Лучшая ведьма Хогвартса (гет)

Предупреждение к главе: смерть персонажа.

С той самой проклятой ночи, когда погибла Лили, а Лорд убился о чугунный лоб поттеровского отродья, у Северуса Снейпа осталась единственная мечта. Бросить всё и всех, закрыться в подвале опустевшего родительского дома, заново оснастить оставшуюся от матери лабораторию и уйти с головой в зелья. Забыться. Забыть противостояние, принёсшее только боль и потери, оставить в прошлом собственную глупость, стать не тем, кем его желали видеть другие — мордредовы Мародёры, скользкий друг Люциус, Лорд со своим Ближним кругом, Дамблдор со своим Орденом Феникса и Мерлин знает кто ещё — а тем, кем хочет быть сам. Отшельником-зельеваром, исследователем, далёким от политики и позволяющим себе послать к фиолетовым пикси любого, кто посмеет что-то от него требовать.

Но где мечты, а где реальность?

Вместо мастера-зельевара Северуса Снейпа — профессор Снейп, декан, дамблоровские глаза и уши в Слизерине и по совместительству поттеровская нянька. Всего одно неосмотрительное обещание, данное в минуту слабости, и вот результат — не успел сгинуть Лорд, как у Снейпа появился новый хозяин. И уж этот не сгинет. Этот всех переживёт, на могилке пафосно всплакнёт и пойдёт жрать свои лимонные дольки.

Северус Снейп ненавидел Альбуса Дамблдора, как никогда и никого прежде. Именно Дамблдор во всём виноват. Начиная с того, что назначал собеседования в дрянном трактире, и заканчивая тем, что не защитил Лили, зато взял с Северуса клятву позаботиться о её сыне. Хотя нет, начиная с того, что спускал всё с рук своим разлюбезным гриффиндорцам, отчего и Поттер-старший, и Поттер-младший творили что хотели и были свято уверены в собственной безнаказанности и вседозволенности.

Конечно, Снейп отлично понимал, что ненавидеть Альбуса-Мордред-его-за-ногу-Дамблдора опасно уже само по себе, даже если эту ненависть не показывать. Господин директор отнюдь не гнушался лазить в мозги подчинённых. Но одна ненависть прекрасно маскирует другую, и Снейп ненавидел обоих Поттеров и заодно с ними Блэка — демонстративно, шумно, напоказ, не стесняясь выставлять свою ненависть перед всеми, раздувать её и распространять на всех, кто оказывается слишком близко к ненавистным субъектам. Минерва шипела, обижаясь за неправедно отнятые баллы, а Снейп лишь ухмылялся — что посеешь, то и пожнёшь. Вот не потакала бы мародёрской компании в их травле слизеринца — имела бы право сейчас возмущаться.

Вторым слоем шла ненависть к преподаванию, совершенно искренняя: что может быть убийственней для творческой натуры, чем из года в год пытаться вдолбить азы стаду тупых баранов? Зачем Дамблдору преподаватель, у которого взаимное отвращение практически со всеми учениками, Снейп не понимал. Казалось бы, хочешь держать при себе, под рукой и на глазах — дай деканство без преподавания, варку зелья для Помфри, выбей у Попечительского совета ставку школьного надзирателя… да мало ли что можно придумать! Было бы желание. Но Альбусу доставляло извращённое удовольствие видеть мучения Снейпа. А может, он посредством злобного профессора взращивал в тупых школярах неприязнь к предмету, к слизеринцам, к Пожирателям… Постигнуть ход мыслей своего второго хозяина Снейп давно не пытался.

Но в этом году кое-что изменилось. Начала темнеть и зудеть метка, заставляя задуматься — что делать и кому служить, если Лорд, как и обещал, вернётся? Раз уж остаться в стороне никак не получится, следовало хорошо взвесить все «за» и «против» и выбрать с умом. В идеале — так, чтобы суметь поспособствовать гибели обоих своих хозяев и наконец освободиться. Ну а если учесть, что идеал на то и идеал, что практически недостижим, то хотя бы так, чтобы выцарапать себе максимум свободы при двух нацепленных на него строгих ошейниках.

Настроение у Снейпа, при таких-то делах и раздумьях, весь год было отвратительным. А если добавить нервного, по той же причине, Каркарова, прозрачные намёки параноика Грюма и очередную безумную авантюру, в которую влез с ногами, как в дерьмо, Поттер…

Неудивительно, что в тот момент, когда на весь стадион прозвучало имя Волдеморта, Грюм превратился в Барти Крауча-младшего, а Альбуса взяла в оборот Амелия Боунс, у Снейпа сдали нервы. Он как-то очень ясно и отчётливо понял: сейчас или никогда.

На его уход никто не обратил внимания — может, не до него было, а может, не увидели ничего странного в том, что декан одного из факультетов быстрым шагом направляется со стадиона к замку, а в самом замке — чуть ли не бегом несётся к кабинету директора. Допуск к директорскому камину был у всех деканов, и Снейп не хотел проверять, не придёт ли в голову Амелии задержать его «до выяснения». И уж тем более не хотел выяснять, не придёт ли в светлую голову Альбуса столь же светлая идея отправить своего ручного шпиона к Лорду в пасть немедленно. Ведь, стоит лишь прозвучать даже не приказу, а лишь намёку, и отказаться он уже не сможет: клятвы не позволят.

И всё же Снейп не исключал возможности, что его успеют вернуть, а потому адрес отправления выбрал самый логичный при данных обстоятельствах: Малфой-мэнор. У кого ещё он мог бы узнать новости из первых рук? К тому же Люциус, как и подозревал Снейп, ничего о предполагаемом возрождении Лорда не знал, зато отлично понимал, что спросят с него первого. Так что за своевременную информацию и возможность всесторонне подготовиться к неприятностям он отблагодарит по высшему разряду.

Ну а дальше — обычная цепочка для заметания следов: оборотное, лавка Горбина, быстрым шагом до «Дырявого котла» и затеряться в маггловском Лондоне. Не появляться ни в Коукворте, ни где-либо ещё, где его могут искать, снять дешёвую комнату и затаиться, отгородившись от сов и узнавая новости лишь из «Пророка», получаемого через левый абонентский ящик в Насыпном Нагорье.

А новости были одна другой краше! Причём в кои-то веки главным героем оказался не мальчишка Поттер, а Виктор Крам — этому тоже к славе не привыкать, но хотя бы к заслуженной. Победитель не только Турнира, но и — все ликуют! — едва не возрождённого Волдеморта. Как Рита пронюхала о Лорде, Снейп не знал и знать не хотел, но убедился, что сделал ноги крайне вовремя: уж если даже Альбуса забрали в аврорат, пусть всего лишь как свидетеля…

Как же спокойно и приятно чуть ли не впервые в жизни оказаться в стороне от всей этой шумихи и возни! Почитывать себе газеты под бокал «Старого Огденского» и наслаждаться мыслью, что ты не при делах. Наконец-то. Правда, непонятно, что делать дальше и как объяснять свое внезапное исчезновение. Но можно ведь и не объяснять, верно? На Коукворте свет клином не сошёлся, а благодарность Люциуса вполне можно превратить в билет за Канал, а то и через океан. Начать всё на новом месте, с чистого листа…

— Да, Поттер, слава — это ещё не всё, — с удовольствием повторил Снейп, рассматривая колдографию Крама с кубком в руках. Мальчик-Который-Выжил отирался на заднем плане, угадываясь лишь по роскошной каштановой гриве Грейнджер. — И где ваше пророчество, Альбус? Исполнилось в восемьдесят первом? Или Крам у нас тоже того — на исходе седьмого месяца и сын трижды бросавших вызов? А скорее всего, вы просто разыграли тогда очередную свою хитроумную партию, а мы, сопляки, ни Мордреда не поняли и приняли всё за чистую монету.

Но, как и следовало ожидать, блаженство не продлилось долго. От «Пророка» и Огденского оторвал патронус-ястреб Амелии Боунс, нагло зависший прямо перед лицом:

— Снейп, где бы ты ни был, ты нужен мне здесь. Не рой себе яму — сейчас ты только свидетель, явись добровольно. По Волдеморту есть кого расспросить, но с Дамблдором мы без тебя не разберёмся, так что жду тебя НЕМЕДЛЕННО.

Голос Амелия не повышала, но это её «немедленно» так и ударило по ушам — похлеще вопиллеров Молли. Поморщившись, Снейп отхлебнул огневиски, и лишь затем до него дошло главное: его хотят допрашивать о Дамблдоре? Неужели железная мадам Боунс сподобилась и дражайшего директора подвести под следствие? Не то чтобы поводов к такому жёсткому решению не было, но… но это же Дамблдор! САМ АЛЬБУС ДАМБЛДОР! Да по всем расчётам он уже должен присвоить себе лавры Крама, взобраться на пьедестал и благостно вещать оттуда о неминуемой победе добра и света!

— Я должен это видеть, — Снейп отшвырнул газету и встал. Отдых кончился. О тайных делах Альбуса он мог рассказать многое и смысла молчать не видел. Мерлин, вот он шанс дать законный выход своей застарелой ненависти! Теперь, когда первый хозяин снова мёртв, помочь и второму провалиться к чёртовой бабушке! И не придётся куда-то бежать и всю жизнь прятаться, и благодарность Малфоя можно обратить во что-то более… материальное. Да хотя бы в новый дом с лавкой в Косом переулке или Годриковой Лощине.

Уже через полчаса Северус Снейп сидел перед Амелией Боунс, выкладывая все секреты Альбуса Дамблдора и Ордена Феникса. И предателем себя совсем не чувствовал. Наоборот, впервые в жизни примерил маску законопослушного гражданина, искренне возмущённого противоправной деятельностью всяких… деятелей. И эта маска ему очень даже понравилась! А жареных фактов за четырнадцать лет он успел накопить немало, и многие из них мог подтвердить не только под веритасерумом, но и документами, уликами и именами других свидетелей и участников. В конце концов, нужно же обезопасить себя от Азкабана в случае утери Альбусовой благосклонности! Блэк тому свидетель — только на честное следствие и веритасерум лучше не надеяться.

Амелия хмурилась. Дважды прерывала допрос: первый — чтобы отстранить от службы «до выяснения» Шеклболта, Тонкс и ещё нескольких активно сочувствующих Дамблдору авроров, и второй — отправить сову Гарри Поттеру, чтобы по школьным эпизодам расспросить ещё и его. О третьем перерыве попросил сам Снейп, у которого от долгих разговоров пересохло в горле — и это с его опытом преподавания!

Распрощались с мадам Боунс далеко после окончания рабочего дня — ближе к полуночи. Довольная Амелия настояла, чтобы Снейп обязательно явился на суд, а он презентовал флакончик собственноручно сваренного усиленного веритасерума. О да, он придёт на суд. С превеликим удовольствием. И очень надеется, что при его посильном вкладе Альбус переместится с мест для свидетелей в кресло обвиняемого!

Спускаясь на первый этаж и шагая по пустому, гулкому и тёмному атриуму к каминам, Снейп так ярко видел внутренним взором Альбуса Дамблдора в роли подсудимого, что эта прекрасная фантазия почти полностью затмила для него реальность. Да и чего опасаться в ночном Министерстве, тем более честному человеку, активно помогающему следствию?

К сожалению, он забыл, что девиз Шизанутого Грюма — «Постоянная бдительность!» — родился не на пустом месте.

Тяжёлая рука на плече его не остановила бы, но пистолет у виска… Позвольте, пистолет?! В Министерстве Магии?!

— Примчался закладывать всех и вся, Снейп? — прогудел в ухо узнаваемый басок Шеклболта. — Забыл, что предателей никто не любит? Знаешь, за Пожирателей тебе бы только спасибо сказали, но создавать проблемы Альбусу и своим же товарищам по оружию…

— Какого… — прошипел Снейп, собираясь то ли высказать всё, что думает об Ордене Феникса в качестве «товарищей по оружию», то ли спросить, чего, собственно, Кингсли от него хочет. Но тут хватка на плече стала на мгновение крепче, пистолетное дуло тоже вдавилось сильнее, и каким-то звериным чутьем Снейп понял — всё. Чёртов Кингсли — не Альбус, чтобы остановиться на душеспасительных разговорах и надеяться на чистосердечное раскаяние. Он ещё вспомнил, откуда уаврора маггловское оружие — Шеклболт представлял магов в охране премьер-министра — но эта мысль была абсолютно бесполезной, а потому донельзя глупой.

Успел представить ярко, в красках, как запрыгают от радости бараны-школьники, прочитав в утреннем «Пророке» его некролог. Обидно стало — не передать словами.

Выстрела он уже не услышал.

Как не узнал и того, что некролог действительно наделал шума, и не только в Хогвартсе. Какие дикие предположения строились относительно его убийства, как изощрялась пресса, придумывая парадоксальные и кричащие заголовки, обыгрывая и его пожирательское прошлое и Метку на руке, и нарочито маггловский способ убийства, и дату — как раз накануне суда… Как отказалась давать комментарии мадам Боунс и сочувственно качал головой со свидетельского места Альбус Дамблдор — ровно до тех пор, пока не выяснилось, что погибший успел дать очень даже подробные показания.

Но самое печальное, что не узнал он другого, главного — простила ли его Лили. Потому что убийцы и предатели попадают после смерти совсем не туда, куда отважные гриффиндорские девчонки, отдавшие жизнь ради своего ребёнка.