Сбежать и спрятаться (гет)

Гарри попытался придать своему лицу нейтральное или, по крайней мере, менее яростное выражение. Он не мог врываться в здание МАКУСА в первый же день, словно он был на поле боя. В Америке его знали не так хорошо, как в Европе, но все же узнавали, и было бы нехорошо приобрести репутацию сумасшедшего еще до того, как он начал тренировки.

Но, кажется, у него не очень получалось.

Ведь он не собирался терять терпение вот так просто. Он всего лишь хотел увидеть ее. Но тут настало время светской беседы — их драгоценная дружба свелась к светской беседе — и он просто не смог сдержаться.

Когда же все пошло наперекосяк?

Он так сильно скучал по ней. Так долго она была его опорой. И сама мысль о том, что она думает о нем так же, просто опустошила его, и он сорвался.

Он ворвался в выделенный ему кабинет, который делил со своим напарником, приехавшим вместе с ним из Британии, и от души хлопнул дверью.

— Полагаю, с Грейнджер прошло не так, как ты рассчитывал?

Он должен был быть смущен, но все же его никогда не волновало, что Малфой думает о нем, и сейчас не собирался начинать.

— Она как будто совсем другой человек, — выпалил он, сам не зная, чего же он ожидал от встречи: что она подбежит к нему, обнимет, скажет, как ей жаль, что она так далеко? А это бы все исправило? Если быть честным, то, скорее всего, нет, ее необъяснимое исчезновение из его жизни было трагедией, и простая улыбка с объятиями не смогли бы просто исправить это. Но ему, по крайней мере, хотелось бы знать, что она тоже скучала по нему. Он даже не думал, что она была рада его видеть, в лучшем случае, она казалась удивленной.

— Что же, это прискорбно, учитывая, что единственной причиной твоего назначения было желание повидаться с ней.

— Это не так, — парировал Гарри тоном, который, насколько известно, заставлял младших авроров нервничать.

Малфой даже не вздрогнул.

— Ты согласился на чисто политически обоснованное назначение, чего ты не делал никогда...

— И ты тоже, — огрызнулся Гарри.

— Да, но это хорошо для моей карьеры. Когда я решил стать аврором, то знал, что всю жизнь мне придется всем что-то доказывать, что меня будут использовать направо и налево и демонстрировать как исправившегося Пожирателя Смерти, как символ того, что в Британии что-то да изменилось. А тебе же, с другой стороны, никому ничего не нужно доказывать, и к тому же ты ненавидишь использовать свой статус Мальчика-который-выжил, но в этот раз ты согласился.

И с этим Гарри поспорить не мог, что только больше завело его.

— И как я уже начал, ты принял это предложение, вопреки желаниям своей невесты, и я могу тебя заверить, и всей ее семьи тоже, а значит, ты правда думаешь, что я поверю, что это все не ради девушки, о который ты начал спрашивать, едва появившись здесь? Я не буду лезть к тебе с советами, но я не дурак, Поттер. Ты приехал, чтобы убедить Грейнджер вернуть свою маленькую задницу домой. Зачем, я даже не буду делать вид, что понимаю, и не буду гадать, поскольку меньше всего хочу быть замешанный в драме Золотого трио, но воздержись от оскорбления моего интеллекта.

Гарри со вздохом опустился на стул.

— Я бы хотел, чтобы она вернулась домой, но уговаривать ее не стану. Ведь очевидно, что по всем статьям у нее здесь хорошая жизнь. И лишать ее этого я бы не стал. Но я думал, что смогу найти ответы. Я думал, что она будет все той же Гермионой или хотя бы будет общаться со мной, как и прежде.

— Ответы на что?

— Я понимаю, что она переехала, поскольку ей нужно было пространство. Но почему она почти перестала писать, а тем более приезжать? Ведь поначалу все было ровно наоборот. Я едва успевал дочитать одно письмо, как уже приходило другое. В первый год она приезжала дважды, а теперь... И я думал, что со временем этого "пространства" ей понадобится все меньше и меньше, а не наоборот. Что произошло? Планировала ли она вообще возвращаться домой?

— Поверить не могу, что ты говоришь мне это.

— Я тоже. А где твоя жена? Я думал, что она зайдет за тобой? К тому же поделиться таким лучше с ее милым личиком, чем с тобой.

— Согласен, но она, похоже, увлеклась просмотром достопримечательностей и потеряла счет времени, — горько вздохнул Драко. — Эх, назвался груздем — полезай в кузовок.

— Это же магловское выражение, — не мог не поддеть его Гарри.

— Я прекрасно осведомлен об этом, — закатив глаза, ответил Драко. — А теперь вернемся к Грейнджер: ты правда можешь винить ее за то, что она изменилась? Война изменила нас всех. И люди отдаляются друг от друга, разве не так говорят? Вы не жили в одной стране уже сколько, года четыре?

— Наша дружба не такая, — выпалил Гарри, но все же его терзали сомнения.

— А может, — пожал плечами Малфой, — она просто не хочет видеть тебя и всю свору Уизли в своей жизни, как постоянное напоминание о том, как в нашем обществе смотрят на таких, как она, и плевать, что там пытается скормить всем Министр. Может, она просто хочет сбежать от воспоминаний. Ты говорил, что у нее тут прекрасная жизнь; я слышал, как несколько старших авроров болтали о ней ранее, ее уважают здесь гораздо больше, чем когда-либо будут дома.

— Я знаю об этом, просто я никогда не думал, что вот так потеряю ее.

— Слушай, у тебя есть еще шесть месяцев, чтобы выяснить, в чем действительно дело, — снова пожал он плечами. — Но все же не стоит ли подумать о том, что ее стоит оставить в покое.

Гарри даже думать об этом не хотел, слишком уж это болезненно. Он закрыл глаза и сжал переносицу, пытаясь представить себе жизнь без Гермионы — навсегда.

— Мерлин, Поттер, ты же не плакать тут собрался?

И вдруг ему показалось, что вытереть пол хорьком — это как раз то, что нужно, чтобы почувствовать себя лучше.

— Как насчет дуэли? Мне нужно скинуть лишнюю энергию.

— Я всегда готов надрать тебе задницу, — хихикнул Малфой.

* * *

Тем временем Гермиона взяла себя в руки и приняла кое-какие решения.

Самое прекрасное в том, чтобы быть влюбленной в своего лучшего друга — это то, что ты можешь видеть его постоянно.

Самое ужасное в том, чтобы быть влюбленной в своего лучшего друга — это то, что ты должна видеть его постоянно...

Ну, вторая часть была правдой только в том случае, если бы эта любовь была безответной. А любовь Гермионы Грейнджер к Гарри Поттеру определенно квалифицировалась как таковая. И с этой истиной она жила уже много лет. Она была влюблена в него, вероятно, с того момента, как он вбежал в уборную и прыгнул на спину тролля, спасая ей жизнь.

Но с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать, она точно знала, что это чувство гораздо более глубокое. Ее страх за него во время Турнира был не похож ни на что, чтобы она испытывала раньше. Однако она так же понимала, что пока он сам не проявит к ней интереса, то она не сможет признать ему в том, насколько же поистине он важен для нее, ведь просто не сможет так рисковать и потерять его. Но, что еще важнее, он нуждался в ней, и она не могла позволить своим чувствам помешать ему помочь.

Но после войны она ему больше не была нужна. Она покинула Англию, чтобы защитить себя от позора того положения, в которое она поставила себя с Роном, но также и от усталости, которую начала испытывать, скрывая свои чувства к Гарри, наблюдая за ним и Джинни. Тем не менее, она никогда не хотела, чтобы он чувствовал себя покинутым, ведь последнее, чего бы ей хотелось, так это причинить ему боль,

Сама мысль о том, что она заставила его почувствовать себя ненужным и нелюбимым, была как нож в сердце.

Кажется, пришло время все исправить.

Она пошла в ванную, чтобы плеснуть немного воды на лицо и убедиться, что она не выглядит так ужасно, как чувствовала себя, а затем направилась в Аврорат. Она мысленно проговаривала то, что скажет ему, и поэтому едва заметила, как открылись двери лифта, не говоря уже о том, кто вошел вместе с ней.

— Гермиона Грейнджер!

Услышав свое имя, она вскинула голову. Ее позвала Астория Гринграсс — нет, Малфой. Об этой свадьбе трубили во всех газетах, на которые она все еще была подписана из дома. Она была крайне удивлена, узнав, что он стал аврором. Но Малфой, должно быть, действительно изменился, чтобы заполучить такую ведьмочку. Гермиона хоть и не очень знала ее по Хогвартсу — в отличие от своей сестры она попала в Когтевран, — а поэтому для нее общение с гриффиндорцами не являлось табу, а потому она не раз обращалась к Гермионе за помощью, так что она узнала младшую ведьму достаточно, чтобы знать, что та была искренней и умной.

— Прости, пожалуйста, я не хотела тебя пугать, — произнесла Астория. — Я просто была удивлена, встретив знакомое лицо. Теперь, когда я подумала об этом, то кажется, припоминаю, как Драко рассказывал, что ты переехала в Америку и работаешь здесь.

— Да ничего страшного, я просто задумалась, — она попыталась выдавить улыбку, заметив к тому же, что на ее собеседнице был одеты магловский сарафан и сандалии. — Здравствуй, Астория. Рада тебя видеть, а что ты здесь делаешь? — и тут же в ее голове соединились все детальки. — Малфой тут с Гарри, да?

Астория слегка удивилась.

— Совершенно верно. А ты разве не знала? Надеюсь, это не будет проблемой? — осторожно спросила она.

Гермиона покачала головой.

— Нет, я думаю, Гарри просто хотел удивить меня, приехав сюда, а когда мы говорили ранее, он ничего не упомянул о команде, которую привез с собой. Но я не собираюсь затаивать детские обиды.

— На самом деле это только он и Гарри, — Астория продолжала выглядеть настороженной, и у Гермионы сложилось впечатление, что та слишком привыкла защищать своего мужа.

— Ну, Гарри, вероятно, о нем очень высокого мнения, — небрежно заметила она и увидела, как Астория наконец расслабилась, когда лифт остановился в месте назначения.

Когда они вышли в коридор, к ним подошел старший аврор.

— Привет, Гермиона! — поздоровался он. — Пришла посмотреть шоу?

— Шоу?

— Поттер и второй английский парнишка со странным именем собираются провести дуэль, — и аврор посмотрел на свои часы. — Кажется, они уже начали, я задержался на вызове, — он перевел взгляд на Асторию и вытянул руку. — Деннис Хоккинс.

Она улыбнулась и пожала его руку.

— Я — Астория Малфой, жена парня со странным именем.

Деннис побледнел, и Гермиона едва сдержала смех; он был ее хорошим другом и самым милым парнем в мире, но у него была склонность высказываться о том о сем.

Астория быстро успокоила его.

— Я не обижаюсь. Многие люди думают так, но это традиция в семье его матери — давать детям имена в честь небесных тел, а семья его матери более чем немного странная, — Гермиона не смогла удержаться, она рассмеялась услышав это. — И вы можете удостовериться, если судить по реакции Гермионы, что она знакома с несколькими членами этой семьи.

В ответ он лишь кивнул, но явно почувствовал облегчение.

— Ну, репутация Поттера бежит впереди него, но ходят слухи, что ваш муж сам по себе довольно талантливый боец, и поэтому новость о дуэли довольно быстро облетела контору, а потому думаю, что зрителей там довольно много.

Гермиона посмотрела на Асторию, зная по опыту, что некоторым не очень нравится наблюдать за своими супругами во время подобных мероприятий, поскольку это слишком яркое напоминание о том, насколько опасной может быть их работа на самом деле.

Она только пожала плечами.

— Всегда интересно смотреть, как Драко дают взбучку, это держит его в узде.

— А я и не знала, что такое возможно, — выпалила Гермиона, не подумав, и тут же зажала рот рукой.

Астория рассмеялась, откинув голову назад.

Гермиона посмотрела на Денниса.

— Думаю, что мы присоединимся к тебе, Деннис, прежде чем я или ты скажем еще что-либо смущающее.

Кивнув, подмигнул ей и повел их по коридору к комнате наблюдения за тренировочной площадкой. Если бы она думала ясно, то, возможно, отклонила бы приглашение Денниса или, по крайней мере, собралась с духом, прежде чем войти в комнату. Но пока она обдумывала реакцию Астории, она даже не остановилась, чтобы обдумать свою собственную.

Возможно, это потому, что прошло много времени с тех пор, как у нее были такие яркие вспышки воспоминаний, и постоянное напряжение из-за войны исчезло, или, возможно, она просто хотела снова увидеть Гарри. Это были единственные объяснения, которые только могли прийти ей в голову, почему не было так очевидно, что наблюдение за дуэлью Гарри и Малфоя — из всех возможных — станет ее триггером.

Когда Деннис открыл дверь, она сразу же почувствовала ту силу, с которой они сражались, даже через магический барьер, который отделял комнату наблюдения от тренировочного помоста, защищая зрителей, похожий на магловское двустороннее зеркало. Но в основном она чувствовала магию Гарри, так как была настроена на нее, а она никогда не боялась и никогда не смогла бы бояться Гарри, так что это не она стала тем, что так ее расстроило.

Им стало само наблюдение за своим лучшим другом, человеком, которого она любила больше всех на свете, безжалостно атакованным человеком, которого примитивная часть ее мозга все еще считала врагом. Не имело значения, что остальная часть сознания понимала, что это, по сути, дружеская дуэль и что Гарри не был в реальной опасности, или что она могла видеть, что им доставалось одинаково. Сердце начало быстро биться в груди, ей стало трудно дышать, и затем потом она окончательно запаниковала.

— Гарри! — закричала она и бросилась к двери, отчаянно пытаясь добраться до него. Но все входы в тренировочную зону были заблокированы из-за уже начавшейся дуэли. Она потянула за ручку со всей силой, на которую была способна, и, вспомнив, что можно воспользоваться волшебной палочкой, начала накладывать все отпирающие чары, о которых когда-либо слышала, не обращая внимания на мольбы и призывы на заднем плане, на руки, пытающиеся удержать ее, пока дверь наконец не открылась и она не оказалась перед ним. Гермиона буквально помчалась к нему.

Он поймал ее, и они оба опустились на пол. Она слышала, как он что-то говорил ей. Пыталась дышать с ним в унисон, пока он подбадривал ее, позволяя знакомому ощущению его рук и его запаху успокоить ее, заверить, что он в безопасности, что они оба в безопасности.

Но как только она успокоилась настолько, чтобы понять, что же только что произошло, она тут же принялась бить его в грудь, пока он не отпустил ее. Гермиона тут же отпрянула от него, заметив, что как минимум половина Аврората смотрит на нее в шоке, но хуже этого оказалась жалость, которую она увидела в глазах Малфоя. Она почувствовала, как ее лицо буквально запылало, и ее охватила совсем другая паника. Она неуверенно поднялась на ноги и повернулась на каблуках.

— Гермиона! — тут же позвал Гарри.

Она оглянулась лишь для того, чтобы заметить выражение глубокой обиды на его лице, но все равно продолжила свой путь.