Rise (гет)

Нам любовь подарила счастье.

И с собой я окончил бой.

Поцелую твое запястье:

Слышишь, милая, я с тобой.

Если вдруг нас судьба попросит

Зашагать по тропе другой,

Мы ответим на все вопросы,

И беду обойдем дугой.

Мы пройдем через все преграды,

Пережить сможем шторм любой,

Только верь, что всегда я рядом,

Только помни, что я с тобой.

Я открыл глаза и сонно потянулся, уставившись в знакомый до малейшего завитка изящно расписанного узора потолок. Солнце светило в окна, пробиваясь сквозь размашистые ветви деревьев. Пора было вставать, и я подхватился, заранее предвкушая, какой сегодня будет особый день.

Наспех одевшись, я поспешил вниз завтракать. Осторожно, но быстро ступая по ступенькам, я вспоминал, как мечтал, что буду ходить без боли и лестницы перестанут быть для меня кошмарным препятствием. Теперь эта мечта стала реальностью.

— Доброе утро, мама, — поздоровался я, войдя в столовую.

Мама сегодня выглядела гораздо моложе, чем обычно. Светлая мантия была ей к лицу, а блеск в глазах говорил о том, что она немного, по-хорошему нервничает.

— Как спалось? — спросила она.

— Хорошо. Ты переживаешь?

— Слегка, — улыбнулась она. — Не каждый день такое событие случается. Ты бы на моем месте тоже волновался.

— Я и на своем не особо спокоен, — пожал я плечами и улыбнулся в ответ. — Гермиона должна приехать через полчаса.

— Время еще есть. Пойду, пожалуй, срежу для нее три красивые розы из оранжереи, — она поднялась и поспешила к выходу.

— Мама, не стоит, — я закатил глаза. — Уверен, Гермиона больше обрадуется, если ты отведешь ее туда и дашь полюбоваться живыми цветами.

— Да? — серьезно спросила мама, нахмурив брови. — Ладно, тебе виднее, сынок.

Я наспех выпил чашку чая, подумав о том, что не отказался бы сейчас и от любимого кофе Гермионы, и вышел на улицу, решив, что немного прогуляюсь перед встречей. Пройдясь по саду, который так и не удалось привести в былой порядок, я уселся на старую скамью и, прикрыв глаза, вслушался в шум листьев, которые еще крепко держались на ветвях деревьев, однако уже кое-где начали менять свой цвет с зеленого на золотой и багровый.

Гермиона появилась перед воротами Малфой-мэнора ровно в назначенное время. Увидев ее, такую невероятно красивую в синем магловском платье, я поднялся и поспешил навстречу, улыбаясь, как последний идиот.

— Здравствуй, Драко, — она крепко прижалась ко мне и подарила быстрый поцелуй, от которого уже привычно сердце забилось в ускоренном ритме.

— Ты прекрасна, — улыбаясь, заявил я и провел рукой по ее пушистым волосам.

— Спасибо, — она смутилась, словно я впервые говорил ей такие слова.

— Идем?

— Да, — вздохнула она, вмиг посерьезнев.

Это был первый визит Гермионы в Малфой-мэнор со времен войны. Сколько раз я ни приглашал ее, она всегда отказывалась приходить, и я понимал ее. Но сегодня она решилась, и для меня это было просто настоящим подарком.

Пока мы шли к дому, Гермиона, не умолкая, рассказывала мне обо всех цветах, растущих по бокам от дорожки, которые мы встречали по пути, словно это она их сажала и выращивала здесь. Я подумал про себя, что им с мамой точно будет о чем поговорить.

Около входа мы остановились, и я снова бережно обнял ее, чтобы поддержать, передать ей всю свою силу и тепло.

В гостиной нас уже ждала мама. Гермиона с силой сжала мою руку и стремительно зашла в помещение.

— Миссис Малфой, я рада вас видеть, — сказала она искренне.

— И я вас, мисс Грейнджер, — улыбнулась мама.

— Можно просто Гермиона, — сказала она и посмотрела на меня.

— Хорошо, — кивнула мама, снова улыбнувшись, и продолжила: — Сейчас Тинки нам принесет чай, а потом предлагаю пройти в нашу оранжерею, Драко уверял, что вам понравятся цветы, которые я выращиваю.

— Я уже заметила те, что растут вдоль дорожки к дому, они прекрасны.

— Тогда я уверена, что вы должны посетить и оранжерею, поверьте, там у меня растут самые красивые растения.

— Только не забывайте, что через час нам нужно выезжать в Лондон, — с усмешкой напомнил я.

— Разумеется, — кивнула мама.

— Как мистер Малфой? — поинтересовалась Гермиона.

— Сегодня сами увидите, — немного печально улыбнулась мама. — Вы с Драко сотворили просто настоящее чудо. Я не знаю даже, как вас отблагодарить.

— Что вы, миссис Малфой, — ответила Гермиона смущенно, — я бы хотела сделать гораздо больше, но, увы, это не в моих силах.

— Ничего, вы и так сделали то, о чем я вообще боялась даже мечтать.

Они еще много говорили, а я в основном молчал, с радостью наблюдая за их ненавязчивой легкой беседой.

* * *

Спустя полтора часа на Ночном Рыцаре мы прибыли Лондон к больнице Святого Мунго. Я уже нормально переносил почти любые нагрузки на ноги и спину, но вот аппарация для меня все равно оставалась очень неприятной, так что я старался обходиться без нее.

На пятом этаже, в самом конце коридора, практически в углу, была небольшая палата, где отбывал свое заключение отец. Проходя ставшим уже привычным маршрутом, я поежился от гнетущей атмосферы, всегда здесь царившей, несмотря на белый цвет стен и яркое освещение.

Один из колдомедиков открыл нам массивную дверь и впустил внутрь. Отец сидел на стуле, глядя в окно. Услышав шум открывающейся двери, он повернулся и посмотрел на нас вполне осмысленным взглядом. Заметив среди посетителей маму, он протянул вперед руку и робко, по-мальчишески улыбнулся. Она тут же поспешила к нему.

— Если бы наше зелье помогло ему восстановить речь, — вздохнула Гермиона.

— Мы и так сделали практически невозможное. Он хотя бы отчасти понимает, что вокруг происходит. Разве это не здорово?

— Драко, я все это знаю, но все же мне так жаль.

— Спасибо тебе, ты всем сострадаешь, ты удивительная, — уже в который раз сказал я.

— Идем поговорим с целителем, вдруг еще что-то можно будет сделать, — упрямо проговорила Гермиона и, оставив маму с отцом наедине, мы направились к мистеру Харди, который все это время занимался — если это можно так назвать — лечением отца.

Впрочем, ничего нового и утешительного мы от него не услышали, и спустя двадцать минут в уже слегка подпорченном настроении вернулись в палату к отцу, чтобы попрощаться.

— Нам уже пора в Министерство, — сказал я маме, пожав ей руку.

— Конечно, удачи вам обоим! — горячо пожелала мама, украдкой приглядывая за отцом.

— Всего доброго, миссис Малфой, мистер Малфой, — улыбнулась Гермиона. — Еще увидимся.

Я поцеловал маму в щеку, пожал отцу руку — хотя он не особо жаловал меня, к маме он относился гораздо теплее, — и мы с Гермионой направились на очень важную встречу в Министерство.

Сегодня заходить в это здание было немного спокойнее, чем в предыдущие разы, хоть восторга я и не испытывал. Пройдя проверку у безразличного ко всему дежурного волшебника, мы быстро пересекли почти пустой атриум и поспешили к лифтам.

Когда двери лифта разъехались на нужном этаже, я едва не застонал от раздражения. По другую сторону стоял Грин, все такой же идеальный, как я его запомнил. Моя нелюбовь к нему не уменьшилась ни на грамм.

— Гермиона, мистер Малфой, какая встреча! — заулыбался он во все тридцать два зуба и уже едва не кинулся обниматься к Гермионе.

Я деликатно кашлянул, и она протянула ему руку для рукопожатия.

— Рады тебя видеть, Питер! — сказала она бодро, улыбаясь ему в ответ.

— За себя говори, — тихо пробормотал я.

Тот хмыкнул, глядя на протянутую руку, и осторожно пожал ее пальцы.

— Я тоже очень рад, — он театрально склонил голову, тряхнув светлыми длинными волосами.

Я закатил глаза.

— Как там твоя жена, Грин? — спросил я, вперив в него недобрый взгляд.

— Чудесно, спасибо, — сверкнул он очередной широкой улыбкой.

— Поспеши к ней, ладно? А мы торопимся к Поттеру, — бросил я и, схватив Гермиону за руку, повел в сторону нужного нам кабинета.

— Надеюсь, еще увидимся, — прокричал вдогонку нам Грин.

— Конечно, до встречи, — на ходу оборачиваясь, ответила Гермиона.

— Ни за что, — проворчал себе под нос я.

Перед дверью в кабинет Поттера я немного занервничал. Гермиона ободряюще сжала мою руку и, заглянув в глаза, тихо проговорила:

— Все будет хорошо, вот увидишь.

Я только улыбнулся ей и, вздохнув, постучал в дверь. С той стороны прозвучало приглушенное «Входите», и мы, не мешкая, зашли внутрь.

Кабинет был таким же, каким я его запомнил: все те же четыре стола занимали основное пространство помещения, и, как в прошлый раз, здесь сейчас находится только один человек, но в этот раз за столом с табличкой «Гарри Поттер» сидел его законный хозяин.

Он поднялся со своего стула и подошел к нам, чтобы обнять Гермиону. Я нехотя выпустил ее руку.

— Давно не виделись, — сдержанно улыбнулся Поттер. — Ты похорошела.

— Просто все вокруг так хорошо, — ответила она ему.

— Привет, Поттер, — я протянул руку, и он тут же пожал ее. — Какой-то ты бледный. Наверное, тебе надо чаще бывать на свежем воздухе. Кабинет у тебя мрачноват.

— Это точно, — кивнул тот. — Присаживайтесь.

Мы заняли места для посетителей, а Поттер уселся на свое и как-то неуверенно посмотрел на нас с Гермионой. У меня закрались нехорошие предчувствия. Затаив дыхание, я ждал, когда он заговорит.

— Я все выяснил, — наконец сказал он и вздохнул. — Простите, но я ничего не смог сделать. Мне очень жаль.

— Как это? — выдохнула Гермиона.

У меня создалось ощущение, что Поттер не дюжину слов произнес, а врезал мне в солнечное сплетение. Где-то в груди что-то болезненно сжалось, мешая нормально дышать.

— Солсбури неумолим, равно как и министерские, курирующие вопрос Малфоя. В Швецию ему выезжать запретили. Как я понял, там немалую — если не основную — роль сыграло шведское Министерство Магии. Хотя и наши чиновники невероятно упрямы. Как вы помните, восстановление Малфоя в Хогвартсе тоже было серьезным исключением, но тогда разрешение дали благодаря директору Макгонагалл. Однако в этом случае она никак не может помочь.

— Отлично, — пробормотал я упавшим голосом. — Год мы с Гермионой работали над зельем и сделали его так, как надо, ведь отцу стало чуть лучше, я получил необходимые рекомендации, сдал все экзамены, которые не были такими уж простыми, нас обоих приняли, а теперь я никуда не поеду, потому что Министерство считает, что мой отъезд станет для кого-то угрозой?! — последние фразы я почти прокричал.

— Драко, успокойся, мы еще что-то придумаем, — сказала Гермиона и дотронулась до моего плеча.

Я дернулся, сбрасывая ее руку, и обхватил голову руками.

— Малфой, я пытался им объяснить, что ничего страшного в твоей трехлетней поездке в Швецию нет, но, согласно приговору суда, они вправе сами решать такие вопросы. Я не могу на них повлиять. А на шведское Министерство и подавно. Возможно, ты попробуешь учиться самостоятельно?

— Поттер, пойми, дело не только в этой чертовой Академии, будь она неладна! Вот скажи, ты бы смог расстаться с Джинни Уизли на три года?

— Нет, — тут же ответил он.

— Тогда какие могут быть вопросы и разговоры о том, что зелья я могу изучать самостоятельно?

— Драко, тогда я тоже не поеду, — вдруг сказала Гермиона.

— Что за бред? — скривился я и рассердился еще сильнее. — Конечно, ты поедешь! Ты мечтала об этом больше двух лет, ты делала все, чтобы поступить, и теперь, когда через несколько дней должна начаться учеба, ты сдаешься? Ни за что!

— Малфой прав, — тихо добавил Поттер. — Гермиона, ты должна поехать, даже если он останется здесь. Нельзя упускать этот шанс.

— Ты думаешь, мне будет там без него легко одной? — выпалила она, в ее глазах стояли слезы.

Поттер нахмурился еще сильнее и посмотрел на нее печальным, виноватым взглядом.

— Прости, — сказал он.

— Поттер, ты тут совершенно не виноват, не делай такое лицо. Все только из-за меня. Это же я — бывший Пожиратель Смерти. Метка напоминает мне об этом каждый день, — горько проговорил я, до боли сжав кулаки. — Я сам закрыл для себя все возможности.

— Ты искупил свою вину настоящими поступками, Малфой. Я считаю, что в данном случае Солсбури и остальные совершенно неправы. С тебя уже можно было снять все ограничения, выставленные приговором.

— Видимо, некоторые вещи не прощаются, — вздохнул я. Сейчас я был настолько растерян, что совершенно не представлял, что теперь делать. — Суд счел мою болезнь достаточным наказанием, но, видимо, мое излечение министерские восприняли как достаточное поощрение за все, что я сделал за весь седьмой курс Хогвартса.

— Неужели совсем ничего нельзя сделать? — спросила Гермиона.

— Прости, я уже сделал все, что только вообще мог, — виновато пожал плечами Поттер. — Клянусь тебе, если бы был хоть один шанс, я бы его использовал.

— Спасибо, Гарри, — грустно улыбнулась она. — Раз никакие разрешения для Драко подписывать не нужно, мы, пожалуй, пойдем.

— Ты же не передумаешь ехать? — спросил Поттер, склонив голову.

— Я не позволю ей передумать, — заверил я его. — Спасибо тебе за все.

Поттер порывисто поднялся, обошел стол, снова крепко обнял Гермиону, пожал мне руку и, шумно вздохнув, проговорил:

— Вы со всем справитесь, обязательно. Зная ваше упрямство, я в это верю безоговорочно.

— Спасибо, Гарри, — тихо сказала Гермиона.

— Поттер, ты и так сделал больше, чем я заслуживаю, так что не нужно так хмуриться, — добавил я, глядя на его сдвинутые к переносице брови и плотно сжатые челюсти.

— Я постараюсь еще хоть как-то посодействовать тебе, — покачал головой он. — Гермиона, мы с Джинни вечером зайдем к тебе, хорошо?

— Конечно, буду ждать, — кивнула она, хотя и без особого энтузиазма.

Мы попрощались и вышли из кабинета, в молчании направившись к лифтам. Я не знал, что говорить, и Гермиона, похоже, тоже не могла подобрать нужных слов. Мы слишком понадеялись на то, что Поттер уладит все мои вопросы с поездкой в Академию, и все закончится хорошо. А теперь нужно было свыкнуться с мыслью о том, что так, как мы хотим, не получится.

Выйдя на улицу, мы остановились. Гермиона смотрела куда-то в землю, а я не знал, что сделать, чтобы ей стало легче: оставить в покое и не раздражать лишний раз пустыми словами о том, что мы со всем справимся, или крепко обнять и попытаться утешить. Я выбрал второе. Прижав ее к себе, я почувствовал, как дрожат мелкой дрожью ее плечи.

— Тише, родная, — прошептал я. Ком в горле мешал мне нормально говорить.

— Получается, почти все, что мы делали весь это год, было зря, — тихо проговорила она.

— Разве? — удивленно спросил я. — Тебе это только кажется. Я был ужасно рад каждый день переписываться с тобой, обсуждать зелья и многое другое, приезжать к тебе в Хогсмид почти каждые выходные, варить вместе зелье на рождественских каникулах, работать над статьей и отчетом для Академии. Это было здорово, а еще мы помогли отцу, и маме стало полегче от этого. Сколько прекрасных часов мы провели вместе...

— Ты прав, — согласилась она и почти бесшумно всхлипнула. Я скорее почувствовал это, чем услышал. — Просто я не могу поверить, что они запретили тебе ехать в Стокгольм.

— Придется с этим как-то смириться, — как можно мягче проговорил я.

Гермиона обвила руками мою спину и вздохнула. Мне было так тяжело, что я еле сдерживался, чтобы не дать волю эмоциям, бурлившим во мне. Стиснув зубы, я отстранился от Гермионы и посмотрел ей в глаза.

— Тебе нужно домой, еще ведь вещи собирать, — сказал я.

— Я не хочу сейчас оставлять тебя, — она отрицательно покачала головой.

— Лучше все же иди.

— Прогоняешь меня?

— Нет, конечно же нет, — порывисто заверил я. — Но мне нужно сейчас побыть одному. Так что езжай домой, складывай сундук и готовься к вечерней встрече с Гарри и Джинни. И потом, завтра ведь тоже будет насыщенный день, так что сегодня определенно необходимо все успеть.

— Ладно, — сдалась она. — Тогда до завтра? — Гермиона посмотрела на меня печальным взглядом.

— Да, до завтра, — я поцеловал ее в макушку, еще раз прижал к себе на мгновение и, развернувшись, быстро зашагал по улице, боясь даже оглядываться.

Холод прошелся по моей спине, я кусал губы, чтобы хоть как-то успокоиться, но даже боль и противный металлический привкус крови не помогли мне сразу же прийти в чувство. Я спешил домой, чтобы закрыться у себя в комнате и хорошо все обдумать.

* * *

Утром я поднялся, как только за окном появилась едва заметная полоска рассвета. Мне не спалось, и я был на нервах, но к этому моменту стало гораздо легче воспринимать действительность, хоть у меня еще не было ответов на все вопросы. Но кое-что я уже совершенно отчетливо понял.

С нетерпением дождавшись, пока проснется мама, я все ей рассказал, не утаивая ни единой мысли. Она, конечно, сначала расстроилась, узнав о том, что я не смогу обучаться в Академии зельеваров, но поддержала меня и пообещала, что согласится с любым моим решением относительно дальнейшего выбора пути.

А потом она помогла мне выбрать подарок, который я хотел преподнести Гермионе сегодня вечером. Маленькая, обитая бархатом коробочка легла во внутренний карман мантии, чтобы дождаться своего часа.

А сразу же после завтрака, который, надо признать, с трудом лез мне в глотку, в окно столовой постучалась большая серая сова. Забрав у птицы письмо, я удивился изумрудным буквам, каллиграфически выписанным на конверте знакомым почерком. Распечатав конверт, я развернул пергамент и начал читать.

Уважаемый мистер Малфой!

До меня дошли сведения, что Министерство Магии запретило вам ехать в Швецию учиться в Стокгольмской Академии зельеваров. Мне искренне жаль, что все так сложилось. Знаю, сколько труда и усилий вы вложили, чтобы поступить туда. Ваш талант в зельеварении несомненно заслуживает дальнейшего развития.

Так как сейчас вы, скорее всего, остались без определенных планов на будущее, хочу предложить вам один вариант. Профессор Слизнорт собирается в скором времени уходить на заслуженную пенсию, даже сейчас ему уже тяжело справляться с полноценной преподавательской нагрузкой. В связи с этим я предлагаю вам занять место помощника преподавателя зельеварения с возможным последующим переходом на должность основного преподавателя.

В этом вопросе Министерство мне не помеха, так что переживать о том, что вам запретят ехать в Хогвартс, не стоит. Совет попечителей (а только его мнение, кроме моего, играет здесь важную роль) будет согласен с моим решением.

Буду ждать вашего ответа до вечера тридцать первого августа, пожалуйста, подумайте тщательно над моим предложением.

Я очень надеюсь, что мы с вами увидимся первого сентября за преподавательским столом.

Директор школы магии и волшебства Хогвартс

Минерва Макгонагалл

Я уставился на это письмо примерно так же, как на присланное два года назад, когда Макгонагалл предложила мне восстановиться на седьмой курс и окончить учебу. Что ж, если я не придумаю ничего другого за ближайшие несколько дней, у меня будет запасной вариант. Нужно обязательно рассказать об этом Гермионе. Впрочем, уже через несколько часов мы должны были встретиться, чтобы вместе отправиться на важное мероприятие, куда нас пригласили мои лучшие друзья.

Гермиона сегодня выглядела немного грустной, но, несмотря на это, оставалась для меня самой красивой, о чем я ей и заявил сразу же после приветствия. Пока мы добирались до дома Алекса — а именно туда мы и направлялись — я рассказал ей о письме от Макгонагалл, но она почти никак не отреагировала на эту новость, сказав только, что для меня это хорошая возможность. Гермиона явно нервничала, и я всеми силами пытался ее отвлечь от негативных мыслей, хотя и сам не мог похвастать хорошим настроением.

Найдя нужный нам адрес, мы постучали в массивную дверь светлого, достаточно большого дома. Алекс открыл нам почти сразу и, широко улыбаясь, пригласил внутрь.

— Как же я рад вас видеть! — оживленно проговорил он. — Давно ведь не виделись.

— Я тоже ужасно рад тебя видеть, — сказал я в ответ, хлопнув его по плечу. — А где Амелия?

— Сейчас придет. Сказала, что должна быть сегодня красивее всех, — усмехнулся он.

— Как успехи, Алекс? — спросила Гермиона.

— Прекрасно, — ответил он. — Один маг, который написал интереснейшую книгу по арифмантике, предложил мне стать соавтором для его следующей работы, я просто на седьмом небе от счастья.

— Значит, скоро у меня в библиотеке появится экземпляр книги с твоим именем на обложке и автографом? — поинтересовался я, слегка толкнув его локтем в бок.

— Ну, до этого еще далековато, — хмыкнул он. — Но ты и мисс Грейнджер обязательно будете первыми, кто прочтет мой труд.

— Алекс, можно просто Гермиона, мы больше не в школе, — улыбнулась она.

— Драко! — практически закричала Амелия, сбегая по лестнице со второго этажа.

Она кинулась ко мне и порывисто обняла, тут же отпустив и сделав несколько шагов назад, и, как мне показалось, слегка смутилась.

— С нашей последней встречи ты совсем не изменился, — заявила она и добавила: — Без твоих едких замечаний учиться и читать книги уже как-то скучно. И что теперь делать?

— Проси Алекса, чтобы он ворчал, — усмехнулся я.

— Его самого от книг не оторвешь, — покачала она головой. — Гермиона, — можно я буду вас так называть? — вы прекрасно выглядите. С вами я вообще уже больше года не виделась.

— Конечно, можно, — кивнула она. — Вы тут о книгах заговорили, и я вспомнила о нашем с Драко подарке для вас.

Она открыла свою сумочку, в которую могло бы поместиться, наверное, все содержимое этого дома, и вытащила оттуда уменьшенную коробку в яркой оберточной бумаге. Увеличив ее заклинанием до нормальных размеров, Гермиона сказала:

— Мы с Драко выбирали вместе, думаю, вам должно понравиться. Часть книг новые, часть из библиотеки Малфой-мэнора.

— Спасибо, — поблагодарили Алекс и Амелия хором, и мы все засмеялись.

— Пойдемте в гостиную, — пригласил Алекс, — подождем там моих родителей и тетю. Они немного задерживаются.

— Больше никого не будет? — удивился я.

— Именно, — кивнула Амелия. — Друзей у нас больше нет, а мои родители уже в США, занимаются обустройством дома.

Мы прошли в просторную светлую гостиную с огромными окнами, выходящими на красивый ухоженный сад. Здесь было очень уютно. На полу лежал мягкий пушистый ковер, стены были увешаны небольшими картинами с изображением природы и несколькими портретами. На величественном камине стояли колдографии в рамках, и красовалась небольшая фарфоровая статуэтка совы. Темный массивный шкаф был снизу доверху забит книгами, как магловскими, так и написанными волшебниками. Диван и несколько кресел стояли по центру помещения.

Пока мы перебрасывались ничего не значащими фразами, я размышлял, что ждет нашу дружбу дальше. Весь предыдущий год мы с Алексом виделись не чаще раза в месяц, теперь же будет и того меньше. Хотя мы часто обменивались письмами, и эту традицию можно будет продолжать и дальше. Амелия еще больше отдалилась от меня. Виделись мы всего пару раз, а письма от нее приходили раз в несколько месяцев. Но я все равно был в курсе событий ее жизни и жизни Алекса и радовался за друзей, как за себя.

Вскоре пришли родители Алекса и его тетя; после обмена приветствиями мы все сдержанно улыбались, с любопытством разглядывая друг друга, и пытались найти общие темы для разговора. Впереди нас ждал праздничный обед, а затем можно было расслабиться и насладиться ненавязчивым общением.

Мы с Гермионой сидели рядом и то и дело обменивались невеселыми взглядами, скрашивая их едва заметными улыбками. За столом царила вполне дружелюбная атмосфера. Отец Алекса оказался невероятно интересным собеседником, он очень много всего знал и с радостью делился своими знаниями. Будь я в другой ситуации и лучшем настроении, я был бы счастлив поговорить с ним на интересующие меня темы, но сегодня я не мог думать ни о чем, кроме предстоящего отъезда Гермионы.

Тетя Алекса, низкорослая волшебница с очень добродушным выражением лица, была общительной и довольно шумной, она рассказывала забавные истории о детстве Алекса и постоянно шутила. Она даже решила подытожить наш сегодняшний вечер заранее подготовленной речью, чем удивила всех присутствующих. Развернув длинный пергамент, она прокашлялась и сказала:

— Мой милый Алекс и прекрасная Амелия, я очень рада, что вы приняли решение о помолвке, да еще и пригласили меня на это трогательное событие. Я за вас очень счастлива, и только одно меня огорчает — ваш отъезд. Мне было бы гораздо радостнее, если бы вы жили рядом со мной, но не надейтесь от меня избавиться, я буду приезжать к вам в гости, — она нахмурилась и заскользила взглядом по тексту. — Так, это можно пропустить, это тоже… В общем, не забудьте пригласить еще и на свадьбу! И возвращайтесь, если заскучаете в Штатах. Хорошо?

— Конечно, тетя! — улыбнулся растроганный Алекс. — Ты — первый почетный гость для нас.

— А про родителей ты уже и забыл? — наигранно проворчал его отец.

— Вы вне конкуренции, — отмахнулся Алекс.

Амелия поймала мой взгляд и улыбнулась уголками губ, я слегка кивнул ей, и на миг мне показалось, что в ее взгляде промелькнула тоска, но уже в следующий момент она посмотрела на Алекса, и лицо ее просветлело.

Когда мы все вернулись из столовой обратно в гостиную, Алекс дотронулся до моего плеча, привлекая внимание.

— Надо поговорить, — сказал он.

Я кивнул, сказав Гермионе, что скоро вернусь, и поспешил за другом к выходу из гостиной. Мы вошли в одну из соседних дверей, за которой оказался небольшой кабинет. Алекс сел в кресло и предложил второе занять мне.

— Рассказывай, — сказал он, когда я тоже сел.

— О чем? — нахмурился я.

— Я же вижу, что ты сам не свой сегодня. Что случилось?

— У тебя сегодня праздник, так что давай лучше потом, — уклончиво ответил я.

— Драко, ты мой лучший друг, не забывай об этом, так что не важно, какой сегодня день. Что у тебя произошло?

Я вздохнул. Спорить было бесполезно, так что я рассказал ему о вчерашнем визите в Министерство и о сегодняшнем письме Макгонагалл, а еще вкратце описал свое отчаяние. Но после того, как я договорил, мне стало немного легче.

— Предложение директора Макгонагалл вполне заманчиво, — сказал он. — Это лучше, чем ничего. Драко, раз уж не сложилось с Академией, хватайся за тот шанс, что есть.

— Но тогда мы три года будем порознь с Гермионой, — возразил я.

— Вы и так будете порознь. Только в одном случае ты будешь сидеть дома и корить себя за то, что ничего не делаешь из того, о чем мечтал, а во втором — будешь бок о бок с профессором Слизнортом учить свое любимое зельеварение. Да, он не заменит тебе Академию, но зельевар он очень хороший, так что, думаю, тебе есть чему у него поучиться.

— Но так мы хотя бы сможем видеться на рождественские и летние каникулы!

— А что вам помешает в случае, если ты отправишься в Хогвартс. Я уверен, что Макгонагалл будет тебя отпускать по первой же просьбе, — заверил Алекс.

— Если бы Гермиона смогла чаще приезжать, но она ведь будет занята там почти весь год безвылазно, — простонал я.

— Ты ее любишь? — вздохнув, спросил Алекс.

— Конечно! — воскликнул я мгновенно.

— Тогда тебе не остается ничего другого, кроме как ждать ее возвращения.

— Я знаю, — выдохнул я и опустил голову на руки. — А вдруг она не захочет, чтобы я ее ждал?

— Глупости, — твердо заявил Алекс.

— Ты едешь с Амелией вместе, так что для тебя, конечно, мои переживания кажутся глупостью, — проворчал я. — Скажи, вот ты хочешь уезжать из дома так далеко?

— Не особо, — пожал он плечами. — Но раз Амелии предложили участвовать в исследовании новых чар в США, значит, я еду туда с ней, и это не обсуждается. Мы и помолвку эту затеяли, чтобы нашим родителям было спокойнее, что мы там вместе.

— А разве родители Амелии не будут жить там же?

— Нет, они вернутся в Британию, как только мы приедем в Штаты.

— Значит, будете там вдвоем?

— Да, — кивнул он. — Но это не значит, что я не понимаю твоих чувств и переживаний, просто я знаю, что Гермиона тебя тоже любит. А так я и сам немного дергаюсь до сих пор.

Я снова вздохнул.

— Тебе нечего волноваться, вы с Амелией теперь помолвлены. И я за вас очень рад.

Алекс хмыкнул.

— Я знаю. А я просто счастлив, что между нами тремя не распалась дружба после всего, что было. Я боялся, что тебе будет трудно общаться с Амелией.

— В каком смысле? — насторожился я.

— После того, что между вами произошло, это был бы вполне логичный исход, — спокойно сказал он.

Я уставился на него, округлив глаза, и застыл.

— Что? — усмехнулся он. — Неужели ты думал, что я не в курсе того, что было между вами в Хогвартсе?

— Алекс, я… — мне трудно было подобрать нужные слова сейчас.

— Да успокойся ты, — он покачал головой. — Драко, ты, кажется, забыл, что я наблюдательный. Конечно, я обо всем знал, причем с самого начала. Еще до Рождества я начал подозревать, что Амелию в нашей компании интересую не я. И именно из-за этого я поторопился и признался ей тогда на балу. А потом через десять минут после этого имел честь лицезреть ваш поцелуй.

Я с трудом пробормотал:

— Но как? Ты же тогда ушел.

— Я решил, что лучше вернуться и извиниться. А когда увидел вас, передумал, — усмехнулся он.

— Прости, — я закрыл лицо руками.

— Да ладно, — отмахнулся он. — Во-первых, я знал, что ты влюблен в Гермиону, а во-вторых, это был выбор Амелии, и я не имел права протестовать. Хотя потом я пытался добиться ее расположения, ты же помнишь.

— Мне так стыдно. Я вел себя, как предатель. И я понимал это, но так и не смог признаться тебе. Я просто боялся, что тогда ты перестанешь со мной общаться, — скороговоркой проговорил я.

— Я понимаю и не виню тебя. Мне было непросто справиться с ревностью, но я рассудил, что дружба дороже. И потом я видел, что ты не решился на эти отношения и всячески пытался нас с Амелией помирить. Я это очень ценю. И я тебе благодарен, ведь она сегодня со мной, и она — моя невеста. У нас не все идеально, но мы уезжаем вместе, и я надеюсь, что рано или поздно я ее очарую окончательно, — он издал короткий смешок.

— С ума сойти, — вздохнул я. — Алекс, ты настоящий друг.

— Я тебе об этом уже давно твержу, — рассмеялся он. — И знаешь, я очень надеюсь, что и у тебя с Гермионой, и у меня с Амелией будет все отлично.

— Я тоже на это надеюсь, — кивнул я.

Дверь в кабинет открылась, мы с Алексом синхронно повернули голову на шум. Амелия и Гермиона стояли на пороге.

— Алекс, там твоя тетя собирается уходить и хочет попрощаться с тобой, пойдем. Мы с Гермионой уже обыскались вас двоих, — она бросила наигранно сердитый взгляд на него.

— Уже иду, — он закатил глаза, — я скоро вернусь, — сказал он мне и, взяв Амелию за руку, увел ее за собой.

Она оглянулась и мельком посмотрела на меня, улыбнувшись, и помахала свободной рукой.

Дверь за ними закрылась, и мы остались с Гермионой одни.

— Прости, что оставил тебя так надолго, — сказал я, вставая и подходя к ней.

— Ничего, — ответила она, — мне было весело в компании Амелии.

Я обнял ее и устало прикрыл глаза, вслушиваясь в ее ровное дыхание.

— Может быть, мне все же не ехать в Академию? — вдруг спросила она, крепко прижавшись ко мне. — Поедем в Хогвартс и будем там вместе.

— Я не прощу себе, если ты откажешься от своей мечты, — проговорил я с трудом. Слова давались нелегко: слишком велико было искушение поддаться ее словам и согласиться с ними. Но я знал, что так будет неправильно. — Ты должна поехать.

— А как же ты? — спросила она и еще крепче прижалась к моей груди.

Я до боли зажмурился и как можно ровнее произнес:

— Я буду ждать твоего возвращения, может быть, и правда поеду в Хогвартс. В общем, не пропаду.

— Спасибо тебе, — прошептала она.

Я вспомнил, что до сих пор маленькая бархатная коробочка, предназначенная для Гермионы, все еще лежит во внутреннем кармане мантии. Нехотя отстранившись, я пробормотал:

— У меня есть кое-что для тебя.

Она удивленно посмотрела мне в глаза. Вытащив коробочку, я протянул ее Гермионе и улыбнулся.

Она бережно взяла ее, осторожно открыла и со вздохом извлекла оттуда сапфировую подвеску в форме капли, висящую на тонкой серебряной цепочке.

— Какая красота, — выдохнула она, подняв кулон поближе к свету так, что он начал сверкать.

— Это чтобы ты думала обо мне в Стокгольме и помнила, что мне без тебя тоскливо, но я очень тебя жду.

— Спасибо тебе, я тоже буду тосковать, — она снова обняла меня.

Дверь открылась, и в проеме показался Алекс.

— Ой, извините, — смутился он. — Хотел позвать вас обратно в гостиную...

— Ничего, все в порядке, — хмыкнул я, и мы с Гермионой без лишних слов поспешно последовали за Алексом.

Праздник получился достаточно веселым, несмотря на то, что это была еще и прощальная встреча. Напоследок Алекс пообещал писать мне чуть ли не ежедневно, а Амелия сказала, что когда они совсем соскучатся по моему ворчанию, все бросят и приедут ко мне в гости. Последние рукопожатия перед уходом были крепче, объятия — дольше, и нам всем было немного грустно, но это была светлая грусть.

Мы с Гермионой вышли из дома и, держась за руки, пошли вдоль улицы, наслаждаясь свежим воздухом уходящего лета, тишиной спящего мира и темнотой, дающей нам возможность быть немного более искренними друг с другом и с собой.

— Я не хочу домой, — вдруг сказала Гермиона, остановившись.

— Так давай и не пойдем, будем гулять всю ночь вместе, а потом будем вспоминать ее, когда станет грустно или одиноко.

— Давай, — согласилась она и поцеловала меня, обняв за шею.

Ночь пролетела как одно мгновение, хотя нам так не хотелось наступления утра. Встретив вместе рассвет, мы все же разошлись по домам, чтобы всего через несколько часов встретиться вновь.

* * *

В одиннадцать утра я уже был дома у Гермионы. Отсюда через полчаса она должна была с помощью портала переместиться в Стокгольм.

Мы молчали, изредка глядя друг на друга. Гермиона кусала губу и постоянно дотрагивалась до шеи, проверяя, на месте ли цепочка с кулоном, которую я ей подарил. Я рассеянно смотрел по сторонам. В ее комнате царил идеальный порядок. Только около кровати стоял большой сундук с ее вещами, которые она собиралась взять с собой.

Казалось, что воздух был вязким и удушающим. В пальцах и ладонях ощущалось легкое покалывание, словно под кожей собрались тысячи очень маленьких иголок, рвущихся наружу. Сердце стучало ровно, но слишком громко, будто пыталось передать что-то очень важное своим стуком. Тишина давила на уши и, казалось, звенела не лучше самого противного звука, который только можно услышать.

— Все собрала? — спросил я, чтобы не сходить с ума от этого звона.

— Да, — немного хрипло ответила она.

— Будешь мне писать письма?

— Конечно, — слабо улыбнулась она. — А ты?

— Я уже первое написал, — смущенно сказал я и достал из кармана сложенный пергамент.

Все утро я пытался выразить словами свои мысли и чувства и понял, что лучше всего их записать: тогда они точно никуда не разбегутся в самый важный момент.

Она взяла письмо и вопросительно посмотрела на меня.

— Мне его сейчас прочитать или уже в Стокгольме?

— Лучше сейчас, — с трудом выговорил я.

— Ладно, — кивнула она и развернула мое странное послание. Я зачарованно наблюдал за ее выражением лица, боясь даже дышать, и мысленно пробегал взглядом по написанным строчкам. Я запомнил каждое слово.

Дорогая Гермиона!

Я не знаю, как сказать тебе обо всем, что чувствую, но я попробую хоть приблизительно выразить свои мысли.

Ты уезжаешь, а я остаюсь здесь, и это больно. Я мечтал, что мы поедем в Стокгольм вдвоем и проведем там три незабываемых года. Но я сам виноват в том, что ничего не получилось. Прости меня за это, если бы я только знал, что готовит мне будущее, я бы никогда не наделал столько ошибок. Но уже ничего не изменишь.

С тобой связаны мои самые удивительные моменты счастья, ты не раз спасала мне жизнь, ты исцелила меня. Не знаю, существует ли в мире что-то, что я мог бы сделать, чтобы не быть в долгу перед тобой. Наверное, что бы я ни сделал, этого всегда будет мало. Потому что ты подарила мне нечто несравнимо большое: ты подарила мне второй шанс на настоящую жизнь. Подала мне руку, когда я упал и решил, что уже не поднимусь.

Когда ты будешь в Стокгольме, в любой момент, когда бы ты ни вспомнила обо мне, знай, что я по тебе скучаю. Даже когда я пишу эти слова, я уже скучаю. А еще я очень жду твоего возвращения.

Я люблю тебя.

Твой Драко

Она дочитала письмо и кинулась ко мне в объятия.

— Я тоже уже скучаю, — прошептала она, прижимаясь к моей груди.

Я вдохнул аромат ее волос. Яблочный. Как всегда. Я тихо вздохнул, теперь он будет мне только сниться.

— Осталось пять минут, — сказал я, взглянув на часы. Голос казался совершенно чужим.

— Совсем мало, — вздохнула Гермиона и осторожно поцеловала меня в шею. Мурашки побежали по спине, крошечными иголками напоминая мне, что это все не сон.

— Когда ты доучишься в Академии, мы с тобой начнем жить вместе, и я больше никуда тебя не отпущу, — я погладил ее по спине.

— Договорились, — слабо улыбнулась она.

Я посмотрел в ее карие глаза и почти утонул в их глубине. Улыбнувшись ей в ответ, я приблизил свое лицо к ее и поцеловал так страстно, насколько был способен, вкладывая в этот прощальный поцелуй все свои чувства и эмоции: от любви до отчаяния.

К сожалению, длиться вечно этот поцелуй не мог. Отстранившись, раскрасневшаяся Гермиона прошла к письменному столу и взяла красную книгу, одиноко лежавшую на краю столешницы. Эта книга была порталом, который вот-вот должен был активироваться.

Тело ощущалось каким-то ватным. Горло сдавило невидимой рукой тоски.

— Ты ведь приедешь на Рождество? — еле спросил я и взял ее за руку.

— Конечно, — тихо ответила она. — До свиданья, Драко. Я тебя люблю.

Она высвободила свои тонкие пальцы из моей ладони, раздался глухой едва слышный хлопок, и я даже не понял, услышала ли она мои слова в ответ:

— Я тоже тебя люблю. До свиданья, Гермиона.