Лучшая ведьма Хогвартса (гет)

Вести из Хогвартса Сириуса не радовали. Помогая крестнику готовиться к испытаниям, сам он думал лишь о том, какой урод запихнул Гарри в участники. В прежние времена долго бы не гадал: кто, как не Нюниус? Былая вражда к Джейми перешла на его сына, это раз. Два — метка на руке никуда не делась. Как бы Дамблдор ни рассусоливал о вторых шансах, бывших Пожирателей не бывает. И три — возможности у него были. Предположим, добраться до Кубка мог и Каркаров — ещё один меченый ублюдок! — но пергамент с именем Гарри, подписанный собственноручно, легко мог раздобыть только преподаватель.

Теперь же — сомневался. Постарел, что ли? Или проклятый Азкабан поубавил готовности рубить сплеча, взамен наградив достойной Грюма паранойей? Теперь думал — а зачем Нюниусу такие сложности? За три года у него хватало возможностей попроще, чтобы навредить Гарри, а он — наоборот, даже спасал. Тоже, небось, постарел, да пригрелся в безопасном Хогвартсе. Ненавидеть и строить пакости не разучился, но против Дамблдора не пойдёт. А если не он, то кто?

Паранойя дошла до того, что Сириус всерьёз заподозрил не какого-нибудь волдемортовского прихвостня, а самого Дамблдора. А что? Только Грюм и сказал, что Поттера убить хотят, а после — как забыли все об этих словах. Ни расследования, ни помощи. А если вспомнить рассказы крестника о первых годах в Хогвартсе, поневоле задумаешься. Мальчишка, конечно, растёт не тепличным нарциссиком вроде Драко Малфоя, но столько приключений, сколько на его долю выпало за три года, вся компания Мародеров за все семь лет себе обеспечить не смогла. Хотя, казалось бы…

На несколько минут Сириус позволил себе не думать ни о чём, окунувшись в воспоминания. «Пушистая проблема» Ремуса, война с Нюниусом, тайные ходы и Карта — да, тогда им казалось, что Хогвартс — отличное место для захватывающих и даже опасных приключений. Но в годы их учёбы по школе не ползал василиск, среди профессоров не было одержимого самим Волдемортом, не говоря уж о том, что «профессор Снейп», «профессор Хагрид» и «профессор Люпин» тоже звучит абсурдно. При всём расположении к двум последним. Зелье-то выпить Рем тогда всё-таки забыл, и тот же Гарри вполне мог угодить ему на клыки. А уж о любви Хагрида к зубастым, огнедышащим и ядовитым «лапочкам» и «пушистикам» только глухой не знает. И вот вопрос: отчего так получалось, что именно Гарри в конце концов оказывался лицом к лицу или носом к носу с любой не предназначенной для школьников опасностью — от Хагридова Пушка до сотни дементоров?

И ведь ещё тогда, до того клятого Хэллоуина, директор говорил что-то о пророчестве. О том, что именно малышу Гарри Поттеру, возможно, суждено избавить мир от Волдеморта. Что там было точно в том пророчестве, Сириусу знать не доверили, но Дамблдор вполне может держать это в голове и мальчишку натаскивать по какому-то лишь ему ведомому хитрому плану. А если так, то участие Гарри в турнире — всего лишь закономерное продолжение прошлых лет.

Прошли те времена, когда Сириус Блэк верил Дамблдору, не задумываясь. Азкабан, конечно, скорее вовсе сведёт с ума, чем научит думать, но после побега — а вернее, после того года, когда он, словно в умопомрачении каком, рвался в Хогвартс ради крысы и в итоге чуть не сдох сам и не утащил за собой Гарри с друзьями… в общем, пришлось научиться. И думать, и сопоставлять факты, и подозревать врагов под каждым кустом и вражеские козни на каждом шагу. Ради крестника и не такому научишься.

Поэтому, когда Гермиону приложили в спину проклятьем, Сириус ни на мгновение не подумал, что это лишь неудачная (или наоборот — слишком удачная) детская шалость. Насколько было бы проще, если бы он сам, на правах крёстного, мог явиться в Хогвартс! Но куда там, неуловимого убийцу и пособника Того-кого-нельзя-называть Сириуса Блэка до сих пор искали силами всего аврората и маггловской полиции. Тоже повод для паранойи: как-то не верилось, что великий и всеми уважаемый Альбус Дамблдор, при всех его постах и регалиях, не может добиться пересмотра дела. Может, выгодно ему, чтобы Сириус сидел себе на Гриммо, от крестника подальше?

— Смотри в оба, Гарри! — Сириус тревожился и злился, и только давнее обещание, данное сразу и крестнику, и матери, мешало сорваться и рвануть в Хогсмид в собачьем облике. Обещание — и донельзя обидное осознание, что Гарри уже не тот малыш, которого таскал на руках, а почти взрослый парень. В чём-то, конечно, бестолковый, но вовсе не слабак. — Зуб даю, Гермиона ни при чём — в тебя целят.

— Сильно же они промахнулись, если целили в меня, а попали Гермионе в спину!

— А ты не язви. Подумай сам. Все знают, что она твоя подруга, лучшая подруга. Её могли вывести из строя, чтобы к тебе подобраться. И, знаешь, крестник, — Сириус ухмыльнулся, — не обязательно это сделали твои враги.

— А кто ещё?!

— Сам не догадываешься? Ничего не приходит в голову? Ты ведь пересказал мне ваш разговор с Крамом. Да и я уже говорил тебе о том же самом.

— Что ты имеешь в ви… — Гарри запнулся. — Девушки?!

— Ты пьёшь то зелье, что я прислал?

— Да, каждое утро.

— Знаешь, — Сириус поколебался: то, что он собирался предложить, больше подходило для прежних Мародёров, чем для взрослого ответственного волшебника, который должен защищать крестника, а не втягивать его в сомнительные авантюры. Но, с другой стороны…

— Что? — поторопил Гарри.

— Сразу скажу — идея рискованная. Но при удаче… в общем, если эта поганая история — попытка убрать с дороги Гермиону и захомутать перспективного жениха, есть шанс выяснить, кто именно решил так радикально на тебя поохотиться.

— Значит, давай выясним. И, Сириус, я знаю, некрасиво мстить девчонкам, но за Гермиону… То есть, ладно, если бы директор нашёл и наказал того, кто её проклял, но ведь… Нет, он вроде как попытался, но…

— Да ладно! Хочешь сказать, Дамблдор хотел найти виновного и не нашёл? Гарри, а ты не забыл, что он мысли читать умеет? Я ведь тебя ещё летом предупреждал, помнишь?

Гарри пожал плечами.

— Ну… кто подбросил в кубок моё имя, тоже так и не выяснили. Значит, не так уж хорошо он читает мысли. Или читает, но не у тех, у кого надо бы. В общем, говори уже, что придумал!

— Брось пить то зелье. На недельку, до бала. Хотя, думаю, самое большее за пару дней всё станет ясно.

— То есть, ты предлагаешь… То есть, думаешь, мне уже подливают приворотку? Так, подожди! А если я того… поддамся?! Сам же рассказывал, как легко меня на том же балу могут на девчонку поймать! Слушай, Сириус, честно — я хочу отомстить за Гермиону, но не хочу оказаться мужем какой-нибудь дряни! Да ещё и слюни на неё пускать, фу!

— Спокойно, Гарри, твой крёстный знает, что делает! Слушай внимательно…

Сириус объяснял, и на хмуром лице Гарри возмущение сменялось тем самым выражением, которое бывало у Джеймса перед особенно рискованной шалостью. Даже снова едва не сорвалось с губ предательское «Джейми», а ведь так упорно приучал себя называть Сохатика по имени — как раз для того, чтобы не оговориться вот так, ненароком. Похож ведь, вылитый, только глаза — как у Лили…

— Ну, всё понял? — спросил Сириус, привычно затолкав подальше воспоминания о Джеймсе и Лили и натянув бесшабашную мародёрскую улыбочку. — Сумеешь? Не побоишься?

— Страшновато, — признался крестник, — но справлюсь. Зато, если получится, можно будет не ходить на бал!

— А ты разве не хочешь?..

— Ну-у, — протянул Гарри. — С Гермионой пошел бы. Зря, что ли, она меня танцевать учила? Ей приятно было бы. А вообще не больно-то хотелось, — он махнул рукой. — На меня все пялятся и за спиной обсуждают — даже хуже, чем на втором курсе было! Как же, незаконный чемпион! Ещё и Скитер добавила! И вообще, знаешь… — он опустил голову, замолчал, и оставалось только проклинать всё на свете, что нельзя сейчас быть там, с ним рядом. Пусть Сохатик уже не тот малыш, который заливисто смеялся, катаясь на спине Бродяги, но поддержка взрослого ему всё равно нужна.

— Что, Гарри? — почти шёпотом спросил Сириус.

Гарри вскинул голову совсем как Джейми в тех редких, очень редких случаях, когда ему припекало задуматься о чём-нибудь серьёзном, а после — поделиться плодами размышлений.

— Как они меня достали! Все! Сириус, ты не представляешь! Сначала я виноват, что моё имя оказалось в Кубке, меня называют обманщиком, и даже лучший друг со мной не разговаривает. И вся школа носит значки «Поттер — смердяк»! А потом вдруг я должен идти на бал, хочу того или нет, чтобы защищать честь факультета! Понимаешь? Честь факультета, на котором только Гермиона мне поверила с этим проклятым Кубком, зависит от того, станцую ли я на балу перед всеми с девчонкой, которую не хочу приглашать, потому что, видите ли, чемпионы открывают бал! Так я же незаконный чемпион! Обманщик!

— Стой, стой, ты о чём? Разве ты не пригласил Гермиону?

— Сегодня мадам Помфри сказала, что не отпустит её до бала, — почти прошептал Гарри. — А туда как раз зашла МакГонагалл и услышала. И тут же заявила, что в таком случае я должен побеспокоиться о другой партнёрше. Потому что, понимаешь, честь факультета, и она ждёт от нас всех… чего-то там, в общем, ждёт. Если бы не боялся разбудить Гермиону, и что мадам Помфри меня после такого выгонит, наорал бы на неё прямо там. А теперь вот думаю… Я ведь всё равно ничего ей не докажу. Просто не хочу туда идти, и всё. Назло. Они не разобрались, из-за кого я влип в турнир, не нашли, кто напал на Гермиону, им плевать, что на меня тычут пальцами в коридорах и носят те мерзкие значки, а Скитер пишет гадости! Вот и мне плевать на них! — Он заводился всё сильнее, и Сириус молчал, слушал, давал выговориться: хотя бы так помочь крестнику. Но только слушать… в конце концов, он Мародёр или нет?!

Если раздобыть оборотное зелье, он может не бояться чужих взглядов не только в песьем обличье. А пробраться в Хогвартс ничего не стоит. Жаль, он не великий специалист по проклятиям — уж точно не лучше Поппи. Раз та ничего не может поделать, ему и соваться нечего. Но в Мунго есть специалисты и получше. Дамблдор, конечно, не любит выносить проблемы Хогвартса на всеобщее обозрение, ну так кто ж его спросит?

— Вот что, Гарри. Если наш с тобой план выгорит, будь готов к некоторым дополнениям.

— Каким?

— Не скажу пока, — Сириус подмигнул. — Это, знаешь ли, надо как следует обдумать и доработать. Но даю слово Блэка — от бала я тебя избавлю в любом случае. А сейчас прячь зеркало и проверь, не посеял ли безоар. А я, пожалуй, навещу Грейнджеров. Кстати, — он подмигнул, — могу на правах твоего крёстного официально попросить руки Гермионы.

— Сириус!

— Что — Сириус?

— Слушай, давай сначала я хотя бы у неё спрошу?

Вот теперь Сириус расхохотался от души: он-то ждал в лучшем случае испуганного «Ты с ума сошёл?»

— Спроси, только не затягивай с этим слишком долго, крестничек. Есть, знаешь ли, дела, в которых сопли жевать — себе дороже выйдет.

— Да ну тебя!

Убрав потухшее зеркало, Сириус позвал Кричера.

— Отправляйся в Хогвартс и охраняй Гарри. Если заметишь, что кто-то подливает ему зелье, не мешай — нам нужны имя и доказательство.

— Кричер всё понял, — домовик поклонился. — Кричер всё сделает, как нужно. Кричер всё слышал, хозяин Сириус.

— Вот как? И тебя не смущает, что женой Гарри станет грязнокровка?

Домовик торжественно выпрямился.

— Гарри Поттер — сильный маг, он говорит со змеями, и привратница дома Блэк признала его кровь. Если ему будет угодно взять в жены грязнокровку, старый Кричер примет её, как принял молодого хозяина Гарри.

— Я рад, — совершенно серьёзно заявил Сириус. — Поверь, Гермиона этого достойна. Сильная и умная ведьма. Ладно, ступай. Если что-то случится, сообщишь.

Кричер исчез, и Сириус сказал в пустоту:

— Вот и хорошо. И мне пора.

Его ждал напряжённый день: для начала навестить одного типа, у которого можно разжиться качественной обороткой, затем навести мосты в Мунго, а вечером, когда Грейнджеры вернутся с работы, обсудить ситуацию с ними. Пришла пора самому плести интриги. Блэк он, в конце концов, или шавка подзаборная, которая только тявкать умеет?