Мемуары Тёмного Властелина (джен)

Каждый демон хотя ты раз в жизни сталкивался на своём пути с демонологами. Исключения исчезающе редки и относятся скорее к разряду инферийского фольклора. Рано или поздно, в детстве, юности или взрослой жизни, но влетают все. И последствия от встречи порой могут перечеркнуть всю дальнейшую жизнь демона.

Потому что демонологи бывают разные. Есть шеччет — тот, кто договаривается. И есть зэнт'ктрыун — тот, который стремится подчинить, сломить волю и сопротивление. Последние встречаются куда чаще. То ли их банально больше, то ли они просто более наглые и гиперактивные.

Демоны по праву считаются исчадиями зла не в последнюю очередь благодаря усилиям зэнт'ктрыунов. Это бесконечный и неразрывный круг. Демонологи захватывают инферийцев в плен, разбирают на алхимические ингредиенты, изобретают всё новые способы подчинения, нейтрализации и убийства. Демоны устраивают большие прорывы из Инферно в проявленные миры, заливают реки кровью невинно убиенных, почитают людей и прочих разумных за говорящую еду. Не берусь сказать, кто на заре мироздания начал эту войну, но, полагаю, она будет длиться вечно.

Я в детстве не считал нужным задумываться над подобными вопросами, считая, что моя полукровная природа делает меня равно непричастным к делам драконов и демонов; не то чтобы был уверен, что меня эти дела не касаются — мне просто в голову не приходило ничего подобного. Просветить тоже оказалось некому — наставник в демонологии не понимал совершенно ничего, Гипнос общался со мной в основном по вопросам анимакторики, а Доггер никогда не заговаривал на важные темы первым, дожидаясь вопросов.

Нет ничего удивительного в том, что я растерялся, оказавшись в совершенно незнакомом месте. Никто не готовил меня к возможному вызову, к ощущениям, которые этому предшествуют, и событиям, которые могут следовать сразу после. Незадолго до мне довелось стать свидетелем вызова демона, но, оказавшись внутри пентаграммы, я далеко не сразу сообразил, что происходит.

Обрушившийся сверху магический пресс тоже не способствовал пониманию ситуации. Соображение вышибло взвывшими инстинктами, и на несколько минут я превратился в животное, озабоченное вопросами собственного выживания. Не поддаваться! Не падать! Упавшего — сожрут! Выпрямись, преодолей давление, вцепись в глотку врагу, вот он, перед тобой! Я не могу сказать, какое воздействие было более мощным — давление пресса снаружи или зов демонической крови изнутри, но их противодействие быстро вымотало меня, иссушило магические резервы… Инстинкты резко замолчали, оставляя меня наедине с собой, распластавшимся на полу под холодным взглядом заклинателя, который я ощущал всей кожей.

— Как твоё имя, дитя? — спросил он.

Вспомнился Фаер Грин и наше знакомство. «Не боишься представляться Истинным Именем?» Вот в этот момент ещё как боялся!

— Наставник называет меня Звездец.

— А родители? Как тебя назвали они?

— Я не знаю, я сирота! Я не помню их, — я старался выглядеть как можно более жалобно, но когда ты лежишь, уткнувшись грудью в пол, и не видишь собеседника выше пояса, скорее выглядишь жалко.

— Прискорбно, — по интонациям демонолога легко можно было понять, что прискорбным он считает не гибель моих родителей, а возникшее при выяснении моего имени затруднение. — Но ты ведь будешь послушным ребёнком? Не хотелось бы причинить тебе вред.

И вот здесь здравый смысл вступил в борьбу с природой. Демоническая (или драконья) гордость вопила, чтобы я не смел подчиняться тому, кто ничем не заслуживает моего уважения и желания слушаться — это ведь не наставник, не мэтр и не какой-нибудь иной авторитетный взрослый, а совершенно посторонний чужак. Но мой невеликий опыт подсказывал, что в такие моменты лучше затаиться и уступить обстоятельствам, чтобы потом суметь провернуть ситуацию в свою пользу.

Увы, мои раздумья и сомнения были восприняты как отказ, и мне довелось познакомиться с не самой приятной стороной демонологических заклинаний.

Мстя за своих детей, демоны уничтожают города и страны, поэтому калечить демонят или причинять им боль рискуют разве что самые отмороженные демонологи. Остальным есть что терять, поэтому в ход идут нетравматические воздействия. Ребёнка можно обидеть, унизить, напугать — но нельзя причинять серьёзный вред. Направленное на меня заклинание было, безусловно, неприятным, но не опасным. Эмоциональные качели — сначала грустно, потом стыдно, потом совсем тоскливо…

Пресс исчез, и я уселся на полу, размазывая по лицу слёзы. Меня в равной степени терзала наведённая совесть и беспросветная тоска.

— Будешь слушаться? — строго спросил маг, и я пообещал делать всё, что угодно, лишь бы это прекратилось.

Через минуту на моей шее занял своё место подчиняющий амулет (причём надел я его сам, добровольно), и маг, нарушив целостность рисунка, взял меня за руку.

— Идём, Звездец. За что тебе такое прозвище-то досталось?

— Звезда девчоночье имя, — я ещё шмыгал носом, но последствия истерики стремительно сходили на нет с окончанием действия заклинания. — Я возмутился, и наставник меня переименовал.

— Понятно… Не переживай, пацан. Немного исследований — и отправишься туда, откуда взялся.

— Хотя бы целым? — подозрительно уточнил я.

— Мы же не звери. Ничего, что принесёт тебе вред, считай, что пройдёшь медосмотр, плюс ответишь на несколько вопросов.

— Ну, ладно. А вообще это было нечестно, — я машинально запустил пальцы под ошейник и подёргал.

У многих инферийцев, побывавших в плену в течение немалого промежутка времени, остаётся привычка — проводить по шее кончиками пальцев, чтобы убедиться, что там ничего нет. Я этой привычкой обзавестись не успел, не так уж и долго пришлось пользоваться специфическим «гостеприимством». Однако у других замечаю характерный жест без особого труда и отношусь с неизменным пониманием. Мне относительно повезло с демонологами, и то впечатления остались не особо приятные, а что уж говорить о тех, кому досталось куда серьёзнее?

Маг на моё высказывание не отреагировал, и дальнейший путь мы провели в молчании. Меня отпустило окончательно, проклюнулось любопытство. Как можно было не осмотреть незнакомый демонологический скит и не сравнить его с Инфернальным?

Насчёт внешней архитектуры сказать ничего не могу — снаружи не был, а вот внутреннее убранство отличалось. Другие, незнакомые материалы отделки, более широкие коридоры, иная конфигурация потолка. И в этом скиту я не чувствовал дыхания Инферно, то есть граница между мирами оставалась достаточно прочной и устойчивой — либо возможную брешь укрепили и заделали слишком давно, чтобы можно было найти какие-ибо следы.

Конечной точкой пути оказалась смотровая. Ничем иным комната, заполненная простым медицинским оборудованием и пахнущая чистотой, быть не могла. Встретившая нас миловидная девушка отослала моего провожатого, усадила меня на кушетку и вручила огромный леденец, в коий я тут же и вгрызся со всем старанием. Эта игра контрастов восхищала ещё тогда! Разгадать задумку было совсем нетрудно уже тогда, но, даже зная, в чём дело, я всё равно поддался на её обаяние.

— Здравствуй, малыш. Как тебя зовут?

— Швешдеш, — отрываться от нежданного угощения, отдающего на вкус мягким успокоительным, совершенно не хотелось, да и следование этикету можно было опустить в качестве протеста, так что леденец сильно искажал произношение.

Кстати, любопытное свойство демонической природы — интуитивное понимание устной речи. Всё-таки добровольно подаренная душа даёт энергии куда больше, чем отобранная насильно, волей-неволей научишься понимать потенциальную жертву, чтобы легче было найти к ней подход. Достаточно пару недель послушать разговоры местных, и готово. Голосовые связки демонов воспроизводят практически любые звуки, так что замаскированного инферийца даже по акценту не вдруг вычислишь. С чтением и письмом уже не так просто, придётся учиться — или положиться на магию. А людям вообще ничего иного не остаётся. Пентаграммы помимо прочего служат ещё и переводчиками, улавливая то, что говорит призванный демон, и передавая смысл сказанного демонологу, если уж он не удосужился выучить инферийский язык, или если демон вредничает и говорит на каком-нибудь экзотическом наречии. А потом в дело вступает подчиняющий ошейник. Помимо прочего, эти артефакты настраиваются на ментальную волну, чтобы отслеживать мысли о побеге, а заодно подсказывают, какие именно звуки здесь будут восприняты как связная речь.

Несмотря на всю мощь леденца, языковой барьер проблемой не стал, видимо, девушка и не такое расшифровывала, так что от первичного опроса и осмотра откосить не удалось.

— Рост два локтя и одна пядь[1], — диктовала девушка какому-то артефакту и между делом задавала вопросы о моём прошлом. — Ты ничего не знаешь о своих родителях?

— Отец мой демон, маменька в родах умерла, это всё, — я пожал плечами. Наставник предупреждал, что не стоит лишний раз распространяться о том, что я, вообще-то, существо невозможное. Ну не бывает у драконов и демонов общих детей, не в нашем мире.

— Встань на весы. И ты даже не знаешь, какой твой отец породы? Вес полтора пуда и гривна[2].

— Не знаю. Наставник его никогда не видел, а маменька ему не говорила.

Уверен, наставник Знал, но не рассказывал. А я и не спрашивал.

Примерно в таком духе меня мучали около получаса, после чего девушка вручила мне окрашенный в цвет души восьмигранный ромбический камешек — анима-кристалл — и отвела в демонятник, где и оставила.

Так началось самое необычное приключение в моей жизни. Всё-таки не каждый день выпадает возможность побывать в другом мире, пусть и на правах лабораторного образца!

___________________

[1] 126 см (локоть 54 см, пядь 18 см)

[2] около 25 килограмм (пуд 16,4 килограмма, гривна примерно 400 грамм)