Когда мечты сбываются-2 (джен)

— Мистер Поттер! Задержитесь!

Противный женский голос заставил обернуться.

— Да, профессор Амбридж.

Гарри поспешно засунул пергаменты в сумку и только после этого подошел к ней.

— На днях я получила вот это, — Амбридж протянула письмо, почерк которого не оставил сомнений об его авторстве. — Вы можете мне объяснить, почему полгода посещали Хогсмит по подложным документам?

Гарри пробежал глазами по письму, в котором Джеймс Поттер просил запретить старшему сыну посещение Хогсмита в связи с недостойным поведением.

— Э-э-э… простите, почему подложным? Сириус Блэк — мой крестный отец, он и в прошлом году подписывал разрешение, и никаких проблем, связанных с этим, не возникало.

— Да, но тогда еще не знали, что ваш родной отец жив. Как только об этом стало известно, вы обязаны были попросить его подписать разрешение, а не продолжать вводить нас в заблуждение. Разрешение подписывают родители, Поттер, и только при условии, что таковых нет — крестные, опекуны, и т.д. Вы же нагло воспользовались нашим доверием и солгали, подсунув разрешение с недействительной подписью. Думали, это сойдет вам с рук? Отработка, две недели. Жду вас в своем кабинете в восемь. Да, и пятьдесят баллов с Гриффиндора за обман.

— Но я не знал! — попытался оправдаться Гарри, на что Амбридж лишь презрительно ухмыльнулась.

— Две недели, Поттер. И не надейтесь, что вам удастся убедить меня в вашей невиновности. Я вас насквозь вижу.

— Да на здоровье, — закинув рюкзак за спину, Гарри со всей силы шандарахнул дверью. — Мерзкая жаба.

Отношение учеников к Амбридж было довольно своеобразным. Большинство из них ненавидели ее, но предпочитали не спорить, а, тихо-мирно переписав очередную главу из учебника, удалиться восвояси. Некоторые в голос возмущались насчет ее стиля преподавания, но, получив пару отработок, присоединялись к большинству, продолжая ругать Амбридж в своих гостиных, где их не слышат. Были и такие, что откровенно подлизывались — все же женщина была правой рукой министра, а их родители работали под его началом.

Гарри относился к большинству. В какой-то мере ему повезло, и Амбридж не слишком акцентировала на нем свое внимание первые полгода преподавания. Так, придиралась по мелочам, но отработок ни разу не назначала, хотя пару раз он все же не смог сдержаться и надерзил, но и тогда дело ограничилось снятием баллов. Теперь же между ними словно пробежала черная кошка, причем ненависть, которую источала Амбридж, ощущалась даже в воздухе. Неужели все дело было в письме Джеймса? Ответа на этот вопрос у Гарри не было. И ежедневные вечерние отработки еще больше подтвердили его уверенность в том, что отец, пусть и косвенно, но виноват в том, что к Гарри в качестве наказания применили Кровавое Перо.

Рука болела нещадно, особенно по ночам. Настойка, которую где-то раздобыла Гермиона, слегка притупляла боль, но шрамы, выступающие, стоило лишь сжать руку в кулак, не убирала.

— Поттер, это что? — Снейп, внимательно наблюдавший за тем, как Гарри режет корни мандрагоры, схватил его за запястье. — Хм, Кровавое Перо, как интересно. Не запрещенный, но очень опасный артефакт, кстати. На данный момент используется при подписании договоров и контрактов, но для того, чтобы оставить такие глубокие следы, должен применяться довольно продолжительное время. Сам расскажешь или предпочтешь Веритасерум?

Потянув Поттера за собой, он подвел его к стеллажу, где стянул с полки маленькую баночку с мазью, а потом усадил его в кресло. Теплые руки осторожно коснулись шрама и начали неспешно втирать в него пахнущую ромашкой субстанцию.

— Отработка у Амбридж, — буркнул недовольный Поттер.

— И? За что схлопотал?

Закончив с лечением, Снейп убрал мазь обратно в стеллаж и расположился в кресле, указывая на соседнее. Поняв, что допроса не избежать, Гарри аккуратно сполз вниз.

— За подложный документ. Разрешение на посещение Хогсмита должен был подписывать Джеймс, а я попросил Сириуса.

Снейп постучал пальцами по подлокотникам, размышляя.

— А что твой декан? Ее это устроило?

— Думаю, да, раз я полгода ходил туда без проблем. А на днях Джеймс, видать, придумал, как отомстить за побег, и написал письмо Амбридж, что запрещает мне прогулки в деревню. Вот жаба и прицепилась.

— Это не удивляет. Джеймс никогда не спускал плохое отношение к себе. Да ты это и так уже понял, еще летом, — махнув рукой, Снейп снова задумался. — Но это не отменяет использование Кровавого Пера. В Хогвартсе не поощряются телесные наказания, хотя официального запрета нет. Липпи!

Хлопок, и в комнате появился лопоухий школьный эльф.

— Липпи, принеси мне пожалуйста журнал наказаний.

Получив требуемое, Снейп склонился над фамилиями штрафников.

— Как интересно. Лайонс, полукровка с Хаффлпаффа, отец бросил семью. Уизли, Фред и Джордж — ну, эти понятно. Прион, Мартинс, Легард и Вэнс — магглорожденные. Веруа — живет с матерью. Липпи, пригласи ко мне Веруа, второй курс!

Перепуганный слизеринец появился спустя пять минут и так и застыл в дверях, переминаясь с ноги на ногу и уставившись в пол.

— Мистер Веруа, расскажите, на каком основании вы заработали отработку у профессора Амбридж? — Снейп завис над своим подопечным, и Гарри услышал грозные нотки недовольства в его голосе.

— Я… ну… это…

— Не мямлите!

— Профессору Амбридж не понравилась книга, по которой я написал эссе. Я привез ее из дома, а надо было пользоваться библиотечной. Там правильно показаны все аспекты раскрываемого мной вопроса, — оттарабанил Веруа, и снова сник.

— И каким образом она вас наказала? — продолжил допрос Снейп.

— Я переписывал эссе под ее контролем.

— Специальным пером?

— Да, сэр.

Снейп разочарованно вздохнул.

— Идите, Веруа. И на будущее: если ваш декан не согласен с полученным наказанием, он вправе отменить отработку или же заменить ее другой. Вы все поняли?

— Да, сэр! — осчастливленный Веруа со скоростью пули вылетел за дверь.

— Все ученики, получившие отработки — либо магглорожденные, либо полукровки, проживающие в маггловском мире. Ну, или чистокровные из обедневших родов, за которых некому вступиться. Бесправные, Поттер. Выводы делай сам.

Гарри кивнул, удовлетворившись объяснением. Ему ли не знать, что такое бесправие. Он ощутил это на собственной шкуре чуть ли не с самых первых дней своей жизни, но именно сейчас оно ощущалось особо остро.

— Хочешь, я намекну твоему декану об отработке?

— Спасибо, сэр, не стоит. Я сам разберусь, — Гарри не привык, чтобы кто-то решал его проблемы, тем более такие мелочные. Да, было неприятно, больно и обидно — но он и не такое терпел. Тем более осталась всего неделя наказаний. А тепло, разлившееся внутри после слов Снейпа, заставило мечтательно улыбнуться — плевать на Амбридж, пусть эта жаба хоть захлебнется его кровью, главное, что есть люди, которым он не безразличен. И один из них — его профессор Зельеварения.

* * *

Сегодня за завтраком Гарри наконец получил письмо от отца. Тот писал, что и так уже было известно: запрещал ему походы в Хогсмит, ругал за побег и в приказном тоне сказал отдать мантию-невидимку Джереми. Ага, щаз!

Гарри сам не понимал, почему так вцепился в эту мантию и противился ее передаче брату. Потому, что считал ее своей собственностью? Или же потому, что было жалко расставаться с ней? А, может, потому, что решение о передаче приняли, не спросив его мнения? Тем не менее, мантия уже неделю лежала в подаренной Снейпом шкатулке, где была в полной безопасности, чего нельзя было сказать о самом Гарри.

Джереми был настроен воинственно:

— Поттер, если ты не отдашь мантию, я вызову декана!

Поттер лишь презрительно усмехнулся. Джереми распинался уже полчаса, собрав вокруг себя немаленькую аудиторию. Мнения гриффиндорцев разделились, а кто-то из старших не выдержал и все же позвал Макгонагалл.

— Мистер Поттер, почему вы не хотите отдать семейную реликвию брату? — прямо поинтересовалась она у Гарри, выяснив причину конфликта.

— У меня ее нет, профессор, — развел руками тот, невинно улыбнувшись.

— Хм… Тогда не могли бы вы показать свой чемодан, чтобы мы все в этом убедились?

Пожав плечами, Гарри направился в спальню.

Старые и новые мантии, разноцветные носки с разного размера бельем, ручки, перья, учебники — все вперемешку, беспорядочной грудой: надо бы убраться, выбросить все лишнее, да только руки не доходят. Хотя теперь уж точно дойдут — стыдно, вон как девчонки хихикают.

— Что это за шкатулка, мистер Поттер? Покажите содержимое!

— Она пустая, мэм. Это подарок, — он коснулся застежки, предъявив требуемое.

— А школьный рюкзак? Выверните его на кровать.

Как же это унизительно — выставлять всю свою жизнь вот так, напоказ. Ощущение, будто тебя разглядывают через лупу, и, находя маленький прыщик, обсуждают его во всех деталях: какого цвета, где выскочил, портит или нет. Стоят, заглядывают через плечо, тут же обсуждают, тычут пальцем. Шакалы, мерзкие падальщики. Стыдно? Нет, уже не стыдно. Мерзко, гадко, но не стыдно. Я ни в чем не виноват! Расправить плечи, выпрямиться, неспешный разворот и нахальная улыбка на лице:

— Убедились, профессор?

Макгонагалл злится, маленькие глазки сверлят наглеца.

— Мисс Грейнджер! — окрик заставил вздрогнуть. — Теперь вы! Покажите свои вещи!

— На каком основании, профессор? — Гермиона резко встряхнула своей гривой, привычно вытягиваясь по стойке смирно.

— Вы дружите с мистером Поттером! Он мог отдать вам мантию на хранение.

— А еще он дружит с близнецами Уизли, Луной Лавгуд и слизеринцами. Их вы тоже будете обыскивать? — привычно фыркнув, не спешила выполнять приказ она.

— Десять баллов за наглость, мисс Грейнджер! Надо будет, и до них доберемся! Я жду!

— Ждите! Устав Хогвартса, последняя версия, раздел права и обязанности, глава пять, пункт семь, подпункт три гласит, что, в случае уличения ученика в хранении не принадлежащей ему вещи, обыск должен быть проведен в соответствии с законом. У вас есть документ, где прописаны приметы данной вещи, и доказательства, что она принадлежит не мне, заверенный подписями директора и трех деканов?

— Да как вы смеете! — Гарри аж присвистнул — слишком уж Гермиона разошлась.

— Смею! Я не желаю демонстрировать свое нижнее белье всему факультету и вам в частности. Боюсь, не оцените.

С задних рядов послышался смешок. Раскрасневшаяся Макгонагалл уже хватала ртом воздух.

— Грейнджер, вы… Вы же гриффиндорка! Вы должны…

— Кому должна, я всем прощаю, — махнула рукой Гермиона, вызвав тем самым еще несколько смешков.

— Интересный разговор получается, профессор, не находите? — Гарри вырвался вперед, оттесняя ее за спину. — Мы вам все время что-то должны, в то время, как вы, взрослый и ответственный человек, декан, в обязанности которого входит отстаивать права своих подопечных, эти самые права нагло попираете. Не скажете, почему о том, что мое разрешение на посещение Хогсмита недействительно, я узнал от Амбридж? Разве не вы должны были объяснить мне, что требуется подпись моего отца, а не крестного?

— Вы обязаны были знать это, мистер Поттер!

Макгонагалл уже сама была не рада, что связалась с этой парочкой. Да еще и устроила разборки на глазах всего факультета.

— Да? И каким же образом? Я думал, деканов назначают именно с целью подсказать своим подопечным всю глубину их заблуждений и наставить на путь истинный. Хотя, возможно, это не про Гриффиндор.

— Что вы хотите этим сказать, Поттер? Что я плохой декан?

— Вы сами это сказали, профессор, — развел руками Гарри. — Знаете, на других факультетах деканы несут ответственность за своих учеников и даже отменяют неправомерно назначенные отработки. Раз уж так получилось, что я полгода посещал Хогсмит по вашей вине — не спорьте, она действительно ВАША, это ВЫ проглядели, что разрешение подписывал мой крестный, а не родной отец, как этого требует устав, — так, может, отмените мою отработку у Амбридж, раз она неправомерна? Не то, чтобы я был сильно против закончить ее — я же мазохист, мне нравится, когда заставляют писать строчки Кровавым Пером — это так возбуждает! Просто если уж Гриффиндор — это факультет справедливых, то было бы справедливо отменить эту отработку, не находите? Но сильно не переживайте, я могу и потерпеть, всего-то неделя осталась.

Гарри с силой сжал руку Гермионы, которую та протянула ему для поддержки, и теперь с ужасом смотрел на оскорбленную Макгонагалл, сам не понимая, как вообще мог решиться высказать ей свое неудовольствие в таком тоне. Единственное, что оставалось — это держать лицо, и твердить про себя: «Я прав. Я прав. Я прав, черт побери!»

Макгонагалл же старалась выпутаться из неловкой ситуации, в которую ее поставил чертов Джеймс Поттер — и почему было не разобраться с сыном на каникулах?! — еще сильнее не ударив лицом в грязь. Вглядевшись в глаза окруживших ее учеников — глаза, смотревшие на нее с осуждением и неодобрением, — она не придумала ничего лучше, чем сбежать.

— Я посмотрю, что можно сделать, мистер Поттер. — Она спешно покинула помещение.

Ей действительно следовало разобраться во многом. И подумать.