Мистерия жизни (гет)

Утро для Северуса крайне редко бывало добрым. Обычно новый день предвещал новую череду неприятных событий. Раньше с этими неприятностями чаще всего приходилось уживаться, делая вид, что ему все равно. Или притворяться, будто все происходящее его устраивает, а это было еще хуже. Теперь, когда необходимость мириться с неизбежным пропала, он радовался каждому дню, который не начинался с известия об очередном возрождении темного лорда или еще какой-нибудь пакости.

Поводов для тихой радости у Северуса было не так уж много. Последние три недели стали, скорее, исключением из этого правила. Но расслабляться он себе не позволял. Наученный горьким опытом, директор Хогвартса не верил в спокойные будни, считая их всего лишь затишьем перед бурей.

К сожалению, ошибался Северус крайне редко. Никогда, если быть более точным. Поэтому ранний вызов через каминную сеть его ничуть не удивил. Удивило то, что вызывала его Помона. Он уже как-то свыкся с тем, что вестником дурных событий обычно становится Минерва МакГонагалл: по интонациям декана Гриффиндора Северус давно уже научился заранее определять, насколько плохой будет новость. Однако по спокойному голосу Спраут невозможно было понять, что случилось: мелкая неприятность или катастрофа.

А когда Помона сообщила, что именно произошло, Северус на несколько секунд потерял дар речи.

Не то чтобы очередное пророчество Сибиллы могло сделать его жизнь хуже, чем до этого. И не то чтобы он жаловался на свое существование, оно его полностью устраивало — такое, какое есть. Но Северусу казалось, что самую паршивую часть своего жизненного пути он уже прошел. И все, что после, сможет легко пережить и перетерпеть. «И помочь другим сделать то же самое», — услужливо подсказывал внутренний гриффиндорец, с которым Северус давно уже смирился.

Когда вместе с профессором Спраут в его кабинет вошла помятая и немного смущенная Грейнджер, Северус скривился. Шутку про «аваду» он не забыл. И даже уверенный, что тогда, на кухне, девчонка ляпнула глупость не подумав, своей неприязни побороть не мог. А когда понял, зачем Помона привела эту горе-юмористку с собой, мысленно выругался.

Северус очень сильно сомневался в способности Грейнджер, как и других представителей львиного факультета, хранить тайны и вести себя разумно тогда, когда положение дел требовало трезвого ума, незамутненного слепой верой во вселенскую справедливость. Странности, которые творились с замком после победы над Темным Лордом, тревожили почище воплей баньши. И меньше всего ему хотелось обсуждать очередное пророчество Трелони с кем-то вроде Грейнджер.

Помона удалилась, сославшись на необходимость срочно проверить готов ли завтрак. Слишком поспешно удалилась — это Северусу тоже не понравилось. Но он все-таки надеялся, что вместо кухни Спраут отправится на поиски Трелони и вернет эту вестницу несчастий в комнату до того, как в коридорах появятся первые ученики. Сам же он разглядывал Грейнджер, с безучастным видом сидевшую перед ним на стуле.

Очень скоро выяснилось, память на стихи у бывшей всезнайки отсутствует почти полностью.

— Ну же, мисс Грейнджер! Напрягите свой хваленый ум! — Раздражение Северуса рвалось наружу короткими, хлесткими фразами. — «Я думаю» и «Кажется» вряд ли являются частью пророчества! Мне нужен точный текст. Может, предложить вам лимонную дольку?

— Спасибо, сэр, но я обойдусь!

Грейнджер огрызалась, а терпение Северуса было на исходе.

— Тогда позвольте мне извлечь ваше воспоминание, мисс…

— Вот еще!

— Я ведь могу и не спрашивать вашего согласия!

— Нет, не можете! На вашу палочку следящие чары наложены, стандартный срок отслеживания магических действий для заочно оправданных подозреваемых — шесть месяцев…

Она замолчала под его тяжелым взглядом.

— Хоть что-то вы помните. Это радует. — Северус решил, что на сюсюканье нет времени. Поэтому пустил в ход запрещенные приемы: — Удивительно, и почему это вас не взяли в школу авроров? Вы бы доставали своим несвоевременным красноречием и зазнайством кого-нибудь другого, а не заочно оправданного подозреваемого. Которому, кстати, ничего от вас не нужно, кроме точного текста пророчества полубезумной алкоголички.

Но на Грейнджер его слова, похоже, не произвели никакого впечатления. Она как ни в чем не бывало сидела на стуле и скользила безразличным взглядом по портретам бывших директоров Хогвартса. Впервые внимательнее приглядевшись к ее лицу, Северус неожиданно спросил:

— Как давно у вас проблемы со сном?

— Думаю, так же давно, как и у всех, — пожала плечами Грейнджер.

— У всех хватает ума пить зелье сна-без-сновидений, — нравоучительным тоном ответил Снейп.

— У меня от него голова болит.

— А без него у вас мозги набекрень. Голова болит от некачественной бурды, которую вы наверняка достаете через Уизли. Или вам нравится изображать изможденного бессонницей эльфа?

Северус сказал это как-то беззлобно, совсем не так, как хотел. Но все равно надеялся, что Грейнджер заинтересуется и задаст нужный вопрос. Однако, похоже, она просто пропустила его слова мимо ушей. Закатив глаза и мысленно помянув недобрым словом годриковых последователей, Снейп решил не юлить и выпалил:

— Мисс Грейнджер, я обеспечу вас усовершенствованным зельем сна-без-сновидений в обмен на возможность заглянуть в самый блестящий ум, когда-либо выпускавшийся из этих древних стен.

Внимательный взгляд карих глаз, посмотревших с укоризной, смутил Северуса.

— Не можете не язвить, да, господин директор?

— Не могу, — неожиданно признался он. — Так что, обмен?

— Обмен, — согласилась Грейнджер, деловито доставая палочку и поднимаясь со стула.

Прежде чем он успел что-то сказать, она ловко вытянула серебристую нить воспоминаний из своего виска и вопросительно глянула на него. Нахмурившись, Снейп призвал пустой фиал. У него возникло такое ощущение, словно его обвели вокруг пальца, причем весьма ловко.

— Мисс Грейнджер, — нарочито безразлично произнес он, когда фиал наполнился дымчатым сгустком, — вы ведь все равно отдали бы мне воспоминания, я прав?

Грейнджер ответила выразительным взглядом.

— С вас зелье, господин директор.