Химическая свадьба (гет)

Август 1997 г.,

Неопределённая местность где-то в Норвегии — Прага

— Вить, думаю, отец Луны носил его не как знак Гриндельвальда, а как символ Даров Смерти, — мягко возразила Иванна, открывая новую страницу. — Кстати, о птичках… Ух ты, это дракон? — с листа на неё щерилась пасть огромного змея; в том, что змей огромный, сомнений не было: в углу словно для масштаба красовалась человеческая фигурка в мантии и с книжкой в руках.

— Василиск, — категорически возразила Тори, сунув нос в альбом.

— А, точно, — закивала Иванна.

— Василиск — непонятная страховидла, слепленная из разных зверей, — выразил несогласие Каркаров. — А это — гигантская змеюка.

— Ты про базилискус химероидус говоришь, а тут базилискус серпент нарисован, — пояснила Иванна.

— Всё время забываю, что их два вида, — развёл руками Каркаров.

— О, хорошо, что вы мою напоминалку нашли, — оживилась Федора. — Я тут как раз недавно в гости к Луняше ездила — да, её отец носит не символ Гриндельвальда, а символ Даров Смерти из сказки; с ним, с символом этим, Витя, та же петрушка, что со свастикой произошла, если ты помнишь курс немагической истории — так вот, она мне такого понарассказала…

Иванна слышала об этой истории от Смитов, однако им, как выяснилось, было известно гораздо меньше подробностей, главной из которых был дневник Волдеморта, который и послужил катализатором событий. На протяжении федориного рассказа Каркаров понимающе кивал и бросал многозначительные взгляды на тестя.

— Вот, что и требовалось доказать! — хлопнул он ладонью по столу, как только Федора договорила. — Ещё одна «игла». К счастью, уничтоженная. А сколько их всего? — покачал он головой. — Эх, если бы я знал об этом дневнике раньше, понял бы сразу, куда ветер дует. Хотя, что это изменило бы…

— Да уж, картина вырисовывается невесёлая, — согласился Мирослав.

— Более того, я не рискну предположить даже, в каком виде он возродился, с такими-то условиями. Интересно, кто теперь, в отсутствие Дамблдора, занимается этой проблемой? Куда он вообще смотрел? У него под носом… А… — безнадёжно махнул рукой Каркаров.

— По крайней мере, мы владеем информацией! — Мирослав, напротив, не собирался терять оптимизм. — В былые времена гораздо меньшим довольствовались.

Он ещё долго расспрашивал всех, задавал совершенно неожиданные, казалось бы, никак не связанные с темой Великобритании в общем и Тёмным лордом в частности, вопросы, даже федорин альбом изучил от корки до корки. Отдельно он попросил Смитов поддерживать переписку с Хогвартсом и сообщать ему обо всех слухах. Наконец, решив, что узнал всё, что мог, допил свой чай, прихватил горсть печенья на дорожку и отбыл.

— Ух, серьёзный папаня у тебя, Док, прямо в мозги глазами смотрит, как черепушку изнутри скребёт! — восхитилась Федора, между делом успевшая сделать несколько портретных зарисовок. — Понятно, что с него Горыныч так фанатеет. А ты, господин товарищ директор, отважный человек, я бы с таким потенциальным тестем не рискнула к Доку подкатывать.

— Ты — ещё как рискнула бы. Причём с песнями и плясками да верхом на самой кривой козе, — безжалостно возразил Каркаров.

— Ну, чего-о сразу… — изобразила вселенскую обиду Федора.

— Вы же никуда не торопитесь, в отличие от? — сквозь смех спросила Иванна. — Как насчёт лосося на углях?

Разумеется, никто никуда не торопился, а если и торопился, то резко передумал.

На высоком берегу пересохшего ручья, на небольшой поляне рядом с домом, под просторным навесом располагалась летняя кухня: жаровня с коптильней, стол и пара скамеек. Рядом с жаровней красовался огромный старинный самовар с трубой, неведомыми путями попавший на барахолку местного фюльке, где его в прошлом году отыскал Каркаров.

Запалив дрова на угли для жаровни, он занялся растопкой самовара. На потрошильные работы внезапно вызвалась Василиса, возле неё резвились вороны, весело подбрасывая рыбьи внутренности. Лосось с ароматом можжевеловых веточек запекся моментально, но гости едва не захлебнулись слюной в ожидании.

— Эх, что же я не сообразила список продуктов прислать, — грустила Иванна, помахивая очищенным рыбьим хребтом. — Моя очередь лететь в сельпо, а чёртова метла отравляет всё удовольствие.

— Уже сто раз могли подобрать тебе новую, — терпеливо напомнил Каркаров, чрезвычайно инфернальный в клубах валящего из самоварной трубы дыма. — Мне эта тоже не нравится, если что. Кому кипяточка? Передавайте чашки.

— Да толку, они все одинаковые… — Иванна подбросила хребет в воздух, один из воронов спикировал с балки и, на лету подхватив его, унёс куда-то доедать.

— Да ладно, прям, вообще никак? — спросила Федора. — Ну, там, подушку к седлу примотать…

— Приматываю, всё равно мрак, — развела руками Иванна.

Вежливо не вмешивавшийся Виктор больше не мог молчать и потребовал предъявить ему обсуждаемую метлу. Получив требуемое и изучив вопрос, он не смог удержаться от красноречивой гримасы, однако быстро взял себя в руки.

— Справедливости ради, материал отменный… Сделано добротно, но на редкость криво… Седло — универсал, то есть, ни рыба, ни мясо: не спортивное и не прогулочное. Можно, попробую? — он перебросил метлу из руки в руку и посмотрел на Иванну; та ответила приглашающим жестом.

Виктор оседлал метлу, оттолкнулся от земли и с грацией не меньшей, чем до него ворон, выскользнул из-под навеса, взмыв к макушкам сосен. Сделав несколько эффектных трюков в воздухе, он вернулся, встречаемый всеобщими рукоплесканиями и восторженным свистом со стороны заправской болельщицы Хоуп.

— В такие моменты я невольно вспоминаю, что ты, Витя, у нас совсем сурьёзный спортсмен! — расчувствовавшаяся Федора подошла похлопать его по плечу, после чего вернулась на свой край лавки.

Виктор невозмутимо принял овации и обратился к Иванне:

— На самом деле, всё не так плохо, как я думал. Седло терпимое, я летал и на экземплярах похуже…

— Витя, ты можешь вообще без седла летать! А мне неудобно. После рейса до рынка и обратно полдня могу сидеть исключительно полулёжа, да и на следующий день тянет, — сварливо проворчала Иванна. — Доводить себя до такого состояния я могу позволить только супругу и уж точно не какой-то деревяхе, возомнившей себя транспортным средством!

— Док, тут же дети, — с преувеличенной укоризной погрозила карандашом Федора.

Дети в лице Василисы ехидно прыснули, Иванна, продолжая сочиться ядом, срифмовала «дети-фигети», Каркаров успокаивающе приобнял её, с трудом сохранив сочувствующее выражение лица.

— Извините, наболело, — сказала Иванна. — Седло это вообще мужское, небось.

— Вот тут вы пальцем в небо — женское оно, — приосанился Виктор. — Просто очень архаичное и рассчитано на двадцать слоёв юбок, а вы, наверное, в одной летаете.

— В брюках я летаю, так аэродинамичнее, — возразила Иванна. — И что делать-то? Запасаться партией лётных юбок?

— Давайте я вам лучше мягкое широкое прогулочное седло подберу? — неуверенно предложил Виктор. — А пока это могу подправить… А вообще, вы сама Мастер Артефактов, у вас степень научная, как сами до сих пор…

— Витя, чини седло и не хами, — показала ему язык Иванна. — Если исправишь ситуацию — подумаю, не взять ли тебя в подмастерья.

Солнце скрылось за деревьями, погружая лес в прохладные сумерки, в темнеющем небе загорались звёзды. Иванна зажгла свечи и вынесла всем желающим пледы. Гостям совершенно не хотелось расходиться. Виктор, деловито орудуя одолженным ножом и волшебной палочкой, вырезал из подходящей деревяшки седло; одновременно он рассказывал примостившимся рядом Василисе и Хоуп спортивные байки, чем повергал Иванну в крайнее изумление. Видимо, сосредоточившись на занятии, он забыл о необходимости смущаться и подбирать слова. Федора заполняла уже пятую страницу своего альбома быстрыми набросками, вставляя ехидные комментарии в повествование бывшего сокурсника, Тори одолевала хозяев расспросами о точном местоположении их гостеприимного дома, на резонный встречный вопрос клятвенно заверяя, что не замышляет никакой диверсии. Разумеется, ей никто не верил, так что после перекрёстного дознания с применением пыток ей пришлось признаться, что информация нужна, чтобы понять, нет ли поблизости гнездовья норвежских зубцеспинов. Пока Иванна хохотала, одновременно умиляясь неизменности некоторых вещей, Каркаров уверил неугомонную любительницу живности, что он лично выбирал место как можно более изолированное от неспокойного соседства, так что никаких драконов тут нет ни поблизости, ни в отдалении. Тори приуныла, Федора тут же принялась рисовать зубцеспина ей в утешение, но поскольку породы драконов различала весьма условно, очень быстро нарвалась на разгромную критику и поклялась при первом же случае изучить матчасть. Тори сменила гнев на милость, пообещав ей экскурсию в драконий заповедник, и принялась рассказывать захватывающие истории о своей стажировке.

Гостей проводили хорошо заполночь. Иванна ворочалась и никак не могла уснуть; ни свежий воздух, ни плотные шторы не помогали. Не желая своей вознёй мешать спать Каркарову, она решила пройтись и начала осторожно выбираться из-под одеяла.

— Ты куда? — бдительный супруг то ли не спал, то ли вовремя проснулся.

— Да вот… — неопределённо отозвалась Иванна.

— Я с тобой.

Ясная осенняя ночь пахла хвоей в инее, лес и воды фьорда тихо перешёптывались, с тёмного неба им подмигивали звёзды.

— Я полагаю, нам пора вернуться в Белград, — нарушил молчание Каркаров.

— Ты серьёзно?! — не веря своим ушам, спросила Иванна. — Это безопасно?

С одной стороны, вернуться в цивилизацию ей хотелось, с другой — она вполне обвыклась и готова была прожить здесь ещё сколько понадобится. У Иванны никогда не было по-настоящему серьёзных опасений, что семейная жизнь как-то ограничит её, и она была рада убедиться, что предчувствия не обманывали. Неотрывное пребывание при супруге двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю её ни сколько не тяготило, его, в свою очередь, вроде бы, тоже, тем более у обоих постоянно находились какие-то дела отдельно друг от друга. Совершенно отпала необходимость во взаимных церемониях на тему «как бы не досадить навязчивостью» и «как бы не обидеть безразличием». Янко ещё несколько лет назад начал шутить, что их отношения выглядят как отношения старых супругов, теперь же форма полностью сравнялась с содержанием. Когда они отмечали месяц семейной жизни, Иванна задала давно занимавший её вопрос: какого чёрта он раньше не мог по-человечески позвать её замуж? Не то, что она считала напрасно потерянным столько времени, просто насколько благостнее оно прошло бы! Каркаров моментально объяснил, что совершенно честно понятия не имел, как это делают по-человечески, мол, в его окружении не было ни одного хорошего примера по этому вопросу — да что там, он на более-менее адекватную семью смог посмотреть, только начав бывать в гостях у её родителей. Иванна, прерывая повисшую паузу, забралась к нему на колени и сменила тему, потребовав признаться, когда именно он осознал, что привязался к ней, и остаток вечера они развлекали друг друга весёлыми историями об эволюции своих чувств.

Единственным по-настоящему серьёзным минусом жизни на бывшей мельнице было отсутствие связи: из-за невозможности обсудить с коллегами ход и результаты исследований и опытов, они доставляли несколько меньшее удовольствие, чем всегда. Каркаров был неоценимым помощником по лаборатории, но до полного счастья Иванне не хватало у него достаточных для дискуссий знаний о предмете. Как человек со свежим взглядом он оказался незаменим, так что в целом жаловаться ей было совершенно не на что, тем более на одном изготовлении зелий свет для неё не сошелся клином, и она с удовольствием осваивала новые горизонты.

Скупая в деревне различные бытовые мелочи, Иванна разговорилась с одной хозяйкой и в итоге совершенно случайно на интерес починила прялку, очистив её от многолетних наслоений неаккуратно наложенных заклинаний и изменив приводящую её в движение формулу на более простую. Постепенно местное сарафанное радио распространило новость, и с тех пор раз-другой в неделю у Иванны появлялись заказы, порой заводящие её в тупик. Назначение некоторых артефактов никак не угадывалось по их внешнему виду, и только совместные мозговые штурмы да тщательные вдумчивые расследования помогали не терять лицо.

Считать это место домом она ещё не начала, но момент явно был не за горами.

— Это уже вопрос не безопасности, но целесообразности, — секунду помедлив, сказал Каркаров. — Там нам будет проще держать руку на пульсе и при необходимости сделать кучу всего нужного. Я смогу связаться с Сальватьеррой и помогать ему с институтской рутиной. А ты… Если дальше дела пойдут как я представляю, твоя помощь может очень сильно понадобиться Северусу, — после более долгой паузы добавил он.

Иванна снова вытаращилась на него в глубоком потрясении.

— Кто ты такой и что ты сделал с моим Игорем? — покачала головой она.

Он тихо рассмеялся в ответ, ухватил Иванну за полы тёплой мантии, привлёк к себе и обнял.

— Я, конечно, совсем не хороший человек, но сейчас мне легче даются благородные порывы. Мы можем остаться ещё ненадолго, но всё равно уедем в ближайшем будущем, — сказал он, целуя её в макушку. — Можешь считать меня тираном и деспотом, но так надо.

— Всегда знала, что ты — авторитарный тип и покладистым только притворяешься, — она подняла лицо, перехватив следующий поцелуй. — Но ты прав. Сделаем как ты говоришь, хотя мне здесь на самом деле нравится. Это был чудесный затяжной медовый месяц, но пора и честь знать. К тому же, зима скоро, — зима здесь была потрясающе красива, но Иванне с первого раза хватило красоты на многие годы вперёд. — И хорошо, что мы следили за событиями в мире, — помолчав немного, добавила она. — А то в прошлой экспедиции я совершенно на голубом глазу проморгала распад СССР и Югославии, и теперь имею небольшое беспокойство. То есть, не то что бы это сильно на моей жизни сказалось, просто…

— Всё-таки, это не совсем экспедиция, — усмехнулся Каркаров. — К тому же, магглам вечно не сидится, сложно уследить. Да и чёрт с ними. Ты как, спать не надумала? Вернёмся в кровать или сначала дойдём до дальнего ручья? — спросил он, поправляя капюшон её мантии.

— Это вот, кстати, хрестоматийный пример иллюзии свободы выбора, — проворчала она и потянула его в сторону дома. — Знаешь что, всё равно не спится, давай-ка пойдём и подновим защитные рисунки. Я, возможно, параноик, но, уверена, будет нелишне.

— Родная, ты же знаешь, если хочешь увидеть меня без одежды — совершенно не нужно придумывать сложные многоходовки, — покровительственно похлопал её по плечу Каркаров.

— Я серьёзно, к твоему сведению! — рассмеялась Иванна.

— Да я ведь не отказываюсь!

…После долгих дискуссий и взвешивания всех pro et contra штаб решено было устроить в Праге. Это немного отсрочило переезд: сначала Аде, снабжённой контактами ушлого риелтора и доверенностью на приобретение недвижимости от имени госпожи Каркаровой-Мачкевич, при поддержке Янко пришлось проворачивать сложный план по захвату остальных двух квартир на лестничной площадке их пражской обители. С жителями большей квартиры, ко всеобщей радости, проблем не возникло вообще, они давно мечтали разъехаться и с удовольствием воспользовались предложенным шансом. С хозяйкой второй квартиры пришлось потрудиться, но в итоге она сдалась, и на освобождённой жилплощади закипел ремонт. Вскоре — ремонт действительно свершился в рекордные сроки — в меньшую квартиру переселили со съёмных апартаментов Смитов и Василису. В большую торжественно въехало молодое семейство, и к ним временно присоседились Янко и Адя: последней так понравились результаты ремонта, что она немедленно захотела обновить интерьер старой квартиры.

Новоселье широко отмечать не планировалось — широкое отмечание организовалось как-то само собой, стихийно и без каких-либо усилий со стороны участников. Для начала, узнав через тайную шпионскую сеть в лице Василисы о прибытии четы Каркаровых-Мачкевич, в Прагу нагрянула с визитом Федора, прихватив с собой супруга и Мойру. Собрание малого союза рыжих никак не могла пропустить и Августина, также потянувшись на огонёк. В просторной кухне-гостиной разместились все и даже с комфортом, каждый приготовил то, что хотел съесть и чем угостить ближнего, и в итоге еды набралось на полноценный пир.

Тридцать первого августа, на следующее утро после торжественного въезда и отмечания новоселья, Иванна проснулась с чрезвычайно тяжёлой головой и крайним недовольством собой: похмелье в её годы, в её статусе и с её знаниями — просто постыдное пятно на биографии.

Не сразу сориентировавшись в полумраке комнаты, она нащупала рядом с изголовьем сначала тумбочку, затем очки на ней, затем волшебную палочку. Надев очки и раздвинув шторы, она огляделась, мучительно морщась из-за яркого света, и наконец синхронизировала ожидания с реальностью.

Каркаров присутствием не блистал, так что она накинула первое попавшееся под руку платье — оба вчера не успели даже рассортировать экспедиционный багаж, не то что убрать вещи по шкафам — и отправилась на доносящийся, очевидно с кухни, гул голосов.

Вчера она легкомысленно упустила из внимания огромное окно с выходом на балкон, которое по непонятной причине не было снабжено какими-либо шторами. Судя по выжигающему глаза свету, оно или выходило на восток, или Иванна серьёзно недооценила степень своего похмелья.

— Вот и солнышко моё встало, — поприветствовал Каркаров пробирающуюся на ощупь супругу, поцеловал её, проводил под локоток к заваленному декоративными подушками креслу и отошёл к плите сварить кофе.

— Что-то солнышко нынче слегка в пятнах, — с преувеличенной озабоченностью в голосе отметил Янко.

— Сейчас как засвечу — будешь знать, — Иванна показала ему язык и принялась разгребать подушки, чтобы сделать себе гнездо.

Неожиданно кресло издало леденящий душу визг, перешедший в заливистый хохот, заставив Иванну отскочить, едва не снеся по дороге стол, Янко — грохнуть об пол едва начатую чашку с кофе, а Каркарова — отшвырнуть джезву и выхватить палочку. Тревога, впрочем, оказалась ложной: не успела джезва закончить биться с оглушительным звоном о стенки новенькой раковины из нержавейки и замереть на её дне, выяснилось, что визжало и хохотало вовсе не одержимое кресло, а заснувшая на нём под грудой подушек Федора. Иванна, производя раскопки, случайно ткнула её пальцем в бок, а щекотки мадам Зорич боялась люто и самозабвенно.

— Убить тебя мало! — возопил Янко, с тоской взирая на расплывающуюся по паркету лужу кофе и свои основательно испорченные джинсы.

— Вот проснётся Зорич — кстати, где он? — настоятельно попрошу его выдрать её аврорским ремнём, с оттягом, — негромким, но весьма зловещим голосом пообещал Каркаров, пряча палочку и возвращаясь к прерванному процессу.

— Я, конечно, всегда благодарна за советы бывалых на тему как разнообразить личную жизнь, но Горыныч не одобрит нецелевое применение казённой амуниции, — уверенно отозвалась Федора и зевнула. — …Он в шезлонге на балконе, надо бы проверить, не сгорит ли… А можно мне тоже кофейку?

— За шиворот, — мстительно предложил Каркаров.

— Не, я лучше по-старинке, в голову, через рот, — вежливо не согласилась Федора.

Иванна, восстановив сердечный ритм, заставила её подвинуться и угнездилась рядом, подремать в ожидании кофе. Тут её мозг посетило запоздалое осознание, что с поцелуем было что-то не так, как обычно. Не решаясь совершать какие бы то ни было физические или ментальные усилия, она дождалась, пока Каркаров вернётся к ней с чашкой, и обнаружила, что он побрился, причём, судя по отросшей щетине, не пять минут назад.

— Ты зачем усы сбрил, дурик? — машинально процитировала она.

Непохмелённый мозг был совершенно не готов мыслить иначе, чем готовыми штампами.

— Сеня, быстро объясни товарищу, зачем Володька сбрил усы, — переадресовал Каркаров вопрос Янко, который предусмотрительно отставил новую кружку с кофе и радостно загоготал. — Это я проспорил, — видя, что Янко далёк от способности вести конструктивную беседу, невозмутимо пояснил Каркаров. — Они с Адей между собой спорили на деньги, а мы с ним на бритьё. Если ты соглашаешься идти за меня — я сбриваю бороду, если ты категорически отказываешься — он сбривает патлы.

— И меня тут же убивает Адя, — сквозь хохот выдавил Янко. — Она б мне этого не простила. Я жизнью рисковал из-за твоей легкомысленности!

Федора сквозь хихиканье разразилась лекцией о благотворном влиянии сбривания патлов на судьбу: вот, например, забрившись, лично она с Гораном познакомилась. Тут её окончательно заела совесть и она отправилась спасать своего благоверного от утреннего солнца. Иванна, сделав глоток кофе, возмутилась, что спросить её мнения относительно споров никому в голову не пришло, и вообще, когда успел только! Каркаров, подсев на подлокотник с её стороны, сообщил, что успел, когда она вчера — точнее сказать, сегодня — легла спать, и поспешил уверить, что непременно отрастит всё как было, ну или как она сама пожелает, в кратчайшие сроки.

— Да при чём тут «отращу», я б тоже на что-нибудь интересное поспорила, — вздохнула Иванна.

— Тебе нельзя было спорить, ты заинтересованная сторона! — назидательно поднял указательный палец Янко. — Вообще, это я ещё великодушно не стал требовать исполнения непосредственно по факту. В любом случае, сейчас твой супружник хотя бы в первом приближении похож на цивилизованного человека, да и лет на двадцать моложе выглядит. А то же в город выпустить нельзя было. Я всё понимаю, глухомань и природа, но ты, Ива, могла бы больше внимания уделять облагораживанию мужниной внешности!

— Куда больше-то, я б если ему причёску не подравнивала — он бы сейчас ходил с косой как у Василисы, а я бы завидовала, — возмутилась Иванна в ответ на экспрессивный монолог товарища; вернувшаяся с балкона Федора восторженно заявила, что хотела бы на это посмотреть и принялась заваривать чай. — А вообще, отращивайте и сбривайте что хотите и сколько хотите, только дайте мне здоровье поправить!

Каркаров, чрезвычайно снисходительно пропустивший мимо ушей данные ему Янко характеристики, велел тому снабдить Иванну сообразным зельем, чем снискал глубочайшую признательность супруги. Янко преподнёс Иванне стакан патентованного антипохмельного зелья (благодаря которому мужская часть населения квартиры и успела обрести бодрость к моменту Иванниного пробуждения) и хотел было продолжить рассуждения о работе над имиджем, но тут на кухню вползла Адя, в гораздо более мизантропичном состоянии, чем в стандартное утро, и он поспешил применить к ней реанимационные мероприятия в виде антипохмельного зелья и кофе. Иванна, озвучивая себе под нос соображения на тему споров и спорщиков, мысленно прикидывала маршрут поисков хороших плотных штор в кухню и спальню.

Медленно, но верно, квартира пробуждалась, и на кухню подтягивались остальные обитатели и гости. Любитель ночёвок под открытым небом Горан обвёл внимательным взором помещение, пожелал всем доброго утра, сгрёб в охапку Федору и удалился в угол на диван, чтобы не перегораживать помещение, получив вдогонку каркаровское напутствие немедленно приступить к отращиванию косы до полу, а то некоторым тут неймётся. В ответ на крайне озадаченное выражение лица Горана уже вполне проснувшаяся Иванна в красках пересказала эпизод с креслом и последующие дебаты на тему имиджа и заботы о внешности. Внимательно выслушав, Горан ласково взъерошил Федоре волосы, поименовал её «ты ж моя человек-подмышка» и уверенно сообщил, что на столь неуставную причёску начальство точно глаза не закроет. Больше всех это огорчило Янко, который мысленно уже видел рекламные плакаты серии средств для волос с Василисой и Гораном в качестве моделей.

Василиса, благородно взвалив на себя миссию снабжения всех желающих кофе, копошилась у плиты, Смиты не менее благородно мыли вчерашнюю посуду. Женскую часть союза рыжих пока видно не было. Иванна, периодически прикладываясь к кофе и касаясь пальцев не покидающего свой пост на подлокотнике Каркарова, наблюдала мирное бурление жизни и упорно игнорировала назойливые беспокойные мысли о будущем. Планы подождут ещё несколько часов, а может и чуть больше. А пока гораздо полезнее сосредоточиться на отдыхе и восстановлении здоровья.