А ещё ты наверное, купался в неположенном месте, как Иночкин)

В детстве жестокие родители направляли меня в пионерские "лагеря". Каждый год на две, а то и на три смены. Более культурный отец лицемерно улыбался: "Отдохнёшь на свежем воздухе, наберёшься сил." (Умудрялся выгонять "на свежий воздух" даже зимой.) Простодушная мать говорила без затей: "Хоть отдохнём тут от тебя. Надоел, сил нет". Я не понимал, что родители у меня ненормальные, и верил в первый вариант, считая что мама шутливо "ворчит". "Лагеря" я, умный и впечатлительный ребёнок, ненавидел до рвоты. Буквально. За день до отъезда у меня начиналась сильная рвота на нервной почве. Под утро родители выносили таз с блевотиной, обтирали морду мокрым полотенцем и в полубессознательном состоянии тащили любимое чадо за руку к автобусу или поезду: "шнеллер-шнеллер".

Не то, чтобы в лагерях меня сильно третировали, наоборот, без пресса "учёбы" я, скорее, расправлял крылья. Но скучал по дому, мне казалось, что родители меня забудут, я не мог заниматься там любимыми занятиями, а главное я очень быстро врастал в ситуацию, лагеря же были все РАЗНЫЕ. В результате жизнь правращалась в сводящий с ума калейдоскоп.

Внизу социальной лестницы были лагеря родителей – мамин от швейного объединения и папин от "ЗиЛа". Зиловский лагерь в Мячково был гигантский, с десятками отрядов. Это был настоящий "город детей"; Бухенвальд со сталинской детской архитектурой: гипсовые трубачи, трибуны, ор радио, фабрика-столовая, к которой подгоняли по рельсам вагоны продуктов.

Образ жизни? Что сказать... Во время кормёжки добрая повариха принесла на подносе доппорции компота из сухофруктов: "Берите ребятки, у нас лишнее осталось". Мальчик из старшего отряда солидно взял, остальные испуганно отказались. Я не понял, решил воспользоваться халявой. Старшеотрядник смотрел на меня, загадочно ухмылялся. Я вышел, держа в руках компотный бонус - абрикосовые косточки. Их полагалось разбить кирпичом и съесть, а то сточить об асфальт, аккуратно выковырить вкусную начинку и сделать свистульку. На выходе старшеотрядник с размаха ударил меня поддых, добавил сверху по шее ребром ладони. Косточки покатились по асфальту...

На отца я не обижаюсь. В детстве не обижался потому что не понимал. Взрослым, потому что понял. В школьном классе отца до тридцати лет дожило два человека. Мать первый раз трахнул, она ему суп из курицы сделала, он есть отказался: чего же девку объедать – КУРИЦА. Как пел Галич: "поколение обречённых".

Совсем другой лагерь был под Солнечногорском, у озера Сенеж. Путёвки туда доставал дядя, преподаватель в Академии бронетанковых войск имени Малиновского. Лагерь был небольшой, в несколько отрядов, находился на территории воинской части. У АБТВ там был полигон и летние лагеря для курсантов. В лагере процветала шагистика, детей офицеров воспитывали как потомственных военных. Водили на стрельбища, танкодром, учили стрелять, ориентироваться на местности. Вспоминая сейчас, вижу, что всё было очень продуманно, по военному трафарету. В общей сложности я там был смены три-четыре. Каждую смену был запланирован просмотр танковой стрельбы. Каждый раз один танк "случайно" стрелял рядом с командным пунктом, где находились пионеры, от выстрела вышибало стёкла. Это делалось специально, чтобы приучить волчат не бояться выстрелов и вообще "продемонстрировать мощь". 10-летние октябрята стреляли из карабинов, 12-летним пионерам доверяли калашникова. Разбор и сборка автомата были детской игрой, вроде кубиков и мозаики. В общем для мальчишек всё было интересно. Плохо ли полазить по танку, прокатиться на бронетранспортёре. Иногда правда дяденьки заигрывались – например прогоняли старшеотрядников через слезоточивый газ без противогазов. Сначала бежали через маскировочный чёрный дым от обычной дымовой шашки, расслаблялись, и попадали в белое облако газа слезоточивого. "Закалка, тренировка". Ну и шагистика, "смотры".

Отношения у детей офицеров были другие. В отличие от детей рабочих малышню не обижали. Будучи в Сенежском лагере совсем маленьким, играл в футбол. Наша команда выиграла у команды второго отряда и мы ходили по территории как котята, завалившие гуся. Потом, через несколько лет ситуация зеркально повторилась. Нас, второотрядников, собрала пионервожатая и сказала:

- Ребята, сыграйте пожалуйста с малышами. У вас футбольный турнир, им тоже играть хочется. Только играйте осторожно, не зашибите.

Первую половину матча сыграли, малышня естественно продула. Вожатая говорит:

- Ну, я думала вы уже взрослые. Сладили с детским садом.

Девчёнки-вожатые в этом лагере были как на подбор: красивые, интеллигентные. Офицер в академии это не слесарь на ЗиЛе – жёны и дочки были что надо.

Хотя идеализировать и этот лагерь не следует. Например, одну смену я побыл "евреем". Впечатлений хватило на всю жизнь. Было мне лет 11. У нас в отряде был мальчик, сын слушателя из Одессы. Он постоянно рассказывал про родной город, говорил с какой-то странной для москвича интонацией. Любимыми персонажами его рассказов были Карцев и Ильченко. Для Москвы имена этих провинциалов значили мало, в Одессе это были Кумиры. Рассказывал он смешно. Другой темой его разговоров были "жиды". Слово для меня было известное, но в моём лексиконе (т.е. лексиконе рабочей окраины Москвы) "жид" было понятие не этническое, а социальное. Жид это жадина, отсюда глагол "жидиться", то есть жадничать: "Дай морожное куснуть, не жидись". Жадин в рассказах одесского мальчика почему-то звали Абгамами и Саггами, они в его пересказе изъяснялись на каком-то инопланетянском картавом наречьи. Почему он так кривляется и почему так не любит Абгамов и Сагг, являющихся в его глазах жадинами, я не понимал. Из расспросов понял, что жиды это евреи, точнее, евреи это жиды. Я за евреев вступился.

Надо сказать, что евреев в Нагатино было мало, все они были ассимилированны и как евреи не воспринимались. Да и были полукровками. Киркоровоподобного красавчика-заводилу в нашем классе звали Андрей Кондратьев, отец его был евреем, о чём я узнал к классу восьмому и тут же сочинил двустишие:

А Кондратьев наш Андрей
В детстве тоже был еврей.

Все хохотали и Кондратьев громче всех: в младших классах Андрюха был любимцем учителей и обаятельным подлизой.

В общем, я одесситу говорю:

- А чего ты к евреем так пристаёшь? Чего они тебе сделали? Мало ли кто какой национальности.

Одессит на меня пристально посмотрел:

- А ты случайно по фамилии не Рабинович будешь? (были первые дни смены и фамилий друг друга мы не знали).

- Нет, Галковский.

- Понятно. А ты случайно не еврей?

И тут я в пылу полемики допустил фатальную ошибку:

- А хоть бы и еврей. Какое это имеет значение.

У одессита отвисла челюсть. Он от меня отбежал как от зачумлённого, стал о чём-то шептаться с ребятами.
Стали меня травить. Сначала решили "изменить социальный статус". Не получилось – драться в Нагатино умели: предворительный словесный наскок, "приёмчики" - подножки, "стальной зажим". Кроме того, по обстоятельствам жизни я был устойчив ко всякого рода стрессам, на конфликт шёл, считайте, с радостью.

Тогда пошла травля медленная, изподтишка. И дошло вот до чего. В озере мы купались в специально огороженном лягушатнике. Однажда заводила травли ко мне подходит (кстати, это был то ли татарин, то ли чеченец по имени Шамиль) и говорит:

- Я бы тебе не советовал с ребятами плавать. Плавай отдельно.

- Это ещё почему? С ума сошёл?

- Нет, просто я так думаю.

В этот день Шамиль (а может и Равиль – их два брата-погодка было), незаметно подбросил мне в воде бутылочное стекло, ногу я сильно порезал. Правда наказаны были все. Лягушатник закрыли, вызвали солдата-водолаза чистить дно. Поскольку стекло умные азиаты убрали, его естественно не находили. Два дня никто не купался. Потом, чуть ли не просеяв грунт через сито, запустили. Я больше до конца смены в воду не лез. Сначала нога заживала, потом не хотелось. В конце концов Шамиль-Равиль подошёл ко мне и пряча глаза сказал:

- Галковский ты это... Плавай давай.

Видимо понял, что переборщил. Или оценил, что я не стукнул. А скорее всего, струсил: заинтересуется пионервожатая, почему Дима не плавает, чего боится. Начнутся вопросы.
С тех пор для меня шовинист - не человек. Разумеется, Шамиль должен получить шамилево, Абрам – абрамово. Но травить людей, науськивать детей друг против друга (напомню, что случай был в специфической социальной среде во время наката государственного антисемитизма)... Да ещё, как это часто бывает в ЖЖ, анонимно стёклышко под ноги подкладывать...

У АБТВ было два пионерских лагеря. Второй в Алуште. Там мне побывать тоже пришлось. Говорить ничего не буду, достаточно оценить две вещи.

Первая – климат. Подмосковье летом это одно. А южный берег Крыма совсем совсем другое. Октябрята в зиловском Мячково ещё жили в отапливаемых корпусах. А пионеры - в "летних павильонах", то есть в остеклённых фанерных бараках. Представьте: ночью +8, дождь, а мальчишки под солдатскими одеяльцами лежат. Одетые. Помню, простудился, ночью лежу, кашляю, рот зажимаю – ребят разбудить западло. А на следующую ночь лафа – весь барак кашляет, кашляй – не хочу.

Вторая вещь. Жили пионеры в Алуште в отдельных гостиничных номерах на два или на три человека. Туалет в коридоре, но чистый, с настоящими унитазами (редкость). В каждом номере – умывальник, шкаф, балкон. С балкона вид: горы и море.

Как говорится, "почувствуйте разницу". Контингент тоже был другой. В Подмосковье в основном дети слушателей, адьюнктов, техперсонала. В Крыму – дети преподавателей и начальства, т.е. старших офицеров и генералов. Там, кстати, я впервые близко и увидел настоящего мальчика-еврея: курчавого Гурвинека со шнобелем. Был сыном какого-то очень любимого преподавателя Академии. Отдыхали в Алуште и родственники маршала Баграмяна, дедушка приезжал их навещать, что было Событием.

Но конечно и это не вершина. На вершине был находящийся рядом Артек. Там всё было покруче ещё на порядок: спецпитание, профессиональные педагоги, дети иностранцев. "Другой мир" даже по сравнением с алуштинским оазисом. До Артека я, как вы понимаете, не дорос. В Алушту-то попал только потому, что дядя работал там физруком.

Но конечно и это не вершина. На вершине был находящийся рядом Артек. Там всё было покруче ещё на порядок: спецпитание, профессиональные педагоги, дети иностранцев.