Избыток душ / Souls Abound (гет)

Жизнь Гарри Поттера никак не назовёшь нормальной. Не то чтобы он жаловался или чего-то просил — он ещё в весьма юном возрасте понял, что это бессмысленно. Просто так оно и было, и всё — никак не изменишь. Ну хоть умереть спокойно — неужели слишком большая просьба? Оказывается, для Гарри Поттера — слишком!

Вот он и лежал в Тайной комнате, глубоко под Хогвартсом, а из руки торчал здоровенный клык василиска. Хотя имел полное право умереть спокойно, думая о тех, кто будет его ждать, и о тех, с кем жаль расставаться.

Только вот вместо мирных размышлений достался ему зловещий призрак-психопат, непрерывно злорадствующий по поводу его неизбежной и болезненной кончины. Гарри прекрасно понимал — в жизни нет справедливости, но, похоже, её и в смерти нет. Яд уже основательно туманил разум, да ещё этот гад, зудевший над ухом, доводил до белого каления. Поэтому он выдернул из руки клык и приготовился вонзить его в этого выродка, если тот подойдёт поближе. Терять-то всё равно нечего.

— Умираешь, Гарри Поттер.

«Хоть бы этот придурок заткнулся».

— Можно сказать, уже умер. Даже птичка Дамблдора поняла. Видишь, Поттер, она плачет.

Зрение у него и в лучшие времена было не ахти, а сейчас явно не они. Прищурившись, он сумел разглядеть слёзы, капавшие из глаз Фоукса. Странно — каждая слезинка попадала точно в кровоточащую рану. Это завораживало. Что угодно, только бы не слушать болтовню этого козла! Чего такого совершил Том, чтобы так хвастать? Натравил василиска на двенадцатилетнего мальчишку, а сам стоял и любовался? Да уж, волшебник круче некуда.

— Я побуду с тобой. Полюбуюсь, как ты умираешь.

«Во-во, Том, располагайся, будь как дома. Хотя погоди — ты и так дома. Даже здоровенная дохлая змея посреди гостиной — всё как положено».

— Можешь не спешить. А мне торопиться некуда.

«Да и мне тоже», — подумал Гарри. Если это и правда смерть, ей нужен другой рекламный агент — с каждой минутой он чувствовал себя ещё лучше.

— Вот так кончил свой земной путь знаменитый Гарри Поттер.

«Ну, если я так знаменит, что ж ты билеты не продаёшь? Фред с Джорджем устроили бы тотализатор на то, когда я умру. Поставить, что ли, галлеон на полтораста лет с этого дня?»

— Один в Тайной комнате...

«А не пошел бы ты! Тебе что, делать больше нечего?»

— Покинутый друзьями...

Вот теперь Гарри разозлился всерьёз.

«Одна подруга в больничном крыле, а другому поскорей бы туда попасть, остолоп! Были бы мы тут втроём, что бы от тебя осталось?»

— Сражённый, наконец, Тёмным Лордом, которому он столь неосмотрительно бросил вызов....

«Я бросил вызов, кретин? В пятнадцать месяцев? Ты пришел убить младенца и даже с этим не справился».

— Скоро ты снова будешь вместе со своей ненаглядной матушкой-грязнокровкой.

Вот теперь этот тип всерьёз его достал. «Убить человека — уже плохо, а оскорблять его мать, пока он умирает от яда василиска, — вообще ни в какие ворота не лезет».

— Она думала, что купила тебе двенадцать лет жизни, но на самом деле взяла их взаймы.

Тут Гарри отвлёкся: мало того, что чувствовал себя всё лучше и лучше, он готов поклясться, что рана на руке заживала на глазах.

— Но Лорд Волдеморт востребовал долг и получил его. Ты и сам понимаешь — это справедливо.

Гарри знал только одно — надо забрать палочку у этого козла. «Тогда, возможно, даже появится шанс спасти Джинни. О нет, похоже, я себя выдал. Этот придурок прервал свой монолог — явно заметил».

— А ну убирайся, феникс! Кому говорю!

Фоукс отлетел в сторону, но своё дело сделал.

— Ну конечно — слёзы феникса. И как я про них забыл?

Гарри понял, что и он забыл про Фоукса. Тем временем умная птица, отлетев в сторонку, что-то подобрала рядом с лежавшей без сознания Джинни.

— Хотя неважно. Так мне даже больше нравится.

«Давай-давай, лопух, болтай и дальше. Что бы ни задумал Фоукс, он уже возвращается».

— Только я и ты, Гарри...

«А о самой умной птице в мире забыл — после Хедвиг, разумеется».

Теперь Гарри увидел, что нёс ему Фоукс, и покрепче сжал своё единственное оружие.

— Ты и я...

Фоукс бросил дневник совсем рядом. На лице Тома впервые промелькнул страх, на мгновение он замер. Впрочем, гриффиндорскому ловцу этого вполне хватило. Собравшись с силами, он вонзил клык василиска прямо в дневник. Вопли Тома оказались приятней любой музыки.

«Устраивайся поудобней, Волдеморт. Посмотрим, кто нынче умрёт». Гарри перевернул дневник и проткнул его с другой стороны, чтобы уж наверняка. Страшный вопль Тома возвестил его конец. Он исчез, и только всплеск магии, прокатившийся по комнате и за её пределы, свидетельствовал о том, что он здесь побывал.

От боли у Гарри раскалывалась голова, так что сейчас он наслаждался тишиной и покоем. Правда, только до тех пор, пока не услышал, как Джинни резко вздохнула и попыталась сесть. Вот это действительно желанный звук.

~*~*~*~

— ...и после заверений Дамблдора, что её не исключат, Джинни наконец-то успокоилась. Бедная малышка — первый год в Хогвартсе, и с ней такое приключилось!

— Мистер Поттер, кажется, я вам уже не раз повторяла: мисс Грейнджер не может вас услышать. Завтра, когда мы снимем оцепенение, всё равно вам придётся рассказывать это снова.

За последние три недели мадам Помфри уже устала это повторять.

— Понимаю, но некоторые маглы, когда пришли в себя после комы, рассказывали, что слышали тех, кто с ними разговаривал, пока они были без сознания. Говорите, это невозможно? А вдруг вы ошибаетесь? Не хочу, чтобы она думала, будто осталась одна.

Поппи только головой покачала и оставила его в покое — с этим не поспоришь. Да и не хочется. Сегодня она не станет выставлять его из больничного крыла. С тех пор, как бедная девочка окаменела, он приходил каждый день — часами сидел и говорил с ней. И неважно, как часто она повторяла, что мисс Грейнджер его не слышит. Поэтому просто махнула рукой.

Гарри даже забыл, что двое Уизли тоже сейчас в больничном крыле. Он столько часов провел здесь, разговаривая с безмолвной подругой, что уже привык к миру, где только они с Гермионой. Разумеется, Рон заходил от случая к случаю, но увидев друга, державшего окаменевшую Гермиону за руку, очень скоро исчезал под благовидным предлогом.

Пока Гермиона здесь лежала, Гарри постепенно рассказал ей историю своей жизни. Какое облегчение, когда есть возможность хоть немного излить душу! Тема школьных заданий быстро себя исчерпывала, а сплетниками они с подругой никогда не были. Поэтому когда не оставалось ничего другого, он начинал рассказывать о себе. Так что теперь она знала о нём больше кого бы то ни было. Перед окаменевшей подругой он изливал свои надежды, мечты и самое сердце.

Когда мадам Помфри удалилась, он начал рассказывать Гермионе про Люциуса Малфоя и про то, как освободил Добби при помощи грязного носка.

Неподалёку на больничной койке лежала Джинни. Её мать только что ушла, зато рядом Рон. Сердце девочки разрывалось — её герой её спас, но по-прежнему считал всего лишь малышкой. Она так отчаянно надеялась, что он поговорит с ней, но… Поздоровался, сразу подсел к окаменевшей Гермионе и рассказывал, рассказывал... Больше его никто не интересовал.

Слыша, как он с ней разговаривает, Джинни не могла не понимать — шансов у неё нет. Сердце Гарри уже принадлежит другой. Со слезами на глазах она отвернулась; к сожалению, в результате повернулась лицом к брату.

Рон видел, как ей больно.

— Джинни, когда великий Локхарт от страха разве что не обделался, Гарри пришёл за тобой. Чего ещё можно требовать от друга?

В этом-то и была проблема Джинни — ей оставалась только роль подруги. Хотя… если твой друг сражается за тебя с Тёмным лордом и василиском… и впрямь — о чём ещё можно попросить?

А брат прямо-таки читал её мысли.

— Гарри и Гермиона — двое лучших друзей, каких ты только могла пожелать.

Джинни в ответ сумела лишь кивнуть. Так хотелось, чтобы Гарри стал ей больше чем другом! Но она будет рада тому, что есть.

Гарри тем временем выговорился, адреналин давно схлынул, и боль после схватки с василиском тут же напомнила о себе. Зато уже завтра он снова будет с Гермионой. Тем более, завтра уже не за горами. Положив голову на кровать и по-прежнему держа Гермиону за руку, Гарри на минутку закрыл глаза.

~*~*~*~

В самом глухом и тёмном албанском лесу дух, которого Гарри Поттер изгнал из Хогвартса год назад, почувствовал всплеск магии. И дух точно знал, что это за всплеск. Ещё бы не знать — он его и изобрёл. Следовательно, только что кто-то уничтожил один из его крестражей. Всплеск магии — это версия сигнала SOS, которая должна привести остальные фрагменты его души в состояние полной готовности. Теперь они должны при первой же возможности завладеть чьим-то телом.

Защита, наложенная им на крестражи, делала их случайное уничтожение невозможным. Да, он едва существовал, но должен найти силы вернуться в Британию. Только эта его «версия» в состоянии воссоединить остальные части его души. В них заложено стремление к выживанию; в конце концов, это же части его самого, и они обязаны сделать всё, чтобы выжить.

И если кто-то охотился за его крестражами, ему ничего не оставалось, кроме как вернуться в Британию. А команды, заложенные в каждую часть души, были очень просты — обзавестись телом, добраться до поместья Риддлов и сделать всё, чтобы дожить до его прибытия. Ну а он сам любыми средствами обязан сделать то же самое.

~*~*~*~

Поппи видела, что все её подопечные спят, а заодно заметила лишнего. Мистер Поттер уснул, так и не выпустив руку окаменевшей мисс Грейнджер. Зелье вот-вот будет готово, и она решила, что девочка получит его первой.

Заодно она позволила мистеру Поттеру провести здесь ночь. Тем более, уж сколько ночей он тут провёл... Поэтому, не став будить, Поппи собиралась левитировать мальчика на пустую койку. Но как только начала, Гарри скрутил какой-то непонятный припадок. Судя по всему, он испытывал жуткую боль.

Поппи с трудом уложила его в постель и приступила к диагностическим заклинаниям. Что-то яростно атаковало тело мальчика, только она понятия не имела, с чем столкнулась. Она сразу же попросила ближайший портрет оповестить директора о чрезвычайной ситуации, а затем отправила сообщение Минерве.

Вскоре Альбус ворвался в больничное крыло, а Минерва следовала за ним по пятам. Один взгляд, и у обоих кровь застыла в жилах. Гарри Поттер бился в агонии, и только магические путы, наложенные мадам Помфри, не давали ему свалиться с кровати. А единственный заметным симптом — струйка ярко-алой крови, сочившейся из знаменитого шрама на лбу.

— Хорошо, что вы оба здесь. Что-то напало на мистера Поттера. Что — понятия не имею. У него в крови яд василиска и слёзы феникса, но не думаю, что это отравление. Что бы это ни было, похоже, «сидит» оно в его голове.

Альбус тоже пустил в ход какие-то заклинания и только потом обратился к целительнице:

— Поппи, расскажи точно, что произошло. Ничего не упускай.

Чтобы собраться с мыслями, та глубоко вздохнула и стала описывать ситуацию во всех подробностях:

— Мистер Поттер как всегда сидел с мисс Грейнджер, держал её за руку и разговаривал. Сегодня я решила его не выставлять, и он уснул рядом с её кроватью.

Альбус тут же её перебил:

— Как всегда? И часто это бывало?

— Всего лишь каждый день с тех пор, как она сюда попала. В общем, я как раз его левитировала на другую кровать, когда начался этот припадок.

Тут её словно озарило — она вспомнила нечто важное:

— Как только я оторвала его от мисс Грейнджер, у него начались судороги. Альбус, что это значит? Подозреваю, это как-то связано с его шрамом.

Дамблдор побелел быстрее, чем если бы ему перерезали горло. И Поппи с Минервой не могли этого не заметить. У декана Гриффиндора не было времени на директорское пустословие — пятеро её «львят» сейчас в больничном крыле, и одному из них так больно, что его пришлось привязать к кровати.

— Альбус, если ты что-то знаешь или хотя бы подозреваешь, Поппи должна это услышать. Немедленно!

— Леди, в лучшем случае у меня только подозрения.

Целительница буквально накинулась на старого волшебника — она терпеть не могла, когда в своей же вотчине чувствовала себя беспомощной!

— Директор, один из твоих студентов, который, кстати, спас школу, сейчас испытывает ужасные муки. А я понятия не имею, что делать. Если ты хоть что-то знаешь — говори!

Под подозрительными взглядами двух грозных волшебниц и глядя на бьющегося в постели Гарри Альбусу пришлось раскрыть одну из своих величайших тайн. Впрочем, если не удастся спасти мальчика, всё это будет уже неважно.

— Дневник, уничтоженный мистером Поттером, содержал часть души Волдеморта, которую он поместил туда специально. И пока она цела, Тома Риддла нельзя окончательно изгнать из этого мира. Я давно подозревал, что у мистера Поттера не простой шрам, и его способности змееуста это только подтвердили. Боюсь, в тот Хэллоуин Волдеморт нечаянно оставил в шраме мальчика кусочек своей души, и вот теперь он дал о себе знать. Сейчас мистер Поттер сражается за собственную жизнь. И если он проиграет, мы не можем позволить Волдеморту покинуть замок.

Тем временем Рон зажимал рот своей сестре. Глядя на мучения Гарри, Джинни тряслась от рыданий, но Рон не хотел, чтобы их выставили из больничного крыла. Крики Гарри разбудили обоих, но все были слишком заняты, чтобы вспомнить про Уизли.

Рон всерьёз переживал за друга. Похоже, Гарри приходилось расплачиваться даже за победы. Чтобы спасти Джинни, он сражался с василиском и с Сами-Знаете-Кем, а теперь мог умереть. Последние слова директора не оставляли никаких сомнений — если Гарри проиграет эту битву, расстанется с жизнью.

У Минервы нашёлся важный вопрос:

— Альбус, но почему это началось, когда его убрали от мисс Грейнджер? Это ведь не простое совпадение?

— Я считаю, сильнейшее оружие Гарри против Волдеморта — любовь. Квиррелл в прошлом году не мог к нему прикоснуться, потому что мальчика защищала любовь Лили. Думаю, прикосновение мисс Грейнджер — даже во сне — мешало атаке Волдеморта. Её нужно оживить как можно скорее. Надеюсь, к мистеру Поттеру у неё такие же чувства.

«Наконец-то мы можем что-то сделать», — подумал Рон.

Рыжая парочка внезапно прошмыгнула мимо взрослых и устроилась по обе стороны от Гарри.

— Мы этим займёмся, господин директор. Зелье скоро будет готово?

Каждый из них схватил Гарри за руку. Сразу стало заметно, насколько это ему помогло.

Ответила мадам Помфри:

— Профессор Снейп сказал, будет готово этой ночью.

Рон опять повернулся к своему лучшему другу.

— Слышишь, Гарри? Скоро Гермиона будет с тобой. Тогда мы с чем угодно справимся. Так что держись — она скоро к тебе придёт.

Джинни всё-таки справилась с рыданиями. Гарри нужна её помощь, и она не подведёт. Он же ей жизнь спас!

— Да, она скоро придёт. Ты можешь с ним справиться. Ты его победил ещё младенцем, победил в прошлом году, и ещё раз сегодня! Просто борись, пока она не будет здесь. Я так и делала, и ты пришёл на помощь.

Минерва отправилась к Северусу выяснить, может ли он поторопиться. В конце концов, речь шла о жизни и смерти.

Поппи до сих пор пыталась понять, что здесь происходит. Выходило с трудом, ведь историю дневника знали очень немногие.

— То есть, часть души Сами-Знаете-Кого борется с мистером Поттером за его тело?

Альбус как никогда ощутил себя на все свои сотню с лишним лет.

— Именно это я и говорю. И если мистер Поттер проиграет...

Тут его перебил Рон:

— Сэр, Гарри не знает, что такое проигрыш. Я шёл за ним против тролля, гигантского трехголового пса и в гнездо акромантулов, и он отовсюду вывел нас живыми. Каждый раз я боялся до смерти, но всё равно шёл за ним. В... Волдеморт не знает, с кем связался. Когда Гермиона будет на ногах, против нас троих шансов у него не будет.

— Против четверых, Рон! — вмешалась Джинни.

Альбус отметил, что юный мистер Уизли произнёс-таки имя Волдеморта. Что ж, мистер Поттер действительно прирождённый лидер, вдохновлявший окружающих. Оба Уизли явно сильно за него переживали. А если добавить мисс Грейнджер… возможно, у них и впрямь появится шанс. О другом исходе страшно даже подумать.

Как только Уизли взяли Гарри за руки и заговорили с ним, ему явно стало легче. Поппи уже готовилась дать зелье мисс Грейнджер, как только его принесут. В итоге посреди этой суеты Альбус оказался не у дел. Честно говоря, состояние для него непривычное.

Тем временем Минерва принесла одну дозу зелья. Оказалось, Северус сцедил её из большого котла, чтобы быстрей остудить.

Целительница быстро влила зелье девочке в рот через воронку. Да, метод не слишком научный, но главное результат.

Почти мгновенно кожа мисс Грейнджер приобрела естественный цвет. Значит, по её жилам снова побежала кровь. Оцепенение как рукой сняло, и мышцы наконец-то расслабились. Теперь Гермиона лежала в более удобной позе. А когда впервые за три недели грудь поднялась и опустилась, глаза девочки внезапно распахнулись, и она сразу же начала осматриваться.

— Успокойтесь, мисс Грейнджер, вы в лазарете. Скоро придёте в себя.

Покачав головой, Гермиона попыталась встать с постели. Её губы шевелились, но не издавали ни звука. И только после глотка воды она сумела выговорить:

— Я нужна Гарри...

Целительница хотела возразить (мол, надо подождать, пока оцепенение совсем спадёт), но оба Уизли уже помогали Гермионе подняться и сразу же уложили её рядом с Гарри. Похоже, сидеть пока у неё не хватало сил. Девочка взяла его за руку и мягко зашептала на ухо:

— Я здесь, Гарри. Как и ты был рядом все эти три недели. Если бы ты со мной не разговаривал, я бы, наверно, с ума сошла. Я всегда знала, когда ты рядом, я всё слышала.

Тело Гарри содрогнулось ещё сильнее — схватка шла уже всерьёз.

— Этим летом на твоём окне не будет решёток. И никаких объедков через кошачью дверцу. Да скорее эти Дурсли повесятся, чем я их к тебе подпущу. Мой дом всегда для тебя открыт!

Альбус собирался возразить, однако Поппи просто-напросто зажала ему рот рукой, а Минерва оттащила в сторону. А когда они удалились на безопасное расстояние, целительница тихонько высказала директору всё, что накопилось:

— Этот мальчик сражается за свою жизнь и явно слышит каждое слово. А твои возражения отобрали бы у него шанс выжить. Если мисс Грейнджер сейчас скажет ему, что завтра ты появишься в Большом зале в облике гориллы — никуда не денешься. Да, сделаем из тебя обезьяну. Ни мне, ни тебе абсолютно нечем ему помочь! Эта девочка — единственная надежда мистера Поттера.

Минерва оказалась не столь тактична:

— Решётки на окнах, запертая дверь и кормёжка через кошачью дверцу? Только попробуй его снова туда отправить, и я сама пошлю петицию в Министерство. Если Лили была чудесной женщиной, это ещё не значит, что её сестра такая же. А её муж просто скотина!

Альбус попытался оправдаться:

— Но защита...

Поппи моментально перебила директора:

— ... ничего не стоит, если сейчас он не справится!

Тут уже не возразить.

А Гермиона по-прежнему говорила с Гарри:

— Теперь я знаю, о чём ты мечтаешь. Но я не смогу помочь сбыться этим мечтам, если ты к нам не вернёшься. В моём доме хватит комнат, на часть лета можно и Рона пригласить. Я тоже мечтаю увидеть «Нору» — ты так хорошо её описал!

А Рон добавил:

— Ты же знаешь — мама так хотела, чтобы вы оба к нам приехали. Попробуем усадить Гермиону на метлу, а?

— Если вы оба будете рядом — даже на метлу сяду. Знаю, когда мы вместе, я в безопасности. Ну что, Гарри, согласен? Будешь жить у меня и немножко полетаем в «Норе»?

Джинни оставалось только стоять возле кровати, но именно она заметила нечто из ряда вон выходящее:

— Мадам Помфри, скорее сюда!

Через мгновение та была уже рядом и тут же увидела, что так встревожило девочку. Что-то чёрное, вязкое, напоминавшее расплавленную смолу, вытекало из шрама.

Впервые за эту ночь Дамблдор улыбнулся:

— Постарайтесь ещё, у вас получается!

Гермиону не пришлось просить дважды.

— Гарри, мы купим тебе всю одежду, которую так и не купила твоя тётя. Сделаем тебе паспорт; если уж я полечу на метле, ты полетишь на самолете. Будем в «Норе» — Рон, Джинни и близнецы обязательно научат меня летать. Если, конечно, миссис Уизли не накормит нас так, что мы от земли не оторвёмся. Всё будет просто замечательно, вот увидишь! Столько людей тебя любят, и с ними ты проведёшь всё лето.

Гарри громко вскрикнул, а из его шрама выплеснулось ещё больше чёрной жижи. Все почувствовали выброс магии, однако гораздо больше переживали за измождённого мальчика, который наконец-то спокойно вытянулся на кровати.

Гарри распахнул глаза и тут же столкнулся с тёплым взглядом глаз цвета шоколада. Голос дрожал, но он обязан убедиться:

— Правда? Я могу к тебе приехать?

Гермиона вытерла чёрную слизь тряпицей, которую ей молча подала профессор МакГонагалл.

— Я же обещала, так? А я всегда держу слово.

Лицо мальчика озарила улыбка. Не только никаких Дурслей, так ещё и лето с Гермионой! Чёрт, он же выложил ей все свои секреты без остатка!

Конечно же, та сообразила, как он отреагирует, когда узнает, что подруга слышала каждое слово. Наклонившись к нему, она прошептала:

— Не беспокойся, от меня никто ничего не узнает.

Благодарно сжав ей руку, Гарри повернулся к Рону.

— Ты в порядке?

— Теперь да, а так пришлось поволноваться.

— Мне тоже. Джинни, это ты? Можешь подойти поближе? Извини, так далеко не вижу.

Джинни не очень расстроилась — зато Гарри не заметил, как она покраснела. Рыженькая присела рядом с Роном и только тогда ответила:

— Я здесь, не беспокойся. А твои очки слетели в самом начале.

— Ребята, я вам так благодарен! Я и справился только потому, что знал — вы рядом. Волдеморт играет на наших страхах, а мои та его часть, что была во мне, прекрасно знала.

Это Джинни понимала отлично.

— Гарри, этот ублюдок и так бы всё выяснил. Со мной он так и поступил — втёрся в доверие.

Альбусу как директору не следовало поощрять ругань, но он решил, что сегодня на многое можно посмотреть сквозь пальцы.

— Гарри, мой мальчик, как ты себя чувствуешь?

— Паршиво, профессор. Честно говоря, кое-что меня весьма раздражает. Когда вы собирались мне сказать, что у меня в голове кусочек Волдеморта?

По крайней мере, у директора хватило совести смутиться.

— Увы, есть вещи, к которым, боюсь, ты пока не готов.

Примерно такого ответа Гарри и ожидал.

— Скажите, сэр, а если бы я сменил школу, Волдеморт всё равно бы не отстал?

Альбус пребывал в недоумении, пока Гарри не объяснил ход своих мыслей:

— Я пытаюсь понять, почему мы с ним постоянно сталкиваемся? Дело во мне или в Хогвартсе? Если я уйду из Хогвартса, это решит мою проблему?

Дамблдору пришлось сказать правду:

— Нет. Прости, но не решит.

— Ладно, сэр, я так и думал. Теперь я знаю — это он за мной охотится. Вот только до сих пор не понимаю, почему. Не могли бы вы объяснить, сэр?

Директора выручила Гермиона... ну, то есть, не выручила, а позволила отложить ответ — на большее она явно бы не согласилась:

— Гарри, сейчас об этом не беспокойся. Давай не спеша запишем вопросы. А если профессор Дамблдор не сможет или не захочет ответить, поищем помощи в другом месте.

Рон тут же её поддержал:

— Гермиона как всегда права. Погоди, вот узнает мама, что ты ходил с куском Волдеморта в голове, а профессор Дамблдор ничего не сделал. Она и так в ярости — два последних профессора ЗоТИ пытались нас убить. Уж поверь, она тоже потребует ответа.

Джинни не могла не добавить:

— С тем, кто может разделаться с шестидесятифутовым василиском, лучше не обращаться как с ребёнком.

А заметив испепеляющие взгляды Минервы и Поппи, Альбус понял, что вскоре придется раскрыть и другие секреты. И эта мысль явно не пришлась ему по вкусу.

~*~*~*~

Дух в Албании пребывал в панике — только что сквозь него пронёсся всплеск магии, возвещавший уничтожение второго бесценного фрагмента. Два у его самых верных последователей, ещё два он лично защитил магическими ловушками, а пятый спрятан в Хогвартсе. Чтобы создать шестой, он собирался использовать убийство этого щенка Поттера, но события той ночи привели к его развоплощению. Да ещё и стоили ему одного «якоря» души.

Если уничтожение крестражей продолжится в том же темпе, он не успеет добраться до Британии и спасти хотя бы один из них. К счастью, три оставшихся крестража уже знают о судьбе своих собратьев и начнут вовсю искать носителей, чтобы спастись от уничтожения.

Лучшее, что он может сделать — с первыми лучами солнца вселиться в птицу. Правда, её тело долго не протянет, и придётся переселяться в другую, но других вариантов нет. Зато так он быстро окажется в поместье Риддлов.

~*~*~*~

Сибилла благодарила своё внутреннее око, которое привело её в эту комнату. Та идеально подходила, чтобы спрятать... э-э-э... оставить на хранение избыток хереса, который каким-то образом скопился в её апартаментах. Вдобавок её великий дар привёл её в самое нужное место этой изумительной комнаты — прямо к диадеме. И теперь всё то же внутреннее око в полный голос требовало, чтобы она надела диадему, обещая, что её жизнь изменится навсегда. В конце концов, чего ей терять?

(Прим. автора: в этом произведении Нагайну ещё не превратили в крестраж; ну и, разумеется, Волдеморт не знает, что Гарри был крестражем).