Ведьма-сквиб (гет)

Еще недавно на территории поместья звучали тосты за здоровье молодых брачующихся и слышался беззаботный смех гостей. Но после дерзкой и жесткой вылазки все, что прежде являлось примером уюта и заботы о гостях, оказалось неуместным и вредоносным. Высокие деревья английского парка таили угрозу, легкие летние столики превратились в груду обломков от шального заклятия, обломки блюд и бокалов ранили ноги. Тела раненых и убитых довершали картину бойни.

Аврорат с третьей попытки накрыл территорию поместья антиаппарационным барьером, выставил патрули и организовал первую помощь пострадавшим. Колдомедики в ярко-оранжевых мантиях переносили раненых к локальному порталу в Мунго, а некоторых, которым были противопоказаны перемещения — устраивали в чудом уцелевшей беседке, где по мере сил пытались стабилизировать состояние.

Первое время Петунья оторопело сидела на траве, но взгляд ее так и скользил к худенькой фигурке, с головой накрытой белой простыней.

Никакие табу в отношении медиумов не остановили Властелина. Непонятно, знал ли он вообще о том, кто принял на себя удар его Авады. И, памятуя об увиденном агрессивно поглощающем энергию мира потоке, Петунья не могла чувствовать уверенности, что Такого смогут остановить какие-то мифические запреты, ограничения или иные неблагоприятные последствия убийства медиумов. Все они казались слишком мелкими, незначительными на фоне его запредельной и такой довлеющей силы.

Кто бы не вселился в Пайпер, но ее телом он воспользовался до конца, судя по так и не ушедшему выражению бескрайнего удивления с лица погибшей. Таинственный защитник Петуньи не мелочился в способах защиты.

«Не проще ли было не доводить до прямого столкновения? Если я резюмирую, что это Хранителю Магии больше всех от меня надо, то неужто возможностей Хранителя не хватило, чтобы вообще меня на свадьбу не пускать? И так, чисто гипотетически, если произойдет столкновение Хранителя и Властелина, кто окажется сильней? Памятуя о единственной виденной мною дуэли Хранителя и волшебника, пусть и талантливого черного мага, специально подготовленного и вообще мастера дуэлей… При прямом столкновении Темный Лорд любого Хранителя размажет и не заметит, что кто-то тут на власть и могущество претендовал.»

Все эти размышления вгоняли и без того оторопевшую от внезапной и необоснованной жесткости Петунью в еще большие пучины отчаяния. В себя она немного пришла, услышав рядом тихий шепот. Неподалеку сидел немолодой волшебник, ссутулившийся над маленьким тощим мальчиком, чью худобу подчеркивала гладко выбритая голова со следами глубоких, еще не затянувшихся порезов. Отец бережно покачивал сына на руках, и очень нежно, не по-мужски трепетно гладил по костлявому затылку.

Сердце Петуньи пропустило несколько ударов, прежде чем она сообразила, что мальчик все-таки дышит.

— Живой, — выдохнула она.

— Да, — тихо ответил мужчина, — единственный выжил. Жена там, старший сын тоже, — и он мотнул головой в сторону самой темной части поляны, на которой умножалось число фигур, накрытых белыми простынями. Продолжая наглаживать сына, он посмотрел в глаза Петуньи.

Она не выдержала. Встала и пошла искать, сама не зная кого — мужа, Алису, Френка, Оболтуса. Набрела на группу колдомедиков, которые по-маггловски, вручную бинтовали пациентов, сидящих прямо на траве и ждущих своей очереди.

— Помощь нужна? — спросила Петунья.

Усталая полная женщина бросила на нее тяжелый взгляд:

— Без палочки.

— Да, — кивнула Петунья.

— Покажи, — велела та.

Первая перевязка прошла немного скованно, а дальше они без устали, почти не разговаривая друг с другом, перевязывали бесконечную череду рук, ног, голов и тел. В этом круговороте следов проклятий, ран и порезов Петунья чуть не проморгала Алису, узнала случайно по остаткам шитья на порванном платье. Правое бедро невесты было в порезах с огромным пятном гадкого ядовито-фиолетового цвета.

— Повезло, — философски сказала Алиса. — Твой кудесник на правой коленке мне стабилизатор сварил, пару часов назад оно было черно-зеленым, с вполне конкретным перспективами на ампутацию. Чистокровки не мелочатся — из летавших проклятий и сглазов я, со своей дуэльной подготовкой, от силы треть знаю, колдомедики вон перестраховываются, все без палочек делают, опасаясь навредить. Хорошо бинтуешь — и плотно, и не жмет.

— А где Френк? — уточнила Петунья, поняв, что муж не пропадет.

— Дает показания. Я только опознала, больше не могу там.

Девушки переглянулись, Алиса скривилась:

— Инструкторы Аврората всегда под ударом. Они ушли не одни, но их достали раньше, чем прибыло подкрепление.

— Мне очень жаль, — пробормотала Петунья.

Бинт проворно мелькал в руках, ритмичными взмахами белой ленты вытесняя из памяти чудом уцелевшего худенького сироту на коленях отца, удивленные глаза Сары Пайпер и поджарых родителей Алисы, ушедших в неравном бою.

* * *

Проснувшись глубоким вечером следующего дня в кровати в доме Снейпа, Петунья долго лежала, не находя в себе сил встать и принять этот новый мир. Да, ее давно и настойчиво предупреждали о раскручивающейся спирали войны, но умозрительное знание, вдобавок сильно отвлеченное текущими проблемами, далеко отстоит от реального соприкосновения с болью утраты и горечью потерь. А тут война и смерть пришли к ней на порог, и Петунья малодушно сжалась в комочек под одеялом в наивной надежде, что женщина с косой пройдет мимо.

«А Лили бы воевать побежала…»

Нелепая мысль заставила Петунью усмехнуться.

«Воитель из меня тот еще. Но кое-что незаметное, но не менее важное, я сделать должна. Усилить защиту домов и оставить ловушки для вторгшихся: рунные каркасы, меняющие или преломляющие направление заклятий, дополнительные контуры в защите дома для ненахождения и сбития прицела аппарации, неожиданные пятна антимагии на полу, магические капканы. И если эти изверги выйдут в маггловский мир… Мои родители и Пет окажутся под ударом. У Алисы остались родители и брат. Да и этот дом, несмотря ни на что, далек от защищенного. Беда в том, что везде предстоит индивидуальная работа — с той стороны хватает образованных психопатов, жаждущих покуражиться за счет слабых. Что ж, их ждет сюрприз. И не один».

Петунья села на кровати, прикидывая возможные рунные связки и способы их взаимодействия.

«А капканов можно и несколько поставить. Каждый пойманный и посаженный уменьшает их число».

Своей проснувшейся жестокости она не удивлялась. Добрая девочка кончилась где-то между бессмысленной бойней и бесконечной перевязкой мирных обывателей.

* * *

Культура телева обрастала все большими формальностями и практически обзавелась новым этикетом, деликатно регламентирующим подготовку и проведение призрачных встреч. Волшебники крайне трепетно относились к любому вторжению в личную жизнь, включая распорядок дня или риск оказаться вблизи лица, с которым находились в разного рода конфронтации. Потому правила хорошего тона предписывали отправку приглашения на встречу в телева открыткой, в которой указывались приглашенные лица, кабинет телева, в котором произойдет встреча, заявлялась тема обсуждения и предполагаемое время собрания.

Некий предприимчивый рунист изобрел несложную связку вязи, которая позволяла отправить такую открытку прямо на плед телева приглашаемого волшебника, запатентовал ее, и в разных вариациях такая вязь стала обязательным украшением стандартной формы открытки-приглашения, которую можно было купить в любом книжном магазине и даже отделении почты, наравне со старомодным письмом для совы. Потом подключились ведьмы, чье чувство прекрасного безмерно страдало при виде белого куска плотной бумаги в обрамлении полузнакомых символов, и с их подачи обложки открыток украсили милые сюжеты — Рождественские гуляния, озорные проказники с мешками «сладость или гадость», мрачные атрибуты Хэллоуина, суетная толпа на Косом в преддверие учебного года, трепетные парочки в тени живописных кустарников, волшебники в строгих костюмах для официальной переписки и шуточные карикатуры на все подряд. Отдельным шиком считалась открытка с личным гербом или вензелем Рода.

Плед телева переместился из мешка на прикроватный столик, и теперь укладывался таким образом, чтобы его украшенный бахромой угол слегка свисал с края столика, словно язык голодного зверя, взыскующего получить красочное приглашение.

Петунья первое время корила себя, что не сообразила сама создать простую и удобную вязь для отправки открытки, но внимательно изучив символы на одном из приходящих Снейпу приглашений с изображением кипящего котла поняла, что задача была решена мастером — изящно и продуманно. Помимо символов, отвечающих непосредственно за перемещение, в орнаментальную руническую цепочку было включено множество других, обеспечивающих безопасность отправляемой открытки, отсутствие изменений в написанном единожды тексте, а также защищающих от иного внешнего воздействия (ядов, порч, сглазов). И, наконец, вся цепочка была изящно закольцована, так что попытка вмешаться в любой из символов безнадежно препятствовала перемещению приглашения. Открытки продавались с вязями на любой вкус — старшим футарком, норвежскими рунами, арабскими письменами, китайскими иероглифами и даже символами майя.

И однажды на пледе Снейпов появилась открытка с кириллической вязью и приглашением от Айвана на встречу с ним и Джеймсом Поттером.

* * *

Призрачный вид не мог смягчить задиристой злости Айвана. Даже не подумав поздороваться, он начал с обвинений:

— Вы себе что там позволяете? Совсем страх Божий потеряли? Только, только чуток жизнь наладилась, как вот те на! Горячий привет из Туманного Альбиона — Властелин с претензией на мировое господство! Снова, второй чертов раз за столетие! Что, мало крови из нас выпил предыдущий?! Мало мы отдали, чтобы остановить первого? Вы! — экспрессивно кричащий Айван буквально выплевывал слова в лицо Снейпа, —какого лешего Вы, лаймы, не можете удержать свои проблемы в узде?!

— Mea culpa, mea maxima culpa, — флегматично ответил Северус, даже не поморщившись от грубого вторжения в личное пространство.

Русский маг осекся и пристально вгляделся в мрачного, как похоронных дел мастер, зельевара в безуспешных поисках сарказма. Тот невозмутимо приподнял правую бровь. Айван огляделся в поисках следующего претендента на должность козла отпущения. На вершине подъема бровь слегка изогнулась, словно усмехаясь.

Айван уселся на одно из гостевых кресел, помедлил и решительно объявил:

— Мы должны его остановить!

— Кому должны? — удивился Северус.

— Всем, — мрачно ответил Джеймс, — говнюк совсем берега потерял.

Снейп поджал губы, но опровергать грубость не стал:

— Перефразирую — почему сразу «мы»?

— А кто? — хмыкнул Айван. — Он глава Рода, вхож в Визенгамот, ты глава Рода…

— Утратившего права. Я понял логику, продолжай.

— Надо основать Ложу, Движение, Партию, называй, как больше нравится. Вы, англичане, обожаете всяческие клубы.

— Орден, — выпалил Джеймс азартно. Северус ощутимо вздрогнул. — Примем Устав: обязуемся противодействовать вплоть до прямого физического или магического вмешательства в деятельность Вальпургиевых рыцарей и их лидера.

— Наберем крепких надежных ребят… — поддержал Поттера Айван. — Есть такие на примете?

— Сириус! — выпалил Джеймс.

— Слишком быстро мы миновали стадию согласия на эту авантюру и перешли к вербовке сомнительных кадров, — не дал себя увлечь Снейп, и безапелляционно рявкнул в лицо Поттера, — Блек однозначно нет!

— Почему?

— Он — кобель! И совершенно не умеет держать в узде свой… — Северус поперхнулся, но продолжил чуть менее запальчиво, — язык. Да, язык. Это слишком опасно и возмутительно ненадежно, подвергает нас необоснованному риску.

— То есть, стадия согласия на авантюру успешно преодолена? — ухмыльнулся Айван.

Снейп скривился, но промолчал.

— Мы можем создать два Круга: из обсуждающих мудрецов и философов, и действующих. В последних Сириус идеально впишется, — начал вслух размышлять Джеймс. Идея элитарного антивластелинового клуба не на шутку его захватила.

— И где же ты присмотрел себе местечко потеплее? — издевательски поинтересовался Северус.

— Где больше пользы принесу, — неожиданно по-взрослому ответил Поттер. — В обсуждении тоже могу полезен быть, логистику всего редкого и ценного на меня кидай, даже не раздумывая. Только Сириусу не говори, пусть для него я простым активистом буду.

Снейп приподнял бровь, но от комментариев вновь воздержался.

— Конкретных кандидатов проще обсудить лично, — перевел разговор в более конструктивное русло Айван.

— А Молчунья будет? — робко спросила Петунья, давно не видевшая жены Айвана и несколько соскучившаяся по ее безмолвному спокойствию.

— Нет, — отрезал Айван, но, увидев искреннее огорчение девушки, смягчился и пояснил, — Она в положении.

Поздравления прозвучали только от Петуньи, парни переглянулись и помрачнели.

«Снова это удивительное отличие от иного мира. Вне магического мира молодые люди намного инфантильнее, словно забыли, что такое война, болезни, голод и смерть».

— Еще Ремус, — вернулся в деловое русло Джеймс. — И Питер мог бы. Если бы мы имели хоть малейшее представление, где он и что с ним…

— Не мог бы, — начал было Снейп, но Поттер его перебил:

— Он жив!

— Сколько угодно, — холодно ответил зельевар, — Но мы его не возьмем.

— И кто у нас против? Ты свое вето уже потратил!

— Туни против, — мрачно ответил Снейп и обернулся в поисках поддержки у обескураженной Петуньи. И, гипнотизируя жену взглядом, повторил — Туни против.

«К вопросу о свободе мнения».

Девушка развела руками и вынужденно кивнула.

— Тогда Ремус!

Поколебавшись, Снейп кивнул. Взгляды магов скрестились на Петунье.

— Френк, — подумав, предложила она.

— Бааль-Шем, — сказал Северус.

Петунья удивленно посмотрела на мужа, она ожидала кандидатуру Цейгергоффера.

— Ося. Я едва ли смогу часто наведываться, а телева все-таки ограниченное средство связи.

— Без возражений, — поддержал кивком Джеймс, видимо, прекрасно знавший Осю. — Последний важный момент — название…

— Орден Цилинь! — выпалил Снейп, словно ждавший вопроса.

Заговорщики озадаченно переглянулись. Северус с каким-то отчаянием по очереди переводил взгляд с Поттера на Айвана. Обескураженные неожиданной экспрессией обычно флегматичного зельевара, парни переглянулись и пожали плечами.

— Значит, решено. Засим, организационное заседание Ордена Цилинь объявляю закрытым, — подвел итог Джеймс.

* * *

После прекращения сеанса Петунья обернулась к мужу. Да, он не любил «золотых мальчиков» с Гриффиндора, но обычно его неприязнь имела под собой весомое основание.

— Что это за история с кобелем в Ордене Феникса? — полюбопытствовала она.

— Какого-то лешего он тогда переспал со своей двоюродной кузиной Беллой, самой фанатичной последовательницей Темного Лорда. О факте инцеста не преминул растрезвонить, заодно всем нежелающим принялся рассказывать о недостатках ее фигуры.

Петунья нахмурилась, открыла рот… Снейп устало обронил:

— Это Блеки.

«Лаконично и ёмко».

* * *

Несмотря на обоснованные опасения Петуньи, как-то само собой закономерно получилось, что главой свежесозданного Ордена Цилинь стал Дамблдор.

Было совершенно очевидно, что даже несмотря на неконтролируемый хаос, в который стремительно скатывалась система управления в магической Британии, за молодым главой сомнительного рода (Поттером), отщепенцем знатного чистокровного, из милости живущим за счет двоюродного дяди (Блеком), или даже вполне респектабельным, но отнюдь не боевым Родом Лонгботтомов — никто не пойдет, кроме, возможно, бывших одноклассников. Темному Лорду же негласно, но вполне наглядно для достаточно проницательных людей присягнули представители старых Родов, прославленных не в одном сражении на протяжении нескольких поколений, и число сторонников радикального традиционализма неуклонно умножалось, несмотря на параллельный рост недовольства применяемыми крайними мерами.

Обыватели не успевали за стремительно меняющейся картиной политической жизни, предпочитая долгое кулуарное обсуждение вечных вопросов. Исключение составляла молодежь — резкая и категоричная в своих суждениях. Многие еще не успели обзавестись детьми и высоко забраться по карьерной лестнице, опыт мироустройства был откровенно невелик, и их легко было увлечь отвлеченными лозунгами и эмоциональными воззваниями.

Британия кипела, как котел, набитый мешаниной из растерянных цивилов, стремительно радикализирующейся молодежи и власти, практически парализованной бессистемными террористическими актами, жертвами которых становились преимущественно магглорожденные и разобщенные сторонники либерального течения.

Директор же, со своим старомодным обхождением и твердым заверением, что каждый может найти помощь в Хогвартсе, оказался самой очевидной фигурой главы сопротивления — достаточно авторитетной и в меру содействующей.

Первым делом, он объявил Хогвартс убежищем для любого пострадавшего от нападения, при чем срок его предоставления был сформулирован крайне неопределенно — «пока сохраняется необходимость». В школе были открыты дополнительные помещения, ранее бывшие заброшенными за ненадобностью, в некоторых обнаружились обособленные камины, через них к пострадавшим, не прерывая учебного процесса, прибывали врачи и сотрудники Аврората. Вначале расходы директор взял на себя лично, но уже через неделю неравнодушные волшебники организовали Фонд помощи, который осуществлял финансирование пребывания в Убежище, и даже содействовал дальнейшей реабилитации или вынужденной эмиграции (в случае необходимости). Петунья была настроена скептически, особенно когда узнала, что одним из основных жертвователей является лорд Малфой, в отношении принадлежности оного к свите Темного Лорда у нее не было никаких сомнений. Но Снейп отмахнулся от ее подозрений, сказав, что львиную долю расходов конкурентов Властелина Судеб до его развоплощения и ранее нес Малфой, который таким образом играл на два полюса, зарабатывая и тут, и там. Что же отличалось от истории, которую помнил зельевар, так это открытие Хогвартса для пострадавших: подобного человеколюбия в верхней воде не наблюдалось.

Во-вторых, несмотря на то, что директор не был военным, со времен террора Гриндевальда у него сохранились связи и память об основных действиях в тылу для стабилизации ситуации. Он договорился с сотрудниками Аврората, чтобы те организовали неравнодушную молодежь: большинство мужчин объединили в боевые тройки и пятерки для оперативной защиты успевших сообщить о нападении, женщин преимущественно для медицинской и психологической помощи пострадавшим, а специалистов узкого профиля для содействия в пределах профессии. Предсказуемо, Снейп стал главным по зельям, но, к своему большому удивлению, получил в дополнение к обязанностям финансирование, лабораторию и двух подчиненных (идиотов, разумеется, но кроветворное и костерост они в отсутствие гуру зельеварения сварить смогли). Петунья ожидаемо занялась рунными защитами домов.

В какой-то момент две структуры — Орден Цилинь и организация Дамблдора слились воедино под главенством последнего. Всем участникам полагалось финансирование текущих расходов и небольшое содержание, ставшее для многих сюрпризом. Специалисты вошли в неафишируемый вовне узкий круг, который принимал решения по реализации выработанных широким составом замыслов (что примечательно, и в какой-то степени иронично, в широкий состав специалисты также входили, но предпочитали его собрания не посещать в связи с заметной их хронозатратностью). Из знакомых Петунье, в узкий состав Ордена, помимо девушки, вошли Поттер за талант своего Рода, Снейп — как специалист в зельях и Темных искусствах, Аластор Грюм — в боевой магии и работе Аврората (с которым так или иначе приходилось сотрудничать), и помимо этого еще свыше десятка волшебников и ведьм всех возрастов и положений.

В широком составе, помимо команды Оболтуса, предсказуемо оказалась Алиса. После трагических событий в день ее свадьбы она похудела, постриглась под мальчишку, в движениях появилась ранее не свойственная резкость и отрывистость. Школа магических родителей позволила ей уверенно возглавить боевую тройку, оставив на молодом муже страховочные и защитные щиты. В тренировочном дуэлинге, который регулярно проводился между членами Ордена Цилинь, лишь приглашенный тренер Флитвик мог противостоять ей на равных, а в тренировочной бойне без правил — только Грюм, Снейп и Блек.

Как бы Петунья не презирала раздолбая Сириуса в школе, но не могла не признать, что в роли боевого мага по срочному вызову он давал фору многим опытным волшебникам — стиль боя у него был совершенно безбашенный, атаки внезапные и дерзкие. Вдобавок, делу Ордена он отдавался со всем пылом свободного молодого человека — забыв про сон и отдых.

Поттер в отличие от приятеля сильно изменился. Никто уже не вспоминал былого бесшабашного мальчишку — ответственность Рода состарила его досрочно, наложив тяжкое бремя. Пожалуй, только с друзьями он иногда позволял себе улыбаться, как прежде открыто, но частые вызовы, круговорот разнообразных дел оставляли все меньше шансов для спокойного общения.

Постоянно мелькавший рядом с Джеймсом тихий и вежливый оборотень практически ничем Петунье не запомнился, кроме болезненного бледного вида и запредельного количества извинений, которые составляли основную часть его речи на совещаниях Ордена Цилинь.

— Именно нам предстоит вынести основные тяготы первой войны, — как-то обронил Снейп, в несвойственной ему манере позволивший себе приоткрыть карты ожидаемого будущего. Обычно он позволял себе редкие скупые комментарии по уже свершившимся фактам. — Состав еще незначительно изменится, но основной костяк уже сформировался и останется таким на все время войны с Лордом. Некоторых мы потеряем…

— Разве мы не свободны в возможности переиграть эти жертвы? — спросила Петунья, несколько испуганная необычной откровенностью мужа.

— Не просто свободны, — отозвался он. Долгим взглядом он дал понять, что большего пока не раскроет, что это не дело ограниченного в боевой магии сквиба, но ситуация под его контролем и ответственностью.

Пусть это давалось Петунье не просто, но в таких вопросах она училась доверять.

* * *

Несколько раз Снейп обращался к ней за помощью — как правило, речь шла о защитных рунных каркасах на листах бумаги, которые можно было активировать без участия из создателя. И это не было чем-то выдающимся — похожей работой Петунья занималась для Ордена. Она создавала связки, проводила расчеты, вычерчивала и сводила сложные трехступенчатые каркасы… И больше всего боялась, что разведка той стороны донесет, кто же такой умный рунист в Ордене Цилиня, а расплачиваться за ее вынужденно активную позицию доведется беззащитным магглам. Это стало ее навязчивой фобией, источником бесконечных ночных кошмаров. И даже попытки Снейпа ее приободрить не помогали — отвлеченное понимание максимальной защищенности Эвансов и Дурслей пассовало перед эмоциями.

К удивлению Петуньи, Снейп проявлял живое участие в ее расслаблении и успокоении. Возможно, в силу ясного понимания силы кошмаров из опыта прошлой жизни, но что более вероятно, просто из особого душевного настроя на ее благополучие. Эротичекий эпатаж был не единственной попыткой поддерживать максимально близкие отношения. Северус установил правило выходного дня — раз в неделю супруги обязательно проводили время вдвоем; отложив частные заказы и дела Ордена, они отправлялись на променад, посещали выставку или экспозицию музея, выходили в театр или оперу, либо просто проводили вечер в ресторане с бутылкой вина. И куда бы они не отправлялись, Снейп обязательно старался выговориться сам или разговорить нервничающую Петунью. Странным делом, эти разговоры редко касались войны, это было общение душ, которые на один недолгий вечер прятались от хаоса и террора, с головой окунаясь в праздную мирную жизнь.

В один из вечеров, который в этот раз пришелся на элитную винотеку, Северус по всей видимости сам не рассчитал влияние алкоголя, поскольку разговор, крутившийся вокруг особенностей применения Стазиса в зельеварении, вдруг вильнул к острой теме:

— Если рассуждать максимально отвлеченно… Вот была бы возможность вернуться, ты бы как поступила? Вернулась в отправную точку? К сыну, «мужу»?

«Опытный шпион. Голос на последнем слове не дрожит».

— Нет, — почти не задумываясь, ответила Петунья. — Это было бы слишком скучно и серо. Удивляюсь, как ты не запил от постоянного дежа вю. Это же всякая радость не такая прям радость, да и горе какое-то уже не такое, когда все пережил. По мне, так особая пленительность любого события в его неповторимости, уникальности. Я некоторые книги поэтому никогда не перечитываю — боюсь безнадежно разочароваться.

Снейп хмыкнул и покрутил остатки вина в бокале:

— Ты ставишь все мои цели с ног на голову. Теперь я, кажется, понял, почему тебя распределили на Гриффиндор…

— Вот кстати, мне интересно. От противного? Потому что не могу сказать, что я прям вся из себя смелая…

— Потому что у тебя достает смелости принять судьбу, — Северус поводил пальцем по губам. — Не могу подобрать слов точнее.

— А ты, значит, нет? — удивилась Петунья. Уж кого-кого, а мужа она считала более чем смелым человеком.

— А я стопроцентный слизеринец: ради высшей идеи готов сломать что угодно, включая себя. Но смириться и признать, что был не прав, в том числе в выборе этой идеи — никак невозможно!

— А как же гибкость? Наша цель она на самом деле не такая, а совсем даже противоположная. И она такая прекрасная, что мы к ней бодро сейчас пойдем, — она подтрунивала над ним, подсмеиваясь над его детской верой в чистоту факультетского призвания.

— Для этого я слишком рационален и последователен, — огорченно признался Снейп.

— Тебя огорчает твоя логичность? Не переживай, мне она очень нравится — я чувствую себя спокойно и защищенно. Хоть что-то надежное в этом безумном мире, — Петунья пригубила еще вина, чувствуя, что с признаниями ее заносит слишком далеко.

Снейп спрятал губы за рукой и бокалом, но глаза его тепло улыбались, выдавая его истинные чувства.

«Нет сомнений, что я приняла всецело и телом, и душой эту реальность, не захочу от нее отмежеваться, и всю душу вложу в распорку, которая окончательно порвет прежнее единство временных русел. Но, кажется, неуверенность в себе Северус еще не изжил, раз хотел услышать от меня признание, для чего коварно опоил таким количеством прекрасного красного вина».

Петунья волевым жестом отставила бокал, чувствуя, что формализация мыслей начинает значительно страдать:

— Мы не будем повторять прежнего опыта!

— Тебе не понравился поцелуй? — деланно удивился муж.

— Только поцелуем ты не отделаешься! — грозно погрозила она пальцем. — Не нравится головокружение и потеря контроля. Зельевары изобрели трезвящее зелье?

— К счастью, нет — мой шанс неприлично разбогатеть сохраняется.

— Надеюсь, мне как жене изобретателя, оно будет доступно бесплатно, — пробормотала Петунья, чувствуя, что великое открытие ей не помешало бы уже сейчас.

Снейп любезно предложил ей руку, хотя, кажется, и сам испытывал проблемы с координацией, и супруги, расплатившись, отправились к выходу. Девушка старательно смотрела под ноги (в помещении было темно), но, когда они уже почти дошли до дверей, боковым зрением заприметила в зеркале у выхода знакомый профиль Эйлин. Петунья изумленно остановилась и посмотрела напрямую. В ответ зеркало невинно отразило привычный облик не вполне трезвой Лили.

«Примерещится же».

* * *

Примечание:

Цилинь — мифическое существо в культуре Восточной Азии. Был тем самым дарящим чувство гармонии полу-оленем, которого Снейп предлагал «тюкнуть по голове» и разобрать на ингредиенты.