Перья (джен)

Робкий стук в дверь невольно заставил Альбуса Дамблдора вздрогнуть. Он уже некоторое время сидел за проверкой эссе: студентам было задано перечислить способы превращения живых существ в неодушевленный предмет. Автор очередного довольно бездарно написанного сочинения имел явные затруднения с пониманием смысла заклинаний, поэтому Альбус качал головой, читая весьма забавный абзац о том, что при помощи заклинания Локомотор Мортис во́рона можно превратить в массивный шкаф.

Прежде чем как-то отреагировать на стук, Альбус бросил взгляд на небольшие часы, стоявшие на краю письменного стола. Часы показывали половину двенадцатого; по тому, что в кабинете царил полумрак и лишь пламя свечи освещало стол, он определил, что время отнюдь не обеденное.

С усталым вздохом Альбус откинулся на спинку кресла, произнес «Входите» и отложил перо в сторону.

Дверь медленно и осторожно отворилась. Тот, кто бесшумно вошел в кабинет, был одет в такую длинную и плотную темную мантию, что только бросив взгляд на руки в перчатках и башмаки посетителя, Альбус понял, что перед ним не дементор. Конечно, смешно думать, будто дементор мог случайно забрести в Хогвартс, да еще не куда-нибудь, а в кабинет учителя трансфигурации, чтобы справиться о дороге в Азкабан. Но было уже поздно, перед Альбусом лежало бредовое эссе, а десерт за ужином был каким-то странным на вкус — вполне возможно, что он просто задремал и находится сейчас в каком-нибудь полубезумном сне.

— Хффтыныффте, — пробормотало существо в полосатом шарфе и начало избавляться от верхней одежды. Сняв перчатки и шапку и положив их на небольшой столик, посетитель начал разматывать шарф. Кажется, это затянется надолго, подумал Альбус, потому что на полу лежало уже два витка шарфа, а лица неожиданного гостя по-прежнему не было видно.

Альбус, которому совсем не нравилось быть в неведении, кто перед ним, да еще в такое позднее время, поднялся со своего кресла и осторожно обошел вокруг стола. Он медленно приблизился к посетителю и, коротко взмахнув палочкой, зажег свечи близ двери. Гостя стало видно чуть лучше, но Альбус по-прежнему не знал, кто перед ним. По голосу он уже определил, что посетитель — мужчина. Тот был на полголовы ниже Альбуса и, несмотря на несколько слоев одежды, довольно худощав: это можно было определить по тонким длинным пальцам, которые все еще боролись с шарфом. Но вот, наконец, шарф был размотан, и на свет появилась каштановая растрепанная шевелюра, лицо в веснушках и голубые, беспокойно глядящие глаза.

— Ньют Скамандер, — с удивление узнал визитера Альбус и помог тому избавиться от зимней мантии. Под ней был темно-синий сюртук из более легкой ткани. — Я не сразу узнал тебя, — признался он.

Ньюта это, похоже, нисколько не смутило. Он поправил рукава и галстук и извиняющимся тоном произнес:

— Знаю, мне нужно было заранее предупредить о визите, но я так спешил, мне просто ничего другого не пришло в голову, профессор. Надеюсь, я вас не разбудил?

Ньют посмотрел на своего бывшего учителя, бросил взгляд на стол и облегченно выдохнул, когда увидел на нем зажжённую свечу и все еще открытую чернильницу.

— К счастью, мне нужно было проверять эссе, — успокоил его Альбус.

Жестом указав на кресло, стоявшее перед столом, он предложил гостю сесть. Еще один взмах палочки — и огонь в камине загорелся сильнее, отчего в кабинете сразу же стало светлее и теплее. Ньют занял место у стола и сразу же протянул руки к камину, пытаясь согреться — несмотря на многочисленные слои одежды, он, казалось, продрог до костей: щеки и нос покраснели от холода, а сапоги — Альбус заметил это только что — до самого верха были промокшими насквозь. Очевидно, Ньют Скамандер прибыл из более заснеженных районов, чем Шотландия, ведь здесь снег едва покрывал землю.

Альбус занял место напротив и наколдовал для Ньюта чашку горячего чая.

— Спасибо, сэр. Пахнет вкусно. Можно спросить, откуда у вас этот чай?

— Я купил недавно несколько новых сортов в одном маггловском магазинчике в Абердине, они хорошо помогают при простуде. Но мне хотелось бы знать, что привело тебя ко мне? В последнем письме ты упомянул, что еще неделю собираешься провести в предгорье Гималаев?

— Мне нужно было вернуться, — сказал Ньют, взял чашку и глубоко вдохнул в себя травяной запах. — Эти травы… они могут ему понравиться, — пробормотал он скорее сам себе и посмотрел на Альбуса:

— Если бы я мог, то никуда бы не уехал. Но вскоре после того, как я отослал вам письмо, кое-что случилось, и мне пришлось действовать очень быстро. Я прибыл сюда, потому что мне нужна ваша помощь, профессор.

Ньют, так и не выпив ни глотка чая, поставил чашку на стол и начал что-то искать в карманах сюртука. Альбус с любопытством наблюдал, как руки Ньюта погрузились в один из карманов чуть ли не до локтей. Потом ему показалось, что из глубины кармана раздался какой-то звук, немного напоминавший звук играющей скрипки. Но Альбус не мог себе представить, что Ньют проделал весь путь лишь для того, чтобы поиграть ему на музыкальном инструменте. Нет, Альбусу нравилась музыка, но для концерта-сюрприза больше подошел бы день, а не ночь.

— Ну, вылезай, — успокаивающе шепнул Ньют в карман. — Не будь таким застенчивым. Ты ему наверняка понравишься. И понюхай-ка, как вкусно пахнет… Наверняка шалфей и солодка... и… м-м-м... подорожник, если я не ошибаюсь. Ты же его так любишь…

По-прежнему с любопытством, но и немного озабоченный душевным состоянием своего бывшего ученика, Альбус немного подался вперед, чтобы хоть краем глаза увидеть, с чем или кем разговаривает Ньют. Внутренности кармана, были, очевидно, зачарованы заклятием незримого расширения, и Ньюту все никак не удавалось ухватить любителя подорожника, кем бы тот ни был.

— Эй, это же… — слегка раздосадованный, Ньют вытащил руки из кармана, встал, снял свой сюртук и, осторожно повесив его на спинку кресла, снова начал рыться в кармане. На этот раз он засунул вовнутрь не только руки, но и голову. Со стороны это выглядело так забавно, что Альбус невольно улыбнулся. Снова послышались нежные мелодичные звуки, и сердце Альбуса в предвкушении забилось сильнее.

— Гиппогрифова борода, — выругался Ньют вполголоса. — Когда ты хотел слопать Пикетта, ты не был таким робким! Бедняга с тех пор боится высунуться из моего носка, а я ношу их, не снимая, уже третью неделю! Вылезай давай!

Ньют сделал резкое движение, как будто хотел схватить кого-то в недрах сюртука. Снова вынув пустые руки из кармана, сказал слегка растерянно:

— Так у нас ничего не получится…

Обернувшись к Альбусу, Ньют пояснил:

— Ему очень трудно доверять людям, к тому же он заметил, что мы не на его родине. У вас еще осталось немного этого травяного чая? В виде сухих трав или свежих, неважно?

Альбус поднялся и прошел к узкому шкафчику, в котором хранились сладости и чай. Немного поискав, он вернулся с коричневым пакетиком в руках, открыл его и протянул Ньюту. Тот благодарно улыбнулся, запустил в пакетик руку и, вынув довольно большую горсть, насыпал ее на письменный стол, оставив между пальцами лишь небольшую щепотку.

— Это должно сработать, — сказал с уверенностью Ньют, еще раз втянув в себя травяной запах. — Но, может, вам все же лучше отойти в сторону, профессор. Так, на всякий случай.

Альбус отошел в полутемный угол кабинета, из которого, однако, хорошо просматривался его полуночный гость. Альбусу было хорошо видно, как Ньют в третий раз склонился над своим сюртуком с щепоткой сухих трав в руке и насыпал травы в карман. Сразу же раздалась радостная мелодия, на этот раз отчетливее и громче. Альбусу стало ясно, что мелодичные звуки издают все-таки не струны скрипки, а, скорее, голосовые связки какого-то существа.

— Ха, сработало! — возликовал Ньют, и в следующее мгновение что-то начало вылезать из кармана наружу. На секунду Альбус подумал, что сюртук загорелся. То, что резкими рывками выбиралось из кармана, было таким сияющим и такого яркого золотисто-алого цвета, что в колеблющемся свете камина было похожим на языки пламени. Но когда «это» высвободилось из сюртука и пролетело по кабинету, Альбус увидел, что речь идет о красивой птице с алыми перьями, светящимся хвостом и маленьким золотистого цвета клювом.

— Это… это феникс, — удивленно произнес Альбус. Он в восхищении наблюдал, как птица, по-прежнему издавая мелодичные звуки, сделала круг по его кабинету и устремилась к горстке трав, которые Ньют держал на раскрытой ладони. Ньют даже не дрогнул, наоборот, вытянул руку, на голое запястье которой птица и приземлилась. Альбус заметил, что птица, несмотря на голод, старалась не слишком вцепляться в кожу своими маленькими, но острыми когтями. Феникс потоптался на руке Ньюта, и, найдя, наконец, удобное положение, начал склевывать травы с ладони.

Альбус глядел на них как завороженный. Еще в бытность Ньюта учеником он заметил, что у того настоящий дар общения с фантастическими тварями, особенно если те были пугливыми, некрасивыми или опасными. Может, потому, что и сам Ньют был скорее застенчивым и сдержанным, он мог понять этих животных. И хотя сам Альбус не очень интересовался магическими существами, он не мог не заметить таланта Ньюта и был готов помочь мальчику, поддерживая и развивая его дар.

Поддержка вылилась в дружеские отношения между учителем и учеником, даже если причиной этому стало одно трагическое происшествие. Так как Ньют больше разбирался в животных, чем в людях, во время его учебы в Хогвартсе у него было мало, или, точнее, всего один друг — девочка по имени Лита Лестрейндж. Она была такой же замкнутой, как и Ньют, и тоже любила всяких фантастических тварей. Когда они учились на шестом курсе, она рискнула провести сложный эксперимент с одним из ее любимцев. Но эксперимент завершился полной катастрофой и чуть ни стоил жизни одному из учеников. Чтобы защитить Литу, Ньют взял вину на себя, что повлекло за собой его исключение из школы. Только вмешательство Альбуса, который догадывался об истинном виновнике происшествия, помогло смягчить наказание, отчего Ньют был вечно благодарен своему учителю. Альбус не только уберег его от участи изгнанника из магического общества и унылой жизни в мире магглов, но и помог ему найти себя, открыв доступ к миру магических существ, с которыми у Ньюта были куда более теплые отношения, чем с людьми.

Сейчас Альбус видел, насколько положительно отразилась его поддержка на Ньюте. Этот молодой человек, которого во время учебы в Хогвартсе дразнили за его любовь и интерес к разным тварям, держал на руке одного из самых пугливых и прекрасных существ на свете и кормил из раскрытой ладони. Видно было, что и сам феникс предпочитал склевывать корм с ладони человека, игнорируя насыпанную на письменном столе кучку трав.

— Вот, молодец, — похвалил Ньют птицу и довольно улыбнулся. — Все в порядке, никто тебе ничего не сделает.

Феникс склевал остатки лакомства и, в знак благодарности, потерся яркой головой о пустую ладонь Ньюта.

— Э-э-э, Фоукс, познакомься: это профессор Дамблдор. Профессор, это — Фоукс.

Альбус понял это как разрешение приблизиться к птице. Очень медленно он сделал пару шагов, но Фоукс испугался, захлопал крыльями, издавая такой жалобный крик, что сердце обливалось кровью. Альбус быстро отступил назад. Но Фоукс не успокаивался.

— Эй, эй… — Свободной рукой Ньют погладил Фоукса по голове, ласково провел по мягким перьям на шее и спине птицы, пытаясь ее успокоить. Потихоньку жалобный клекот утих, крылья сложились за спиной, и Фоукс снова расслабился на руках Ньюта.

— Тихо, Фоукс. Я же тебе говорил, что он не сделает тебе ничего дурного.

— Кажется, он не верит в это, — заметил Альбус. — Фениксы же вообще очень замкнутые и пугливые.

Ньют покачал головой:

— Ко мне и Криденсу он быстро привык, но, наверное, потому, что мы его освободили. Знаете, профессор, Фоукса и еще двух фениксов несколько месяцев держали взаперти в крошечной клетке. С ними плохо обращались и морили голодом, чтобы заставить их плакать. Это, конечно же, подорвало и без того хрупкое доверие к людям и измучило бедных птиц сверх меры. К тому же Фоукс пережил возгорание в клетке, а первые часы для новорожденных фениксов очень важны, они чрезвычайно рискуют, не находя достаточной защиты. Видели бы вы его, профессор. Такой маленький и беззащитный голый птенец на холодном металлическом дне клетки, вдали от свежего воздуха и правильного питания. Но мерзавцы плевали на чувства таких чудесных птиц. Они хотели лишь их слезы и кучу денег, которые можно заработать от их продажи. Мы должны были его спасти.

Ньют продолжал гладить Фоукса, который тихо пел свою нежную песню. Альбус предпринял еще одну осторожную попытку приблизиться, на этот раз Фоукс не испугался.

— Зачем этим людям нужны слезы? — тихо спросил Дамблдор, чтобы не спугнуть птицу. Он задавался вопросом, к чему мучить животное до такой степени, что оно начинает плакать, и зачем людям слезы? Какой в них смысл? Наверняка же дело не в любви к мучениям других существ как таковым?

Ньют тихонько вздохнул, и его взгляд стал таким же беспокойным, как в самом начале, когда он только переступил порог кабинета:

— В Китае и Индии несколько месяцев назад обнаружили, что слезы феникса обладают целебной силой. Капли достаточно, чтобы нейтрализовать многие яды в теле человека, если действовать достаточно быстро. Даже глубокие резаные и колотые раны затягиваются в течение секунд, не оставляя рубцов. Был проведен ряд экспериментов, чтобы создать новые улучшенные зелья, но слезы феникса достать трудно. Поэтому эти мерзавцы и добывают слезы таким варварским способом, продавая их втридорога всем желающим.

Ньют и Альбус замолчали, единственными звуками в кабинете было мелодичное пение Фоукса. Сострадательный взгляд Ньюта остановился на своем пернатом друге; погруженный в свои мысли, Ньют вновь и вновь гладил алые перья Фоукса.

— Я понимаю, ты не мог этого допустить, — тихо начал Альбус, осторожно приблизившись к Ньюту и Фоуксу еще на пару шагов. — Но ты справился. Ты освободил его и даже подружился с ним и завоевал его доверие. Чем я могу тебе помочь?

Ньют задумчиво посмотрел на бывшего учителя:

— Я был бы очень рад, если бы вы смогли присмотреть за ним пару недель. Он самый слабый из троих, кончики его перьев воспалены, и он должен выздороветь и набраться сил, прежде чем я смогу выпустить его на волю. Кроме того, мне нужно поговорить с индийскими и китайскими властями, чтобы они взяли ситуацию под контроль. А если все обернется так же, как при моей первой встрече с МАКУСА… Тогда лучше, если он будет находиться подальше от меня. Он достаточно настрадался и заслужил большего, чем неприязнь, непонимание или игнорирование.

Альбус понимающе кивнул. Он слышал о появлении обскура в Нью-Йорке и был рад, что для Ньюта и его зверей все закончилось благополучно, чего, к сожалению, нельзя утверждать о бедном одержимом юноше. Но он испытывал беспокойство при мысли, что Ньют снова может влипнуть в похожую ситуацию. Альбус мог понять, что тот хочет помочь животным, но ему бы хотелось, чтобы Ньют соблюдал в этом деле больше дистанции и анонимности. Хотя на это его бывший ученик, разумеется, не согласится. Когда речь заходила о фантастических тварях, Ньют преображался, становясь яростным борцом за их жизнь и права.

— Я могу понять, что безопасность Фоукса важна для тебя. Но Фоукс нам только что наглядно продемонстрировал, что я ему не особо нравлюсь.

Ньют не мог не согласиться. Фоукс очень бурно реагировал на Альбуса, Ньюту по-прежнему приходилось успокаивающе поглаживать феникса по спине, чтобы тот не пугался. И хотя молодого человека не удивила реакция Фоукса, он все же ожидал, что тот хотя бы подпустит Альбуса ближе. Ньют не хотел доставлять профессору неприятностей, но на других людей феникс отреагирует, скорее всего, так же. А Альбус был одним из немногих, кто понимал и принимал страсть Ньюта к фантастическим тварям. Поэтому ему не пришел на ум никто иной, как его бывший ментор.

— Мы можем попробовать, — осторожно произнес Ньют. — Важно только, чтобы вы не выпускали его наружу, иначе он не вернется. Я напишу вам список трав, которые он любит, и, конечно, оплачу все расходы, как только вернусь, чтобы забрать его. Я не хочу навязывать вам Фоукса, но вы — единственный человек, у которого я могу попросить помощи.

Альбус чувствовал себя польщенным за доверие и знал, что Ньют искренен в своих чувствах. Он еще раз осмотрел красивое алое оперение феникса, на котором — так как теперь он стоял ближе — были видны сероватые пятнышки — очевидно, признаки воспалительного процесса, о котором упоминал Ньют. Альбус вслушался в приятное пение феникса и почувствовал, что его сомнения понемногу рассеиваются и появляется уверенность в своих силах, даже если он и не мог объяснить, почему.

— Что с воспалением? — спросил он наконец.

— Оно пройдет, фениксам не нужны лекарства, — с оптимизмом заметил Ньют, внимательно рассматривая кончики крыльев феникса. — Оно наружное и возникло, скорее всего, из-за тесной грязной клетки и затхлого воздуха. Он должен почаще махать крыльями, чтобы воздух циркулировал между перьями. Если не ошибаюсь, через пару дней Фоукс будет абсолютно здоров.

Альбус кивнул:

— Если так, то я с удовольствием позабочусь о нем. Но при одном условии, — добавил он строго, и Ньют обеспокоенно посмотрел на него.

— Мы уже давно знаем друг друга и регулярно общаемся, и я хотел бы, чтобы ты прекратил называть меня «сэр» и «профессор». Я думаю, что нас по праву можно назвать друзьями, а друзья не обращаются друг к другу так официально.

На лице Ньюта расцвела облегченная улыбка:

— Можно попробовать… Альбус.

— Наконец-то. Тогда подытожим: ты сейчас выпьешь свой холодный чай, напишешь мне список трав, которые любит твой друг, а я тем временем подготовлю для тебя гостевую комнату. И не смотри на меня таким взглядом, Ньют, уже поздно, я не собираюсь отпускать тебя ночью на такой мороз.

Сперва Ньют пробовал протестовать. Ему, по-видимому, хотелось сразу же отправиться в Китай, чтобы наконец, разобраться с этой ситуацией с фениксами и увидеть злодеев за решеткой. Но теперь, когда вопрос с местом для Фоукса уладился, было видно, что с его плеч будто гора свалилась. К тому же он чувствовал ужасную усталость. Все мышцы ныли, глаза закрывались сами собой, мысли путались. Недолго думая, Ньют все же признал, что провести ночь в мягкой теплой постели было бы неплохо. Да и действительно час уже был поздний. Ведь Ньют знал, какое странное впечатление производит на людей, и, если уж ему предстоит объясняться с магическими властями Китая, лучше, если он хотя бы выспится и будет выглядеть бодрым, а не как какой-нибудь ненормальный.

— Ты прав. Мне нужно отдохнуть. Если ты не возражаешь, я оставлю Фоукса здесь, в кабинете, чтобы он немного привык к обстановке.

Альбус ничего не имел против и оставил обоих наедине друг с другом, чтобы подготовить для Ньюта гостевую комнату, которая, к счастью, находилась поблизости.

Не прошло и двух минут, как Альбус несколькими взмахами палочки все приготовил. Вернувшись в кабинет, он застал сидевшего на стуле Ньюта, который пил чай и наблюдал за Фоуксом, сидевшем перед ним на письменном столе и клевавшем травы.

— …будь паинькой. Мы с Криденсом поспешим, чтобы разобраться с ситуацией, и клянусь своей жизнью, я вернусь и заберу тебя, как обещал, когда ты еще сидел в клетке. Я вернусь, не сомневайся. А потом ты сможешь возвратиться домой, в горы, в свое гнездо.

Феникс издавал гортанные звуки, будто подтверждая, что все понял. А может, он просто подавился какой-то травинкой.

Ньют посмотрел вверх и заметил, что Альбус ждет в дверях. Он коротко кивнул и медленно поднялся со стула. Взял сюртук, в последний раз погладил Фоукса по голове и, пятясь, направился к двери, не сводя глаз с птицы.

— Мне кажется, тебе труднее расстаться с Фоуксом, чем ему с тобой, — прошептал Альбус, когда Ньют дошел до него. Оба смотрели на прекрасную птицу, все еще клевавшую травы.

— Расставание для меня всегда тяжело, — ответил Ньют, и Альбус услышал дрожь в его голосе. — Со всеми. Но так надо. Им нужна свобода, их ждет весь мир, и там их сородичи. Я люблю животных и с огромной радостью изучаю их и... ну, да, иногда я забираю их с собой. Когда они сигнализируют мне, что хотят остаться со мной, или если они потеряли родину или ранены. Но какое право я имею оставлять их себе навсегда? Я всем им предоставляю шанс вернуться, если они того хотят.

Грустное выражение на лице Ньюта внезапно исчезло, и он улыбнулся:

— Пикетт живет со мной вот уже почти три года, и мне кажется, что временами он специально притворяется больным, чтобы остаться со мной.

— Житель твоего носка?

— Лукотрус из Южной Германии. Он стал по-настоящему ручным, хотя иногда обижается на меня или ревнует к другим.

Они снова помолчали. Но когда Ньют и Альбус хотели выйти из кабинета, Фоукс приподнял свою голову и издал мягкий чарующий звук, одновременно довольный и все же немного печальный. Ньюту, наконец, удалось нашарить ручку двери и, по-прежнему не сводя глаз с Фоукса, выйти из кабинета. Прощальный клич феникса стих, воцарилась давящая тишина.

Альбус отвел опечаленного Ньюта к узкой двери, за которой скрывалась небольшая каморка. В ней стояла кровать, прикроватная тумбочка с горевшей на ней свечой, шкаф, маленький стол и два стула.

— Надеюсь, на одну ночь пойдет, — сказал Альбус и заметил краем глаза, что Ньют кивнул. — Я могу прислать тебе домового эльфа, который разбудит тебя и приготовит завтрак, скажи только, когда. И, разумеется, я предупрежу профессора Диппета, что ты здесь. Кстати, он был в восторге от твоей книги и подумывает о том, чтобы включить ее в программу обучения.

Эта новость немного отвлекла Ньюта и взволновала.

— Правда? Ему понравилось? Что он думает о мерах защиты магических животных? Верит ли он…

— Тихо, тихо… — улыбаясь, успокоил Альбус взбудораженного Ньюта. — Отправляйся сперва в Китай и уладь там свои дела, а когда вернешься, чтобы забрать Фоукса, у вас будет достаточно времени все обсудить.

— Да, ты прав. Мне нужен отдых. Я должен быть собран, чтобы донести до них мои взгляды и надежды. Еще не ясно, удастся ли мне это.

Ньют и Альбус пожелали друг другу спокойной ночи и распрощались.

На следующее утро, когда солнце только-только взошло и начало пробиваться между заснеженными вершинами далеких гор, Альбус, Ньют и Фоукс в последний раз встретились в кабинете трансфигурации. Ньют уже надел зимнюю мантию и начал наматывать свой шарф:

— Если возникнут трудности, шли срочную сову, я сразу же приеду.

— То же самое хочу сказать тебе, — ответил Альбус и взял со стола перчатки и шапку Ньюта. — Если у тебя возникнут неприятности, мне хотелось бы об этом знать. И прежде всего, от ТЕБЯ, а не из «Ежедневного пророка»!

Ньют лишь виновато вздохнул.

Фоукс обосновался на книжной полке за спиной Ньюта и наблюдал за сценой прощания с почти осуждающим и обиженным видом. Время от времени он испускал хриплый крик, давая Ньюту понять, что не одобряет его действий.

— Я скоро вернусь, — произнес Ньют уже в пятый раз. — Будь послушным мальчиком, прилежно клюй вкусные травки, которые купит для тебя Альбус. И не забывай почаще расправлять крылья и махать ими, чтобы обеспечить приток воздуха к перьям.

Фоукс будто понял, приподнялся на ногах, расправил крылья и несколько раз взмахнул ими, рассекая воздух. Чтобы не взлететь, он неуклюже переминался с ноги на ногу, сталкивая вниз книги.

— Ничего страшного, — быстро произнес Альбус, не дожидаясь очередных извинений Ньюта. — Лишь бы он не поджигал их во время перерождения…

— Надеюсь, этого еще долго не пфаиффайдеф. — Произнося последнее слово, Ньют уже полностью закутался в шарф, и Альбусу были видны лишь его глаза и растрёпанные волосы. Альбус протянул ему шапку, потом перчатки. Полностью закутанного Ньюта действительно трудно было узнать.

— Спфбаидсфданйя.

— Что, прости?

Ньют с трудом освободил рот от шарфа и повторил:

— Я хотел лишь еще раз сказать «Спасибо» и «До свидания».

Альбус улыбнулся:

— Теперь я понял тебя гораздо лучше. Когда будешь говорить с китайскими властями, лучше будет прежде избавиться от шарфа.

Ньют фыркнул и энергично кивнул. Потом, последний раз помахав Фоуксу, пробормотал:

— Федфяффофокамифбфит, — и с тяжелым сердцем покинул кабинет. Фоукс еще раз взмахнул крыльями и запел свою короткую жалобную песню.

Когда в кабинете наступила тишина, Альбус подошел к столу. Он чувствовал, как за ним недоверчиво наблюдает Фоукс.

— Ну что, — сказал он птице и опустился на свой стул, — мы остались одни. Я надеюсь, ты скоро заметишь, что я действительно хороший малый и не причиню тебе зла. Такую ошибку я уже совершил однажды и выучил свой урок.

Фоукс ничего не ответил, лишь взмахнул крыльями и принялся клювом чистить перья.

* * *

Спустя примерно месяц Альбус получил содержательное и, что самое главное, довольно оптимистичное письмо от Ньюта Скамандера. Тот довольно быстро сошелся с одним китайским министерским работником, Мианом Ли, работавшим над этим делом, но не имевшим серьезных улик на похитителей животных. Миан и Ньют начали работать над делом вместе, и им удалось обратить на это дело внимание самого китайского министра магии. «Дело о фениксах» вызвало бурные дебаты и щекотливые дискуссии, но в конце концов все было решено в пользу животных. Ньют и Миан отвели в лагерь похитителей, за которыми наблюдал Криденс, целый отряд авроров. Во время последней встречи с Ньютом Альбус забыл спросить, кто такой этот Криденс, и теперь его любопытство усилилось еще больше. Не было упомянуто в письме ни что случилось с преступниками, ни какое было найдено решение для фениксов. Ньют лишь заметил, что если все хорошо закончится, он сможет приехать в Хогвартс в начале января, чтобы забрать Фоукса.

И вот первая неделя нового года подошла к концу, но от Ньюта не было ни слуху ни духу. Альбус уже начал волноваться. Может, что-то случилось? Но в «Ежедневном пророке» ничего похожего не упоминалось, а ведь если в Китае кучка мучителей магических существ разгромила бы отряд хорошо обученных авроров, новость наверняка распространилась бы по магическим общинам других стран. Или Ньют просто запаздывает? Может, он заботится еще об одном недавно освобожденном раненом фениксе?

Издавая мелодичные звуки, Фоукс низко пролетел над головой Альбуса, заставляя того посмотреть наверх. Насколько Альбус мог судить, птица полностью оправилась от перьевого воспаления и даже чуточку подросла. По крайней мере, Фоукс уже не помещался на книжной полке, чтобы скидывать клювом книги на пол. Теперь ему больше нравилось сидеть на высоком шкафу, в котором Альбус хранил школьные принадлежности. Фоукс стащил у Альбуса шляпу и три носка и использовал их для строительства гнезда. Альбус не сердился, но надеялся, что получит свои вещи обратно. У него было не так уж много носков, тем более таких мягких и теплых, а Фоукс, конечно, не догадался стащить парочку одинаковых и ношеных.

Фоукс по-прежнему не позволял Альбусу гладить себя и не ел у него с рук. Но он позволял приближаться к себе. А иногда даже сам садился на краю письменного стола, на расстоянии вытянутой руки от Альбуса, и, издавая довольные звуки, клевал свежие травы. Нежное мелодичное пение Фоукса доставляло Альбусу удовольствие, а после напряженного рабочего дня успокаивало и умиротворяло.

Альбус отложил в сторону письмо, которое он читал уже в четвертый раз, и расслабился в кресле. Какое-то время он наблюдал за летающим по кабинету Фоуксом.

— Ньют будет рад, что ты полностью поправился, — заговорил он с фениксом. Фоукс что-то пропел в ответ. Альбус привык разговаривать с ним. Он, правда, не знал, насколько феникс его понимает — и понимает ли вообще — или просто издает время от времени мелодичные звуки. Но так как эти звуки подозрительно часто раздавались в ответ на слова Альбуса, то тот стал считать их реакцией на свои высказывания.

Одно Альбус знал наверняка — он будет скучать по Фоуксу, когда Ньют заберет его. Он привык к фениксу, и даже если они держали дистанцию, Альбус и Фоукс притерлись друг к другу и к рутинному распорядку дня.

Рано утром Альбус приготавливал для феникса мисочку с травами, а вернувшись с занятий после обеда, взмахом палочки устранял хаос, устроенный Фоуксом в его отсутствие. Он спокойно объяснял птице, что так поступать не полагается, получал в ответ невинный взгляд и ставил перед Фоуксом очередную миску с травами. Затем Альбус садился за стол, готовился к уроку или проверял школьные эссе, а Фоукс в это время пел радостные песни или летал над головой Альбуса. Поздним вечером Фоукс укладывался в гнездо, а Альбус в который раз увещевал его вести себя как следует. Профессора удивляло, с какой легкостью ему дается уход за птицей. У него никогда не было домашнего животного и ему никогда не хотелось кого-нибудь завести. Но компания Фоукса натолкнула его на одну мысль. Может, позже, через несколько лет, он заведет себе настоящего питомца. Какое-нибудь умное существо, не слишком большое и не слишком маленькое, не слишком опасное, но и не слишком скучное или привередливое. Лучше всего спросить совета у Ньюта, но представление о том, что у него когда-нибудь появится спутник жизни на четырех или двух лапах, грело Альбуса все больше и больше.

Он бросил короткий взгляд на часы, они показывали без нескольких минут шесть. Наступило время ужина, и Альбус поднялся, чтобы пойти в Большой зал, когда в дверь постучали.

— Да, войдите.

Дверь отворилась и в дверях появился Ньют Скамандер, на этот раз без верхней мантии и шарфа. Фоукс тут же встрепенулся, завел нежную мелодию и, неистово взмахивая крыльями, устремился к нему. Радость птицы невозможно было описать, и на лице молодого человека расцвела широкая улыбка, которая слегка угасла, когда Фоукс попытался умоститься на его плече. Крылья Фоукса мягко бились о лицо Ньюта и взлохмачивали ему волосы, так что вскоре шевелюра молодого человека выглядела встрепанной больше обычного.

— Осторожнее, Фоукс! — Ньют попытался переманить феникса с плеча на руку, но у него не получалось, так как Фоукс все время пытался потереться головой о его щеку. Несколько красных перьев застряли в волосах Ньюта. Альбус с улыбкой наблюдал за встречей друзей.

— Добрый вечер, Ньют, — поприветствовал он молодого человека. — Я думал, ты прибудешь раньше, и Фоукс был, наверное, того же мнения.

— Он… он вырос… Фоукс, перестапф…пф…

От очередного взмаха крыльями пара перышек попали ему в рот. Ньют вытащил их и бросил на пол. А затем наконец-то подхватил Фоукса и немного отодвинул от себя. Птица по-прежнему била крыльями и пела свою радостную песенку.

— Я тоже рад тебя видеть, но… не мог бы ты… пожалуйста… немного… успокоиться… Вот…

Ньют вынул из кармана сюртука пучок подорожника, чтобы отвлечь феникса. И ему это удалось. Фоукс нашел удобное место на предплечье Ньюта и жадно схватил зеленые листики.

— Он вырос, — повторил Ньют и всмотрелся в перья Фоукса, ища на их кончиках серые следы. — И воспаление исчезло. Стержни и опахала перьев даже выровнялись. Замечательно.

Он осторожно поднял предплечье с сидящей на нем птицей и задумчиво сказал:

— И он стал тяжелее. Как минимум на шестнадцать унций.

— Надеюсь, я его не перекормил? — немного обеспокоенно спросил Альбус. Он старался придерживаться указанного Ньютом количества еды, и он никогда не замечал, чтобы Фоукс в его отсутствие таскал из шкафа корм. Правда, иногда птица устраивала форменный хаос в кабинете, но Альбусу казалось, что из шкафа ничего не пропадало.

— Нет, нет, это хорошо, что он прибавил в весе, — успокоил его Ньют. — Фениксы обычно не такие изящные. Их тело довольно плотное и округлое, похожее на лебединое. Ты все делал правильно, ничего другого я от тебя и не ожидал. Надеюсь, он хорошо себя вел?

Альбус улыбнулся:

— О, в целом, с ним не было проблем. Он держался от меня на расстоянии, послушно клевал свои травки и летал по кабинету, когда я был на уроках. Единственное, что немного напрягало, — прибавил он, лукаво улыбаясь, — это его особый, оригинальный способ проверки школьных эссе.

Лишь спустя несколько секунд Ньют понял, ЧТО Альбус имел в виду. И покраснел.

— О, Альбус, мне так жаль! Я совсем не подумал об этом! Надеюсь, от этого можно было как-то избавиться?

— Не волнуйся. Мне почти всегда удавалось устранить неприятности. Однако некоторые из моих учеников считают, что я перешел на особо вонючие сорта чая, — он подмигнул Ньюту.

— Мне действительно так жаль!

— Давай оставим эту тему. Я наконец-то хочу услышать, что тебе удалось сделать. В письме ты выражался довольно обтекаемо.

Они подошли к столу и опустились в кресла. Фоукс по-прежнему сидел на предплечье Ньюта и клевал подорожник, который Ньют положил на стол. Альбус решил, что их ужин подождет.

— Если вкратце, — начал Ньют и погладил Фоукса по голове, — то для фениксов и других магических животных обустроят заповедники. Они будут регулярно патрулироваться, и их сделают ненаходимыми для магглов, ведь те все глубже проникают на территорию Гималаев. Миан Ли назначен руководителем нового подразделения защиты животных. Он прочитал мою книгу и получил от меня записи по изучению фениксов. Он очень заинтересован в благополучии этих животных, у него все получится.

— Что случилось с группой людей, наживавшихся на фениксах?

Ньют триумфально улыбнулся:

— Их посадили в китайскую магическую тюрьму. Так скоро они не выйдут. Теперь их очередь проливать слезы.

— Как вы их отыскали? — Этим вопросом Альбус специально хотел направить разговор в сторону таинственного незнакомца, сопровождавшего Ньюта в предгорье Гималаев. — Они же наверняка сменили место лагеря, когда вы с другом освободили Фоукса и других фениксов?

Ньют какое-то время невидяще смотрел на Фукса, наслаждавшегося ласками.

— Криденс наблюдал за ними и, как только они собрались переменить лагерь, последовал за ними. Мы держали контакт через Арчи, дирикола. Мы выбрали место, в котором Арчи появлялся каждый день на несколько минут, чтобы передать мне актуальное местонахождение преступников. А координаты передавал Арчи Криденс; таким образом, мы всегда были в курсе, в каком направлении двигаться. Остальную работу проделали китайские авроры.

— Понимаю. То есть Криденс так же обеспокоен благосостоянием животных, как и ты. Он тоже магозоолог? Или твой первый ученик? — заинтересованно спросил Альбус.

Ньют снова задумался, не зная, очевидно, как ответить на вопрос.

— Он… да… он что-то вроде… ученика, если можно так сказать. Во всяком случае, он очень интересуется магическими животными и так же, как и я, понимает, что с ними нужно обращаться уважительно и чутко.

Последовало подавленное молчание.

— Полагаю, ты не очень хочешь говорить о нем, если я не ошибаюсь, — предположил Альбус и, кажется, попал в точку. Ньют виновато посмотрел на него и съежился в кресле.

— Я… я не хочу… эм… чтобы у него были неприятности, — очень тихо признался Ньют, его взгляд немного нервно перемещался от Альбуса к Фоуксу и обратно. — Он… он пережил трудные времена. С ним, как и с фениксами, плохо обращались, издевались над ним… и... можно даже сказать, мучили. Теперь все позади, и я думаю, что путешествия и изучение магических животных хорошо влияют на него.

Возникла пауза, во время которой оба задумчиво смотрели в никуда, погруженные в свои мысли. Альбус готов был смириться с обрывочной информацией о Криденсе, просто из уважения к частной жизни этого человека. Но Ньют заговорил снова и рассказал то, что Альбус меньше всего был готов услышать:

— Криденс — это тот юноша-обскур из Нью-Йорка.

Глаза Альбуса полезли на лоб:

— Так он не погиб, как было напечатано в газетах?

— Нет, — подтвердил Ньют. — Мы с тобой сейчас, пожалуй, единственные люди, которые знают о нем правду. Поэтому я прошу тебя, нет, я умоляю, сохранить тайну. Криденс… он… он такой же, как и я. Ему не требуется внимание толпы, ему нужны лишь несколько человек, которым он может доверять, которые заметят его и предложат ему дом. Ему нужны друзья, которые будут уважать его и примут таким, какой он есть, одним словом, ему нужна группа людей, которых он мог бы назвать семьей. Его уже дважды заманивали в ловушку и манипулировали им. Он очень робкий и неуверенный в себе. И если он опять разочаруется… это сломает его окончательно… а он этого не заслужил. Никто не заслуживает этого.

— Ты его не боишься, я имею в виду обскура в нем? Когда он наедине с животными? Что, если он причинит им вред?

— Я думаю, — помялся Ньют и робко посмотрел Альбусу в глаза, — я думаю, что мне удалось вытащить из него обскура, по крайней мере, бо́льшую его часть.

— Тебе это удалось? — В голосе Альбуса сквозило восхищение, но и капля недоверия. Отделить паразитирующий сгусток от хозяина было, в принципе, возможно — в теории, но документально это нигде не было зафиксировано, и никто никогда не слышал ни об одном удачном случае.

— И он выжил?! Это очень большое достижение, Ньют!

— Я не хочу никаких почестей. Процедура был долгой и очень болезненной для Криденса. Если об этом станет известно, у него снова могут возникнуть неприятности, — торопливо произнес Ньют. — Все-таки из-за него погибли три человека.

— Ты мог бы опубликовать статью об извлечении обскура анонимно, — предложил Альбус. — Подобная информация не была бы лишней — в случае, если появятся другие обскуры.

— Я не могу, — объяснил Ньют с налетом отчаяния, — по крайней мере, не сейчас. Дело обскура из Нью-Йорка еще слишком свежо. Если сейчас опубликовать статью, МАКУСА может догадаться, о ком идет речь, и тогда они снова будут охотиться за ним и в конце концов убьют. Может… может, через пару лет… или… или если я наткнусь на еще одного одержимого…

Альбус мог понять Ньюта, и все же ему казалось, что тому нужно как можно скорее поделиться опытом с остальными. Обскуры стали чрезвычайно редки, но они существовали и по-прежнему представляли огромную опасность для других. Однако давить на Ньюта пока не хотелось, поэтому Альбус подумал, как ему половчее перевести этот разговор на другую, менее щекотливую тему. Но Ньют, беспокойно ерзая в кресле, продолжил:

— Я учу Криденса магии. Мы купили ему волшебную палочку, и он… он делает успехи. Он быстро учится, не лишен таланта, по крайней мере, что касается повседневных заклинаний. Он буквально расцветает, когда учится чему-то новому.

Альбус улыбнулся:

— Я рад, рад за тебя и за Криденса. Но, может, лучше было бы ему учиться магии в настоящей школе? Я мог бы поговорить с профессором Диппетом о…

Ньют энергично помотал головой:

— Он будет чувствовать себя не в своей тарелке. Слишком много людей вокруг, и потом, по его собственному убеждению, он слишком взрослый для школы. Он, восемнадцатилетний, среди одиннадцатилеток? Я не буду подвергать его такому стрессу.

— А частные уроки? Отдельно от остальных учеников? Я мог бы спросить некоторых учителей, которые ушли на пенсию…

Ньют подумал:

— Может быть. Но сначала я хотел бы спросить у него самого. Криденс сам должен принять решение. И это должны быть надежные люди, Альбус. Никто не должен знать, кто он на самом деле.

Таким образом, дело было улажено. Они сменили тему.

— Если можно, мне хотелось бы снова остаться здесь на ночь, а рано утром мы с Фоуксом уедем. Мы хотели заглянуть к Миану Ли, даже если Фоукс будет не в восторге.

— Тогда я организую бутерброды.

Альбус взмахнул палочкой, сделал вращательное движение запястьем — и стопка книг, лежавшая на столе, поднялась и устремилась к книжному шкафу, где каждая встала на предназначенное ей место. На столе же появился большой поднос со всевозможными бутербродами. Письменные принадлежности трансфигурировались в тарелки, чашки и приборы; стеклянный чайник наполнился свежезаваренным чаем.

Во время еды они мало разговаривали, больше прислушиваясь к звукам, которые издавал Фоукс. Феникс был так рад возвращению Ньюта, так возбужден, что беспокойно нарезал круги над их головами или топтался по столу прямо перед их носом. Несколько раз Фоукса пришлось призвать к порядку, например, когда он своим клювом едва не опрокинул чашку с горячим чаем и едва не обварился.

— Он ужасно взволнован, — заметил Ньют. — Бьюсь об заклад, он знает, что скоро вернется домой, и не может дождаться.

— Мне будет его не хватать, — признался Альбус. — Он был для меня как глоток свежего воздуха. И навел меня на мысль о вероятном домашнем питомце, о какой-нибудь зверушке, которой будут безразличны школьные эссе. Знаешь одну из типичных отговорок студентов, не сделавших домашнее задание? «Мое эссе испортил домашний любимец». Такие отговорки пристали ученикам, но никак не учителю.

Ньют еще раз виновато улыбнулся. Он не ожидал, что Фоукс окажется таким безобразником. Однако его фокусы показывали, что он немного освоился, стал более уверенным в себе. А для него это являлось жизненной необходимостью. Ведь хотя фениксы — птицы пугливые, они, в случае необходимости, в состоянии защищать свою территорию и своих птенцов.

В этот вечер именно Альбусу тяжело далось расставание. Он в последний раз подошел к шкафу и посмотрел на гнездо из шляпы и носков, из которого мрачно и недоверчиво глядел Фоукс. Рано утром он в последний раз поставит перед фениксом мисочку с травами и уберет беспорядок, который тот устроит за ночь. Альбус подумал, не оставить ли ему это временное гнездо на память о его обитателе, наложив лишь заклятие свежести, чтобы избавиться от запаха.

Ньют пожелал спокойной ночи и после короткой возни с Фоуксом исчез из кабинета. Альбус спугнул феникса со стола, побуждая того вернуться в гнездо.

— Итак, Фоукс… это твой последний день здесь. Завтра ты избавишься от меня, и, даже если для тебя все по-другому… мне будет тебя не хватать. Даже очень… А сейчас… спокойной ночи.

Фоукс наблюдал со склоненной набок головой, как Альбус скрылся в спальне.

Последнее утро перед расставанием было дождливым и серым, точно такое же настроение было на душе у Альбуса. Он внимательно наблюдал, как Ньют прячет феникса в кармане своей мантии. Фоукс, очевидно, не горел желанием перемещаться таким образом, особенно теперь, когда он был здоров и мог лететь своим ходом. Ньют нетерпеливо пытался закрыть карман.

— Сначала он не хотел вылезать, теперь его никак туда не загонишь. Но не может же он всю дорогу лететь рядом со мной, — жаловался Ньют.

Наконец, с помощью магии ему удалось закрыть карман, теперь только по почти незаметному подергиваю мантии на боку можно было заметить, что внутри что-то есть.

— Ему нужно будет потерпеть всего лишь пару часов. Потом Фоукс будет наконец-то свободен, — радостно произнес Ньют. Однако в его голосе была слышна и капелька грусти.

— Мы оба будем скучать по нему, — сказал Альбус и утешающе потрепал Ньюта по плечу. — Желаю вам хорошего пути. Будь осторожен и, пожалуйста, пиши почаще. И расскажи Криденсу о моем предложении. Я серьезно. Или, по крайней мере, сообщай мне, как у него дела.

Ньют кивнул:

— Хорошо.

Они помолчали. Затем Ньют коротко вздохнул и неуклюже обнял Альбуса:

— Еще раз спасибо за все, что ты сделал для меня и Фоукса. Я очень рад, что мы друзья.

— Я чувствую то же самое. И как бы мне не хотелось задержать тебя здесь подольше, тебе нужно поспешить, потому что твой поезд отходит через… Мерлинова борода, через восемь минут! А ну, быстрее!

Он мягко подтолкнул Ньюта к выходу. Помахав в последний раз рукой на прощание, Ньют вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

Оставшись один, Альбус внезапно осознал, насколько оглушающа тишина вокруг него. Он включил граммофон, кабинет наполнился звуками скрипок и духовых инструментов, но это было не то же самое, что мелодичное пение Фоукса. Альбус обвел взглядом помещение, представляя себе феникса, его полеты по кабинету по вечерам. Взгляд его опустился к полу, к пятачку перед шкафом, где лежали красные перышки, вероятно, те самые, которые вытащил изо рта Ньют вчера вечером. Альбус поднял их, задумчиво рассматривая. Он сохранит их на память вместе с мисочкой для трав и гнездом из шляпы и носков. Альбус положил все вещи Фоукса в шкаф. Там они будут храниться рядом друг с другом, напоминая ему о фениксе.

Наконец, Альбус собрал свои бумаги для урока и направился на урок, надеясь, что ученики своим шумом и неправильно произнесенными заклинаниями отвлекут его от мыслей о Фоуксе.

* * *

Прошло почти полгода. Альбус и Ньют регулярно обменивались письмами. Ньют в основном рассказывал о чужих странах и о найденных им новых магических существах, изучением которых он собирался заняться, а так же об успехах в изучении магии своего ученика Криденса. Тот не возражал против предложения Альбуса учиться магии у других ведьм и волшебников, но позже. А пока он просто хотел поездить с Ньютом по разным странам и изучать жизнь и повадки фантастических тварей. Альбус же в своих письмах рассказывал о Хогвартсе, а еще он посылал полезные книги или пергаменты с заданиями, чтобы поддержать Ньюта в его нелегком деле обучения магии молодого человека.

Учебный год близился к завершению, и Альбус собирался на каникулах наведаться в магазинчик, торгующий магическими животными, чтобы присмотреть себе питомца. Он подумывал о ком-то вроде совы, ведь с этими созданиями он сталкивался почти каждый день, отправляя письма или получая «Ежедневный пророк». И совы тоже были птицами, как и фениксы. Да, небольшая жизнерадостная сова, забавно ухающая, наверняка спасет его от одиночества. И хаоса от нее будет, наверное, столько же, сколько от Фоукса.

Так, размышляя о совах, он услышал мягкий стук в окно. Альбус обернулся и увидел большого красивого филина, держащего в узком клюве письмо. Филин беспокойно царапал когтями по подоконнику, и Альбус поспешил впустить нетерпеливую птицу в кабинет. Он взял письмо, угостил филина парочкой совиных кексов, после чего тот потоптался на подоконнике, распахнул крылья и вылетел в окно.

Альбус был немного удивлен, увидев, что письмо от Ньюта. Почерк был небрежный, видно было, что писали впопыхах. Два дня назад Альбус уже получил от Ньюта письмо, значит, что-то случилось. Может, проблемы с Криденсом? Альбус лихорадочно вскрыл конверт и развернул лист пергамента, гадая, что могло произойти.

Альбус,

Мы были сегодня в Лаза, чтобы встретиться с Мианом. Фоукс пропал. Я очень беспокоюсь, с ним же все было в порядке. Что, если его снова поймали? Банда по-прежнему в тюрьме. Не знаю, что делать.

Ньют

Альбус обеспокоенно откинулся на спинку кресла. Новости не радовали, и он не знал, что посоветовать Ньюту. Конечно же, тот уже обыскал любимые места феникса и его гнездо. Но если птицы нигде не было, если она не реагировала на голос Ньюта, значит, что-то случилось. Что-то плохое. Альбус мог понять, что чувствует бедный Ньют, так как и сам был ужасно обеспокоен.

Он начал взволнованно ходить взад-вперед по кабинету, обдумывая ситуацию, пытаясь найти решение, которое может помочь Ньюту. Ничего не выходило. Ни проблеска гениальной идеи, ни внезапной мысли — ничего. Альбус поймал себя на том, что представляет больного Фоукса, запертого в крошечной клетке, или комок красных перьев, лежащих в покрытых снегом горах. От этих мыслей стало больно, и он ругал себя последними словами за то, что, несмотря на эти ужасные картины, в голове звучала нежная мелодия, которую Фоукс всегда напевал за завтраком…

…пока ему не стало ясно, что музыка звучит не в его голове. А где-то позади него, тихо и приглушенно.

Альбус резко обернулся и увидел пропавшего феникса, который сидел на том же месте, где сидел до него филин, и своим пением пытался привлечь внимание. Фоукс выглядел крупнее, перья горели еще ярче и отливали золотом.

Он выглядел здоровым, может, только немного утомленным после столь долгого перелета.

— Фоукс! — вырвалось у Альбуса. Он поспешил к окну и открыл раму. Феникс, издавая резкие взволнованные звуки, влетел в кабинет и устремился прямиком к шкафу, где Альбус хранил сладости и чай. Он уселся на край и начал клевать дверцу шкафа. Альбус, застывший от изумления и лишь таращившийся на феникса, наконец, пришел в себя и улыбнулся. Феникс прекратил попытки открыть клювом дверцу и, склонив голову набок, пристально посмотрел на Альбуса почти что вопросительным взглядом.

— Не хочешь же ты сказать, что вернулся из-за этого? — широко улыбаясь, Альбус подошел к птице. — Ньют ужасно волнуется, а ты покинул его из-за чайной смеси из Абердина? Если он об этом узнает…

Альбус открыл шкаф, достал травы, мисочку и, как и прежде, поставил корм на край письменного стола. Фоукс спикировал вниз и начал жадно клевать. Альбус с улыбкой наблюдал за ним какое-то время, а потом взял пергамент и перо, чтобы написать ответ.

Ньют,

Не беспокойся. Пару часов после доставки твоего письма на моем подоконнике появился Фоукс. Сейчас он наслаждается порцией подорожника и шалфея и выглядит очень довольным. Кажется, у нас совпадают вкусы на травяной чай. Не волнуйся. С ним все хорошо. Я позабочусь о нем.

Альбус

Теперь ему не хватало лишь совы, чтобы порадовать Ньюта хорошими новостями. Альбус отложил письмо в сторону и, переплетя пальцы, умиротворенно смотрел на Фоукса, который уже опорожнил всю миску. Феникс взглянул на Альбуса своими темными глазами. Потом слегка качнул головой и сделал несколько шагов по направлению к Альбусу. Он подошел так близко, как никогда раньше, и Альбус с восторгом наблюдал, как Фоукс, пусть даже немного нерешительно, но нежно ущипнул его золотистым клювом за палец. Это было своего рода и примирение, и благодарность. Фоукс еще раз подтолкнул клювом сплетенные в замок пальцы, и тогда Альбус осторожно разжал их и медленно протянул Фоуксу левую ладонь. Феникс сперва невольно вздрогнул, но потом, подойдя еще немного ближе, прислонился своей мягкой головой к ладони Альбуса.

Альбус не смог сдержать широкой улыбки, почувствовав пальцами мягкие шелковистые перья Фоукса. Они были на ощупь совсем не такие, как у сов, намного мягче и пушистее, хотя, может, это ему лишь казалось. Еще долго Альбус сидел и гладил феникса.

— Может, нам все-таки удастся стать друзьями.