His Angel (гет)

Том Марволо Реддл — имя человека, который когда-то преследовал благородную цель.

Иногда он задавался вопросом, куда же делись его цели сделать мир лучше для таких, как он. Магическое сообщество… Он начинал как герой для них, не так ли? По крайней мере, так думали его старейшие сторонники.

Он до сих пор помнил обещания, которые давал в Хогвартсе в общей комнате Слизерина все эти годы назад. О, у него были такие великолепные планы изменить мир так, чтобы ведьмам и волшебникам не приходилось жить в страхе быть преследуемыми немагическим видом и вернуть им былую славу, вернуть эпоху, когда магия была обычным делом, когда магия диктовала, кто выжил, а кто нет. Это был мир, в котором магглам не было места… Мир, где магглы всегда будут ниже их.

Он никогда бы не признался в этом, но он боялся их. Он боялся их способности адаптироваться. Уберите магию, и с чем остались ведьмы и волшебники? Ничего. Уберите магию, и они отстанут от немагического народа более чем на пару сотен лет. В большинстве случаев, логически рассуждая, волшебный народ по сути уступал магглам.

Именно это осознание заставило его отступить от своей первоначальной цели, волшебного народа, ведь они не могли адаптироваться. Он мог заложить основы, но не было никакого способа, чтобы волшебный мир догнал маггловский. Разве не поэтому они оказались в таком положении в первую очередь, живя в тайне? Их предки перевернулись бы в могилах, если бы могли увидеть, что стало с их миром.

Вот почему им нужен был лидер. Тот, который будет стоять во весь рост и действовать как знамя и руководитель, который мог бы снова возвестить о наступлении эры магии. Он знал, чего не хватало. Возможно, это был единственный искупляющий фактор грязной крови, которая текла в его жилах, благодаря его отцу. Он понимал, что у магглов было то, что делало их такой угрозой. Он покажет своим собратьям-ведьмам и волшебникам путь, ибо только он один знал его.

Он не мог доверять никому другому, потому что они стали слишком самодовольными. Вот почему они так жили в первую очередь. Волшебный народ стал слишком самодовольным… Министерство было в руинах. Остальной волшебный мир понятия не имел, что делать, и просто следовал тому, что предлагало Министерство, как овцы. Ему нужно было быть тем, кто поведет их. Ему нужно было убедиться, что мир исправлен, прежде чем он сможет наконец отдохнуть.

Вот почему ему нужно было преодолеть величайшее препятствие в жизни — Смерть.

Смерть… Он никогда этого не забудет. В первый раз, когда он сделал крестраж, в тот день, когда убил своего дядю… Он видел его. Воспоминание всё ещё преследовало его, ярость существа из-за его неповиновения. В нём говорилось, что с этого дня у него была метка, говорящая об одолжении времени для жизни.

Верить в то, что Смерть была реальным существом, что старые сказки были правдой, было не тем, во что он хотел верить. Его безумно пугало, что в загробной жизни есть нечто большее, чем просто погружение в бесконечный сон. С тех пор он посвятил всю свою жизнь тому, чтобы не встретиться вновь лицом к лицу со Смертью.

И вот тут-то и появился Гарри Поттер, тот самый ребёнок. Он видел это в его глазах, когда они встречались в последний раз. Называть его просто «ребёнком» было все равно, что называть себя невежественным отродьем. Он видел себя в мальчике той ночью на кладбище. До этого он приписывал выживание мальчика защите его матери, о которой пророчество только что упоминало. Но он доказал, что оно ошибалось.

Мальчик тоже оказался для него гораздо интереснее. Он знал, через что прошёл мальчишка. Любопытство взяло верх над ним, и он навестил родственников мальчика. В конце концов, в новость о том, что его маггловский дом сгорел, была довольно странной. Зная, каким любящим магглов дураком был Дамблдор, он никогда бы не позволил чему-то подобному случиться во время его дежурства, особенно с Гарри, с последними оставшимися родственниками Поттера… так почему же сейчас?

Как только он вырвал воспоминания из бесполезного комка, которым является Вернон Дурсль, он понял, почему Дамблдор позволил этому случиться.

Его Пожиратели Смерти видели только непоколебимого темного лорда. Все остальные видели монстра. Да, в некотором смысле так оно и было. Он был готов сделать всё необходимое и не давал пощады ни мужчинам, ни женщинам, ни детям. Если бы кто-нибудь встал у него на пути, они бы пали. Он не отступит от того, чтобы сделать предначертанное.

Но в этих воспоминаниях он увидел, что на самом деле является монстром. Монстр, который издевался над беспомощным ребенком, потому что мог. Он совершал прискорбные поступки в прошлом и сделает всё это снова в мгновение ока, но у него были свои причины. Вернон Дурсль просто делал всё это, потому что оно придавало ему сил и наслаждение криками мальчишки.

Он узнал работу Вейлы на лице Дурсля. Вероятно, это она тоже разрушила это место, но она была слишком мягка с ними, она сделала недостаточно. Она была слишком слаба.

Он уважал мальчишку. Они были врагами, но он признавал силу характера. Он ценил это, ведь теперь его было слишком трудно найти.

И поэтому он заставил Дурслю закричать. Он позволил этому человеку познать истинный ужас, познать истинную боль. Как только этот человек превратился в разбитую оболочку того, кем он когда-то был, он оставил его в своей камере в маггловской тюрьме. Смерть была облегчением, которого он ему не даровал.

Гарри Поттер был интересным. Родился сиротой, пережил ужасы, с которыми большинство людей не сталкивалось в детстве за одну жизнь, неестественный талант к магии, всё было на месте. И всё же мальчик предпочитает не идти по тому же пути, что и Волдеморт.

Он тоже не идет по пути праведника. Вейла с ним играет важную роль в определении его выбора, и он не тот самоотверженный герой, в которого Дамблдор надеялся его превратить.

Учитывая слухи, циркулировавшие о мальчике за пределами Британии, он был уверен, что под правильной опекой и с правильным толчком мальчик станет равным ему даже раньше, чем он мог надеяться.

Дамблдор может быть тем, кого он опасается, но в дуэли, где не было остановок, он, вероятно, мог бы выйти победителем, и всё это было потому, что Альбусу Дамблдору чего-то не хватало… Дамблдор — мирный человек. У него нет возможности избавиться от своей ошибочной морали. Это когда-нибудь станет его падением.

С другой стороны, он и Поттер, им не так повезло… Или это были те самые счастливчики? Между ними не будет ничего сдерживающего.

Он хотел видеть, как растёт мальчик. Война неизбежна, и он заставил бы мальчика сражаться, нравится ему это или нет, но он надеялся, что мальчик будет готов, когда придёт время. Что касается двух ядер в их палочках, то палочка судьбы послужила бы подходящим инструментом, чтобы забрать жизнь Гарри Поттера. Кстати говоря, ему уже почти пора было начинать свои поиски, так как все наконец-то успокоились, и он мог позволить себе покинуть Британию в ближайшие месяцы.

И всё же… Недавно ему пришла в голову новая мысль, которая была довольно интригующей. Должны ли они сражаться?

Любовь заставляет людей совершать великие или ужасные поступки. Было бы интересно посмотреть, что бы сделал мальчик, если бы у него отняли вейлу, которая держит его сердце.

Теперь ещё немного. Он ждал 16 долгих лет.

Он не был новичком в терпении…

* * *

Гарри оказался в затруднительном положении.

Он случайно взглянул на сереброволосую женщину, которая крепко спала у него на плече, её руки крепко сжимали его, что означало, что он не мог сдвинуться ни на дюйм, не рискуя разбудить её.

Пара сидела напротив крепко спящих Сириуса и Римуса в поезде, направлявшемся в Лондон. Сириус до сих пор наслаждался тем, что ему больше не нужно путешествовать инкогнито, и предложил им отправиться маггловским путем в Косой переулок от площади Гриммо. По словам его крестного отца, это был бы «очень потрясающий день».

Это было не то, с чем у него были проблемы. На самом деле это оказалось довольно забавно. Утомительно, но весело. Прошло много времени с тех пор, как они с Флёр проводили время со своим псевдо-дядей или отцом. Единственным недостатком было то, что Аполлин и Габриэль не было с ними, так как они ушли утром.

Источником его недоумения была его прекрасная невеста, которая всё ещё мирно спала.

Сегодня она вела себя немного… по-другому. Для любого другого, кто знал их, это было бы незаметно, но это было заметно для Гарри.

Он слышал комментарии о том, как они были вместе. Хотя некоторые из этих комментариев часто должны были быть дразнящими или, в некоторых случаях, грубыми, они всегда передавали одно и то же сообщение: эти двое, безусловно, были одной из самых тошнотворно милых и цепких пар вокруг

Об этом знали и он, и Флёр. Ни один из них не заботился об этом, но они знали, что тот факт, что они были так близки даже после долгого времени, иногда был источником дискомфорта для некоторых… особенно в Великобритании, учитывая, что Франция была немного другой в этом плане. Они не цеплялись из-за какого-то извращенного желания быть эксгибиционистами или чего-то в этом роде, они просто наслаждались каждым мгновением вместе и ненавидели разлуку. Иногда это было так же просто, как чувствовать тепло её руки в своей.

Что дало ему повод для лёгкого беспокойства, так это то, что Флёр вела себя немного более… отчаянно, наверное, чем обычно. Во всяком случае, это слово наиболее подходит. Как будто у неё сложилось впечатление, что ей нужно было быть физически близко к нему, иначе он выскользнет из её объятий.

Хотя это было понятно, учитывая испуг, который он вызвал несколько дней назад, но Гарри думал, что с этим покончено. То, как она вела себя, заставляло его чувствовать себя так, словно он пропал только вчера.

Например, сегодня утром. Быть разбуженным Вейлой, которая ведёт себя с тобой весьма интересно — далеко не повод для жалоб. И он не жаловался. Эти двое были более чем сексуально активны, это было само собой разумеющимся, учитывая её характер.

Проще говоря, эти двое не выходили из спальни до полудня. Флёр была похожа на одержимую, как будто она была полна решимости измотать его и оставить на нём больше, чем несколько отметин, что ей более чем удалось. Честно говоря, она даже немного напугала его. Она немного увлеклась и не обратила внимания на его выносливость. Да, их связь давала ему возможность по большей части не отставать от неё, но он в принципе не мог быть вейлой. Даже если бы он не был просто «человеком», он никогда не смог бы полностью угнаться за ней на этом фронте.

Это не так уж и плохо. Его просто застали врасплох. Но он не мог не заметить легкой тоски в её глазах. Он это знал слишком хорошо, так как у него самого было такое же чувство тоски, когда не был уверен, была ли она там, чтобы остаться.

Возможно, он слишком много думал, но если он чему-то и научился за последние несколько недель, так это тому, что крайне редко что-то было так просто, как казалось.

Единственное, что его утешало, так это Флёр, которая редко бывала такой глупой или опрометчивой, как он. По крайней мере, он надеялся.

— Опять думаешь о том, о чём не надо? — сонный голос заставил его поднять глаза и обнаружить, что Сириус лениво наблюдает за ним, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула.

Римус крепко спал, свернувшись калачиком на двух сиденьях рядом с ним, как ребёнок-переросток.

— Похоже, да, — ответил он, прикрывая зевок единственной свободной рукой.

— Это маггл говорит «нет»? Нужно уважать то, откуда это взялось, — Сириус ухмыльнулся в ответ. — Ты выглядишь так, словно у тебя что-то на душе.

Гарри тихо вздохнул, не сразу ответив, и нежно прислонился головой к голове Флёр. Сириус прокомментировал это простым аханьем и мягко улыбнулся.

— Только не говори мне, что я увижу Гарри-младшего через девять месяцев. Если бы у него была доступна правая рука, он бы сейчас ему отбил плечо. Вместо этого он решил пронзить своего крёстного раздражённым взглядом и пробормотать «извращенец» себе под нос, вызвав у того смех.

— Что тогда? — обеспокоенно спросил Сирлус, юмор исчез с его лица.

— Ничего…

— Это не пустяки. Давай, Гарри…

Он наклонился вперёд, сцепив перед собой обе руки, и посмотрел на своего крёстника.

— Просто… — Гарри вздрогнул и снова замолчал, к большому огорчению Сириуса.

— Флёр? — спросил Сириус.

— Просто немного волнуюсь, думаю, — пробормотал Гарри. — Не могу избавиться от ощущения, что что-то может случиться.

— С ней? — спросил Сириус, его подозрения подтвердились, когда он увидел кивок своего крестника. — Ты когда-нибудь думал о том, чтобы просто поговорить с ней об этом?

— Что?

— О своём беспокойстве.

— Что хорошего это принесёт? — пробормотал Гарри.

— Смотри, я, возможно, не знаю точно, что с тобой происходит.

Губы Гарри сжались в тонкую линию, и он покачал головой. Это было то, из-за чего он злился на своего крестника, его отказ рассказать кому-нибудь о том, что произошло тогда.

— Но ты хотя бы сказал Флёр? Я могу понять, если у тебя есть сомнения по поводу того, чтобы сказать мне, но ей? У тебя нет оправданий, чтобы не… или ты говоришь

мне, что тоже ей не доверяешь?

— Это не вопрос доверия, — застонал Гарри. — Это просто… Послушай, я тоже тебе не доверяю. Я просто пытаюсь понять несколько вещей, прежде чем захочу что-нибудь сказать.

— Почему?»

— Так что я не выгляжу сумасшедшим, когда это делаю. Нет, правда… — добавил Гарри, увидев, как крёстный закатывает глаза, — …это то, с чем даже мне трудно справиться, и я спрашивал себя, не сходил ли я с ума больше раз, чем могу сосчитать. Я знаю, что Флёр поддержит меня, несмотря ни на что, но я не могу заставить её напрасно беспокоиться из-за того, что заставляет меня сомневаться в собственном здравомыслии.

— Хех… Ты же понимаешь, что она уже до смерти беспокоится о тебе, верно? — сухо сказал он. — Вы двое любите друг друга до безумия. Ты отказываешься сказать ей что-либо, чтобы защитить её, она делает то же самое для тебя.

— Я думал…

— Той ночью, когда мы навестили твоих родителей? — спросил он, обрывая его. — Флёр рассказала нам, как она боялась, что тебя у неё отберут. Звучит знакомо?

Гарри просто опустил глаза.

— Вы оба ничего не добьетесь, делая это… Я не хочу говорить вам двоим, как вести себя в ваших отношениях, но вы должны открыться больше. Я знаю, что ни у кого из вас нет плохих намерений, но вы должны перестать пытаться защитить друг друга. В конце концов, это будет просто вредно.

Гарри заметно сдулся, глядя вниз на Флёр, которая сильнее прижималась к его руке, бормоча что-то себе под нос, заставляя его поднять глаза с беспомощной улыбкой на лице, в то время как Сириус просто смотрел с нежностью.

— Тебе не нужно, чтобы я говорил тебе, чтобы ты не испортил то, что у тебя там есть, верно?

— Нет… ты не знаешь, — вздохнул Гарри, прежде чем улыбнуться своему крестному отцу. — Знаешь, иногда я не понимаю, почему ты всё ещё не можешь назначить свидание. Ты не так уж плох.

— Ба… Я знаю, что мог бы, если бы действительно захотел, — он пожал плечами. — Просто я ещё не встретил подходящего человека. И кроме того, я слишком молод, чтобы быть привязанным только к одной женщине.

— Тебе почти сорок как бы.

— Вот именно. Мне до сих пор не нравится, как вы с Флёр так рано сошлись. Жаль, что вы двое немного не переспали… Почти уверена, что её друзья не возражали бы против того, чтобы иметь частичку тебя.

Гарри ухмыльнулся на это.

— Не хочешь повторить это, когда она проснется?

Сириус заметно побледнел при этих словах, прежде чем прищуриться, чтобы посмотреть на Флёр, убедившись для себя, что она действительно спит. Довольный собой, он наклонился, испустив долгий вздох облегчения.

— Нет, даже если ты представишь мне всех женщин в мире, ванну с мёдом и немного смазки.

— Фу-у-у-у…

Остальная часть путешествия прошла без особых происшествий. Если не считать того, что Сириуса пнул в голень довольно дерзкий маленький мальчик, который обиделся на то, как он злобно смотрел на её мать.

* * *

— Румяные гоблины… усложняют жизнь больше, чем нужно, — скучающим тоном прокомментировал Сириус, растягиваясь на своей скамейке.

— Это усыновление, Сириус. Ты думал, что не будет бумажной волокиты? — весело спросил Римус, хотя он тоже выглядел так, будто снова собирался заснуть.

Все четверо сидели в приватной зоне в Гринготтсе, ожидая оформления документов. Гарри уже отдал каплю крови, чтобы попасть в семейные

хранилища Блэков (несмотря на его огромное неудовольствие), и теперь все они ждали следующего и, наверное, последнего шага в этом процессе.

Гарри тоже чувствовал себя не слишком хорошо. Он уже давно обнаружил, что питает особую слабость к любым видам транспорта, кроме удобной метлы и автомобиля. Через полтора часа железная дорога метро взяла своё, и теперь, когда его заставляли сидеть здесь ещё несколько часов, его терпение было на пределе.

Флёр была единственной, кто выглядел безмятежно среди всего этого.

Гарри раздражённо зарычал, прежде чем встать на ноги и начать расхаживать по комнате. К счастью, после этого им не пришлось слишком долго ждать, так как двери открылись и охранники поманили их внутрь.

— В соответствии с вашей просьбой, мистер Блэк, мистер Поттер официально назначен членом вашей семьи, — заявил Рагнок с мрачной улыбкой, когда они вошли.

Если это можно было назвать улыбкой, учитывая то, как он оскалил клыки на Гарри.

Гарри просто усмехнулся в ответ гоблину, когда тот занял своё место, не дожидаясь приглашения, в то время как Сириус остался стоять, бросив неодобрительный взгляд на Гарри.

— Это также относится ко всем непогашенным контрактам, долгам и наследствам, в чём, уверен, вы двое разберетесь, — продолжил Рагнок, игнорируя остальных обитателей комнаты.

— Извините, но контракты? — спросила Флёр, садясь слева от Гарри.

— В последний раз, когда я проверял, я всё ещё дышал, не так ли? — вмешался Сириус, сидя справа. — И почему у меня такое чувство, что здесь что-то не так? — продолжал он расспрашивать, переводя взгляд с Рагнока на Гарри.

— Мы уже встречались раньше, — приветливо сказал Гарри с уродливой ухмылкой, которую редко можно было увидеть на его лице, и оглядел гоблина, как будто это был кусок грязи под его ботинком. — И я верю, что у гоблинов есть довольно плохая привычка упускать детали, если это принесёт им какую-то пользу, так что, если вы объясните…

Если Рагнок и был оскорблен вопиющим неуважением и тонко завуалированным оскорблением в адрес своего вида, он этого не показал:

— Уверяю вас, эти слухи ложны. Возвращаясь к рассматриваемому вопросу, поскольку теперь вы официально признаны приёмным сыном мистера Блэка, некоторые обязанности теперь могут быть возложены на вас. Которые могут включать брачные контракты, платежи…

— Эти контракты должны быть недействительными, учитывая мой нынешний статус, — перебил Гарри холодным голосом. — И меня не заставят…

— Это мои обязанности, — прорычал Сириус, чувствуя быстро нарастающее напряжение в комнате.

Действительно, простое упоминание о том, что Гарри был вынужден заключить брачный контракт, казалось, привело его в ярость, как и Флёр, если судить по тому, как она на него смотрела.

— Не ваше дело диктовать мне семейные дела, Рагнок.

— Конечно, милорд, — внезапно пробормотал Рагнок. — Я не хотел проявить неуважение. Я просто желаю, чтобы ваш новый э-э-э… сын был проинформирован обо всём, что влечёт за собой эта сделка.

— И я благодарю вас за то, что вы изо всех сил старались сделать это, мастер гоблин. Возможно, ещё есть надежда, — протянул Гарри и встал на ноги, потянув Флёр за собой.

— Мы ещё не закончили, мистер Поттер, — ровным голосом произнёс Рагнок, хотя был гораздо менее добр, чем раньше.

— Как и говорил мой отец, — Гарри посмотрел на Сириуса, который улыбался при этом, — семейные дела — это не то, что требует вашей помощи.

С этими словами они ушли, оставив крайне раздраженного гоблина позади.

Сириус уже собирался последовать за ним, но остановился, чтобы взглянуть на главного гоблина.

— Я не забуду этого Рагнока. Гоблины могут управлять этим банком, но это наше золото позволяет вам это делать.

— Это угроза, мистер Блэк? — спросил Рагнок, обнажая зубы, отчего мародёр ухмыльнулся.

— Я не знаю. Что вы об этом думаете?

Он махнул рукой, поворачиваясь к нему спиной, и последовал за сыном.

* * *

— Я не могу поверить, что позволил вам двоим пойти без меня, — вздохнул Римус, его рука сжала переносицу. — Сегодня вы нажили себе врагов среди гоблинов.

— Подзатыльников бы вам пог’аздовать

— Ну… да, но в этом нет ничего особенного, — пробормотал Сириус. — Дружба с гоблинами всё равно не принесёт ничего хорошего. Лучше на самом деле заставить их остерегаться нас… Жадные маленькие ублюдки, все они, не задумываясь, нанесут тебе удар в спину, если это выгодно. Хотя… Мне любопытно, почему ты так отреагировал на Рагнока. Не пойми меня неправильно, мне тоже не нравится этот проныра, но ты выглядел так, будто имеешь что-то против него.

Гарри вздохнул и пустился в краткое объяснение того, что произошло, когда он в последний раз был в Гринготтсе.

— Твоя палочка… — задумчиво пробормотал Сириус, когда Гарри закончил. — О, спасибо, — он улыбнулся Тому, который ухмыльнулся, ставя перед ним тарелку с пирогом. Группа решила устроить поздний обед в «Дырявом котле».

— Это в которой твои волосы, верно? — адресовал он свой вопрос Флёр, которая кивнула.

— Они готовы обменять палочку на содег’жимое в хг’анилище.

— В этом хранилище хранятся все сбережения Джеймса и Лили в дополнение к накопленному богатству Поттеров за последние 80 лет или около того, — сказал Римус, в то время как Сириус тихо присвистнул.

Даже Гарри переспросил… у него там было столько денег?

— Это не повод для насмешек. И всё это в обмен на волшебную палочку?

— Да… что-то не так, — ответил Сириус. — Я имею в виду… Ты никак не можешь отказаться от своей палочки, да?

Взгляд, который он получил от Гарри, сказал ему всё, что ему нужно было знать, когда он откинулся на спинку стула. Флёр подавила смешок.

— Боже… Мы говорим о гипотетической ситуации.

— Не думай, что сын должен пугать папашу, — ухмыльнулся Римус, заставив их всех расхохотаться.

— Хех, я не думаю, что у нас когда-нибудь будут типичные отношения… — задумчиво сказал Сириус, глядя на Гарри, который только усмехнулся. — Я имею в виду, что было бы слишком странным называть точную копию Лили моим сыном.

— Представь, каково мне было бы всё время называть кого-то вроде тебя своим отцом, — съязвил Гарри в ответ.

— Ха-ха, очень смешно, — саркастически сказал крёстный. — Ты тоже слишком серьёзен для меня. Нет, хотя сейчас я могу помочь тебе кое с чем, даже если ты откажешься.

— Нет!

— Да, — печально сказал Сириус. — Ты не можешь разбить сердце своего старика… Я собираюсь убедиться, что к тому времени, как я уйду, ты будешь готов к жизни.

— Чёрт возьми, — сказал Гарри страдальческим голосом, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, хотя в его глазах ясно читался смех. — Что я такого сделал, чтобы заслужить это?

— Я собираюсь сделать твою жизнь комфортной, сопляк! — заявил Сириус, радостно хихикая, в то время как Гарри опустил голову в притворном отчаянии.

Римус вздохнул, обменявшись взглядом с Флёр, которая выглядела немного смущенной суматохой, которую устроили её жених и его… ну, теперь и её тоже… отец.

— По крайней мере, это семейный спор, который вы больше нигде не увидите.

— С этим я согласна, — сухо сказала она, когда пара продолжала наблюдать за выходками дуэта отца и сына.

Несмотря на беззаботный тон в этом шутливом споре, она знала, что в шутке лишь доля шутки. У Гарри были серьезные проблемы с принятием любой формы помощи от кого бы то ни было.

Это было не гордость, он просто считал, что не заслуживает никакой помощи. Принятие помощи он считал проявлением слабости. Флёр усердно работала в течение последних нескольких лет, чтобы помочь ему избавиться от этой проблемы. В том числе с помощью от родителей, особенно от её матери. Это заняло много времени, но они добились большого прогресса и, наконец, сумели показать, что они помогают ему только потому что хотят, и он не станет ниже в их глазах, если ему действительно нужна помощь.

— Итак, мы ненадолго посетим магазин близнецов и отправимся домой, да? — спросил Римус, когда все начали есть.

Том только что подал еду остальным сидящим за столом. Римус и Гарри получили по стейку слабой прожарки, в то время как Флёр взяла немного рыбы с жареной картошкой, единственное хорошее блюдо у британцев, по её мнению.

— Да, эм… — Гарри замолчал, заставив их всех поднять глаза. — Ты не возражаешь, если мы снова зайдём к Олливандеру? — спросил он довольно застенчиво, пристально глядя на Флёр.

— Конечно, нет, — она ободряюще улыбнулась ему, немного опечаленная тем, что он думал, что она будет раздражена.

В конце концов, она бесконечно таскала его по Парижу всякий раз, когда хотела пройтись по магазинам, а он покорно молчал.

— Но почему ты хочешь увидеть мастера волшебных палочек?

— Я забыл об этом, пока мы не говорили о моей палочке, — нерешительно сказал он. — Я не уверен, что дело выгорит, но я просто хочу убедиться…

— Ты можешь делать высшие заклинания другой палочкой? — спросила она, подтверждая свои подозрения тем, как расширились его глаза, заставив её усмехнуться.

— Расслабься… — мягко сказала она, похлопав его по руке. — Ты знаешь, что я смотрю, как ты работаешь, верно?

— Когда ты…

— Ха, дай я угадаю, — вмешался Сириус. — Он не замечает других людей в комнате, продолжает расхаживать по ней и бормотать что-то себе под нос, шевеля пальцами, как какой-то маньяк?

— Именно, — она улыбнулась, как и Римус. — Интересно, сколько г’аз это видела моя мама?

— Что ещё? — Сириус рассмеялся. — Но что теперь происходит с магией?

— В стороне, — пробормотал Гарри, заставляя Сириуса и Римуса обменяться взглядами, прежде чем пожать плечами.

— Я рад, что тебе удалось вырваться из этой скорлупы.

Гарри молча кивнул.

— Ну, у тебя нет комнаты, чтобы ещё к чему-то пристраститься, не так ли, дорогой? — ласково спросила она, надеясь изменить направление разговора.

Это заставило Гарри покраснеть, в то время как Сириус и Римус подавились едой.

То, что произошло дальше, не было предвиденным.

Их взгляды встретились, и она сразу же почувствовала, как по спине пробежала довольно приятная дрожь. Раньше сказанное заставило бы его покраснеть, но теперь он был намного увереннее, если судить по озорной ухмылке, игравшей на его губах.

Её подозрения подтвердились, когда его рука легла ей на бедро. Тепло распространилось по всему её телу, судя по покалыванию на щеках.

— Я всегда говорил, что ты меня убиваешь, — пробормотал он и нежно поцеловал её в уголок рта, после чего вернулся к еде, как ни в чём не бывало.

Сириус бы с того дня понял, что наблюдение за тем, как его «сын» превращает вейлу в взволнованную женщину, было самым гордым моментом в его жизни.

* * *

Гарри улыбался, когда они с Флер направлялись к Олливандеру. Сириус и Римус оставили этих двоих в Дырявом котле вскоре после того, как закончили есть, сказав, что найдут их позже в магазине Фреда и Джорджа.

Причина этой улыбки заключалась в том, что Флёр вернула ему прежнюю смелость. Потянув его за собой в туалет, она прижала его к стене и продолжила целовать его до беспамятства, полностью игнорируя довольно измученную молодую женщину, которая почти выбежала из комнаты после нескольких мгновений пустого взгляда на пару.

Двадцать минут спустя она поправила их одежду и вытащила Гарри на улицу, направившись в Косой переулок, совершенно не обращая внимания на ошеломлённые взгляды, брошенные в её сторону.

Часть его надеялась, что в туалете «Дырявого котла» были наложены заглушающие чары.

Очень маленькая, незначительная его часть.

— Ты когда-нибудь перестанешь так улыбаться? — спросила Флёр притворно раздраженным голосом, прижимаясь ближе к нему.

Он усмехнулся и крепче обнял её.

— Вы требуете от меня слишком многого, миледи.

Она рассмеялась в ответ, и они продолжили идти, с интересом наблюдая за другими покупателями вокруг них.

Косая аллея была намного менее оживлённой, чем он помнил. Он помнил свой первый визит, когда ему было одиннадцать лет. Это было всё равно что пытаться сориентироваться в переполненном автобусе.

Всё было более или менее так же, когда он приехал сюда летом после четвертого курса с Флёр.

Теперь, хотя покупатели больше не были так близко друг к другу, и все они, казалось, привыкли путешествовать группами. Теперь в них чувствовалась торопливость, как будто они были здесь только для того, чтобы сделать свои дела и уйти как можно скорее. Никто, казалось, не хотел задерживаться где-либо дольше, чем это было необходимо.

Именно по этой причине они оказались перед магазином Олливандера раньше, чем ожидал Гарри. Постучав несколько раз, они вошли в пыльную старую комнату. Колокольчик на притолоке возвестил об их приходе.

— Мистер Поттер и миссис Делакур, почему я не удивлён, увидев вас снова в моем магазине? — послышался из-за угла голос изготовителя палочек. — Хотя вы теперь миссис Поттер, если я не ошибаюсь? — пробормотал он, целуя руку Флёр после того, как пожал руку Гарри. — Поздравляю вас.

— Спасибо, — сказал Гарри с улыбкой.

— Проходите, садитесь.

Олливандер ухмыльнулся, указывая на стулья, которые появились за стойкой, когда замок повернулся на двери, жалюзи опустились, и табличка на двери перевернулась в положение «закрыто».

— Если можно? — он протянул руку, из-за чего Гарри выглядел озадаченным. — Ну же… Мы здесь для того, чтобы обсудить вопросы волшебных палочек, не так ли? Иначе зачем бы вы украсили моё скромное жилище?

— Да… но вам не обязательно закрывать магазин для нас, — сказал Гарри и отдал свою палочку, и старик внезапно убрал руку.

— Одну минуту… — пробормотал он и вытащил длинный тонкий деревянный футляр с подушкой внутри. — Поместите палочку сюда… Я не могу прикоснуться к ней без риска получить травму.

— Ой… Я уже и забыл об этом, — смущённо признался Гарри, в то время как Флёр наблюдала за ним с удивлением.

— Не волнуйся, дорогой мальчик… И в ответ на твой предыдущий вопрос я бы предпочёл, чтобы меня не прерывали, пока я это делаю, — весело сказал Олливандер, осматривая волшебную палочку. — Ты ставишь передо мной одну из самых уникальных проблем в магии, в конце концов, так что… по делу…

Он замолчал, вытаскивая очки и почти благоговейно глядя на палочку.

— Возможно, лучшая палочка, которую я когда-либо делал на сегодняшний день. Дерево из частных магазинов, двенадцать с четвертью дюймов, двойное ядро: перо феникса и волос вейлы, связананной с тобой. Когда я вручал тебе эту палочку, я сказал тебе, что неизвестно, в чём она превосходна, правильно?

Гарри кивнул.

— Ну… похоже, вы ещё сильнее сблизились, и ваша палочка приспособилась таким образом, чтобы наилучшим образом соответствовать своему хозяину… — здесь он прервался и стал смеятся. — Я был прав, когда предположил, что ты поставишь меня перед уникальной проблемой. Твоя палочка будет подходить лишь нескольким с точки зрения необработанной магии, которую она может втягивать и выводить. Однако она преуспевает в областях магии, которые являются противоположностями друг другу.

— Это плохо? — обеспокоенно спросила Флёр, Гарри тоже смотрел с беспокойством.

Олливандер поднял глаза, на его лице было написано удивление.

— Нет, нет! Уверяю вас, это не проблема. Просто я никогда раньше с этим не работал. Видишь ли… — он протянул палочку Флёр, которая взяла её после

минутного колебания. — Эта палочка чрезвычайно искусна в боевой магии. С другой стороны, эта палочка также имеет отношение к целительству, что крайне редко встречается в современном мире. У нас может быть достаточно целителей, чтобы управлять тысячами больниц по всей стране, но волшебная палочка, которая имеет сродство с ней, которая выбрала свою ведьму или волшебника? Нет… Я не могу вспомнить, когда в последний раз продавал подобную палочку. Это противоречит само себе с точки зрения своей природы, теперь это нечто ещё более редкое. Нападение против защиты, превосходно и в том, и в другом. Я рад, что вы заполучили мистера Поттера.

— Но вы сказали, что палочка приспосабливается к своему хозяину? — растерянно спросил Гарри. — Я ужасно разбираюсь в искусстве исцеления, если только… — озамолчал, глядя на Флёр, чьи пальцы коснулись его и переплелись.

— По той же причине, по которой ты остаёшься единственным живым волшебником, использующим волос вейлы.

Олливандер улыбнулся, в то время как Флёр осторожно положила палочку в кобуру сбоку от его бедра.

— Я подозревал, что это произойдет. К твоей палочке не может прикоснуться никто другой, так как она более или менее физически отражает связь, которую вы разделяете. Вы можете использовать её как свою, причём колдовать куда лучше… Кстати говоря, могу я её увидеть?

Флёр передала свою палочку старому изготовителю.

— Розовое дерево, девять с половиной дюймов, содержит волос вашей бабушки, верно?

Она кивнула. Больше не было произнесено ни слова, пока он изучал палочку, прежде чем, наконец, выражение его лица прояснилось.

— Я знал это… — пробормотал он.

Палочка медленно окуталась зеленым сиянием, которое показалось Гарри довольно знакомым.

— Мистер Поттер. Мы уже бывали здесь раньше. Не хотите ли оказать мне честь?

— Возможно? — ответил он, не теряя ни секунды.

— Правильно. И я уверен, что ты уже знаешь, в чём она будет нуждаться.

Тут Флёр выжидающе посмотрела на него, в то время как он выглядел удивленным.

— Подождите? Мои волосы?..

Олливандер рассмеялся над этим, прежде чем покачать головой.

— И да, и нет. Ты в основном человек, поэтому волосы не обладают магическими свойствами, как ваши волосы. Хотя нет, — он нахмурился. — Позвольте мне перефразировать. Да, ваши волосы действительно обладают магическими свойствами, но не с так, как волосы вейлы. Конечно, я мог бы сделать палочку для миссис Поттер, используя твою прядь, и она работала бы довольно хорошо, но не так хорошо, как следовало бы. В лучшем случае ты получишь примерно такой же результат, как от своей палочки.

— Я не возг’ажаю, — внезапно выпалила Флёр, заставив их обоих посмотреть на неё.

Пробормотав тихие извинения, она смущённо уткнулась лицом в плечо Гарри, к их большому удовольствию.

— Вы не дали мне закончить, моя дорогая леди — Олливандер усмехнулся. — Если мистер Поттер согласится, я могу изготовить для вас палочку, используя его кровь в качестве сердцевины. Если я прав в теории, а я ещё не ошибался, когда дело доходит до палочек, это намного превысит результат, который может дать ваша нынешняя палочка.

— Я… — Гарри запнулся. — Но моя кровь? Неужели она будет так же сильна, как?..

— Ты недооцениваешь силу, которой обладаешь, — неодобрительно сказал Олливандер. — Палочка многое говорит о тебе и твоём потенциале, что вырос далеко за пределы ожидаемого, так что я предположил, что твоя кровь вполне подойдёт как сердцевина. Твоя кровь действовала бы на миссис Поттер так же, как её волосы на тебя. Использование человеческой крови нетрадиционно, но это гораздо более распространено, чем использование волос вейл в качестве основы. Это работает, так как вы связаны на уровне, выходящем за рамки нормального. Ваша магия слилась воедино. Точно так же, как я улучшил вашу палочку, добавив волос миссис Поттер в сердцевину, чтобы компенсировать «недостающую часть», которую ищет ваша магия, я могу сделать то же самое для миссис Поттер, поскольку её нынешней палочке чего-то не хватает от вас. На самом деле я полагаю, что волос вашей бабушки больше не нужен, чтобы служить фокусом для магии, если заменить сердцевину кровью мистера Поттера. Вы уже обладаете своей собственной магией, которой достаточно, чтобы выступать в качестве основного источника.

Флёр выглядела немного разочарованной, но посмотрела на Гарри почти умоляюще. Он знал этот взгляд.

— Я имею в виду, я не знаю, насколько это будет хорошо… — он вздрогнул, но она приложила палец к его губам, заставляя его замолчать.

— Что ты сказал мне, когда я задал тебе тот же вопрос, когда ты «показывал свою палочку, сделанную из моего воздуха»?

Гарри вздохнул и кивнул с улыбкой, которую она вернула, прежде чем повернуться к старому мастеру волшебных палочек.

— Месье Олливандег', если бы вы могли сделать палочку для меня, я была бы благодарна.

— Конечно.

— Тем не менее, могу ли я вег’нуть палочку, — спросила она, указывая на свою нынешнюю. — Я знаю, что волос моей бабушки необязателен, но я бы хотела, чтобы он остался.

Мастер палочек выглядел слегка удрученным, и Гарри пришлось сдержать улыбку. У него было подозрение, что Олливандер с нетерпением ждал возможности отложить палочку, чтобы использовать её для своих исследований.

— Если таково ваше желание, — сказал изготовитель. — Я могу использовать розовое дерево. Так как мы используем только одно ядро, этого должно быть достаточно. Единственное, что мне понадобится… — щелчком пальцев в его руке появился пустой пузырек. — …это ядро. Итак, мистер Поттер…

— Конечно.

— Я сделаю это.

Олливандер передал Флёр фиал. Она осторожно сделала порез на руке Гарри и залечила его, как только флакон был достаточно заполнен.

— Я с нетерпением жду начала работы, — сказал мастер палочек с широкой улыбкой. — Хотя она будет готов только к завтрашнему утру, если не позже. Составление крови в качестве основы — довольно сложный процесс. А теперь… Я сомневаюсь, что это была первоначальная цель визита.

— Да, — согласился Гарри. — Я хотел поговорить с вами о небольшой проблеме, которая возникла у меня с моей палочкой.

— Тогда спрашивайте.

Гарри на мгновение заколебался, прежде чем продолжить.

— Я пробовал свои силы в магии, которой раньше пренебрегал…

— Я понимаю, — Олливандер кивнул. — Ты говоришь о тёмных искусствах?

— Да.

— Могу я поинтересоваться, почему?

— Любопытство, — сказал Гарри, улыбка Флёр застыла на её лице. — Мне не нравится ничего не знать о том, с чем, возможно, придётся столкнуться. Самый быстрый способ познакомиться с магией, с которой я могу столкнуться — это использовать её самостоятельно.

— Понятно, — Олливандер задумался. — И тебе не нужно беспокоиться… Я не из тех, кто судит о людях по тому, какую магию они используют.

На несколько мгновений воцарилась тишина, прежде чем он нарушил её.

— Вы знаете, почему тёмные искусства так называются? И я не говорю о мощном репертуаре заклинаний, которые Министерство санкционировало под видом тёмных.

— Отрицательные намерения, — тихо сказал Гарри.

— Действительно. Намерение, необходимое для тёмных искусств отличается от других тем, что это всегда отрицательная эмоция. Гнев, страх, ненависть, жажда крови — это наиболее распространённые формы намерения. Для таких людей, как мы, которые живут в обществе, где эти эмоции активно подавляются, это может быть вредным. Возникает такое чувство, как будто мы впервые освобождаемся, что, как большинство плохих эмоций, может исказить ваш разум, сделать эмоции такими, что вы не сможете жить без них. Вот почему тёмные искусства часто не поощряются. Однако я чувствую, что вы прошли этот этап, не так ли?

Гарри был несколько озадачен вопросом, но всё равно кивнул. Флёр, которая все это время молчала, просто крепче сжала его руку. Она знала точную причину, по которой он не стал жертвой побочного эффекта тёмных искусств, несмотря на то, что занимался ими уже некоторое время.

— Да, — тихо сказал он. — Я знаю, что могу использовать их как инструмент в своих интересах. Кроме этого, я не вижу особой дальнейшей пользы.

— До тех пор, пока ты это понимаешь, — одобрительно сказал Олливандер, — у меня нет сомнений в том, что ты можешь сделать в будущем.

— Просто… — начал Гарри, пытаясь подобрать правильные слова. — Всякий раз, когда я пытаюсь, даже думаю о том, чтобы использовать что-то, подпитываемое злыми намерениями, это кажется неправильным. Моя палочка больше не кажется продолжением меня. Такое чувство, что это даже отталкивает меня.

— Этого следовало ожидать, вы пытаетесь заставить свою палочку сделать что-то, что противоречит её природе. Как я уже говорил, палочка была по сути создана вашей связью, противоположностью которой являются отрицательные эмоции. Это всё равно что пытаться заставить кошку лаять.

— Что я должен делать?

— Ну… Самым безопасным путём было бы раздобыть вторую палочку. Для волшебника не редкость носить с собой две, особенно во времена большой нужды. Если вы чувствуете, что вам нужно углубиться в эту конкретную область магии, то я не вижу других вариантов.

— Вы продаете такие палочки? — спросил Гарри, на что Олливандер отрицательно покачал головой.

— Материалы, необходимые для палочек, настроенных на такую магию, отличаются от остальных и гораздо более опасны для приобретения. Я слишком стар, чтобы путешествовать и пытаться вырвать волос у химеры, — сказал он с едва заметным намеком на улыбку. — Возможно, я смогу указать вам правильное направление, но это всё, чем я могу вам помочь.

— О… Что ж, я ценю вашу помощь, — с благодарностью сказал Гарри. Хотя он был разочарован тем, что не сможет раздобыть палочку так легко, как ему хотелось, Олливандер подтвердил его первоначальные подозрения.

— Oui, спасибо вам за всё, месье Олливандер, — Флёр тоже улыбнулась, когда они встали, в то время как старый мастер волшебных палочек просто низко поклонился.

— Вместо этого я должен поблагодарить вас двоих. Вы подарили мне возможность сделать ещё одну по-настоящему уникальную палочку. Это доставляет мне большое удовольствие, — сказал Олливандер, низко кланяясь, прежде чем подозвать Гарри. — Мистер Поттер, могу я сказать вам последнее слово, прежде чем вы уйдете? По поводу личной услуги?

Гарри подошёл, сбитый с толку. Флёр осталась стоять перед дверью, с любопытством глядя на них двоих.

Он был ещё более удивлен, когда мастер волшебных палочек наложил скрытое заклинание уединения, которое заставилл его насторожиться.

— Не волнуйтесь, ваша жена не услышит ничего заметного, — сказал Олливандер мягко. — Я не знаю, беспокоил ли ты её тем, о чём я собираюсь спросить, поэтому я подумал, что буду уважать вашу частную жизнь.

Гарри медленно кивнул, не понимая, к чему он клонит. Олливандер не ходил вокруг да около.

— Твой первый набег на тёмные искусства не был поводом для насмешек, не так ли? Твоя магия изменилась с тех пор, как я оценивал тебя в последний раз.

— Как вы узнали?

Он знал, о чём говорил мастер палочек. Это была довольно деликатная тема.

— Моя первая подсказка была, когда ты держал свою палочку, оттолкнувшую тебя. Она распознаёт что-то чужеродное в своём хозяине. Что ты сделал, что так изменило твою магию?

Он на мгновение заколебался.

— Адское пламя.

Ответом мастера было выражение шока, которое он редко когда видел на лице Олливандера.

— Поскольку ты стоишь здесь, я так понимаю, тебе удалось подавить его самостоятельно?

— Это было нелегко.

Олливандер рассмеялся над этим.

— Я впечатлён. Я редко гордился мастером волшебной палочки, но здесь я должен сделать исключение.

Гарри неловко пожал плечами. Воспоминание о том особом вечере было задвинуто в самый дальний угол его сознания.

— Я могу понять твоё нежелание обсуждать такие вопросы со своей женой, но её поддержка окажется неоценимой, если вы намерены продолжать идти по тому

пути, по которому идёте. В конце концов, это скользкий путь.

Он кивнул, понимая предупреждение в его словах.

— Что касается вашей жены… Ну, я хочу спросить, могу ли я подержать её палочку в течение месяца. Не могли бы вы попросить её? — нервно спросил Олливандер. — Ты мог бы просто сказать ей, что это всё, о чем мы тоже говорили. Создатель волшебной палочки — покровитель конфиденциальности и все такое, — он ухмыльнулся с огоньком в его глазах, напоминающим Дамблдора, что заставило его рассмеяться.

— Есть ли причина, по которой вы не можете спросить её сами? — спросил Поттер с усмешкой.

— Если моя жизнь и научила меня чему-то в женщинах, так это тому, чтобы особенно остерегаться надо красивых. К сожалению, миссис Поттер обладает красотой в избытке, — заметил Олливандер, осторожно приподнимая завесу уединения. — И в последний раз, когда я встречал кого-то из её вида в юности, они обиделись на то, что всё, что я хотел от них — это несколько прядей волос и ничего больше. У меня всё ещё есть ожоги в труднодоступных местах, — добавил он, подмигнув, отчего Гарри дважды моргнул, прежде чем разразиться смехом.

Кто знал, что Олливандер был таким энергичным юношей?

— Тааак… Я думаю, что не получу объяснения тому, что это было? — раздражённо спросила Флёр.

Ей не понравилось, что её оставили в стороне от шутки.

— О, он пытался убедить меня уговорить тебя позволить ему одолжить твою палочку на месяц после того, как ты получишь новую, — весело сказал Гарри, когда они вдвоём пошли дальше по Косому переулку.

— И?

— По-видимому, вейлы, по его словам, довольно тщеславны, — он ухмыльнулся, заставив её прищуриться, глядя на него. — Кроме тебя, конечно.

— Хм. У меня есть способ заставить мужчину действовать — это возраст.

Его смех также вызвал предательскую улыбку на её губах, разрушая ледяной фасад, который она пыталась сохранить.

— Делай с ним всё, что хочешь, после того, как получишь новую палочку. И насчёт этого… — он замолчал, выражение его лица стало серьезным. — Ты уверена? Я знаю, как ты любишь свою палочку. В конце концов, это семейная реликвия.

— Я бы предпочла забрать у тебя кое-какие вещи, — тихо сказала она. — Я думаю, ты уже заметил, что ты мне немного нравишься, да?

— Немного, да, — он усмехнулся и чмокнул её в щеку. — Ты мне тоже «совсем немного» нравишься.

— Что касается этой палочки… Что ж, нашей дочери понадобится паг’а твоих глаз, — она усмехнулась, заметив, как слегка покраснели его щёки. — Ей понадобится на г’анней стадии… Зная тебя, она, ве’оятно, будет лучше колдовать, чем половина учеников её курса, когда ей исполнится одиннадцать.

Прошло несколько мгновений молчания, пока он прятал от неё свое лицо, и внезапно она почувствовала, что, возможно, сказала слишком много, когда их темп замедлился.

— 'Арри? — обеспокоенно спросила она. — Я… я сожалею, если я сказала слишком много.

— Нет! Нет… — пробормотал он, избегая её взгляда. Просто… я никогда не думал на столько лет вперёд.

— Я просто хотела сказать, что… — мягко сказала она, поворачивая его так, чтобы видеть его лицо.

Он выглядел… неуверенным?

— Не думай об этом слишком много.

— Я… да, — он покачал головой. — Прости, это просто застало меня врасплох.

— У нас ещё много времени, — от неё не ускользнуло, как он вздрогнул, когда она это сказала. — Мы делаем всё возможное… — сказала она с убеждённостью. — Я уже говорила тебе раньше, мы будем вместе до самого конца?

— Я знаю, — он нерешительно посмотрел на неё, его глаза странно блестели. — И мне бы этого хотелось. Девочку… я имею в виду… дочь, — теперь он заикался, а она наблюдала за ним с ухмылкой. — Н-не сейчас! Пото… мфффмм.

Не в силах больше терпеть, Флёр притянула его к себе для поцелуя, эффективно заткнув ему рот, и он расслабился в её объятиях.

— Так скажи мне, вейла, чем ты готова пожертвовать?

— Всем.