Настоящий шотландец (джен)

Василиск пробыл сенсацией пару недель, но постепенно привыкли и к нему — тем более, что все преподаватели собрались безжалостно наверстать пропущенную неделю. Тем не менее, «тайная ложа» была относительно свободна — и всю свою энергию могла направить против Локхарта. И, разумеется, так и было сделано...

Правда, количество шуточек пришлось уменьшить, компенсируя качеством, но главное — несколько оговорок Локхарта вызвали у Хендри подозрения. Он написал о них крёстному, тот обещал разобраться...

Разбирался он до начала февраля, поэтому письмо было встречено с огромным нетерпением. Правда, внешне это не проявилось никак — Хендри, отвязав письмо, тут же убрал его в спорран и продолжил завтракать. Никто не обратил на него внимания — Хендри крайне редко читал почту за столом, только Локхарт настороженно покосился... Но он уже давно шарахался от Хендри и компании, и письма не заметил.

Письмо было торжественно вскрыто после уроков в присутствии всей компании. Сириус писал, что Локхарт ни разу не был замечен ни в чём предосудительном, но и в чём-то полезном — тоже. Шанс поймать его на горячем был, но так себе...

— Значит, продолжим наблюдения, — подвёл итог Хендри. — Остальное уже лично мне... И кстати, скоро же четырнадцатое февраля...

— Волосатая задница Мерлина! — охнула Гермиона. — Локхарт же обязательно устроит какую-нибудь фигню!

— А кто мешает устроить фигню нам? — поднял руку Рон.

— О, точно! — Хендри хищным жестом поправил очки. — Да будут Луперкалии!

— Хендри, я всё понимаю, — заметила Гермиона, — но вряд ли в Хогвартсе найдутся два отморозка, которые согласятся бегать по нему голышом. Нет, в тебе я не сомневаюсь, но...

Её перебили близнецы Уизли. Просочившись вперёд, они выдали:

— Сестрёнка...

— Гермиона...

— Мы тоже...

— Читали...

— Плутарха...

— И будем...

— Луперками!

— Именно этого я и боялась... — пробормотала Гермиона, уткнувшаяся лбом в ладонь.

Расследование взяла на себя Гермиона — чтобы, как она сказала, не думать о грядущем безумии. Тем более, что для этого необходимо было внимательно перечитать локхартовскую писанину, а это само по себе было подвигом, достойным Креста Георга.

Вид Гермионы, углубившейся в очередную книгу, никого не удивлял — но стоило кому-то разглядеть книгу... Впрочем, на все вопросы Гермиона отвечала, что проводит исследование — и никто почему-то так и не рискнул уточнить, что она исследует. Правда, Локхарт при виде такого усердия вообразил, что лучшая ученица курса прониклась его гениальностью... И сиял так, что Луна даже изобрела новый глагол — «павлиниться», который моментально прижился.

Хендри не возражал — в конце концов, чем больше шкаф, тем громче он падает.

Валентинов день полностью оправдал ожидания... Большой зал был разукрашен сердечками, купидончиками, вонял приторными духами и слепил глаза дебильно улыбающимся Локхартом в золотой мантии.

— Доброе утро! — радостно воскликнул он. — Давайте радоваться этому прекрасному празднику и посвятим этот день любви! Уверен, профессор Снейп с удовольствием научит нас варить любовное зелье! А хитрый старина Флитвик — знаток не только чар, но и очарования — уверен, он не откажется преподать пару уроков!

Снейп явно прикидывал, как бы половчее отравить Локхарта, а вот Флитвик, судя по нехорошему блеску в глазах, был очень даже не прочь дать несколько уроков соблазнения... в гоблинском стиле, естественно.

— Весь этот день, — продолжал разливаться Локхарт, ничего не замечая, — мои купидончики-письмоносцы будут разносить валентинки, и каждый из вас может поздравить свою половинку или признаться в любви!

Он взмахнул палочкой, двери распахнулись... И в Большой зал ворвались близнецы Уизли в спортивных плавках и карнавальных масках. Они понеслись по залу, улюлюкая, выкрикивая малоприличные пожелания здоровья на латыни и колотя всех подряд и какими-то кусками меха, подозрительно похожего на шубу Хагрида.

В зале воцарился бардак.

Локхарт, явно ожидавший чего-то другого, открывал и закрывал рот с видом человека, которого посередь Нобелевской речи ткнули булавкой в зад. Снейп попытался плеснуть в близнецов соком, но попал в профессора Синистру — та в ответ швырнула в него кубок с силой и меткостью, достойными боевика «Чёрных Пантер». Флитвик, подвывая от хохота, сполз под стол. Макгонагалл обозрела близнецов и одобрительно кивнула. Кэти Белл и Алисия Спиннет во все глаза таращились на бушующих Уизли, истекая слюнями, и были в этом не одиноки...

Конец этому хаосу положил Филч. Фред был стреножен метким броском чёток, Джорджу под ноги подвернулась Миссис Норрис — и минуту спустя «луперки» были выдворены из зала под речь о дисциплине, унитазах и зубных щётках.

— Гилдерой, мальчик мой, — заметил директор, огладив бороду, — вам определённо не стоило обращаться к близнецам. Это чрезвычайно одарённые, но не всегда здравомыслящие юноши, и их идеи иногда бывают весьма... впечатляющими.

— Но я не... — заблеял Локхарт. — Они сами... Я ничего не знал...

— Судя по вашим книгам, — продолжал Дамблдор, — вы — человек предусмотрительный, но вы совершенно напрасно расслабились, мальчик мой.

Локхарт сбежал.

— А я и не думала, что они такие красавчики... — мечтательно протянула Лаванда.

— А могла бы, — хихикнула Гермиона. — У загонщиков всегда отличная мускулатура... Ну да ты тут не одна такая — охотницы явно не прочь поохотиться...

И она проиллюстрировала свой комментарий непристойным жестом.

Хендри посмотрел на Гермиону и приподнял бровь — совершенно по-снейповски.

— Что? — сердито осведомилась она. — Я, конечно, книжный ребёнок, но не настолько же! А ещё есть Фидо и Юзнет... Стоп, ну-ка сделай так ещё раз!

— Как?

— Бровью. Ты меня на какую-то мысль чуть не навёл.

— Поразительно... — хмыкнул Хендри, снова поднимая бровь.

— Точно, — Гермиона щёлкнула пальцами. — Профессор Снейп — вылитый Боунс, в смысле, Маккой.

Хендри, не сразу сообразивший, о ком идёт речь, подозрительно посмотрел на побитого кубком Снейпа и заметил:

— Не вижу никакого сходства.

— У тебя воображение неправильно настроено, — заявила Гермиона, показав язык.

Как оказалось — не у него одного. Хендри и раньше становился источником всевозможных диких слухов, но обычно делал это сознательно. На сей же раз всё произошло само собой и так, что сам Хендри вряд ли додумался бы.

К обеду большая часть школы почему-то уверилась, что Снейп — внебрачный сын Амелии Боунс из Министерства Магии и... Минервы Макгонагалл («мало ли, что она могла себе натрансфигурировать!»)

— Ta ma de! — высказался Хендри, услышав новости от Лаванды. — Сколько же идиотов в нашей школе?!

— Много, — ответила Гермиона. — Даже слишком. Никогда не слышала такого бреда...

— Летнее дитя, — рядом неожиданно появилась Луна, — нет ли у тебя портрета твоего настоящего отца?

— Колдография, где они все четверо, пойдёт? — спрашивать, зачем ей это, бесполезно — всё равно не ответит.

— Пойдёт, конечно, мне только уточнить кое-что надо. Она у тебя в комнате?

Хендри молча кивнул — в башне Гриффиндора Луна чувствовала себя как дома, так что снимок найдёт без проблем. Проблемы будут потом — когда она выполнит задуманное...

Возможно, он ещё об этом пожалеет.

Однако жалеть не пришлось. Пришлось удивляться — до сих пор Луна Лавгуд в рисовании замечена не была... А рисунок был определённо её. Изображал он покойного Джеймса Поттера в горчичной мантии и Снейпа в синей, склонившихся над лежащим аврором, при этом Снейп изрекал: «Он мёртв, Джим!»

— Ну упс... — выдал Хендри, увидев рисунок. — Луна, ну ты вообще...

— Да, не думаю, что найдётся много понимающих, — заметила Гермиона, зачем-то подцепив пальцем рисунок, — и о том, что чистокровной волшебнице такое знать неоткуда, я даже не говорю.

— Это же Луна, — пожал плечами Хендри. — Она же абсолютно непредсказуема. Не уверен, что она сама знает, что ей известно...

Как Хендри и ожидал, для большинства юмор остался непонятным. Причём не только чистокровным — маглорождённые тоже оказывались не в теме. Причём вполне чистокровная профессор Синистра явно опознала сюжет... Снейп остался крайне недоволен, и больше о нём ничего сказать не получалось. Зато проявить это недовольство он не замедлил.

— Двадцать баллов с Рейвенкло, Лавгуд, — рыкнул Снейп, едва взглянув на рисунок. — И впредь ищите для своей мазни других моделей.

— Мерлина ради, Альбус, увольте, наконец, этого злобного недоумка! — взорвался Флитвик. — Отменяю снятие баллов! Снейп, немедленно извинитесь перед мисс Лавгуд — это уже переходит все границы! Снимать баллы только на основании бредовых фантазий у нас вроде бы не принято.

— Северус, мальчик мой, — укоризненно произнёс Дамблдор, — ты только что лишил себя премии. И всерьёз заставил меня задуматься о том, чтобы пересмотреть наше с тобой соглашение...

— Мисс Лавгуд, мои извинения, — Снейп дёрнул щекой. — Я был неправ, обвинив вас, однако моё отношение к этому рисунку не поменялось.

— Снейп — идиот, — констатировала Гермиона, хлопнув по столу толстой тетрадью. — Но хотя бы компетентный. Я извела сорок восемь листов на запись явных ляпов и нестыковок в двух книгах, и это только самые откровенные.

— Определённо, Крест Георга, — заметил Хендри, листая тетрадь. — Ну и ну, а я и не думал, что всё настолько просто будет! Смотри, он тут поминает ифрита в Мекке, а туда не пускают иноверцев... Так, тетрадку отправим Сириусу, а про Мекку предлагаю спросить завтра на уроке.

— Идёт, — согласилась Гермиона. — Как раз завтра у него последний урок...

Хендри кивнул, открыл окно и вручил тетрадь Гвенхвивар.

— Отнеси Сириусу, — сказал он, — и можешь до утра охотиться.

Сова довольно каркнула, подхватила тетрадь и улетела.

Результат превзошёл самые смелые ожидания...

Нет, день начался совершенно обычно — завтрак, почта, кислый Снейп и павлинящийся Локхарт... Близнецы Уизли — и те ничего не замышляли.

Продолжился день не менее спокойно — до последнего урока, которым была Защита от Тёмных искусств у второго курса Гриффиндора.

Гермиона подняла руку.

— Да, мисс Грейнджер?

— Профессор, я хотела бы уточнить один момент про ифрита в Мекке...

— Право же, это не стоящий внимания пустяк, — отмахнулся Локхарт. — Проходной эпизод, который даже и не стоило вспоминать.

— А как вы попали в Мекку?

— Кончено же, порталом, — ответил Локхарт с таким видом, словно объяснял что-то несмышлёнышу.

— Но ведь Мекка закрыта для всех кафиров? — с невинным видом уточнила Гермиона.

— Мисс Грейнджер, воздержитесь от подобных замечаний.

— Профессор, но разве вы мусульманин? — удивилась Гермиона. — А вы придерживаетесь Пяти Столпов? Но я ни разу не видела, чтобы вы совершали намаз...

— Что было бы невежливо, мисс Грейнджер, — парировал Локхарт. — Тем более, что молитва есть дело, в некотором смысле интимное...

— Но ведь шахаду вам ничего не мешает произнести? — не отставала Гермиона. — Это же просто обязательно — произнесение шахады!

— Мисс Грейнджер, вы становитесь невежливой, — ответил Локхарт. — Не вынуждайте меня лишать вас баллов, тем более, что молитва — дело глубоко личное...

— Но шахада есть именно публичное заявление.... Или, — тут глаза Гермионы нехорошо блеснули, — вы её просто не знаете? И всё, что вы говорили про Мекку — неправда?!

— Мисс Грейнджер, минус два балла! — возмутился Локхарт. — За сомнения в моих словах!

— Не имеете права, — заявила Гермиона. — Устав Хогвартса это запрещает!

— Минус десять баллов за пререкания! — взвизгнул Локхарт. — И если...

Тут его самым неожиданным образом прервали. Дверь класса открылась, вошёл на редкость непритязательный человек с пером за ухом, и абсолютно занудным голосом объявил:

— Прошу прощения, мистер Локхарт, но вас срочно приглашают в Министерство магии. Профессор Дамблдор любезно позволил воспользоваться своим камином, и я попросил бы вас поспешить...

— Ну разумеется, я всегда готов прийти на помощь! — чванливо заявил Локхарт. — пойдёмте, не будем заставлять уважаемого министра ждать...

Таинственный визитёр и поспешное отбытие Локхарта породило волну слухов и домыслов. Хендри подозревал, что крёстный нашёл что-то интересное в записях Гермионы, но озвучивать свои подозрения не спешил. Намекнуть, однако, решил, и потому, решив опробовать присланный днём граммофон, поставил «The Final Countdown».

Появление граммофона оказалось неожиданным даже для Хендри, хоть он его и просил. Вернувшись с обеда, гриффиндорцы обнаружили посреди гостиной граммофон со стопкой пластинок, на трубе которого сидел брауни и горланил песенку про пьяного шотландца. Имелась и записка — от Люпина, который сообщал, что граммофон переделан под тридцать три с третью оборота, имеет зачарованную иглу и вообще является временной мерой — они с Сириусом собираются доработать магнитофон для работы в Хогвартсе.

Часть факультета — маглорождённых, в основном — новость привела в восторг. Остальные не поняли...

«Последний отсчёт» оказался на редкость к месту — за завтраком Локхарт отсутствовал, а на его месте сидел незнакомый белобрысый парень в новенькой аврорской мантии.

— Минутку внимания! — объявил Дамблдор. — Я хотел бы кое-что вам сообщить. Итак, вчера выяснилось крайне досадное обстоятельство — Гилдерой Локхарт оказался мошенником. Да, он сумел обмануть всех нас... Ну а подробности мы все узнаем через несколько минут из «Ежедневного Пророка». И, поскольку у нас нет преподавателя ЗОТИ, аврорат любезно согласился прислать своего сотрудника, чтобы закончить год. Встречайте — Лирой Дженкинс!

Аврор встал и коротко поклонился.

— Похоже, должность и правда проклята... — пробормотал Хендри.

«Пророк» ясности не добавил. Расследовали, арестовали, упустили — видимо, Локхарт оказался не совсем уж бездарью, раз сумел сбежать... И всё. Аврорат то ли делал вид, что всё идёт по плану, то ли темнил просто так. Хендри не сомневался, что крёстный к этой истории имеет самое прямое отношение, но письма от него не было, так что оставалось только гадать... И распускать слухи.

К обеду весь Хогвартс был уверен, что Локхарт сбежал в Палестину, принял ислам и стал террористом, а также в том, что на самом деле его зовут Абу Тавус, террористом он был всегда, а в Хогвартс приехал вербовать сторонников... Но на самом деле — убить Дамблдора. Или Флитвика. А если подумать и не городить чепухи, то он втирался в доверие и собирался взорвать Визенгамот, когда там будет выступать министр...

К вечеру градус неадеквата только возрос, и Локхарт превратился в воскресшего Волдеморта, павлина-оборотня, русского чернокнижника и верховного мозгошмыга одновременно. Близнецы, пересказывая очередную версию, просто выли от смеха... Да и остальные были не лучше.

Хендри всякий раз скалился, услышав новость, но его уж слишком занимало письмо крёстного, пришедшее уже вечером. Письмо было длинным, впечатляющим и — самое главное — объясняло, что произошло.

Нестыковки, найденные Гермионой, заставили Сириуса поднять собственные архивы и связаться со знакомыми из аврората, и обнаружилось одно упомянутое Локхартом дело. Только вот никакого Локхарта там и близко не пробегало, а работавший с ним аврор ничего не помнит. Стали копать... И откопали такое, что даже бывалые авроры были удивлены масштабом подлости и цинизма.

Локхарт находил аврора или наёмника, расспрашивал его — а потом стирал память, приписывая заслуги жертвы себе. При этом он даже не слишком скрывался — стоило только копнуть, и уже на следующий день Амелия Боунс выписала ордер на арест.

Всё это Хендри зачитал вслух, и эффект это произвело сокрушительный.

Смех затих. Кто-то шёпотом выругался — Перси сделал вид, что ничего не слышал. Расплакалась Лаванда Браун, убежала в спальню и вскоре вернулась и бросила в камин все книги Локхарта...

— Вот уж не ожидала, что сорвала лавину... — Гермиона Грейнджер прищурилась и на манер сигареты зажала в зубах карандаш.