Вместо эпиграфа:

C субъективной точки зрения правы все — и никто не прав.

— Профессор МакГонагалл?

Минерва МакГонагалл отвлеклась от созерцания пейзажа за окном и обернулась. Высокая, тонкая, строгая — вроде бы всё в ней осталось прежним, вот только некогда яркие серые глаза будто поблёкли.

— Профессор Флитвик. Проходите.

Филиус взобрался в кресло.

— Вы уже оповестили членов совета попечителей о дате нашего собрания? — осведомилась Минерва, проходя на своё место за столом.

Филиус подавил тяжёлый вздох, глядя, как практически полностью поседевшая Минерва сцепляет пальцы, глядя на неестественно прямую спину и словно окаменевшие плечи.

— Да, Минерва. И должен заметить, что ряды совета поредели.

— В каком смысле?

— Некоторые приняли самостоятельное решение покинуть совет. События последнего года больно бьют по репутации школы.

Минерва опустилась в кресло с высокой спинкой.

— И как по-вашему, Филиус, можно ли что-то сделать? — доверительным тоном спросила она.

— Право, я не ведаю, Минерва. Люди страшно напуганы. Особо их тревожат сообщения, что не все Пожиратели смерти понесли наказание, более того, кое-кто по-прежнему на свободе. От «Пророка» ничего не утаишь.

Минерва побарабанила пальцами по столу.

— «Пророк»… — задумчиво протянула она. — Если он имеет такое влияние на умы общественности, мы сделаем его нашим союзником.

— Как?

— С помощью Министерства, конечно. Кингсли назначен на пост министра магии, и, признаюсь, более удачную кандидатуру мне трудно представить. Я уже отправила ему сову с просьбой о помощи: до первого сентября всего лишь два месяца, а мы ещё даже не начали поиск уничтоженных сведений о маглорождённых волшебниках.

— Что ж… — Филиус подёргал редкую седую бородку. — Если всё сложится удачно, такой союзник сыграет очень важную, а возможно, и решающую роль в разрешении нашей проблемы. Ваше предложение очень разумно, поддерживаю.

— Прекрасно, — резюмировала Минерва и поднялась.

Филиус соскользнул на пол.

— Завтра я отбываю в восточную Штаб-квартиру Аврората, — сказал он. — Тамошние специалисты не справляются с потоком новичков и хотят, чтобы я и ещё несколько приглашённых профессоров как следует поработали с ними.

— Значит, увидимся через две недели на собрании совета попечителей.

— Постараюсь быть. Всего доброго, директор. — В дверях он обернулся. — Правда на нашей стороне, Минерва. Мы оба это знаем.

* * *

Минерва МакГонагалл мерила шагами кабинет истории магии. Вот-вот должны были прибыть члены совета попечителей и министр магии, Кингсли Шеклболт. Дверь кабинета открылась, и вошли профессора. МакГонагалл поднялась на кафедру и вцепилась в неё так, что побелели пальцы. Через несколько минут появился министр — высокий чернокожий мужчина лет сорока пяти в тёмно-лиловой мантии. Меж чёрных бровей на широком лице пролегла напряжённая складка.

— Добрый день, директор МакГонагалл, — пробасил он.

— Министр. Весь преподавательский состав в сборе, ждём только членов совета попечителей, — сухо отрапортовала она, но крылья тонкого носа красноречиво трепетали.

Спустя ещё четверть часа явились члены совета. Кто робко присел на галёрку, кто уверенным шагом прошествовал к кафедре, кто с независимым видом устроился на центральных местах. Чьи-то лица выражали беспокойство, чьи-то — явный настрой против ещё не важно чего; чьи-то были серьёзны, а чьи-то — непроницаемы.

Минерва МакГонагалл дождалась полной тишины, коротко взглянула на министра и, получив его согласный кивок, начала.

— Прежде всего, добрый день и спасибо тем, кто пришёл. — Она заметно волновалась, но голосом владела отменно. — Сегодняшнее собрание посвящено решению очень серьёзной проблемы, касающейся школы и её учеников.

Профессор Вектор вынула лист пергамента, перо и чернильницу и принялась вести протокол собрания.

— Первого сентября мы должны принять учеников в школу, однако есть некоторые… трудности, связанные с тем, что авторитет Хогвартса заметно пошатнулся в глазах общественности. Я допускаю, что есть обстоятельства, которые могли бы дать достойное объяснение тому, что сегодня на нашем собрании присутствуют всего восемь из положенных двенадцати членов совета попечителей, и также могу понять страхи родителей, но о закрытии школы не может быть и речи! Это первое и самое важное заявление, которое я хотела сделать до начала обсуждения. — Она обозрела аудиторию поверх квадратных очков. — Собственно говоря, я жду ваших вопросов. Мы с министром готовы ответить на них, чтобы прояснить ситуацию.

— Профессор МакГонагалл, — обратился к ней представительный мужчина в зелёной мантии. — Как вы собираетесь вести набор в этом году? Будете ли набирать на первый курс одиннадцатилетних детей?

— Безусловно, будем.

— А что с маглорождёнными волшебниками, которые в прошлом году не смогли пойти в школу?

— Мы также предоставим им места, с той лишь разницей, что поступят они на первый курс, поскольку год учёбы был пропущен, пускай и не по их вине.

Мужчина кивнул, а эстафету перехватил волшебник в коричневой мантии журналиста. Он сидел за первой партой и недобро взирал на директора и министра исподлобья.

— Как же вы собираетесь искать их? Все записи о малолетних маглорождённых волшебниках уничтожены.

— Мы уже занимаемся этим. Часть данных удалось восстановить. Зачаровано новое перо учёта. Список в работе.

— Но как вы будете разговаривать с родителями этих маглорождённых волшебников? Как объясните им, почему их дети не пошли в школу в назначенный срок?

— Так и объясним, — с нажимом ответила МакГонагалл. — Нет смысла утаивать то, что и так всем известно…

— Иными словами, скажете правду? — бесцеремонно прервал её мужчина.

МакГонагалл поджала губы.

— Именно так.

Она всматривалась в нахальное лицо молодого волшебника. Это был не кто иной, как мистер Бекер, представитель независимого издания «Магия и право», пользующегося не меньшей популярностью, чем «Ежедневный пророк». «Магия и право» была, пожалуй, единственной неподвластной Министерству газетой, издававшейся на территории магической Британии. Именно поэтому Морган Бекер ощущал себя так вольготно в столь напряжённой обстановке.

— Но вы же понимаете, что реакция этих родителей… — начал он, но директор его перебила.

— Мистер Бекер, я прекрасно отдаю себе отчёт, какой может быть реакция родителей на мой рассказ, но иного выхода из положения не вижу. Я не могу закрыть двери школы для этих детей, но и утаивать правду тоже не намерена.

Бекер вскинул брови, по его губам пробежала лёгкая усмешка.

— Вы хотите сказать, что предоставите родителям этих детей, которые являются — я прошу это подчеркнуть! — маглами, красочный рассказ о зверствах, творившихся в стенах школы весь последний год? При всём уважении, профессор МакГонагалл, но это же безумие чистой воды.

— В этих, как вы сказали, зверствах принимали участие исключительно приспешники Волдеморта. Наши же преподаватели…

— …оказались не в силах защитить собственных учеников, — закончил Бекер и с видом триумфатора откинулся на скамье.

— Мистер Бекер, — голос МакГонагалл опустился на несколько тонов ниже обычного, — чего вы добиваетесь?

— Я? — притворно удивился тот. — Я всего лишь хочу понять, какова сейчас ваша тактика.

— А мы хотим, чтобы дети, рождённые в семьях маглов, не оставались один на один со своими способностями, объяснения которым никогда не смогут найти. Мы хотим, чтобы они не стали изгоями в мире, где чураются магии. В конце концов, мы хотим, чтобы в случае опасности эти дети были готовы к тому, что может ожидать их.

— Что же может их ожидать?

— Мир магии сейчас неспокоен, вы сами прекрасно об этом знаете. И мир маглов не застрахован от вмешательства магии, поэтому прятать своих детей попросту бесполезно. Можно сколько угодно отрицать очевидное, но правильное решение одно: позволить ребёнку попасть в тот мир, где он не будет чувствовать одиночество и отторжение, где он встретит подобных себе, найдёт друзей и покровителей.

— То есть вы признаёте, что вступление в мир магии — рискованный шаг для этих детей?

— Рискованно не вступление в мир магии, а отречение от него. Мистер Бекер, очевидно, вы совершенно меня не понимаете. В случае реальной угрозы родители-маглы не смогут уберечь своих детей с волшебными способностями — это, мне кажется, ясно, как белый день. Самым разумным будет доверить их в руки профессоров нашей школы, чтобы они были готовы хотя бы защититься. Кроме того, как вы знаете, магические способности со временем никуда не деваются, а выбросы стихийной магии с годами становятся всё более сильными и непредсказуемыми, если не научиться их контролировать. Представьте себе жизнь ребёнка, обладающего сверхъестественными способностями, вынужденного жить в обществе маглов. Как по-вашему, какова будет реакция тех, кто станет свидетелем странностей, происходящих с ним? Большинство простецов до паники боятся всего, чему не могут найти разумного объяснения. В такие моменты они бывают очень жестоки. Если родители переживают за судьбу своего чада, они не должны противиться его поступлению в Хогвартс. У ребёнка со способностями к волшебству нет иного выхода: магия, проявившаяся в нём, предрешает его судьбу и делает выбор до того, как он научится ходить.

Теперь многие смотрели на МакГонагалл одобрительно, кое-кто согласно кивал.

— Скажете что-то ещё, мистер Бекер? — осведомилась МакГонагалл.

Журналист потеребил застёжку мантии на горле. Он словно задался целью выискать ту лазейку, которая позволила бы ещё больше очернить Хогвартс в глазах общества.

— Как вы объясните ситуацию… Я имею в виду прецедент с одним из учеников, которого… по подозрению в причастности к делам… не так давно в «Пророке» писали об этом…

— Вы говорите о деле Драко Малфоя? — перебила МакГонагалл.

— Да! То есть… да, о нём я и говорю.

— Здесь нет никакого прецедента. Что конкретно вас беспокоит?

Бекер изумился уже вполне искренне.

— В каком смысле что? — Он принялся оглядываться на присутствующих.

Некоторые из членов совета и впрямь с любопытством воззрились на профессора МакГонагалл, но ответил вместо неё министр магии.

— По делу Драко Малфоя было проведено следствие: опрошены свидетели и составлены протоколы. Мистер Малфой предстал перед судом и выслушал приговор, который сейчас приводится в исполнение. Я повторю вопрос директора: что конкретно вас беспокоит?

Казалось, Бекер окончательно растерял весь свой апломб.

— Но, господин министр, что скажут люди? Это… это немыслимо! Как можно…

— Вы подвергаете сомнению решение судебной коллегии Визенгамота? — мягко поинтересовался Шеклболт, но от его взгляда впору было лезть на стену.

— Нет, но… Такое решение…

— Вы бы вынесли мальчику иной приговор?

— Мальчику? — эхом повторил Бекер и ошеломлённо уставился на Шеклболта. — Мальчику?! Ему восемнадцать! Он должен отвечать за свои действия, как взрослый!

— Он и ответил, как взрослый, — бесстрастно откликнулся министр.

— В самом деле! — язвительно воскликнул Бекер.

— В самом деле. Видите ли, мистер Бекер, между мной и вами есть ощутимая разница: вы не присутствовали в зале суда во время слушания. В отличие от меня.

Бекер не нашёлся с ответом и насупился. Шеклболт отошёл от его стола и обратился к аудитории.

— Уважаемые члены совета попечителей. Я, министр магии, от лица всего Министерства заявляю: Школа чародейства и волшебства «Хогвартс» безопасна. Письма будут разосланы всем, кто уже учился в Хогвартсе, а также потенциальным ученикам. Директор МакГонагалл и её заместитель профессор Вектор лично посетят дом каждого новичка и ответят на любые вопросы. Вечером я сделаю официальное заявление в прессе.

Из-за самой дальней парты поднялась светловолосая женщина в серебристой — очевидно, достаточно дорогой — мантии.

— Директор МакГонагалл? — почтительным, но холодным тоном обратилась она.

— Да, миссис Гринграсс?

— Как вы поступите с теми, кто этим летом должен был окончить Хогвартс? И как насчёт остальных студентов, которые оканчивали, например, пятый курс? Для меня это очень важно, как вы понимаете.

— Разумеется. Ваши дочери… Мне понадобилось некоторое время, чтобы обдумать всё хорошенько. Был собран весь преподавательский состав, и мы пришли к единодушному мнению, что не имеем права держать в школе тех, кто оканчивал седьмой курс. Конечно, требования не изменились, и для достойной карьеры по-прежнему требуются результаты ЖАБА. Однако, если ученики имеют достаточно за душой, чтобы сдать экзамены без восстановления на седьмой курс, или у них иные планы, мы обеспечим их дипломами, подтверждающими прохождение полного курса, — Министерство дало на это своё разрешение. — Тут она обменялась взглядами с Шеклболтом. — По ученикам с шестого по первый мы пришли к такому решению: все они остаются на тех же курсах, что были в прошлом году. При всём понимании ситуации, я не могу перевести шестикурсников на седьмой курс, а пятикурсников — на шестой. Нам просто необходимо восстановить пробел в их знаниях.

Стелла Гринграсс улыбнулась одними губами.

— Вероятно, в ваших словах есть смысл.

— Миссис Гринграсс, даже при учёте деликатности положения, я не могу…

— О, не стоит, директор МакГонагалл, я всё прекрасно понимаю, — заверила та и опустилась на место так грациозно, словно видавшая виды скамья была по меньшей мере троном.

— Полагаю, эту часть программы мы выполнили, — подытожила МакГонагалл. — Предлагаю приступить ко второй части: выборы нового главы совета попечителей.

На этих словах Бекер вскинул голову.

— Прошу прощения. — Он встал. — Я отказываюсь от членства в совете. Меня не удовлетворили ваши заверения и объяснения причин, поэтому свою одиннадцатилетнюю дочь я намерен отдать в другую школу, а также забираю из Хогвартса своего племянника.

— Это ваше право, — ответила МакГонагалл.

Бекер обернулся на сидящих позади него членов совета попечителей и профессоров. Вновь посмотрел на директора и министра.

— Всего доброго, — отрывисто бросил он и быстро вышел из кабинета.

— Думаю, того же можно ожидать и от других родителей, — заметила Септима Вектор. — Глядя на одно и то же, мы видим полностью противоположное.

— Ваше замечание справедливо, профессор Вектор, — кивнула МакГонагалл. — Но это не повод сидеть сложа руки. Предлагаю отпустить министра и приступить к процедуре выбора.

Она оглядела аудиторию и сжала сцепленные в замок пальцы.

— Нас ждёт очень трудный год.