История вторая: сближение. (джен)

Олег понимал, что сам и только сам во всем виноват. Расслабился, блядь! Привык, что команда — такие же бойцы, как и он и что каждый знает, что делать. Да и Гром был нормальный боец, все знал, все умел… Что ж у напарника-то его обе руки левые?

“Сам виноват, — казнил себя Олег. — Надо было с этим салажонком, как с салажонком… Еще блять, Серый… всю блять жизнь вот так — он нарывается, а потом “Олежа, спасай!”, вот куда его несет-то…”

Сережа кстати, шел неплохо, не шумел. Олег подозревал, что идет за ним уже Птица, последнее время он как-то подутих… Зато в Сережу как бес вселился! Олег уже сам не всегда понимал, с кем из субличностей разговаривает — Птица стал тише, Сережа — злее, а вот истерики оба устраивали совершенно огненные. Капут считал, что эти истерики — проявление болезни, а не характера. Впрочем, проявлений характера Серенького Олегу тоже более чем хватало, он этот дурацкий характер с детства изучил от и до!..

Олег знал, что в доме есть прислуга (он и зайти собирался через кухню), но знал, что в это время не спит только одна из… горничных, или как это называется? Олег два дня лазил по окрестностям с биноклем и выяснил все, что можно выяснить за два дня.

Не так уж и мало, на самом деле. Олег знал про собак и знал, что эту колбасу они едят. Олег обследовал забор и подпилил один из дальних прутьев пилкой по металлу, так, что его оставалось только пнуть как следует.

Олег вычислил хозяйскую спальню и знал, что у Бьянки есть телохранитель. Олег видел, как тот движется — чуть более тренирован, чем обычный человек.

С ним и Серега справится. Сережка, он же вообще человек-сюрприз, по жизни. Для кое-кого оказавшийся последним…

Второй охранник сидел на КПП при воротах — старый, неповоротливый… Иногда он делал обход территории, раз в пару часов. А вот ночной сменщик его был пободрее, каждый час шлялся, и как боец был поопасней — Сереге лучше держаться от него подальше. Олег изложил диспозицию с расстановкой сил еще в машине по дороге сюда и не тратил больше слов. Серега не дурак, сам все поймет.

План был прост предельно — тихо зашли, дважды щелкнули шокером, телохранителя — в шкаф, с кляпом во рту, Бьянки — в багажник, со связанными руками. Серега уже арендовал в Болонье (самый ближний город) хорошенький подвал. Или Птица арендовал. Какая разница.

— Что это? — вдруг напряженно спросил Сережа.

— Замри! — кратко шепнул Волков.

К ним бежала собака. Подъеденной Сережей колбасы со снотворным не хватило на всех псов, но Олег видел, что лапы здоровенного кане-корсо явно идут не в лад. Пес не лаял, не рычал, он молча тащил к ним свое тяжелое тело и Олег подозревал — вовсе не затем, чтобы поблагодарить за угощение. Олег скользнул вперед, прикрывая Сережу, выдернул из-за пазухи шокер…

“Немного ближе, моя радость!”

Треск разряда оглушительно прозвучал в ночной тиши, рассыпались искры…

“Извини, дружок!”, — подумал Олег. У кухни им неожиданно повезло — задние двери были не заперты. Олег прислушался, но мирная тишина быстро сказала ему — засады нет. Человеческий фактор, сиречь — обычное раздолбайство.

Олег скользнул в кухню, густо пахнущую рыбой и специями. План дома он не знал, но мог положиться на нюх.

Дорожка духов наверняка вела к бабам — прислуга, как и охрана, работала посменно и жила прямо в доме. К бабам им не нужно.

От чулана пахло овощами в земле. Олег тихо открыл последнюю дверь — оттуда тянуло свежестью. Все верно — прибор ночного видения высветил призрачно-зеленым диваны и бильярдный стол. Гостиная.

Сережка обозначился за спиной с легким шорохом. Олег положил руку ему на плечо “замри”. Серега понял — и замер.

Олег выскользнул вперед… Был у них в выпуске один уникум, Ярик — просто пройдя по кухне говорил кто где сидел. Засады по запаху определял.

Олег так не мог — но он умел слышать. Даже самый тихий человек — дышит, шевелится. Главное — отделить звуки друг от друга, для этого нужно сосредоточиться.

Этот шорох — его собственная кровь, текущая по венам. Стук его сердца.

В кухне дышит Серега.

Олег стоял и вслушивался, он слышал, как что-то шуршит в соседней комнате — должно быть платье той самой ночной горничной. И, почти на грани слышимости, тонкое посвистывание… радость моя, ты спишь? Олег пополз вперед, спохватился и махнул Сереге, зная, что тот увидит. Серый реально видел в темноте, как котик.

Телохран правда дрых, но Олегу очень не понравилось — как. Такой сон… тревожный, чуткий. И бесшумно убить его было проще, чем тихо вырубить.

Но в этом деле нельзя оставлять за собой трупы. Эх-х, придется рискнуть. Будем надеяться, что Бьянки спит крепче и не отреагирует на треск шокера за дверью.

Брызнувший из спальни свет выслепил окуляры, Олег машинально перекатился от двери вбок, стряхивая ремешок с головы на шею.

— Положи телефон, — негромко приказал Серега по-английски.

— Я ждал вас, — прозвучал голос из спальни на том же языке. — Моя рука уже на кнопке, даже если вы застрелите меня — вам не скрыться, — уверенно сказал Бьянки. — Полиция настороже, вам не скрыться в любом случае. Сопротивляясь вы лишь добавляете новые преступления.

— Забавно, что ты заговорил о преступлениях, — хихикнул Птиц. — На твоем месте я не стал бы вызывать полицию. Что она скажет о той мертвой девочке в твоем подвале?

Серега стоял чуть в стороне от дверей, он тоже шарахнулся от света. Олег видел и Бьянки, в раскоряку сидящего на кровати с телефоном в руке, и его удивленно вытягивающееся лицо.

— Какой мертвой девочке?!

Птиц совершенно маньячно расхохотался:

— Ты думаешь, мы не подстраховали себя? Сейчас мы уйдем. Спустись в подвал Гвидо, тебя там ждет сюрприз. На твоем месте, я бы избавился от него, прежде, чем вызывать полицию… — глумливо пропел Птица и, развернувшись, бесшумно бросился назад.

Олег последовал за ним — если полиция предупреждена, ловить здесь больше нечего, кроме неприятностей. Печенкой ведь чуял — подстава!

У кухни Серега притормозил, пропуская Олега вперед, Олег пролетел до двери и замер.

Так же, как он чувствовал подставу, сейчас он чувствовал засаду.

Тот самый ночной спец, здесь, за дверью. Ждет.

“Дверь хлипкая, — пронеслось в голове у Олега, когда он потянулся к пистолету. — Прострелю”.

— Стоять, — прошипел сзади… Птиц? — Никаких трупов.

— Hey, Guy, your master is here, — пропел он. — Do you want to see him alive? Get away from the door and lie down.

А затем изобразил такой натуральный и отчаянный: "Мф-хф!", что Олег бы сам поверил, что у них заложник, если бы не знал, что они одни.

Олег услышал хруст гравия. Уходит…

Как оказалось, Сережа тоже его услышал — и неожиданно развернувшись рванул из кухни в гостиную.

"Да ….….!" — подумал Олег, бросаясь следом.

Сережка… хотя нет, Птица, сейчас это точно был Птица, неповторимый и, блядь, непредсказуемый, пролетел через всю гостиную к двери и тут Олег осознал его план.

Пока охранник давит газон с той стороны дома, ожидая их появления с заложником под мышкой, Серега решил выйти с фасада, пройти через пустую сторожку и смыться незаметно.

Дверь была под сигнализацией, Олег видел алый диод, но они-то уже внутри. Птица просто повернул ручку панорамного окна и выскочил на террасу, замер, оглядываясь… “Чего оглядываться, когти рвать надо!”

Олег пролетел мимо, цапнув его за плечо — “за мной!” — и чесанул в сторону ворот. Они благополучно миновали фигурные деревья, пробежали через открытую сторожку — молодец парень, всегда так делай — а затем Серега попытался ломануться в кусты. Чтобы как следует похрустеть там ветками и еще, возможно заблудиться. Олег дернул его за руку и побежал по подъездной дороге. Пять метров — а затем живая изгородь спрячет их.

Дорога пошла вверх и Серега начал отставать — Олег слышал, как тяжелеет с каждым шагом его дыхание и делаются неровными шаги. Ну и куда ж ты выперся, Сережа, ты же правда кот — быстро пробегаешь короткую дистанцию, но потом тебе надо на дерево!

Олег замедлился, дождался Серегу и забросил его руку себе на шею:

— За меня держись! — прошипел он. Серега вцепился в майку на плече, Олег бежал вверх и тянул его… “Отожрался я, блять, на здешних спагетти”, — злобно думал он.

Олег уже видел устроенную на перекрестке машину, когда мир снова вспыхнул в окулярах. Олег смахнул прибор — и увидел горящие над головой фонари. Да как так-то быстро?!

“Резервная линия!” — понял он, подпихивая Серегу к дверям и влетая на пассажирское сиденье.

— Гони мент, как будто черти гонятся! — напутствовал он Дубина.

И мент — молодец! — не стал задавать лишних вопросов. Врубил фары и выжал газ. Внедорожник, взревев двигателем, поехал. Назад.

— Заднюю передачу выруби! — рявкнул Олег.

Дима задергал рычагом, Олег сам включил его в нужное положение — и они, наконец-то помчались.

— Куда мы едем?! — нервно спросил Дима на ближайшем перекрестке.

— Куда я скажу… сейчас влево! — прохрипел Олег.

“Только бы успеть миновать тот поворот…”

—————————————————————————————————————

— Хэй, парень, твой хозяин здесь. Хочешь видеть его живым? Отойди от двери и ложись.

— Мы с тобой после развилки поменяемся, — пообещал Волков. — Тут дорога поганая, свернуть некуда… горы.

Да, Дима всегда мечтал погонять в темноте по незнакомым горам. Возможно он ехал медленнее, чем стоило бы, но… и хоть кто бы сказал ему, что произошло!

— Ждали нас, вот что произошло! — гавкнул Волков. — Диман, шевели педалями — как только Бьянки увидит, что в подвале у него не прибавилось мертвых девочек, сразу нажмет тревожную кнопку.

— Каких мертвых девочек? — испуганно спросил Дима.

Разумовский, пытавшийся отдышаться сзади, издал хриплый смешок.

— Воображаемых, — не прояснил ситуацию Олег. — Твою мать, уже… слышите?

Нет, Дима ничего не слышал пока.

— Сирены, — сказал Волков.

— Слышу, — выдохнул Разумовский.

Да, Дима теперь тоже уже слышал.

— Твою мать… придется уходить на запасной путь, — выдохнул Олег. — Значит так, слушай сюда. Через четыре поворота — сбрасывай скорость километров до пяти. Увидишь снятую секцию ограждения — ныряй туда, съезжай метров тридцать и выключай фары.

— Что значит — снятую секцию? — занервничал Дима.

— Не ссы, Капустин! Я днем там все промерил, не кувыркнемся. Я тут по-твоему, чем два дня занимался?

— Это твой план “Б”? — хрипло спросил Разумовский.

— План “Ё”, блядь!

Дима весь взмок. Он привык слышать сирену у себя над головой, а не за спиной, ему все время мерещилось, что вот-вот камни окрасятся сине-алыми отблесками…

Поворот. Другой. Третий…

— Начинай сбрасывать! — скомандовал Волков.

Дима послушно сбросил, выслушав недовольное гудение одинокого авто, едущего сзади.

— Пропускай его… сбрасывай еще, пусть уедет!

Четвертый поворот, снятая секция, острые грани темноты за пределами освещенной полосы…

— Съезжай!

— Господи, помоги мне, — вздохнул неверующий Дима, повернул руль и легонько придавил газ. Колеса перекатились через асфальт, слабый свет фар обозначил противоположный край горной долины и муравьиную цепочку машин, тянущуюся по соседней дороге. Затем склон пошел вниз, Дима спешно перебросил ногу на тормоз, останавливая радостно покатившийся под уклон джип, в световом круге запрыгал бурьян, камни и кусты… они ползли вниз, а склон изгибался вверх, словно бы пытаясь сбросить машину, как надоедливого жука… господи, да тут градусов шестьдесят, как они еще не катятся вверх тормашками!

— Стопари! — сказал Волков, когда Дима въехал прямо в куст. Дима не хотел в куст, но так получилось.

— Глуши мотор, фары выключи!

Дима послушно перещелкнул рычажок, повернул ключ в замке зажигания, выжал ручник. Повисла тягучая тишина, нарушаемая только противным, тревожным воем сирен, все ближе и ближе, уже над самой головой… Сине-алые блики не добрались до них, промчавшись по камням выше. Вой сирен унесся следом — Дима, с невероятным чувством облегчения, слушал, как тот звучит все дальше… Только сейчас Дима понял, какой он мокрый — хоть выжимай — и как трясутся у него руки.

— Курим бамбук, — сказал Волков. — Полчаса они вдоль долины ехать будут, потом свернут. Тогда начнем выбираться.

— Как же мы обратно поднимемся? — испуганно спросил Дима.

— А никак. Нам в самый низ. Переедем через ручей и уйдем на другой край, соседнюю дорогу, я там тоже секцию снял.

Дима вспомнил крутобокую чашу долины…

— А мы сможем? — с сомнением спросил он.

— Может кое-где потолкать придется, — признался Волков. — Пешком немного пройти. Да че ты нервный-то такой! Вон, даже Серега молчит… Серег, ты там как вообще? — с тревогой в голосе спросил Олег.

— По ту-ундре, — напел Птица. — По железной дороге, где мчится поезд “Воркута-Ленинград”... Мы бежали с тобою, от проклятой погони, от проклятой погони, громких криков «Назад!»…

— В норме, — сделал вывод Волков.

— Олег, ну какая норма, — послышался сзади нервный голос Разумовского. — Ну какая к чертям у меня норма, а? Кстати, мы в полном дерьме, ты в курсе? Мой план провалился, Игоря мы не вытащили, я устал и хочу сдохнуть, но он же мне не даст и ты тоже не дашь…

— Та-ак, — Волков распахнул дверь, отстегнул ремень и выпрыгнул наружу.

Хлопнула дверь сзади.

— Вылезай и подыши.

— Не хочу, — глухо откликнулся Разумовский. — Ничего не хочу, почему мы не умерли маленькими, а? Почему она не держала подушку чуть плотнее?

— Серег, либо ты выползаешь, либо я тебя вытряхиваю, — с угрозой сказал Волков.

Разумовский издал глухой звук, похожий на рыдание и Олег заскочил внутрь и после минутной возни исполнил свою угрозу — лично вытряхнул Разумовского из коробочки. Оба исчезли в ночной черноте.

Все это время Дима старательно пытался не отсвечивать и вообще делал вид, что его тут нет. Ему было неловко — когда болезнь Разумовского проявлялась вот так, Диме было ужасно неудобно за этим наблюдать. Это было слишком личное… вот кто его душил, когда Разумовский был маленьким? Получается, этот человек и виноват во всем, что произошло в городе… Крепко она теперь спит, эта женщина?

“Мне неприятно смотреть, как кто-то страдает… даже если это тот, кто пытался меня убить”, — размышлял Дима, сидя в черноте и тишине.

Время тянулось самым противным образом. Диму начало клонить в сон. Он оперся на руль… и тут тишину ночи прорезал громкий гудок!

Через пять секунд в салон влетел Волков, злой как шершень:

— Ты дебил, да?

— Я нечаянно…

— Больше я вас никуда не возьму, ни одного, ни второго, — устало вздохнул Олег. — Брысь от руля! Вообще назад вали.

Дима отстегнулся и вылез, ощупью нашарил заднюю дверь, влез на сиденье. Хлопнула передняя дверь — вернулся Разумовский. Он молчал.

Волков завел машину, включил фары и принялся съезжать вниз, довольно быстро и ловко объезжая камни и кусты. Потом они, все так же в молчании, переехали ручей и начали подъем… Очень скоро Диме и Разумовскому пришлось выйти, чтобы облегчить машину. Урчание мотора, светлое пятно впереди машины и мелькающие сверху звезды фар были единственными ориентирами в шуршащей темноте. Дима запнулся о камень, упал и больно стукнулся коленкой. И тут что-то коснулось его руки!

“Змея!” — подумал он, вскрикивая и откатываясь.

— Ты все еще так меня боишься? — грустно поинтересовался Разумовский. Теперь его было видно — черным силуэтом на фоне светлого пятна выше по склону.

— Я… я принял тебя за змею, — неловко пробормотал Дима, пытаясь подняться и успокоить дыхание.

— Я похож на змею?

— Твой палец… похож на змею…

“Как же по-дурацки звучит…”

— Давай руку, — скомандовал Разумовский. Дима протянул ладонь и Сергей, с неожиданной силой, потянул его вверх. Ухватил под локоть. Дима попытался, было, провалиться в кроличью нору, но Разумовский был начеку.

Подъем был долгим, Диме уже казалось, что вот-вот начнет светать, так долго они лезли вверх… а потом еще и толкали джип, снова лезли и снова толкали… Когда они доползли до дороги, Дима завалился на заднее сидение и немедленно отрубился. Не проснулся он и тогда, когда Разумовский с Волковым обдирали джип от пленки, пропустил смену номеров… Дима очухался уже в Венеции, не особенно понимая, что от него хотят…

Солнце еще не встало, но небо уже посветлело. Покачивался на серой воде катер — Олег несколькими толчками направил Диму к нему. Разумовский зябко кутался в ветровку на лавке — он подал Диме руку, помогая перешагнуть через борт. Лицо у него было бледное, осунувшееся, под глазами залегли синие тени, волосы висели печальными сосульками. Дима рухнул на лавку рядом и нахохлился. Утренний ветер несколько развеял дрему, голова начала соображать…

— Что же теперь делать? — спросил он.

— Думать, — вздохнул Разумовский. — У меня тоже есть план “Ё”, Дим. Только ужасно не хочется к нему прибегать…

Они думали зайти тихо, чтобы не тревожить Юлю, но Юля и без того не спала. Сережа так и знал — она не спит.

Она встретила их у лестницы, но после этой адской ночи у него не было ни сил строить новые планы, ни желания что-либо объяснять. А еще Сережа понял, что излишняя самоуверенность бывает похуже недостатка уверенности в себе.

Они с Димой явно мешали Олегу. В следующий раз стоит нанять профессионалов. Олег наверняка знает парочку спецов, не отягощенных лишней моралью…

А ведь Сережа всю жизнь таких не любил. Да, если бы облака были из зефира, луна из мягкого сыра, а вокруг бегали единороги с радугой из задницы, всего этого им делать бы не пришлось.

Но это все позже. Прости Юля, сейчас мы спать.

— Планы меняются, — сказал Сережа. — Палло предупредил подельников. Теперь ему придется взять вину на себя. Мы напишем ему сейчас, в обед он уже сделает признание. Иди спать, Юль.

Юля странно на него посмотрела:

— Да, — с горечью сказала она, — в отличии от Игоря я могу пойти спать.

— Юля… — Дубин попытался задержать ее, но был перехвачен Олегом:

— Ты ее сейчас никак не утешишь, — хмуро сказал тот. — Серег, что помочь надо?

Они помотали головой. После ночи, во всем теле ощущалась усталость и разбитость, голова была мутная и тяжелая. Птиц тоже был хмурый и вялый. Даже письмо написал по-деловому, без всяких лирических отступлений из разряда “ты был плохим мальчиком, Сальваторе…”

“Сегодня ты запишешь видео, где признаешься в убийстве Гавловской. Отошли его на этот адрес. Мотив — на твое усмотрение”.

— Предупреди его… — сказал Сережа и получил в ответ недовольное:

— У нас одна голова на двоих. Я знаю, что ты хочешь написать этому идиоту!

“И на этот раз ты будешь молчать. Как ты думаешь, Сальваторе, что сделают твои дружки, если поймут, что ты вот-вот поломаешь им всю интригу?”

Да, это именно то, что и хотел сказать Сережа. Он давно заметил — некоторые люди испытывают большие трудности в построении причинно-следственных связей. Им приходится немного помогать, если хочешь, чтобы результат был именно таким, какой тебе нужен…

— Теперь мы пойдем спать? — раздраженно спросил Птица.

Сережа повернул голову… Интересно, он выглядит так же помято? У Птица даже перья дыбом поднялись — и кстати кололись. Но говорить ему об этом Сережа не стал, это было бы большим свинством — Птиц вытащил на себе самую тяжелую часть этой ночи.

И вытащил ее так, что Сереже было не в чем его упрекнуть.

— Пойдем, — тихо пробормотал он.

Игорь наконец-то спал. Кто-то вроде бы приходил и что-то от него хотел, но Игорь уже просто не мог проснуться. Он спал.