровь, зашить рану и притормозить действие проклятия. Для более сложных процедур в ряды сражающихся армий волшебников были мобилизованы целители. Увы, включение в штат их небольшого отряда профессионального целителя, не участвующего в бою, было непозволительной роскошью, так что умения Аке пришлись как нельзя кстати.

Видеть в одном отряде серба и хорвата под предводительством поляка было как-то дико, но Заремба уверил Антонина, что ручается за надёжность своих людей. Своему боевому товарищу Долохов верил, так что вполне спокойно скомандовал:

— Осмотритесь на позиции, наложите антиаппарационное. Двигайтесь к цели по сигналу или по звукам боя.

Коротко кивнув, все трое аппарировали. Позицию они присмотрели и расчистили загодя, у самой границы антиаппарационных чар на другой стороне от Храма. Достаточно было прорубиться сквозь сотню метров джунглей, и бойцы окажутся у хозяйственных построек, в которых, видимо, жил Хранитель и его ученики. Неодолимая для маглов коричнево-зелёная стена деревьев, сплетённых лианами в почти сплошной монолит, для магов была лишь досадной помехой, которую можно было устранить обычными «Диффиндо».

Получив по амулету с протеевыми чарами три пятёрки, означавшими, что все трое успешно и без сюрпризов заняли позицию, Антонин обратился к своей тройке:

— Подъём! Идём быстро, но тихо. Все переговоры ведём только на английском!

Сам Долохов считал эту идею Риддла глупой — с их акцентом пытаться прикинуться англичанами было как минимум затруднительно. К тому же, в горячке боя слова на великом и могучем могут вырваться сами собой. Но их наниматель в этом вопросе был на удивление настойчивым, так что Антонин счёл за лучшее не спорить. Тем более, оба его соратника были выходцами из таких же богатых чистокровных семей как и он сам, так что по-английски изъяснялись вполне прилично. За последние месяцы они даже улучшили свои лингвистические навыки — что в их интернациональном отряде, что на приёмах у местных купцов, беседовать приходилось именно на этом языке, и лишь в своей чисто русской тройке они могли послушать родную речь.

Ещё раз осмотревшись по сторонам и убедившись, что на дороге к Храму никого нет, Долохов произнёс уже на английском:

— Майкл замыкающим, Пол в середине. Люмосы не засвечивать. Вперёд!

По ровной дороге, разрезающей погруженные во тьму джунгли, короткая цепочка бойцов двинулась по направлению к Храму.

* * *

То, что внезапная атака провалилась, Долохов понял почти сразу. Не успела их тройка пройти и сотни метров, как ощутимый всплеск магического фона сбил всех с шага. Через пару мгновений выскочивший прямиком из тёмных недр джунглей серебряный горностай скороговоркой доложил:

— Они пытаются снять наше антиаппарационное. Амулеты пока держат, но Вепар просит поторопиться.

Чертыхнувшись про себя, Антонин скомандовал:

— Бегом марш!

Сейчас он проклинал свою самонадеянность и тот момент, когда отказался от идеи захватить с собой мётлы. «Скрытность важнее подвижности», — сказал он выдвинувшему это предложение Аке при планировании операции в своём карпатском штабе. На первый взгляд логичное решение теперь оборачивалось неприятностями.

Для тренированных бойцов проскочить полкилометра по хорошей дороге — дело пары минут, но на это тратятся бесценные силы. На войне мелочей не бывает, и даже не восстановившееся после спринта дыхание могло привести к серьёзным последствиям. Похоже, понимали это и по другую сторону высокой храмовой ограды — стоило тройке Антонина показаться из-за поворота, как в них полетели заклятья.

Дистанция до каменного забора, отделявшего территорию Храма от джунглей, была приличной, так что Долохов и не подумал ставить щит. Вместо этого он резво метнулся в сторону, отпрыгнув на обочину. Аналогичный манёвр повторили и его спутники, одновременно с этим вскидывая палочки.

Спустя секунду мимо них пролетела россыпь фиолетовых лучей. Судя по их количеству, на той стороне было пятеро волшебников, и это искренне обрадовало Антонина. За время пребывания в Индии его группа постаралась разузнать об объекте будущего штурма максимум, маскируя свой интерес обычным любопытством чужестранцев. Словоохотливый Арнав Джха красочно расписал историю Храма и его реликвии, восхищался мудростью Хранителя, но по всем интересным темам, вроде особенностей магических щитов или подготовки защитников, отвечал весьма уклончиво. Удалось выяснить только, что сейчас в Храме подвизаются четверо послушников разных возрастов. И теперь, похоже, все они во главе с Хранителем встречали незваных гостей залпами проклятий. Это означало, что тройка Войцеха осталась незамеченной и сможет нанести внезапный удар в тыл.

Впрочем, порадоваться хотя бы частичному успеху плана удалось недолго. Вместо нового потока цветных лучей в сторону нападающих полетело клубящееся тёмное облако. Опытные бойцы среагировали синхронно безо всякой команды, быстро собравшись друг за другом и выставив мощный щит против тёмных энергий. Долохов стиснул палочку, готовясь встретить удар «Разъедающего тумана», «Гниения плоти» или какого-то их местного аналога, но ничего не произошло. Облако просто пролетело сквозь щит, обволакивая их своей чернильной темнотой. В ней не было видно ничего — ни дороги, ни друг друга, ни даже светящегося контура выставленного магического барьера. Антонин попытался наколдовать Люмос, но вместо яркого света увидел лишь слабенькое просветление сплошного мрака там, где должен был бы находиться кончик его палочки.

Решение пришло спустя секунду. Раз облако спокойно преодолело щит, призванный отражать энергетическую атаку, оно не содержало никаких тёмных энергий. Значит, это простой морок. Злясь на себя за несообразительность, Долохов выкрикнул:

— Фините Инкантатем!

Заклинание сильного молодого волшебника уничтожило всё облако целиком, и он тут же был ослеплён ярчайшим светом, бьющим прямо в глаза. Пять мощнейших «Люмос Солем», заблаговременно направленных на морок, только и ждали, пока кто-нибудь из атакующих догадается его развеять. Дистанция была оптимальной — луч заклинания уже достаточно расширился, чтобы можно было не целиться по отдельным фигурам, но всё ещё не терял яркости, так что при пятикратном усилении с гарантией слепил любого, кто окажется на дороге.

Наверное, не будь у них столь внушительного боевого опыта, на этом бы всё и закончилось. Дезориентированных бойцов просто растерзали бы шквалом заклинаний. Но трое молодых волшебников, прошедших ад Великой Войны, среагировали мгновенно. Никто не пытался наколдовывать светозащитные щиты или гасить чужой «Люмос» своим «Ноксом». Вместо этого они синхронно развернулись спиной к источнику нестерпимо-яркого света и бросились на землю, наискось уходя от града заклятий.

Кому-то всё же досталось — Антонин слышал, как сквозь зубы выругался Михаил, да и сам был вынужден отвлечься на нейтрализацию последствий вскользь пойманного режущего. Полученный небольшой выигрыш во времени защитники Храма использовали на новую попытку сломать антиаппарационный барьер. Долохов ощутил как дрожит от напряжения магическое поле и не целясь запустил «Бомбардо Максима». Толстый белый луч ударил в опору входной арки, каменные осколки шрапнелью полетели во двор. Не дожидаясь ответа обороняющихся, Антонин выкрикнул:

— Все в атаку! Не дайте им снять барьер!

Справа от него бодро вскочил Павел, слева поднялся Михаил. Они бежали напрямую к Храму, то и дело запуская «Бомбардо». Увы, толку от этого было немного — ветхая каменная ограда на удивление стойко переносила попадания взрывных заклинаний. Летели в стороны брызги щебня, трескались древние валуны, но проломов в заборе не появлялось. Похоже, чутьё не обмануло Вепара, когда тот уверял, что почувствовал какой-то исчезающе-слабый магический фон, исходящий от камней.

Долохов совсем отчаялся помешать обороняющимся снять антиаппарационное, когда ему в голову пришла смелая мысль. До ограды, за которой укрывались служители Храма, оставалось ещё метров восемьдесят, и напрямую их было никак не достать. Антонин остановился и отрывисто скомандовал:

— Помогайте!

Уверенный, что его поймут правильно, он широким жестом палочки вырвал огромный кусок земли и левитацией поднял его метров на пять в воздух. Оба напарника тут же подхватили его «Левиосой», так что Антонин смог сосредоточиться на трансфигурационном заклинании, превращая добрый центнер земли в монолитный валун. Через секунду, по одному жесту своего командира, Михаил и Павел отправили его вперёд, и ещё через пару мгновений огромный камень оказался висеть уже по ту сторону злополучного забора. Быстро прицелившись, Долохов отчётливо произнёс:

— Бомбарда Максима!

Заклинание, в которое он вложил максимум энергии, разбило валун на тысячи каменных осколков, буквально изрешетивших весь двор. Дрожание магического поля, свидетельствовавшее о попытках снять барьер, тут же прекратилось, и все трое не сговариваясь бросились вперёд.

До входа на территорию Храма оставалось совсем немного, когда в проёме арки началось какое-то движение. Каждый из атакующих моментально бросил заклятье: Антонин предпочёл очередную «Бомбарду», Михаил запустил мощное «Диффиндо» а Павел решил опробовать в бою новенькую «Сектумсемпру». Но все три заклинания пропали втуне, увязнув в появившемся размыто-туманном щите. За ним проглядывались силуэты двух человек.

В арке стоял сам Хранитель вместе с одним из своих учеников, крепко сложенным бородачом средних лет. Вместо палочек они держали в руках короткие посохи, а на шее у обоих висели ярко светящиеся рубиново-красным светом амулеты. Долохов не питал иллюзий — вряд ли неожиданно пришедший ему в голову финт с взрывом вырубил всех остальных защитников Храма. Скорее всего, они готовят нападающим какую-нибудь гадость, пока двое самых сильных бойцов будут их сдерживать. Что ж, сражаться против численно превосходящего противника ему было не впервой. Кровожадно ухмыльнувшись, Антонин бросился в атаку.

Первые секунды противники примерялись друг к другу. Долохов запустил в туманный барьер то самое проклятие-паразита, которое им демонстрировал Риддл. Хранитель среагировал мгновенно, убрав щит и ответив каким-то явно темномагическим заклинанием. Насыщенно-фиолетовый луч улетел в звёздное небо, отрикошетив от вовремя выставленного Михаилом скошенного щита. Тем временем, Павел умудрился сотворить за спинами обороняющихся примитивного земляного голема.

Конечно, созданный в спешке конструкт не отличался особым изяществом, но свою задачу выполнил — бородач был вынужден разворачиваться, чтобы взмахом посоха обратить его обратно в кучи влажной земли. Секундная заминка, но на это время Хранитель оказался один против трёх боевых магов, и те не преминули этим воспользоваться. Огненное, взрывное и режущее заклятия одновременно ударились в новый щит, и на сей раз тот хоть и смог поглотить все три луча, но и сам лопнул под их напором. На выручку своему наставнику пришёл его напарник, подставив свой щит под следующую атаку. А спустя мгновение уже русские были вынуждены защищаться, но сказывалось локальное численное преимущество — пока Михаил держал щит, Антонин и Павел могли атаковать.

Неманёвренный бой на открытых позициях — классика последней магической войны, с которой все атакующие были хорошо знакомы. Никто не пытался покончить с противником одним могучим ударом или сотворить какое-нибудь вычурное заклинание высшей магии. Индусов атаковали по всем канонам военного дела, выстраданным за три года кровавого хаоса восточного фронта. Простые заклинания и чёткое распределение ролей в слаженной боевой тройке быстро привели к успеху. Хотя обороняющиеся не получили ни царапины, они были вынуждены отступать, пропуская тройку бойцов внутрь арки и открывая им тем самым простор для манёвра.

Похоже, всю опасность складывающейся ситуации понимал и Хранитель. Приняв на щит очередной залп заклятий, вместо попытки ответить он внезапно завертелся на месте, прижимая свой посох к груди. Предчувствуя что-то опасное, Долохов успел выкрикнуть:

— Укрыться!

Неизвестно, помог ли Феликс Фелицис, или сработали вбитые с кровью и потом рефлексы опытных бойцов, но все трое атакующих успели отскочить за каменную ограду прежде, чем вылетевший из посоха Хранителя огненный вихрь пронёсся через арку. Оказавшийся ближе всех к пламени Павел быстро потушил занявшийся было рукав мантии, и сражение возобновилось.

Вырвавшись на относительный простор двора перед самим Храмом, русские наконец-то смогли воспользоваться своим численным перевесом. Если вначале Долохов старался экономить силы, опасаясь внезапного удара ещё троих послушников, то теперь сражался на полную. Отчаянное сопротивление пары индусов, один из которых по возрасту годился ему в деды, только распаляло Антонина. Впрочем, азарт сражения не мешал ему сохранять осмотрительность, и этому были причины. Стоило кому-то из атакующих слишком увлечься метанием заклятий, как из-за туманных щитов тут же прилетал луч заклинания. Обычно в такой ситуации они успевали подстраховать друг друга, но случались и осечки. Схлопотал режущее в руку Павел, а сам Долохов чуть было не поджарился на каком-то хитром огненном проклятии, которое подожгло землю у него под ногами. Впрочем, и защитники Храма, оттеснённые к самому входу в него, тоже не обходились без повреждений. Бородач заметно хромал, а Хранитель не владел левой рукой, безвольной плетью болтавшейся вдоль тела.

Битва входила в свою финальную стадию, как вдруг откуда-то из-за Храма раздался оглушительный грохот. Похоже, тройке Войцеха тоже не удалось прибыть незамеченной, и отсутствующие послушники встретили их чем-то действительно мощным. Оставалось только надеяться, что опытных ветеранов не удалось застать врасплох.

Не успели сражающиеся обменяться ещё парой ударов, как из-за угла Храма вылетела тройка послушников с такими же короткими посохами в руках. Картина боя резко переменилась. Теперь уже русские были вынуждены уйти в глухую оборону, сдерживая натиск превосходящих сил. Молодые послушники атаковали не очень умело, но яростно, громко выкрикивая заклинания на незнакомом языке.

Тактика боя тройками, за которую так ратовал Антонин, помогла и в этой ситуации. Трое волшебников, сменяя друг друга, могли не только держать постоянный щит, но и время от времени атаковать. Долохов верно оценил ситуацию и крикнул своим напарникам:

— Не пытайтесь достать Хранителя! Бейте по молодёжи!

Несмотря на очевидную правильность этого подхода, особого успеха достичь не удалось — обе группы противников объединились, и если кто-то из молодых послушников чрезмерно увлекался атакой, его всегда своевременно успевал прикрыть Хранитель или его напарник.

Неуверенное равновесие на поле боя продержалось пару минут, когда всё из-за того же угла Храма показались новые участники сражения. Измазанные в грязи, местами запятнанные кровью, в тыл врагу вышли ребята Войцеха во главе с ним самим. Потратив лишнюю секунду на ориентирование и разбор целей, все трое ударили одновременно, и битва закончилась практически мгновенно. Какая-то усиленная разновидность «Инкарцеро» Зарембы буквально спеленала Хранителя прочными канатами, а Вепар и Аке нанесли по два прицельных удара «Ступефаями», надёжно вырубив всех послушников.

Небрежным «Экспульсо» Антонин швырнул уже обезвреженного Хранителя прямо через главные двери его Храма, и, насвистывая весёлый мотивчик, прошёл внутрь. Ему хотелось выслушать доклад о повреждениях, связать оглушённых послушников, возможно, сдать неважно выглядевшего Вепара на руки Аке. Но чёткие и однозначные указания Риддла заставляли разыгрывать идиотский фарс, так что Долохов, про себя проклиная нанимателя, придал своему лицу максимально мерзкое выражение и взял Камень Неба с постамента.

* * *

Это сражение, уже шестое за время его пребывания в качестве Хранителя, не задалось с самого начала. Он почувствовал присутствие чужаков сразу же, как только те оказались внутри купола антиаппарационных чар. Конечно, это могли быть припозднившиеся паломники откуда-нибудь с берегов далёкого Инда, забывшие о разнице во времени. Но вторые сутки не дававшая ему покоя интуиция подсказывала, что на сей раз к ним пожаловали с недобрыми намерениями. Опасения окончательно подтвердились, когда он уловил слабое изменение магического фона. Попробовав аппарировать в другой угол двора, Хранитель словно наткнулся на невидимую стену.

Что ж, атакующие были как минимум умны, и учли, что антиаппарационное заклинание на Храме может не распространяться на его служителей. Крутанув посох в руках, Хранитель попытался сломать инородное магическое поле, но потерпел неудачу. Это было чем-то новым. Похоже, для наложения барьера использовались какие-то артефакты. Он напряг своё сознание, посылая телепатический сигнал уже ушедшим отдыхать послушникам. Раз снять антиаппарационный щит с наскока не получилось, нужно провести ритуал. Сломав барьер, можно будет отправить послание тому же Арнав Джха, и спустя несколько мгновений Храм будет окружён сплошным кольцом защитников.

Тут-то и начались проблемы. Ритуальный круг прямо во дворе начертили быстро, но, стоило всем занять свои места, как Хранитель понял, что нападающие приближаются слишком быстро. Была опасность не успеть. Пришлось проводить приём с ослеплением, но и он дал осечку — вместо гарантированного вывода из строя врагов массовым залпом заклятий удалось только на время заставить их залечь.

Неудачи не закончились и на этом. Сначала непонятно как отскочивший каменный осколок арки резанул руку одному из послушников. Пустяковая рана, залеченная за пару секунд, но ритуал пришлось начинать заново. Они почти довели его до конца, когда испуганный крик оповестил о новой угрозе. Выставленный щит спас их от каменного града, но тут Хранитель ощутил появление новых врагов в тылу, и пришлось отправить младших служителей туда, готовить другой ритуал.

Финалом этой череды неудач и секундных промедлений стала удивительная неэффективность обрушения на тыловую группу атакующих храмового забора. Пытаясь пройти незаметно, те прорезали джунгли заклинаниями и в какой-то момент все втроём оказались вплотную к каменной стене. Её-то и обрушили с помощью заблаговременно зачарованных артефактов трое послушников. Казалось бы, после такого никто не мог выжить, и защитникам Храма осталось лишь добить наглых грабителей во дворе объединёнными силами, но в самый неподходящий момент в спину полетели заклятия.

И вот теперь Хранитель в бессилии был вынужден смотреть на то, как самоуверенный молодчик небрежно крутил в руках величайшую реликвию. Арнав Джха всё же пригрел на груди змею, и боль от её укуса почувствует весь индийский народ. Просвещённый Хранитель бегло знал английский, так что маскировка нападающих под выходцев с Балкан его не обманула. Не будут же опытные воины в бою выкрикивать команды на иностранном языке?

Его удивляла необычная мягкость по отношению к нему и его ученикам. Хотя в битве ни одна из сторон не стеснялась применять мощные убийственные заклинания, в итоге послушников просто оглушили, а его связали. Камень Неба стоил намного дороже их жизней, да и оставлять живых свидетелей со стороны профессиональных убийц было бы неразумно.

Тем временем, один из нападавших приблизился к Хранителю. Презрительно скривившись, он издевательски проговорил:

— Где же теперь твои боги? Почему они не спасут тебя, ведь ты так бережно хранил их реликвию?

Завладевший Камнем человек, очевидно, бывший предводителем бандитов, лениво ответил:

— Оставь его, Майкл. Всё равно эта обезьяна тебя не понимает.

— Как скажешь, Энтони. Тут есть что-то ещё кроме этой стекляшки?

— Вряд ли, — отозвался другой грабитель, — если, конечно, тебя не интересуют крысиные скелеты. Кажется, я видел парочку в углу.

— Хорош трепаться! — Оборвал их Энтони. — Убираемся. Но прежде… Ступефай!

* * *

Хранитель пришёл в себя резко, как бывает только после целебного заклинания, возвращающего сознание. Сквозь кровавую пелену, застилающую глаза, он с трудом различил силуэт обеспокоенно тормошащего его человека.

— О, почтенный, вы пришли в себя!

Мысли путались, и он лишь через пару секунд узнал Дауда, жителя ближайшего магического поселения, который часто приносил целебную мазь для его больных коленей. Опёршись на руку травника, Хранитель поднялся с каменного пола. В глазах вновь потемнело, и он привалился к стене, чтобы не упасть. Голос Дауда доносился глухо, словно через толстый слой ваты:

— Сейчас-сейчас, я уже послал сына за целителем. О, вот и он! Да пожрут тебя ракшасы за медлительность! Почему так долго?! И где, ради всех богов, целитель?

— Его нет дома, отец.

— Так нужно послать ему записку, болван! — Он кинул сыну свою безразмерную сумку. — Найди бумагу!

Дауд не был лекарем, но как и всякий деревенский травник знал много несложных целебных заклятий и ритуалов. Растирая в пальцах какую-то траву, он шептал себе под нос длинное заклинание на арабском. Затуманенный разум Хранителя начал быстро проясняться, и вскоре он смог сделать пару шагов к выходу.

Не слушая причитаний Дауда, который попеременно то умолял его прилечь, то торопил своего сына, Хранитель выбрался во двор. К нему тут же подскочил какой-то смутно знакомый молодой брахман в богатых одеждах и выкрикнул практически в лицо:

— Это правда?! Англичане украли Камень Неба?

Громкий крик породил новую вспышку головной боли, и Хранитель лишь коротко кивнул. Впрочем, парню этого вполне хватило. Издав нечленораздельный вопль, он кинулся за ворота.

Двор был испещрён следами недавней битвы — в слабом свете нескольких небрежно повешенных шаров осветительных заклинаний были видны подпалины, трещины и проломы, щедрой россыпью покрывающие камни ограды и стен самого Храма. В дальнем углу над его учениками уже суетился целитель, возможно, тот самый, которого безуспешно пытался призвать Дауд.

С каждым мгновением во двор прибывали всё новые и новые люди. Кто-то запыхавшись вбегал через полуобвалившуюся арку, другие плавно снижались на коврах-самолётах или стремительно пикировали на мётлах.

Все эти люди наперебой задавали тот же самый вопрос, что и давешний брахман. В перерывах между утвердительными ответами, Хранитель обратился к Дауду:

— Как все они узнали о произошедшем?

— Наверное, так же, как и мы с сыном. К нам аппарировал один из ваших учеников, почтенный. Он сказал, что англичане напали на Храм, украли Камень Неба и теперь пируют во дворце почтенного Арнав Джха. После чего просил передать это всем остальным и аппарировал прочь, наверное, извещать других волшебников. Но я подумал, что вам, почтенный, может понадобиться помощь, а страшная новость и без моей помощи разнесётся быстро. Так что я, захватив лечебных трав, вместе с сыном поспешил в Храм.

За время короткого рассказа Дауда трижды прерывали обычными вопросами о случившемся вновь прибывающие маги, но Хранитель лишь машинально кивал. Ему не давала покоя какая-то неправильность, искусственность происходящего. Что-то в этой истории было не так.

Внезапно его поразила страшная мысль. Откуда кто-то из его послушников смог опознать в нападавших англичан, если никак не мог знать языка? Да и о сегодняшнем приёме у Патила был осведомлён только сам Хранитель. Он до головокружения резко повернулся к Дауду:

— Кто-нибудь оповестил Арнав Джха о случившемся?

— Не знаю, — тот растерянно заозирался. — Но, кажется, многие собираются туда. Мстить проклятым англичанам.

— О, нет! Помоги, мне нужно срочно аппарировать во дворец.

— Нет-нет, вам нельзя, почтенный. Нужно вылечить вашу руку и дать укрепляющее снадобье. Вот, к нам уже спешит целитель и…

— Нет времени, Дауд! Дай руку!

Травник беспрекословно подчинился, и Хранитель, черпая его энергию, совершил парную аппарацию. Похоже, нападавшие забрали свои артефакты, которыми блокировали его возможность перемещаться из Храма, так что они оба благополучно оказались перед высокой кованой оградой митхильского дворца.

По ту сторону забора, за аккуратно расчерченным дорожками парком, светились окна дворца Арнав Джха. Там вовсю радовались жизни на очередном приёме мистера Патила. Дюжина европейских магов, в основном англичан, приятно проводила время в обществе самых прогрессивных индийских волшебников на вполне западном светском рауте, который организовал Арнав Джха. Бизнесмены, учёные, просто искатели лучшей жизни, по тем или иным причинам покинувшие родные места, беседовали с брахманами и кшатриями с плодородных берегов Ганга. Многие пришли с супругами, некоторые — с детьми.

Но Хранитель не смотрел на горящие окна фамильной резиденции Патила. Вокруг него, насколько хватало глаз, между парковой оградой и погружёнными во тьму джунглями стояли люди. Едва прослышав, что Камень Неба украден, а воры прямо сейчас во дворце Арнав Джха, бесчисленное множество магов со всех краёв, от трущоб Калькутты до плодородных равнин Бихара, от болот Бенгалии до горных хребтов Гималаев, устремилось в Митхилу. Мужчины и женщины всех возрастов, от едва оперившихся юнцов до глубоких старцев и почтенных матрон. Патронусы, зачарованные записки-порталы и цепочки аппараций разносили скорбную весть всё дальше, и всё больше магов аппарировало в ночь.

У ворот митхильского дворца стояла вся магическая Восточная Индия. Забыв о многовековых распрях, о кровной мести и неоплаченных долгах, все они пришли сюда с одной целью. Хранитель пытался их образумить, но что измотанный боем старик мог сделать с мощью народного гнева, подпитываемого наветами подстрекателей из числа недругов Арнав Джха? Над теряющейся во тьме толпой пронёсся рёв, который мог бы заглушить грохот любого водопада. Длинный, раскатистый и по-своему мелодичный крик на древнем языке олицетворял единственное желание всех собравшихся тут:

— Пратикаара! [санск. Месть!]

Защитные чары, много веков оберегавшие цитадель Патилов от нападок соседей, не продержались и пары секунд, сметённые нестройным залпом заклятий. Бешеным селевым потоком толпа прокатилась по коридорам и комнатам изящного дворца, не щадя никого на своём пути. Недоумевающих европейцев в бальном зале просто растерзали, не дав даже выхватить палочки. Такая же участь постигла всех остальных, находившихся внутри — обезумевшая толпа не пощадила ни малолетних внуков Арнав Джха, ни даже его домовых эльфов.

История рода Патил, что прихотливой цепочкой взлётов и падений вилась чуть ли не со времён Рамаяны, закончилась в одну ночь. Наутро лишь слабо тлеющее пепелище на месте роскошного дворца напоминало о самой прогрессивной индийской семье.

Экстренный номер «Магического вестника» вышел на следующий день после трагедии. Кафф постарался на славу — ничего похожего на ставшие привычными за годы войны сухие строки рапортов о потерях в тексте короткой передовицы не было. Ужасы внезапного нападения озверевших аборигенов на мирно отдыхавших английских волшебников живописались, не скупясь на цветастые выражения. На развороте газеты текста не было вообще — лишь колдографии, сделанные Долоховым, который прибыл к остаткам резиденции Патилов на следующее утро после атаки. Они наглядно демонстрировали страшную картину последствий побоища: дымящиеся руины дворца, изувеченный парк, тёмная линия опалённой земли на месте защитных чар.

Из-за разницы во времени между Митхилой и Лондоном издательство получило материалы Антонина поздним вечером, и за ночь ударного труда номер был свёрстан и отправлен в печать. Наутро сотни служащих Министерства, продавцы и досужие посетители Косого переулка, завсегдатаи трактиров и даже ученики Хогвартса наперебой расхватывали «Вестник», привлечённые набранным аршинными буквами заголовком: «Митхильская бойня: тридцать английских магов погибли в одну ночь».

Сплетни разлетались по магическому миру со скоростью патронусов, аппарации и волшебных каминов, так что совсем скоро во всей Англии не было мага, который бы не знал об ужасной трагедии. История обрастала леденящими душу подробностями, а молчание официальных лиц лишь усиливало общественное волнение.

К обеду в Лондоне появились добравшиеся кружным путём через Австралию уставшие беженцы из Бомбея. Волна народного гнева докатилась и до западного побережья Индии, так что несколько семей англичан, которые проживали в этом кипящем жизнью городе, сочли за лучшее экстренно вернуться на историческую родину. Ничего конкретного к картине произошедшего они прибавить не могли, но породили новую порцию слухов.

На другой день ситуация усугубилась: «Ежедневный пророк» никаких официальных комментариев по-прежнему не давал, а «Магический вестник» появился на стойках только к обеду, зато содержал в себе обширную аналитическую статью за подписью Лорда Волдеморта.

Впрочем, сам автор сомнительного журналистского шедевра насладиться общественным вниманием не смог. Рано утром в окно нортумберлендского поместья постучалась растрёпанная сова, зажавшая в лапах послание. В нём не было никаких громовещателей или иных средств привлечения внимания, которые так любили министерские служащие начала девяностых. Простой серый конверт из плотной бумаги без адреса, а внутри — официального вида документ с шестизначным номером вверху:

«Том Марволо Риддл! Настоящим сообщаем, что сегодня, 16 декабря сего года, в 2 часа пополудни вам надлежит явиться в аврорат в качестве свидетеля. Предъявите настоящее предписание на контрольном пункте для получения дальнейших инструкций.

Напоминаем, что уклонение от исполнения настоящего предписания карается административным штрафом в размере ста галлеонов. Кроме того, в случае вашей неявки в указанный срок, аврорат оставляет за собой право предпринять в ваш адрес всю полноту розыскных мероприятий.»

Подписи не было, её место занимала сургучовая печать с гербом министерства. Тёмный Лорд хмыкнул — да, аврорат конца сороковых явно знал своё дело. Министерская сова на пару минут обогнала патронуса от до смерти перепуганного Каффа. Тот жаловался на вломившихся в редакцию авроров, безуспешно пытавшихся отыскать первоисточник сенсационных новостей. К счастью, на месте оказался Вистан, который смог пресечь поползновения охранников порядка опечатать типографию и арестовать уже выпущенный номер газеты. Умело ссылаясь на разные нормы гражданского общества, молодой Эйвери быстро доказал, что без решения Визенгамота никто не имеет права препятствовать свободам прессы.

Спокойный и обстоятельный отчёт своего друга об утренних событиях Волдеморт слушал из сквозного зеркала уже шагая по атриуму Министерства. Как бы грозен ни был послевоенный аврорат, Тёмный Лорд справедливо рассудил, что ничего откровенно криминального ему, всего лишь соучредителю газеты, инкриминировать не смогут, а портить отношения с властями в самом начале своей политической карьеры было бы неразумно. Потому за десять минут до означенного в предписании времени он уже стоял у контрольного пункта.

Так уж сложилось, что за свою долгую жизнь Волдеморту ни разу не довелось побывать в аврорате. В разгар политической борьбы шестидесятых его пару раз вызывали в департамент магического правопорядка, однажды он даже проходил свидетелем по делу об отравлении Нобби Лича, но тогда всё ограничилось словесными внушениями следователей департамента. В семидесятые же, когда его начал разыскивать именно аврорат, он уже перешёл на нелегальное положение и попасть в логово своих врагов не стремился. Так что теперь он пользовался случаем во всех подробностях рассмотреть главную базу потенциального противника.

Здесь всё говорило о военной, а не полицейской, принадлежности этой структуры. Массивный, сложенный из гранита, контрольный пункт в атриуме, отрезающий путь к лифтам в аврорат; двойной пост неулыбчивых ребят в форменных мантиях на выходе из них, специальными артефактами проверяющих всех посетителей; расширяющийся вглубь холл с анфиладой прямоугольных колонн в дальнем торце, за которыми так удобно занимать оборону, широким фронтом встречая атакующих. Аврорат явно готовился отражать потенциальный штурм всей гриндевальдовской армии.

Хотя вступившая в должность министра чуть больше месяца назад Вильгельмина Тафт уже успела провозгласить окончательный переход магической Британии к мирной жизни, тут ничего пока не поменялось. Разве что правое крыло с монументальной табличкой «Координационный центр добровольческих отрядов» пустовало, отсвечивая магическими печатями на запертых дверях кабинетов.

Впрочем, спокойно поизучать внутреннее устройство силового ведомства Волдеморту не дали. Ещё на пропускном пункте в атриуме у него изъяли предписание, приставив вместо него высвистанного откуда-то из гранитных глубин молодого паренька в аврорской мантии. Добравшись до подземного уровня и о чём-то переговорив за чарами конфиденциальности с дежурным в холле, тот уверенно повёл его лабиринтами кабинетов, вежливо, но настойчиво прося не задерживаться на поворотах. Через пару минут они добрались до неприметной двери с надписью «Допросная №3», за которой обнаружилось тесное помещение, вся обстановка которого состояла из стола и двух казённого вида потёртых кресел. В одном из них расположился приземистый мужчина средних лет. Правая часть его лица была изуродована страшным ожогом, какие оставляет на телах выживших счастливчиков Адское пламя. Молодой аврор отсалютовал:

— Свидетель Том Риддл доставлен, сэр!

Чуть подрагивающей левой рукой («Похоже, поймал тёмное режущее», — машинально отметил Волдеморт) мужчина взял предписание, и кивнул провожатому:

— Спасибо, Стивен, можешь идти.

— Слушаюсь, сэр!

Не дожидаясь приглашения, Волдеморт уселся в кресло и выжидающе посмотрел на сидящего напротив аврора. Тот несколько нахальное поведение свидетеля проигнорировал и спокойно представился:

— Я — старший аврор Уистлер, занимаюсь индийским делом, — он выложил из портфеля объёмистую картонную папку с номером на обложке и блокнот в толстом переплёте. — У аврората к вам несколько вопросов.

— Разве этим должен заниматься не следственный отдел департамента? — в сущности, Волдеморту было всё равно, с представителем какого из отделов общаться, но для проформы задать этот вопрос требовалось.

— Это дело имеет значение для национальной безопасности, так что им занимаемся мы. Вам известна процедура снятия свидетельских показаний?

— Нет, — он в самом деле не знал, как послевоенный аврорат обращался со свидетелями.

— К вам не будет применен веритасерум или легилименция, но все ваши ответы будут фиксироваться, а намеренное введение следствия в заблуждение повлечёт за собой всю полноту ответственности. Вы осознаёте это?

— Вполне.

— Что ж, тогда приступим, — аврор открыл блокнот, над которым тут же зависло перо. Утвердив артефакт посередине стола, он продиктовал дату и время. Зачарованное перо работало как положено, и в верхнем углу блокнотного листа появилась соответствующая запись. Сверившись с чем-то внутри папки, он вновь обратился к Волдеморту:

— Назовите ваше имя.

— Том Марволо Риддл.

— Какое вы имеете отношение к газете «Магический вестник»?

— Я один из её учредителей и внештатных корреспондентов.

— Откуда к вам поступила информация о произошедшем в Индии?

— Со мной связался один из моих знакомых. Он был в тот вечер на приёме у Патила, но успел сбежать, воспользовавшись семейным порталом.

— Его имя и место проживания?

— Прадип Догра. Он жил в Джойпуре, столице Раджпутаны, — заметив недоумение на лице аврора, он пояснил. — Это в западной Индии. Но, боюсь, вы не сможете его найти. Он написал, что опасается за свою жизнь и намерен скрываться.— В последнем Волдеморт был уверен. Как-никак, именно он разыскал талантливого жреца в алварской глуши, и именно с его помощью тот оказался в столице. Правда, случится всё это лет через пять, а сейчас вряд ли кто-то сможет найти уединённую долину с небольшим магическим поселением, в котором оттачивал своё мастерство молодой Прадип, ко всему прочему, обладатель другой фамилии. Ну а такая мелочь, как незнание коренным раджпутом английского, не стоила и упоминания.

— Каким образом он с вами связался?

— Прислал письмо с помощью портала. В нём было краткое описание произошедшего и колдографии.

— Почему тогда в статье шла речь об интервью с «пожелавшим остаться неизвестным» свидетелем?

— Обычная журналистская практика, — он безучастно пожал плечами. — Важных фактов мы не исказили, а читателем интереснее.

— Как вы познакомились? Вы были в Индии?

— Нет, мы встретились в Тханглонге. Я посетил его с исследовательскими целями, а Прадип был там по семейным делам.

— Когда это было?

— Месяцев пять назад, точно не вспомню.

— Есть кто-то, кто может это подтвердить?

— Хм… — Тёмный Лорд сделал вид, что задумался. — Моё пребывание в Тханглонге можете проверить по официальному запросу, наверняка их министерство магии ведёт учёт международных порталов. А вот знакомство с Прадипом никто кроме него не подтвердит. Мы сошлись на почве общего интереса к защитным амулетам, не поделив один интересный экземпляр в лавке старьевщика.

— Как много вы общались?

— Не слишком. Беседовали об артефактах, опробовали несколько необычных ритуалов, а потом я помог ему решить одну небольшую проблему с хитроумным проклятием на семейной реликвии.

— Почему, в таком случае, он решил связаться с вами, игнорируя возможную угрозу?

— Он чувствовал себя обязанным мне за помощь, а одноразовый портал, зачарованный на перемещение к конкретному человеку, отследить невозможно. Так что он ничем не рисковал.

— Если он боялся за свою жизнь, почему вернулся и сделал колдографии?

— Это не его снимки. Похоже, он просто скопировал их откуда-то, возможно, из какой-нибудь местной газеты.

— Сотрудники вашего издательства не смогли предоставить ни письма, ни колдографий. Где они?

Волдеморт изобразил возмущение:

— Если бы ваши парни были поаккуратнее с вызовом свидетелей и сбором улик, такого вопроса бы не возникло! Главный редактор сказал, что их спалили авроры, когда вломились к нему в офис.

— Эээ, — Уилстлер замялся, роясь в папке. Наконец, найдя нужный протокол и наскоро пробежавшись по нему глазами, он ответил. — Похоже, возникло недоразумение со срабатыванием защитных чар. Почему все бумаги были зачарованы на самовоспламенение?

— Спросите об этом Прадипа, — зло усмехнулся Волдеморт. — Видимо, он очень не хотел, чтобы кто-то, кроме меня, их трогал.

— В таком случае, зачем вы оставили их редактору?

— Потому что документы можно читать, не прикасаясь к ним. Чего, видимо, не знали ваши авроры.

— Они действовали в соответствии с инструкциями, — Уистлер чуть повысил голос, но тут же примирительно продолжил. — Впрочем, к делу это отношения не имеет. Вы можете связаться с вашим знакомым?

— Могу отправить ему письмо таким же одноразовым порталом.

— То есть вы можете привязать доставку к его магическому следу?

— Чуть сложнее, но общий смысл такой. Это их национальный способ доставки писем, он в Индии используется вместо сов. Прадип обучал меня ему на своём примере, так что мне не составит труда им воспользоваться, — это тоже было правдой, со сдвигом на несколько лет.

— Хорошо, вернёмся к этой возможности позже. Вам известно содержимое декрета Министерства магии номер… — Уистлер вновь сверился с какой-то бумажкой в папке, — 115, от 25 июня 1940 года?

— Нет.

— Он предписывает всем газетам и иным периодическим изданиям публиковать любые материалы, касающиеся национальной безопасности, только после согласования с нашим департаментом. Ваш материал прошёл такое согласование?

Это было чем-то новым. Разумеется, ни сам Волдеморт, ни столь же далёкий от издательского дела Вистан, ни молодой Кафф не имели ни малейшего понятия об этом документе. Впрочем, Тёмный Лорд не стал оправдываться, а тут же пошёл в наступление:

— Разве этот декрет не был отменён в ходе провозглашения возврата к мирной жизни?

— Эээ, — аврор явно не ожидал такого напора от молодого свидетеля и теперь был несколько обескуражен, — я этим вопросом не занимаюсь, инструкции нам передали смежники…

Почувствовав колебания следователя, Волдеморт поспешил развить успех:

— И вообще, как моё частное мнение, выраженное в статье, может чем-либо угрожать национальной безопасности?

— Погибли волшебники из нашей страны, мистер Риддл! Тридцать человек, если верить вашей же статье!

— Это ужасная трагедия, мистер Уистлер, и я, как издатель, приложил все усилия, чтобы о ней узнало как можно больше людей. Разве задача газет не в том, чтобы информировать общество о возможных угрозах?

— Почему же вы не сообщили об этом нам?

— Судя по направленному мне предписанию, в аврорате тоже читают газеты. Никаких точных данных, которые могли бы вам помочь, у нас не было. А общие сведения мы опубликовали в полной мере.

Растерянность на лице Уистлера искренне забавляла Тома Риддла. Многоопытному лорду Волдеморту, конечно, были безразличны чувства этого ничего не значащего ветерана, но юная часть его личности от души веселилась. Впрочем, отступать аврор не собирался. Хотя его голос порядком подрастерял уверенности и напора, он стоял на своём:

— Всё равно вы должны были сначала проинформировать об этом департамент.

— И что бы вы сделали? Запретили бы нам публиковать правду? Или пошли бы всем авроратом воевать с Митхилой?

Ответить на этот выпад следователь не успел. Неожиданно посреди допросной возник светящийся ворон, который каркающе скомандовал:

— Свидетеля в мой кабинет. Все материалы по делу — тоже. Выполнять!

Уистлер ни словом, ни жестом не выказал удивления по поводу столь неожиданного распоряжения. Он продиктовал зачарованному блокноту обстоятельства прерывания допроса, сложил документы обратно в папку и вежливо обратился к Волдеморту:

— С вами хочет побеседовать первый заместитель главы аврората мистер Блэк. Он руководит этим расследованием. Прошу следовать за мной.

Поллукс уже успел сменить кабинет, переехав из координационного центра ближе к приёмной главы аврората, как и полагается его первому заместителю. Бывший глава добровольцев восседал в монументальном кресле, держа в руках свежий номер «Магического вестника». Едва скользнув взглядом по начавшему рапорт Уистлеру, он прервал того на полуслове:

— Достаточно, старший аврор! Оставьте материалы и можете быть свободны.

— Но протокол допроса…

— Закройте протокол на последнем вопросе. Под мою ответственность.

— Слушаюсь, сэр!

Дождавшись от Поллукса взмаха палочкой и уставной фразы об окончании допроса, Уистлер закрыл зачарованный блокнот и вместе с папкой положил на стол. Отсалютовав, он чеканным шагом покинул кабинет. Как только дверь за следователем закрылась, Блэк хлопнул по столу газетой и указал на её заголовок:

— Что значит эта выходка, Риддл?

На первой странице красовалось: «Магловский след митхильской бойни: кто виноват в гибели наших родных?». Большая часть номера состояла из заблаговременно подготовленной статьи за авторством самого Волдеморта, дополненной слезливым интервью с удачно подвернувшейся двоюродной тётушкой одного из погибших в Индии волшебников. Сделав вид, что резкий тон собеседника ничуть его не задевает, Риддл вежливо ответил:

— Попытка проанализировать причины произошедшего, сэр.

— Не дерзи мне, мальчишка! Ты понимаешь, что эта твоя писанина попахивает открытой гриндевальдовщиной? Он тоже считал, что маглов стоит контролировать, и чем это кончилось?

Вздохнув, и призвав на помощь весь свой вновь обретённый эмоциональный самоконтроль, Волдеморт пустился в объяснения:

— Возможно, вас ввёл в заблуждение претензионный заголовок статьи, однако в моей позиции по этому вопросу больше противоположного идеям Гриндевальда, чем сходного с ними. Я не только не считаю, что волшебники должны управлять маглами, но и всячески поддерживаю дальнейшее отделение от них. Как показали последние события, даже минимальное влияние магловского мира на наш может закончиться трагически.

— При чём тут вообще маглы?! — Блэк почти кричал. — Погибли десятки волшебников, совершено ужасное преступление, а ты используешь его для обоснования своих антимагловских идей!

— Я пытаюсь предотвратить повторение такой трагедии! — Волдеморт тоже повысил голос. — Магловская империя разваливается, а страдают от этого волшебники! Сегодня в Индии идёт кровавая гражданская война, в которой многие обвиняют нашу страну из-за несправедливого раздела территорий. Какой-то местный маглокровка решил отомстить, устроил провокацию, и как итог — три десятка трупов британских волшебников! Что вы сделаете, если завтра где-нибудь среди песков Леванта местные ультраконсерваторы решат, что пора избавиться от волшебных представителей бывшего доминиона, и устроят аналогичную резню? Опять бессильно разведёте руками? Или созовёте знамёна и пойдёте воевать со всем миром до последнего аврора?

— Хватит! — Поллукс хватил кулаком по столу, и заряд стихийной магии заставил подпрыгнуть не только многочисленные папки с отчётами, но также и шкафы, и кресла, и даже сам стол. Взяв себя в руки, он продолжил гораздо спокойнее, тщательно выговаривая слова и явственно сдерживая ярость. — Я понял вашу позицию, мистер Риддл. Больше того, мысль о бессилии аврората в этой ситуации не даёт покоя и мне. Однако здесь и сейчас на повестке дня другой вопрос: убийство английских волшебников в Индии! Какое отношение к нему имеют эти рассуждения?

— Самое непосредственное! Вы знаете, в последние пару лет я много путешествовал, и в ходе своих странствий встречал соотечественников по всему миру. Что они делают в странах, покорённых маглами уже после принятия Статута? Ладно, Индия. Туда мы пришли ещё до Статута, вместе с Ост-Индской торговой компанией. Увы, всегда были такие маги, для которых честь и гордость волшебной крови — пустой звук, когда речь заходит о хороших деньгах, пусть и полученных из магловских рук. Но остальной мир? С сильными магическими сообществами, вобравшими в себя коренных волшебников тех земель, проблем нет. Канада, Соединённые Штаты, Австралия и Новая Зеландия процветают под управлением министерств магии или их аналогов. Но как быть с другими колониями? Там есть британские магические анклавы, обычно из нескольких десятков магов. Каков их официальный правовой статус? Кому они подчиняются? Кто несёт ответственность за их безопасность?

Молчание Блэка после риторических вопросов его молодого визави длилось долго, больше минуты. Наконец, он откинулся в кресле и прикрыл глаза. Спокойным голосом, в котором скользила лишь тень недавнего раздражения, он проговорил:

— Поднятая вами проблема действительно важна и требует своего решения. Я… — он запнулся, — благодарен вам, мистер Риддл, за высказанное мнение. Быть может, вы можете сказать что-то и по текущей ситуацией с этим нападением?

Волдеморт ответил со всей доступной ему осторожностью:

— Я всего лишь стараюсь честно исполнять обязанности мага и гражданина, мистер Блэк. Что касается вашего вопроса, то я могу лишь высказать достаточно общее мнение, исходя из знаний об этом регионе. За время своих путешествий я неплохо изучил Азию, хоть в самой Индии побывать не успел. Там сплошная мешанина народов и княжеств, которые и государствами-то назвать сложно. Так что сейчас вся Митхила, возможно, при участии соседей, увлечённо убивает друг друга, деля наследство покойного Арнав Джха. Вероятно, именно жажда власти, наряду с местью, подтолкнула кого-то на организацию столь чудовищной провокации. Эту позицию я изложил и в своей статье, заголовком которой вы меня попрекали.

— Хм, интересная точка зрения, мы такую не рассматривали. Да, кстати о статье, — Поллукс вновь нахмурился и взглянул прямо на него. — Что за имя такое дурацкое, Лорд Волдеморт?

С трудом пересиливая себя, Тёмный Лорд выдавил улыбку:

— Всего лишь авторский псевдоним. Напоминание о школьных годах. Вам что-то в нём не нравится?

— У нас не любят самозваных лордов. Слишком часто они становились причинами больших бед.

— О, уверяю вас, не в моём случае, — на миловидном лице молодого Тома Риддла отразилась столь ясная улыбка, что не поверить в искренность его слов было решительно невозможно. Поллукс ещё несколько секунд смотрел ему в глаза, потом резко сменил тему:

— Вернёмся к вопросу о расследовании этого преступления. Пожалуй, есть одна интересная идея. Вам никогда не хотелось стать внештатным сотрудником аврората, мистер Риддл?

* * *

Общий ужин в большой столовой особняка на площади Гриммо 12 был такой же неотъемлемой частью семейства Блэк, как и роскошный гобелен с вытканной на нём родословной. Все многочисленные представители этой обширной семьи собирались за огромным столом из морёного дуба, чтобы обсудить домашние дела и отдать должное плодам кулинарных стараний домовиков. Выбирался из недр Отдела тайн Регулус, отвлекался от создания очередного хитроумного артефакта Арктурус, смиренно усаживалась рядом с Сигнусом-младшим Друэлла и даже Сириус поднимался из своей тщательно зачарованной лаборатории, чтобы с отсутствующим видом занять своё место во главе стола.

Традиция семейных ужинов не нарушалась уже много поколений, и лишь чрезвычайные обстоятельства могли вынудить кого-то из Блэков не явиться на очередной сбор. После победы такое случилось лишь однажды, весной прошлого года, когда Поллукс сорвался по экстренному вызову в моравские горы. Впрочем, тогда всполошилась добрая половина Министерства — одна из поисковых групп напала на след проклятых (во всех смыслах) берсерков. Аврорат и добровольцы в рекордные сроки перебросили через пол Европы целую армию, но всё равно опоздали. От лагеря чудовищ осталась лишь выжженная адским пламенем огромная проплешина на лесистом склоне. Эвакуируясь, гриндевальдовцы основательно заметали следы.

И вот сегодня место фактического предводителя обширного семейства вновь пустовало. Хеспер Блэк, супруга Сириуса, неодобрительно покачала головой, глядя на пустующий стул. Худенькая старушка, разменявшая седьмой десяток лет, смотрелась невзрачно на фоне сидящей рядом дородной жены Поллукса Ирмы, в девичестве Крэбб. Но внешний вид закутанной в старомодную шаль хрупкой пожилой женщины не обманывал никого из сидевших за столом. Пока Сириус, а затем Поллукс, командовали на полях сражений, интриговали в министерских кабинетах и заключали выгодные сделки, дом держался на Хеспер.

В своей жизни она пережила многое. За пару месяцев до свадьбы был выжжен с семейного гобелена её суженый, Финеас-младший, осмелившийся открыто высказать свои промагловские взгляды. Грандиозный скандал завершился новым брачным контрактом, в результате чего она вышла за его старшего брата, которого даже толком не знала. Потом был взыскательный до деспотичности свекор, словно в насмешку носивший имя её первого жениха. Финеас Найджелус считал, и небезосновательно, что у невестки слишком мягкий нрав для истиной Блэк. Этот факт он пытался исправить в своём стиле, не раз доводя ту до истерики.

Впрочем, потихоньку взаимопонимание с новой семьёй налаживалось. Сириус, вынужденный жениться на Хеспер по указанию родителей, так и не смог полюбить свою супругу, но со временем проникся к ней искренним уважением. Она безоговорочно поддерживала своего мужа, даже когда тот рискнул выступить в открытый конфликт со своим престарелым отцом. Особняк на Гриммо трещал по швам добрых полгода, но в итоге глава рода всё же отступился и даже назвал Хеспер «любимой доченькой» (благо, его родная дочь Бельвина к тому времени уже двадцать лет как покинула родительский дом), после чего за ней и закрепился статус главы женской части семьи.

На общих ужинах она выступать не любила, предпочитая делать внушения членам семьи с глазу на глаз. Наставления детям, внукам, а также всевозможным родным, двоюродным и внучатым племянникам и племянницам, указания домовикам, планы ремонта принадлежащей семье недвижимости и поиск подходящих женихов и невест — дел у Хеспер хватало всегда. Даже когда Сириус удалился в добровольное затворничество, она не оставила своих хлопот. Разве что во время семейных обедов у неё появилась привычка подолгу замирать в кресле, с тоской глядя на своего супруга.

Тем удивительнее было, что сегодня она решила первой начать застольную беседу:

— Я слышала, Друэлла, что ты близко знакома с Томом Риддлом, который именует себя в газетах Лордом Волдемортом. Если мне не изменяет память, ты несколько раз встречалась с ним в последние месяцы. — Ирма возмущённо сверкнула глазами на невестку, но перебивать старшую Блэк не решилась. — Это так?

— Всё верно, Хеспер, — кивнула Друэлла. Строгое следование церемониальному этикету с его велеречивыми титулованиями было обязательным лишь для детей, чтобы до автоматизма отточить у тех умение вести себя на официальных приёмах. Взрослые члены семьи в домашней обстановке обращались друг к другу просто по имени.

— Орион, — Хеспер перевела взгляд на наследника Арктуруса, — ты тоже лестно отзывался о своём школьном друге. Твоё мнение о нём не изменилось?

— Нет, бабушка. Этим летом он вновь смог удивить своими талантами многих достойных людей.

— Да-да, Поллукс рассказывал о встрече у Малфоя. Я хотела бы услышать ваше мнение о нём и его идеях. Начни ты, Друэлла.

— Полукровка, придерживающийся консервативных чистокровных идеалов, которые активно пропагандирует, — Друэлла говорила медленно, стараясь наиболее полно, но лаконично, описать своего партнёра по дуэлям. В последние месяцы она ещё трижды сходилась с Волдемортом в учебных поединках и все три раза проиграла, но была весьма довольна возможностью попрактиковаться. — Сильный боевой маг с необычайно широким арсеналом применяемых заклятий. Хороший оратор и неплохой администратор. По крайней мере, если судить по успехам «Магического вестника», учредителем которого он является.

— Он занимается чем-то кроме своей газеты?

— Да, он возродил свой клуб в Хогвартсе, который уже стал довольно популярным. Старшие школьники устраивают дискуссии по разным вопросам, занимаются самоподготовкой и развлекаются. Идеи Тома просты и близки большинству чистокровных учеников, даже детям из либеральных семей. Кстати, в организации этого движения ему помогает наш Альфард.

В ответ на молчаливый вопрос в глаза Хеспер Ирма нехотя поддержала невестку:

— Альфард с большим энтузиазмом взялся за дело. Он всегда был слишком аполитичен, но идеи этого Риддла, похоже, смогли увлечь и его.

— Понятно. Ты можешь что-то добавить, Орион?

— Только отметить удивительную разносторонность интересов Тома. Недавно мы встретились на приёме у Эйвери, и я довольно долго беседовал с ним о защитных артефактах восточных народов. Он продемонстрировал отличное знание вопроса, в деталях поясняя разницу между защитой магией крови в китайской традиции и ритуалом «Кровавый щит» у японцев. Я не припомню, чтобы в школьные годы он сильно интересовался артефакторикой, а сейчас есть ощущение, что всё время после выпускного он провёл за изучением этой науки.

— Тоже самое можно сказать и про боевую магию, — удивлённо заметила Друэлла. — В Хогвартсе Том был отличным дуэлянтом, но сейчас он сражается совсем иначе. Постоянно использует сложные комбинации заклятий, а иногда применяет экзотические, но эффективные заклинания. Американские, африканские, арабские и многие другие. Он, конечно, много путешествовал, но результат такой, будто он прошёл аврорскую подготовку!

— Хорошо, спасибо. Кто-то ещё может что-нибудь добавить об этом молодом человеке?

— Он стал довольно прохладно относиться к большинству чистокровных родов, — неожиданно подала голос Вальбурга. — После свадьбы Малфоя-младшего Тому выслали не меньше дюжины приглашений на приёмы и балы. Но он побывал только на небольшом приёме у Эйвери по случаю дня рождения их младшей дочери. От остальных приглашений он вежливо отказался, ссылаясь на занятость.

В вопросе балов и прочих элитарных увеселений Вальбурге можно было верить как никому иному. Она была завзятой светской дивой и старалась не пропускать ни одного такого мероприятия.

— Теперь-то он не сможет отказаться, — одними губами улыбнулся Регулус. — Сегодняшняя его статья наделала много шума. Даже в нашем отделе её обсуждали.

— Такое поведение довольно странно, ты не находишь, Вальбурга? — Хеспер задумчиво нахмурилась. — Разве в Хогвартсе он вёл себя столь же отстранённо?

— Нет, наоборот. Том всегда старался стать своим в нашей компании, и ему это неплохо удавалось, — она училась на курс старше Риддла и из всех Блэков знала его дольше других.

— Почему тебя так заинтересовал этот парень, мама? — Арктурус на правах старшего решил выяснить причину столь тщательных распросов.

Хеспер тяжело вздохнула и вдруг растерянно пожаловалась:

— Я не знаю. Поллукс прислал патронус, сообщил, что задержится на работе. Дескать, Том Риддл предложил какую-то интересную мысль по их расследованию. Вот у меня и возникло какое-то нехорошее предчувствие... Не знаю, не могу объяснить.

— Не беспокойся по пустякам, мам! — Арктурус улыбнулся. — Послушайте лучше, какой необычный самозапирающийся сундук мне попался...

Скоро вся семья с интересом слушала байки из жизни артефактора, но Хеспер не обращала на веселье за столом никакого внимания. Глаза старой женщины, пережившей взлёт и падение Гриндевальда, невидящим взглядом смотрели на Сириуса. Но, вопреки обыкновению, в них застыла не грусть по ушедшему в себя супругу, а щемящее чувство тревоги. Тревоги не за себя, а за свою большую и искренне любимую семью, о счастье и процветании которой она заботилась уже больше полувека.

Удивительно, но переусложнённая и архаичная административная структура силовых ведомств мирного времени так и не была реформирована за все пять лет войны. Когда Каспер Крауч возглавил департамент, скорая война уже явственно ощущалась, и за лихорадочными попытками подготовиться к ней у него попросту не было времени на административные перестановки. Потом же, когда сводки о погибших стали восприниматься как нечто совершенно обыденное, систему управления не трогали из принципа «не ломать то, что работает». К концу войны Крауч и вовсе сумел обратить слабость громоздкого аппарата в его силу, построив стратегию обороны на тесном взаимодействии авроров, добровольцев и безопасников.

В итоге к моменту достопамятной дуэли двух великих волшебников две трети сотрудников Министерства магии формально числились за Департаментом магического правопорядка. Ведь в него входил весь аврорат, частью которого, в свою очередь, были добровольческие отряды. Конечно, все понимали, что на деле и лидер добровольцев Поллукс Блэк, и главный аврор Кимбелайн Фоули руководили практически независимыми подразделениями, но… Когда контроль над всеми силовыми структурами, пусть и на бумаге, оказывается сосредоточен в руках одного человека, это не может не вызвать опасений у власть имущих. Так что действия Вильгельмины было несложно спрогнозировать и без подсказок пришельца из будущего.

Перво-наперво она объявила о роспуске добровольческих отрядов «в связи с началом мирной жизни». Решение это было скорее декларативным — добровольцы были демобилизованы сразу же после победы. От четырёх полнокровных боевых отрядов остались лишь поисковые партии, рыскающие по миру в поисках укрывающихся пособников Гриндевальда. Указом нового министра они были благополучно интегрированы в структуру аврората, а руководивший ими Блэк стал простым заместителем Фоули.

Волдеморт не мог знать, что его вмешательство спутало либералам карты уже на этом этапе. В иной истории вспыльчивый Поллукс посчитал такой манёвр своим понижением и немедленно подал в отставку. Справедливости ради, он и без того собирался уходить из аврората, чтобы целиком посвятить себя управлению разросшимся семейством. Понижение в должности стало всего лишь удобным поводом для такого решения. Теперь же, будучи предупреждённым о коварных планах Вильгельмины, он счёл за лучшее остаться на своём посту.

Больше того, он сумел убедить Фоули выступить против следующей инициативы Тафт о разделении ДМП и аврората. Единодушный отпор хорошо сработавшейся за годы войны тройки Крауч-Фоули-Блэк на корню пресёк попытки дальше реформировать силовые ведомства. Естественно, среди партии Лонгботтома и Марчбэнкс тут же возникли слухи о заговоре авроров, а несчастного Кимбелайна заклеймили предателем либеральных идеалов.

Впрочем, все эти бурные процессы в верхах прошли мимо Волдеморта ровным счётом так же, как и в своё время послевоенные административные перестановки не коснулись молодого Тома Риддла. Только вместо странствий по удушливым джунглям на сей раз новый Тёмный Лорд занимался общественной деятельностью.

За последние два месяца его газета, являясь единственной альтернативой «Ежедневному пророку» в нише новостных и аналитических изданий, стала весьма популярной. Вистан со всей присущей ему энергией взялся за дело, дотошно вникая в тонкости печатного дела, попутно пресекая попытки личного обогащения со стороны Каффа. Сдержал своё обещание и Брутус — стойки с газетами появились во всех людных местах магической Британии, а на платные публикации в колонке объявлений на последней странице даже выстроилась небольшая очередь.

Успеху нового предприятия во многом способствовало высокое качество аналитических материалов, публикуемых в «Магическом вестнике». За добрые пятнадцать лет аппаратных интриг пятидесятых-шестидесятых Тёмный Лорд хорошо изучил политическую кухню, а его тогдашние оппоненты как раз сейчас поднимались к вершинам власти. Так что едкие статьи о самых разных проблемах магического мира из-под пера «Лорда Волдеморта» заслуженно снискали благосклонность читателей.

На другом официально объявленном направлении работы неожиданная помощь пришла со стороны Бетти. Она взвалила на свои хрупкие плечи все дела со школьниками. Волдеморт, конечно, попытался самолично возродить свой школьный кружок, но отказался от этой идеи после первых же встреч с его потенциальными участниками. Он мог терпеть снисхождение Брутуса, одного из богатейших и влиятельнейших магов в стране, и стоически переносить сварливые замечания Поллукса, но спокойно относиться к панибратскому отношению со стороны школьников было выше его сил. Всё же пропасть, отделяющая семидесятилетнего Тёмного Лорда от сопляков из Хогвартса, была непреодолимой. К счастью, сестра Вистана деятельно взялась проводить его волю среди школьных масс, и самому Волдеморту приходилось общаться только с ней да Альфардом Блэком.

Альфард относился к нему как к старшему товарищу, ничем не показывая своего формального превосходства как отпрыска старейшей чистокровной семьи. Общественная деятельность явно была его страстью, и он взялся за организацию школьного движения с большим энтузиазмом, буквально завалив Волдеморта разными предложениями. Именно с его подачи был организован школьный дискуссионный клуб, быстро ставший любимым способов проведения досуга старшекурсников, претендующих на звание интеллектуалов. Умение грамотно вести беседу и аргументировано спорить у юношей и девушек из чистокровных семей приветствовалось, так что эту инициативу поддержали не только ученики, но и многие из их родителей. Глава попечительского совета Хогвартса леди Аббот даже написала благодарственное письмо на имя Тома Риддла и Альфарда Блэка, в котором выражала своё удовлетворение «столь полезными для наших детей начинаниями».

Элизабет Эйвери тоже удалось приятно удивить Тёмного Лорда. Внешне она вполне соответствовала стереотипному образу миловидной, но недалёкой чистокровной девицы, способной лишь строить глазки богатеньким наследникам древних родов, а потом тратить их состояние на платья и украшения. В школьные годы Бетти действительно не хватала звёзд с неба в учёбе, а изучению магических дисциплин предпочитала обсуждение свежих сплетен с подружками. Однако это не помешало ей стать разносторонне образованной волшебницей. Как и брат, она неплохо разбиралась в артефакторике и вовсю помогала деду в семейном бизнесе. Кроме того, курса с четвёртого она всерьёз увлеклась магией иллюзии. После выпуска многочисленные друзья и подруги регулярно зазывали Бетти помочь с облагораживанием и украшением личных комнат или рабочих мест. Даже профессор Слагхорн, несомненно, знакомый со многими выдающимися магами, позвал именно её, когда в его личных апартаментах в Хогвартсе в очередной раз поблекла картинка за иллюзорным окном.

Ко всему прочему, весёлая и общительная девушка, как оказалось, неплохо разбиралась в политике. Она с полуслова понимала те идеи и концепции, о которых говорил Волдеморт, и могла придумать, как адаптировать довольно сложные мысли для ненавязчивого внедрения школьникам. Именно она, посредством оставшихся в Хогвартсе знакомых, отвечала за идеологическую работу со школьниками. Конечно, в этом ей немало помогал Вистан, уже дважды успевший выступить в свежеоткрытом дискуссионном клубе. Альфард же, то ли в силу возраста, то ли из-за склада характера, политикой особенно не интересовался. Его привлекала сама возможность организовать какую-нибудь масштабную деятельность. Типичный Блэк, для которого процесс был важнее результата. Оба Эйвери и Альфард прекрасно дополняли друг друга, в короткие сроки развернув общешкольное движение.

Координации всей этой деятельности Волдеморт и посвятил минувшие три месяца. Кроме встреч со своими… нет, ещё не слугами, но уже подчинёнными в пока что не оформившейся общественной структуре, у Тёмного Лорда хватало и других дел. Он тщательно проверил места хранения всех своих крестражей, собственноручно произвёл первую партию эликсира бессмертия и написал множество вежливых отказов на приглашения. Последним он вынужден был заниматься после торжества у Малфоев, когда на любезно принятого хозяином поместья неизвестного полукровку обратили внимание аристократы. Навести справки о сколько-нибудь выдающемся волшебнике в тесном мирке магической Британии — дело не сложное. Так что спустя несколько дней после церемонии бракосочетания наследника Малфоев в Нортумберленд полетели совы.

Медленно приходящие в себя после кровавой войны волшебники цеплялись за любой повод, чтобы повеселиться, так что разного рода балы, приёмы и званые обеды устраивали все, кто имел хоть немного денег. Принимать участие во всех этих бессмысленных увеселениях Волдеморт считал ниже своего достоинства. Конечно, помелькать в чистокровном обществе было бы нелишим, но наиболее богатые и влиятельные семейства с приглашениями не спешили, а проводить время в компании обывателей, пусть и с хорошей родословной, он считал бесполезным. Всё равно по прошлой жизни он знал всех, кто чего-нибудь стоил с обеих сторон будущего конфликта.

Все эти дела, изначально затеянные, чтобы скоротать время до индийской акции, неожиданно его увлекли. После попадания в прошлое Тёмный Лорд с неудовольствием заметил, что в последние годы своей жизни растерял ту жажду деятельности, которая двигала им со времён приютского детства. Что донельзя затянутое противостояние с мальчишкой, что неполный год правления, не отмеченный никакими свершениями, кроме гонений на грязнокровок, были ему теперь просто противны. Потому он не жалел сил в работе даже над второстепенными делами, а уж проигнорировать неожиданную возможность поучаствовать в расследовании своего же преступления Тёмный Лорд тем более не мог.

Следственная комиссия собралась тем же вечером в просторном зале этажом ниже кабинета Блэка и состояла всего из пяти человек, включая самого Поллукса и уже знакомого Тёмному Лорду Уистлера. Напротив председательского кресла расположилась Гризельда Марчбэнкс, мастер трансфигурации и старейшая представительница либерального крыла Визенгамота. Двух других сидящих за широким столом, невысокого лысоватого господина в старомодной мантии и сухопарого рыжего мужчину неопределённого возраста, Волдеморт не знал.

— Прежде чем мы начнём, — ответив на приветствия, произнёс Поллукс, — хочу представить вам Тома Риддла. Этот парень недавно побывал в Индокитае и хорошо знаком с местными реалиями. К тому же, он высказал пару интересных идей.

— Что за идеи? — Марчбэнкс впилась в него подозрительным взглядом.

— Всё по порядку, Гризельда. Мистер Риддл, вы ведь знаете миссис Марчбэнкс?

— Конечно. Рад личной встрече, госпожа судья.

— Отлично. А это — наш штатный аналитик, старший аврор Чарльз Бейкер, и представитель Департамента международного магического сотрудничества, Игнатиус Пруэтт.

Последняя фамилия Волдеморту была знакома, но с самим Игнатиусом ему сталкиваться не доводилось. В отличие от своих племянников, в войне он не участвовал, а его род, хоть и входивший в список «священных двадцати восьми», не был столь влиятелен, чтобы заинтересовать Тёмного Лорда.

Дождавшись, когда все обменяются приличествующими случаю приветствиями, Поллукс начал совещание:

— Начнём со сводного доклада. Чарли, что мы знаем?

— К сожалению, немногое, мистер Блэк. Удалось достоверно установить только, что поздним вечером четырнадцатого декабря группа неизвестных атаковала древний храм в Митхиле. Это спровоцировало местное население напасть на дворец фактического правителя страны Арнав Джха Патила. В течение последующих суток по всей Индии прокатилась волна антианглийских выступлений, в результате чего нескольким семьям наших волшебников пришлось экстренно оттуда уехать. Если не брать в расчёт слухи и голословные заявления, это всё, что нам известно точно или из официальных источников.

— Как нападение на храм связано с последующей резнёй? — поинтересовалась Марчбэнкс. На её вопрос ответил Пруэтт:

— По всей видимости, местные считают, что англичане украли из храма что-то ценное, а потому отправились во дворец. По крайней мере, официальный представитель Бенгалии в МКЧ заявил мне, что не намерен ничего обсуждать с, как он выразился, «презренными расхитителями священных реликвий».

— Удалось выйти на кого-нибудь из самой Митхилы?

— Увы, единственным представителем этой страны в МКЧ был сам Арнав Джха. Что сейчас там творится, нам совершенно непонятно.

— А что говорят беженцы? — Поллукс был явно недоволен скудностью собранной информации. — Есть какие-то зацепки о том, почему именно нас обвиняют в нападении?

— Нет, но, скорее всего, местные сделали выводы о национальности нападавших со слов свидетелей.

— А это не могли быть какие-то другие европейцы, которых просто перепутали с нашими волшебниками?

— Иностранцы нечасто посещают Индию, вся торговля идёт в основном через английских поселенцев. Разве что... — Чарли переложил бумаги в лежащей перед ним папке. — Один из беженцев оказался практикующим алхимиком. Он рассказал, что недели две назад к нему обратилась группа торговцев из Восточной Европы. Они интересовались местными экзотическими травами, и даже закупили у него пробную партию каких-то редких тропических мхов.

— Куда делись эти торговцы потом?

— Мы запросили наших коллег с континента, — поспешил ответить Игнатиус, — но внятного ответа не получили. Похоже, эти торговцы отправились туда как частные лица. Вполне возможно, что они были на приёме у Патила и погибли при атаке.

— И их никто не хватился?

— Вы же знаете, что сейчас творится в Восточной Европе, — пожал плечами Игнатиус. — Конечно, мы продолжаем работу, но надежд узнать что-то конкретное немного.

— Замечу, что такая версия хорошо ложиться на цифры, представленные мистером Риддлом в своей газете, — добавил Бейкер. — Пока что нам достоверно известно о четырёх семьях английских волшебников, пропавших без вести в Индии, это около двадцати человек. Если добавить к этому группу торговцев, которых источник мистера Риддла вполне мог принять за англичан, мы и получим заявленные тридцать жертв, не считая местных.

Пока Блэк задумчиво барабанил пальцами по столу, Марчбэнкс спросила, толком ни к кому не обращаясь:

— А это не могла быть провокация недобитых гриндевальдовцев, чтобы подставить нас и очернить в глазах местного населения?

Поллукс недовольно поморщился:

— Прекращай видеть во всём чьи-то заговоры, Гризельда. Тем более, для них нет никакого смысла в том, чтобы портить наши отношения с индусами.

Волдеморт был неприятно удивлён объёмом и качеством данных, собранных авроратом и ДМП за неполные два дня. Пожалуй, он недооценил мощь и эффективность административной машины, выстроенной за годы войны. Впрочем, об этом можно было подумать и позднее, а сейчас требовалось отвлечь собравшихся от опасной темы и направить следствие в нужное русло. Воспользовавшись паузой в обсуждении, Тёмный Лорд откашлялся:

— Если вы позволите, — дождавшись кивка Блэка, он продолжил, — я хорошо знаком с реалиями Южной Азии, и потому предположил бы более простое объяснение случившейся трагедии. Ответим на вопрос, кому была выгодна эта бойня? Очевидно, только оппозиционным силам внутри самой Митхилы. Арнав Джха был видным реформатором, ориентированным на дружбу с нашей страной. Его противники воспользовались этим. Скорее всего, никакого нападения на храм не было вовсе. Просто кто-то из ортодоксальных брахманов использовал доступ к реликвии, чтобы инсценировать её похищение, а потом голословно обвинить во всём нас. Уверен, через пару недель брахманы чудесным образом «вернут» своё сокровище, тем самым повышая свой авторитет среди простого народа.

— Интересная теория, — задумчиво кивнул Бейкер. — Мы, конечно, рассматривали версию атаки именно на Патила, а не на англичан, но не считали её основной.

— Интересная, но непроверяемая, — заметил Уистлер. — Мы не можем напоить веритасерумом митхильских брахманов.

Волдеморт не успел ответить, как за его спиной отворилась дверь. Обернувшись, он с трудом удержался от мгновенного прыжка в сторону. В зал совещаний входил Альбус Дамблдор. Его извечный противник почти не изменился со времён учёбы Тома в Хогвартсе. В соломенных волосах и бороде прибавилось седины, а вокруг глаз залегли глубокие старческие морщины, но в остальном профессор трансфигурации оставался таким, каким его помнил школьник Том Риддл.

Вот только этот собранный пожилой волшебник в строгой светлой мантии разительно отличался от того, кого помнил семидесятилетний Лорд Волдеморт. Не было нелепого балахона и шутовского колпака, да и во всём облике мага не проглядывалось и тени той маски эксцентричного чудака, за которой Дамблдор любил прятаться в конце века. Наверное, именно этот диссонанс в восприятии своего главного врага и спас Тёмного Лорда от опрометчивых действий. Страх, ярость, гнев и ненависть в первые мгновения уступили растерянности, а потом железная воля подавила импульсивные порывы немедленно расправиться с входящим в зал волшебником.

Впрочем, секундная растерянность на его лице не ускользнула от Дамблдора. Тот удивлённо поднял брови, но ничего спросить не успел. Ему помешал Блэк, возмущённо воскликнувший:

— А ты что здесь делаешь?

После того, как Брутус проверил сведения Волдеморта о контактах Дамблдора и Гриндевальда, Поллукс пришёл в бешенство. Руководствуясь какими-то своими соображениями, Малфой всё же сумел убедить Блэка не устраивать публичный скандал, но наедине тот высказал Альбусу всё, что о нём думал. Последний незамедлительно вышел из рядов добровольцев, в которых формально числился со времён войны, и старался с Блэком не пересекаться. Конечно, вряд ли Дамблдор испугался, скорее, его просто мучила совесть.

— Сожалею, что помешал, — в голубых глазах великого волшебника на мгновение промелькнула горечь, но Волдеморт не обратил на это внимания, слишком занятый попытками успокоиться. — Меня любезно пригласила госпожа Марчбэнкс в качестве политического консультанта. Она же выписала мне временный пропуск в аврорат.

— Гризельда! — Блэк повернулся к судье. — То, что тебя прислал Визенгамот, не даёт тебе права здесь распоряжаться! Я же предупреждал, что...

— Брось, — та оборвала его на полуслове, взмахнув рукой, — у меня нет сомнений, что ты отлично воюешь с тёмными магами и ловишь мошенников. Но, при всём уважении, оставь политику политикам, Поллукс. То есть нам с Альбусом.

— Как скажешь, — Блэк не скрывал раздражения. — Бейкер, кратко повтори свой доклад и гипотезу Риддла.

Дамблдор внимательно выслушал доклад, время от времени задумчиво поглядывая на Волдеморта. Последнего такой интерес к своей персоне отнюдь не радовал. Он проверял свои окклюментивные барьеры ежесекундно, но профессор в голову своему бывшему ученику лезть не пытался. Стоило аналитику закончить говорить, как Поллукс требовательно спросил у Дмаблдора:

— У вас есть, что к этому добавить?

— Да, в части картины произошедшего. Беседа с индусами дала интересные результаты.

— Но как? — воскликнут Пруэтт. — Мы попытались связаться с каждым из индийских государств, и никто не пожелал с нами сотрудничать!

— Игнатиус, уверен, ты просто повторил ошибку многих администраторов, подойдя к проблеме излишне прямолинейно. Я же вместо запросов через МКЧ воспользовался личными контактами. Историю с нападением обсуждает вся Индия, так что достаточно было поговорить с любым жителем тех краёв. Для надёжности я опросил троих, из Раджпутаны, Тамилнада и самой Митхилы. Все говорят одно и то же: на древний храм напали англичане и выкрали из него священный Камень Неба, огромный бриллиант, который почитают по всей Индии. После этого нападавшие отправились на праздник во дворце Патила. Это известие всем приносил послушник этого храма, неясно, один и тот же во всех трёх случаях, или разные. Ни один из моих собеседников не знал послушника в лицо, но тамилец сказал, что его двоюродный брат лично видел последствия нападения на храм и говорил с его хранителем, который подтвердил слова о нападении англичан.

— Ничего не понимаю, — нахмурился Поллукс. — Так были там европейцы или нет?

— Похоже, всё-таки были. Конечно, следы битвы можно подстроить, но я уверен, что брахманы не стали бы этим заниматься. Камень Неба для всех жителей Индии является величайшей святыней. Использовать его для политических убийств... Нет, на такое жрецы пойти не могли.

— Вы всё ещё слишком верите в идеалы, Дамблдор, — пробурчал Блэк. — И в то, что в них верят другие. А почему защитники храма решили, что нападавшие были англичанами?

— Сложный вопрос. Для местных жителей мы все на одно лицо, и отличить англичан от любых других европейцев, тем более, в пылу боя, им было бы очень трудно. Я... — он немного подумал, — пожалуй, соглашусь с вами. Скорее всего, нападавших приняли за англичан просто по привычке, ведь кроме наших соотечественников там нечасто бывают европейцы. Впрочем, это никак не отменяет того факта, что они и правда могли быть англичанами.

— У меня большее недоумение вызывает другой вопрос, — подал голос Уистлер. — Откуда гонец, сообщавший всем об атаке, знал, куда направятся нападавшие? Вряд ли они сами ему об этом сказали.

— Тут остаётся только гадать, — развёл руками Дамблдор. — Возможно, он тайком подслушал разговор противников или сам это предположил.

— Всё это не слишком-то помогает расследованию, — недовольно заметил Поллукс. — Я напомню, речь идёт о гибели по меньшей мере двадцати английских магов. Мы должны искать виновных именно этого преступления. У кого-нибудь есть идеи, что нам предпринять?

Наконец-то пришедший в себя после внезапного появления Дамблдора Волдеморт предложил:

— Для начала стоило бы определиться, кого именно считать виновными в случившимся. Если обвинить всех непосредственных участников атаки на дворец Патила, выйдет форменный casus belli: приличная часть населения нескольких индийских государств по предварительному сговору совершила массовое убийство английских магов. Боюсь, при таком подходе нам останется только объявить войну, к чему мы, очевидно, не готовы. Альтернативой могут стать претензии к руководству Митхильского царства. Их органы правопорядка не смогли обеспечить безопасность наших волшебников на своей территории, что и привело к трагедии. Сейчас там всё равно творится полная неразбериха, а потому даже самые резкие официальные заявления не приведут ни к каким фактическим последствиям, зато у нас будет время на проведение более тщательного расследования.

Он надеялся, что Поллукс увидит и ещё одну возможность: обвинить в случившимся действующие власти, по недосмотру которых английские волшебники на другом конце Земли оказались без должной защиты. Такой вывод закономерно проистекал из его риторических вопросов, заданных меньше часа назад. Статьи в том же «Вестнике» смогли бы отлично перенаправить гнев общественности с неведомых туземцев из далёкой страны на вполне знакомые и очень удобные для Тёмного Лорда фигуры: Тафт, Крауча и Фоули. Правда, двое последних были в хороших отношениях с Поллуксом, а Крауч и вовсе был женат на его двоюродной сестре.

— На мой взгляд, мы всё же должны сконцентрироваться на расследовании нападения на храм, — мягко возразил Дамблдор. — Не стоит недооценивать фанатизм индусов. Ради возвращения Камня Неба они пойдут на всё. И если похитителями всё же были наши сограждане, следующая бойня может начаться прямо в Лондоне.

— Поддерживаю, — незамедлительно откликнулась Марчбэнкс. — С каждым годом мы закупаем у индусов всё больше редких ингредиентов для зелий. Это позволило английским зельеварам занять лидирующие позиции в Европе. Нельзя отдавать Индию континентальным дельцам.

— Расследование необходимо ещё и с политической точки зрения, — присоединился к своим единомышленникам-либералам Пруэтт. — В войну все индийские государства придерживались дружественного нейтралитета, и обвинения в предательстве с их стороны будут очень вредны для репутации Великобритании. Мы должны представить убедительные доказательства, что наши граждане не имеют никакого отношения к посягательствам на их святыню, или же показательно задержать виновных и передать их правительству Митхилы.

Оба аврора недовольно хмурились, но высказываться вперёд своего непосредственного начальства не стали. Очевидно, перспектива непонятно как разыскивать неведомых воров священных реликвий их не воодушевляла. Поллукс был с ними солидарен:

— Вся Индия для нас сейчас закрыта, а значит, ни о каких следственных действиях на её территории не может быть и речи. Что касается общественности, я подготовлю заявление для прессы, чтобы её успокоить.

— Вообще-то, большинство присутствующих высказалось за продолжение расследования, и мы обязаны... — возмущённо начала Марчбэнкс, но Блэк решительно её прервал:

— У нас тут не визенгамотское голосование, Гризельда! Риддл прав, если в ближайшие сутки не сделать официального заявления, нам просто не дадут нормально работать. Сейчас мы всё равно не можем достоверно установить, кто напал на храм, так нечего тратить силы на бесплодные попытки! Я объявлю в «Пророке», что пропали без вести около двадцати магов, виной чему начавшаяся в Митхиле гражданская война. Я правильно понимаю, что она там сейчас идёт?

Пруэтт растерянно заозирался, а Дамблдор грустно кивнул:

— Или уже идёт, или начнётся в самом ближайшем будущем.

— Хорошо. Значит, атака на дворец была одним из эпизодов этого конфликта. В таких условиях действующие власти Митхилы не смогли обеспечить безопасность наших граждан, из-за чего и произошла эта трагедия. Разумеется, расследование ведётся, виновные будут наказаны, и всё прочее в таком духе. Да, я знаю, что ты хочешь ответить, Гризельда! Мне это тоже не нравится, но иного выхода я не вижу. Нам нужно время, чтобы во всём разобраться, и это единственный способ его выиграть.

— Ладно, но параллельно вы выясните всё, что сможете о нападении на храм! — похоже, Марчбэнкс и сама понимала бессмысленность попыток расследовать нападение, находясь за пять тысяч миль от места преступления, но сдаваться не собиралась. — И это не обсуждается!

— Договорились, — Блэк посмотрел на остальных собравшихся. Пруэтт кинул на него недовольный взгляд, но промолчал. Дамблдор казался скорее задумчивым, чем опечаленным таким решением, а авроры были только рады возвращению к привычной работе. Убедившись, что новых возражений не последует, Поллукс начал раздавать указания:

— Чарли, с утра свяжись со следственным отделом, пусть выделят толковых специалистов. Нужно следить за чёрным рынком артефактов на предмет продажи восточных изделий. Возможно, кроме бриллианта воры прихватили с собой что-нибудь не столь приметное. Сам камень они сбывать не будут, а вот от всяких мелочей могут и избавиться.

— Слушаюсь, сэр.

— Уистлер, продолжай работу с беженцами. Приоритетная задача: выяснить имена пропавших без вести, и убедиться, что они не отправились куда-нибудь в другое место. Нам нужны точные данные о погибших англичанах.

— Слушаюсь, сэр.

— Теперь к остальным. Гризельда, ради Мерлина, успокой Визенгамот. Меньше всего нам нужны понукания сверху и возмущённые реляции.

— Сама знаю, — проворчала та. — Я ничего не обещаю, но постараюсь. Только убеди Нотта ко мне присоединиться.

Блэк ответил на колкость тяжёлым взглядом, потом кивнул. Марчбэнкс прекрасно знала, что Поллукс терпеть не может старого Кантанкеруса, считая его трусом и позёром. Тот платил ему той же монетой, при каждом удобном случае подчёркивая большую древность, чистокровность и благородство своей семьи. Так как мерилом чистокровности выступал «Справочник чистокровных волшебников» за авторством самого Кантанкеруса, делать это было несложно. Однако и Блэки, и Нотты принадлежали к консервативному крылу Визенгамота, а потому такая просьба со стороны лидера либералов для непосвящённых казалась закономерной.

— Дмаблдор и Пруэтт. Вы тут в качестве консультантов, вот и занимайтесь сбором информации. Нам нужно знать, чего ждать от индусов и не собираются ли они действительно объявить нам джихад, или как это там у них называется.

— Я бы рекомендовал серьёзнее отнестись к этой угрозе, — неодобрительно покачал головой Дамблдор. — Не уверен, что смогу вовремя о ней предупредить.

— Принял к сведению. Теперь вы, Риддл. Постарайтесь связаться с этим вашим знакомым, который сообщил о нападении. Сулите какие угодно гарантии безопасности, вплоть до охраны аврорами. Может, он сможет вспомнить подробности или разузнать что-то новое. И главное: не публикуйте в своей газете никаких материалов об этих событиях без согласования со мной. Надеюсь, вам не надо объяснять степень ответственности за публичное разглашение служебных сведений в деле государственной важности.

— Конечно, мистер Блэк, — такая постановка вопроса внушала надежду, что Поллукс пришёл к нужным выводам. Ведь размышления о расселении английских волшебников по миру никакого отношения к служебным материалам не имели, а вот эффект могли произвести весьма действенный.

— Следующий сбор завтра, в это же время. Если будут срочные новости, шлите патронусов. Прикомандированные, не забудьте получить временный пропуск на выходе из аврората. Совещание окончено.

Что ж, даже несмотря на незапланированную встречу со своим главным врагом, участие в расследовании получилось очень продуктивным для Тёмного Лорда. Довольный собой, он уже выходил из зала совещаний, когда его остановил голос Дамблдора, непостижимым образом сочетавший требовательность с доброжелательностью:

— Том, ты не мог бы уделить пару минут беседе со мной?

* * *

Восточные предгорья Перуанских Анд, величественно спускающиеся от заснеженных вершин до бескрайних дебрей амазонской сельвы, были негостеприимным местом. Особенно хорошо это чувствовалось на уединённом каменистом плато, притаившемся между двумя хребтами на самой границе утопающего в зелени тропического леса департамента Лорето и высокогорной провинции Сан-Мартин. Холодный сухой ветер скатывался с перевалов, завывая в многочисленных расщелинах. За тысячи лет безостановочной работы он превратил прекрасную равнину между двух отрогов в выщербленное плато. Вместо обычных для этих высот туманных лесов за каменистые кручи цеплялись лишь низкорослые чахлые кусты, мхи да лишайники. Унылый пейзаж плато особенно ярко контрастировал с растительным буйством, начинавшимся всего парой километров ниже.

Где-то по другую сторону хребтов, в магловском Перу, раскручивался маховик военной диктатуры, на границе с Эквадором время от времени стреляли, а совсем рядом, стоило продраться через сотню миль сплошных джунглей или пересечь десяток хребтов и ущелий, разгоралась колумбийская гражданская война. Но одинокое плато в предгорьях Анд словно застыло во времени, высокомерно игнорируя бурные процессы, что сотрясали магловские страны и меняли судьбы миллионов людей.

Какой-нибудь поэт мог бы провести аналогии между этим плато и всем магическим миром, точно также пребывающем в самоизоляции, но поэтов поблизости не наблюдалось. Вместо них в старой, но всё ещё крепкой хижине, стоявшей прямо посреди каменной осыпи, собрались трое закоренелых прагматиков.

Во главе ветхого стола, председателем этой небольшой встречи, сидел тучный человек лет шестидесяти, одетый в некое подобие мантии с высоким воротником. Он выглядел скучным обывателем, непонятно зачем выбравшимся в эту глушь. Ничего общего с Пьером Дюраном, корифеем французской политики и куратором тайных агентов в организации Гриндевальда, этот толстяк не имел. И тем не менее это был именно он. Прекрасно представляя возможности авроров в деле распознания разного рода маскирующих чар, он решил воспользоваться магловскими методами пластической хирургии. Благо, после прошлой магловской великой войны специалистов в этом деле у них хватало. Особая диета и скальпели в руках опытных хирургов сделали своё дело: поправившийся на добрых сорок фунтов и заметно изменивший черты лица волшебник был совершенно неузнаваем и абсолютно чист при любой магической проверке.

По правую руку от него восседал, по другому и не скажешь, типичный представитель «высшей расы», словно сошедший с пропагандистских плакатов недавно поверженного Третьего Рейха: высокий голубоглазый блондин с горящим взглядом и безукоризненной осанкой. Одет он был подобающе — дорогая тёмная мантия с платиновыми запонками смотрелась бы куда уместнее на заседании МКЧ, чем в дряхлой хибаре. В отличие от своего соседа, этот красавчик и не думал скрываться. Любой читатель европейских газет без труда узнал бы в нём Франца Кригера, одного из самых одиозных последователей Гриндевальда.

Наконец, третьим участником беседы был сморщенный гоблин, достававший до стола только благодаря увеличительному заклятию на его стуле. Был он стар, сварлив и противен. Впрочем, на взгляд людей таковым кажется практически любой гоблин, работающий в одном из отделений «Гринготтса».

Подождав, пока Кригер наложит охранные заклинания, Дюран откашлялся и с явным французским акцентом произнёс по-немецки:

— Что ж, начнём, пожалуй. Уважаемый Гефрабрих, сообщите, что вам удалось узнать.

— Больше, чем нам бы хотелось, — проворчал гоблин. — Кто-то поставляет русским чистое золото. И под чистым я имею в виду абсолютно чистое золото без примесей и без магических печатей на нём. Около центнера ежемесячно, одной партией в первых числах месяца. Сделки проходят через бюро доктора Шульца в Берне, а поставщиком выступает некий англичанин, представившийся как мистер Смит.

— Позвольте полюбопытствовать, как вам удалось это выяснить? — спросил блондин.

— Всё просто, хе-хе. Сказать по правде, — гоблин ощерил зубы в жутковатом оскале, что заменял у этого народа улыбку, — вначале мы заподозрили вас. Во время войны последователи Тёмного Лорда расплачивались как раз такими же немаркированными слитками золота без следов магии на них. Впрочем, заполучив один из слитков этого Смита, мы изменили своё мнение. Это было совершенно другое золото, ничуть не похожее на ваше. Клянусь славой своих предков, если бы не гарантии английского отделения, я бы подумал, что старику Фламелю надоело жить, и он решил нарушить наш договор. Чистейшее золото, тысячной пробы! Такое идёт только на лучшие артефакты, а тут какой-то дурень льёт из него слитки и продаёт по цене лома!

От возмущения Гефрабрих подскакивал на стуле. Выглядело это забавно, и, несмотря на серьёзность ситуации, Дюран с трудом сдерживал улыбку. Кригер остался невозмутим, только поинтересовался:

— Почему же русские отправляют его маглам?

— Потому что у них нет другого выхода. Наше эмбарго надёжно, а кара за его нарушение смертельна. Даже отчаянные смельчаки, вроде дельцов с валашского чёрного рынка артефактов, не решаются с ними торговать. Кроме этого Смита. По счастью, он заявился со своим предложением к Ювеналию, одному из наших осведомителей в Колдовской слободе. Того отстранили от этого дела сразу же, но суть сделки он нам сообщил. Остальное — дело техники. Я не буду раскрывать детали, но в итоге мы выяснили, что золото меняется на галлеоны через Шульца. Сдаётся мне, вы хорошо его знаете.

— Лучше, чем нам бы хотелось, — нахмурившись, пробормотал Дюран. Гоблин дёрнул скулой, видимо, восприняв повторение своей фразы за насмешку, но промолчал. Кригер предложил:

— Мы могли бы взять Шульца. Давно пора, он в наших списках ещё с сорок четвёртого.

— Нам нужен не доктор, граф, — покачал головой председатель, — а этот мистер Смит. Скажите, уважаемый Гефрабрих, обмен производится как обычно, посредством домовиков?

— Насколько нам известно, да.

— Тогда, кажется, у меня есть одна идея, — протянул он. — Но для начала я хотел бы услышать суть вашего предложения.

— Всё просто, — вновь оскалился гоблин. — Вы устраняете Смита, кем бы он ни был, и получаете его золото, которое меняете в нашем банке на галлеоны на обычных условиях.

Кригер недовольно поморщился:

— И это всё? Мы затыкаем широченную брешь в вашем эмбарго, а за это вы любезно разрешите нам обменять золото с двадцатипроцентной комиссией?

— А вы хотите ещё и премию за то, что мы отдаём вам источник по меньшей мере нескольких тонн золота? — глаза гоблина зло блеснули. — Может, вам тут в горах галлеоны девать некуда?

— Спокойнее, господа, спокойнее, — примирительно поднял руки Дюран. — Мы поняли ваши условия, уважаемый Гефрабрих, и внимательно их обдумаем. В конце концов, нужно ещё придумать, как выйти на этого Смита.

— Вам стоит поторопиться. Нарушение эмбарго не останется незамеченным, и скоро на мистера Смита начнётся настоящая охота. Думаю, ни ваши английские друзья, ни восстающая из пепла Франция, ни даже администрация герра Хоффмана не откажутся от лишнего центнера золота в месяц. Как надумаете, дайте знать. Способ связи прежний.

Не утруждая себя прощанием, гоблин ловко спрыгнул со стула, вышел за пределы охранных чар и исчез, видимо, воспользовавшись порталом.

— Омерзительные создания, — лицо Кригера исказила гримаса отвращения. Он встал из-за стола и начала ходить из угла в угол, заложив руки за спину. Дюран пожал плечами:

— Они нам полезны, Франц. Мы сейчас не в том положении, чтобы пренебрегать союзниками. Но оставим этот вопрос и перейдём к планированию дальнейших действий. У меня есть идея, как выйти на этого Смита. Напомните, как проходил обмен с помощью домовиков? В своё время я сам этим не занимался, так что могу не знать всех деталей.

— У Шульца под Берном организовано несколько зачарованных хранилищ. Мощнейшая защита пропускает внутрь только тех, на кого настроены рунные камни. По нашим оценкам, даже отряд подготовленных взломщиков проклятий со всеми инструментами и неограниченными ресурсами смог бы проломить эту защиту лишь за несколько часов. При осуществлении регулярных сделок рунные камни настраиваются на двух домовиков, по одному от каждой из сторон. Один эльф приносит товар, другой его забирает и передаёт деньги. Полная конфиденциальность, анонимность и надёжность сделок, можно обменивать или хранить какие угодно артефакты. По крайней мере, пока сам Шульц не решит кого-нибудь предать, — зло закончил граф.

— Не бывает схем без уязвимостей. Как думаете, куда аппарирует русский домовик с полученным золотом?

— Напрямую в Колдовской Кром, скорее всего. После переворота русские сосредоточили в нём все органы власти, и казна тоже хранится там. Далековато, но ради такого, думаю, они потратятся на несколько укрепляющих зелий домовику.

— Верно. Гоблин сказал, что сделки проходят раз в месяц. Но не будут же русские держать этого домовика взаперти всё остальное время и использовать только для перетаскивания золота и галлеонов?

— Признаться честно, я не вполне понимаю, к чему вы клоните, герр Дюран. Допустим, мы найдём кого-то, кто имеет доступ к внутренним службам Крома, и убедим его отыскать нужного домовика. Как нам это поможет найти Смита?

— Такой человек у нас есть. Конечно, работа предстоит муторная, копаться в мозгах десятков домовиков, но результат почти гарантированный. А дальше всё просто, как любит говорить уважаемый Гефрабрих. Ментальной магией внушаем домовику доставить вместе с очередной партией галлеонов записку с предложением о встрече, и дело в шляпе! Ни русские, ни Смит не заподозрят подвоха, ведь они остерегаются кражи золота и галлеонов, а и то, и другое, прибудет к адресатам в целости и сохранности. Встречу назначим на следующий день после сделки, чтобы успеть подготовиться. Даже если у Смита и есть резервный канал связи с русскими, он вряд ли будет проверять подлинность послания, полученного вместе с подлинными галлеонами.

— Восхищаюсь вашей изобретательностью, герр Дюран! — Кригер почтительно поклонился.

— Полноте, Франц, — толстяк махнул рукой. — Несложная комбинация, не более. Если всё пройдёт без накладок, за пару недель определим нужного домовика и подготовимся к встрече с мистером Смитом. Как раз успеем к январскому обмену золота на галлеоны. У вас нет возражений? Ну и отлично. Тогда перейдём к другому вопросу. Я почти две недели провёл в Норвегии и немного отстал от жизни. Есть новости?

— Да, и весьма обнадёживающие! Вы уже успели прочесть последний номер «Welt der Magie»? Кто-то крупно подставил англичан в Индии, погибли десятки их магов! Говорю вам, Альбион слаб как никогда, война до предела его вымотала. Стоит нанести один решительный удар, и английской гегемонии в магическом мире придёт конец!

— Не стоит так спешить, друг мой, не стоит. Скажите лучше, как обстоят дела с нашим основным проектом?

— Просто превосходно! Фрау Шнайдер уверила меня, что она стоит на пороге грандиозного прорыва. Ещё несколько месяцев работы, и когнитивные функции объектов перестанут угнетаться при активации рун! — глаза Кригера безумно блеснули, он заговорил чуть торопливо. — Это значит, что совсем скоро мы наконец-то получим совершенных бойцов! Сильные, быстрые и по-прежнему полностью управляемые, эти новые берсерки смогут ориентироваться на поле боя, анализировать обстановку и использовать тактические приёмы как обычные волшебники. Против такой армии авроры не продержатся и пары недель!

— Замечательные новости, Франц. — Дюран устало улыбнулся. — Вот разыщем Смита и получим деньги для переподготовки наших берсерков.

— Да, ингредиенты для коррекции рун будут дороги, даже по примерным расчётам, — граф успокоился, его речь вновь приобрела аристократическую неспешность. — Впрочем, если гоблин не ошибся, мы получим пару тонн золота, это сотни тысяч галлеонов. С избытком хватит на все наши проекты.

— Вы же знаете, гоблины редко ошибаются, когда речь идёт о деньгах.

— Очень на это надеюсь. Вы будете связываться с информатором в Кроме или отправитесь со мной на базу? У меня двусторонний портал.

— Нет-нет, я ещё посижу тут, — толстяк потёр переносицу, — Мария говорит, что горный воздух для меня полезен. Возраст, знаете ли, даёт о себе знать. Всё равно в Европе уже поздний вечер, и раньше завтрашнего дня начать поиски не получится.

— Как пожелаете, герр Дюран, — Кригер щёлкнул каблуками. — До скорой встречи!

— До свидания, Франц.

Пару секунд бездумно глядя на место, откуда только что исчез его собеседник, оставшийся в одиночестве Дюран потряс головой и вновь потёр переносицу. Ему, чистокровному магу в пятнадцатом поколении, до смерти осточертела эта война. Он не был фанатиком, как Кригер, хоть и вполне искренне верил в превосходство волшебников над маглами. Но положить остаток жизни на борьбу с победившим маглокровками, лелея надежду на чудо-оружие... Нет, куда лучше провести отмеренные судьбой годы на комфортабельной вилле, где-нибудь подальше от удушливых джунглей, в которых сейчас обитали уцелевшие берсерки.

Вздохнув, Пьер принялся зачаровывать портал. Как ни крути, золото им в любом случае потребуется, а значит нужно искать таинственного Смита. Он не доверял никому, включая и графа, слишком уж одержимого идеями их поверженного предводителя. Так что рассиживаться в старой хибаре на плато Дюран не собирался. Спустя мгновение респектабельный волшебник уже шагал по брусчатке Цуберайхассе, берлинского магического квартала.

Волдеморт оглянулся. Остальные участники совещания уже покинули зал, и только Бейкер пересел ближе к Поллуксу, видимо, чтобы обсудить с начальником текст заявления для прессы. Сам Блэк отправил куда-то призрачного ворона и теперь листал папку с документами, касающимися индийского дела. Если он и заметил обращение Дамблдора к Риддлу, то вида не подал.

Пропустив своего бывшего учителя вперёд и с трудом сдержав желание послать зелёный луч смертельного проклятия ему в спину, Волдеморт вслед за ним направился по коридору к выходу из аврората. Он постарался придать своему лицу покаянное выражение и ответил:

— Боюсь, я сейчас не располагаю свободным временем, профессор. Мне нужно в издательство, присмотреть за подготовкой свежего номера.

— Уверен, Вистан отлично с этим справится.

Осведомлённость Дамблдора была неприятна, но не удивляла. Размышляя о событиях конца века, Волдеморт заключил, что великий светлый волшебник чувствовал ответственность за всю магическую Британию, если не за весь мир. Тёмный Лорд не был знаком с магловской психологией, но пришёл к вполне закономерным выводам: Дамблдор считал себя виновным в том, что в своё время не сумел удержать бывшего друга от чудовищных преступлений. Груз этой вины довлел над ним до самой смерти, и именно из-за него он претворял в жизнь свои хитроумные планы, пытаясь облагодетельствовать всех, кого только можно.

Заметив, что занятый своими мыслями собеседник не спешит с ответом, Дмаблдор решил пояснить:

— Намедни я беседовал с лордом Эйвери. Он жаловался, что ты, как он выразился, журналистикой и общественной деятельностью отвращаешь его внуков от родовых даров.

Несмотря на всё напряжение и своеобразие беседы со своим злейшим врагом, Волдеморт усмехнулся. В редкие минуты отдыха от изготовления артефактов и обучения премудростям этой тонкой науки своих многочисленных внуков лорд Эйвери любил порассуждать о богатстве родовых даров, которыми мать-магия щедро наградила его семью. Об этой его привычке с неизменным раздражением отзывался Вистан. Внук старого лорда был уверен в том, что своими успехами в артефакторике он обязан исключительно усердной учёбе под руководством деда. Вистан небезосновательно считал, что если ещё до Хогвартса начинать учить ребёнка скопленным поколениями предков хитростям и секретам мастерства, он станет профессионалом вне зависимости от наличия или отсутствия каких-либо врождённых предрасположенностей.

В юности, вернувшись из своего долгого путешествия, Волдеморт искренне сожалел, что время таких, как лорд Эйвери, уходило. Они казались ему хранителями древних традиций, единственной силой, способной вернуть миру магии былое величие. Наблюдать, как их место занимают оборотистые дельцы вроде Малфоя или тем паче министерские бюрократы, такие как Крауч или Фадж, было больно и тяжко. Увы, через поколение ситуация только ухудшилась — если Абраксас и тот же Вистан хотя бы понимали, почему их отцы и деды чтили традиции чистокровных, то их дети могли лишь слепо верить в своё превосходство.

Впрочем, возвращение в прошлое заметно изменило взгляды Тёмного Лорда на этот вопрос. Если раньше он приписывал свои успехи в изучении темнейшей магии родству с самим Слизерином, то теперь склонялся к выводу, что всё обстоит гораздо прозаичнее. Десятилетия упорного труда, тысячи изученных древних фолиантов, сотни отвратительных тёмномагических ритуалов и десятки жертв на забытых алтарях угасших цивилизаций — вот, что сделало его могущественным. Конечно, рассказывать об этом Дамблдору он не собирался, а потому просто ответил:

— Вистан достаточно талантлив, чтобы сочетать семейные дела и наше общее предприятие. Однако после утреннего визита авроров мне следует лично убедиться, что всё в порядке. А что вы хотели, профессор?

— О, всего лишь обсудить пару вопросов, непосредственно связанных с моими школьными обязанностями. Ты, наверное, помнишь, что я получил должность заместителя директора?

Волдеморт молча кивнул. Они добрались до поста перед лифтами и теперь ждали, пока дежурные авроры выпишут временный пропуск на следующее совещание.

— Среди прочего, я приглядываю за воспитанием молодых магов. И, честно признаться, я несколько обеспокоен тем, какие идеи продвигают твои друзья.

Тёмный Лорд был озадачен. Он ждал от Дмаблдора чего угодно — попыток раскрыть его источники информации о событиях в Митхиле, несогласия с опубликованными в последние месяцы статьями, наконец, интереса к его связям с видными визенгамотскими консерваторами. Но никак не беспокойства о его в общем-то безобидном клубе. Проводя агитацию под носом у своего извечного врага, Волдеморт был осторожен и передавал через Бетти весьма умеренные идеи, много более мягкие, чем высказанные Вистану, и уж совсем нейтральные по сравнению с его собственными школьными речами.

На всякий случай он сделал вид, что не понимает, о чём говорит профессор, и в деланном удивлении вскинул брови:

— Мои друзья? А-а-а, вы про Альфарда. Его отец, — он кивнул головой в сторону кабинета Поллукса, — попросил дать ему пару советов по организации школьного дискуссионного клуба, только и всего.

— А Вистан и Элизабет Эйвери решили помочь ему совершенно случайно? — Дамблдор проговорил это иронично, но строгий взгляд голубых глаз без признаков обычного добродушия свидетельствовал о серьёзности вопроса.

— Ну что вы, конечно нет. Вы же знаете, каким влиянием пользуется семья Блэков. Оказаться полезным пусть и не наследнику, но одному из молодых отпрысков этого рода — большая честь. Да, вы правы, именно я рекомендовал Вистану поговорить на эту тему с Альфардом. В ходе этой беседы выяснилось, что у Бетти осталось много знакомых на разных факультетах. Семья Эйвери занимается артефактами, и хорошие отношения с мастерами этого дела Блэками могут очень помочь моему другу и его сестре.

— Вот только идеи, звучащие на диспутах из уст этих молодых людей, удивительно схожи с теми, которые провозглашал пять лет назад ты сам.

Получив документы, они задержались у лифтов, пропуская группу авроров, конвоирующих неопрятного типа в цепях, и в разговоре возникла короткая пауза. Тёмному Лорду хватило этой заминки, чтобы обдумать ответ. Изобразив смущение, он опустил глаза и сказал на полтона тише:

— Видите ли в чём дело. Я немало поездил по миру, и многое переменил в своих взглядах. Но Альфард... — Волдеморт сделал вид, что замялся, но под выжидательным взглядом Дамблдора чуть торопливо продолжил. — Понимаете, его отец фактически возглавляет всю семью, славящуюся своей чистокровностью. А сам Альфард совершенно равнодушен к политике и куда больше интересуется прикладной магией, чем заветами своих предков. Вот мы и подумали, что Поллукс будет доволен, если в организованном его сыном клубе будут обсуждать тезисы чистокровных консерваторов.

Закончив говорить, Волдеморт бросил взгляд на Дамблдора, оценивая результаты своего экспромта. Тот задумчиво покивал, видимо, соглашаясь с оценкой Альфарда как совершенно аполитичного молодого волшебника. Необходимость прибегать к низменному лицедейству и притворяться растерянным юнцом донельзя раздражала Тёмного Лорда, но ему удавалось сдерживаться. Дамблдор не завёл бы этот разговор просто так, а значит он чего-то добивается. Вот только чего? Пока он размышлял над этим вопросом, профессор вновь перешёл в наступление:

— Я понимаю твои мотивы, Том. То, что ты решил помочь своим друзьям, пусть и используя хитрость, достойно похвалы. Однако ты не подумал, что можешь им и навредить?

— Каким образом?

— Поллукс не только глава чистокровного рода, но и ревностный борец с последователями Гриндевальда. А некоторые идеи твоих друзей могут выглядеть практически повторением мыслей этого тёмного мага.

— Что вы, что вы, это совершенно не так! — Он решил повторить приём, сработавший с Блэком. — Вы читали мою статью в сегодняшнем номере «Магического вестника»? В ней я совершенно однозначно высказался о необходимости максимально сократить контакт с маглами, а вовсе не завоевывать их, как о том мечтал Гриндевальд.

— Рад, что ты осознаёшь, что отличие не всегда означает превосходство. Но понимают ли это юные слушатели речей твоих друзей и читатели твоей газеты?

— Если хотите, я лично могу убедить в этом всех, кто превратно понял мои слова.

— Собственно, именно об этом я и хотел тебя попросить, — неожиданно улыбнулся Дамблдор. Они уже выбрались из лифта и теперь стояли посреди атриума. — Дискуссионный клуб собирается по субботам, и я был бы рад услышать твоё мнение по магловскому вопросу на его ближайшей встрече. Из-за войны и варварских действий Гриндевальда эту тему стали замалчивать, и ты был единственным, кто поднял её в печати. Да-да, — заметив удивление на лице своего бывшего ученика, пояснил профессор, — я внимательно ознакомился с твоими статьями, включая и сегодняшнюю. Я по-прежнему не разделяю твоих идей, но тем интереснее будет выступить твоим оппонентом в дискуссии. Следующее собрание послезавтра, ты как раз успеешь подготовиться.

Предложение было настолько внезапным, что Волдеморт не нашёлся, что ответить. То, что Дамблдор сам зазывал его в Хогвартс, казалось сумасшествием. После недолгого молчания он собрался с мыслями и проговорил:

— Спасибо за приглашение, профессор, но я вряд ли смогу. Вы же знаете, мне нужно связаться со своим знакомым в Индии, запросить подробности об этой ужасной трагедии. Да и мистер Блэк наверняка назначит очередное совещание вечером.

— Да-да, конечно, расследование сейчас важнее всего, — мгновенно погрустнел Дамблдор. — Но, может быть, ты сможешь выступить после рождественских каникул? Полагаю, за это время ситуация прояснится.

Отказаться было решительно невозможно, и Волдеморт кивнул:

— Если будет возможность, я с радостью приму участие в диспуте.

— Спасибо, надеюсь, это уладит все недоразумения, — вновь улыбнулся Дамблдор. — А теперь не смею тебя больше задерживать. До свидания, Том.

— До свидания, профессор, — он заставил себя чуть поклониться.

Ещё полгода назад Тёмный Лорд запытал бы до смерти любого, кто осмелился бы предположить, что однажды он будет кланяться Дамблдору. Но сейчас ему в голову пришла смелая мысль. Похоже, Дамблдор почувствовал в нём угрозу, и теперь собирается раздавить её в зародыше. Действительно, что отрезвит немногочисленных пока что сторонников Тома Риддла лучше, чем его разгром в публичном споре? Но старик и не догадывается, что на трибуну выйдет не вчерашний школьник, а семидесятилетний Тёмный Лорд. Дамблдора ждёт неприятный сюрприз. Поэтому, скрепя сердце, Волдеморт был вынужден вести себя с ним вежливо. Пусть профессор и дальше верит в собственное превосходство, пока не станет слишком поздно. Он улыбнулся своим мыслям и аппарировал в Нортумберленд.

Добравшись до дома, Волдеморт щёлкнул пальцами и появившийся домовик безмолвно принял у него мантию. Эльфов он выдрессировал превосходно. Стоило им в первый раз пропищать своё обычное «Чем Дилли может служить новому хозяину?», как он тут же наложил на них мощнейшее заклятие немоты. Запоминать имена никчёмных рабов или уж тем более говорить с ними Тёмный Лорд не имел ни малейшего желания. Чары развеялись через неделю, но домовики урок усвоили и впредь открывали рты только в ответ на прямой вопрос своего хозяина. В конце концов, в еде тот был нетребователен, гостей не принимал, а запас галлеонов на покрытие хозяйственных расходов пополнял своевременно, так что эльфам в его поместье жилось вольготно.

Исключением был самый старый домовик, которого Волдеморт использовал для особых поручений. Чтобы как-то выделять его, Тёмному Лорду пришлось дать ему имя (запоминать настоящее имя эльфа было ниже его достоинства). В память о жалком и никчёмном, но порой полезном слуге, он нарёк его Питером. Волдеморт потратил целых полчаса своего времени, тщательно его инструктируя, а потом ещё часа четыре зачаровывал специальные амулеты. Несмотря на то, что магия домовых эльфов не должна была позволить им предать своего хозяина, он решил не рисковать. Мощные артефакты защиты и контроля разума были вживлены в голову несчастного домовика, и теперь он физически не мог ослушаться воли своего властителя. Зачарованные чужеродной для эльфов магией железки прямо в голове комфорта Питеру явно не добавляли, но на его возможности по аппарации не влияли, так что Волдеморт был вполне доволен результатом.

Вот и сейчас, стоило ему позвать его по имени, перед ним возник домовой эльф с причудливой «короной» на лысой голове, в трясущихся руках которого был зажат крупный бриллиант в необычной огранке и свиток пергамента. Долохов проявил осторожность и решил отчитаться о результатах операции без личной встречи. Забрав камень и мельком проглядев отчёт, Волдеморт отправился в кабинет.

Необходимость лично писать письма стала ещё одной бытовой неприятностью для вернувшегося в прошлое Тёмного Лорда. Конечно, отвечать отказами на однотипные приглашения можно было и с помощью зачарованных перьев, но сколько-нибудь важную корреспонденцию правила этикета требовали писать собственноручно. В случае переписки с Долоховым в дело вступала банальная осторожность — специальные скрывающие чары, демонстрирующие содержимое пергамента только после произнесения пароля, плохо работали поверх текста, написанного зачарованным пером. А пренебрегать лишней защитой Волдеморт не хотел, даже невзирая на то, что письмо будет передано лично в руки Антонину. Беспечность и излишняя вера в свои силы не раз приводили его к очень печальным последствиям, и теперь он старался учитывать и устранять даже эфемерные опасности.

Наскоро набросав записку с выражением своего удовлетворения проделанной работой и предупреждением о слежке за чёрным рынком артефактов, он вновь щёлкнул пальцами:

— Питер! — мгновенно появившийся домовик замер молчаливым изваянием. — Передай это письмо Антонину. А вместе с ним... — Тёмный Лорд достал из тумбы стола заранее приготовленный мешок с галлеонами, — вознаграждение за проделанную работу. Всё ясно?

— Да, хозяин. Питер всё сделает, хозяин.

— Ступай.

Убрав писчие принадлежности, Волдеморт спустился в подвал. Машина Свенсона исправно работала в углу, готовя очередную партию золота, с которой всё тот же домовик отправится в Швейцарию в начале января. Достав палочку, чтобы открыть тщательно зачарованный сейф для особо ценных артефактов, он всё же не удержался и зажёг ею яркий огонёк.

Свет Люмоса, преломляясь на гранях камня, раскрасил мрачный подвал множеством разноцветных пятен. Хотя древняя огранка давала меньше радужных отблесков, чем современная круговая бриллиантовая, из-за больших размеров алмаза эффект всё равно был потрясающим. Тёмный Лорд задумчиво взвесил его в руке. Пожалуй, до «Большой звезды Африки» в королевском скипетре он не дотягивал, но четыреста карат имел наверняка, вдвое превосходя своего легендарного собрата из копей Голконды. К тому же, в отличие от Кохинура, Камень Неба был абсолютно белым, что в сочетании с необычным расположением граней производило неизгладимое впечатление. Его стоимость что в магловском, что в магическом мире была заоблачной, но продать его, конечно, было невозможно.

На несколько минут Тёмный Лорд прикрыл глаза и дал волю фантазии молодого Тома. Вот он отправляется на континент, куда-нибудь в горы Южной Европы. Может, на хорошо знакомое Динарское нагорье, среди хребтов и долин которого провёл долгие двенадцать лет, скитаясь бесплотным духом. Неделю-другую делает вид, что усиленно ищет следы коварных воров. В конце концов, мог же Прадип вспомнить что-нибудь интересное, что навело бы его на след расхитителей древних реликвий? И вот где-нибудь в конце декабря, когда в старой-доброй Англии царит послерождественское затишье, триумфально возвращается. Его приветствуют Поллукс Блэк, Каспер Крауч и Вильгельмина Тафт. Вспышки колдокамер, отражаясь от граней Камня Неба, рассыпают радужные отсветы по всему атриуму Министерства.

На другой день «Магический вестник» публикует захватывающий рассказ о самоотверженной борьбе молодого патриота, отправившегося в полную опасностей дикую страну ради спасения престижа своей родины. Кафф, бесспорно, талантлив, и читатели словно сами оказываются в гуще событий. Сверкают заклятия, дрожат от столкновения сгустков магической энергии своды старой пещеры, в которой подлые воры прятали награбленное. Враги сильны, но ловкий приём позволяет герою взять верх в схватке. Злодеи в страхе бегут, бросая зачарованный ларец со спрятанным сокровищем. Победа одержана, но не стоит забывать об осторожности! На помощь приходит опытнейший борец с тёмной магией Поллукс Блэк. Тщательно изучив вместилище реликвии, он снимает тёмные чары и достаёт из ларца Камень Неба.

Проходит ещё пара дней, и священная реликвия далёкого народа возвращается законным владельцам. Прибывший за тридевять земель старый Хранитель со слезами на глазах обнимает молодого волшебника, от лица всех индусов благодаря за возвращение их святыни. Международная репутация магической Британии восстановлена, предприимчивый Брутус уже договаривается с индийской делегацией о новых поставках редких трав, а ему, Тому Марволо Риддлу, вручают Орден Мерлина второй степени.

Тёмный Лорд отвлёкся от мечтаний, загасил огонёк и поместил камень в зачарованный сейф. Соблазн воспользоваться похищенным сокровищем именно таким образом был велик, но... Как он успел убедиться, в этом времени службы безопасности хорошо знали своё дело. При таком радужном исходе у них сразу возникло бы слишком много вопросов. Как ему одному удалось одолеть подготовленных налётчиков, сумевших разделаться со всеми защитниками храма? Куда они делись после схватки? Почему, будучи участником официального расследования, он не сообщил о предполагаемом местонахождении воров аврорам, а полез ловить их в одиночку?

К тому же, здесь и сейчас он и так привлёк к своей персоне слишком много внимания, за неполные полгода превратившись из обычного, пусть и очень одарённого, молодого человека в обладателя уникальных сведений. Сначала важнейшая, но слишком уж резко поданная информация о планах либералов, а теперь ещё и сенсационные новости из далёкой Индии, по странному стечению обстоятельств тоже исходящие от него. На первый раз Брутус и Поллукс сами придумали себе хорошее объяснение, а второй спишут на обычное совпадение. Но сейчас им заинтересовался Дамблдор, а он-то точно ни в какие совпадения не поверит. Тёмный Лорд помнил, чем может кончиться недооценка старика, и не собирался повторять собственных ошибок.

Нет, дополнительно светиться ему сейчас не стоит. Грядущее выступление в Хогвартсе с избытком обеспечит его сложностями. С одной стороны, там ещё остались те, кто помнили его радикальные идеи, да и бывшие однокурсники могут собраться, чтобы послушать своего школьного лидера. После неожиданного возвращения из своего путешествия он беседовал с некоторыми из них, но ничего определённого о своих планах не сообщал. По правде говоря, общаться с ними Волдеморту не хотелось. Большая часть школьных единомышленников вызывала у него лишь отвращение из-за пока ещё несовершённых ошибок и откровенного скудоумия, их собственного или их детей и внуков.

В то же время, нужно было немного потрафить Дамблдору, которой не потерпит публичного высказывания чрезмерно радикальных мыслей. Это через десять лет чистокровная молодёжь, взбешённая засильем грязнокровок в Министерстве, будет с радостью идти за ультраправыми. Сейчас любой излишне консервативный взгляд на проблемы маглов и их волшебных отпрысков мог быть приравнен к поклонению Гриндевальду. В таких условиях показать «консерватизм с человеческим лицом» было очень притягательно. Не только из-за возможных политических дивидендов, но и из мальчишеского желания испытать свои силы. Где-то глубоко в расщеплённой убийствами душе старого Тёмного Лорда такой перспективе искренне радовался молодой и амбициозный авантюрист.

Вздохнув, Волдеморт запечатал сейф и покинул подвал старого особняка. Несмотря на свои самоуверенные слова после возрождения, он всегда боялся Дамблдора и никогда не считал того слабым или глупым. Сходиться с ним в схватке, пусть и словесной, было очень опасно даже сейчас, когда своим реальным возрастом и жизненным опытом он сравнялся с будущим директором.

Но Тёмный Лорд всё равно впервые за многие десятилетия почувствовал азарт предстоящей схватки, тот самый, что толкал его на безрассудства в юности. Только теперь этот заряд энергии находился в руках опытнейшего волшебника. Теперь он не станет бросаться в омут с головой, а займётся вдумчивой подготовкой.

За оставшиеся три недели нужно было сделать многое: освежить в памяти некоторые актуальные сейчас, но забытые с годами вопросы, поставить в известность Брутуса и Поллукса, переговорить с Вистаном и Бетти. Да и про расследование, участником которого он неожиданно стал, забывать не стоило. Дел хватало, но он не сомневался в своём успехе. В конце концов, он смог победить саму смерть, вернуться в прошлое и начать всё сначала. Разве дебаты в школьном клубе могут его испугать?

* * *

Закончившийся сезон дождей унёс с улиц Тханглонга постоянную сырость, и теперь громада местного министерства магии ярко блестела на солнце позолотой крыш. Монументальное здание архитектурной доминантой возвышалось над магическим районом вьетнамской столицы. За трапециевидным восьмиэтажным фасадом бурлила жизнь: по просторным коридорам сновали министерские служащие, в фойе бойко шла торговля всем подряд, а из окон третьего этажа разносились гулкие звуки гонгов.

Данг Ши Бинь, младший служащий отдела транспорта, раздражённо обновил заглушающие чары. Его небольшой кабинет располагался аккурат напротив отдела укрепления национальных традиций, в стенах которого и упражнялись в игре на гонгах. Несмотря на увещевания доброй половины министерства, сотрудники этого шумного отдела не хотели заниматься поддержкой национальной живописи или хотя бы национальных танцев. Зато с упорством, достойным лучшего применения, вот уже третий день проводили музыкальный конкурс.

Как выяснилось, из всех многочисленных народностей и этносов, объединённых под красно-жёлтым флагом, страстным увлечением музыкой были одержимы лишь жители плато Тэйнгуен. В их жизни каждое важное событие сопровождалось настоящим концертом на самобытных ударных инструментах. Злополучный конкурс вызвал среди них настоящий ажиотаж, и в нём пожелали участвовать аж двенадцать ансамблей с затерянного в джунглях плато. На их фоне единственный оркестр придворной музыки дайняк из Фусуана смотрелся жалко и сиротливо. В итоге, последние два дня все соседи отдела укрепления национальных традиций были вынуждены пользовать заглушающими чарами, если, конечно, они не были уроженцами Тэйнгуена.

Данг Ши Бинь был родом с севера, и удары гонгов вызывали в нём только раздражение. Впрочем, раздражался он больше для порядка — необходимость обновлять постепенно рассеивающиеся заглушающие чары вносила хоть какое-то разнообразие в монотонные будни единственного младшего служащего транспортного отдела.

Дело в том, что магические виды транспорта были представлены во Вьетнаме только общественными порталами — зачарованными каменными кругами, которые перемещали вставших на них волшебников в определённую точку. Пары таких порталов связывали все магические поселения стран Индокитая, потому как сооружены они были ещё в те времена, когда весь полуостров был единым государством. Древняя магия была примитивной, но надёжной, так что никакого обслуживания порталы не требовали. По вполне очевидным причинам в жарком Вьетнаме не было ни одного волшебного камина, да и индивидуальные порталы были непопулярны — ими пользовались лишь для дальних путешествий, что с жителями этой страны случалось не так-то и часто.

В общем, отдел транспорта во вьетнамском министерстве магии был совершенно и абсолютно излишен. Тем не менее, со времён административной реформы середины прошлого века, на третьем этаже монументального здания в четырёх кабинетах заседали аж пятеро его представителей: глава отдела вместе с секретарём, его заместитель, а также старший и младший служащие.

Злые языки поговаривают, что виной столь нерациональному использованию ценных кадров была любовь, связавшая тогдашнего верховного жреца с юной француженкой. Желая польстить своей возлюбленной, он принялся реформировать вьетнамское магическое сообщество на французский манер и достиг в этом неожиданных успехов. Надо отметить, что волшебники Вьетнама к европейцам относились вполне терпимо. Благо, знакомство двух народов произошло уже после принятия Статута о секретности, и маги ни в одном из многочисленных франко-вьетнамских противостояний не участвовали. Немногие же французы-волшебники, посещавшие далёкую восточную страну, в её внутренние дела не лезли, зато были не прочь поторговать с местным населением. Так что и во Вьетнаме, и в соседних Лаосе и Камбодже, их визитам были только рады.

Скорее всего, именно деньги от торговли с иностранцами, а не романтические страсти побудили вьетнамские власти заняться реформами. Так или иначе, европейская административная структура с мощным министерством магии на удивление хорошо прижилась среди джунглей. Разве что министра по старой памяти именовали верховным жрецом, да система по сравнению с французской была более разветвлённой — всё же в едином государстве проживало слишком много разных народов, исторически имевших автономию. Увы, без явных анахронизмов обойтись не удалось, и бесполезный отдел магического транспорта был в их числе.

В обязанности Биня входила регистрация всех использованных на территории страны личных порталов. Каждый раз, когда какое-нибудь местное представительство министерства продавало желающему зачарованный на пространственное перемещение амулет, оно отправляло об этом отчёт, спустя мгновение материализовывавшийся на краю стола младшего служащего. Тот должен был аккуратно переписать все данные из отчёта в объёмистый реестр, после чего отправить бумагу в архив. Скучная и рутинная работа, тем не менее, привлекала многих, и, чтобы попасть на это место, Биню пришлось приложить немало усилий. На его взгляд, результат того стоил: зарплату платили исправно, на обед можно было ходить во вполне приличную министерскую столовую, а все кабинеты и коридоры были зачарованы мощными чарами охлаждения, дарящими приятный комфорт даже посреди удушающей влажности сезона дождей. За сутки обычно использовалось не больше дюжины личных порталов, так что большую часть времени младший служащий проводил за чаем и беседами с коллегами.

Но сегодня в привычный распорядок дня разнообразие вносили не только удары гонгов. Придя с обеденного перерыва и обновив шумоизолирующие чары, кроме двух отчётов, местного и сайгонского, Бинь обнаружил на краю стола директиву из отдела международного магического сотрудничества. Международников в транспортном отделе не любили, полагая, и не безосновательно, что основной их работой является участие в банкетах, организуемых Международной Конфедерацией Чародеев.

К тому же, им постоянно требовались личные порталы, создание которых входило в обязанности транспортников. Всё бы ничего, но глава отдела международного сотрудничества взял моду направлять запросы на личные порталы в виде директив, тем самым подчёркивая, что это не просьба, а требование. Правда, по последнему поводу возмущалась в основном старшая служащая, которая и занималась зачаровыванием порталов. Бинь поддерживал её негодование отчасти из корпоративной солидарности, а отчасти желая произвести хорошее впечатление на симпатичную коллегу.

Однако сегодняшняя директива от международников была необычной. Вместо очередного списка порталов куда-нибудь на другой конец земного шара в ней содержался перевод запроса аврората Великобритании за подписью старшего аврора Уистлера о сроках пребывания и роде занятий некоего Тома Марволо Риддла, предположительно находившегося во Вьетнаме в середине этого лета.

Удивлённо вскинув брови, Бинь полез в реестр. К счастью, записей в нём было не слишком много, и он без труда обнаружил нужную — о прямом портале до Лондона, проданном Тому Риддлу тридцатого июля в канцелярии министерства на первом этаже. Наскоро пролистав предыдущие страницы, информации о прибытии англичанина он не обнаружил. Это было не удивительно — что личные, что общественные порталы из соседних стран не контролировались, а записи о прибытии иностранцев в реестр вносились только при их регистрации в министерстве, что было необязательно, а потому почти не практиковалось.

Уже составляя ответ на директиву, Бинь обратил внимание на интересное совпадение — отбытие Риддла в Лондон произошло в тот же день, что и печально известный инцидент в Шонле, взбаламутивший весь волшебный Вьетнам. Что примечательно, там тоже был замешан иностранец. Свидетели в один голос утверждали, что перед тем, как начать крушить всё вокруг, нападавший о чём-то беседовал с несчастной девушкой-клерком на иностранном языке. Увы, ничего конкретного они припомнить не могли, а мозг самой потерпевшей был необратимо повреждён грубым, но мощным заклятием забвения — несмотря на все усилия целителей, она не смогла вспомнить даже своё имя.

— Стоит ли упоминать об этом? — вслух поинтересовался Бинь. Ответом ему был особо громкий удар гонга, пробившийся сквозь заглушающие чары. С одной стороны, непосредственного отношения к запросу инцидент в Шонле не имел. С другой — зачем-то же английский аврорат разыскивает этого Риддла? Вдруг он один из тех немногих гриндевальдовских недобитков, что ещё скрываются в глухих уголках планеты? О доблестных защитниках всего цивилизованного мира с Туманного Альбиона и страшном Тёмном Лорде, покусившимся этот самый мир захватить, во Вьетнаме тоже слышали, в основном от французских торговцев.

Данг Ши Бинь был ответственным служащим, а потому, не придумав ничего толкового, достал пылившееся на полке толстенное «Уложение об административной деятельности». Чем хороша была позаимствованная у французов система, так это своей однозначностью. Во всякой непонятной ситуации следовало обращаться к этому талмуду и действовать в соответствии с указаниями в нём.

За последующие два часа сознание Биня обогатилось массой полезных инструкций, таких как правила поведения при организованном нападении вампиров, порядок следования процессии на похоронах короля, последовательность уборки снега с центральных улиц и прочая, прочая, прочая. Увы, по интересовавшему его вопросу он нашёл лишь довольно расплывчатое указание: «Сообщая об обстоятельствах, выходящих за рамки прямого запроса, следует проявлять разумную инициативу, но по возможности излагать мысль лаконично». О пределах разумной инициативы и лаконичности изложения ничего конкретного сказано не было, а потому Бинь ещё довольно долго ломал голову над тем, как именно составить рапорт. Наконец, уже ближе к вечеру, он подобрал подходящую формулировку:

«Уважаемый мистер Уистлер! Настоящим сообщаю, что Том Марволо Риддл действительно находился на территории Вьетнама и отбыл из Тханглонга прямым порталом до Лондона 30 июля сего года. Обстоятельства прибытия в страну и дальнейшего пребывания в ней означенного Риддла не установлены. Сообщаю также, что 30 июля в Шонле неизвестный иностранец совершил убийство и причинил тяжкий вред здоровью трёх волшебников. За подробностями обращаться в управление чьенбинов.»

Довольный своей придумкой, Бинь поставил подпись, шлёпнул печать и отправил рапорт международникам. По правилам при ответах на директивы следовало дождаться подтверждения получения рапорта в письменной форме, которое должен был заверить автор директивы. Но Данг Ши Бинь был не только ответственным, но и опытным служащим. Потому он знал, что в пятницу вечером отдел международного сотрудничества не слишком расторопен, и подтверждения раньше понедельника ждать не стоит. Два выходных дня в неделю были ещё одним приятным заимствованием у европейцев. Так что, быстренько обработав скопившиеся за время его возни с «Уложением» отчёты о проданных порталах, он со спокойной душой отправился домой.

Расследование событий в Митхиле застопорилось. Прадип Догра «не ответил» на два обеспокоенных письма Тома Риддла, на деле отправленных порталами куда-то в Тихий океан. Вовремя предупреждённые люди Долохова попридержали у себя храмовое барахло, вроде снятых с поверженных защитников рубиновых амулетов. Поднятые запросом от Бейкера оперативники ДМП впустую не спали ночами, пытаясь отследить каждую сделку с артефактами на чёрных рынках всей Европы.

Международники помочь следователям тоже не могли. Новые беженцы из Индии ничего к уже известной картине произошедшего не добавили, а власти тамошних государств сотрудничать по-прежнему не желали. Дамблдор обеспокоенно сообщал, что среди индусов всё чаще идут разговоры о необходимости вернуть реликвию даже ценой открытого конфликта с европейцами. Блэк хмурился, Гризельда ругалась, но сделать никто ничего не мог — индусы ясно дали понять, что их устроит только возврат украденного алмаза, а без их согласия продвинуть следствие вперёд не получалось. Выхода из этого замкнутого круга не предвиделось.

Впрочем, скорейшего наказания виновных в массовом убийстве никто особо не требовал. Заявление Поллукса на удивление быстро успокоило магический мир. Английская диаспора в Индии жила там уже несколько поколений и растеряла почти все связи с бывшей метрополией. Волшебники Туманного Альбиона, в большинстве своём никак не связанные с далёкой восточной страной, предпочли заняться приятными предрождественскими хлопотами, а не скорбеть по гибели незнакомцев. К началу нового тысяча девятьсот сорок девятого года о произошедшей две недели назад трагедии вспоминали только немногочисленные родственники погибших, изгнанные из своих домов беженцы да зельевары, лишившиеся надёжного источника редких ингредиентов.

Сам виновник всех этих событий за расследованием следил не слишком пристально. Внимание Волдеморта поглощал предстоящий диспут. Два последних в ушедшем году совещания он слушал краем уха, только чтобы убедиться, что ничего опасного для него или отряда Долохова аврорам узнать не удалось. Тёмный Лорд даже не обратил внимание на подозрительные взгляды, которые на него кидал Поллукс, мыслями уже находясь в Хогвартсе.

Отвлечься от подготовки к своему выступлению ему пришлось лишь однажды, после визита в издательство. Увы, Блэк строго запретил публиковать любые материалы, так или иначе связанные с произошедшим нападением. Несмотря на уговоры Малфоя, почуявшего в этом возможность пошатнуть позиции своих политических противников, заместитель главы аврората остался непреклонен. По его твёрдому и как обычно резко высказанному убеждению, спекуляции на ужасной трагедии были делом низким и недостойным.

Волдеморт смог добиться только разрешения на публикацию абсолютно нейтрального материала о том, где на планете живут английские волшебники. Выслушав это известие, Кафф без особого энтузиазма заявил:

— После сенсационных новостей и теорий наши читатели ждут чего-то схожего. Не думаю, что географические сведения будут кому-то интересны. — Заметив недовольный взгляд своего работодателя, он поспешил поправиться. — То есть я, конечно, подготовлю статью, но не уверен, что она будет столь же популярна, как и предыдущие номера.

— А по-моему идея отличная, — не согласилась Бетти. В последнее время она часто бывала в издательстве, сначала за компанию с братом, а потом и сама по себе. — Британские волшебники редко выбираются за пределы островов, и рассказ от лица объехавшего полмира путешественника многим может понравиться. В каждом номере можно будет писать о новой стране в формате путевых заметок. Ты ведь и правда много где побывал, Том?

— Верно. Что ж, отличная мысль, — он улыбнулся тут же просиявшей Эйвери. — Дождитесь Вистана и обговорите с ним детали, как и когда всё это лучше публиковать. Я вышлю вам свои заметки о разных странах в ближайшие дни.

— Конечно, мистер Риддл, не беспокойтесь, мы всё подготовим, — Варнава принялся суетливо записывать что-то в блокнот.

По счастью, Том Риддл в свои двадцать два года не потерял школьной привычки вести дневники. Правда, наряду с описаниями далёких земель и населявших их народов тетрадные страницы покрывали схемы кровавых ритуалов и записи проклятий тёмной магии. Пришлось потратить несколько дней, диктуя тексты зачарованному перу. Зато материалы из дневников дополнились воспоминаниями о так и не посещённых в этой реальности странах, и на переработку Каффу отправилась весьма внушительная стопка пергамента.

В остальном три недели до встречи в Хогвартсе Тёмный Лорд провёл за усердной подготовкой. Изначально он планировал воспользоваться шумихой после индийской акции для высказывания своих идей в прессе, но неожиданное участие в расследовании и последовавшие за ним ограничения сделали это невозможным. Однако Волдеморт всё равно был доволен. Во-первых, он смог приглядывать за ходом следствия и изнутри познакомиться с тем аппаратом, против которого ему предстоит воевать. Во-вторых, возможность показать свою полезность тому же Поллуксу была весьма нелишней. И, наконец, в-третьих, хогвартская кафедра могла успешно заменить газетные полосы.

Последнему неожиданно поспособствовал сам Дамблдор. В предрождественском «Ежедневном пророке» было опубликовано короткое объявление о том, что Хогвартс приглашает всех желающих на публичную дискуссию о маглорожденных в волшебном мире. Несмотря на то, что заметка была напечатана на правах редакционного материала, Тёмный Лорд ни на миг не усомнился, что за этим стоит фигура небезызвестного визенгамотского консультанта.

При всём удобстве такого поворота для самого Волдеморта, он не на шутку встревожился. Почему Дамблдор придавал такое значение будущей дискуссии, что выбил разрешение провести открытое собрание? Хогвартс был весьма консервативным заведением-интернатом, попасть в которое без веских причин даже родителям учеников было проблематично. Однако Дамблдор как-то уговорил директора Диппета сделать из обычного собрания клуба для старшекурсников публичное мероприятие и даже дать объявление в прессе. Зачем это было ему нужно? Ведь, в отличие от Тёмного Лорда, Альбус никак не мог считать своего оппонента опасным противником. Для него он оставался талантливым и прилежным в учёбе юнцом, который приобрёл некоторые связи среди видных консерваторов, скорее всего, через дружбу с их детьми и внуками.

Поломав голову над этим вопросом пару дней и так ничего и не придумав, Волдеморт отбросил пустые размышления и сосредоточился на подготовке. Какие бы цели ни преследовал Дамблдор, его выступление будет предсказуемым. За пятнадцать лет мирного противостояния с либералами в пятидесятых-шестидесятых их доктрина опротивела Тёмному Лорду до тошноты. Зато теперь он мог без труда предугадать основные положения своего противника. Оставалось только вдумчиво подобрать контраргументы и примеры, опровергающие стройную концепцию теории всеобщего равенства. Этим он и занимался, подолгу беседуя с Вистаном, читая подшивки «Пророка» и планируя своё выступление.

Наконец, назначенный день настал. Обычно дискуссионный клуб собирался в одной из обширных аудиторий на четвёртом этаже. Её не использовали уже пару веков, но ради общешкольных собраний трудами домовых эльфов привели в порядок. Но на сей раз, из-за ожидаемого наплыва слушателей, Диппет разрешил собраться в Большом зале. По этому случаю факультетские столы были убраны и временно трансфигурированы в своеобразные трибуны с отдельными местами, а вместо преподавательского стола возвышались две кафедры для выступающих. Дамблдор вновь продемонстрировал своё мастерство: мягким креслам для слушателей позавидовал бы и недавно возрождённый Ковент-Гарден, а магически улучшенная акустика позволяла хорошо слышать выступающих безо всякого Соноруса в самом дальнем уголке зала.

Собрание открыл лично директор. Старейший из ныне живущих волшебников говорил неторопливо, взвешивая каждое следующее слово:

— Я рад приветствовать вас всех в стенах Хогвартса. Сегодня нас ждёт необычное событие — открытый диспут между Альбусом Дамблдором и Томом Риддлом. Вынесенный на обсуждение вопрос уже стал причиной многих несчастий, и потому мы приняли решение рассмотреть его в ходе публичной дискуссии. Пусть молодые умы внимают сторонникам разных точек зрения и делают собственные выводы. — Он обернулся к выступающим. — Надеюсь, вам не нужно напоминать о необходимости уважительного и аргументированного обсуждения. И пусть истина восторжествует!

Под громкие аплодисменты зала Диппет неспешно занял своё место в первом ряду и неожиданно открыто им улыбнулся. Для него они оба были любимыми учениками, а разница поколений между ними не казалась трёхсотлетнему волшебнику такой уж ощутимой. Поговаривали, что в молодости этот заслуженный маг и сам любил поучаствовать в жарких спорах, в том числе и по поводу принятия Статута о секретности. Судя по предвкушающей улыбке на лице старого директора, за прошедшие три века мало что поменялось. Альфард рассказывал, что Диппет очень благожелательно воспринял идею организовать дискуссионный клуб, несколько раз лично являлся на его собрания, а однажды даже вслух сожалел, что столь прекрасная мысль не пришла в голову ему самому.

На правах гостя Волдеморт первым озвучил ключевой тезис своего выступления:

— Мой постулат прост. Маглорожденные несут угрозу всеми магическому миру, и с этой угрозой нужно что-то делать.

— Мой постулат не менее прост, — в тон ему ответил Дамблдор, дождавшись, когда стихнут возмущённые шепотки. — Никакой угрозы для магического мира вообще и волшебного сообщества Британии в частности маглорожденные не несут, а являются лишь заложниками закосневшей системы.

— Так как уважаемый профессор Дамблдор выступил инициатором этого диспута, — Волдеморт чуть поклонился в его сторону, — будет справедливо, если именно он первым приведёт аргументы в пользу своего утверждения.

— Благодарю, Том. Итак...

Речь будущего директора Тёмный Лорд не слушал. Хорошо поставленным голосом опытного преподавателя тот излагал общеизвестные принципы либералов. Что все маги равны между собой вне зависимости от происхождения и длины родословной. Что образование все получают одинаковое, а, следовательно, и возможности в магическом мире зависят только от собственного усердия. Что магический потенциал не зависит от статуса крови. Что, наконец, существует множество примеров успешных маглорожденных волшебников и чистокровных бездарей. Говорил он убедительно и интересно, перемежая ссылки на данные исследований забавными историями.

Пока школьники, учителя и гости Хогвартса с разной степенью заинтересованности слушали речь профессора трансфигурации, Волдеморт занимался более полезным занятием — осматривал Большой зал и собравшихся в нём волшебников. Кроме старшекурсников сюда пришло немало молодёжи, уже покинувшей стены школы, и весьма представительных магов. Отдельной группой разместились Блэки во главе с Хеспер, заботливо опекаемой Орионом. К его невесте и Друэлле, прибывшей без мужа, присоединился нервничающий Альфард. Похоже, он не рассчитывал на столь быстрый успех своего начинания и теперь переживал за старшего товарища.

Чуть дальше заняли места оба Эйвери, рядом с которыми расположились школьные друзья Тома Риддла: Малфой, Розье и Нотт. Если двое последних были вовсю увлечены беседой друг с другом, набросив на свои места заглушающие чары, то Абраксас внимательно слушал Дамблдора. Видимо, выполнял инструкции Брутуса, заблаговременно предупреждённого Тёмным Лордом.

Среди учеников тоже мелькали знакомые лица: вот Минерва МакГонагалл о чём-то перешёптывается с Августой Фоули, двумя рядами выше заинтересованно следил за рассуждениями Дамблдора Руфус Скримджер, а в слизеринском секторе зала демонстрировала своё презрение речам этого маглолюбца младшая из сестёр Паркинсон. Как с удивлением отметил Волдеморт, на собрание дискуссионного клуба старшие курсы явились почти в полном составе, но даже при этом школьников среди слушателей было едва ли не меньшинство. Семьи учеников пользовались возможностью лишний раз увидеть своих детей, недавние выпускники — вспомнить славные школьные деньки, а члены попечительского совета — продемонстрировать свою заинтересованность судьбой школы.

На первом ряду расположились преподаватели во главе с директором и самые уважаемые гости: попечители, представители Министерства и Визенгамота. Со времён его учёбы среди профессоров почти не было замен, разве что место преподавателя чар занял молодой полугоблин, на которого время от времени кидала заинтересованные взгляды Друэлла. Волдеморт не имел случая лично оценить мастерство чемпиона Европы по дуэлям, но со слов сталкивавшегося с ним Антонина считал того опасным соперником. О нём стоило помнить на случай, если силовое столкновение с Дамблдором и его последователями станет неизбежным.

Тёмный Лорд начал прикидывать, как можно будет устранить опытного дуэлянта ещё до начала активной фазы возможного конфликта, когда Дамблдор закончил свою речь. Победителя Гриндевальда уважали — даже Паркинсон пару раз сомкнула ладони, изображая аплодисменты. Но многие вполне искренне приветствовали либеральные идеи. Даже среди школьников с серебристо-зелёными галстуками нашлись те, кто улыбался речам профессора трансфигурации. Что ж, пора поколебать их убеждения.

— Спасибо за содержательную лекцию, профессор. Вам удалось весьма ёмко и понятно донести ключевые тезисы так называемого либерального крыла Визенгамота. — Кивок сидящего в первом ряду Арфанга Лонгботтома подтвердил его слова. — Однако темой сегодняшнего диспута заявлен вполне конкретный вопрос о маглорожденных, и я постараюсь изложить своё видение именно его. Итак, что же из себя представляют маглорожденные в нашем мире? Они приходят в него в одиннадцатилетнем возрасте, получив письмо из Хогвартса. Уже на этом этапе различия бросаются в глаза. Что может ребёнок этого возраста из семьи волшебников? Предположим, что недавно принятый закон о запрете колдовства несовершеннолетних неукоснительно исполняется, и юный волшебник ни разу не держал палочку в руках.

Волдеморт тонко улыбнулся, пережидая волну усмешек, прокатившуюся по залу. Все знали, что этот, в общем-то, разумный запрет в чистокровных семьях не соблюдается. Ввели его из-за опасности, которую могут представлять несмышлёные дети с волшебными палочками. Однако по понятным причинам в семьях волшебников родители старались и сами донести до своих детей правила обращения с основным магическим инструментом. Новый закон они просто проигнорировали, по-прежнему покупая детям волшебные палочки по своему усмотрению, обычно в семь-восемь лет.

— Итак, пусть он не умеет колдовать. Значит ли это, что по своим возможностям он равен маглорожденному волшебнику, только что узнавшему о мире магии? Конечно нет! Он с детства видел, как колдуют его родственники, успел задать им тысячи вопросов о магии и считает само собой разумеющимися многие вещи, до которых маглорожденный не дойдёт и за все семь лет обучения в школе. О каком равенстве может идти речь в таких условиях, профессор?

— Но, Том, ты сам противоречишь этому утверждению. Несмотря на то, что ты не воспитывался в семье волшебников, тебе удалось стать лучшим учеником школы за последние несколько лет. Разве этот факт не опровергает твои доводы?

Да, бывший учитель знал, как ударить молодого Тома Риддла побольнее. От такой «похвалы» тот обязательно пришёл бы в ярость. Но вместо двадцатилетнего парня напротив мастера трансфигурации стоял многоопытный Тёмный Лорд. Он остался спокоен, лишь глаза гневно сверкнули в ответ на завуалированное напоминание о детстве в магловском приюте.

— В моих жилах течёт кровь Салазара Слизерина! — Он решил немного подыграть своему противнику. На импровизированных трибунах это заявление встретили перешёптываниями, а Дамблдор чуть улыбнулся, считая, что загнал его в ловушку. — Но не она дала мне знания и силу. Лишь благодаря помощи моих друзей из древнейших чистокровных родов Блэков, Эйвери, Малфоев и Розье я смог подняться над посредственным уровнем.

Дамблдор внимательно на него смотрел с тенью удивления в глазах. Похоже, такой поворот всё же смог его озадачить. Если он и сомневался в искренности слов Тома, опровергнуть это утверждение у него бы не вышло. Упомянутые маги, даже обычно невозмутимый Орион, довольно улыбались, а Волдеморт уверенно продолжал:

— Думаете, почитав книжек из хогвартской библиотеке, можно сравниться в искусстве артефакторики с Блэками? Или варить зелья лучше, чем Гринграссы? А, может, вы найдёте здесь пособие по изготовлению волшебных палочек и потесните Олливандера из его лавки? Нет, не спорю, маглорожденные могут с блеском освоить школьный курс. И что дальше? Зачаровывать погремушки и варить зелья от насморка? Пускать их в наш мир — значит засорять его посредственностями. Превращать магию из высокого искусства, тайны которого впитываются с молоком матери, в утилитарную профессию.

— Но без них мы просто вымрем, — обезоруживающе улыбнулся Дамблдор. Он быстро справился с замешательством и теперь вновь смотрел на Волдеморта как мудрый учитель на неразумного ученика. — Чистокровных волшебников слишком мало, Том.

— Вздор! Сколько сейчас Блэков, по крови и по фамилии? Больше двух дюжин! И этот древнейший и благороднейший род только увеличивается. А другие, менее крупные, но всё равно успешные чистокровные семьи? Розье, Эйвери, Пруэтты, Уизли, Лонгботтомы — все они процветают и ширятся от поколения к поколению.

Волдеморт знал, что ошибается. Знал, что половина перечисленных им родов вымрет ещё до конца века. Но всем остальным в этом зале приведённые аргументы казались неопровержимыми. Даже если Дамблдор и заикнётся об угрозе вырождения, абстрактные размышления о числе потенциальных невест в чистокровной среде и опасностях близкородственных браков будут выглядеть невнятно и блекло по сравнению с простыми фактами, понятными даже первокурснику.

— Это так, — не стал вдаваться в нюансы профессор. — Но по сравнению с маглами даже все волшебники вместе взятые слишком малочисленны. Их нельзя просто игнорировать.

— Почему нет? Двести пятьдесят лет назад достойнейшие чародеи со всего мира подписали Статут о секретности не для того, чтобы и дальше уживаться с маглами.

— Ты забываешь об их детях, наделённых волшебным даром. На момент принятия Статута в Великобритании жило около пяти миллионов маглов, а сейчас их вдесятеро больше. Надо ли говорить, что и число маглорожденных возросло десятикратно?

— В этом и состоит проблема, профессор. Нужны ли магическому миру все эти маглорожденные? Блэки и Эйвери успешно закрывают весьма ограниченный спрос на артефакты, теплицы Лонгботтома и зельеварни Гринграсса обеспечивают зельями больницу святого Мунго, а аптеки Малпеппера и Пиппина исправно поставляют их обывателям. Всем этим заведениям нужно десятка два мастеров и человек сорок обслуги. Всем остальным маглорожденным податься просто некуда. Конечно, можно и дальше раздувать штаты Министерства, плодить бесполезных бюрократов, единственной задачей которых станет перекладывание бумажек. Растущее число маглорожденных потребуется обеспечивать простейшими магическими удобствами, так что кто-то сможет варить несложные зелья или зачаровывать порталы. Не имея ни средств, ни знаний чистокровных семей, ни они, ни их потомки не смогут претендовать на что-то большее. Значит, спрос на высококлассные зелья, штучные артефакты и проведение уникальных ритуалов так и не повысится, оставаясь уделом чистокровных. Представьте себе эту картину лет через сто: первоклассные мастера, хранящие вековые секреты своего дела, работают в интересах старых чистокровных семей, а огромная толпа маглорожденных и их потомков удовлетворяется простенькими чарами. Большая их часть даже не будет осознавать, сколь могущественна может быть магия при умелом использовании. Для них волшебная палочка станет лишь инструментом сотворения бытовых заклятий. Это, по-вашему, достойное будущее магического мира?

— Талантом и магической силой маглорожденные не уступают чистокровным, а твои домыслы... Не спорю, проблема трудоустройства с ростом магического населения будет обостряться, но, на мой взгляд, ты несколько преувеличиваешь её масштаб.

— Талант и сила без знаний бесполезны. Я помню, вы сами не раз утверждали на занятиях, что библиотека Хогвартса наиболее полная в Британии. Это действительно так, вот только в ней, как и полагается, содержатся только книги школьного уровня. Все секреты в любой области, будь то зельеварение, ритуалистика или артефакторика, хранятся немногочисленными потомственными мастерами этого дела. Делиться ими с первым встречным они, естественно, не торопятся.

— Маглорожденные могут привнести в наш мир что-то необычное, создать нечто новое за счёт иного образа мышления, — не сдавался Дамблдор.

— Единственное, что они могут успешно создавать — новые проблемы. Из-за них пришлось организовывать сектор по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов и расширять штат обливиаторов. Вы можете себе представить чтобы лорд Малфой, например, зачаровывал магловские вещи? — По залу прокатились сдержанные смешки. — Чистокровные волшебники никак не пересекаются с маглами. Они живут в скрытых от их глаз домах, на работу и в Косой переулок аппарируют, а всё необходимое для жизни закупают домовики. Маглорожденные и некоторые полукровки, напротив, живут среди маглов и в любой момент могут случайно или намеренно нарушить Статут о секретности. Вдумайтесь, целые отделы и сектора Министерства существуют только для того, чтобы уберечь наш мир от неосторожности маглорожденных.

— Говоря об этих трудностях, ты забываешь о преимуществах. Сегодня для всех учеников естественно отправляться в школу на Хогвартс-экспрессе, а после выпуска пересматривать колдографии со своими друзьями, но ещё полвека назад и то, и другое было магловскими диковинками. Именно благодаря маглорожденным и полукровкам мы получаем удачно адаптированные магловские изобретения. В конце концов, даже газеты, столь любимые некоторыми из нас, были придуманы маглами!

Намёк на «Магический вестник» был весьма прозрачен, но Волдеморта с мысли не сбил.

— Я могу признать, что отдельные уникумы могут позаимствовать у маглов что-то интересное, но большинство-то на это не способно! И, в отличие от чистокровных волшебников, они не могут рассчитывать ни на наставления родителей, ни на опыт предыдущих поколений, скопленный в семейных библиотеках. Однажды, как вы верно заметили, их станет слишком много, этих серых, ограниченных и бесталанных магловских детей. Что будет, если они придут к власти? Вы готовы подчиниться диктату посредственности? Жить под управлением недалёкого большинства, которое не знает истиной мощи магии, а потому боится её? А ведь они примутся запрещать всё, чего не понимают, низводя весь магический мир до своего примитивного состояния. Вот будущее, которое ждёт нас, если мы продолжим игнорировать проблему маглорожденных!

— Чтобы такой ужасный сценарий воплотился в реальность должны смениться как минимум два-три поколения. Неужели ты думаешь, что за это время потомки маглорожденных не смогут влиться в наше общество?

— Если они так и будут жить в магловском мире, то ничего не изменится и за пять поколений. Если же их дети и внуки смогут принять правила нашего мира и стать его частью — честь им и хвала. Разве не таким же образом возникли уважаемые чистокровные династии много веков назад? Вот только, как я и говорил, шансов на это у них немного. Они так и остаются чуждыми для чистокровных волшебников, продолжая таить в себе опасность для всех нас и самой магии.

Казалось, дискуссия скоро окончится уверенной победой ученика над учителем, но напряжение Тёмного Лорда только росло. Дамблдор был абсолютно спокоен. Он с интересом задавал уточняющие вопросы, высказывал короткие контраргументы, но не пытался вдаваться в детали тезисов своего оппонента. Складывалось впечатление, что Альбус просто из вежливости выслушивает заведомо обречённые на провал утверждения. На последнюю реплику он и вовсе не стал отвечать, а спросил:

— Правильно ли я понял, что прогнозируемые тобой проблемы для магического мира в случае прихода к власти маглорожденных проистекают из ныне существующих проблем самих маглорожденных? Закрытые от них знания, непривычный и чуждый мир, отсутствие полезных связей и представлений о возможностях волшебства, а также всё прочее, что ты упомянул.

Такая постановка вопроса была для него новой. Тёмный Лорд никогда не считал грязнокровок за людей, а потому не пытался вникнуть в их проблемы. Но он слишком увлёкся описанием преимуществ чистокровных, чтобы теперь отрицать ограниченность маглорожденных:

— Можно и так сказать. Они постараются опустить всё магическое общество до своего уровня если не из мести, то из страха.

— А что, если попытаться решить их проблемы здесь и сейчас? Разве это не снимет все сложности в будущем?

— Разумеется, — Волдеморт понял, к чему клонит его противник, и позволил себе усмехнуться. — Вот только на сегодняшний день известны всего три попытки так или иначе решить проблемы маглорожденных, и ни одна из них не может считаться удачной.

— Интересно было бы услышать подробности.

— О, без проблем, — он широко улыбнулся. Пусть он и не был готов к этому вопросу, тема для дискуссии была благодатная. — Во-первых, ультраконсервативные закрытые сообщества, вроде некоторых индийских и китайских царств разных периодов. Там маглорожденных либо просто истребляли, либо с младенчества воспитывали рабами для чистокровных семей. Детей опутывали клятвами, и до конца жизни они служили своим хозяевам, — сам он с удовольствием последовал бы этой стратегии, но сказать пришлось иное. — Думаю, нет нужды объяснять причины, по которым такой подход для нас неприемлем.

— Полагаю, ни к чему хорошему это варварство не привело? — полуутвердительным тоном произнёс Дамблдор.

— Да, одни страны не смогли сопротивляться внешней агрессии, другие же пали жертвой бунтов и усобиц. На востоке и в Африке осталось несколько таких государств, но по уровню своего развития они сильно отстают от европейских стран. Другой путь предложил Геллерт Гриндевальд, — Волдеморт не отказал себе в удовольствии наблюдать, как при упоминании этого имени Дамблдор вздрогнул. — Поработив маглов, он обеспечил бы всех волшебников, невзирая на чистоту их крови, достаточным количеством слуг.

— К счастью, усилиями и кровью многих достойных людей его безумные идеи были низвергнуты, — Дамблдор сопроводил свою реплику тяжёлым взглядом, явно указывающим на неуместность споров на эту тему. Тёмный Лорд тем не менее ответил:

— Дело не только в морально-этической стороне вопроса. Даже удайся этот план, в стратегической перспективе это не дало бы ничего. Как вы верно заметили, маглов просто слишком много. Чтобы управлять всей планетой, большей части магов пришлось бы заниматься чисто административной работой. С точки зрения дальнейшего развития магии, это несомненный регресс.

— Твои соображения разумны, но методы Гриндевальда слишком красноречиво говорили о низости его целей.

— Пусть так. Наконец, третий вариант предлагают левые радикалы, сторонники немедленной отмены Статута о секретности. На деле это ещё хуже, чем идеи Гриндевальда. Если даже вообразить, что сам процесс объединения нашего мира с магловским пройдёт без происшествий, дальше нас ждёт только стремительное разложение и деградация. Думаете, маглам нужны будут новые способы применения драконьей крови или методы многоступенчатой трансфигурации? Нет, всем им потребуются потребительские услуги, которые смогут компенсировать их собственную неполноценность. Они будут щедро платить за лечебные зелья, порталы и безразмерные сундуки, но кому в таких условиях захочется заниматься чем-то более сложным? Со временем волшебники станут лишь высокооплачиваемой обслугой на содержании у маглов.

Волдеморт с удовлетворением окинул взглядом кривящихся школьников. В прошлой жизни выходки радикалов-одиночек прошли мимо него, и о такой возможности решить магловский вопрос он даже не слышал. Уже много позже, в ожидании успеха Абраксаса в борьбе за министерское кресло, он скуки ради изучал архивы, где и наткнулся на эту историю. Шарлотта Пинкстоун и её немногочисленные последователи, колдующие на глазах у маглов, чтобы такими провокациями добиться снятия Статута, вызывали в нём стойкое отвращение.

— Благодарю за интересный экскурс в историю, Том. Но что лично ты мог бы предложить для решения проблем маглорожденных?

О, у него хватало предложений, в основном тесно связанных с древнеиндийскими и китайскими практиками, но высказать их тут было решительно невозможно. Так что, напустив на себя смиренный вид, он ответил:

— Увы, у меня нет готового плана действий. Я стараюсь хотя бы показать волшебному миру, что вопрос маглорожденных нужно решать, а не делать вид, что всё нормально. Я согласился на ваше любезное приглашение, профессор, в надежде услышать возможные пути выхода из этой ситуации.

Дамблдор не казался удивлённым таким поворотом, но перед ответом немного замялся. Наконец, что-то для себя решив, он проговорил:

— Заранее замечу, что я высказываю своё личное мнение, не связанное с официальной позицией тех или иных групп в Визенгамоте. Как верно отметил мой оппонент, основной проблемой маглорожденных является ограниченность доступных им знаний. Её решение могут подсказать нам сами маглы, которые столкнулись со схожими проблемами непосредственно перед принятием Статута о секретности, и справились с ними примерно через век после этого. Не буду вдаваться в детали, но ключевым является принцип открытости научной информации и здоровой конкуренции между производителями. Представьте, каких успехов сможем добиться мы, если тайные знания, что веками копились в фамильных библиотеках, смогут использовать все желающие!

— Будет хаос, профессор. Тайные знания не зря остаются тайными. Чтобы суметь применить их во благо требуется вдумчивая подготовка. К примеру, высшая трансфигурация позволяет создавать подобное великолепие, — он обвёл рукой пышное убранство Большого зала, — но малейшая ошибка в манипуляциях магической энергией приведёт к смерти неопытного экспериментатора. Заклятия тёмной магии, успешно повергавшие приспешников Гриндевальда, могут с лёгкостью обратиться против добропорядочных волшебников. Представьте, что формулу Адского пламени, не слишком-то сложного заклинания, можно будет найти в школьной библиотеке. Сотворить его сможет практически любой, а вот контролировать — лишь единицы.

— Эта проблема тоже успешно решена в магловском мире. Все специализированные знания преподаются в университетах и академиях, куда могут поступить лишь должным образом подготовленные люди. В наших реалиях наличие таких образовательных центров позволит одарённым маглорожденным, полукровкам, да и многим чистокровным, не принадлежащим к счётному числу древнейших родов, реализовать свой потенциал.

Тёмный Лорд сильно сомневался, что магловский мир представляет собой столь радужную картину, однако углубляться в обсуждение маглов не счёл достойным. В рассуждениях Дамблдора была более серьёзная брешь, и он не преминул на неё указать:

— Вы ведь понимаете, что это встретит... весьма существенное противодействие со стороны чистокровных.

— Да, задача стоит сложная, — не стал спорить с очевидным Дамблдор, — но от её решения зависит будущее всего нашего мира. Пусть я и не могу в полной мере согласиться с твоими пессимистичными прогнозами, не стоит забывать о других угрозах. Уже сегодня нами утрачены многие знания прошлого, и если не предпринять решительных мер, регресс будет не остановить. И виной тому — как раз таки закрытость старых чистокровных семей, нежелание делиться информацией и распространяться свои, бесспорно, ценнейшие знания.

— Вы ставите утопические цели, профессор. Сломать всю существующую экономическую систему ради блага маглорожденных... Уверен, даже самые либеральные из наших политиков не пойдут на столь радикальные меры.

Хмурящийся Лонгботтом нехотя кивнул. Похоже, глава визенгамотской фракции не ожидал от своего формального союзника столь резких предложений. Не позволяя себе открытого злорадства, Волдеморт продолжил:

— Даже если предположить, что вам удастся убедить все чистокровные семейства в необходимости глобальных реформ, остаётся открытым вопрос с финансированием. Образовательные центры, специализированные библиотеки, система контроля за распространением опасных знаний и практик — всё это будет стоить баснословно дорого. У Министерства банально не хватит средств, чтобы обеспечить функционирование этого механизма. Сами маглорожденные, как мы уже обсудили, не смогут всё это оплачивать, а значит, финансовое бремя ляжет на плечи всё тех же чистокровных семейств. Неужели вы думаете, что они позволят раздавать их уникальные знания за их же счёт?

— К сожалению, вынужден с тобой согласиться, — вздохнул Дамблдор. Впрочем, несмотря на убедительный проигрыш, разочарованным он не выглядел. — Действительно, в одночасье изменить наше общество к лучшему не получится. Но и сидеть сложа руки мы тоже не имеем права, ведь проблемы маглорожденных сами собой не решатся. Быть может, у тебя есть более реалистичные предложения на этот счёт?

— Пожалуй. Достаточно ввести ряд ограничений для маглорожденных при приёме в Министерство. Установить, например, что маглорожденные не могут претендовать на руководящие посты, начиная от глав секторов, на места в Визенгамоте и совете попечителей Хогвартса, а также не могут участвовать в голосованиях.

— Ты не находишь, что подобные барьеры лишь усугубят проблему, ещё сильнее отдалив маглорожденных от чистокровных?

— Отнюдь. Разве запрет на участие в выборах помешают талантливому волшебнику устроиться подмастерьем у опытного зельевара или артефактора и с годами стать профессионалом своего дела? Мы обезопасим наше общество от некомпетентных властителей, только и всего.

Тёмный Лорд сознательно пошёл на эту провокацию, вызвавшею неоднозначную реакцию зала. Кто-то в полный голос возмущался, другие же довольно улыбались. Эмоции школьников не волновали Волдеморта, и даже недовольно скривившиеся аристократы из числа либералов на первом ряду мало его занимали. Важно было только то, чем ответит на выпад Дамблдор. Он ожидал от Альбуса очередной долгой лекции о равноправии волшебников, но тот вполне миролюбиво заметил:

— Похоже, по этому вопросу мы к консенсусу не придём. Мне кажется, что наши противоречия проистекают из разницы в формулировке вопроса. Ты склонен видеть проблему в самих маглорожденных и угрозе, которую они якобы несут для нашего общества. Я же, напротив, считаю, что проблемой является отношение общества к маглорожденным и те барьеры, которые им приходится преодолевать, чтобы в него влиться. Я правильно понимаю?

— Вы весьма точно изложили суть различий, профессор, — Тёмный Лорд улыбнулся. Такая формулировка его вполне устраивала, подчёркивая статус «защитника интересов чистокровных».

— Что ж, в таком случае, позволь мне резюмировать. Проблема, связанная с адаптацией маглорожденных в магическом мире, существует и в перспективе может вылиться в серьёзные неприятности. Мы придерживаемся разных взглядов на причины и способы решения этой проблемы, однако сам факт её существования считаем несомненным. Хочешь что-нибудь к этому добавить?

— Только поблагодарить вас за содержательную дискуссию, а руководство Хогвартса и Министерство Магии за предоставленную возможность выступить, — он научился прекрасно скрывать эмоции ещё в детстве, так что проговорил это с совершенно благодушным видом. В качестве утешения для той безудержной ярости, что рвалась у него из груди, Волдеморт мысленно пообещал самую мучительную смерть всем, кого сейчас благодарил.

— Присоединяюсь. Тогда на сегодня закончим, всем спасибо за внимание.

Расшаркивания с бывшими преподавателями, беседы с подошедшими поздравить с успешным выступлением друзьями и знакомыми, а затем и совместное отмечание оного в хогсмитской таверне, от которого он не смог отказаться, задержали его до вечера. В Нортумберленд он аппарировал уже в сумерках. Не глядя скинув зимнюю мантию куда-то в сторону появившегося эльфа, Тёмный Лорд поспешил в подвал.

Необходимость распивать огневиски и вести непринуждённую беседу в компании двадцатилетних чистокровных снобов раздражала его едва ли не больше, чем необходимость вежливо кланяться Дамблдору. Мало того, что при каждом взгляде на Малфоя он вспоминал неудачу на министерских выборах, а Розье прочно ассоциировался с провальной попыткой атаковать Азкабан в восьмидесятом, разговор с ними отвлекал его от размышлений над главным вопросом этого дня.

Тёмный Лорд так и не понял, зачем это публичное выступление нужно было Альбусу Дамблдору. Казалось, того вовсе не волновал исход спора. Он поговорил о всеобщем равенстве, задал несколько вопросов оппоненту, а потом высказал свою идею, оказавшуюся чересчур радиальной даже для его друзей-либералов. Кроме одной-единственной попытки вывести своего противника из равновесия в самом начале, он не сделал вообще ничего примечательного. Не пытался задавить его авторитетом, не цеплялся к частностям в его аргументах, даже не апеллировал к морально-этическим нормам.

Все школьные друзья Тома Риддла в один голос утверждали, что ему удалось на голову разгромить бывшего учителя в споре, но вполне искренние поздравления ничуть его не успокаивали. В чём-то тут была хитрость, начало очередной сложной и неочевидной комбинации великого волшебника, которую он пока не мог разгадать.

Волдеморт продолжал обдумывать этот вопрос, когда его взгляд упал на стоящий в подвале мешок. Похоже, скрупулёзно выполнявший все инструкции Питер притащил его ровно в четыре часа пополудни, проигнорировав отсутствие в доме хозяина. Мельком взглянув на него, Тёмный Лорд нахмурился. Поверх обычной безразмерной тары, доверху забитой золотыми кругляшами, лежал аккуратно сложенный листок пергамента. Проведя над ним палочкой и убедившись, что ни хитроумных чар, ни опасных зелий он не содержит, Волдеморт развернул записку. На желтоватом пергаменте аккуратными каллиграфическими буквами было выведено:

«Мистер Смит! Нам необходимо встретить по срочному вопросу, связанному с нашей сделкой. Жду вас завтра в полдень по Гринвичу в магическом квартале Берна, в таверне «У гнома», на третьей западной линии».

Январский Берн встречал приезжих плотным снежным ковром, равномерно покрывающим узкие улочки, остроконечные крыши плотно жмущихся друг к другу домиков старого города, монументальное здание университета и вольеры зоопарка. Зимы здесь были на удивление мягкими даже по английским меркам: глядя на до сих пор незамёрзшую излучину Аре, было трудно поверить, что находишься в знаменитой своими горами Швейцарии. Впрочем, настоящие Альпы, в которых сейчас свирепствовали лютые морозы, начинались тридцатью милями юго-восточнее, Берн же, по местным меркам, был почти равнинным городом.

Незарегистрированный портал из Берлина, куда Тёмный Лорд отправился из Лондона вполне легально, выбросил его перед невзрачным домом без опознавательных знаков. От центральной улицы местного магического района его отделяла только низкая ограда, снабжённая предупреждающими надписями на разных языках. Немного постояв на улице и убедившись, что никто не спешит зарегистрировать новоприбывшего, Волдеморт пожал плечами и осмотрелся.

В отличие от других магических анклавов, носивших изощрённые названия, этот именовался просто Берном. Формально он вовсе не был частью магловского города, находясь в паре миль к северу от его центра, за очередной излучиной Аре. Причиной столь странного расположения Берна магического относительно Берна магловского был страшный пожар, уничтоживший две дюжины кварталов в начале пятнадцатого века. Маглы обвинили в случившемся неудачные опыты чародеев и изгнали их из города. Тогда гордые маги решили построить себе собственный Берн на живописном склоне ниже по течению реки. Без малого три века два Берна вносили путаницу в географию одноимённого кантона, пока завеса Статута о секретности не опустилась над магическим поселением.

К счастью для волшебников, магловский Берн не повторил судьбу Лондона, Берлина или Москвы, которые за последующие века превратились в многомиллионные мегаполисы. Так что его магический собрат по-прежнему вольготно чувствовал себя, отгораживаясь от маглов лишь лёгкой пеленой чар иллюзии, воспроизводящих пейзаж совершенно неприглядной лесистой кручи, нависающей над речной стремниной.

Сейчас магический Берн являл собой совершенно мирную картину. Снег весело сверкал на солнце, где-то внизу мелькала гладь полноводной Аре, а по карабкающимся на крутой склон улочкам неторопливо прогуливались многочисленные по случаю воскресного дня прохожие, то и дело останавливаясь перед витринами магазинов и вывесками кафе. В отличие от Косого переулка и тем более Колдовской слободы здесь совершенно не чувствовалось последствий прошедшей большой войны. Магическая Швейцария в этом смысле мало чем отличалась от магловской, сохраняя нейтралитет в европейских конфликтах последних нескольких веков.

Этот статус позволял отдельным нечистым на руку личностям проворачивать сомнительные сделки по обе стороны фронта. Одним из таких дельцов, предприимчивым полукровкой немецкого происхождения Шульцем, в прошлом веке была организована контора для прикрытия подобных операций. За семьдесят лет своей деятельности с попустительства властей она разрослась до солидного «Финансово-консультационного центра», расквартированного в шикарном трёхэтажном особняке в самом центре магического Берна.

На минуту задержавшись у беломраморных колонн этого памятника человеческому лицемерию в масштабах целой страны, Волдеморт отправился дальше. Отыскать нужное заведение было несложно — несмотря на своё расположение на живописном склоне, магический Берн был поделён на правильные квадраты кварталов, скучно поименованных номерными линиями. Таверна «У гнома» оказалась вполне современным двухэтажным ресторанчиком, втиснутым между магазином ингредиентов для зелий и крутым подъёмом на соседнюю улицу. С деревянной вывески прохожим строил уморительные рожи нарисованный гном, по углам висела ещё неубранная рождественская мишура, а на покрытых изморозью окнах плясали отсветы каминного пламени.

Место выглядело совершенно неподходящим для подобной встречи, но Волдеморт продолжал размышлять о причинах и следствиях вчерашней дискуссии, а потому не обратил на это особого внимания. Лишь войдя внутрь ресторана он почуял неладное. Знакомой тяжестью навалился на плечи антиаппарационный барьер, но было в нём что-то необычное. Он не успел понять, что именно, заметив мистера Иванова, сидевшего за дальним столиком.

То, что одетый в дорогой костюм посетитель на деле не является представителем московского министерства магии, он понял с первого взгляда. Его выдавали глаза, из которых полностью исчезло показное радушие и предусмотрительность русского агента — холодными ледышками они обшаривали неспешно приближающегося пожилого джентльмена, перескакивая с одной детали на другую.

Волдеморт решил не спешить с резкими действиями. По-стариковски подслеповато щурясь, он тянул время, якобы оглядываясь в поисках нужного человека. Ему хватило нескольких секунд, чтобы оценить обстановку и прийти к неутешительным выводам. У входа в помещение, по правую руку от двери, расположилась компания из трёх мужчин средних лет, не очень умело изображавших дружескую беседу за кружкой пива. Бармен за стойкой у правой стены с отрешённым видом протирал бокал, не обращая внимания на нового посетителя. В глубине зала у камина, через столик влево от «Иванова», ворковала молодая пара. Волдеморт на полсекунды задержал на них взгляд. Выглядели влюблённые вполне натурально, но ощутимые даже без артефакторных очков потоки тёмной магии выдавали их с головой.

Сквозь наложенные чары иллюзии пробивался магический фон прихотливых цепочек рунических татуировок, покрывавших тела и лица посетителей ресторана. «Иванов» оставался чист, прикрытый тонким флёром маскирующих чар, а бармен был просто декорацией на случай, если «мистер Смит» уже бывал в этом заведении — его явно приложили чем-то сильным и ментальным, чтобы он до конца жизни протирал один и тот же бокал. Дальше тянуть время было бы неразумно, и Волдеморт двинулся к замаскированному незнакомцу.

— Здравствуйте, мистер Иванов! Что стало причиной столь срочной встречи?

— Добрый день, мистер Смит. Возникли новые обстоятельства. Присаживайтесь, пожалуйста.

Тёмный Лорд неторопливо отодвинул плетёное кресло, продолжая напряжённо размышлять. С кем ему пришлось столкнуться он уже понял, но пока что не представлял, что в такой ситуации делать. Берсерки. О них ему доводилось читать ещё в юности. Тогда идея сделать из обычного мага сверхчеловека казалась ему очень привлекательной. Увы, детальное изучение нашедшейся в открытых источниках информации привело к разочарованию. Из всего, вычитанного о берсерках, молодой Риддл позаимствовал только саму идею магических татуировок для контроля и отслеживания своих слуг. Впрочем, это не помешало сохранить в памяти некоторые факты об этих ужасных воинах. Всё же это был один из самых выдающихся экспериментов над волшебниками в современности, и в своё время его масштаб порядком впечатлил Тома.

Первые берсерки появились ещё перед войной и действительно были попыткой усилить обычных волшебников. Несколько десятков добровольцев, прошедших мучительную процедуру трансформации, получили нечеловеческие способности: силу оборотней, скорость вампиров и существенно увеличенный запас магической энергии. Оборотной стороной этого было угнетение интеллекта: мало кто из них не сошёл с ума в первые же три года. Последние берсерки первой волны сложили свои головы в сорок третьем, во время неудачной атаки на Бристоль.

Попытки избавиться от побочных эффектов шли ни шатко ни валко, пока кому-то из окружения Гриндевальда не пришла в голову мысль проводить опыты на пленных и заключённых. С получением достаточного количества «материала» для экспериментов дела у исследователей пошли лучше, и довольно скоро им удалось создать временно включаемую версию рун. Увы, во включённом состоянии они по-прежнему угнетающе действовали на сознание подопытных.

Между тем, война постепенно приближалась к своему завершению, и стало ясно, что довести работу по созданию сверхмагов до конца не удастся. Вместо этого таинственные создатели «одноразовых героев» пошли другим путём. Они вплели в рунные цепочки мощные заклятия подчинения, эквивалентные по действию сильному Империо, и принялись массово превращать в берсерков пленных, дезертиров, преступников и просто неугодных агонизирующему режиму волшебников. К счастью, толком повоевать берсерки второй волны не успели — Гриндевальд пал от руки Дамблдора, остатки его военной машины развалились, а берсерки и их создатели бесследно исчезли.

И вот теперь вокруг Тёмного Лорда сидели по меньшей мере пятеро этих татуированных волшебников. Сотворив чары конфиденциальности, он не стал убирать палочку. Если «Иванов» и обратил внимание на эту предосторожность своего визави, то вида не подал:

— Мы в полной мере удовлетворены нашим с вами сотрудничеством и хотели бы по меньшей мере трёхкратно нарастить объёмы обмена золота на галлеоны. Разумеется, мы готовы предложить вам дополнительные гарантии на все предстоящие сделки.

— Это весьма неожиданное предложение, мистер Иванов, — после паузы ответил Волдеморт. Он всеми силами затягивал беседу, выигрывая себе время на размышления. — Полагаю, вы согласитесь, что финансовое планирование подобных сделок — вещь точная. Каждая операция должна быть учтена и заблаговременно подготовлена, а столь существенное изменение объёмов полностью дезорганизует уже налаженные каналы поставок. Боюсь, я не могу пойти вам навстречу.

Продолжая бессмысленный разговор, Тёмный Лорд прикидывал варианты. Недооценивать людей, сумевших ускользнуть из-под носа аврората и половины магических служб всей Европы, было бы непростительной глупостью. Скорее всего, операцией по его захвату руководит скрытый наблюдатель, расположенный где угодно — от ресторанной кухни до магазина мантий на противоположной стороне улицы. Именно он отдаст нужные приказы, как только «Иванов» убедится, что его собеседник именно тот, за кого он себя выдаёт.

Волдеморт здраво оценивал свои шансы — в глухой обороне против пяти берсерков одновременно он выстоит, но о быстрой победе и речи идти не может. В то же время, его противники не подозревают, что в кафе зашёл могущественный Тёмный Лорд, а не рядовой аферист. Они наверняка постараются взять его живым, либо вовсе не активируя способности берсерков, либо вводя их в бой последовательно. В таком случае перспективы были неплохими — с неактивными рунами берсерки по боевым качествам ничем не отличались от обычных волшебников.

Значит, нужно как можно быстрее выбивать максимум берсерков, пока они ещё не перешли в своё яростное состояние. Вот только как? «Жених» с «невестой» слева-сзади и «друзья» почти точно сзади — идеальная диспозиция для удара в спину, удивляло только, что сидящий напротив «Иванов» не только никем не прикрывался, но и оказывался на линии атаки берсерков. То ли он был разменной фигурой, нужной только для начала диалога, то ли считал, что ему не нужна дополнительная защита. Тёмный Лорд склонялся ко второму варианту — слишком уверенно и властно вёл себя этот человек.

Понятно, что сама беседа была нужна только для идентификации, а потом на него должны напасть. Кто этим займётся, «друзья» или «влюблённые»? Скорее всего, последние — им проще принять сигнал для атаки, вероятно, какой-нибудь условный жест «Иванова», да и расположение у них выгоднее. Находясь сбоку от столика «Иванова», они могут атаковать его собеседника, не опасаясь задеть своего подельника.

Пока все эти мысли лихорадочно прокручивались в голове помолодевшего и, в каком-то смысле, поумневшего Волдеморта, «Иванов» продолжал свои увещевания:

— Я понимаю ваше затруднение, но и вы нас поймите. В масштабах целой страны центнер золота в месяц — просто смехотворно. Послевоенное восстановление стоит дорого, а международная изоляция лишь повышает издержки.

— В таком случае, почему вы изначально не заявили большие объёмы обмена, а удовлетворились моим предложением? — Тёмный Лорд отвечал спокойно, но внутренне был готов в любой момент вступать в бой. «Иванов» сделал пару глотков из своего бокала, что вполне могло быть условным знаком.

— Можете считать нашу договорённость контрольной закупкой. Мы убедились в ваших возможностях и теперь хотим нарастить обороты. В конце концов, это же в ваших интересах! Вы получите втрое больше галлеонов за тот же период.

— Тем не менее, пока что я заинтересован в обмене оговоренного количества золота.

— А что если, — «Иванов» понизил голос и чуть наклонился к столу, — мы предложим вам обменивать золото на галлеоны без комиссии?

Волдеморт сделал вид, что задумался над этим предложением, периферическим зрением отмечая, как «жених» выходит из-за своего стола, направляясь к барной стойке. Сражение начнётся в ближайшие секунды, он отчётливо это понимал, но до последнего не знал, куда нанести первый удар. Переговорщик напротив? Потом будет неудобно разворачиваться к основной массе врагов, да и непосредственной опасности человек без палочки здесь и сейчас не представлял. Оставшаяся в одиночестве «невеста»? Волдеморт был правшой, а она сидела слева, то есть разворачиваться всё равно придётся, но угрозы атаки от «жениха» и «друзей» это не снимало. «Друзья» за дальним столиком? Рискованно, они сидели позади него и вполне могли уже взять палочки на изготовку, чтобы отбить его удар. Какое-нибудь массовое заклинание оглушения и дезориентации? Не факт, что сработает. Всё же чьенбины не воевавшего последнее время Вьетнама и ветераны Великой Войны Волшебников слишком по-разному реагировали на неожиданные события на поле боя. Значит, оставался «жених», который готовится нападать, а не защищаться.

«Жениха» подвела его педантичность. Для внезапного удара он выбрал заклинание Петрификус Тоталус, которое позволяет аккуратно парализовать противника, не оглушая того, в отличие от Ступефая. Вот только оно имеет не только длинную вербальную формулу, но и более сложный взмах палочкой, на который тратится лишняя секунда — бездна времени для подготовленного боевика. Тёмный Лорд успел не только молниеносно развернуться, но и прицельно выпустить в него Сектумсемпру. Расстояние было смехотворным, так что нападавший не успел даже прервать бесполезное уже движение палочки, когда мощное режущее располосовало ему грудную клетку.

Тело несчастного ещё падало на пол, а ситуация в ресторане кардинально изменилась. Кто бы ни приглядывал за начавшимся сражением, он смог мгновенно оценить силу одинокого противника. Один из «друзей», совершенно обыкновенного вида мужчина средних лет, вдруг нечеловечески взвыл и буквально вырвал свою палочку из кобуры, а руны у него на лице засветились, проступая сквозь маскировочные чары.

Атака берсерка была страшна. В простенький костелом он вложил столько силы, что выставленный Волдемортом тёмный щит дрогнул, хоть и выдержал удар. Спустя секунду с противоположной стороны в него вонзился более слабый, но зато специализированный луч заклятия, предназначенного для рассеивания защитных чар — «Иванов» оперативно вступил в бой. Почти одновременно с ним «невеста» и двое оставшихся в человеческом обличии «друзей» ударили залпом оглушающих. Впрочем, отлично скоординированная атака пропала втуне — Тёмный Лорд продолжал держать щиты.

Не дожидаясь, пока в бой вступят остальные берсерки или «Иванов» опробует более эффективные чары, Волдеморт нанёс решительный удар. Увы, эффектно обрушить потолок, как он это сделал в «Темноводье», было невозможно — его тёмные щиты отражали заклинания, но не физические объекты. Антиаппарационное поле, судя по его необычности, подпитывалось артефактами, и быстро проломить его было невозможно даже для очень сильного мага. Сменить щит на универсальный тоже было нельзя — берсерк непрерывно бросал в него простенькие, но очень мощные заклинания, который более примитивный щит мог не сдержать. Так что пришлось упражняться в высшей трансфигурации. Заковыристый пасс палочкой, сложная мысленная конструкция, и вот уже половина потолка в ресторане из массивного дерева превратилась в ещё более массивную сталь. Поддерживающие балки, по-прежнему остававшиеся деревянными, мгновенно сломались под четырёхкратной нагрузкой, и стальные брёвна обрушились на «друзей» и «невесту».

Манёвр удался лишь частично — отвлёкшийся от плетения какой-то сложной магической конструкции «Иванов» успел выставить скошенный щит, а берсерк невероятным прыжком выскочил из-под стальной лавины. Тёмному Лорду тоже пришлось испарить в воздухе несколько летевших в его сторону обломов. Удалось ли уцелеть кому-то из трёх других нападавших он не знал, а потому решил воспользоваться возможностью нанести максимальный урон оставшимся противникам.

Первой целью стал берсерк, возобновивший свои быстрые и мощные атаки. К досаде Волдеморта, кроме запредельной силы и скорости сотворения заклинаний, он обладал ещё и нечеловеческой ловкостью и подвижностью, запросто уворачиваясь от пущенных почти в упор лучей. «Иванов» тоже не оставался безучастным наблюдателем. Он сбросил с себя маскировочные чары и предстал в своём истинном обличии — высоким голубоглазым блондином. Правильные черты его лица казались Тёмному Лорду смутно знакомыми, но имя своего врага он вспомнить не мог. Зато техника боя блондина говорила о многом — не распыляясь на лучевые заклятия, он пытался взломать щиты с помощью изощрённых темномагических чар. Защита пока не поддавалась, а «Иванов» по-прежнему осторожничал, не решаясь применять что-то по-настоящему мощное против врага, которого нужно взять живым.

Сражаться с двумя столь необычными противниками было тяжело даже для могущественного Тёмного Лорда, но его опыт и широта познаний в магических науках всё же сделали своё дело. Сначала очередная попытка блондина сломать защиту нарвалась на заклинание-паразита, а потом и чрезмерно вёрткий берсерк подставился под экзотическое южноамериканское проклятие, вызывающее омертвение плоти. Удивительно, но даже весьма площадное буроватое облако смогло лишь краем зацепить берсерка, очередным прыжком сместившегося на добрых три метра.

«Иванов», наконец-то избавившийся от энергетического паразита, попытался прикрыть своего напарника, но следующее заклинание Волдеморта просто продавило его щит, наградив замешкавшегося берсерка широким разрезом поперёк лба. Некроз тканей охватил левую половину тела, а кровь из раны на голове заливала глаза, но он продолжал сражаться. Будучи в прямом смысле полумёртвым, берсерк всё равно упрямо пытался дотянуться своими заклинаниями до врага. Тёмный Лорд отвечал костеломами, огненными и взрывными проклятиями — никакого смысла тратить лишние силы на могучие удары по умирающему не было. Позади сражающихся раздавался характерный треск многократного Диффиндо. Похоже, трое оказавшихся под стальным завалом нападавших успели прикрыться щитами и теперь пытались пробить себе путь наружу. Впрочем, о них Волдеморт особо не беспокоился — высшая боевая трансфигурация была доступна счётному числу волшебников по всему миру, а расчищать многотонный завал точечными заклинаниями и левитацией придётся несколько минут. Безучастный бармен, про которого в пылу сражения все забыли, успел поймать отскочившее от чьего-то щита режущее, и теперь протирал осколки разбитого бокала, лёжа на полу в луже собственной крови.

Неустойчивое равновесие на поле боя продилось ещё около минуты, пока удачно пущенный костелом не угодил в уже затронутую проклятием ногу берсерка. С противным хрустом бедренная кость проткнула кожу, и пол разгромленного ресторана вновь окропился кровью. Взревев, охромевший берсерк ринулся на Тёмного Лорда. Заживо гниющий полутруп с безумным оскалом выхватил из ножен на поясе короткий кинжал и замахнулся, целя ему в грудь. Волдеморт чуть было не повторил ошибки Фламеля — его тёмные щиты превосходно защищали от заклинаний, но не от физического воздействия. В последний момент он всё же сумел отскочить, пропуская нападающего мимо себя. Пролетевший по инерции несколько метров искалеченный враг грузно рухнул на пол и больше не пытался сражаться.

Впрочем, своей цели эта самоубийственная атака достигла — Тёмный Лорд отвлёкся от блондина, и тому всё же удалось развеять щит. В следующий миг к оборачивающемуся Волдеморту устремился до предела насыщенный энергией фиолетовый луч проклятия, и величайший тёмный волшебник современности был вынужден проворно падать на пол. Увы, стариковское обличье сыграло с ним дурную шутку — скорость мышечной реакции семидесятилетнего магла не могла сравниться с таковой у двадцатилетнего Тома Риддла. Левый бок обожгло кислотное пламя, и даже десятилетиями вырабатываемое презрение к боли не удержало его от короткого вскрика.

Быстро брошенное контрзаклятие уняло боль, а в последнего оставшегося перед ним противника отправилась Авада Кедавра. Тот мастерски увернулся, но время для атаки было уже упущено — Тёмный Лорд поднялся с пола и сам нанёс удар. Он мог испепелить блондина боевой трансфигурацией, банально продавить его защиту силой или загнать в угол, покончив с ним одной зелёной вспышкой. Вместо этого Волдеморт сотворил чрезвычайно мощное взрывное заклинание, направив его в завал из стальных балок. Град металлических обломков прошёлся по уцелевшим стенам и крыше ресторана, тысячами прорех перемалывая их в труху. Тёмный Лорд прикрылся необычными японскими чарами, подпитывающимися от обильно пролитой на пол крови. Красно-бурые пятна на старых досках иссушались на глазах, но защита держалась, отражая поток стальных осколков.

Удивительно, но «Иванов» тоже смог выжить, влив огромное количество сил в какую-то разновидностью обычного Протего. Впрочем, это уже не имело значения. Стены второго этажа наконец-то не выдержали и рухнули внутрь, открывая Волдеморту путь из разгромленного здания. Напоследок послав в ошеломлённого блондина сгусток адского пламени, он самолевитацией вынесся за пределы антиаппарационного поля и с негромким хлопком исчез с третьей западной линии магического Берна.

* * *

Несмотря на поздний час, в кабинете заместителя главы аврората ярко горели магические светильники. Хотя успокоившаяся общественность не требовала от авроров немедленного расследования индийской трагедии, Поллукс не собирался сидеть сложа руки. Отлаженная следственная машина под его руководством скрупулёзно перебирала различные варианты, пытаясь докопаться до истины.

Но сейчас трое авроров собрались за массивным столом не для того, чтобы обсудить очередную версию произошедшего. Выглядевший ещё мрачнее обычного Блэк требовательно поинтересовался:

— Доложите вкратце, что вам удалось выяснить.

— В смысле возможной причастности Тома Риддла к событиям в Индии всё вполне прозрачно, — начал Уистлер. — Никто из беженцев не знает ни самого Риддла, ни его индийского знакомого Прадипа Догра, ни издания «Магический вестник». Продемонстрированные нами колдографии из этой газеты они опознать тоже не смогли, но несколько человек подтвердили, что на них действительно запечатлены руины резиденции Арнав Джха Патила. Таким образом, ничто не указывает ни на какое-либо участие Риддла в индийском преступлении, ни на подтасовку фактов с его стороны.

— Хорошо. А что с Вьетнамом? Риддл действительно совершил там убийство?

— Вот тут всё, напротив, совершенно непонятно. После моего запроса к чьенбинам Чарльз внимательно изучил доступные нам подробности инцидента в Шонле, и обнаружил много интересного.

— Самое странное, — чуть помедлив, отозвался Бейкер, — что у этого преступления вообще нет мотива. Я ознакомился с высланным бюллетенем от чьенбинов, им удалось достаточно детально восстановить картину произошедшего. Неизвестный вошёл в региональное отделение их министерства, о чём-то поговорил с рядовым клерком, после чего запытал несчастную до потери рассудка и принял бой с подоспевшими чьенбинами. В ходе скоротечного сражения смог смертельно ранить одного и довести до магического истощения ещё троих, а когда к остаткам отряда пришло подкрепление, взлетел за пределы антиаппарационного купола и исчез.

— Взлетел? Эти олухи что, дали ему время вскарабкаться на метлу?

— Нет, по единодушному свидетельству всех очевидцев, он умеет летать без метлы.

— Невозможно, — решительно заявил Поллукс, взмахом руки отправляя неудачно подвернувшуюся чернильницу в короткий полёт с края стола. — Проклятье! Так что там с мотивом?

— Его нет. В отделениях министерства по определению не находится ничего ценного, а клерки не обладают никакой интересной информацией. Даже если преступнику что-то и потребовалось от одного из них, куда быстрее и эффективнее было бы применить ментальную магию, а не устраивать безрезультатную бойню. Полагаю, что человек, способный в одиночку справиться с отрядом подготовленных чьенбинов, без труда мог бы взять под Империо простого клерка.

— Действительно, странно, — нахмурился Блэк, машинально вертя в руках поднятую чернильницу. — Когда они разослали бюллетень?

— Второго августа, но к нам он попал только утром третьего. Разница во времени и бюрократическая волокита.

— И что мы ответили?

— Простите, сэр, я не верно выразился. Канцелярия отправила документ не в аврорат, а в следственный отдел Департамента. Там сверили приложенный к бюллетеню список англичан, предположительно находившихся во Вьетнаме в момент совершения преступления, и направили стандартный ответ: «Представленные в списке лица не привлекались к ответственности в Великобритании. При возникновении подозрений в отношении кого-либо из них направьте отдельный запрос и предоставьте доказательства, указывающие на его вину». Новых запросов от чьенбинов не поступало, и бюллетень отправился в архив вместе с копией нашего ответа.

— Почему?

— Не могу знать, сэр, — пожал плечами Бейкер, — похоже, чьенбины не особо верили в успех. Пока нашли и опросили свидетелей, пока подняли список выехавших иностранцев, времени прошло порядочно, преступник мог залечь на дно. К тому же, как рассказывал на позапрошлом совещании сам Риддл, в Южной и Юго-Восточной Азии свободное перемещение через границы. Скорее всего, они разослали бюллетени чисто для проформы, не ожидая реального результата.

— Хорошо. Теперь предположим, что этим таинственным преступником был Риддл. Что мы имеем тогда?

— По-прежнему странное преступление без мотива. Риддл уехал из нашей страны ранней весной сорок седьмого, где-то путешествовал полтора года, в конечном итоге оказавшись во Вьетнаме. Там он предположительно познакомился с Прадипом Догра, который потом поделился с ним информацией о трагедии в Митхиле. Проверить этот факт мы всё равно не можем. Так или иначе, 30 июля утром он заходит в региональное отделение министерства магии Вьетнама в Шонле, устраивается там бойню и аппарирует в Тханглонг, где приобретает портал до Лондона. Доводов в пользу этой версии немного: показания свидетелей, описывающих преступника как высокого молодого европейца, и сам факт совпадения дат. Однако это никак не объясняет ни мотивов преступления, ни продемонстрированной преступником невероятной магической мощи. Судя по описанию, он применил против чьенбинов контролируемое адское пламя. Плюс к этому, совершенно непонятно, почему Риддл не воспользовался одним из постоянных порталов в соседние страны, о которых был прекрасно осведомлён.

— Говоришь, остались свидетели? Мы ведь можем запросить воспоминания от них и выяснить наверняка, Риддл там был или нет.

— Конечно, сэр, вот только... — замялся Бейкер, — тогда нам придётся давать делу официальный ход. Вьетнамцы наверняка поинтересуются, удалось ли нам опознать преступника, а вся эта переписка будет проходить через канцелярию Министерства.

Блэк ничего не ответил, задумчиво глядя на своих подчинённых, терпеливо ждавших вердикта своего начальника. Бейкер, лет двадцать тому назад — молодой идеалист с паршивой боевой подготовкой и великолепными мозгами. Поллукс, тогда ещё старший аврор, взял его в звено под свою ответственность и ни разу об этом не пожалел. В войну Чарли вслед за своим патроном перешёл в добровольческие отряды, а после неё, опять же вместе с начальством, вновь вернулся в аврорат.

И Уистлер, закалённый ветеран, чудом выживший в бойне во Фландрии. С ним Блэк познакомился в сорок четвёртом, когда изувеченный адским пламенем и тёмными проклятиями аврор пришёл к нему с прошением о зачислении в добровольцы. Уволенный со службы в аврорате по состоянию здоровья, он отказался от назначенной пенсии и вновь вернулся на фронт. После войны Поллукс устроил ему перевод на административную работу, рассчитывая через пару лет выбить для Уистлера инструкторскую должность.

Тяжёлый характер Блэка сказался и на общении с подчинёнными — он не был ни заботливым руководителем, ни старшим товарищем, готовым всегда перейти на неформальный тон. Даже с лично преданными ему людьми Поллукс оставался строгим, въедливым и порой не по делу вспыльчивым, но в одном был уверен — эти двое никогда его не предадут. Даже сейчас, когда его личные интересы могли пойти вразрез с интересами национальными, они ждали лишь приказа, не собираясь его обсуждать.

Блэк вспомнил рассказы Альфарда, Ориона и Друэллы, предостережение Риддла у Брутуса, их спор в этом самом кабинете. Тяжело вздохнув, он принял решение. Поллуксу мучительно не хотелось ставить своих людей в столь двусмысленную ситуацию, но иного выхода он не видел.

— Я благодарю вас за отлично проделанную работу, господа авроры, однако не вижу достаточно веских причин, чтобы начинать официальное следствие. Неофициально же... — Блэк помедлил. — Установите наблюдение за перемещениями мистера Риддла через границу и сообщайте мне о любых странностях, связанных с ними.

— Слушаюсь, сэр! — на два голоса ответили авроры и синхронно поднялись из-за стола.

Кивнув им на прощанье, Поллукс тоже начал собираться. Дома его ждал укоризненный взгляд Хеспер и бурчание Ирмы, но сейчас это его совершенно не волновало. По-привычке окинув взглядом кабинет перед выходом, он заметил, как изящно переворачиваются колбы зачарованного настольного календаря, сменяя дату на пятницу, второго января 1948 года.

Поллукс Блэк пребывал в самом скверном расположении духа со времён окончания войны. Сначала митхильская бойня, потом что-то непонятное с Риддлом, а теперь ещё и возвращение берсерков, которых опять упустили эти бездари с континента! Многое повидавший заместитель главы аврората негодовал вполне обоснованно — берсерки оставались последними сколько-нибудь организованными приверженцами Гриндевальда, которых ещё не выловили авроры. Их выслеживание и поимка были важнейшей задачей поисковых отрядов добровольцев, а теперь аврората, после окончания войны. Три года поисковые партии пытались найти их по всему миру, от продуваемых всеми ветрами скал Патагонии до пустынь Магриба, а когда берсерки объявились прямо в центре Европы, швейцарцы их проморгали!

Едва шагнув на брусчатку Берна, Поллукс быстрым шагом направился вверх по улице, даже не удосужившись проверить, как добрались его сопровождающие. Впрочем, опытные авроры сноровисто догнали своего командира, выстроившись за ним колонной по два. Распугивая своим грозным видом фланирующих по бернским мостовым волшебников, отряд английского аврората быстро приближался к цели.

Место преступления они заметили сразу же, как только вышли на третью линию. Следовало отдать должное швейцарцам — сработали они оперативно. На руины двухэтажного дома был накинут простенький морок, ближайшие кварталы накрыли мощным антиаппарационным полем, а улицу и соседний переулок преграждали сдвоенные посты авроров в жёлто-сине-красных мундирах. Блэк поморщился — ни изысканный крой, ни яркая расцветка формы швейцарских стражей магического порядка не способствовали повышению их боеспособности, и на его взгляд лишь позорили высокое звание аврора. Впрочем, чего ещё ждать от этих трусливых горных крыс? О том, как крепко спаянные магло-магические отряды швейцарских наёмников всего три века назад наводили ужас на всю Европу, в немалой степени поспособствовав принятию Статута о секретности, он предпочитал не вспоминать.

Местные авроры при виде своих британских коллег явно растерялись, но Поллукс не собирался тратить время на переговоры. Привычным жестом распахнув зимнюю мантию, он продемонстрировал золотой аврорский значок, венчавший солидный ряд орденских планок на груди, и рявкнул:

— Пропустить!

От попытавшегося что-то возразить швейцарца он просто отмахнулся, небрежным жестом проделывая в иллюзорном куполе приличных размеров дыру для прохода своего отряда. Преграждать путь одному из сильнейших магов Европы никто не рискнул, и англичане беспрепятственно проследовали внутрь. Впрочем, кто-то из них всё же задержался у оцепления, чтобы соблюсти протокольные нормы — за смыкающимся пологом иллюзии завязалась оживлённая дискуссия на немецком о принципах международного сотрудничества между магическими силовыми структурами разных стран.

Внутри морока вовсю кипела работа — авроры сноровисто разбирали груды металлических брёвен, чарами левитации вытаскивая их из руин. Прямо на брусчатке рядом с домом были уложены три тела, прикрытые наспех трансфигурированными саванами, над которыми проводили какие-то ритуалы трое невыразимцев в серых плащах. На другой стороне улицы нерешительно топталась пара колдомедиков, о которых, похоже, все просто забыли. Поллукс направился было к стоящему поодаль швейцарскому аврору в мантии с командирскими лычками, зычно отдававшим какие-то команды, когда от группы невыразимцев отделился высокий черноволосый мужчина.

— Долго же ты добирался, кузен, — он улыбнулся одними губами, словно бы холодно-отстранённо, но Поллукс хорошо знал, что по-другому улыбаться Регулус просто не умел. Младший сын Сириуса, он был на шесть лет старше самого Поллукса, но выглядел едва ли не младше двоюродного брата. Нетронутые сединой волосы, правильные черты лица, дорогой костюм с накинутым поверх него форменным плащом, изнутри отделанным ондатрой — Регулус словно сошёл со строгого семейного портрета. Только выросший вместе с ним Поллукс мог заметить за образом надменного аристократа страстного ритуалиста, столь же гениального, сколь и азартного.

— Снова здравствуй, Регулус, — ответил Поллукс, крепко пожимая тому руку. — Пришлось объяснять Хеспер, из-за чего мы с тобой опять пропустим ужин. Расскажи подробнее, что произошло.

— Хотел бы я знать. Полчаса назад к нам в Отдел обратились швейцарцы с просьбой помочь разобраться с какой-то странной трансфигурацией, — Регулус кивнул в сторону завала, быстро уменьшающегося усилиями авроров. — Пока мы накладывали диагностические чары, в одном из погибших опознали берсерка. Я решил, что тебе это будет интересно, и послал патронуса.

— Покажи-ка мне его.

Регулус повернулся к своим коллегам и те без слов расступились, пропуская обоих Блэков к телам. По мановению палочки саваны взмыли в воздух, и Поллукс непроизвольно дёрнул скулой. В двух бесформенных кучах обгорелого мяса сложно было опознать человеческие тела.

— Чем их так?

— Диффиндо, какое-то неидентифицированное тёмное режущее, одна из модификаций «Гниения плоти», «Адское пламя» и множественные повреждения от осколков, — отозвался один из невыразимцев.

— Который из них берсерк?

— У этого тела присутствуют остатки рунических контуров, присущих так называемым берсеркам, — бесцветным голосом отозвался другой невыразимец, указав на крайнего правого покойника.

— А с этим что? — Поллукс указал на труп немолодого мужчины, на лице которого застыло удивлённо-обеспокоенное выражение. В отличие от двух других тел, на нём никаких физических повреждений заметно не было.

— Смертельное заклятие, — пояснил Регулус. — Похоже, это был случайный прохожий, который попытался задержать уходящих берсерков.

— Что-то ещё удалось выяснить?

— Почти ничего. Есть следы мощного антиаппарационного заклинания, завязанного на рунных камнях. Поспрашивай у местных авроров, может, они что-то откопали.

Как оказалось в этом не было нужды: подчинённые Поллукса уже успели наладить контакт со своими швейцарскими коллегами. Уистлер и остальные следователи общались с тем самым крикливым командиром, а оставшийся не у дел ударный отряд помогал с разбором завала. Коротко поздоровавшись со швейцарцем и кивнув Уистлеру, чтобы тот продолжал свою работу, Поллукс вернулся к Регулусу.

— Откуда тут взялся этот металлический лес? Неужели трансфигурация?

— О, это очень интересно! Вот, взгляни, — Регулус ткнул палочкой в стальные брёвна, — Фините Инкантатем!

Металл по-прежнему тускло отсвечивал в лучах низкого зимнего солнца, даже не думая реагировать на контрзаклятие. Ничуть не смутившийся Регулус выхватил из кучи обломков небольшой кусок, судя по ровным граням, вырезанный из стального монолита с помощью Диффиндо. Споро начертив прямо на мостовой несколько рун, он поместил на них обломок и произвёл какой-то заковыристый пасс волшебной палочкой. Серебрящаяся сталь послушно превратилась в потемневшее от времени дерево, но стоило Регулусу вынуть его из плетения рун, деревяшка рассыпалась жирным пеплом.

— Высшая трансфигурация, самоподдерживающиеся чары превращения неживого в неживое, с экранированием от опосредованного магического воздействия. Они распадутся только через несколько лет.

— Невозможно, — отрезал Поллукс. — В этом завале тонн двадцать веса!

— Около тридцати пяти по моим оценкам. И тем не менее, это совершенно точно высшая трансфигурация. Причём одномоментная, раз была использована в бою.

— Невозможно, — повторил младший из Блэков. Он мимолётно поймал себя на мысли, что в последнее время слишком часто произносит это слово. — У берсерка могло хватить силы, чтобы сотворить подобное, но никогда не хватило бы мастерства.

— А кто говорит, что это работа берсерка? Судя по следам внутри, отряд берсерков сражался тут с каким-то одиночным противником. Сам понимаешь, если он смог выжить после атаки нескольких берсерков, убив одного из них, то и высшая трансфигурация в его исполнении смотрится вполне естественно.

— Даже так? — удивился Поллукс. — Ладно, но я всё равно кое-что проверю.

Он ощутимо напрягся, палочка чуть дрогнула в его руках, и целое стальное бревно обратилось в пепел.

— Силён, — Регулус вновь растянул губы в бесстрастной улыбке. — А весь завал сможешь так растворить?

Вопреки серьёзности ситуации, Поллукс усмехнулся. Он вспомнил, как в детстве Регулус, будучи уже солидным пятикурсником Хогвартса, точно так же подначивал его, обучая будущего первокурсника основам колдовства. Хотя Поллукс чуть ли не с младенчества грезил авроратом, к словам двоюродного брата он всегда прислушивался. Тот был таким же фанатом ритуалистики, как Арктурус — артефакторики или он сам — боевой магии.

Несмотря на регулярно вспыхивающие среди молодых Блэков споры о том, какая ветвь магического искусства наиболее интересна, все они оставались большой дружной семьёй. До смешного серьёзный Арктурус, показательно-отстранённый Регулус, вечно-правильная Ликорис, вспыльчивый Поллукс, жизнерадостная Кассиопея и аккуратная Каллидора стали самым многочисленным и талантливым поколением Блэков, олицетворяя могущество старой семьи. Несмотря на разные характеры и предпочтения, они с удовольствием помогали друг другу, вместе играли и вместе учились, вместе нянчили родившихся на пять лет позже них Чарис и Дорею, вместе радовались и вместе скорбели.

«Блистательные Блэки», так их компанию окрестили в заметке «Ежедневного пророка», посвящённой свадьбе старшего из них, Арктуруса. В ответ на его возмущение по поводу распоясавшихся журналистов Сириус лишь усмехнулся, не став раздувать скандал. В конце концов, репортёры были правы — каждый из них многого добился в жизни. Жаль, что в последние годы собираться всем вместе получалось всё реже, да и то в основном на официальных приёмах и балах. В очередной раз подумав о том, что надо бы устроить большую семейную встречу, Поллукс вернулся к насущным вопросам. Наложив чары диагностики и быстро прикинув порядок энергий, он покачал головой:

— Чтобы убрать всё, потребуется слишком много сил. Я могу развеять завал одним заклинанием, но потом тебе придётся тащить меня в Мунго.

— Ну вот, теперь убедился? Кроме как высшей трансфигурацией такое ничем не сотворить.

— Хорошо, признаю, ты прав. А это что? — поинтересовался Поллукс, указав на словно бы вырубленные огромным зубилом дыры в остатках стальной преграды.

— Похоже, кто-то из берсерков оказался под завалом, но смог выжить и пробиться наверх. Мы уже проверили эти куски на остаточную магию — их вырезали чрезвычайно мощным Диффиндо, повторённым множество раз.

Поллукс задумчиво попинал стальные обломки и ничего не ответил. Стиль действительно напоминал берсерков — много силы и совсем мало искусства.

С другой стороны завала обнаружилось совершенно разгромленное помещение: спаленные в уголь стены были изрешечены мелкими обломками, на полу валялись куски потолочных перекрытий, где-то ещё деревянных, а где-то — уже стальных. Регулус пояснил:

— Отсюда и вытащили изувеченные тела. Места тут немного, между противниками было не больше двадцати футов. До завала и того меньше, — он в два шага добрался до ещё не убранных искорёженных стальных брёвен, — футов семь. Кто-то из сражавшихся метнул в него Бомбарду или другое мощное взрывное заклинание. Однако и один, и другой смогли прикрыться от полетевших во все стороны осколков — смотри, этот кусок стены совершенно целый, а на том видны только подпалины, но не оспины от ударов. Значит, взрыв они пережили оба. Потом один из них использовал Адское пламя, но его противник смог его отразить: этот участок пола совершенно цел, хоть соседние доски сожжены в уголь. Думаю, именно тогда автор всех этих разрушений воспользовался моментом, чтобы улизнуть.

— С чего ты взял, что он сбежал? Может, именно его тело лежало тут.

Регулус не успел ответить, как внутрь руин заглянул один из младших авроров. Козырнув, он обратился к Поллуксу:

— Сэр, под завалами обнаружили ещё одно тело. Желаете взглянуть?

— Да. Пойдём, Регулус, посмотрим, ради кого наш неизвестный берсеркоборец обрушил потолок.

Вновь преодолев полуразрушенные стены ресторана, Блэки выбрались на улицу, где уже столпились все заинтересованные лица: четверо швейцарских и трое английских авроров, колдомедик и один из невыразимцев. С первого взгляда было ясно, что медицинская помощь угодившему под искусственный обвал не потребуется — даже если он и был жив в момент обрушения, десятки тонн трансфигурированной стали изувечили его до неузнаваемости.

Отпихнув замершего в нерешительности целителя, Регулус присоединился к своему коллеге, выводя над останками замысловатые фигуры палочкой. Подошёл Уистлер, но Поллукс жестом не дал ему начать доклад. Он понимал, чем занимаются невыразимцы, и не хотел их отвлекать.

Молчание продлилось около минуты. Швейцарцы уже начали проявлять нетерпение, когда Регулус убрал палочку.

— Это был берсерк, правда, руны так и не были активированы. Причиной смерти послужило тёмное режущее проклятие. Очень мощное — грудная клетка рассечена до рёбер.

Один из местных авроров скептически хмыкнул, глядя на мешанину костей и мяса, в которой сложно было опознать человеческое тело. Стоящий рядом невыразимец бесстрастно пояснил:

— Характерный вид магических отпечатков с расходящимися под острыми углами тонкими протяжёнными плоскостями, направленными вглубь тела жертвы, однозначно указывает на режущее заклинание, в то время как хаотическая структура и следы дополнительных магических модификаторов, вероятно, ориентированных на замедление свёртывания крови, указывают на тёмную природу этого заклинания. Благодаря отсутствию дальнейшего магического вмешательства, экранированию толстым слоем инертной стали и вложенной в заклинание большой магической силе колдовавшего магический след сохранил достаточную чёткость для его однозначной идентификации.

Швейцарцы промолчали, видимо, переводя этот научный канцеляризм на человеческий язык, а Поллукс кивнул замершему в ожидании Уистлеру. Тот кратко доложил:

— Наши швейцарские коллеги опросили свидетелей. Обрушение произошло внезапно, около часа дня по местному времени. Прохожие попытались разобрать руины, но их отпугнули звуки боя, доносившиеся изнутри. Через несколько минут раздался мощный взрыв, после которого здание загорелось, а через пролом в стене второго этажа вылетел и исчез человек. Примерно через две минуты после этого из-под завалов выбралось трое, при попытке оказать им помощь был убит один из прохожих. Поднялась паника, некоторые свидетели утверждают, что слышали характерный хлопок аппарации. Дежурные авроры прибыли на место в час ноль семь, однако все участники происшествия к тому моменту успели скрыться.

Регулус улыбнулся, как обычно без тени довольства в глазах:

— Как видишь, я оказался прав, кузен. Наш неизвестный берсеркоборец смог сбежать.

Поллукс машинально кивнул, не слушая. Им завладело мерзкое, медленно разливающееся по телу оцепенение. Запредельная магическая сила и искусство, умение летать без метлы или иных приспособлений, абсолютная непонятность произошедшего — картина складывалась до боли знакомая. Усилием воли сбросив наваждение, Блэк принялся отдавать распоряжения:

— Уистлер, свяжись с Бейкером, пусть срочно начинает проверку.

— Слушаюсь, сэр!

— Регулус, внимательно проверь тут всё ещё раз. Мне нужны все сведения, которые можно вытащить из этих руин. Особенно интересует личность второго изувеченного трупа, который не берсерк.

— Постараюсь, но не гарантирую результата. Адское пламя надёжно стирает все следы.

— Теперь вы, — Поллукс повернулся к швейцарским аврорам, но продолжить ему не дал их командир, громко возмутившись:

— Позвольте! По какому праву вы здесь приказываете?

— Я — Поллукс Блэк, первый заместитель главы аврората Великобритании, — Блэк не повышал голос, но в нём отчётливо звенела сдерживаемая ярость, — прибыл сюда по сигналу о появлении берсерков. Вместе со всем нашим авроратом я уполномочен МКЧ вести их преследование, задержание или уничтожение по всему миру. Вы же не просто бездарно упустили особо опасных бандитов в самом центре вашей столицы, но даже не удосужились сообщить об этом инциденте кому-то, кто мог бы, в отличие от вас, предпринять деятельные меры к поиску и поимке преступников! Так что, господин-пока-ещё-аврор, советую вам взять своих подчинённых и немедленно приступить к повторному опросу свидетелей, или же я буду вынужден считать вас препятствием на пути правосудия со всеми вытекающими последствиями.

К окончанию этой тирады они остались в одиночестве. Регулус со своими коллегами по Отделу тайн снова полез внутрь руин, Уистлер, быстро передав послание Бейкеру, работал с английскими и швейцарскими следователями, а колдомедики наконец-то решились отбыть восвояси. Ударный отряд англичан быстро сменил на позициях внутреннего оцепления не особо-то сопротивляющихся швейцарцев, и теперь под иллюзорным куполом установилась привычная для Поллукса обстановка.

Не обращая внимания на что-то лопочущего командира местных авроров, который от волнения мешал в кучу английские, немецкие и французские слова, он связался с Фоули. Сквозное зеркало внутренней связи мигнуло и высветило хмурое лицо главного аврора, который коротко кивнул в ответ на приветствие и произнёс:

— Докладывай.

— Пять берсерков и их надзиратель сцепились с кем-то в ресторане в центре Берна. Четыре трупа: двое берсерков, один случайный прохожий, один пока не опознан. Местные «авроры», — он голосом обозначил кавычки, — прибыли на место, когда все успели разбежаться.

После секундного размышления, Кимбелайн поинтересовался:

— Кто мог быть второй стороной конфликта?

— Понятия не имею. Кто-то очень сильный, он применил боевую трансфигурацию и Адское пламя.

— Вот как? — Фоули вновь нахмурился. — Какая-нибудь помощь нужна? Местные не мешают?

— Попробовали бы они помешать, — усмехнулся Поллукс. — Но на всякий случай свяжись с Арфангом, пусть его ребята заготовят стандартное разъяснение насчёт международной безопасности.

— Понимаю, сейчас отправлю ему сову, — Кимбелайн улыбнулся, видимо, догадавшись, что именно может потребоваться разъяснять. — В остальном всё в норме?

— Какая уж тут норма, если у нас под носом шныряют берсерки! — проворчал Блэк.

— Расслабься, Поллукс, выловим мы этих бандитов. Я поднял по тревоге резервный отряд взамен вызванных тобой на континент дежурных авроров, так что если потребуется подкрепление — свяжись с центральным постом. Все новости сообщай напрямую мне, я пока на вилле, но если надо будет, портключ до Берна у меня есть.

— Сами управимся, — чуть сварливо ответил Блэк, но тут же улыбнулся. — Передавай привет Астории и мальчишкам.

— Тебе от них тоже привет. Конец связи.

Убрав зеркало во внутренний карман мантии, Поллукс задумчиво посмотрел на руины ресторана. Стальной завал уже разобрали, и искорёженные металлические брёвна были сложены в аккуратный штабель прямо на улице. Внутри морока остались только англичане, сникший командир местных авроров маячил где-то за кольцом внешнего оцепления.

Мысли заместителя главы аврората вновь вернулись к Риддлу и всем странностям, с ним связанным. С утра Хеспер рассказывала о его вчерашнем выступлении в Хогвартсе. Ко всем прочим неожиданным талантам этого молодого человека стоило отнести ораторское искусство — даже строгая Хеспер сдержанно признавала, что он вышел победителем из полемики с Дамблдором, а обычно невозмутимый Орион был в настоящем восторге. Однозначно, этот полукровка заслуживает более пристального внимания, вот только делиться своими подозрениями Поллукс ни с кем не хотел.

От размышлений его отвлёк подскочивший младший аврор:

— Сэр, к нам прибыли представители французского аврората.

— Хорошо, Джонни, распорядись их пропустить.

— Слушаюсь, сэр.

Не успел Поллукс прокрутить в голове все проклятия по поводу не вовремя заявившихся союзников, как морок расступился, и внутрь охраняемого периметра шагнула сама Патриция Фортиран, министр магии Франции. Поллукс с тоской подумал о Вильгельмине Тафт, которой, скорее всего, вовсе не сообщили о случившемся, и поскорее отогнал эти мысли, улыбаясь идущей навстречу женщине.

Ей сложно было бы дать даже её настоящие тридцать пять: правильные, хоть и чуть резкие черты лица подчёркивал умелый макияж, а ладная фигурка была облачена в модную мантию. Из образа великосветской красотки выбивалась только одна деталь — абсолютно седые, как у глубокой старухи, волосы. Длинные локоны, уложенные в красивую причёску, своим неестественно-выцветшим цветом привносили в портрет мадам Фортиран какую-то кричащую неправильность, ирреальность образа.

Оглядевшись по сторонам, она благосклонно улыбнулась Поллуксу:

— Здравствуйте, мистер Блэк. Вижу, вы уже успели тут развернуться.

— Рад вновь видеть вас, госпожа Фортиран, — он с уважением поклонился. — Полагаю, вас, как и меня, привели сюда сведения о берсерках.

— Именно так, мистер Блэк, именно так. К сожалению, наши авроры, — Патриция недовольно поморщилась, и все сине-красные мантии французских авроров позади неё словно бы потускнели, — были много менее расторопны, чем ваши. Мне доложили о случившемся четверть часа назад, и я прибыла сюда так скоро, как только могла. Вы не будете столь любезны, чтобы вкратце изложить, что вам удалось узнать?

— К сожалению, немногое. Группа из пяти берсерков и их руководителя приняла бой в этом ресторане с неизвестным могущественным волшебником. Ему и троим берсеркам удалось скрыться, ещё двое погибли. Кроме того, есть ещё двое погибших: случайный прохожий и пока не установленный человек внутри здания, скорее всего, тоже гражданский. Местные авроры прибыли уже после окончания сражения.

— Приняла бой, говорите? Я правильно понимаю, что кто-то в одиночку напал на пятерых берсерков?

— Один из берсерков погиб прежде, чем были активированы его руны, то есть их руководителя, скорее всего, застали врасплох. Свидетели никого не опознали, но, судя по масштабу применённых заклинаний, берсеркам противостоял очень сильный волшебник. Боевая трансфигурация, Адское пламя, высшие щиты — всем этим он владел виртуозно.

— Интересно, — задумчиво протянула француженка. — Вам нужна помощь? Со мной ударный отряд аврората.

— Нет, благодарю вас, госпожа министр. Мы справимся с расследованием своими силами. Разве что у вас будут идеи насчёт того, кем мог быть этот неизвестный противник берсерков.

— Думаю, стоит допросить Дамблдора.

— Почему его? — постарался скрыть удивление Поллукс. Патриция славилась неожиданными выводами и решениями. В годы войны именно её непредсказуемость позволяла французскому сопротивлению раз за разом ускользать из ловушек Гриндевальда.

— А кто ещё мог бы в одиночку справиться с пятью берсерками, убив двоих из них? Ну, ещё вы, ваш достойный дядя Сириус, Кимбелайн, хотя, кажется, он растерял хватку в последние годы, пара человек у нас и у бошей. Может, Троекуров и кто-нибудь из наших непостоянных союзников на востоке. Но кто из них достаточно эксцентричен, чтобы лично бросаться на берсерков вместо того, чтобы отправить ударный отряд своего ведомства?

— Как вы можете помнить, госпожа министр, Дамблдор славится излишней мягкостью, — после недолгого обдумывания парировал Поллукс. — Не думаю, что он стал бы убивать кого-то, даже и берсерков.

— Тут вы правы, — ответила разом помрачневшая Фортиран. В сорок пятом она до последнего настаивала на поцелуе дементора для Гриндевальда, и только принципиальная позиция Дамблдора спасла тому жизнь. — Тогда я распоряжусь насчёт проверки в швейцарском министерстве. Давно пора навести порядок в этом гадюшнике. Как думаете, есть смысл рассчитывать на поддержку вашей Вильгельмины?

— Лучше обратитесь к главе Департамента международного магического сотрудничества Арфангу Лонгботтому. Думаю, он сможет повлиять на наших швейцарских друзей по неофициальным каналам.

— Спасибо за совет, мистер Блэк. Я немедленно отдам соответствующие распоряжения. Вы останетесь здесь?

— Да, я лично проконтролирую ход расследования.

— Хорошо. Вас не затруднит сообщить мне, как только выяснится что-то новое? Мои авроры развернули полевой штаб ниже по третьей линии, я буду там.

— Конечно, госпожа министр. Я отошлю вам нарочного, как только мы узнаем что-нибудь интересное.

Раскланявшись с Фортиран, Поллукс вернулся к работе. Как выяснилось, выдернутый в Министерство в свой законный выходной Бейкер уже успел связаться с кем-то из транспортников и получил полный список зарегистрированных порталов за последние два дня. Среди покинувших Туманный Альбион обнаружился и Том Риддл, около десяти утра по Гринвичу отправившийся в Берлин.

В ответ на это сообщение, переданное Уистлером, Блэк только нахмурился и распорядился послать краткий рапорт о произошедшем в Берне Дамблдору. В предположение Патриции он не верил, но Альбус, как бы к нему ни относился Поллукс, гораздо лучше знал всех сильных волшебников континента. Опрос свидетелей ничего нового к уже имеющимся сведениям пока не прибавил — кто-то смог вспомнить цвет одежды берсерков, другой заметил точное время взрыва, но на ход расследования это никак не влияло.

Следователи, как местные, так и английские, продолжали скрупулёзно расспрашивать всех, кто оказался рядом с местом преступления, но особых надежд на это никто не возлагал. Зато порадовал Регулус: какие-то мудрёные артефакты, спешно высланные с курьером прямиком из недр Отдела тайн, позволили выявить, чем именно прикрылся от осколков один из участников боя. Как оказалось, он использовал редкую технику магии крови, присущую японской магической традиции. Казалось, такая экзотика впечатлила даже вечно равнодушных невыразимцев, а Поллукс тут же вспомнил о широте интересов молодого Риддла в разных областях магии.

Приказав одному из младших авроров доставить краткое сообщение о сделанной находке Фортиран, Поллукс вновь связался с Фоули.

— Нашлось кое-что интересное, Кимбелайн. Умники из Отдела тайн смогли раскопать магический след одного из щитовых заклятий. Какая-то японская магия крови.

— Значит, противником берсерков мог быть вовсе не европеец? Но как тогда он пересёкся с ними, да ещё и в центре Европы?

— Понятия не имею. Думаю, это всё же кто-то с континента, просто набравшийся необычных заклятий. Я распорядился связаться с Дамблдором, может, он назовёт кого-то конкретного, кто увлекается подобным.

— Даже так, — удивлённо вскинул брови главный аврор. Резко обострившаяся в последние месяцы неприязнь Поллукса к Альбусу была общеизвестна. — Хорошо. Мне написал Арфанг, я так понимаю, ты решил натравить Фортиран на швейцарцев?

— Это была её инициатива, но и нам упускать такую возможность не стоит. Попроси у Каспера ребят потолковее, там пригодятся люди, хорошо знакомые со всякого рода мошенничеством.

— Так и сделаю, — согласился Фоули. Они с Поллуксом давно уже общались без чинов и строгих норм формального протокола, так что столь явное попрание общепринятой иерархии со стороны заместителя его ничуть не задевало. — Арфанг будет доволен, ему эти горные плуты тоже порядком крови попили.

— Хоть что-то хорошее за сегодня, — кивнул Блэк. — Ладно, я вернусь к работе.

— Конец связи.

Хорошо отлаженный следственный механизм почти не требовал его вмешательства, и Поллукс отстранённо наблюдал за тем, как все, даже самые мелкие детали произошедшего обстоятельно протоколировались и подшивались в специальные зачарованные папки. Мысли первого заместителя главы британского аврората блуждали далеко от рутинных следственных действий. Несмотря на отсутствие прямых доказательств, он был уверен в том, что ко всем странным событиям последнего времени так или иначе имел отношение Том Риддл.

* * *

В это время виновник напряжённых размышлений Поллукса Блэка лежал на жёсткой кушетке в восьмистах милях восточнее, недовольно морщась всякий раз, как заживляющий бальзам впитывался в страшный ожог на боку. Аке показал себя настоящим профессионалом, сходу определив тип повреждений своего нанимателя и тут же принявшись их залечивать. Волдеморт мог на своём опыте убедиться, что его деньги были честно потрачены на обустройство тренировочной базы — в местном лазарете, руководителем и единственным сотрудником которого и был серб, нашлось даже весьма специфическое средство для заживления ожогов от темномагических проклятий разъедающей природы.

Не поскупился Долохов и на сигнальные чары: стоило Тёмному Лорду прибыть на площадку перед потрёпанным ангаром, как окрестности огласил пронзительный вой. Неожиданный гость в считанные мгновения оказался взят на прицел волшебных палочек дежуривших сегодня Павла и Михаила, а Антонин дотошно выспрашивал его об обстоятельствах их знакомства до тех пор, пока не убедился, что перед ними действительно их заказчик.

Если наёмники и удивились незапланированному визиту своего начальства, то ничем этого не выдали. Вызванный по специальному амулету Аке проводил раненого Волдеморта в лазарет, а дежурные остались наблюдать за окрестностями с поста у входа в ангар.

Аке хорошо знал сложную процедуру лечения обширного кислотного ожога от темномагического проклятия, явно не в первый раз латая такие тяжёлые повреждения. Хоть серб и бормотал сквозь зубы какие-то свои славянские ругательства, с задачей он справился быстро и без особых затруднений, меньше чем за час ликвидировав последствия опасного проклятия.

Проигнорировав рекомендацию лежать хотя бы ближайшие несколько часов, Волдеморт встал с кушетки и прошёлся по небольшой комнате лазарета. Процедура лечения потребовала снятия блокирующего боль заклятия, так что от истошных воплей Тёмного Лорда удерживала только сила воли. Впрочем, заживляющий бальзам подействовал, как полагается, и теперь вместо обжигающего пламени, по ощущениям ничуть не уступающему адскому, его левый бок лишь чуть покалывало. Весьма довольный таким результатом, Волдеморт поинтересовался:

— Кто готовил бальзам?

— У нас есть надёжный поставщик в Моравии, милорд, — ответил Аке. Долохов проинструктировал своих подчинённых, как следует обращаться к их нанимателю ещё три месяца назад, когда Волдеморт участвовал в подготовке к митхильскому делу.

— Вам стоит отыскать собственного зельевара, мне могут понадобиться необычные препараты, — он вспомнил о Снейпе, с сожалением отметив, что тот родится только через двенадцать лет. — Антонин, позаботься об этом.

— Конечно, милорд, — Долохов, всё время лечения остававшийся у входа в лазарет, изобразил почтительный поклон. — Будет ли нам позволено узнать, как вы получили столь серьёзные травмы?

Волдеморт ненадолго задумался. Посвящать наёмников в свои финансовые дела он не собирался, но детали погрома в Берне наверняка всплывут в прессе, может, даже вместе с информацией о берсерках, если журналисты успеют опросить свидетелей раньше, чем авроры. Ещё раз взвесив все за и против, Тёмный Лорд ответил:

— Пожалуй, да. На меня устроили засаду берсерки.

— Берсерки!? — Антонин подскочил, а Аке и дежурные наёмники, прислушивающиеся к беседе через открытую дверь лазарета, издали удивлённые возгласы. К чести Долохова, он смог быстро овладеть собой, и лишь дрожащий голос выдавал его нетерпение. — Простите, милорд, но неужели вам пришлось сражаться с этими гриндевальдовскими фанатиками?

— Именно так, Антонин. Ты излагал своим… коллегам мои идеи?

— В очень общих чертах, милорд, как вы и указывали.

— Что ж, тогда вам должна быть ясна принципиальная разница между моими взглядами и догмами Гриндевальда. Он был одержим идеями порабощения маглов, я же обеспокоен разложением самого магического общества. Впрочем, как вы могли убедиться самым печальным образом, и самим Гриндевальдом, и его последователями двигала, в первую очередь, жажда власти и расширения пределов своего владычества. В этом смысле уцелевшие берсерки, а вернее их командиры, ничем не отличаются от самого Геллерта.

Ни первое, ни второе поколение берсерков на восточном фронте не появлялось, но все слушатели прошли через ад той войны, и искренни ненавидели всех сторонников Гриндевальда. Увидев кровожадный блеск в глазах даже обычно спокойного Михаила, Волдеморт с внутренним удовлетворением продолжил:

— Моя деятельность, разумеется, не ограничивается вашей акцией, а потому понемногу привлекает внимание всех заинтересованных людей. Последние фанатики павшего Тёмного Лорда решили избавиться от меня, как от сторонника традиционных консервативных взглядов, идущих вразрез с их радикальным учением.

— Как же им удалось заманить вас в ловушку, милорд?

— Они мастерски подделали послание от одного моего контрагента на континенте и пригласили на встречу в Берн. Решили, что вшестером легко смогут меня одолеть, — Волдеморт усмехнулся. Он давно уже перестал гордиться подобными достижениями, но где-то в глубинах его сшитой по кусочкам души двадцатилетний Том Риддл не мог удержаться от хвастовства очередной победой.

— Чем же закончилась ваша… встреча, милорд?

— Из пятерых берсерков двое — точно трупы, трое других отделались переломами, а их вожак с трудом унёс ноги.

— Ваши таланты поистине впечатляют, милорд, — Долохов произнёс это с непритворным уважением, в его голосе исчезли даже намёки на обычный подобострастный тон, в котором замаскированной акцентом издёвки было больше, чем преклонения. Остальные наёмники от участия в диалоге воздержались, но по их лицам было видно, что они тоже впечатлены услышанным. Не понаслышке знавшие, на что способны гриндевальдовцы, они могли по достоинству оценить такой результат боя.

Бок по-прежнему покалывало, в Берне наверняка уже вовсю шло расследование, а вместо полагающегося отдыха ему предстояли долгие и тяжёлые переговоры в Москве, но здесь и сейчас Волдеморт был доволен. В отличие от английских аристократов, производить положительное впечатление на наёмников вовсе не требовалось, но какой-то внутренний порыв заставил его забросить лишний крючок. Пусть пока что они видят в нём просто богатого эксцентричного иностранца, готового платить большие деньги за странные преступления на другом конце мира. Если действовать аккуратно, в конце концов они станут верной опорой его трона.

Несмотря на поздний час, окна второго этажа Малфой-мэнора ярко горели. Хозяин поместья задумчиво помешивал давно остывший чай (согревающими чарами он не пользовался из принципа, считая, что они портят вкус и аромат этого напитка), рассматривая лежащие на монументальном столе письма. Было их всего три, но именно они стали причиной того, что обычно пунктуальный Брутус допоздна засиделся в своём кабинете.

Первое сообщение было интересным, но не слишком важным. Поллукс Блэк обратился к Альбусу Дамблдору, вероятно, за консультацией по поводу случившегося в Швейцарии. Столь интересные подробности о переписке заместителя главного аврора очутились на малфоевском столе благодаря искреннему рвению молодого, но подающего большие надежды младшего аврора Трэверса. Едва вернувшись из экстренной командировки в Берн, он по прямому указанию Блэка засел за написание рапорта. С этим ответственным делом он управился всего за час, послав сову Дамблдору ещё до обеда. Вечером же, окончив дежурство, Трэверс отправил ещё одну птицу, на сей раз на адрес неприметного дома на задворках Косого переулка. Дело в том, что он был не только исполнительным аврором, но и представителем старой чистокровной семьи. Попав в аврорат перед самым концом войны, Трэверс успел побывать всего на паре боевых операций. Этого хватило, чтобы развеять романтический флёр вокруг профессии аврора, но идеализма молодого парня не пошатнуло. Будучи представителем старой чистокровной семьи консерваторов, он принялся с удвоенной энергией ратовать за политические лозунги своих предков. Так что, когда один его хогвартский знакомый предложил делиться кое-какой несекретной информацией, туманно намекнув, что в этом заинтересован сам Кантанкерус Нотт, он согласился не раздумывая.

Оставаясь последовательным идеалистом, Трэверс свято чтил аврорскую присягу, а потому и помыслить не мог о том, чтобы разгласить служебную информацию. Так что в полученной Малфоем через третьи руки записке значилось лишь, что Поллукс Блэк экстренно связался с Альбусом Дамблдором. Впрочем, узнав о бернских событиях из других источников, Бртус отлично понимал, что именно стало предметом столь неожиданной переписки: берсерки в центре Европы были веской причиной для того, чтобы Блэк снизошёл до общения с Дамблдором. В иные времена сам факт контактов сомнительного политического союзника с несомненным политическим противником не на шутку встревожил бы Малфоя, но сейчас он лишь равнодушно отложил записку в сторону. Риддл неосознанно оказал Брутусу щедрую услугу, исключив возможность альянса Блэка и Дамблдора. После подтверждения его ошеломительного заявления, Брутус готов был поставить галлеон против кната на то, что Поллукс ни при каких обстоятельствах не станет вести дела с бывшим другом Гриндевальда.

Другая новость была важной, но предсказуемой, а оттого — неинтересной. Фортиран, заручившись поддержкой Лонгботтома, решилась-таки устроить чистку в Швейцарии. Это известие, давно ожидаемое всеми деловыми людьми магической Европы, добралось к Брутусу из-за Канала. Витиеватым слогом официальной переписки один из его давних торговых партнёров сообщал, что окончательное решение швейцарского вопроса уже началось, и введения внешнего управления в конфедерации стоит ждать со дня на день. Все необходимые документы на такой случай были заготовлены предусмотрительным Малфоем заранее, так что ему оставалось только отдать нужные распоряжения управляющим и отправить несколько писем своим наиболее значимым контрагентам.

На несколько минут Брутус задумался, нельзя ли извлечь из этой новости внутриполитические дивиденды. Раз с английской стороны операцию разрабатывает Департамент международного сотрудничества совместно с авроратом, то Вильгельмина может быть вовсе не в курсе готовящейся акции. Лонгботтом, конечно, либерал, но излишне мягкая позиция Тафт по вопросам европейской политики раздражает и его. Если разыграть эту карту, можно будет поколебать доверие министра к своим политическим союзникам в Визенгамоте, что будет нелишним, особенно в свете информации от Риддла о планах министерских либералов. С другой стороны, формально придраться не к чему — берсерки в Берне являются весомым основанием для формирования международной комиссии.

В конце концов, Брутус решил не пытаться выжать из ситуации максимум возможного — он и так сильно рисковал, предупреждая доктора Шульца. Этого изворотливого дельца не любили слишком многие. Он сумел в последний момент переметнуться от немцев к англичанам, сдав последним чуть ли не половину гриндевальдовской сети заграничных поставок. Этой выходкой Шульц нажил себе немало врагов по обе стороны океана, зато сохранил все нажитые за полвека своей полулегальной деятельности капиталы. Предупреждая его о планах Фортиран, Малфой рассчитывал получить определённое влияние на этого дельца, что было бы весьма полезно для его дальнейших планов.

Отложив оба послания в ящик и наконец-то отставив чашку с чаем, Брутус взял в руки последнее письмо. Его автором был клерк из Департамента магического транспорта, который за двадцать галлеонов в месяц снабжал одного мелкого контрабандиста информацией обо всех интересных запросах в адрес его отдела из аврората и Департамента магического правопорядка. Разумеется, ни тот, ни другой не знали, что исписанные аккуратным убористым почерком страницы, пройдя длинную цепочку посредников, ложатся прямиком на стол одному из богатейших волшебников Великобритании. Свою двадцатку клерк отрабатывал честно, не только исправно сообщая об аврорских запросах насчёт перемещения тех или иных подозрительных грузов, но порой подмечая весьма занимательные совпадения.

Самую важную и интересную новость дня выдал именно он, обратив внимание, что аврорат уделяет подозрительно много внимания некоему Тому Марволо Риддлу. Сначала, ещё в августе, пришёл запрос за подписью лично Поллукса Блэка, в котором тот интересовался международными перемещениями этого молодого волшебника за последние три года. Потом, в декабре, поступил обычный служебный запрос от старшего аврора Уистлера на предмет посещения Риддлом Вьетнама в июне-июле этого года. Ну и наконец сегодня днём с пометкой «молния» было доставлено требование старшего аврора Бейкера немедленно предоставить перечень лиц, воспользовавшихся международными порталами в последние три дня. Наличие в этом списке Риддла, отбывшего в Берлин этим утром, и подвигло клерка, несмотря на выходной день, отписаться об этом своему спонсору.

Брутус задумчиво побарабанил пальцами по мраморной столешнице. Внутренние дела аврората отстояли слишком далеко от его области интересов, но он не сомневался, что все эти запросы — результат деятельности Поллукса. Проверка личности Риддла после сообщённых им сведений в августе, проверка источников информированности Риддла после статьи в «Магическом вестнике» о трагедии в Митхиле в декабре и что-то, явно связанное с утренними событиями в Берне. Конечно, последнее могло быть простым совпадением, но если уж обычный клерк-транспортник счёл нужным об этом написать, просто отмахиваться от него было бы верхом безответственности.

Сам Малфой наводил справки о Риддле все последние полгода и никак не мог прийти к однозначным выводам. Его школьное прошлое было примечательным, но вполне нормальным: магловский приют породил большие амбиции, которые привели его на Слизерин, а выдающиеся способности позволили не только выжить среди наследников древних родов, но и завоевать их уважение. Хороший оратор, показательный сторонник консерваторов, школьный активист и вообще талантливый молодой волшебник — яркая, но далеко неуникальная картина. Помыкавшись после Хогвартса у Горбина и Бэрка, Риддл отправился в заграничное путешествие, и его след затерялся где-то в Азии.

По возвращению же на родину образ Тома Риддла разительно изменился. Буквально за несколько недель он успел сообщить уйму ценнейшей информации, источник которой Брутус, несмотря на все свои усилия, не обнаружил до сих пор. Переменился и финансовый статус Риддла. В школе он старался держаться достойно, но перебивался случайными заработками, а теперь регулярно тратил сотни галлеонов: собственное издательство, регулярные международные порталы, лучшие мантии от Твилфитта и Таттинга, приобретённый отряд домовиков и, следовательно, дом. Малфой тщательнейшим образом проверил все возможные финансовые связи Риддла и не обнаружил вообще ничего. Том не получил неожиданного наследства, не нашёл выгодного торгового партнёра на континенте и даже, на худой конец, не женился на богатенькой невесте!

Всё это было странным, но интерес к Риддлу со стороны Блэка был просто феноменальным. Брутус хорошо знал опытного аврора и не сомневался, что тот не стал бы привлекать своих сотрудников к личному расследованию без особой необходимости. Значит, Риддл отметился чем-то, что обеспокоило Поллукса как аврора, а не как сторонника консервативной фракции в Визенгамоте. Чего стоит ждать от Риддла после бернского инцидента, если он действительно с ним связан? Очередной острой статьи в его газете от «пожелавшего остаться неназванным очевидца»? Или массового убийства в Британии через пару месяцев?

Сейчас Брутус отчаянно сожалел, что его союз с Блэками ограничен общими политическими предпочтениями. Двум старым и богатым семействам, ревностно следящим за успехами друг друга, сложно стать полноценными союзниками. Мастера артефакторики и ритуалистики Блэки сверху вниз смотрели на «торгашей» Малфоев, а те, в свою очередь, не упускали случая перехватить выгодный контракт из-под носа у оппонентов. В нынешнем поколении отношения между семьями омрачала ещё и история с поддержкой Брутусом Гриндевальда в тридцатых. По части принципиальности Поллукс, конечно, не сравнится с Краучем, но после той истории к Малфою он относился прохладно, даже несмотря на его деятельную финансовую поддержку добровольцев в годы войны.

Мысли Брутуса ненадолго вильнули в сторону от загадочного Тома Риддла. Нужно было озаботиться брачным союзом с Блэками в следующем поколении. Щёлкнув пальцами, лорд Малфой призвал домовика:

— Кранки, принеси из библиотеки «Справочник чистокровных волшебников».

Спустя мгновение вернувшийся домовик почтительно отлевитировал увесистый томик на стол перед хозяином поместья. Жестом отослав слугу, Брутус углубился в изучение родословных. Он отлично ориентировался в этом вопросе и без подсказок, но прожитые годы приучили Малфоя к осторожности, так что сейчас он решил всё внимательно проверить. Идеальным был бы брак между детьми нынешних наследников — Ориона и Абраксаса. Запасным вариантом для внука или внучки Брутуса можно считать детей Сигнуса и Друэллы. Хотя и Пенелопа, и Друэлла в девичестве носили фамилию Розье, они происходили из разных ветвей этого обширного семейства, пересекаясь лишь в четвёртом поколении, что для чистокровных волшебников было вполне приемлемым.

Мысли о том, чтобы породниться с Блэками, ходили у Брутуса ещё десять лет назад, когда решался вопрос о браке Абраксаса. Тогда окончательное решение принимал старый лорд Малфой, и тот выбрал союз с Розье. Сейчас, после смерти своего отца, Брутус затруднялся ответить, был ли такой выбор правильным. Как знать, возможно, будучи родственниками, Блэки смогли бы предостеречь Малфоев от излишне рискованных операций на континенте перед войной.

Сделав пометку в зачарованном ежедневнике поговорить об этом с семьёй за обедом, Малфой захлопнул справочник и вернулся к размышлениям о Томе Риддле. С ним определённо нужно было что-то делать, вот только что? Заботливо восстановленная после войны сеть осведомителей и деловых партнёров по всей Европе ничего интересного не сообщала. В Британии Риддл общался только с невеликим числом своих школьных знакомых, да время от времени улаживал дела издательства. На континент он выбирался с подозрительной регулярностью, но словно растворялся, лишь только касаясь берлинской мостовой. Ни подпольные букмекеры, ни торговцы чёрного рынка артефактов, ни респектабельные финансисты, ни гоблины не фиксировали ровным счётом никаких сделок Тома Риддла.

От мыслей о таинственном источнике финансирования Риддла Брутуса отвлёк стук в дверь. После разрешения к нему в кабинет заглянул Абраксас:

— Возникли какие-то проблемы, отец?

— С чего ты взял?

— Прошло уже три часа после ужина, а ты по-прежнему сидишь над бумагами. Я могу помочь?

После недолгой паузы, Брутус коротко кивнул. «Пора Абраксасу полноценно участвовать в семейных делах, а не только приглядывать за управляющими», — подумал он. Вновь позвав эльфа и велев ему приготовить чаю для них с сыном, он начал беседу:

— Поллукс Блэк проявляет интерес к твоему приятелю Тому Риддлу.

— Я думал, тебя больше волнуют швейцарские события, — удивился Абраксас.

— Нет, это был ожидаемый шаг со стороны Фортиран, так что все распоряжения были подготовлены заранее. А вот внимание первого заместителя главного аврора к вчерашнему выпускнику Хогвартса совершенно непредсказуемо. Сегодня днём Поллукс в третий раз запросил транспортников о перемещениях Риддла.

— Наверное, леди Блэк рассказала ему о вчерашнем выступлении Тома в Хогвартсе, — Абраксас отчитался отцу о диспуте прошлым вечером, сразу же по возвращению из Хогсмида. Брутуса услышанное заинтересовало, но как следует всё обдумать и обсудить с сыном помешали новости из Берна.

— Не думаю, у Поллукса сейчас хватает других забот. Он явно подозревает Риддла в чём-то, тесно связанном с работой аврората. Нужно выяснить, что именно скрывает этот парень, и в этом я рассчитываю на твою помощь.

— Я весь внимание, отец.

— Насколько тесно вы сейчас общаетесь?

— Не слишком. После свадьбы я видел его лишь дважды: на министерском приёме в декабре и вчера в Хогвартсе. Он вообще мало с кем общается после своего возвращения из путешествия.

— Насколько я помню твои рассказы, в школе он небезуспешно старался быть в центре внимания. Почему он так сильно изменил своё поведение?

— Не знаю. Нотт тоже выражал своё недоумение. Он и вовсе за все полгода обменялся с Томом лишь парой дежурных фраз.

— Вы говорили после диспута? Что он сказал по поводу выступления Риддла?

— Да, мы ненадолго задержались в «Мётлах» под предлогом беседы о разведении гиппогрифов. Рудольф удивлялся, что Том очень мягко отзывался о маглорожденных. По сути, он ограничился только социальными аргументами, не затронув вопросы чистоты крови.

— Чувствуется школа Кантанкеруса, сразу уловил суть, — усмехнулся Брутус. — Ключевой момент всего этого действа именно в формулировках. Сам посуди, если преимущество чистокровных только в знаниях, связях и деньгах, то чем полукровки и маглорожденные отличаются от старых, но обедневших чистокровных фамилий?

— Может, Том просто не хотел раздражать Дамблдора, приводя более радикальные аргументы? Всё же Хогвартс — территория либералов, которых поддерживают и Диппет, и Дамблдор.

— Возможно, ты и прав. Но нельзя исключать того, что всё это — не более чем заранее спланированный фарс. Ты говорил, Блэки приняли выступление Риддла благосклонно?

— Орион был в восторге, — кивнул Абраксас, — он ненадолго подошёл к нам, поздравлял Тома с победой в диспуте. Альфард чуть не прыгал от восхищения, совсем как мальчишка. Разве что леди Блэк казалась скорее задумчивой, чем довольной, но и она, проходя мимо, высказала Тому что-то одобрительное. Думаешь, они попались на такую подмену понятий?

— Нет, — старший Малфой покачал головой. — Блэки прекрасно поняли, что именно хотел сказать твой школьный друг. Проблема в том, что такой компромиссный подход их устраивает. Поллукс работает под началом либерала Фоули, его кузины замужем за либералами Уизли и Лонгботтомом, он даже к Дамблдору не стесняется обращаться!

Брутус намеренно обрисовывал своему сыну более мрачную картину, чтобы тот проникся значимостью ситуации. Судя по тому, как заблестели глаза Абраксаса, тот уже мысленно записал Поллукса в список предателей дела консерваторов.

— Поверить не могу! Блэки всегда были тёмной семьёй, неужели сейчас они примкнут к этим маглолюбцам?

— Не суди столь категорично, — Брутус сделал паузу, занявшись чаем. Он старался подобрать слова получше, чтобы сформировать у своего сына нужное представление о ситуации. — Блэки всегда были готовы закрывать глаза на формальные ограничения, если это сулило им выгоду. Когда Герберт Бэрк сватался к Бельвине, Финеас Найджелус не стал слушать тех, кто называл такой союз мезальянсом, и лично благословил молодожёнов. Сейчас, спустя полвека, их дети контролируют треть британского рынка торговли артефактами, а Блэки имеют отличную сеть сбыта своей продукции. Думаю, Поллукс руководствуется схожими соображениями — покуда хорошие отношения с либералами гарантируют процветание его семье, он не станет портить их в угоду принципам. Конечно, на словах все Блэки останутся верны консервативным идеям, но на деле продолжат закрывать глаза на сомнительные действия либералов и их прихвостней.

— Зачем же тогда Поллукс следит за Томом?

— В этом ты и должен разобраться. Насколько я знаю Блэка, он никогда не станет злоупотреблять своим служебным положением ради семейных интересов. Значит, твой приятель замешан в чём-то незаконном. Мои источники указывают, что в последнее время он часто бывает на континенте, да и Поллукс тоже запрашивал о нём именно транспортников, отвечающих за международные порталы.

— Ты предлагаешь проследить за ним?

— Не стоит спешить. Помнится, ты рассказывал о школьном клубе Риддла. В последнее время он не пытался собрать его участников?

— Нет. Не так давно Мальсибер даже удивлялся по этому поводу. Говорил, что был бы не против посидеть как в старые времена, только с огневиски вместо сливочного пива, — улыбнулся Абраксас.

— Вот и замечательно! — Брутус вернул улыбку сыну. — Значит, у тебя есть отличный предлог, чтобы связаться с Риддлом и предложить ему собраться вашей старой компанией. Скорее всего, сам он не выступает инициатором такой встречи, потому что не хочет показаться бедным родственником на вашем фоне. Но если ты предложишь собраться в мэноре, думаю, он не откажет.

— А что потом?

— Действуй по ситуации, Абраксас. Может, выпадет возможность предложить Риддлу воспользоваться нашими контактами на континенте или как-то иначе поставить его в неявную зависимость от нас. Помни, он обладает неизвестными нам источниками финансов и опасных политических сведений, о которых ты должен узнать всё возможное.

— Я понял, отец, — серьёзно кивнул Абраксас.

— Хорошо. Сообщишь мне, когда будут первые результаты. А сейчас, — Брутус кинул взгляд на массивные напольные часы, — ты прав, пора отходить ко сну. Завтра за обедом нужно будет обсудить некоторые важные семейные вопросы, так что не задерживайся в Министерстве.

— Конечно. Спокойной ночи.

— И тебе, и тебе, — рассеянно ответил Брутус, щелчком пальцев призывая домовика. Пока чайный сервиз исчезал со стола, мысли старшего Малфоя вернулись к основному вопросу сегодняшнего дня. Что же такого узнал о Риддле Поллукс, что безо всяких сомнений решился задействовать силовиков?

* * *

Маги — народ консервативный. В магическом квартале Вены ещё не везде сняли развесистый герб двуединой империи, а колесо магловской истории уже сделало новый оборот. Великая Война Волшебников вскрыла много нарывов, порождённых стремительным изменением магловской жизни на фоне неторопливого течения жизни магической. Копившиеся десятилетиями проблемы захлестнули магический мир, и если стоявшие насмерть против открытого врага Англия и Франция отделались внутренними чистками сочувствующих Гриндевальду, то Восточная Европа погрузилась в хаос. Переворот в России, тотальная война на Балканах, территориальные переделы в Богемии и Моравии. А как прикажете быть с Кёнигсбергом, второй столицей магической Германии, внезапно оказавшимся на территории совсем недружественной большинству немцев магловской страны? Новые проблемы ложились поверх старых споров, и завершение войны ничуть не ускорило их разрешение.

Для Волдеморта и Долохова эта ситуация имела один неоспоримый плюс — вести всяческую полузаконную и незаконную деятельность в таких условиях было совсем несложно. Что уж там — если Великобритания и сейчас, через три с половиной года после конца войны, осаждённой крепостью отгораживалась от всего мира непроницаемыми магическими барьерами, то от Рейна до Урала можно было аппарировать совершенно беспрепятственно. Конечно, даже могущественный Тёмный Лорд старался не тратить свои силы понапрасну, так что на горную базу он добирался с помощью собственноручно зачарованного портала, отследить который министерским чинам было не под силу. Покидать Карпаты он планировал аналогичным образом, благо, Антонин располагал нелегальными порталами во все ключевые магические анклавы Восточной Европы.

Окончательно придя в себя после ранения и поговорив с Долоховым на тему дальнейшей работы его наёмников, Волдеморт отправился в Москву. Действие оборотного зелья уже закончилось, но в запасе у Антонина нашлось несколько флаконов этого снадобья и собранные волосы случайных прохожих. Здраво рассудив, что маскироваться под давешнего старичка после инцидента в Берне не имеет смысла, Тёмный Лорд выбрал иной образ. Предусмотрительный Долохов снабдил все волосы кратким описанием внешности их носителя, так что он смог подобрать похожего по возрасту и комплекции «донора». Повторять собственные ошибки Волдеморт не собирался.

Позаимствованный у Антонина портал выбросил его недалеко от центра Колдовской слободы, и, немного поплутав по переулкам, Тёмный Лорд выбрался на Китежградскую улицу. На дворе стояла мягкая по местным меркам зима, больше похожая на бернскую благодать, чем на студёные Карпаты. Лучи заходящего солнца отражались от свежевыпавшего снега, пелена которого делала нарядной даже унылую лавку «Артефактов на все случаи жизни».

На сей раз Ювеналий был не один. Сомнительной наружности тип в сером балахоне о чём-то оживлённо спорил с владельцем магазина, тыкая волшебной палочкой в вываленную прямо на прилавок груду каких-то цепочек. Занятые препирательствами, они не заметили, как Тёмный Лорд вытащил палочку. Красный луч «Ступефая» впечатал Ювеналия в стену позади витрины, а спустя мгновение его незадачливый клиент проломил собой прилавок. Одним движением палочки убрав из памяти оглушённого типа, оказавшегося скупщиком краденого, события последних пары дней, Волдеморт привёл в чувство владельца лавки. Не слушая глухих ругательств на незнакомом языке, он беспалочковой левитацией поднял того на ноги и почти по-змеиному прошипел:

— Сообщи Иванову, что канал поставки золота был скомпрометирован. Если он хочет, чтобы наши сделки продолжились, пусть обеспечит твёрдые гарантии, что такого не повторится. Я приду сюда завтра в полдень.

Несмотря на своё плачевное состояние, соображал Ювеналий быстро. Не делая попыток вырваться из невидимого захвата чар левитации, он ответил:

— Боюсь, так быстро я не смогу вам помочь, сэр. Мы с… эээ… мистером Ивановым общаемся только через посредников, и следующая возможность с ним связаться будет только завтра вечером.

Тёмный Лорд чуть прищурился, не отвечая. В тишине лавки было слышно, как падают на пол капли крови, стекающие из ссадины на лбу оглушённого обладателя серого балахона.

— Я бы рекомендовал, — очень спокойно, но по-прежнему почти не разжимая губ проговорил он, — изыскать возможность связаться с Ивановым в указанный срок. Или же этот магазин познакомится с Адским пламенем. Надеюсь, мы друг друга поняли?

— Я… д-да… конечно, сэр.

Тиски левитации разжались, и Ювеналий грузно рухнул на пол собственной лавки. Не оборачиваясь на завозившегося на полу торговца, Волдеморт покинул магазинчик.

Ставший уже знакомым путь через переулки привёл Тёмного Лорда к «Семи холмам», в которых он снимал номер во время своего прошлого визита в Москву. Засыпая на ветхой кровати, собственноручно зачарованной мощнейшими охранными чарами, Тёмный Лорд представить себе не мог, сколь сильные изменения произошли в известной ему реальности.

В ней Патриция Фортиран так и не получила предлога для наведения порядка в Швейцарии. Без единодушной поддержки английских силовиков либерал Лонгботтом не рискнул идти против линии Тафт, а потому ожидаемая чистка в Альпах так и не состоялась. Затаившиеся в амазонских джунглях берсерки бесследно канули в лету. Их лидеры размеренно доживали свои дни, коротая вечера на уютных террасах неприметных особняков, даже и не помышляя ни о каких операциях в центре Европы. Митхила процветала под умелым управлением Арнав Джха, и вся магическая Индия медленно, но верно, шла к построению прогрессивного общества, а не утопала в крови бенгальско-митхильско-тамильской войны. Магическая Россия, не выдержав давления эмбарго, была вынуждена пойти на уступки, а не упрямо гнула свою политическую линию тотального равноправия маглорожденных.

Изменения в реальности, которыми Волдеморт рассчитывал упростить себе путь к власти, вызывали лавину побочных эффектов, о которых он привычно не задумывался. Не считаясь с чужими интересами, Тёмный Лорд слишком концентрировался на достижении своих целей, считая всё остальное недостойным своего внимания. И многие, слишком многие, явно и неявно мечтали указать ему на эту недоработку. Прячась от карательных отрядов бенгальцев за пологом иллюзии в глухих джунглях, лелеял свою месть престарелый Хранитель; ругаясь сквозь зубы от боли в обожжённых ногах, покрытых целебной мазью фрау Шнайдер, вынашивал планы поисков «мистера Смита» Франц Кригер; слушая мерное сопение Ирмы, лежал без сна Поллукс Блэк; торопясь на совещание по низким коридорам Гринготтса, ругался на гоббледуке Гефрабрих; настороженно хмурился, слушая сбивчивый рассказ добравшегося-таки до него Ювеналия, поднятый с постели «Иванов». А где-то в хогвартском кабинете смотрел на колдографию выпуска 1945 года Альбус Дамблдор.

Бегло пролистав «Великую Войну Волшебников» на немецком, с горем пополам найденную в местной публичной библиотеке, Тёмный Лорд опознал своего бернского визави. Франц Кригер гордо взирал на читателей с колдографии аккурат под заголовком «Ключевые сторонники Геллерта Гриндевальда». В краткой биографической справке ничего полезного не содержалось: потомственный чистокровный, наследник внушительного состояния своей семьи, примкнул к Гриндевальду сразу же после выпуска из Дурмстранга. Несмотря на свою молодость, был одним из приближённых Геллерта, курируя важные проекты. Про то, был ли он связан с берсерками, в книге не говорилось. Впрочем, об этих проклятых воинах информации вообще было немного, и кроме их официальной создательницы Марии Шнайдер никаких других имён в соответствующем разделе упомянуто не было.

Вернув новенький, ещё пахнувший типографской краской томик на полку, Волдеморт вышел из библиотеки. По сути, для него было не так-то и важно, занимался Кригер берсерками во время войны или нет. В любом случае, в Берне орудовала не отдельная выжившая банда, а часть сложной затаившейся структуры, которая смогла как-то узнать о сделках с золотом, провернуть операцию с подложной запиской и перебросить в центр Европы мощную боевую группу.

Ситуацию омрачал ещё и тот факт, что как минимум один пункт в этом перечне недобитые гриндевальдовцы точно не могли проделать самостоятельно. Чтобы подбросить записку в хранилище под Берном, нужно иметь доступ к одному из звеньев цепочки передачи золота. Питера можно было исключить с гарантией — Тёмный Лорд качественно зачаровал его «корону», так что домовик умрёт много быстрее, чем сможет хотя бы мельком допустить мысль о нелояльности своему хозяину. Оставался пресловутый доктор Шульц и, собственно, Иванов со стоящим за ним русским министерством магии.

Немного задержавшись на перекрёстке и поразмыслив, не стоит ли поискать других покупателей на своё золото, Волдеморт всё же свернул на Китежградскую улицу. Кто бы ни навёл берсерков на его след, он вряд ли ограничится одной неудачной акцией. А русские, судя по всему, были кровно заинтересованы в получении его золота. Тёмный Лорд рассчитывал возложить ответственность за обеспечение безопасности сделок на них, избавив себя от опасности быть раскрытым.

За этими размышлениями добравшись до, как гласила вывешенная табличка, закрытой на переучёт лавки, Волдеморт без стука распахнул дверь. Обстановка внутри ничем не отличалась от таковой во время предыдущей встречи. Пробитый телом вчерашнего клиента прилавок был отремонтирован, а в центре помещения в роскошном кресле расположился Иванов, на сей раз действительно собственной персоной. Разве что теперь позади него молчаливыми изваяниями возвышались аж четверо громил в штатском. Саркастически хмыкнув, Тёмный Лорд очертил линию заглушающих чар. От комментариев по поводу удвоения охраны он решил воздержаться, сразу переходя к делу:

— Наше соглашение было скомпрометировано, мистер Иванов. Вместе со своими галлеонами в позавчерашней поставке я получил записку, с помощью которой меня попытались заманить в ловушку берсерки.

— И вам не болеть, мистер Смит, — русский оставался спокоен, сохраняя напускное благодушие. Похоже, о событиях в Берне он был хорошо осведомлён. — Будьте так любезны, изложите ситуацию поподробнее. При чём тут берсерки?

— Очевидно, они хотели получить моё золото и ваши галлеоны.

— Это понятно, — Иванов чуть раздражённо взмахнул рукой. — Как они узнали о сделке?

— Произошла утечка информации, — Волдеморт сделал короткую паузу и веско добавил. — С вашей стороны.

— Почему не с вашей?

— Потому что с моей стороны о сделке знал только я. Вы наверняка уже убедились в надёжности моих окклюментивных барьеров, никаких записей я не веду, а эльф, передавший мне галлеоны и записку, не покидал моего имения, кроме как для обмена золота.

— Вы хотите сказать, что в одиночку владеете этим золотом?

— Да, — Тёмный Лорд чуть прищурился. — Похоже, берсерки пришли к схожим выводам и решили его у меня отнять. Их было пятеро во главе с Францем Кригером. Двое теперь в могиле, трое других отделались магическим истощением. Полагаю, вы не повторите их ошибки?

— И в мыслях не было, мистер Смит, — было заметно, что такая откровенность впечатлила Иванова, но самообладание он сохранил. — Перейдём к делу. Можете продемонстрировать упомянутую вами записку?

— Я не настолько глуп, чтобы идти на такую встречу с сомнительной запиской в кармане. Она была уничтожена сразу после прочтения.

— Хм, тогда, быть может, вы согласитесь предоставить свои воспоминания о неудавшемся покушении?

К этому вопросу Тёмный Лорд был готов. Демонстрировать русским свои способности он не собирался, а потому ещё утром аккуратно подготовил отредактированную версию воспоминаний, ограниченную эпизодом встречи с лже-Ивановым и последними мгновениями боя с Кригером.

— Как пожелаете, — он передал пузырёк с воспоминанием, трансфигурированный из какого-то хлама в номере. — Только просматривайте воспоминания прямо тут.

— Ваша предусмотрительность похвальна, — улыбнулся Иванов. Коротко переговорил с одним из своих охранников за чертой заглушающих чар, он вернулся с небольшой чашей омута памяти. Проделав все полагающиеся манипуляции, русский агент на три минуты погрузился в омут.

Вернувшись из омута и демонстративно очистив его содержимое, уничтожая полученное воспоминание, Иванов медленно проговорил:

— Я понимаю ваше нежелание демонстрировать подробности схватки с берсерками, однако вы выдвигаете слишком серьёзные обвинения, чтобы одно отредактированное воспоминание было достаточным доказательством. Наша сделка — предмет особой государственной важности, ею занимаются самые доверенные люди в Кроме.

— Это уже не первый случай, когда ваша неспособность контролировать собственных людей мне вредит, — Волдеморт решил воспользоваться случаем, чтобы решить ещё один важный вопрос. — Прошлым летом в рамках акции устрашения была сожжена одна усадьба старого чистокровного рода. Всё бы ничего, но она сгорела вместе со всеми находившимся внутри, потому что кто-то из исполнителей перед поджогом наложил на неё антиаппарационное заклинание.

Всё так же медленно, взвешивая каждое слово, Иванов ответил:

— Нам известно, что вы имеете общие интересы с Антонином Долоховым. Не отрицаю, в случае его семьи имели место… перегибы на местах. Однако после этого инцидента наша служба была тщательно очищена ото всех сомнительных элементов.

Осведомлённость русских о его контактах Тёмного Лорда не удивила и не обеспокоила. В конце концов, в Колдовскую слободу приезжает не так-то много англичан, чтобы службам безопасности было сложно установить его личность. Оборотное зелье избавляло от угрозы опознания случайными свидетелями и помогало в ситуациях, вроде случившейся в Берне.

— В таком случае, как записка попала в руки вашего эльфа?

Иванов задумался, видимо, перебирая варианты ответов. Похоже, он и сам понимал, что утечка информации была на их стороне, но признавать этого перед безымянным англичанином отчаянно не хотел.

— Исключать вероятность прокола со стороны доктора Шульца тоже не стоит.

— Вы лучше меня знаете, что доктор вряд ли бы начал работать на берсерков, — после заключения сделки с Ивановым Волдеморт постарался собрать всю имеющуюся информацию о посреднике. Газетных сплетен вполне хватило, чтобы составить картину того, как в сорок четвёртом году сочувствующий Гриндевальду Шульц переметнулся на противоположную сторону.

— Хм, вынужден с вами согласиться. Что ж, мы инициируем внутреннюю проверку, благо, в обеспечении сделки участвуют всего несколько людей. Осталось договорится о том, как мы будем осуществлять обмен золота на галлеоны впредь.

Иванов не особо успешно пытался держать хорошую мину при плохой игре, однако Тёмный Лорд не был заинтересован в продолжении спора. Найдут ли русские предателя в своих рядах или нет, его это мало волновало. Главное, что ему было нужно — переложить на их плечи ответственность за сделки.

— Единственный вариант, который меня устроит — производить обмен золота на галлеоны на охраняемой вами территории. Например, в Колдовском Кроме.

— В нём сосредоточен весь аппарат Всевеликого Колдовского Вече, и в нём же хранятся ключевые реликвии нашей страны. Боюсь, мы не можем допустить туда постороннего.

— Я предлагаю по-прежнему использовать домовиков. Вы же не боитесь, что ваш драгоценный Кром разнесёт один мой домовик?

Иванов ещё немного подумал, потом кивнул:

— Пожалуй, такая договорённость нас устроит. Я организую допуск в Кром вашего домовика… думаю, где-то за неделю. Вас устроит встретиться здесь же в следующий вторник в полдень?

— Вполне. До свидания, мистер Иванов.

— До свидания, мистер Смит.

Выйдя из лавки, Волдеморт вновь активировал нелегальный портал в Берлин, откуда благополучно и вполне официально добрался до Лондона.

Несмотря на то, что вылазка на континент не заняла и двух суток, дел у Тёмного Лорда успело накопитсь изрядно. Начал он с разбора корреспонденции, в его отсутствие аккуратно собираемой эльфами. Пару изысканно оформленных конвертов со смутно знакомыми фамилиями отправителей Волдеморт сразу отложил в сторону — ответить вежливым отказом на шаблонные приглашения он сможет и потом. Стандартный серый конверт из Министерства он открыл без интереса — ещё на прошлой неделе Поллукс объявил, что комиссия по расследованию митхильских событий временно прекращает свою работу. Письмо ожидаемо содержало официальное подтверждение этого, изложенное ужасным канцеляритом, вкупе с напоминанием об аннулировании временного пропуска в аврорат.

Короткой запиской просил о встрече Вистан, не сумевший связаться с ним с помощью сквозного зеркала. Скорее всего, его заботила необходимость освещать швейцарские события. Достав из кармана мантии зеркало и постучав по нему палочкой, Тёмный Лорд вызвал Эйвери. Ответил тот довольно быстро, жизнерадостно зачастив:

— Привет, Том! Никак не мог до тебя достучаться. У нас тут столько всего произошло!

— Здравствуй, Вистан. Полагаю, ты об инциденте в Берне?

— Не только, но и о нём тоже. Будешь писать авторскую статью на эту тему?

— Возможно. Обсудим всё в издательстве.

— Хорошо. Бетти уже там, а я сейчас закончу зачаровывать хрусталь для какого-то дедовского заказа и отправлюсь. Давай встретимся часа через полтора, а?

— Договорились. До встречи.

— Пока.

Отложив зеркало, Волдеморт взял последний конверт, украшенный серебристым вензелем «А.М.». В своём письме Абраксас велеречиво восхищался его ораторским искусством, продемонстрированном на субботнем диспуте, и предлагал встретиться старой школьной компанией. Тёмный Лорд задумался. С одной стороны, он и сам планировал начать действовать среди повзрослевшей молодёжи, привлекая тех же людей, что и в прошлый раз. С другой — такое собрание должно было быть его инициативой, а не Малфоя.

Надиктовав зачарованному перу ответы на приглашения, Волдеморт в задумчивости застыл у окна. В этом году зима в Англии выдалась тёплой, а потому пейзаж за окном удручал — накрапывал мелкий дождь, дополняя грязно-зелёный холмистый пейзаж грязно-серым небом. Эта унылая картина резко контрастировала с искристо-снежным великолепием Берна, Карпат или Москвы, но Тёмный Лорд на погоду и вид из окна внимания не обращал. Невидящим взором упёршись в одну точку, он размышлял о предложении Абраксаса. Вспоминал зарождение Пожирателей Смерти в иной истории, анализировал эффективность каждого своего решения, обдумывал конкретные кандидатуры.

Мыслей было много. Острыми шипами впивались в сознание Волдеморта воспоминания о совершённых ошибках, затаённым злорадством отсвечивали планы заблаговременного устранения особо опасных противников, спокойной уверенностью разливались многоходовые политические схемы. Урождённый Том Риддл, под каким бы именем он ни скрывался, был, без всякого сомнения, одним из умнейших волшебников своего поколения. В одиночку, без уходящей вглубь веков родословной и золотых гор в подземельях Гринготтса, он сумел создать движение, выбившее почву из-под ног старейшей и сильнейшей магической державы. Увы, ни проигрыш в войне, ни попадание в прошлое не исправили главного — отточенный разум Тёмного Лорда по-прежнему стремился к личному господству любой ценой.

Даже столь эфемерное посягательство на лидерство в организации, как проявление инициативы в её первом сборе, не могло остаться безнаказанным. К счастью для Абраксаса, Волдеморт всё же многое переосмыслил и действовал менее топорно, чем в девяностые. Так что по итогам часовых размышлений сова унесла в Малфой-мэнор вежливое письмо, в котором Том Риддл благодарил Абраксаса за столь своевременную идею и обещал посодействовать сбору всех заинтересованных в ближайшую субботу.

Покончив с письмами, Тёмный Лорд отправился в издательство. Там всё было по-прежнему: Бетти что-то выговаривала печатнику, жестами палочки тасуя висящие в воздухе гранки статьи про путешествие Волдеморта по Южно-Африканскому Союзу, Вистан спорил с Каффом насчёт содержания следующего номера, а одна из корреспонденток безуспешно пыталась исправить барахлящее зачарованное перо. Поприветствовав собравшихся, Тёмный Лорд вместе с обоими Эйвери отправился в кабинет управляющего — небольшую коморку в углу арендованного здания, которой слабо помогали даже наложенные на неё чары расширения пространства.

— Том, думаю, тебя это заинтересует, — порывшись в ящиках видавшего виды стола, Вистан положил на стол вчерашний номер «Ежедневного пророка». Газета была свёрстана ещё утром, так что никаких упоминаний о Берне в ней не было.

Внимание Эйвери привлёк разворот с броским заголовком «Магловский вопрос волнует нашу молодёжь». Обширная статья была снабжена колдографией хогвартской дискуссии, а внизу значилась подпись автора — Элфиаса Дожа. Волдеморт поморщился. С однокашником Дамблдора он заочно познакомился в шестидесятых, слушая рассказы Абраксаса о визенгамотских прениях, где Дож всегда выступал на стороне Марчбэнкс. Потом, уже в семидесятых, Тёмный Лорд несколько раз мельком видел его на поле боя — постаревший волшебник входил в Орден Феникса, но в первые ряды сражающихся не лез. Окончательно лишившийся воли к жизни после смерти своего кумира, Элфиас пережил приход Тёмного Лорда к власти только потому, что к тому времени был никому не нужен и тихо доживал свой век в скромном домике на окраине Глостера. Теперь же, как следовало из подписи к статье, он занимал пост первого заместителя руководителя департамента магического образования в Министерстве.

— Дамблдор неплохо приготовился, — зло пробормотал Волдеморт, бегло просматривая текст. Хотя поводом для публикации послужило субботнее собрание дискуссионного клуба, было очевидно, что статья готовилась заблаговременно. Размеренным тоном опытного публициста Элфиас излагал суть магловского вопроса и позиции сторон на прошедших дебатах. За одиннадцать лет до рождения Джозефа Овертона Дамблдор вовсю использовал его «окно дискурса» в своих целях [2].

— Дамблдор? С чего ты взял?

— Элфиас Дож, автор статьи, дружен с Дамблдором со времён их учёбы в Хогвартсе.

— Никогда о таком не слышал, — искренне удивился Вистан. — Откуда ты знаешь этого министерского клерка? Кто он вообще такой?

— Папа рассказывал о нём, помнишь? — Бетти избавила Волдеморта от необходимости придумывать правдоподобный ответ. — Кажется, это было два года назад... Да, точно, летом сорок шестого он делал у нас крупный заказ. Ты тогда занимался с дедом тем странным проектом для итальянцев, а мы с папой зачаровывали сапфиры для Дожа. Я половину каникул проторчала над этими камнями, нанося по десятку рун на каждую грань.

— Что это был за артефакт? — заинтересовался Тёмный Лорд. Не стоило пренебрегать любой возможностью разузнать, чем занимаются друзья Дамблдора.

— Ничего особо интересного, — пожала плечами Бетти. — У его супруги был полный комплект украшений: кольца, серьги, подвески, диадема и колье, который она по семейной традиции должна была отдать как приданое за старшую дочь. Перед этим Элфиас решил обновить украшения и принёс их нам. Похоже, драгоценности были магловскими, кое-какие чары были наложены прямо поверх готовых изделий, но со временем они развеялись. Нам пришлось полностью всё разбирать, по отдельности зачаровывать каждый камень и оправу, а потом собирать украшения обратно.

— Вот как? Любопытно, любопытно. А что за чары вы накладывали?

— Я вырезала на обратных гранях сапфиров руны, обычные в таких случаях: для чистоты и лучшего блеска самих украшений и защиты их владелицы от простеньких сглазов и приворотов. Муторная работа, хоть и несложная. Папа накладывал более хитроумные чары на оправы, кажется, что-то связанное с ментальной защитой, тоже не слишком сильное, конечно.

— И что отец рассказывал тебе о Доже?

— Я расспрашивала о нём, ну, знаешь, чисто из любопытства, — Вистан иронично усмехнулся. Бетти чуть покраснела и поспешно продолжила. — Так вот, он оказался давним клиентом нашей семьи, ещё у деда заказывал обручальное кольцо с порталом в его поместье, а с отцом несколько раз пересекался во время войны, делал крупные заказы защитных артефактов для добровольцев. Умеренный либерал, до войны работал в Министерстве, кажется, в департаменте транспорта, потом заведовал снабжением второго добровольческого отряда. Сейчас возглавляет визенгамотскую комиссию по вопросам образования и просвещения в соответствующем департаменте. Вроде бы, готовит какие-то реформы в команде Тафт.

— Погоди, погоди, — помотал головой Вистан. — Всё это интересно, но я по-прежнему не понимаю, почему ты думаешь, что за этой статьёй стоит Дамблдор. Тут же прямо написано, — он развернул отложенную Тёмным Лордом газету, — «Даже столь опытный в дискуссиях оппонент как Альбус Дамблдор не смог привести внятных контраргументов, сведя всё к полемике об откровенно утопических идеях». Разве ему выгодно подчёркивать собственное поражение?

— Всё чуть сложнее, чем кажется. Последние лет двадцать разговоры о маглах однозначно сводились к идеям Гринедевальда. После его поражения поднимать этот вопрос в обществе стало не принято. Теперь же, благодаря этой статье, будет запущен новый виток обсуждений, инициатором которого все будут считать некую абстрактную «молодёжь», а не Дамблдора.

— Ну, в каком-то смысле это справедливо, разве нет? Я имею в виду, именно ты первым поднял магловский вопрос, ещё в той статье о бойне в Митхиле. Да и этот Дож о тебе пишет… эээ… а, вот: «Бродящие в молодёжной среде идеи озвучил Том Риддл, известный многим читателям под псевдонимом Лорд Волдеморт. Молодой журналист и путешественник обрисовал гротескный образ умозрительных проблем, которые могут возникнуть из-за интеграции в наше общество маглорожденных волшебников». Не похвала, конечно, но от друга Дамблдора можно было ждать куда более суровой критики.

— Дело не в том, что пишут о Томе, дело в том, как они это пишут, — похоже, Бетти быстро вникла в суть проблемы. — Поражение в дебатах победителя Гриндевальда от «молодого журналиста и путешественника» привлечёт внимание читателей, но его вряд ли воспримут всерьёз. Дамблдор сможет вернуться к обсуждению темы маглорожденных, не опасаясь последствий.

— Молодец, Бетти, — Тёмный Лорд почти искренне похвалил девушку за проницательность, мысленно записывая её в ряды политического крыла своей будущей организации. — Но тревожит меня не сама открытая дискуссия на тему маглов, а позиция Дамблдора в ней. Вистан прав, мы и сами заинтересованы в том, чтобы простое упоминание маглов в печати не приводило к обвинениям в почитании Гриндевальда. Но зачем это Дамблдору?

— Может, он хочет понравиться маглорожденным и попрочнее обосноваться в Визенгамоте за счёт их поддержки, — предположил Вистан.

— Не смеши, — фыркнула Бетти. — Маглорожденные в Визенгамоте ничего не решают, это же всем известно.

— Они сами — нет, а вот поддерживаемые ими либералы — вполне. Пополняя маглорожденными ряды сторонников либералов, Дамблдор выторговывает себе тёплое местечко во фракции Лонгботтома.

У Тёмного Лорда была своя точка зрения на предмет мотивов Дамблдора, но высказать её он не мог. В иной истории министерские и визенгамотские либералы шли рука об руку вплоть до войны, когда Министерство чрезвычайными декретами перехватило у стремительно деградирующего Визенгамоте всю полноту власти в стране. Но сейчас никто не воспринимает Министерство как самостоятельную силу, а позиции консерваторов в Визенгамоте достаточно сильны. Кроме Волдеморта никто не может быть уверен в исходе политического противостояния, а потому Дамблдор решил не упускать возможность получить лишний аргумент в споре с консерваторами. Воспользовавшись «молодым путешественником» для запуска дискуссии по ранее запретному вопросу, он не сомневается в своей скорой победе в ней.

Возможность расстроить планы давнего врага прельщала юношеский максимализм Тома Риддла, но вынуждала осторожничать опытного Тёмного Лорда. Без поддержки большинства консерваторов, без преданных лично ему сторонников, без легальных источников финансирования бросаться в политический омут было очень рискованно. С другой стороны, громко заявить о себе и чётко обозначить свою политическую линию он планировал в любом случае, разве что расчёт был на газетные статьи, а не на публичную дискуссию.

Так и не придя к каким-то окончательным выводам, Волдеморт вмешался в разговор как обычно заспоривших друг с другом Эйвери:

— Увы, сейчас мы вряд ли сможем угадать мотивы Дамблдора. Давайте лучше вернёмся к практическим вопросам.

— Конечно, Том. Ты что-нибудь решил насчёт авторской статьи?

— Да, я подготовлю материал по теме бернских событий. Напомни, что у нас с заполнением номера?

— Пока что только твои путевые очерки, две небольшие заметки и одно письмо в редакцию по какой-то мелкой проблеме с каминной сетью. Да, блок объявлений почти заполнен уже сейчас, думаю, к выходу в печать опять придётся переносить часть на следующий номер.

— Статью про Южно-Африканский Союз я немного расширила, — вмешалась Бетти, — так что она займёт полные три полосы вместе с колдографиями.

— Тогда у нас останется ещё три свободные полосы под одну большую авторскую статью, — быстро прикинул Вистан.

— Хорошо, постараюсь уложиться в эти рамки, — чуть улыбнулся Тёмный Лорд. При всём своём цинизме он по-своему симпатизировал этим людям, искренне верящим в его идеи. — У меня тоже есть для вас новости. Абраксас Малфой выразил желание собрать у себя нашу старую школьную компанию на следующих выходных. Думаю, Вистан получит приглашение уже сегодня.

— Хм, интересно, — тот не на шутку задумался. — Я толком не виделся с ним с выпуска, когда он отправился на стажировку за океан. Да и после своего возвращения Абраксас со мной почти не общался. С чего бы он вдруг решил проявить такое внимание к своим старым знакомым?

— Это же очевидно, Вистан! — Элизабет закатила глаза ничуть не хуже своего брата, — Малфой, возможно, что и старший, сообразил, что ораторское искусство Тома можно использовать к собственной выгоде. Наверняка он захочет нашими руками сформировать молодёжное движение будущих консерваторов, разумеется, во главе с собой.

Волдеморт в очередной раз удивился, насколько хорошо младшая Эйвери ориентируется в политических реалиях. Сам он мог добавить разве что желание Брутуса отомстить Нотту, переманив на свою сторону его внука. Живущий по нормам позапрошлого века Кантанкерус был в принципе неспособен воспринимать новые идеи, а вот молодой Рудольф, как и многие в его годы, жаждал дела, а не бесконечных вздохов о старых-добрых временах. Впрочем, этот возможный мотив в поступках Малфоев лучше было не афишировать, так что Тёмный Лорд ответил нейтрально:

— Скорее всего, ты опять права, Бетти. Я надеюсь, что вы оба примете участие в этой встрече. Осталось только придумать, как пригласить на неё тебя. Вместе мы сможем напомнить Абраксасу, кто именно возглавлял наш школьный клуб.

Ничего придумывать, однако, не пришлось. Едва Волдеморт получил уверения обоих Эйвери в том, что они обязательно будут, как в окно постучалась снежно-белая сова Абраксаса, доставившая официального вида приглашение. Проглядев текст, Тёмный Лорд удовлетворённо усмехнулся. Малфой пал жертвой следования аристократическим традициям, вписав вслед за именем приглашённого традиционное «со спутницей». Разумеется, на обычных дружеских встречах эта приписка игнорировалась, но сейчас получился просто прекрасный повод организовать всё в удобном ему формате.

Тут же набросав короткую записку для Друэллы, Волдеморт отправил издательскую сову на Гриммо. Супруга Сигнуса должна была прибыть в Малфой-мэнор вместе с Орионом, а Вистан — вывести в свет Бетти. Услышав план, та чуть расстроенно покивала. Видимо, надеялась составить пару самому Тому.

Распрощавшись с Эйвери и коротко кивнув поклонившемуся Каффу, Тёмный Лорд наконец-то вернулся в Нортумберленд.

[2] Джозеф Овертон — американский юрист, известный как автор теории «Окна дискурса» или «Окна Овертона». Суть её состоит в том, что всякая публично высказываемая идея должна укладываться в некоторые общественные нормы. Существует мнение, что рамки этих норм могут быть осознанно сдвинуты. Для этого ту или иную неприемлемую идею нужно публично обсуждать, начиная с её критики, а затем последовательно смягчать тон дискуссии, пока в конце концов она не станет новой общественной нормой.

Неделя пролетела быстро. «Ежедневный Пророк» покладисто писал о разоблачённом гнезде сомнительных личностей прямо в центре Европы, машина Свенсона исправно превращала потихоньку истощающийся запас стальных слитков в золото, а сам Тёмный Лорд с головой погрузился в дела насущные. Нужно было подготовить авторскую статью поострее для воскресного выпуска «Вестника», проконтролировать закупки зелий Долоховым и вчерне набросать структуру будущей политической организации.

Разобравшись со всеми этими делами аккурат к субботе, Волдеморт отправился в Малфой-мэнор. Скинув на руки дежурившему у входа домовому эльфу тяжёлую парадную мантию, Тёмный Лорд радушно улыбнулся вышедшему навстречу младшему Малфою:

— Приветствую, Абраксас. Наши друзья уже собрались?

— Здравствуй, Том. Да, ждём только Ориона и Вистана. Прошу к столу.

Когда они проходили холл, монументальный камин у дальней стены вспыхнул зелёными искрами, и из него с подобающей наследнику древнейшего и благороднейшего рода степенностью выбрался Орион Блэк под руку с Друэллой. Незамедлительно обернувшийся к новоприбывшим Абраксас галантно поклонился, лишь тонким сомнением в голосе продемонстрировав своё удивление:

— Орион, Друэлла? Рад новой встрече.

— Здравствуй, Абраксас, — за двоих ответила супруга Сигнуса. — Вальбурга передавала свои искренние извинения. К сожалению, домашние дела не позволили ей принять участие в нашей сегодняшней встрече, и Орион был столь любезен, что пригласил меня составить ему компанию.

— Приятнейшая неожиданность. Моя супруга будет счастлива с тобой пообщаться, — младший Малфой приятно улыбнулся, увлекая новоприбывших в столовую.

Народу собралось немного: кроме самого Риддла приглашены были только Блэк, Эйвери, Розье, Нотт и Мальсибер. Последний прибыть не смог, сославшись на какую-то срочную работу, зато вместе с Вистаном пришла Бетти. Абраксас, похоже, начал догадываться о намерениях своего школьного приятеля, но виду не подавал, с полагающимся радушием приветствуя гостей.

Обед прошёл в великосветской болтовне — все присутствующие имели многочисленных общих друзей, знакомых и родственников, обсуждение новостей которых можно было длить бесконечно. По словам Абраксаса, его отец отбыл по каким-то важным торговым делам на континент, так что роль гостеприимных хозяев играла молодая чета Малфоев. Пенелопа развлекала немногочисленных присутствующих дам беседой о последних веяниях волшебной моды, а её супруг предавался воспоминаниям о славных школьных годах.

Наконец, отдав должное кулинарным стараниям домовиков, гости переместились из столовой в зал для приёмов. Напоследок пощебетав о чём-то с Друэллой, Пенелопа откланялась, и будущие основатели новой политической силы остались в одиночестве. Вопреки правилам этикета, Тёмный Лорд сам начал разговор, не дожидаясь Малфоя:

— Друзья мои, благодарю, что пришли на эту встречу. Последние события в нашей стране слишком тревожны, чтобы мы могли их просто игнорировать. Да, — словно вспомнив малозначительную деталь, добавил он, — прежде, чем мы начнём, я хотел бы поблагодарить Абраксаса, который столь любезно взял на себя труд собрать всех нас сегодня.

— Пустое, Том. Я счастлив наконец-то встретиться со школьными товарищами, — Абраксас чуть покосился в сторону сидящей рядом с братом Бетти. — Ты решил возродить наш хогвартский клуб?

— Увы, — вздохнул Волдеморт, — я бы с радостью продолжал путешествовать в поисках глубинных познаний в магическом искусстве, но угроза всему нашему обществу вынудила меня вернуться.

— Помнится, в школе ты больше интересовался тёмными искусствами, чем политическими проблемами, — с некоторым недовольством в голосе проговорил Малфой.

— Помнится, на втором курсе ты во всеуслышание объявил, что женишься на полукровке Кроули, — фыркнула Друэлла, вызвав приступ дружного смеха у всех присутствующих. Абраксас чуть покраснел, но тоже присоединился к веселью.

— Да, со школьных времён многое изменилось, — поддерживая на лице легкомысленную улыбку, ответил Волдеморт. — Я поездил по миру, посмотрел на жизнь волшебников в других странах. Угроза вырождения из-за обилия маглорожденных стоит не только перед нами, но именно в наших силах подать остальному миру пример в этом вопросе.

— Что ты имеешь в виду? — Похоже, Розье не на шутку заинтересовался. — Нельзя ведь просто не пускать маглокровок в наш мир.

— К сожалению, нельзя. Но ограничить их в правах, всемерно укрепляя власть чистокровных волшебников, не только можно, но и нужно.

— Да, ты был весьма убедителен в прошлую субботу, — кивнул Нотт. — Кстати, почему ты ограничился социальными аргументами против маглорожденных в споре с Дамблдором?

— Потому что иначе легко скатиться в пустое теоретизирование. Скажи, — Тёмный Лорд припомнил жаркие дискуссии предвоенных шестидесятых, — если у какого-нибудь волшебника бабушка или дедушка магл, может ли он называть себя чистокровным?

— Конечно нет!

— Но ведь из этого следует, что четверть магловской крови важнее трёх четвертей волшебной!

— Если в кувшин вина подлить стакан уксуса, вино будет испорчено, — незамедлительно нашёлся опытный в подобных спорах Нотт.

— Тогда где та грань, что отделяет чистую кровь от грязной? Древнейшие и благороднейшие рода ведут свою историю от первых норманнов, но и они когда-то начинались с одного волшебника, все предки которого были обычными маглами.

На сей раз с ходу придумать ответ у Рудольфа не получилось, и Волдеморт продолжал развивать свою мысль:

— А полукровки? Как оценивать их степень чистокровности? Чья кровь чище, наследника захудалого и обедневшего рода, или отпрыска великого мага, спутавшегося с маглорожденной? Слишком много вопросов со слишком неочевидными ответами. Твой дед разработал целую систему оценки чистокровности, но она оказалась настолько сложной и противоречивой, что споры о ней не утихают уже двадцать лет. Уважаемые благородные династии поколениями выясняют, кто из них чистокровнее, пока серая масса маглорожденных и полукровок захватывает власть в нашем мире.

— Думаю, ты всё же преувеличиваешь, Том, — вмешался Розье. — Сейчас вся власть сосредоточена в руках чистокровных, и они не собираются отдавать её каким-то маглорожденным.

— Вся власть? Спорное утверждение. Тафт — полукровка, как и половина глав департаментов Министерства.

— Да кого они волнуют? Верховным законодательным органом остаётся Визенгамот, в котором близко нет маглокровок.

— Не будь так уверен, кузен, — осадила его Друэлла. — Вспомни нашего прадеда, который пытался съездить в Бранденбург с фамильным комплектом поисковых артефактов. Министерские чинуши просто не выдали ему разрешения на междунароный портал, хотя он тогда был вторым человеком в Визенгамоте.

Спорить со своей боевитой кузиной Розье не стал, зато подала голос Бетти:

— После объявленного Тафт перехода к мирной жизни полномочия Министерства расширяли уже дважды. В ноябре внутренним распоряжением Вильгельмина провела реорганизацию департамента магического образования, фактически подчинив ему экзаменационную комиссию. А недавние декреты перевели пошлины, акцизы и сборы целиком и полностью в ведение Министерства, — Абраксас глянул на младшую Эйвери с откровенным интересом. — Якобы, чтобы разгрузить Визенгамот, который до этого должен был утверждать все решения в области экономического регулирования.

— При этом действительно важные вопросы не решаются, — энергично подхватил Тёмный Лорд. В прошлый раз он агитировал почти тех же людей, но в совершенно другой обстановке. Когда министерское кресло занимает грязнокровка, убедить чистокровных в необходимости решительных мер много проще. — Например, я ещё в декабре, сразу после индийской трагедии, писал о проблеме колониальных магических анклавов. И что сделало Министерство? Ровным счётом ничего!

— Дядя поднимал этот вопрос на одном из заседаний, — своим обычным невозмутимым голосом прокомментировал нападки Риддла Орион. — Крауч и Фоули его поддержали, но Тафт не сочла их аргументы достаточно вескими, чтобы организовать специальную комиссию по этому вопросу.

— А чем в это время занят Визенгамот? — Волдеморт глянул прямо в глаза Нотту, и тот растерянно пробормотал:

— Кажется, обсуждают законодательные ограничения на торговлю шкурами бумслангов.

— Об этом я и говорю! Министерство пока что поддерживает в депутатах иллюзию того, что именно они управляют страной, в то время как бюрократы концентрируют в своих руках всю полноту власти.

— И что ты предлагаешь? — первым не выдержал Розье. Хотя его семья по праву относилась к древнейшим и благороднейшим родам Британии, особых политических амбиций в последние десятилетия она не имела.

— Бороться. Старшее поколение слишком привыкло смотреть только на Визенгамот, игнорируя процессы в аппарате Министерства магии. Боюсь, никакие доводы не смогут их разубедить, так что нужно самим браться за дело. Нужна сильная молодёжная политическая платформа, которая объединит всех неравнодушных к судьбе своей страны.

Все собравшиеся внимательно слушали Тёмного Лорда. Позабывший о напускном снобизме Орион, прекративший играть роль гостеприимного хозяина Абраксас, оставившая свои вечные ухмылки Друэлла — все они были впечатлены масштабом затеи. В магической Англии испокон веков шло противостоянии либералов и консерваторов, волшебных ипостасей тори и вигов. Появление новой политической силы казалось чем-то невозможным.

— Не слишком ли амбициозная задумка? — озвучил общие опасения вернувшийся к своей обычной осторожности наследник Блэков.

— Речь идёт о целой стране, Орион! Нашей стране. Ограничиваться полумерами в таком вопросе просто преступно. Мы должны создать силу, что сможет построить в магической Британии справедливый новый порядок. Пусть её название станет вечным напоминанием об этой цели. Добро пожаловать в «Новый порядок», друзья мои!

* * *

Остаток встречи прошёл скомканно. Несмотря на превосходное воспитание и осознание груза ответственности за будущее своих семей, все собравшиеся оставались молодыми людьми, едва перешагнувшими порог двадцатилетия. Смелость и масштаб задумки их школьного приятеля завораживали, а обрисованная полунамёками мрачная картина будущего откровенно пугала. Ни о каком конструктивном разговоре в такой обстановке не могло идти и речи, так что собрание новой партии закончилось, не успев толком начаться. Произнеся короткую речь на тему важности их будущих дел, Тёмный Лорд откланялся, пообещав сообщить о месте и времени следующей встречи позднее.

Аппарировав в Нортумберленд, расслабившийся было Волдеморт тут же почувствовал неладное. Колючей волной по окрестностям прокатилось заклятие, отрезающее солидный кусок участка под стационарными защитными чарами от остального мира. Тёмный Лорд резко обернулся, одновременно пытаясь сломать блок. Отрезающее заклятие не поддавалось, видимо, будучи привязанным к мощному артефакту, вроде того, которым пользовались люди Долохова в митхильском храме. Теперь же сам Волдеморт столкнулся со схожей магией, только ещё более изощрённой — судя по контуру упрямо держащихся чар, они надёжно блокировали все средства магического наблюдения, связи и перемещения.

Владельца необычно мощного артефакта Тёмный Лорд увидел сразу же, стоило ему обернуться. Внутри защитного кольца чар, охраняющего его особняк от незаконных посягательств, высилась фигура в тёмном плаще с капюшоном. Неожиданный визитёр недвижной гранитной статуей замер в сгущающихся сумерках, и лишь свет рубинового амулета на его шее выхватывал из мрака колеблющиеся контуры закрывающего лицо темномагического заклинания маскировки. Неузнаваемо-хриплым голосом, искажённым всё теми же скрывающими личность чарами, незнакомец произнёс:

— Мистер Риддл, я прибыл побеседовать с вами о Камне Неба, который ваши люди украли из моего храма.

Ни с кем беседовать Тёмный Лорд не собирался, так что ответил коротко:

— Авада Кедавра.

Его противник, видимо, заранее определил точку аппарации и теперь занимал весьма удобную позицию метрах в двадцати от него, оставляя себе пространство для манёвра и уклонения. Однако вместо резкого скачка в сторону незнакомец махнул палочкой, и на пути зелёной вспышки из ничего материализовался увесистого вида каменный щит, тут же разлетевшийся мелкими осколками. Рефлекторно прикрывшись простеньким «Протего» от каменной крошки, Тёмный Лорд внутренне подобрался. Боевая трансфигурация, позволяющая создавать предметы из воздуха со скоростью полёта заклятия, была подвластна счётному числу магов во всём мире.

Это точно был не хранитель древнего индийского храма. По рассказам Долохова тот был опытным воином, применявшим экзотические восточные проклятия, но никак не мастером боевой магии такого уровня. Кто-то из выживших гриндевальдовцев? Он мысленно пробежался по оглавлению «Великой Войны Волшебников». Будучи искуснейшим магом, Геллерт окружал себя талантливыми волшебниками, вот только грамотных администраторов и отличных стратегов среди них было много больше, чем могучих воинов. Пожалуй, его недавний противник, паркетный дуэлянт Франц Кригер, был одним из лучших среди них. Сила Гриндевальда на поле боя была не в индивидуальном мастерстве его сторонников, а в превосходной организации его армии.

Размышления не мешали Волдеморту сражаться в полную силу. В ответ на «Гниение плоти», от которого он смог уклониться, Тёмный Лорд запустил Адское пламя. Заклинание, однажды сломившее полнокровный отряд чьенбинов, бессильно растеклось по какому-то тёмному щиту. Продолжая вливать свою энергию в беснующийся полуразумный огонь, Волдеморт чуть было не пропустил внезапно вылетевшие прямо сквозь пламя явно трансфигурированные металлические дротики, оплавившиеся, но не потерявшие своих убойных качеств. Чтобы за доли секунды развеять их в полёте, ему потребовалось сконцентрироваться только на этом, и почуявший слабину своего владельца огонь жарко полыхнул в небеса. Выругавшись сквозь зубы, Тёмный Лорд широким взмахом палочки погасил взметнувшееся выше крыши его поместья пламя, вновь открываясь для атаки.

Противник времени даром не терял и отправил в его сторону стелящееся по земле болотно-зелёное облако. Волдеморту пришлось закрываться непроницаемым щитом, однако клубы заклинания не пытались его проломить. Вместо этого облако просто осело на землю, растекаясь такой же грязно-зелёной лужицей. Пожухшая за зиму трава немедленно развеялась дымом, а темнеющая с каждой секундой жижа просто протекла под щит, со всех сторон приближаясь к позиции Тёмного Лорда. Изощрённая комбинация проклятия и двухступенчатой трансфигурации могла быть защищена от нейтрализации стандартными заклинаниями, так что рисковать он не стал. Вместо этого привычным усилием воли Волдеморт поднялся на пару метров над полем боя, готовя могучий удар сверху, прямиком над по-прежнему висящим щитом.

Незнакомец, казалось, только этого и ждал. Ничуть не смутившись из-за внезапной способности своего визави к полётам, он взмахнул палочкой, целясь точно во взлетевшего Тёмного Лорда. Творение Твилфитта и Таттинга, в рекламных буклетах расхваливающих защиту своих мантий от всех видов сглазов и трансфигурации, налилось тяжестью, стремительно превращаясь в монолитную сталь. Ему пришлось забыть об атаке, стараясь выпутаться из объятий сковывающего движения и тянущего вниз стального одеяния.

Помогая себе беспалочковыми чарами, Волдеморт смог в последний момент расправиться с коварной трансфигурацией, вновь взмывая над кислотным озерцом. В предусмотрительно выставленный щит ударилось напитанное энергией тёмное режущее, и он решил не испытывать судьбу лишний раз, сместившись в сторону от выжженного кислотой пяточка.

Продолжая прикрываться защитными заклинаниями, Тёмный Лорд сплетал причудливое проклятие, позаимствованное им в арсенале жрецов умирающих культов Центральной Америки. Пожертвовав немного своей крови, он обрушил на противника ветвящуюся каменную молнию. Постоянно расширяющийся хаотический клубок заточенных до бритвенной остроты каменных жал ударил почти мгновенно, не давая времени сориентироваться и выставить щит.

Рубиновый амулет на шее незнакомца вспыхнул нестерпимым светом и осыпался пеплом, но сформированный за долю секунды невидимый щит надёжно укрыл его от смертельных каменных шипов. Не теряя времени даром, тот выпустил мощное дробящее заклинание прямо сквозь окружающие его каменные дебри, проламывая в них широкий проход и отправляя в сторону Волдеморта щедрый поток осколков. Прикрывшись очередным щитом, Тёмный Лорд отправил во временно скованного под каменным куполом противника несколько примитивных, но донельзя сильных оглушающих заклинаний, но это уже не имело смысла — его оппонент вызвал Адское пламя, испепеляющее и остатки каменной молнии, и летящие в него заклинания.

Беснующийся огонь растёкся по щиту, а спустя секунду сквозь всполохи в него вновь полетели стальные дротики. Отвлекаться от контроля Адского пламени на высшую боевую трансфигурацию мог себе позволить только очень опытный волшебник, так что Тёмный Лорд теперь осторожничал, пытаясь разобраться с тем, кто бы это мог быть. Противник сражался необычно, но защиту строил классическим образом, в основном на щитовых заклятиях, изредка прибегая к трансфигурации. Точно не Дамблдор — его боевой стиль с упором на трансфиграцию Волдеморт отлично изучил на практике и хорошо помнил, что тот не прибегал к темномагическим уловкам вроде оседающего кислотного тумана. Кто-то из элитного ударного отряда Фортиран? Нет, тоже слишком много откровенно тёмной магии. Прошедшие войну французы её не чурались, но многих изощрённых заклинаний банально не знали. Да и боевая трансфигурация вряд ли была подвластна этим сильным, но не исключительно могущественным волшебникам. Карательная экспедиция индусов, которой пугал аврорскую комиссию Дамблдор? Тоже мимо, противник Тёмного Лорда использовал наработки хорошо узнаваемой западноевропейской магической школы безо всякой восточной экзотики.

Размышляя о личности своего оппонента, Волдеморт продолжал обмениваться с ним выпадами. Боевая трансфигурация чередовалась с магией крови, а на смену ей приходили изощрённые проклятия, но ни один из сражающихся пока что не мог получить перевес в бою. Улучив момент, Тёмный Лорд попытался повторить приём с трансфигурацией вражеской одежды. Заковыристый пасс палочкой и сложная мысленная конструкция должны были превратить старомодный сюртук его визави в некое подобие смирительной рубашки. Воздух зазвенел от вложенной магической силы, но рукава одежды незнакомца даже не попытались завязаться узлом. Как ни в чём не бывало тот отправил в Волдеморта широкий серп модифицированного режущего заклинания, а за ним в выставленный щит полетел энергетический паразит. Похоже, старинный сюртук был зачарован так основательно, что сам стал артефактом.

Мастерство в боевой магии, активное применение тёмных заклинаний, осведомлённость о событиях в Митхиле, использование могучих артефактов… Картина в голове Тёмного Лорда наконец-то сложилась. Усмехнувшись, он громко произнёс:

— Мы могли бы просто поговорить, мистер Блэк.

Его противник тут же прервал очередную атаку и заученным жестом отвёл руку с палочкой в сторону. Традиционный дуэльный жест «пауза» не только был известен по всему миру, но и позволял в любой момент вернуться к прерванной схватке. Закрывающая лицо маска распалась, подчиняясь мысленному приказу своего создателя, и из-под капюшона на Волдеморта действительно взглянул Поллукс Блэк, зло процедивший в ответ:

— Я не желаю разговаривать с убийцами.

— Вы ведь уже убедились в том, что я не обычный убийца, — Тёмный Лорд сохранял самообладание и говорил почти спокойно. — Я пытаюсь предотвратить ужасное будущее, которое видел собственными глазами!

— Твои сказки меня не волнуют, Риддл. Убийца должен кормить дементоров. Так что… — В левой руке Блэка блеснул небольшой золотой значок. Щит с буквой «М» и стилизованной волшебной палочкой посередине, эмблема британского аврората. Стоило коснуться её палочкой, и дежурный отряд авроров немедленно аппарирует по месту вызова. Понимая, что помешать Поллуксу заклинаниями он уже не успевает, Волдеморт коротко бросил:

— Последний Блэк погиб в девяносто шестом.

Палочка Поллукса замерла в его руке, на дюйм не достав до значка. Дрогнувшим голосом он переспросил:

— Что?

— Ваш внук Сириус Блэк третий, старший сын Вальбурги и Ориона, был последним носителем фамилии Блэк. Он погиб в тысяча девятьсот девяносто шестом году в битве за Министерство магии, среди многих иных. Его младший брат Регулус пропал без вести ещё в семьдесят девятом, скорее всего, пав жертвой покушения. Орион не смог пережить такую утрату, Вальбурга последовала за мужем спустя шесть лет. У Сигнуса были только дочери, а Альфард так и не обзавёлся семьёй. Так закончился род Блэков.

— Кто… кто ты такой? — Опытнейший аврор, переживший страшную войну, на которой он потерял отца и множество боевых товарищей, казался совершенно опустошённым после этой короткой речи.

— Я — Том Марволо Риддл, — с трудом, но он всё же смог с гордостью произнести ненавистное магловское имя. — Мне семьдесят два года, и я вернулся из будущего, чтобы его изменить.

— Невозможно, ха-ха-ха-ха, — Поллукс хрипло рассмеялся чему-то своему. — Никакой маховик времени не может вернуть на полвека в прошлое. К тому же, изменить будущее всё равно невозможно, ха-ха-ха кхе-кхе-кхе… — Блэк закашлялся и помотал головой, словно отгоняя от себя саму мысль о перемещениях во времени.

— Я и не пользовался маховиком. Моё волшебство было много более изощрённым и смогло вернуть меня сюда. Там, — он неопределённо махнул рукой, обозначая покинутое будущее, — разразилась война между чистокровными волшебниками и грязнокровками. Мы победили, но слишком дорогой ценой. Я понял это задолго до последней битвы и начал работать над тем, как всё исправить. В девяносто восьмом, через год после нашей победы, я оставил свои дела и перенёсся сюда.

— Ты же не хочешь сказать, что вернулся в прошлое, чтобы спасти мою семью?

— Не только её. Многие чистокровные семьи были начисто истреблены. Лестрейнджи, Краучи, Фоули… От Поттеров остался один мальчишка, от Лонгботтомов — тоже. Род Пруэттов по мужской линии прервался ещё в семидесятых.

— Пруэтты? Они же были либералами!

— Они были чистокровными, — горько усмехнулся Волдеморт. В его голосе сквозила такая безнадёжность, что стороннему наблюдателю и в страшном сне не приснилось бы, что именно по его приказу были убиты последние представители этой семьи. — Этого оказалось достаточно. Лорд Пруэтт умер от драконьей оспы в шестьдесят девятом, двое его пока что нерождённых сыновей сложили головы в конце семидесятых. Последней осталась ваша племянница Лукреция, мирно скончавшаяся в начале девяностых.

— Неужели все чистокровные семьи постигла такая участь? — Поллукс потихоньку успокаивался, осмысливая услышанное, и начинал задавать конструктивные вопросы.

— Почему же, — вновь усмехнулся Тёмный Лорд. — Уизли в восьмидесятых наплодилось что-то около десятка. Правда, вряд ли кто-то из них знает заклинание сложнее Эванеско. Их, с позволения сказать, глава семьи копается на магловских свалках, изучая сломанные приборы.

Поллукса передёрнуло от отвращения, Волдеморт же продолжал:

— Остались ещё немногочисленные консерваторы. Малфои, Нотты, Розье. По три-четыре человека в семье, они сидели в своих поместьях, не смея высунуть нос из-под защитных чар. По-прежнему богатые и кичащиеся своей чистокровностью, они доживали свой век, не пытаясь влиять на политику. Даже моя победа в девяносто седьмом мало что изменила, — рассказывать о позорном проигрыше мальчишке он, разумеется, не собирался, но и лишний раз выдумывать что-то далёкое от реальности остерегался. Десятилетия интриг приучили Тёмного Лорда к мысли о том, что чем сложнее ложь, тем проще самому же в ней запутаться. — Чистокровных осталось слишком мало, и у меня не осталось выбора, кроме как воспользоваться насквозь прогнившим аппаратом Министерства. Те же люди, которые только что боялись произнести моё имя, принялись истово славить чистокровные идеалы и искоренять всех грязнокровок. Безликая, безыдейная и бесталанная толпа полукровок и забывших свою славную историю чистокровных — вот, что осталось от некогда великой магической Британии.

— Но… как? Как до такого дошло?

— Либеральное Министерство тридцать лет насаждало свои противоестественные идеалы всеобщего равенства волшебников. Бюрократы не считались ни с законами, ни с традициями, искореняя всех, кто выступал против такого варварства. Древнейшие чистокровные роды объявили вне закона только за то, что они хотели жить так же, как и их далёкие предки. Высокое магическое искусство целенаправленно низводили до уровня бытовых заклинаний, запрещая все сколько-нибудь сложные и необычные методы колдовства.

— И никто не вмешался? Даже если бюрократы как-то нейтрализовали Визенгамот, есть ещё наши союзники с континента! Почему они не помогли навести порядок?

— А зачем? Фортиран вас уважает, Хоффман вас боится, но к Тафт никто из них пиетета не испытывает. Сменится поколение, и потомки тех, кого вы спасли от застенков Нурменгарда, будут злорадствовать, глядя на ослабление магической Британии. Наши внутренние распри станут для них удобным поводом, чтобы поделить рынки сбыта артефактов и зелий, упрочить своё политическое влияние или по дешёвке скупить фамильные драгоценности. К тому же, внешне всё выглядело вполне прилично: Визенгамот действительно был отстранён от принятия решений, а Министерство подкрепляло свои действия формально правомерными декретами и распоряжениями.

— Когда всё это начнётся?

Поллукс задал этот вопрос тем же недовечриво-нервным тоном, что и предыдущие, но Тёмный Лорд понял, что Блэк поверил его невероятной истории про мрачное будущее, которое ждало магическую Британию. Теперь нужно было развить этот успех, представив свои действия в выгодном свете.

— Сложно сказать. Наверное, прямо сейчас. Тафт устраивает всех своим невмешательством в дела Визенгамота, но его депутаты не желают замечать, что Министерство становится всё более и более автономным. Я рассказал вам и лорду Малфою эту историю в несколько изменённом виде ещё летом. На самом деле, тот план — не замысел нынешних визенгамотских либералов, а стратегия министерских бюрократов, пользующихся недальновидностью Лонгботтома и Марчбэнкс. В семидесятых, когда противостояние дойдёт до открытой войны, они сами же и сместят тех со всех постов. Арфанг отправится к своим теплицам, а Гризельда ещё тридцать лет будет проверять школьные экзамены.

— Хочешь сказать, консерваторы не вмешаются? Или их разобщит смерть Кантанкеруса?

— Нет, старый лорд Нотт проживёт достаточно долго, вот только это-то и помешает консерватором внятно ответить на провокации либералов. Кантанкерус задавит своим авторитетом всех несогласных, а сам в кризисной ситуации не сможет выбрать правильное решение. Он призовёт всех чистокровных бойкотировать работу Министерства, сам же первым уйдя со всех занимаемых постов. Его послушают даже некоторые чистокровные либералы, а консерваторы навсегда утратят свои позиции в Министерстве. Ослеплённый своей гордостью, Кантанкерус так и не поймёт, что своим решением он помог расчистить путь так презираемым им маглорожденным. Нового сильного лидера у консерваторов так и не найдётся, и к семидесятым ситуация станет откровенно пугающей.

— Это политический кризис, а не война, ужасами которой ты пытаешься меня напугать. Что случилось в семидесятых?

— Внезапная вспышка драконьей оспы. Скончалось несколько чистокровных волшебников, включая старших Поттеров, Пруэттов, Абраксаса Малфоя и вашего дядю Арктуруса Второго. К тому времени вокруг меня уже собралось солидное политическое движение, состоявшее из чистокровной молодёжи. На очередном нашем собрании кто-то из них обратил внимание на странную избирательность смертей от этой болезни. Я до сих пор не знаю, кто нас тогда предал, но уже через день Министерство чрезвычайным декретом запретило нашу деятельность, обвинив в «подрывании устоев магического общества». На нас началась форменная охота, и мы были вынуждены отвечать.

Вся эта история, разумеется, была чистой воды выдумкой. Вспышка драконьей оспы, действительно произошедшая в семидесятом, косила всех без разбора, а война началась исключительно по инициативе самого Тёмного Лорда. Однако рассказывать правду Волдеморт не рискнул — несмотря на фамильную славу тёмных магов, Поллукс был ревностным аврором, полжизни потратившим на защиту закона.

— И горстка магов под твоим гениальным руководством одолела весь аврорат?

— Аврорат семидесятых был бледной копией современного. Ветераны войны с Гриндевальдом в большинстве своём отправились на заслуженный покой, многие чистокровные покинули промагловское Министерство, а некоторых просто выставили из него. Авроры были воплощением той серости и посредственности, которую тогдашнее Министерство насаждало повсеместно. Тем не менее, война затянулась на доброе десятилетие. Лишь к началу восьмидесятых наша победа стала очевидна. Но Дамблдор, поддерживавший либералов и тогда, не хотел проигрывать. Он воспользовался своими связями в МКЧ и призвал на помощь волшебников из бывших колоний. Вот почему одним из первых моих действий в этом мире стала нейтрализация индийской угрозы. Внуки Патила вместе с потомками тех, кого в декабре вырезали в его дворце, пришли на нашу землю, принеся с собой восточные беззакония.

— А сын той вьетнамской девчонки, которую ты довёл до беспамятства, самолично убил последнего Блэка? — не скрывая сарказма бросил Поллукс. Поверив в историю в целом, он ни на йоту не стал доверять лично Тому Риддлу.

— Нет, — спокойно ответил на колкость Волдеморт, — она просто оказалась не в том месте не в то время. Ритуал возвращения в прошлое выматывает, и в первые моменты в этом мире я не отдавал себе отчёт в том, кто находится передо мной. Согласитесь, благо всего волшебного мира стоит таких жертв.

— Да? И сколько ещё преступлений ты совершишь, оправдываясь будущим благом? Кого следующего убьёшь? Дамблдора? Тафт? Или, может, Нотта?

— Я радикал, мистер Блэк, но не сумасшедший. Я понимаю, что одним только устранением врагов назревающее противостояние не выиграть. Проблему вырождения магического сообщества нужно решать системно. Но никто из существующих политических сил к этому не готов: консерваторы Нотта не способны к активным действиям, а либералы Лонгботтома уверены, что всё идёт по их плану. Именно поэтому я прикладываю все усилия для того, чтобы создать новую силу. Новых консерваторов, способных пойти на решительные меры ради спасения нашего с вами мира.

— Я так понимаю, ты не можешь подтвердить свою невероятную историю ничем, кроме собственных аномальных способностей в различных областях магического искусства?

Что ж, он был к этому готов с момента начала этого странного разговора. После показательных раздумий, Тёмный Лорд осторожно произнёс:

— Я могу дать вам свои воспоминания.

— Так просто?

— Они всё равно не могут быть свидетельством на суде, но вас, надеюсь, убедят.

— Посмотрим. Вытаскивай свои воспоминания, я отправлюсь на Гриммо и просмотрю их там, а ты пока оставайся тут. Надумаешь сбежать в моё отсутствие, и авроры тебя из-под земли вытащат!

— Вы, кажется, так и не поняли меня, мистер Блэк, — с деланным сожалением покачал головой Волдеморт. — Я заинтересован в нашей общей победе много больше, чем вы можете себе представить. Мне просто незачем сбегать от тех, за кого я однажды уже сражался.

— Хватит болтать! Займись уже воспоминаниями!

Не отвечая на новую вспышку гнева своего собеседника, Тёмный Лорд отточенным движением поднёс кончик волшебной палочки к виску и принялся вытягивать тонкие нити воспоминаний. Трансфигурированная прямо из воздуха склянка была переброшена Блэку, и тот с характерным хлопком аппарировал.

Это был чистый экспромт, полёт сознания одного из умнейших волшебников своего времени. Задача была сложной: показать правду, неискажённые воспоминания, которые бы сформировали у Поллукса нужную картину будущего. Нарезанные короткими обрывками, они не давали особой пищи для анализа, но демонстрировали яркие и запоминающиеся сцены. Вот сорокалетний Риддл, не потерявший ещё человеческих черт, произносит пламенную речь перед внимательными слушателями в зале для приёмов на площади Гриммо, 12. Вот степенная траурная процессия, в первых рядах которой шествует сам постаревший Поллукс, левитирует закрытый гроб в пышно убранный склеп с хорошо различимой надписью «Абраксас Малфой. 1925-1970». Вот молодая Беллатриса, не узнать в которой урождённую Блэк решительно невозможно, запускает вычурное темномагическое заклинание в невидимого с этого ракурса противника. Им является Гидеон Пруэтт, но Поллуксу знать об этом не следует, так что Тёмный Лорд аккуратно обрезает область видимости в своих воспоминаниях. Вот Вистан, уже постаревший, но ещё хорошо узнаваемый по фамильным светлым волосам и тонким чертам лица, падает замертво, слишком увлёкшийся боем и пропустивший прилетевшее сбоку режущее. А вот и закономерный итог — по руинам Хогвартса шествует облачённая в чёрные одеяния толпа магов, упивающаяся своим скорым триумфом.

Оставшись в одиночестве, Волдеморт задумался о том, правильно ли он поступил. Скорее всего, Поллукс уже поверил в его невероятный перенос из будущего. Но поверит ли он в его историю? Даже если Блэк не захочет привлекать к этому весьма щекотливому делу авроров, одних только его родичей хватит с лихвой. Два опытнейших тёмных мага и весьма способная для своего возраста Друэлла при поддержке мастера-артефактора с полувековым стажем и ритуалиста из Отдела Тайн не оставят шансов даже могущественному Тёмному Лорду. Возможно, он сможет сбежать, но тогда все лелеемые им планы пойдут прахом. Поллукс тут же оповестит аврорат, и ему придётся уходить в подполье, откуда развернуть сеть лояльных политиков и масштабное общественное движение будет нереально.

С другой стороны, просто убивать Блэка в бою было нельзя. Во-первых, столкнувшись с ним лицом к лицу, Тёмный Лорд был уже далеко не так уверен в своих силах. Да, даже без темномагических ритуалов усиления он превосходил Поллукса магическими возможностями, но Блэк вполне мог преподнести неприятный сюрприз, если не одержав верх в схватке, то хотя бы сбежав из неё. Во-вторых, познакомившись, пусть и весьма поверхностно, с работой нынешнего аврората, он был уверен в том, что предусмотрительный Поллукс заранее оповестил кого-нибудь из надёжных людей о своей сегодняшней встрече. Значит, в случае его пропажи, запустится всё тот же аврорский механизм, надёжно хоронящий все дальнейшие планы Тёмного Лорда.

Волдеморт в очередной раз мысленно проклял свою самонадеянность. Если бы он не спешил, делая первые шаги в этом мире, столь пристального внимания к своей особе вполне можно было бы избежать. Увы, теперь исправить что-либо не представлялось возможным. Оставалось только ждать возвращения Блэка и надеяться на лучшее.

Пятиминутный калейдоскоп воспоминаний Поллукс смотрел добрых четверть часа, видимо, неоднократно повторив его в омуте памяти. Когда Волдеморт уже начал прикидывать, как бы ему потолковее организовать сопротивление нынешнему аврорату, Блэк наконец аппарировал обратно. Зайдя внутрь зоны действия отрезающего их от остального мира артефакта, он хмуро кивнул:

— Весьма убедительно, Риддл.

Ничем не выдавая своего недавнего беспокойства, Тёмный Лорд проговорил:

— Вы увидели будущее, которое мы вместе с вами должны предотвратить.

— С чего ты взял, что я стану тебе помогать? Почему так уверен, что я сейчас же не вызову авроров, чтобы арестовать тебя?

— Потому что у вас нет выбора. Уверен, вы оценили, как я могу сражаться. Предлагаю поверить мне на слово, что прятаться я умею ничуть не хуже. После вторжения индусов я тринадцать лет успешно скрывался, пока весь британский аврорат вместе с Дамблдором пытались меня отыскать! — Конечно, в реальности он все эти годы скитался бесплотным духом, но с точки зрения Поллукса такое объяснение перерыва в войне было вполне логичным. — Попытавшись меня схватить, вы подпишите магической Британии приговор.

— Мнишь себя избранным спасителем? — Блэк едко усмехнулся. — Думаешь, я сам не смогу всё исправить? Ты рассказал много интересного, так что я вполне могу перехватить у Кантанкеруса власть над консерваторами и…

— И ничего не изменится! — резко перебил Волдеморт. — Покуда магический мир притворяется, что грязнокровки ничем не отличаются от чистокровных, его судьба предопределена. Вы можете попытаться устранить меня и лично возглавить здоровые консервативные силы, но это только усугубит ситуацию. Вы ведь сами часть той системы, с которой придётся воевать. Решитесь ли вы направить палочку на того же Фоули, когда он, одураченный красивыми сказочками, пойдёт на поводу у либералов? В любом случае, выбор у вас будет небогатый: или смотреть, как магическое искусство умирает под давлением серой массы грязнокровок, или воевать. В конечном итоге, вы придёте к тому же, к чему пришёл я: выжженным имениям, прервавшимся родам, необратимой деградации.

— А у тебя есть план получше?

— Я двадцать лет думал над тем, как всё исправить. Так что да, у меня есть план много лучше повторения уже совершённых ошибок.

Блэк промолчал. Бой против могущественного тёмного мага вымотал его и вполовину не так сильно, как последующие откровения. Он до последнего надеялся, что существует какое-то рациональное объяснение всем странностям Риддла. Но, посмотрев нарезку воспоминаний, Поллукс был вынужден признать истинность его происхождения. Каким бы талантом в ментальных науках ни обладал Риддл, подделать лица ещё нерождённых Блэков он не мог. Наконец, собравшись с мыслями, он медленно произнёс:

— Я не верю тебе, Риддл. Твои слова расходятся с твоими делами. Ты говоришь о торжестве чистокровных идей и проворачиваешь сомнительные сделки с насквозь маглорожденным русским министерством. Ты хочешь спасти от гибели чистокровные семьи и начинаешь с массового убийства в основном чистокровных магов в Митхиле.

— Цель оправдывает средства, мистер Блэк. Будь у вас возможность предотвратить войну с Гриндевальдом, убив его в младенчестве вместе с десятком ни в чём неповинных случайных волшебников, вы бы колебались?

— Нет, но это всё демагогия. Ты предлагаешь мне слепо верить в то, что каждое следующее твоё преступление приближает светлое будущее?

— Полагаю, мы сможем договориться о… некоторых разумных ограничениях, соблюдая которые будем уверены в благонадёжности действий друг друга. — Тёмный Лорд сделал приглашающий жест. — Пройдёмте в моё скромное жилище и обговорим детали.

Демонстративно повернувшись спиной к Поллуксу, он первым вошёл внутрь дома. Чуть помедлив, Блэк вернул палочку в чехол и отправился вслед за своим недавним противником.

Привычно-безмолвный Питер принял тяжёлые зимние мантии вошедших волшебников, а другие домовики уже разожгли камин в гостиной. Они считали своим долгом делать это при каждом появлении хозяина, невзирая на то, что согревающие чары успешно справлялись с обогревом особняка. Видимо, ушастые создания считали горящий камин важным элементом уютной атмосферы в доме. Привыкший к аскетизму Тёмный Лорд на такие мелочи внимания не обращал и никаких указаний о камине домовикам не отдавал, так что ничто не мешало тем воплощать свои представления о порядке в жилище своего хозяина.

Дождавшись, пока Поллукс расположится в одном из кресел у камина, Волдеморт перешёл к делу:

— Итак, мистер Блэк, позвольте прояснить несколько важных моментов. Во-первых, я хотел бы предостеречь вас от любых радикальных действий в отношении меня и моего… скажем так, движения. Помните, сейчас я — единственный, кто может предотвратить то ужасное будущее, что вы видели в моих воспоминаниях. Пытаясь мне помешать, вы своими руками толкнёте нашу страну в пропасть.

— Хватит меня пугать, Риддл! Даже если предположить, что я целиком и полностью поверю в твои россказни, почему я должен считать тебя нашим спасителем? Пока что всё, чего ты добился — второсортная газета и несколько десятков лишних трупов. Может, твой план состоит в том, чтобы просто перебить маглорожденных, а заодно с ними и всех либералов?

Ещё год назад (или сорок девять лет вперёд) Тёмный Лорд искренне поддержал бы столь заманчивую инициативу. Но сейчас, оказавшись в послевоенной магической Великобритании, он уже не был столь категоричен. Грязнокровки и им сочувствующие по-прежнему вызывали в нём стойкое омерзение, но вот к их тотальному уничтожению он, по здравому размышлению, больше не стремился. Если истребить всех, чья кровь окажется недостаточно чистой, кем тогда править чистокровным аристократам? Жалкой горсткой тех, кому не посчастливилось иметь чистую кровь, но не иметь денег и славы? Нет, такой расклад Волдеморта решительно не устраивал. В конце концов, что бы он ни внушал Поллуксу, своим юным сторонникам или читателям «Магического вестника», во главе будущего идеального магического общества он видел только себя и никого больше.

Кое-какие идеи о том, как более прагматично распорядиться маглорожденными и их защитниками, у него были, но обсуждать их с Блэком Тёмный Лорд считал преждевременным.

— У меня есть подробнейший план дальнейших действий. Например, как раз сегодня я вместе с достойнейшими представителями чистокровной молодёжи, включая вашего племянника и невестку, основал партию под названием «Новый порядок». Если вы мне поможете, уже через несколько лет из молодёжного кружка она вырастет в свежую политическую силу, которая выбьет землю из-под ног у либералов. Но для начала нужно по возможности устранить недопонимание между нами. И у вас, и у меня есть друг к другу вопросы, от ответов на которые зависит наше дальнейшее сотрудничество. Давайте сначала разберёмся с ними.

Поллукс нехотя кивнул.

— Ты не вызываешь у меня доверия, но должен признать — с берсерсками в Берне ты разобрался здорово. Мы восстановили общую картину сражения, но нужно прояснить некоторые детали. Ты готов в этом помочь?

Осведомлённость заместителя главы аврората Волдеморта удивила не сильно. Похоже, после откровений в Малфой-мэноре простым сбором сведений о нём Поллукс решил не ограничиваться, организовав полноценную слежку. Вряд ли авроры смогли отследить незарегистрированный портал из Берлина, скорее, просто сопоставили время его официального отбытия из Лондона со швейцарскими событиями. Выяснять подробности Тёмный Лорд не хотел. Это не имело принципиального значения, важнее было заручиться поддержкой Поллукса. Так что, изобразив подобие энтузиазма, он ответил:

— Охотно. Что конкретно вас интересует?

— Ты смог запомнить хоть что-то примечательное о нападающих?

— Я узнал их предводителя. Берсерками руководил Франц Кригер.

— Жив ещё, — скривился Поллукс. — Это он планировал бойню во Фландрии. Полсотни наших и почти столько же бельгийцев погибли за пару часов... После войны он пропал, и поисковые отряды до сих пор не нашли никаких следов этого ублюдка. Теперь мы хотя бы знаем, что он жив. Значит, однажды мы до него доберёмся.

— Обязательно, мистер Блэк. Только не забудьте придумать правдоподобную версию того, как вы получили эти сведения.

Поллукс отмахнулся:

— Не учи меня жить. Скажи лучше, что именно берсеркам от тебя понадобилось?

— По некоторым вашим оговоркам я сделал вывод о том, что вам известно о моих сделках с русскими. Это так?

— Да, благодаря ищейкам Крауча. Пару дней назад они раскопали в бернских архивах, что русские проворачивали через Шульца сделки на тысячи галлеонов ежемесячно. Самое интересное, что началось это с сентября прошлого года. Доказательств у меня нет, но, — Поллукс усмехнулся, — я знаю, что в августе ты был в Москве. Догадаться было несложно. Значит, Кригеру потребовалось твоё золото?

— Судя по всему, да. При очередной сделке с золотом мне каким-то образом подбросили подставное письмо с приглашением на встречу.

— Откуда ты достал столько золота? Если верить швейцарцам, только за последние полгода ты переправил русским полтонны, и останавливаться явно не собирался.

Тёмный Лорд безучастно пожал плечами:

— Перед попаданием сюда у меня было несколько лет и доступ ко всем архивам магической Британии. Разумеется, я отыскал безопасный способ разжиться деньгами в этом мире. Если хотите, могу принести Непреложный обет, что это золото не краденое и является моей законной собственностью.

Формально он не лгал и принести такой обет действительно мог, ведь краденым был философский камень, а не золото. О том, что история с убийством Фламелей в обозримом будущем станет достоянием общественности, Волдеморт особо не беспокоился — алхимик слыл затворником, годами не отвечающим на письма и десятилетиями не показывающимся на людях. Из ныне живущих волшебников он поддерживал какую-никакую переписку разве что с Диппетом, Дамблдором и счётным числом престарелых французских магов из коллегии алхимиков. О «несчастном случае», сгубившем его вместе с лабораторией, могут не узнать ещё много лет.

— Что, меняешь на галлеоны золото с затонувших галеонов? — Поллукс вновь кривовато усмехнулся. Получивший блестящее домашнее образование Блэк, очевидно, был неплохо знаком с магловской историей. В отличие от него, выросший в приюте Волдеморт широким кругозором похвастаться не мог, так что игру слов своего собеседника проигнорировал, неопределённо пожав плечами:

— Вроде того. Полагаю, вы не станете арестовывать меня за сокрытие доходов?

— Не волнуйся, не буду. Тем более, твою лавочку всё равно скоро прикроют — на этой неделе правление Гринготтса обратилось в МКЧ с просьбой оказать решительное давление на русское министерство магии, или как там оно у них называется.

Будь тут Малфой, он скорее всего сообразил бы, что именно гоблины передали Кригеру и его берсеркам информацию о золоте Тома Риддла. Но Брутус в этот момент сидел в своём кабинете в двухстах милях к югу от Нортумберленда, в блаженном неведении слушая рассказ сына о прошедшей встрече и подсчитывая будущие прибыли от сделки с доктором Шульцем. Для Блэка сама мысль о возможной связи уважаемого гоблинского банка с беглыми преступниками-фанатиками была невероятной, ну а Тёмный Лорд по привычке относился ко всем магическим существам с пренебрежением. Так что, не обратив внимания на странное совпадение сроков провала атаки на него в Берне и инициативы Гринготтса в МКЧ, он деланно расстроился:

— Жаль, стабильный источник финансирования крайне важен для моих дальнейших планов. Впрочем, если мы с вами договоримся, я найду своему золоту лучшее применение.

— Цыплят по осени считают, — недовольно проворчал Блэк. — Я так понимаю, краденый индийский бриллиант сейчас у тебя?

— Да, лежит в зачарованном сейфе в полной безопасности. К слову, удовлетворите моё любопытство, как вам удалось узнать, что к событиям в Митхиле тоже причастен я?

— Никак, это была догадка. За последние полгода я столкнулся с тремя странными преступлениями, не укладывающимися в обычные криминальные рамки: стычка во Вьетнаме, сражение в Берне и бойня в Митхиле. В двух из трёх случаев ты в это время был где-то заграницей без внятного алиби, а в третьем стал источником туманных свидетельств ненайденного очевидца. Сегодня я решил проверить своё предположение и, как видишь, не прогадал. Так вот, бриллиант придётся вернуть.

— Зачем? — Волдеморт непритворно удивился. — Сейчас это не принесёт никому никакой пользы, а через пару лет мы сможем либо выгодно его продать, либо торжественно вернуть индусам.

— Затем, что индийское вторжение, которое ты якобы предотвращал, может начаться не через тридцать лет, а прямо сейчас! Этой кражей ты разворошил настоящее осиное гнездо, из-за которого под угрозой оказалась вся страна!

— О чём вы говорите? Там же идёт гражданская война, какую опасность в этой ситуации могут представлять индусы? Или вы испугались предостережений Дамблдора о священном походе индийских фанатиков?

— Так ты не знаешь? — Поллукс саркастично хмыкнул. — Стоит внимательнее следить за последствиями своих стараний по спасению мира, Риддл. Угроза вполне реальна, и игнорировать её мы не можем. Началось всё сразу после атаки твоих головорезов на тамошний храм…

* * *

Магические войны в массе своей скоротечны. Интриги, заговоры, провокации и тайные операции противоборствующих сторон могут длиться годами и десятилетиями, но сама война обычно сводится к одному-двум генеральным сражениям. Всё дело в том, что причиной войн волшебников, как правило, является борьба за личную власть. Измеряемая числом и магической силой подданных, она служит определяющим фактором могущества правителя и процветания его державы. Действительно, что толку от контроля над огромной территорией, если на ней никто не живёт? К чему обладать уникальными магическими ресурсами, если некому превратить их в хитроумные артефакты и действенные зелья? Если магическая община хочет стать преуспевающей и уважаемой, она должна в первую очередь заботиться о количестве и личных талантах своих магов. Вот почему богатая на великих волшебников Британия веками уверенно доминировала на международной арене. Лишённая, в отличие от своей магловской ипостаси, заморских колоний или редких волшебных эндемиков, она всё равно сохраняла своё лидерство, в немалой степени благодаря наличию Хогвартса, одной из лучших магических школ мира.

Увы, сколь бы многочисленными и талантливыми ни были бы подданные того или иного властителя, его амбиции всегда могут простираться дальше, чем реальная власть. Жаждущий подчинить себе весь мир Гриндевальд или мечтающий избавить Англию от грязнокровок Волдеморт — явления разного порядка, но одной природы. К сожалению, одними лишь европейскими тёмными лордами перечень воинственных правителей магического мира далеко не ограничивался. Вот и в далёком Тамилнаде, что раскинулся на территории магловской южной Индии, в начале января сорок девятого года полным ходом готовились к войне.

Двадцатипятилетний принц Удайар взошёл на тамильский престол всего год назад. Он принял корону после скоропостижной кончины своего отца, чьё правление не продлилось и двух лет. Как было объявлено, король Тамилнада пал жертвой подлых заговорщиков, подмешавших в его любимые овощи карри ядовитое зелье. Начатое расследование внятных результатов не дало, но по всей стране ходили слухи, что корни заговора уходят на север, в неспокойную Бенгалию. Правда, особо смелые сплетники из уст в уста передавали историю о том, что супруга покойного короля обвиняла в его убийстве собственного сына, но этому мало кто верил. Во-первых, эти самые сплетники как-то подозрительно быстро исчезли, а, во-вторых, сам молодой король во всеуслышание объявил, что рассудок его любимой матушки помутился из-за скорби о безвременно почившем муже. В безмерной заботе о её здоровье Удайар удалил её на отдых в благословенную Сингаладвипу, которую европейцы называли Цейлоном. Сингальская магическая община попала в зависимость от Тамилнада больше тысячи лет назад и ныне представляла собой несколько небольших волшебных анклавов, целиком и полностью подчинявшихся воле тамильских правителей. Пару веков назад в одном из таких анклавов, расположенном на скрытом от маглов живописном склоне Шрипады, тогдашний король построил величественную резиденцию, в которую и была отправлена безутешная вдова.

Поначалу от правления короля Удайара никто не ждал ничего особенного. В бытностью свою принцем он слыл любителем изысканных развлечений и тонкого магического искусства создания артефактов. Всё свободное от обучения премудростям управления страной время молодой принц проводил в своих покоях, подолгу играя в шахматы с начальником королевской стражи или колдуя над очередным артефактом. От политики Удайар старался держаться подальше, целиком полагаясь на волю своего деда, а потом отца. С брахманами он общался редко, выходя в свет только на обязательных протокольных мероприятиях, вроде чествования короля по случаю годовщины его коронации. Брахманы вздыхали, сетовали на то, что наследник престола всё ещё не женат, но активно своего недовольства не демонстрировали.

Став королём, однако, Удайар разительно переменил свою неспешную жизнь. Забросив и шахматы, и артефакты, он с головой погрузился в непростое ремесло правления. Давешний начальник королевской стражи быстро и незаметно оттеснил от юного короля старый монтри-паришад, совет брахманов при правителе, большая часть которого помогала управлять страной ещё деду Удайара. Влиятельнейшие брахманы попытались было возмутиться столь наглым попранием вековых традиций, но тут весьма кстати завершилось расследование отравления прошлого короля. По удивительному стечению обстоятельств пособниками «бенгальских псов» оказались наиболее строптивые брахманы. Королевская стража действовала молниеносно, и те не успели ничего предпринять, как уже оказались на плахе. Оставшиеся представители монтри-паришада благоразумно не стали перечить новому королю, и Удайар принялся деятельно реформировать свою страну.

Ряды королевской стражи расширились почти вдвое, а архаичная система управления, в которой фактическую власть над каждым из магических поселений страны осуществлял свой староста, была упразднена. В отличие от соседей-бенгальцев, Удайар не пытался сломать устоявшийся кастовый порядок, предоставив безродным маглорожденным те же права, что и чистокровной знати. Реформы молодого короля носили чисто административный характер, а потому не касались большей части волшебников страны, продолжавших жить по заветам своих далёких предков. На взгляд европейцев заветы эти были жуткими — кастовая система в сочетании с врождённым чувством превосходства волшебников над маглами породила причудливые стандарты социальных взаимоотношений, в которых маглов ценили меньше скота. Их детей, обладавших волшебным даром, изымали из семей в младенчестве, выращивая покорными рабами чистокровных брахманов.

Эта жестокая традиция работала на благо магической Индии два тысячелетия, но в последние несколько веков то тут, то там происходили сбои — талантливые маглорожденные и их неприкасаемые потомки находили способы скинуть ярмо обетов и ритуалов подчинения. Где-то всё кончалось кровавым подавлением бунтов волшебной черни, где-то, как в Бенгалии, шли на уступки, но в большинстве своём индийские магические государства соглашались на признание весьма немногочисленных прав маглокровок, в остальном сохраняя классический уклад. Тамилнад не был исключением — милостиво даровав магловскому отродью право появляться на улицах и не падать ниц при виде брахманов, король Удайар слыл чуть ли не либералом. С учётом устранения наиболее авторитетных брахманов в результате разоблачения заговора, он окончательно закрепил свою безраздельную власть над Тамилнадом, не допустив ни озлобления маглорожденных и их потомков, ни заговоров среди волшебной знати.

В иной истории этим Удайар и ограничился. Мудрый и уважаемый Арнав Джха в Митхиле на севере, воинственные раджпуты на северо-западе и могущественные бенгальцы на северо-востоке обеспечивали магической Индии шаткое равновесие. Король благополучно правил своей страной ещё четыре десятилетия. Понимая неизбежность перемен, он активно участвовал во Всеобщем Индийском Магическом Конгрессе, собранном по инициативе Патила в шестидесятых. К концу своего правления Удайар рьяно продвигал идею объединения магических государств Индии, видимо, понимая, что дни его единоличной власти над Тамилнадом в любом случае сочтены. Войдя в историю как один из самых ярких и талантливых индийских правителей, он мирно отошёл от дел в девяносто втором, удалившись на заслуженный покой к прекрасным фонтанам королевской резиденции в Сингаладвипе.

Однако теперь ситуация отличалась разительно. Влиятельная Митхила, лишившись правителя, в одночасье погрязла в пучине гражданской войны. Не прошло и недели после смерти Патила, как бенгальцы провозгласили своей священной обязанностью «восстановить законный порядок в братской стране» и всеми силами вторглись в митхильские джунгли. В кровавой склоке сцепился весь северо-восток Индии, и Удайар не смог устоять перед искушением.

Королевская магическая стража Тамилнада, издревле заменявшая все органы охраны правопорядка в стране, уступала своим северным соседям и числом, и умением воевать. На скорую руку обученное пополнение, влившиеся в ряды стражников по приказу нового короля, не могло сравниться с опытными воинами, годами оттачивавшими своё мастерство. Но всё же Удайар решил рискнуть.

Ранним воскресным утром девятого января сорок девятого года без объявления войны королевская стража Тамилнада атаковала Бенгалию. Тамильцы наступали так же, как и в достатутные времена, когда маги шли в одном строю с кшатриями и боевыми слонами. Высадившись в дельте, цепочками аппараций стражники продвигались по расходящимся направлениям вдоль Ганга и Брахмапутры, беря под контроль все волшебные поселения в стране. Не ожидавшие удара в спину бенгальцы почти не оказывали сопротивления, и столица недавно провозглашённой Великой Бенгалии, древний город Лакхнаути, пала в первый же день войны.

Расчёт был верен — все наиболее боеспособные бенгальские отряды застряли в митхильских джунглях, на родине же оставались либо выведенные на отдых подразделения, либо административные служащие. Ни те, ни другие наступающим тамильцам сопротивления почти не оказывали, послушно складывая палочки. Разве что застигнутые врасплох представители Высшей Магической Комиссии, фактически правившего Бенгалией триумвирата влиятельных брахманов и добившихся равноправия с ними маглорожденных, пытались дать отпор силам вторжения. Их убивали безо всякой жалости — для тамильских традиционалистов альянс брахманов с маглокровками казался чем-то диким и противоестественным.

Большая часть Комиссии была перебита в самом Лакхнаути. Тех, кто пытался укрыться в магических деревнях, в большинстве своём выдавали местные жители — несмотря на декларируемое равноправие, жизнь провинциальных волшебников по-прежнему мало напоминала роскошную негу столичных господ. Многие простые маги искренне ненавидели выскочек-маглорожденных, обещавших процветание для всего населения, а на деле просто стремившихся к власти и личному обогащению. Бесславная война с северным соседом, уже успевшая собрать с бенгальцев свою кровавую жатву, популярности власть имущим тоже не прибавляла. Так что уже на следующий день после взятия Лакхнаути бравые тамильские воины отчитывались перед лично командовавшим наступлением Удайаром об окончательном искоренении «бенгальской заразы».

Оставались, конечно, карательные отряды в Митхиле, но с ними поступали просто. Вместо того, чтобы ловить магов в непролазных джунглях, в которых те, в свою очередь, пытались отыскать уцелевших митхильцев, войска Тамилнада просто ждали их возвращения в их же казармах. Прекрасная система связи с помощью писем-порталов позволяла штабным командирам быстро получать донесения с поля боя, но была совершенно бессильна при внезапном захвате командного центра. Не получая новых инструкций, боевые отряды планово возвращались на отдых и оказывались аккурат под прицелом волшебных палочек тамильцев. Их не убивали, зачем? Среди многих воспеваемых придворными поэтами достоинств молодого Удайара совершенно справедливо значилась рациональность. Бенгальские воины предстали перед открытым судом. Их преступления были совершенно очевидны сколь угодно беспристрастному судье — геноцид половины населения соседней страны, включая женщин, детей и стариков, заслуживал самой суровой кары по законам любого магического государства. Однако Удайар явил свою безграничную милость и амнистировал всех, кто согласился сотрудничать с новой властью. Немногочисленные же упёртые сторонники вздорных идеалов павшей Бенгалии отправились отбывать своё пожизненное заключение в полном соответствии с судебным приговором.

Стоило закончиться судам, как король Удайар двинулся дальше на север. Там, за заливными рисовыми полями, ждала своих спасителей Митхила. Одноимённый город, единственное крупное магическое поселение в стране, был сожжён бенгальцами дотла в первые же дни вторжения, так что торжественную встречу освободителей с освобождаемыми организовали среди развалин дворца Арнав Джха, на которых хотя бы сохранились маглоотталкивающие чары.

Солнце равнодушно освещало руины резиденции ныне прервавшейся династии Патилов. Отвыкший от яркого света за месяц скитаний по джунглям Хранитель близоруко щурился, разглядывая происходящее на бывшей центральной аллее комплекса. Там в ярко-алой парадной форме замерли ровные коробки тамильцев. Освободители. Спасители Митхилы. Хранитель болезненно поморщился. Тамилнад, на словах являвшийся их союзником, цинично выжидал, пока истекающая кровью страна оттянет на себя все силы Бенгалии.

Вековая вражда двух магических государств выплеснулась войной на истребление. Пока митхильские брахманы грызлись друг с другом в попытках поделить власть после смерти Арнав Джха, бенгальцы нанесли по Митхиле сокрушительный удар. Официально они объявили, что стремятся остановить кровопролитие и донести до своих соседей прогрессивные идеалы всеобщего равенства. На деле первые же столкновения бенгальцев с митхильцами вылились в кровавую бойню. Итогами двух недель конфликта стали практически уничтоженная Митхила, погрязшая в не очень-то и нужной ей войне Бенгалия и триумфальное шествие Тамилнада.

Сейчас в парке собрались почти все, кто пережил резню. Две недели боёв на истребление по меркам войн магловских — одночасье, по меркам магических — вечность. От процветающей страны осталась лишь жалкая горстка людей, испуганно жавшихся друг к другу за спиной их единственного лидера — старого Хранителя священного Храма.

Облачённый в традиционное снежно-белое вешти король Удайар степенно вышел вперёд, обозначив вежливый поклон:

— Рад видеть тебя в добром здравии, почтенный.

— Счастлив поздравить с победой, ваше величество, — учтиво отозвался тот. Беседовали они на английском. Конечно, Удайар бегло говорил на хинди, но нисходить до использования языка «северных варваров» в официальной беседе ему было невместно. Английским король владел не слишком хорошо, да и недавняя история с ограблением Храма не улучшала репутации западного наречия, но выбора не оставалось — Хранитель хорошо знал несколько диалектов родного хинди и мог худо-бедно изъясняться на бенгальском, но языка далёкого Тамилнада не знал совершенно.

— Мы пришли избавить ваш народ от страданий, что принесли с собой бенгальские псы. Всех их ждёт справедливый суд и суровая кара. Так что это и ваша победа тоже.

Хранитель поклонился, тщательно скрывая горечь в голосе при ответе:

— Мы безмерно благодарны, ваше величество.

— Мне сообщили, что все наследники митхильского царства пали в войне. Эти прискорбные вести соответствуют действительности?

— Увы, вам сообщили верно, ваше величество. Как сам раджа, так и все его родичи были истреблены бенгальцами. Вместе с ними погибли многие достойные брахманы, защищавшие своего раджу.

Разумеется, эти красивые слова были лишь данью традиции. Раджа в Митхиле уже несколько поколений был всего лишь номинальным правителем, а большинство брахманов погибло, старательно вырезая друг друга ещё до начала бенгальского вторжения. Удайар, прекрасно осведомлённый о действительном положении вещей, высказал полагающиеся соболезнования, а потом медленно проговорил:

— Как тебе известно, последние годы в Бенгалии господствовала противная всем богам идеология равенства всех каст, невзирая на их чистоту. Это попирало самые основы нашего общества. Полагаю, ты понимаешь, что я не могу более доверять бенгальским брахманам, допустившим на своей земле такое непотребство. Митхиле же грозит безвластие, худшее бедствие по канонам девараджи [3]. Потому с тяжёлым сердцем я намерен в скором будущем провозгласить себя махараджей магической Индии. Как и всякому махарадже, мне потребуются верные помощники и уважаемые народом советники. Тебе я хочу предложить стать моим митхильским наместником.

Хранитель не торопился с ответом. Принесённые много лет назад клятвы запрещали ему участвовать в мирских делах. Но он уже не сдержал главнейшую из них — не смог сберечь Камень Неба. С другой стороны, выжившим митхильцам предстояло решить сотни насущных проблем. Могут ли они надеяться, что иноземный наместник, которого в случае его отказа пришлёт сюда новый махараджа, будет тщательно вникать в их нужды?

Видя затруднения своего собеседника, Удайар верно угадал их причину:

— Вместе со всеми нашими народами я скорблю об утрате бесценной божественной реликвии. Я обещаю приложить все усилия для поиска и возвращения Камня Неба в Храм, покуда ты будешь исполнять обязанности моего наместника в Митхиле.

Наконец решившись, Хранитель ответил:

— Я нижайше благодарю за столь лестное предложение, ваше величество, и с отвагой в сердце принимаю его. Наш народ, а равно и все наши соседи, бесконечно восславят вашу добродетель, если вам действительно удастся вернуть Камень.

— Да будет так. Я немедленно предъявлю ультиматум англичанам, и если они не поймают воров, им придётся иметь дело со всей магической Индией!

Раскланиваясь в неискренних благодарностях, Хранитель в очередной раз проклинал мерзких грабителей. Теперь он даже не был уверен, были ли они на самом деле англичанами, или кем-то, кто хотел выдать себя за англичан. Однако высказывать свои сомнения Удайару он не спешил. Какой бы блистательной ни была победа Тамилнада, в способность его короля управлять большей частью магической Индии Хранитель не верил. Удержать под контролем обескровленную Митхилу будет несложно, но вот Бенгалия… Поддавшись исламскому влиянию ещё во времена Делийского султаната, бенгальские маги слишком отдалились от своих индусских соседей. До Статута они гораздо теснее сотрудничали с маглами, что не замедлило вылиться в невиданно лояльное отношение к маглорожденным. Пусть сейчас Удайар казнил всю Магическую Комиссию, вытравить из бенгальцев вековые представления о равенстве, пусть зачастую и голословном, будет очень непросто.

Вздохнув, Хранитель вернулся к своим соотечественникам. Мимолётные размышления о проблемах, ожидающих Удайара в самом ближайшем будущем, были забыты. Король распорядился выделить несколько десятков шудр [4] для восстановления Митхилы, отныне ставшей провинцией единой магической Индии. Нужно решить, что поручить им в первую очередь, нужно собрать по джунглям выживших митхильцев, нужно проверить руины на предмет остаточных проклятий, нужно… Дел у Хранителя было множество, но за их круговоротом он ни на мгновение не забывал о своей главной цели. Что бы ни случилось, какие бы бедствия не обрушились на голову новоявленного наместника махараджи, он должен любой ценой вернуть Камень Неба в Храм.

[3] Девараджи — политико-религиозная концепция об обязанностях «хорошего царя», принятая в средневековой Индии.

[4] Шудры — в индийской кастовой системе группа низших каст, как «чистых», так и неприкасаемых.

Конечно, информация об индийских событиях до Поллукса Блэка дошла в сильно искажённом виде. Официально новоявленная Объединённая Магическая Индия ограничилась выдвинутым через МКЧ требованием к Британии немедленно выдать им «подлых расхитителей священных реликвий» и вернуть сам Камень Неба. Озадаченные этим неожиданным заявлением международники во главе с Арфангом Лонгботтомом обратились за разъяснениями в аврорат и к Дамблдору. Последний, вновь связавшись со своими знакомыми в Индии, рассказал чуть больше. Именно от него удивлённые британцы узнали о молниеносном разгроме Бенгалии Тамилнадом и добровольном вхождении в его состав Митхилы. Это не на шутку взволновало министерских либералов во главе с министром магии Вильгельминой Тафт — даже смутный призрак новой войны на горизонте был для них совершенно неприемлем.

На Департамент магического правопорядка и аврорат посыпались требования незамедлительно отыскать помянутых расхитителей и выдать их тамильцам. Как бы Крауч на пару с Фоули ни убеждали верхушку Министерства в иллюзорности индийских угроз, Тафт оставалась непреклонна: если есть возможность погасить зарождающийся конфликт ценой передачи каких-то там воров тамильцам, ей нужно воспользоваться. С учётом продолжающейся операции в Швейцарии, где авроры обеспечивали безопасность работы сотрудников ДМП, на розыск неведомых похитителей переориентировали поисковые отряды Поллукса, которые до этого гонялись за остатками недобитых гриндевальдовцев.

Узнав, что всё это время наделавший столько шума бриллиант был буквально у него под носом, Блэк весьма едко пересказывал Риддлу события в Индии. На того, однако, эта история особого впечатления не произвела. Внимательно выслушав рассказ Поллукса, он спокойно ответил:

— Я был в тех краях в начале пятидесятых. Без Патила там неоткуда взяться сильному государству. Индия раздроблена на множество царств, внутри которых идёт непрекращающаяся борьба за власть между наиболее влиятельными семьями брахманов. Никто из тамошних царьков не сможет в одночасье объединить всю магическую Индию.

— Не всю, — согласился Блэк, — но нам от этого не легче. Оставшиеся независимыми раджпуты уже высказались в поддержку Удайара. То ли просто испугались, то ли действительно хотят вернуть свою реликвию, дело не в этом. Предъявленные индусами обвинения в укрывании грабителей совершенно недоказуемы, но звучат грозно. Месяц назад мы, кстати, по твоему совету, возложили ответственность за массовое убийство англичан на митхильские власти, и теперь все воспринимают претензии Удайара как ответный ход. Лонгботтом с ума сходит, пытаясь уверить иностранцев в том, что мы не собираемся раздувать конфликт намеренными провокациями. Нам шлют возмущённые ноты арабы, выражают своё недовольство персы и сонгаи, даже лояльные нашим союзникам-французам вьетнамцы демонстрируют обеспокоенность. Политика, будь она неладна!

— Но ведь их обвинения голословны! Неужели вы правда верите, что этот Удайар начнёт с нами войну по такому сомнительного поводу?

— Я ни во что не верю, — резко ответил Поллукс, — и вместе со всем авроратом готов отразить любую угрозу нашей стране. Проблема, однако, не в этом. Уже сейчас все британские зельевары во главе с молодым Гринграссом бьют тревогу из-за прекращения поставок из Индии каких-то уникальных кореньев, Джервейс Олливандер жалуется на дефицит перьев фениксов, а международники опасаются за судьбу наших договоров с другими странами. В войне с Гриндевальдом индийские царства сохраняли дружественный нейтралитет, их часто приводили в пример остальным на сессиях МКЧ. И что теперь? Из-за одного камушка весь мир начал сомневаться в искренности наших намерений!

— И что вы предлагаете? — оценив напор Поллукса, Волдеморт решил уступить, чтобы продемонстрировать свою готовность к сотрудничеству. — Нельзя же просто отдать бриллиант индусам!

— Конечно нет! Ты можешь, не привлекая лишних подозрений, вновь связаться с теми наёмниками, которые выкрали этот камень для тебя?

— Это не совсем наёмники, скорее мой… хм, отряд для особых поручений.

— Даже так? — Блэк заметно удивился. — Что ж, тем лучше. Прикажи своему отряду продать стекляшку одному перекупщику на валашском чёрном рынке артефактов. Я сообщу все необходимые контакты, чтобы этот деляга в принципе стал с ними разговаривать. Когда он примет бриллиант для оценки, авроры получат сигнал от внедрённого агента о незаконном обороте краденых артефактов и возьмут перекупщика с поличным.

Похоже, упомянутый перекупщик чем-то сильно насолил Блэку, и тот собирался убить двух зайцев одним выстрелом. Для вида немного подумав, Тёмный Лорд проговорил:

— Пожалуй, такой вариант меня устроит. Но в ответ я тоже хочу попросить вас об услуге.

— Чего ты хочешь? — с подозрением поинтересовался Поллукс.

— О, самую малость, — Волдеморт позволил себе улыбнуться. — Уверен, у вас есть осведомители в русском министерстве магии. Мне нужно совсем немногое — имена уволенных сотрудников этого самого министерства с мая по… ну, скажем, ноябрь прошлого года.

— Ты предлагаешь мне воспользоваться служебным положением в личных целях. Это должностное преступление!

— А вы вымогаете у меня частную собственность. Это тоже преступление.

— Не смеши! Бриллиант краденый, и я могу…

— Да-да, вы можете меня арестовать и посадить в Азкабан. Мы это уже обсуждали, — перебил его Тёмный Лорд, которому начала надоедать излишняя принципиальность заместителя главного аврора. — Поймите, мистер Блэк, наше сотрудничество должно быть взаимовыгодным. Порознь нам не выстоять против либералов и их министерских приспешников. Тем более, выполнение моей просьбы не нанесёт никакого ущерба государственным интересам.

— Хорошо, списки будут у тебя через неделю, — похоже, Поллукс тоже понимал необходимость взаимных уступок и согласился без особых раздумий — Кстати, почему ты не обратился к наёмникам, а набрал собственный боевой отряд?

— Политическая борьба зачастую может повернуться не так, как ожидается. Чтобы предотвратить трагические последствия, порой нужно… точечное воздействие, скажем так.

— Как в Митхиле? — с непонятной интонацией усмехнулся Блэк, пристально глядя в глаза собеседнику.

— Да, как в Митхиле, — спокойно ответил Волдеморт, не отводя взгляд.

— И чем сейчас заняты твои головорезы? Готовят новые политические убийства?

— Нет, сейчас я думаю поручить им поиски и ликвидацию Франца Кригера и его берсерков.

— Да? — насмешливость мгновенно пропала из голоса Поллукс, сменившись изрядной долей скепсиса. — Каким же образом ты собираешься его искать?

Тёмный Лорд чуть помедлил с ответом, делая вид, что припоминает детали. Конечно, можно было просто сослаться на якобы имеющиеся у него знания из будущего. Однако в этом случае у Поллукса мог возникнуть закономерный вопрос, почему он не сообщил аврорам стратегически важную информацию о последних уцелевших гриндевальдовцах. Во избежание недоразумений, Волдеморт решил рассказать правду:

— Видите ли, я был в тех краях в середине пятидесятых, незадолго до своего возвращения в Англию. Много общался с местными, искал интересные заклинания и ритуалы. Помните, во время нашей первой встречи в поместье Малфоев вы вскользь упомянули о поставках каких-то южноамериканских травок для берсерков?

Поллукс дёрнул скулой и недовольно проворчал:

— Такое забудешь. Проклятые янки за нашей спиной продавали Гриндевальду ингредиенты для ритуалов превращения людей в берсерков. Конечно, официально они заявили, что всем этим занимались некие контрабандисты, не имевшие никакого отношения к МАКУСА, но на деле… Впрочем, теперь-то какая разница, кто их прикрывал?

— Дело в том, что в колумбийской Картахене я свёл знакомство с одним необычным человеком. Он держал лавку всякой темномагической мелочёвки на окраине местного волшебного анклава. К тому времени я уже неплохо разбирался в тёмных искусствах, так что у нас с ним завязалась очень интересная дискуссия о специфических ритуалах обращения. Ради неё я даже задержался в этой забытой всеми богами дыре на лишнюю неделю. Среди прочего, мы много обсуждали берсерков и вообще наследие Гриндевальда. Мой к интерес к этим вопросам явно льстил торговцу, и под конец он за символическую плату продал мне множество документов, касающихся создания и боевого применения берсерков. Конкретных рецептов там, конечно, не было, но хватало отчётов и протоколов экспериментов с пометками «для внутреннего пользования». Тогда я ознакомился с ними довольно поверхностно, ведь меня ждали важные дела на родине. Окунувшись в политическую борьбу конца пятидесятых, я лишь время от времени возвращался к мыслям о странном картахенском лавочнике и непонятно как оказавшимся у него документам гриндевальдовцев. Сейчас же я склонен предполагать, что где-то в Южной Америке находится база уцелевших берсерков. Видимо, через несколько лет их смотрители окончательно исчерпают возможности поддерживать берсерков в боеспособном состоянии и решат избавиться от опасных бойцов вместе со всей документацией к ним.

Вопреки опасениям Тёмного Лорда, Блэк не стал со всей присущей ему экспрессией предъявлять претензии относительно сокрытия столь ценных сведений, а надолго задумался. Наконец, спустя полную минуту молчания, он с сожалением покачал головой:

— Интересная история, но ты делаешь слишком поспешные выводы. Как ты мог заметить, сейчас берсерки вполне боеспособны, а значит никаких своих документов у сомнительных лавочников за бесценок продавать они не будут. Я бы мог поверить, что в отсутствии внятных перспектив хозяева берсерков просто устранят своих опасных подопечных, а сами залягут на дно под видом торговцев магическим барахлом, но просто ждать этого светлого часа мы не можем. Вдруг завтра Кригер решит нанести последний удар по Лондону или Парижу?

— В моём прошлом берсерки не проявляли активности со времён разгрома их базы в Моравии, так что опасность невелика.

— А в моём настоящем отряд берсерков устраивает битву в центре Берна, — зло парировал Поллукс. Он хотел добавить что-то ещё, но запнулся на полуслове и куда более спокойным тоном продолжил. — Кстати, раз уж ты готов помочь исправить последствия своих необдуманных действий, как насчёт такого варианта: ты отправляешься в Южную Америку, может, в ту же Картахену, с целью продажи своего золота, а мы отслеживаем всех, кто этим предложением заинтересуется?

Выступать в роли приманки для берсерков Тёмному Лорду не хотелось совершенно, так что он предложил альтернативный план:

— Думаю, настолько прямолинейный подход не сработает. Кригер не глуп, он не поверит в простое совпадение и тут же заподозрит ловушку. Вместо этого достаточно послать туда моих людей под видом досужих торговцев из каких-нибудь нейтральных стран. Упомянутые вами редкие южноамериканские травы — отличный предмет для торга, так что можно попытаться выйти на берсерков через них. Неважно, продают ли они сами избыток редких ингредиентов, или, наоборот, закупают их у посредника — покопавшись в мозгах у местных торгашей, можно будет выяснить всю интересующую нас информацию.

— Почему, по-твоему, ту же работу нельзя поручить аврорам?

— Потому что нынешние авроры — бойцы, а не тайные агенты. Мои люди тоже умеют воевать, но и на скрытные операции натренированы весьма неплохо. В Индии они успешно изображали из себя европейских торговцев, при должной подготовке смогут справиться с этим и в Америке.

— Кригер и его банда — не дремучие индусы, для которых любой лепет на английском снимает все вопросы о происхождении говорящего. Думаешь, твои бандиты смогут правдоподобно изобразить из себя каких-нибудь шведов?

— Не шведов, а выходцев из Восточной и Южной Европы. Изображать им ничего не придётся, они действительно оттуда родом. Акценты, особенности поведения, знание местных реалий — они пройдут сколь угодно тщательную косвенную проверку.

— А если залить им в глотки веритасерум?

— Чтобы такого не произошло, я отвожу несколько месяцев на планирование и подготовку операции.

— Ты предлагаешь нам несколько месяцев сидеть сложа руки в ожидании очередной атаки берсерков и надеяться, что твои люди найдут их раньше?

— Почему же? — Тёмный Лорд изобразил вежливое недоумение. — Можете в это время попытаться прочесать с помощью авроров два миллиона квадратных миль сельвы.

Поллукс на колкость не ответил, вновь задумавшись. Спустя пару минут он махнул рукой:

— Ладно, Риддл, похоже, иного выхода у нас действительно нет. Следователи вытащили из швейцарцев всё, что можно, однако никаких сведений о том, как и откуда в Берн прибыли берсерки, получить не удалось. Других зацепок по-прежнему нет, так что будем надеяться на твои догадки.

— В таком случае я дам соответствующие указания моему отряду. Думаю, к весне мы выйдем на след этого Кригера.

— Не забывай, что всё это может оказаться цепочкой маловероятных совпадений. Да, ты не помнишь, как выглядел тот торговец, у которого ты купил документы берсерков?

— Полвека прошло, мистер Блэк, — с извиняющейся улыбкой развёл руками Волдеморт. — Никаких запоминающихся примет у него не было, так что его образ совершенно стёрся у меня из памяти.

— Зачем вообще ты решил взяться за Кригера, да ещё и задействовав свой боевой отряд? — несмотря на весь обрушившийся на него вал невероятной информации, Поллукс не растерял своей подозрительности.

— Скажем так, мне совсем не нравится перспектива быть мишенью для берсерков из-за своего золота. Один раз они смогли меня вычислить, и нет никаких гарантий, что не смогут во второй, так что я предпочту подстраховаться, — на самом деле у Тёмного Лорда были и иные причины послать Долохова и его наёмников за океан, но афишировать их он до поры до времени не собирался.

— Что ж, я и не ожидал, что тобой движет чистый патриотизм, — вновь усмехнулся Блэк. — Будем считать, что этот вопрос решён. Теперь, раз уж ты у нас пришелец из будущего, просвети, что нас ждёт в ближайшее время.

— Мои действия в этом мире уже сильно его изменили, — покачал головой Волдеморт. Признаваться в том, что молодой Том Риддл, странствуя по дальним странам, попросту не интересовался событиями на родине, ему не хотелось. — В моей истории Вильгельмина сосредоточилась на внутренней политике, а теперь вынуждена заниматься совсем другими вопросами. Насколько я понимаю, сейчас всё внимание Министерства сосредоточено на индийской угрозе, чистке в Швейцарии и грядущей операции против России из-за нарушения гоблинского эмбарго. Так что, исключая глобальные прогнозы, которые я сообщил вам ещё в сентябре, мои сведения уже устарели.

— Ладно, к этому вопросу мы ещё вернёмся, — похоже, Поллукс ему не поверил, но развивать тему пока не стал. — Расскажи лучше, как ты смог победить? Вернулся из своего изгнания и убил Дамблдора вместе со всеми его индийскими союзниками?

Привычным усилием воли подавив вспышку раздражения, Волдеморт нейтральным тоном ответил:

— Не совсем. В изгнании я вынужден был провести многочисленные темномагические ритуалы усиления, так что к моменту своего возвращения в Британию сравнялся силами с Дамблдором. Наша встреча завершилась вничью, но этого оказалось достаточно — старик трусливо заперся в Хогвартсе и спустя год пал от руки моего верного сторонника, обманом сумевшего нанести ему удар в спину. После этого разгромить плутократов из Министерства и примкнувших к ним индусов было всего лишь делом времени. Разложившийся аврорат ничего не смог противопоставить лучшим представителям аристократических семей, и в девяносто седьмом году моя борьба увенчалась успехом. Увы, как я и говорил, было слишком поздно — война с бюрократами слишком дорого обошлась чистокровным волшебникам. Строить лучший мир мне было банально не с кем.

— В таком случае, почему ты сейчас не проводишь известные тебе ритуалы? Что-то я не вижу у тебя змеиной кожи и красных глаз, — будучи потомственным тёмным магом, Блэк отлично представлял, к каким последствиям приводит злоупотребление лёгкими способами увеличения своей магической силы.

— Потому что, как показал мой опыт, это тупиковый путь, — по-прежнему сохраняя спокойствие ответил Тёмный Лорд. — На сей раз я надеюсь не допустить вооружённого противостояния, выиграв у либералов политическую борьбу. Так что вместо создания боевой организации и проведения над собой тёмных ритуалов, я занят своей газетой и новообразованной партией.

Конечно, Волдеморт не рассчитывал, что Блэк поверит ему на слово, особенно когда с момента атаки на храм в Митхиле прошло всего два месяца. Тот, однако, разговор на тему искренности мирных намерений своего собеседника развивать не стал, а как-то подозрительно быстро согласился:

— Хорошее дело. В таком случае, я могу рассчитывать, что в ближайшие несколько месяцев ты не предпримешь никаких силовых акций?

Только теперь Тёмный Лорд с удивлением заметил, каким старым и уставшим выглядит этот в общем-то довольно молодой по магическим меркам волшебник. Казалось, череда сегодняшних откровений добавили сорокалетнему магу добрых двадцать лет — осунулось лицо, углубились морщины в уголках глаз, а обычно твёрдый голос чуть заметно подрагивал. Стараясь ничем не выдавать своего удивления, Волдеморт осторожно ответил:

— Исключая возможную самооборону, я не планирую никаких агрессивных действий. Если мои планы изменятся, я вас извещу.

— Хорошо, хорошо, — столь необычная для него торопливость всё сильнее проявлялась в действиях Блэка. Он порывисто встал с кресла и бросил:

— Я свяжусь с тобой на неделе, передам все материалы, о которых мы говорили, — на какую-то секунду Поллукс замялся, видимо, подбирая лучшую формулировку. — Можешь рассчитывать на моё молчание.

— До свидания, мистер Блэк, — вежливого прощания Волдеморта Поллукс уже не услышал, аппарировав прямо с крыльца особняка в Нортумберленде.

Немало озадаченный настолько резким завершением беседы, Тёмный Лорд ещё несколько минут сидел в кресле у камина, обдумывая произошедшее. Наконец, очнувшись от размышлений, он щелчком пальцев призвал Питера. Нужно было браться за дело.

* * *

Новое послание от лорда Волдеморта привело Антонина Долохова в скверное расположение духа. После индийской операции его отряд проводил время за тренировками, отработкой различных тактических приёмов и изучением новых заклинаний. Разумеется, опытные бойцы не роптали, хорошо понимая важность такой подготовки, но неопределённость их будущего порядком тяготила самого Антонина. Первое и пока единственное задание он получил сразу же после заключения договора с их нанимателем, а после его выполнения тот словно забыл о них. Нет, странный эльф с железной короной на голове исправно передавал ему галлеоны на содержание отряда, а сам милорд не далее как неделю назад воспользовался лазаретом на их базе, но никаких новых поручений от него за все эти два месяца не было.

Теперь в короткой записке лорд Волдеморт приказывал Долохову прибыть на встречу в Лондон через десять дней, а до этого изучить особенности валашского чёрного рынка и ситуации в Южной Америке. Смириться со странностями своего нанимателя Антонин так и не смог, а потому напряжённо пытался понять, зачем ему, в дополнение к интересам в Индии, понадобилась Южная Америка. Так ничего и не придумав, Долохов вздохнул и ткнул палочкой в командирский амулет, сигнализируя общий сбор.

Отпросившийся к своей подружке Войцех и отдыхавшие после дежурства Аке и Михаил присоединились к находившимся на базе Антонину, Вепару и Павлу всего за несколько минут. Всклоченный Заремба явно ради этого оторвался от весьма интересных занятий, но, услышав новости, искренне им обрадовался и тут же заявил:

— Так, Валахию я беру на себя. У моей Марыси двоюродный брат как раз гоняет туда фестралов для разделки. Он будет там в пятницу, и мы с ним прогуляемся по этому чёрному рынку.

— Не хочу тебя расстраивать, Войцех, — вмешался Михаил, — но валашский чёрный рынок рассредоточен по всей Валахии отсюда до самого Дуная. Это собирательное название для множества подпольных точек торговли и изготовления зелий, артефактов и всех остальных мыслимых и немыслимых видов магических атрибутов сомнительной степени законности.

— Я разберусь, — легкомысленно отмахнулся поляк. — Парни, вы со мной?

— Всё лучше, чем избивать манекены заклятиями, — пожал могучими плечами Вепар. Флегматичный хорват вообще редко высказывался, если вопрос напрямую не касался его профиля — артефактов и защитных заклятий.

Аке нахмурился и молча кивнул. Он имел собственное мнение относительно изучения Валахии, но предпочёл промолчать. Ещё до войны его дядя решил подсунуть одному дельцу из этой негостеприимной страны фальшивые галлеоны, за что в скором времени поплатился жизнью. Лишний раз соваться в эту змеиную нору Аке не хотелось, но его долг — прикрывать командира, так что спорить он не стал.

— Хорошо, тогда мы займёмся Южной Америкой, — поделил обязанности Антонин. — Павел, будь другом, сгоняй в Колдовскую слободу и возьми в библиотеке всё, что найдёшь на эту тему. Михаил, мы с тобой попытаемся вспомнить школьный курс и систематизировать имеющиеся сведения. Возьми чистый блокнот и готовься записывать.

Вскоре на карпатской базе все были заняты делом. Аке, в двух словах рассказав остальным историю своего дяди, отправился в родовое гнездо в надежде найти какие-нибудь документы, связанные с валашскими торговцами, а Вепар и Войцех удалились в тренировочный зал, практиковать чары иллюзии в ожидании пятницы. Залом, конечно, это можно было назвать с натяжкой — половина ангара, который служил базой их отряда, была отгорожена трансфигурированной из всякого хлама перегородкой, худо-бедно не пропускающей шум тренировок в остальные помещения. Вернувшийся с довольно скромным грузом библиотечных книг Павел был отправлен на дежурство перед входом, а Антонин с Михаилом погрузились в изучение книг и воспоминания.

В отличие от Долохова, ушедшего на войну прямо со школьной скамьи, Михаил успел получить полноценное образование, в которое входил и весьма основательный курс истории. В противоположность Хогвартсу, в Дурмстранге серьёзно относились не только к магической, но и к общей с маглами истории достатутных времён. Хотя Михаил учился там уже во времена засилья идей Гриндевальда, до коррекции истории дело тогда ещё не дошло, так что печальную и поучительную судьбу коренного населения обеих Америк он знал достаточно хорошо.

Полноценная европейская колонизация этих земель началась ещё до принятия Статута о секретности. Пока в Индии и Африке работали отдельные фактории, не слишком-то мешавшие аборигенам, в Южной и Центральной Америке началась масштабная испано-португальская экспансия. Огромные территории, в разы превосходившие по площади всю Европу, были заселены сравнительно слабо. Густая сельва, отвесные склоны Анд и Кордильер, каменистые пустоши Скалистых гор и болотистая трясина амазонской дельты плохо подходили для жизни людей. Тем не менее, немногочисленным колонизаторам противостояли огромные силы нескольких государств.

Европейские исследователи, будь они в составе завоевательных экспедиций, назвали бы эти государства магократиями. Их возглавляли волшебники-жрецы, поколениями удерживающие власть над огромными империями благодаря своему дару. Магловское большинство трудилось и воевало, пока маги отдавали приказы и копили золото. Время от времени маглы пытались бунтовать, но копья и духовые трубки были плохим оружием против площадных заклинаний и ритуалов некромантии. Всякая попытка мятежа подавлялась кроваво и жестоко, надолго отбивая у маглов охоту выступать против устоявшегося порядка.

К началу европейского вторжения цивилизации майя и чибча существовали уже несколько тысячелетий, а сравнительно молодые державы инков и ацтеков удивительно быстро перенимали худшие качества своих старших соседей. Появление иноземцев на диковинных кораблях не заставило закосневшую в вечном безделье магическую верхушку этих государств проявить минимальную осторожность. Даже неприкрытая агрессия европейцев поначалу встречала сопротивление только местных магловских армий.

Между тем, с каравелл и галеонов высаживались не только закованные в броню рыцари и вооружённые аркебузами солдаты, но и опытные волшебники. Самые старые из испанских и португальских магов помнили многовековую кровавую вакханалию реконкисты, а почти вся молодёжь приняла участие в её финальном аккорде — разгроме Гранадского эмирата. В перерывах между войнами с маврами эти маги активно участвовали в многочисленных стычках друг с другом и пришлыми завоевателями. Кастилия, Арагон, Наварра, Каталония, Галисия и Португалия веками боролись за первенство на Пиренейском полуострове, не стесняясь обращаться за помощью к англичанам и французам. В ходе этой борьбы все стороны массово привлекали волшебников. На религиозные противоречия до поры до времени закрывали глаза — хоть и сказано в Библии: «ворожея не оставляй в живых», успех в войне с соседями был дороже. В итоге, пока по всей остальной Европе с размахом исполняли папскую буллу «Summis desiderantes affectibus», предписывающую искоренять ведьм и колдунов, в Испании и Португалии её почти игнорировали.

По причудливой иронии судьбы завершение реконкисты и окончательное объединение всей Испании под властью Фердинанда и Изабеллы состоялось в тот же 1492 год, что и открытие Колумбом Америки. Все те, кто геройствовал в битвах с маврами и многочисленных внутренних склоках, получили отличную возможность выплеснуть свою энергию за океаном и не преминули ей воспользоваться. Уже к началу XVI века десятки каравелл ежегодно доставляли в Новый Свет тысячи испанских и португальских колонистов [5]. Среди них хватало и волшебников — несметные сокровища новообретённых земель манили их ничуть не меньше, чем маглов.

Первые столкновения двух культур начались на островах Вест-Индии. Закалённые в боях маглы с огнестрельным оружием и поддерживающие их волшебники с многолетним опытом ведения магической войны не оставили аборигенам ни единого шанса на победу. Возможно, дальше могла бы повториться история Западной Африки, где местные царьки и верховные жрецы охотно продавали любые ценности, включая и собственных подданных, за цветные бусы и карманные зеркальца. Но тут вмешался случай: разделённые Атлантическим океаном народы оказались носителями непривычных друг для друга болезней. Лихорадка сотнями сводила конкистадоров в могилы, но это не шло ни в какое сравнение с воздействием банальной простуды и гриппа на аборигенов. Население островов Карибского моря сократилось почти до нуля всего за несколько десятилетий, а потом пришёл черёд континентальных государств инков, ацтеков, майя и многих других народов и народностей.

Такую угрозу индейские жрецы игнорировать не могли. Началась кровавая война на истребление между давно не воевавшими, но многочисленными южноамериканскими жрецами и отрядами европейских магов-конкистадоров. Сплошная череда кровавых битв прокатилась по Юкатану, островам Вест-Индии и факториям на побережьях обеих Америк. Испанцы и португальцы запрашивали подкрепления из метрополии, озверевшие жрецы гнали огромные толпы своих магловских подданных на штурм укреплённых фортов, а отчаявшиеся европейцы выпускали неконтролируемое адское пламя, сжигая и своих, и чужих. Безумная, инфернальная война перемалывала тысячи жизней, а к её завершению на некогда процветающих равнинах не осталось ни единой живой души. Чудом выжившие остатки аборигенов отступили в непролазные джунгли, а уцелевшие европейские маги поспешили вернуться домой, оставив в факториях лишь несколько своих представителей. На несколько десятилетий Новый Свет стал почти исключительно магловской территорией.

Потом, конечно, ситуация потихоньку начала выправляться. Рождались редкие обладатели волшебного дара среди маглов, потихоньку выбирались из джунглей потомки загнанных туда конкистадорами магов-аборигенов, особняком формировалась культура вуду, завезённая в Америку африканскими рабами, кое-как функционировали остатки магических колониальных администраций на побережье. Однако даже к середине XX века магическое население всей огромной Южной Америки вместе с жителями островов Карибского моря не дотягивало до половины подданных Министерства магии Великобритании.

Сосредоточением магической жизни континента являлись волшебные кварталы ключевых колониальных факторий достатутных времён — колумбийской Картахены, бразильского Сальвадора и аргентинского Буэнос-Айреса. По старой памяти именно через них тянулся жидкий ручеёк местных магических товаров в Европу, а навстречу ему — ещё более слабый поток иммигрантов, ненадолго усиливающийся в смутные времена. После опустошительных войн времён испанского завоевания Южной Америки местные маги установили негласное правило не участвовать в европейских конфликтах. Ещё до принятия Статута о секретности они самоустранились от многочисленных испано-португальских и франко-испанских переделов колоний. Лишь в XX веке идеи Гриндевальда нашли некоторое количество сторонников среди обитателей южноамериканских магических анклавов, но до открытой войны не дошло — стоило МАКУСА перестать смотреть сквозь пальцы на поставки ценного магического сырья немцам, как все разговоры о поддержке одной из противоборствующих сторон тут же стихли. Наученные горьким опытом предыдущих поколений, южноамериканские волшебники не стремились вступать в открытую конфронтацию со столь сильными противниками, как США и Великобритания.

После войны местные маги решили сделать ставку на уникальные волшебные ресурсы, в первую очередь, животные и растительные, которыми была богата эта земля. В торжественно открытой единственной на весь материк магической школе Кастелобрушу практиковалось углубленное изучение магозоологии и травологии, на сессиях МКЧ южноамериканские делегаты активно продвигали идеи расширения международной торговли, а немногочисленные местные производители из кожи вон лезли, чтобы вступить в престижные европейские гильдии зельеваров и артефакторов.

По мере сбора всех этих сведений настроение Долохова потихоньку улучшалось. Увы, в библиотечных книгах ничего особо интересного о текущем состоянии дел на далёком материке не нашлось, а пролистывать подшивки газет не было ни времени, ни желания. С учётом недавно завершившейся войны и тревожной ситуации в стране, на их страницах вряд ли нашлось место для занимательных историй из далёких земель. Однако и то, что им с Михаилом удалось раскопать, внушало определённый оптимизм.

— Что ж, если милорд опять решит отправить нас в экспедицию, мы будем готовы, — подвёл итог их изысканиям Михаил. — Торговцев там сейчас жалуют, так что воспользуемся привычной маскировкой. Опять же, Аке неплохо разбирается в травах, а Паша и Вепар — в ритуалах и артефактах, а значит сымитировать знающих дельцов мы сможем. Осталось выбрать место внедрения на случай проведения долгосрочной операции. Я бы предложил Буэнос-Айрес.

— Почему не Сальвадор? — Антонин был согласен с его выводами, но конкретные планы требовали обсуждения.

— Магловская Бразилия говорит на местном диалекте португальского, тогда как все остальные страны региона — на испанском. Конечно, все магические анклавы испаноязычные, но зачем нам лишние сложности с маглорожденными, большинство из которых говорит на португальском?

— Не вижу особой разницы. Насколько я помню анкеты, среди нас никто не говорит ни на том, ни на другом языке. Если английский или немецкий там не в ходу, придётся искать переводчика, а он, скорее всего, будет знать оба местных языка.

— Ты же знаешь, Антонин, как ревностно купцы относятся к конкурентам. Вполне очевидно, что в Сальвадоре местные торговцы сотрудничают либо с испанскими, либо с португальскими покупателями, кому как удобнее с, так сказать, лингвистической точки зрения. Отсюда острая конкуренция между заказчиками и рыночные цены на продукцию. Конечно, с нынешним курсом на международную интеграцию такая же ситуация может обнаружиться и в других анклавах, но я надеюсь, что в далёком Буэнос-Айресе по-прежнему сохраняется испанская торговая монополия, а значит и более привлекательные для покупателей цены. Торговцам из Восточной Европы будет куда логичнее отправиться именно туда, а не в поделенный между испанцами и португальцами Сальвадор или близкую к США Картахену.

— Хороший анализ, Миша, — улыбнулся Долохов. — Хорошо, предварительно примем твой план и будем ждать уточнений от лорда Волдеморта. А теперь давай изучать этот талмуд, — Антонин хлопнул по обложке монструозной толщины книги с заголовком «Ворожба и колдунства, принятые в землях гишпанских», — может, найдём что-нибудь, что ещё не успело безнадёжно устареть.

[5] Следует пояснить отличия описанной истории от реальной. Булла (документ, распоряжение или наставление за авторством папы римского) «Summis desiderantes affectibus» (с лат. «Всеми силами души») действительно имела место быть в 1484 году и изначально была направлена на искоренение вообще всякой ереси (включая то, что считали колдовством) в Рейнской области Священной Римской Империи. Впоследствии, уже в XVI-XVII веках, эту буллу использовали в качестве «разрешения» для охоты на ведьм в странах Западной Европы. В Испании действительно этим почти не занимались (вообще, охотой на ведьм больше увлекались в протестантских странах, чем в католических). Упомянутые в тексте события реконкисты, внутрииспанских конфликтов и завоевания Америки соответствуют действительности.

Тёмный Лорд быстро убедился, что столь нелюбимая им бюрократия в некоторых случаях может быть весьма полезна. Всего за три дня почтовые совы доставили ему все необходимые документы, причём адресованы они были самым разным людям. Список южноамериканских трав, входивших в зелья для берсерков, был передан в Отдел тайн в ответ на их типичный запрос без личной подписи, перечень уволенных сотрудников Всевеликого Колдовского Вече за истёкший 1948 год предназначался для какого-то клерка из Департамента международного магического сотрудничества, а подробнейшее описание контактов с неким Симайонсом Минтеану хоть и проходило по ведомству Крауча, было запрошено старшим аврором Уистлером. В общем, заподозрить заинтересованность заместителя главы аврората Блэка во всех этих документах было решительно невозможно. Предосторожность Поллукса была вполне понятна — случись что, ни один документ из архивов Министерства не должен был указывать на его причастность к делам столь сомнительной личности как Том Риддл.

На полученную корреспонденцию Волдеморт реагировал оперативно. Необходимые инструкции Долохову он отдал сразу же после получения документов, по обыкновению встретившись с ним в «Дырявом котле». Теперь же он готовил объёмное послание для Поллукса. Доверять его совам и домовикам Тёмный Лорд не стал, решив подождать личной встречи с Блэком. Вместе с пересланными документами тот просил у путешественника из будущего максимально полное описание судьбы семейства Блэков во второй половине этого века. Просьба эта у не страдавшего избыточным политесом Поллукса получилась больше похожей на приказ, но Волдеморт уже привык давить собственное раздражение непочтительностью окружающих. Так что, по мере возможного сгладив острые углы, он быстро описал почти правдивую историю рода Блэк. В его версии Альфарда, понятное дело, не выжигали с родового гобелена, а Андромеда не убегала из семьи с грязнокровкой, вместо этого благопристойно выйдя замуж «за кого-то из французов». В остальном же картина получалась по-прежнему печальная — старый и многочисленный чистокровный род прерывался начисто менее, чем за полвека.

Ещё раз перечитав получившийся объёмный свиток, Тёмный Лорд отложил перо и пергамент, взявшись за свежий номер «Магического вестника». Надо отдать должное Каффу и обоим Эйвери — журнал неуклонно наращивал тираж почти без участия самого Волдеморта. Например, вскользь озвученная им ещё в самой первой беседе с Вистаном идея исподволь пропагандировать превосходство чистокровных нашла своё отражение в регулярной рубрике «Слово героям». Там публиковались короткие интервью с аврорами, безопасниками и добровольцами, принимавшими участие в минувшей войне. Рассказы о подвигах чистокровных волшебников, немного подправленные Каффом для большего драматизма, пользовались неизменной популярностью у читателей: молодёжь восторгалась героизмом защитников родины, ветераны вспоминали боевых товарищей, и ровном счётом все считали сохранение памяти о войне делом благородным. Тем более, что конкурентов в этой области у «Вестника» не предвиделось — провозглашённая Министерством доктрина перехода к мирной жизни почему-то была воспринята «Ежедневным пророком» как запрет на публикацию всего, связанного с военной тематикой, а беллетристика в магическом мире была не в ходу.

Не меньший интерес читателей вызывали и «Записки путешественника» — творчески переработанные Бетти и Каффом дневниковые записи самого Риддла о дальних странах. При этом фантазия редакторов зашла много дальше стилистической адаптации текста под газетный формат. Они превратили банальное описание малоизвестных мест в увлекательные приключения неунывающего путешественника в экзотическом антураже. Написанные лёгким слогом, полные забавных историй и интересных зарисовок, эти коротенькие рассказы быстро полюбились читателям всех возрастов, в массе своей ни разу в жизни не покидавшим родные острова. Оценив первоначальный успех, Кафф по знакомым разыскал талантливого парнишку, способного с лёгкостью придумывать подобные истории, решив проблему наполнения рубрики новым материалом на многие выпуски вперёд.

Взявший на себя управление издательством Вистан демонстрировал чудеса административного искусства, в кратчайшие сроки выведя журнал на самоокупаемость. Доходы от по-прежнему эксклюзивной печатной рекламы дополнились платной подпиской, которую любой желающий мог оформить по твёрдой цене в три сикля за месяц. С учётом мизерных затрат на саму печать, совокупных поступлений аккурат хватало на зарплаты сотрудникам и покрытие сопутствующих расходов. Несмотря на это, Волдеморт по-прежнему ежемесячно выделял приличную сумму из своих личных средств, которая теперь шла на увеличение тиражей, расширение штата и дивиденды владельцам издания, то есть самому же Волдеморту и Вистану с Бетти. Несколько странная с финансовой точки зрения схема обеспечивала главное — видимость процветания предприятия и легальности доходов его владельцев.

Удовлетворённо просмотрев очередной выпуск «Вестника», Тёмный Лорд спустился в столовую, где хорошо изучившие его привычки домовики уже накрыли сытный обед. Равнодушно употребляя весьма недурственное воскресное жаркое, он размышлял о единственном белом пятне в его планах. Альбус Дамблдор упрямо не считал нужным предпринимать что-либо в связи с активными действиями своего бывшего ученика. Альфард беспрепятственно вёл дискуссионный клуб прямо в стенах Хогвартса, где старшие школьники до хрипоты спорили о магловском вопросе, а заместитель директора никак на это не реагировал. Прошло уже две недели с приснопамятного диспута в Большом зале, а Дамблдор, за сомнительным исключением статьи Дожа, так и не ответил на нападки Риддла.

Возможно, Волдеморт успокоился бы, узнай он, что у Альбуса Дамблдора банально не было времени заниматься им же инициированной дискуссией о маглорожденных. Прямо сейчас, пока его политический оппонент расправлялся с ростбифом, старший консультант главы Визенгамота и особый представитель Британии в Международной Конфедерации Чародеев сидел в роскошном кабинете в шестистах милях к юго-востоку, с головой погрузившись в бумаги.

Хотя за окном стоял поздний вечер, в здании бюро доктора Шульца в Берне вовсю кипела работа. Начав с изучения «недостаточных усилий по задержанию особо опасных международных террористов», расквартированная здесь следственная комиссия за несколько дней вытащила на свет множество преступлений швейцарцев: от нескольких случаев вопиющего нарушения Статута о секретности в середине XVIII века до сделок с Гриндевальдом в минувшую войну. Немногочисленные местные авроры никакого сопротивления своим английским и французским коллегам не оказывали, так что те просто арестовали всю верхушку швейцарского министерства магии. Для управления маленькой страной сформировали временный комитет всего из трёх человек — Арфанга Лонгботтома, Альбуса Дамблдора и Патриции Фортиран. Министр магии Германии Рольфус Хоффман попытался было заявить протест по случаю фактической оккупации немецкоязычной страны, но после первых обвинений в «попустительстве выкормышам Гриндевальда», мелькнувших во французской прессе, свои возражения снял.

Горячка первых дней расследования прошла, и теперь тройственный комитет готовился сдавать дела — высокопоставленные волшебники торопились вернуться к своим обязанностям на родине. Благо, наведение порядка в небольшой магической Швейцарии не заняло много времени. Большинство волшебников проживало в Берне, а потому аресты всех подозреваемых удалось произвести быстро и организованно. Теперь ими занимались профессиональные следователи, а Международный магический трибунал, созданный под эгидой МКЧ в конце войны, готовился возобновить свою работу.

— Прошу прощения за задержку, коллеги, — Арфанг устало поздоровался, входя в кабинет. Фортиран уткнулась в какие-то документы, отодвинувшись максимально далеко от Дамблдора. Она до сих пор не могла простить излишне мягкого приговора Гриндевальду, вынесенного трибуналом под давлением великого светлого волшебника. Оторвавшись от своих бумаг, она скупо улыбнулась:

— Гоблины донимают?

— Да, правление Гринготтса торопит с решением русского вопроса. Придётся выносить на ближайшую коллегию, иначе они не отстанут.

— А что Анри? Не собирается нам помочь?

Вместо Лонгботтома на вопрос ответил Дамблдор, за время войны близко сошедшийся с пожилым председателем МКЧ:

— Господин Дюбуа всё ещё против радикального пути решения этой проблемы. Он полагает, и небезосновательно, что гоблины просто хотят устранить нашими руками своих конкурентов.

— Хороши же конкуренты! — горячий нрав француженки перекрывал и дипломатические протоколы, и её происхождение из старой чистокровной семьи. — Эти, как вы выразились, конкуренты национализировали российское отделение Гринготтса вместе со всем его золотом!

— Они сделали это в ответ на отказ гоблинов выдавать деньги арестованных… — Дамблдор чуть запнулся, припоминая необычный термин, — врагов народа. Да, это самоуправство, но формально они всего лишь принудили гоблинов следовать букве договора с волшебниками.

— И что, нам просто смириться с тем, что кто-то ставит под угрозу наше мирное сосуществование с гоблинами?

— Нет, но нужно сосредоточиться на переговорах с обеими сторонами конфликта, а не заниматься пустым запугиванием. Или вы собираетесь воевать с русскими из-за гоблинов?

— Не выйдет, — тут же поскучнела Фортиран, — ни у вас, ни у нас этого не поймут. К тому же, я провела консультации с магловским президентом на этот счёт. Несмотря на мои уверения, что возможный конфликт ограничится магическим миром, он выставил ультимативное требование не начинать войну с русскими.

— Чем же он мотивировал свою позицию? — со своей стороны Арфанг о переговорах с магловским премьер-министром ничего слышал. Скорее всего, Вильгельмина будет оттягивать их до окончательного решения коллегии МКЧ.

— Много всего, — поморщилась Патриция. — Президент упирал на невозможность игнорирования военной угрозы с их стороны, жаловался на мощные прокоммунистические настроения в обществе, нестабильное правительство и затягивающуюся войну во Вьетнаме.

Про себя Арфанг подумал, что госпожа министр просто не хочет отправлять своих авроров на новую войну. В душе он её поддерживал, но гоблины по обыкновению демонстрировали фанатичную принципиальность, когда дело касалось их золота. Правление Гринготтса наверняка будет апеллировать к ранее заключённым договорам и жирно намекать на новое гоблинское восстание в случае их несоблюдения. А ему, ответственному за внешнюю политику магической Британии, придётся как-то выкручиваться, лавируя между гоблинской алчностью и нерушимым решением Вильгельмины сохранить статус-кво на международной арене. Позволяя своему коллеге по либеральному движению самостоятельно принимать решения по многим политическим вопросам, Тафт чётко дала понять, что не потерпит новой войны. Ещё бы, после громогласного провозглашения мирного строительства убедить народ в необходимости воевать где-то на краю Европы непонятно за чьи интересы будет непросто.

Впрочем, кроме Арфанга никто из собравшихся гоблинским вопросом особо не интересовался. Дамблдор небезосновательно полагал, что МКЧ воевать с русскими из-за мелкого народца не будет, а Фортиран надеялась по примеру Тафт свалить все тяготы переговоров на своего заместителя. Вместо этого её волновал иной вопрос:

— Кстати, не соблаговолит ли официальный представитель британского министерства, — она улыбнулась Лонгботтому, — пояснить, что происходит в Валахии?

Настал черёд Арфанга морщиться. Этим утром он имел весьма неприятный разговор с министром магии Румынии, человеком вспыльчивым и сильно переживающим за свои личные интересы на чёрном рынке. Ко всему прочему, тому хватило ума сначала сунуться со своими претензиями к Блэку, который руководил развёрнутой на территории его страны оперативной работой. Несчастный министр попал Поллуксу под горячую руку, был обозван им «никчёмным мамалыжником» и силой выставлен из штаба. Так что к длинному перечню обвинений, посыпавшихся на голову Лонгботтома, добавилось ещё и вопиющее нарушение дипломатического протокола. Титаническими усилиями Арфангу удалось кое-как успокоить не на шутку разошедшегося румына, но вспоминать об этом было до жути неприятно.

— В этой стране силами Департамента магического правопорядка был выявлен и задержан с поличным крупный скупщик краденого, — в ответ на формальное обращение Лонгботтом рефлекторно перешёл на официальный тон, даже несмотря на явную иронию в голосе своей собеседницы. — В ходе следственных действий была обнаружена целая подпольная сеть, занимающаяся контрабандой, хранением и оборотом запрещённых зелий и артефактов, мошенничеством и даже заказными убийствами.

— Почему же вашей следственной группой руководит заместитель главы аврората, а его подчинённые льют веритасерум налево и направо, не заботясь соблюдением норм обращения с подозреваемыми?

— Дело в том, что упомянутый скупщик краденого получил в свои руки так называемый Камень Неба, тот самый бриллиант, из-за которого у нас возникли определённые дипломатические сложности с нашими индийскими друзьями. По их запросу мы направили лучшие силы на поиск этой реликвии. В частности, был привлечён специальный поисковый отряд аврората под командованием Поллукса Блэка. Они обеспечивают национальную безопасность Британии, а потому свободны от некоторых процессуальных ограничений.

— Полагаю, Британия не будет против, если мы вышлем в Валахию своих следователей и авроров? Ну, знаете, для обеспечения национальной безопасности Франции.

Фортиран откровенно забавлялась, не скрывая сарказма в своих словах. Неплохо знавший её ещё по войне с Гриндевальдом Лонгботтом улыбнулся, но ответил вполне серьёзно:

— Конечно нет, госпожа министр. Мы хорошо понимаем, что жертвами вскрытой нами преступной организации могли стать и французские подданные, а потому будем приветствовать ваше участие в расследовании.

— Славно, славно. Я сама свяжусь с мистером Блэком и согласую дальнейшую совместную работу, — довольно подытожила Патриция. Валашский чёрный рынок в Европе привыкли считать малым, но неизбежным злом. В войну всем было не до него, а после стало как-то неудобно применять радикальные меры к обычным мелким мошенникам. Расследования же общим порядком натыкались на слишком хороших адвокатов, вскладчину нанятых местными дельцами, и, как правило, заканчивались несерьёзными штрафами. Произволом Поллукса с веритасерумом допрашивали уже самих адвокатов, выясняя много всего интересного, и Фортиран не собиралась оставаться в стороне от этого увлекательного процесса.

— Что ж, если сопутствующие вопросы мы обсудили, — заговорил терпеливо дожидавшийся окончания неофициальных переговоров Дамблдор, — давайте перейдём к предмету нашего сегодняшнего заседания.

Арфанг непритворно вздохнул и поинтересовался:

— Дюбуа не против предлагаемой нами схемы?

— Мне удалось убедить его в том, что контроль за действиями Хоффмана останется у МКЧ, — Дмаблдор источал вселенское спокойствие, словно речь шла не о фактической передаче немцам ранее независимой магической Швейцарии.

— Простите мою прямоту, — Фортиран, напротив, явно нервничала, — но разве ваша Тафт пойдёт на такое?

— Госпожа Тафт высоко ценит наши усилия по достижению компромисса в швейцарском вопросе, а потому будет приветствовать его скорейшее решение, — за витиеватыми формулировками Лонгботтома скрывался внутренний договор между Вильгельминой и Арфангом, согласно которому большая часть вопросов внешней политики магической Британии оставалась в ведении последнего.

— Что ж, если так… Мои дипломаты подготовили примерный текст резолюции, взгляните.

Пару минут оба англичанина вчитывались в текст на обычных бумажных листах, после чего Дамблдор уверенно кивнул:

— Отлично, но в преамбуле я бы заменил «заботясь о поддержании правопорядка» на «содействуя скорейшему торжеству правосудия». Мы собираемся вновь созывать трибунал, так что не помешает лишний раз подчеркнуть, что речь идёт о настоящих преступниках, а не мелких аферистах.

— И третий пункт явно нужно дополнить фразой про сохранение права независимой эмиссии галлеонов местным отделением Гринготтса, — добавил Лонгботтом. — Хоть никто и не собирается его отнимать, гоблины всё равно будут настаивать на отражении этого в резолюции.

Самопишущие перья сноровисто помечали предложения собравшихся, и дальше заседание тройственного комитета пошло довольно бодро. Высокие договаривающиеся стороны немного поспорили о конкретных формулировках, ещё раз обсудили встречные требования к Хоффману, пару раз недобрым словом помянули гоблинов, и, наконец, разошлись.

Официальная резолюция по итогам работы комитета будет опубликована завтра, а сегодня Лонгботтом возвращался в Лондон. Спеша по коридорам родного Министерства, он и помыслить не мог, как сильно изменилась история всего за пару недель. Без вмешательства Волдеморта, пусть и опосредованного, ни швейцарские дельцы, ни валашские контрабандисты так и не были призваны к ответу. Вильгельмина боялась спровоцировать международный конфликт, Лонгботтом остерегался выступать с собственной инициативой, а Крауч слишком полагался на букву закона, надеясь решить проблему с нелегальной торговлей чисто административными средствами.

Итогом такой политики стали испорченные отношения с соседями, которые видели в ужесточении таможенного контроля проявление британского протекционизма. Одним из следствий этого стала отставка Арфанга с должности главы Департамента международного магического сотрудничества в шестьдесят шестом, уже при Нобби Личе. Другим, и куда более неприятным для магической Британии в целом следствием прохладных отношений с другими странами стало то затаённое злорадство, с которым на континенте встретили вспыхнувшую в семидесятых британскую гражданскую войну. Ни тогда, ни двадцать лет спустя европейские волшебники не поддержали борьбу с Волдемортом, предпочитая оставаться в стороне и получать свои выгоды от идущего за Каналом кровопролития.

* * *

Ещё одним событием, о котором никак не мог знать Арфанг, была встреча его коллеги по либеральной фракции Визенгамота Гризельды Марчбэнкс с министром магии Великобритании Вильгельминой Тафт. Официальные переговоры в министерских кабинетах могли привлечь ненужное внимание, в том числе, и самого Лонгботтома, а потому встретились они в несколько необычной обстановке. Нет-нет, никакой конспирологии, просто две высокопоставленные волшебницы в одно и то же время решили заглянуть в «Твилфитт и Таттинг», чтобы обновить свой гардероб по случаю наконец-то выпавшего в Лондоне снега. После первичной примерки тёплых, но не лишённых изящества мантий они проследовали в комнату ожидания, куда их проводил сам услужливый владелец ателье. Мистер Таттинг знал толк в обслуживании важных клиентов, так что обустроил небольшую уютную гостиную, в которой они могли скоротать время за чаем и беседой, пока портные и помогающие им эльфы закончат идеально подгонять мантии по фигуре. Там, под предусмотрительно наложенными чарами приватности, надёжно защищающими важных гостей от возможного подслушивания, и состоялся судьбоносный разговор двух самых влиятельных дам магической Великобритании.

— Меня всерьёз беспокоит Блэк, — после подобающего обмена любезностями начала свои жалобы Вильгельмина. — Сначала он поднял на уши Швейцарию, теперь принялся за Валахию.

— А наш общий друг ругается, но всячески ему помогает, — подхватила Гризельда. — Сегодня опять ни свет ни заря понёсся на континент, улаживать конфликт с румынами.

— Арфанг хоть и не согласен с методами Блэка, всё же считает, что его действия идут на пользу Британии и её международному положению, — кивнула Тафт. — Меня же больше беспокоит то, как это воспринимают внутри страны. Ты читала последние номера «Магического вестника»? Они даже свои антимагловские пасквили перестали публиковать, так стараются покраше расписать подвиги Блэка!

— Да что уж там, даже у нас, — имея в виду либеральную фракцию Визенгамота, поделилась Марчбэнкс, — многие искренне радуются его успехам. Как же, чистка в Швейцарии неплохо пополнила министерский бюджет конфискованными галлеонами, да ещё и бравые авроры щёлкнули по носу бошей! Конечно, Арфанг с Альбусом постараются сгладить углы, и вычищенный Берн вернут немцам, но такие настроения надо давить на корню. Мы только-только установили в Европе мир отнюдь не для того, чтобы один чрезмерно деятельный аврор его разрушил!

— Я говорила с Фоули. Тот, конечно, согласился с тем, что Блэка нужно урезонить, но, по-моему, больше для вида. Ни ему, ни Краучу наш курс на мирную жизнь не нравится, а тут такая возможность снова влезть на передовицы со своими геройствами!

— Я же говорила тебе об этом ещё в ноябре! Единодушие Крауча, Фоули и Блэка по вопросам реформирования ДМП было неслучайным!

Тафт нахмурилась, но возразить ей было нечего. Тогда она отнеслась к своеволию силовиков с пониманием — герои войны вполне заслуживали лишней толики почестей и чуть более жирного куска бюджетного пирога, коль скоро на её власть они покушаться не собирались. Теперь же ситуация виделась в совсем другом свете. С разницей всего в пару недель Поллукс сначала железной рукой навёл порядок в Швейцарии, а потом занялся тем же в Валахии. Блэк карал финансовых мошенников и контрабандистов точно так же, как до этого разбирался с недобитыми гриндевальдовцами — быстро, жёстко, эффективно и, зачастую, не считаясь с международным правом. При этом формально обвинить его было не в чем — разбирательство в Швейцарии было начато в ответ на вопиющее преступление тех самых недобитых гриндевальдовцев и было инициировано французами, а дело в Валахии стало продолжением индийской проблемы, решение которой было провозглашено вопросом национальной безопасности самой же Вильгельминой!

— Думаешь, мы правда имеем дело с заговором силовиков? В таком случае, не слишком ли они самонадеянны? Кто-кто, а Блэк должен понимать, что грубой силой можно взять власть, но не удержать её.

— В том-то и дело, что не одной грубой силой! — досадливо воскликнула Гризельда. — Малфой явно играет за Блэка, он провёл через Министерство размещение стоек раздачи газет, через которые распространяется этот их «Вестник». Кстати, в его редакции работают младшие Эйвери с явного попустительства старого лорда, так что эту семью тоже можно считать его союзником. Розье и Нотты у Блэка в ближайших родичах, а значит и они в случае чего могут его поддержать.

— Старый Нотт терпеть не может Блэка, — Вильгельмина возражала только из упрямства. — Он ни за что не отдаст тому министерское кресло.

— Брось, Нотт давно помешался на чистоте крови, — махнула рукой Марчбэнкс. — Для него чистокровный либерал лучше полукровки консерватора. А уж при выборе между тобой и Блэком… Конечно, визенгамотские консерваторы повозмущаются, но в конце концов поддержат Блэка.

— Значит, заговор, — севшим голосом констатировала Тафт, самый невоенный человек во всей послевоенной европейской магической политике. — А все эти иностранные акции инспирируются самим же Блэком, чтобы изобразить видимость внешней угрозы.

— Очень на то похоже. Сама посуди, сначала непонятное дело с индусами, в котором засветился этот парниша, — Гризельда пощёлкала пальцами, припоминая своего коллегу по следственной комиссии, — Том Риддл. Тот самый приятель Поллукса, который расхваливает его через «Магический вестник» под своим дурацким псевдонимом. Потом атака берсерков, развязавшая руки Блэку в Швейцарии. Замечу, что ни самих берсерков, ни тех, на кого они напали, мы так и не увидели, а все выводы сделаны косвенно сотрудниками Отдела тайн, которыми, вот ведь совпадение, руководил Регулус Блэк! А теперь авроры отыскали тот самый краденый бриллиант и принялись перетряхивать всю Валахию, пока счастливый как лепрекон в Гринготтсе Арфанг летит в Индию договариваться о будущих торговых преференциях! Между тем, ни самих грабителей, ни их следов у нас нет, а имеется только камушек на прилавке подозрительного торгаша.

— Погоди-погоди, — Тафт перебила праведные возмущения Гризельды. — Кажется, у меня есть идея. Я правильно понимаю, что все активные действия со стороны Блэка связаны с зарубежьем и массовыми операциями авроров и безопасников?

— Если не считать их противодействия нашим реформам. Страховка Спенсер-Муна, да? — понимающе усмехнулась Гризельда. — Хочешь внедрить в группу к Блэку своих людей?

Предыдущий министр магии Леонард Спенсер-Мун был либералом, как и Вильгельмина, но либералом в воюющей стране, а это сильно меняло его взгляды на многие теоретические вопросы вроде свободы личности и независимости ветвей власти. Когда в Европе в смертельной схватке сцепились приверженцы Тёмного Лорда, мечтающего о мировом господстве, и отборная чистокровная гвардия, ведомая «Чёрной троицей», ему пришлось учитывать все возможные исходы их противостояния. В конце тридцатых, аккурат с переводом Крауча на должность главы ДМП, по личному распоряжению министра с отдельными аврорами и безопасниками была проведена кулуарная беседа, по итогам которой их должностные инструкции несколько расширились. Они не назывались службой собственной безопасности или чем-то в этом духе, но фактически ею являлись. Ничем особым они не выделялись — просто несколько магов-патриотов, которым зачитали стандартное пафосное воззвание о том, что главные авроры приходят и уходят, а Британия остаётся. С появлением добровольческих отрядов через аналогичную процедуру прошли и некоторые их представители, позволяя Спенсер-Муну негласно приглядывать за деятельностью всех силовых ведомств. Неплохо организованная Краучем контрразведка этому не препятствовала, потому как её начальник сам оказался из числа «истинных патриотов».

С окончанием войны эта система практически прекратила свою работу — стало ясно, что ни исполнительный администратор Крауч, ни погруженный в семейные дела Блэк, ни уж тем более сочувствующий либералам Фоули не собираются устраивать государственный переворот. Роспуск добровольцев совсем было похоронил идею прямого министерского надзора за силовиками, но потом события понеслись вскачь, так что предложение Гризельды вновь вернуться к этой своеобразной страховке было вполне логичным. Вильгельмина, однако, только вздохнула:

— Уже пыталась. Ещё перед Рождеством, как раз когда они с Фоули дружно решили не отделяться от ДМП. К сожалению, Леонард не предусмотрел возможных автономных групп внутри самого аврората. Блэк окружил себя лично преданными ему людьми. Пара следователей, несколько штабистов и аналитиков да одна группа оперативного реагирования прямого подчинения. Формально они числятся поисковой партией, но на деле это боевой отряд, набранный из бывших добровольцев, официально перешедших в аврорат. Силы вроде как невеликие, но в обеих операциях Блэк не стеснялся привлекать смежников — обвиняемых и свидетелей допрашивали опытные следователи из ДМП, а безопасность обеспечивали многочисленные авроры дежурных отрядов. Случись что, кого они поддержат: официальную власть в лице законно избранного, но далёкого от них министра или своего старого боевого товарища ещё военных времён?

— И что ты предлагаешь? Устроить перевод Блэка на другую должность?

— Не поможет. Вспомни, тот же Бейкер, с которым ты вела расследование по Индии, как привязанный ходит за Поллуксом с середины тридцатых. По его примеру все люди Блэка просто напишут заявления на перевод вслед за своим начальником, а Фоули только порадуется, что столь слаженная команда целиком перейдёт на новое место. Нет, моя идея в другом. Если твои подозрения справедливы, Блэк опять постарается провернуть громкое дело где-нибудь заграницей. Напрямую мы этому помешать, увы, не сможем, но стоит попытаться ненадолго задержать выход авроров, чтобы успеть сформировать вторую команду «для усиления поискового отряда» уже из наших людей.

— Это называется саботаж, — неодобрительно покачала головой Марчбэнкс.

— Почему саботаж? — деланно удивилась Вильгельмина. — Просто в систему зачарования порталов вкралась мелкая ошибка, которая не привела ни к чему, кроме получасовой задержки в отправлении группы авроров. Да, неприятно, но не смертельно.

— И как ты предлагаешь это устроить? Блэк сам неплохо смыслит в артефактах, да и в его отряде наверняка есть хотя бы один специалист по этому вопросу. В случае сбоя портключей они самостоятельно зачаруют новые в любую точку мира.

— Я не предлагаю подсовывать аврорам бракованные порталы. Просто транспортники «забудут» внести очередную партию аврорских портключей в список исключений из правил о массовом перемещении и, соответственно, чар заграждения. Если мы правы, на следующее дело Блэк опять потащит с собой половину ДМП. Магия национального заградительного барьера сочтёт это угрозой и заблокирует вообще все перемещения с острова. Ненадолго, конечно, спецы из Отдела тайн как обычно отключат барьер где-то за полчаса, но нам этого хватит.

Гризельда задумалась. Сам по себе британский магический заградительный барьер был создан ещё во времена столетней войны в качестве этакого волшебного аналога Ла-Манша, отделяющего Великобританию от остальной Европы. Мощная магия, ради создания которой в то жестокое время не поскупились на жертвоприношения, определяла попытки массовой аппарации или перемещения порталом и тут же блокировала все виды магического транспорта на островах. Это не только защищало от внешнего вторжения, но и помогало ловить вражеских диверсантов, пытающихся сбежать из страны после выполнения своего грязного дела. Барьер сослужил добрую службу и во времена достатутных войн, и в недавнем противостоянии с Гриндевальдом. Использовать его для проверки своих смутных подозрений Марчбэнкс не хотелось, но иных вариантов разобраться в происходящих странностях она сходу придумать не могла. Вздохнув, Гризельда проговорила:

— Будь по-твоему, Вильгельмина. Только сохраняй предельную осторожность. Через кого ты собираешься осуществлять этот план? Кто-то из транспортников?

Немного поколебавшись, Тафт предложила:

— Думаю, я могу поделиться нашими подозрениями с Боунсом. Он наш сторонник, и сам найдёт исполнителей в своём департаменте.

— Только предупреди его о секретности, — проворчала Гризельда. Чем дальше, тем больше ей не нравился этот план, но отступать было поздно.

Вильгельмина хотела сказать что-то ещё, но тут в дверь комнаты ожидания деликатно постучали. Дождавшись ответа, Таттинг преподнёс дамам готовые мантии. Вопреки его ожиданиям, клиентки не стали их примерять, а, скупо поблагодарив и попрощавшись, быстро покинули его ателье. Ничуть этим не расстроенный, Таттинг отправил увесистый мешочек с галлеонами в кассу и постарался поскорее забыть о случившемся. Немалый опыт обслуживания высокопоставленных и просто богатых клиентов подсказывал ему, что распространяться о подобных покупателях не следует.

Элизабет Эйвери, с недавних пор сотрудник и один из учредителей «Магического вестника», целеустремлённо двигалась по Косому Переулку к аптеке Малпеппера. Вчера они всей редакцией до хрипоты спорили насчёт возможности использования цветного оформления для газеты. Кафф и удачно сманенный им из «Ежедневного пророка» молодой верстальщик настаивали на ярких заголовках для привлечения читателей. Варнава даже поделился свежей сплетней от его бывших коллег из «Пророка» о том, что некий Тобиас Мисслторп чуть ли не по прямому указанию Тафт готовит к выпуску новый цветастый еженедельник, ориентированный на женскую аудиторию. По мысли Вильгельмины, такой журнал должен стать ещё одним символом возврата к мирной жизни.

Перехватить первенство у министерских борзописцев было соблазнительно, но тут упёрлась Бетти, которую поддержали оба печатника. Они с жаром доказывали, что наносить даже простенькие трёхцветные картинки будет слишком сложно и дорого. Младшая Эйвери была признанным экспертом в области чар иллюзии, модифицированная версия которых использовалась в волшебных печатных станках, так что её категоричная позиция несколько охладила пыл Каффа. Тем не менее, спор продолжился, и вскоре к нему присоединились все присутствующие в редакции, включая крутившегося там по случаю воскресного дня Альфарда.

Младший сын Поллукса в последнее время частенько сбегал из Хогвартса в выходные, вместо Хогсмида направляясь в издательство «Магического вестника». Вистан под страшным секретом даже зачаровал ему двусторонний портал в редакцию, разумеется, в самых вежливых оборотах сообщив об этом его грозному отцу.

Альфард-то и вспомнил о простеньком проявляющем зелье, которым он пользовался для раскрашивания объявлений о сборе дискуссионного клуба. Бетти снисходительно пояснила, что зачарованные печатные станки с этим зельем работать не смогут, но сама всерьёз задумалась над этой идеей. Результатом её раздумий стал поход в аптеку Малпеппера за готовым проявителем и ингредиентами на случай, если потребуется вносить изменения в рецептуру.

Несмотря на то, что поутру Бетти пришлось выдержать очередные причитания дедушки за завтраком, настроение у неё было отменное. Конечно, старого лорда можно было понять — его внуки упрямо не желали развивать семейное дело. Старшая внучка уже замужем, младшая сутками пропадает в редакции, а подающий такие большие надежды Вистан смотрит в рот какому-то полукровке! Впрочем, своих внуков лорд Эйвери искренне любил, так что запрещать им увлекаться «всякой ерундой» не собирался, ограничиваясь ворчанием во время совместных завтраков. Да и ворчал дедушка скорее для вида — издательство начало приносить неплохую прибыль. «Ежедневный пророк» по-прежнему не публиковал рекламных объявлений, поддерживая реноме официального печатного органа Министерства, так что появление рекламной площадки в лице «Вестника» было встречено дельцами магического мира на ура.

Деньги от рекламы пошли на расширение штата — пронырливый Кафф под надзором Вистана отыскал второго печатника, верстальщика и ещё одного журналиста, а Вистан с Бетти получили солидные дивиденды как соучредители издания. Эти новости заметно подстегнули энтузиазм молодёжи, а и без того старающаяся показать свою пользу Бетти взялась за дело с удвоенной энергией — чары иллюзии всегда нравились ей больше фамильной артефакторики.

Прикидывая возможные способы модификации проявляющего зелья для использования его в печатных станках, Бетти чуть не столкнулась с Друэллой Блэк, вышедшей из той самой аптеки Малпеппера, в которую она направлялась.

— Мисс Эйвери, — церемонно чуть склонила голову Друэлла, посторонившись, — рада встрече. Как поживают ваши родители?

— Взаимно, госпожа Блэк, — Бетти изобразила нечто среднее между книксеном и реверансом. — Благодарю, они в добром здравии. Надеюсь, также как и ваша семья?

— Да, спасибо. К слову, о семье. У меня есть некоторые вопросы к вам, кузина. Надеюсь, у вас найдётся минутка, чтобы их прояснить?

— Прошу извинить, я бы с радостью помогла вам в меру своих скромных сил, но мне нужно поспешить, чтобы помочь Вистану в издательстве. Быть может, вы направите свои вопросы совой?

— Уверена, ваш достойный брат отлично справится с возможными затруднениями, — в бесстрастном голосе Друэллы проскользнули повелительные нотки, и Бетти не решилась спорить.

— Пожалуй, вы правы. Где бы вы хотели поговорить?

— Недавно рядом открылось заведение Розы Ли, — коротким жестом руки в атласной перчатке Друэлла указала на видневшуюся из-за поворота вывеску чайной. — Говорят, там подают недурные пирожные. Не хотите попробовать?

— Как пожелаете, госпожа Блэк.

До кафе они дошли быстро, заполняя паузу ничего не значащей светской болтовнёй. Друэлла интересовалась успехами Вистана в артефакторике, Бетти хвалила Альфарда и его школьный дискуссионный клуб. Несмотря на то, что по меркам магического мира они приходились друг другу близкими родственницами (мать Бетти была двоюродной тётей Друэллы), обычно общались они только формально, обмениваясь дежурными любезностями на официальных балах и приёмах.

Хотя обе девушки принадлежали к старым чистокровным семьям, их положение в обществе сильно различалось. Отошедшая в последние десятилетия от политических игр семья Розье оставалась одной из самых состоятельных в магической Британии. Через брак Пенелопы с Абраксасом и Друэллы с Сигнусом они породнились с Малфоями и Блэками, двумя другими претендентами на звание богатейших магических династий островов. В отличие от артефакторов-Блэков или зельеваров-Гринграссов, Розье, как и Малфои, уже несколько поколений занимались не столько магией, сколько финансами, получая немалые доходы от владения самым разным имуществом, от бурмсланговых питомников до ресторанов в Косом Переулке.

Конечно, Эйвери тоже не бедствовали, но в сравнении с Розье кто угодно почувствовал бы себя бедным родственником. С выходом Друэллы замуж ситуация не изменилась — Блэки, к которым она теперь относилась, по-прежнему стояли на другой социальной ступени, разве что видеться девушки стали ещё реже.

Впрочем, со стороны их встреча выглядела вполне по-родственному: две девушки с необычными для Британии светлыми волосами казались чуть ли не родными сёстрами. Расположившись в чайной, они сделали заказ и продолжили неспешную светскую беседу. Однако стоило фарфоровым блюдцам с пирожными появиться у них на столиках, как Друэлла хитроумным движением незаметно появившейся у неё в руке палочки отсекла их столик от внешнего мира непроницаемой завесой. Бетти чуть заметно поёжилась. Выдающиеся магические навыки Друэллы были общеизвестны, но одно дело — слушать восторги по поводу её школьных дуэлей, и совсем другое — воочию наблюдать, как девушка неполных двадцати трёх лет одним движением накладывает мощную фамильную комбинацию заглушающих, отвлекающих внимание и изолирующих чар.

Убедившись, что их дальнейший разговор никто не сможет подслушать, Друэлла расслабленно откинулась в плетёном кресле:

— Коль скоро мы теперь не только родственницы, но и соратницы по партии, давай обойдёмся без всего этого официоза и будем обращаться друг к другу по-семейному.

— Как пожелаешь, Друэлла, — Эйвери пожала плечами, всё ещё не понимая, ради чего её кузина затеяла этот разговор. — Можешь звать меня просто Бетти.

— Хорошо, Бетти, — Блэк покровительственно улыбнулась. — Насколько мне известно, ты довольно близко общаешься с лидером нашего нового движения?

— Верно, — она приложила все усилия, чтобы сказать это как можно нейтральнее. — Вместе с Вистаном мы работаем в организованной Томом газете «Магический вестник», так что видимся с ним довольно часто.

— Ходят слухи, — Друэлла неопределённо махнула рукой, и Бетти сразу же подумала о Вальбурге, известной собирательнице светских сплетен, — что ты даже помолвлена с ним.

— Что?! — Бетти искренне возмутилась, покраснев от, увы, незаслуженных предположений. Чай выплеснулся у неё из чашки, но предусмотрительно наложенные на посуду чары впитали разлетающиеся брызги, не дав испортить мантию. — Что за чушь? Мы просто вместе работаем. Кто вообще мог подумать, что…

— Успокойся, это же просто слухи, — столь бурная реакция собеседницы Друэллу забавляла, но не сбивала с рабочего настроя. Похоже, она избрала верную тактику в этом непростом разговоре, и теперь оставалось плавно подвести его к закономерному продолжению. — Сама подумай, Риддл редко выходит в свет, даже со своими школьными друзьями общается эпизодически, однако же приём по случаю твоего дня рождения он посетил.

— Ну и что? — Бетти всё ещё злилась, в основном на свою же горячность. — Он был и на свадьбе Малфоя, что ж с того?

— Просто… — Блэк сделал паузу, словно размышляя, стоит ей говорить или нет. — Понимаешь, Риддл становится завидным женихом для многих чистокровных семей. Поговаривают, даже Фоули рассматривают его кандидатуру в качестве пары для своей Августы.

— Да? Я думала, её помолвка с Лонгботтомом — дело решённое.

— Это не публичная информация, но, кажется, Кимбелайн что-то не поделил с Арфангом, и теперь бедняжке Августе придётся присматривать другого жениха.

— И Фоули выбрали Тома? Разве они не должны… ну, не знаю, подобрать кого-нибудь из своего круга?

— Похоже, Кимбелайн решил сменить сторону в политических играх. Ты наверняка слышала, что недавно он вместе с Поллуксом и Краучем выступил против Тафт с её реформами. Брак его дочери с перспективным молодым консерватором будет отличным закреплением своих позиций.

— Всё равно не понимаю, почему они не выбрали кого-нибудь из старых семей, — как бы Бетти не относилась лично к Тому, она была воспитана на чистокровных идеалах и не могла понять, почему семья из «священных двадцати восьми» собирается выдать свою дочь за толком неизвестного полукровку.

— А кого? Мой брат, последний холостой Розье, должен жениться этим летом, а Блэки неизменно отвергают все предложения о помолвке своего Альфарда. Остаётся ещё младший Нотт, но старик Кантанкерус ни за что не согласится на брак своего внука с Фоули. Боунсы теперь за либералов, у старших Паркинсонов одни дочери, а сын младших ещё совсем младенец. Яксли и Булстроуды… — Друэлла презрительно сощурилась, подбирая приличный эпитет для этих опустившихся семей, — скажем так, тоже не вполне подходят племяннице главного аврора. Так что выбор у Фоули не велик: или соглашаться на мезальянс, или искать более экстравагантные варианты.

— И почему их заинтересовал именно Том?

— Сейчас он интересует почти всех, — усмехнулась Друэлла. — В последнее время в салонах только о нём и говорят. За неполные полгода Риддл успел зарекомендовать себя последовательным приверженцем чистокровных идеалов и стал вхож в высшие круги консерваторов. К нему прислушиваются Поллукс и Брутус, он владеет популярной газетой и явно не стеснён в средствах. В конце концов, он молод и красив, что тоже не лишне, если речь идёт о помолвке в столь юном возрасте, как у Августы. Кимбелайн всегда славился нестандартными решениями. С него станется перейти в стан консерваторов с помощью брака своей дочери с полукровкой.

— Это, конечно, очень интересно, но я не совсем понимаю, для чего ты мне это рассказываешь. Я же не могу опубликовать это в газете, — Бетти нашла в себе силы слабо улыбнуться.

— О, дело не в этом. Просто лично мне не слишком хочется видеть рядом с Риддлом кого-то из либералов, пусть даже и бывших. Свободолюбивые взгляды Фоули могут повредить нашему общему делу. Увы, Риддл молод и амбициозен. Боюсь, он не сможет устоять перед соблазном войти в высшее общество через брак с кем-то из чистокровных девиц.

— Том не такой, — горячо воскликнула Бетти, вновь покраснев. — Ты сама заметила, что он сторонится балов и приёмов.

— Сейчас — да, но что будет, когда он начнёт активную деятельность нашей новой партии? Ты же понимаешь, что вопросы высокой политики решаются в бальных залах ничуть не реже, чем в министерских кабинетах. Попасть туда без официального статуса или родственных связей, будучи всего лишь каким-то журналистом, почти невозможно.

— Что же нам делать? — Бетти не на шутку встревожилась. Неплохо разбираясь в субъектах магической политики, она никак не ожидала стать её объектом, так что приняла рассуждения своей кузины близко к сердцу.

— Во-первых, не паниковать. Сама подумай, если Риддл решит попасть в высший свет через удачную женитьбу, с чьей кандидатуры он начнёт?

— Э… — единственный вариант, пришедший ей на ум, был слишком хорош, чтобы оказаться правдой. — С кого-то из школьных знакомых?

— Например? — скептически выгнула бровь Друэлла. — Вальбурга помолвлена с Орионом, Пенелопа вышла за Абраксаса, Афина уехала во Францию и там, кажется, уже нашла себе жениха. Пруэтт из либеральной семьи и вряд ли заинтересует Риддла, а больше никого из представительниц священных фамилий, учившихся вместе с ним, я не припомню. Кроме тебя.

— Ну… — Бетти потупила взгляд, отчаянно покраснев. — Не думаю, что он обратит на меня внимание. Всё же я… в смысле, семья Эйвери не так богата и влиятельна, как Блэки, Розье или Малфои.

— Вашу семью признал достойной сам Кантанкерус, коль скоро твоя сестра вышла за его внука. Не думаю, что кому-то этого покажется недостаточным. Породниться с Ноттами, пусть и опосредованно, будет отличным ходом для Риддла.

— Но… — безупречная логика Друэллы сбивала Бетти с толку. — Что же мне делать?

— Для начала, поговорить с родителями. Уверена, если ты подберёшь правильные слова, они хотя бы задумаются о такой кандидатуре.

— Я… да, конечно, — Бетти вновь покраснела. Как наяву всплыла картина пятого курса, когда она имела глупость рассказать маме о своей безответной любви. Нет, никакого скандала не было, совсем даже наоборот. Мама, которой незадолго до этого пришлось под давлением свёкра согласиться на помолвку старшей дочери с не слишком-то нравящимся ей молодым Ноттом, загорелась идеей всенепременно устроить счастье Бетти. В последующие несколько месяцев Бетти много раз прокляла себя за откровенность — интерес матери к её успехам на личном фронте был столь навязчив, что она почти обрадовалась, когда Том отправился в своё путешествие.

Разумеется, рассказывать обо всём этом Друэлле Бетти не собиралась, так что, собрав остатки своего хладнокровия, она почти спокойно заметила:

— Боюсь, даже если моя семья не будет иметь ничего против таких перспектив, этого будет недостаточно. Том относится ко мне просто как к одной из сотрудниц своего предприятия и сестре своего друга, не более.

— Да, это проблема, — признала Друэлла, притворно задумавшись. — Может, попытаться представить тебя в ином облике? Да, точно, нужно напомнить ему, что ты не только журналист, или кем ты там числишься в вашем издательстве, но и дама света.

— Думаешь, это поможет? — лицо Бетти выражало весь скепсис этого мира.

— Попробовать стоит. Я уговорю Хеспер пригласить Риддла на наш весенний бал, а ты уж постарайся выглядеть на нём неотразимо, — в успехе переговоров с матерью семейства Блэк Друэлла не сомневалась. Именно Хеспер, отловив свою беспокойную невестку в коридоре особняка на Гриммо, нетерпящим возражений тоном распорядилась как можно ближе подобраться к Тому Риддлу.

— Спасибо, Друэлла, — Бетти несмело улыбнулась. — Спасибо, что помогаешь мне.

— О, никаких проблем, кузина. Считай это родственной взаимовыручкой, — Друэлла усмехнулась, небрежным жестом бросив на столик серебряные монеты. В глазах «бешеной Розье» горел огонь предвкушения, совсем как при выходе на дуэльную площадку против по-настоящему сильного соперника. Как с удивлением отметила для себя Друэлла, успешные политические комбинации могут приносить ничуть не меньше удовольствия, чем хитроумные связки проклятий, безжалостно точно поражающих её оппонентов.

* * *

Прибытие отряда Долохова в колумбийскую Картахену прошло буднично. Международный портал, совершенно легально приобретённый Войцехом в Кракове, выбросил их шестёрку прямиком в отделанный мрамором холл красивого дворца колониальных времён, носившего гордое имя Palacio de la Magia [исп. Дворец Магии]. Приветливая служащая на хорошем английском опросила новоприбывших о целях визита и роде их занятий, быстро отбарабанила стандартное напоминание о необходимости соблюдать местные законы и даже вручила каждому по брошюрке-памятке для иностранцев. Впрочем, ничего особо интересного ни в речи служащей, ни в брошюре не содержалось. Гостям Южной Америки рекомендовалось не посещать места компактного проживания немногочисленного уцелевшего коренного населения, не покидать пределов магических анклавов без сопровождения и перемещаться только с помощью сертифицированных порталов, купить которые можно было на другой стороне этого же холла.

Уверив служащую, что ничем предосудительным компания восточноевропейских торговцев заниматься не планирует, и выяснив расположение ближайшей гостиницы, отряд Долохова покинул дворец. Перед его монументальным крыльцом оказалась тесная площадь, зажатая между зданием бывшей магической фактории, выстроенной в классическом колониальном стиле, и той самой гостиницей, в чертах которой угадывались следы чурригереско, просочившегося в магическую архитектуру сквозь полог Статута о секретности. С противоположного конца площади тяжеловесным ампиром давила громада местного отделения «Гринготтса», а почти всё пространство между ними занимал магический рынок.

Утреннее солнце уже ощутимо припекало, но до послеполуденного зноя было ещё далеко, так что на площади вовсю кипела жизнь. Прямо напротив Palacio de la Magia, из которого вышли путешественники, лавочники предлагали всевозможные товары, от дешёвых амулетов и зелий против чесотки до экзотических трав и мощных защитных артефактов. У прилавков под парусиновыми тентами толпились покупатели всех мастей. Были тут и гости из-за океана, выделяющиеся среди местных бледным цветом кожи, и одетые вполне по-европейски потомки колонистов, и держащиеся особняком представители коренных народов в национальных костюмах, и смуглокожие мулаты в цветастых нарядах.

В отличие от хаотического водоворота индийских и ближневосточных магических базаров, бойкая торговля в Картахене шла упорядоченно. Непоседливая магическая живность была надёжно упрятана в прочные клетки, прилавки с потенциально опасным товаром закрыты защитными чарами и снабжены предупреждающими табличками на нескольких языках, а сами лавки были чинно выстроены в два ряда, образовывая широкий коридор от дворца к банку, по которому и перемещались потенциальные клиенты.

— Жизнь бьёт ключом, — жизнерадостно ухмыльнулся Войцех, обозревая толчею на торговой площади со ступеней монументального крыльца Palacio de la Magia. — Ну что, пройдёмся по рынку или сначала заглянем в гостиницу?

— Одно другому не мешает, — отозвался Долохов. — Вы можете заняться рынком, а мы заселимся в гостиницу. Только не привлекайте лишнего внимания. Походите, посмотрите, приценитесь. Встречаемся на этом же месте через час.

— Как скажешь, командир, — Заремба повернулся к своим напарникам. — Аке, думаю, тебе стоит начать вон с той дальней лавки, над которой левитирует символ Асклепия. Ну, а мы с Вепаром поинтересуемся, что тут используют в качестве защитных амулетов.

— Только не увлекайтесь их проверкой, — усмехнулся Аке, отправившись к упомянутой лавке, по всей видимости, торгующей зельями. Молчаливый хорват только кивнул, свернув к левому ряду вслед за Войцехом.

Антонин, Павел и Михаил неспешно пересекли всю площадь и вошли в просторный холл местной гостиницы. Чары охлаждения дарили комфортную прохладу, зачарованные витражные окна с движущейся мозаикой создавали причудливую игру разноцветных отблесков на мраморном полу, а с ростовых портретов на посетителей взирали благородные доны и прекрасные дамы. Несмотря на всё это внешнее великолепие, цены на номера оказались вполне демократичными, так что путешественники сняли сразу три полулюкса на ближайшую неделю.

Пока Михаил с Павлом занимались распаковкой многочисленных вещей, приличествующих состоятельным торговцам из-за океана, Антонин разговорился с портье. Как он и ожидал, за пару сиклей тот выложил всю подноготную местной жизни. Выяснилось, что кроме центральной площади смотреть в магическом квартале Картахены больше не на что. Когда-то давно этот скрытый от маглов клочок земли был настоящей крепостью, прикрытой многослойными защитными чарами и огороженной прочной каменной стеной с вытесанными на ней рунами. Но время шло, кровавая бойня войны на уничтожение забывалась, а люди стремились поскорее покинуть тесные городские кварталы. Все сколько-нибудь состоятельные местные жители быстро обзавелись уединёнными асьендами, накрытыми маглоотталкивающими чарами. Народ попроще охотно следовал их примеру, отстраивая себе домишки прямо посреди джунглей, благо, транспортной проблемы перед волшебниками не стояло. Магическая Картахена съёживалась, как шагренёвая кожа. Сначала были сняты ставшие ненужными щиты, потом разбиты рунные цепочки, мешавшие свободной аппарации, а к началу века от волшебного анклава осталась только полузаброшенная фактория да три квартала пустующих домов.

Эмиграция из охваченной предвоенной смутой Европы и рост спроса на экзотические ингредиенты заметно оживили Картахену. Бывшую факторию подновили, собрав в ней представительства всех крупных экономических структур континента. Оптовые поставки сырья для зельеваров, контракты на добычу редких магических тварей и заказы специализированного оборудования — всё решалось именно там. Вместо куска теперь уже бесполезной стены появился филиал «Гринготтса», а в бывшем дворце наместника расположилась магическая администрация Картахены.

В отличие от европейских министерств магии, она выполняла в основном судебные и представительские функции — огромный, слабозаселённый магами и сторонящийся войн континент за четыре века своей новейшей истории так и не сформировал единого органа управления. Финансами, как и обычно, заведовали гоблины, экономика развивалась стихийно, а оборона оставалась личным делом каждого. Лишь в двадцатом веке, когда численность обладающего магией населения Южной Америки более-менее восстановилась, ситуация начала меняться. Благородные доны, богатые торговцы и уважаемые мастера магических искусств были вынуждены координировать свои действия, организовав три магических администрации: в Картахене, Сальвадоре и Буэнос-Айресе.

Выяснив напоследок, как тут обстоят дела с переводчиками на английский, Долохов со своими спутниками выбрался обратно на площадь. Аке с Вепаром дисциплинированно скучали на ступеньках Palacio de la Magia, наколдовав себе небольшой тент для защиты от солнца, а Войцех обнаружился у невзрачной лавки в середине правого ряда. Заремба что-то экспрессивно втолковывал продавцу, мешая польские и английские слова и активно жестикулируя.

— …чтобы я мог плюнуть в рожу тому идиоту, который сказал, что эта железка стоит семь галлеонов!

Продавец в долгу не оставался, яростно отстаивая свою правоту на корявом английском:

— Если ты, hijo de burro [исп. сын ослицы], думать, что есть самый умный тут, попробуй отыскать тут нормальный артефактор!

— Да такую игрушку смастерит любой шестикурсник! Я… — Войцех уже набрал воздуха для длительного монолога на тему умственных способностей местных волшебников, но Долохов решительно прервал спор. Кратко извинившись перед продавцом, он отправился с вполголоса ругающимся Зарембой ко входу в администрацию. Тот всё никак не мог успокоиться, продолжая возмущаться:

— Нет, ну ты подумай, этот напыщенный индюк продаёт какой-то простенький вредноскоп по цене в семь галлеонов! Да за такие деньги в Кракове можно купить настоящий амулет отсечения и ещё останется на добрую выпивку!

— Чего тебя так волнуют цены на местном рынке? — чуть раздражённо поинтересовался Долохов. На его взгляд, не привлекать лишнего внимания у Войцеха получалось из рук вон плохо.

— Эй, покажи мне торговца, которого бы они не волновали! — похоже, Заремба здорово вжился в роль. — Тем более, когда зелья тут дешёвые, а артефакты — дорогие. Да будь у нас лишние недели три, я бы стал богаче любого гоблина только на перепродаже товаров из Европы.

— Ты же знаешь, лишнего времени у нас нет, — Антонин неодобрительно покачал головой, обращаясь больше к собственным мыслям, чем к собеседнику.

Он уже окончательно махнул рукой на попытки понять логику их нанимателя. Дело в Валахии оказалось совсем простым — следуя тщательно подготовленным инструкциям, выйти на контакт со скупщиком краденого, предложить ему бриллиант, а затем улизнуть от авроров. Теми командовал сам великий и ужасный Поллукс Блэк, но милорд знал их планы с точностью до секунд, так что всё прошло гладко. Михаил вполне натурально изобразил богатенького сынка древнего рода, спускающего отцовское наследство, Павел с Антонином смогли на несколько секунд дезориентировать авроров банальными фейерверочными заклинаниями, а Вепар обеспечил всех надёжными порталами для оперативного отступления.

Информированность Волдеморта начинала откровенно пугать Долохова. Одно дело — знать порядки в индийских храмах, и совсем другое — быть заранее и в деталях осведомлённым о планах самой сильной магической армии мира. Антонину было бы куда как приятнее думать, что их наниматель просто работает на британское министерство, выполняя руками наёмников грязную работу, но такая версия порождала массу противоречий. Зачем красть бриллиант, портить отношения с индусами, а затем его возвращать, порождая новые подозрения? Зачем делать всё это через сомнительных наёмников с континента, притворяющихся англичанами, если в аврорате наверняка найдутся специалисты не хуже? Для чего, в конце концов, готовить их отряд к длительной боевой работе, а потом использовать для примитивных провокаций?

На все эти вопросы внятных ответов у Антонина не было, как не было и альтернативных гипотез, так что он предпочёл просто выбросить все эти странности из головы и продолжать работу. Всё же Волдеморт исправно выплачивал им жалованье и обеспечивал всем необходимым, что уже выгодно отличало членов их отряда от большинства соотечественников. Кроме того, он сдержал своё обещание — после успеха в Валахии, милорд прислал со своим домовиком короткий перечень бывших служащих Колдовского Крома, которые могли быть причастны к трагедии, постигшей его семью. Антонин отметил для себя пару знакомых имён, но предпринимать пока ничего не стал — в сопроводительном письме Волдеморт сообщал, что он лично займётся сужением списка подозреваемых.

Усилием воли отвлёкшись от сладостных мыслей о кровавой мести, Долохов собрал свой отряд и отправился обратно в гостиницу, на первом этаже которой обнаружилась весьма недурная ресторация. Заказав сытный обед и обведя столик чарами приватности в два слоя, Антонин поинтересовался:

— Итак, что удалось узнать?

— Местные здорово разбираются в зельях и производстве ингредиентов для них, — размеренно начала Аке, не забывая прихлёбывать холодный гаспачо. — Много всякой экзотики, но и привычных препаратов хватает. Например, мандрагора тут явно растёт лучше, чем у нас. Соответственно, цены на растительные ингредиенты ниже на четверть, на готовые зелья — на треть. Похоже, зельями тут занимаются чуть ли не все поголовно, цены низкие, выбор огромный, но особого спроса не наблюдается. Я заглянул в дюжину лавок и в каждой встречал собственные варианты привычных составов. Жаль, что местные не в ладах с английским или немецким, объясняться пришлось в основном жестами. Будь я настоящим торговцем, наладил бы перепродажу как минимум десятка ходовых ингредиентов в Европу. Да и некоторая местная экзотика выглядит весьма привлекательно, те же зелья против лихорадки можно попробовать применять при воспалениях.

— А я что говорил, — усмехнулся Заремба. — Местная торговля — настоящее золотое дно для человека с международными порталами!

— Не мы одни такие умные, — урезонил их Михаил. — У нас эмбарго, а в Европе строгий контроль и высокие ввозные пошлины. Местные власти пытаются договориться об их смягчении через МКЧ, но пока особых успехов не добились.

— Пфф, пошлины. Да к чему их платить, если у тебя есть собственный портал и безразмерный рюкзак?

— Брось, Войцех, англичане и французы с успехом ловили гриндевальдовских диверсантов, что им доморощенные контрабандисты?

— Ну, мы этих диверсантов переловили немногим меньше их, и это не значит, что…

— Отставить! — Долохов решительно вернул разговор в конструктивное русло. — Мы всё равно не будем заниматься спекуляциями, так что перейдём к делу. Кроме зелий тут торгуют чем-то интересным?

— Артефактов почти нет, — по обыкновению кратко отозвался Вепар, отправляя в рот очередной тапас. — А те, что есть, стоят ощутимо дороже привычного. Только порталы дешёвые.

— Ощутимо дороже, как же, — проворчал вполголоса Войцех, но тему развивать не стал.

— Значит, план остаётся прежним, — подвёл черту Долохов. — Крупные поставщики, как я понял, работают через свои представительства в фактории. Идём сразу туда или сначала попытаемся разведать, нет ли нужных нам трав на рынке?

— Я немного пообщался с парочкой торговцев ингредиентами на рынке, — на правах отрядного медика Аке взял эту часть на себя. — Насколько я понял из их ужасного английского, нужными нам травами тут торгует только некая «Компания Айрао Велью». Думаю, начать стоит с её представительства в фактории.

— Твои расспросы не могли навести их на мысль, что мы разыскиваем берсерков? — обеспокоенно поинтересовался Павел.

— Нет, я специально консультировался с Милорадом на этот счёт. Он написал добрый десяток рецептов самых безобидных зелий, в которые могут пойти все эти коренья и соцветия.

Милорад Стаменкович присоединился к их отряду за месяц до визита в Южную Америку. Выполняя распоряжение Волдеморта, Долохов озаботился наймом хорошего зельевара. Тогда-то Аке и вспомнил о Стаменковиче, бывшем преподавателе кралевского магического училища, читавшем у курсантов краткий курс целительского зельеварения. После войны тот перебивался случайными заработками — на разорённых Балканах тонкий талант варки сложнейших зелий оказался не слишком востребованным, а в остальном мире хватало своих специалистов. Так что предложение своего бывшего ученика, подкреплённое солидным гонораром, пожилой профессор принял без колебаний. Первое время он с недоверием косился на Вепара, но быстро освоился и развернул на их карпатской базе настоящую лабораторию, притащив из дому множество разнообразного оборудования.

— Хорошо, тогда не будем тянуть время, — согласился Долохов. План был разработан ещё на базе, так что теперь ему оставалось лишь напомнить ключевые моменты остальным. — Вепар, подготовь нам порталы в номера, Павел тебя проводит. Михаил, отправляйся в администрацию и найди нам поверенного, сносно говорящего на английском. Ну, а мы навестим представительство этой компании.

Рассчитавшись, они наискось пересекли площадь и вошли в здание бывшей фактории. В противоположность Palacio de la Magia и местной гостинице, интерьер делового центра Картахены был нарочито скромен. Строгие цвета, прямоугольные формы, чёрно-белая плитка на полу — изнутри фактория больше походила на магловский деловой центр в Сити, чем на сосредоточение оптовой торговли экзотическими волшебными товарами. Из строгости единой стилистики выбивались только влетающие через слуховые окна попугаи, порой совершенно немыслимых расцветок. Здесь они заменяли почтовых сов, извечный атрибут европейских магов.

Справившись у сидевшего за высокой стойкой у входа клерка о «Компании Айрао Велью», Долохов со спутниками поднялся на второй этаж. Искомое представительство обнаружилось за одной из одинаковых дверей тёмного дерева, о чём свидетельствовала аккуратная табличка на испанском, португальском и английском. Толкнув массивную дверь, Антонин оказался в просторном кабинете с явно расширенным ввысь пространством, стрельчатые окна которого наводили скорее на мысли о Скандинавии, чем о Южной Америке. За огромным столом сидел одинокий молодой работник в строгой мантии, тасующий в воздухе внушительную кипу бумаг, по-видимому, выискивая нужный документ. Окинув быстрым взглядом вошедших, он вежливо представился на безупречном английском, указывая на лёгкие кресла для посетителей:

— Пьер Эбо к вашим услугам, прошу, располагайтесь. Чем могу помочь?

— Месье Эбо, меня зовут Антонин Долохов и я представляю интересы восточноевропейской торговой группы, — легальность их пребывания в Картахене давала определённые плюсы, в первую очередь, снимая потребность представляться вымышленными именами, а порой и пить оборотное зелье. — Нас интересуют оптовые поставки целого ряда ингредиентов для зелий, отваров и мазей. По сведениям из заслуживающих доверия источников, именно ваша компания может ими заняться.

— О, «Компания Старого Айрао» предлагает широчайший выбор уникальных растительных и животных ингредиентов со всего континента, — с искренним воодушевлением откликнулся клерк. — Если вы предоставите список интересующих вас продуктов, я смогу в кратчайшие сроки представить вам полную справку об их ценах, объёмах и сроках поставки.

— Будем весьма признательны, если вы отыщите сведения вот об этих травах, — Антонин передал подготовленный Аке и Милорадом список, в котором травы для берсерков были щедро разбавлены самыми обычными алхимическими ингредиентами и кое-какой местной экзотикой, действительно востребованной в Европе.

Пьер склонился над бумагой, солнечный луч упал на его лицо, заставив чуть поморщиться, и сидящий по левую руку от Долохова Войцех внезапно вскочил, опрокинув кресло. Несчастный клерк не успел вымолвить ни слова, как был обезоружен, обездвижен и прочно опутан Инкарцеро. Аке и Долохов, вскочившие вслед за Зарембой, на всякий случай выхватили палочки и контролировали окна и двери. Войцех же, перегнувшись через массивный стол, схватил клерка за воротник и, приставив кончик волшебной палочки к его шее, что-то быстро спросил на польском.

Совершенно неожиданно для Антонина полузадушенный француз хрипло ответил, добавив непечатное ругательство всё на том же польском, и Заремба тут же отпустил его, одним движением отменяя все заклинания. Не прошло и секунды, как оба неловко обнимались через стол, что-то друг другу втолковывая и постоянно друг друга перебивая.

— Кажется, они давно знакомы, — заметил немного понимавший польский Аке.

— Это я и сам вижу, — усмехнулся Долохов, убирая палочку. Этот обмен репликами привлёк внимание Войцеха, и тот обернулся к ним:

— Это Янош, мой старый знакомый, — его глаза подозрительно блестели. — Не видел его лет десять. Думал… я думал, ты погиб там, в Познани.

— Прошу прощения, господа, — Пьер-Янош замялся, подбирая слова. — Я… Право, я не ожидал…

— Оставь эти церемонии, Янек. Как ты тут очутился?

— Я… Я сбежал, Войцех, — клерк втянул голову в плечи, словно боялся, что после этого признания его тут же ударят Круцио. Он заговорил торопливо, глотая окончания, взгляд его метался по кабинету, перескакивая с одного посетителя на другого. — Они всех убили, совсем всех, и тётю Барбару с дядей Леви, и даже маленького Ави. А я… я спрятался в совятне, а потом сбежал. Выбрался из-под купола, аппарировал во Вроцлав, а они, а они…

— Ну-ну, успокойся, — Заремба неуклюже пытался похлопать расчувствовавшегося Яноша по плечу. — Эти выродки получили по заслугам. Мы выжгли бригаду «Пруссия» в Щецине в сорок пятом. Никто не ушёл живым, я сам за этим проследил.

— Да, да… Ты герой, Войцех! А я... я — трус.

— Не всем дано быть героем, Янек. То, что ты выбрался из Познани тогда — уже больше дело. Но как ты очутился тут, на краю света?

— Сам не помню, — немного успокоившийся Янош криво усмехнулся. — Вроде как порталом перебрался в Загреб, а оттуда в Палермо. Денег у меня не было, родных… тоже не осталось, знакомые, если кто и выжил, были отделены от меня двумя фронтами. Кое-как пожил полгода, а когда война добралась и до туда, отправился в Барселону. Наткнулся на вербовочный пункт «Компании», им как раз был нужен переводчик. Ты же знаешь, у меня всегда было хорошо с языками, пока жил в Палермо немного начал понимать итальянский, потом подтянул испанский, а английский, французский и немецкий я и так хорошо знал. Устроился в «Компанию», правда, не под своим именем. Я… я всё ещё боялся, Войцех. До сих пор боюсь, если честно.

— Теперь бояться нечего, — уверенно возразил Заремба. — Мы победили, Янек, победили. Пойдём, выпьем да закусим. Зубровки тут точно не найти, но ничего, мы обойдёмся, не впервой.

— Мне надо доделать… — невнятно пробормотал Янош, кивая на всё ещё висящие в воздухе документы. — И ваш список…

— К дьяволу список! — неожиданно рявкнул Войцех, заставив Яноша вновь втянуть голову в плечи. — Кхм, извини. Правда, пойдём, посидим где-нибудь, поговорим. Потом доделаешь свои дела.

— Пожалуй, — клерк неуверенно оглянулся, словно рассчитывая найти в кабинете что-то, что поддержит его решение. — Да, действительно, пошли. Вот только ваши дела…

— Ничего страшного, — открыто улыбнулся Антонин, — мы не спешим. Давайте встретимся завтра в это же время и всё обсудим. Войцех, считай, что у тебя отпуск до завтрашнего утра. Мы пока осмотрим местные достопримечательности.

Кивнув на прощание Зарембе, Долохов с Аке покинули кабинет. Перекинувшись парой слов со своим командиром, серб отправился на рынок, разыскивать, как он выразился, достойные объекты для торга. Антонин же, немного постояв на крыльце фактории, свернул к Palacio de la Magia. Внезапная встреча Войцеха со своим чудом выжившим приятелем была донельзя трогательной, но всё равно требовала упоминания в отчёте для их загадочного нанимателя.

Остаток января прошёл для Волдеморта в непрестанных хлопотах. Нужно было написать несколько статей в «Вестник», обменять очередную партию золота на галлеоны по новой схеме и наконец-то заняться подготовкой программы новообразованной партии. На счастье Тёмного Лорда, все его потенциальные противники тоже были заняты. Дамблдор разрывался между Хогвартсом, Визенгамотом и МКЧ, Лонгботтом проводил бесконечные международные переговоры, отчаянно лавируя между русскими, французами, немцами и гоблинами, а Поллукс продолжал грандиозную европейскую чистку. Треть аврората и добрая половина следователей ДМП не вылезала из Валахии, вместе с французами громя местных спекулянтов.

«Ежедневный Пророк» хвалил сотрудников силовых ведомств за результативную работу, а Волдеморт через «Вестника» разразился несколькими едкими статьями на тему политического лицемерия. В ироничном обзоре под заголовком «Мирная жизнь в военное время» он писал:

«За последний месяцы наши доблестные авроры и сотрудники ДМП уже дважды были вынуждены вмешиваться в зарубежные конфликты. Мошенники, контрабандисты, фанатики и уцелевшие пособники Гриндевальда из раза в раз не дают стражам правопорядка насладиться той самой мирной жизнью, о переходе к которой столь торжественно было объявлено в прошлом октябре. Больше того, европейская система магической безопасности демонстрирует прискорбную несостоятельность, не справляясь с преступниками без нашей помощи.

А ведь никуда не делись и глобальные угрозы. 14 декабря прошлого года в далёкой Индии наши сограждане стали случайными жертвами вспыхнувшей там гражданской войны. За два месяца кровавая свара охватила большую часть этой огромной страны, став причиной сотен жертв среди волшебников Митхилы, Бенгалии и Тамилнада. К счастью, усилиями нашего нового союзника, махараджи объединённой магической Индии Удайара, мир удалось восстановить, а своевременно проведённые департаментом магического правопорядка оперативно-розыскные мероприятия позволили решительно пресечь попытки третьих сил посеять рознь между нашими странами. Но что, если трагедия повторится в другом месте? Сможем ли мы предотвратить повторение столь ужасных событий? Кто несёт ответственность за жизни британских подданных за пределами островов? Увы, Министерство не спешит отвечать на эти вопросы.»

Вопреки опасениям Волдеморта, Поллукс Блэк никак не отреагировал на эту статью. То ли он был слишком занят, наводя порядок в Валахии, то ли и сам поддерживал озвученную точку зрения, но следующее послание от него было сугубо деловым. Получив переправленный Волдемортом отчёт из Картахены, он предлагал встречу, очевидно, для уточнения деталей совместной операции против берсерков.

Как и в прошлый раз, они встретились в нортумберлендском поместье, прикрытом многократно усиленными защитными чарами. Впечатлённый способностями Поллукса, Волдеморт не пожалел времени и сил, накладывая всё новые и новые охранные, сигнальные и щитовые чары на свой дом. Несомненно почувствовавший изменения защитной магии вокруг старого магловского особняка Блэк, однако же, никак это не прокомментировал, уверенно проследовав внутрь дома.

Нетерпеливо махнув рукой в ответ на вежливые приветствия хозяина поместья, он сходу вернулся к теме их предыдущей встречи:

— Я внимательно просмотрел твоё изложение грядущей истории семьи Блэк и основных событиям грозящей нам гражданской войны. Насколько я понял, в ближайшие тридцать лет никакая внешняя агрессия британским волшебникам не угрожает. Так?

— Не совсем. В моём прошлом магическая Британия действительно не вела войн со времён падения Гриндевальда, но локальные конфликты с участием наших сограждан случались. Я предупреждал вас после Митхилы, помните? В пятьдесят третьем была… то есть, конечно, только будет война в Леванте. Сильно пострадает наше торговое представительство, открытое ещё в достатутные времена. Кто-то погибнет, кто-то сбежит обратно к нам, но официально Министерство в местный конфликт не вмешается, ограничившись гневными дипломатическими нотами. Ни расследования гибели наших граждан, ни операции аврората по наказанию виновных не будет.

— Торговое представительство? — Поллукс нахмурился. — Ты имеешь в виду «Англо-французскую коллегию» в Иерихоне, из-за которой в сорок третьем мы были вынуждены перебрасывать второй добровольческий в Сидон?

— Наверное, — Волдеморт честно попытался вспомнить подробности. — Я тогда был в Индии, и новости с родины приходили ко мне через третьи руки. Да, кажется, в сообщениях про события в Леванте французы тоже упоминались.

— Плохо. Если уже через пять лет правления Тафт ни Каспер, ни Кимбелайн не смогут продавить вариант силового вмешательства, твой дальнейший прогноз выглядит весьма правдоподобно.

— При всём уважении, мистер Блэк, это не прогноз, а реальная история, очевидцем которой я стал.

— Да-да, я помню, — отмахнулся Поллукс. Привычное раздражение на мгновение проступило сквозь его сосредоточенность, но тут же улетучилось, стоило Блэку продолжить расспросы. — Были другие подобные, как ты выразился, локальные конфликты?

— Увы. В середине шестидесятых началось восстание на Багамах. Аборигены, три века назад скрывшие целый остров в свёрнутом пространстве, что-то не поделили с нашей администрацией. Тоже были погибшие и беженцы, но чистоплюи из Министерства решили просто уйти с Багамских островов. Был большой скандал, многие в Визенгамоте выступали за принуждение мятежников к порядку силовыми методами, но в министерском кресле уже сидел Нобби Лич, маглорожденный продолжатель худших традиций Тафт. Он трусливо сделал вид, что всё произошедшее было всего лишь неприятным инцидентом в ходе давно запланированного провозглашения независимости магических Багам, и даже направил местным жителям официальные поздравления.

— Как вообще маглорожденный оказался министром? Визенгамот не мог всего за пятнадцать лет стать настолько либеральным!

— Тут сработало сразу множество факторов. Уже сейчас многие уважаемые чистокровные игнорируют свои обязанности в Визенгамоте, предпочитая сосредоточиться на семейных делах. В пятидесятых к этому добавится провозглашённый Тафт курс на профессиональный Визенгамот. Будут сказаны правильные слова о том, что разрабатывать законы и судить преступников должны профессионалы этого дела, а не просто авторитетные волшебники. Пользуясь этим, Брутус Малфой примется протаскивать в Визенгамот купленных им юристов, в основном, полукровок, а министерские либералы — своих протеже. Ситуацию ещё можно будет выправить, но Нотт, едва услышав о маглорожденном кандидате в министры, устроит демарш с массовым уходом в отставку чистокровных консерваторов. Нобби Лич станет министром, и вся дальнейшая политическая борьба Абраксаса Малфоя окажется напрасной. В конце концов, его выдворят из Визенгамота по подложному обвинению в покушении на самого Лича.

— И ты решил предотвратить всё это в одиночку? Не думал обратиться к кому-нибудь за помощью?

— А к кому? Нотт, даже если мне удастся его каким-то чудом убедить, всё равно не сможет адекватно парировать угрозы, которые нависнут над нашим обществом совсем скоро. Он не справился в шестидесятых — не справится и сейчас.

— Ты мог бы рассказать ему о будущем, показать воспоминания, — судя по его тону, Поллукс и сам-то не особо верил в то, что старый Кантанкерус сможет что-то изменить.

— Это не поможет, — убеждённо возразил Волдеморт. — Нотт готов молиться на свой Визенгамот, ему нет дела до Министерства. Если даже Малфой, делец до мозга костей, до конца не поверил моим предостережениям относительно планов министерских либералов, Нотта не убедят даже мои воспоминания. Он по-прежнему будет наращивать своё влияние в Визенгамоте, выступать в прессе с речами про чистокровность, а реальная власть в стране по-прежнему будет медленно уплывать в руки бюрократов.

— А сам Малфой? Пусть он лишился кресла в Визенгамоте, его влияние на политику сложно переоценить.

Тёмный Лорд помедлил, раздумывая над ответом. С одной стороны, официально Брутус был чуть ли не ближайшим политическим союзником Поллукса, что явно подтверждалось их переговорами на свадьбе Абраксаса. С другой — Блэк был вынужден согласовывать свои действия с Малфоем только потому, что терпеть не мог Кантанкеруса. Да и не был Поллукс политиком в полном смысле этого слова. Как фактический глава обширного и влиятельного семейства он волей-неволей был вовлечён в политическую жизнь магической Британии, но активных действий старался не предпринимать. Достаточно было посмотреть, за кого в последние двадцать лет выходили замуж девицы Блэк, чтобы понять, что и он, и его дядя ставили интересы семьи гораздо выше, чем политику. Благодаря столь лояльному подходу к выбору женихов и невест, Блэки имели родственные связи практически со всей элитой страны. Завзятые либералы Уизли, Пруэтты и Лонгботтомы, подчёркнуто-нейтральные ко всем политическим силам Краучи, колеблющиеся Поттеры и МакМилланы, из поколения в поколение консервативные Розье и Крэббы — все они приходились родственниками могущественному клану Блэков.

В иной истории Поллукс так и не воспользовался этой скрытой силой, оставив политику на откуп сначала Нотту, а потом Малфоям. Переменит ли он свою позицию теперь, когда ему стала известна пугающая правда о будущем? Волдеморт не знал ответа на этот вопрос, но решил рискнуть, наконец проговорив:

— Я не доверяю Малфою. В моём прошлом он употребил всё своё влияние, лишь бы продвинуть повыше Абраксаса. Сначала Министерство, потом Визенгамот, потом снова Министерство. В пятидесятых кресло министра для своего сына было для него гораздо важнее судьбы нашего мира.

— Абраксас оказался плохим политиком? — спокойно поинтересовался Поллукс. Казалось, столь нелестная характеристика его союзника ничуть не задела обычно вспыльчивого Блэка.

Тёмный Лорд покачал головой, грустно усмехнувшись:

— Он стал слишком хорошим политиком. Абраксас видел возможность для переговоров и поиска компромиссов там, где нужно было твёрдо стоять на своём. Для него идея о превосходстве чистокровных стала пустым звуком, элементом словесных кружев, удобным инструментом визенгамотских прений, средством привлечения новых сторонников — чем угодно, но только не целью политической борьбы.

— Однако первый сбор своей партии ты провёл именно в Малфой-мэноре.

— Когда я вернулся из своего путешествия в середине пятидесятых, Абраксас был уже опытным политиком, в полной мере унаследовавшим все худшие качества своего отца. Тогда он был вторым человеком во фракции консерваторов, вскоре возглавившим её остатки после демарша Нотта и его единомышленников. Сейчас же он всего лишь мальчишка, делающий свои первые шаги в политике. Его ещё не поздно переубедить.

— В этом и состоит твой план? — в голос Блэка вернулся присущий ему сарказм. — Благотворно влиять на младшего Малфоя?

— Разумеется, нет, — Волдеморт терпеливо принялся разъяснять. — Видите ли, в моей истории пятидесятые были спокойным временем. Аппарат Министерства медленно оттирал Визенгамот от принятия решений, а его депутаты предпочитали не замечать этого, занимаясь своими делами. Протестное движение началось только в шестидесятых, после того, как либералы демонстративно сделали маглорожденного новым министром. Умеренных консерваторов повёл за собой Арбраксас, радикальных — я. Но сейчас ситуация совсем другая, и я не хочу ещё десятилетие смотреть, как наш мир медленно деградирует. Действовать нужно уже сейчас, чем я и занимаюсь: через свою газету, нашу партию и… некоторые силовые акции.

— От которых ты впредь будешь воздерживаться, — буркнул Поллукс.

— Мы уже обсуждали этот вопрос. Исключая операцию против берсерков, я не намерен осуществлять никаких силовых акций.

— Хоть что-то хорошее. Полагаю, ты не собираешься делиться со мной своими планами? — полуутвердительно произнёс он.

— Ну что вы, мистер Блэк, — улыбнулся Волдеморт. — Как только я завершу работу над партийной программой, я обязательно вышлю вам первый экземпляр. Понимаете, у нас с вами могут не совпадать взгляды на приемлемость отдельных методов борьбы, но в одном я с вами полностью согласен — здесь и сейчас проблему нужно решать исключительно политическими средствами. Так что не беспокойтесь, я не намерен доставлять новых хлопот ни вам, ни вашим коллегам.

— Кстати, о моих коллегах. Как во всей этой истории повели себя Каспер и Кимбелайн?

— Крауч… — Тёмный Лорд поморщился. Слишком много его личной ненависти скрывалось за этой фамилией. — Он не поддержал Нотта, но и не выступил со своими предложениями. В шестидесятых он уже вышел на пенсию и предпочёл… не заметить происходящего. Каспер просто самоустранился от проблемы, а вот его сын, спустя пятнадцать лет занявший ту же должность, уже был послушной марионеткой в руках либерального Министерства. Фоули где-то в середине пятидесятых породнился с Лонгботтомами и продолжил поддерживать либералов. Он сменил Каспера Крауча на посту главы ДМП, но задержался на этой должности недолго. Подробностей я не знаю, но в шестьдесят четвёртом он добровольно ушёл в отставку, оставив департамент Харрису.

— Харрис? Не припомню такого.

— Он был ставленником Лича. Полукровка, переведённый в ДМП из департамента магических происшествий и катастроф.

— Хм… — Блэк забарабанил пальцами по столу. — Ладно, в общих чертах картину я представил. Постараюсь… принять упреждающие меры. Перейдём теперь к делам насущным. Сообщи своим людям, чтобы завтра они пригласили этого мутного поляка на встречу в гостиницу. Мы нанесём ему визит.

— Мы? — Волдеморт не скрывал удивления. Изначально планировалось, что поисками берсерков будет заниматься только отряд Долохова, аврорат же подключится к операции на последнем этапе.

— Да. Нужно выпотрошить этому поляку мозги, но узнать, чем на самом деле занимается «Компания Старого Айрао». Наши агенты раскопали о ней много интересного.

— Вы же говорили, что привлекать агентов аврората к этому делу небезопасно.

— Небезопасно шататься по рынку и выспрашивать, кто торгует травками для берсерков, как это делают твои олухи, — Поллукс не сдержал ироничной ухмылки, вытаскивая из магически расширенного внутреннего кармана мантии объёмистый пергамент. Разложив его на столе, он ткнул в него палочкой, произнося пароль, и на пергаменте изломанными линиями проступил подробный план магического квартала Картахены. Используя палочку в качестве указки, Поллукс очертил прямоугольное здание гостиницы. — Пусть твой отряд присмотрится к левому крылу первого этажа их гостиницы. Если за «Компанией» действительно стоят берсерки, они могут атаковать нас в любой момент. В таком случае, мы займём оборону в гостиничном ресторане, а авроры ударят нападающим в тыл с площади.

— Скорее всего, перед атакой берсерки или их хозяева наложат чары отсечения, — заметил Волдеморт.

— Аврорским порталам это не помешает. Они зачарованы на рунных камнях, которые уже расставлены нашими агентами. Резервная точка перемещения — крыльцо гостиницы, а точка экстренной эвакуации — перекрёсток у местного отделения Гринготтса. Познакомь своих людей с этим планом. В случае чего, они не должны путаться у авроров под ногами.

Во второй раз становиться приманкой для берсерков Волдеморту не хотелось, но наметившийся союз с Поллуксом был слишком заманчивой наградой за уступчивость в этом вопросе. Тёмный Лорд хорошо понимал, что опытный аврор не доверяет ни ему, ни уж тем более его подчинённым, так что не возражал против лишней проверки собранных ими сведений. Для проформы он поинтересовался:

— Не слишком ли рискованно вам лично участвовать в этой операции? В Картахене могут быть осведомители берсерков, которые узнают вас до того, как вы сможете допросить этого поляка.

— На нас будут чары иллюзии.

— Всё равно не понимаю, зачем нам с вами лично туда отправляться, — Волдеморт с деланным безразличием пожал плечами. — В конце концов, клерк может оказаться всего лишь безобидным продавцом, ничего не знающим об истинных делах «Компании».

— В штате «Компании» всего два десятка человек. Даже если он ничего не знает, в его памяти достаточно лиц и имён, чтобы следователи Департамента всё тщательно проверили.

— В таком случае, зачем там я?

— Судя по рапорту, подозреваемый — друг одного из твоих людей. Личные симпатии не должны поставить под угрозу дело государственной важности, так что ты будешь контролировать своих головорезов. Кем бы ни был этот клерк, сейчас он подозревается в связях с опасными преступниками, и я не хочу, чтобы твои люди из категории временных союзников перешли в категорию соучастников.

— Я понимаю, — вздохнул Тёмный Лорд. — Хорошо, я немедленно напишу Долохову и отдам нужные распоряжения. Когда и откуда мы отправляемся?

— В час дня, из аврората, твой пропуск будет у дежурного на входе, — Поллукс встал с кресла, собираясь на выход. — И прихвати с собой всё, что может помочь в бою.

* * *

Пьер Дюран паковал многочисленные документы. Компромат на видных политиков магической Европы, списки ещё сохранившихся осведомителей, внедрённых в самые разные структуры на всех континентах, рецепты экзотических зелий и указания по проведению темномагических ритуалов — всё это могло пригодиться в дальнейшем. Чары охлаждения на комфортном кабинете Дюрана сбоили, не выдерживая экваториального зноя, а потому он был вынужден поминутно отвлекаться от разбора бумаг, чтобы с тяжёлым вздохом утереть пот со лба.

Экстренно собираться Пьера вынудили последние новости. Не далее как два дня назад один из агентов, приглядывающих за работой подставной «Компании Айрао Велью», сообщил о появлении в её картахенском офисе Войцеха Зарембы. Польского подпольщика агент знал лично, благо, сам он был завербован в Познани ещё в тридцатых. С его слов выходило, что Заремба на пару с кем-то, представившимся Антонином Долоховым, интересуются поставками тех самых растительных ингредиентов, ради добычи которых и была организована «Компания»! Хотя ни сам агент, ни Дюран младшего сына Ивана Долохова в лицо не знали, оба сделали совершенно однозначный вывод — ими интересуется Комитет Магической Безопасности русского министерства магии.

Это известие довело и без того нервного после Берна Кригера до полного исступления. Брызжа слюной, сиятельный граф прокричал, что не позволит славянским недочеловекам лезть в дела настоящих чародеев. Не слушая увещеваний Марии Шнайдер, которая настаивала, что эксперименты на тестовых и контрольных группах прекращать нельзя, Кригер замкнул управляющие контуры всех берсерков на себя и разразился пространной речью о скорой битве за будущее истинных магов. Агенту было передано указание немедленно сообщить, как только Заремба и Долохов вновь предложат ему встречу.

Не дожидаясь, пока окончательно съехавший с катушек Кригер разыщет фальшивых торговцев и устроит бойню, Пьер принялся собирать вещи. Фанатизм графа не нравился ему и раньше, а теперь, когда до раскрытия их убежища оставались считанные дни, если не часы, он наконец-то решился действовать. Дюран как раз упаковывал в безразмерный чемодан пачку документов о контактах в Шамбале, когда дверь в его кабинет распахнулась, заставив его резко дёрнуться к палочке. На пороге стояла сухощавая немолодая женщина в лабораторном халате, накинутом поверх лёгкого платья.

— А, Мария, рад видеть, — Дюран заметно расслабился. — Поверь, я убеждал Франца как мог, говорил, что нельзя отвлекать твои контрольные группы от исследований, но он вцепился в этих сомнительных торговцев, как нюхлер в жемчужину.

— Спасибо, Пьер, я это ценю, — ведьма сухо улыбнулась, слитным жестом бросая в сидящего за столом Дюрана цепочку заклятий.

Пьер не успел даже потянуться за палочкой, как был обезоружен, обездвижен и привязан к собственному креслу. Заклятие немоты довершало классический аврорский набор для нейтрализации преступников. Запоздало вспомнив, что фрау Шнайдер не только непревзойдённый мастер рун и ритуалов, но и практикующий тёмный маг, Дюран вопросительно выгнул бровь.

— Я знаю, что ты считаешь Кригера безумцем. Я знаю, что ты собираешься сбежать, скорее всего, прикончив меня вместе с ним. Я знаю, что у тебя есть контакты по всему миру и возможность безопасно залечь на дно.

В иной истории всё так и вышло. Без вмешательства Волдеморта Кригер медленно, но неуклонно погружался в пучину безумия, а Дюран аккуратно готовился к бегству. К пятидесятому году Франц дошёл до планирования атаки на магловский Лондон, а Пьер окончательно убедился в необходимости с ним распрощаться. В один из череды одинаково-удушливых дней весны пятидесятого Кригер, Шнайдер вместе с её помощниками и все уцелевшие к тому моменту берсерки просто не проснулись — база была отлично защищена от вторжения извне, но не от распыления ядовитого токсина изнутри. Дюран же, распродав оставшиеся документы знакомым торговцам, долгие годы вёл жизнь респектабельного синьора на уединённой вилле неподалеку от Пуэрто-Мадрина.

— Несмотря на все эти твои планы, столь недружелюбные по отношению ко мне, — Мария позволила себе тщательно выверенную усмешку, продолжая свой монолог, — я готова предложить тебе сделку. Судя по твоему интересу к моим архивам, ты думаешь выгодно продать результаты моих исследований. Поверь мне на слово, скопированные тобой материалы не имеют особой ценности, потому что все основные алхимические формулы и рунические цепочки хранятся только в моей памяти. Мне тоже не нравится фанатизм Кригера, так что я предлагаю тебе простой выбор. Либо ты обеспечиваешь нам легализацию в Европе, а я — ценную информацию и канал её сбыта, либо же… — ведьма крутанула палочку в тонких пальцах, — ты навсегда останешься самым верным последователем проигравшего Лорда.

Мария отменила заклятие немоты, и Пьер, прокашлявшись, максимально спокойно ответил:

— Разумеется, я в деле, фрау Шнайдер. — Спустя микроскопическую паузу он не удержался и чуть ворчливо добавил. — Не обязательно было устраивать показательное задержание. Можно было просто спросить.

— Ты же знаешь, бдительность не бывает избыточной, — Мария легко пожала плечами, и не подумав снимать со своего собеседника путы. — Предвидя твои вопросы: нет, мне не интересны твои контакты, и нет, я не намерена раскрывать своих. Мне нужно надёжное убежище в Европе, легальные документы на не скомпрометированную личность и средства к существованию на протяжении примерно двух-трёх месяцев. Полагаю, всё это у тебя есть?

— Да, у меня подготовлена конспиративная квартира в Тромсё, это на севере Норвегии. За документами дело не станет, магловские бланки у меня есть, а магические власти так толком и не восстановились после развала Скандинавской лиги нашим бывшим Лордом. С деньгами… На первое время, разумеется, у меня есть средства, а затем я планирую договориться с гоблинами и получить все оставшиеся финансы нашей организации.

— Договориться? — Мария недоверчиво нахмурилась. — Насколько я знаю, нашим представителем у гоблинов является Кригер. Ты вряд ли значишься в его наследниках.

— Всё не совсем так, — Дюран поморщился. Связанные руки начинали затекать, доставляя ощутимые неудобства. — Официально все наши деньги были конфискованы союзниками, но на такой случай у нас были предусмотрены резервы. Ячейки с золотыми слитками в лионском «Гринготтсе», документарные аккредитивы с открытым сроком погашения, галлеоны в номерных сейфах, много всего. Разумеется, всё это оформлено на подставных лиц и через сложную цепочку замыкается на Кригере.

— Каким же образом ты собираешься добраться до этих средств?

— Я же сказал, договориться с гоблинами. У меня есть информация, что за нарушением гоблинского эмбарго в отношении России стоит Великобритания. Слушай, ты не могла бы… — Дюран выразительно указал взглядом на плотно обвивавшие его магические верёвки. — Моя палочка всё равно у тебя, да и не в моих интересах пытаться на тебя напасть.

После секундного раздумья Мария кивнула и отменила все оставшиеся заклинания.

— Зачем Британии так рисковать?

— Не обязательно официально, — Дюран с видимым удовольствием потянулся, разминая руки. — Что ты можешь сказать о бернском визави Франца?

— Могущественный тёмный маг, — боевая магия не была сильной стороной Шнайдер, и после экспедиции в Швейцарию она слушала экспрессивный рассказ Кригера вполуха, сосредоточившись на залечивании его ожогов. — Умение летать, боевая трансфигурация, экзотические чары, непробиваемые щиты.

— Успешное противостояние пятерым берсерков, — подхватил Пьер. — В мире не так-то много волшебников, способных на такое. Навскидку я бы назвал только одного. Сириуса Блэка.

— Я не совсем понимаю… — Мария, несмотря на всё своеобразие её интересов, далеко отстояла от политики.

— Знаешь, кто первым прибыл в Берн, опередив даже соседей-французов? Отряд британского аврората под командованием Поллукса Блэка, племянника Сириуса. А изучением тел павших берсерков занималась группа специалистов Отдела тайн во главе с Регулусом Блэком, младшим сыном Сириуса.

— Хочешь сказать, это дело рук английского аврората?

— Не только и не столько аврората, — покачала головой Пьер. — Каспер Крауч, глава их ДМП, женат на племяннице Сириуса Чарис. Крауч был основным кандидатом на должность министра после ухода в отставку Спенсер-Муна. Однако он что-то не поделил с либералами, и вместо него министерское кресло заняла безликая серость Тафт. К тому же, семейство Блэк славится своими артефакторами, которые многие века имеют доступ к чистому, незачарованному золоту, как раз такому, каким этот мистер Смит рассчитывается за русские галлеоны. Но и это ещё не всё! Новый статус Швейцарии после зачистки, проведённой ищейками Крауча, устанавливала франко-британская комиссия. От МКЧ в ней был Дамблдор, от Франции — Фортиран, а от Британии — глава их отдела международного сотрудничества Арфанг Лонгботтом.

— Он тоже как-то связан со старшим Блэком?

— Именно! Он женат на другой его племяннице, Каллидоре. Красивая картина вырисовывается, не правда ли?

— Диктатура Блэков, — задумчиво протянула Мария.

— Почему диктатура? — не согласился Пьер. — Скорее всего, просто административная перестановка. Найдут какой-нибудь благовидный предлог и сменят верхушку Министерства, только и всего. Крауч станет министром, Поллукс получит ДМП, Сириус, надо полагать, тоже в накладе не останется.

— Зачем им спонсировать русских?

— Понятия не имею, — Пьер легко пожал плечами. Казалось, этот вопрос ничуть его не заботил. — Пусть гоблины сами ломают над этим голову. Может, Блэки хотят организовать громкий скандал, под который уберут Тафт. Или просто пользуются случаем подзаработать, разменяв накопленные золотые запасы на звонкую монету.

— Неужели гоблины сами не догадаются о такой возможности?

— Они смотрят на эту ситуацию несколько иначе. Пообщавшись с нашим уважаемым Гефрабрихом, я окончательно убедился, что головное отделение «Гринготтса» совершает ту же ошибку, что и мы во времена пьемонтского инцидента. Если вкратце, они ориентируются преимущественно на позицию различных политических партий, почти игнорируя родственные связи. Казалось бы, если такой подход работает в отношении Франции и Германии, то в Великобритании, с её тысячелетними традициями парламентаризма, он тем более должен работать. Однако это не так! Глядя на политическую элиту волшебной Британии, гоблины видят шаткое равновесие между либералами и консерваторами, а я вижу семейство Блэков и их родственников на большинстве ключевых постов.

— Что нам с того? Думаешь, «Гринготтс» заплатит полновесными галлеонами за интересную историю, которая, может статься, не имеет ничего общего с реальностью?

— Конечно нет. Но, полагаю, мне удастся убедить их провести смену доверенного лица в отношении некоторого количества активов. Гоблины всё равно не смогут наложить на них свои лапы. Чтобы объявить имущество вымороченным и присвоить себе, им придётся провести публичный поиск возможных владельцев и наследников, а значит — опубликовать контактные данные наших подставных лиц, наверняка известные аврорам. Уверен, в «Гринготтсе» это отлично понимают, так что охотно пойдут на сделку. Мы-то всё равно будем с ними работать, а вот авроры просто конфискуют всё имущество.

— Тогда почему бы им просто не передать тебе эти твои активы без обмена их на информацию сомнительной ценности?

— Гоблинские предрассудки, — недовольно проворчал Пьер. — Они бы и рады сделать меня доверенным лицом и продолжать работу как прежде, но со стороны это будет выглядеть как уступка. А уступки, с точки зрения гоблинов, признак слабости, так что они на такое пойти не могут, тем более, в отношении волшебников. Обменивая же доступ к активам на формально ценную информацию, мы совершаем равноправную взаимовыгодную сделку, что вполне соответствует их традициям.

— Хорошо, тебе виднее. Сколько времени это всё займёт?

— Несколько дней, не больше. Гоблины кровно заинтересованы поскорее перекрыть бреши в своём эмбарго.

— Значит, несколько дней, — Мария задумчиво повертела палочку. Угрожать ею своему собеседнику она давно перестала. — Что ж, идёт. Непреложный обет мы заключить не можем, так что предлагаю подписать договор.

— Какого рода? — осторожно уточнил Дюран.

— О невраждебности, скажем так, — она вновь сухо улыбнулась, доставая из сумочки несколько листов пергамента. — Обязательство не нападать друг на друга, не осуществлять никаких действий с намерением повредить друг другу, не разглашать сути и самого факта этого договора и прочее в этом духе. Зачарование стандартное, на рунах. Вот, ознакомься.

Следующие десять минут Пьер потратил на тщательное изучение объёмистого документа. Скептически хмыкнув над парой спорных, на его взгляд, формулировок, он наконец произнёс:

— Я гляжу, ты основательно подготовилась к этому разговору. Полагаю, мелкие поправки будут неуместны?

— Ты совершенно прав, — без улыбки ответила Мария. — Мы или подписываем договор, или…

— Нет-нет, — Дюран торопливо помотал головой, — никаких или. Я согласен.

— Не сомневалась в твоём благоразумии, — она перекинула палочку Пьера через стол. — Подписываем, зачаровываем и продолжаем собираться. О своих ассистентах я позабочусь, а вот с Кригером нужно что-то делать.

— Я смотрю, ты не сомневалась в моём решении, — Дюран попытался улыбнуться. Его собеседница, однако, ответила вполне серьёзно:

— Я не сомневалась, что мне не по пути с сошедшим с ума Кригером. С тобой или без тебя, я не намерена дожидаться, пока его выходки меня погубят.

— Что ж… кхм… весьма прагматичный подход, — Пьер вновь растянул губы в нервной улыбке. — Я бы предложил дождаться атаки на Картахену. Уверен, Франц не в том состоянии, чтобы грамотно её планировать. Он просто прикажет берсеркам ударить всем и сразу, а значит сам останется беззащитен. Тогда-то мы и сможем, как ты выразилась, о нём позаботиться.

— Принято, — Шнайдер кивнула, убирая палочку. — Что ж, у тебя ещё остались ко мне вопросы?

Дюран на секунду замялся, непроизвольно покосившись на величественного орла, раскинувшего свои прямые крылья по противоположной стене, потом всё же спросил:

— Ты так спокойно относишься к происходящему. Неужели тебе не жалко?

— Жалко? Чего? Подопытных? Их уничтожает этот фанатик, и ни ты, ни я не можем с этим ничего поделать, потому что управляющие контуры рун замкнуты на нём. По твоей инициативе, кстати сказать, — Мария говорила спокойно, не обвиняя, а просто констатируя факт.

— Тогда это казалось логичным, ты же помнишь. Ты отвечаешь за науку, Кригер — за боевые операции, а я — за осведомителей.

— Не спорю, но сейчас из-за этого мы не можем предотвратить надвигающуюся бойню, а значит и сожалеть не о чем.

— Ну, а в целом… — Дюран неопределённо махнул рукой. — Весь этот проект, столько лет твоей работы, твои успехи… Разве крах всего этого не вызывает у тебя сожалений?

— Успехи? — Мария прищурилась, в её глазах блеснуло нездоровое пламя. — Какие успехи? Осмелюсь напомнить, что мой проект предполагал создание сверхлюдей с огромными магическими способностями, силой оборотней и скоростью вампиров. Сверхлюдей, а не марионеток солдафона Кригера.

— Ну… — Пьер растерялся. Занимаясь политическими и разведывательными делами, он почти не интересовался берсерками, считая их просто мощным инструментом силовой борьбы. — Всё же ты многого достигла. Не припомню, чтобы кому-то удавалось создать что-то, хотя бы отдалённо похожее на твоих берсерков.

— Да, кое-что у меня получилось, — с достоинством кивнула Мария. — Однако для дальнейших исследований имеют значение лишь некоторые специфические реакции сознания на рунные цепочки, выявленные в ходе экспериментов. Я бы продолжила их изучение на подопытных, но в последние месяцы Кригер как с цепи сорвался, требуя перевести всех в его прямое подчинение.

— Будь его воля, он бы и нас с тобой сделал берсерками, — непроизвольно поёжившись от такой перспективы, согласился Дюран.

— Именно. Как видишь, выбора у меня нет. Если я останусь с Кригером, меня в лучшем случае ожидает суд как военную преступницу, а в худшем — Авада Кедавра в спину, когда я буду больше не нужна этому фанатику. В Европе же у меня есть шанс продолжить свои исследования и получить за их результаты немалые деньги.

— Весьма… исчерпывающее объяснение. Что ж, тогда я, с твоего позволению, продолжу сборы.

— Да, — Шнайдер кивнула и, поколебавшись мгновение, добавила. — Пропавший из моих кладовых рог взрывопотама — не лучший способ уничтожить следы нашего здесь пребывания. Его вещество слишком чувствительно и может сдетонировать в любой момент. Я бы рекомендовала воспользоваться отваром из сердечной жилы огненной ящерицы. Он не взрывается, но при взаимодействие с цикутой даёт жаркое и очень устойчивое пламя. Готовое зелье есть в пятой кладовой, второй шкаф справа, а сушёная цикута лежит на полках в третьей.

— Э… — Дюран выглядел пристыжено. — Да, спасибо, Мария, я так и поступлю.

Кивнув на прощанье, фрау Шнайдер покинула кабинет, оставив его владельца упаковывать бумаги. Время от времени Пьер замирал с каким-то документом в руках, блуждающим взглядом окидывая изящный интерьер своего кабинета. Впрочем, вскоре пожилой политик приходил в себя и, невнятно бормоча что-то себе под нос, возвращался к своему занятию. Для магической Южной Америки истекали последние мирные часы.

Несмотря на опасения Тёмного Лорда, в Картахену они прибыли совершенно заурядно. Поллукс Блэк, лишь немного изменивший чарами свой внешний вид, отмахнулся от скороговорки встретившей их служащей и, не глядя сунув брошюру для туристов в карман лёгкой мантии, уверенно повёл своего спутника через рынок.

— Доводилось здесь бывать? — поинтересовался Волдеморт, цепким взглядом осматривая центральную площадь. Нагромождение лавочек, зажатое между монументальными зданиями, совершенно не нравилось ему в качестве возможного поля боя.

— Да, в прошлом году проверяли одну подозрительную контору, — Блэк махнул рукой в сторону фактории. — Поисковики заподозрили, что местные спекулянты из-под полы продают артефакты, награбленные гриндевальдовцами в Европе. В итоге, они оказались простыми контрабандистами, которых мы сдали местной администрации.

— Тоже полезно, — рассеянно пробормотал Волдеморт, чтобы что-то ответить. Магическая Картахена не нравилась ему всё сильнее и сильнее. Он посещал этот городок в пятидесятых, незадолго до возвращения на родину, но тогда его интересовали лишь фолианты о тёмных искусствах и полузабытые артефакты древних индейских царств. Теперь же в глаза опытному Тёмному Лорду бросались многие особенности магической Картахены, на которые молодой Том Риддл просто не обращал внимание. От частично разобранной городской стены всё ещё сквозило тяжеловесной магией крови, за ампиром «Гринготтса» скрывались мощные стационарные охранные чары, видимо, завязанные на вмурованные в фундамент и стены артефакты, а чуть ли не каждая вторая лавочка на тесном рынке торговала чем-то потенциально взрывающимся, горючим или ядовитым. Городской бой в столь стеснённых условиях против превосходящих сил противника совершенно не укладывался в планы Тёмного Лорда, но поделать он ничего не мог — перед путешествием через океан Поллукс весьма недвусмысленно напомнил ему, что единственным приемлемым вариантом будет полное и безоговорочное уничтожение берсерков. Конечно, могло статься, что эта «Компания старого Айрао» вообще никак с ними не связана, но Волдеморт уже привычно готовился к худшему, продумывая план возможного боя.

На пороге гостиницы их ждал Долохов.

— Доброе утро, милорд, — он изобразил лёгкий поклон. Волдеморт заметил, как Поллукс чуть поморщился, услышав обращение. — Как добрались?

— Благодарю, без проблем. Всё готово?

— Разумеется. Бойцы на позициях, а Янош прибудет через сорок пять минут. Вы будете заселяться в гостиницу, или…

— Нет, мы тут не надолго, — бесцеремонно прервал его Блэк. — Где мы можем поговорить без лишних свидетелей?

Долохов вперил пристальный взгляд в изменённое чарами лицо Поллукса, но ответил вполне спокойно:

— Предлагаю пройти в наш номер, он на втором этаже.

Поднявшись по мраморной лестнице и проследовав по коридору в правое крыло, они оказались в старомодно обставленном номере. Едва войдя внутрь, Блэк обвёл помещение чарами приватности и продемонстрировал Антонину аврорский значок за отворотом мантии:

— Поллукс Блэк, аврорат Британии. Во избежание проблем с взаимодействием между подразделениями, участвующими в операции, вы временно откомандированы вашим милордом, — в голосе Блэка скользнуло плохо замаскированное ехидство, — в моё оперативное подчинение. Вопросы?

Дождавшись кивка Волдеморта, Антонин козырнул:

— Никаких, сэр. Антонин Долохов, командир боевого отряда.

— Долохов, говоришь? — Поллукс прищурился. — Случаем, не родственник Ивана Долохова?

— Его младший сын, сэр.

— Даже так? Я немного знал твоего отца, мы координировали совместные операции в конце войны. Он был отличным командиром и талантливым магом.

— Благодарю, сэр, — Долохов с закаменевшим лицом изобразил вежливый поклон. — Разрешите доложить текущую обстановку.

Поллукс дёрнул скулой:

— Докладывайте.

— Нас тут шестеро. Тройка Зарембы ведёт наблюдение за площадью и примыкающем к ней кварталом из номера напротив. Там же развёрнуты артефакты контроля и отсечения, расчётное время активации — менее минуты. К настоящему моменту никаких аномалий магического фона или подозрительного поведения гражданских не зафиксировано. Мои напарники заняли кабинку ресторана и готовы прийти на помощь в случае, если беседа с Яношем пойдёт не по плану.

— Хорошо. Сколько людей сейчас в гостинице?

— Достаточно много, сэр, — вздохнул Долохов. К нему постепенно возвращалась обычная живость характера, начисто пропавшая, лишь только Поллукс заговорил о его отце. — К сезону сбора местных трав сюда съехалось немало торговцев из Северной Америки и Испании. Портье сказал, что сейчас у них занято больше половины номеров, то есть около сорока постояльцев плюс пять человек персонала.

— Ясно. В случае начала боевых действий, кто-то из твоих людей должен собрать их в дальнем углу ресторана. Мечущиеся под лучами заклятий гражданские нам не нужны.

— Разумеется, сэр. Я бы предложил использовать «Сонорус». Под атакой берсерков сохранять скрытность смысла уже не будет.

— Принято. Кто в твоём отряде лично знает этого клерка?

— Войцех Заремба, командир второй тройки.

— Он уверенно его опознал? Внешнее сходство, оборотное или иллюзия исключены?

— Полностью, сэр. Они знакомы ещё с довоенных времён. После начала войны Янош через Италию и Испанию попал сюда, так что они не виделись около десяти лет. Тем не менее, Войцех узнал его в первую же встречу. Они провели несколько часов за личной беседой, включая воспоминания о совместной учёбе в Дурмстранге, что полностью исключает вероятность той или иной подмены.

— Хорошо. В случае, если клерк окажется вражеским агентом, мы будем вынуждены применить к нему самые строгие меры. Это не приведёт к недопониманию с твоими людьми?

Немного поколебавшись, Антонин ответил:

— Не могу гарантировать этого, сэр. Будет лучше, если вы лично доведёте до Войцеха ваше видение ситуации.

— Хорошо, проводи нас.

Перейдя в номер напротив, Антонин представил Блэку дежуривших там Войцеха, Вепара и Аке. Когда последний ему козырнул, временно сдав пост наблюдения Зарембе, Поллукс неожиданно спросил:

— Погоди-ка, не ты ли латал моих ребят на левом фланге во время восстания в Банчове?

— Первый добровольческий? Да, вы тогда здорово нам помогли.

— Ваше восстание оттянуло силы гриндевальдовцев, так что мы обязаны были его поддержать. Рад видеть тебя живым и здоровым, — Поллукс широко улыбнулся, пожимая руку Аке, но тут же посерьёзнел. — Так, довожу до сведения дальнейший план наших действий. Наблюдатели остаются на позициях, связь через патронусов. Если заметите что-то подозрительное, немедленно сообщайте командиру. Если начнётся бой, отступайте в левое крыло и спускайтесь на лестницу. В случае атаки на гостиницу остальные займут оборону в ресторане, а вы свяжете боем фланг нападающих. Вопросы?

— Предлагаю в качестве наблюдателей поставить Майкла с Аке, а Войцеха отправить вместе со мной, — заметил Долохов. — Янош лично его знает и охотнее пойдёт на контакт.

— Принято, — кивнул Поллукс. — Теперь по этому вашему Яношу, — он встретился взглядом с насторожившимся Войцехом. — Нам нужно подвергнуть его легилименции.

— Я за него ручаюсь и… — попытался было возразить Заремба, но Волдеморт прервал его.

— Уверяю вас, мистер Заремба, вашему другу не будет причинено никакого вреда. Мы просто убедимся, что он действительно торговый агент, выясним некоторые подробности относительно «Компании Старого Айрао» и отпустим его восвояси. Я весьма опытен в ментальных науках, так что всякая угроза его разуму полностью исключена.

Если Войцех и имел сомнения относительно опыта Волдеморта в легилименции, то предпочёл оставить их при себе. Тренировки на Карпатах служили вполне убедительным доказательством того, что их молодой наниматель обладает обширнейшими практическими познаниями в самых разных магических искусствах. Так что, молча кивнув, Заремба вернулся к наблюдению за площадью.

Поллукс всё услышанное никак не прокомментировал, вновь обратившись к Долохову:

— Пока у нас есть время, сверим наши планы.

Двум командирам, прошедшим одну и ту же войну на двух очень разных театрах боевых действий, было о чём поговорить друг с другом. Наскоро пробежавшись по немудрёному плану операции, они быстро перешли к обсуждению общих вопросов тактики и стратегии. Не растерявший ещё юношеской горячности Долохов и славившийся своим крутым нравом Блэк не стеснялись в выражениях, отстаивая достоинства привычных им тактических схем и обличая недостатки умозаключений оппонента, но, похоже, оба получали от дискуссии удовольствие. Антонин пользовался редкой возможностью услышать мнение опытного командира крупного, по меркам магического мира, подразделения, а Поллукс, в годы войны координировавший совместные операции с Троекуровым и старшим Долоховым, был рад вернуться к старым спорам о лучшем боевом порядке в магической войне. Верно истолковав реакцию Антонина, к воспоминаниям о его отце Поллукс больше не возвращался, сконцентрировавшись на теме столь бурного обсуждения.

Волдеморт слушал полемику командиров вполуха. В боевой магии он всегда ставил во главу угла личное мастерство, оттачиванию и совершенствованию которого посвятил большую часть своей жизни. Конечно, будучи лидером боевой организации, он вникал в тактические схемы и методы ведения магического боя, но это никогда не интересовало его само по себе. Едва убедившись, что Долохов вполне компетентен в качестве полевого командира, Волдеморт сбросил всю рутину по планированию операций на него. Конечно, в этом мире Антонин ещё не имел того опыта малой войны, который сформировался у него к концу семидесятых, но три года ещё не забывшегося ужаса Великой Войны и некоторые советы самого Волдеморта с лихвой это компенсировали. После нескольких встреч на Карпатах, Тёмный Лорд окончательно уверился в том, что если молодого Долохова ещё рано ставить на должность командира полнокровной магической армии, то с отрядом из шести человек он управляется без каких-либо проблем. Так что, привычно переложив на его плечи все многочисленные командирские и штабные обязанности, Волдеморт мог заниматься тем же, чем и в покинутом будущем — готовиться обрушить на врага всю мощь тёмной магии.

Поговорив с Вепаром на предмет чувствительности его артефактов, Волдеморт принялся вычерчивать в свободной части комнаты сложную руническую схему. Один раз повстречавшись с берсерками, Тёмный Лорд не горел желанием повторять этот опыт, решив на всякий случай подстраховаться. Палочка в его руках выписывала плавные движения, выжигая на паркетном полу непрерывную цепочку рун. Поллукс искоса наблюдал за его действиями, не отвлекаясь, впрочем, от жаркого спора с Долоховым. Чем дольше Волдеморт вычерчивал рунную цепочку, тем заметнее становилось удивление на лице Блэка. Не будучи профессиональным ритуалистом, он явно не понимал, для чего Риддл конструирует столь сложную, и на первый взгляд совершенно бессмысленную руническую пентаграмму. Когда Волдеморт опустил палочку, завершив первый этап ритуала, Блэк, жестом прервав очередное возражение Долохова, подошёл ближе.

— Это что, руны взрыва и щита? Какой смысл их комбинировать в одной цепочке?

— Чтобы сформировать направленный взрыв, — Волдеморт извлёк из кармана мантии несколько рунных камней и установил их в вершинах пентаграммы. — Как только я произнесу заклятие-активатор, руны защиты сформируют вогнутый щит, отражающий физическое воздействие. Поток осколков от активации рун взрыва, отражаясь от этого щита, ударит широким фронтом вниз, снося опорные стены и обрушивая всё правое крыло гостиницы.

— А жертва? — прищурился Поллукс. — Это ведь ритуал магии крови, верно?

— Если нам придётся отражать атаку берсерков, в жертвах недостатка не будет, — равнодушно пожал плечами Тёмный Лорд.

— С чего ты взял, что нам вообще потребуется взрывать гостиницу?

— Не всю гостиницу, а только её правое крыло. Левое крыло, где мы займём оборону, примыкает к старой городской стене. Пробить её будет непросто даже берсеркам, так что атаковать они будут по фронту. Если их командиры сколько-нибудь сообразительны, они догадаются влезть в правое крыло и обстреливать нас оттуда.

— Я бы на их месте так и поступил, — вмешался в беседу внимательно слушавший Антонин. — Только почему взрыв направлен на первый этаж? С точки зрения командиров берсерков логично занять позицию выше, на втором этаже.

— Взрыв обрушит второй этаж на большей части правого крыла, — отмахнулся от этого возражения Волдеморт. — Если берсерки и переживут обрушение, оно задержит их достаточно, чтобы авроры успели ударить им в тыл.

— Кстати, об аврорах, — Поллукс недовольно нахмурился. — Если взрыв будет столь силён, как ты расписываешь, их может задеть осколками. Мы должны сообщить группе Фоули об этом изменении планов.

— Конечно, мистер Блэк, — покладисто согласился Волдеморт. Полгода работы над ментальным самоограничением приносили свои плоды — он почти рефлекторно задавил мимолётное сожаление по поводу снижения жертв среди потенциальных противников.

Поллукс, набросив индивидуальные заглушающие чары, немного поколдовал над сквозным зеркалом, а затем вернулся к рунной конструкции, у которой Тёмный Лорд, Долохов и отвлёкшийся от своих артефактов Вепар затеяли обсуждение перспектив использования ритуалов магии крови в бою. Разгоревшуюся было с появлением потомственного тёмного мага дискуссию прервал возглас Аке:

— Внимание! Вижу Яноша. Идёт сюда через площадь.

— Рановато он, — глянув на богато украшенные магические часы на стене, отозвался Долохов. — До оговоренного времени встречи ещё десять минут.

— Он не спешит, — заметил Аке, указывая на фигуру в аккуратной мантии на противоположном конце рынка.

Все в номере собрались напротив окна, не подходя слишком близко к неплотно задёрнутым шторам, и высматривали Яноша. Едва взглянув на клерка, Волдеморт не удержался от приглушённого восклицания. Даже на таком расстоянии он почувствовал пульсацию рунических символов на лице поляка. Залеченный стараниями всё того же Аке бок словно вновь дёрнуло острой болью кислотного ожога, и Тёмный Лорд мрачно уронил:

— Это берсерк.

— Что?! — Войцех в шоке уставился на своего нанимателя. — Но как…

Волдеморт молча протянул ему предусмотрительно захваченные из Англии очки покойного Фламеля. Взглянув через них на лицо неспешно приближающегося приятеля, Заремба грязно выругался по-польски.

— Планы меняются, — процедил сквозь зубы Блэк, рассматривая берсерка через старомодное пенсне, по-видимому, выполняющее те же функции, что и доставшиеся Тёмному Лорду очки. — Приведите его сюда. Риддл, ты сможешь надёжно подавить его волю легилименцией?

— Если он будет не в своей боевой форме, — уточнил очевидное Волдеморт.

— До этого дойти не должно. Долохов, спустись вниз и проводи гостя к нам. Как только дверь номера откроется, Риддл применяет к вошедшему легилименцию, давит ему сознание и потрошит память. А ты, — Блэк повернулся к Войцеху, — контролируешь пленного и готовишься ликвидировать его в случае, если он всё же сможет перекинуться. Справишься?

— Не сомневайтесь, — Заремба скривил губы в жутковатом оскале.

Долохов отправился встречать Яноша, а Вепар отошёл к столику в углу, на полированной поверхности которого громоздились тревожно перемигивающиеся артефакты контроля. Блэк тоже достал палочку и, надо думать, готовился поддержать Войцеха, если к берсерку всё же придётся применять силу.

После нескольких минут томительного ожидания дверь в номер распахнулась, и занявший позицию справа от двери Тёмный Лорд выкрикнул:

— Легилименс!

Непроизвольно повернувшийся в его сторону Янош замер с остекленевшим взглядом, а шедший следом Долохов уже запер дверь на ключ, для верности наложив поверх парочку заковыристых запирающих заклятий. Одновременно с этим Вепар ткнул палочкой в один из артефактов, формируя по линии рун, заблаговременно очерчивающих номер, мощные заглушающие и маскирующие магию чары. Теперь здесь можно было проводить полноценный допрос без риска внезапного визита нежданных гостей. Впрочем, пока что все эти предосторожности были избыточны — Волдеморт неотрывно смотрел в глаза Яноша в полной тишине.

Будучи опытнейшим мастером легилименции и сильным магом, Тёмный Лорд почти мгновенно продавил слабенькую защиту сознания поляка, погрузившись в его воспоминания. Не утруждая себя перебором всех событий, хранившихся в памяти Яноша, он скользил по ассоциативным цепочкам, разматывая его историю от сегодняшнего дня и до далёкого детства.

Как оказалось, история Яноша была скучна до банальности. Нелюбимый сын в большой и не слишком обеспеченной семье, он постоянно был третьим лишним и среди своих братьев, и среди сверстников. В Дурмстранге он сдружился было с Войцехом и Казимиром, но задиристые краковчане днями и ночами пропадали в тренировочных залах, а нерешительный по натуре Янош всё больше чувствовал своё одиночество. Его единственную страсть, изучение иностранных языков, почти никто не разделял, так что Янош подолгу сидел над книгами в библиотеке в гордом одиночестве. Немудрено, что на каникулах перед пятым курсом он после недолгих колебаний согласился на сомнительную авантюру — раздобыть для случайного знакомого перечень имеющихся в школьных запасах ингредиентов для зелий. Осознание того, что ему доверили тайное задание, возвышало Яноша в собственных глазах, да и солидная награда за столь пустяковое дело была совсем нелишней для погрязшего в мелких долгах студента.

Провернуть всё оказалось на удивление легко. Стоило ему рассыпать сушеных златоглазок на уроке зельеварения, а на справедливые упрёки учителя легкомысленно ответить: «Да всё равно этих златоглазок в кладовых много», как разгневанный мастер зелий назначил ему ожидаемое наказание — пересчитывать тех самых сушёных златоглазок и прочие ингредиенты разной степени омерзительности. Дальнейшее было делом техники — занося сведения о школьных запасах в гроссбух, Янош аккуратно его скопировал. Тренировки на каникулах принесли свои плоды — конечно, копия не могла подобно зачарованному оригиналу сортировать записи по времени или наименованиям, но содержала в себе полный перечень дурмстранговских припасов. По истечение положенных двух часов отработки Янош с покаянным видом отправился в свою гостиную, а уменьшенная копия гроссбуха тем же вечером была доставлена заказчику совой.

Новый знакомый откликнулся быстро, на другой день прислав увесистый мешочек галлеонов и короткую записку, в которой интересовался, как Янош смог столь быстро и качественно выполнить его поручение. Донельзя довольный собой Янош ответил подробным письмом с описанием организованной им несложной схемы. Велеречиво восхитившись его сообразительностью, заказчик пожелал ему всяческих успехов и пообещал связаться вновь, «если у нас будут поручения, достойные твоего живого ума».

Убедившись, что галлеоны самые что ни на есть настоящие, Янош заказал совой пару новых мантий и уже собирался похвастаться удачной сделкой своим друзьям, как в Дурмстранг прибыла комиссия попечителей, мигом перевернув школьную рутину с ног на голову. После удивительно короткого разбирательства одному из попечителей, видному польскому травнику и зельевару, предъявили обвинения в хищениях и злоупотреблениях при поставках для школьных запасов каких-то редких африканских трав. На беду, этим попечителем оказался отец Казимира, который немедленно после его ареста подал заявление на отчисление из Дурмстранга. Как бы учителя, Войцех и Янош не уговаривали Казимира одуматься и завершить обучение в престижнейшей волшебной школе Европы, он был непреклонен — терпеть столь вопиюще предвзятое отношение к своей семье гордый шляхтич не собирался.

В отчаянии Янош кинулся было к заказчику списка ингредиентов — несмотря на свои сомнительные моральные качества, дураком Янош не был и легко связал своё поручение и обвинения против отца Казимира. В ответном письме, написанным в весьма прохладных тонах, Яношу недвусмысленно намекали, что всё произошедшее следует держать в тайне и ожидать новых инструкций, в противном же случае его участие в этом деле будет незамедлительно предано огласке с его же письмом в качестве доказательства. Будь Янош постарше и поспокойнее, или не касайся дело одного из его друзей, быть может, он бы и не поддался на столь примитивный шантаж, но трясущийся от страха пятикурсник испугался даже не столько отчисления, сколько реакции вспыльчивого Войцеха.

Дальнейшее было вполне предсказуемо, и Тёмный Лорд пролистывал воспоминания Яноша, не слишком вникая в детали. Продолжая учёбу в Дурмстранге, Янош всё больше отдалялся от Войцеха — страх и муки совести с одной стороны и яростное желание отомстить неясно кому — с другой, не способствовали крепкой дружбе. Пока Заремба не вылезал из тренировочных залов, Янош выполнял разного рода поручения, в основном связанные со сбором информации. Окончательно их пути разошлись в тридцать девятом, когда верные Гриндевальду маги устроили резню в Познани, проникнув туда не без помощи Яноша. По большому счёту, после этого он им был больше не нужен, но помог случай — молодой и сообразительный поляк попался на глаза самому Пьеру Дюрану, отвечавшему за работу с тайными агентами по всему миру. Подивившись, что младший сын захудалой шляхтетской семьи, давно растерявшей и свои капиталы, и своё влияние, не утратил остроты ума и лингвистических талантов, Дюран быстро организовал ему французские документы на вымышленное имя и отправил через океан, приглядывать за поставками стратегически важного сырья.

В Латинской Америке Янош занял скучную должность ответственного по работе с клиентами в «Компании Айрао Велью», время от времени выбираясь на затерянные в гуще амазонской сельвы плантации. Пользуясь знанием английского и испанского, Янош быстро стал своим человеком в пёстром торговом мирке Картахены, и никто из его многочисленных клиентов и подрядчиков не мог даже предположить, что представитель солидной фирмы-поставщика ценных алхимических ингредиентов прикрывает деятельность уцелевших гриндевальдовцев. Со своими кураторами Янош общался посредством безликих курьеров, исправно доставлявших распоряжения и паковавших в безразмерные сумки редчайшие травы. Ничего интересного о берсерках или хотя бы Пьере Дюране, с которым Янош в последний раз виделся незадолго до окончания войны, не нашлось, зато мысленный взор Волдеморта наткнулся на совсем свежий ментальный блок. Наложенное на Яноша не далее чем месяц назад заклятие забвения было стандартным и незамысловатым, так что для Тёмного лорда не составило особых трудов его снять. Конечно, Янош при этом испытал несколько минут нестерпимой боли, но Волдеморта это совершенно не волновало.

Как оказалось, агенту стёрли память ни много ни мало о его превращении в берсерка! С интересом просмотрев всю короткую сцену нанесения на лицо Яноша рунных цепочек и сокрытия их специальными маскировочными амулетами в виде чёток, Волдеморт был вынужден признать, что Мария Шнайдер знала своё дело — секрет ярости и послушания берсерков крылся не в рунах, а в уникальных невербальных заклятиях, непрерывно налагаемых на мечущегося в магических тисках Яноша ей самой вместе с парой ассистентов. Мелькнул в этом воспоминании и давешний знакомый Волдеморта — именно Франц Кригер с презрительной миной наложил заклятие забвения на Яноша после окончания ритуала.

Вынырнув из сознания Яноша и оправив того прощальным ментальным импульсом в глубокое забытье, Тёмный Лорд огляделся. В номере собрался весь отряд — справедливо рассудив, что в изменившихся обстоятельствах дежурить в ресторанной кабинке больше нет нужды, Долохов отозвал своих напарников.

— Ну, что? — нетерпеливо поинтересовался Блэк. Бросив взгляд на часы, Волдеморт не без некоторого удивления осознал, что его путешествие по закоулкам памяти предателя не заняло и десяти минут времени.

— Янош был завербован ещё до войны… — Тёмный Лорд принялся подробно пересказывать всё, увиденное им в сознании Яноша.

* * *

По другую сторону старой городской стены собралась странная компания. Полсотни человек в форменных коричневых мантиях стояли в три ряда, почти перегораживая узкую магловскую улочку в исторической части города. Перед ними вышагивал щеголевато одетый Франц Кригер, произносящий прочувственную речь об их скорой и неизбежной победе. Фанатичный гриндевальдовец не удосужился набросить хоть какие-нибудь маглоотталкивающие чары, и если бы не предусмотрительность сопровождавших его Пьера Дюрана и Марии Шнайдер, международный Статут о секретности имел все шансы не пережить этот день.

— …мы вернём былую славу истинных волшебников, подло украденную у нас плутократами из МКЧ, — глаза Кригера фанатично блестели, его голос то гремел раскатистыми призывами, то сваливался в зловещий полушёпот. — Они думали, что запрут нас в клетке этого искусственного мирка, украдут у нас заслуженное главенство. Но они просчитались! Сегодня в этом убедятся их прихлебатели, а завтра — и сами продажные делегаты Конфедерации. В бой, сыны магии! Победа или смерть!

Кригер ткнул палочкой в командирскую руну и прошипел:

— Убейте, убейте их всех!

Берсерки отреагировали мгновенно. Ломая строй, они рванулись вперёд, сквозь проделанные в прошлом веке проёмы влетая в волшебный квартал. Во все стороны полетели до предела насыщенные энергией лучи заклятий, убивая всех на своём пути. Недостаточная точность отданного приказа не мешала берсеркам истово его выполнять. Кригер уже собрался направить смертоносно-хаотическую волну берсерков на здание гостиницы, как у него за спиной сверкнула зелёная вспышка. Фрау Шнайдер, заслуженный мастер рун, автор фундаментальных монографий по ритуалистике и лауреат многочисленных научных премий, опустила палочку и коротко скомандовала:

— Уходим.

Мелькнула вспышка портала, и странная парочка из дородного мужчины в годах и сухощавой дамы неопределённого возраста отправилась на тысячи километров северо-восточнее, в уединённый домик на заснеженных отрогах Гарца.

* * *

Волдеморт как раз заканчивал пересказ воспоминаний Яноша, когда вернувшийся к артефактами Вепар воскликнул:

— Тревога! Только что активировались артефакты отсечения. Очень мощные. Порталы и аппарация не действуют, за сквозные зеркала и протеевы чары тоже не поручусь.

Слушавший рассказ Волдеморта Блэк немедленно ткнул палочкой в медальон, призывая авроров, а Долохов начала отдавать распоряжения:

— Аке, к окну, Майкл, в номер напротив, наблюдайте. Пол, разворачивай защитные артефакты. Вепар, сможешь взломать чары отсечения?

— За разумное время — нет. Только если отыскать и уничтожить артефакты.

— Ладно, тогда помогай Полу. Войцех… — Антонин не успел договорить, как из коридора донёсся крик Михаила:

— Вижу лучи заклятий. Атакуют по широкому фронту.

— Кого, чёрт побери, атакуют?!

— Похоже, что всех подряд, — слова Михаила подтвердил грохот близкого взрыва. — Квартал напротив уже горит.

— Войцех! Используй «Сонорус», а потом пробегись по зданию, собери людей. Лишние палочки нам не помешают.

Заремба походя пнул тело своего бывшего друга и помчался исполнять приказ. Спустя мгновение из коридора донёсся усиленный магией голос Войцеха, на английском и немецком оповещавшего об атаке берсерков и призывающего всех постояльцев и персонал гостиницы спуститься в ресторан. Захлопали двери номеров, предававшиеся послеполуденной сиесте постояльцы бестолково озирались, силясь понять, что происходит. Чей-то мощный голос продублировал оповещение Войцеха на испанском и португальском, после чего удалось наладить более-менее организованную эвакуацию гражданских вниз.

Пока Войцех и отправленный ему на помощь Павел организовывали всеобщий исход в ресторан, Долохов обратился к англичанам:

— Милорд, господин Блэк, предлагаю придерживаться плана и принять бой на первом этаже. Прорываться в магловский город через фронт берсерков слишком рискованно, тем более, мы не знаем, где находится граница чар отсечения.

— Разумно, — согласился Поллукс. Он отцепил свисавшую с мантии на манер аксельбанта цепочку и теперь сосредоточенно нанизывал на неё серебряные колечки каких-то амулетов, по всей видимости, фамильных.

— Господин Блэк, когда прибудут авроры?

— Уже сейчас, — не отвлекаясь от своего занятия ответил Поллукс. — Обеспечьте взаимодействие с моими ударниками, пока группа Фоули будет пробиваться через рынок.

— Сэр, вы уверены, что столь мощные чары отсечения… — попытался было возразить Антонин, но Блэк его оборвал.

— Их не остановят. Займитесь делом, Долохов. Всё, — Поллукс приладил потяжелевшую цепочку на место, — спускаемся вниз. Риддл, что там у тебя?

— Почти готово, — Волдеморт полоснул бесчувственное тело Яноша режущим, щедро окропляя заготовленную руническую конструкцию кровью. — Я присоединюсь к вам несколько позже.

— Не задерживайтесь, милорд, защитные артефакты продержатся всего пару минут, — напомнил Долохов.

Тёмный Лорд молча кивнул, всецело поглощённый завершением ритуала. Полузабытое заклятие «Истечение крови» из ритуалов алварских жрецов буквально высушило тело Яноша, выкачав из него кровь вплоть до последней капли. К этому моменту в номере никого не осталось — подчиняясь командам Долохова, наблюдатели спустились вниз. Антонин справедливо рассудил, что при массированной атаке берсерков дробить и без того невеликие силы отряда не стоит, и собрал обе тройки в ресторане.

Без помех завершив ритуал, Волдеморт сунул управляющую руну в карман мантии и поспешил вниз. Коридоры уже опустели, а вот на лестнице его ждал сюрприз — через центральный вход в гостиницу ввалилась пара берсерков. Не обратив внимания на Тёмного Лорда, они атаковали стоящую в дверях ресторана тройку Войцеха. Вепар и Аке синхронно подняли щиты, а Заремба полоснул по обоим берсеркам широким серпом тёмного режущего. Увы, хоть Волдеморт и успел одним из писем проинструктировать Долохова на предмет специфики сражений с берсерками, сказывался недостаток опыта и косность сознания профессиональных бойцов — привыкнув к определённому стилю боя, им было сложно перестроиться. Вот и сейчас усилия Войцеха пропали втуне — оба берсерка мгновенно пригнулись, пропуская смертоносную волну над собой, и возобновили атаку.

Не дожидаясь, пока ушедшие в глухую оборону наёмники сообразят, как противостоять необычному врагу, Тёмный Лорд ударил экзотическим полинезийским «Дыханием Тафириматеа». С его палочки сорвалось стремительное облако, угрожающе потрескивающее миниатюрными молниями. Удивительно, но оба берсерка успели заметить приближающуюся к ним с фланга угрозу, синхронно отпрыгнув в сторону. Этого-то Волдеморт и добивался. Пользуясь тем, что тройка Войцеха всё ещё прикрыта мощными щитами, он запустил тривиальную бомбарду в оказавшуюся прямо за спинами берсерков массивную колонну. Проклятые воины без труда от неё уклонились и даже успели обернуться и выставить щиты от брызнувших от взрыва мраморных осколков, но начисто упустили из виду пролетевшее мимо облако. Это стало фатальной ошибкой незнакомых с полинезийским колдовством берсерков. Облако буквально взорвалось электрическими разрядами, поражающими всех на своём пути. Они легко блокировались любым магическим щитом, но прикрывающиеся от вихря осколков берсерки не ожидали атаки с этой стороны, разворачиваясь к лестнице и ресторану соответственно. Слабенькие молнии не могли убить берсерков, но они ослепляли и сводили судорогами мышцы. Ненадолго, всего на пару секунд, но в скоротечном магическом бою этого хватило — Авада Кедавра от Волдеморта с одной стороны и прицельная Сектумсемпра в шею от Зарембы с другой надёжно упокоили пару берсерков.

— Что тут у вас? — спросил у Антонина спустившийся в ресторан Тёмный Лорд.

— Держим оборону, милорд, — Долохов отвечал, не отвлекаясь от плетения вместе со своими напарниками комбинации стационарных защитных чар. «Протего Максима», «Репелло Инимикум» и «Фианто Дури» непроницаемым мерцающим щитом уже прикрывали сбившихся в кучу гражаднских со стороны окон, а теперь Долохов завершал сплошную стену щитов, опирающуюся на мощную глухую стену ресторана — основательно зачарованный кусок старых городских укреплений.

В подтверждение его слов сквозь одно из окон пролетела чрезвычайно мощная «Бомбарда». Щит поглотил удар, но, приглядевшись к его мерцанию, Блэк немедленно распорядился:

— Все, кто может, подпитывайте щиты энергией.

Пожилой гражданский в расшитой золотом мантии немедленно продублировал команду на испанском, а жгучая брюнетка рядом с ним перевела её на португальский. Из толпы постояльцев и персонала гостиницы вышло человек десять, в основном европейской наружности. Подчиняясь властным окрикам старика в золоте, они равномерно распределились вдоль щита и вскинули палочки, вразнобой проговаривая заклинания.

— Всё готово, — бросил Волдеморт в ответ на невысказанный вопрос Поллукса. Тот уже развеял ненужную иллюзию и скинул лёгкую мантию, под которой оказался тщательно зачарованный полный боевой костюм. — Как только хозяева берсерков направят их в соседнее крыло, я его уничтожу.

— Надеюсь, этого не потребуется. Авроры должны уже ударить в тыл нападающим.

— У вас есть с ними связь?

— Только маячки, всё остальное блокируется артефактами отсечения.

— Перестраиваемся, — громко скомандовал Долохов, доведя мерцающий щит до дальней стены ресторана. Тройка Воцеха, прикрывая друг друга, сноровисто отошла под смыкающийся за ними щит, а Антонин со своими напарниками развернулись к окнам. Поллукс и Волдеморт остались стоять по центру, готовясь отразить возможный удар берсерков сквозь перегородку, отделяющую ресторан от холла гостиницы.

Такая диспозиция оказалась весьма удачной — следующий же берсерк, ввалившийся в двери ресторана, был буквально растерзан за считанные секунды. Пользуясь тем, что стационарный щит надёжно укрывал их от одиночного берсерка, Вепар, Аке и Войцех ударили широким фронтом заклятий. Лишённый возможности маневрировать, берсерк был вынужден уйти в глухую оборону, закрывшись перенасыщенным энергией Протего, которое было легко пробито изощрённым темномагическим режущим от Блэка.

Гражданские тоже не оставались без дела. Под деятельным руководством всё того же монументального старика они принялись стаскивать в кучу столики, стулья и разломанную случайной Бомбардой барную стойку, пытаясь организовать что-то вроде баррикады на самом опасном направлении — со стороны окон. Толку от этого, на взгляд Тёмного Лорда, было мало, но по крайней мере местные жители не путались у них под ногами.

Подойдя к тройке Войцеха, Волдеморт напомнил им об особенностях сражений с берсерками, но закончить короткую лекцию не успел — после непродолжительного затишья атаки посыпались одна за другой. Ситуация ухудшалась стремительно. Зачищая Картахену здание за зданием, берсерки стягивались к единственному оставшемуся очагу сопротивления. За несколько минут наёмников и гражданских в буквальном смысле припёрли к стенке, оттеснив в дальний угол ресторана. Стационарный щит истлевал и рассыпался пылающими лоскутами под нечеловечески мощными ударами, и держать оборону становилось всё труднее и труднее.

— Что-то ваши авроры не торопятся, сэр, — прокричал Долохов, уверенно парируя костелом тёмным щитом.

Блэк не ответил — на него навалились сразу трое берсерков, стремясь проломить оборону защитников ресторана в самом уязвимом месте. Ему пытались помочь самые отчаянные из местных жителей, выпуская во врагов заклятие за заклятием. Торговцы, зельевары и травники вряд ли могли нанести берсеркам чувствительный урон, но их неуклюжие атаки вынуждали тех отвлекаться, позволяя Поллуксу время от времени наносить контрудары.

Неожиданно сбившиеся в тесный круг за импровизированной баррикадой аборигены рванулись к окнам. Было их человек шесть, и до того в обороне никакого участия они не принимали, навряд ли зная европейские заклятия. Но теперь, выставив вперёд кривовато трансфигурированный из полупустого кувшина вина бубен, они издали ритуальный вой и дружно опустили свои короткие посохи на подпаленный паркет ресторана. Сверкнула ослепительная вспышка, и могучий вихрь ударил по собравшимся впереди берсеркам, расшвыривая их словно детские куклы. Ни поднятые щиты, ни акробатические трюки с прыжками на пять метров в сторону, не спасли проклятых воинов — широкий фронт вихря дотянулся до каждого.

На посеревших лицах аборигенов появились дрожащие улыбки, но тут берсерки начали вставать. С выбитыми зубами, вывихнутыми суставами, сломанными костями рук и ног, а некоторые — даже с торчащими из ужасных рваных ран рёбрами, они снова шли в атаку. Впрочем, удар аборигенов не был совсем уж напрасным. Пользуясь короткой паузой в бою, Волдеморт широким взмахом палочки начал масштабную трансфигурацию, выращивая из пола непроницаемый частокол стальных зубцов высотой в человеческий рост. Памятуя о скорости реакции берсерков, он даже не пытался нанизать кого-то из них на шипы, просто покупая этим немного времени для обороняющихся. Опустив палочку, он пошатнулся — столь впечатляющая трансфигурация потратила почти все силы могущественного Тёмного Лорда. Подскочивший Аке сунул ему в руку склянку с укрепляющим. Нанятый зельевар знал своё дело — какая-то усиленная модификация зелья, отливающая приятным бирюзовым оттенком, быстро вернула Волдеморту ясность сознания. Оглядевшись, он увидел нерадостную картину: несколько гражданских лежали без движения, ещё парочку отчаянно ругающихся местных жителей бинтовала спутница их предводителя. Вепар щеголял наложенной поперёк его могучей груди магической повязкой, а Майкл со страдальческим лицом терпел манипуляции Аке над явственно изуродованной левой рукой.

— Если ваши авроры не поторопятся, нам всем придёт конец, — Долохов выплёвывал слова вместе с кровью из разбитых губ, параллельно залечивая солидный ожог на бедре.

— Что-то пошло не так, — Поллукс тоже не остался невредимым и теперь ждал, пока один из отступивших обратно за баррикаду аборигенов перетянет его плечо повязкой с какими-то травами. Впрочем, что собственное ранение, что незавидное положение их отряда волновало Блэка постольку-поскольку. Куда больше его беспокоило отсутствие авроров. — Что, чёрт побери, могло задержать ударные отряды?! Фоули гарантировал, что они прыгнут в течение минуты после сигнала!

Впрочем, особо долго зализывать раны и возмущаться у сводного отряда не вышло. Берсерки на удивление быстро прорубились сквозь трансфигурированный частокол, и бой вспыхнул с новой силой. К этому моменту вокруг здания гостиницы собрались все оставшиеся берсерки, и защита отважных, но немногочисленных наёмников и местных жителей начала трещать по швам. Всё чаще и чаще заклинания берсерков находили свои цели сквозь прорехи в стационарном щите. Как назло, лишённые своего хозяина берсерки шли напролом, и заблаговременно приготовленная Тёмным лордом ловушка была бесполезной.

Волдеморт уже подумывал о том, чтобы банальнейшим образом улететь с поля боя, как через бреши в стене позади атакующих брызнуло ослепительное пламя. Пара берсерков, попытавшихся было принять огненную волну на щит, сгорели заживо, а остальные прервали атаку, выставляя коллективный щит против неожиданной угрозы. Адское пламя бессильно взметнулось вверх, а берсерки молниеносно перестроились. Пока большая их часть принялась дожимать запертых в руинах ресторана наёмников и гражданских, остальные высыпали наружу, стремясь разделаться с неожиданно появившимся противником.

Впрочем, это оказалось не так-то просто — посреди полыхающего рынка стоял Альбус Дамблдор. Его феникс издал пронзительную трель, хорошо различимую даже сквозь рёв пламени и стоны раненых, и взлетел над разрушенной Картахеной, а сам великий светлый волшебник выпустил новую плеть Адского пламени, изящной восьмёркой заметавшую быстро тающие в огне остатки рыночной площади. Берсерки, сноровисто укрывшись за коллективным щитом, медленно двигались вперёд, сокращая дистанцию до цели.

Дамблдор, очевидно, был осведомлён о планах авроров, да и тягаться с доброй дюжиной берсерков в одиночку было проблематично даже для него. Так что, прикрываясь боевой трансфигурацией, он смещался в сторону, уходя с разгромленной рыночной площади и открывая фронт атаки аврорам. Вполне логичным с его стороны было попытаться объединить силы с обороняющимися в руинах ресторана, для чего Дамблдор начал отходить к практически неповреждённому правому крылу гостиницы.

После того, как Тёмный Лорд разгадал смысл манёвра Дамблдора, обстановка на поле боя совершенно перестала его заботить. Тающие с каждой минутой ряды защитников, смертельно опасные атаки нечеловечески сильных и ловких врагов, собственные раны и крики соратников — всё это проходило мимо сознания Волдеморта. Машинально отбивая перенасыщенные энергией заклинания, ставя высшие щиты или прицельно выпуская очередную темномагическую экзотику, он немигающим взглядом смотрел на площадь, где за всполохами огня и вспышками заклятий мелькала фигура в светлой мантии. Вот она преодолела половину расстояния до гостиницы, вот осталась всего четверть пути…

Добравшись до гостиницы, Дамблдор лёгким взмахом палочки вырвал из её стены солидный кусок, одновременно расчищая себе путь дальше и заставляя наседающих на него берсерков шарахнуться в сторону от летящей груды камней. Видимо, он собирался пройти сквозь правое крыло и ударить через холл в тыл берсеркам, терзающим остатки обороняющихся, но этому не суждено было случиться. Одновременно со вспышками аврорских порталов, выбрасывающими долгожданное подкрепление на опалённое Адским пламенем крыльцо Palacio de la Magia, Тёмный Лорд активировал управляющую руну, разнося всё правое крыло гостиницы мощнейшим взрывом.

Поллукс резко открыл глаза, всем телом почувствовав бодрящую волну чар оживления. Он дёрнулся было к кобуре с палочкой, но тут же скривился от боли в груди, а над головой знакомый голос спокойно констатировал:

— Не стоит напрягаться, кузен. У тебя проникающее ранение брюшной полости, недолеченные последствия темномагических проклятий и три сломанных ребра, не говоря уж о множественных порезах, ожогах и ссадинах.

— Где…? — невнятно прохрипел Поллукс, пытаясь улечься поудобнее.

— В больнице святого Мунго, в отдельной палате на пятом этаже. Сейчас уже поздний вечер.

— Что… что случилось? Чем всё кончилось? — после контузии слова с трудом составлялись в предложения, но Регулус понял, что именно от него хочет услышать двоюродный брат.

— Берсерки уничтожены, о потерях авроров мне ничего неизвестно, но в соседние палаты доставили несколько раненых. Из-за срабатывания чар заграждения авроры прибыли с задержкой.

— Почему не доложили? — наскоро залеченное горло мешало говорить, но Поллукс не мог позволить себе слабости. Он снова был на войне.

— Целители запретили тебя беспокоить, а Крауч выставил двойной пост перед твоей палатой. Они сейчас спят.

— Что, используешь фамильные артефакты в противоправных целях? — он попытался усмехнуться, но свежезашитую скулу тут же дёрнуло острой болью, и вместо усмешки получился неестественный оскал. Впрочем, Регулус не обратил на это никакого внимания, серьёзно ответив:

— Да, Арктурус одолжил. Ирма и Хеспер беспокоятся за тебя. Мы все… беспокоимся, — казалось, броня показной невозмутимости старшего из Блэков вот-вот даст трещину, но он тут же переключился на другую тему. — Полагаю, у тебя масса вопросов. Спрашивай.

— Спасибо, — искренне поблагодарил кузена Поллукс и сразу перешёл к делу. — Почему включился барьер?

— Порталы авроров не были добавлены в список исключений.

— Из-за чего?

— Результат саботажа, организованного Боунсом по приказу Тафт.

— Но… зачем? — неожиданное известие выбило Поллукса из колеи.

— Пока неясно. Как только барьер активировался, Крауч примчался к нам в Отдел. Видимо, заподозрил диверсию с нашей стороны, — Регулус еле заметно поморщился. Главу Департамента магического правопорядка он недолюбливал со школьных времён, а в послевоенные годы к детским обидам добавилась вечная министерская грызня за финансирование. — Дальнейшее я знаю с чужих слов, так как сам в этот момент был несколько занят.

Поллукс припомнил, что спасительное подкрепление прибыло к ним довольно скоро, а значит сотрудники Отдела тайн смогли снять барьер быстрее расчётного времени.

— Спасибо. Мне показалось, вы управились минут за десять.

— Восемь минут сорок секунд после получения сигнала, — Регулус улыбнулся своей обычной бесстрастной улыбкой. — Надо отдать должное Краучу, в ситуации он разобрался быстро и тут же приставил всех свободных безопасников помогать нам с разрядкой накопителей барьера. Вскоре после него к нам заглянул Дамблдор, но, выяснив суть дела, тут же использовал своего феникса.

— Вовремя он успел, — как бы Поллукс ни относился к бывшему другу Гриндевальда, он был вынужден признать, что без помощи Альбуса продержаться до прибытия авроров они бы не смогли. Упомянув Дамблдора, он тут же вспомнил один из последних сохранившихся у него в памяти эпизодов боя: прибытие авроров и взрыв соседнего крыла. — Что с ним?

— С Дамблдором? — в голосе Регулуса скользнул легчайший намёк на удивление. — Насколько я знаю, он остался в Картахене, помогает разбирать завалы и устранять последствия сражения.

Поллукс ощутил странное удовлетворение от этой новости. Пришелец из будущего далеко не всесилен, и величайший светлый маг смог защититься от его ловушки. Впрочем, это было неудивительно — в отличие от Поллукса, Дамблдор был не только мастером боевой магии, но и практикующем ритуалистом, а потому должен был почувствовать магию мощной, но грубоватой рунной конструкции даже в пассивном состоянии. Что это меняет? Мог ли Дамблдор понять, кто именно пытался его убить? Вряд ли. Если за считанные мгновения между активацией рун и взрывом он и смог распознать характер цепочки, то отследить командную руну точно не успевал. Скорее всего, Дамблдор почувствовал присутствие последствий кровного ритуала при входе в здание и прикрылся одним из его излюбленных высших щитов, что и уберегло его от взрыва.

Кто ещё знает или может догадываться о том, что взрыв устроил Том Риддл? Его же наёмники, шесть человек. Все они, по рассказам Риддла, косвенно подтверждающихся операцией в Валахии, не в первый раз участвуют в противоправных деяниях своего нанимателя и болтать о них явно не будут. Кто-то из местных? Поллукс напряг память, пытаясь восстановить картину поля боя перед своей контузией. Голова откликнулась новой вспышкой боли в висках, но безрадостный образ остатков защищающихся всё же возник перед его мысленным взором. На ногах оставалось от силы дюжина человек, из последних сил сдерживающих натиск берсерков. Риддл стоял впереди, ловко принимая летящие проклятия на щиты, с правого фланга его прикрывали наёмники, а с левого — сам Поллукс. Вот он отбивает очередную «Бомбарду», а Риддл вытаскивает руну. Кто мог это видеть?...

Размышления Поллукса прервало деликатное покашливание кузена. Вынырнув из воспоминаний, он вернулся к вопросам:

— Кхм, прости, задумался. Как удалось так быстро разобраться в причинах сбоя барьера?

— Помогла случайность. Пока Фоули строил своих авроров, к ним спустилась Тафт во главе целой делегации, включая и Боунса. Кажется, она пыталась потребовать от Фоули объяснений, но тот просто наорал на неё, — Регулус вновь улыбнулся. Госпожу министра он тоже не любил. — Когда же Фоули охарактеризовал происходящее как террористический акт пособников Гриндевальда, Боунс не выдержал. Он заявил, что специально не внёс новую партию порталов для авроров в список исключений по прямому приказу министра. Тафт пыталась что-то возразить, но Фоули приказал аврорам её арестовать.

— Кимбелайн арестовал Вильгельмину? — рассказ кузена совершенно не укладывался в голове у Поллукса. Конечно, решительности Кимбелайну всегда было не занимать, но арест министра магии…

— А ещё Боунса и Марчбэнкс, которая тоже знала о заговоре. Фоули прямо в холле аврората влил им веритасерум и провёл быстрый допрос, так что к возвращению Крауча у него были признательные показания всех троих и сотня свидетелей. Судя по всему, Тафт и Марчбэнкс нервировали твои последние дела на континенте, и они не придумали ничего лучше, чем попытаться придержать тебя в следующий раз.

— То есть о берсерках они не знали?

— Нет, Фоули это тоже спрашивал. Они действовали по своей инициативе, убедив Боунса, что ничего плохого не случится, если отряд авроров немного задержится перед очередным визитом за границу.

— Что было дальше?

— Ничего особо интересного. Вернувшийся Крауч, узнав о произошедшем, подтвердил приказ Фоули доставить арестованных в камеры ДМП, а потом мы наконец-то распутали барьер, и все авроры вместе с Фоули рванули тебе на помощь.

— Да уж… — Поллукс был ошарашен, но всё ещё пытался мыслить системно. — Что с нашими потерями?

— Ничего не могу сказать, Крауч перевёл аврорат на осадное положение, как только вернулась большая часть авроров. Больше того, — Регулус чуть понизил голос, будто под пологом заблаговременно выставленных на прикроватной тумбочке фамильных артефактов их мог кто-то подслушать, — не прошло и получаса после ареста Тафт, как со мной связалась Патриция Фортиран. Сообщила, что знает о попытке переворота, подняла по тревоге французский аврорат и готова тебя поддержать.

— Меня? Не Фоули или Крауча? — мысли путались в толком незажившей голове, и Поллукс запоздало удивился. — Погоди, откуда у неё вообще взялся канал связи с тобой?

— Мы несколько раз встречались по линии координации добровольцев ещё на войне, — небрежно отмахнулся Регулус, и лишь знавший его всю жизнь Поллукс заметил тень смущения в его голосе.

— Ладно, неважно. Что ты ответил?

— Правду, разумеется. Что министр арестована, а ДМП проводит операцию в Картахене, о деталях которой лучше запросить Крауча.

— И что Фортиран?

— Поблагодарила за информацию и сообщила, что свяжется с Краучем. Об итогах переговоров мне ничего неизвестно, но примерно через два часа Патриция вновь вышла на связь. Велела передать тебе пожелания скорейшего выздоровления и, эм… что Вестфалия начинается с Прованса. Не знаю, что это значит, но она просила сообщить тебе это слово в слово.

Поллукс пропустил уточнение мимо ушей. Кодовая фраза времён последнего наступления на войска Гриндевальда означала, что Сопротивление, то есть, конечно, теперь уже французский аврорат, готово к немедленным боевым действиям. Что такого узнала Фортиран, раз сочла нужным уверить его в своей поддержке не только переговорив с Регулусом, но и присовокупив кодовую фразу? Если ей понадобилось всего полчаса, чтобы разобраться в ситуации и связаться с его кузеном… Нет, всё-таки прав был Пирс, когда говорил, что ДМП нужно решительно чистить — Фортиран однозначно имеет свои источники информации в самом сердце силовых ведомств магической Британии.

Придя к этому малоутешительному выводу, Блэк парадоксальным образом успокоился. Какие бы страшилки о будущем ни рассказывал Риддл, здесь и сейчас у Британии есть надёжные союзники, пусть и излишне ретиво приглядывающие за её внутренними делами.

— Хорошо, спасибо за информацию. Как только меня отсюда выпустят, я лично поблагодарю Фортиран за готовность помочь. Так ей и передай. Есть ещё что-то, о чём мне следует знать?

— Да, есть ещё одно, — Регулус сделал микроскопическую паузу, и Поллукс понял, что именно сейчас кузен скажет то, ради чего затеял весь этот разговор. — Пару часов назад мне написала Каллидора. Как оказалось, Арфанг отправился в Картахену сразу, как оттуда вернулись первые авроры с известиями о победе над берсерками. Сказал ей, что возникла необходимость в срочных переговорах с американцами и испанцами. Чем там дело закончилось я не знаю, но Каллидора в панике. Ты же помнишь, что дед подарил ей на свадьбу сквозное зеркало с неограниченным радиусом действия? Так вот, она говорила по нему с Арфангом, и утверждает, что никогда не видела мужа таким измотанным и потерянным. Он просил передать тебе, что уйдёт в отставку, как только уладит дела в Картахене.

— Почему мне? Разве исполняющим обязанности министра в таком случае не должен стать второй заместитель… проклятье, им же был Боунс!

— Вот именно. В инструкциях указано, что в случае одновременной недееспособности министра и обоих его заместителей, цитирую, «бремя ответственности за управление Министерством ложится на того, кто сможет с честью его нести».

— Какого века эти формулировки? — Поллукс поморщился. От его внимания постоянно ускользала какая-то мысль, нечто важное пыталось пробиться с периферии сознания сквозь ломящую головную боль.

— Семнадцатого, если не ошибаюсь, — вполне серьёзно ответил Регулус. — Фоули в Картахене, Крауч занимается расследованием, и принять Министерство у Лонгботтома попросту некому. Он надеется, что целители быстро поставят тебя на ноги и ты сможешь исполнять обязанности министра до новых выборов.

Поллукс глубоко задумался. Арфанга он знал и уважал, не только как своего двоюродного зятя, но и как сильного, смелого и ответственного мага. Арфанг Лонгботтом был рыцарем без страха и упрёка, словно сошедшим со страниц магловских дамских романов прошлого века. Он умудрялся сочетать в себе истинно гриффиндорскую отвагу с недюжинными дипломатическими способностями, благодаря которым сделал головокружительную карьеру в Департаменте международного магического сотрудничества, к неполным тридцати годам став секретарём Департамента по связям с общественностью. Последовательный либерал, он одним из первых записался в добровольцы и честно прошёл всю войну, поднявшись от рядового бойца до замкома второго добровольческого. Несмотря на то, что Арфанг, в отличие от Блэков, чурался чёрной магии, он был сильным бойцом, не раз вытаскивающим на себе тяжесть боёв с самыми могущественными врагами. И он же был первым, кто после победы показательно снял синюю повязку добровольца, произнеся трогательную речь о наступлении долгожданного мира. Для большинства волшебников Великобритании Лонгботтом был олицетворением героизма — если «Чёрную троицу» побаивались даже свои, то им откровенно восхищались. Народная поддержка, популярность продвигаемых им либеральных взглядов и известность на международной арене принесли свои плоды — вернувшись в Министерство, он возглавил Департамент ещё при Спенсер-Муне, а Тафт доверила ему всю внешнюю политику страны.

Но сегодня его идеализированный мир в одночасье рухнул. Либеральный пацифизм показал свою несостоятельность, соратники по партии оказались предателями, а международные партнёры винят во всём лично его. МАКУСА давно считало Картахену своим задним двором, и устроенная берсерками бойня по понятным причинам вывела их из себя. Крайними оказались англичане, которые, «придерживаясь норм международного права, должны были согласовать свои возмутительно агрессивные действия со всеми участниками послевоенного мирного урегулирования». Конкретных формулировок Поллукс, конечно, не знал, но легко мог их себе представить. Хватило ли этого, чтобы сломить прошедшего войну Лонгботтома? По всей видимости, да.

— Значит, так. Отпиши Каллидоре, пусть передаст Арфангу вот что, — он ещё немного подумал, подбирая слова. — Мы все, вся магическая Великобритания сейчас стоим в шаге от серьёзного кризиса управления. В этой ситуации его отставка будет воспринята мной как дезертирство. Всё.

— Передам, — кивнул Регулус. — Но учти, что если твоя казуистика и убедит его остаться во главе Департамента, то обязанности министра он точно скинет на тебя.

— Почему на меня? Каспер прекрасный администратор, вот пусть и разбирается с Министерством до ближайших выборов. Уж он-то замечательно с этим справится.

— Я бы не был так уверен. Во-первых, сейчас Крауч плотно занят расследованием. Чарис говорит, что он до сих пор не вернулся из следственного отдела. Во-вторых, его не очень-то жалуют в МКЧ после того скандала с МАКУСА. Его излишняя принципиальность, столь полезная на должности главы ДМП, в министерском кресле ему только навредит. Крауч не политик.

— Как и я, — спокойно констатировал Поллукс.

— Как и ты, — не стал спорить с очевидным Регулус. — Но ты отлично впишешься в текущий политический расклад. Сам посуди: и силовики, и консерваторы, и даже Фортиран с Хоффманом считают тебя своим человеком. Да, Нотт поворчит на ближайшей сессии Визенгамота, остатки либералов заявят что-нибудь о «засилье авроров в министерских кабинетах», коллегия МКЧ выразит заведомо безосновательные надежды на укрепление сотрудничества, но мешать тебе никто не будет.

— Пойми ты, мне даром не нужны обязанности министра, — Поллукс попытался энергично взмахнуть рукой, но только дёрнулся в бинтах, зашипев от боли. Выругавшись, он продолжил уже спокойнее. — Мы ведь обсуждали это с Арктурусом ещё год назад, помнишь? Я собирался даже уйти из аврората, чтобы заниматься делами семьи, а ты предлагаешь взвалить на себя Министерство!

— Положим, предлагаю не я, а ситуация в целом. К тому же, как ты там говорил? — Регулус изобразил улыбку. — «Дезертирство»?

— М-да, ситуация… Но почему эту проклятую должность не может занять кто-то другой? Почему не какая-то компромиссная фигура? Почему не Фоули? Почему, в конце концов, не Дамблдор?

— Брось, Нотт уже собрал экстренный пленум Визенгамота. Он не упустит возможности разгромить либералов, и как только это дойдёт до прессы, никаких шансов не будет ни у Фоули, ни у Дамблдора. Больше того, я думаю…

Ускользающая мысль наконец-то оформилась окончательно, и Поллукс перебил кузена на поулслове:

— Каспер ввёл военное положение?

— Насколько мне известно, нет.

Поллукс с трудом сдержал стон разочарования. Ладно, растерявшийся под ударами судьбы и международным прессингом Арфанг не сообразил, что вскрывшееся предательство министра и её ближайшего окружения является достаточно веским поводом для введения военного положения, но почему этого не сделал Каспер? Перед отправкой в Картахену Риддл подписал стандартную, на двойном рунном зачаровании, подписку о неразглашении. Проблема была в том, что она ограничивалась только конкретной операцией аврората, разумеется, никак не затрагивая события в Министерстве! Никаких предварительных договорённостей на этот счёт у них тоже не было, так что благополучно переживший бой Риддл мог прямо сейчас стряпать очередную газетную сенсацию. Этого никак было нельзя допустить! Хотя Поллукс и разделял неприязнь Риддла к маглорожденным, он хорошо помнил, каких трудов стоило выстроить хрупкий послевоенный баланс политических сил в стране. Арест Тафт, Боунса и Марчбэнкс сильно сдвигал это равновесие, но скандал ещё можно было попытаться замять, совместными усилиями как-то сгладить углы, а вот публичное возмущение такого масштаба унять будет никак невозможно. Невзирая на плотный кокон бинтов и магических повязок, пропитанных зельями, Поллукс попытался было встать, но Регулус аккуратно придержал его за плечо:

— Куда это ты собрался? Целитель сказала, что после зелий тебе нужно поспать минимум десять часов.

— Что? Нет-нет, ты не понимаешь, мне нужно…

— Тш-ш-ш-ш, тебе нужно поспать, — непонятно откуда возникший в руках Регулуса дедов амулет плавно крутанулся, и Поллукс погрузился в крепкий здоровый сон.

* * *

В редакции «Магического вестника» царило необычайное оживление. Министерство гудело как растревоженный улей, и отголоски этого гула в виде сплетен и слухов в изобилии скапливались в тесном кабинете главного редактора. Увы, никто из журналистов не мог сообщить ничего конкретного, каждый новый слух опровергал предыдущий, а Том упрямо отказывался откликаться на многочисленные вызовы по зачарованному зеркалу.

— Нет, нет и нет! — Бетти даже топнула ножкой, словно это придавало её возражениям основательности. — Мы не можем печатать непроверенные слухи!

— Но, послушайте, мисс Эйвери, — упорствовал Кафф, — это же сенсация! Только представьте себе заголовок: «Министр магии арестована»! Да у нас за пару часов расхватают месячный тираж!

— А потом окажется, что это всего лишь чьи-то фантазии, и нас обвинят в клевете.

— Но ведь у нас же есть свидетельства очевидцев, — в доказательство своих слов Варнава потрясал внушительной пачкой пергаментов.

— Свидетельства? — Бетти ловко выцепила из пачки один пергамент, заполненный убористыми строчками самопищущего пера, и громко прочитала. — «Подруга тётушки Элеоноры говорит, что её племянница слышала от своей кузины, что её жених, который работает стажёром в аврорате, видел, как Вильгельмину Тафт, закованную в магические кандалы, вели в камеры предварительного заключения». Что-то такие свидетельства не вызывают у меня особого доверия.

— Нам нужно беспокоиться о своей репутации, — поддержал сестру Вистан. — Да, первые успехи позволили нам набрать аудиторию, но если мы начнём публиковать всякие сплетни, большинство читателей от нас отвернётся. Вспомните, что говорил Том — мы должны быть респектабельной газетой, а не сборником баек от кумушек, часами болтающих друг с другом по камину.

Бурные обсуждения содержания экстренного номера «Вестника» прервал вежливый стук в дверь.

— Да-да, входите, — откликнулся Вистан, на всякий случай убирая ворох пергаментов в ящик стола.

— Дамы и господа, позвольте присоединиться к вашей дискуссии, — на пороге обнаружился младший Малфой, по обыкновению облачённый в строгую парадную мантию.

— А, Абраксас, рад видеть, — Вистан искренне обрадовался встрече со школьным другом, тогда как Бетти постаралась отодвинуться в самый дальний угол. Малфоя она недолюбливала со своего третьего курса, когда тот весьма едко высмеял её романтические чувства к Тому.

— Пытаетесь разобраться во всех событиях сегодняшнего дня? — небрежно кивнув Каффу и церемонно поклонившись Бетти, Абраксас устроился в потрёпанном кресле для посетителей.

— Лучше сказать, пытаемся отделить зёрна от плевел, — Вистан вновь извлёк из ящика стопку перагментов.

— Думаю, в этом я смогу вам помочь, — улыбнулся Малфой. — Позвольте полюбопытствовать, какие материалы уже удалось собрать?

— Вот, записи свидетелей. А что, у тебя есть официальные сведения?

— Скажем так, я располагаю сведениями из проверенных источников, — Абраксас углубился в изучение собранных материалов, быстро перекладывая пергаменты. За пару минут просмотрев все сообщения, он удовлетворённо откинулся в кресле, чуть поморщившись, когда видавшая виды обивка скрипнула от его движения. — Что ж, у вас отличные корреспонденты. Не вижу причин, почему бы вам просто не оформить всё это в один материал.

— Многие из сообщений выглядят весьма… радикально, — подала голос Бетти. — Мы отправили наших корреспондентов в Министерство, но они до сих пор не смогли получить никаких официальных комментариев.

— И вряд ли получат, сейчас там всем просто не до этого. Однако мои источники подтверждают эту информацию, — солидно сообщил Абраксас. Бетти хотела было запальчиво поинтересоваться, идёт ли речь именно о его источниках, или всё же об источниках его отца, но вовремя прикусила язык. Как бы она ни относилась к Абраксасу, ссориться с наследником семьи Малфоев, к тому же, одним из друзей Тома, было бы верхом неосмотрительности с её стороны.

— Вот видите, — обрадовался Кафф, — нам нужно срочно готовить материалы в номер!

— Как ты себе это представляешь? — Бетти продолжала стоять на своём. — Мы должны объявить об аресте министра?

— Именно так, Элизабет, — кивнул Малфой. — Мистер Кафф, не могли бы вы покинуть нас ненадолго? Боюсь, дальнейшая информация относится к семейным секретам.

Не выказав ни малейшего удивления, что случайный посетитель выставляет его из его собственного кабинета, Варнава коротко поклонился и вышел в общий зал, пробормотав что-то о связи с корреспондентами. Дождавшись, пока за ним закроется дверь, и наложив на кабинет чары против прослушивания, Арбраксас продолжил:

— Я напомню, что мы уже не просто группа школьных друзей. Теперь мы — политическая партия, печатным органом которой является ваша газета. Сегодня наша страна столкнулась с самой серьёзной угрозой со времён войны. Министр и один из её заместителей оказались предателями, вступившими в сговор с берсерками.

— Берсерками!? — Вистан удивлённо вскинул брови. — Никто ничего не говорил про берсерков!

— Разумеется, ведь это секретная информация, — снисходительно пояснил Абраксас.

— Настолько секретная, что её знаешь только ты? — не удержалась Бетти.

— Не нужно сарказма, моя дорогая. У меня осталось много знакомых в МАКУСА со времён стажировки, и один из них сообщил, что сегодня ранним утром в колумбийской Картахене произошёл бой между крупным отрядом берсерков и нашими экспедиционными силами под командованием Поллукса Блэка.

— Почему же об этом ничего не знают в Министерстве?

— Потому что, как я уже сказал, операция была засекречена, за пределами аврората о ней никто не знал. Точнее, так думали сами авроры. Как оказалось, всё это было грандиозной ловушкой, спланированной Тафт вместе с Марчбэнкс и организованной ими с помощью главы Департамента магического транспорта Боунса.

— Доказательств всего этого у тебя, конечно, нет, — полуутвердительно проговорил Вистан.

— Какое там, ведь у нас всё это до сих пор засекречено, — Абраксас поморщился. — Чем больше маглокровок приходит в Министерство, тем бесполезнее оно становится. Но сегодня мы можем с этим покончить!

— Каким это образом?

— Напечатав правду. Смотрите, во главе заговора стоят две полукровки, которые, очевидно, обманом вовлекли в него Боунса. Понятное дело, что Министерство, наполовину состоящее из полукровок и маглорожденных, будет всемерно замалчивать этот факт, но наша священная обязанность — донести правду до широких народных масс. Показать им, к чему приводит проникновение маглокровок во власть.

— Звучит убедительно, но риски…

— Рисковать — значит побеждать, — убеждённо отрезал Абраксас. — Мы не имеем права отсиживаться в стороне, когда решается судьба нашей страны! За один только пересказ всего этого, я могу вылететь из Министерства быстрее снитча, но я принимаю этот риск. Помните, как Том на собрании говорил про борьбу за наше будущее? «Ограничиваться полумерами в таком вопросе просто преступно». Так и нужно действовать! Произошло вопиющее преступление, и мы не должны позволить замолчать его в угоду либеральным настроениям!

— Погоди-погоди, я одного не могу понять, — помотал головой Вистан. — Чего заговорщики пытались добиться? Тафт и так руководила Министерством, а Марчбэнкс вполне могла в ближайшем будущем сменить Нотта на посту председателя Визенгамота.

— Этого я не знаю, — выразительно пожал плечами Малфой. — Могу лишь предположить, что Тафт чувствовала шаткость своего положения. Не имея за собой ни авторитета чистокровного рода, ни фамильной поддержки, ни десятилетиями выстраиваемого альянса сторонников, она решила просто устранить наиболее опасных представителей аристократии, начав с Блэка.

— Звучит слишком… радикально.

— Так я и не предлагаю всё это печатать, — вскинул руки Абраксас. — Главное для нас сейчас — сформировать у читателей правильный образ произошедшего, чтобы никакие последующие оправдания всех этих лживых бюрократов не смогли заморочить голову честным волшебникам.

— Значит, решено, — Вистан рубанул воздух ладонью. — Бетти, опробуешь свои красящие чары на экстренном выпуске? Кажется, у меня есть отличная идея...

На следующее утро с многочисленных стоек раздачи информационных материалов на посетителей Косого Переулка, служащих Министерства, жителей Хогсмида и учеников Хогвартса смотрели Вильгельмина Тафт и Гризельда Марчбэнкс, над парадными колдографиями которых кроваво-красными аршинными буквами был помещён короткий заголовок: «Предатели». Бетти не зря просидела полночи, вручную закрепляя красящие чары на газетах — кричащий заголовок вкупе с сенсационными новостями обеспечили очередному тиражу «Магического вестника» небывалый успех у читателей. Обвинительная статья со всей возможной прямотой рассказывала, как заговор министерских бюрократов чуть было ни привёл к провалу операции по уничтожению берсерков и бесславной гибели множества авроров во главе с самим Поллуксом Блэком.

Конечно, где-то ближе к концу второй страницы было честно указано, что следствие ещё ведётся и выводы можно будет сделать только по его окончанию, но, разумеется, никто не обратил на эту приписку никакого внимания. Всё было кристально ясно и так — предатели заодно с недобитыми гриндевальдовцами вздумали погубить героев войны! К счастью для всего магического мира, заговор был раскрыт, а последние уцелевшие берсерки — уничтожены доблестными аврорами под предводительством героического Блэка. Лично возглавив атаку на берсерков, он не избежал тяжёлых ранений, но целители святого Мунго уже поставили его на ноги. В коротком, на один разворот, номере успели добрым словом помянуть главу аврората Кимбелайна Фоули, а про участие в заговоре Боунса написали вскользь, в том духе, что бюрократы обманули честного служаку. Последняя страница была отдана на откуп немного отредактированным и дополненным свидетельствам очевидцев, в красках расписывающих оперативность действий авроров по задержанию и допросу предателей. В общем, экстренный выпуск «Вестника» яркими красками живописал картину дорвавшихся до власти бюрократов, готовых пойти на любую подлость из страха за незыблемость своего положения, и отважных авроров, сокрушивших их планы и нанёсших последний удар недобитым берсеркам.

* * *

В редакции «Ежедневного пророка» царили растерянность и уныние. Солидное министерское издание не могло позволить себе публиковать непроверенные материалы, а все обычные официальные источники упрямо молчали. Попытавшись связаться с ДМП для уточнения подробностей событий в Министерстве, журналисты не смогли найти на своём месте пресс-секретаря Департамента. Сунулись было в приёмную министра, но там дежурили авроры, безо всяких разговоров развернувшие репортёров обратно. На счастье совсем было приунывших газетчиков в издательство заглянул многолетний благодетель печатной прессы магической Британии Брутус Малфой, весьма удачно возжелавший обсудить с редколлегией «Пророка» разнообразные текущие вопросы. Узнав о неожиданных проблемах с освещением последних событий, Брутус подсказал поистине соломоново решение — никаких опровержений или сомнительных предположений не писать, а опубликовать только те факты, в истинности которых нет никаких сомнений. Лорд Малфой был столь любезен, что взял на себя труд переговорить с заслуживающими доверия людьми в Министерстве и сообщить газетчикам максимально точные сведения.

Узнав от кого-то из своих информаторов о ранении Поллукса, Брутус тут же набросал записку в Мунго. Редакционная сова обернулась с ответом меньше, чем за полчаса. Ещё бы — под коротким посланием красовалась подпись: «С тревогой в сердце жду ответа, кузен пострадавшего Брутус II Малфой». Конечно, ближайшим общим родственником с Блэками у Брутуса была двоюродная бабушка его ныне покойной супруги, но ведь в подобного рода запросах не обязательно указывать точную степень родства, верно? Ну а успокоить родственника, тем более являющегося известным меценатом, в тяжёлые военные годы пожертвовавшим не одну тысячу галлеонов на нужды больницы — долг всякого целителя. Так что в распоряжении редакции «Пророка» оказалось краткая записка с подписью старшего целителя и больничной печатью, из которой следовало, что состояние Поллукса Блэка стабильно и уже завтра любящие родственники смогут посетить его в палате №519, а через пару дней его выпишут из больницы.

Другие источники информации тоже оказались полезны. Клерк из Департамента магического транспорта сообщил об авральном спросе на порталы до колумбийской Картахены, ответственный секретарь гильдии зельеваров поделился информацией о внеплановой заявке на крупную партию веритасерума для ДМП, а один из контрагентов Брутуса на континенте с тревогой писал о нездоровой активности французского аврората. Конечно, большую часть всех этих сведений Малфой получил ещё до визита в издательство, но со стороны всё выглядело более чем благообразно — потратив полчаса своего драгоценного времени, сиятельный лорд любезно поделился информацией с журналистами.

После подобающих благодарностей, главный редактор «Пророка» несколько растерянно протянул:

— Боюсь, я лишь весьма отдалённо представляю, как надлежит оформить все эти сведения, сэр.

— О, нет ничего проще, — жизнерадостно откликнулся Брутус, с комфортом расположившись в роскошном кресле для посетителей. — Достаточно посмотреть на имеющуюся информацию под правильным углом. Вот, к примеру, ваши корреспонденты приносят непроверенную информацию об аресте министра. Казалось бы, сенсация. Но, согласитесь, просто так публиковать её вы не можете — а вдруг она не подтвердится?

Редактор истово закивал, всем своим видом выражая своё согласие с такими опасениями, а Брутус, отхлебнув своего любимого чая, запасы которого предусмотрительный редактор держал как раз на такой случай, продолжил:

— С другой стороны, у нас есть вот этот вот запрос, — Брутус помахал листочком из гильдии зельеваров. — Следовательно, что мы можем заключить? Что проводится следственная проверка, результаты которой будут объявлены завтра, непосредственно после экстренного пленума Визенгамота.

— Разве было объявлено, что состоится внеочередной пленум?

— Разумеется, он состоится. Вы ведь не думаете, что лорд Нотт оставит столь важные события без внимания?

— Конечно, вы как всегда правы, сэр. А если все эти слухи… — редактор сделал неопределённое движение рукой, не решаясь произнести вслух даже предположение об аресте министра, — окажутся правдой?

— Что ж, в таком случае, ваша газета проявит похвальную оперативность, опубликовав сообщении о ведущемся расследовании. Когда ситуация прояснится, вы просто сошлётесь на сегодняшнюю статью, сообщив его результаты или новые подробности.

— А как быть с операцией авроров? Обычно мы получаем информацию напрямую от пресс-секретаря аврората, но сегодня к нему не подступиться.

— Вы ничуть не погрешите против истины, сообщив своим читателям, что в колумбийской Картахене была проведена международная операция по противодействию остаткам сил Гриндевальда.

— Международная?

— Ну, конечно! По итогам сегодняшних переговоров, о чём бы они ни велись, Департамент международного магического сотрудничества обязательно потребует ввернуть обычные фразы о значимости этого самого международного сотрудничества для мирного послевоенного урегулирования. Так что вы точно не ошибётесь, написав, что последствия инцидента устраняются в тесной кооперации с ведущими магическими державами Старого и Нового света.

— Но ведь мы совсем ничего не знаем о сущности этого, как вы выразились, инцидента!

— Разве это может помешать публиковать исключительно проверенную информацию? Пишите, что имела место масштабная провокация недобитых гриндевальдовцев, пресечённая нашими аврорами под непосредственным командованием Поллукса Блэка и общим руководством Кимбелайна Фоули. В ходе боя Блэк был ранен, но целители выражают уверенность в его скором выздоровлении. У простого обывателя эти сведения сформируют привычный образ успешной аврорской операции где-то в неведомых далях и вполне утолят его информационный голод.

— Складно выходит, — обрадовался редактор. Отлично зная о разногласиях между Малфоем и Краучем, он дипломатично оставил за скобками упоминание о главе ДМП. — Значит, в вопросах… дел Министерства мы ссылаемся на будущую резолюцию Визенгамота, а относительно событий в Картахене ждём официальных сообщений аврората.

— Вы удивительно точно уловили суть! Боюсь, ничем более я вам помочь не могу. Сами понимаете, дела не ждут.

Многословно поблагодарив лорда Малфоя за неоценимую помощь и уверив того, что ничего больше им и не требуется, воспрявший духом главный редактор принялся раздавать указания сотрудникам издательства. Итогом их бурной деятельности стала потрясающая в своей бессодержательности передовица. Первая её часть была посвящена событиям в Министерстве магии. Читателям в самых витиеватых оборотах сообщалось, что сотрудниками ДМП была проведена операция по нейтрализации «враждебных элементов, обманом проникнувших в структуру нашего Министерства». Результаты операции будут оглашены на специально собранном пленарном заседании Визенгамота под председательством лорда Нотта. Конкретных имён не называлось, но общий посыл короткой заметки был предельно однозначен: всё под контролем, подозреваемые задержаны, ведётся следствие, никаких поводов для беспокойства у добропорядочных граждан нет.

Совсем иной по тону была вторая часть передовицы. Увенчанная колдографией Поллукса Блэка из редакционных архивов, она напоминала победные реляции заключительного этапа Великой Войны. Газетные строки живописали доблестных авроров, громящих последних уцелевших гриндевальдовцев, а все подробности были скрыты обычной формулировкой «не подлежит разглашению по оперативным соображениям». Редакция привычно выражала своё восхищение героизмом защитников магической Британии и профессионализмом целителей больницы святого Мунго, «которые уже оказали всю необходимую медицинскую помощь пострадавшим, включая заместителя главного аврора Поллукса Блэка, лично возглавившего операцию».

Содержание остальных статей в номере было совершенно обыденным — журналисты писали об очередной сессии МКЧ, вводимых ограничениях на торговлю шкурами бумслангов, раскладах на новый квиддичный сезон и прочих мелких новостях. За последние пару месяцев Тафт несколько раз пеняла главному редактору на излишне яркое освещение международных событий, так что он счёл за лучшее перестраховаться и до окончательного прояснения ситуации не отходить от ранее утверждённой информационной политики.

Тёмный Лорд пребывал в весьма нехарактерном для себя состоянии — глубокой меланхолии. Юношеская горячность вкупе с застарелой озлобленностью сыграли с ним злую шутку, и теперь, запертый в больничной палате, он вкушал горькие плоды своей неосмотрительности. Собственно говоря, в больнице он тоже оказался по этой причине — сосредоточившись на Дамблдоре, Волдеморт пропустил слишком много ударов в конце боя, так что к моменту прибытия авроров с трудом стоял на ногах.

Вместе с другими пострадавшими его экстренно переправили международным порталом прямо на операционный стол больницы святого Мунго, где опытные целители, имевшие богатую практику лечения последствий самых заковыристых проклятий, быстро уняли разрастающийся некроз тканей, нанесли целебную мазь на страшные ожоги левой руки, ушили несколько проникающих ранений и отправили полуживого пациента в общую палату на пятом этаже, сопроводив его целой батареей зелий и мазей. Впрочем, все эти весьма болезненные процедуры не шли ни в какое сравнение с душевной болью, испытанной Тёмной Лордом в тот момент, когда целый и невредимый Альбус Дамблдор вышел из руин гостиницы. Именно тогда Волдеморт со всей отчётливостью осознал, что привычная ему террористическая война осталась в прошлом — видя своего заклятого врага на расстоянии броска заклятия, он ровным счётом ничего не мог ему сделать.

Осознание изменившихся реалий окружающего мира далось Тёмному Лорду нелегко — отгородившись безупречными ментальными щитами от накатывающих волн нестерпимой боли, когда целители наносили мазь на его ожоги, Волдеморт размышлял. Довольно быстро он сделал неожиданный вывод — здесь и сейчас живой Альбус Дамблдор для него много полезнее мёртвого. Увы, эта мысль пришла ему в голову много позже того, как, поддавшись сиюминутному душевному порыву, он активировал рунную цепочку в картахенской гостинице. Правда, возможные подозрения в покушении на убийство старшего консультанта Визенгамота мало заботили Тёмного Лорда. Куда больше его волновали собственные дальнейшие действия.

Было совершенно ясно, что ни о каком терроре против ключевых фигур либералов в изменившихся условиях и речи идти не могло. Волдеморт мог лишь исходить бессильной злобой в адрес самого себя — приняв решение не привлекать к себе лишнего внимания, он умудрился засветиться и перед Блэком, и перед Дамблдором. У величайшего светлого мага современности наверняка будут вопросы к своему бывшему ученику, у которого внезапно развилась способность противостоять берсеркам не хуже закалённых в боях ветеранов Великой Войны.

Предаваясь этим безрадостным размышлениям, Тёмный Лорд механически отвечал на вопросы целителей и очнулся только в палате после всех процедур. За свою невнимательность тоже пришлось расплачиваться, причём немедленно — совершенно честно ответив, что никаких родственников, которых стоило бы оповестить о его печальной судьбе, у него нет, Тёмный Лорд отрезал себя от связи с внешним миром. Совы пациентам не полагались, а от его сквозного зеркала после боя осталось только несколько мелких осколков, извлечённых из располосованного бедра. Остальные обитатели палаты номер пятьсот восемнадцать, в которую его поместили, тоже ничем не могли помочь — сортируя поступающих международными порталами пациентов, целители выделили отдельную палату для всех пострадавших, не носивших аврорского значка. Так что Волдеморт оказался единственным англичанином в компании испанцев, метисов, аборигенов и остатков отряда Долохова.

Из шестерых наёмников уцелело всего трое, включая самого Антонина. Тяжело раненый ещё в самом начале боя Михаил, прикрывавший правый фланг Павел и бросившийся в одиночку на троих берсерков Войцех навсегда остались в Картахене. Мрачный Долохов, с трудом оставшийся в сознании после множественных ранений, лишь мотнул головой в ответ на дежурные соболезнования Волдеморта:

— Мы сражались с тем же врагом, что и на войне, милорд. Каждый из нас без колебаний отдал бы свою жизнь за право покончить с этими тварями, — старые шрамы и наложенные повязки почти полностью скрывали лицо Долохова, но даже сквозь них был виден его болезненный оскал. — Они уничтожены?

— Увы, я знаю об этом не больше твоего. Впрочем, не думаю, что авроры брали пленных.

— Я не об этом. В сорок втором, когда мы начали формировать дружины, все вступавшие в них клялись сражаться до тех пор, пока враг не будет уничтожен, — Антонин сделал паузу, то ли подбирая слова, то ли собираясь с силами для следующей реплики. — Мы считали, что одержали окончательную победу в сорок пятом, но сегодняшний бой убедил меня в обратном. Много ещё таких банд скрывается по миру?

— Это была последней, по крайней мере, из известных, — чтение «Великой Войны Волшебников» не прошло даром, и Тёмный Лорд неплохо ориентировался в послевоенных реалиях. — Но так ли это важно? Твоя страна победила в войне, но что это дало? Герои преданы и забыты, а серые посредственности правят бал.

Долохов издал какой-то неопределённый звук, то ли подавившись, то ли закашлявшись, и Тёмный Лорд продолжил:

— Разумеется, такое положение дел не устраивает многих влиятельных людей, а потому у меня есть основания полагать, что справедливость в итоге восторжествует.

— Каким же образом? — глухо проговорил Антонин.

— Как я и говорил в нашу первую встречу, моей целью является борьба с засильем маглорожденных в нашем мире. Это глобальная проблема, и нам…

Настроившийся на долгую речь о важности борьбы с маглорожденными Тёмный Лорд был бесцеремонно прерван молоденькой дежурной целительницей:

— Мистеру Долохову пора на перевязку.

Вежливо улыбнувшись девушке в лимонном халате, Тёмный Лорд кивнул Антонину и вернулся к анализу собственных ощущений, мыслей и решений.

* * *

Осмотревший Воледморта на следующее утро целитель остался вполне удовлетворён процессом выздоровления, но на любые разговоры о скорой выписке отвечал категорическим отказом. Зато сердобольная дежурная целительница, очарованная молодым и привлекательным пациентом, легко согласилась принести в палату свежие газеты.

Едва взглянув на кричащий заголовок «Вестника», Волдеморт отшвырнул «Ежедневный пророк», тут же подхваченный сидящим на соседней койке Долоховым. Впившись взглядом в газетные строчки, Тёмный Лорд за несколько минут пролистал короткий спецвыпуск. Стиль Абраксаса, хорошо изученный им ещё в шестидесятые, узнавался без труда, пусть его и перебивали цветастые обороты, явно вышедшие из-под пера Каффа. Передовица с безжалостной точностью и изобилием фактов описывала двойное предательство либеральной верхушки Министерства и Визенгамота, чуть было не приведшее к ещё одной трагедии. Схватка с берсерками, героизм авроров под предводительством Блэка, решительные действия Фоули, обличение бюрократов и восхваление силовиков — экстренный выпуск «Вестника» был настоящим сборником сенсаций.

Дочитав короткий номер своей газеты, Тёмный Лорд прикрыл глаза, с трудом сдерживая гнев. Это была катастрофа. «Упреждающие меры», о которых Поллукс упоминал во время их последней беседы, оказались пугающе эффективными. Одним ходом Блэк снимал с доски три ключевых фигуры либералов — министра, его второго заместителя и главу либеральной фракции Визенгамота. Да, оставался ещё Лонгботтом, но тот был ближайшим родственником Поллукса, так что возможные разногласия вполне можно было решить по-семейному. Волдеморт с ненавистью уставился на колдографию Блэка из «Пророка». Все его усилия, все надежды и чаяния пошли прахом в один миг. Если Поллукс станет министром, путь к вершинам власти для Тёмного Лорда закроется на долгие десятилетия. Не будет никакого конфликта между министерскими бюрократами, лоббирующими интересы грязнокровок, и консервативной чистокровной аристократией, на фоне которого молодёжь будет легко увлечь радикальными лозунгами. Нет, Блэк, или, быть может, кто-то из его родичей, кого он поставит на должность министра, будет проводить консервативную политику, вполне устраивающую большинство чистокровных.

Тёмный Лорд горько усмехнулся. Поллукс действовал в фамильном стиле Блэков, которым в своё время с огнём в глазах восхищалась молодая Белла — дерзко, рискованно и решительно, не щадя ни себя, ни окружающих. Сунуть голову в пасть мантикоре, самолично возглавив заведомо самоубийственную экспедицию в самое логово берсерков, только для того, чтобы подставить своих политических оппонентов — против собственной воли Волдеморт почувствовал восхищение Поллуксом.

Увы, блистательная операция Блэка против либералов надёжно хоронила все планы Тёмного Лорда по скорому восхождению к вершинам власти. Безотносительно успехов обновлённого Министерства во внутренней и внешней политике, сам факт поражения либералов начисто лишал недавно созданный «Новый порядок» потенциальной поддержки консервативно настроенной молодёжи. Все эти младшие сыновья и юные наследники блистательных семей, с горящими глазами рвущиеся в бой во славу своей родословной, лишились не только основного стимула лезть в политику, но и мотивации поддерживать именно его, безродного полукровку Тома Риддла. Если раньше он был единственной альтернативой престарелому Нотту, которого консервативная молодёжь пусть и уважала, но точно не любила, то теперь на сцену выходил Поллукс Блэк. Герой войны, фактический глава древнейшего и благороднейшего семейства, могущественный боевой маг и консерватор в несчётном поколении, он с лёгкостью мог перехватить симпатии экзальтированной молодёжи, направив её кипучую энергию в русло закрепления своей власти. С такой поддержкой и полученными от самого же Волдеморта сведениями, Блэк точно не допустит возвышения министерских бюрократов, а значит исчезнет тот самый конфликт, пользуясь которым Тёмный Лорд планировал добраться до власти.

Справившись с нахлынувшей на него волной ярости, Волдеморт взялся за «Ежедневный пророк». Что ж, он мог по праву гордиться своим детищем — на фоне «Вестника» министерское издание смотрелось совершенно невыразительно. Обтекаемые формулировки, общие слова и абстрактные призывы «Пророка» резко контрастировали с обличительными заявлениями, конкретными фамилиями и шокирующими фактами из «Вестника». Ничего нового из короткой передовицы он не узнал, машинально отметив, что во всех немногочисленных точных утверждения «Пророк» не противоречит «Вестнику». Было ли это случайным совпадением или очередным элементом хитроумной комбинации Блэка и Малфоя, Волдеморт предпочёл не думать.

Отложив газеты, Тёмный Лорд с сожалением вспомнил начало своей политической карьеры. Тогда, в шестидесятых, им не нужна была ни собственная печать, ни даже собственная партия. Пожиратели смерти не задумывали как политическая сила, планомерно и поступательно движущаяся к власти, годами и десятилетиями продвигающая свои идеи в Министерстве и Визенгамоте. Нет, молодые и горячие революционеры магического мира планировали одним ударом свалить «зажравшихся бюрокартов и дорвавшихся до власти грязнокровок», а потом восстановить «славные традиции предков», о которых так любили рассуждать их отцы и деды. Теперь о таком не приходилось и мечтать — отлаженная система послевоенного аврората с лёгкостью задавит внутренний терроризм.

— Вот об этом я и говорю, — заметил Волдеморт, кивнув на подхваченный Долоховым «Вестник». — Пока настоящие маги сражаются на передовой, эти бумажные крысы идут на любые ухищрения, цепляясь за власть.

Наскоро пробежавшись глазами по экстренному выпуску, Долохов удивлённо присвистнул, тут же зайдясь в приступе кашля.

— Кхе-кхе… уроды… — Антонин всё никак не мог откашляться, то ли из-за последствий темномагических проклятий, то ли из-за нахлынувших эмоций. — Вы планируете что-то с этим делать, милорд?

— Уже делаем, Антонин, уже, — умение преподносить собственные неудачи в качестве своих успехов было развито у Волдеморта, как и у всякого политика. — Как видишь, магловские выкормыши не останавливаются ни перед чем в борьбе за собственную власть. Помнишь Индию? Вашими руками мы устранили не только маглолюбца Патила, но и косвенно способствовали искоренению прогнившей маглократской Бенгалии.

— То есть мы проводили операцию в интересах руководства Тамилнада?

Тёмный Лорд грустно рассмеялся, вполне искренне ответив:

— Уверен, блистательный Удайар даже не знает о нашем существовании.

— Тогда ради чего это всё?

— Ты же чистокровный, Антонин, ты должен это понимать. Магловские выродки тащат в наш мир магловскую грязь. Нет, самих маглов можно понять, — Тёмный Лорд изобразил жест, долженствующий обозначать снисхождение. Получилось скорее пренебрежение, но Долохов не заметил разницы. — Лишённые величайшего дара, они вынуждены выдумывать себе новых идолов в тщетных попытках его заменить. Увы, все их пороки перенимают и их отродья, по какому-то чудовищному недоразумению наделённые магическим даром. Пока мы, истинные маги, ищем новые знания и преумножаем наши таланты, они алчут лишь власти и богатства. И если они получат своё, нашему миру придёт конец. Они неспособны даже представить себе всего могущества магических искусств, а потому будут всеми силами пытаться их уничтожить, низвести наш мир до бесполезного придатка привычной им магловской серости. Как видишь, страх подгоняет их так сильно, что они не гнушаются объединяться даже с фанатиками Гриндевальда, лишь бы добиться своего. Теперь ты понимаешь, ради чего мы сражаемся?

— Да… — после долгой паузы Долохов медленно кивнул каким-то своим мыслям и уже уверенно произнёс. — Да, я вас понял, милорд.

— Вот и славно, Антонин, вот и славно, — Тёмный Лорд, произнеся свой монолог, вновь вернулся к размышлениям, невидящим взглядом глядя сквозь собравшихся вокруг одной из коек аборигенов. — Отдыхай и залечивай раны, а мне нужно о многом подумать.

Подумать Тёмному Лорду действительно было над чем. Больше полугода его усилий по претворению в жизнь амбициозных планов быстрого достижения вершин магической власти пошли прахом. Альянс Блэков и Малфоев оказался куда глубже и зародился куда раньше, чем он думал. Из рассказов Абраксаса в шестидесятых выходило, что с Блэками их свели только матримониальные интересы, в конечном итоге реализовавшиеся в браке Люциуса и Нарциссы. На деле же оказалось, что две семьи активно взаимодействуют друг с другом по политической линии уже сейчас, иначе как бы Абраксас сумел так быстро отреагировать на события в Министерстве? Он вспомнил Поллукса, вольготно расположившегося в хозяйском кабинете Малфой-мэнора, вспомнил Абраксаса, радушно организовывавшего первую встречу их новой партии. Сомнений не было — Блэки и Малфои сотрудничали куда теснее, чем казалось Тёмному Лорду.

Что ж, придётся адаптироваться к изменившейся обстановке. Тёмному Лорду было не впервой начинать путь к вершинам власти с самого начала — становление Пожирателей Смерти в пятидесятые, возвращение из небытия в девяносто пятом, новая жизнь всего полгода назад… Силой воли подавив в себе новую вспышку раздражения, Волдеморт принялся планировать свои дальнейшие шаги. Поговорить с Блэком, дать указания Вистану, связаться с Друэллой… Выдающиеся интеллектуальные способности одного из темнейших магов в истории позволяли легко жонглировать мыслительными конструкциями, на ходу перестраивая свои планы. Да, придётся воздержаться от политических убийств, по крайней мере, на территории Великобритании. Излишне памятливый Гринграсс, неожиданно талантливый в боевой магии Флитвик и чрезмерно подозрительный стажёр аврората Грюм сами того не подозревая вытащили счастливый билет. Остатки боевого отряда Долохова не будут наносить незапланированные визиты в их дома, а сам Тёмный Лорд при необходимости будет вежливо с ними раскланиваться вместо того, чтобы пустить им смертельное заклятие в спину.

Но это отнюдь не означало, что Волдеморт планировал предаваться безделью или посвятить свою бесконечную жизнь оттачиванию журналистского мастерства. Нет, цель всей его деятельности, к которой он стремился всеми фибрами своей фрагментарной души, не претерпела изменений. Скорректировались планы, изменились методы, сдвинулись сроки, но конечный результат, который следовало достичь любой ценой, оставался прежним — абсолютная власть над магическим миром.

* * *

Старый кабинет на втором уровне Министерства, заставший ещё горячие споры о методах подавления гоблинских восстаний, привычно выполнял роль зала заседаний верхушки силовиков. Хотя после очередной перепланировки в ДМП появился полноценный конференц-зал, высшее руководство Департамента предпочитало по старинке собираться в кабинете Каспера. Здесь, вдали от заходящихся в истерике дипломатов, разрабатывались первые ответные меры на наглые провокации Гриндевальда, здесь же долгими бессонными ночами штабисты Департамента координировали отражение атак в Провансе и Бристоле, и, наконец, именно сюда был доставлен поверженный Дамблдором Тёмный Лорд.

Сегодня хозяин этого кабинета выглядел чуть ли не хуже расположившегося по правую руку от него Блэка, только утром выбравшегося из лазарета. Казалось, прошедший всю войну Каспер Крауч в одночасье постарел на добрых два десятилетия. Блуждающий взгляд, мешки под глазами и глуховатый голос так резко диссонировали с образом вечно аккуратного и подтянутого главы Департамента магического правопорядка, что Фоули предложил вызвать целителей из Мунго.

— Пустое, — чуть дёргано отмахнулся Каспер, — лучше доложите, как прошла операция в Картахене.

— Сумбурно, — мрачно отозвался недавно вернувшийся из Колумбии Фоули. — Берсерки атаковали всех подряд, видимо, получив не слишком конкретный приказ от своего куратора. Потери местного населения чудовищны, почти вся магическая Картахена уничтожена. У нас четверо убитых и шестнадцать раненых, семеро из них всё ещё в Мунго. По понятным причинам мы не пытались брать берсерков живыми, так что они перебиты до последнего человека. Кроме того, рядом с местом боя обнаружено тело Франца Кригера. Судя по всему, он погиб от смертельного проклятия. Не твоя работа, Поллукс?

— Хотелось бы убить его своими руками, но увы, — оскалился Блэк, — ни мне, ни нашему отряду, ни Дамблдору было просто не до этого.

— Я так и думал. Мы продолжаем опрос немногочисленных свидетелей, но ничего особо интересного пока что установить не удалось. Полный отчёт по самой операции будет готов завтра, расследование... не знаю, думаю, затянется надолго. Мы можем рассчитывать на помощь следователей Департамента?

— Теперь да, — устало кивнул Крауч. — Я привлекал их для… внутреннего расследования, но теперь оно завершено.

— Мы можем узнать его результаты? — Кимбелайн говорил спокойно, но холодный блеск в его глазах выдавал тщательно сдерживаемый гнев. Ему было прекрасно известно, что нескольких авроров, стоило им вернуться из Южной Америки, пригласили «для приватной беседы» в следственный отдел.

— Разумеется. Некоторые… — Крауч чуть замялся, подбирая слова, — наши подчинённые, так же как и Боунс, выполняли инструкции Тафт. К счастью, до прямого предательства дело не дошло, она использовала их только для сбора сведений о состоянии дел в ДМП и аврорате.

— Много у нас таких? — севшим голосом поинтересовался Фоули.

— Достаточно, — Каспер со вздохом передал Кимбелайну пергамент с десятком фамилий. — В других отделах департамента их не меньше, поверь. Я выборочно побеседовал с несколькими, картина одна и та же. Их вербовал ещё Леонард, кого-то лично, кого-то — через их же начальство. Пятеро старших авроров, понимаешь?! Все добровольно пошли на сотрудничество, все согласились, что указания министра важнее наших приказов.

— Предатели, — процедил сквозь зубы Блэк.

— Полегче, Поллукс, — вновь поморщился Крауч. — Мы все присягаем на верность магической Британии, а не главному аврору или руководителю ДМП. Министр, как глава страны, имеет право контролировать работу всех своих подчинённых.

— Да, совсем как в случае с Боунсом, — ядовито отозвался Блэк.

— Никто из указанных в этих списках сотрудников ДМП и аврората не предпринимал ничего, расходящегося с приказами их командования, — веско ответил Крауч. — Им можно вменить только разглашение служебной информации и ничего более.

Он хотел добавить что-то ещё, но его перебил Фоули, вновь взявшийся за список авроров.

— Постойте-ка, но ведь все авроры, включая и этих, знали о цели нашей операции. Выходит, Тафт осознанно выступила на стороне берсерков?

— Нет, единой системы информирования предусмотрено не было. Тафт время от времени запрашивала сведения о состоянии дел в аврорате и ДМП, но никаких систематических отчётов наши сотрудники ей не направляли.

— Глупо, опасно и бессмысленно, — припечатал Блэк. — Мы и так отчитываемся перед министром, что ещё ей надо?

— Не ей, Поллукс, — покачал головой Крауч. — Леонарду. Похоже, он правда… боялся нас. Боялся и принимал меры, чтобы первым узнать о возможном заговоре.

— Чушь какая-то, — помотал головой Кимбелайн, так и не выпустивший из рук пергамент с фамилиями. — Леонард думал, что мы готовим государственный переворот прямо во время войны?

— Неважно, что он там думал! — Поллукс был готов взорваться. — Его паранойя вылилась в десятки смертей в Картахене!

— Послушайте… — Каспер говорил немного растерянно, почти жалобно. — Я не понимаю. Разве Боунс — враг? Всю войну он спал по четыре часа в сутки, лишь бы мы вовремя получали качественные порталы, а каминная сеть работала без сбоев. А Пирс, «Умник Пирс», с нуля организовавший прекрасную контрразведывательную службу, на счету которой не один десяток предотвращённых диверсий, покушений и вербовок? Да, как оказалось, он отчитывался не только передо мной, но и перед Спенсер-Муном, но разве это делает его предателем? Или Гризельда. Скольким твоим добровольцам она ставила основы боевой трансфигурации, Поллукс? Скольким из них это потом спасло жизнь в Провансе и Фландрии?

— Я не отрицаю всех этих заслуг, — стоял на своём Блэк, — но факт остаётся фактом: в результате явного саботажа Боунса по наущению Тафт и Марбэнкс чуть не сорвалась операция аврората против берсерков. Погибли люди, Каспер!

— Кстати, об этом, — Фоули поморщился, явно не желая поднимать столь щекотливую тему. — Не подумай, что я ставлю под сомнение героизм твоего отряда в Картахене, но откуда он вообще взялся?

— Это наши коллеги из Восточной Европы. Как я понял, остатки одной из их боевых дружин. Они первыми вышли на берсерков, но трезво оценили свои силы и решили связаться со мной через Риддла.

— Риддла? — слушавший пояснения Блэка без особого интереса Крауч заметно оживился. — Этого скандального журналиста? Почему они не обратились к нам по официальным каналам?

— Официально их отряд был расформирован после переворота в России. Что-то не поделили с новыми властями, видимо. Но люди там собрались упрямые, так что они продолжили свои поиски уже неофициально. Один из них, Долохов, был знаком с Риддлом и, разыскав берсерков, обратился к нему с просьбой о связи с кем-нибудь из нашего аврората. Я работал вместе с Риддлом во время расследования той индийской истории, так что он просто послал мне сову.

— Долохов, Долохов… — Фоули задумчиво побарабанил пальцами по столешнице. — Погоди, разве он не погиб в схватке с Гриндевальдом под Кёнигсбергом?

— Там был старший Долохов, Иван. Я его немного знал, доводилось координировать действия союзников вместе с Фортиран и Троекуровым. Его младший сын, Антонин, пошёл по стопам отца и сформировал что-то вроде боевой дружины в миниатюре. Он сейчас в Мунго, вместе с двумя своими бойцами. Последствия тёмных проклятий, обширные ожоги, некроз тканей. Они пробудут там не меньше недели. А ещё трое из их отряда погибли в Картахене.

— Напомню, что среди авроров тоже не обошлось без жертв, — нахмурился Фоули, — не говоря уж о гражданских. Такое нельзя просто проигнорировать, Каспер!

— Я и не предлагаю это игнорировать! Но мы должны отделить преступную халатность Тафт, Марчбэнкс и Боунса от вполне законных действий Спенсер-Муна!

— Законные действия? — переспросил Блэк, в голосе которого явно сквозила сдерживаемая ярость. — Леонард не придумал ничего лучше, чем во время войны нарушать принцип единоначалия в боевых отрядах! Хорошо, что за всё это время его приказы так ни разу и не разошлись с твоими, а если бы это произошло? Если бы после отражения бристольской высадки Леонард воспротивился твоей идее нанести встречный удар в Бретани, кого поддержали бы все эти перебежчики?!

— Они не перебежчики, — не сдавался Крауч. — Они выполняли приказ законно избранного министра.

— Тот факт, что Марчбэнкс на пару со старшим Гринграссом чуть ли не против его воли усадили Леонарда в министерское кресло, не даёт ему права игнорировать закон и устраивать непонятные шпионские игрища у нас за спиной!

— Кстати, о министерском кресле, — поспешил вмешаться в спор Фоули. — Со мной связался Арфанг и сообщил, что намерен сложить с себя полномочия временно исполняющего обязанности министра сразу же после следующего пленума Визенгамота.

— Только этого нам не хватало! — раздражённо воскликнул Блэк. По-привычке взмахнув рукой, он скривился от боли в груди и уже спокойнее заметил. — Надеюсь, Каспер, мы уладим вопрос с этими списками до того, как тебе придётся принимать дела у Арфанга.

— Думаешь, твой приятель Малфой не будет мне мешать?

Блэк поморщился:

— Ты же знаешь, я…

— Я ничего не знаю! — непривычно дрожащим голосом воскликнул Крауч. — Я не знаю даже, кто из моих подчинённых предатель, а кто — нет! Вы тут рассуждаете о мотивах бывшего министра, а у меня в камерах сидят люди. Мои люди, с которыми я прошёл всю войну! А теперь из-за политических завихрений в голове Леонарда их клеймят предателями!

— Ладно, может, они и не предатели, — неохотно пошёл на попятную Блэк, явно испугавшись за состояние своего начальника, — но мы в любом случае не можем просто отпустить их и вернуть на свои посты. Я бы предложил сформировать специальную комиссию по реформированию системы контроля за департаментами со стороны Министерства, чтобы исключить повторение столь трагических событий. Но всем этим мы сможем заняться только после того, как определимся с кандидатурой временно исполняющего обязанности министра.

— Делайте, что хотите, — как-то обречённо махнул рукой Крауч. — Я уже слишком стар, чтобы лезть в политику.

Поллукс хотел было возразить, хотел заметить, что Каспер не старше Регулуса, но осёкся на полуслове. Вместо пожилого, но всё ещё энергичного главы ДМП, работавшего по четырнадцать часов в сутки, во главе стола сидел уставший старик. Глубокие тени залегли под глазами, плечи опустились, а сложенные на столе руки мелко подрагивали.

— Думаю, этот вопрос можно рассмотреть позже, — спокойно проговорил Фоули, незаметно для Крауча указывая Блэку на своё обручальное кольцо. Поллукс медленно смежил веки, показывая, что обязательно свяжется со своей кузиной Чарис. — Пока же давайте вернёмся к итогам операции в Картахене. Итак…

Слушая подробный отчёт Кимбелайна о действиях аврората, Поллукс молча негодовал. На Каспера он старался не смотреть, слишком больно было видеть у него почти такой же потухший взгляд, как у дяди Сириуса. Проклятый Малфой! Придя в себя наутро после внепланового визита Регулуса, Поллукс тут же заказал себе свежих газет и отправил патронуса Уистлеру. В ожидании отчёта от старшего аврора, Блэк тщательно изучил все имеющиеся публикации, из которых сделал совершенно однозначный вывод — Брутус использовал всё своё влияние, чтобы сформировать нужное общественное мнение: постараться подальше задвинуть Каспера, выставить либералов предателями и максимально превознести роль самого Поллукса во всей этой истории. Сиятельный лорд Малфой уже успел связаться с ним после выписки, намекая, по обыкновению витиевато, на перспективы обретения им министерского кресла. Блэк с трудом сдержался, чтобы не бросить в него проклятие позаковыристее. Интерес Брутуса был прост и понятен — предлагая кандидатуру Поллукса на должность министра, он расчищал себе пространство для дальнейших политических манёвров. Что Крауч, что Дамблдор в министерском кресле были в равной мере неприятны для Брутуса, а от того он не жалел щедрых посулов своей всемерной поддержки, призывая Поллукса согласиться на столь заманчивое предложение.

Проблемой было лишь нежелание самого Блэка занимать этот пост. Близко к сердцу принимая проблемы своей обширной семьи, Поллукс отлично понимал, что ни ушедший с головой в свою арефакторику Арктурус, ни только делающий первые самостоятельные шаги Орион не смогут справляться с многотрудными обязанностями неформального главы рода Блэков. Увы, переложить эту ношу было не на кого, а потому Поллукс давно принял решение покинуть министерские кабинеты так скоро, как только появится возможность. Приход к власти Тафт и министерские перестановки предоставили такую возможность, но все планы нарушил проклятый Риддл. А теперь долг перед семьёй в сознании Блэка соперничал с долгом перед страной, и чем дальше он размышлял, тем сильнее перевешивал последний.

Силой воли концентрируясь на словах Кимбелайна, Поллукс гнал от себя мысли о возможном сговоре Риддла и Малфоя. Слишком согласованно выступили «Вестник» и «Пророк», слишком дозировано они выдали нужную информацию, слишком хорошо нарисованная газетчиками картина укладывалась в расчёты Брутуса. Если Риддл рассказал Брутусу ту же самую историю, что и ему… Нет, даже думать об этом Поллуксу решительно не хотелось. Взглянув на Крауча, слушавшего доклад главного аврора с отстранённым видом, Поллукс дал себе обещание — приложить все силы, сделать всё возможное и невозможное, но не допустить до власти ни бюрократов-изменников, ни сомнительного путешественника во времени, ни финансового авантюриста. Он не доверял никому из них, и интуиция, не раз спасавшая ему жизнь на полях сражений, однозначно одобряла это недоверие.

Поллуксу Блэку не нравилось решительно всё: не нравился излишне просторный кабинет, размерами больше похожий на банкетный зал, чем на рабочее место, не нравился чрезмерно услужливый секретарь, докладывающий о каждой мелочи, и уж тем более не нравился Брутус Малфой, вольготно расположившийся напротив. Увы, кабинет был данью традициям, менять секретаря сразу после назначения на пост временно исполняющего обязанности министра было бы неразумно, а Брутуса он и вовсе пригласил сюда сам. Безотносительно своих подозрений Поллукс не мог отрицать очевидного — мало кто в магической Британии мог сравниться с лордом Малфоем в умении управляться с деньгами.

Вопрос же, из-за которого они собрались, имел к деньгам самое непосредственное отношение. Едва начав разбираться с делами, Поллукс получил обращение от Департамента финансов, в котором финансисты выступали с рядом достаточно радикальных предложений. Разразившись парочкой крепких ругательств, Блэк тут же обратился к Малфою.

— Ты помнишь предостережения Тома Риддла? — Поллукс не скрывал раздражения в голосе.

— Конечно, — Брутус, напротив, был самим благодушием.

— Он предупреждал нас о запланированном ослаблении ДМП, и уже в ноябре Тафт попыталась вывести аврорат в отдельную структуру. Он предупреждал нас о снижении роли Визенгамота и возвышении Министерства, и вот теперь мы имеем заговор министерских чиновников против, в том числе, делегатов Визенгамота. И, наконец, он предупреждал нас о кабальном договоре с гоблинами.

— Очевидно, это мы успели предотвратить.

— Думаешь? Вот, полюбуйся, — Поллукс выложил на сукно красиво оформленный пергамент с печатью Департамента финансов. — Первая же докладная финансистов!

Брутус с неподдельным интересом пробежал глазами короткий документ, потом неопределённо хмыкнул:

— Ну, и что тебя не устраивает?

— Всё! — отрезал Поллукс. — Они предлагают окончательно отдать всю финансовую систему на откуп гоблинам!

— Тут всё сложнее, чем кажется на первый взгляд, — протянул Малфой. — Наш юный друг верно передал суть планировавшейся реформы, но… впрочем, позволь, я изложу всё по порядку. Не секрет, что потребность в реформировании Департамента финансов назрела давно. Во время войны было введено прямое министерское управление многими стратегически важными предприятиями. Да что далеко ходить, твоя семья зачаровывала аврорские артефакты в лучшем случае по себестоимости компонентов! После победы попытались вернуть довоенную систему сбора налогов с объёмов продаж, но за время вынужденного простоя в годы войны Департамент финансов потерял слишком много ценных кадров. Кто-то подался в добровольцы, кто-то устроился в частные лавочки. Взять моего управляющего фермой фестралов — до войны он был заштатным налоговым инспектором, а теперь заключает договоры с ведущими гильдиями зельеваров и алхимиков со всей Европы.

— К чему ты клонишь?

— Терпение, друг мой, терпение. Я почти закончил. Итак, на сегодняшний день мы имеем явно выраженный кризис в Департаменте финансов. У них попросту не хватает сотрудников, чтобы управляться с деньгами Министерства. Собираемость налогов падает, бюджет истощается, появляется угроза неисполнения Министерством своих обязательств. Тут-то и появляются гоблины со своим предложением. За скромное вознаграждение они берут на себя обязательства по учёту финансов и сбору налогов. Согласись, более чем заманчивая перспектива.

— Почему бы просто не нанять новых сотрудников?

— Откуда? Вот, например, твоя семья. Я, может быть, недостаточно хорошо знаю её историю, но без труда вспомню добрый десяток выдающихся артефакторов, нескольких талантливых ритуалистов и зельеваров, двух-трёх грамотных администраторов и с дюжину виртуозных мастеров боевой магии, а в начале прошлого века, если мне не изменяет память, один из Блэков даже стал обладателем награды «Золотой квоффл». Но я не могу вспомнить ни единого Блэка-бухгалетра, Блэка-аудитора или Блэка-налогового инспектора!

— Я понял твою мысль, — хмуро кивнул Блэк. — А что, если нанимать маглорожденных?

— И отдать контроль над нашими деньгами им? Право слово, при таком выборе я бы предпочёл гоблинов. К тому же, сам посуди, что выберут пришедшие к нам из своего лишённого магии мира маглорожденные: магические искусства или бухгалтерию?

— М-да, проблема… И что же, договор с гоблинами не имеет никаких оборотных сторон?

— Если бы! Ты знаешь, что гоблины начали предоставлять услуги по борьбе с проклятиями?

— Да пусть хоть на родовые дары проверяют, нам-то что? — фыркнул Поллукс. — У них всё равно нет палочек.

— Всё не так просто. Гоблины нанимают на работу волшебников. Денег у них много, так что они могут позволить себе нанимать талантливых магов и не скупиться на лучшее снаряжение. Уже сейчас гильдия взломщиков заклятий жалуется на возрастающую конкуренцию со стороны «Гринготтса».

— Погоди-погоди, — Блэк помотал головой. — Причём тут «Гринготтс»? Это же банк, а не контора на все случаи жизни!

— Юридические нюансы, — Брутус поморщился, как от зубной боли. — Договор с гоблинами, заключённый по итогам последнего восстания, с их стороны подписан председателем совета директоров «Гринготтса». Тогда это казалось логичным, ведь причиной восстания и основным предметом договора были вопросы финансового регулирования. Гоблины получили своё монопольное право на чеканку, а Министерство — стабильность финансовой системы. Вот только проблема в том, что соглашение никак не регламентирует все остальные аспекты нашего взаимодействия с гоблинами.

— Ладно, а в чём, собственно, проблема? Чем гоблины, нанимающие взломщиков заклятий, отличаются от предпринимателей, делающих то же самое?

— У гоблинов много золота, и они отлично умеют с ним управляться. Плюс обширнейшая клиентская база самого «Гринготтса». В таких условиях конкурировать с ними становится практически невозможно.

— Гильдия предпринимает ответные шаги?

— Да, — Брутус невесело усмехнулся. — Пишет жалобы в Министерство, которые теряются где-то в глубинах его бюрократического аппарата.

— Проклятье! Есть идеи, что с этим делать?

— Можно попытаться увязать решение по налоговой политике с официальным признанием прав гоблинов на предоставление магических услуг волшебникам с рядом ограничений.

— Предлагаешь разменять нашу финансовую систему на удовлетворение амбиций гильдии взломщиков проклятий?

— Это всяко лучше, чем отдать нашу финансовую систему гоблинам просто так, — пожал плечами Брутус.

— Ладно, спасибо за информацию, — хмуро кивнул Поллукс. У него родилась одна идея, но она требовала дополнительных согласований. — Я подумаю над этим.

— К твоим услугам. А, и ещё одно, — собравшийся было уходить Брутус вновь откинулся в кресле. — Кантанкерус сообщил тебе свои соображения относительно кооптации новых делегатов Визенгамота на следующем пленуме?

— Он не счёл нужным меня уведомить, — небрежно бросил Блэк.

— Да, в сущности, ничего особо серьёзного. Есть мнение, — Брутус сделал неопределённый жест, — что оптимальным будет взамен трёх выбывших делегатов кооптировать по одному от каждой из фракций. От нас делегируем Годфри Гринграсса, а от либералов — Дамблдора.

— Хм, ну, с Дамблдором понятно, — Поллукс задумчиво потёр подбородок. — Недолго он задержался в консультантах. А вот Гринграсс… Сколько ему, двадцать пять? Не слишком ли он молод для столь ответственной должности?

— Юный Годфри отлично справляется со свалившимися на него обязанностями владельца крупного зельеварного концерна. Я навёл справки, и у нас, и на континенте. Его деловая репутация безупречна.

— Визенгамот, вроде как, ещё не стал собранием выдающихся дельцов, — проворчал Поллукс. — Он хотя бы читал устав консерваторов?

— Не будь формалистом, — легкомысленно махнул рукой Брутус. — Годфри вполне разделяет наши общие политические взгляды, так что никаких проблем с этим не будет. Плюс, думаю, ты согласишься, что мы должны несколько… омолодить состав нашей фракции в Визенгамоте, скажем так.

— Ну, раз так… — Поллукс призадумался на минуту, видимо, прикидывая число престарелых делегатов, способных лишь слово в слово повторять за Ноттом. — Пожалуй, я не против.

— Вот и отлично. В таком случае, не смею более мешать, господин министр.

Довольно рассмеявшись в ответ на кислую мину Блэка, Малфой покинул кабинет, отправившись к каминам в атриуме. На сегодня у него было запланировано ещё множество визитов.

* * *

Будучи одним из попечителей Хогвартса, Брутус Малфой время от времени появлялся на территории школы. Многочисленные деловые хлопоты не позволяли ему слишком уж часто заглядывать в альма-матер, но он всё равно старался держать руку на пульсе школьной жизни. Закупки спортивного инвентаря для квиддичных команд, обновление запасов ингредиентов для зелий, даже внедрение новых правил сдачи экзаменов — всё это не ускользало от внимания лорда Малфоя.

Сегодня, однако же, Брутус направил свои стопы не в кабинет директора, чтобы урегулировать очередные финансовые вопросы, и даже не в учительскую, чтобы попытаться вникнуть в изменения методических рекомендаций, а в скромный кабинет замдиректора на третьем этаже. Его обитатель, полный кавалер ордена Мерлина, старший консультант Визенгамота, ответственный секретарь Международной Конфедерации Чародеев и просто сильнейший светлый волшебник современности, уже ожидал своего гостя. Подобающим образом поприветствовав заслуженного профессора и заполучив чашку чая с молоком, Брутус с довольным видом начал:

— Рад вам сообщить, что консервативная фракция Визенгамота склонна поддержать вашу кандидатуру на ближайшем пленуме.

— Это… несколько неожиданно, вы не находите? — вопреки своим же словам, особо удивлённым Дамблдор не выглядел, скорее, демонстрировал собеседнику вежливый интерес.

— Почему же? Баланс между представителями либеральных и консервативных кругов — залог плодотворной работы Визенгамота. После трагических событий прошлой недели этот баланс был поставлен под угрозу, а последнее, что сейчас нужно магической Британии — кризис управления.

— Ваши речи достойны истинного патриота, — с толикой иронии в голосе ответил Дамблдор, — но я имею в виду различия наших с вами политических взглядов.

— Многие начинания ваших единомышленников вполне разумны, и, с некоторыми оговорками, могут найти поддержку у большинства консерваторов. Например, упразднение наследуемых титулов напрашивается по меньшей мере с начала века.

— Не думал, что вы так легко с этим согласитесь, лорд Малфой, — с усмешкой чуть выделил почтительное обращение Дамблдор.

— Лично мне всё равно, называют ли меня лордом, сэром или мистером, — пожал плечами Брутус. — Да и какой из меня лорд без кресла в Визенгамоте? Знаю, знаю, гордиться тут нечем, я совершил ошибку и искренне раскаиваюсь в этом, но сам факт показателен — лорды больше не олицетворяют влияние древнейших и благороднейших родов на законодательную власть. Лорд Блэк заперся в своём фамильном особняке, лорд Эйвери давно отдал свой голос лорду Нотту, а сам предпочитает колдовать над артефактами вместо заседаний в Визенгамоте, достопочтенный лорд Лонгботтом доверил свой голос племяннику, лорд Боунс сейчас под следствием, а о династии Гонтов в приличном обществе стараются не вспоминать уже пять поколений. Так что лично я согласен с необходимостью реформ в этой области, но вы же понимаете, что Кантанкерус никогда не пойдёт на такое.

— Сколь бы ни были ваши речи приятны моему слуху, это ничуть не проясняет вопроса, в чём состоит лично ваша заинтересованность видеть меня делегатом Визенгамота.

— О, тут всё очевидно. Ни для кого не секрет, что у меня есть обширные деловые интересы по всему миру. Их успех во многом зависит от благоприятной международной обстановки, ведь даже один инцидент, подобный прошлогодней трагедии в Индии, может нанести огромный вред репутации магической Британии в целом… и отдельных её представителей в частности. Из-за этого я, как и большинство деловых людей, искренне заинтересован в том, чтобы наша страна вела предсказуемую внешнюю политику. Покуда в Министерстве ею заведует Лонгботтом, я могу быть в этом уверен, но вот в Визенгамоте… Без поддержки Боунса и, в особенности, Марчбэнкс ему будет сложно противостоять инициативам Нотта. Не поймите меня неправильно, я уважаю Кантанкеруса и как человека, и как политика, но его одержимость идеалами чистокровности порой бывает… чрезмерна.

— Вас послушать, так вы завзятый либерал, — с улыбкой проговорил Дамблдор.

— Верите ли, я бы им стал, если бы в комплекте с экономическими идеалами не шли некоторые весьма спорные политические, — вернул ему улыбку Брутус. — Вы можете рассчитывать на мою поддержку во всех вопросах, связанных со свободой торговли и укреплением международных связей, но избавьте меня от рассуждений о правах маглорожденных.

— Похвальная откровенность. Однако остаётся открытым вопрос о том, насколько с вами согласны ваши коллеги по консервативной фракции Визенгамота.

— Не стоит об этом беспокоиться, профессор, — Малфой улыбнулся со всем доступным ему радушием. — Я уже провёл все необходимые консультации с ключевыми делегатами и смею надеяться, что утверждение пройдёт без проблем.

— Приятно слышать, — Дамблдор немного помолчал, помешивая свой чай. — Позвольте полюбопытствовать, кто ещё будет кооптирован на пленуме? У нас же освободилось три места.

— Точно на ответ вопрос можно будет ответить только после заседания, — казалось, Малфой задался целью продемонстрировать весь богатый арсенал своих разнообразных улыбок. — Однако есть основания полагать, что делегаты поддержат лишь две кандидатуры — вашу и Годфри Гринграсса. Третье место пока что останется вакантным, благо, это не должно помешать собирать кворум.

— Годфри? — вот теперь Дамблдор действительно удивился, но быстро справился с эмоциями. — Как же, как же, весьма достойный молодой человек. Я слышал, он уже оправился от постигшей его семью трагедии и недавно сыграл свадьбу?

— Вы как всегда в курсе всех новостей, профессор. Да, вы не возьмёте на себя труд связаться с мистером Лонгботтомом и сообщить ему последние новости? Видимо, он слишком занят государственными делами, так что у меня не получилось его найти.

— Конечно, никаких проблем, — Дамблдор отлично понял намёк и ответил прямо. — Уверен, обе озвученные вами кандидатуры получат полную поддержку со стороны либеральной фракции Визенгамота.

— Прекрасно! Вы меня успокоили, профессор. Что ж, если у вас нет ко мне вопросов…

— Всего один, если позволите. Что сам Годфри думает о перспективе стать делегатом Визенгамота?

Без малого тридцать лет опыта ведения переговоров позволили Малфою ответить на неожиданный вопрос почти без задержки, но, судя по промелькнувшей полуулыбке Дамблдора, он всё же уловил мгновение растерянности своего собеседника.

— Он польщён оказанной ему высокой честью и готов приложить все усилия для дальнейшей работы на благо нашего общества. Увы, я не имею возможности рассказать подробнее, сами понимаете, дела не ждут, но уверен, вскоре вы сами сможете побеседовать с молодым Годфри в перерывах между заседаниями.

— Конечно, конечно. Успехов в делах, лорд Малфой.

До отвращения довольный жизнью Дамблдор вежливо проводил гостя до выхода из кабинета, а тот, не уставая мысленно ругать себя последними словами, постарался как можно быстрее покинуть пределы школы. Брутус был в бешенстве — разговор пошёл совершенно не по плану. Дамблдор воспринял свою кооптацию как должное, удивившись лишь для проформы, а потом одним вопросом показал, что знает о истиной роли Гринграсса. По правде говоря, Малфой вовсе не поднимал эту тему в беседах с ним. Полгода назад на одном из светских приёмов он между делом обмолвился, что однажды Годфри придётся занять место отца в Визенгамоте, и, не получив от того явного отказа, счёл это достаточным для рассмотрения кандидатуры Гринграсса. Правда, Малфой планировал провернуть его кооптацию года через полтора, подготовив самого Годфри и заменив им кого-нибудь из старой гвардии Нотта. Громкие аресты заставили поторопиться, и вот теперь оказалось, что это не укрылось от проницательного профессора.

Выйдя за пределы антиаппарационных чар, Малфой сделал несколько глубоких вдохов морозного шотландского воздуха и постарался успокоиться. В конце концов, ему удалось заручиться поддержкой либералов и спихнуть на Дамблдора все нюансы переговоров с Лонгботтомом на этот счёт. К тому же, Дамблдор невольно напомнил ему, что к разговору с Гринграссом нужно отнестись со всей возможной серьёзностью. Переключившись на обдумывание своих аргументов для будущей беседы, Брутус окончательно успокоился и аппарировал в «Гринготтс».

* * *

Кабинет директора по внешним связям британского «Гринготтса» был обставлен совсем не по-гоблински. Вместо гротескно-высоких конторок и прочих атрибутов, призванных демонстрировать гоблинское превосходство, в нём стояли комфортабельные кресла и обычный стол со множеством миниатюрных выдвижных ящичков с заклятием незримого расширения, а в углу весело потрескивал привычный всякому британскому волшебнику камин. Здесь принимали только самых ценных клиентов — владельцев крупных магических мануфактур, руководителей министерских департаментов и глав древнейших и благороднейших семейств, обладающих самыми защищёнными сейфами на нижних ярусах «Гринготтса». Обслуживанием многочисленных управляющих, инспекторов и приказчиков, не говоря уж о большинстве обычных волшебников, занимались клерки в главном зале, в этом же кабинете решались вопросы на сотни тысяч и миллионы галлеонов. Сюда входили люди, прекрасно осведомлённые обо всех нюансах отношений между магами и гоблинами, а потому последние не пытались пускать пыль в глаза и выпячивать своё мнимое превосходство.

В этом кабинете не беседовали, в нём проводили сделки по обмену информацией. А потому даже Брутус Малфой оставил свои любезные улыбки и утончённые словесные кружева, тщательно взвешивая каждое сказанное слово.

— Ко мне попали весьма любопытные сведения касательно планов нового министра по реформе Департамента финансов.

— Временно исполняющего обязанности министра, вы хотели сказать? — его собеседник, директор по внешним связям британского отделения банка «Гринготтс» Грипхок, владел английским практически безупречно с лексической и синтаксической точки зрения, но даже не пытался скрывать характерный гоблинский акцент, который человеческий слух воспринимал как раздражающее поскрипывание.

— Это несущественно. Визенгамот утвердит Поллукса Блэка на должности министра непосредственно после кооптации новых делегатов взамен выбывших.

— Полагаю, у вас есть сложившееся мнение о том, кто именно займёт вакантные места в Визенгамоте?

— Разумеется. По моему мнению, это будут Альбус Дамблдор и Годфри Гринграсс.

— Весьма… — гоблин запнулся на долю секунды, — небанальный выбор кандидатур, вы не находите?

— Отчего же? Владелец крупнейшего в стране зельеварного концерна и самый сильный светлый маг кажутся мне вполне достойными представителями нашего народа в Визенгамоте.

— Вам, конечно, виднее, лорд Малфой, — Грипхок сделал какую-то пометку на пергаменте перед собой. — Вернёмся к планируемым реформам. Я так понимаю, вам известна реакция Блэка на нашу инициативу?

— Не только реакция, но и некоторые подробности его дальнейших действий.

— Чего вы хотите взамен?

— Всего лишь небольшую консультацию, — Брутус позволил себе скупую улыбку. — Видите ли, в скором будущем я планирую совершить некоторые операции на континенте, благо, экономика европейских стран почти восстановилась после этой ужасной войны. В частности, я уже заключил договор о намерениях с небезызвестным вам доктором Шульцем, который после бернских событий перебрался в Варну и пользуется местным филиалом вашего банка. Оплату его услуг я буду осуществлять регулярными денежными переводами, полагаю, на весьма значительные суммы. Это ведь не вызовет никаких проблем?

— Разумеется, нет. Тарифы на международные денежные переводы вам известны, но если суммы будут действительно большими, правление «Гринготтса» может рассмотреть вопрос о некотором их снижении.

— Нет-нет, ваши тарифы меня вполне устраивают. Я опасаюсь проблем с исчислением налогов, ведь в Болгарии, насколько мне известно, учётом доходов занимается местное министерство.

— Это может стать проблемой доктора Шульца, но не вашей, — кривовато усмехнулся гоблин. — Что бы ни придумало обновлённое Министерство, облагать налогом ваши расходы оно точно не станет.

— И если Министерство решит отследить такие транзакции…?

— …то это будет противоречить пункту восьмому статьи четырнадцатой «О банковской тайне» нашего с ним договора, в силу чего в таком отслеживании Министерству будет отказано.

— Ничуть не сомневался в вашем ответе, — Брутус вновь скупо улыбнулся. — Что ж, в таком случае, я имею честь сообщить вам, что Поллукс Блэк не далее как сегодня рассмотрел предложение Департамента финансов о передаче контроля над налоговой системой «Гринготтсу». Разумеется, потребуются длительные консультации, чтобы сформулировать окончательное решение, но министр выразил уверенность в том, что вопрос фискальной политики будет решаться только совместно с вопросом лицензирования услуг взлома заклятий.

Лицо Грипхока исказила жутковатая на вид гримаса, соответствующая нахмуренным бровям у человека.

— Вы же утверждали, что ни одна жалоба гильдии не доберётся до министра!

— Ни одна жалоба и не добралась, — спокойно пожал плечами Брутус. — Могу принести непреложный обет о том, что все жалобы и обращения от гильдии взломщиков заклятий, поданные через канцелярию Министерства, в ней и остались.

— В таком случае, как только что вступивший в должность Блэк узнал о… наших непростых взаимоотношениях с гильдией?

— Полагаю, всему виной родственные связи. Взломщики заклятий активно покупают защитные амулеты в лавке его кузена, а наиболее состоятельные из них заказывают именные артефакты у его дяди. Наверняка кто-то из гильдии воспользовался такими знакомствами, чтобы довести до новоявленного министра свои жалобы в обход официальных инстанций.

Немного помолчав, Грипхок аккуратно произнёс:

— Правление «Гринготтса» выражает надежду на то, что вы сможете сгладить возможный конфликт. Мы готовы пойти навстречу как конструктивным предложениям министра, так и вашим личным пожеланиям по самым разным вопросам.

— Я приложу все усилия, но никаких гарантий дать не могу, — невозмутимо проговорил Брутус, ни звуком, ни жестом не выразив своего удовлетворения.

— Понимаю вашу предосторожность, лорд Малфой. Возможно, вы могли бы прояснить ещё один вопрос. По имеющимся у нас сведениям, нового министра поддерживает глава ДМП. Насколько велика эта поддержка?

— Сложно сказать точно, всё же речь идёт о двух представителях силовых ведомств, — медленно проговорил Брутус, судорожно пытаясь вспомнить, засветился ли его извечный визави в министерских перестановках. — Крауч не вмешивался в политические процессы последних дней, вероятно, сосредоточившись на расследовании предательства Тафт и Марчбэнкс. Разве что… да, непосредственно перед тем, как передать свои полномочия Блэку, Арфанг Лонгботтом имел краткую беседу с Краучем. Увы, её содержимое мне неизвестно.

— Благодарю вас, лорд Малфой, за столь ценную информацию, — отрывисто бросил Грипхок, что-то быстро черкая на пергаменте. Казалось, этот почтенный гоблин с трудом удерживается от того, чтобы тут же вскочить из-за стола и умчаться раздавать одному ему известные распоряжения. — Вы можете рассчитывать на наше полное расположение, проявить которое мы сможем сразу, как только разрешится вопрос с лицензированием взлома заклятий. Не смею более отвлекать вас от важных дел.

Немного сбитый с толку столь резким завершением переговоров, Брутус коротко попрощался с гоблином и покинул кабинет, прихотливой цепочкой коридоров выбравшись в главный зал банка. Выйдя на монументальное крыльцо «Гринготтса», он тут же аппарировал. Долгий рабочий день одного из влиятельнейших волшебников Британии был далёк от завершения.

* * *

Малфой откровенно скучал, не слишком успешно изображая изысканное удовольствие от употребления отвара из вербены, который старый Нотт предпочитал чаю, «этим магловским помоям». Впрочем, последний не обращал на это никакого внимания, слишком поглощённый своим экспрессивным монологом. Его речь о чистокровных идеалах и ответственности перед сонмом величественных предков была хорошо известна всякому, кто имел честь быть приглашённым в монументальное поместье Ноттов. Эта громада в тюдоровском стиле нависала над округой, грозным бастионом ушедших веков возвышаясь на одном из холмов отрогов Пеннинских гор, что в Камбрии, Северо-Западная Англия.

Брутус регулярно здесь бывал, так что ни искусный магический гобелен во всю стену, изображающий всю долгую историю благороднейшего и древнейшего рода Ноттов, ни тяжёлые портьеры ручной работы, отсекающие кабинет Кантанкеруса от солнечного света, ни вереница портретов славных предков, ровной цепочкой уходящая в сумрак коридора, совершенно его не занимали. Так, смиренно слушая Нотта и борясь с подступающей по случаю минувшей бессонной ночи зевотой, Малфою пришлось выпить целых две чашки вербены, прежде чем хозяин поместья начал выдыхаться.

— …закрепить доминирование чистокровных семейств — вот в чём состоит историческая миссия нашего поколения!

— И у нас появилась отличная возможность сделать новый шаг на пути к этой цели, — наконец-то дождавшись паузы в речи престарелого председателя Визенгамота, вставил Брутус.

— Значит, пришёл договариваться о делегатах на следующей кооптации, — несмотря на солидный даже по меркам волшебников возраст, Кантанкерус не терял хватку в политических делах. — Что предлагает Блэк?

— Вместо трёх делегатов кооптировать двоих, по одному от нас и от либералов.

— Либералов нужно давить, неужели он этого не понимает? — раздражённо проворчал Нотт. — Именно сейчас у нас есть возможность раз и навсегда покончить с этими маглолюбцами!

— Полностью с вами согласен, лорд Нотт. Но вы же помните наши беседы со старым лордом Гринграссом перед войной. Если мы будем давить либералов слишком сильно, нас обвинят в поддержке идей Гриндевальда.

— Дожили! Из-за одного вздорного демагога мы должны поступиться властью, принадлежащей нам по праву рождения.

— Не всё так плохо. Во-первых, мы заменяем трёх делегатов-либералов всего двумя, один из которых будет нашим сторонником. Фактически либералы теряют два кресла в Визенгамоте, а мы получаем одно дополнительное. Во-вторых, мы сохраняем видимость соблюдения нашего негласного договора о балансе сил в Визенгамоте, ведь формально мы кооптируем по одному представителю от обеих партий. И, наконец, в-третьих, оставляя вакантным место Боунса, мы боремся с порочной практикой кооптации в Визенгамот глав министерских департаментов.

— Боунс хотя бы был чистокровным… — Нотт возражал больше для порядка, но Брутус решил закрепить успех.

— Ко всему прочему, утверждая новый состав Визенгамота, мы закрываем вопрос со статусом Поллукса Блэка. По всей видимости, сейчас он не придаёт этому особого значения, а ведь, опираясь на практику последних десятилетий, мы должны были бы кооптировать его в Визенгамот как действующего министра, а делегатом от рода Блэк выдвинуть кого-то другого. Без этого Поллукс останется всего лишь представителем своего дяди. Если он удержится в министерском кресле сколько-нибудь надолго, это можно будет преподнести как логичное разделение обязанностей сотрудников Министерства и делегатов Визенгамота.

— Хм, хм, хорошая идея, — Кантанкерус размеренно покивал, вполне довольный таким поворотом событий. Он терпеть не мог Блэков ещё со времён Финеаса Найджелуса, и выделять им места в «своём» Визенгамоте сверх минимально необходимого ему категорически не хотелось. Даже несмотря на то, что формально они были соратниками по партии консерваторов, Нотт старался всеми силами ограничить влияние потенциальных политических конкурентов, а оттого комбинация Малфоя пришлась ему по душе. — Кого конкретно ты предлагаешь кооптировать?

— В качестве кандидата от нашей фракции разумно будет выдвинуть Годфри Гринграсса.

— Этого молокососа?

— Полноправного главу древней чистокровной семьи, — возразил Брутус.

— Главой семьи он станет, когда обзаведётся наследниками, — рассеянно проронил Нотт.

— До меня дошли слухи, — Брутус чуть понизил голос, наклонившись ближе к почтенному лорду, — что молодая леди Гринграсс недавно заказала у Маппеллера зелье второго здоровья.

— Вот как? — Кантанкерус заметно оживился, подслеповато зашарив по столику в поисках пенсне. Водрузив старомодную оправу на переносицу, он с помощью «Акцио» достал со специальной подставки внушительный том в золочёном переплёте и принялся его листать, что-то невнятно проговаривая себе под нос. Брутус терпеливо ждал, мелкими глотками потягивая вербену. Спустя пару минут Нотт деловито уточнил:

— Пол ребёнка уже известен?

— Пока нет. Это ведь просто слухи, да и к тому же зелье могло потребоваться ей для… хм, восстановления сил.

— Не увиливай, Брутус, — чуть сварливо отозвался Нотт. От его былой рассеянности не осталось и следа, теперь старик напоминал взявшего след сеттера. — Мы оба знаем, зачем молодым женщинам нужно это зелье. Если у них будет сын, его можно будет выдать за девицу Роули, а если дочь… хм, с этим сложнее…

Нотт вновь принялся листать свой талмуд, но Брутус как ни в чём не бывало продолжил:

— Кандидатом от либералов будет Альбус Дамблдор.

— Дамблдор?! — Нотт всё же отвлёкся от книги, удивлённо воззрившись на Малфоя. — Блэк предлагает сделать делегатом вольнодумца-полукровку?

— Ну, мы же согласились на полукровку-министра, — пожал плечами Брутус.

— И к чему это привело? Нет, нет, это совершенно недопустимо!

— Согласитесь, Дамблдор — сильный и популярный в обществе маг, его уважают многие чистокровные семейства. К тому же, он спас жизнь Поллуксу в ходе недавних событий в Колумбии. Честь древнейшего и благороднейшего рода не позволит ограничиться простыми благодарностями. Кроме того, выдвигая Дамблдора в качестве делегата в Визенгамот, Блэк рассчитывает окончательно переложить на либералов вопросы международных взаимоотношений. В сущности, мы ничего не теряем, просто меняем в визенгамотской комиссии по иностранным делам одного либерала на другого. Зато можно будет заявлять о преемственности внешнеполитического курса магической Британии. Так будет даже лучше, ведь после войны Дамблдор пользуется известной поддержкой за рубежом, в первую очередь, во Франции.

— Страна проклятых маглолюбцев, — проворчал Нотт, потихоньку успокаиваясь. — Пожалуй, через пару месяцев надо будет прикомандировать Дамблдора к Конфедерации. Пусть на пару с Лонгботтомом лаются с бошами и кузенами за ввозные пошлины на пыльцу пикси и не лезут со своими либеральными идеями в нашу жизнь!

— Великолепная мысль! — воодушевлённо подхватил Брутус, намеревавшийся предложить то же самое. — Стоит помнить и о том, что старина Диппет не скрывает своих намерений в ближайшее время оставить пост директора Хогвартса, на который вполне вероятно будет претендовать Дамблдор. Так что у него просто не будет времени продвигать свои сомнительные идеи в Визенгамоте.

— Будет намного лучше, если директором станет Слагхорн.

— Вы же знаете, он из раза в раз отклоняет это предложение, — с непритворной печалью в голосе ответил Малфой. Хотя Гораций никогда не помышлял о политической карьере, он поддерживал дружеские отношения со многими видными консерваторами и считался своим в их партии. Будучи слизеринцем до мозга костей, Слагхорн отлично справлялся с обязанностями декана этого факультета и, по единодушному мнению Брутуса и Кантанкеруса, отлично смотрелся бы в директорском кресле. Увы, Гораций слишком ценил личный комфорт и много времени уделял своему школьному клубу, отчего наотрез отказывался становиться заместителем директора, несколько лет назад уступив эту должность Дамблдору.

— Даже лучшие из нас проявляют малодушие, избегая тяжкой ноши ответственности за наше будущее, — похоже, Нотт не имел иных возражений, готовясь вновь предаться абстрактным размышлениям.

Вполне удовлетворённый таким раскладом Брутус щёлкнул пальцами, призывая домового эльфа с новой порцией ненавистной вербены, и приготовился слушать разглагольствования старика ещё по меньшей мере четверть часа. По счастью, такое поведение лорда Нотта не было для Брутуса неожиданностью, а потому он заблаговременно договорился со своим управляющим. Тот должен был отправить ему патронуса, как только получит условный сигнал с протеева амулета. Так что, едва убедившись в том, что к важным темам Кантанкерус возвращаться не собирается, Брутус сжал в кармане простенький амулет. Дождавшись патронуса, он велеречиво извинился перед лидером визенгамотских консерваторов и поспешил отбыть «по нетерпящим отлагательства делам моего скромного семейного предприятия».

* * *

Поздний обед в Малфой-мэноре проходил в напряжённой обстановке. Пока Пенелопа безуспешно пыталась поддерживать за столом обычный светский разговор ни о чём, её муж и свекр продолжали думать каждый о своих делах. От природы неглупая и наблюдательная, молодая госпожа Малфой быстро покинула столовую, сославшись на интересную цепочку чар, которую ей хочется поскорее опробовать в своей лаборатории. Поспешно уверив не слишком настойчивого Абраксаса, что помощь ей не потребуется, Пенелопа удалилась, а мужчины, не дожидаясь десерта, отправились в хозяйский кабинет.

— Гоблины наконец-то зашевелились, — удовлетворённо проговорил Брутус, как только за ними сомкнулся полог чар конфиденциальности. — Завтра же отправляйся в гильдию, напомни им о вашем соглашении. Думаю, Поллуксу потребуется не больше недели, чтобы убедиться в неизбежности нового договора с гоблинами. С нашей стороны всё готово?

— Конечно, отец. Хотя лорд Флинт наверняка опять будет сетовать, что лучше бы переговоры вёл ты.

— Ты же понимаешь, тебе пора самому создавать себе репутацию. В этом плане твоя поддержка гильдии взломщиков заклятий в их противостоянии с гоблинами подходит просто идеально. Мы получаем солидный пакет заказов и лояльных нам взломщиков, а лично ты — репутацию защитника законных прав волшебников. Впрочем, мы много раз это обсуждали. Скажи лучше, ты слышал что-нибудь новое о связях между Краучем и Блэком? Гоблины проявляют нездоровый интерес к этому вопросу.

Абраксас минуты две размышлял, но в конце концов решительно проговорил:

— Ничего нового за последние дни. Кроме общеизвестных родственных и служебных связей, не могу припомнить ничего сколько-нибудь существенного, только глупые слухи о том, что Крауч с Блэком устроили заговор с целью свержения Тафт, а никаких берсерков на самом деле не было.

— Чушь, — поморщился старший Малфой.

— Понятное дело, — согласился с ним сын. — Впрочем, у меня есть не менее сенсационные новости. Помнишь, ты просил поближе подобраться к Тому?

— Тебе удалось узнать что-то ценное?

— Скорее, немного опередить события. Завтра это будет во всех газетах, ну а я теперь вхож в издательство «Вестника», так что получаю информацию чуть быстрее. Как оказалось, в Картахене с берсерками сражался в том числе и Том! Он серьёзно пострадал, потерял много крови, заработал магическое истощение и только вчера выбрался из Мунго, но уже дал интервью.

— Что? Как такое… — Брутус выглядел совершенно сбитым с толку. — Что он там делал?

— Согласно официальной информации, выступал связным между нашими аврорами и боевым отрядом с континента, который и обнаружил логово берсерков. За время своего путешествия он познакомился с самыми разными людьми. Среди них были и бывшие авроры из Восточной Европы. Когда они обнаружили следы берсерков, то использовали его как посредника, чтобы связаться с нашим авроратом.

— Ничего не понимаю… — Брутус всё никак не мог прийти в себя. — Даже если он был связным у авроров, зачем они потащили мальчишку в бой?

— Я задал этот вопрос самому Тому, чуть другими словами, конечно. Он ответил довольно расплывчато, что-то про патриотизм и долг каждого истинного мага перед волшебным сообществом. Завтра почитаешь в газете, мелкой Эйвери так понравился его ответ, что она настояла на том, чтобы включить вопрос в интервью.

— Выходит, в Картахене были Блэк, отряд каких-то наёмников с континента и Риддл. Сильнейший тёмный маг, расходный материал и журналист… — Брутус натурально схватился за голову. — Спектакль… долбаный спектакль!

— Я пришёл к таким же выводам, — если Абраксас и удивился излишне эмоциональной реакции своего отца на необычную новость, то вида не подал. — Похоже, Блэк изначально знал о саботаже с барьером и специально подставился под атаку берсерков. За время своего путешествия Том завербовал несколько наёмников, а поисковые группы добровольцев под руководством Блэка разыскали берсерков. После чего ему оставалось только придумать красивую легенду, принять бой с берсерками и продержаться до прибытия подкреплений из аврората.

— Выходит, Риддл был завербован много лет назад, наверное, ещё в школе. Ну, конечно! С вами ведь учились Орион и Вальбурга! Но зачем тогда Блэку слать запросы транспортникам о перемещении своего же агента? — Брутус хватался за соломинку и отлично это понимал.

— Возможно, маскировка на случай возможной проверки. Или, что лично я счёл бы более вероятным, ловля на живца тех, кто захочет отследить запросы Блэка. Помню, в МАКУСА был случай, когда…

Не выдержав, старший Малфой застонал, уткнувшись лицом в ладони. Встревоженный Абраксас вскочил было на ноги, но тут же рухнул обратно в кресло, обречённо прошептав:

— Твои осведомители…

Брутус ничего не ответил, раскручивая в голове цепочку последовательных событий. Если вся история Риддла с его невероятными откровениями, непонятными зарубежными поездками и тайными источниками финансирования для газеты с самого начала была спланирована Блэком… Каким же идиотом Брутус себя выставил! Пока он носился по стране, проверяя информацию Риддла о связях Дамблдора с Гриндевальдом, пока утрясал всё новые и новые сложности на континенте, Поллукс терпеливо ждал, выясняя, кто на него работает. А потом, когда либералы сами загнали себя в ловушку, а агентура Малфоя засветилась сразу по нескольким направлениям, Блэк просто занял пустующее министерское кресло!

Его ведь никто, никто не воспринимал как серьёзного политика! Нотт уверен, что министерская возня не достойна внимания его обожаемого Визенгамота, наиболее осведомлённые из либералов считают, что единственным альтернативным претендентом на звание главы консерваторов является сам Брутус, а все остальные свято верят, что консерваторы все как один — лишь тень великого и ужасного Кантанкеруса. В итоге, избрание Блэка на должность министра видится всем чуть ли не повторением истории с Тафт и Спенсер-Муном: поставить во главу Министерства компромиссную фигуру, не имеющую явно выраженной поддержки делегатов Визенгамота.

Брутус попытался вспомнить, с какого момента он перестал считать Поллукса потенциальным политическим противником, и с ужасом осознал, что не воспринимал его как политика никогда. В мирное время делами рода Блэк заведовал Сириус, а за годы войны все как-то свыклись с мыслью, что «Чёрная троица» предпочитает заявлять о себе не на министерских трибунах или страницах газет, а на полях сражений. Последние же несколько лет Поллукс старательно играл роль далёкого от политики человека — охота за недобитыми гриндевальдовцами, возвращение в аврорат и управление делами обширного семейства отлично вписывались в образ честного служаки, в равной мере заботящегося и о своих родственниках, и о своих подчинённых.

— Оставь меня, — безжизненным голосом произнёс Брутус, и бледный Абраксас молча покинул отцовский кабинет.

В состояние такого эмоционального опустошения Брутус не впадал уже лет десять, с того самого момента, как стало ясно, что их с отцом ставка на Гриндевальда прогорела. Отец тогда не пережил позора, а Брутус потратил десять лет, несчётное множество нервов и сотни тысяч галлеонов, чтобы хотя бы частично восстановить репутацию своей фамилии. Сейчас картина казалась не столь драматичной — Поллукс при всём желании не мог обвинить Брутуса ни в чём, кроме использования служебной информации в личных целях. Проблема была в том, что Малфой решительно никак не мог повлиять на сложившуюся ситуацию. Заменить уже согласованный список кандидатов на кооптацию в Визенгамот? Два голоса мало что изменят в грядущем голосовании, да и либералы в любом случае будут настаивать на кооптации Дамблдора. Попытаться саботировать выборы министра? Его же, Брутуса, усилиями у Поллукса здесь и сейчас просто нет конкурентов — Нотт ни за что не променяет Визенгамот на Министерство, а либералы в глазах общественности временно лишились морального права выдвигать своего кандидата на этот пост.

Вспомнив, как он советовал сыну организовать сбор школьных друзей у них в мэноре, Брутус вновь не удержался от стона. Своими руками, в своём доме и за свой счёт он помогал Блэку организовывать молодёжное крыло его партии! Молодёжь не сложно увлечь за собой громкими лозунгами, особенно когда во главе движения стоит признанный герой, сильный маг и фактический глава древнейшего и благороднейшего рода. На этом фоне восхваление Блэка в «Пророке» и «Вестнике», начатое по советам обоих Малфоев, казалось сущей безделицей.

Выпив принесённое дрожащим от страха домовиком успокоительное зелье, Брутус более-менее восстановил ясность мышления. Несмотря на то, что этот раунд политического противостояния он проиграл, что называется, вдрызг, сдаваться лорд Малфой не собирался. Перед мысленным взором опытнейшего дельца пролетали колонки цифр и списки анонимных адресатов, хитроумные финансовые комбинации и цепочки посредников. Неудивительно, что, занятый экстренным перекраиванием своих дальнейших планов, Брутус Малфой совершенно позабыл о странном поведении Грипхока, директора по внешним связям британского «Гринготтса».

Их встреча должна была проходить совсем не так и совсем не здесь. Переговоры первых лиц двух великих держав, что в магловском мире, что в магическом, всегда обставляются огромным числом протокольных условностей, норм и ограничений. Обязательная красная ковровая дорожка, гордо реющие флаги и торжественно звучащие гимны. Строгие костюмы, официальные мантии, тщательная расстановка многочисленных почётных гостей, по которой досужие сплетники на протяжении ближайшего полугода будут пытаться понять смену фаворитов в большой политике. Смешанный караул авроров в парадной форме, синхронный салют палочками и неприметные агенты в толпе, контролирующие всех и вся. Многослойные купола защитных чар, антиаппарационное поле на двойном руническом зачаровании и дежурные группы авроров в двухминутной готовности.

Всего этого не было. Патриция Фортиран и Поллукс Блэк встретились наедине в скрытом от любопытных взглядов домишке, уютно примостившемся на склоне единственного холма небольшого островка Вементри. Этот клочок земли неровной кляксой прижимался к берегу Мейнленда, крупнейшего из Шетландских островов, что лежат в сотне миль к северо-востоку от Шотландии, посреди суровых вод Северного моря.

Маглоотталкивающие чары надёжно отваживали от острова случайных гостей, а от незапланированных визитов волшебников его защищало сплошное антиаппарационное поле. На случай вторжения по морю буквально на каждом камне висели следящие заклятия, а на древний каменный круг, с незапамятных времён возвышающийся на вершине холма, какой-то умелец навесил стационарный вариант чар Хоменум Ревелио. Во время войны Вементри служил перевалочной базой союзников, здесь посменно дежурило отделение авроров, приглядывающее за всеми чарами и магическими индикаторами. Теперь тут царило запустение. Несколько казарм и домик дежурной смены были законсервированы, и лишь древние мегалиты равнодушно взирали на хмурое зимнее море. Иначе говоря, лучшего места для секретной встречи двух министров магии сложно было представить.

— Рада, что мы сравнялись в должности, — серьёзно проговорила Фортиран вместо приветствия.

— Хоть ты не начинай, — поморщился Поллукс. Он знал Патрицию без малого десять лет, с того самого момента, как лишившаяся родителей девушка возглавила остатки французского сопротивления после предательства Пьера Дюрана. Десятки совместных операций сделали их если не друзьями, то старыми боевыми товарищами, а потому без посторонних они придерживались неформального стиля общения.

— Да брось, ты управишься с вашим министерством всяко лучше этой Тафт.

— Как знать, как знать, — пробормотал Блэк, на всякий случай проверяя окрестности на предмет подслушивающих чар или артефактов.

Терпеливо дождавшись, пока Поллукс закончит плести хитроумные чары, Патриция произнесла:

— У нас проблемы.

— Да уж, я догадался, раз ты вновь назначаешь встречу здесь. Что случилось?

— Наша служба финансового контроля зафиксировала резкий всплеск количества сделок, зарегистрированных в парижском «Гринготтсе» накануне сражения в Картахене. Наиболее активно банк работал непосредственно в момент начала боя, около трёх часов дня по местному времени.

— Твои финансисты смогли сунуть нос в бумаги гоблинов? — Поллукс не скрывал своего удивления.

— Конечно, нет. Просто Мэтью… ты ведь помнишь Мэтью Папильона, нашего старшего аналитика? Так вот, после Берна и Валахии он предложил присматривать за «Гринготтсом».

— Каким образом, если не секрет?

— Самым банальным, — фыркнула Патриция. — Арендовал какую-то забегаловку напротив банка и выставил там парный пост скрытого наблюдения под дезиллюминационными чарами. Несколько дней подсчёта выходящих из банка клиентов, и у нас на руках примерные показатели загруженности в разные часы и дни недели.

— Умно. Что вам удалось узнать таким способом?

— Увы, немногое. С самого утра в день сражения в Картахене была отмечена повышенная активность клиентов банка. По оценкам наблюдателей за шесть часов, прошедших от открытия до активации вашего барьера, через банк прошла чуть ли не двухдневная норма посетителей. После трёх часов дня по местному времени, когда барьер отрезал вас от остального мира, в банке началась натуральная паника, гоблины начисто игнорировали обычных клиентов. Мы потом опросили нескольких случайных свидетелей, их даже не допускали до конторок, просто вывесили объявление о переучёте и выставили за дверь.

— Радикально, — Поллукс удивлённо вскинул брови. — И что потом?

— Ничего особо удивительного. Барьер выключили, связь наладилась, банк заработал в обычном режиме. До конца дня сохранялась несколько повышенная активность подозрительных клиентов, видимо, они закрывали сделки купли-продажи, а уже на следующий день всё окончательно пришло в норму.

— М-да, не густо, — проворчал Блэк. После знакомства с планами гоблинов на британскую налоговую систему он начал относиться к тем с ещё большим подозрением.

— Погоди, самое интересное началось потом. Мэтью каким-то чудом уговорил нашего лучшего легилимента, взял пару своих ребят и принялся потрошить мозги всем подозрительным клиентам банка. Эти… — Патриция явно сдержалась, чтобы не произнести крепкое ругательство, — молодцы инсценировали ограбления, применяли легилименцию и выясняли, что именно все эти люди делали в «Гринготтсе». Благо, народ там был самым обычным, окклюменцией на должном уровне никто из них не владел, так что собрать нужную информацию удалось быстро.

— Столь… прямой метод оказался эффективен?

— О, да, — Патриция усмехнулась. — Похоже, гоблины намеренно не пытались защитить информацию о сделках, потому что ничего подозрительного или уж тем более противозаконного в них не было и в помине. Официально это называется «программой лояльности для заслуженных клиентов банка», фактически же «Гринготтс» использует доверчивых обывателей в качестве посредников для своих финансовых операций. Опять же, ничего незаконного — денежные переводы, покупка и продажа разного рода товаров и обязательств, заключение договоров поставок и транспортировки. Люди подписывают несколько бумаг, получают по паре сиклей за каждую и возвращаются к своим делам. Со стороны кажется, что частные лица просто выступают в качестве торговых агентов банка, честно зарабатывая свою небольшую комиссию.

— И много они так наторговали?

— Сложно сказать. Мэтью оценивает сумму сделок за один день в шесть-восемь миллионов галлеонов.

— Сколько?!

— Это ещё не всё. Порывшись в памяти «заслуженных клиентов», ему удалось установить, что предыдущий всплеск активности состоялся восьмого-девятого января, накануне стычки с берсерками в Берне.

— То есть коротышки сговорились с гриндевальдовцами!

— Так доверяешь своим аврорам? — иронично поинтересовалась Патриция.

— Не только, — покачал головой Поллукс. — Просто, будь среди авроров предатель, ему было бы не о чем предупреждать гоблинов. Никакой операции в Картахене не планировалось. Мы должны были провести разведку и установить местоположение базы берсерков, а не устраивать побоище в городе. Не говоря уж о том, что в Берн мы и вовсе прибыли после швейцарцев.

— Значит, гоблины… — задумчиво протянула Фортиран. — Похоже, придётся предъявлять им претензии через МКЧ.

— Да? В чём же ты их обвинишь? — по милости финансового департамента Поллукс внимательно проштудировал договор с гоблинами и теперь был настроен скептически. — Гоблины ведут себя нагло, но не глупо. Мы даже не можем наложить арест на счета преступников без согласования с «Гринготтсом», а в нашем случае, как ты сама заметила, со стороны гоблинов нет никаких правонарушений.

— Они сотрудничают с военными преступниками!

— Брось, наверняка у гоблинов всё предусмотрено. Даже если мы добьёмся проведения допроса с веритасерумом, они просто скажут, что рекомендации совершать те или иные сделки выдали какие-нибудь эксперты, такие же подставные, как и их «заслуженные клиенты», а никак не гриндевальдовцы. Скажи лучше, что именно они покупали и продавали?

— Сначала были массовые переводы средств из лондонского отделения. Потом, после того, как барьер отрезал ваши острова, начались повальные продажи британских активов и скупка отдельных ингредиентов, в основном эндемиков, у оптовых поставщиков.

— И кто всем этим занимался?

— Самые резные люди. Мелкие лавочники, служащие, есть даже пара младших авроров. Уже после того, как Мэтью подчистил им память о своих художествах, мы официальным порядком провели выборочную проверку, пригласив несколько человек в департамент финансового контроля. У каждого нашлись в меру убедительные причины для своих действий. Кто-то надумал приобрести дом получше, другой решил пополнить запасы домашней аптечки, а третий наконец-то собрался открыть собственное дело по перепродаже артефактов. По отдельности каждое объяснение выглядит вполне правдоподобно, но всё вместе…

— А зачем гоблинам вообще потребовалось привлекать посредников?

— Таким способом они обходят положения договора, запрещающие нам и им прямо или косвенно вмешиваться во внутренние дела друг друга. Среди прочего, гоблинам запрещается владеть предприятиями волшебников и заниматься предпринимательством, за исключением банковских услуг, конечно. Вот они и придумали использовать частных лиц. Им выдают кредит, на который они организуют своё дело и тут же нанимают управляющего. Конечно, фактически всё ограничивается подписанием нескольких документов, но на бумаге это выглядит полноценным предприятием, которое находится в залоге у банка, а вся прибыль уходит в счёт погашения процентов по кредиту. Управляющий, само собой, подчиняется гоблинам и отчитывается перед ними же, но все нужные документы добросовестно заверяет у фиктивного владельца.

— Неужели никого из клиентов не смутили условия «программы лояльности»?

— В массе своей они их даже не читают. Гоблины присматриваются к своим клиентам и выбирают тех, чьё любопытство можно заглушить парой сиклей. Из двух десятков… опрошенных Мэтью посредников интересовались сущностью подписываемых бумаг всего трое. От них-то мы и узнали всю эту схему.

— Я правильно понимаю, что формально всё полностью законно? То есть конкретных обвинений по самим этим сделкам с посредниками предъявить гоблинам мы не можем?

— Похоже, что так, — несмотря на слова Поллукса, Патриция не утратила боевого настроя. — Но не можем же мы оставить без ответа явное сотрудничество гоблинов с берсерками!

— Нет, конечно. Но отвечать им нужно в том же стиле, а не предъявлять заведомо обречённые на провал обвинения. Что у нас там на ближайшей сессии МКЧ?

— Окончательное решение вопроса с русским эмбарго, — хищно усмехнулась Фортиран. — Предлагаешь отказать гоблинам в поддержке их ультиматума?

— Скорее, намеренно затягивать согласование конкретных формулировок.

— Отличная мысль! Я поговорю с Анри, а ты убеди Лонгботтома и Дамблдора.

— Договорились, — при упоминании Дамблдора Поллукс непроизвольно поморщился, но спорить не стал. — Да, а что в итоге с этим твоим Мэтью? Неужели ему сойдёт с рук столь явное превышение полномочий?

— Пока что сидит в изоляторе вместе со своими подельниками, — отмахнулась Патриция. — Это на тот случай, если они криво стёрли память, и кто-то обратится в аврорат с заявлением, да ещё и опознает грабителей. Если всё пройдёт гладко, прикомандируем его в отдел финансового контроля, а если нет — сначала разжалуем из авроров, а потом уже отправим в финконтроль. Это болото давно надо расшевелить. Скажи лучше, на сегодняшней церемонии награждения будет Троекуров?

— Планировал быть, — кивнул Поллукс. — Хочешь намекнуть ему на наши разногласия с гоблинами?

— Зачем намекать? — ненатурально удивилась Фортиран. — Я сообщу ему об этом открытым текстом. Пусть Ростислав не очень ладит с новым составом русского министерства, передать информацию он вряд ли откажется. Это всё-таки в интересах его страны.

— Не боишься, что гоблины об этом узнают?

— Боюсь? — в глазах Патриции промелькнул безумный огонёк, обычно появлявшийся при планировании очередной неожиданной и дерзкой операции против армий Гриндевальда. — Ха, да я на это рассчитываю! Пусть твёрдо уяснят, что за сговор с боевиками-фанатиками придётся расплачиваться. Времена кровавых восстаний давно прошли, гоблины должны это понимать. Глядишь, сами начнут переговоры, чтобы смягчить условия.

— Рискованно, но может сработать, — задумчиво протянул Блэк. — Припугнуть их финансовыми потерями будет всяко более действенно, чем писать претензии от лица МКЧ. У меня есть свои средства воздействия на «Гринготтс» и свои претензии к ним, так что можешь рассчитывать на мою поддержку.

— Мы ещё повоюем! — широко улыбнулась Патриция, вставая с кресла. — До встречи на награждении.

— До встречи.

Дождавшись срабатывания личного портала, унёсшего министра магии Франции в её резиденцию под Бордо, Блэк несколькими движениями палочки накинул дополнительные следящие чары и покинул Вементри. Впереди у него было множество неотложных дел, но мыслями он был далеко и от гоблинов с их махинациями, и от неподписанных декретов, и от скорого награждения героев Картахены. Как и все последние недели, Поллукс постоянно возвращался к обдумыванию феномена Тома Риддла, и чем дальше, тем больше он ему не нравился.

* * *

В зале приёмов британского Министерства магии собрался весь цвет европейского магического общества. В первую очередь внимание гостей торжественной церемонии привлекал огромный, возвышающийся на голову даже над статным Фоули, Ростислав Троекуров, несмотря на кардинальную смену состава Всевеликого Колдовского Вече сохранивший за собой пост воеводы витязей. Регулус сравнивал его с кем-то из русских магловских царей прошлого века, а на взгляд Поллукса ему больше подошло бы сравнение с великаном — четыре года назад он был свидетелем того, как на банкете по случаю победы захмелевший Троекуров на спор пальцами согнул галлеон безо всякой магии. На фоне этого гиганта совершенно терялся Анри Дюбуа, благообразный старичок-председатель Международной Конфедерации Чародеев, ведущий неспешную беседу с Альбусом Дамблдором и Патрицией Фортиран. В почётном президиуме по центру зала восседали более-менее оправившийся от последних потрясений Каспер Крауч, верховный чародей Визенгамота Кантанкерус Нотт и глава Департамента международного магического сотрудничества Арфанг Лонгботтом.

В блеске парадных мантий, форменных мундиров и вечерних платьев собрался становый хребет той силы, что совсем недавно остановила и сокрушила стальной каток армий Гриндевальда. Теперь же эти безо всякого преувеличения великие маги готовились засвидетельствовать окончательную победу над последними прихвостнями павшего злодея. С минуты на минуту тут должна была начаться церемония награждения орденами Мерлина героев Картахены.

Облачённый в свою лучшую мантию Волдеморт входил в зал в состоянии мрачного удовлетворения. Молодой Том Риддл был бы в восторге от столь явного признания своих заслуг, но многоопытный Тёмный Лорд испытывал скорее раздражение, чем гордость. Поллукс Блэк нанёс очередной удар, одним росчерком пера лишая его боевой организации. Нет, никакого подлого предательства, просто своим декретом новоявленный министр созывал высочайшую комиссию для рассмотрения кандидатур новых кавалеров ордена Мерлина «за мужество и героизм, проявленные при сражении с берсерками». Среди будущих кавалеров оказался и весь отряд Долохова вместе с их нанимателем. В ответ на справедливое возмущение Тёмного Лорда Поллукс неубедительно посетовал, что сохранить секретность после экстренного вмешательства авроров, безопасников, целителей и даже представителей МАКУСА не представляется возможным, а оставить героев без награды было бы незаслуженным принижением их несомненных заслуг.

Тёмный Лорд хорошо понимал, что, засветившись на церемонии такого уровня, оставшиеся в живых наёмники потеряют большую часть своей боевой ценности. Через пару дней по всей магической Европе будут знать, что странная троица из русского, серба и хорвата непосредственно связана с британским авроратом, а значит о любых тайных операциях можно будет забыть по меньшей мере на ближайшие несколько лет. Конечно, оставалось ещё оборотное зелье, но его использование кратно усложняло проведение операций, не говоря уж о риске обнаружения специальными ритуалами, артефактами и зельями.

Так что ни исполнение подростковой мечты, ни официальная возможность эксплуатировать свой собственный героический образ в «Вестнике» Тёмного Лорда не прельщали. Куда больше его заботил возможный сговор Блэка и Малфоя, но предпринять что-то в этом отношении было затруднительно: Блэк был занят свалившимися на него министерскими обязанностями, а Малфой торжественную церемонию проигнорировал, по обыкновению предпочитая лишний раз не появляться на мероприятиях с участием Крауча.

Между тем, награждение шло своим чередом. Сказал приветственное слово председательствующий над орденской комиссией Нотт, по-военному чётко обрисовал события в Картахене Фоули, произнёс краткую речь о важности искоренения берсерков Дюбуа. Наконец, началось вручение орденов отличившимся. Их было довольно много: кроме нескольких авроров и всех наёмников, к ордену Мерлина третьей степени были представлены Том Риддл, Поллукс Блэк, Альбус Дамблдор и шестеро картахенских гражданских, включая четверых аборигенов, проявивших особое рвение в бою с берсерками.

Блэк и Дамблдор, как полные кавалеры ордена Мерлина, получили только денежную премию, которой уже успели распорядиться: Блэк направил все деньги в общество ветеранов аврората, а Дамблдор — в фонд помощи малообеспеченным студентам Хогвартса. Трое авроров, ранее уже отмеченных орденами, получили следующую степень, а всем остальным были вручены маленькие золочёные звёздочки на белых лентах.

Получив свою награду, Тёмный Лорд сказал несколько общеобязательных слов о служении магической Британии, улыбнулся в колдокамеры и отошёл к аплодирующим Эйвери.

— Потрясающе, Том! — воскликнула Бетти. Девушка сияла так, словно престижным орденом наградили её саму. — Теперь никто не усомнится в том, что ты настоящий герой!

— Да, это тебе не кубок школы, — добавил Вистан. — Поздравляю!

— Благодарю, друзья мои, — несмотря на мрачный настрой, Волдеморт всеми силами изображал благодушие, — за поздравления и за то, что откликнулись на моё приглашение.

Они отошли в сторону от толпы награждаемых и их гостей. Тёмный Лорд накинул простенькие заглушающие чары и на полтона тише проговорил:

— Надеюсь, вы понимаете, что мной двигал не только лишь чистый патриотизм. Мы должны показывать всем остальным волшебникам пример достойного поведения, так что вам предстоит подготовить специальный номер «Вестника», — он успел переговорить об этом с Блэком, подозрительно легко получив от того согласие на публикацию немного скорректированной версии истории своего участия в операции против берсерков.

— Конечно, мы всё понимаем, — закивала Бетти. — Думаю, следующий номер обойдётся без путевых заметок, а если подвинуть международную рубрику, то…

— Ты не совсем меня поняла, — стараясь говорить как можно мягче, перебил её Волдеморт. — Речь идёт о специальном выпуске нашей газеты, целиком и полностью посвящённом одной теме. Думаю, пришло время «Новому порядку» публично заявить о себе.

* * *

Сотрудники Отдела Тайн были редкими гостями в кабинете министра. С другими департаментами они взаимодействовали редко, а среди министерских работников гуляли мрачные слухи о том, что проявлять чрезмерное любопытство в отношении невыразимцев вредно для здоровья. Якобы Бэзил Флэк, пробывший министром магии всего пару месяцев в 1752 году, скоропостижно покинул эту должность вовсе не из-за угрозы нового гоблинского восстания, как это было объявлено официально, а потому что демонстрировал излишнюю настойчивость в своём желании близко познакомиться с устройством Отдела Тайн. После длительной персональной экскурсии он стал необычайно рассеян и задумчив, перестав справляться со своими обязанностями. В конце концов, Визенгамот был вынужден отправить его в отставку под благовидным предлогом после того, как прямо на заседании Бэзил перепутал свою волшебную палочку с пером и попытался обмакнуть её в чернильницу, чтобы поставить свою подпись под очередным декретом.

Разумеется, все эти слухи не имели никаких подтверждений, но даже самые рассудительные работники Министерства, включая и многих министров магии, старались не обращаться к невыразимцам без крайней необходимости. В этом смысле Поллукс Блэк был редким исключением, вызвав к себе одного из сотрудников Отдела Тайн буквально на следующий день после того, как его официально избрали министром. Впрочем, этим самым сотрудником был его двоюродный брат, что вызывало понимающие улыбки в секретариате — министрам не впервой пользоваться служебным положением, чтобы выкроить время в напряжённом графике и поговорить со своими родными.

Обменявшись приветствиями, Блэки расположились в комфортабельных креслах в комнате отдыха, примыкающей к кабинету. Обстановка здесь была уютной и почти домашней. Со вкусом подобранные портьеры, пушистый ковёр и красивый зачарованный гобелен с видом на Чёрное озеро явно были делом рук Вильгельмины, весьма ответственно относившейся к вопросам собственного комфорта.

— Гляжу, ты вполне обустроился на новом месте, — констатировал Регулус, потягивая принесённый секретарём чай.

— Какое там, первый раз сюда заглянул, да и то по делу. Я ведь могу рассчитывать на полную конфиденциальность нашей беседы?

Недолго помолчав, Регулус поинтересовался:

— Ты знаком с документами, которые мы подписываем при устройстве в Отдел?

— Уж извини, не выдалось свободных пары часов изучить ваши трудовые договоры, — сварливо парировал Поллукс.

— Как и у большинства твоих предшественников, — вздохнул Регулус. — На моей памяти ни один министр не проявлял сколько-нибудь последовательного интереса к работе нашего отдела.

— Ваша репутация отпугивает любопытных министров, — усмехнулся Поллукс.

— И облегчает споры за финансирование, — вернул улыбку Регулус. — Так вот, все сотрудники Отдела Тайн подписывают клятву о неразглашении, зачарованную персональной рунной цепочкой на сорока двух рунах.

— Впечатляет. Как она работает?

— Если вкратце — не даёт подписавшему возможности разгласить служебную информацию ни в какой форме, в том числе, и в ходе обсуждения со своими коллегами. Внешнее воздействие при этом не имеет значения. Пытки, веритасерум, Империо и легилименция либо не пробьют клятву, либо приведут к смерти субъекта. Собственно, именно поэтому нас и прозвали невыразимцами.

— Этакий рунический аналог непреложного обета?

— Скорее наоборот, это непреложный обет можно считать упрощённой формой нашей клятвы, переложенной в виде ритуала с привлечением третьего волшебника для скрепления чар.

— Не принципиально, — отмахнулся Поллукс. — То есть я могу задать тебе вопрос и рассчитывать, что его обсуждение останется строго между нами? Не подумай, что я тебе не доверяю, просто не хотелось бы, чтобы ваши служебные инструкции возобладали над соображениями национальной безопасности.

— Вот даже как? — Регулус чуть поднял брови, изображая удивление. — Не беспокойся, в клятве вполне однозначно указано, что мы обязаны выполнять прямые распоряжения министра магии, в том числе, следовать явно сформулированным ограничениям на распространение информации. Более того, ты можешь рассчитывать на правдивые ответы, правда, не всегда — клятва не позволяет нам лгать, но оставляет за нами право умалчивать.

— Хитро. Что ж, — Поллукс побарабанил пальцами по столу, собираясь с мыслями, — в таком случае, я должен предупредить тебя, что следующая информация не должна быть передана никому, а ты не должен предпринимать никаких действий, прямо или косвенно направленных на уточнение этой информации или её источника.

— Боюсь, наша клятва не ограничивает мои действия, — в ответ на удивлённый взгляд Поллукса, Регулус пояснил. — Видишь ли, в нашем отделе считается, что информация сама по себе является высшей ценностью, а потому мы вольны предпринимать любые действия, которые сочтём разумными, чтобы распорядиться ею во благо всего волшебного сообщества. Но как твой кузен я могу пообещать, что не стану ничего делать, предварительно не посоветовавшись с тобой.

Немного поразмыслив, Поллукс с мрачным видом кивнул.

— Меня это вполне устраивает.

— Итак, в чём состоит твой вопрос?

— Существует ли возможность переместить душу человека в прошлое так, чтобы он мог прожить свою жизнь заново?

Регулус основательно задумался. Хорошо знавший своего кузена Поллукс не торопил его с ответом, занявшись работой с предусмотрительно захваченными из кабинета документами. Наконец, спустя полных пять минут, во время которых тишину в комнате отдыха нарушал лишь скрип пера, Регулус проговорил:

— Теоретически такая возможность есть, но для этого придётся сделать одно фундаментальное допущение.

— Какое же?

— О справедливости так называемой теории пророчеств Ксартизиуса. Если говорить по-научному, в ней пророчества являются актами информационного шунтирования против градиента времени.

— А если говорить по-человечески? — поморщился Поллукс.

— Пророчества можно представить как некие письма из будущего, которые пересылаются магией в прошлое при посредничестве прорицателей. Среди прочего, это объясняет, почему пророки не помнят собственных пророчеств — они в буквальном смысле выступают в качестве говорящих голов для межвременных посланий. В последние десятилетия теория Ксартизиуса постепенно вытесняется теорией самосогласованных пророчеств, однако однозначной трактовки феномена пророчеств у современной магической науки нет. Собственно, именно поэтому наш отдел вынужден тратить весьма солидные средства на содержание и своевременное пополнение зала пророчеств.

— Какое отношение всё это имеет к путешествиям во времени?

— Самое непосредственное. Допустим, Ксартизиус всё же был прав, и пророчества являются способом перемещения информации из будущего в прошлое. Если мы поймём, как именно осуществляется это перемещение, мы сможем отправить в прошлое любую информацию.

— Погоди-погоди. Разве по этой теории прорицатели, наоборот, не запрашивают информацию из будущего?

— В некотором смысле, это почти одно и то же… Хотя, ты прав, переместить информацию в прошлое не получится дальше, чем до момента создания алгоритма этого перемещения. Хм, интересный момент, надо кое-что прикинуть… — Регулус достал было блокнот, но, наткнувшись на нетерпеливый взгляд Поллукса, положил его обратно в магически расширенный карман мантии и вернулся к теме. — В общем, да, если говорить упрощённо, таким способом можно отправить любую информацию в прошлое. В то же время, согласно современным представлением, душа человека тоже является своеобразным информационным пакетом, так что при определённых условиях в прошлое можно отправить и её.

— Получается, путешествие во времени всё же возможно?

— Не совсем. Во-первых, как я уже сказал, в таком случае в прошлое отправится только душа путешественника. Очевидно, для этого её нужно как-то отделить от тела. Во-вторых, в прошлом для души нужен какой-то носитель и средство удержания её, иначе она немедленно отправится за грань.

— А если попытаться переселить свою душу в своё же молодое тело?

— Принципиально ситуация не изменится, ведь тело носителя занято, скажем так, текущей душой. Я, конечно, могу представить себе темномагический ритуал, который заместит одну душу другой, но для этого иновременную душу потребуется чем-то удерживать от просачивания за грань, да и целостность души не позволит провернуть такое без необратимых последствий для носителя… В общем, очень много условий, но чисто теоретически такое возможно. Вопрос только в том, — Регулус пристально взглянул на кузена, — насколько это возможно практически?

— Да уж возможно, — проворчал Поллукс. Столкнувшись с невероятным, по всем критериям невозможным событием, он чувствовал острую потребность с кем-нибудь его обсудить. Поллукс всегда ценил острый ум своего двоюродного брата, не стесняясь обращаться к нему за советом со времён Хогвартса, а руническая клятва и необременённость семьёй или друзьями делали Регулуса просто идеальным собеседником в этой ситуации.

Диковинную историю путешествия во времени Тома Риддла Регулус выслушал молча. После того, как Поллукс закончил рассказ описанием событий в Картахене и гоблинскими махинациями, он помолчал ещё пару минут, а потом спокойно произнёс:

— Нужно будет внимательно изучить недавнее прошлое Риддла.

— Какой в этом смысл? Он прожил ещё полвека, которые мы не сможем изучить, как бы нам этого ни хотелось.

— Ты смотришь, но не видишь, — Регулус говорил предельно серьёзно, но Поллукс против собственной воли еле заметно улыбнулся — интонации кузена напомнили ему далёкое детство, когда ровно с таким же выражением тщательно контролируемого раздражения тот растолковывал ему премудрости трансфигурации. — Я же сказал, путешествие во времени возможно только к моменту его инициации. Пророк не может изречь пророчество раньше, чем откроет в себе дар. По этой логике, переместить душу в прошлое нельзя дальше, чем к моменту проведения соответствующего ритуала. Скорее всего, Риддл провёл ритуал во Вьетнаме, куда и откатился из будущего. Обрати внимание, ритуал провёл не могущественный семидесятилетний маг, способный противостоять в бою отряду берсерков и одолеть в диспуте Дамблдора, а двадцатилетний юнец!

— Откопал где-то забытый ритуал и умудрился провести его без ошибок, — пожал плечами Поллукс. — А, я же не говорил. Риддл раньше работал в лавке у младшего Беркеса, вполне мог наткнуться на какую-нибудь заброшенную книгу.

— Я знаю. Матушку всерьёз беспокоит этот Риддл, так что я навёл справки и побеседовал на этот счёт с Карактаком.

— И что Хеспер? Её это успокоило?

— Тебе стоит больше времени уделять семье, — неодобрительно покачал головой Регулус.

— Тебе легко говорить. Сам же уговорил меня на эту дракклову должность, а теперь жалуешься, что у меня нет времени на семью!

— Прости, прости, ты прав, — Регулус поднял руки, признавая свою ошибку. — Матушка хочет познакомиться с Риддлом поближе, так что Вальбурга уже направила ему приглашение на наш весенний бал. Надеюсь, ты сможешь к нам присоединиться.

— Я тоже на это надеюсь, — вздохнул Поллукс. — Хочется наконец-то собрать всю семью вместе.

— Да, давно мы не сидели за одним столом. Вальбурга взяла организацию на себя. По её словам, нас ждёт самый пышный бал со времён свадьбы Финеаса Найджелуса. Так что ты уж постарайся к нам присоединиться, для неё это важно.

— Сделаю всё возможное, обещаю, — Поллукс немного помолчал, настраиваясь на деловой лад. — Вернёмся к Риддлу. Тебе удалось что-то о нём разузнать?

— Можно и так сказать. Карактак отзывался о нём очень тепло, что для него не очень-то свойственно. Он даже жалел, что столь перспективный сотрудник отправился путешествовать, а не продолжил работу в его лавке. Но дело не в этом. У меня появилась идея… — Регулус на мгновение прикрыл глаза, словно ещё раз перепроверяя свои умозаключения. — Конечно, нужно многое проверить, но мне представляется весьма вероятным, что перед ритуалом возвращения из будущего Риддл сделал крестраж.

— Что? С чего ты взял?

— Я ведь говорил, душу нужно как-то удержать от просачивания за грань. Крестраж решает этот вопрос, к тому же устраняя проблему с душой носителя. Я вполне могу представить себе темномагические компоненты ритуала, которые сплавят осколки души воедино после переноса сознания из будущего.

— Риддл не похож на искренне раскаявшегося человека, — скептически произнёс Поллукс. Выросший в семье потомственных тёмных магов, он хорошо представлял свойства многих тёмных артефактов.

— Раскаяние требуется для объединения осколков души живого человека, здесь же мы имеем дело с сущностью умершего, пусть и в будущем. Отсюда, кстати, следует ещё один вывод — я бы не доверял истории Риддла о том, как он целенаправленно вернулся в прошлое, чтобы всё исправить.

— Почему?

— Сам посуди, он в двадцать лет создал крестраж. Вряд ли человек, не одержимый идеей бессмертия, без колебаний пожертвовал бы своей душой в столь юном возрасте.

— Он же полукровка. Вполне мог не понимать, что творит.

— Он провёл тёмный и явно давно забытый ритуал для возврата из будущего, скорее всего, восстановленный им самим по каким-то запискам. Я не знаю сути этого ритуала, но его результат показывает, что это далеко не простенький обряд. Нужно быть искусным магом, чтобы суметь призвать собственную душу из будущего.

— Погоди, погоди, я не понимаю. Ты ведь сам сказал, что для переноса души в прошлое нужно отделить её от тела, то есть её носитель должен умереть. Не похоже это на человека, одержимого бессмертием.

— Про что и речь. На месте такого одержимого я бы использовал этот ритуал в качестве страховки. Чтобы, если что-то пойдёт не так, и крестраж будет уничтожен, вернуться в прошлое и предотвратить это.

— Хочешь сказать, там, в будущем, Риддла банально убили?

— Скорее всего, — довольно кивнул Регулус. — Отсюда — неадекватная реакция на окружение, запытанная до потери памяти служащая и стычка с местными аврорами в Шонле. Отсюда же — хаотические попытки успеть всё и сразу: и организовать газету, и возродить школьный клуб, и провести карательные операции. Что уж там, Риддл действовал настолько неосторожно, что ты без труда вычислил его меньше, чем за полгода.

— Так уж и без труда, — проворчал Поллукс. Схожие мысли приходили и ему в голову, но, озвученные Регулусом, теперь они казались логичнее и последовательнее. — Но да, доверия он у меня не вызывает.

— Как и ты у него. Иначе Риддл обратился бы к тебе прямо, а не пытался действовать скрытно.

— Тут я могу его понять. Если верить его истории, в его пятидесятых никто, кроме самого Риддла, не выступил против засилья маглорожденных в Министерстве. Большинство консерваторов поддержали демарш Нотта, а либералы были уверены, что всё идёт по их плану. Он попытался опереться на радикальную молодёжь, но политическое противостояние быстро переросло в гражданскую войну. В таких условиях я бы тоже превратился в параноика.

— И теперь ты хочешь заключить политический союз с сомнительным параноиком-путешественником во времени, жаждущим власти и личного бессмертия, не чурающимся самой тёмной магии и претендующим на титул наследника Слизерина. Я ничего не упустил?

— Оставь свой сарказм, — поморщился Поллукс. — Да, я сам не в восторге от всей этой ситуации, но он нам нужен. Именно благодаря Риддлу мы раскрыли планы либералов, покончили с берсерками и решаем гоблинскую проблему. Как ни крути, а действует он в наших интересах.

— Он действует в своих интересах, которые временно совпадают с нашими, — жёстко отрезал Регулус. Он хотел было добавить что-то ещё, но резко умолк. Неопределённо хмыкнув и улыбнувшись своей бесстрастной улыбкой, Регулус продолжил вполне умиротворённо. — Впрочем, ты у нас теперь отвечаешь за политические решения, так что тебе и палочку в руки.

— Век бы не видать эту политику, — проворчал Поллукс. — Что-то конкретное можешь посоветовать?

— Мне нужно тщательно обдумать всё услышанное, слишком уж невероятно звучит вся эта история. Нужно проверить воспоминания Риддла, которые он тебе выдал, и порыться в архивах на предмет информации о похожих ритуалах.

— Конечно, вот только…

— Я помню наш уговор и не стану предпринимать ничего, кроме сбора и анализа информации. Ты тоже можешь этим заняться. Если моя гипотеза верна, до своего визита во Вьетнам Риддл создал крестраж. Конечно, скорее всего это произошло в ходе его путешествий, но на всякий случай распорядись проверить его прошлое у нас. Странные смерти или исчезновения кого-то из его окружения, интерес к темномагическим книгам и артефактам, разговоры со сверстниками и учителями. Ну, не мне тебя учить розыскной работе.

— Так и поступим, — кивнул Поллукс. — И спасибо за ценные советы. В таком деле свежий взгляд на события просто неоценим.

— Обращайся, — улыбка на лице Регулуса смотрелась как-то особенно безжизненно. — Но обязательно помни, что от твоих решений по этому вопросу зависит судьба всей магической Британии.

— Я никогда об этом не забываю.

Коротко кивнув, Регулус покинул комнату отдыха, а Поллукс ещё несколько минут сидел в кресле, уставившись в одну точку, так и не притронувшись к ждущим его подписи бумагам. Слова кузена напомнили ему о долге перед своей семьёй и своей страной. Он думал об этом долго, ещё с приснопамятного пробуждения в палате святого Мунго. Поллукс не был политиком, не был он и акулой бизнеса, но долгие годы управления обширным семейством выработали в нём многие неочевидные навыки. Там, где Риддл видел противостояние благородных консерваторов и прогнивших либералов, Блэк усматривал проблемы чисто экономического характера. Разрастающееся Министерство со всеми его бесполезными отделами контроля толщины стенок котлов было не прихотью бюрократов, но их способом не допустить безработицы. Очевидно, ни к чему хорошему этот способ не привёл, а значит нужно было противопоставить ему более жизнеспособную концепцию. Но какую? Риддл явно тяготел к радикальным методам решения проблем, но он считал их первопричиной политику, а не экономику.

Помотав головой, чтобы отвлечься от размышлений о Томе Риддле, Поллукс собрал бумаги и вернулся обратно в кабинет. Он имел собственные представления о том, как следует организовать волшебное сообщество Великобритании, и планировал начать воплощать их в жизнь в самом ближайшем будущем.