Майская ночь, или Таинственное происшествие в Уилтшире (джен)

Это было одним из самых ярких детских воспоминаний, которые Люциусу удалось сохранить. Весна. Это было весной шестьдесят первого. Ему уже исполнилось семь, и он ощущал себя достаточно взрослым, для того чтобы пытаться колдовать отцовской палочкой и доставать с верхних полок старинные инкунабулы. Тяжеленные, в потёртых кожаных переплётах, окованных позеленевшей от времени бронзой, с вычурными замками в виде грозных звериных голов — они так и норовили цапнуть любого, кто неосторожно покусится на пыльные тайны, дремлющие меж ветхих страниц. Не сразу, но всё-таки Люциусу хватило ума подсунуть бронзовым стражам вместо своих многострадальных пальцев лакричные палочки, чем он безмерно годился, жадно рассматривая гравюры.

Помнится, в самом начале мая они выбрались с матушкой на традиционный пикник к Розье, а отец… отец, как всегда, ещё с утра отправился по каким-то важным делам в Министерство.

Было жарко и солнечно — настолько, что взрослые предпочитали вести свои скучные разговоры в тени зачарованного шатра, наслаждаясь напитками и прохладой. О, Мерлин, тогда это казалось ему ужасно, невероятно нелепым, вот так просидеть на одном месте весь день!

Им же, детям, жара не мешала вовсе: они с восторгом носились, вытаптывая полевые цветы, и валялись в сочной зелёной траве, не замечая пятен на своих чистеньких мантиях. Как же легко было тогда выдумывать на ходу игры. Ещё недавно они охотились в предгорьях Кембрийских гор на валлийских зелёных, а в следующий момент уже высаживались на песчаные берега бухты Певенси⁽¹⁾.

Сёстры Блэк в нормандском завоевании не участвовали. Помнится, Беллу чуть раньше не взяли сражаться с гоблинами, и она, гордо заявив, что уже слишком взрослая для этих глупостей, дулась на них, мальчишек, весь день.

У девчонок же были свои девчоночьи игры — Андромеда и Беллатрикс, смеясь над чем-то ведомым только им, плели венок из белых и розовых маргариток, чтобы торжественно провозгласить свою шестилетнюю, очаровательную на взгляд многочисленных тётушек и кузин, сестру светлой королевой весны и полевых цветов.

Сам Люциус в ратном деле тоже не преуспел, и был оставлен отважными завоевателями «на берегу», ожидать, когда они вернутся с победой. Обидно было ужасно, и, покинув свой одинокий пост, он захотел поучаствовать в коронации в единственной приемлемой для себя, наследника благородного дома и гордого укротителя заколдованных книг, роли. Он даже готов был великодушно смириться с тем фактом, что приторная тихоня Нарцисса, похожая в своём кружевном платьице на кусок лимонной меренги, станет его женой. За что был жестоко осмеян: Беллатрикс, оглядев его сверху донизу презрительным гордым взглядом, заявила, что эта церемония только для девочек. Конечно, если он хочет побыть девчонкой, то из него вполне выйдет фрейлина, а корону достоин носить лишь Блэк.

Они с Андромедой залились хохотом, и это было настолько обидно, что Люциус, позорно не разревелся только благодаря вбитым в него гувернёром урокам светских манер. С гордо поднятой головой и стараясь не шмыгать носом, он обиженно удалился к шатру, решив, что раз так, то вообще сегодня больше не будет ни с кем играть, а с вреднющими сёстрами Блэк и подавно.

— Больно надо! — ворчал он себе под нос. — Да и вообще, эти девчонки слишком много о себе думают — а сами даже нормальную игру придумать не могут! Тоже мне, цветочная королева… — Люциус почувствовал на глазах злые слёзы и совсем неаристократично плюхнулся на траву. Он не помнил, сколько так просидел, может быть, полчаса, а может быть всего четверть часа — он уже прекратил злиться, но всё ещё не мог придумать, чем бы себя занять.

— Скажи-ка, сын, почему ты сидишь здесь один, и, по всей видимости, скучаешь?

Услышать голос отца было настолько невероятно и удивительно, что Люциус поднял голову от перепачканных травяным соком коленок и неверяще посмотрел на высокую, залитую солнцем фигуру.

— Папа! — он радостно вскочил на ноги, но в последний момент сдержался, чтобы не броситься к нему обниматься и не спрятаться от всего мира в полах отцовской мантии. — Ты же говорил, что сегодня ужасно занят до самого вечера!

— Для всего отмерен свой час, — отец подошёл ближе, шутливо покачав старинными вычурными часами на платиновой цепочке. Сколько Люциус себя помнил, они были при нём всегда, и отец в задумчивости любил водить пальцем по выгравированному на крышке змею, впившемуся в свой хвост. — И хотя дела, безусловно, важны, и требуют моего времени, но для своего сына я всегда его отыщу даже если оно однажды возьмёт и кончится, — отец спрятал часы в карман и положил руку на плечо Люциусу. — И всё же, почему ты один? — повторил он, привлекая его к себе.

— Да ну их, — Люциус обиженно дёрнул плечом, вскидывая подбородок. — Гринграсс дурак, а здесь остались одни девчонки! С ними ужасно скучно!

— С девочками вовсе не скучно, — рассмеялся тогда отец. — Я бы даже сказал, строго наоборот…

Смех у отца был приятный, глубокий и крайне располагающий. Когда он смеялся от всей души, ему это удивительно шло, и, конечно же, он превосходно умел этим пользоваться. Люциус же ничего смешного не видел, и для него это было вопросом принципа:

— Да с ними же не побегать толком, и сражаться они не умеют совсем! — совершенно искренне возмутился он.

— Вот уж сражаться с ними не стоит точно, — покачал головой Абраксас.

— Потому что они всё равно слабее! — Люциус до сих пор вспоминал с улыбкой, как в своей детской наивности довольно своеобразно истолковал слова отца. — Это же неинтересно! А ещё они хнычут, когда проигрывают!

— Девочки отнюдь не слабее, — попытался было возразить Абраксас, но Люциус замотал головой с такой силой, что его белоснежные волосы, собранные матушкой в хвост, окончательно растрепались:

— Слабее! — упёрся он, невольно покосившись на Беллатрикс, от которой на прошлое Рождество досталось обжоре Крэббу, и Люциус бы скорее провалился сквозь землю, чем признался отцу в том, что всё же немного её побаивается. — И вообще, они скучные, всегда сами хотят командовать и за всех решать! — не смог удержаться он от того, чтобы пожаловаться. — Но когда я вырасту, — упрямо добавил он, — я всё буду решать сам!

— Совсем всё? — уточнил отец.

— Совсем! — Люциус тряхнул головой в абсолютной уверенности. — Во что играть, кого куда приглашать, с кем дружить …

— …кого любить и на ком жениться, — в тон ему закончил Абраксас.

— Вот ещё! — Люциус возмущённо скривился — Не хочу я жениться! Ни на ком!

— Совсем? — отец рассмеялся снова.

— Да! — Люциус, кажется, тогда даже ногой топнул, потому что ужаснее ничего в тот момент не мог даже вообразить.

— Почему же? — удивился отец, кажется, искренне наслаждаясь непосредственностью беседы.

— Потому что я люблю маму, а она уже замужем, — озвучил Люциус совершенно очевидную для него вещь, — а больше тут просто не на ком!

Отец рассмеялся вновь.

— Так уж и не на ком? — шутливо уточнил он. — А вот я вижу, что одна прелестная юная леди просто не может отвести от тебя глаз, — отец указал на Нарциссу, увенчанную короной из луговых цветов. Её длинные светлые волосы, ещё час назад аккуратно заплетённые в две косы, были сейчас распущены, рассыпаясь пушистым серебряным водопадом до самой талии. Она солнечно улыбнулась отцу в ответ, и эту улыбку не портили даже выпавшие молочные зубы.

Впрочем, тогда Люциус вряд ли мог оценить всю невинную трогательную красоту этой картины — сначала ему понадобилось самому стать отцом и мужем.

— Она же маленькая! — искренне возмутился тогда семилетний он. — И глупая! Она даже не знает, сколько в квиддичной команде охотников!

— Узнает ещё, — с улыбкой вздохнул отец, прикрывшись рукой от бившего в глаза солнца. — Скажи-ка, сын, разве в девочках именно это главное? Впрочем, настаивать я не буду… а кто из них тебе хотя бы немного нравится?

— Да никто мне не нравится! — твёрдо заявил Люциус — а потом спросил: — Папа, а ты надолго? Может быть, ты поиграешь с нами немного в квиддич? Нам наверняка дадут мётлы, если попросишь ты.

Отец поколебался мгновение — а затем кивнул:

— Хорошо. Да — беги, собирай команду. Думаю, что пара часов на то, чтобы утереть Лестрейнджам, Розье и Гринграссам нос, у меня найдётся.

И они действительно провели два часа, кружа смеющейся шумной гурьбой над поляной, перекидывая друг другу квоффл. Два часа, наполненные ничем не омрачённым весельем. Они смеялись и визжали до хрипоты, зная, что даже если кто-то из них сорвётся с метлы, родители всегда сделают так, что приземление на траву окажется невесомо-мягким.

Сейчас же подхватить его было некому, и падение, затянувшееся на долгих пятнадцать лет, могло завершиться в любой момент неотвратимым сокрушительным ударом о землю. Люциус Малфой устало потёр переносицу и вновь посмотрел на затянутый молочно-белым туманом сад. Он бы многое отдал, чтобы кто-то нашёл за него ответ, как выйти из этого гибельного финта живым. Что делать, когда судьба занесла над его семьёй остриё своего меча? И существует ли вообще та сила, что способна превозмочь роковое предначертание, если это не удалось тому, кто сумел познать и победить смерть?

1) Утром 28 сентября 1066 г. в бухте у города Певенси во главе с Вильгельмом I Завоевателем высадилась нормандская армия.

Вернуться к тексту