Когда бы я недвижным трупом... (джен)

Октябрь в Конохе полон различных мероприятий, из-за которых улица наполняется шумом, смехом и мусором. Хитоми не любила этого. Безопасность деревни в такие вспышки туризма на грани, любая тварь может проникнуть через защиту, получив разрешение. Шисуи-сан зашивается в полиции, пытаясь успеть везде и сразу. Заваливают, готовят, наблюдают, кто из возможных наследников достоин места главы клана в будущем.

Шисуи-сан всё равно самый лучший.

Доверия к Итачи-сану с каждым днём всё меньше. Им восхищаются, считают гением, но он на службе у Хокаге, а не у клана. Итачи-сан оружие, а не политик. Острый, быстрый, идеально наточенный клинок, но в чужих руках. И от владельца этого клинка зависит то, чья голова полетит следующей. Это понимают многие, но Фугаку-сан пытается… верить что ли. Как и любой нормальный родитель.

Хитоми старалась придумать хоть что-то, чтобы помочь Шисуи-сану. Терять его… одна мысль приносила просто невыносимую боль. Наверное, в этом и заключается проклятие Учиха — любить так, что искры в глазах, тянущая боль в груди и желание уничтожить любую угрозу, защитить от всего мира. Никогда она ещё не чувствовала такой привязанности к человеку. Никогда ещё не была готова на всё ради кого-то. И та любовь к жизни, те цели и стремления просто меркнут на фоне этой неадекватной привязанности.

Поэтому клон Шисуи-сана укоризненно на неё смотрел, пока она перекачивала чакру у оригинала и собирала в печать для создания мнимого очага. Оказалось не так уж и сложно вызнать о клане Учиха и то, что творится в Конохе. Шисуи-сан… просто любил её так же сильно, как и она его. А вдвоём думать быстрее и удобнее.

Он шёл против правил АНБУ, против клана, рассказывая ей всё по порядку. Со времени правления Нидайме до этого момента. Хотя нет, началось всё гораздо раньше, с Сэнгоку Джидай (1), когда Учиха и Сенджу были сильнейшими кланами Хи-но-Куни, при этом оставаясь врагами друг другу.

История мира шиноби, без тех прикрас, которые были в учебниках. История, полная крови, подлости, смертей и ненависти. Когда каждый был врагом другому, когда не называли имён, когда дети выходили на поле боя и гибли. В ней не было места тем чувствам, которые осветили в манге. Там Мадара, потеряв Изуну, не сошёл с ума, там Мадара пошёл на мир не из-за детских мечт. За этим решением стоял риск исчезновения клана Учиха. Кто вообще мог верить в то, что два суровых главы сильнейших кланов являлись пацифистами?

— Коноха строилась на крови, — печально заметил Шисуи-сан. — На крови Учиха. Нас ненавидели, боялись. Та слава, которая помогала на войне, стала фатальной в мире. Остальные кланы остерегались и здраво опасались, предпочитая верить Сенджу. Простая психология, когда человеку легче и проще довериться улыбчивому и позитивному Богу Шиноби, чем угрюмому и мрачному Богу Войны. Сами Учиха поверили Хашираме Сенджу. И если в самом начале, когда Коноха только пустила корни, было всё относительно хорошо, то с правлением Тобирамы Сенджу клану Учиха была уготована участь изгоев. В начале Первой Войны умер Шодай, поэтому через эту войну Коноху провёл Нидайме. Тогда и начались «испытания клана Учиха».

Отпив чая, Шисуи-сан продолжил тяжёлый рассказ, рассматривая что-то на столе. Ему становилось легче, делясь мыслями хоть с кем-то. Хитоми ковыряла моти шпажкой в тарелке, думая, что больше не будет лезть в чужие дела.

— Тобирама Сенджу создал специальное подразделение АНБУ, в которое вступали достаточно талантливые шиноби. Многие молодые шиноби из нашего клана оказались под личным руководством Нидайме, что дало ему возможность изучать наши возможности. Это привело к тому, что Сенджу узнали о наших секретах и нарыли ещё много чего. Только вот подобное относится к научному интересу. Нидайме продолжал нас ненавидеть, презирать и опасаться, поэтому была создана полиция, клановый квартал переселили на окраину деревни к тюрьме.

— Ты не поддерживаешь политику Хокаге, — проворчала Хитоми, думая, что в каноне было по-другому. Там Шисуи-сан… умер и попросил Итачи-сана спасти Учиха от позора или что-то типа этого.

— Что в ней поддерживать? — фыркнул парень. — Дети учатся до тринадцати лет, на выходе знают три техники и умеют держать кунай с правильной стороны. Для чего всё это? Лишь повышение смертности среди выпускников. Они основ не знают, а войны не заканчиваются. Или уничтожение кланов. Сенджу, Хатаке, Шимура и некоторые другие — по одному представителю. Ослабление существующих — Абураме, Учиха, Курама.

— Но переворот никак не поможет. Лишь обе стороны понесут огромные потери, а другие деревни воспользуются ослаблением деревни.

— Я не знаю, — Шисуи-сан потёр лицо ладонями. — Знаешь ли, я против этой идеи. Многие в клане хотят иметь более достойное положение. Фугаку-сан не может идти против желания большинства, да и сам он не против власти.

— А Итачи-сан?

— Что он? Он верен Хокаге. Полностью и безоговорочно. Я боюсь, что он… может сделать неправильный выбор. Да и Данзо прознал о моих глазах, тц. Я хочу наложить на него мощное гендзюцу, которое является способностью моего левого глаза.

— А правого?

— Только это секрет, Хитоми-чан, — хмыкнул Шисуи-сан, слабо улыбнувшись. — Я становлюсь невидимым. Мощное гендзюцу, накладывающееся на пространство, которое позволяет соединить своё личное подпространство с реальностью…

— Ч-что? — вытаращила глаза Хитоми.

— Это сложно понять, — задумался Шисуи-сан, постучав пальцем по столешнице. — Мангекё шаринган создаёт личное подпространство с определёнными особенностями. Два глаза по-разному им пользуются. Мой левый глаз с техникой Кото Амацуками (2), который накладывает гендзюцу огромной силой, и его невозможно обнаружить, потому что он сливается с намерением жерт… человека в последствии. Я ещё не совсем понял, как это работает. Вторая техника, которой я ещё не дал названия, позволяет это самое подпространство почти полностью совмещать с реальностью и действовать в нём на своих правах. Техника относится к классу гендзюцу только из-за того, что для погружения в подпространство кого-то ещё надо воздействовать на чакру мозга человека. Хотя, я могу ошибаться, но действует это примерно по такому принципу. Техники Мангекё шарингана редко повторяются даже среди близких родственников. Часто встречаемые среди Учиха техники — это огонь Аматерасу, а Сусаноо активизируется у всех, кто пробудил способности обоих глаз.

Напоминало японские мифы, да и названия техникам Учиха давали в честь богов синтоистского пантеона. Хитоми не стала заострять на этом внимание, но всё равно задумалась над Учиха, шаринганом и прочими тайнами мира Наруто. В аниме всё было куда проще, да и задумываться о принципах дзюцу не приходилось, но теперь это может ждать уже её. Когда-нибудь ей придётся разбираться с техниками своего шарингана, а сомневаться в том, что Мангекё у неё появится, было сложно.

— И как назовёшь технику? — устало спросила Хитоми, чувствуя ломоту в висках.

— Токотачи (3), наверное, — протянул Шисуи-сан.

— Вечный небесный бог, ну-ну, — издевательски заметила девочка, достав из холодильного шкафа несколько порций данго.

— Вообще-то «бог, навечно утвердившийся в небесах», неуч, — обиделся Шисуи-сан.

Хитоми на это хмыкнула, но продолжать подшучивать над самовлюблённостью Шисуи-сана не стала. Потом припомнит, а сейчас были дела поважнее. И так отвлеклись.

— Что собираешься делать с надвигающимися неприятностями?

— Хочу свалить отсюда подальше. Куда-нибудь на горячие источники… — мечтательно протянул парень, явно думая не только об источниках. — Но дела, да. Кхм. Была идея наложить Кото Амацуками на Данзо, чтобы тот от нас отстал. Хокаге-сама не станет в это лезть, он довольно миролюбив и не любит конфликтов в деревне. Да и на контакт готов идти. Что касается этого… Шимура, то можно с уверенностью сказать, что наш клан он ненавидит и всячески пытается подгадить. Наверное, одна из причин в том, что в Корень мы почти никого из наших не отправляем. Особенно шиноби главной ветви. Не хочется ни с кем делиться нашими техниками, да и нет в тренировках Теневых Охотников полёта фантазии. Ну и мой отец, может, девчонок у него угонял по молодости, — хмыкнул Шисуи-сан. — Но факт остаётся фактом. Видит в нас опасность только Данзо. Митокадо-сан и Утатане-сан в основном поддерживают либо его, либо Хокаге-сама, так что их в расчёт можно не брать.

— Ну корень… кхм… зла определён. Убить его нельзя, договориться невозможно, а подловить в гендзюцу может и не получиться. Думаю, он видит проблему и в тебе. Ему проще взять себе твой глаз с Кото Амацуками и, скажем, внушить что-нибудь Хокаге-сама или Фугаку-сану. Поэтому…

— Что? — скептично спросил Шисуи-сан, когда пауза затянулась.

— Надо тебя убить, — серьёзно ответила Хитоми, наблюдая за расширившимися в удивлении глазами.

— Ты меня не пугай, я же тебе доверяю, — проворчал парень, бросая настороженные взгляды.

— Инсценировать смерть, причём желательно, чтобы он думал, что убил либо он, либо кто-то из его людей.

— Это рискованно. Я тебе не мечник Кири, чтобы из собственной смерти устраивать представление. Да и мне надо наложить на него гендзюцу.

— Шисуи-сан, ты сам подумай, — со вздохом начала Хитоми. — Для Хокаге ваш клан тоже представляет сильную угрозу. Переговоры наверняка велись, но ведь он не был готов на те условия, которые выдвигали ваши. Да и Фугаку-сан своего не упустит в случае чего, — ворчливо добавила девочка. — В общем, Данзо без согласия на то Хокаге-сама не может творить всё, что вздумается. Даже если ты убедишь Данзо в том, что Учиха белые и пушистые, останется Хокаге, который наверняка знает о твой технике и заподозрит неладное, если Шимура начнёт вас лю… нормально воспринимать.

— Они планируют уничтожить наш клан, — холодно заметил Шисуи-сан. — Но я ничего не могу сделать. И хочу убить каждого, кто представляет угрозу моей семье. По-твоему я должен притвориться дохлым и наблюдать за тем, как умирают мои близкие?

— Прими реальность, ты же АНБУ, шиноби. У Конохи преимущество перед вами. И ничего не ясно с Итачи-саном. Если он перейдёт на их сторону, то только ты или Фугаку-сан сможете ему что-то противопоставить, а разве ты будешь способен его убить? Он, я уверена, да. Потому что Итачи-сан настоящий шиноби, который исполняет приказы начальства. Даже если ты сможешь предотвратить это сейчас, то мы не знаем, что будет потом. Я думаю, что «потом» вас просто всех уничтожат.

Шисуи-сан замолчал, сверля стену взглядом, а девочка молча вышла из кухни, чтобы пойти домой к Генме-сану. На пороге она столкнулась с Итачи-саном, но тот даже не бросил взгляда в её сторону. Решив не заострять на этом внимание, Хитоми обулась и окольными путями пошла на выход из квартала.

* * *

Шисуи-сан сцеживал чакру в фуин, пока Хитоми прыгала вокруг его клона и наносила разные печати. Такой клон должен был удерживать форму даже после нарушения физической оболочки. Хотя риск невообразимый, конечно, но сам он будет рядом с местом действия. Девочка мало что знала, но Учиха собирался встретиться с Данзо где-то за пределами Конохи. Чем это закончится — неясно, но в этом ещё как-то замешан Итачи-сан.

Самой Хитоми предстояло прятать детей несколько дней в лесу, заменив их тела такими же укреплёнными клонами. Что странно, Саске в эту группу не входил. Видимо идея «усилить» ребёнка, сделав из него мстителя и братоубийцу, имела место быть. Хотя, это же сын главы клана, поэтому спрятать его невозможно. Правящая семья наверняка под наблюдением. За другими детьми возраста от трёх лет до двенадцати вряд ли наблюдают. Хитоми надо было, возможно, с неделю сидеть в одном из скрытых убежищ клана и следить за всеми. Она уже представляла, как будет разбираться с ребятами постарше, успокаивать мелких и следить за всеми сразу, если не договорится с ровесниками. Но Шисуи-сан был непреклонен и считал, что лучше всего с этим справится именно она, да и положиться больше не на кого.

— Выведу я их в четыре часа ночи, когда будет смена патруля, — начал парень, заканчивая с собственным клоном. — В убежище запас еды на несколько месяцев, есть оружие и минимальные удобства. Барьер тоже должен быть, но для полной активации надо влить чакру. Думаю, разберёшься с этим. Самое главное, чтобы никто не покинул пределов убежища. Сильные иллюзорные барьеры не позволят никого почувствовать внутри контура. Когда всё уляжется, я за вами приду.

— Мне придётся оставлять там клона, Шисуи-сан, — заметила Хитоми. — У меня тренировки с командой, да и Какаши-сан в деревне. Как насчёт того, чтобы днём я была в деревне, а ночью уходила туда? Всего час пути от Конохи, я смогу успевать.

— Придётся тебе договариваться с кем-нибудь из девочек. Я вытащу Изуми-чан и Томико-чан. С Изуми-чан легко прийти к оптимальному решению, а она уже разберётся с Томи-чан. Мальчики… Самый старший Такаши — ему двенадцать, в этом году должен закончить Академию. Ясуо и Сетоши старше тебя на год примерно. Наоки двоюродный брат Саске и Итачи, ему семь. Эиджи шесть, он младший брат Ясуо. И самое страшное — пятилетние близнецы Кейичи и Кейджи. Изуми-чан тринадцать, а Томико-чан четырнадцать. Обе генины.

Пятилетние близнецы из клана Учиха! Неизвестно, чего от них ждать, учитывая, что Шисуи-сан назвал это «самым страшным». Да и с другими мальчиками наверняка будет сложно.

Хитоми отправила своего укреплённого клона в отдельный свиток (он будет сидеть в убежище), а три других, которые должны будут сделать хэнге детей, были запечатаны в другой. Решено было забирать детей по очереди, первыми будут те, у которых занятые родители, так как их будет проще избежать. Сегодня Шисуи-сан заберёт близнецов и Сетоши. Шисуи-сан сможет без проблем просочиться через защиту, не просто так он АНБУ.

— Всё получится, — ободряюще улыбнулась Хитоми Шисуи-сану, заметив его нервное состояние по сжатым губам и небольшой морщинке между бровями.

Он может быть хоть сто раз АНБУ, гением клана и так далее, но ему исполнилось пятнадцать всего месяц назад. И его решение сейчас, конечно, не идёт в разрез с уставом Конохи и приказом служить деревне, но считается самодеятельностью, а энтузиастов нигде не любят. По идее покидать Коноху можно только с уведомлением администрации. Тут ещё и дело рисковое.

Но Хитоми улыбается широко, хотя сама сомневается в том, что сможет сделать всё правильно. Если кто-то узнает, что клон, а не ребёнок, то всё. И дело не в том, что это произойдёт во время резни. Главное, чтобы сейчас не заметили. А до «тот самого» дня осталось всего ничего. Точной даты нет, но и тут ежу понятно, что октябрь для Конохи будет кровавым.

Только нюансы тоже были. Судя по тому, как всё это складывалась в принципе. Хитоми не имела привычки слушать кого-то одного, смотреть на ситуацию с одной точки зрения, да и знание будущего имелось. Учиха просто-напросто обнаглели. Они хотели возвращения тех времён, когда их боялись. Нынешнее поколение не могло знать Мадары, не могло знать, что такое времена Сэнгоку Джидай, когда дети с шести лет спят с кунаями под подушкой и идут в бой. Когда талантов и высокородных хранили и позволяли вырасти, а других отправляли служить клану. Те же Хаширама с Мадарой до тринадцати в глобальных боях не участвовали, а вот их братья сражались наравне с другими.

Тот же Изуна Учиха, о котором даже сейчас старики рассказывают с восхищением, ностальгией и страхом. Мальчик, который получил Мангекё в четырнадцать лет, который потёк крышей ещё раньше. Ставший в двенадцать мастером в гендзюцу. Издевающийся над пленными так, что бывалые шиноби едва сдерживали рвотные позывы. Жестокий, коварный, бьющий исподтишка. Не воин, как его брат Мадара, а безжалостный убийца. При этом милый парень с утончённой внешностью, с красивой улыбкой и доброжелательным выражением лица.

Шисуи-сан пробудил Мангекё в девять. Шисуи-сана боится весь Кровавый Туман. Кровавый Туман с деспотом-Мизукаге и Обито в тени. Они помнили, что устраивал мальчик с красивой улыбкой и завивающимися волосами. Ангелочек, способный иллюзиями и шуншином уничтожить целые войска. Шисуи-сан хорошо меняет маски. Но любить его меньше Хитоми уже не может. Да и не важно, что он, по сути, является страшилкой в Киригакуре. Все мы не без греха.

Но ведь Учиха хотят вернуть те времена, когда кланом руководили воин и безумец. Когда остальные тряслись от упоминания имён Мадары и Изуны. Строгая дисциплина, система наказаний за провинности, страх перед Изуной-милашкой. Просто не знают, не представляют, что такое безумие от Мангекё. Когда физически ощущаешь эту силу. Хитоми тоже не знала, каково это, но представляла. Почему она может представить, а весь клан нет?

Почему Учиха не устраивает нынешнее положение дел? Войны не такие кровавые, клан процветает, имеет определённую власть, немалую причём. Хорошие доходы, гении типа Итачи-сана и Шисуи-сана, уважение. Фугаку-сан… слишком жаден до власти сам по себе. Если бы он понял, какую ошибку совершил, то было бы всё до-другому. Но уже поздно. А Хитоми не хочет, чтобы нынешний глава клана жил. Эгоистично, но в каноне вообще никто не выжил. Сейчас же есть шанс оставить хоть кого-то, чтобы потом возродить клан без особых стараний. Детей оставят и будут старательно подвергать «Воле Огня» и прочим сектантским понятиям. Пусть верят в деревню и Хокаге, чем умрут от рук Обито или Итачи-сана.

Саске-кун не лучший глава клана. В каноне он просто свалил от обязанностей, отделался дочерью, которую и не тренировал. Глупо. Опрометчиво. Безответственно. Шисуи-сан лучше.

И вообще, Хитоми считала себя молодцом. Может, она не всесильна в свои девять-почти-десять и не способна завалить Обито, попутно соблазнив сомнительными прелестями Итачи-сана, но по крайней мере что-то от клана останется. Шисуи-сан куда опытнее, умнее и сообразительнее её. И у него больше возможностей на данный момент.

— Податься в политику? — флегматично спросила сама у себя Хитоми, заканчивая черновой вариант портрета Шисуи-сана. — Ну, или пробиться как-нибудь в руководящие должности. Сдалось мне бегать с миссиями по всему континенту! Не молода я уже. Жаль, что Сандайме-сама этого не понимает. Я ведь покоя хочу, неспешной жизни без убийств и крови.

А может как Джирая-сеннин? Стану крутой, уйду в путешествие по миру, заведу себе шпионскую сеть и буду похабные книжки писать, подглядывая за мужиками. Ксо! Это всё-таки заразно, передаётся от учителя к ученику. Во всём виноват Нидайме! Логично же! То есть, Сандайме-сама — извращенец? Ну, Данзо так точно… Так вот зачем ему этот шар! Н-да. С Джираей-сеннином всё и так ясно, как и с Орочимару-сеннином. Ками-сама, Йондайме! Хотя, с женой из Узумаки. Умер бы гораздо раньше, ха! Какаши-сан тоже того. Потом и Саске с Наруто!!! Один ходит полуголый, а другой придумал Ойроке-но-дзюцу в двенадцать лет. Если так думать, то правда жутко становится. Вот я от Какаши-сана заражаюсь, эти странные мыслишки меня пугают.

Убрав в деревянный пенал свою любимую ручку к ластику и точилке, Хитоми захлопнула блокнот для черновиков и потянулась, откинувшись на спинку стула. Солнце садилось, завтра тренировка с командой и, возможно, подработка в данго-кафе официанткой. Жизнь налаживалась.

____________________

(1)Эпоха Воюющих Государств (яп. 戦国時代, Сэнгоку Джидай) — долгая кровопролитная эра, предшествовавшая созданию скрытых деревень.

(2)Кото Амацуками (яп. 別天神, Изысканные Небесные Боги) — доудзюцу, которое накладывает могущественное и неуловимое гендзюцу контроля разума на цель.

Кото Амацуками (яп. 別天津神, досл. «Изысканные Небесные Боги») являются группой синтоистских богов, которые появились в начале начал.

(3)Амэ-но Токотачи или Амэ-но Токотачи-но ками (на древнеяпонском элемент «токо» расшифровывается как «вечность», либо как «дно», «глубь»; «тати» — «стоять», «находиться где-либо»; отсюда — две возможные интерпретации имени: «бог, находящийся в глуби небес», «бог, навечно утвердившийся в небесах») — в японской мифологии божество-одиночка, один из семи богов, первыми явившихся во вселенной, вслед за Амэ-но Минакануси и, подобно ему, оставшихся невидимыми.