В последнее время начало новой недели редко выдавалось у Драко удачным, но сегодня он старался на этом не зацикливаться. Чейза и Ривза исключили, что служило теперь прочной уздой для тех, кому очень хотелось подловить его в тёмном коридоре, а значит, на одну проблему стало меньше. Он мог, не отвлекаясь, размышлять о том, что запланировано на вечер. По крайней мере, пока не пришёл на завтрак в Большой зал.

Дафна смерила его внимательным взглядом.

— Ты какой-то напряжённый. Всё в порядке?

Драко почувствовал глухое раздражение, но постарался взять себя в руки. Она просто волнуется. Разве его это не радовало неделю назад?

— Да, всё отлично, — отозвался он, а про себя молил Мерлина, чтобы Дафна отстала.

Словно услышав его мысли, она как ни в чём не бывало вернулась к жареному бекону.

Драко придвинул к себе тарелку и пробежался глазами по гриффиндорскому столу. Грейнджер за что-то отчитывала потупившихся первокурсников. Выглядела она как разъярённая горгона, разве что волосы не вились живыми змеями. Не один он нервничает этим утром.

От рассматривания самой нелюбимой однокурсницы отвлёк шум — в зал с шелестом и уханьем влетели почтовые совы. Пэнси снова не было. Если она не явится на трансфигурацию, Вестенра точно оштрафует их факультет на все оставшиеся в часах изумруды…

Суматошная сова, принёсшая выпуск «Ежедневного пророка», едва не опрокинула на него графин с соком и больно цапнула за руку.

— Бестолковая птица! — недовольно буркнул Драко и развернул газету. В глаза бросился заголовок. — Ну что, сбылась твоя мечта, Нотт: Поттер наконец-то сподобился на интервью.

Большой зал наполнился возбуждённым гулом — статью обнаружили другие студенты.

— Я знаю, какая тема станет номером один на ближайший месяц, — закатил глаза Блейз.

— Завидовать нехорошо, — подал голос Нотт из-за газеты. — Кстати, очень любопытно. Не хочешь почитать?

Блейз равнодушно фыркнул и вышел из-за стола. Драко с усмешкой проводил его взглядом и вернулся к лежащей на столе газете. Улыбка сползла с лица, когда он зацепился за слова «Запретный лес». В памяти тут же всплыла летняя встреча с матерью в мэноре, когда она рассказала ему о своём предательстве. Тогда он не задумался о том, что Поттер каким-то образом выжил после смертельного заклятия. И не в первый раз.

Краем уха Драко слышал гулявшие среди Пожирателей смерти разговоры о чудесной способности, позволившей годовалому ребёнку поразить сильнейшего тёмного мага столетия, но предпочитал в них не вслушиваться. Он был сыт по горло историями о всемогущем распрекрасном Поттере. О нём говорили с восхищением, с обожанием, со страхом и трепетом, да все вокруг только и делали, что болтали о Поттере. Даже отец!

Драко взглянул на гриффиндорский стол. Грейнджер тепло улыбалась большой колдографии Поттера, словно он мог её увидеть. Драко презрительно хмыкнул и взглянул на Дафну. На него тоже есть кому так смотреть и так улыбаться.

Благодаря исключительной активности Грейнджер на нумерологии Гриффиндор умудрился заработать тридцать баллов всего через час после завтрака. Было забавно наблюдать, как взрослая девушка превращается в маленькую зануду с вечно вытянутой рукой и закатанными от усердия рукавами.

На трансфигурации Драко встретился с Дафной.

— Ненавижу понедельники. Почему они наступают так быстро? — Она со стоном уронила голову на парту.

— На пятом курсе ты терпеть не могла среду, — заметил Драко, садясь рядом.

— Тогда Снейп изводил нас перед экзаменами. Но даже он не идёт ни в какое сравнение с этим извергом!

Ученики действительно входили нехотя, и вид у всех был одинаково измученный и недовольный, так что бодро перешагнувшая порог Грейнджер ярко выделялась на общем фоне. Драко поспешил отвернуться.

Вестенра ворвался в класс своей стремительной походкой вместе со звоном колокола, и вокруг мгновенно воцарилась тишина.

— Доброе утро, студенты. В начале урока, как всегда, сдаём домашнее задание. — Он взмахнул палочкой, призывая свитки, лежавшие на краю каждой парты. — Внимание на доску. Ваша сегодняшняя разминочная задачка: «Волшебник варит Ободряющее зелье, но у него недостаточно цветков любистока, чтобы зелье приобрело правильный оранжевый цвет. Он решает преобразовать несколько плодов мордовника в цветки любистока. Вопрос: добьётся ли он желаемого результата?» Да, мисс Грейнджер.

— Нет, сэр.

— Почему?

— Любая-трансфигурация-временна-а-превышение-концентрации-плодов-мордовника-приводит-к-повышенному-тонусу-и-неадекватному-состоянию-выпив-такое-зелье-волшебник-будет-вынужден-обратиться-в-Мунго-за-успокаивающей-настойкой, — отбарабанила она.

— Пять баллов Гриффиндору. Благодарю за ответ, мисс Грейнджер, но мне хотелось бы видеть больше активности от остальных. Я проверил ваши эссе на тему «Этическая сторона трансфигурации человека в объекты живой и неживой природы» и был откровенно разочарован. Практически никто не выразил собственного мнения; кроме того, лишь в двух работах я обнаружил ссылки на иные источники, помимо стандартного учебника, — у мисс Грейнджер и мистера Малфоя. — Профессор взмахнул палочкой, отправив партию свитков со своего стола к ученикам. — Я удивлён вашей успеваемостью. Судя по результатам СОВ, все вы смогли получить «выше ожидаемого», иначе попросту не попали бы в класс подготовки к ЖАБА.

Студенты угрюмо молчали.

— Кто-нибудь хочет что-то сказать по этому поводу? Мистер Холланд.

— Сэр, мне кажется, причина в объёмах домашней работы, — в лоб заявил Джулиан. Все согласно загудели, и он продолжил уже смелее: — Вы даёте столько заданий, как будто других уроков у нас нет, как будто мы обязаны изучать только трансфигурацию. Невозможно успевать осваивать такое огромное количество информации. У нас скоро головы начнут взрываться прямо на уроке.

К концу его речи студенты поддакивали в полный голос. Драко был вынужден согласиться с ненавистным Холландом.

— И потом, вы так придираетесь к каждой мелочи, будто мы все готовимся к сдаче экзаменов в Аврорат!

Вестенра стоял недвижно, словно статуя. Он поднял руку, и шум постепенно смолк.

— Вас не должна смущать критика, мистер Холланд. Если вы выполнили что-то на среднем уровне и это всех устроило, значит, на большее вы, вероятно, неспособны, а если услышали критику, значит, можете куда лучше. Мои замечания всегда основаны исключительно на этом постулате.

— Но количество информации просто неподъёмно, — не унимался Джулиан, гонимый поддержкой однокурсников. — Например, профессор Гордон…

— Профессор Гордон? — на лице Вестенры впервые за время преподавания проявились эмоции — он иронично приподнял брови. — Не говорите мне о профессоре Гордоне. О том, как небрежно он ведёт документацию и как безалаберно относится к учебной программе, пора слагать легенды.

Вестенра медленно прошёлся вдоль своего стола и остановился около доски.

— Очевидно, за то время, что меня не было в Британии, здесь многое изменилось. Впрочем, и в моё время программа была проще, чем семьдесят-восемьдесят лет тому назад. Когда-то обязательных предметов было двенадцать, среди них — артефактология, целительство и языки магических народов. С пятого курса на выбор предлагались друидоведение и даже менталистика — искусство ментальных атак и защиты разума. Седьмым курсам предлагались для изучения азы алхимии. Астрономия была дополнительным предметом, и вели её не звездочёты-любители, а настоящие прорицатели, владевшие тайнами кентавров. Некоторые лекции проводились прямо в библиотеке: для них требовалось слишком много литературы. На изучение истории Хогвартса отводилось семьдесят два часа на первом курсе, так что каждый знал, с чего всё начиналось, кто стоял за созданием школы и какие правила вводились на разных этапах развития. «История Хогвартса» не была забытым пыльным талмудом, а пользовалась большой популярностью. Неприязни между факультетами практически не существовало — на это не оставалось ни времени, ни сил, ни интереса.

Драко поймал себя на том, что заворожённо слушает профессора. Была в его словах какая-то магия, переносящая в те времена, когда Хогвартс буквально захлёбывался волшебством. Сейчас всё не так. Многие дисциплины убраны, учебники упрощены, история собственного мира — забыта и заброшена. Мир магии лишался своего лица.

Словно услышав его мысли, Вестенра продолжил:

— С начала двадцатого века мир магии начал медленно, но верно приходить в упадок. Когда сильное общество, привыкшее к доминированию, начинает ощущать свою слабость, оно становится агрессивным. Тогда же появляются люди, подобные… Тому-Кого-Больше-Нет. Чистокровные чувствовали, что теряют авторитет, и пытались ухватиться за любую возможность удержать его. Приток маглорождённых с каждом годом становился всё больше и задерживались в мире магии они всё чаще, внося свои правила. Чистокровные же, вместо того чтобы естественным путём укрепиться в магическом обществе, решили действовать агрессивно. — Взгляд Вестенры задержался на Драко. — И проиграли. Да, мисс Грейнджер?

— Если позволите, сэр. Это палка о двух концах. Общество, замкнутое на себе, рано или поздно начнёт слабеть из-за отсутствия новых влияний, подверженное ревностному следованию традиций. С другой стороны, приток чужеродного, нового будет разрушать установленные связи и вносить свои коррективы, и таким образом общество снова окажется под угрозой увядания и потери своего изначального вида. Универсальной формулы не существует. Империи растут и рушатся под тяжестью собственного веса. Это неизбежно. Один этап сменяет другой. Из таких расцветов и падений состоит история.

— Уроборос. Всё верно, мисс Грейнджер. Пять баллов Гриффиндору за рассудительность.

Драко поднял руку.

— Да, мистер Малфой.

— Если я правильно понял, сэр, вы только что сказали, что мир магии пострадал из-за притока маглорождённых волшебников?

В классе повисла гробовая тишина. Вестенра смерил его оценивающим взглядом.

— Каждый видит то, что хочет видеть, мистер Малфой, и слышит то, что хочет слышать, — тихо проговорил он. — Я лишь отметил факт: раньше программа была сложнее, а магии в школе — больше. О причинах и следствиях можете порассуждать за пределами класса или на уроках профессора Кримсон — она любит подобные темы.

— Но Драко прав, — подала голос Трейси Девис. — Вы сами сказали, что программа упростилась. Потому что была слишком сложной для тех, кто не родился в семье волшебников, не так ли? Вот только чистокровные не виноваты, что гряз… что маглорождённые такие тупые.

— Страшен не глупый человек, мисс Девис, а незаинтересованный, потому что глупый при желании сможет хоть чему-то научиться. Минус пять баллов Слизерину за ответ без разрешения. А теперь, поскольку мы потеряли половину урока в бесполезной болтовне, записываем вопросы для тестовой работы.

* * *

Когда часы показали без четверти десять вечера, Гермиона проверила спрятанную за пазухой мантию-невидимку, взглянула на себя в зеркало — убедиться, что нигде ничего не выпирает, не торчит, — и покинула комнату. Спустившись в полупустую гостиную, она напустила на себя невозмутимый вид.

— Гермиона!

Она замерла и с натянутой улыбкой повернулась к вскочившему из кресла Тобину.

— Как здорово, что я тебя поймал. Думал, ты уже спишь. Я тут сижу с рунами… — Он оглядел её с ног до головы. — Ты куда-то уходишь?

— В библиотеку, — брякнула Гермиона первое, что пришло на ум. — Мадам Пинс теперь не закрывает её до десяти, хочу взять одну книгу. По трансфигурации. Ты же знаешь, профессор Вестенра как с цепи сорвался после того, что мы устроили ему сегодня на уроке.

На её беду, Тобин просиял.

— Я с тобой! Мне нужна энциклопедия по водяным существам для задания по защите.

— Но ведь урок послезавтра, а ты вспомнил об энциклопедии только сейчас?

— Нет, просто тренировки отнимают очень много времени, — пожаловался он, направляясь к выходу.

— Что ты хотел спросить о рунах? — напомнила она, когда они зашагали по коридору.

— О, это показывать надо, так не объяснить… — Он удивлённо покосился на неё. — Либо я топаю, как гиппогриф, либо ты порхаешь, как фея.

Гермиона про себя чертыхнулась.

— Парвати сегодня рано легла, вот я и наложила на обувь чары тишины, — соврала она.

— Ясно, — протянул Тобин. — А почему в тёплой мантии?

Вот же приставучий! И наблюдательный.

— Мёрзну что-то.

На самом деле, её мантия не была такой уж тёплой, скорее чуть более плотной, чем обычная школьная. Она для того и выбрала такую, чтобы не провоцировать лишние вопросы. Но у Тобина оказался прямо-таки глаз-алмаз.

К счастью или к сожалению, когда они добрались до библиотеки, Пинс уже ушла, погасив свет и заперев двери.

— Вот незадача, — с досадой произнёс Тобин. — Только зря время потратили.

— Да уж, — пробормотала Гермиона, нервно косясь на часы.

Ровно десять. Нужно срочно отправить Тобина обратно, вот только как отвязаться от него, она не имела понятия. Если бы какая-то случайность…

— Не припомню, чтобы тебя назначили старостой школы.

Гермиона и Тобин резко повернулись к Джулиану.

— А ты здесь что забыл? — мгновенно ощетинился Тобин.

— Ищу Гермиону. МакГонагалл зачем-то хочет нас видеть.

Мысленно вознеся молитвы Мерлину и всем Основателям, Гермиона виновато улыбнулась Тобину:

— Возвращайся без меня. Сам понимаешь, это надолго.

Тобин угрюмо вздохнул, но делать было нечего.

— Идём? — сказала Гермиона, когда он ушёл.

— Куда? — не понял Джулиан. — А, я соврал. Просто хотел, чтобы этот конопатый испарился.

Она закатила глаза и зашагала по коридору.

— Да постой же ты! Я хотел поговорить.

— Говори.

— Ты злишься?

— Нет, просто устала от вашего ребячества.

— И всё-таки ты злишься, — сказал Джулиан. — Из-за Галлагера, из-за Малфоя…

Гермиона невольно вздрогнула.

— Малфой-то тут при чём?

— При том, что из-за него ты со мной неделю не разговаривала.

— Не из-за него, а из-за твоей паранойи. Как видишь, после исключения Родни и Марка конфликты прекратились. И потом, это ты меня избегал.

— Ладно, готов признать свою неправоту. Значит, всё в порядке?

Гермиона удивлённо обернулась — в его тоне проскользнуло волнение, совсем не свойственное его напыщенному поведению.

— Да, всё в порядке, — чуть улыбнулась она и сбавила шаг, чтобы поравняться с ним. — А ты почему так поздно бродишь по школе?

— Не спится, — отозвался Джулиан. — Вот думал успеть в библиотеку до закрытия…

Впереди замаячили летающие лестницы.

— Могу проводить до гостиной, если хочешь.

— Не нужно, — быстро ответила Гермиона и, спохватившись, добавила: — Спасибо.

— Тогда до завтра?

— Угу.

Джулиан как-то странно дёрнулся к ней, а на его щеках появился лёгкий румянец. Тряхнув головой, он быстро взбежал на подлетевшую лестницу. Гермиона проводила его взглядом, пока он не исчез в коридоре этажом выше, и посмотрела на часы. До назначенного времени встречи оставалось пять минут. Она бросилась бегом по коридору.

На подступах к мраморной лестнице пришлось притормозить и расчехлить мантию-невидимку: авроры находились на своих постах. Гермиона тихонько прошмыгнула мимо и утонула в спасительном полумраке подземелий. Пути к гостиной Слизерина она не знала, так что с Малфоем они условились встретиться у поворота к кабинету зельеварения.

Он уже был на месте: нетерпеливо притоптывал ногой и без конца поглядывал на красивые серебряные часы на запястье. Гермиона подкралась на цыпочках и остановилась за его плечом. На неё повеяло приятным мужским парфюмом, и вообще Малфой выглядел так, будто собрался на свидание, даже ботинки начистил до блеска. Вот же павлин!

— Да где её тролли носят? — проворчал он, вглядываясь в полумрак.

Гермиона скинула мантию.

— А я-то думала, ты меня за километр учуять сможешь, — съязвила она.

Малфой так и подпрыгнул на месте, выхватив палочку.

— Наконец-то! Я здесь уже вечность торчу.

— Я опоздала всего на десять минут.

Малфой оставил её реплику без ответа.

— И даже не спросишь, что меня задержало?

— Мне неинтересно, — бросил он, напряжённо осматриваясь. — Быстро, накидывай мантию, и чтоб ни звука!

Гермиона закуталась в мантию, пропадая из виду, и тут же повеселела, заметив, как занервничал Малфой.

— Ты здесь?

— Да. Иди уже, холодно у вас тут.

— Странно это слышать, учитывая, что ты собралась на улицу в такой мантии и без шарфа.

Какие все сегодня наблюдательные!

— Осторожнее, Малфой, — зловеще предупредила она, — иначе я подумаю, что ты обо мне беспокоишься.

Он только презрительно фыркнул и ускорил шаг, но очень скоро снова спросил:

— Ты здесь?

— Да, — в который раз отозвалась Гермиона. — Может, мне взять тебя за рукав, например, чтобы ты…

— Не надо.

— Запачкаться боишься?

— Нет, просто не хочу, чтобы ты меня трогала.

— Глядите, какие мы нежные…

— Ты можешь просто идти молча?

— Я могу. А ты нет.

Малфой так резко остановился, что Гермиона врезалась в его спину.

— Ох, прости! — наигранно виновато сказала она. — Теперь придётся сжечь этот пиджак.

Он злобно сдвинул брови, но из-за того, что ему было не на чем сфокусироваться, попытка просверлить её взглядом с треском провалилась.

— Хватит уже этих дурацких шуточек!

— Когда-то они тебе нравились.

— Хочешь, чтобы стали нравиться снова?

Серая в потёках стена за плечом Малфоя отъехала в сторону, и в коридор вышла Дафна Гринграсс.

— Драко?

Смерив пустоту перед собой предупредительным взглядом, Малфой произнёс одними губами «Ни звука!» и повернулся к однокурснице.

— Я. Ты почему не спишь?

— Дописывала эссе по зельям. — Она склонила голову набок, осматривая коридор. — Ты чего там стоишь?

— Просто воздухом дышу.

Гермиона закатила глаза.

— Мне показалось, ты с кем-то разговаривал.

— Э-э… Да. Это был Слизнорт. Я говорил со Слизнортом.

— Понятно, — протянула она. — Так ты идёшь?

Гермиона увидела, как Малфой сжал в кулак скрытую от Гринграсс руку.

— Да, не закрывай.

Едва стена вернулась на место, Гермиона стянула с головы мантию — ей вдруг стало жарко. Прислонившись к стене, она стала ждать. Прошло добрых пятнадцать минут, прежде чем вход открылся и показалось хмурое лицо Малфоя.

— Пошли.

Гермиона накинула мантию и наконец-то переступила порог слизеринской гостиной. Она и сама не знала, чего ожидала — и ожидала ли вообще, — но интерьер произвёл… удручающее впечатление. Низкий потолок, зеленоватый свет, создающий мрачную атмосферу, маленькие окошки, грубые светильники… Такая обстановка не шла ни в какое сравнение с теплом и уютом гостиной Гриффиндора.

— Неужели все слизеринцы так примерно соблюдают режим? — съехидничала Гермиона.

— Может, ты успеваешь делать домашние задания за троих, но у других людей ещё и личная жизнь есть. — Малфой указал на угол возле книжных шкафов тёмного дерева. — Жди здесь. Стоп. Покажись.

Гермиона нехотя выпростала руку. Он кивнул и направился к двери, окованной железом. Она хмыкнула. У неё тоже есть личная жизнь, крайне насыщенная, между прочим. Чего только стоят разборки с Джулианом и периодически прилипающие девочки с младших курсов. Спасибо, уж лучше она будет делать домашние задания за троих.

Малфой вернулся со свёрнутой под мышкой тёплой мантией и шарфом в цветах Слизерина.

— Пошли, — повторил он и уже развернул свою мантию, когда вторая тяжёлая дверь скрипнула петлями: на пороге опять стояла Гринграсс.

Малфой успел швырнуть тёплую одежду за кресло и сделал вид, что берёт с полки книгу. Его рука дрогнула, когда он случайно задел голову Гермионы.

— Почему ты ещё здесь? — спросила Гринграсс, подходя к столику у камина.

— Решил почитать на ночь, — небрежно откликнулся Малфой. — А ты?

— Учебник забыла.

Малфой сделал два шага от Гермионы по направлению к Гринграсс, которая тоже приблизилась к нему, так и не взяв со стола учебник.

— Всё хорошо? Ты бледный.

— Я в порядке, — бодро заверил он. — Не хочу тебя обидеть, но ты тоже выглядишь не очень. Может, пора спать?

Гринграсс опустила глаза и смущённо улыбнулась.

— Угу, — кивнула она его начищенным ботинкам.

— Тогда спокойной ночи?

Она взглянула на него из-под ресниц.

Гермиона почувствовала себя крайне неловко. Вот уж чем она сегодня совершенно не собиралась заниматься, так это подсматривать за личной жизнью Малфоя! Она повела плечом и сбила оставленную им книгу на пол. Оба вздрогнули и обернулись. На лице Малфоя была написана такая искренняя паника, что Гермиона едва не расхохоталась.

— Я… лучше пойду спать, — сконфуженно выдавил он. — В общем, до завтра.

Гринграсс выглядела разочарованной.

Малфой сделал вид, что очень занят приведением в порядок упавшей книги, и Гринграсс ничего не оставалось, кроме как наконец-то уйти в спальню. Только за ней закрылась дверь, он выдохнул и гневно посмотрел на Гермиону. Вернее, чуть левее неё.

Быстро вытащив из-за кресла одежду, Малфой облачился в тёплую мантию и шарф и выжидающе уставился в пустоту. Гермиона приподняла мантию, впуская его к себе.

— Пригни голову, наши ноги видно, — прошептала она.

— Лучше двигай к выходу. И без шуток!

— Ну извини, что помешала, — язвительно ответила Гермиона. — Мог бы заранее свою барышню на ночь поцеловать.

— Я не встречаюсь с Дафной, — неожиданно откровенно ответил Малфой.

— Похоже, у неё другое мнение.

Малфой примолк, а Гермиона сосредоточилась на своём плане. Теперь главное — делать вид, что он всё контролирует. А потом… Как только она сдёрнет с Малфоя мантию, заклятие слежения начнёт работать снова. Впрочем, трёх минут будет достаточно. Она столько раз репетировала, что справится и за одну. Нужно всего лишь действовать быстро и без колебаний. Рука потянулась к волшебной палочке.

Быстро и без колебаний. Дело техники.

* * *

Идти под одной мантией с Грейнджер оказалось жутко неудобно. Драко только сейчас обратил внимание, какая она маленькая — едва ли ему до подбородка. Хорошо хоть патлы свои убрала в косу — не лезли в рот. Он старался идти так, чтобы не прикасаться к ней, но её мантия так и норовила запутаться вокруг его ног. Кстати, пахло от неё довольно приятно: чистотой и свежестью. И на том спасибо.

Голоса он услышал первым. Тело среагировало быстрее головы: одной рукой он обхватил Грейнджер за талию, а второй накрыл её рот, чтобы она не закричала от неожиданности. Миг — и они оба припали к стене.

— Простите, что потревожил вас так поздно, профессор Слизнорт.

— Что вы, что вы, Штефан, для вас я свободен в любое время! Нам так и не удалось как следует поболтать, а мне жутко интересно, где вы пропадали целых пятнадцать лет.

— Это долгая история.

— Замечательно! Значит, у нас будет повод для новой встречи.

Профессора прошли совсем близко от замершего у стены Драко с Грейнджер в охапке. Лишь когда они свернули в сторону кабинета зельеварения, он понял, что она пытается выбраться из его невольных объятий. Драко тут же разжал руки и хотел отстраниться, но мантия-невидимка ему не позволила. Он чувствовал себя неловко, отчего сразу разозлился.

— Зачем ты достала палочку? — брякнул он.

Грейнджер проворчала что-то вроде «На всякий случай». Вид у неё при этом был крайне недовольный, что разозлило ещё сильнее. Можно подумать, ему доставило огромное удовольствие обжиматься с ней у холодной стены под одной мантией!

— В следующий раз оставлю тебя мечтать посреди коридора.

— В следующий раз я сама разберусь.

— Вот и отлично.

У входа в вестибюль пришлось остановиться: авроры менялись через пятнадцать минут. Вообще-то можно было бы пробраться мимо них: мантия-невидимка надёжно защищала от поисковых чар, а на подошвы были наложены заглушающие заклинания. И Драко бы решился на это, не будь под его носом Грейнджер.

Он глянул на часы. Ещё десять минут. Стоять в полном молчании с ненавистной маглокровкой оказалось не так уж трудно. Она явно пребывала глубоко в своих размышлениях и не обращала на него никакого внимания. В голову пришли её слова о Дафне. Неужели он не заметил чего-то важного? Ему казалось достаточным, что они наладили общение, неужели Дафна рассчитывала на большее?

— Пора, — вернул к реальности шёпот Грейнджер.

Огромный вестибюль был ярко освещён, так что он ощущал себя мухой под прицелом. На каждый шаг приходилось по два удара сердца, дыхание совсем сбилось, а они не прошли и половины пути. Вдруг Грейнджер остановилась.

— В чём дело?

— Тихо! Слушай.

До него донеслось гнусавое пение. Пивз.

— Ох, плохо, — занервничала Грейнджер.

— Почему? Разве он может нас увидеть?

— Увидеть не сможет, но почувствует. Вот зараза, он летит сюда! Быстро, прячемся!

— Где?

Грейнджер огляделась.

— Туда!

Пришлось быстро переставлять ноги, и через несколько мгновений они закрылись в тёмной тесной кладовке. Грейнджер выскочила из-под мантии и припала к щели.

— Вот принесла нелёгкая, — пробормотала она. — Кажется, он улетел. Давай… Ах, чёрт.

Драко осторожно протиснулся между вёдрами и швабрами к двери.

— В чём дело?

— Там МакГонагалл и…

Она замолчала: в вестибюле раздались громкие голоса и торопливые шаги.

— Септима, я ещё раз вам повторяю: этот вопрос не подлежит обсуждению.

— Но я не понимаю, почему именно он? Из всех преподавателей Хогвартса вы назначили деканом именно его!

— Вы прекрасно знаете, почему. Все профессора отказались от должности, и только профессор Гордон…

— Но я не отказывалась! — запальчиво перебила Септима Вектор.

Драко изумлённо приподнял брови. Впервые на его памяти профессор нумерологии вела себя так истерично.

— И зря, — с нажимом проговорила МакГонагалл. — Вы мой заместитель, Септима, этой нагрузки для вас достаточно, чтобы ещё взваливать деканство на таком факультете.

— Вы хотите сказать, что я бы не справилась? — потрясённо спросила Вектор.

— Мне очень жаль.

Некоторое время висела тишина: очевидно, Вектор опешила от такой прямолинейности. Когда она снова заговорила, её голос дрожал:

— Как вы можете судить, если не знаете… Вы даже не дали мне шанса…

МакГонагалл не успела ответить: со стороны подземелий послышались шаги. Похоже, Вестенра и Слизнорт закончили общаться. Драко выругался сквозь зубы. Да выберутся они сегодня из замка или нет?!

— А, профессор МакГонагалл, — обратился Вестенра.

Драко глянул в щёлку поверх головы Грейнджер. Едва завидев коллегу, Септима Вектор пулей бросилась вверх по лестнице. Директриса проводила её взглядом; Вестенра как будто вообще ничего не заметил.

— Вы рассмотрели мой отчёт и предложенные изменения?

— Этим занимается Министерство, профессор Вестенра.

— Знаю. Я мог бы написать в обход вас, но это было бы крайне неэтично и подорвало бы ваш авторитет как директора школы.

МакГонагалл оторопела.

— Студенты категорически не поспевают за программой, — невозмутимо продолжал Вестенра. — Хотя задаю я им не больше, чем вы, когда я был вашим учеником.

МакГонагалл наконец овладела собой.

— Полагаю, такой серьёзный вопрос лучше обсудить в моём кабинете и не на ночь глядя. Спокойной ночи, профессор, — сухо сказала она и быстро удалилась.

Вестенра задержался не многим дольше, и наконец путь был свободен.

— Быстро! — скомандовал Драко. — Ну, чего ты застряла?

Он пытался отыскать в темноте ручку, когда заметил направленную на него волшебную палочку. От неожиданности Драко ударил Грейнджер по ладони. Палочка выпала и ударилась об пол, теряясь в полумраке.

— Сдурел?! — зашипела она, присаживаясь на корточки и шаря по каменным плитам.

— Думай, прежде чем делать! Рядом со мной нельзя колдовать.

Грейнджер дёрнула плечом.

— Я просто хотела тебе посветить.

Наконец она встала, сунула палочку за пояс юбки и забралась под мантию.

Следующие несколько минут шли в полном молчании. Грейнджер выглядела так, будто получила по голове пыльным мешком. Интересно, что это с ней? Неужели так подействовали слова Вестенры о том, что из-за маглорождённых приходится упрощать учебную программу?

— Не переживай, Грейнджер, не ты первая, не ты последняя пыталась быть умнее чистокровных. Вестенра, кстати, тоже один из них. Неудивительно, что он недоволен.

— Вообще-то он прав, — огорошила его Грейнджер. — Я находила в библиотеке книги по друидоведению, ритуалистике и целительству. Правда, всего по два-три экземпляра и очень потрёпанные. Жаль, что так много дисциплин было сокращено. Артефактология, к примеру, могла бы стать очень полезной.

— Говорят, её отменили после того, как Тёмный Лорд студентом узнал о чём-то запрещённом.

— Крестражи.

— Возможно.

Ничего более вразумительного Драко ответить не смог. Стало крайне неприятно от мысли, что маглорождённая Грейнджер знает о таком артефакте, а он, чистокровка в Мордред знает каком колене, впервые услышал о крестражах только летом и всё ещё не имел понятия, что они собой представляют и почему считаются запрещёнными.

Грейнджер презрительно фыркнула.

— Ну конечно. Проще отменить, запретить, держать в неведении, чем откорректировать и учить критическому мышлению.

Драко был вынужден с ней согласиться. Мысленно, разумеется.

— Отец рассказывал, что Дамблдор, став директором, лично выбрасывал дисциплины, — сказал он. — У него уже тогда было большое влияние в Министерстве. Некоторые предметы отменялись просто потому, что было не найти учителей, а кое-что убиралось из-за падения успеваемости. Вестенра правильно сказал: лет сто назад межфакультетской розни почти не было. Квиддич тогда был не особо популярен. В команды набирались либо круглые отличники из чистокровных, которые всё на свете успевали, либо маглорождённые с полукровками, просто потому что из-за отсутствия домашнего обучения до одиннадцати лет были не в состоянии потянуть сложную программу и довольствовались низкими оценками, лишь бы хватило окончить пять курсов. Это сейчас учатся семь лет, а уходить после пятого курса считается исключением из правил. Тогда это было нормой.

— У тебя тоже было домашнее обучение до одиннадцати лет?

Драко с удивлением расслышал в голосе Грейнджер завистливые нотки.

— Вроде того. У чистокровных огромное преимущество: они с младенчества знают то, чему маглорождённым приходится учиться, только поступив на первый курс. Представь, что ты с детства не умела читать, а в одиннадцать оказалась среди тех, для кого это обычное дело.

Грейнджер тоскливо кивнула. Похоже, он попал в самое больное место.

— Как ты узнал о том, что Оборотное зелье даёт помехи на чары слежения? — спросила она спустя некоторое время.

— Прочёл в учебнике чар. По нему ещё мой дед учился. Сейчас на уроках даже половины не даётся из того, что я там нашёл.

Что говорить, если даже сами чистокровные уже не могут похвастать достаточными знаниями о собственной природе и разделах магии. Но вслух он этого, конечно, не сказал.

— Куда мы идём? — осведомился Драко, когда они повернули в очередной раз.

— Уже пришли.

Грейнджер остановилась возле статуи уродливой одноглазой горбуньи и вытащила палочку, но тут же опустила руку и посмотрела на Драко.

— Как мне открыть проход, если я не могу колдовать рядом с тобой?

— А что нужно сделать?

— Стукнуть палочкой по статуе и произнести заклинание.

— Что-то вроде Алохоморы?

Грейнджер кивнула. Драко сделал вид, что задумался.

— Действуй, — наконец сказал он. — Это простое заклинание, его не засекут.

Грейнджер коснулась статуи и произнесла вполголоса:

— Диссендиум!

Горб ведьмы открылся, образовав нечто вроде лаза. На них дыхнуло сыростью и прохладой.

Грейнджер выпуталась из-под мантии-невидимки.

— Я иду первая, ты сразу за мной.

Драко открыл было рот, чтобы спросить, какого Мордреда она вылезла из-под мантии, но Грейнджер с неожиданной проворностью забралась в проход и исчезла в темноте. Драко огляделся. Стоять посреди коридора в полном одиночестве, пусть и под чудо-мантией, было неуютно, и он, вдохнув поглубже, протиснулся в отверстие.

Возглас не сорвался с губ только потому, что от неожиданности воздух спёрло в лёгких. Гладкий земляной скат окончился ровной площадкой. Грейнджер уже стояла, освещая пещеру волшебной палочкой.

— Что ещё за чёрт?! — выругался Драко, отряхивая брюки и брезгливо осматривая испачканные туфли.

— Потайной лаз. Через него мы попадём в Хогсмид.

Драко медленно повернулся к Грейнджер и приподнял мантию.

— Куда мы попадём?

— В Хогсмид.

Он поражённо уставился на неё.

— Скажи, что это шутка. Ужасная, идиотская, тупая шутка.

Грейнджер раздражённо вздохнула.

— Нет, Малфой, не шутка. И лучше поторопиться, потому что идти долго, а нам ещё собирать водоросли и возвращаться назад.

— Ты серьёзно? Хогсмид! Я думал, мы выйдем к Чёрному озеру, быстро справимся и через час вернёмся назад. Но Хогсмид! И всё из-за того, что ты постеснялась своровать водоросли у Слизнорта. Чем воровство хуже того, чем мы сейчас занимаемся?

— Я не постеснялась, — резко ответила Грейнджер. — Слизнорт — не Снейп, он организовывает хранение ингредиентов иначе, а кое-что вообще не держит в школьных запасниках, в том числе — водоросли.

— Отлично. Просто замечательно. Я уже выгляжу как трубочист, а нам ещё, оказывается, месить ногами грязь в Хогсмиде. Великолепно!

— Ты всё лето выглядел как трубочист. Я не виновата, что ты разоделся, будто на свидание.

— К твоему сведению, меня с детства приучали к аккуратности, чистоте и порядку. Если ты не заметила, я каждый день выгляжу одинаково.

— Ах простите, ваше чистокровное высочество, как-то не обратила внимания! — ядовито отозвалась Грейнджер, круто развернулась и широким шагом пошла вперёд по коридору.

Драко чертыхнулся, но делать было нечего: чем дальше уходила она, тем дальше становился свет её волшебной палочки.

Шли, кажется, целую вечность, прежде чем проход пошёл вверх. Впереди показались вырубленные прямо в земле ступени. Некоторые из них обвалились.

— Сейчас мы окажемся в подполе «Сладкого королевства», — с явной неохотой начала объяснять Грейнджер. — Хозяева живут на втором этаже, так что ведём себя тихо.

Драко даже не потрудился показаться из-под мантии. Грейнджер вскарабкалась по ступеням и открыла над головой люк. На Драко пахнуло ароматом сладостей, навеяв воспоминания о первых курсах.

— Поторопись, — вырвал из грёз голос Грейнджер.

У выхода из лавки она снова остановилась.

— В деревне полно авроров. — Грейнджер погасила свет на кончике палочки. — Иди спокойно и не дёргайся, нас не смогут заметить.

На каждом углу им и вправду попадалось по два-три аврора с волшебной палочкой наготове. Когда деревня осталась позади, Драко выдохнул с облегчением. И тут же чуть не упал, споткнувшись о ногу Грейнджер.

— Можно не наступать мне на пятки? — прошипела она.

— Можно идти немного быстрее.

— Что будет, если я сдёрну с тебя мантию за пределами замка?

Драко досадливо промолчал. Стерва.

— Ну и куда мы теперь идём? — нетерпеливо поинтересовался он.

— А сам как думаешь? Мы же в горах, здесь полно озёр.

Тропинка, которой она их повела, была каменистой и такой извилистой, что в полумраке Драко то и дело оступался и спотыкался. Развевающаяся от ветра мантия Грейнджер добавляла проблем, путаясь в ногах. Едва не подвернув лодыжку уже, наверное, в десятый раз, он не выдержал:

— Вылезай, мы уже достаточно отдалились.

Грейнджер его проигнорировала.

— Ты меня слышишь?

— Да, — бросила она хрипло.

— Мне надоело ломать ноги. Да ещё твои волосы в рот лезут… Я сказал стой! — Он затормозил и вцепился в мантию.

Грейнджер обернулась к нему, и Драко понял, что она вся дрожит, а вместе с ней подрагивает и свет на кончике волшебной палочки; сжимавшие рукоять пальцы покраснели.

— Ты замёрзла? — на автомате выпалил он.

— Н-нет.

— Ага, и поэтому у тебя зубы друг о друга стучат.

— Я в порядке.

Драко закатил глаза и стянул с шеи свой шарф.

— Возьми.

— Н-не нужно.

— Грейнджер.

— К-какая тебе разница, если я з-заболею?

— Такая, что я оставлю тебя чихать на весь замок рядом с той горбуньей и вернусь под мантией твоего ненаглядного Поттера один.

— Я н-не… — Грейнджер оглушительно чихнула.

— Что и требовалось доказать, — удовлетворённо заключил Драко и сунул шарф в её свободную руку. — Заматывайся, отдавай мне мантию и двигай дальше. Уже почти час ночи.

Спустя ещё пятнадцать минут блужданий по каменистым насыпям они наконец вышли к редко росшим деревьям, сквозь которые в свете полной луны играла отблесками водная гладь. Не прошло и полночи!

— Удивительно, как тебе и твоим дружкам удалось выжить, — сердито проворчал Драко, спускаясь к берегу. — Или у Поттера проклюнулся хотя бы какой-то талант? Учитывая, как часто он нарушал правила, на местности он должен ориентироваться отлично.

— Как мило, что тебя это беспокоит, — кисло отозвалась Грейнджер. — Не волнуйся: мы вполне справлялись. Даже когда Рон ушёл… — Она осеклась и быстро отвернула от него покрывшееся румянцем лицо.

— Что-что?

Драко пристально посмотрел на её затылок.

— Уизли вас бросил?

— Не твоё дело.

— Значит, бросил. Надо же, кто бы мог подумать, что лучший друг Гарри Поттера его предаст.

— Рон не предавал нас! — в сердцах воскликнула Грейнджер. — Мы просто поссорились, но он не переходил на… другую сторону.

Драко ощутил укол в области груди.

— Ты хотела сказать «на твою сторону»?

— Нет.

— Да. Признай.

Грейнджер принялась мерить шагами берег озера.

— В чём дело? — продолжал наседать Драко. — Можешь не стесняться.

Она пнула попавшийся под ногу камешек.

— Да, хотела, доволен?

Драко промолчал, борясь с неприятным чувством. Да что с ним такое сегодня?!

Грейнджер хмуро оглянулась на него через плечо.

— Почему ты так относишься к Гарри?

— Не понял.

— Ты по-прежнему ненавидишь его.

— Я его не ненавижу, мне на него плевать.

Грейнджер скептично приподняла бровь.

— А по-моему, ты завидуешь.

Драко фыркнул.

— Было бы чему. Разве только… — Он сделал вид, что задумался. Как хорошо, что она сама уцепилась за эту тему. — Если у Поттера и есть особый талант, так это выходить сухим из воды. Как с таким умением он попал в Гриффиндор, ума не приложу. Взять хотя бы его чудесные спасения от Убивающего заклятия.

Грейнджер наконец остановилась и занесла палочку.

— Только дурак или сумасшедший может такому завидовать, Малфой. Посмотрела бы я на тебя, если б тебе пришлось шестнадцать лет делить свой разум с осколком души Волдеморта.

Драко невольно вздрогнул от произнесённого имени, и вдруг в голове у него всплыл подслушанный давным-давно разговор. Неужели он всё-таки знает, что такое крестраж?..

— Мой Лорд, я безумно счастлив…

— Оставь эти сантименты, Люциус. Я знаю, что ты хотел бы никогда больше меня не встречать. Лорда Волдеморта нельзя обмануть.

— Что вы, мой Лорд, как можно. Я…

— Ты подвёл меня, Люциус… Я доверил тебе очень важную вещь, а ты её потерял.

— Мой Лорд, произошла ошибка. Я не мог знать…

— Разумеется, ты не мог. У Лорда Волдеморта много секретов. Всё, что от тебя требовалось, Люциус, это ждать моего возвращения, но ты умудрился потерять его, отдал в руки Поттера. В нём была заключена часть моей души, и теперь он уничтожен. Ты знаешь, что бывает с теми, кто меня подводит.

— Мой Лорд, мне очень жаль. Если я могу как-то…

— К счастью для тебя, можешь, Люциус.

— Я готов служить, мой Лорд! Мэнор в вашем распоряжении. Мой сын Драко и моя жена Нарцисса будем очень рады…

Воспоминание оборвалось так же резко, как и нахлынуло. Драко поморгал, возвращаясь в промозглую октябрьскую ночь. Все кусочки мозаики постепенно вставали на свои места. Тогда, в девяносто пятом, он ничего не понял, кроме того, что их дом превратится в ставку Тёмного Лорда, где будут собираться все Пожиратели смерти. Лучшего и желать нельзя! Они станут ближайшими сторонниками, возвысятся среди Пожирателей, и тогда никто уже не будет смотреть на Драко как на мальчишку. Его начнут уважать и бояться, как уважают и боятся Поттера…

— Эй, Малфой! Приём.

Он уставился на стоящую рядом Грейнджер.

— Я закончила, можем идти.

Обратный путь до «Сладкого королевства» прошёл в полном молчании. Грейнджер периодически шмыгала носом, а Драко шёл, глубоко погружённый в невесёлые размышления. Выходит, Поттер шестнадцать лет жил с осколком души Волдеморта внутри себя. От одной мысли об этом в желудке расползался холод.

— Он знал?

Грейнджер как раз опускала крышку люка, и сладкие ароматы из лавки резко оборвались, оставляя запах сырой земли и глины.

— Что? — переспросила она.

— Поттер знал о том, что в нём живёт часть… чьей-то души?

Грейнджер стала осторожно спускаться по земляным ступеням.

— Нет, — ответила она, оказавшись рядом. — Гарри ни о чём не догадывался до последнего момента.

— И что дальше?

— Ты сам знаешь, что дальше.

— Меня там не было.

— Зато была твоя мать. Разве она не рассказала тебе, что случилось в лесу?

Он снова вспомнил разговор в поместье. «Я поняла, что если кто-то и способен спасти нас от чудовища, которое мы создали, то это он».

— У нас много других тем для обсуждения.

Грейнджер помолчала, будто раздумывая, стоит ли отвечать.

— Гарри… Ему пришлось подставиться под Убивающее заклятие. Он не знал, выживет ли после этого, но выбора не оставалось: часть души Волдеморта в нём должна была сгинуть.

Драко пробрал озноб. Добровольно подставиться под смертельный луч, понятия не имея, останешься ли в живых…

— Пошли, — бросил он.

От быстрой ходьбы Драко согрелся, но одновременно на него навалилась сонливость: он только сейчас в полной мере ощутил, что кругом глубокая ночь.

Возле ската Грейнджер притормозила, чтобы перевести дух, и сверилась с часами.

— Если поторопимся, успеем даже поспать, — заметила она. — Ты решил, где будешь варить зелье?

— Нет, — соврал Драко и добавил, заметив, что Грейнджер ждёт пояснений: — Ты всё равно об этом не узнаешь.

К его удивлению, она пожала плечами и сняла с пояса небольшой кожаный мешочек.

— Здесь должно хватить на один котёл.

Драко забрал у неё водоросли и спрятал в карман пиджака. Повисла неловкая пауза, которую, видимо, должны были заполнить слова благодарности с его стороны, но вместо этого Драко вдруг сказал:

— Это было смело.

— Что?

— С твоими родителями. Смело и умно.

— А-а-а.

Снова неловкая тишина.

— Спасибо, — нарушил её голос Грейнджер.

— Что?

— За шарф. Спасибо.

Драко только кивнул. Грейнджер размотала шарф и протянула ему. Он отшатнулся.

— Оставь себе.

Появившаяся слабая улыбка сползла с её лица.

— Всё-таки боишься запачкаться? Может, мне его лучше сжечь?

Драко мигом разозлился.

— Делай, что хочешь. Можешь хоть удавиться на нём, почту за честь.

Грейнджер разочарованно покачала головой.

— В тебе совершенно ничего не изменилось. Я думала, за лето ты многое переосмыслил, но ты просто затаился и выжидал, чтобы подстроиться под обстоятельства. И вот теперь, когда опасность миновала, вновь стал самим собой.

Драко презрительно скривился, стараясь не обращать внимания на противный зуд под рёбрами. Его что, всерьёз задели её слова?!

— Сожалею, что твои надежды не оправдались, Грейнджер. В следующий раз не делай из меня героя своих розовых сказок, чтобы не оказаться в идиотском положении.

— На героя ты не тянешь, Малфой. Да и мне стоило сделать выводы, ещё когда ты вздумал шантажировать меня тайной о родителях.

— Закончила?

— Да.

— Отлично!

Драко принялся взбираться по скату. «На героя ты не тянешь, Малфой», — передразнил он про себя. Нашла тоже героя, дура.

— Раз Поттера и Уизли нет, ты решила промыть мозг мне? Обязательно нужно кого-то воспитывать?

— Я не собираюсь тебя воспитывать, Малфой. Для этого у тебя есть родители. Ты такой, какой есть, и тебя это, похоже, полностью устраивает.

— Представь себе, устраивает. Но раз, по-твоему, я такой моральный урод, стоило сразу запустить в меня Обливиэйт!

Грейнджер смерила его холодным взглядом.

— Стоило. Жаль, палочки с собой не оказалось.

Захотелось что-нибудь сломать. Драко выбрался в школьный коридор, Грейнджер сильно отстала и всё ещё не появилась. А какого, собственно, Мордреда он должен её ждать? Он уже развернулся, когда она вылезла из горба. Никакой паники на её лице не отразилось.

— Если ты собираешься сбежать с мантией, можешь с этой идеей расстаться.

«Я всегда буду знать, где ты и что делаешь». Драко мысленно фыркнул. Да ну? Самое время проверить. Отметив, что чары тишины на обуви пока действуют, он направился к ближайшему повороту и прошёл порядка десяти футов, когда кто-то схватил его за рукав. Грейнджер с невозмутимым видом стояла рядом, хотя и смотрела мимо. Значит, не видела.

— Я же сказала: ты не сможешь уйти.

Он сделал ещё шаг, но она наугад сгребла воздух в кулак. Драко застыл: мантия-невидимка оказалась в её руке.

— Всё? — приподняла бровь Грейнджер.

Он позволил ей скрыться под мантией, позаботившись о том, чтобы она рассмотрела выражение брезгливости на его лице.

— Я тоже не получаю удовольствия от нахождения рядом с тобой, Малфой.

До гостиной Слизерина добрались без приключений. Авроры сменялись как раз в три часа ночи, так что они без проблем проскочили мимо. Драко придирчиво осматривал себя: ботинки и штаны до самого колена в грязи, руки липкие; шерстяная мантия отяжелела от влаги и давила на плечи. Быстрее бы оказаться в спальне и почистить одежду, хотя он был бы рад вымыться целиком. Но придётся обойтись стандартным очищающим заклинанием.

— Дальше можешь не ходить. Мантию призовёшь заклинанием.

Грейнджер развернулась и в упор посмотрела на него.

— В чём дело? — недовольно спросил он, отстраняясь.

— Один вопрос. Ты сказал, что рядом с тобой нельзя колдовать. Это ложь, не так ли?

Драко несколько мгновений сохранял на лице неприступное выражение, а потом негромко издевательски рассмеялся.

— Разумеется, ложь. Неужели ты всерьёз полагала, что на мне лежит стандартный Надзор? Самой умной ведьме столетия не хватило мозгов додуматься, что в школе магии это слегка бессмысленно?

По её губам пробежала кривая усмешка.

— И ты действительно решил, будто я поверила?

Дальше всё произошло слишком быстро. Палочка немыслимым образом возникла в её руке и мелькнула прямо перед его носом.

— Акцио, мантия-невидимка! Экспеллиармус! Петрификус Тоталус! Силенцио!

Драко привалился к стене, обездвиженный, обезоруженный и онемевший. Он следил за Грейнджер единственным, что ещё поддавалось воле его мозга, — глазами.

— Никогда больше не смей мне угрожать. И раз уж мы обмениваемся тайнами… — Она помахала куском старого пергамента. — Знаешь, что это? Разумеется, ты не знаешь. С помощью этого я могу следить за тобой, куда бы ты ни пошёл. Твоё непомерное эго, твоё высокомерие, твоя спесь не позволили тебе даже мысли допустить, будто какая-то маглорождённая окажется умнее тебя. Знаешь, как говорят маглы, Малфой? Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. А теперь… Преператио!

Драко ощутил странную лёгкость в голове и в теле. Всё его существо потянулось к этому блаженному ощущению, когда он с ужасом осознал, что с ним собирается сделать Грейнджер.

— Ты забудешь нашу ссору с Роном, забудешь о моих родителях, забудешь о нашем уговоре, забудешь, что шантажировал меня. Ты забудешь об этой встрече и о том, что я стёрла твои воспоминания. Ты будешь помнить, что добыл ингредиенты сам: заказал по почте, привёз из дома, без последствий выкрал у Слизнорта. Сейчас ты вернёшься в гостиную, а утром будешь помнить только то, что засиделся допоздна за уроками и уснул на диване. — Она повела палочкой. — Нас больше ничто не связывает.

Драко расширил глаза.

— Обливиэйт!

* * *

Голова жутко раскалывалась. Каждый звук неимоверно раздражал. Хотелось наслать на гудящий, словно бешеный улей, Большой зал Силенцио Максима. Гермиона проглотила положенную овсянку и принялась вяло грызть яблоко. Она так хотела спать, что её слегка подташнивало. Малфой выглядел не многим лучше: тёмные круги под глазами ярко выделялись на светлой коже. Но одет он был идеально: выглаженный костюм, аккуратно причёсанные волосы, кипенно-белая рубашка. Так, как и сказал ей ночью: всегда с иголочки.

Вчера, когда она приползла к гостиной Гриффиндора без сил, оказалось, что Полная Дама куда-то ушла, и Гермионе пришлось ждать добрых двадцать минут, пока посланная за ней весть доберётся до портрета этажом ниже. Полная Дама строго отчитала Гермиону за позднее возвращение, но в итоге поверила в рассказ о новом графике дежурств.

Прошедшая ночь стала худшей за последние несколько месяцев, даже несмотря на то, что план удался. Облегчение меркло рядом с отчаянной злостью на саму себя. Где-то там, в глубине души, под неприязнью и волнением за родителей, пряталось сочувствие к нему. Сочувствие, которого он не заслуживал. Она старалась не вспоминать о том, что он сказал ей у лаза: «Это был смелый поступок». Просто слова, за которыми ничего нет. Но в тот момент они поразили. И его шарф… Впрочем, он сам объяснил, зачем отдал его. Да и куда красноречивее было нежелание забрать свою вещь назад. Гермиона хотела выбросить шарф, но в утренней спешке попросту забыла, так что пока затолкала его поглубже в чемодан, чтобы никто из соседок по комнате не увидел.

Она всё-таки немного простыла. Утром пришлось плестись в больничное крыло за бодроперцовой настойкой — пропускать занятия по вине Малфоя она не собиралась. На следующий день впечатления немного сгладились, силы полностью восстановились, а простуда отступила, так что Гермиона снова была бодра и почти весела. Проблем не доставил и Джулиан, которого словно подменили: он был исключительно мил и ненавязчив.

Гордон поставил ей высший балл за выполненное в паре с Дином задание, да ещё и наградил несколькими баллами за дополнения к другим ответам.

— Меня крайне радуют ваши результаты, поэтому мы продолжим заниматься в парах. На этот раз снова выбирают девушки. — Взмахом палочки Гордон отправил сундучок к первой парте, за которой сидели Гермиона и Фэй.

— Тащи ты, — сказала Фэй.

Гермиона сунула руку в сундучок и некстати подумала, как бы снова не вытащить имя Малфоя. Нет, молния не бьёт дважды в одно и то же место. Вытаскивая записку, Гермиона поймала взгляд Гордона. Ей показалось, или по его губам пробежала странная улыбка?..

Развернув бумажку, Гермиона открыла рот, чтобы зачитать имя, но слова застряли в горле.

— Не может этого быть…

На пергаменте, словно в насмешку, красовалось имя Драко Малфоя.