В волшебных водах Авалона (джен)

— Значит, лепрекон? — во время обеденного перерыва Гарри вернулся к прерванной было теме. — Потому что рыжий, да?

Нил закашлялся и чуть не обрызгал вишневым соком школьную форму Гарри. В стороне и от них, и от других однокурсников сидел Дирк и тоже пил из стеклянного стакана… что-то бордовое. Гарри надеялся, что это всего лишь сок. Понемногу он начинал привыкать к вампирской магии, по крайней мере, теперь он смог и заметить Дирка, и вспомнить его. А это уже было каким-никаким, но достижением.

Гарри отряхнул с рукава синего джемпера — свитер и свитер! — капли сока и огляделся. Помимо Дирка большая часть однокурсников уже пообедала и ушла из большого зала. Гарриет он так и не увидел и слегка забеспокоился: подруга пропускала еду, а вдруг она теперь ужасно голодная? И все из-за него, Гарри. Можно было бы, конечно, поискать ее после обеда, отнести ей пару булочек, например… Но Нил же сказал, чтобы Гарри оставил ее в покое на какое-то время, поэтому мальчик с тяжелым вздохом вернулся к поеданию сэндвича с тунцом.

— Ты серьезно думаешь, что это зависит от цвета волос?

— Не знаю, в сказках лепреконы всегда рыжие…

— Ну да, ведь сказки — самый достоверный источник информации! — Нил возвел глаза к потолку. Гарри по привычке тоже поднял голову, но ничего интересного, кроме потрескавшейся краски, там не увидел.

— А?

— Нельзя же верить всему, что в сказках написано, — пояснил Нил в ответ на вопросительный взгляд Гарри. Сам он уже допивал сок и с нетерпеливым ожиданием смотрел на сэндвич в руках Гарри, будто говоря, что ждать он никого не собирается после того, как сам есть закончит.

Гарри энергичнее задвигал челюстями: не то, чтобы он боялся оставаться здесь один или в самом деле верил, что Нил его бросит, но до лекции по истории магии, которую будет вести Мерлин, оставалось еще около часа, и Гарри хотел посмотреть окрестности Авалона и немного размять ноги на свежем воздухе, а не в пыльных коридорах замка. Тем более, и погода позволяла — на небе ни облачка, и солнце так приятно пробирается лучами сквозь оконные стекла, что усидеть на месте в такой чудесный день двум шебутным мальчишкам было просто нереально!

— Значит, скаф-фски фруфт? — с набитым ртом спросил Гарри, увлеченный идеей выйти за пределы школы и посмотреть сам остров, на котором эта школа стояла.

— Чего?

— Значит, сказки врут?

— Ну-у… Не то, чтобы врут, — протянул Нил и передал Гарри салфетку, когда соус из сэндвича капнул на край стола и был всего в шаге от того, чтобы заляпать брюки. — Но сказки ведь люди писали, а откуда им знать, как у нас в действительности все здесь происходит?

— Так лепреконы бывают не только рыжими?

— Нет, все лепреконы рыжие, это факт.

— Нил! А покажешь мне, кстати, свой горшочек с золотом? У тебя же он есть, да?

— Ты не в моем вкусе, Поттер!

— А? — теперь уже не понял Гарри, и Нил, отсмеявшись — ржал, как конь, между прочим! — снисходительно пояснил:

— Когда лепреконы женятся — и только тогда, Гарри! — они в торжественной обстановке показывают друг другу свои горшочки с золотом и объединяют их в один общий горшочек.

— И прячут на конце радуги?

— И прячут на конце радуги.

— Значит, и тут сказки не соврали!

— Ага, но чисто на будущее, Гарри: если встретишь лепрекона, никогда не проси его показать тебе его золото. Это у нас типа… гм…

— Предложения руки и сердца?

— Типа того.

После обеда мальчики, как и собирались, вышли из главных, крайне массивных и внушительных ворот замка и пошли по узкой тропинке, ведущей вглубь острова, в сторону от Калибурна, виднеющегося на горизонте темным рядом нестройных домов и резко выделяющейся на их фоне высокой башни с часами. Тропинка явно была уже долгое время нехоженая, о чем свидетельствовали тонкие стебельки бледно-зеленой травы, проросшей прямо посреди тропы. Обогнув замок, ребята увидели небольшой лес, на первый взгляд кажущийся довольно маленьким и прозрачным, но при более близком знакомстве стало ясно, что прозрачность его весьма и весьма обманчива, а простираться он так запросто может на всю оставшуюся, не занятую замком и прибрежной линией, часть острова.

— В лес не пойдем, — хором решили мальчишки, переглянувшись, и повернули обратно.

Если не идти в лес и не возвращаться в школу, то вариантов, где размять ноги, оставалось совсем немного. Гарри даже стало жаль, что в лес они не пошли: выглядел-то он, конечно, в дневном свете солнца безопасно и вполне себе миролюбиво, но кто его знает, что скрывают леса Волшебной Страны. Судя по расписанию, в конце недели у них должен быть предмет под названием «Травы» — наверное, тогда про леса и прочую волшебную растительность им и расскажут.

Ребята вернулись к воротам замка, постояли перед ними, посмотрели, понимая, что до начала лекции время еще есть, да и на улице было по-настоящему хорошо… Возвращаться не хотелось категорически.

— Может, до пляжа дойдем? — предложил Нил.

— Пляж? — скептически уточнил Гарри.

До так называемого пляжа мальчики дошли всего за пару минут (как и до всего на этом острове, если не заходить в лес), но он и от ворот уже был виден как на ладони и совершенно не выглядел так, как обычно выглядят пляжи. Впрочем, экспертом в этом Гарри не был. На море он ездил всего пару раз с Дурслями, в основном, для того, чтобы сидеть на пляже и присматривать за их вещами, пока они купаются. Сам Гарри ни разу не купался и даже плавать, в общем-то, не умел, поэтому ничего против такого расклада не имел. Там, куда ездили отдыхать Дурсли, пляж был совсем другой: пальмы и желтый, почти солнечно-белый песок, горячий и липнущий к пяткам.

— Ну ладно, — легко пожал плечами Нил, не став спорить по пустякам. — Не пляж. Берег.

Берег был полной противоположностью привычным представлениям Гарри о том, какими бывают пляжи. Песка здесь вообще не было, только черные, слегка посеревшие от солнца камни, то гладкие, то такие острые, что без ботинок с плотной подошвой Гарри здесь ходить бы не рискнул. Кое-где, правда, завалялись небольшие островки песчинок, в основном, в щелях между камнями, но, подойдя поближе и присмотревшись, Гарри с сожалением понял, что эти песчинки — просто маленькие камешки, галька под ногами, тоже неприятно острая и совсем безрадостная. Эх, а хотел бы Гарри сейчас оказаться на настоящем пляже! Построить замок из песка, с башенками, воротами и рвом, чтобы защищаться от врагов! А тут есть настоящий замок, не из песка, с башнями и воротами, а вместо рва — целое озеро и… И это было совсем не то.

Мальчики немного побродили по берегу вдоль линии озера, спокойного и тоже прозрачно-темного, и после того, как Гарри в очередной раз поскользнулся на особенно зловредном камне и чуть не сломал ногу, друзья решили больше так здоровьем друг друга не рисковать. Ребята сели на большой плоский камень, расположенный достаточно близко к воде, чтобы видеть, как маленькие волны окутывают камни и разбиваются о берег, и достаточно далеко, чтобы их не окатывало брызгами после каждой такой волны.

Камень был еще теплый и сухой, но оставил на брюках и ладонях следы серой пыли и каменной крошки. На этом камне поместилось бы еще два или три таких же мальчика, и Нил вытянул ноги вперед и лег на камень, не побоявшись запачкаться. Гарри остался сидеть, подтянув к себе ноги и обхватив руками колени: окружающий пейзаж ему нравился, он успокаивал и вызывал в душе какую-то совершенно непонятную и почти не ощутимую тоску по… чему-то, чего Гарри, наверное, и знать не знал. Гарри раньше думал, что серые цвета угнетают и отбивают всякую радость, но вот он теперь — посреди серого царства из темных камней, озерных вод и старинной школы, не расстроенный, не угнетенный, только немного уставший и по-прежнему радостный.

— Слушай, почему ты не сказал мне о том, что ты — лепрекон?

— Да не хотелось особо… И смысла не было.

— Почему?

— А почему ты сразу всем не рассказал о том, что ты — человек?

— Не хотел никого пугать или расстраивать.

— Так и я тоже.

— И чем бы меня это напугало или расстроило?

— Тебя — ничем, — лаконично ответил Нил и закрыл глаза, надолго замолчав. По его лицу прыгали солнечные зайчики, но веселым он не выглядел. А потом он вздохнул и, все еще не открывая глаз и не смотря на Гарри, на выдохе прошептал: — Я соврал на расах, — так тихо, что Гарри с трудом его услышал среди шума разбивающейся о камни воды и завываний ветра, ставших сильнее на открытой местности.

— О чем ты? Ты разве не лепрекон?

— Лепрекон.

— Тогда что ты?..

— Я полукровка, Гарри, — Нил все-таки открыл глаза, поднялся с камня и больше не пытался казаться преувеличенно расслабленным и равнодушным. — Ты первый, кому я об этом говорю. Больше никто не знает.

— А что в этом плохого?

— Мой отец был человеком.

— Оу…

Теперь Гарри понял, что в этом плохого: ни людей, ни — тем более — магов фейри не любили. Наверное, и к тем, у кого кто-то из родителей был человеком, относились не лучше. Значит, в сердцах фейри ненависть к людям перевешивала любовь к самим фейри?

Нил выглядел грустным, даже рыжие кудряшки будто бы поникли вместе со своим владельцем. Гарри, не долго думая, подался вперед, к озеру, зачерпнул руками пригоршню по-осеннему холодной воды и выплеснул ее на Нила.

— Эй, ты чего?! — возмущенно воскликнул Нил, и в следующую секунду Гарри поежился от ощущения ледяной воды, вылитой за шиворот.

— А ты чего? Сидишь, нос повесил. А я, между прочим, человек!

— Обиделся, что ли?

— Да нет же! Я пытаюсь сказать, что нет ничего плохого в том, чтобы быть полукровкой, если сам ты с человеком дружишь.

— Я с тобой больше не дружу, ты меня водой облил!

— Да иди ты!

— Холодно, между прочим!

— Так и мне тоже!

Мальчики, до этого таращившиеся друг на друга гневными взглядами, со смехом повалились обратно на уже пригретый камень. Гарри ойкнул, больно ударив лопатку, Нил стукнулся локтем, не рассчитав силу «падения» и тоже поморщился. Теперь они оба все в пыли будут, но это обстоятельство почему-то только радовало.

— Я своего отца и не видел никогда, — сказал Нил. — А все равно обидно.

— Потому и обидно, что не видел, — предположил Гарри. — Я своих родителей никогда не знал.

— А тетя с дядей?

— Они не любят про них говорить. Вообще ни одной фотографии дома нет.

— Жаль.

— Ага. А ты же, вроде, рассказывал, что на вокзал тебя отец отвез? — припомнил Гарри.

— Отчим. Он женился на маме, когда она еще мной была беременна, и я всю жизнь думал, что он — мой родной отец.

— А как узнал, что это не так?

— Да они с мамой мне сами сказали этим летом. Поэтому, когда папа довез меня до вокзала, я… сбежал в человеческий мир. Хотел хотя бы одним глазком увидеть, как люди живут. Потом, может быть, когда-нибудь вернуться в твой мир и найти отца…

— А тут я, — поддакнул Гарри.

— А тут ты, — согласился Нил. — И пришлось твой поезд искать вместо того, чтобы человеческий мир посмотреть.

— Можешь приехать ко мне на каникулы, если тетя с дядей разрешат, — внезапно предложил Гарри. Он никогда раньше не приглашал никого из друзей в гости, у него и друзей-то до этой осени не было. Возможно, тетя Петуния будет ругаться, а дядя Вернон скажет, что это не его дом и Гарри не может никого приглашать, а Дадли посмеется над тем, что друзья Гарри такие же «стукнутые на всю голову» и странные, как он сам. Возможно. Но Гарри хотел попробовать и узнать, что из всего этого получится.

— Если родители отпустят, то с радостью, — Нил улыбнулся. — Спасибо!

Почувствовав что-то, вроде смущения, Гарри, как свойственно многим мальчишкам, тут же сменил тему, со смехом неловко спросив:

— И тогда ты покажешь мне свое золото?

— Иногда я даже не знаю, кто из нас больший лепрекон.

— Я не лепрекон, я драко-о-он!

— Да что ты вообще о них знаешь?

— Они собирают кучу золота и охраняют его в пещере.

Мальчики еще немного посидели, подождав, пока промокшая одежда чуть-чуть высохнет под солнцем, а потом наперегонки побежали к воротам замка: Мерлин, конечно, добрый, но вряд ли он любит опоздания.

Уже заходя в школу, Гарри напоследок оглянулся и увидел над озером небольшую тучку, будто бы живую. Странную одинокую тучку на абсолютно безоблачном небе.

— Нил, смотри!

Нил обернулся: «тучка» летела против ветра.

— Такое в Волшебной Стране, наверное, постоянно происходит?

— Впервые что-то такое вижу, Гарри.

— А что это?

— Даже не представляю. Может… тучка?

— Живая?

— Ну, а вдруг?