Дальний путь (джен)

Толя кубарем скатился с кресла и сел на полу, недоумевая, что заставило его проснуться в такой ранний час. Рассвет за окном едва занимался, но облака на горизонте уже были подсвечены снизу розоватыми лучами невидимого солнца.

Толя прислушался: всё тихо, только доносится с кровати ровное дыхание спящего Хауруна.

— Ваше величество, вставайте! — вполголоса позвал менестрель, но ответа не последовало.

Толя подошёл, потряс короля за плечо:

— Ваше величество, уже утро!

— М? Какое утро, что ты несёшь, дай поспать, — пробормотал Хаурун, натягивая одеяло до подбородка.

— Вставайте! — воскликнул Толя, сдёргивая одеяло на пол. — Вы собираетесь принцессу искать или нет?!

— Принцессу?! — Хаурун резко сел на кровати, протёр глаза. — Ты чего сразу не сказал?!

Босиком он подошёл к платяному шкафу и рывком открыл дверцу, отчего с верхней полки свалился белый атласный башмак. Толя заглянул в шкаф: там между парадным королевским жюстокором и бархатной накидкой висели его собственные штаны, плащ и куртка.

— Одевайся давай, — велел Хаурун, вытаскивая их из шкафа и доставая одежду для себя.

Переодевшись, Толя взглянул на короля, который как раз застёгивал плащ: слишком непривычно он смотрелся в длинных штанах, в куртке и грубой суконной рубахе. Менестрель застегнул сапоги, накинул на плечи вычищенный и заштопанный плащ, взял шпагу, проверил сохранность флейты и ножа. Хаурун, отчаянно торопясь, шнуровал сапоги, а Толя уже закинул за спину котомку.

Король, выпрямившись, оглядывал комнату: смятая постель, брошенный в кресле плед, погасший камин, полураскрытый шкаф. Потом перебросил через плечо длинный ремень своей сумки, накинул плащ, взял шпагу.

— Пойдём.

У самой двери оглянулся, ахнул:

— Забыл! — вернулся, передвинул кресло прямо на крышку люка, закрытую ковром. Выпустив Толю из комнаты, запер дверь, ключ повесил себе на шею. Менестрель молча последовал за ним по коридору; король замедлил шаги, прислушался:

— Стражи опять нет. Будь начеку.

Насколько Толя мог быть уверен, в последний раз караулы снимали в ту ночь, когда они с Хауруном ходили в архив. С тех пор больше никто не пытался влезть спальню короля или в лабораторию Магнуса. Да и яда никакого в Научной башне уже не было: на одном из дворцовых обедов алхимик во всеуслышание сокрушался, что склянка с ним пропала. То ли он сам куда-то её по рассеянности задвинул, то ли слуга разбил и не хочет признаваться…

В холле дворца было тихо. Солнечные лучи касались верхней части оконных рам, несколько свечей догорало в подсвечниках, а остальные уже все погасли. В углу на диване зашевелилась тёмная фигура, и Магнус поднялся навстречу менестрелю и королю:

— Наконец-то, господа, — взволнованно проговорил он, поднимая с пола свой дорожный мешок, — я уж думал, что-то произошло…

— Кор-роль дур-рак! — вдруг громко произнёс кто-то над их головами, и все трое вздрогнули.

— Тьфу! — сплюнул Хаурун, узнав сидящего на люстре хулигана. — Дворцовый попугай! И где только слов таких набрался!

— Пер-рвый министр-р мер-рзавец! — продолжал попугай обличать своих потенциальных политических противников.

— Идёмте, — фыркнул король. — А то он сейчас всех перебудит такими манифестами!

— Кхе-кхе! — послышалось откуда-то с главной лестницы, и Толя почувствовал, как холодок побежал у него по спине.

Хаурун обернулся.

— А, господин министр образования, — неожиданно спокойно произнёс он. -Что-то хотели сказать?

Стоя на второй снизу ступеньке лестницы, маркиз Эдуард Фьюспер поклонился по правилам придворного церемониала.

— Я хотел узнать, куда собирается ваше величество, — подобострастно пропел он, и Толя уловил фальшь в его голосе.

— Я имею право не посвящать двор в свои планы, — уверенно ответил Хаурун. До уха Толи донеслись тяжёлые шаги приближающегося взвода дворцовой стражи. Десять стражников промаршировали по лестнице, потеснив министра, и встали по стенам холла. Дождавшись, пока последний из них займёт своё место и утихнет шум, Фьюспер возразил:

— Несомненно, но обязанность придворных — знать наперёд желания и мысли государя… Потому я здесь.

— Так угадайте мою мысль, — потребовал Хаурун. — Что, не можете? Ну так вот тогда разворачивайтесь и топайте отсюда ко всем чертям.

Тут Толя заметил, что из дверей по обе стороны от лестницы выглядывают любопытные физиономии лакеев и горничных. Скандал обещал быть грандиозным.

Министр образования, тоже это заметив, попытался убедить короля самым ласковым тоном:

— Ваше величество, это невозможно, потому что долг службы не позволяет мне…

Послышался топот и на верху лестницы появилось несколько человек. Первым, размахивая какой-то бумагой, бежал министр финансов Александер фон Якконин, за ним — его камердинер и лакей из дворцовой прислуги, затем отставший от взвода стражник, а кто ещё, Толя не рассмотрел. Стражнику загородили дорогу в холл, поэтому он замер прямо на лестнице, сделав вид, что его пост именно здесь.

— Успел, — выдохнул Якконин, останавливаясь рядом со Фьюспером и вытирая платком взмокший лоб. Затем он многозначительно окинул взглядом Хауруна, Толю и Магнуса и вперился взглядом в бумагу у себя в руке.

Насупившись, король молча ждал, что он скажет, и Толя, успевший уже достаточно Хауруна изучить, понимал, что это молчание ничего хорошего не сулит. Судя же по его расчётам, выхода из ситуации не было. Никакого.

— Пункт 1057 Дворцового кодекса, — отдуваясь, заговорил Якконин. — Из подраздела «О выездах». Его величество имеет право отлучаться из дворца только в сопровождении свиты, в составе коей…

Толя увидел, что по лестнице сбегает растрёпанная леди в наспех зашнурованном платье и накинутой на плечи шали.

— Что такое? Что случилось? — крикнула она, и Якконин, на секунду оторвавшись, обернулся к ней:

— Уйди, Милена, иди к себе! В составе коей… в составе коей должен находиться хотя бы один высокопоставленный вельможа, — закончил он и победно взглянул на короля. Только тут Толя заметил, что на нижней ступеньке лестницы сидит секретарь и с немыслимой скоростью что-то строчит, поместив блокнот у себя на коленях.

— Что же вы хотите этим сказать? — вопросил Хаурун, кладя руку на рукоять шпаги.

— Мы хотим сказать, ваше величество, — ответил Фьюспер, — что вы не можете выйти из дворца без свиты, а уж считать менестреля и алхимика высокопоставленными… — он пожал плечами, показывая, какой нелепой ему кажется сама мысль об этом.

— А если я всё-таки захочу уйти? — вкрадчиво спросил Хаурун, и Толя понял, что попытка сбежать закончится банальной потасовкой.

— Мы будем вынуждены задержать вас, — Якконин учтиво поклонился; Толю передёрнуло. — Ради вашей же безопасности.

— Задержать. Меня. Вашего короля, — раздельно произнёс Хаурун и стал закатывать рукава рубашки. — Ради моей же безопасности. Ха-ха-ха!

Магнус возвёл глаза к потолку с люстрой и попугаем, Толя встал с Хауруном плечом к плечу. Неизвестно, какими потерями закончилось бы это противостояние, но в этот момент менестрель услышал, как слева от него скрипнули половинки растворяемой двери, обернулся к новой опасности и обомлел.