Химическая свадьба (гет)

27 ноября 1994 г., пятница,

Хогвартс

Пробуждение было тяжёлым. В горле пересохло, голова гудела, руки-ноги вяло реагировали на приказы мозга, дышать было трудно, будто на спину мешок картошки пристроили. Иванна открыла глаза и медленно вспомнила, где находится. Да… всё-таки зря они со Снейпом затеяли соревнование на лучший коктейль. Нет, точнее, так: зря они от теорий перешли к практике.

…Развитие вечера пошло по вроде бы предсказуемому, но всё равно неожиданному сценарию, Иванна даже заподозрила, что в травяной чай что-то подмешано: Снейп за час, проведённый в чайной, побил все рекорды общительности. Такие минуты его расслабленной непринуждённости Иванна до сих пор наблюдала лишь время от времени, в процессе их со Смитами коллективного ударного труда в лаборатории, но тогда Снейп старался чаще спохватываться и демонстрировать индифферентность. Сейчас Иванне даже не нужно было пользоваться эмпатией, чтобы почувствовать его редкостный душевный комфорт. Против обыкновения он не сидел, замкнувшись в себе и демонстрируя презрение к окружающему миру, а довольно активно участвовал в разговоре, беззлобно подтрунивая над собеседниками и вполне адекватно реагируя на шутки в свой адрес.

Сидеть вот так и болтать на разные темы было удивительно уютно, Иванна даже признала форменным кощунством мысль о том, чтобы пожалеть о присутствии изрисовавшей все салфетки Федоры, при которой нельзя было обсуждать то, что сейчас беспокоило больше всего. Совсем не хотелось, чтобы заканчивался этот вечер, однако Иванна, движимая совестью и здравым смыслом, заявила, что ей душно, и настойчиво предложила Каркарову и Снейпу пойти прогуляться. Сложно сказать, что было для неё важнее: возможность, наконец, вернуться к животрепещущим темам или же просто гуманная необходимость оставить наедине Федору и Горана.

Великодушно воздержавшись от совета последнему не пить много чая (а может быть, не сделав этого из опасения, что Федора посоветует что-нибудь симметричное в ответ), Иванна скомандовала своим визави перемещаться в сторону выхода и немедленно двинулась туда же. Для этого ей пришлось на четвереньках перебраться через колени своих соседей слева; совершая перемещение, она получила от обоих по ускоряющему щипку в область бедра. Надевая добытые из-под стола с помощью Акцио сапоги, Иванна сообщила обоим юмористам всё, что о них думает (те её критику выслушали, совершенно искренне делая вид, что не понимают, о чём она), и, сунув руки в поданную Каркаровым мантию, попрощалась и покинула кабинет.

На улице совсем стемнело, луны и звёзд из-за плотной облачной пелены видно не было, мороз порядком усилился. Проходя вдоль тёмной улицы, троица дискутировала, где им лучше продолжить вечер. На корабль Снейп идти отказался наотрез и неожиданно пригласил всех к себе. Иванну его приглашение, без преувеличения, шокировало, так как представить, что он добровольно пустит в свои апартаменты Каркарова, было очень сложно.

События поначалу развивались мирно и невинно: расположившись в кабинете, они возобновили разговор, в ходе которого Иванна с настойчивостью председателя Визенгамота пыталась вызвать обоих собеседников на откровенность и заставить их начать анализировать. Те позиций не сдавали, и в итоге она плюнула, прекращая попытки. Разговор сам собой направился в профессиональное русло, и оба преподавателя вернулись к извечному спору о системах обучения, который плавно перетёк в травлю баек о случаях из практики. Кто в один прекрасный момент предложил затею с коктейлями — вспомнить было уже нельзя, зато вполне резонно, что два специалиста после продолжительных прений о теории модуляции настроения с помощью зелий единогласно признали, что коктейли на основе алкоголя — это банально, и творить нужно из природных ингредиентов, без использования сильных психоактивных веществ.

Сначала дегустатором назначили Каркарова, потом Снейп обвинил того в необъективном судействе, но даже после того, как зелья стали выносить в идентичных пробирках, Иванна продолжала побеждать. Тогда Снейп сам попробовал для сравнения все приготовленные зелья и, обнаружив, что его оппонентка во все свои рецептуры добавляет кардамон и тмин, заявил, что имеет место жульничество, и что ни о какой беспристрастности тут просто не может быть и речи. Иванна возмутилась, заявив, что лично она привыкла заботиться о вкусовых качествах своих работ, а если кто-то что-то имеет против, то она тут ничем помочь не может. После этого оба зелейных дел мастера решили лично участвовать в дегустации. Поскольку бегать между лабораторией и кабинетом было утомительно, а Снейп всё-таки не снизошёл до того, чтобы дать Каркарову доступ в лабораторию, они переместились в комнату, и вечеринка обрела второе дыхание.

…Постепенно возвращалось чувство самоосознания в пространстве. Она поняла, что спала, положив голову на грудь Каркарова, одновременно удерживая правой рукой его левое предплечье и устроив согнутую в колене правую ногу поверх его ног.

Просыпающееся сознание отметило, что оба они полностью одеты и даже обуты, что, с одной стороны, было хорошо, ибо устраивать разврат, да ещё и не на самую трезвую голову, в чужой частной спальне всё-таки весьма неэтично. Впрочем, с другой стороны, спать на чужой частной кровати в обуви, вероятно, ещё больше некомильфо…

Едва Иванна успела озаботиться вопросом местонахождения самого хозяина чужой частной кровати, как «мешок» позади неё завозился, меняя положение и вполне исчерпывающе давая ответ. Снейп, убрав голову с её лопаток, очевидно, улёгся чуть выше на подушке, однако отодвигаться от Иванны не собирался: видимо, без одеяла, которое сейчас находилось под ними, ему было прохладно, и он нашёл в ней альтернативный источник тепла.

Без дополнительного груза на спине Иванна задышала чуть свободнее, но ненамного. Обнаружив вторую причину неудобства, она сдвинула плотно обвившую её грудную клетку руку Снейпа ниже, в область живота. Морально-этическая сторона вопроса её сейчас беспокоила меньше всего, единственной целью являлась возможность дышать полной грудью. Радость, впрочем, была краткой — потревоженный Снейп в очередной раз сменил положение, и в шею Иванне уткнулся довольно холодный нос, едва не заставив её взвизгнуть от щекотки. Не вздрогнуть, увы, не удалось, и, резко дёрнувшись, Иванна окончательно разбудила обоих соседей.

Снейпа Иванне видно, разумеется, не было, однако ей с лихвой хватило выражения лица Каркарова. Он спал, закинув руку за голову, а теперь, расправляя затёкшую конечность, вытянул её вдоль изголовья и наткнулся на макушку Снейпа. Каркаров резко отдёрнул руку и основательно приложился локтем об изголовье. Иванну при виде его ошарашенной гримасы затрясло в приступе беззвучного хохота. Снейп от Иванны отпрянул, но недалеко, ибо пребывал явно не в лучшей форме.

— Живу я здесь, если вдруг кто-то забыл! — желчно ответил он на явственно читающийся на лице Каркарова вопрос «какого чёрта ты тут делаешь?».

Иванна явственно представила лицо Снейпа в этот момент и ещё сильнее зашлась хохотом.

— Вечер удался, — буркнул Каркаров, переводя взгляд на Иванну.

— Прекратите оба! — взмолилась та сквозь смех. — Я надорвусь сейчас! Сумасшедший дом какой-то.

Приводить себя в порядок пришлось медленно и обстоятельно. Иванна досмеялась до икоты, которую никак не удавалось сбить ни задержкой дыхания, ни испугом, ни питьём, ни прочими народными средствами, и только щедрая порция успокоительного возымела эффект. Разобравшись с икотой, все трое устроились в кабинете, чтобы выпить чаю с сандвичами в качестве лёгкого завтрака.

— Не то чтобы я на что-то намекал, но через полчаса мне нужно быть в аудитории с учениками, и не в моих привычках оставлять гостей без своего общества, — многозначительно молвил Снейп, глянув на часы в письменном приборе.

— А я всё гадаю — неужели у тебя сегодня выходной, — отозвался Каркаров.

— У тебя, судя по всему, вообще отпуск, — парировал Снейп.

— Можно сказать, да, небольшой отпуск, — кивнул Каркаров. — Но у меня уважительная причина.

— Пойдём, мне сегодня ещё у Федьки зачёт принимать, — подала голос «уважительная причина», отставляя допитую чашку и поднимаясь со стула.

Снейп проводил их к одному из выходов, расположенному подальше от центрального, так что Хогвартс удалось покинуть, не привлекая излишнего внимания. Неизвестно, был ли то злой умысел со стороны Снейпа, или же просто так совпало, но выход вёл в сугроб, выбираться из которого на расчищенную дорогу пришлось по колено в снегу.

— А ведь вы оба можете совершенно нормально общаться друг с другом, — поделилась наблюдением Иванна, беря Каркарова под руку.

— Нормально, как ты изволила выразиться, общаться мы можем только в твоём присутствии. И я бы воздержался от употребления термина «друг» в таком контексте, — хмыкнул тот.

— Вы так дружно спелись, уводя разговор от Метки, что у меня другого термина просто не нашлось, — буркнула Иванна.

— Просто так уж совпало, что мы оба не хотим, чтобы ты касалась этого, — мрачно ответил Каркаров.

— Благородство просто зашкаливает, — вздохнула Иванна. — Вообще, ты действительно решил забросить свои служебные обязанности?

— Нет, конечно. Как придём — соберу со всех отчёты, изучу, а дальше — по обстоятельствам, — пожал плечами Каркаров. — Неужели я не имею права чуточку отдохнуть?

— Имеешь, конечно, ты только не волнуйся, — уверила Иванна, с преувеличенной заботливостью погладив его по щеке.

— Так, ты опять без перчаток? — он поймал её руку за запястье.

— Ну, они где-то в карманах, тут идти два шага! И не холодно совсем!

Вернувшись на корабль, Иванна обнаружила адресованное ей послание от Янко, который запрашивал её мнения о ряде рецептур, предложенных ему независимыми разработчиками. Также он сообщал, что скоро ему понадобится её личное присутствие в Праге, и вообще, сколько можно отлынивать от работы? Иванна быстро набросала ответ в духе «сам дурак», уверила, что приступает к вычитке рецептур и сообщила о готовности явиться на пост по первому же свистку.

Отправив письмо с совой, Иванна вернулась в капитанскую каюту и устроилась на кровати, вооружившись карандашом и обложившись присланными Янко документами. Вскоре к ней присоединился Каркаров, собравший с преподавателей плановые отчёты. Конечно, изучать их на кровати ему было несподручно, тем более, всё пространство заняла Иванна, так что пришлось устроиться за письменным столом. Два часа или около того они провели за работой. Иванна сосредоточенно чиркала комментарии на полях рукописей, издавая нечленораздельные звуки в ответ на каркаровские комментарии к отчётам, сам Каркаров параллельно чтению и комментированию что-то методично записывал — в общем, в каюте царила творческая идиллия, до тех пор, пока Иванна не обратила внимания на повисшую тишину.

Оторвавшись от довольно занятного рецепта снадобья для укрепления ногтей, она покосилась на спину беззвучно постукивающего пальцами по краю столешницы Каркарова, чувствуя, что он сейчас что-то скажет.

— Когда ты планируешь уехать? — не поворачивая головы, наконец, спросил он почти нейтральным тоном.

— Пока не знаю, Янко сказал, что я скоро могу понадобиться в Праге, но не уточнил время, — отозвалась Иванна. — В любом случае, постараюсь закончить там по-быстрому и вернусь.

— Да нет, я просто интересуюсь… Не обязательно… — прикрыв глаза, он потёр переносицу двумя пальцами и повернулся вполоборота к Иванне. — У тебя наверняка полно дел поважнее, чем торчать тут и маяться от безделья, так что задерживать тебя — свинство с моей стороны, — добавил он уже уверенно и твёрдо.

Иванна надела очки, которые были не нужны ей во время чтения, осторожно выбралась из своего бумажного гнезда и подошла к Каркарову.

— Да брось, любые важные дела можно скорректировать, — заявила она нарочито бодро, начиная ощущать зарождающееся беспокойство. — …Игорь, что случилось? Ты в порядке? — всё-таки не сдержалась она.

— Нет-нет, всё нормально, — он привлёк её к себе и обнял. — Правда, не обращай внимания, меня просто не отпускает мысль, что ты — плод моего воспалённого воображения, и стоит мне очнуться — ты пропадёшь.

— Размечтался, — хмыкнула Иванна. — К сожалению, я абсолютно реальна и материальна, — в подтверждение своих слов она ущипнула его за плечо.

— Это не показатель, вдруг ты — полтергейст?.. Ладно, настоящая, я тебе верю, — поспешил уверить он начавшую прицеливаться для того, чтобы щёлкнуть его по лбу, Иванну.

— Да ну тебя, — вздохнула она, ответно обняв его.

— Скажу больше, ты первая и единственная женщина, которой я вообще верю, — добавил он, окончательно её смутив. — И, кажется, на настоящий момент — единственное живое существо, которому я доверяю.

— Ну… Я даже не знаю, что тут сказать, — обескураженно отозвалась Иванна, бессознательным успокаивающим жестом пропуская сквозь пальцы его волосы.

— А ничего и не надо говорить, я факт констатирую. Смешно признаться, я ведь до последнего думал, что я в твоих глазах в первую очередь преступник, и снисхождения заслуживаю лишь как качественный подопытный материал, — продолжил изливать сенсационные признания Каркаров.

— Ты что, совсем дурак?! — возмущённо воскликнула Иванна. — Это ты из моего поведения такой вывод сделал? Я хоть раз давала повод?! Сейчас как обижусь…

— Тише, тише, ты совершенно ни при чём, это всё исключительно игры моего разума. Помнишь ведь, насколько я был далёк от адекватности. Не сразу, но я всё же убедился, что ты действительно надёжный друг, а не одна из тех, кто видит в остальных лишь орудия достижения собственных целей и средства извлечения выгоды. Просто, глядя правде в глаза, я сам из таких — не знаю, насколько это изменилось, вот и судил всех по себе.

— Ну, радует, что ты всё же разобрался — я надеюсь, — она вновь принялась «расчёсывать» его, гадая, закончились ли на этом сенсации, или грядёт что-то ещё.

— Поверь, я не стал бы дарить тебе к выпускному фамильную реликвию, если бы не разобрался, более-менее, — хмыкнул он.

— Ой, да, ты меня этим браслетом в жёсткое удивление вогнал, — призналась Иванна. — Я ведь по книге Наросского его моментально опознала.

— Как мог, выразил свою признательность за твой титанический труд… В любом случае, остатки сомнений окончательно развеялись к следующему утру, если уж быть до конца откровенным. Не представляешь, насколько вправляет мозги, когда тебе в такие минуты транслируют эмоциональный отклик на твои действия… Точнее, мозги вправляет осмысление произошедшего в спокойной обстановке, а, так сказать, «во время» мозги особенно не задействованы.

— Мне показалось это неплохой идеей, — нарочито небрежно отозвалась Иванна. — Хотя, поверь, было непросто решиться впустить кого-то так глубоко в своё сознание. Я, собственно, потом по тормозам и задний ход дала исключительно из сомнения, что смогу ещё раз так повторить, а ты обидишься, если не повторю.

— Охотно верю, мы же одинаковую литературу изучали, имею некоторое отдалённое представление. И для меня твоё доверие очень важно.

— Послушай, а зачем ты мне всё это сейчас говоришь? — сквозь нахлынувшее было смущение вновь пробились ростки беспокойства.

— Ну, нужно было, что бы ты знала, а что сейчас — так совпало просто, — уверил Каркаров.

— А-а… — с сомнением протянула Иванна. — Ну, ладно… Тогда я обратно, — она поцеловала его в макушку и вернулась на кровать.

Устраиваясь среди бумаг, она с подозрением переспросила, точно ли Каркаров себя нормально чувствует и не беспокоит ли его Метка. Он повторил, что всё абсолютно нормально, и тоже возобновил работу.

— Так, и где этот чёртов Петросян? — без каких-либо переходов воскликнул он, открыв очередной отчёт. — Он что, думает, это смешно?

— Что случилось? — Иванна вздрогнула, от неожиданности выронив карандаш.

— Да он мне, похоже, план занятий сдал вместо отчёта, пойду, найду его… — решительно поднялся из-за стола Каркаров и направился к выходу.

Как только он вышел, Иванна уткнулась лицом в подушку и загудела, пытаясь прочистить мысли. Воздуха, впрочем, хватило ненадолго, так что она перевернулась на спину, уставившись в потолок.

— Ладно, бдим и решаем проблемы по мере поступления, — вслух сказала она, нашаривая недочитанное снадобье для ногтей.

Каркаров отсутствовал где-то с полчаса и, вернувшись, предложил посетить камбуз, а то скоро закончатся занятия у студентов, и вообще, сегодня кокам помогает Ертаева, она обещала, что будет отличный плов.

Плов действительно оказался чрезвычайно вкусным, так что дожидаться с обеда Федору Иванна отправилась в исключительно благостном настроении. Сидя в кресле у горящего камина, она почти задремала под ритмичный стук столовых приборов о тарелки, доносящийся из дальнего, освобождённого от кресел и диванов угла кают-компании, где был сервирован большой стол в форме подковы. Сейчас там собрались в полном составе преподаватели и студенты, отсутствовал только занятый сотворением бумаг для Департамента Образования Каркаров, что делало обстановку за столом чуть более непринуждённой, чем того требовали правила. Профессор Петросян, успевший вовремя заменить неправильные бумаги, уминал плов, клятвенно обещая завтра же собственноручно нажарить жингялов хац, которые будут ничуть не хуже вчерашних эчпочмаков. Доцент Ларин, автор вчерашнего кулинарного шедевра, аккуратно, но настойчиво возражал, что сравнивать эти блюда некорректно. Как всегда невозмутимый доцент Снорресон ненавязчиво утверждал, что с сюрстрёммингом всё равно ничто не сравнится. Мэтресса Айтматова шипела на него, умоляя не поминать за столом подобные вещи. За что Иванна любила свою альма матер, так за всеобъемлющее знакомство с кухней народов мира.

Постепенно студенты один за другим заканчивали обед и отправляли на камбуз опустевшую посуду, после чего расползались по своим делам: кто готовить домашние задания, кто отдыхать перед приготовлением домашнего задания. На подлокотник кресла заснувшей Иванны уселась Федора и с интересом помахала ладонью перед её носом. Не добившись реакции, она потыкала пальцем ей в плечо.

— А, что? — вскинулась Иванна. — А, это ты, — она зевнула, приподняла очки, потёрла глаза и снова зевнула. — Вы уже пообедали?

— Ага, давай, экзаменуй меня по-быстрому уже, — кивнула Федора.

— Ой, я по-быстрому не могу, дай глаза продрать, — отмахнулась Иванна.

Не растерявшаяся Федора тут же отправила на камбуз за кофе Якова, который вместе с Виктором подошёл, чтобы поздороваться.

— Вить, а у тебя надо зачёт принимать? — на всякий случай спросила Иванна.

— Нет, спасибо, мне мэтресса Айтматова автоматом выставила, — слегка смущаясь, отказался Виктор.

— Он же у нас Чемпион, отличник, понимаешь, — с гордостью посмотрела на товарища Федора.

— Ну о-о-очень смешно, — оценил тот.

В ожидании возвращения Якова с кофе они стали обсуждать местную погоду, пока в их беседу не вмешался Каркаров, зашедший, чтобы посоветоваться с Иванной, ленточкой какого цвета лучше будет переплести доклад для Департамента Образования. Иванна, понимая, что ему просто скучно, наугад посоветовала фиолетовую. Тут же вернулся Яков и передал ей чашку кофе, а Федора набрала было воздуха, чтобы прочесть содержательную лекцию о цветовом символизме, но не успела и слова сказать, так как Каркаров, поводив носом, с подозрением поинтересовался, чем это тут пахнет. Иванна, не успев озвучить комментарий об обонятельных галлюцинациях, освежив нос ароматом кофе, принюхалась и вынуждена была признать, что таки да, пахнет, и все, кто был поблизости, дружно принялись обшаривать кают компанию на предмет источника запаха.

— Может, кто-то сдох в камине? — предположила Иванна, определив, что запах усиливается по мере приближения к оному.

— Скорее, Витя онучи сушить повесил, — предположила Федора.

— Дура ты, я не сушу их на камине! — обиделся Виктор.

— Нет, это не мертвечина, это на стухшее мясо больше похоже, — поделился наблюдениями Каркаров.

— А-а-а, ну точно, это же вечерний Никитосов бутер с ветчиной! — просиял Яков; достав из-за голенища сапога волшебную палочку, он открыл окно и отлеветировал из помещения отвратительного вида пергаментный свёрток, вылетевший из-за рога горельефного черепа оленя, украшающего каминный портал. — Он вчера перед сном не доел и спрятал зачем-то. Наверное, решил, что это хорошая идея. Ну, и забыл, видимо.

— Зачем ты его выкинул, надо было мэтру Сноррессону предложить, — негромко пробормотала Федора, проводив ароматный объект взглядом.

— Так-так, кажется, я знаю, кто в ближайшие недели будет драить гальюны… — сделал вдохновенное предсказание Каркаров. — Пойду-ка проинформирую этого счастливца.

— Слушай, пойдём к тебе зачётиться… зачитываться, — поморщилась Иванна. — Зачетаться.

Оставив потерявшую на некоторое время уют кают-компанию, они уединились в федориной каюте. Иванна заняла койку Василисы, которая сейчас заседала в каюте-библиотеке.

— Ну, давай, говори всё, что знаешь, — сделав глоток из чашки, она отставила её на столик и взбила подушку.

Федора, по-турецки усевшаяся на своей койке, приняла значительный вид и принялась рассказывать:

— Примочки, латинское наименование Fomentationes… эм-м… зелья в виде жидкости для наружного местного применения… в холодном и горячем виде… в основном, в лечебных целях. Ну, из классических примеров — свинцовая вода, помогает от свежих синяков, от укусов пикси хорошо идёт настой лепестков календулы с добавлением шипов вопилки шерстяной…

— Ладно, всё, зачёт, — зевнула Иванна, протягивая руку к лежащему рядом с её чашкой альбому. — Можно? — получив разрешение, она раскрыла его наугад и тут же попала на портрет Снейпа, окружённый комментариями, написанными разными руками, очевидно, почитателей таланта неугомонной художницы.

Полистав альбом, Иванна полюбовалась видами Хогвартса и Дурмштранга, портретами их аборигенов и жанровыми сценками с их участием; наткнулась даже на свой портрет, где она была изображена явно в минуту полнейшей фрустрации, ибо застыла в совершенно характерном жесте, закрывая глаза ладонью. Похихикав, Иванна взяла с тумбочки карандаш и приписала комментарий в духе остальных «посетителей выставки», упрекнув автора в глумлении над больными и слабоумными.

Также альбом просто пестрел портретами незабвенного Горана во всяческих вариантах, чего Иванна, конечно, не могла не отметить.

— Док, вот скажи мне… — не поддалась на провокацию Федора. — Только не подумай, что это как-то повлияет на моё мнение…, но ты товарища Зорича знаешь, судя по всему, давно. В общем, что он за фрукт? Взгляд со стороны, так сказать.

— Нормальный фрукт, — уверенно отозвалась Иванна, прикидывая, что бы такого полезного рассказать Федоре.

август 1991 г.

Её внезапный роман с ним был скоропостижным и неожиданным для обоих. Всему виной, разумеется, были те две влюблённые парочки из туристов-катамаранщиков, что ехали вглубь Алтая с её группой в одном вагоне электрички. Ну, и дорожная скука, пожалуй, тоже сделала своё дело. Впереди предстояла пересадка на дизель и ещё несколько часов дороги по заповедной глуши, поздний вечер, плавно переходящий в бархатную ночь, располагал к медитативности. Население вагона, состоящее из местных жителей, большой пёстрой группы катамаранщиков и иванниных аспирантов (которых катамаранщики приняли за студентов биологического факультета), в основном дремало под тихий лиричный аккомпанемент гитары одного из туристов и перестук колёс. Заснувший у неё на плече Горан сопел совершенно не лирично, однако, почесав подбородок о его макушку, она задумалась. Почти всё время она привычно экранировалась от окружающих, на чём работа в направлении эмпатического саморазвития и останавливалась, и Иванна поняла, что это реально скучно.

Аккуратно ослабив барьеры, она ощутила общую эмоциональную ауру пассажиров. То, что не спали лишь некоторые из них, с одной стороны, облегчило Иванне задачу, с другой — только усугубило опасность. Расположившаяся в «купе» напротив обнимающаяся парочка ворковала вполголоса, обмениваясь поцелуйчиками. Второй парочки Иванна не видела, однако могла, не задумываясь, назвать их местоположение — вторая волна романтики буквально накрывала её с головой; тихий струнный перебор и размеренный стук колёс только усугубляли ситуацию. Внезапно осознав близкое соседство Горана, Иванна ощутила томное волнение. Горан, сколько она его помнила, всегда воспринимал её, дочь наставника и руководителя, как нечто святое и неприкосновенное, и в жизни не подумал бы посягнуть на что-то большее. Самой ей тоже не случилось увидеть в нём героя своего романа: Горан успел закончить учёбу до того, как Иванна ощутила необходимость в высматривании героев, а к тому времени, когда он стал работать под началом Мирослава и периодически бывать у Мачкевичей в гостях, её голова была капитально занята влюблённостью в Вацлава.

«Да, всё-таки, бабы — те ещё дуры… У тебя под носом всё время находился такой кадр, а ты носилась за каким-то типом, который…» — она обречённо не стала додумывать печальную мысль.

В любом случае, дополнительно поработать над своими навыками будет нелишне…

Примечания:

Эчпочмак — татарское блюдо, условно говоря — треугольные пирожки с картофельно-мясной начинкой, фишка которых заключается в том, что начинка заворачивается в тесто в сыром виде.

Жингялов хац — армянское блюдо, плоский жареный хлеб с начинкой из ароматных трав.

Сюрстрёмминг — крайне самобытное шведское блюдо, консервированная забродившая сельдь.