Лучшая ведьма Хогвартса (гет)

— Эм-м, Гарри? Ты ведь готовишься ко второму туру? Давай, я тебе помогу?

Гарри, выгадывая секунды, с демонстративной аккуратностью положил золотое яйцо на столик. Раньше он или психанул бы сразу, или так же сразу радостно бы согласился, предпочтя забыть прежнее поведение Рона. Но не теперь. Сириус и бабушка Вальбурга не просто рассказывали о том, как должен вести себя наследник Поттеров, но и требовали соблюдать это самое «должное поведение». «Всегда, Гарри, даже когда никто тебя не видит и никто не оценит, — настойчиво, из раза в раз повторяла бабушка. — Даже среди своих или наедине с собой. Только так вырабатывается привычка. Иначе сорвёшься в самый невыгодный момент, а это риск, недопустимый риск».

Первым среди правил «должного поведения» стояло требование соблюдать в сложных обстоятельствах спокойствие и самообладание. «Кто бы говорил, Сириус», — засмеялся Гарри, впервые услышав. Но Сириус не рассмеялся в ответ. Только спросил горько: «И чем для меня закончилось неумение держать себя в руках? Напомнить, крестник?»

Прямо скажем, характер Гарри выдержке и спокойствию не способствовал. Сириус обучил его простейшей медитации, которую следовало делать каждый вечер перед сном — засыпая, представлять ровную гладь озера, или текущую воду, или шелест листвы… но даже это простенькое упражнение получалось далеко не всегда. Вот Гермиона сразу освоила, ну так это же Гермиона! Когда у неё что-то не получалось?

Кстати сказать, подруга жалобами на крёстного и бабушку не прониклась. Только улыбнулась и головой покачала:

— Гарри, я же знаю, как ты рад на самом деле, что они у тебя есть. А ты знаешь, что Сириус прав. Так что тренируйся. Не получилось сразу, получится через неделю или две. Не бросай только. Тебе это точно пригодится.

И вот теперь, глядя на Рона и замечая направленные на них взгляды, Гарри оценил свои почти неудачные попытки. У него получалось держать себя в руках. Молча смотреть на бывшего друга и ждать, что ещё он скажет. Хотя хотелось банально и без затей дать в морду, а потом объяснить, за что, теми самыми словами, за которые тётя Петунья рот бы с мылом вымыла.

— Так что, Гарри? — занервничав от его молчания, снова заговорил Рон. — Ты уже разгадал загадку?

— Рон, тебе не хватает данных, чтобы решить, на кого ставить? Или на этот раз ты сразу поставил на меня, а теперь хочешь, м-м-м, как это называется у букмекеров? Оградить свои ставки?

— Гарри, друг, о чём ты?

— О том, что я не был тебе другом, когда ты в первом туре ставил на драконов и на то, что я вылечу? Значит, раз я снова друг, ты решил сменить курс и заработать теперь уже на моей победе? — Гарри и не подозревал, что умеет так говорить: вроде бы спокойно, но с ядом в каждом слове — не хуже Снейпа. Но смотреть, как краснел, бледнел и снова краснел Рон, ему понравилось. — Много выиграл на первом туре, Ронни? Знаешь, мой дядя Вернон говорит, что деньги нужно сразу же вкладывать в дело. Ты, я так понял, этим сейчас и занялся? Хочешь, чтобы я помог тебе разбогатеть? По-дружески? — Последние слова он очень постарался выделить. Кажется, получилось — Рон развернулся и сбежал.

Гарри поймал крайне заинтересованный взгляд Лаванды Браун и мысленно позлорадствовал: через полчаса этот разговор станет известен всему Хогвартсу. И пусть на самом деле тотализатор на турнире вовсю процветал, пусть и впрямь многие ставили на Седрика и против Поттера, но от того, кто называл себя другом — первым, лучшим и единственным другом!— Гарри вправе был ожидать иного. И любой с этим согласится.

Он не собирался прощать. Наверное, простил бы в конце концов, будь это просто приступ зависти мальчишки, всю жизнь остававшегося в тени братьев, а потом угодившего в тень Мальчика-Который-Выжил. Только Рон не завидовал… ну, или не только завидовал. Рон захотел на нем заработать и ради денег не предупредил о смертельной опасности. А если в следующий раз ему предложат тысячу галлеонов за то, чтобы выдать Гарри Поттера Волдеморту? Имея перед глазами печальный пример родителей, глупо растить собственного Петтигрю.

Близнецы, кстати, повели себя умнее брата. Не стали делать вид, что впервые слышат о собственном же тотализаторе, а только сказали, одновременно с двух сторон хлопнув Гарри по плечам:

— Ронникинс всё никак не поумнеет. Но мы тоже готовы помочь тебе с этой штуковиной.

— Например, хорошенько вдарить по ней молотком, а? Тогда она ещё и не так взвоет, — исходящий из раскрытого яйца душераздирающий вой слышали уже все.

— Мы ставили и будем ставить только на тебя, о героический, эпический и бесстрашный убийца василисков и Тёмных Лордов!

— Что тебе какие-то драконы, верно, братец Дред?

— Братец Фордж правду говорит. Мы ничуть не сомневались в тебе.

— И выиграли на тебе!

— Так что с нас сливочное пиво! На, держи бутылочку, чемпион!

— Так держать, Гарри!

Устав вертеть головой от одного рыжика к другому, Гарри вывернулся из двойной хватки, потёр уши и выдал, решительно отстранив предложенное сливочное пиво:

— Взять у вас угощение? И в кого я превращусь?

— Может, в дракона? — левый близнец подмигнул, покрутив в руках бутылку.

— Или нет, но дым из ноздрей у тебя точно пойдёт! — пообещал правый.

— Фирма гарантирует! — почти пропели оба.

— Нет уж, спасибо. Угостите лучше Рона — он пытается пускать дым из ноздрей с самого начала Турнира.

Почему-то сердиться на близнецов у Гарри не получалось. Хотя о драконах они наверняка тоже знали. Может, потому что Фред с Джорджем никогда не называли себя друзьями Гарри, зато несколько раз по-настоящему помогли, пусть и в своей шутовской манере? С другой стороны, просить их о помощи сейчас он не собирался. Сириус и бабушка ещё летом объяснили, чем в мире магии чреваты подобные просьбы.

Зато Седрик — видимо, в благодарность за драконов — однажды отозвал его в сторонку и, усмехнувшись и показав глазами на Гермиону, выдал:

— Открою тебе секрет. Скоро объявят о Святочном бале, и если хочешь пригласить какую-то определённую девушку, лучше позаботься об этом заранее. И потренируйся танцевать, если не умеешь — чемпионы открывают бал.

И ушёл, оставив Гарри в полной оторопи. Бал казался гораздо страшней предстоящего испытания. На испытании ещё неизвестно, что будет, но танцевать? На глазах у всей школы! Мало того, пригласить девушку?!

— Гарри? Он сказал что-то важное? — Гермиона смотрела встревоженно. И тут его осенило.

— Гермиона! Ты ведь писала, что любишь танцевать, я помню! Научишь меня?

— Танцевать?

Боясь растерять крохи решимости, Гарри молча и быстро закивал.

— Ты просишь меня научить тебя танцевать?

— Ну да! Понимаешь, Седрик сказал, будет бал, и… — тут ему в голову пришла ещё одна великолепная идея: — Гермиона, ты ведь пойдешь со мной на бал? А?

Если честно, Гарри надеялся, что Гермиона обрадуется приглашению. Ну, вроде как девушкам должно такое нравиться? Но реакция подруги мало напоминала радость. Гермиона прищурилась, скрестила руки на груди и поинтересовалась:

— Ты меня приглашаешь, чтобы не опозориться с танцами? Или потому что вот она я, рядом, и ко мне не так страшно подойти, как к любой другой девушке? К Чжоу Чанг, например. Или Чжоу уже пригласил Седрик и предупредил тебя не лезть к ней?

— Н-нет, — Гарри замотал головой. — Гермиона, о чём ты?! При чём тут Чжоу?

— Значит, на бал со своим инструктором по танцам?

Если и был момент, когда Гарри немножко порадовался своему внезапному умению говорить так же ядовито, как Снейп, сейчас Гермиона побила его по всем статьям. Гарри был так ошарашен и раздавлен незнакомыми, несвойственными подруге интонациями, что какое-то время мог только молча открывать и закрывать рот. Но вдруг заметил, что у Гермионы задрожали губы.

Она резко развернулась, собираясь, кажется, даже не уйти, а убежать, и тут Гарри отмер.

— Гермиона! Если не хочешь, ну их, эти танцы! Я не из-за них, правда! Просто, ну, — он догнал подругу, схватил за руку, вот только та почему-то стала вырываться. — Ну с кем мне ещё идти? Гермиона!

— Ах, тебе не с кем, и поэтому…

— Да не «не с кем», а «не хочу ни с кем»! — почти заорал он. — Я тебя хочу пригласить! Как девочку, девушку. А не как пару по танцам! Ну прости, если я коряво выразился, я не хотел! Первый раз в жизни девушку куда-то зову, — последние слова он почти прошептал. Гермиона снова дёрнулась, и Гарри, заметив, что до сих пор сжимает её руку, разжал пальцы. — Я тебе больно сделал? Прости, не хотел. Ну правда, извини. Если не хочешь…

И замолчал. Что тут скажешь? «Если не хочешь идти со мной, конечно, я не настаиваю?» А вдруг она решит, что «не настаиваю» — это «ну и ладно, найду другую»? Искать кого-то другого Гарри не хотел, и вовсе не потому, что Гермиона привычная, его подруга и умеет танцевать. Просто не хотел, и всё. Безо всяких «потому что».

— Ты зовешь меня как девушку? — почему-то всхлипнув, почти шёпотом спросила Гермиона.

— Ну да. Конечно. Мне будет приятно провести бал именно с тобой. Я не умею танцевать и, наверное, не успею так научиться, чтобы стать приличным партнёром, но буду очень стараться, честное слово! Соглашайся, пожалуйста!

— Ладно. Хорошо. Я согласна, — Гарри разжал руку, и Гермиона всё-таки заплакала и убежала. Вот и пойми этих девчонок!

Он вернулся в гостиную, полный решимости поговорить с Гермионой, но та, как оказалось, уже ушла в девчачью спальню. Пришлось передавать с Лавандой просьбу спуститься и горячие, очень горячие заверения, что он не хотел обидеть подругу и очень жалеет.

Пока ждал, мимо прошел Рон, демонстративно задев плечом. «Похоже, дружба кончилась совсем», — подумал Гарри. Мысль оказалась горькой и обидной, хотя он сам отверг попытку примирения. «Посоветуюсь с Сириусом», — решил он. Когда готовились к первому туру, Сириус на жалобы крестника в адрес Рона ответил коротко: «Наплюй. Не до него сейчас». А потом ещё как-то обронил, что тот наверняка сам прибежит мириться, когда мозги на место встанут. Но о ставках Гарри Сириусу не рассказывал — просто не хотел лишний раз думать об этом. Слишком обидно понимать, что друг променял тебя на несколько монеток. Даже нет, всего лишь на шанс их выиграть!

Лаванда спустилась одна. И первым делом схватила Гарри за руку:

— Пойдём-ка!

Вслед кто-то засвистел. Вот идиоты! За портретом Полной Дамы оказалось пусто.

— Она совсем обиделась? — убито спросил Гарри. — Ругать меня будешь?

— Буду, но не слишком сильно, — Лаванда почему-то улыбалась. — Ты такой милый! Хорошо, что у тебя хватило ума объяснить ей, что ты просто не умеешь приглашать девушек. Гермиона рада, правда. Просто от твоего косноязычия успела навыдумывать плохого, вот и разнервничалась. Она не выйдет сегодня, но не потому, что обиделась, а потому, что ей надо успокоиться. Просила передать, чтобы готовился учиться танцам.

— Спасибо, — теперь улыбался и Гарри. — Передай ей, что я рад. Что я, ну, правда хочу идти именно с ней.

— Скажи ей это сам, Гарри Поттер. Или смелости не хватит? — Лаванда откровенно смеялась.

— Я ей говорил! Просто вы, девчонки, друг дружке больше, кажется, верите, чем нам.

— Ладно, передам. И хочешь совет? Девушкам приятны небольшие знаки внимания. Сумку поднести, к примеру. Или шоколадкой угостить.

— Гермиона не ест шоколад. — Гарри искренне не понимал, как можно не любить шоколад, но у подруги особые обстоятельства, о которых он тут же напомнил: — У неё родители-дантисты. Ужас, правда?

— Так узнай, что она любит, балбес! — Лаванда расхохоталась и убежала обратно в гостиную. Успокоенный Гарри пошёл следом. Раз подруга сегодня уже не выйдет, он тоже пойдёт наверх и поговорит наконец с Сириусом не о драконах, не о Турнире, а о том, что ему делать с Гермионой и Роном.