Сбежать и спрятаться (гет)

— Привет, незнакомка.

Гермиона копалась в ящике и чуть не ударилась головой о стол, услышав знакомый голос. Выпрямившись, она чуть не расплакалась, увидев своего лучшего друга, небрежно прислонившегося к двери ее кабинета. И все, что она смогла выдавить из себя:

— Ты отрастил бороду.

— Вот тебе и привет, — дружелюбно произнес он.

Его тон абсолютно не вязался с мрачным выражением лица. В это мгновение Гермиона поняла, что чувствуют другие волшебники, когда оказываются с ним лицом к лицу в комнате для допросов. Но когда они встретились взглядами, что-то промелькнуло в его зеленых глазах и он улыбнулся. — К тому же тебя не было рядом, чтобы уговорить меня побриться, так что я не стал заморачиваться. Ты же знаешь, как я ненавижу это занятие.

— Эм-м, — она резко выдохнула. — Ну я рада, что меня не было. Тебе идет.

— Спасибо, Джинни тоже так думает. А Молли терпеть не может, — и после этого на его лице снова появилась улыбка, которая напомнила ей одиннадцатилетнего мальчика, с которым она познакомилась в Хогвартс-экспрессе.

Сердце Гермионы буквально сжалось от упоминания об его невесте, но она всеми силами пыталась сохранить нейтральное выражение лица, постоянно напоминая себе, что очень рада за них. Гарри выбрал Джинни. В любом случае, она была хорошим человеком, могла сделать его счастливым, но самое главное — она любила его.

— Как Джинни... и остальные?

— Джинни — отлично, — сказал он с мягкой снисходительной улыбкой на лице. Гермиона с трудом подавила желание прижать руку к ноющему сердцу. — Она целиком и полностью погрузилась в свою квиддичную мечту. Обожает своих "Гарпий" и в одном шаге от того, чтобы попасть к сборную Англии к следующему чемпионату мира.

— Рада за нее, — пробормотала Гермиона.

— Молли и Артур все так же радуются своим статусам бабушки и дедушки.

Гермиона кивнула и сделала вид, что занята поисками чего-то на столе, лишь бы не смотреть на него.

— Флер снова беременна. Уволилась из банка, чтобы проводить все время с детьми.

Гермиона продолжала кивать и изо всех сил стараясь не комментировать. У нее было подозрение, что такое решение точно не было идеей самой француженки, но ее это больше не касалось, а если у нее когда-то и было право высказываться о подобном, то от него она давно отказалась.

— Чарли — это просто Чарли, — усмехнулся Гарри, но Гермиона понимала, что он имел в виду. Второй сын четы Уизли был единственным в своем роде. — У Перси и Одри родился первенец, об этом слышала?

— Только о том, что они были в ожидании, — призналась она, испытывая легкий стыд от того, что не знала о рождении малыша.

— Назвали ее в честь Молли. К тому же Перси продвинулся по службе, как того и хотел. И думаю, что в любой момент подобное заявление стоит ожидать от Джорджа и Анджелины. "УУУ" продолжают развиваться и позволяют им крепко стоять на ногах, но недавно я видел, как Анджелина ворковала над Молли, и узнал это выражение лица.

— Детская лихорадка? — предположила она.

— Ага, — подмигнул он ей.

В кабинете повисла неудобная тишина, от которой Гермионе хотелось расплакаться, как и от непонимания, как они дошли до этого.

— А как продвигается ваша подготовка к свадьбе? — в конце концов решилась спросить она.

— Честно говоря, — вздохнул он, — с Молли нелегко. Думаю, в свадьбе она увидела возможность продемонстрировать свое гостеприимство всей стране, поскольку будут несколько представителей прессы. И она хочет провести ее в Норе.

— Но ведь это традиция жениха и его семьи — устраивать свадьбу! — выпалила она. Ведь если бы Гарри не знал ее так хорошо, то такое предложение можно было интерпретировать как серьезное оскорбление его Дому.

— Я знаю, но она сказала, что считает меня одним из своих сыновей и... — он тяжело вздохнул. — Очень мило, но это не меняет сути. Мне пришлось несколько раз объяснять ей, что несмотря на то, что я ценю все, что она сделала для меня за эти годы, но я — Поттер. Джинни входит в мой Дом, и свадьба — это моя ответственность. И я понимаю, что, возможно, задел ее, но, Мерлин, Гермиона, ты можешь представить, что скажут люди? У меня и так есть некоторые проблемы с тем, чтобы заставить некоторых чистокровных воспринимать меня всерьез, поскольку я вырос в маггловском мире.

Гермиона в неверии покачала головой. Молли Уизли жила в своем собственном мире, и возможно, она и хотела как лучше, но из-за этого с ней было настолько сложно. И снова комната погрузилась в тишину.

— А Рональд как? Он тоже тут?

— Нет, — Гарри покачал головой и предвкушающе улыбнулся. — Я приехал сюда на шесть месяцев по обмену для тренировки новобранцев, да и самому стоит потренироваться на более сложном уровне. Ну, а Рона ты знаешь. Он хороший аврор, но он не амбициозен. Думаю, он вздохнул с облегчением, когда узнал, что его не выбрали. Ведь он предпочитает оставаться в аппарационном доступе от готовки своей матери, — Гермиона могла лишь кивнуть на это. — И, честно, думаю, он протянет десять лет и уволится. А потом просто пойдет в "УУУ". Джорджу определенно понадобится еще один партнер к тому времени, да и я знаю, что он предпочтет оставить дело в семье. К тому же Рон снова встречается с Лавандой Браун, и у них, похоже, все серьезно, и она тоже не в восторге от его работы.

— Оу, — удивленно произнесла Гермиона. — Лаванда... Вау, и как там дела? — он лишь понимающе посмотрел ей в глаза в ответ на ее реакцию и ухмыльнулся. — Я не собираюсь критиковать, — защищалась она.

И это была правда. Просто она думала, что Рон расстался с Лавандой раз и навсегда после той первой попытки. И могла абсолютно точно признать, что ревности никакой она не испытывала, лишь удивление.

— Лучше, чем на шестом курсе, — усмехнулся Гарри. — Она повзрослела. И, вероятно, война всех нас изменила. В любом случае, она ему подходит, да и обожает его.

Ну вот. Гермиона раздраженно выдохнула.

— Хочешь сказать, что она больше ему подходит, а я нет.

— Это не то, что я сказал, и определенно не то, что имел в виду, — он провел рукой по волосам. Гермиона знала, что он так делал, когда был сильно расстроен. Почти весь пятый курс он дергал себя за волосы при виде Долорес Амбридж. — Если ты помнишь, то я поддерживал тебя, когда ты порвала с ним и решила переехать в Америку.

Она ведь сбежала из Британии от стыда. Но совсем не из-за разрыва с Роном, а из-за того, что она позволила себе вообще вступить в эти отношения. Она выбрала парня, с которым чувствовала себя комфортно, поскольку не могла быть с тем, кого действительно хотела. Человека, которому она никогда не сможет полностью доверять после того, как он повел себя во время войны. Она сбежала от собственной трусости, что само по себе было трусостью. Но в тот момент она была уверена, что именно это ей и нужно.

— Да, но ведь ты наверняка тоже ожидал, что я какое-то время проведу в этом своем маленьком безумстве, а потом вернусь в Британию, отдамся на милость Рона и буду надеяться, что он примет меня обратно, и мы все сможем стать одной большой счастливой семьей, — возразила она.

Гарри оттолкнулся от двери, встал, широко расставив ноги, скрестив руки на груди, и свирепо взглянул на нее. Большинство людей, вероятно, были бы напуганы силой, которую он буквально излучал. А она просто подумала, что он прекрасен.

— Я хотел и все еще хочу, чтобы ты вернулась домой, но не ради Рона. Я скучаю по тебе, — прошипел он. — И да, было время, когда я надеялся, что вы двое будете вместе. Но со временем — да и расстоянием — и особенно видя Рона с Лавандой, я осознал, насколько вы не подходите друг другу. Я же сказал, что Лаванда обожает его. И ему нужна женщина, которая сделает его и их семью своим цельным миром. Ты слишком амбициозна, чтобы стать такой женщиной. И это замечательно, Гермиона. Я восхищаюсь твоей целеустремленностью. И ты не должна меняться ради него, как и он не должен для тебя.

— Ох, — выдохнула она, чувствуя себя ребенком, отчитанным за шалость.

— Именно! — выпалил Гарри.

Она лихорадочно оглядела свой стол в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь ей отвлечься снова.

— Ты сказал, что приехал по обмену на шесть месяцев, да? Но ты должен был знать об этом заранее. Тогда почему не сообщил, что приедешь?

— Ну, не знаю, — усмехнулся он. — Может быть, я не хотел давать тебе шанса найти другое место, чтобы спрятаться.

— Спрятаться? Я не пряталась.

— Тогда почему от тебя ничего не было слышно уже несколько месяцев? — он буквально ворвался вглубь ее кабинета, едва остановившись в нескольких футах от ее стола; было очевидно, что он вне себя. — Почему ты не приезжала домой? Если ты не прячешься от нас, то что тогда происходит? — требовательно вопрошал он.

— Я просто была занята! Ты же знаешь, какая я, — защищалась она. — И я бы вернулась, — добавила она слабым голосом.

— Гермиона, но это же не потеряться в библиотеке и пропустить ужин. Уже несколько месяцев я не получал от тебя ни весточки! А твои письма становятся все короче и короче, а ты не приезжала с позапрошлого Рождества. А это почти два года!

— У меня был большой проект, над которым я работала в прошлом декабре!

Он снял очки и крепко сжал переносицу, прежде чем снова надеть их и впиться в нее пронзительным взглядом.

— Мы бы и сами к тебе приехали, если бы нас пригласили. Но этого не произошло — и никогда не происходило!

Гермиона отвела взгляд: ей нечего было сказать в свое оправдание. Вернее, такого, чем она могла бы поделиться с Гарри, несмотря на то, каким разъяренным он сейчас был. Она же могла ему сказать, что это невероятно тяжело: наблюдать за ним и другой женщиной. И чем дольше она была вдалеке, тем постепенно становилось легче терпеть эту боль в сердце, но и тем сложнее было общаться с кем-то из ее прошлой жизни. И в результате ее письма становились короче и короче, прежде чем почти совсем сошли на нет. Она скучала по ним, но научилась не обращать на это внимания и полностью погружаться в работу и в свою новую жизнь в Америке.

— Я поддержал тебя, когда ты сообщила о переезде, потому что понимал это. Я бы тоже хотел немного отдохнуть от Британии, но у меня на тот момент было слишком много проблем с Домом, что делало подобное просто невозможным, — добавил он соли ей на рану. — Но если бы я знал, что ты просто возьмешь и исчезнешь из наших жизней, то я бы просто приковал тебя к батарее!

— Я не исчезала! — огрызнулась она в ответ, понимая, что все вылетающее из ее рта — абсолютная ложь.

— Именно это и произошло! — его магия буквально потрескивала вокруг него, но вместо того, чтобы испугаться, как поступило бы большинство людей, она вцепилась в ручки своего стула, чтобы не броситься к нему. — Ты даже не знаешь каких-то обычных вещей о ком-либо из нас! Люди уже говорят о тебе в прошедшем времени! А в случае с Тедди или Виктуар, то ты вообще миф, легенда какая-то! А на мою свадьбу ты вообще собиралась приехать? — она только было открыла рот, чтобы ответить, как Гарри прервал ее. — Не надо, я не хочу даже смотреть, как ты снова врешь мне прямо в лицо. Хотя скажи мне, ты хоть даже не капли не заботишься о нас? Поскольку, несмотря на то, что я много путешествую по работе, я всегда возвращаюсь домой на важные события или мероприятия.

— Для тебя это все это по-другому! У тебя есть куда возвращаться, у тебя есть семья!

И тут он замер. На его лице появилось выражение такой глубокой печали, что ей было тяжело продолжать на него смотреть, понимая, что она причинила ему боль.

— А кто же я тогда? Потому что я определенно считал тебя своей семьей. Я думал, что ты — та женщина, которая всегда будет рядом, несмотря ни на что! Но теперь я начинаю думать, что тоже был всего лишь проектом, в которым ты поставила галочку напротив графы "выполнено", — и он горько рассмеялся. Ну, тогда поздравляю! Мы победили, я думаю, это заслуживает "Превосходно", мисс Грейнджер! — и, резко развернувшись, он вылетел из кабинета, громко хлопнув дверью.

Гермиона просто смотрела ему вслед.

— Ты — всё, Гарри. Ты просто всё, — наконец прошептала она, но было уже слишком поздно. А потом она опустила голову на стол и заплакала.

Что же она натворила?

Гарри попытался придать своему лицу нейтральное или, по крайней мере, менее яростное выражение. Он не мог врываться в здание МАКУСА в первый же день, словно он был на поле боя. В Америке его знали не так хорошо, как в Европе, но все же узнавали, и было бы нехорошо приобрести репутацию сумасшедшего еще до того, как он начал тренировки.

Но, кажется, у него не очень получалось.

Ведь он не собирался терять терпение вот так просто. Он всего лишь хотел увидеть ее. Но тут настало время светской беседы — их драгоценная дружба свелась к светской беседе — и он просто не смог сдержаться.

Когда же все пошло наперекосяк?

Он так сильно скучал по ней. Так долго она была его опорой. И сама мысль о том, что она думает о нем так же, просто опустошила его, и он сорвался.

Он ворвался в выделенный ему кабинет, который делил со своим напарником, приехавшим вместе с ним из Британии, и от души хлопнул дверью.

— Полагаю, с Грейнджер прошло не так, как ты рассчитывал?

Он должен был быть смущен, но все же его никогда не волновало, что Малфой думает о нем, и сейчас не собирался начинать.

— Она как будто совсем другой человек, — выпалил он, сам не зная, чего же он ожидал от встречи: что она подбежит к нему, обнимет, скажет, как ей жаль, что она так далеко? А это бы все исправило? Если быть честным, то, скорее всего, нет, ее необъяснимое исчезновение из его жизни было трагедией, и простая улыбка с объятиями не смогли бы просто исправить это. Но ему, по крайней мере, хотелось бы знать, что она тоже скучала по нему. Он даже не думал, что она была рада его видеть, в лучшем случае, она казалась удивленной.

— Что же, это прискорбно, учитывая, что единственной причиной твоего назначения было желание повидаться с ней.

— Это не так, — парировал Гарри тоном, который, насколько известно, заставлял младших авроров нервничать.

Малфой даже не вздрогнул.

— Ты согласился на чисто политически обоснованное назначение, чего ты не делал никогда...

— И ты тоже, — огрызнулся Гарри.

— Да, но это хорошо для моей карьеры. Когда я решил стать аврором, то знал, что всю жизнь мне придется всем что-то доказывать, что меня будут использовать направо и налево и демонстрировать как исправившегося Пожирателя Смерти, как символ того, что в Британии что-то да изменилось. А тебе же, с другой стороны, никому ничего не нужно доказывать, и к тому же ты ненавидишь использовать свой статус Мальчика-который-выжил, но в этот раз ты согласился.

И с этим Гарри поспорить не мог, что только больше завело его.

— И как я уже начал, ты принял это предложение, вопреки желаниям своей невесты, и я могу тебя заверить, и всей ее семьи тоже, а значит, ты правда думаешь, что я поверю, что это все не ради девушки, о который ты начал спрашивать, едва появившись здесь? Я не буду лезть к тебе с советами, но я не дурак, Поттер. Ты приехал, чтобы убедить Грейнджер вернуть свою маленькую задницу домой. Зачем, я даже не буду делать вид, что понимаю, и не буду гадать, поскольку меньше всего хочу быть замешанный в драме Золотого трио, но воздержись от оскорбления моего интеллекта.

Гарри со вздохом опустился на стул.

— Я бы хотел, чтобы она вернулась домой, но уговаривать ее не стану. Ведь очевидно, что по всем статьям у нее здесь хорошая жизнь. И лишать ее этого я бы не стал. Но я думал, что смогу найти ответы. Я думал, что она будет все той же Гермионой или хотя бы будет общаться со мной, как и прежде.

— Ответы на что?

— Я понимаю, что она переехала, поскольку ей нужно было пространство. Но почему она почти перестала писать, а тем более приезжать? Ведь поначалу все было ровно наоборот. Я едва успевал дочитать одно письмо, как уже приходило другое. В первый год она приезжала дважды, а теперь... И я думал, что со временем этого "пространства" ей понадобится все меньше и меньше, а не наоборот. Что произошло? Планировала ли она вообще возвращаться домой?

— Поверить не могу, что ты говоришь мне это.

— Я тоже. А где твоя жена? Я думал, что она зайдет за тобой? К тому же поделиться таким лучше с ее милым личиком, чем с тобой.

— Согласен, но она, похоже, увлеклась просмотром достопримечательностей и потеряла счет времени, — горько вздохнул Драко. — Эх, назвался груздем — полезай в кузовок.

— Это же магловское выражение, — не мог не поддеть его Гарри.

— Я прекрасно осведомлен об этом, — закатив глаза, ответил Драко. — А теперь вернемся к Грейнджер: ты правда можешь винить ее за то, что она изменилась? Война изменила нас всех. И люди отдаляются друг от друга, разве не так говорят? Вы не жили в одной стране уже сколько, года четыре?

— Наша дружба не такая, — выпалил Гарри, но все же его терзали сомнения.

— А может, — пожал плечами Малфой, — она просто не хочет видеть тебя и всю свору Уизли в своей жизни, как постоянное напоминание о том, как в нашем обществе смотрят на таких, как она, и плевать, что там пытается скормить всем Министр. Может, она просто хочет сбежать от воспоминаний. Ты говорил, что у нее тут прекрасная жизнь; я слышал, как несколько старших авроров болтали о ней ранее, ее уважают здесь гораздо больше, чем когда-либо будут дома.

— Я знаю об этом, просто я никогда не думал, что вот так потеряю ее.

— Слушай, у тебя есть еще шесть месяцев, чтобы выяснить, в чем действительно дело, — снова пожал он плечами. — Но все же не стоит ли подумать о том, что ее стоит оставить в покое.

Гарри даже думать об этом не хотел, слишком уж это болезненно. Он закрыл глаза и сжал переносицу, пытаясь представить себе жизнь без Гермионы — навсегда.

— Мерлин, Поттер, ты же не плакать тут собрался?

И вдруг ему показалось, что вытереть пол хорьком — это как раз то, что нужно, чтобы почувствовать себя лучше.

— Как насчет дуэли? Мне нужно скинуть лишнюю энергию.

— Я всегда готов надрать тебе задницу, — хихикнул Малфой.

* * *

Тем временем Гермиона взяла себя в руки и приняла кое-какие решения.

Самое прекрасное в том, чтобы быть влюбленной в своего лучшего друга — это то, что ты можешь видеть его постоянно.

Самое ужасное в том, чтобы быть влюбленной в своего лучшего друга — это то, что ты должна видеть его постоянно...

Ну, вторая часть была правдой только в том случае, если бы эта любовь была безответной. А любовь Гермионы Грейнджер к Гарри Поттеру определенно квалифицировалась как таковая. И с этой истиной она жила уже много лет. Она была влюблена в него, вероятно, с того момента, как он вбежал в уборную и прыгнул на спину тролля, спасая ей жизнь.

Но с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать, она точно знала, что это чувство гораздо более глубокое. Ее страх за него во время Турнира был не похож ни на что, чтобы она испытывала раньше. Однако она так же понимала, что пока он сам не проявит к ней интереса, то она не сможет признать ему в том, насколько же поистине он важен для нее, ведь просто не сможет так рисковать и потерять его. Но, что еще важнее, он нуждался в ней, и она не могла позволить своим чувствам помешать ему помочь.

Но после войны она ему больше не была нужна. Она покинула Англию, чтобы защитить себя от позора того положения, в которое она поставила себя с Роном, но также и от усталости, которую начала испытывать, скрывая свои чувства к Гарри, наблюдая за ним и Джинни. Тем не менее, она никогда не хотела, чтобы он чувствовал себя покинутым, ведь последнее, чего бы ей хотелось, так это причинить ему боль,

Сама мысль о том, что она заставила его почувствовать себя ненужным и нелюбимым, была как нож в сердце.

Кажется, пришло время все исправить.

Она пошла в ванную, чтобы плеснуть немного воды на лицо и убедиться, что она не выглядит так ужасно, как чувствовала себя, а затем направилась в Аврорат. Она мысленно проговаривала то, что скажет ему, и поэтому едва заметила, как открылись двери лифта, не говоря уже о том, кто вошел вместе с ней.

— Гермиона Грейнджер!

Услышав свое имя, она вскинула голову. Ее позвала Астория Гринграсс — нет, Малфой. Об этой свадьбе трубили во всех газетах, на которые она все еще была подписана из дома. Она была крайне удивлена, узнав, что он стал аврором. Но Малфой, должно быть, действительно изменился, чтобы заполучить такую ведьмочку. Гермиона хоть и не очень знала ее по Хогвартсу — в отличие от своей сестры она попала в Когтевран, — а поэтому для нее общение с гриффиндорцами не являлось табу, а потому она не раз обращалась к Гермионе за помощью, так что она узнала младшую ведьму достаточно, чтобы знать, что та была искренней и умной.

— Прости, пожалуйста, я не хотела тебя пугать, — произнесла Астория. — Я просто была удивлена, встретив знакомое лицо. Теперь, когда я подумала об этом, то кажется, припоминаю, как Драко рассказывал, что ты переехала в Америку и работаешь здесь.

— Да ничего страшного, я просто задумалась, — она попыталась выдавить улыбку, заметив к тому же, что на ее собеседнице был одеты магловский сарафан и сандалии. — Здравствуй, Астория. Рада тебя видеть, а что ты здесь делаешь? — и тут же в ее голове соединились все детальки. — Малфой тут с Гарри, да?

Астория слегка удивилась.

— Совершенно верно. А ты разве не знала? Надеюсь, это не будет проблемой? — осторожно спросила она.

Гермиона покачала головой.

— Нет, я думаю, Гарри просто хотел удивить меня, приехав сюда, а когда мы говорили ранее, он ничего не упомянул о команде, которую привез с собой. Но я не собираюсь затаивать детские обиды.

— На самом деле это только он и Гарри, — Астория продолжала выглядеть настороженной, и у Гермионы сложилось впечатление, что та слишком привыкла защищать своего мужа.

— Ну, Гарри, вероятно, о нем очень высокого мнения, — небрежно заметила она и увидела, как Астория наконец расслабилась, когда лифт остановился в месте назначения.

Когда они вышли в коридор, к ним подошел старший аврор.

— Привет, Гермиона! — поздоровался он. — Пришла посмотреть шоу?

— Шоу?

— Поттер и второй английский парнишка со странным именем собираются провести дуэль, — и аврор посмотрел на свои часы. — Кажется, они уже начали, я задержался на вызове, — он перевел взгляд на Асторию и вытянул руку. — Деннис Хоккинс.

Она улыбнулась и пожала его руку.

— Я — Астория Малфой, жена парня со странным именем.

Деннис побледнел, и Гермиона едва сдержала смех; он был ее хорошим другом и самым милым парнем в мире, но у него была склонность высказываться о том о сем.

Астория быстро успокоила его.

— Я не обижаюсь. Многие люди думают так, но это традиция в семье его матери — давать детям имена в честь небесных тел, а семья его матери более чем немного странная, — Гермиона не смогла удержаться, она рассмеялась услышав это. — И вы можете удостовериться, если судить по реакции Гермионы, что она знакома с несколькими членами этой семьи.

В ответ он лишь кивнул, но явно почувствовал облегчение.

— Ну, репутация Поттера бежит впереди него, но ходят слухи, что ваш муж сам по себе довольно талантливый боец, и поэтому новость о дуэли довольно быстро облетела контору, а потому думаю, что зрителей там довольно много.

Гермиона посмотрела на Асторию, зная по опыту, что некоторым не очень нравится наблюдать за своими супругами во время подобных мероприятий, поскольку это слишком яркое напоминание о том, насколько опасной может быть их работа на самом деле.

Она только пожала плечами.

— Всегда интересно смотреть, как Драко дают взбучку, это держит его в узде.

— А я и не знала, что такое возможно, — выпалила Гермиона, не подумав, и тут же зажала рот рукой.

Астория рассмеялась, откинув голову назад.

Гермиона посмотрела на Денниса.

— Думаю, что мы присоединимся к тебе, Деннис, прежде чем я или ты скажем еще что-либо смущающее.

Кивнув, подмигнул ей и повел их по коридору к комнате наблюдения за тренировочной площадкой. Если бы она думала ясно, то, возможно, отклонила бы приглашение Денниса или, по крайней мере, собралась с духом, прежде чем войти в комнату. Но пока она обдумывала реакцию Астории, она даже не остановилась, чтобы обдумать свою собственную.

Возможно, это потому, что прошло много времени с тех пор, как у нее были такие яркие вспышки воспоминаний, и постоянное напряжение из-за войны исчезло, или, возможно, она просто хотела снова увидеть Гарри. Это были единственные объяснения, которые только могли прийти ей в голову, почему не было так очевидно, что наблюдение за дуэлью Гарри и Малфоя — из всех возможных — станет ее триггером.

Когда Деннис открыл дверь, она сразу же почувствовала ту силу, с которой они сражались, даже через магический барьер, который отделял комнату наблюдения от тренировочного помоста, защищая зрителей, похожий на магловское двустороннее зеркало. Но в основном она чувствовала магию Гарри, так как была настроена на нее, а она никогда не боялась и никогда не смогла бы бояться Гарри, так что это не она стала тем, что так ее расстроило.

Им стало само наблюдение за своим лучшим другом, человеком, которого она любила больше всех на свете, безжалостно атакованным человеком, которого примитивная часть ее мозга все еще считала врагом. Не имело значения, что остальная часть сознания понимала, что это, по сути, дружеская дуэль и что Гарри не был в реальной опасности, или что она могла видеть, что им доставалось одинаково. Сердце начало быстро биться в груди, ей стало трудно дышать, и затем потом она окончательно запаниковала.

— Гарри! — закричала она и бросилась к двери, отчаянно пытаясь добраться до него. Но все входы в тренировочную зону были заблокированы из-за уже начавшейся дуэли. Она потянула за ручку со всей силой, на которую была способна, и, вспомнив, что можно воспользоваться волшебной палочкой, начала накладывать все отпирающие чары, о которых когда-либо слышала, не обращая внимания на мольбы и призывы на заднем плане, на руки, пытающиеся удержать ее, пока дверь наконец не открылась и она не оказалась перед ним. Гермиона буквально помчалась к нему.

Он поймал ее, и они оба опустились на пол. Она слышала, как он что-то говорил ей. Пыталась дышать с ним в унисон, пока он подбадривал ее, позволяя знакомому ощущению его рук и его запаху успокоить ее, заверить, что он в безопасности, что они оба в безопасности.

Но как только она успокоилась настолько, чтобы понять, что же только что произошло, она тут же принялась бить его в грудь, пока он не отпустил ее. Гермиона тут же отпрянула от него, заметив, что как минимум половина Аврората смотрит на нее в шоке, но хуже этого оказалась жалость, которую она увидела в глазах Малфоя. Она почувствовала, как ее лицо буквально запылало, и ее охватила совсем другая паника. Она неуверенно поднялась на ноги и повернулась на каблуках.

— Гермиона! — тут же позвал Гарри.

Она оглянулась лишь для того, чтобы заметить выражение глубокой обиды на его лице, но все равно продолжила свой путь.

Гермионе с трудом удалось добраться до одной из аппарационных точек в МАКУСА. Конечно, так рисковать не стоило, но все же ей удалось обойтись без расщепления. Но только и всего. И поскольку Вселенная очевидно играла с ней, первой вещью, попавшейся ей на глаза в квартире, оказалось фото, которое ей прислал Гарри после своей командировки в Праге несколько лет назад. Сердце болезненно сжалось в груди.

Что же теперь делать? Ведь она была полна решимости все исправить, вернуть их дружбу, а тут в мгновение ока она снова оказалась в пучине беспомощности, откуда вытащить ее мог только он. Поскольку именно одна из таких панических атак и убедила ее покинуть Англию.

Иногда, во время охоты за крестражами, в те месяцы, когда Рона не было рядом и они уставали от своих обязанностей, то просто вместе забирались в постель. Это случалось не часто, возможно, всего несколько раз, да и после они никогда не говорили об этом, но, по крайней мере, для Гермионы это было чем-то священным, чем-то невероятно прекрасным и совершенным. И несмотря на обстоятельства, именно там она чувствовала себя в абсолютной безопасности.

Она знала: Гарри считал, что тогда она оплакивала уход Рона, в каком-то смысле так и было, но в большей степени она боялась, что действия Рона станут началом конца их миссии. Гермиона не была уверена, что ей удастся заполнить эту пустоту собой. И поэтому она точно подведет Гарри. Из-за этого и постоянной усталости и голода она была почти безутешна. И Гарри, который был глухим в вопросах эмоций, ничего не мог с этим поделать. Но все же те часы, проведенные вместе, были совсем другими. Целительными.

И затем, после Малфой-мэнора, он, казалось бы, очнулся. Гарри чувствовал себя таким виноватым за то, что произошло с ней, и за то, что стал первопричиной этого, что не мог оказаться рядом достаточно быстро, когда она была расстроена, а особенно когда она начала паниковать. Гермиона старалась не слишком полагаться на него, но иногда он был единственным, кто мог помочь ей успокоиться и прийти в себя.

Однажды ночью, летом после последнего года в Хогвартсе, она проснулась от кошмара, крича от ужаса. Она остановилась в Норе, и прежде чем Джинни успела подойти к ней с другого конца комнаты, в комнату ворвался Гарри и заключил ее в объятия. Когда она перестала плакать и прижиматься к нему, бормоча Мерлин знает что ему в шею, она отстранилась и увидела взгляды Джинни и Рона — которые, очевидно, последовали за Гарри в комнату — она поняла. Оставаться ей было нельзя.

Даже если Гарри находился в неведении, Гермиона догадывалась, что брат и сестра уж точно поймут, что она чувствует к нему, если уже не поняли. Выражение лица Рона говорило о том, что он, по крайней мере, что-то подозревал, и она ненавидела себя за то, что, по сути, навела его на эту мысль, даже если уже порвала с ним.

Нет, ей нужно было уехать.

Так что она без огласки занялась поисками работы за границей. Ей хотелось оказаться от дома как можно дальше, вне досягаемости перемещения порт-ключом, чтобы не было искушения вернуться домой — конечно же, исключая Австралию. Слишком больно было бы жить в одной стране с родителями, которые не хотели иметь с ней ничего общего, даже если эта страна и большая.

И когда она получила предложение из МАКУСА от Департамента магических существ, то приняла его без колебаний. В Нью-Йорке она была дважды, с родителями, и была заинтригована как многообразием самого города, так и обилием достопримечательностей и других развлечений. В своем роде он был для нее как Лондон, только там шанс встретить того, кто знал о ней, был в сотни раз меньше. Ей очень понравилась идея затеряться в толпе.

Когда она поделилась этой новостью со всеми, то Рон закатил истерику, которая по своему масштабу могла смело соперничать с той, что он закатывал, когда они расстались. Но именно Гарри оказался той тихой и стойкой опорой, не позволяя никому на ее кричать и всецело поддерживая ее решение.

И с тех пор, как она переехала, она принялась за работу. Ходила к психотерапевту, рассказывала о своих чувствах, училась справляться с приступами паники, не полагаясь на другого человека. И к тому же у нее появились новые друзья, на которых она могла положиться, когда она давала слабину и ей нужно было плечо, чтобы поплакать. Она сделала блестящую карьеру и даже ходила на свидания, хотя и не слишком удачно.

А посему ее напугало,то как быстро она вернулась к старым привычкам. Как сильно его присутствие все еще действовало на нее. Она была уверена, что всегда будет любить Гарри, но не думала, что сейчас он нужен ей так же, как и раньше. Возможно, потому, что пряталась она и от него в том числе, что тоже было нездоровым решением. Возможно, это было необходимо четыре года назад, но сейчас пришло время разобраться с этим. Особенно, учитывая, что он будет здесь еще шесть месяцев, то она даже на секунду не верила, что ей удастся избегать его столь долго. Даже если он оставит ее в покое, что было совсем не свойственно Гарри. А зная, что он рядом, то она однажды все же пойдет, чтобы хотя бы глазком взглянуть на него. Поскольку, когда он стоял перед ней, то она заметила, что он стал выше и даже шире, чем она помнила его в прошлую встречу, к тому же с этой бородкой, которая делала его привлекательней до невозможности, и она трезво осознавала, что ее шансы держаться подальше равны нулю.

Она с трудом добралась до своей гостиной и рухнула на диван, и только в этот момент осознала, что оставила свой портфель на работе и разруху в кабинете. Но это не шло ни в какое сравнение с тем состоянием, в котором она оставила волшебника, которого продолжала считать своим лучшим другом, несмотря на то, как отвратительно с ним обошлась.

Так что, несмотря на то, каким унизительным был этот день, ей придется со всем смириться. И чем быстрее, тем лучше. Если бы она захотела пойти к нему, он был бы только более подозрительным или, что еще хуже, более обиженным. Все, что он сделал, это обнял ее и помог пережить приступ паники. В этом не было ничего плохого. И у нее не было ни одного в течение многих лет, она просто была застигнута врасплох.

Она сможет это сделать.

Она позволит ему вернуться в свою жизнь, и пока она мысленно примирялась с этой идеей, то все ее существо, казалось бы, наполнялось приятным теплом от этой мысли.

Она пойдет на его свадьбу, если он все еще хочет этого. И будет счастлива за него. И хотя она полностью распланировала свою дальнейшую жизнь здесь, все же поклялась, что от него она больше никогда не будет закрываться и прятаться.

А завтра, завтра она обнимет его, как тогда, когда очнулась после нескольких недель окаменения в лазарете Хогвартса.

* * *

Гарри, стоя на коленях, удивленно смотрел на двери, в которых только что растворилась его лучшая подруга, буквально сбегая от него.

— Что сейчас произошло? — спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Она, вероятно, была просто смущена, — ответил неизвестный ему голос.

Гарри поднял голову в поисках источника голоса.

— И часто такое происходит? С Гермионой?

— Нет, я никогда не видел ее такой, хотя знаю ее довольно хорошо, — ответил мужчина, старший аврор Холлингс или Хокинс, если Гарри правильно помнил.

Он сделал глубокий вдох, пытаясь сориентироваться. Он уже давно не чувствовал себя таким расстроенным.

— Такое иногда случалось после войны, — пробормотал он, обращаясь в основном к самому себе, — но обычно это случалось после кошмаров. Я не понимаю, что ее сегодня спровоцировало, только я? — он огляделся, надеясь найти ответ среди этой группы незнакомцев, его сердце разрывалось от этой мысли, и он редко чувствовал себя таким беспомощным.

— Мерлин, Поттер, ты обычно не такой тугодум, или ты просто забываешь, как использовать свой мозг, когда находишься рядом с Грейнджер, потому что привык, что она делает всю работу за тебя, — протянул Малфой.

— Так просвети меня, — рявкнул Гарри в ответ.

— Это был не ты, а я, — фыркнул Малфой. — Вернее, могу только предполагать: тот факт, что я сражался с тобой. Она никогда не видела, чтобы мы дрались на дружеской дуэли, ее инстинкты говорили ей, что ты в опасности. Должно быть, это был настоящий шок для нее, особенно учитывая, что она даже не знала, что я здесь.

— Она знала, — произнес знакомый женский голос, и Гарри тут повернул голову и увидел Асторию Малфой, которой изо всех сил старалась выглядеть как более незаметно в углу, при этом стоя с ровной спиной и гордо поднятой головой, тем самым не скрывая своего воспитание. — Мы ехали сюда на одном лифте, и она сказала, что это не проблема. И она знала, что вы двое будете драться, когда мы войдем сюда, — закончила она. Малфой улыбнулся жене, но улыбка была натянутой и не коснулась его глаз.

— Но панические атаки не поддаются обычной логике, любимая, и только то, что она знала, не означает, что она действительно была готова.

Гарри вздохнул.

— Ты прав, конечно, ты прав, — он снял очки и протер глаза, наконец-то поднимаясь с пола. И затем посмотрел на Хоукинса; он был почти уверен, что его зовут Хоукинс. — Ее ведь не затравят из-за этого?

— Конечно же нет, — аврор покачал головой. — Да и я прослежу за этим. К тому же ее тут все обожают, она стала для всех глотком свежего воздуха, и многие здесь обязаны ей своей жизнью. Она боец, и просто у нее гораздо больше шрамов, чем мы представляли. Здесь нечего стыдиться.

Гарри с удовлетворением услышал одобрительный шепот окружающих. Он коротко кивнул собеседнику и вышел из комнаты.

— Гарри! — услышал он голос Астории еще до того, как добрался до лифта. Он обернулся и увидел, что она спешит к нему, волоча за собой мужа, который выглядел совершенно измученным. — Ты пойдешь к ней?

— Нет, — он покачал головой, почему-то избегая смотреть Астории в глаза.

— Но ты должен; уверена, что она нуждается в тебе прямо сейчас. Она была в полном отчаянии, когда пыталась добраться до тебя, на это было больно смотреть.

— Это была всего лишь вспышка воспоминаний о том, что ей необходимо защитить меня так же, как когда мы были детьми, — заспорил он.

— А я думаю, что нужен, и именно поэтому она отправилась сюда.

— Это все потому, что Гермиона заботливая и ответственная, а я ее старый друг. Думаю, она пришла к выводу, что просто не поприветствовала меня в Нью-Йорке соответствующим образом и решила наверстать упущенное.

— А я все же думаю, что тут нечто большее.

— Ну, а я в свою очередь начинаю думать, что приезжать сюда было большой ошибкой. Ведь я превратил большую часть ее детства в кошмар. Еще и дня не прошло с момента приезда, как все повторилось. Я не собираюсь разрушать ее жизнь, навязываясь, — произнес Гарри; ему казалось, что его сердце разрывается на части.

— Я же думаю, что это ошибка. Уверена, что ты нужен ей прямо сейчас, — настаивала она, положив руку на его плечо.

— Тори, — прервал ее Малфой. — Может, он и прав: я всегда любил побыть в одиночестве, когда приходил в себя после приступа паники.

Астория повернулась к мужу.

— Конечно, ведь у тебя были просто потрясающие механизмы справляться с ними, — прошипела она. — Почему бы нам не попросить совета твоего отца по этому поводу?

Гарри едва сдержал смех, он еще не привык к тому, как эта женщина небрежно высмеивала своих родственников. Не то чтобы он мог винить ее, он мог быть обязан Нарциссе Малфой жизнью, но он не был слепым, и они обращались с Асторией — которую Гарри считал, что Малфою очень повезло убедить выйти за него замуж — как будто она была своего рода утешительным призом, потому что они не считали ее семью достойной. Кроме того, Астория была права, только не в отношении Гермионы.

— Я не могу поверить, что собираюсь это сказать, но я думаю, что Малфой прав. Она ясно дала понять, что ей будет лучше без меня, и пришло время отнестись к этому решению с уважением.. Желаю вам обоим спокойной ночи, — с этими словами он развернулся и пошел дальше по коридору.

Гарри бездумно гулял по улицам Манхэттена. Годы постоянных тренировок и службы научили его легко двигаться в толпе, не причиняя никому, в том числе и себе, неудобств. Он не знал, куда идет, правда, быстрый взгляд на карту позволил бы хотя бы составить маршрут, но сейчас он хотел этого легкого ощущения потерянности. Его дни проходили в соответствии с жестким планированием, а потому такое чувство было для него в новинку, но отлично подходило под его настроение.

Он остановился у Публичной библиотеки Нью-Йорка и устроился прямо на ступеньках здания, как делали это другие. Невольно задумался над тем, а не сама ли судьба привела его к этому месту, когда ему нужно было подумать о Гермионе. Ей бы такая мысль не понравилась, ведь это слишком отдавало Прорицаниями. Но ему правда казалось, что здесь ей очень нравится, он много читал об этом месте, когда изучал город, готовясь к шестимесячной командировке. Далеко не то количество и качество подготовки, которое она, вероятно, сочла бы необходимым, но достаточное, чтобы понять, что это была мечта любителя книг.

По крайней мере, подумал он, что хотя бы это он о ней знает. А может, больше и нет. Эта мысль ему раньше не приходила в голову.

Неужели их дружбе пришел конец? Несмотря на протесты Гарри, Малфой в основном был прав относительно мотивов его приезда. Было несколько вещей, которые интересовали Гарри в том, чтобы занять этот пост, но что укрепило его решение, так это возможность воссоединиться с ней. Многие люди потеряли связь со своими друзьями детства, возможно, даже большинство. Но у них не было ни типичного детства, ни типичных друзей, они значили друг для друга гораздо больше. Ну, или он так думал.

Он посмотрел на часы, а затем достал мобильный. Джинни была совой, а потому, скорее всего, еще не лежала в постели. Но уже после одного-двух гудков на том конце провода бодрым голосом его попросили оставить сообщение. Скорее всего, она снова забыла зарядить телефон. Он пожал плечами и решил позвонить еще одному человеку.

— Тедди уже спит, — прозвучало сразу же вместо обычных приветствий.

— Ну, здравствуй и тебе тоже, — тихонько рассмеялся Гарри на такое поведение Андромеды.

— Полагаю, что в таком случае ты позвонил, чтобы поговорить именно со мной, а не просто забыл о таком понятии, как разница во времени.

— Где-то что-то о нем слышал.

— Ты слишком добр к пожилой женщине, — театрально вздохнула она, и в этот Гарри уже не скрывал своего смеха, ей же едва стукнуло пятьдесят. — Как новая должность?

Несмотря на плохое настроение, он не мог притвориться, что ему не нравится находиться здесь.

— Здания впечатляют, и город кажется интересным. До этого я был здесь всего один раз, пронесся примерно за полдня, так что не думаю, что видел его вообще. Атмосфера в корпусе другая, но в каком-то смысле я ее одобряю.

— Другая? — в трубке послышался какой-то шум, и Гарри подумал, что Андромеда, вероятно, устраивается поудобнее, чтобы поговорить с ним.

— Кажется, никого не интересует мой статус крови. Хотя, полагаю, что и тут моя репутация могла опередить меня.

— А как устроился мой племянник? — хихикнула Андромеда.

Гарри, конечно, знал, что сейчас они уже хорошо общаются, но ее все еще не переставал удивлять тот факт, что к ее избалованному племяннику относятся так же, как к остальным.

— С облегчением могу сказать — неплохо; не то чтобы он это признал вслух. Поскольку маловероятно, что кто-то просто подойдет и назовет его Пожирателем Смерти.

— Он стал хорошим человеком, несмотря на обстоятельства, — вздохнула Андромеда, на что Гарри что-то неопределенно буркнул. — Не волнуйся, я никому не скажу, — рассмеялась она. — Но смею предположить, что ты не просто так звонишь мне в одиннадцать часов вечера?

— Я виделся с Гермионой, — выпалил он.

И после этого на той стороне повисло молчание. Андромеда была единственной, с кем он мог поговорить о Гермионе. Остальные были слишком были связаны с ней, слишком злы, слишком... упрямы. Ну, конечно, еще были Малфой и Астория, но тут тоже совсем другое. У Малфоя произошла своя история с Гермионой, но он все-все рассказал Астории. Андромеда же встречалась с ней всего лишь несколько раз, так что по большей части она была объективна в этом вопросе.

— Да?

— Но я не уверен, что она была рада меня видеть.

— И ты на нее вывалил все, что было, да?

— Да, но все же она выглядела шокированной, увидев меня.

— В ужасе или удивленной? Ее жизнь, вероятно, сильно изменилась с тех пор, когда ты присутствовал в ней постоянно. И твое неожиданное появление и новость, что ты остаешься на шесть месяцев, должно быть, поразили ее.

— Ты говоришь сейчас как Малфой, — простонал он.

— А разве он не прав?

— Не знаю. Я просто соскучился по ней. И хотел, чтобы она была рада меня видеть.

И тут повисла пауза. Гарри даже было хотел посмотреть на экран — на линии еще ли Андромеда.

— Ну, прошло уже несколько лет, и ты не можешь ожидать, что все вернется на круги своя?

— Нет. Я это понимаю. Но, как я уже говорил Астории и Драко, возможно, мне следует просто оставить ее в покое.

— Ты прошел весь этот путь и теперь просто станешь избегать ее? — хмыкнула она. — Расскажи мне, что произошло. Почему ты решил, что она была испугана, когда увидела тебя?

— После того, как у нас закончился инструктаж, я пошел в отдел в исследований и разработок, чтобы с ней встретиться. И я знал, что ее повысили до заместителя директора отдела, но я даже не мог представить, насколько этот отдел велик, она тут просто расцвела. Как бы то ни было, я зашел к ней в кабинет поздороваться, а она просто уставилась на меня. Она не встала, чтобы поприветствовать меня. Она расспрашивала обо всех, и, не знаю, я вышел из себя, начал кричать на нее и в основном требовать ответа, почему она не связывалась с нами чаще. И тогда я спросил у нее, а беспокоится ли она вообще о нас, и тут она вспылила, — и пока он это произносил, сам понял, как же это звучало. — О Мерлин, я все испортил, да?

— Да, определенно, ты мог проявить больше такта. Возможно, тебе стоило запланировать встречу с ней, а не просто навязывать ей свое присутствие на работе, а затем сесть и поговорить, как разумные человеческие существа.

— Но это еще не все, — простонал он.

— Хорошо, продолжай.

Он слышал в ее голосе улыбку, вероятно, она считала, что он преувеличивает.

Если бы она только знала...

— У меня была дуэль с Малфоем после обеда, просто чтобы снять стресс. Примерно минут через десять она была внезапно остановлена. Оказалось, что Гермиона была в комнате наблюдения, и у нее случился приступ паники, и она пыталась ворваться на помост, чтобы добраться до меня, — вздохнул он. — Я и забыл, как же ужасно наблюдать за тем, как она потерялась в собственном сознании. Она буквально налетела на меня, а затем, чуть успокоившись, сразу же убежала. Не осталась со мной и не позволила себя утешить, как только поняла, что происходит на самом деле. А ее коллеги сказали, что не замечали за ней ничего подобного, так что в довершение всего я чувствую себя виноватым.

— Ох, Гарри. А что ты же ожидал от нее?

— Как я и сказал, позволить мне утешить ее.

— И так же сказал, что это было ужасно — видеть ее такой, и если это так для тебя, то ты можешь представить, каково было ей? Тем более, что, похоже, у нее нет опыта справляться с такими атаками. Да еще и перед коллегами? Разве можно винить ее за то, что она хотела выбраться оттуда как можно скорее? И учитывая, что ты разговариваешь со мной по телефону, могу смело предположить, что за ней ты не последовал?

— Нет. Астория говорила мне, но я подумал, что лучше оставить ее в покое.

— Я, конечно, не знаю ее достаточно хорошо, чтобы определенно заявить, что было бы лучше в ее случае, но считаю, что тебе нужно с ней поговорить, выяснить все раз и навсегда, но спокойно и без лишних эмоций.

— Мне просто кажется, что я продолжаю ранить ее. Ведь ее панические атаки и появились в первую очередь из-за меня.

— Гарри, — вздохнула Андромеда. — Ты снова начинаешь. Не ты ли говорил мне, что именно Гермиона указала тебе на это. Как она назвала? Синдром спасения людей?

— Да, — выдохнул он.

— Ты не можешь сделать счастливыми всех и каждого, так же как и спасти всех ты не можешь, и это не твоя ответственность, чтобы начинать пытаться.

И Гарри очень бы хотелось в это поверить.

* * *

Гермиона решила встретиться с Гарри утром, поэтому сегодня она решила просто поваляться. Сделав глоток вина, она нажала кнопку быстрого вызова своей лучшей американской подруги. Мерлин, кажется, ей придется скорректировать свой словарь.

— Привет! — выпалила Лея, и Гермионе было слышно, как та слоняется по кухне, очевидно, готовя ужин.

— Привет, — произнесла Гермиона абсолютно ровным голосом.

Тут же на линии повисла тишина.

— Что произошло? Нет. Постой. Просто приходи, я готовлю лингвини с креветками.

И это приглашение было именно тем, что она ждала. Конечно, она знала, что если напросится в гости, то Лея с радостью примет ее, но сейчас она чувствовала себя такой жалкой в этот момент. И Гермиона тут же аппарировала в квартиру подруги, вернее, апартаменты, как постоянно поправляла ее Лея.

— Черт, Гермиона, — увидев ее, выпалила та. — Это что, пустая бутылка вина? Что случилось?

— Я видела Гарри.

— Гарри? — Лея удивленно уставилась на нее, отойдя от стойки. — Гарри? Ты имеешь в виду Гарри Поттера?

— Думаешь, я знаю других Гарри? Впрочем, это не важно.

— Что за черт?

— Он приехал в Аврорат по обмену. На шесть месяцев. Даже не сказал мне, просто взял и заявился, — удивленная невнятностью своего голоса, Гермиона посмотрела на бутылку, зажатую в руке, и действительно, та опустела намного больше, чем она думала.

— Ладно-о-о, ничего себе, пусть постоит под стазисом, — Леа махнула рукой на готовку. — А тебе нужны жиры. И шоколад.

— Нет-нет, все в порядке, — заверила ее Гермиона.

— Это Нью-Йорк, нет лучшего места для того, чтобы заказать пиццу, прежде чем мы обсудим воссоединение с твоей давно потерянной любовью.

Лея была единственная, кому Гермиона призналась в своих истинных чувствах к Гарри.

— Но это не так, — возразила она. — Он не испытывает ко мне таких же чувств. Он хочет Джинни, — она ненавидела нотки нытья в своем голосе.

— Я его не знаю, так что не могу сказать, так это или нет. И, честно говоря, ты тоже ничего ему не говорила, — раздраженно заметила Лея, поскольку это был их давнишний спор. — Но для тебя он — твоя давно потерянная любовь. А теперь пошли, расскажешь, что произошло, — она взяла Гермиону за руку и ловко выхватила у нее бутылку вина и поставила на кухонный стол. — Мы можем напиться позже, если захочешь, но сейчас мне нужно, чтобы ты была в сознании, — а потом, взяв трубку телефона, быстро заказала пиццу и повела Гермиону обратно в гостиную.

Гермиона неуклюже упала на диван.

— Он появился в моем кабинете, Лея, выглядя лучше, чем когда-либо, честное слово. Да поможет мне господь, на нем был комплект из драконьей шкуры, и он отрастил бороду, — она закрыла лицо рукой. — О Мерлин, это не я! Я не падаю в обморок из-за мальчиков.

— Подвыпившая Гермиона — совсем другой человек, — хихикнула Лия, закручивая свои длинные светлые волосы на макушке, верный признак того, что она готовится к серьезному разговору. — Помнишь, как ты пела в караоке с тем незнакомцем?

— Заткнись, — надулась Гермиона, — не смейся надо мной сейчас, у меня кризис.

— Вот и все, — продолжала хихикать Лея, — просто продолжай драматизировать, это тебе поможет.

Гермиона фыркнула, но ничего не сказала.

— Ну, в любом случае, он выглядел очень хорошо. Мы поговорили несколько минут, и когда я спросила его, почему он не предупредил меня о своем приезде, он ответил, что не хотел давать мне шанса спрятаться от него.

— Справедливо.

— Я — да, я поняла только сейчас.

— Ух ты, он здесь всего день, а уже убедил тебя в том, о чем я тебе уже много лет рассказываю, — удивленно заметила Лея. — Сколько раз я вызывалась поехать с тобой в Англию? И ты знаешь, что я всегда готова к приключениям.

Гермиона и Лея быстро подружились, когда вместе начали работать в Отделе Регулирования существ в МАКУСЕ, и сблизились из-за того, как быстро обе разочаровались в своей работе. Они обе хотели помочь защищать права существ и быстро потеряли розовые очки, обнаружив, что в основно они просто погрязли в бюрократии. Несмотря на то, что они обе ушли с этой работы менее чем через год — Гермиона занялась исследованиями и разработками после того, как поняла, что это то, чем она, по сути, занималась в течение многих лет в Хогвартсе, а Лея полностью бросила МАКУСА, чтобы поступить на обучение к известному натуралисту и магозоологу. За годы путешествий они подружились.

— Просто я даже не могу объяснить это. Каждый раз, когда я планирую эту поездку, я ее откладываю.

Лея кивнула. Она уже слышала миллион разных отмазок Гермионы и видела ее насквозь.

— Во всяком случае, он ушел на взводе. Не то чтобы я действительно виню его. Он решил, что я просто не забочусь о нем, — дыхание Гермионы сбилось, и она сморгнула слезы.

— О, милая моя, — произнесла Лея, подвинувшись, чтобы приобнять ее.

— Я ненавижу себя за то, что заставила его чувствовать так, — шмыгнула носом Гермиона. — Я... настолько плохая? Я ужасный друг?

— Нет, Гермиона, я могу сказать тебе из первых рук, что ты просто замечательный друг. Но твои отношения с Гарри — я не уверена — были не совсем здоровыми. Да и как они могли бы они быть, когда вы вместе прошли через такое?А потом он разбил тебе сердце.

Гермиона открыла было рот, чтобы возразить, но Лея подняла руку, чтобы остановить ее.

— Я не виню его, он не знал, что именно сделал. Но это все равно произошло.

— Я даже не понимала, что так сильно по нему скучала, пока не увидела его сегодня, я просто спрятала это поглубже в сознании. Но сейчас... Я не могу потерять его, Лея, но боюсь, что уже поздно.

— Ну вот он сейчас здесь, и очевидно, что хочет тебя видеть. И ты можешь все исправить.

— Но я тебе еще не все рассказала.

— Когда будешь готова, — успокоила ее Лея.

— Я пошла за ним в Аврорат, встретила Денниса в коридоре, и он сказал, что Гарри и Малфой... Помнишь, я о нем рассказывала?

— Хорек, — Лея резко кивнула головой.

От этого на лице Гермионы появилась улыбка.

— В любом случае, он сказал, что между ними будет дуэль, и как самая большая дура, я пошла смотреть.

— Почему самая большая дура?

— Потому что запаниковала. Часть меня знала, что Гарри не был в опасности, но остальная часть отключилась. А потом он был рядом, обнимал меня и успокаивал, как будто мне снова было восемнадцать лет и он был целым миром для меня.

— Должно быть, это было... внезапно...

— Не то слово. И я ничего не могла с собой поделать. Я просто сбежала, и могу сказать, что это сильно ранило его чувства, но я не могла остаться.

Несколько минут Лея молчала.

— Ладно, это не идеальный финал. Но кроме того, у него есть опыт общения с тобой и твоими приступами паники; он должен знать, насколько ты уязвима, он не имеет права тебя винить за стремление убраться оттуда.

— Он, наверное, думает, что я превратилась в сумасшедшую.

Лея смеялась громко и долго от этого заявления.

— Не смейся надо мной! — выпалила Гермиона, отчего Лея рассмеялась громче.

— Никто из тех, кто когда-либо встречал тебя, не решил бы, что ты сумасшедшая, — пояснила она, — ты преданна своей работе, может быть, немного чересчур и в ущерб своей общественной жизни, но не сумасшедшая.

— Я жалкая, — Гермиона стукнулась головой о спинку дивана.

— Ну да, в данный момент ты выглядишь немного жалко.

— Сучка, — съязвила Гермиона, махнув рукой в сторону Леи, которая только рассмеялась.

— Но нет, ты блестящая совершенная женщина, у которой тоже есть чувства. В этом нечего стыдиться. Итак, что ты решила делать?

— Поговорить с ним, подкупить его едой, — пожала плечами Гермиона.

— Хороший план. Гермиона, ты знаешь, что так продолжать нельзя? Ты просто разрываешься на части.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что поддерживаю твой план, чтобы попытаться восстановить с ним связь. Но он — больше не весь твой мир, он никогда им не был, просто так казалось. У тебе здесь хорошая жизнь, довольно насыщенная, за редким исключением, а он не только живет в Англии, но и помолвлен. Тебе нужно найти способ, чтобы он остался в твоей жизни, при этом двигаться дальше, или же полностью прекратить общение. Но вот эта неопределенность — явно не хорошо.

— Я просто не могу перестать любить его.

— Именно, и, возможно, никогда не сможешь, ты росла с этой любовью. Но это слишком большое сердце, — она осторожно похлопала ее по груди. — В нем есть место для кого-то другого тоже. Я отказываюсь верить, что он единственный, кого ты сможешь полюбить.

— Я понимаю, что ты говоришь, но…

— Знаю, уйдет еще немного времени принять эту идею. Просто держи это в уме, хорошо?

— Ага, — и она передвинулась так, чтобы головой облокотиться на плечо подруги.

— И я буду здесь для тебя, несмотря ни на что.

— Спасибо, — произнесла Гермиона, прижимаясь щекой к плечу Леи. Не то чтобы она сомневалась в преданности подруги, но все-таки приятно было такое услышать.

— Я имею в виду, что люблю тебя и все такое, — продолжала Лея более спокойным тоном, — но в основном я просто хочу знать, могут ли чьи-то глаза на самом деле быть такими зелеными в реальной жизни, и я ждала три года, чтобы узнать это. — Гермиона хихикнула, хотя и приглушенно.

— Просто подожди. Ты тоже наполовину влюбишься в него еще до того, как он переступит порог.

Следующим утром Гермиона послала Гарри записку, приглашая его на обед, и провела следующий час, нервно перебирая документы на столе, делая вид, что абсолютно не волнуется о его реакции. Она говорила себе, что нужно быть готовой к его отказу, что дала ему столько поводов для этого, или, возможно, у него уже есть планы. И решила, что если он скажет “нет”, то она просто попытается в другой раз.

Но это не остановило ее от того, чтобы облегченно откинуться на спинку кресла, когда восемьдесят восемь минут спустя он прислал согласие на ее приглашение.

И на обед она ушла раньше, что было редкостью, правда, после того, как распустила свой практичный пучок. Ведь именно такой ее знал Гарри — и какую-то часть из той Гермионы он узнал именно благодаря ее волосам. Она нервно топталась у стойки ресепшена в надежде, что никто не будет расспрашивать ее, хотя это было всего лишь вопросом времени, учитывая ее вчерашнее представление. Со стороны же это могло выглядеть, как сопереживание, но сплетничать здесь любили, как и везде.

Эти несколько минут прошли спокойно, и когда толпа вышла в коридор, среди людей она сразу же узнала Гарри. И с удовольствием, пусть и немного украдкой, наблюдала за тем, как с ним общаются другие авроры. Тот уровень почтения, с которым к нему относились в Британии, вызывал у нее некоторое опасение: не то чтобы она считала такое незаслуженным, ведь то, чего он достиг еще до своего восемнадцатилетия, был просто ошеломляющим — это она знала из первых уст. Но тот факт, что после войны столько людей продолжали в нем видеть лишь Мальчика-который-выжил, младенца, выжившего в такой трагедии, как будто он был каким-то мистическим созданием. И в большинстве своем игнорировали мужчину, которым он стал, ну, или тот факт, сколько усилий он приложил, чтобы им стать.

Она сделала шаг назад и продолжила наблюдать, как он общается с американскими коллегами, как, впрочем, и Малфой, что своего рода тоже было непростой задачей. Не то чтобы она не могла принять его присутствие, просто было довольно странно осознавать, что они с Гарри коллеги. Гермиона улыбнулась, видя то уважение, с которым обращались с Гарри. Она ведь следила за его карьерой. И знала, что все это заслуженно, но впервые она видела это на деле.

Наконец-то все разошлись, и он принялся оглядываться, пока не увидел ее, и в этот момент его лицо посветлело, а ее сердце на мгновение замерло. Он двинулся в ее сторону, но вскоре остановился.

— Привет.

— Гарри.

Ей приходилось сдерживаться, чтобы не сделать чего-то предосудительного или смущающего, вроде как побежать и броситься в его объятия. Вместо этого она подошла к нему и только затем обняла. Гарри не колеблясь тут же прижал ее к себе. И тут же она заметила, что он раздался в плечах и руки его стали крепче, нежели их последние объятия.

— Прости меня, мне так жаль, я вела себя просто ужасно, — выпалила она.

— Ты никогда не будешь ужасной, Гермиона Грейнджер.

И именно после этого нелепого и даже жалкого облегчения, которое Гермиона испытала от этого простого заявления, она убедилась, что Лея была права. Она просто обязана найти способ забыть свои чувства к этому волшебнику, и наконец-то полюбить его как друга, иначе все это ее просто уничтожит. Это уже разрушало ее, но она просто старалась задвинуть все чувства подальше.

— С тобой все хорошо после вчерашнего? — прошептал он, стараясь, чтобы их не услышали.

Она подняла голову так, чтобы прошептать ему:

— Все в порядке, это был просто шок.

— И ты поэтому убежала?

На что она просто кивнула и молилась всем божествам, что только знала, дабы он оставил все как есть. Так и случилось, лишь только он крепче прижал ее к себе.

— Добро пожаловать в Америку, — застенчиво произнесла она, как только они расцепили объятия.

— Ты же не американка, — поддразнил он в ответ. — Но полагаю, что могу принять твое приветствие, как почетного жителя. Ты здесь уже достаточно давно.

И после этого между ними повисла неловкая тишина.

— Есть что-то, что ты именно хочешь на обед? — прочистив горло, поинтересовалась Гермиона. — У меня есть пара мест на примете, но если есть что-то конкретное...

— Я преклоняюсь перед твоими познаниями, — ответил он, слегка поклонившись.

Гермиона сглотнула при виде этого зрелища. За те годы, что они не виделись, Гарри, по всей видимости, стал более гибким. Ему это шло, но она сразу же возненавидела подобное проявление, ведь она так много пропустила. Глубоко вздохнула и заставила себя вернуться в настоящее.

— Хм-м-м, дальше по улице есть небольшая лавочка, в которой, конечно, нет ничего особенно, но там есть фантастические сэндвичи, а они всегда были твоим любимым обедом.

— Так до сих пор и есть, сейчас как никогда ранее, честно говоря. Тяжелая пища в середине дня не очень-то способствует моей работоспособности.

— Логично, — кивнула она. — Я готова, если ты готов.

Ухмыльнувшись, он махнул рукой перед собой.

— Следую за вами, моя госпожа.

Она почти схватила его за руку, чтобы потянуть за собой, как делала это много раз в коридорах Хогвартса или в лесах по всей Британии, но вовремя остановилась.

Она чувствовала его взгляд на себе всю дорогу вниз в лифте, и к тому времени, когда они достигли первого этажа, она больше не могла игнорировать его.

— Что? — спросила она, когда они вышли на улицу.

— Твои волосы.

— Что с ними такое? — она неосознанно погладила себя по ним.

— Они такие длинные, никогда их такими не видел.

— Ах, да, я отрастила их, поскольку такой дополнительный вес удерживает их от лохматости, к тому же на работе обычно я закалываю их в пучок. Честно говоря, жаль, что не додумалась до этого подростком.

— Мне нравится, — он осторожно толкнул ее в локоть, — но твои волосы мне нравились даже тогда.

— Гарри, — усмехнулась она.

— Но это правда. Я знаю, что многие дразнили тебя из-за них, но они были такие гермионистые. К тому же благодаря им тебя легко было найти, — он слегка съежился. — Не очень прозвучало, но я просто имел в виду, что это твоя уникальная черта.

Она просто кивнула, но внутренне до невозможности была согрета его словами.

— Они светлее, чем раньше? Не помню, чтобы они были такого золотого оттенка.

Она посмотрела на него краем глаза: конечно, разговор был странный, но Гарри шел размеренным шагом, заложив руку за спину.

— Да, немного. Они стали такими, поскольку здесь больше солнца, да и я бываю на улице чаще, чем когда-либо дома. Так что все естественное.

— Ну, это очень мило.

Она смотрела куда угодно, только не на него.

— Спасибо, — она откашлялась. — Когда ты успел стать таким наблюдательным, Гарри Поттер? — она хотела сказать это легким шутливым тоном, но была почти уверена, что ей это не удастся.

— Я аврор, это моя работа.

— Полагаю, справедливо. Да и ты хороший аврор, твоя репутация бежит впереди тебя.

— Приятно слышать, — отмахнулся он от ее комплимента. — В любом случае, заметить изменения в красивой женщине никогда не было для меня проблемой, просто мне было слишком стыдно об этом говорить подростком.

— Ох, — вздохнула она про себя, не в силах придумать ответ. Он только что назвал ее красивой, правда? Но, к счастью для нее, они добрались до лавочки. — Что ж, позволь мне немного рассказать тебе об этом месте, прежде чем мы войдем.

— Всенепременнейше, профессор Грейнджер, просветите меня.

* * *

Гарри никогда бы не признал этого, но в его жизни было две вещи, которые заставляли его чувствовать себя счастливым, в безопасности и дома: первой была Гермиона Грейнджер, а второй была Нора. Хогвартс хоть и был его первым домом, но в нем столько всего произошло за то время, чтобы так к нему относиться, будучи взрослым.

Оглядываясь назад, он вспоминал, что Гермиона была необходима ему во многих отношениях, и он никогда не хотел терять этого. Но при этом абсолютно не был готов к той глубине чувств, которая буквально пронзила его тело, когда она сама обняла его — впервые за много лет. Это сбило его с толку и заставило почувствовать себя даже немного глупо.

А с другой стороны, это же была Гермиона, и по большей части он был совершенно спокоен, не задавая вопросов, просто шагая рядом с ней, позволяя ей вести его туда, где, по ее мнению, было лучше всего, и слушая, как она говорит о том, что ее интересовало. Прямо сейчас она рассказывала историю забегаловки, в которую пригласила его на обед. Он совершенно не осознавал, как скучал по этой ее привычке, что так раздражала его во время учебы в Хогвартсе.

Но теперь он точно знал, что ни за что больше не будет принижать ее за то, что она любила делиться своими знаниями. Особенно после той яркой улыбки, которой она подарила ему, когда поняла, что он на самом деле слушал ее импровизированную лекцию. Ему снова захотелось обнять ее; он скучал по тем объятиям, что она дарила ему, обнимая буквально всем своим существом.

Когда они наконец сели за столик — Гермиона порекомендовала солонину на ржаном хлебе, и та не обманула его ожиданий — но вместо того, чтобы сосредоточиться на еде, он поймал себя на том, что снова изучает свою лучшую подругу. Те оба раза, что Гарри видел ее накануне, он был слишком расстроен, чтобы взглянуть на нее по-настоящему. Но факт оставался фактом: Гермиона Грейнджер выросла в потрясающе красивую женщину.

Он не был слепым: она всегда была привлекательной, но у нее в этой сфере напрочь отсутствовала уверенность в себе; нужно было заглянуть глубоко, чтобы это увидеть. А теперь же она, казалось, держалась с непринужденной грацией, которая была настолько поразительной, что он с трудом мог оторвать от нее взгляд с тех пор, как заметил, что она ждет его. Вот почему он был смущен, когда она казалась такой взволнованной его относительно скромными комплиментами. Наверняка она все время слышала подобные вещи и многое другое. Не один мужчина на улице засмотрелся на нее, пока они шли.

— Гарри? — вырвала она его из задумчивости.

— Да?

— У меня что-то на лице? — она излишне преувеличенно вытерла щечки салфеткой.

— Нет, — рассмеялся он. — Конечно, нет, с чего ты взяла?

— Ты пялился. Потерялся в мыслях? — с мягкой улыбкой спросила она.

— Оу, — он попытался срочно придумать оправдание. — Наверное, я осознаю мысль, что я здесь с тобой, понимаешь? Я имею в виду, сколько раз мы ели вместе? И с одной стороны, кажется, что это было только вчера, а с другой — кажется, что прошла целая вечность.

— Точно, — опустив взгляд в тарелку, согласилась она.

Он только что хотел было сказать что-то, что заставило бы ее почувствовать себя лучше, но он все еще был немножечко зол на нее, и пусть даже крохотная, но часть его, хотела, чтобы она чувствовала себя виноватой. Между ними повисла неловкая долгая тишина, прежде чем она подняла взгляд и неискренняя улыбка появилась на ее лице.

— Что ж, ты, должно быть, рад приехать сюда!

— Прошу прощения? — не понимая, о чем она, переспросил он.

— Сюда, в Нью-Йорк; должно быть, нашлось что-то действительно интересное в этой командировке, что ты решился уехать от Джинни на шесть месяцев.

Внутри у Гарри все неприятно сжалось от этой фразы. Отправив чипсину в рот, он попытался тем самым выиграть время.

— Кингсли пытается наладить лучшие отношения с американцами, — объяснил он, закончив жевать. — Уверен, тебе прекрасно известно, что здесь чистота крови является пустым звуком, а у нас еще и десяти лет не минуло со времен последней войны на этой почве. Мы с Малфоем...

— Прекрасная демонстрация, я понимаю, — кивнула она и съежилась. — Волшебник-который-победил, или как там тебя называют в наши дни, в паре с бывшим Пожирателем Смерти посылает сообщение, что отношения в Британии действительно меняются.

На что он кивнул.

— Просто... просто это так непохоже на тебя, заниматься пиаром Министерства, — она прикусила губу. — Но полагаю, что все меняется, учитывая, что Кингсли сейчас у власти.

— Это правда.

Так и было. Новое руководство провело много реформ, и Гарри в них верил. Но как верно подметил Малфой, Гарри все еще презирал использование своей славы и никогда бы не согласился на эту командировку только по этой причине. Он наблюдал за тем, как она все еще прикусывает свою губу, явно пытаясь собрать воедино эту головоломку, и это был такой знакомый жест, что следующие слова буквально слетели с его губ.

— Было еще маленькое дельце, связанное с моей лучшей подругой, по которой я скучал и которая, так уж случилось, живет здесь.

Ее глаза метнулись к нему, и на мгновение она выглядела почти встревоженной, но затем ее черты смягчились.

— О, это большая честь для меня. И я очень рада, что ты здесь, я уже говорила тебя это?

Внутри снова все сжалось. Казалось, он слишком быстро перешел от небольшого кусочка истины к самоцели этой поездки. И затем натянуто улыбнулся.

— И мне не терпится осмотреть город. Я думаю, что просто необходимо воспользоваться возможностью попутешествовать и испытать что-то новое, пока я молод и у меня нет семьи. Нам с Джинни повезло, что у нас обоих есть такой шанс благодаря нашим карьерам, — Гарри удивился, почему сейчас все это прозвучало как давно отрепетированная речь, когда на самом деле слова только что пришли ему в голову.

Гермиона же спокойно смотрела на него, и ему казалось, что она видит его насквозь. Пять лет назад она без колебаний обвинила бы его во лжи, хотя даже он сам не мог точно определить, что это была за ложь. Сейчас же в ответ она всего лишь изобразила на лице явно фальшивую улыбку.

— Я буду рада показать тебе город, — она прикусила губу. — Право, я не уверена, будешь ли ты наслаждаться тем, что тебе покажу.

Но в этот момент Гарри почувствовал сильное раздражение.

— Я повзрослел, Гермиона. Мне нравятся музеи и даже библиотеки. Мне казалось, что то количество книг, что я присылал тебе за все эти годы, должны были тебе на это намекнуть. Хотя если ты могла бы подсказать несколько хороших беговых дорожек или место, где я мог поиграть с кем-нибудь в футбол, я буду очень даже рад.

— Прости, — поерзала она на стуле. — Это как ты говорил, что иногда кажется, что только вчера мы вместе делали домашнюю работу в гостиной, а порой кажется, что это было вечность назад. Я все еще пытаюсь все осмыслить.

— Полагаю, — вздохнул он. — Нам просто придется быть терпеливыми друг с другом.

Она кивнула, и ему показалось, что сейчас он выглядит таким же несчастным, как и она.

— Нам пора возвращаться к работе.

— Да, — согласилась Гермиона.

Гарри встал и предложил ей руку.

Она грустно улыбнулась ему, но приняла, и они пошли вместе, что, по крайней мере, казалось шагом в верном направлении.

В середине дня в пятницу у Гарри зазвонил телефон, но он был занят, изучая документы, касающиеся расследования, которым сейчас занимался Департамент. И учитывая, что на экране отразилось имя Джинни и то, что с момента приезда в США они разговаривали всего несколько раз и недолго, то он ответил.

— Привет, Джин.

— Привет.

— Как дела? А то у меня чувство, что мы постоянно не состыковываемся друг с другом, — и тут он услышал ее смешок.

— Так и есть. Прости, я просто решила позвонить и узнать, свободен ли ты?

— Да читаю кое-какие документы, так что есть пара минут. Как тренировка?

— Как обычно с "Гарпиями", но именно поэтому я и звоню, — в ее голосе прямо-таки слышалось нетерпение.

— И в чем дело?

— Сегодня на тренировке были представители сборной, и они хотят, чтобы я начала тренироваться у них.

— Ого, Джин, это же просто фантастика. Поздравляю!

— Спасибо, я действительно в восторге от приглашения.

— Так и должно быть! Ты столько работала и заслужила место в сборной.

— Правда, это пока лишь пробные тренировки. И неизвестно, попаду я в основной состав или же буду на замене, но это уже первый шаг.

— Я верю в тебя, — сказал он, надеясь что на том конце провода она услышит в его голосе улыбку. — А "Гарпии" не возражают, что ты будешь отлучаться?

— Совсем нет. Честно говоря, я думала, что Гвеног расцелует меня, когда услышала новости, — хихикнула она. — Это ведь для нас такая реклама, ты же знаешь, как редко туда выбирают ведьм. Да и к тому же, это не постоянное место. Правда, это значит еще больше поездок, но, учитывая, что тебя сейчас нет, то это не особо важно.

Он услышал горечь в ее голосе и подавил вздох. Это было постоянным источником их ссор. Его расстраивало, что она путешествует ради карьеры, но выговаривала ему за то, что он делает то же самое; в то же время она не понимала, почему он не может быть простым аврором, как ее брат, и спокойно заниматься внутренними делами, зачем берет на себя трудные, да еще и международные дела. Они почти расстались из-за их первой ссоры насчет этого примерно в то время, когда Гермиона переехала в Нью-Йорк.

Он проходил обучение уже чуть больше года и столько же было впереди, но уже тогда понимал, что традиционная сфера этой работы не для него: выписка штрафов за неправильное использование палочки или арест за мелкие преступления после победы над Темным Лордом звучали крайне нелепо. Присоединившись к корпусу, он хотел что-то изменять в этом мире, но вскоре понял, что это не так. И к тому же он был просто ужасен во всем, что касалось исполнения приказов. Стоило напомнить себе об этом раньше. Так что он взял и прошел тестирование и был принят в программу спецмагов в магическом подразделении Интерпола, которая включала в себя месяцы обучения на континенте, и Министерство было более чем радо отправить его на такую подготовку. Оглядываясь назад, он, вероятно, должен был, по крайней мере, сказать Джинни об этом, прежде чем подать заявление, но он не привык консультироваться с людьми, прежде чем принимать решения, за исключением, может быть, Рона и Гермионы, но это было совсем другое.

Он был невероятно потрясен, когда понял, что Джинни ожидала, что он просто использует свою славу и получит удобную должность с большим кабинетом. Она утверждала, что он уже достаточно сделал для их мира, что он не должен подвергать себя еще большей опасности, и тогда он спросил ее, знает ли она его вообще. Пришедшее в том момент письмо Гермионы, буквально фонтанирующее похвалами и сообщающее о том, как она гордится тем,что он бросил вызов самому себе и не выбрал легкий путь, нисколько делу не помог .

Но когда он упомянул, что, вероятно эти месяцы они должны рассмотреть, как перерыв в их отношениях, Джинни расплакалась, заверив, что совсем этого не хочет. Она извинилась и сказала, что все понимает и что он заслуживает партнера, которая поддерживает его карьерные цели, особенно учитывая, как он поддерживал ее мечту играть в профессиональный квиддич, несмотря на очень громкое неодобрение ее матери. Тогда Гарри решил, что она начала его понимать. Да и вообще, он никогда не умел обращаться с плачущими женщинами.

В итоге он уехал на обучение, а Джинни сохранила титул его девушки, и по его возвращении они просто сделали вид, что ничего не было. Ну кроме вот таких моментов, правда, теперь он просто отказывался вступать в полемику.

— Как твои дела? — спросила она.

— Хорошо, — Гарри расслабился на стуле. — Я прекрасно устроился. Все были довольно приветливы, да и город мне нравится. Ощущается невероятно большим, даже по сравнению с Лондоном. И к тому же хорошо быть неузнанным.

— Такого никогда не будет, — рассмеялась Джинни.

— Что ты имеешь в виду?

— Что ты Гарри Поттер, и когда ты заходишь в комнату, люди сразу замечают тебя.

И тут он резко выпрямился.

— Возможно, дома так и есть, но это все из-за ерунды с Мальчиком-который-выжил и Золотого Трио. Это не по-настоящему, и ты это знаешь

На что он услышал ее фырканье:

— Ты просто себя недооцениваешь, как и всегда.

Гарри поерзал на стуле, пытаясь придумать ответ; ему абсолютно не нравилось, когда она говорила такие вещи. Такое случалось нечасто, но это слишком ярко напоминало маленькую девочку, которая боготворила его, и от этого ему было очень неловко, поэтому он сменил тему.

— Малфои устраивают вечеринку сегодня вечером, чтобы дать нам возможность пообщаться с отделом вне работы, познакомиться с их супругами и тому подобное.

— Звучит неплохо.

— Да, я почти уверен, что новый и улучшенный план Малфоя по захвату мирового господства включает в себя непристойное количество выпивки и канапе, — он услышал фырканье с другого конца кабинета. — Ну и Гермиона тоже будет там, — выпалил он.

Последовала долгая пауза.

— Значит, ты с ней встречался.

— Естественно, мы же работаем в одном здании, я не собирался просто игнорировать ее.

— А почему бы и нет? — спросила она обманчиво спокойным голосом. — Она же нас игнорирует.

— Она все еще моя лучшая подруга, Джинни. Я скучал по ней и хотел ее увидеть. И я уверен, что у нее были на то причины.

— Да? И какие же?

Гарри ничего не ответил, потому что это был чертовски хороший вопрос, на который ответа у него так и не было. Даже начал сомневаться, имеет ли он право требовать от Гермионы объяснений. Из всех людей на этой планете Гермиона Грейнджер была последней, которая ему что-то была должна. И он просто был счастлив, что она вернулась. Но, с другой стороны, что, если это произойдет снова? Он понятия не имел, как предотвратить это.

— Ты вообще интересовался? — потребовала она ответа.

— Она имеет право на личную жизнь, — выпалил он, но его слова прозвучали смущенно и неубедительно даже для его собственных ушей.

— Именно.

Затем последовала еще одна неловкая пауза.

— Ладно, мама только что попыталась позвонить через камин, так что я пойду узнаю, что ей нужно, а тебе, наверное, стоит вернуться к работе.

Это было худшая отмазка, которую Гарри когда-либо слышал, Джинни избегала звонков матери, как чумы. Он позволил ей уйти просто потому, что у него не осталось сил на споры, к тому же его кабинет действительно был неподходящим местом для них в любом случае.

— О, хорошо, — согласился он, стараясь звучать бодро.

— Поговорим позже, повеселись сегодня.

— Спасибо, я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — произнесла она голосом, в котором напрочь отсутствовали какие-либо эмоций.

И после того как в трубке зазвучали гудки, он убрал мобильный и просто уставился на него.

— Что, неприятности в раю? — протянул Малфой.

Гарри чуть не выронил телефон, на мгновение забыв, что в комнате находится не один. Он повернулся к нему лицом, а Малфой даже не оторвался от своей работы.

— Не знаю, — признался Гарри.

Драко нацарапал что-то на полях отчета, а затем наконец поднял глаза и спокойно посмотрел на Гарри, откинувшись на спинку стула, как будто ему было все равно. Гарри почувствовал, что начинает раздражаться; Малфой просто в совершенстве владел этим искусством.

— Поттер, если ты не знаешь ответа на этот вопрос, то он есть.

— Думаю, она все еще расстроена тем, что я взялся за это задание.

— Серьезно? — Драко приподнял бровь. — Потому что не было похоже, что все так уж плохо, пока ты не упомянул Грейнджер.

На что Гарри просто пожал плечами.

— По моему опыту, это не очень мудро: упоминать других ведьм в таких разговорах. Если же ты такое делаешь, то твоя девушка начинает задумываться, а нет ли за всем этим чего-то более серьезного?

— Действительно? — фыркнул Гарри. — Из твоего опыта? Малфой, да я постоянно вижу, как ты флиртуешь с каждой юбкой, даже когда твоя жена стоит рядом с тобой.

— Ну это потому, что Астория просто потрясающая. Она понимает, что такова моя природа и что я никогда ей не изменю. К тому же я думаю, что ей откровенно нравится наблюдать за этими женщинами, зная, что домой я пойду именно с ней, — пояснил Малфой с ухмылкой на лице.

— О, святой Мерлин, — пробурчал Гарри. — Твоему эго просто нет конца.

— Но, — продолжил Малфой, как будто его не прерывали. — Для ведьм в целом это именно так. И если ты не заметил, то для твоей невесты Грейнджер всегда была больным вопросом, — и он резко замолчал. — Мерлин, да чего я тебе это вообще должен объяснять? Вы с Уизлеттой уже вечность вместе, кажется, вы были помолвлены еще до того, как мы с Асторией начали встречаться. И почему же вы все еще не изменили свой социальный статус?

— Думаешь, нам стоит расстаться? — нервно выпалил Гарри. Потому что, вопреки даже самому себе, Малфой на самом деле знал его довольно хорошо. Когда только Гарри стал аврором, многие люди отказывались работать с Малфоем. Гарри был одним из немногих исключений, поэтому их довольно часто ставили в пару, особенно потому, что Малфою всегда давали наиболее опасные и откровенно нежелаемые остальными задания, в то время как Гарри регулярно вызывался на них добровольцем. И тогда он понял, что Малфой на самом деле был хорошим партнером: умным, эффективным и — когда это требовалось — безжалостным.

Нет, они не были друзьями. Абсолютно нет. Но Гарри доверял ему, всецело доверял.

Малфой искренне удивился этому вопросу.

— Ух ты. Ладно, это не то, что я только что сказал, но очень даже интересно, как ты это интерпретировал.

Гарри почувствовал, как покраснела шея, и снял идеально чистые очки и принялся протирать стекла, чтобы хоть чем-то занять руки.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Почему вы до сих пор не поженились?

— Свадьба в следующем июне, — на автомате выпалил он, хоть и знал, что не совсем правильно так говорить, особенно, когда заметил, как Малфой преувеличенно закатил глаза.

— Я не об этом спрашивал. Мерлин, дружище, ты что, намеренно меня не понимаешь?

Гарри стиснул зубы.

— Нет, просто возможно, ты недостаточно конкретен.

— Как давно вы помолвлены? — спросил Малфой очень медленно, словно обращался к малышу.

— Три года.

— И сколько вы встречались перед этим?

— Два года, с учетом того, что было на шестом курсе.

В комнате повисла тяжелая пауза. Они оба понимали, почему отношения прервались. Но даже несмотря на то, что они прошли долгий путь за эти годы, они никогда, никогда не обсуждали ту ужасную ночь, когда Малфой впустил Пожирателей Смерти в Хогвартс, а Дамблдор умер, и Гарри очень сомневался, что они когда-нибудь это сделают.

Малфой прочистил горло.

— К чему я веду... Мы с Асторией вместе уже чуть больше трех лет, из которых полтора — женаты. Так что же вас останавливает?

— Время неподходящее. И на планирование свадьбы уходит много времени.

— Что за чушь с "неподходящим временем"? И я понимаю, что от тебя требуют соблюдения определенных социальных ожиданий в таком мероприятии, но ты не может мне сейчас заявлять, что спланировать твою свадьбу будет сложнее и дольше, чем свадьбу Малфоев. Хоть моя мама и Астория не ладят, но у них все отлично получилось.

Гарри почувствовал, что начинает переходить в режим защиты, но не мог понять почему.

— Мы просто не смогли найти дату, когда мы оба свободны. У нас обоих очень сложная карьера.

— Я работаю на той же работе, что и ты, Поттер, и даже выполняю почти те же задания. А Астория была в самом разгаре своего мастерства по Чарам, когда планировала нашу свадьбу.

— К чему ты клонишь, Малфой? — не выдержав напряжения, рявкнул Гарри.

— Послушай, — покачал головой тот. — Я испытываю к тебе... вынужденное уважение. Но самое главное: моя жена любит тебя так, что иногда я сомневаюсь в ее безупречном вкусе. Я просто не хочу видеть, как ты совершаешь ошибку, которую не сможешь исправить.

Ну разве это не был просто удар бладжером в грудь?

— Ты хочешь сказать, что считаешь брак с Джинни ошибкой? Это потому, что она Уизли?

— Не оскорбляй меня, — прошипел Драко, сузив глаза, — Я всегда был вежлив с твоей ведьмой, по крайней мере, со времен Хогвартса. И я не говорю, что это ошибка, я просто говорю, что ты должен подумать об этом, потому что тот разговор, который у тебя только что случился с ней, было откровенно больно слушать.

Гарри открыл было рот, но Малфой перебил его:

— На этом я закончил диалог на эту тему, — на несколько мгновений воцарилась тишина. — Но, Поттер, мой план мирового господства абсолютно не предполагает канапе.

Гарри подавил смешок и вернулся к своей работе, но внутри у него все буквально переворачивалось.

Позже тем же вечером Гарри был одним из первых, кто прибыл в апартаменты Малфоев на вечеринку, учитывая, что он остановился в комнате всего несколькими этажами ниже. Они с Малфоем провели весь день, притворяясь, что не говорили по душам, как парочка ведьм, о состоянии его отношений. Но это не означало, что этот разговор не выходил у него из головы.

С одной стороны, Малфой был прав. Но с другой стороны, это же была Джинни, и только Джинни с тех пор, как Гарри исполнилось шестнадцать, это что-то значило, правда? Возможно, дело было в том, что, глядя со стороны, Малфой не мог этого понять. Уизли были семьей Гарри, он принадлежал им.

Он услышал Гермиону прежде, чем увидел ее, он узнал бы ее голос где угодно. Он поднял глаза и увидел, как она вошла в комнату во главе с Асторией, держа под руку другую ведьму, которая странно напомнила ему Луну Лавгуд, хотя на самом деле они были не очень похожи, если не считать длинных светлых волос. Просто вокруг нее была спокойная аура, которая очень напоминала их старую подругу.

По языку их тел он сразу понял, что они с Гермионой близки, и это согревало его сердце. Оглядываясь назад, он был почти уверен, что она изголодалась по женскому общению в Хогвартсе. Она была так поглощена его проблемами, что у нее почти не оставалось времени ни на что другое. И хотя они с Джинни были подругами, дело было в том, что Уизли была почти на два года моложе Гермионы, и теперь он мог видеть, что их отношения были гораздо больше похожи на отношения наставницы и подопечной, чем на равную дружбу; и, конечно, ее соседки по комнате никогда не были ей ровней.

Но не желание смотреть, как она общается с подругой, заставило его застыть на месте, а количество открытой кожи, которое она выставила напоказ. Она ни в коем случае не была одета непристойно. На самом деле она выглядела элегантно в темно-фиолетовом платье, с завязками вокруг шеи, открывая тем самым спину. Оно обтягивало ее изгибы, но не слишком сильно — как будто она умоляла о внимании — и заканчивалось чуть выше колен.

Гарри никогда раньше не видел ее такой. Учитывая старомодный взгляды на моду в волшебной Британии и тот факт, что климат Шотландии, где они проводили большую часть времени вместе, был довольно суровым, он никогда не видел ее одетой так скудно.

— О боги, захлопни рот, прежде чем она увидит тебя, — прошипел ему Драко на ухо. — Такое чувство, что ты женщин никогда не видел.

Он повернулся, чтобы посмотреть на волшебника, с которым пил до прихода Гермионы. Глаза Малфоя расширились, когда он встретился с ним взглядом.

— Вот дерьмо, — пробормотал он.

— Что?

Малфой только покачал головой.

— Что? — Поттер со стуком поставил стакан на стол.

Малфой не дрогнул, а просто смотрел на него, пока не встретился с ним взглядом.

— Гарри, поверь мне: это то, что тебе придется выяснить самому.

Использование его имени, которое он слышал от Малфоя всего несколько раз до этого — по крайней мере, три из этих случаев были направлены на то, чтобы привлечь его внимание и предупредить, что они вот-вот попадут в засаду, — заставило Гарри замолчать и удержало от дальнейших требований.

Вместо этого его взгляд вернулся к Гермионе, и он проигнорировал вздох, который услышал рядом.

Гермиона была удивлена, услышав, что в приемной ее ожидает посетитель. Любой, кто приходил к ней на работу, был либо знакомым, для которого заранее выписывалось разрешение, либо кем-то, кто работал в здании и в допуске не нуждался. Но когда она увидела там Асторию Малфой, то была удивлена вдвойне.

— Привет, Астория! — окликнула она.

Та подняла голову и улыбнулась.

— Надеюсь, что не отвлекаю тебя.

— Конечно же нет, пойдем, — Гермиона приглашающе махнула рукой.

Она заметила, что Астория с явным интересом огляделась по сторонам, пока они шли к кабинету. Зайдя внутрь, вместо того, чтобы устроиться за своим столом, Гермиона присела на один из двух стульев для посетителей, приглашая Асторию сесть рядом. Учитывая неожиданное появление, Гермиона рассчитывала, что та и начнет беседу, поскольку ясно было, что это не формальный визит. Тем не менее, Астория нервничала, молча теребя в руках ремешки своей сумочки, а потому Гермиона сжалилась над ней.

— Так чем же я обязана такому удовольствию, — поинтересовалась она после нескольких минут молчания.

— Спасибо, что согласилась принять меня, особенно когда я просто заявилась без предупреждения.

— Конечно, это не проблема. — ответила Гермиона. — Так чем могу помочь?

Астория наконец-то взяла себя в руки, подняла голову, расправила плечи и встретилась взглядом с Гермионой.

— Ну, во-первых, я хотела пригласить тебя на вечеринку, которую мы с Драко устраиваем в пятницу вечером. Это что-то вроде знакомства с корпусом авроров.

Гермиона колебалась. Она не была категорически против этой идеи, большая часть ее работы была сосредоточена на создании оборудования для Аврората. И это означало, что она часто работала с аврорами и общалась с ними. Но она также не хотела принимать приглашение, сделанное только из чувства долга.

— Но я не аврор, — заметила она.

— Нет, но мне показалось, ты довольно дружелюбна с ними и... — Астория, прикусив губу, наклонилась к Гермионе. — И если честно, я рассматриваю это как одолжение. Я не моя свекровь, такие мероприятия для меня непривычны, и если ты придешь, то у меня будет по крайней мере один человек, которого я знаю и с кем можно поговорить.

Гермиона просто уставилась на нее, а затем начала хихикать над совершенно бесхитростной попыткой манипуляции.

— Ну, теперь я понимаю, почему ты не попала в Слизерин вместе со своей сестрой, это было совсем не тонко.

Астория покраснела и отвела взгляд.

Гермиона тут же почувствовала себя виноватой из-за своего веселья и собственной предсказуемо очевидной реакции.

— Прости, — сказала она, — мне не следовало смеяться; на самом деле твоя прямота как глоток свежего воздуха. Но просто для ясности: ты хочешь, чтобы я пришла, или просто чувствуешь себя обязанной пригласить меня из-за Гарри? Потому что в этом нет необходимости.

Астория по-прежнему не смотрела на нее, но Гермиона заметила, как дернулись ее губы.

— Если бы у меня были какие-то сомнения, то теперь я точно знаю, почему ты попала на Гриффиндор, — и та наконец-то подняла взгляд. — Мне бы очень хотелось, чтобы ты пришла, но у меня был еще один скрытый мотив, чтобы оказаться здесь.

— Ладно, порази меня, — явно заинтригованная Гермиона откинулась на спинку стула.

— Драко часто путешествует, но он никогда раньше не уезжал так надолго. Так что мне не терпелось отправиться с ним. Я сказала себе, что это будет что-то вроде приключения, — Астория поморщилась и, казалось, обдумывала свои следующие слова, прежде чем прикрыть лицо рукой в явном смущении. — Нет смысла лгать тебе. Я не пробыла здесь и недели, а уже сошла с ума от скуки, — призналась она на одном дыхании.

— И ты ищешь выход из ситуации?

Когда Астория застенчиво рассмеялась, Гермиона присоединилась к ней.

— Хотя здесь и есть чем заняться, — она осторожно подбирала слова. — Даже если ты безработная, я могу понять твои чувства. Но я не понимаю, какое это имеет отношение ко мне?

— Ну, по словам Гарри, ты уже давно тут живешь и знаешь, как обстоят дела. И хоть и немного, но знаешь меня. Я просто подумала, что у тебя, возможно, найдутся какие-нибудь рекомендации относительно того, чем я могла бы заняться в свободное время, чтобы занять голову.

Гермиона задумалась.

— Могу я узнать, чем ты занималась дома?

— Благотворительность, — тут же ответила Астория с самоуничижительным смешком, но потом перевела дух. — Кроме того, я мастер Чар и занимаюсь множеством частных исследований, но у меня здесь просто нет доступа к тем же ресурсам, что и дома, чтобы продолжать занятия, не снижая планку.

Гермиона почувствовала, как ее глаза расширились от удивления. Звание мастера было впечатляющим для любого мага, но для чистокровной ведьмы вроде Астории, которой не нужно было зарабатывать на жизнь, это было выдающееся достижение.

— Я могу составить тебе список, я очень хороша в этом деле.

Астория улыбнулась.

— Я помню, что ты была еще более организованной, чем профессор МакГонагалл.

И встретившись взглядами, они рассмеялись.

— Тем не менее, я хочу забрать тебя к себе, — продолжила Гермиона.

— Прошу прощения?

— Мастер Чар, которая — если я не ошибаюсь — не заинтересована в прыжках по карьерной лестнице, а просто нуждается в мозговых аспектах работы? Ты, по сути, воплощение мечты.

В этот момент на лице Астории промелькнуло выражение, похожее на выражение ребенка, у которого рука застряла в банке с печеньем.

Гермиона еще раз обдумала ситуацию.

— Это была идея Гарри, чтобы ты пришла и спросила меня об этом, не так ли? Возможно, он даже предположил, что я могу дать тебе работу, — в конце концов заключила она.

— Я... может быть.

— Ты действительно могла просто спросить.

Астория быстро взяла себя в руки и приняла идеальную позу.

— Я оценила предложение Гарри, но так же, как ты не хотела, чтобы тебя пригласили на вечеринку из чувства долга, я, конечно же, не хотела, чтобы меня из одолжения пригласили на работу.

Гермиона нервно усмехнулась.

— Но ты же знаешь, что Гарри никогда бы не предложил тебе ничего подобного, если бы не считал тебя достойной.

— Он, но не ты, — возразила Астория.

— Принято, — уступила Гермиона. — Однако Гарри всегда умел делать блестящие интуитивные ходы. Если бы я спросила его, почему он считает, что ты хорошо подходишь для этого места, я уверена, он сказал бы что-то совершенно невыразительное, вроде: "Астория умна, ты умна, это просто, как дважды два", — она закатила глаза. — Но его инстинкты обычно имеют под собой хорошую основу.

— Драко в общих чертах так и сказал, — Астория тут же покраснела и опустила взгляд на свои колени. — Я действительно не знаю, что еще можно добавить.

— Все в порядке, — успокоила ее Гермиона. — Я понимаю и не собираюсь обижаться на твоего супруга, поскольку в этом нет смысла, учитывая, что комментарии по поводу его характера в целом не этичны.

— Спасибо, — тихо произнесла Астория.

— Мерлин, но ведь его втаптывали в грязь дома, да?

Иногда Гермионе было стыдно за то, что она, по сути, сбежала из Британии, где предстояло колоссальное количество работы по формированию справедливого правительства, но она умыла руки.

Астория неопределенно передернула плечами, явно не готовая комментировать эту мысль.

— Я была бы счастлива, если у тебя нашлось бы для меня какое-нибудь занятие, мне действительно скучно, — вместо этого ответила она.

Гермиона решила не давить на нее в этом.

— Ну в данный момент у нас нет ни открытых вакансий, ни лишних финансов, особенно учитывая тот факт, что ты тут только на полгода. Но если ты позволишь подвергнуть себе полной проверке, а также принесешь клятву секретности, то я смогу дать тебе доступ к нашей песочнице с исследованиями, и тебе будет где повозиться, — и подмигнула.

Астория улыбнулась.

— Это не проблема, — добавила она, явно торопясь убедить Гермиону, чтобы та не передумала. — Я буду счастлива, — она практически подпрыгнула на стуле.

Гермиона рассмеялась, вспомнив, почему она чувствовала родственную душу в таком уравновешенном и собранном человеке — человеке, которого обычно считала своей полной противоположностью.

— Позволь мне провести экскурсию, прежде чем ты примешь окончательное решение.

— Но ведь ты же придешь на вечеринку, несмотря ни на что, правда?

Гермиона снова рассмеялась и, встав, взяла Асторию под руку.

— Надеюсь, мы снова сможем стать друзьями, несмотря ни на что. И, честно говоря, я сгораю от нетерпения увидеть, как твой муж и мой лучший друг общаются в приличном обществе.

Астория похлопала ее по руке.

— Мой опыт общения с аврорами не позволяет мне называть их "приличным обществом".

— Туше, — засмеялась Гермиона.

— И еще, — добавила Астория, — если ты когда-нибудь скажешь им, что я это произнесла, я буду все отрицать...

— Авроры... О, у меня есть миллион секретов от этих тупоголовых идиотов.

Астория рассмеялась.

— Я имела в виду конкретно Гарри и Драко.

— Ну что ж, хранить от них такую тайну будет для меня особым удовольствием, — Гермиона криво усмехнулась, и они вышли из кабинета.

* * *

— Ты просто огонь, — вместо приветствия произнесла Лея, когда заметила Гермиону у входа в отель, где остановились Малфои и где, соответственно, они устраивали вечеринку в эту пятницу.

Астория уговорила Гермиону привести на вечеринку подругу, Гермиона решила, что ей все равно, была ли та просто вежливой или ей нужна была поддержка.

Гермиона только пожала плечами. Она побывала на нескольких мероприятиях, организованных Малфоями после войны. И хотя она уже знала, что молодая пара сильно отличается от своих старших коллег, и не думала, что необходим был коктейльный наряд, она все же ожидала, что это собрание будет более формальным, чем обычная встреча авроров. Например, она сомневалась, что там будет пиво. Так что она постаралась одеться максимально подходяще для любого поворота.

— Принарядилась для кое-кого? — продолжила Лея насмешливым тоном, но с определенным намеком, и взяла Гермиону под руку.

— Я просто хотела хорошо выглядеть, — возразила Гермиона.

— Конечно-конечно, — отозвалась подруга. Она решила пропустить мимо ушей ее снисходительное замечание, но потянула их за сцепленные руки в манере, которая, как знала Гермиона, должна была быть одновременно игривой и успокаивающей.

Они молча поднялись в пентхаус, но Лея ободряюще сжала ее руку, когда они вышли из лифта.

— Все хорошо? — поинтересовалась Лея.

Гермиона кивнула.

Астория открыла дверь в номер почти сразу после того, как они постучали; выражение ее лица было абсолютно пустым, но когда она заметила, кто пришел, то ее губы сразу же растянулись в улыбке.

— Привет, — выдохнула она, выглядя одновременно встревоженной, взволнованной и пораженной.

Гермиона не могла не задаться вопросом, было ли ее утверждение о том, что она не была такой образцовой хозяйкой, как ее свекровь, даже более правдивым, чем первоначально показалось, но приветствие казалось искренним.

— Я так рада, что ты пришла!

Она притянула Гермиону в объятия, и той показалось, что искренность объятий Астории буквально можно почувствовать. Хоть Гермиона знала, что может доверять ее академическим знаниям, поскольку уже навела справки. Но она все еще решала, стоит ли просто доверять Астории как человеку. И сейчас поняла, что ей очень этого хочется.

Она осторожно отстранилась и представила Астории Лею. Девушки поприветствовали друг друга, и после этого Гермиона снова взяла Лею под руку, и вслед за Асторией они вошли в номер.

— Святой Мерлин милосердный, — пробормотала Лея.

Гермиона не могла не согласиться. Их окружение нельзя было назвать иначе как роскошным. Из номера открывался почти ни с чем не сравнимый вид на Манхэттен.

Однако один взгляд заставил ее понять, что она ошиблась: восклицание Леи не было реакцией на роскошь интерьера. Ее взгляд остановился на двух волшебниках, которые довольно демонстративно стояли в стороне. Это были Гарри и Малфой. Она так же знала, что достаточно хорошо описала Гарри и что Лея видела достаточно фотографий за эти годы, чтобы легко опознать его с первого взгляда.

— Лея, — прошипела она.

— Все английские волшебники так выглядят? Потому что если ты это от меня скрывала, то я оторву тебе голову, — произнесла в ответ Лея, даже не пытаясь говорить тихо.

Гермиона почувствовала, что краснеет, особенно после смешка Астории, которая в это время, выступая в роли непревзойденной хозяйки, провела их в пустую гостиную.

За ними почти сразу же последовали упомянутые волшебники — хотя Гермиона надеялась, что Малфой просто ищет свою жену, а Гарри следует за ним, так что они должны были быть достаточно далеко, чтобы не услышать жалобу Леи.

Гарри шагнул вперед, чтобы немедленно обнять Гермиону, и та сделала усилие, чтобы не опозориться, отчаянно вцепившись в него. Просто она так скучала по нему, но она сама сотворила с собой такое, да и к тому же он не принадлежал ей.

А потому она отступила назад.

— Гарри Поттер, это моя подруга Лея Макалистер. Лея, это Гарри, — махнула она рукой между ними.

— Знаменитый Гарри Поттер, — поприветствовала его Лея, протянув руку.

Она тут же заметила, как свет исчез из глаз Гарри, но он храбро протянул руку — хотя и неохотно. К счастью, Лея тоже это заметила и ахнула.

— Мне очень жаль! Я не имела в виду то, как это прозвучало. Я просто хотела сказать, что ты знаменит для меня, потому что Гермиона много говорила о тебе, а не из-за... Ох, я все испортила... Но из-за всего остального, в общем, ты понял!

Гермиона мечтала провалиться сквозь землю, но этот лепет, как оказалось, сделал свое дело, и Гарри снова стал любезным и представительным.

— Боюсь, я слышал о тебе не так много, сколько Гермиона сочла нужным рассказать обо мне.

Тут же повисла неловкая тишина, и Малфой решил разрядить ее, прочистив горло.

— Поттер.

— Ах да, точно. Драко Малфой, позволь представить тебе мою подругу Гермиону Грейнджер. Гермиона, это Малфой.

Гермиона нахмурилась и настороженно посмотрела на протянутую руку Малфоя. Конечно, Гарри не заманил бы ее в ловушку, как бы он на нее ни злился, но во что они играют? Она переводила взгляд с одного на другого, особенно обеспокоенная тем, что даже Астория, казалось, колеблется.

— Мы знаем друг друга с одиннадцати лет, Малфой, — наконец заявила она, старательно держа руки при себе.

— Точно, я знаю, — он осмотрелся, понимая, что они стали привлекать все больше внимания остальных собравшихся, хотя большинство предпочло поскорее уделить внимание бесплатной выпивке. — Вообще-то, я надеялся, что мы сможем представить, будто этого никогда не было.

— Нет, — тут же выпалила она.

Свет в его глазах потускнел, и она услышала, как Гарри прошипел ее имя ей на ухо.

Она тяжело вздохнула.

— Прости, я не хотела, чтобы это прозвучало так. Просто те, кто забывает историю, обречены ее повторять, — пояснила она. — Мы пережили столько, что было бы медвежьей услугой для нас обоих притворяться, что это не так. Так что, хоть я и не могу забыть нашу с тобой историю, я действительно считаю, что было бы глупо и в конечном счете крайне бесполезно пытаться сделать это, а потому я была бы счастлива начать все сначала, — она протянула руку в направлении Малфоя, и она увидела зарождающееся понимание в его глазах.

Он кивнул и пожал ее руку.

— Драко, пожалуйста, зови меня Драко. Так ко мне обращаются друзья.

— Гарри зовет тебя Малфой.

— Но Гарри же — не симпатичная ведьмочка, — подмигнул он ей.

Она ничего не могла с собой поделать — то ли от удовольствия, то ли просто от странности ситуации — и рассмеялась.

Вскоре он присоединился к ней, но не отпустил ее руки.

— Слишком много, слишком рано? — поинтересовался он.

— Немного, — призналась она, — вроде как зашла в “Сумеречную зону”, — его озадаченный взгляд заставил ее снова усмехнуться. — Отпусти уже меня, я пойду выпью и сяду, а потом объясню, что я имела в виду.

Его глаза расширились, и он посмотрел вниз — все еще сжимая ее руку.

— Прошу прощения, Грейнджер.

Гарри прочистил горло и обнял ее за плечи, прежде чем наклонился и тихо напел ей на ухо песню из заставки "Сумеречной зоны". Его дыхание приятно щекотало ее щеку, и она изо всех сил старалась не показать, как все это на нее подействовало.

Как можно незаметнее, ведь Гарри был так близко, Гермиона глубоко вздохнула. Она знала, что на самом деле он понятия не имел, что творит, но от этого ситуация легче не становилась. Увы, его нежная, невинная привязанность делала ситуацию еще тяжелее, чем когда-либо.

Малфои побыли с ними еще буквально пару минут, прежде чем вернуться к роли гостеприимных хозяев. Гарри так и сидел рядом с Гермионой, рассматривая девушку, которая стала лучшей подругой его лучшей подруги. Лея же смотрела на него в ответ; ее взгляд не был недружелюбным, но он был... оценивающим, и Гарри невольно задался вопросом, что же такого Гермиона ей понарассказывала, что та смотрит на него так.

— Всякие небылицы обо мне плела, да, Миона?

— Что?

Он наклонился и произнес наигранным шепотом:

— Лея смотрит на меня так, словно знает какой-то секрет.

Конечно же, он шутил, но мгновенно расстроился, заметив, что Гермиона становится красной, выворачиваясь из-под руки, которую он положил ей на плечи.

— О Мерлин! — воскликнул он. — Я пошутил, но сейчас мне пришло в голову, что ты же действительно знаешь обо мне столько всего.

Откровенно говоря, он хотел просто рассмешить ее, а теперь уже и сам был не рад, слыша ее истеричное полу-хихиканье, полу-всхлипывание.

— Ну, Гермиона и Луна говорят, что ты действительно что-то с чем-то на метле, что-то вроде маньяка -по крайней мере, по словам Гермионы, вдобавок Луна считает, что ты грациозен, как фестрал, что является истинным комплиментом для нее, — его размышления прервали слова Леи.

Тут же Гермиона закрыла лицо обеими руками, и он теперь он был вдвойне заинтригован, но подруга выглядела абсолютно подавленной, что он решил не настаивать и просто ответил на не очень тонкую реплику Лии.

— Ну, мне нравится... Подожди, ты знаешь Луну?

Лея ткнула себя пальцем в грудь.

— Я магозоолог. И нас не так уж и много. А учитывая, что я знакома с Гермионой…

— Но она никогда ничего не говорила.

— Зная Луну... Ей, скорее всего, это даже в голову не приходило, — усмехнулась Лея.

— Это точно, — хором ответили Гарри и Гермиона.

— Ну, — начал Гарри. — Все на самом деле не так уж и плохо, а если ты вообще знаешь Гермиону, то определенно помнишь, как она относится к метлам. Кроме того, я Избранный, так что она действительно не могла сказать обо мне ничего слишком ужасного.

Гермиона наклонилась, взяла с журнального столика журнал и, прежде чем он успел увернуться, ударила его им по голове.

— Как я посмотрю, все так же ужасно шутишь над этим.

— Как я посмотрю, все еще бьешь меня за это, — усмехнулся он в ответ, драматично потирая голову.

Она ткнула его локтем в ребра, на что он только рассмеялся.

— Знаешь, я хотела спросить, всегда ли ты была такой жестокой, но теперь знаю, что всегда.

— Заткнись, это не так! — запротестовала она.

— А почему бы нам не спросить Малфоя, что он думает по этому поводу? — ухмыльнулся Гарри.

— Подождите, о чем вы? — встряла Лея.

Гермиона только простонала в ответ, и Гарри почувствовал, как его лицо расплылось в улыбке.

— О да, позволь мне рассказать тебе несколько историй о нашей милой маленькой Гермионе. Она когда-нибудь рассказывала вам о женщине по имени Рита Скитер?

Несколько часов спустя вечеринка подходила к концу. Лея уехала с каким-то аврором, на что Гермиона только закатила глаза и пояснила Гарри, что ее подруга то сходится, то расходится с этим парнем. Они с Гермионой по-прежнему сидели на одном диване, и почти всю вечеринку к ним постоянно подходили люди, чтобы поговорить — очевидно, их история была достаточно хорошо известна в МАКУСА, так что их коллегам было очень любопытно посмотреть на них вместе, по крайней мере, большинство из них пытались быть незаметными, — но в конце концов они остались одни. Гермиона прижалась к его боку.

— Эй, — он толкнул ее локтем, прежде чем она уснула на его плече. — Ты готова отправиться домой? — честно говоря, это было последнее, чего ему хотелось, поскольку он рассчитывал провести еще немного времени с ней наедине, чтобы поговорить.

— О, хм, не совсем, Гарри.

— Уверена? — он с улыбкой наблюдал за тем, как она забавно пыталась проморгаться.

Она лишь пожала плечами.

— Рядом с тобой тепло и уютно, я вроде как впала в транс. Но я не хочу идти домой, я чувствую, что едва ли видела тебя сегодня. Я имею в виду... Я понимаю, что сидела здесь с тобой все это время, но...

— Нет, я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду.

— Ты устал? — спросила она в ответ.

— Нет, я просто хотел спросить, не хочешь ли ты искупаться?

— Поплавать?

— Ну, сейчас уже довольно поздно, так что почти все закрыто. Бар не очень-то подходит для разговоров, и не знаю, как ты, а я уже достаточно выпил. Я бы пригласил тебя в свой номер, но… честно говоря, там не так уж много всего. Я просто подумал, что поплавать было бы здорово. Сейчас это одно из моих любимых занятий, особенно, когда у меня дома есть бассейн, а отельный в это время уже должен быть пуст.

В детстве Гарри не был хорошим пловцом. Ведь дело не только в том, что Дурсли не водили его на занятия, ведь Дадли тоже не ходил на них, поскольку это были, по сути, тренировки. Но после войны, когда Гарри обнаружил, что у него есть родовое поместье с прекрасным волшебным бассейном с подогревом, это стало одним из его любимых хобби и отличным способом оставаться в форме. И именно бассейн стал главным фактором, почему он последовал рекомендации Астории и забронировал именно этот отель, несмотря на то, что он стоил значительно дороже, чем позволяли средства, выделенные на его проживание.

— Хорошо, — она пожала плечами. — Ты просто удивил меня. Но у меня нет купальника.

— Ты ведьма или кто?

Она застыла, явно застигнутая врасплох, затем прищурилась, но он заметил, как уголки ее губ начали подниматься вверх.

— Я тебя услышала. Я пойду переоденусь, а потом мы пойдем?

— Ты спрашиваешь разрешения или…

— О святой Мерлин, ты всегда был такой задницей, или я просто забыла?

— Однажды я сказал профессору Снейпу, что ему не нужно называть меня "сэр".

Она просто смотрела на него, пока не расхохоталась.

— Я и забыла об этом, — выдавила она, пытаясь приглушить хихиканье рукой. — Я даже начала в тот момент откровенно переживать за твою жизнь! Если бы взглядом он мог убивать, ты был бы уже мертв.

Она поцеловала его в щеку; он замер и увидел, как ее глаза расширились, и понял, что она сделала это машинально, а потом осознала, что сделала. Он уже и забыл, как легко Гермиона могла относиться к своей привязанности. Но он прижал ее к себе, давая понять, что не расстроен ее действиями, а затем отпустил, чтобы она могла встать.

Она отправилась в ванную, а когда вышла, вместо ее открытого фиолетового платья на ней была легкая накидка того же цвета, а вместо туфлей — сланцы. Они попрощались с хозяевами и вместе направились в комнату Гарри, чтобы и он смог переодеться. А затем отправились в бассейн.

Когда Гермиона сняла свою накидку, Гарри буквально окаменел. И это он думал, что раньше она демонстрировала много открытой кожи. Он и сам не знал, чего ожидал. Гермиона была магглорожденной ведьмой и современной женщиной, конечно же, она не стала бы носить купальники, которые предпочитали женщины в волшебной Британии. Те, которые были бы уместны у магглов в лучшем случае в двадцатые годы.

Но он не был готов к тому, что увидит свою лучшую подругу в бикини. Оно было красного цвета, и Гарри не мог не удержаться от мысли, что это именно таким был цвет ее нижнего белья до того, как она его трансфигурировала. Он быстро отвел взгляд и попытался отогнать эту мысль, снимая рубашку, но когда он поднял глаза, она пялилась на его пах.

Он прочистил горло, и она тут же перевела взгляд.

— Ты сделал тату.

Он тут же опустил голову: конечно же, его шорты опустились достаточно низко, так что часть татуировки был видна из-за пояса на правом бедре. Очень немногие люди знали об этом, и ему бы хотелось, чтобы так и было. Именно поэтому она располагалась именно там и конечно же, он сделал ее в маггловском салоне. Но, похоже, судьба распорядилась так, что Гермиона заметила ее, и он был поражен мыслью, что это было что-то, чем он хотел поделиться с ней.

Он осторожно отодвинул пояс своих плавок, дабы она смогла рассмотреть небольшое изображение Даров Смерти, который он навсегда нанес на свое тело.

— О! — выдохнула она. — Можно... — она потянулась к нему, но прежде чем успела прикоснуться, отдернула руку, словно обожглась. Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами. — Прости, это было бы неуместно. Мне было просто любопытно.

Он откашлялся и переступил с ноги на ногу.

— Все в порядке. Я знаю, это может показаться странным.

— Нет! — воскликнула она. — Конечно, нет, в этом есть смысл.

— Серьезно?

— Абсолютно, — кивнула она. — Это напоминание о том, что нужно поступать так, как правильно, а не так, как легче. Именно так ты и поступил, когда решил продолжить поиски крестражей, а не Даров. Любой другой волшебник начал бы соревноваться с Волдемортом в гонке по поиску старшей палочки, — она облизнула губы и глубоко, судорожно вздохнула, а Гарри только и мог, что уставиться на нее. — И это также символ всего, чего ты достиг. Как и написано на надгробии твоих родителей: "Последний же враг истребится — смерть". Ты сделал это, Гарри, — ее голос был таким серьезным, она потянулась и взяла его за руку. — И не из-за какой-то ерунды вроде Повелителя Смерти, а потому, что ты решил отдать свою жизнь за тех, кого любил. Ты не был похож на Волдеморта, решившего цепляться за жизнь любой ценой, и все же ты все равно вернулся к нам. Смерть не может коснуться тебя сейчас по-настоящему, но когда придет твое время, ты встретишь ее как старого друга. Вот в чем смысл... Я просто думаю, что это совершенно уместно, что у тебя есть такая метка на теле. Знак, который ты выбрал сам.

Она протянула руку и провела по его печально известному, хотя, к счастью, теперь уже поблекшему шраму в виде молнии. Потом она всхлипнула и бросилась к нему. Он обнял ее и прижал крепко-крепко, испустив судорожный выдох.

— По-моему, ты приписываешь мне больше, чем я заслуживаю, — наконец выдавил он.

— Замолчи, — приказала она.

Конечно, она поняла, что сформулировала это даже лучше, чем он. Гермиона понимала его намерения лучше, чем он сам, хотя он действительно считал, что она слишком верит в него.

Ведь Джинни решила, что он сделал это в память о своей победе, и у него просто не хватило духу исправить такое грубое заблуждение. Она и вся семья Уизли видели этот день совсем иначе, чем он. Ему было физически плохо, когда на вторую годовщину битвы за Хогвартс у Билла родился первенец, и они назвали малышку Виктуар. Зачем им ежедневное напоминание о таком ужасном событии?

Гарри и Гермиона долго стояли, прижавшись друг к другу; ее слезы текли по его обнаженной груди, пока Гарри не начал осознавать, что в его объятиях стояла красивая полуобнаженная женщина.

Он вытер ее щечки подушечкой большого пальца и улыбнулся ей, и она улыбнулась ему в ответ.

— Давай, это не те водные делишки, на которые я рассчитывал, приглашая тебя поплавать, — произнес он, отпуская ее и ныряя прямо в бассейн. Он сделал несколько кругов, прежде чем остановиться и найти ее.

Теперь она тоже была в бассейне, расслабляясь на глубине. Он поплыл к ней.

Она улыбнулась ему, хотя улыбка ее все еще была неуверенной.

— Это была просто отвратительная шутка, Гарри. Ты всегда был таким убогим?

— Большинство людей считают меня поразительным, большое спасибо, — съязвил он, слегка плеснув водой в ее сторону.

Она взвизгнула, отталкивая его, так что в итоге они затеяли потасовку. Гермиона была отличной пловчихой, но у Гарри было преимущество и в росте, и в размахе, и он смог загнать ее в угол на мелководье, а потом прыгнул. Он обхватил ее за талию, перекинул через плечо и отбросил на несколько футов в глубину.

— Ну берегись, Гарри Поттер, — сказала она, выпрямившись и погрозив ему пальцем. — Я отомщу тебе за это, — пригрозила она, но эффект был испорчен тем, что она улыбалась.

Гарри позволил себе почувствовать удовлетворение от того, что так легко развеселил ее.

— О-о-о, я просто в ужасе от этой крошечной ведьмы, — насмешливо произнес он.

— Ха, должно быть, после всех историй, которые рассказывал сегодня Лее, ты, очевидно, не забыл, на что я способна.

Они улыбнулись друг другу, и Гарри поймал себя на мысли, что размышляет о том, как легко им было легко в компании друг с другом. Хоть так было не всегда, и у них были действительно сложные времена, когда они были подростками, но после войны они оба позволили любым стенам рухнуть, и теперь ему казалось, что с тех пор не прошло и минуты, и эта мысль отрезвила его.

— Гермиона, мне нужно кое-что сказать, и тогда мы никогда больше не будем об этом заводить речь, но мне нужно выговориться.

Ее лицо вытянулось, и она подплыла ближе к нему.

— Ладно, Гарри, ты можешь сказать мне все, что угодно.

— Я сегодня разговаривал с Джинни и упомянул, что видел тебя. Она спросила меня, объяснила ли ты, почему ты просто исчезла из нашей жизни, — она открыла рот, и он поднял руки, чтобы остановить ее. — Ты, конечно, можешь мне рассказать, если захочешь, но я не собираюсь выпытывать это у тебя. Это твое дело. Просто мне пришло в голову, что ты, вероятно, сама можешь четко не понимать. Мы все по-разному относились к послевоенным годам, и иногда после такой травмы ты просто творишь вещи, которые не имеют смысла. Но тут кроется проблема, — она кивнула. — Ты просто не можешь поступить так снова. Я этого не переживу. Дай мне слово, поскольку если оно у меня будет, я знаю, что ты его не нарушишь.

Она выдержала его взгляд, несмотря на слезы, наворачивающиеся на глаза.

— Я даю тебе свое слово, ты никогда больше не избавишься от меня, Гарри Поттер. Будь то ад, или наводнение, или, ну, еще один Темный лорд, я буду рядом.

— Спасибо, — он тяжело сглотнул. — Мне нужно было это услышать, — и глубоко вздохнул, попытался стряхнуть тяжесть, поселившуюся в груди. — Итак, — улыбнулся он, — когда собираешься показать мне свой новый город?

Гермиона удивленно посмотрела на него, и он понял, что она видит его насквозь, но милостиво пропустила все мимо ушей.

— Я не занята в эти выходные, как насчет, чтобы тогда и начать?

— Звучит превосходно!

— Подожди, помоги мне разобраться, — произнес Гарри, запихав в рот остаток хотдога. — Ты пытаешься найти способ подключиться к магическому ядру, как палочка?

— Да, примерно так, — кивнула Гермиона. — Я просто пытаюсь понять, как мы можем сейчас полноценно использовать беспалочковую магию, то есть когда мы полагаемся на чистую силу своей магии, как в детстве или задолго до того, как палочки вошли в обиход, чтобы ограничить и контролировать нас. Ну или по крайней мере так придуманы правила пользования палочками. Ведь до этого палочки использовались примерно как прицел на винтовках, вещь местами нужная, но не необходимая. К тому же теперь понятно, откуда появился термин "фокус".

Со стороны казалось, что Гарри погружен в свои мысли, хотя она знала, что он не совсем понимал все то, что она пыталась ему объяснить, но не особо возражала. Гарри не был глупым, но и ученым тоже. Это сторона была просто не его. Ему нужно было что-то делать, что-то менять. Но несмотря на все это, здесь и сейчас он действительно слушал ее и к тому же с энтузиазмом задавал вопросы. Казалось, он по-настоящему был заинтересован работой, что так много для нее значила.

— Да, это амбициозно, — заметила она, когда он ничего не произнес. — И да, это может ни к чему не привести.

— Гермиона, — решительно заявил он, протягивая руку и накрывая ее ладонь, лежащую на перилах парома, своей. — Это удивительно. Даже революционно, смею сказать.

— Это своего рода побочный проект, — заправила она выбившийся из прически локон, смущенная его похвалой. — Именно поэтому я не могу использовать достаточное количество ресурсов, но сама природа этой проблемы довольно интересна. Если удастся найти способ, как войти в контакт со своей магией, то это определенно поможет полностью изменить проблему сквибов. У них недостаточно магии, чтобы направить ее через палочку, но это же не значит, что ее у них совсем нет или то, что они не могут использовать ее определенным образом. В целом, это может изменить наши взгляды на всех магических существ, — она передернула плечами.

— Гермиона, — произнес он приглушенно, несмотря на то, что они были окружены чарами приватности, и снова прикасаясь к ее руке. — Даже если из этого ничего не выйдет, то это все равно гениальная мысль, и она действительно стоит того, чтобы ею заняться. Ты должна гордиться собой и своей находчивостью. К тому же, по моему опыту, твои теории оказываются работоспособными. И как правило они спасали мою задницу, — и игриво толкнул ее плечом, отчего она улыбнулась и наклонила голову.

— Между прочим, это ты подкинул мне эту мысль, — призналась она.

— Я?

— Да, ты и все то, что вытворял, несмотря на штуку в твоей голове, — пояснила Гермиона. Он мгновенно встревожился. — Я никогда никому не расскажу, что на самом деле там произошло и что это было, клянусь. И уж тем более не запишу это. Я бы никогда не выдала тебя подобным образом. Но это все равно немаловажно.

— Хорошо, — глубоко вздохнув, кивнул он. — Я понимаю.

— Те из нас, кто знал тебя, также понимали, что ты силен, даже с самого начала твоего появления в Хогвартсе, — продолжала объяснять она. — Конечно, без огромной порции удачи на твоей стороне не обошлось, но ты всегда был впечатляющим волшебником, и я имею в виду не только магию, — она улыбнулась ему. — Хотя в данный момент именно ее я и имею в виду, — он снова кивнул. — В течение многих лет тебе все еще удавалось находить свою магию и впечатляюще владеть ею, несмотря на эту ужасную темную штуку в твоей голове. Я подумала, что, может быть, после того, как все закончилось, мы что-то упустили из виду. Ты силен, Гарри, и, как я уже сказала, впечатляешь во многих отношениях. Но как бы ты ни был глупым академически, я просто не понимала, как тебе удается использовать свою магию так же эффективно, как если бы ты хотя бы немного прикладывал больше усилий к изучению теории.

— Никогда об этом не задумывался, — сказал Гарри.

— Я просто подумала, что, может быть, за этим что-то стоит, что ты непосредственно преодолел ту черту, что провела палочка. Ведь я знаю, как на тебя повлияло то, что твоя палочка сломалась, но, учитывая обстоятельства, это могла быть просто психосоматика или просто истощение.

— Определенно, такая вероятность была, — фыркнул он. — Но господи, какое же это было дерьмовое время.

Она грустно улыбнулась ему, но продолжила свою мысль:

— Может быть, это глупо, но я подумала, что в этом стоит разобраться. На свете так мало записанных исследований по вопросам изготовления палочек, и вдобавок есть достаточно сомнительных текстов о том, что производители палочек могут скрывать знания о том, как работает наша магия, чтобы их ремесло процветало, особенно в Европе. И это также сподвигло меня на мысль, что этим вопросом нужно заняться. Ведь факт, что некоторые культуры не используют палочки вовсе, является неоспоримым.

— Твой мозг — это просто что-то с чем-то, — улыбнулся он.

— Спасибо, — она подняла голову, а затем и руку, чтобы прикоснуться к нелепому головному убору, что красовался у него на голове.

Так они и добрались на пароме до острова со Статуей Свободы. Там Гарри купил им по безвкусной пластиковой короне, схожей с той, чтобы была на голове у леди Либерти, настаивая на том, что раз они целый день пробудут туристами, то вести себя они должны соответственно. Гермиона казалось, что она будет чувствовать себя глупо, но на самом деле ощутила себя молодой и беззаботной, да и Гарри выглядел веселым — с волосами, торчащими из-за шипов короны из пластика, что делало любое смущение, которое она могла бы почувствовать, полностью оправданным. На самом деле, она назвала его очаровательным, когда он надел ее себе на голову. Гарри же сделал вид, что надулся, и потребовал, чтобы она придумала более мужественное определение. Она отказалась.

Расспросы о работе, продолжались с тех пор, как Гарри заехал за ней домой. Гермиона даже и подумать не могла, что его заинтересуют такие подробности. Но, по-видимому, кто-то из его американских коллег рассказал ему, что она возглавляла команду, ответственную за разработку нового типа защитного оборудования, что стало частью щита и частью мантии, созданное из ткани, пропитанной зельем. Идею она подсмотрела у близнецов Уизли, но ей потребовались годы, чтобы довести идею до ума, и теперь оно действительно защищало человека от большинства, если не ото всех, проклятий.

Гарри буквально купал ее в похвалах и именно после этого захотел узнать все. Вполне логично, что он был любопытен: он всегда восхищался вещами, у которых было подобное практическое применение. А поскольку в их прошлом ее знания, как правило, были в основном теоретическими, его интерес был ограничен. Это было немного обидно.

Они молча стояли неподвижно близко друг к другу, пока пересекали гавань и также молча спустились с парома. Пока они шагали по острову Свободы, она задумалась, не была ли несправедлива. Он многое ей простил, и можно ли было винить его за то, что он стал более проницательным и любопытным взрослым, чем подростком? Или за то, что в первую очередь заботился о своем выживании? Поэтому она решила переключиться и спросить его о работе и насколько она ему нравится.

— Мне нравится путешествовать, — тут же ответил он, ухмыльнувшись.

— Даже не представляла, что тебе хотелось путешествовать, — произнесла она. — И, признаться, часть меня думала, что после обнаружения Поттер-мэнора ты не захочешь его покидать. Ты был так счастлив. Таким я тебя никогда не видела.

— Я тоже, — рассмеялся он. — Пока не начал. У меня было настолько мало опыта в этом деле, хотя, вернее, нужно сказать, что это было похоже на прятки во время войны, что довольно-таки отстойный опыт, ты так не думаешь?

Так оно и было. Тем не менее, Гермиона снова почувствовала себя уязвленной его комментарием, что, право, было абсурдно. Тем не менее, именно она была в значительной степени ответственна за так называемые "прятки".

— И думаю, после того, как Риддл подавлял меня большую часть жизни, — продолжал он, — я жаждал чего-то большего. И открытие Поттер-мэнора действительно помогло, потому что у меня появилось место, куда я мог вернуться, как и мои предки в течение многих поколений. У меня появился якорь, но в то же время это заставило чувствовать себя свободно, чтобы исследовать мир вокруг, понимаешь?

Гермиона улыбнулась ему, вспомнив ту радость, которая буквально поглотила его, когда он обнаружил дом своих предков. Это была такая отчетливая и незаменимая связь с его истоками. Она была так рада за него, когда услышала об этом. Ему потребовались месяцы переговоров с гоблинами, прежде чем Гарри получил доступ к старым хранилищам Поттеров после войны и их налета, чтобы получить полный доступ к своему наследству. Она сделала все возможное, чтобы помочь ему, учитывая, что она также была соучастницей ограбления, как и он, но оказалось, что ее присутствие на его встречах с кланом принесло больше вреда, чем пользы, поэтому она ушла. В конце концов Гарри одержал верх, и она невыразимо гордилась его борьбой и победой, а затем он нервно попросил ее помочь в проверке его хранилищ. Она чувствовала себя польщенной.

К своему вечному стыду, она видела Поттер-мэнор только один раз, и то мельком, во время одной из своих многочисленных поездок в Британию после переезда, поскольку он не занялся его поиском до тех пор, пока она не уехала в Нью-Йорк. Она обожала этот георгианский дом, большой, но не показушный и почему-то идеально подходящий для Гарри. Она вполне ожидала увидеть, как он создаст там семейный очаг.

— И это все? — удивилась она, покачав головой в надежде избавиться от мыслей. — Все, что тебе нравится в твоей работе, я имею в виду.

— Ну, все, связанное с путешествиями, и та часть работы, которая позволяет мне экспериментировать с моей магией. Приятно чувствовать, как что-то меняется.

— Это звучит очень интересно, — признала она, — я беспокоюсь за тебя, но я понимаю.

— Я осторожен.

Она прищурилась, глядя на него.

— Не лги мне, Гарри Поттер, — фыркнула она, ткнув его пальцем в грудь.

Он только закатил глаза, но когда в ответ наклонил голову, у нее возникло отчетливое ощущение, что ее забота на самом деле доставила ему удовольствие.

— Я постараюсь быть как можно осторожнее, обещаю. У меня нет желания умереть.

Она приняла это. На мгновение — и потому, что он был достаточно милосерден, чтобы не обвинять ее в собственных недостатках, — она позволила себе поверить, что он будет настолько осторожен, насколько это было возможно, когда он был на работе.

Но в глубине души она знала, что это чепуха, хотя он, вероятно, верил в то, что сказал. Но его комплекс героя был поистине эпическим.

— А охота на темных магов? — удивилась она.

Он взглянул на нее, в его глазах отчетливо был виден вопрос.

— Мне просто интересно, чувствуешь ли ты... Ну, не знаю, удовлетворение? Я знаю, что в школе поговаривали, что ты станешь аврором, но я всегда думала, что после Волдеморта с этим будет покончено. Хотя я понимала, почему этого и не случилось. Но приносит ли тебе это все чувство удовлетворения?

Он глубоко вздохнул.

— Сейчас это очень интересно. Я чувствую, что творю добро, но при этом не ощущаю, что это моя судьба. Это все потому, что я сам так решил.

Она вздохнула с облегчением, услышав подтверждение того, что он не чувствовал себя ущемленным в своей нынешней профессии.

— Я поняла.

— Но сомневаюсь, что хочу вечно этим заниматься, — заметил он. — Но при этом я не знаю, чего еще хочу.

— Ну, время выяснить это у тебя есть. Ты ведь действительно хорош как аврор, что при этом предоставляет тебе кучу полезных навыков, с которыми ты можешь с легкость окунуться в любое дело, какое бы ты ни выбрал, — улыбнулась она ему, хотя внутри все буквально молило выпалить, чтобы он уносил ноги как можно дальше от этой опасной профессии, но, увы, это было не ее место и право, ну, и к тому же нечестно.

Не то чтобы он был в любом случае не способен выполнять свою работу. Она просто думала, что он просто заслуживает немного покоя, и эгоистично сама хотела знать и чувствовать, что он в безопасности.

— Приятно видеть тебя с коллегами, — сказала она вместо этого; ее тревоги и волнения — не его забота.

— Правда?

— Я всегда знала, что ты талантлив, Гарри, но я привыкла быть рядом с тобой и всей той драмой, тебя окружавшей, — она подняла взгляд и ухмыльнулась, пытаясь убедиться, что он понял, что она просто дразнится. — Но теперь все по-другому, я даже чувствую что-то вроде материнской гордости.

— Материнской? — недоверчиво переспросил он.

Гермиона почувствовала, как у нее запылали щеки.

— Не совсем материнской, что, право, было бы странно, но ты ведь понимаешь, что я имею в виду, верно? В Хогвартсе я всегда была немного властной, как будто думала, что должна быть главной. То есть я вроде как по-матерински заботилась о тебе.

Лицо Гарри вытянулось.

— Думаю, мне следует извиниться за то, что оставил тебя во всем разбираться.

— Верно, потому, что единственное, что у тебя было на уме, так это победа над Темным Лордом, — закатила глаза она.

Они просто смотрели друг на друга, а затем расхохотались.

— Может быть, просто согласимся, что мы оба пытались прыгнуть выше головы, хоть и делали все, что могли? — предложила Гермиона.

— Звучит неплохо, — Гарри наклонился вперед, и она знала, что лучше даже не шевелиться, а затем с душераздирающей сдержанностью, которая говорила о детстве, полном пренебрежения — что-то, что она, несомненно, усилила, отдалясь от него, — он наклонился еще ближе и поцеловал ее в щеку.

После этого они отправились гулять по острову Эллис. Гермиона была там пару раз и нашла место, через которое миллионы иммигрантов въезжали в Соединенные Штаты в течение десятилетий, совершенно захватывающим. Но на этот раз все было по-другому, как будто она хотела что-то доказать, хотя и не могла сказать, что именно.

— Это может показаться бестактным вопросом, — сказал он, стоя рядом с ней, пока она изучала один из оригинальных журналов иммигрантов в стеклянном футляре. — Но это место кажется тебе особенно неприятным. Тому есть причина?

Она обернулась и улыбнулась ему через плечо.

— Не неприятное. Ну, может быть, на каком-то уровне, — согласилась она и вздохнула. — Но я просто восхищаюсь их храбростью. Они приехали сюда, надеясь на лучшую жизнь, не зная, выживут ли. Насколько это удивительно? Но также и так печально для тех, кто был отвергнут.

— Разве ты не так же поступила?

— Что? — посмотрела она на него удивленно.

— Рискнула начать совершенно новую жизнь, совершенно новый образ жизни? — он нежно обнял ее за плечи, умоляя заглянуть в его глаза, которые были такими серьезными, какими она никогда их не видела.

Она усмехнулась, пытаясь отшутиться.

— Уверяю тебя, мои бумаги все были в абсолютном порядке. У меня были деньги на счету в банке. Я не сомневалась, что меня впустят в страну. К тому же и работа у меня уже была.

— Это не то о чем я говорил, — он осторожно усилил объятия. — Я имел в виду, когда ты отправилась в Хогвартс.

Она почувствовала, как ее глаза расширились от удивления. Такой параллели она никогда не проводила.

— Для меня было так просто с головой окунуться в магический мир, — продолжил он. — Где угодно было лучше, чем у Дурслей. Но для тебя…

Она судорожно сглотнула, борясь с желанием отстраниться от него. В этот момент в ее сердце бушевало что-то вроде решающей битвы, в которой одна часть хотела отступить от него эмоционально, а другая отказывалась. Ей хотелось просто сбежать, но она обещала, что не сделает этого, и она также почувствовала внезапную потребность признаться в своей собственной неуверенности, которую она всегда скрывала от своих друзей-волшебников.

Она пристально посмотрела на него.

— Ты слишком переоцениваешь меня, Гарри. Это была не храбрость, а отчаяние. Маггловский мир тоже не был для меня подходящим местом, как бы сильно меня ни любили родители. Я чувствовала себя как в сумасшедшем доме.

— Ох, Гермиона, — тяжело выдохнул он, обнимая ее за плечи и прижимая крепко к себе. — Это ужасно, что они с нами сделали. То, что так долго от нас скрывали.

— Согласна.

— Не хочу, чтобы ты подумала, что я избегаю этого, — произнес он, явно чувствуя себя неловко, — но очень не хочется портить этот прекрасный день такой удручающей темой. Не могли бы мы отложить окончание этой дискуссии на другой раз? Я действительно хотел бы поговорить об этом с тобой, как член Визенгамота. Мне бы очень хотелось попытаться исправить ситуацию для всех маглорожденных и маггловоспитанных.

В такой явно искренней просьбе отказать она ему просто не могла. К тому же ей тоже не хотелось портить такой приятный совместный день. При этом всеми силами она старалась не думать о том, как же ее сердце согревалось от мысли, что ему был важно услышать ее мнение.

— Мне бы тоже этого хотелось, Гарри.

— И все-таки, — усмехнулся он, — неудивительно, что тебя определили в Гриффиндор, — сказал он, почти незаметно возвращаясь к их предыдущему разговору, без самых тяжелых моментов.

— Я и хотела в Гриффиндор, — улыбнулась она в ответ. — Просто это звучало так восхитительно.

— Я чувствовал то же самое, — пробормотал он.

— Да и я хотела отделить себя от того, чтобы быть просто "умной девочкой", понимаешь? — фыркнула она. — У меня чуть инфаркт не случился из-за колебаний Шляпы. Она действительно хотела отправить меня в Когтевран.

Его лицо расслабилось, и он усмехнулся, хотя это прозвучало немного натянуто.

— Ну, слава богам, этого не произошло. В этом случае я бы точно умер.

— А я бы упустила возможность стать твоей подругой, — добавила она в шутку, но сама мысль об этом тяжелым грузом давила на сердце.

Он просто стоял и смотрел на нее своими смешными зелеными глазами.

— Ты права, это была бы настоящая трагедия. И я не имею в виду то, что я бы умер, с этой мыслью я уже окончательно примирился, но вот то, что тебя не будет в моей жизни? С этим я не смогу справиться.

— Гарри, — выдохнула она.

— Пошли, — он сперва обнял ее за талию, а затем снова положил руку на плечи. — Пройдемся по этому чудесному и ужасному месту еще немного.

— Ты невероятно смотришься, — признался Гарри, наблюдая, как его лучшая подруга уворачивается от заклинаний на дуэльном помосте. Наверное, ему не следовало удивляться ее мастерству. В выходные они вместе отправились на пробежку, и она довольно легко поспевала за ним. Впечатляющий показатель, учитывая его хорошую форму и, более того, их разницу в росте.

Но с другой стороны, он всегда ее недооценивал.

Например, когда она впервые предложила создать группу для изучения ЗОТИ под носом у Амбридж и остальных профессоров, он никогда не думал, что у нее хватит духу все это воплотить. Он сильно ошибался на этот счет, и именно этот факт спас ему жизнь, и это всего лишь пример одного из по меньшей мере дюжины раз, когда она спасала ему жизнь за эти годы. И так же, как и в большинстве подобных случаев, он потакал ей, когда согласился позволить ей сопровождать его на пробежке. Он уже смирился с тем, что ему придется сбавить темп, а затем каким-то образом возвращаться к своему режиму. Но большую часть их пробежки она провела, поглядывая на него краем глаза и ухмыляясь, и он понимал, что она знает, о чем он думал.

А затем Гермиона потребовала продолжить тренировку на дуэльном помосте, но он колебался достаточно долго, чтобы она заметила. Но в этот раз молчать не стала, полностью перейдя в режим Г.А.В.Н.Э. Странно, но наблюдать за тем, как она упрекает его за узколобость и упрямство, а также неверие, что она менее способная, чем его коллеги-авроры, было очень трогательно. Прямо ностальгия накрыла. Но что-то не припоминалось, чтобы в прошлом он чувствовал себя счастливым из-за этого, скорее наоборот, в Хогвартсе он испытывал невероятное раздражение от подобных не столь редких лекций.

Тем не менее Гермиона высказала свою точку зрения, и стало очевидно, что отступать она не собирается. А потому он и согласился провести с ней немного времени на дуэльном помосте. Но все же в глубине души он не был так уверен в том, что сможет сражаться с ней, как с каким-нибудь аврором. Хотя он множество раз сходился с ней на дуэли, когда они были детьми. Но с тех пор он стал гораздо более опасным. И хотя получать травмы было обычным делом даже во время дружеской дуэли, и головой он понимал, что уж она-то точно не станет принимать все на свой счет, но был не уверен, что сам сможет справиться с тем, что причинит ей боль, даже небольшую.

Но в конечном итоге ее мастерство буквально поразило его. И Гарри практически сразу понял, что натренирован не только он. Хотя ему следовало догадаться, что она будет продолжать практиковаться. Она была не из тех, кто любил почивать на лаврах своей славы, да и к тому же всегда было известно, что защита у нее хромала, а потому логично, что она приложила все усилия, чтобы улучшить ее.

— Ну спасибо, — злорадно выпалила она, а Гарри подумал, знает ли она, насколько самодовольно выглядит. Гордость предшествует падению.

Гарри ударил ее дестабилизирующим заклинанием, которое было намного сильнее Петрификуса, и почувствовал бы себя триумфатором, если бы опустошенный взгляд на ее лице на мгновение не заставил его сердце уйти в пятки. Но тут же он попытался сконцентрироваться, мысленно найдя свой центр, как его научили во время обучения, настоящего обучения, окклюменции. Затем подошел к ней и с ухмылкой постоял над ней, позволяя себе на мгновение насладиться победой. Гермиона, казалось, хотела выпотрошить его взглядом, а он был просто счастлив видеть в них огонь. Именно это делало его таким счастливым в этот момент, этот взгляд был его спасительной благодатью гораздо больше раз, чем он мог сосчитать. А затем он просто протянул ей руку, чтобы помочь ей подняться, но она лишь посмотрела на него и самостоятельно поднялась на ноги.

— Этим я зарабатываю на жизнь, Гермиона. Ты что, правда ожидала выиграть? — на что она фыркнула, когда он притянул ее в свои объятия. — Прямо сейчас ты похожа на надувшуюся маленькую девочку, — но решил промолчать насчет того, что считает это крайне очаровательным.

А если он наберется смелости, то когда-нибудь все же спросит ее, как же ей удается убирать волосы от своего личика, ведь, казалось, они изо всех сил старались выбраться из плена на макушке. Но, скорее всего, этот день никогда не настанет. Он подсознательно ожидал какой-то формы возмездия за подобное замечание, но явно не то, что она поднимет на него глаза и еще больше преувеличенно надует губы.

— На меня это не действует, — заметил он. — И я знаю, что твой соревновательный азарт явно хочет попытаться отыграться, но нам нужно привести себя в порядок, поскольку матч начнется чуть больше, чем через час.

Они собирались посетить благотворительный матч между командой авроров и командой целителей госпиталя Св. Елизаветы, сборы с которого пойдут в пользу этой больницы. Об этом событии Гарри непрерывно слышал с того момента, как он приехал в Америку. Авроры были немного одержимы, считая, что именно их гордость была на кону, им даже сложно было себе представить, что их может обыграть группка целителей. И несмотря на то, как сильно Гарри боялся того, что рабочая обстановка пострадает, если они все же проиграют, он с нетерпением ждал этого, поскольку никогда раньше не присутствовал на матче по кводпоту.

— Ладно, но я доберусь до тебя позже, — и Гермиона показала ему язык.

На что он просто закатил глаза, положил руку ей на плечо и потянул в сторону раздевалок, где они разделились. Он принял душ и оделся быстрее ее, но, как оказалось, совсем ненамного.

Она появилась в красном платье без бретелек, открывавшем ее загорелые плечи, юбка красиво струилась по ногам. Благодаря босоножкам на танкетке — да, он действительно слушал ведьм и помнил все, что они говорили, — когда они обнимались, он мог подбородком опереться на ее макушку.

— Ты выглядишь очень мило, — и Гарри опустил взгляд на свои джинсы. — Я неподходяще оделся?

— Совсем нет, большинство парней будут одеты так же. А это просто обычное платье, — она указала рукой на себя. — Мы, девочки, просто хотим выглядеть немного по-другому на таких мероприятиях, в отличие от работы. И к тому же вот так действительно удобно, — она покрутилась и с улыбкой протянула ему руку. Они договорились, что она аппарирует их на поле, которое находится за пределами города, поскольку он там никогда не был, и Гарри принял ее руку. Когда они прибыли к месту назначения, он слегка отшатнулся в изумлении от открывшегося перед ним зрелища. В отличие от поля в Хогвартсе и большинства полей для квиддича, которые он когда-либо видел, которые в основном были просто полем, окруженным трибунами, это напоминало небольшой маггловский футбольный стадион.

— Мило, не правда ли? — с легкой улыбкой спросила она.

— Да, — согласился он, когда они направились ко входу.

Они предъявили свои билеты, а затем Гермиона взяла его за руку и легко повела к приватной ложе, за которую они заплатили дополнительно, разделив ее с группой других авроров и их семьями.

— Бывала тут раньше? — усмехнулся он, пока она тянула его за собой.

— Подобные встречи тут довольно часты, — пожала она плечами. — Не только по кводпоту, но и по американским маггловским видам спорта, и даже по нашему футболу. К тому же в МАКУСА есть целая внутренняя лига по кводпоту, и иногда они играют — ради благотворительности, а иногда просто ради забавы. Я прихожу поддержать друзей, к тому же это хороший способ пообщаться с коллегами вне работы.

Гарри кивнул, улыбнувшись самому себе. Ему нравилось наблюдать и погружаться в жизнь, которую его лучшая подруга создала для себя на этом континенте. И еще он хотел бы, чтобы в их Министерстве было что-то такое. С другой стороны, МАКУСА был больше британского магического правительства почти в десять раз, так что, возможно, это было невозможно с точки зрения логистики. Он решил спросить Гермиону, что она думает по этому поводу, позже, когда они останутся наедине.

— Тебе это нравится больше, чем квиддич? — вместо этого решил он поддразнить ее.

— Я не питаю неприязни к квиддичу, — нахмурилась она. Он протянул руку и подушечкой большого пальца разгладил складку между ее бровями, после чего она расслабилась. — Прости, я просто не понимаю, почему все так думают. Мне просто неинтересно сидеть и обсуждать его, ну и любой другой спорт, по крайней мере, не часами. Мне всегда нравилось наблюдать, как играют друзья, даже если ты порой и пугал меня до смерти, — она бросила на него укоризненный взгляд.

— Туше, — признал он.

Она ведь не пропустила ни одного его матча в Хогвартсе.

В этот момент Астория, практически пританцовывая, подошла к ним.

— Привет, ребята! Как ваша дуэль? — она провела ладонью по руке Гермионы и подставила ему щеку для поцелуя. Она была одной из немногих ведьм, которых он когда-либо встречал, кто мог выполнить этот маневр, не выглядя при этом претенциозно.

Гермиона ответила на этот вопрос раздраженным тихим звуком, и Астория рассмеялась.

— То есть он уложил тебя на лопатки?

— Я не хочу говорить об этом, — выпалила Гермиона, скрестив руки на груди.

— Он тренированный аврор, ну и тому подобное, — Астория махнула рукой.

— Да, я в курсе, — ответила Гермиона. — А еще он, вероятно, самый надоедливый волшебник в мире, — буркнула она.

— Вот поэтому я и не хотел сражаться с тобой, — буркнул он в ответ, будучи наполовину раздраженным, наполовину удивленным.

— Гермиона, — прервала их Астория. — Я тут размышляла над нашим экспериментом и, кажется, поняла, что пошло не так и как это исправить.

— Правда? — ее глаза тут же зажглись, и она тут же забыла о предыдущем споре.

И тут они принялись обсуждать то, что Гарри не смог бы объяснить никому под страхом смерти. Хотя он был почти уверен, что они все еще говорят по-английски. Оглядевшись, он не заметил никого, с кем бы хотел поговорить, а потому просто держался рядом с Гермионой, положив руку ей на поясницу.

Они стояли там уже минут пять, когда к ним бочком подошел аврор по имени Рик Эндрюс. Гермиона и Астория даже не заметили его, настолько они были поглощены своим разговором, пока Рик не подошел к Гермионе неприлично близко. Или, по крайней мере, Гарри думал, что это было слишком близко, так как он стоял прямо рядом с ней, и даже ему было неловко от такой близости постороннего волшебника, несмотря на то, что Гарри точно знал, что может превзойти этого мужчину в бою.

Гарри мог смело признать, что он уже не был в восторге от этого человека, поскольку у него была определенная репутация бабника, которую Гарри не одобрял, и, вдобавок ко всему, он, казалось, возмущался присутствием Гарри в Америке с самого его приезда, не потрудившись даже узнать его поближе. Из того, что Гарри мог сказать, он привык быть большим человеком в корпусе — он действительно напоминал Малфоя в его школьные годы — и не мог смирится с тем, что из-за присутствия Гарри не получал былого внимания.

— Прошу прощения, что прерываю, дамы, — произнес Рик, никоим образом не обращая внимая на Гарри, — но я просто хотел сообщить вам, что мы решили отправиться на танцы после матча и вы обе приглашены, — а затем посмотрел на Асторию, — и, конечно же, ваш муж тоже приглашен, — добавил он тоном, говорящим об обратном.

Гарри был раздражен за Асторию, но прежде чем он успел что-то сказать, американский аврор повернулся к Гермионе и с надеждой улыбнулся ей.

Астория поймала его взгляд и подмигнула. Потом ее лицо озарилось искренним удовольствием, но Гарри знал ее достаточно хорошо, чтобы заметить озорство в ее глазах.

— О, звучит отлично! — она повернулась и снова встретилась с ним взглядом: — Вы оба определенно должны подумать о том, чтобы прийти.

— Это может быть забавно, — машинально согласился Гарри. Он никогда не думал, что сможет прилично танцевать, но затем он понял, что "танцевать" — это гораздо большее, это значило раствориться в толпе и двигать своим телом в любом случае, что доставляло удовольствие и больше позволяло выглядеть уверенным в себе, чем любое техническое умение.

Гермиона обернулась, улыбаясь ему.

— Ты? И добровольные танцы?

— Тебе все еще нужно многое обо мне узнать, Грейнджер, — игриво фыркнул он, полностью обняв ее за талию и притянув к себе, при этом смотря прямо в глаза тому волшебнику, стоящему перед его лучшей подругой.

— Эй, Поттер! — послышался знакомый голос. — Мы просто обязаны оказать этим беднягам услугу и организовать квиддичную лигу, поскольку этот вид спорта невероятно пешеходный.

Отведя взгляд от Эндрюса, Гарри увидел приближающегося Малфоя, который, подойдя к ним, бесцеремонно оттолкнул их коллегу-аврора, чтобы поприветствовать Гермиону поцелуем в щечку.

— Добрый вечер, прекрасно выглядишь. Пожалуйста, скажите мне, что Поттеру потребовалась медицинская помощь после вашей дуэли.

— Хотелось бы, — фыркнула она. — Он раздражающее быстр.

— Что ж, — встрял Эндрюс, — надеюсь, ещё увидимся, — и даже не пытался скрыть раздражения и, повернувшись, зашагал прочь.

— Вот придурок, — хихикнул Малфой.

— Ты даже не пытался быть вежливым. Это что, не заложено в твоем ДНК или что-то вроде того?

— Во-первых, хорошая попытка — попытка сбить меня с толку маггловской отсылкой, но я знаю, что такое ДНК. И смею заверить, что у всех в моей семье безупречные манеры, особенно, когда мы решаем ими воспользоваться. Кроме того, пожалуйста за то, что спас тебя от отвратительного внимания Эндрюса, и не спорь со мной, я знаю, что это точно не доставляло тебе удовольствия. Ты такая гриффиндорка, что все твои мысли написаны на лице.

— Я... — Гермиона запнулась, явно разрываясь между благодарностью и признанием его правоты.

Но тут раздался хлопок в ладоши.

— Нам определенно нужно поесть! — с фальшивым оживлением выпалила Астория.

— Конечно, любовь моя. Дамы вперед, — ответил Малфой, жестом приглашая ведьм следовать за ними.

Они оба сузили глаза, глядя на него, но Гермиона и Астория, взявшись за руки, направились к шведскому столу. Гарри наблюдал за ними и удивленно зашипел, когда Малфой схватил его за руку.

— Тебе нужно взять себя в руки, Поттер, — хрипло прошептал тот.

— Прошу прощения? — Гарри посмотрел на него.

— То, как ты смотрел на Эндрюса. Я знаю, что он придурок, но скажу так: если бы ты так же смотрел на Темного Лорда, тот, вероятно, взорвался бы на месте, что избавило бы нас от множества проблем. А это чрезмерная реакция на того, кто подкатывает к твоей просто лучшей подруге. Но, к счастью для тебя, Эндрю — тщеславный идиот, и потому он ничего не скажет, а Гермиона слишком слепа, чтобы понять.

— Понять что?

Малфой вздохнул и с силой сжал переносицу.

— Ты же не настолько тупой. Тем не менее я не собираюсь становится тем, кто будет разъяснять тебе твои же чувства. Но как я и сказал, соберись. Твой внутренний конфликт уже начинает потихоньку влиять на твою работу, а это приведет к проблемам как минимум с половиной аврорского состава, в том числе и потому, что они либо весьма бережно относятся к Грейнджер, либо же просто ее хотят. Я, конечно, буду на твоей стороне, но все же у меня есть жена, к которой я просто обязан возвращаться каждый вечер.

Гарри просто смотрел на него, явно пытаясь понять смысл его слов.

— Гарри! — послышался крик Гермионы от шведского стола, выдергивая его из задумчивости. Он тут же повернулся к ней.

— Да?

— Может, поделимся?

— Поделимся?

— Ну, я положу на тарелку что-то, что хочу попробовать, а потом ты, — она рукой указала на многообразие еды перед ней, а глаза метались между разными тарелками. — Так мы сможем попробовать по чуть-чуть всего без необходимости постоянно бегать и накладывать себе после начала матча.

И тут он понял, что, несмотря на ее строгий внешний фасад, она, вероятно, была довольно магически истощена после их дуэли, к тому же именно она аппарировала их обоих сюда, и поэтому, вероятно, была голодна.

— Звучит просто отлично! — и, подойдя к ней, он сделал вид, что Малфой ему ничего не говорил. Об этом разговоре он подумает позже, а сейчас ему предстоит провести приятный вечер.

Но только когда они оказались в клубе, и Гермиона расположилась перед ним, и крутила бедрами, на которых лежали его руки, до него наконец-то дошли слова его напарника: "Возьми себя в руки".

Они танцевали так же, как и любая другая пара, за исключением того, что парой по сути они не были, и для случайных связей он точно был вне зоны доступа. К тому же сама мысль заниматься подобными вещами с Гермионой, даже если бы Гарри и был один, была для него неприемлема.

Так что же он творил?

Формально они, конечно же, не делали ничего плохого. В то время как Гермиона просто крепко прижималась плечами к его груди, даже в состоянии опьянения она старалась не соприкасаться их нижними частями тел.

Но танцуя практически только с ней? Сначала он говорил себе, что просто оберегает ее от других мужчин, которые могли иметь к ней чисто плотский интерес. И ему не нравилась каждая секунда подобных мыслей. К тому же старался не думать, что хочет полностью прижать ее к себе и тереться об ее восхитительную задницу, к которой он жаждал прикоснуться с тех пор, как она преобразила свое красивое красное платье во что-то более короткое, узкое и более подходящее для клуба.

Поэтому он выбрал невероятно взрослый путь — напиться до одури, чтобы забыть о необходимости принятия крайне важного решения как можно скорее. Он не мог продолжать так смотреть на Гермиону и при этом оставаться с Джинни. Но тем временем он не переставал танцевать с Гермионой.

Он проводил ее домой на такси, так как они оба слишком много выпили, чтобы аппарировать, особенно парно, а потом она настояла, чтобы он остался у нее на ночь.

— Я пьяна, но ты еще пьянее, Гарри. Я буду волноваться всю ночь, если ты попытаешься добраться домой один. Ты можешь спать здесь, — она указала палочкой на диван, и тот почти мгновенно превратился в удобную кровать.

Он только моргнул.

— Это было чертовски впечатляюще, Миона, особенно учитывая, сколько ты выпила.

— Я просто полна решимости, — она поцеловала его в щеку и повернулась, чтобы отправиться в свою спальню, пусть и слегка неуверенной походкой.

Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду. И, упав на трансфигурированную кровать, он уснул прежде, чем даже успел задуматься над вопросом, что принес ему этот вечер.

У него ушло довольно много времени, чтобы окончательно прийти в себя. В основном потому, что голова раскалывалась, а во рту пересохло.

Но в конце концов ослепительный свет, падающий ему прямо на глаза, сделал сопротивление абсолютно невозможным. Медленно открыв глаза, он попытался понять, почему его постель пахнет по-другому, но вскоре воспоминания о прошлой ночи стали проникать в его пробудившееся сознание.

Кводпот. Танцы. Алкоголь. Слишком много алкоголя

Он тихонько усмехнулся — голова все еще нереально болела — от этих воспоминаний. Гермиона в подвыпившем состоянии была довольно милая и, что удивительно, довольно забавная. Он никогда раньше не видел ее такой раскованной, и ему хотелось как можно лучше запомнить ее такой. Однако даже смутные воспоминания подсказывали ему, что ему было еще хуже, чем ей.

Он уткнулся лицом в подушку и вдохнул ее запах. Она приютила его пьяную задницу в своем доме и даже трансфигурировала для него удобную кровать. Самое меньшее, что он мог сделать в ответ, так это приготовить завтрак. Зная Гермиону, та не слишком часто пила, чтобы держать под рукой антипохмельное, а где ближайшая аптека — он знать не знал, но даже если бы знал, прямо сейчас он крайне не был уверен в своей способности добраться туда. Но вот приготовить что-нибудь крайне нездоровое и жирное, чтобы избавиться от остатков алкоголя — это пожалуйста.

Но прямо сейчас он точно не хотел вставать. А потому постарался прислушаться к звукам в квартире, Гермиона всегда была ранней пташкой, в отличие от него, но в квартире стояла тишина. Так что он смело прикрыл глаза на пару минут, чтобы просто расслабиться, в надежде избавиться от этой слепящей головной боли.

Гарри попытался вспомнить, когда же ему в последний раз было так весело, как прошлой ночью. Все было так естественно и беззаботно, ему не нужно было беспокоиться о том, как он выглядит со стороны и что о нем подумают окружающие. И это было настолько удивительно, что он обязательно хотел это повторить.

И уже раздумывал над тем, как бы это воплотить в жизнь. Через несколько недель будет День труда. В МАКУСА останутся только дежурные работники, и, учитывая, что он тут все-таки гость, то выходной ему гарантирован. А Гермиона же была на более высокой должности, так что вызывать ее на службу будут только в случае крайней необходимости.

Может быть, им удастся уехать на выходные куда-нибудь. Ведь Гермиона много путешествовала с тех пор, как переехала в США. Насколько Гарри знал подругу, у нее была как минимум дюжина мест, которые ей определенно не терпелось ему показать. И было бы довольно забавно позволить ей организовать такие выходные, хотя большинство женщин и сочло бы это навязыванием, но он-то знал, что Гермиона будет только рада такой возможности.

А с другой стороны, возможно, ему и удастся убедить ее сделать что-нибудь расслабляющее, например, полежать на пляже где-нибудь. Или, может быть, они могли бы собраться компанией и снять дом. Он слышал много хорошего о Хэмптоне. С другой стороны, словосочетание "Гермиона на пляже" звучало так, что этим видом он хотел бы насладиться в одиночестве.

И только эта мысль пронзила его сознание, как он сел так быстро, что даже застонал вслух от боли, пронзившей его голову.

Неужели он только что собирался увезти Гермиону на выходные? Только они вдвоем? Что-то вроде романтического отдыха?

Да.

И более того, ему этого хотелось до жути.

И эта мысль была как чувство свободного падения, но не на метле, а на американских горках: неописуемый восторг с ноткой ужаса. Ведь в отличие от горок, на метле он сам задавал темп полета, а там — никакого контроля. И сейчас было примерно то же самое: он не мог контролировать то, что происходило с ним прямо сейчас.

У него были чувства к Гермионе? Ну конечно же, да. Но в романтическом плане?

Даже от мыслей об этом он испытывал легкий трепет. И тут к нему закралась мысль, что это-то было не ново.

Но Джинни...

А вот тут он не чувствовал ничего, кроме вины, когда думал о ней. Чувства вины за то, что даже и не думал о ней раньше, и, вероятно, немного тоски, поскольку он считал их отношения, которые теперь ему казались сном, от которого он пробудился, только чтобы понять, какими-то ненастоящими.

Он достал свой телефон из кармана и проверил список звонков. Он не разговаривал со своей невестой уже два дня. И не похоже, что кто-то из них пытался это как-то исправить. Что, со своей стороны, ужасно характеризовало их отношения, стоило ему об этом подумать.

Головой он понимал, что ему просто необходимо бросить эту командировку, вернуться домой и наладить отношения с женщиной, с которой он был уже столько лет, которой давал обещания и просил провести с ним остаток жизни. Вот это было правильно.

Но от подобных размышлений его сердце буквально сжалось в груди. Поскольку это значило оставить Гермиону и, вероятнее всего, навсегда, а для этого нужно было начинать эмоционально дистанцироваться от нее. Что-то меньшее было несправедливо по отношению к Джинни.

И тут же к нему пришло осознание, что сделать этого он не может. Он просто не мог посвятить себя целиком и полностью Джинни. В конце концов, было неважно, конкретно влюблен ли он в Гермиону или нет. Но он просто не мог жениться на женщине, когда испытывал сильные чувства к другой. Джинни или любая другая женщина, на которой он решит жениться, должна быть самой важной в его жизни, а он снова и снова демонстрировал, что Джинни таковой не является. Ведь в Америку он отправился вопреки ее желанию, а так он поступил по большей части потому, что скучал по Гермионе.

И не было ничего, чего бы он не сделал для Гермионы.

"Черт".

И истинная ирония заключалась в том, что сейчас больше всего ему хотелось пойти разбудить Гермиону и докопаться до сути в этом вопросе. Хотя что скрывать: на самом деле ему хотелось забраться к ней в постель, притянуть ее в свои объятия, такую теплую, с затуманенным взглядом...

"Черт подери".

Ему нужно было свалить прямо сейчас, нельзя было видеть ее, иначе он рисковал сделать что-то очень и очень глупое. Эти расцветающие или, вероятно, только что осознанные чувства угрожали с головой захлестнуть его. А она заслуживала гораздо лучшего. И Джинни заслуживала лучшего. Черт, даже он сам заслуживал лучшего.

Он поднялся настолько тихо, насколько позволяло его похмельное состояние. Он хотел вернуть ее дивану первозданный вид, но решил, что она вряд ли его за это поблагодарит. Ведь он не особо помнил, как диван выглядел изначально, а поскольку не он трансфигурировал его, то простое фините не сработает. А затем Гарри осмотрелся в поисках бумажки и ручки, чтобы оставить записку, стараясь быть как можно более незаметным, когда он шарил на ее столе, просто не желая ненароком вторгаться в ее личную жизнь.

То, что он написал ей в записке в качестве объяснения, казалось совершенно неадекватным. Поскольку он просто упомянул, что ему необходимо вернуться на несколько дней домой, дабы завершить кое-какие дела. Однако ему показалось неправильным сообщать больше. Самое меньшее, что он может сделать, так это сперва поговорить с Джинни и сообщить ей о своих планах. О том, что он, да поможет ему Господь, разрывает не только их помолвку, но и, очевидно, их отношения целиком и полностью.

И Гермиона, без сомнения, поймет, что все, что он делал, было важным, поскольку всегда думала о нем только хорошее, даже когда была в ярости. И это было именно тем, чему он посвятил всю свою жизнь, пытаясь соответствовать, чтобы было более чем красноречиво, особенно теперь, когда он подумал об этом.

Записку он оставил на подушке и тихонько направился к двери. И только когда забрался в такси, позволил себе облегченно выдохнуть. Хотя нет, не от облегчения, поскольку его сердце болело и от того, что он прямо сейчас оставлял Гермиону, и от того, что ему придется сказать Джинни, как только он окажется дома, и от принятия того факта, что это было единственно верное решение.

И когда он добрался до своего отеля, то прямым ходом направился в пентхаус Малфоев. Ему необходимо было поставить своего напарника в известность, что он покидает страну.

И Гарри был не особо удивлен, когда дверь открыл Драко, а не Астория. Чему-чему, а подозрительности они были прекрасно обучены, да и он сомневался, что Малфой вообще ожидал здесь гостей. И к тому же при всех своих недостатках этот волшебник чрезмерно защищал свою супругу.

— Поттер, — поздоровался Драко, а затем, явно колеблясь, оглядел его с ног до головы. — Черт,- пробормотал он себе под нос.

— Что? — спросил Гарри. Он не думал, что выглядит настолько плохо.

— Черт, — повторил Малфой. — Ты серьезно: Грейнджер? О чем ты только думал?

Гарри тут же почувствовал, как все его тело напряглось, и ярость буквально затопила его. Он втолкнул Малфоя в номер и ударил прямо в лицо.

— Никогда больше не смей так о ней говорить!

Малфой посмотрел на него удивленно и медленно поднял руки.

— Ладно, я понял, Грейнджер у нас щекотливая тема, а потому я просто сделаю вид, что не заметил это, а палочку так и оставил в кобуре, но какого черта ты творишь?!

— Ты только что намекнул, что она недостойна меня, потому что она магглорожденная! Я думал, ты вырос из этой чепухи!

— Что? Я совсем не это имел в виду, — выпалил Драко. — И вообще, черт побери, Поттер, когда ты вообще в последний раз слышал от меня что-то против магглорожденных? И ты не мог не заметить, что я был более чем уважителен в Гермионе; да черт возьми, она мне даже нравится, а Тори вообще считает, что она — второе воплощение Мерлина.

— Тогда почему ты с таким отвращением отнесся к идее, что мы вместе?

— Потому, что ты помолвлен, Поттер, с дочерью авторитетного семейства. И даже если бы это было не так, то я достаточно знаю о Грейнджер, чтобы понимать, что она не из тех ведьм, что будет довольствоваться тем фактом, что их использовали на одну ночь. А с твоей стороны было как минимум неправильно воспользоваться тем фактом, что она явно от тебя без ума.

— Воспользовался ею, да о чем ты вообще говоришь? — Гарри покосился на напарника, которому частенько доверял свою жизнь, но прямо сейчас это не имело никакого смысла. — И ты думаешь, она без ума от меня?

— Ты переспал с ней, когда она была пьяна и уязвима. Черт, я прямо чувствую себя обязанным вызвать тебя на дуэль за ее честь. Серьезно, о чем ты только думал?!

— Что? Да мы не спали с ней! Я бы никогда не отнесся так бессердечно к Гермионе так, почему ты вообще так решил?

— Ты отправился вместе с ней домой, а затем появляешься тут в той же одежде, в которой был вчера. Что еще ты ожидал, что я подумаю?

— Я спал на ее диване, на трансфигурированном диване, но важен сам факт! Я бы никогда так не поступил с ней! Если мы когда-нибудь займемся любовью, это будет... — Гарри замолчал и глубоко вздохнул.

— Ага, значит, ты догадался, — пробормотал Малфой почти про себя.

Гарри сделал вид, что не услышал его.

— Я пришел, чтобы сказать тебе, что отправляюсь домой на пару дней или около того. Поэтому прости, но мне нужно, чтобы ты прикрыл меня на работе.

— Конечно, — кивнул Малфой. — Я надеюсь, что ты сделаешь именно то, что я думаю, ты сделаешь. Но я не буду спрашивать, да и не хочу, чтобы ты мне говорил.

Несмотря на свое мрачное настроение, Гарри едва не рассмеялся. Конечно, Малфой хотел бы правдоподобного отрицания того, что задумал Гарри, это было так на него похоже.

— Я просто хотел, чтобы ты знал, что меня не будет несколько дней, — пояснил Гарри.

— Ладно, Поттер, но если только действительно ненадолго. Я не смогу один долго удерживать кота в мешке.

Гарри затормозил и посмотрел в глаза собеседнику, человеку, который упорно трудился, чтобы создать свою карьеру, несмотря на откровенное сомнение большинства на родине, не говоря уже о постоянных насмешках всего британского Аврората.

— Всего несколько дней, клянусь, — он повернулся и зашагал прочь, прежде чем крикнуть через плечо: — Не забудь передать мои наилучшие пожелания своей жене. И скажи, что я серьезно намерен воспользоваться ее приглашением на обед, только его придется немного отложить.

— Чертовски верно, Поттер! — крикнул Малфой ему вслед. — Разочарованная Астория — это то, где я пасую!

Гермиона проснулась с улыбкой на лице. Но тут же слепящая головная боль и дезориентация накрыли ее полностью. Алкоголь и танцы. То, как Гарри держал ее, как будто она было какой-то ценностью, но при этом желанной. И как он настаивал на том, чтобы проводить ее домой. И после уснул в ее гостиной.

Ей было жаль, что у нее не водилось антипохмельного зелья, чтобы предложить ему, но, возможно, они смогут вместе сходить в аптеку или же просто позавтракать. Она осторожно, превозмогая головную боль, выбралась из постели и как можно тише направилась в гостиную, не желая внезапно разбудить его. Но трансфигурированный диван был пуст, и ее сердце буквально разбилось в груди от этого вида.

Не то чтобы ей следовало ожидать, что он останется. Он ведь и так сделал ей одолжение, когда проводил ее домой и убедился, что она в безопасности. Впрочем, таков был Гарри.

Но тут она заметила записку на подушке и быстро схватила ее.

Он отправился домой. Он собирался пересечь океан и вернуться в Англию. По делам, написал он. Но что за неожиданные дела могли возникнуть в субботу утром, заставив его стремглав рвануть домой? Кто-то заболел? Но о таком он бы непременно ей сообщил. А может, и нет; вероятно, она утратила право быть информированной о таких вещах.

Хотелось бы, чтобы он разбудил ее, дал развернутое объяснение. Хотелось бы поговорить с ним, попрощаться нормально до его отбытия.

Она такая эгоистка.

Гермиона снова и снова перечитывала записку, отчаянно желая получить хоть какую-то конкретную информацию. Дело было не только в том, что Гарри, вероятно, сам был смутно осведомлен о своих планах, он был... немногословен. Возможно, он просто нервничал из-за того, что заставило его отправиться домой.

Но тут ее охватила паника. Что, если это было что-то совсем другое? Что, если это она сделала какую-нибудь глупость?

Она не помнила прошлую ночь детально. Она никогда не позволяла себе потерять контроль рядом с Гарри именно по этой причине. Она рванула к телефону и набрала номер Леи. После нескольких гудков подруга ответила, и по ее голосу стало ясно, что звонок ее разбудил.

— Мне кажется, я сделала что-то глупое, — выпалила Гермиона вместо приветствия.

— Эм, что? Ты в порядке? Что-то случилось?

Гермиона протяжно выдохнула.

— Я в безопасности, если ты это имеешь в виду, но я не в порядке, — ответила она, прежде чем пуститься в объяснения о прошлом вечере: благотворительном матче, клубе, танцах, поездке домой, а затем о том, как буквально приказала Гарри остаться у нее на диване.

— Звучит забавно, — задумчиво ответила Лея. — И с чего ты перепугалась до смерти?

— Потому что я проснулась утром, а Гарри нет, только записка на подушке.

— И я все еще не понимаю сути проблемы. Вероятно, он просто не хотел будить тебя.

— Он вернулся назад не просто в отель, а в Англию!

— Что?! Я думала, он тут на полгода?

— Он не навсегда вернулся, написал, что у него появилось несколько дел.

— Ну это немного... странно. Но точно не за пределами понимания. Из того, что ты мне рассказывала, он не последняя личность в Британии, а потому не могло случиться нечто, ради чего он потребовался бы в последнюю минуту?

— Да, — выдохнула Гермиона, всеми силами пытаясь успокоиться. — Да, вполне возможно. Но что, если это не так? Что, если это я сказала или сделала что-то, что отвадило его?

— Например?

— Не знаю, попыталась поцеловать или призналась, что люблю его?

— Гермиона, — вздохнула Лея. — Ты не настолько напилась прошлой ночью, чтобы не помнить чего-то такого. Я больше чем уверена, что ты бы это точно запомнила. И не думаю, что в противном случае он бы ошивался рядом, не говоря о том, чтобы уснуть на твоем диване, если бы ты сделала шаг ему навстречу, а он бы отказал тебе. Вероятно, что-то действительно произошло, и он, будучи в таком же похмелье, просто не хотел тебя будить, а потому оставил записку.

В ее словах был смысл, но Гермионе от этого не стало легче.

— А что, если все это было настолько травматично, что я просто заблокировала эти воспоминания?

— Что? — Лея аж поперхнулась воздухом.

— И это было бы так похоже на Гарри — остаться и убедиться, что со мной все в порядке, а потом улизнуть, чтобы не смущать нас обоих, — пояснила Гермиона, продолжая накручивать себя.

— Гермиона, мне кажется, ты уже начинаешь истерить.

— Может быть. Или, может быть, я совершенно логична, — возразила она.

— Хорошо, сделай несколько глубоких вдохов, — на том конце трубки была слышна возня, вероятно, подруга устраивалась поудобнее на постели, и Гермиона тут же почувствовала укол вины за то, что разбудила ее. — И поскольку я уже окончательно проснулась, то как насчет завтрака?

Но только подумав об этом, Гермиона почувствовала, как в голове у нее снова застучало, а во рту все неприятно пересохло.

— Фу, — простонала она. — Я не могу никуда пойти, чувствую себя просто отвратительно.

— Бедная крошка, — насмешливо проворковала Лея на том конце провода. — Тебе остается винить только себя.

— Замолчи, ты же всегда говорила, что мне нужно повеселиться как следует.

— Это не значит, что я теряю право смеяться над тобой, когда у тебя похмелье.

— Знаю, знаю, но насколько я помню, оно того стоило.

Лия продолжала хихикать.

— Ладно, ладно, нам незачем идти завтракать. Мне тоже не особенно хочется наряжаться. Как насчет того, чтобы я сбегала за пирожными, а затем пришла к тебе?

— О, — простонала Гермиона, — Я бы сейчас отдала правую руку за круассан, — сказала она, думая о маслянистом, хрустящем угощении, которое в данный момент звучало как рай.

— Я могу это сделать, оставайся в своей пижаме, я буду самое большее через двадцать минут.

— Спасибо, Лея.

— Для этого я здесь, милая.

Она закончила звонок, но не успела отложить телефон, как ее посетила мысль. Гарри ведь был ответственным волшебником, особенно во всем, что касается работы. Если он в такой спешке покинул страну, то по крайней мере своего напарника он точно поставил в известность. А значит, что у Малфоя вполне могла оказаться необходимая ей информация.

Она со всей возможной скоростью бросилась к рабочему портфелю, судорожно ища кусочек бумажки, на которой был записан номер телефона пентхауса Малфоев. И прежде чем она смогла все обдумать, номер уже был набран, и Гермиона вздохнула с облегчением, когда услышала, что это Астория сняла трубку. Она не была уверена, что смогла бы вытерпеть свойственную Драко язвительность этим утром, и по какой-то причине просто знала, что его абсолютно выведет из себя ее звонок с вопросом о Гарри.

— Алло-о, — повторила Астория, пока Гермиона все еще витала в своих мыслях.

— Ой, привет, прошу прощения, Астория, это Гермиона.

— О, привет! Как ты себя чувствуешь?

— Не лучшим образом, — призналась она. — Но звоню не по этой причине, несмотря на то, что смело могу винить тебя в моем состоянии.

— Я бы извинилась, но даже ни капельки не сожалею; мне было слишком весело, и я думаю, что тебе тоже, — поддразнивающе заметила она. — Но все же чем я могу помочь?

— На самом деле я просто хотела спросить, не слышала ли ты сегодня утром о Гарри от своего драгоценного супруга?

— О да. Он заходил, кажется... около часа назад? Я его не видела, но, по словам Драко, он уехал домой на несколько дней по каким-то делам, — объяснила Астория.

— И это все, что он сказал?

— Вроде бы да, — засмеялась Астория, и Гермиона практически увидела, как она закатила глаза. — Ты же знаешь, какие бывают мужчины, — добавила она.

— Точно, — фыркнула Гермиона; она точно знала, что имела в виду ее подруга.

Последовала долгая пауза.

— Гермиона?

— Да?

— Что происходит? Ты не должна рассказывать, если не хочешь, но если есть что-то, с чем я могу помочь, то я буду только рада…

Гермиона рассмеялась, но даже ей этот смех показался горьким.

— Я не знаю, — ответила она, — есть ли какое-нибудь зелье или заклинание, чтобы избавиться от безответной любви, которое вы, чистокровные, создавали и хранили для себя и которым ты бы захотела поделиться со мной? — Гермиона зажала рот рукой и плотно закрыла глаза от унижения, как только слова сорвались с ее губ; она не могла поверить, что только что произнесла. Возможно, она действительно сходит с ума. — Ты ведь не можешь просто забыть, что я это сказала, правда? — пискнула она.

Она услышала, как Астория глубоко вздохнула.

— Не думаю, что смогу забыть, но мы можем притвориться, что ты никогда этого не произносила, если хочешь. Клянусь, я не скажу ни слова. Или, — продолжила Астория, прежде чем Гермиона успела что-то сказать, — мы могли бы поговорить об этом с теми же условиями: я никому ничего не скажу.

— Ты сегодня занята? — спросила Гермиона, даже не задумываясь.

— Свободна как птица.

— Через несколько минут придет Лея с завтраком. Не хочешь к нам присоединиться?

— Звучит просто замечательно.

— Ничего особенного не намечается. Лея даже приказала мне остаться в пижаме.

— По-моему, это звучит забавно, — возразила Астория.

— Ты знаешь мой адрес?

— Да, хотя мне придется взять такси, поскольку я никогда не была там.

— Не торопись. Серьезно, Астория, все будет абсолютно повседневно. Тебе здесь рады в любое время, как сможешь добраться сюда.

— Сообщение получено. Притворюсь, что я не Малфой.

Это заставило Гермиону громко рассмеяться. — Тогда скоро увидимся.

— Увидимся, — усмехнувшись, согласилась она.

И снова, прежде чем успела положить телефон, она задумалась. Астория сказала, что Гарри приходил всего за час до их разговора. Это означало, что независимо от того, каким способом он решил путешествовать — маггловским или магическим, у него не было бы времени, чтобы организовать транспорт и покинуть США прямо сейчас. Но должна ли она принять его записку как знак того, что он не хочет с ней разговаривать, или ей следует попытаться позвонить ему?

И она тут же пролистала список контактов, найдя его номер телефона, который она буквально заставила туда его внести, как только узнала, что у него есть телефон.

Один гудок, второй, третий.

— Привет, Миона, — пыхтя, произнес он.

— Привет, — она же вздохнула с облегчением, услышав его голос. — Все хорошо у тебя?

— Что? Ах, это, да. Я только приехал в аэропорт. Прости, что уехал в такой спешке, но дела появились очень внезапно.

— Хорошо, — ответила она. — Я просто хотела убедиться, а то в твоей записке не было ничего конкретного, и не знала, стоит ли мне волноваться.

— Не нужно, — ответил он, но его голос звучал натянуто. — Мне действительно нужно кое о чем позаботиться, я вернусь через несколько дней. Серьезно, тебе не стоит беспокоиться, — повторил он.

— Я поняла, — хотя это, конечно же, не было правдой, но Гермиона попыталась уважать его личную жизнь и принять, что у него были на то причины. — Будь осторожен, Гарри.

Она подумывала попросить его передать Уизли и их общим друзьям привет, если он увидит их, но остановилась. Было бы несправедливо взваливать это на него. Если она хочет восстановить сожженные мосты, ей придется делать это собственноручно.

— Я буду скучать, — сказала она, стараясь быть с ним как можно честнее. — Пожалуйста, дай мне знать, когда вернешься.

— Конечно, — заверил он ее, и она уже было собиралась нажать отбой, как услышала его тихое: — Я тоже буду скучать.

— Гарри? — она снова приложила трубку к уху.

— Да?

— Позвонишь мне, если тебе что-нибудь понадобится? Что угодно, и мне плевать, сколько будет времени, — она никак не могла избавиться от ощущения, что что-то было не так.

— Гермиона...

— Я именно это имею в виду, — настаивала она. — Я здесь для тебя, и всегда буду. Только не стесняйся позвать меня, если понадоблюсь, хорошо?

И тут наступила долгая пауза.

— Спасибо, — произнес он так, как будто эти слова были невероятным облегчением. — Не передать, как много это для меня значит. Скоро увидимся, — и затем звонок прервался.

Астория приехала через полчаса после Леи. Она вошла, одетая в льняные брюки и разноцветную шелковую блузку, которая напомнила Гермионе картину экспрессиониста. Она выглядела безупречно и могла бы посетить большинство лучших кафе города, не моргнув и глазом. И при этом она казалась совершенно спокойной.

Гермиона усмехнулась про себя, видимо это и была концепция Астории, по ее собственным словам, "забыть, что она Малфой".

Расположившись в гостиной, Астория принялась разгружать сумку, в которой было две бутылки шампанского и пакет апельсинового сока.

Гермиона почувствовала, как ее глаза расширились от удивления.

— Мы что, мало выпили за последние двадцать четыре часа?

— А разве не клин клином вышибают? — рассмеялась Астория. — Я попробовала этот напиток во время бранча в прошлое воскресенье, и он оказался очень даже ничего. Называется "мимоза" и даже на слух звучит прекрасно, не говоря уже о вкусе. Что скажете, уже пробовали такой?

Гермиона кивнула, пока Лея была занята изучением шампанского.

— Это довольно дорогая штука, — заметила она.

На что Астория лишь пожала плечами.

— Не вижу смысла быть настолько богатой и не наслаждаться этим, — на что Гермиона рассмеялась и отправилась за бокалами. А затем дружной компанией принялись за еду и коктейли, не потрудившись переместиться за обеденный стол.

Гермиона разломила пару круассанов, а затем принялась за шоколатин. Рядом фыркнула Лея, и это заставило ее поднять взгляд.

— Что?

— Ничего, — покачала головой Лея. — Просто я никогда не видела тебя такой расклеенной, даже после того, как он впервые заявился в твой кабинет. И ты, кажется, в самом деле буквально поглощаешь свои чувства.

Гермиона взглянула на маслянистый шоколадный кусочек рая в руках и, пожав плечами, опять посмотрела на Лею. Продолжая смотреть той в глаза, она вновь начала есть, не осмеливаясь сказать что-нибудь еще, тем самым заставив своих гостей расхохотаться.

— Хочешь поговорить об этом? — спросила Лея, когда они наконец закончили трапезу. Гермиона отказалась от еще одной булочки в пользу стаканчика йогурта и теперь крутила в руках ножку винного бокала — поскольку она определенно не была Малфой, в ее маленькой кухне не было ни одного бокала для шампанского.

— Да, — призналась она, — но я не знаю, с чего начать.

— Как давно? — тихо спросила Астория.

— Прошу прощения? — Гермиона посмотрела на нее.

— Как давно ты влюблена в него? — пояснила она.

— Не знаю, может, всегда? Но осознанно — с четвертого или пятого курса.

Астория тут же посмотрела на нее сочувствующим взглядом.

— Серьезно? А я думала, что это что-то новенькое, ну, по крайней мере часть с "влюблена".

Гермиона покачала головой.

— Он почти всегда был для меня единственным.

— Но это же практически половина твоей жизни. Почему ты ничего ему не сказала?

— Ведьма моего сердца, — произнесла Лея и поднесла свой бокал, чтобы чокнуться с Асторией. — Я уже сбилась со счета, сколько раз задавала ей тот же вопрос.

Гермиона тем временем прижала колени к груди и обхватила их руками.

— Вокруг нас столько всего происходило, когда мы были детьми, — а затем извиняюще посмотрела на Асторию. — Ты уверена, что хочешь поговорить об этом? Очень многое связано с войной.

— Все хорошо, я изначально это и предполагала, в общем-то. Это для Драко более чувствительная тема, меня же по большей части держали в стороне от всего этого. Так что не беспокойся.

Гермиона глубоко вздохнула.

— Вы бы смогли взвалить такое бремя на того, кого любишь, когда у него на плечах уже лежит тяжесть всего мира?

— Как твоя любовь к нему может быть бременем?

— Потому что… — она с трудом сглотнула. — Я не хочу показаться бесчувственной или лицемерной, но ни одна из вас не может даже близко понять, каково это: быть в эпицентре войны, как были мы с Гарри. Было время, порой длившееся месяцами, когда единственным, что отделяло нас от скорой смерти, были случайно обнаруженные мною во время поисков кусочки важной информации, или когда у него случались моменты озарения, которые и оберегали нас. И это стало прописной истиной еще до войны, с наших юных лет. Пусть мы не всегда ладили или понимали друг друга, но между нами царило полное доверие, нам это было просто необходимо. И он никогда не смотрел на меня… Ну, в этом плане. И я просто не могла позволить себе разрушить уже устоявшиеся отношения своим признанием. Слишком многое стояло на кону.

После этих слов комната погрузилась в тишину.

— А после войны? — наконец-то спросила Астория.

— Он же был с Джинни, пусть и неофициально, с шестого курса. Она моя подруга, и я не могла вот так вмешаться в их отношения. И как я уже сказала, он никогда не смотрел на меня с такого рода интересом. И они действительно счастливы вместе, так какое я имею право влезать?

Астория просто смотрела на нее, а затем переглянулась с Леей, и Гермионе показалась, что между ними промелькнуло что-то вроде безмолвного диалога.

— Ты должна сказать ей, ты его знаешь лучше, чем я, — пожала плечами Лея.

— Вы что, обсуждали это? — поинтересовалась Гермиона. — Меня и Гарри? — уточнила она.

— Ну, не совсем, — Астория снова перевела взгляд на Гермиону. — Просто думаю, что мы видим вещи под одним углом.

— О чем ты?

— Сперва ответь мне на вопрос. Почему ты думаешь, что Гарри и Джинни так счастливы вместе?

Гермиона пожала плечами.

— Они же собираются пожениться, к тому же столько лет провели вместе. Очевидно, должны быть.

— Она... они... Я не утверждаю, что они не любят друг друга, но скажем так: он не смотрит на нее так, как будто мир начинается и заканчивается на ней. А именно так он смотрит на тебя.

В ответ Гермиона лишь фыркнула.

— Но ведь она дело говорит, — возразила Лея.

Гермиона недоуменно переводила взгляд между подругами. У нее не было ни одной причины, чтобы полагать, что они будут шутить над ней подобным образом, но все же было довольно трудно поверить, что они говорят серьезно.

— Мир начинается и заканчивается на мне?

Лея улыбнулась.

— Он еще более очевиден в своих чувствах, чем ты.

— Подождите, — Гермиона в панике вцепилась в диванные подушки, чувствуя, как кровь приливает к лицу. — Я настолько очевидна? Как думаете, он знает?

— Полагаю, что он как раз таки единственный остается в неведении, — произнесла Лея.

— Астория? — произнесла Гермиона.

— Если и были до этого какие-то сомнения, то прошлая ночь точно их уничтожила, — ответила она.

— О боги! — Гермиона закрыла руками лицо. — Насколько же я жалка?

— Гермиона, — тихо позвала ее Астория, а затем принялась гладить ее по спине. — Никто не думает, что ты жалкая. Вы так мило выглядели вдвоем, что именно поэтому я спросила, почему ты никогда ему не говорила. Просто это так естественно, что вы будете вместе.

— И я почти завидую тому, что на меня никто так не смотрит, — добавила Лея. — И если бы я не переживала, что ты в итоге останешься с разбитым сердцем...

— Он никогда так не поступит, — заспорила Астория.

— Возможно, не специально, но он похож на одного из тех волшебников, что остаются со своей ведьмой, несмотря на то, что к ней чувствуют. И скажешь, что я не права?

Гермиона вздохнула и почувствовала, как ее сердце сжалось, поскольку она знала, что Лея была права. Ее трактовка ситуации стопроцентно описывала Гарри.

— Драко считает, что Гарри отправился в Англию, чтобы расстаться с ней, — выпалила Астория.

— Что?! — в унисон воскликнули Лея и Гермиона.

— Я хочу сказать, что Драко прямо не спрашивал, зачем он отправляется домой, поскольку они так вообще не поступают. Но при этом они знают друг друга довольно хорошо, так что Драко считает, а я вместе с ним, что за этим стоит нечто большее.

— Если это так, то ты просто обязана рассказать ему о своих чувствах, когда он вернется, — буквально выпалила Лея. — Ты ни за что не простишь себя, если хотя бы не попытаешься. И уже после будем решать, что делать.

Гермиона опустила взгляд на свой уже пустой бокал, а ее сердце тем временем бешено колотилось от мысли о свободном Гарри.

— Ты права, — в конце концов признала она, еще голос дрожал от смеси надежды и ужаса.

Астория быстренько налила ей еще один бокал шампанского. Только в этот раз не добавляла апельсиновый сок.

* * *

Джинни открыла дверь квартиры, не выглядя при этом ни удивленной, ни счастливой, обнаружив там Гарри. Она выглядела скорее смирившейся, и от этой картины его сердце упало.

— Я все гадала, когда же ты придешь, — сказала она. Он просто смотрел на нее, и она вздохнула. — Думаю, тебе лучше войти, — и, отступив в сторону, пропустила его внутрь.

Джинни не пыталась дотронуться до него, на самом деле она, казалось, старалась держаться вне досягаемости его рук, что стало своего рода облегчением для Гарри — поскольку он был не уверен в том, что объятия, а тем более поцелуи, при его нынешнем состоянии и намерениях были бы уместны. Но при этом он все равно чувствовал себя странно.

— Как ты? — спросил он, когда они устроились в гостиной.

Джинни фыркнула и покачала головой.

— Не делай этого, Гарри.

— Чего?

— Не пытайся тянуть время или вести светскую беседу. Просто скажи то, зачем пришел.

— Хорошо, — он глубоко вздохнул. Ему казалось, что он знает, что хочет сказать, но начать было просто невозможно. — Ты вообще заметила, что мы не разговаривали три дня? — наконец спросил Гарри.

Джинни с бесстрастным лицом пожала плечами, и тут он понял, что задачу облегчать ему она явно не собирается. Не то чтобы он ожидал от нее этого, хотя морально он был готов к знаменитому взрыву гнева Уизли, а не к этому жуткому спокойствию.

— И это даже не такая уж редкость с тех пор, как я уехал, — продолжил он. — А когда все же разговариваем, то почти ничего не говорим.

— Верно, но ведь это ты уехал.

— Да, — согласился он. — Я уехал, хотя ты этого и не хотела; ты никогда не одобряла мою карьеру, и все же я стремился к ней. И в этом вопросе никто не хотел идти на компромисс.

Она снова просто пожала плечами, и это внезапно напомнило ему о капризном подростке, которым она когда-то была, и почувствовал вспышку раздражения, которую с трудом подавил еще одним глубоким вздохом.

— Но здесь дело далеко не в этом, и я думаю, ты это знаешь, — добавил он.

— Например, — скрестила она руки на груди.

— Ни один из нас не сделал попытки это исправить и поддерживать связь. И это касается не только этой командировки, но и в прошлом, когда уезжала и ты.

Джинни только фыркнула.

— Помимо этого, Малфой напомнил мне, что мы помолвлены гораздо дольше, чем они с Асторией просто встречались. Мы постоянно откладываем свадьбу, но почему? И ты не задумалась, что это своего рода знак?

— Ну если сам Малфой указал на это, то это определенно должно быть важно, — выпалила она саркастично.

На что Гарри лишь вздохнул. Он пытался быть деликатным с ней, но, кажется, начинал понимать, что это, скорее всего, невозможно. Между ними было гораздо больше обиды, чем предполагалось, хотя он с того момента, как сел на самолет до Лондона, только и делал, что снова и снова прокручивал в голове их отношения, пытаясь решить, что произошло между ними и что он хотел сказать ей.

— И вот такое твое отношение — одна из наших проблем. Неужели ты не понимаешь? Малфой — мой напарник. Важный напарник, к тому же он работает со мной гораздо чаще, чем кто-либо другой. И Астория — мой друг, но ты едва ли приложила даже малюсенькие усилия, чтобы узнать их обоих.

— Ты мог бы просто остаться дома и работать в паре с Роном, и нам бы не пришлось связываться с этой семейкой! — выплюнула она.

Но тут Гарри не выдержал и буквально вскочил на ноги.

— Да, и был бы ничтожен! — воскликнул он, всплеснув руками. — Рон хорошо справляется со своей работой, и ее кто-то должен делать, но это не для меня. Я бы сошел с ума от скуки. Я понимаю, что у тебя есть масса причин не любить Малфоев вообще, но никто не просит тебя пить чай с Люциусом, а Астория никогда ничего тебе не делала, кроме того, что вошла в семью, которую не одобряешь!

— Именно, и этого вполне достаточно! — резко ответила Джинни.

Он просто смотрел на нее, и ему казалось, что стены, которые он выстроил в своем сознании, чтобы скрыть то, что ему в ней не нравилось, рушатся на глазах. А видел ли он вообще ее когда-нибудь четко и ясно?

— Эти предрассудки настолько же ужасны, как и любые другие, и мне не нравится, что ты даже думаешь о подобном. Серьезно, чем это отличается от осуждения человека за то, что у него родители магглы?

На что Джинни лишь откинулась в кресле, по-прежнему держа руки скрещенными на груди, но ничего не сказала.

— И ты прекрасно знаешь, что у Гермионы есть столько же причин, как и у тебя, если не больше, чтобы ненавидеть Драко. Но она ведет себя с ним исключительно вежливо и даже дружелюбно. И когда я спросил ее об этом, то она просто сказала, что доверяет моему суждению, и если я считаю, что он хороший, то значит так и есть. Она доверяет мне там, где даже моя невеста не может, — и как только он выпалил последние слова, то понял, что это было самой ужасной вещью, что он только мог произнести сейчас. Вдобавок, он был несправедлив к Джинни: она имела полное право самой выбирать, кого прощать и на каких условиях.

Лицо Джинни омрачилось; она встала и направилась прямо к нему, обвиняюще тыча пальцем в лицо.

— Да, но я никогда не смогу сравниться с идеальной принцессой Гермионой, не так ли? — буквально выплюнула она. — Ни в Хогвартсе, ни во время войны, ни даже когда она просто встала и ушла; ты тосковал по ней годами, это так жалко.

— Дело не в Гермионе, — машинально ответил он, но его сердце дрогнуло, когда он задумался над правдивостью ее слов.

— Разве?

Гарри сделал осторожный шаг назад.

— Нет, — он заставил себя остановиться и смотреть ей в глаза. — Мы расходимся во мнениях по многим жизненным вопросам, и чем дольше мы вместе, тем больше кажется, что все становится хуже, а не лучше. И проблема в том, что мы даже не пытаемся это исправить. Мы просто стали двумя кораблями, проплывающими мимо друг друга в ночи, да и то редко, потому что никогда не жили вместе!

— Ты хочешь сказать, что если бы не было Гермионы, то ты бы все равно пришел сюда, чтобы порвать со мной?

Гарри не нашелся с ответом.

— Так я и думала. Что случилось? Она наконец открыла глаза и увидела, что ты не "просто Гарри", и сделала шаг?

Если до этого у Гарри и были какие-то сомнения в том, что их отношения закончились, то теперь они исчезли окончательно. Возможно, он не понимал Джинни, но та, очевидно, совсем не знала его.

— Одна из вещей, которые я люблю больше всего в Гермионе, это то, что она всегда видела и всегда будет видеть во мне "просто Гарри". Мне никогда не приходилось быть для нее чем-то большим. И она не сделала ничего даже отдаленно неуместного, и я понятия не имею, заинтересована ли она вообще во мне.

Ладно, это была маленькая ложь, учитывая наблюдения Малфоя; Гарри, по крайней мере, надеялся, что она как раз таки более чем заинтересована. Но в конце концов, это не имело значения. На самом деле дело было не в Гермионе, а в том, что она, возможно, стала катализатором того, что он наконец-то смирился с тем фактом, что они с Джинни должны расстаться. Даже если между ним и его лучшей подругой никогда ничего не происходило, он все равно был убежден, что поступает правильно.

— Но ты признаешь, что любишь ее, — настаивала Джинни.

— Конечно, я люблю ее! Она моя лучшая подруга! Но мои чувства к ней не имеют значения. Мы с тобой не подходим друг другу, Джинни. Ни один из нас не ставит другого или наши отношения на первое место, и мы никогда не делали этого за все эти годы, что были вместе, подумай об этом. Я правда люблю тебя, и у нас были свои замечательные моменты, которыми я дорожу, но этого недостаточно, чтобы провести с тобой всю свою жизнь.

Между ними воцарилась тишина; оба тяжело дышали, пытаясь преодолеть свои эмоции, но затем лицо Джинни исказилось, и она расплакалась. Она закрыла лицо руками и громко рыдала. Несколько долгих минут Гарри лишь смотрел на нее, не зная, как поступить. Казалось неправильным просто стоять здесь, даже не пытаясь утешить ее, но он только что закончил их отношения и, вероятно, был последним человеком в мире, от которого она хотела утешений прямо сейчас.

Наконец она покачнулась, и он машинально подхватил ее на руки. Он ощутил, как ее слезы начали просачиваться сквозь его рубашку, и почувствовал себя худшим из мужчин. Однако он по-прежнему считал, что поступил правильно.

Он подвел ее к дивану и позволил выплакаться. Вскоре она отстранилась от него и вытерла щеки руками.

— Дай мне несколько минут, — попросила она хриплым дрожащим голосом, прежде чем встала и отправилась в ванную.

Он смотрел ей вслед и только тогда понял, что тоже плакал. Конечно, не так истерично, как Джинни, но определенно плакал. И теперь, когда он не беспокоился о рыдающей женщине в своих объятиях, он понял, что ему тоже грустно, вся эта ситуация была довольно печальной. Их отношения так и не сложились, но они были преданы друг другу в течение долгого времени, и было только правильно, что испытывал такие чувства.

Джинни вернулась минут через десять, с зачесанными назад волосами и свежим лицом. Она снова села рядом с ним, скрестив руки на груди.

— Я даже не знаю, что сказать, — признался он, поглядывая на нее краем глаза.

На что она фыркнула.

— А я не уверена, что тут вообще следует что-то говорить. Просто уходи... возвращайся к Гермионе.

Гарри крепко зажмурился.

— Пожалуйста, не будь такой. В этом нет ее вины.

— Ты честно говоришь мне, что не испытываешь к ней никаких чувств? И не пытайся снова запудрить мне мозги этой чепухой типа "она моя лучшая подруга". Ты знаешь, о чем я тебя спрашиваю.

— Нет, я не стану тебе лгать. У меня есть к ней чувства. Но осознал я их только сейчас.

— Но разве ты не видишь! — она вскочила, но затем позволила себе упасть обратно на подушки, обвиняюще указывая пальцем в его сторону. — Она всегда стояла между нами! У меня не было ни единого шанса. Если бы ее не существовало…

Всем существом Гарри содрогнулся от одного этого предположения и внезапно почувствовал гораздо меньше симпатии к ведьме, сидящей рядом с ним.

— Если бы ее не существовало, то я был бы мертв и Британией, вероятно, правил бы лорд Волдеморт, так что это спорный вопрос, — холодно сказал он. — Вероятно, мне лучше уйти, пока кто-нибудь из нас не сказал чего-нибудь такого, о чем мы не сможем пожалеть. Хочешь, я отправлюсь к твоим родителями и скажу им, что свадьба отменяется? — это было самое последнее, чего бы ему хотелось, но в то же время он чувствовал, что это меньшее, что мог ей предложить сейчас. Особенно, учитывая, что на самом деле в данный момент ему хотелось придушить ее.

— Нет, я сама скажу им, — фыркнула она, демонстративно отводя взгляд. — Я ценю, что ты пришел и сказал мне об этом лично, но, может быть, тебе просто стоит ненадолго побыть в стороне.

— Конечно, — согласился Гарри, тяжело сглотнув, и встал. Он взглянул на женщину, с которой когда-то — всего каких-то несколько дней назад — собирался провести всю оставшуюся жизнь. Гарри понимал, что должен предложить ей больше, но не знал, что именно. — Пока, Джин.

Он подошел к двери и услышал, как она бежит за ним. Он остановился, но не обернулся, пока не почувствовал ее руку на своем плече. Джинни протянула к нему руки, Гарри обнял ее, и они просто держали друг друга объятиях несколько долгих минут.

— Пока, Гарри, — наконец отпустила его она. — Хотелось бы мне быть в этот момент вежливой и искренне пожелать тебе счастья, — она глубоко вздохнула. — Но, честно говоря, самое большее, что я могу предложить, это просто сказать: оставайся в безопасности, и я надеюсь, что однажды мы сможем стать друзьями, потому что я буду скучать по тебе.

— Я тоже, — Гарри поцеловал ее в лоб и вышел из квартиры, не сказав больше ни слова.

Гарри не был уверен, что ему удастся сосредоточиться, чтобы аппарировать. И не стой он на пороге таких жизненных перемен, то точно почувствовал бы себя жалким. Хотя аппарация была тем, с чем он запросто справлялся во время войны или сложных аврорский миссий, да даже находясь на грани смерти, но сейчас, понимая, что в перспективе ему предстоит встреча с лучшей подругой, он не был так уверен. И это помимо того, что он собирался ей рассказать.

Его лучшая подруга и по совместительству — как он подозревал — любовь всей его жизни.

Именно эта мысль и была главным источником его нервозности, хотя она никогда не приходила ему в голову в прошлом. Даже несмотря на то, что он был помолвлен с другой, и, вероятно, именно так должен был думать о ней. Но оглядываясь назад, Гарри понял, что никогда такого не было. Потому что всегда была та, кого он любил больше. Гермиона прочно укоренилась в сердце еще до того, как он познакомился с Джинни.

Что, вероятно, и было причиной, почему он не позволял себе увлечься идеей о Гермионе в романтическом плане. Она была слишком важна для него, чтобы рисковать их отношениями в прошлом. Но прямо сейчас именно этим он и займется.

И снова он пришел к этому выводу, что особо не было удивительным, потому что весь полет до Лондона он думал об одной женщине, а на обратном пути — о другой. Именно в этот момент он осознал, что просто не может не рискнуть.

Поначалу он, правда, размышлял над тем, а не стоит ли ему сперва дать его чувствам и отношениям с Джинни кануть в прошлое. Но, вероятно, все-таки он этого просто не хотел. Ведь теперь, когда он знал о своих чувствах к Гермионе, он так же начинал понимать, как долго он их не осознавал, и просто не хотел терять еще больше времени.

К тому же стоило признать, что его отношения с Джинни погибли медленной, но естественной смертью, как бы не трудно это ни было признавать. Однако он был совершенно уверен, что все однозначно кончено. Он не тосковал по Джинни, и и даже не будь между ними океан, он бы не стал бы перед ней хвастать тем, что может произойти между ним и Гермионой.

И не стоило вспоминать о том, что его время ограничено. Он прибыл в Америку всего на шесть месяцев, из которых больше месяца уже прошло. Он просто не мог позволить себе слоняться без дела, ожидая того времени, которое люди сочтут "подходящим" для того, чтобы перейти от расставания к новым отношениям. Он знал свои чувства, но любить кого-то и строить с ним отношения — две разные вещи. Благодаря Джинни он хорошо усвоил этот урок. И ему требовалось время, чтобы понять, смогут ли они с Гермионой создать что-то серьезное.

И от этих мыслей — ну, и нервов — он не задержался в Англии после разговора с Джинни. Даже не навестил никого из Уизли, даже Рона.

Поэтому вместо этого он быстро уладил дела в Визенгамоте, требующие его личного присутствия. Затем он посетил Поттер-мэнор — просто, чтобы проверить что все в порядке. Он, конечно же, доверял своим эльфам, но они бы устроили истерику, узнав, что он был в стране и не заглянул. И еще заскочил в Хогсмид, чтобы захватить любимый шоколад Астории и сахарные перья для Гермионы, поскольку такое в Штатах не найти.

В мэноре он провел два дня. Несмотря на то, что Гарри все еще любил этот дом, но сейчас он уже не так тосковал по нему, как прежде. Куда больше его манили к себе ведьма за океаном и ее маленькая квартирка в Бруклине.

Гермионе он позвонил из Хитроу, чтобы сообщить ей время прибытия, и у него буквально перехватило дыхание от того, насколько радостно звучал ее голос. И благодаря этому он без задней мысли сел в самолет. И приземлившись, прямым ходом взял такси и направился к ней, даже не заезжая в отель, чтобы принять душ или забросить багаж. Откровенно говоря, он об этом даже не думал.

И был очень рад, что этим вечером она оказалась дома. Не говоря уже о том, что за то время, что был в Британии, он не успел перестроиться к тому времени. Хотя и понимал, что все равно несколько дней будет чувствовать себя уставшим. И только стоя перед ее домом. пожалел, что сперва не принял душ, но пути назад не было — его нервная система не выдержит.

Поднявшись на нужный этаж, он обнаружил ее прислонившейся к дверному косяку и ожидающей его. Когда он оказался на лестничной площадке, Гермиона буквально бросилась на него, не сомневаясь, что ее поймают. Он крепко обнял ее, и к нему пришла мысль, что вот так он бы хотел возвращаться домой всегда.

— Прости, — пробормотал он, целуя ее прямо над ушком. — Уверен, от меня пахнет самолетом.

Она отклонилась, выглядя при этом довольно ошеломленной, и он понял, что до этого никогда не был настолько открыт в своей привязанности к ней, но Гермиона тут же улыбнулась.

— Нет, ты пахнешь как Гарри, — а затем подняла руку к его лицу, но, видимо, передумав, опустила ее. — Но если хочешь, то я с радостью предоставлю тебе свой душ. Ты прямо из аэропорта сюда? — она заметила его сумку, которая висела у него на плече.

— Я хотел поговорить с тобой и был не в силах ждать, — пояснил он.

— Конечно же, входи, — махнула она рукой в сторону квартиры. — Тебе принести что-нибудь? — указывая на кухню.

Гарри хотел было отказаться, но внезапно понял, как пересохло у него во рту, что стало результатом как трансатлантического перелета, так и нервов.

— Воды? — задумчиво произнес он.

— Конечно, — улыбнулась она, и со стороны казалось, что она хотела прикоснуться к нему, но сразу же опустила руку. — Я хочу сделать себе чай, не хочешь чашечку?

— О да, спасибо.

— И ты можешь пойти со мной и расположиться в гостиной, или же можешь отправиться в ванную и освежиться, — усмехнулась она. — Не то чтобы это было тебе прямо таки нужно, но с тех пор, как ты упомянул про запах самолета, мне кажется, что ты чувствуешь себя некомфортно, так что...

Ему не нравилось, как неуверенно она вдруг начала вести себя рядом с ним, но просто необходимо было взять себя в руки. А потому он указал в сторону ее ванной.

— Пойду умоюсь.

— Гарри, если хочешь, прими душ, — кажется, и она взяла себя в руки и на этот раз не удержала себя от прикосновения. — Хотелось бы надеяться, что наконец-то мы не будем ходить вокруг да около.

Он облегченно вздохнул.

— Ты права. Это было бы здорово.

— Ну и хорошо, не торопись, я буду здесь, когда ты закончишь. Не знаю, что происходит, но я уверена, что это, должно быть, были слишком долгие несколько дней, — она одарила его самой сладкой улыбкой, которую он когда-либо видел.

Ему ужасно сильно хотелось поцеловать ее. Но он быстро взял себя в руки и улыбнулся ей в ответ.

— Спасибо.

— Ты знаешь, где все лежит?

Он кивнул.

— Все в порядке, спасибо, Миона. Приятно, когда есть к кому вернуться домой.

И он готов был поклясться, что видел, как ее взгляд буквально растаял, но он смутил ее своим заявлением. И тут же поспешил в ванную, прежде чем сделать что-нибудь еще более глупое, например, взять да и поцеловать ее вместо того, чтобы просто подумать об этом.

В ванной он включил воду в душе, быстро разделся, но, поймав свое отражение в зеркале, схватился за раковину с обеих сторон и уставился на себя.

— Соберись, Поттер, — приказал он.

Принимая душ, он раздумывал, не подстричь ли бороду, но решил, что в данный момент подобные легкомысленные выходки — пустая трата времени, и даже надел удобный спортивный костюм. Гермиона была не из тех, кто осудит или даже поинтересуется тем, во что он одет.

Когда он вошел в гостиную, Гермиона сидела на диване с чашкой чая в руках. Вторая чашка — все еще дымящаяся — и бутылка воды стояли на кофейном столике, явно ожидая его появления. Она сразу же подняла взгляд на звук открывающейся двери.

— Привет, — мягко произнесла она, не встречаясь с ним взглядом. — Чай еще горячий; ты уверен, что не хочешь ничего другого? Ты не голоден?

Гарри просто уставился на нее; ему не понравилось, как неуверенно она снова начала вести себя сейчас. Он пересек комнату и опустился на диван рядом с ней.

— Я в порядке, дорогая, может быть, через некоторое время мы могли бы заказать что-нибудь, если ты голодна. Я все еще перестраиваюсь.

— Звучит отлично, — кивнула она и сделала несколько размеренных вдохов, постукивая ногой по ковру. — Так в чем дело?

Гарри улыбнулся про себя. Как долго он рассчитывал, что она будет сдерживать свое любопытство? Честно говоря, он был поражен тем, что ей удалось продержаться так долго.

Он взял чашку с чаем и и посмотрел на нее.

— Я порвал с Джинни.

На мгновение она замерла, но потом закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Когда она снова открыла глаза, то встретилась с ним взглядом.

— Мне очень жаль.

— А мне нет, — тут же ответил он.

Гермиона выглядела почти встревоженной.

— Мне, конечно, жаль, что ничего не вышло, — поспешил объяснить он, — но я рад, что понял это до того, как мы сделали какую-нибудь глупость, например, поженились.

Она просто смотрела на него поверх чашки.

— И все же, — протянула она.

— Это печально. Но время пришло.

Он видел, как она сглотнула и рефлекторно потянулась к нему, но снова попыталась убрать руку, прежде чем он заметил, но он схватил ее за руку прежде, чем она смогла ее отдернуть.

— Тебя это беспокоит? — спросил он, переплетая их пальцы.

— Нет. Но я не уверена, что это уместно.

— Хорошо, — тихо сказал он и неохотно отпустил ее руку.

— Должно быть, тебе сейчас тяжело, и я ненавижу это, — маленькая рука нашла его плечо, и он почувствовал невыразимое утешение. С другой стороны, он не должен был удивляться, Гермиона придавала ему смелости с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать, и, возможно, именно поэтому он не осознавал этого раньше: он так привык к любви этой женщины, что не понимал, что это такое.

— Да. Но по большей части я испытываю облегчение, — ответил Гарри, только сейчас осознав, насколько же эти слова были правдой.

— В самом деле?

— Я не собираюсь убеждать тебя, что не любил Джинни. Или что какая-то часть меня все еще не продолжает. Но дело шло к этому очень давно.

Глаза Гермионы сузились.

— Тогда почему ты собирался жениться на ней? Это невероятно большое обязательство.

— Ты права. Просто она не понимает меня и не любит так, как мне всегда хотелось, чтобы меня любили. Это не ее вина. Однако, думаю, все это было неизбежно, ну, то, что мы должны были расстаться. Я просто счастлив, что понял это сейчас, пока не стало слишком поздно. Разрыв брачных уз причиняет невероятную боль.

Гермиона могла только смотреть на Гарри. Что он пытался этим сказать? Она четыре дня беспокоилась о нем и о том, что он задумал. Она была в восторге от того, что он позвонил ей, чтобы сообщить, когда отправляется домой — нет, не домой, обратно в Нью-Йорк. Она никак не ожидала, что он появится на пороге ее дома меньше чем через двенадцать часов с сумкой в руке и сообщит, что разорвал помолвку с Джинни.

Что бы там ни говорили Астория и даже Лея, на самом деле она в это не верила. Но она была в восторге от того, что он расстался с Джинни, и чувствовала себя ужасно виноватой. Потому что ей следовало грустить, так ведь? Ее друзья, которые были вместе долгое время и собирались пожениться — расстались. Она должна была чувствовать себя расстроенной, а так как она этого не чувствовала, то, естественно, ощущала себя виноватой.

— Гермиона? — голос Гарри вывел ее из задумчивости.

— Прости, — она наклонилась вперед и обняла его, — ты, должно быть, потрясен.

Они оба замерли, он глубоко дышал, и она могла бы поклясться, что почувствовала, как его губы коснулись ее шеи.

— А если скажу, что это не так, я стану ужасным человеком?

— Конечно, нет, — выдохнула она ему в плечо, — ты никогда не будешь ужасным человеком.

Они долго сжимали друг друга в объятиях, Гермиону так и подмывало заснуть, настолько успокаивали ее его запах и звук его сердцебиения.

— Хорошо, тогда мне нужно тебе кое-что сказать.

Она слегка отстранилась и посмотрела на него, когда он обнял ее за плечи, хотя страх терзал ее сердце.

— Ну же, — подбодрила она.

— У меня есть к тебе чувства, в романтическом смысле, — произнося это, он смотрел куда угодно, только не на нее.

Она любила его всем сердцем, но он никогда не был красноречив. Она никогда в жизни не испытывала большего потрясения, и заклинание обездвиживания, которое он наложил на нее, когда они дрались всего несколько дней назад, было ничто по сравнению с тем, как эти слова подействовали на нее.

Она моргнула, глядя на него.

В конце концов она начала глупо открывать и закрывать рот, пытаясь, что-то ответить, но ничего не вылетело из ее рта.

"Почему у нее не получается что-то сказать?"

Она так надеялась на этот момент. Лея и Астория были уверены, что он любит ее, и ей очень хотелось, чтобы это было правдой. И все же она застыла на месте от того, что подтверждение этих самых чувство все-таки прозвучало.Ее грудь сдавило от волнения, так что стало трудно дышать.

Он высвободился из ее объятий и вскочил на ноги с непроницаемым лицом.

— Прости, я не хотел тебя смущать. Увидимся позже. Не волнуйся, нам больше никогда не придется говорить об этом, это никак не повлияет на нашу дружбу.

Гермиона ахнула. Он шокировал ее. Но в этот момент она даже слегка возненавидела его за то, что он так легко сдался, за то, что смог стереть с лица любые эмоции без каких-либо усилий. Мерлин, как долго, сколько раз его заставляли это делать? Гермиона знала кое-что о его прошлом — до Хогвартса она имела некоторое представление о том, чего ему стоило завести друзей, а особенно — доверять людям так, как он доверял ей и Рону.

И теперь настал ее черед быть храброй.

Она никогда не была так благодарна за свои с трудом заработанные навыки борьбы, как сейчас, когда смогла схватить его за запястье и притянуть к себе. Он повернул голову, чтобы посмотреть на нее; его взгляд был настороженным и, возможно, немного сердитым, но он не выдернул свою руку из ее захвата.

— Прости, — выдохнул он, — я не хотел тебя смущать. Я все прекрасно понимаю.

Гермиона отпустила его запястье и взяла его руку в свою. Когда она потянула его за руку, он машинально потянул в ответ, помогая ей подняться с дивана.

— Такой джентльмен, — усмехнулась она, переплетая их пальцы.

Она поднесла свободную руку к его лицу, наконец-то позволив себе предаться тому, о чем мечтала неделями, и провела кончиками пальцев по его волосам.

— Гарри?

— М-м-м? — промычал он, подаваясь навстречу ее ласке, как когда-то Живоглотик, заставляя ее смеяться.

Его глаза распахнулись, и в них было столько обожания, что у нее перехватило дыхание. И она знала, что пришло время. Она должна сказать ему правду, она должна рассказать ему все.

— Я люблю тебя целиком и полностью и очень-очень давно.

Настал черед Гарри замереть на месте. Он с трудом верил в сказанное его лучшей подругой — его возлюбленной. Но вовремя заметил, как вытянулось лицо Гермионы. А затем она резко отвернулась от него и послышался прерывистый вздох. И тут он наконец-то осознал свою ошибку. Она ведь сказала, что любит его, а он никак не отреагировал.

Он, конечно, был ошеломлен подобный признанием. Хоть у него и было смутное, почти туманное представление о такой возможности, учитывая еще и слова Малфоя — поскольку несмотря на то, что он как человек полная задница, но наблюдательности у него не отнять, — что она чувствовала к нему нечто большее, чем просто дружба. Но вот такое откровенное: "Я люблю тебя целиком и полностью и очень-очень давно" было явно за пределами его мечтаний.

И в итоге он был взволнован, а с другой стороны — слегка напуган. Очень давно? Это насколько давно? Как он мог не заметить чего-то настолько значимого?

Он опустился рядом с ней на диван и, несмотря на царящий в голове сумбур, не смог удержаться и обнял ее. Женщина, ради которой он только что дважды пересек океан и разорвал многолетние отношения только для того, чтобы только начать пытаться перейти к чему-то большему — сказала, что любит его. И что она любила его долгое время.

И лишь выражение чистого ужаса на ее лице привело его в чувство.

— Гермиона?

— Прости, это было слишком, да? Понимаю, что ты только что порвал с Джинни, я просто не хотела, чтобы ты... — всхлипнула она.

— Гермиона, — попытался он прервать ее поток слов.

Но все продолжала и продолжала что-то бубнить себе под нос, как будто совсем не слышала его.

— Просто я так долго тебя люблю, и мне необходимо было сказать.

И это признание снова выбило его из колеи.

Момент, подобный этому, был только один раз в его жизни, а это уже что-то да говорило, особенно учитывая историю его жизни, когда он почувствовал, что мир вокруг него буквально остановится. А когда снова пришел в движение, то это была уже совсем другая реальность. И так было, только когда Волдеморт пал окончательно. Тогда он испытал невероятное облегчение, понимая, что мир изменился и теперь он наконец-то сможет в нем по-настоящему жить. Хотя в то же время это осознание было омрачено горем и невероятной усталостью.

Но сейчас все было намного лучше. Его накрыло невероятное удовольствие. И все, через что он прошел до этого мгновения, стоило того.

— Ох, Гермиона, — выдохнул он.

На что она только скривила личико и разрыдалась.

— Эй, — успокаивал он ее, обнимая, хотя и где-то в глубине своего сознания понимал, что делает эту работу просто отвратительно, что по-настоящему поразило его. — Ничего подобного.

— Может быть, тебе стоит уйти, и мы сможем поговорить об этом в другой раз.

— Нет! — практически прокричал он. — Не думаю, что мне хватит сил оставить тебя прямо сейчас, только если, конечно, ты сама не выставишь меня вон.

Вытирая щеки, она посмотрела на него, и в ее глазах он увидел надежду и в то же время страх.

— Не хочу, чтобы ты уходил.

— Хорошо, — с видимым облегчением произнес он. — Но нам все же стоит поговорить.

— И это будет долгий и неловкий разговор, я просто уверена в этом, — грустно произнесла она, положив голову ему на плечо. — Я пообещала им, что расскажу тебе о своих чувствах, если ты расстанешься с Джинни.

— Им? — немного растерянно произнес он. Это было так похоже на Гермиону — прыгать с места на место в разговоре, да так, что порой ему не удавалось проследить во всем этом логику. И, кажется, этот раз не станет исключением.

Слегка отодвинувшись от него, Гермиона закинула голову на спинку дивана.

— Похоже нужно рассказать тебе все.

— Было бы неплохо, — и после он улыбнулся ей в надежде, что это сгладит его тон.

На что она просто закатила глаза.

— Лее и Астории. Лея уже несколько лет как в курсе моих чувств к тебе, и я вроде как спалилась в разговоре с Асторией в то утро, когда ты уехал. Но как оказалось, это было и без того очевидно.

— Не для меня, — улыбнулся Гарри.

— Полагаю, что это и хорошо, и плохо, — она прикусила губу.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ну, как бы мне ни хотелось, чтобы пришли к согласию в отношении наших чувств годы назад, я не уверена, что мы оба были к этому готовы. Имеет ли это смысл?

На это он мог только кивнуть. Ему после войны действительно было необходимо разобраться с чувствами к Джинни. Если бы этого не произошло, то всю жизнь он бы терзал себя подозрениями и мыслями из серии: "А что, если бы?", что в свою очередь негативно отразилось бы на его отношениях с Гермионой. А она заслуживала гораздо лучшего, чем это. Не говоря о том, что на тот момент он все равно держался Гермионы, как единственного постоянства в жизни, что вряд ли способствовало здоровым отношениям.

— К тому же на тебя столько всего навалилось, — продолжала она, — что я просто не могла допустить, чтобы мои чувства добавили тебе лишний повод для переживаний или чтобы они вообще встали между нами.

— Не могу представить себе подобного, — нахмурился Гарри.

— Ох, Гарри, я понимаю, что ты говоришь с точки зрения сегодняшнего себя. Но не хочешь ли вспомнить, как все было, когда мы были подростками? Каким бы тяжелым ни был груз на твоих плечах, ты все равно обращал внимание на девушек. Я просто никогда не была одной из них, по крайней мере, не в этом плане, так что я не собиралась сбрасывать на тебя такую бомбу из своих чувств... К тому же ты уверен, что подобное не привело тебя в ужас?

Он уставился на нее, и тут в его голове снова прозвучало: "Уже очень давно". По непонятной ему причине он решил, что это касалось именно того времени, когда они занимались поисками крестражей, что в свою очередь намекало на кое-какие изменения чувств и с его стороны. Но теперь, кажется, до него стало доходить, что речь шла о гораздо большем временном промежутке. Сердце тут же сжалось в груди от подобного осознания, несмотря на то, то он понимал и принимал правдивость ее слов. Он действительно был слепым, невежественным и невероятно глупым подростком. Он определенно не оценил бы Гермиону и ее признание. И, скорее всего, так бы никогда не понял, как сильно она нужна и важна для него, подойди она тогда к нему с таким признанием. Он с легкостью отвлекся бы на симпатичные и яркие штучки, мелькающие рядом. И не был уверен, что смог бы разглядеть по-настоящему прекрасную девушку, что была прямо у него под носом или же правильнее сказать, стояла рядом с ним плечом к плечу все это время.

Но при этом он все еще оплакивал мысль о потерянном времени. Не как любовников, а как друзей. Все это время, что ее не было рядом…

— Ты уехала из-за меня, ведь так? Ты переехала из-за своих чувств и того, что я щеголял перед тобой с Джинни, — выпалил он.

Кажется, это была самая самонадеянная вещь, которую он когда-либо говорил, и сразу же мысленно съежился, искренне жалея, что вообще открыл рот. Но тут она задержала дыхание, и его интуиция буквально завопила.

— Ох, дорогая, — прошептал он.

— Знаю, что это жалко, — тихим голосом произнесла она. — Явно не так, как должна себя вести Гермиона Грейнджер: Кавалер Ордена Мерлина первой степени, умнейшая ведьма своего поколения и так далее.

Гарри был поражен, ведь ему было прекрасно известно, каким бременем являются чужие ожидания. Он уже родился с подобным бременем благодаря своей фамилии и пророчеству. И пока он пытался сформулировать подходящий ответ, она продолжила:

— Но это была не единственная причина. Я просто больше не чувствовала себя в безопасности в Британии. Родителей не было, Хогвартс после всего случившегося был для меня разрушен, Нора буквально сгнила. А Рон... Не то чтобы я не заботилась о нем или же не любила его в романтическом смысле, нет, но мне было неприятно оттого, что я практически использовала его. Ты был для меня единственным своего рода убежищем, а это было несправедливо к остальным. Так что именно поэтому я и уехала. Мне казалось, что начать все сначала где-то далеко будет самым правильным решением.

— Гермиона, — выдохнул он.

— Я пыталась поддерживать связь, но все это было очень тяжело и больно. Мне правда жаль, что я так поступила, заставив чувствовать, будто ты мне совсем безразличен, — произнесла она.

— Эй-эй, — он прижал ее к себе. — Все хорошо, — целуя в лоб, заверил ее Гарри.

— Но это не так, — прошептала она. — Не нужно притворяться, что это не так.

— Я и не говорю, что счастлив из-за всего этого, — пояснил он. — Но теперь, когда ты все мне объяснила, я чувствую себя гораздо лучше в этом отношении.

Но его разум не переставал обдумывать ее признание ни на минуту. Он был частично в шоке от того, что его лучшей подруге удавалось столько скрывать от него. Но какая-то часть него понимала, что в ее словах есть смысл, не говоря о том, что где-то глубоко в душе он все это знал и так. Глубоко вдохнув ее аромат, он буквально рассмеялся — какой же он все-таки дурак.

— И все хорошо, — снова заверил он ее, касаясь ее подбородка, чтобы они могли встретиться взглядом. — Я тоже тебя люблю. И да, я только что закончил одни отношения, но мы что-нибудь придумаем.

Она буквально оцепенела, а затем вырвалась из его объятий.

— Ты это сейчас серьезно? — буквально прокричала она.

Гарри даже был слегка оскорблен подобной реакцией.

— Миона, неужели ты думаешь, я стал бы лгать тебе или тем более так играть с тобой?

Она глубоко вздохнула.

— Конечно, нет. Пожалуйста, прости, просто чувствую себя немного... — последовала долгая пауза, она открывала и закрывала рот, явно пытаясь подобрать слова.

— Чувствуешь себя немного сюрреалистично? — пришел он ей на помощь.

— Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

И после этого они просто смотрели друг другу в глаза, пока Гермиона не начала улыбаться, а Гарри почувствовал, что на его губах расплывается ответная улыбка. Чувствуя себя невероятно легко, счастливо и особенно озорно, Гарри ответил:

— Ну я ведь и вправду довольно удивительный. Даже могу понять твое беспокойство, — отшутился он.

— Гарри Джеймс Поттер, подобное эго довольно непривлекательно! — упрекнула она его, использовав его полное имя, как это делала только она, и Гарри казалось, что сейчас практически лопнет от счастья, услышав ее игривый выговор. Но это также стало напоминанием о том, что он просто не мог позволить себе все испортить, не мог потерять эту особенную девушку.

Она устроилась у него на плече, и он поцеловал ее в макушку.

— Можно кое-что спросить?

— Конечно, — ответил он без задней мысли.

— Джинни в порядке? То есть, я понимаю, что она не в порядке, в общем, ты понял меня. Она все же моя подруга, хотя, вероятно, она так уже не считает. Мне жаль, что подняла эту тему, но…

— Гермиона, да, я понимаю, о чем ты говоришь, и да, все хорошо. Думаю, она в порядке настолько, насколько это возможно, или же будет, по крайней мере, — поспешил заверить ее Гарри, а затем тяжело вздохнул. Ну почему он раньше не осознал, насколько потрясающая эта ведьма, которая сейчас была в его объятиях. — Она совершенно не была удивлена. И я даже не уверен, стоит ли мне радоваться или огорчаться из-за этого. Кажется, я просто ужасный партнер.

— Это не так, — тут же ответила Гермиона.

— И на чем основана твоя уверенность? — спросил он и тут же поморщился от того, как резко это прозвучало. Не только из-за ее признания, но и потому, что он знал: не будь она уверена в словах, то вряд ли произнесла подобное.

— Потому что я знаю тебя, — просто произнесла она, тем самым отражая его мысли.

Он точно ее не заслуживал. Возможно, это было одной из причин, почему он не позволял себе раньше задумать о том, чтобы быть с ней.

— Ты расстроен, — предположила Гермиона, а затем, посмотрев на него, медленно подняла руку и провела пальчиком по его бороде. — Ты и должен, — продолжила она. — Вы встречались довольно долгое время. Не бойся скрывать свои эмоции от меня. Это совершенно естественно.

В этот раз он решил не поправлять ее насчет своих мыслей, которые в большей степени касались ее, нежели его бывшей.

— Я сейчас чувствую столько всего, что даже не знаю, как объяснить их самому себе, — ответил он настолько правдиво, насколько это было возможно.

— Я рядом, — пробормотала она, продолжая поглаживать его бородку, а затем поднялась к его волосам. Гарри буквально льнул к ее прикосновениям. — Чего бы ты ни захотел, или в чем ни нуждался. И когда ты будешь готов...

Он тут же посмотрел ей в глаза. И решил, что не хочет ждать, и следует попытаться убедить ее, что ему не нужно время. Но при этом подобная мысль пугала его так, как никогда не пугали ни Темный Лорд, ни другие преступники и злодеи. Однако ее нежные прикосновения придали ему храбрости. На самом деле, он не думал, что сможет сдержаться.

— Я готов, — с кем-нибудь другим он был бы смущен хрипотцой, которую услышал в собственном голосе.

— Гарри, — ответила она, глядя на него настороженным взглядом, хотя при этом еще как-то умудрялась буквально сиять. — Что это значит?

— Ты мне доверяешь?

Выражение явного неверия на ее лице почти заставило его рассмеяться.

— Конечно же, доверяю.

Он аккуратно отвел ее ручку от своего лица, поскольку не мог сосредоточиться должным образом, когда она прикасалась к нему. А затем наклонился и прикоснулся к ее губам. И во время этого поцелуя не было никаких фейерверков или каких-либо других клише. Просто всепоглощающее чувство правильности происходящего, поселившееся в его душе, заставило Гарри пожалеть, что он не распознал их связь, пока они были в Хогвартсе. Он знал, что, может быть, она была права, может быть, они бы все испортили, если бы признались тогда и дали бы их отношениям шанс, но при этом думал, что настолько же было бы невероятно приятно испытывать подобные ощущения во время тягот войны.

— Привет, — пробормотал он, когда в конце концов слегка отстранился, хотя и прижался лбом к ее лбу.

— Привет, — ответила она, поцеловал его в кончик носа. — И как бы мне ни хотелось продолжить, думаю, нам все же стоить закончить этот разговор.

Он почти поддался искушению надуться, хотя это было его предложение, но лишь встряхнул головой.

— Ты так много значишь для меня.

Она усмехнулась, положив голову ему на плечо.

— Ты тоже много значишь для меня.

— И я хотел бы встречаться с тобой в романтическом плане, — он закатил глаза, размышляя о том, насколько же у них все идет задом наперед.

— Мне хотелось бы думать, что я совершенно ясно дала понять, что тоже этого хочу, — лукаво улыбнулась ему она.

— Но при этом я бы не хотел слишком форсировать события. Мне даже подумать страшно о том, что я могу снова тебя потерять, если мы бросимся в омут с головой.

— Я согласна, — кивнула она.

— Серьезно? — он, конечно, не знал, чего ожидать после подобного признания, но вот такое быстрое и просто согласие явно было не в стиле Гермионы.

Она бросила на него понимающий взгляд и закатила глаза.

— Я знаю, что в последнее время я проделала просто ужаснейшую работу в сфере межличностного общения в Британии, но я же не совсем глупая.

— Конечно же, нет, это последнее качество, которое можно было приписать тебе, — он слегка поерзал на своем месте, а затем крепко прижал ее к себе. — Так что мы не будем торопиться.

— Да, именно так, мы торопиться не будем.

Гарри смотрел на нее, на ее раскрасневшиеся щечки, огонь в глазах и на то, как она облизывала свои губки, и подумал, что он, вероятно, самый глупый человек на планете. Действительно, торопиться не стоило.

Рон Уизли в отличном настроении камином перенесся в Нору на воскресный семейный обед. Даже в превосходном, можно сказать. Он закончил отчет по крупному аресту, за который заработал шикарный бонус, позволивший ему купить метлу, на которую он откладывал уже некоторое время. И теперь он сможет задать всем жару в семейном квиддичном матче.

И к тому же его девушка прибыла вместе с ним, что происходило все чаще и чаще. И теперь его все чаще посещали мысли, что кольцо станет следующей вещью, на которую он начнет откладывать. Может быть, стоило спросить совета у Гарри о том, как он понял, что пришло время для предложение Джинни?

И тут его осенило.

Гарри же не будет. Он в Америке...с Гермионой. Рон ведь не разговаривал с Гарри с самого его отъезда. Что особо не удивительно, ведь парни не звонят друг другу, чтобы поболтать, Мерлина ради. Но он слышал от своей матери, которая слышала от Джинни, что Гарри и Гермиона помирились. И теперь он уже был достаточно зрелым мужчиной, чтобы признать, что завидует. Потому что, видит бог, он скучал по обоим.

По Гермионе он скучал годами. После того как пережил их расставание и принял ее решение переехать, он просто скучал по ней. И хотел, чтобы она приезжала почаще, он даже не возражал бы против ее длиннющих писем.

По Гарри он тоже скучал, особенно в прошлом. Когда его лучший друг был на задании, Рону часто приходилось останавливать себя и не бежать к камину, чтобы позвать его полетать или пропустить по пинте сливочного. Но теперь, зная, что они помирились, все виделось в новом свете. Как будто бы часть его была потеряна, и он тосковал по тому, как все было раньше, несмотря на то, что тогда окружающий мир был довольно страшным местом, но они трое были вместе и рядом, чтобы защитить друг друга.

Покачав головой, Рон прогнал подобные мысли и, войдя в Нору, был буквально окружен знакомыми звуками его большой семьи и приятными ароматами уже готовой еды. Это определенно будет отличный день.

Но эта его уверенность продлилась не более минуты. Ровно столько ему потребовалась, чтобы заметить сестру, которая выглядела просто ужасно. Как будто много плакала, оплакивая прошлое. К сожалению, этот взгляд ему был слишком хорошо знаком.

На мгновение Рона охватила паника, и только одно имя крутилось на языке: Гарри. Но затем голос в его голове, до боли похожий, даже спустя все эти годы, на Гермионин, приказал ему успокоиться. Голос заверил его, что случись что-то с Гарри, то ему бы уже сообщили, а в Норе явно не было бы ее привычной шумной атмосферы.

— Пойду поговорю с Джинни, — пробормотал он Лаванде, головой махнув в сторону сестры. — И, наверное, мне стоит пойти одному, — та проследила за его взглядом и удивленно охнула, заметив его сестру.

— Да, конечно же, иди и позаботься о своей сестре. А я пока пойду и узнаю, не нужна ли твоей матери помощь.

— Спасибо, дорогая, — он поцеловал ее в щечку и направился к Джинни. Он чувствовал на себе взгляды остальной семьи, пока шел через комнату, инстинктивно знал, что он не единственный, кто заметил, что с младшей Уизли что-то не так, и, вероятно, не единственный, кто пытался поговорить с ней.

Но Рон надеялся, что именно ему она откроется. Все же у них были особенные отношения. Учитывая и то, что между ними была минимальная разница в возрасте и они росли вместе. Ведь Фред и Джордж жили в собственном мирке, а трое старших братьев были слишком взрослыми, чтобы возиться с ними.

В детстве Рон часто обижался, что мог играть только с Джинни. Но теперь он даже считал, что у него была самая классная младшая сестра, учитывая, какие вообще бывают. Хотя чего скрывать, она и продолжала быть такой: у него были бесплатные билеты на квиддич, какие он только мог пожелать. И хотя он никогда, никогда не сказал бы этого вслух, он чертовски гордился ею.

— Привет, Джин, — начал он, пытаясь звучать непринужденно. — Как тренировки на этой неделе?

На что она только глубоко вздохнула и, не поднимая на него взгляда, поерзала на стуле.

— Я взяла несколько выходных.

Рон замер на месте, не моргая, глядя на нее. Он, конечно, понял, что она расстроена, но кажется, дело было серьезнее, чем он предполагал. Ведь даже, когда у нее было серьезно повреждена нога и кость пришлось удалять и выращивать заново, то она уже на следующий день выбежала на поле. Ведь тренировку она бы не пропустила ни за что.

— Все хорошо? — осторожно спросил он.

Наконец-то она повернула к нему голову, и он инстинктивно сделал шаг назад при виде той злобы, что светилась в ее глазах.

— А ты как думаешь?

Облизав губы и с трудом удержавшись, чтобы не убежать от нее подальше, он произнес:

— Ты не хочешь мне сказать, что не так-то?

Она наклонила голову и сделала еще один глубокий вдох, а затем еще один, хотя на этот раз он вышел более прерывистым, как будто она пыталась не заплакать. Он шагнул вперед и положил руку ей на плечо. По опыту он знал, что этот маневр либо успокоит ее, либо же она взорвется, но это было самое меньшее, что он мог ей предложить. Она сделала еще несколько глубоких вдохов, а затем внезапно подняла голову и решительно посмотрела на него.

— Дашь мне руку?

— Конечно.

Она поднялась, но вместо того, чтобы воспользоваться его рукой, оперлась на его плечо и взобралась на стул, на котором сидела.

— У меня есть объявление! — произнесла она, к большому удивлению Рона. Спустя буквально мгновение в доме воцарилась тишина. — Свадьбы не будет! — эта фраза прозвучала как гром среди ясного неба.

Но в доме продолжала стоять тишина. Даже малыши как будто понимали, что сейчас очень напряженный момент. Как и следовало ожидать, молчание нарушила Молли.

— Прошу прощения, милая, но что ты сейчас сказала? — произнесла она, глядя на дочь.

Джинни сделала еще один судорожный вдох, и ее хватка на плече Рона усилилась.

— Я сказала, что свадьбы не будет. Мы с Гарри расстались.

Рон знал, что был печально известен тем, что часто говорил быстрее, чем думал, и чаще это были бестактные или даже жестокие вещи. Эту тенденцию он пытался подавить на протяжении многих лет. Но позже он будет уверен, что в этот момент он был абсолютно не в силах остановиться:

— Что значит, вы с Гарри расстались? Он же в Америке!

Джинни повернула голову и усмехнулась, на самом деле усмехнулась ему, а ее голос был холоднее ледышки.

— Да, но он специально приезжал домой, чтобы порвать со мной.

Рон почувствовал, что злится на своего лучшего друга за то, что тот причинил боль его сестре. Но он также был очень смущен тем, что она говорила, и это заставило его застыть на месте, а не убежать в ярости.

— Гарри был здесь? — поразилась Молли. — И даже не зашел, чтобы повидаться?

— Мама! Он приезжал, чтобы расстаться со мной! — выпалила Джинни. — В любом случае, он предлагал зайти и самому рассказать вам обо всем, но я отправила его назад к Гермионе.

Сердце Рона тут же сжалось.

— Что значит: ты отправила его обратно к Гермионе? — буквально на автомате выпалил он.

Джинни посмотрела на него и издала звук, который можно было описать только как шипение.

— Ой, да ладно. Ты лучше, чем кто-либо, знаешь, что я имею в виду.

Он знал.

Он знал Гарри и Гермиону.

Он знал, какими особенными всегда были их отношения, и всегда подозревал... Но он все же знал Гарри и Гермиону. И он не поверил тому, на что намекала его сестра.

Однако, глядя на Джинни, видя, как ей явно больно, он пришел в ярость. Он был зол и оскорблен тем, что понятия не имел, что на самом деле происходит с его лучшими друзьями. И с каждой секундой он все больше запутывался. Они втроем должны были быть вместе навсегда. Они — команда. Но что же произошло?

* * *

Традиционный обед в Норе продолжился после заявления Джинни. Пусть и был напряженным и тихим, изредка прерываемым всхлипами матери. Джинни вернулась в свою квартиру, не принимая участия в застолье. Никому не удалось убедить ее остаться. А Рон продолжал недоумевать над тем, что же в итоге он должен чувствовать.

С одной стороны, его сестра была ранена, и именно Гарри причинил ей боль. Это было бесспорно. И она его сестра, что тоже не нуждалось в объяснениях.

С другой стороны, если кто-то и заслуживал его преданность и доверие, то это был Гарри Поттер.

Чувства Рона к Гермионе были куда более сложными и запутанными, но он все равно был уверен, что она хороший человек. У него и мысли не возникало, что она может намеренно кого-то ранить. Он был растерян настолько, что ему хотелось отстраниться от этой ситуации.

Благодаря чему Лаванда с легкостью увела его обратно к нему на квартиру при первой же возможности.

— Позвони ему, — предложила Лаванда, после того, как они устроились на диване. — Гарри, — уточнила она, когда Рон непонимающе посмотрел на нее, размахивающую перед ним мобильным.

Он редко пользовался этой штукой. Гарри подарил ему телефон на Рождество пару лет назад. Ему нравились так называемые текстовые сообщения, как будто отправляешь короткое послание мгновенной совой. Но при этом разговоры по этой штуке казались чем-то неестественным. Но Лаванда была права, он просто не мог притворяться, что сегодняшнего дня не было.

Он не мог притворяться, что не чувствовал себя в каком-то смысле преданным.

Он не мог притворяться, что мысль о том, что его лучшие друзья вместе, заставляла его чувствовать себя некомфортно или что он не будет мучиться, пока, по крайней мере, не узнает, так или иначе, есть ли доля правды в едва замаскированных обвинениях Джинни.

Ну и какая-то его часть чувствовала необходимость защитить честь своей сестры.

И сделав глубокий вздох, он нажал кнопку вызова. Прошло несколько мгновений, прежде чем его лучший друг ответил; его голос был сонным и хриплым от сна, и только тогда Рон вспомнил о разнице во времени; там, где был Гарри, вероятно, было утро.

— Рон? — невнятно пробормотал Гарри.

И тот не смог удержаться от смеха.

— Да, приятель, извини, что разбудил тебя. Я не подумал. Решил поваляться в постели?

Затем наступила тишина

— О черт, я забыл поставить будильник. Гермиона меня убьет.

Видимо Рон как-то отреагировал на эту фразу, поскольку Лаванда тут же взяла его за свободную руку.

— У тебя есть планы с Гермионой, не так ли? — его слова прозвучали гораздо более обвиняюще, чем он хотел.

И снова на том конце трубки повисла тишина, и Рон сперва подумал, что соединение разорвалось, но затем послышался глубокий вздох.

— Так значит, это и есть тот самый звонок, да?

— Да, полагаю, так и есть.

— Ну начинай.

— Начинать?

— Что бы ты ни хотел мне сказать, я заслужил это, так что давай.

Рон отодвинул руку и посмотрел на телефон. Этот глупый благородный придурок сделал так, что даже злиться на него было невозможно. Но Рон так просто не отступиться от своего.

— Ты порвал с моей сестрой. Ты ранил ее.

— Так и есть, и мне очень жаль. Но я не делал этого нарочно. А она заслуживает гораздо лучшего, чем… — и Гарри замолчал. — Да, так и есть.

— Что ты собирался сказать, Гарри? Заслуживает лучшего, чем что?

— Чем мужчину, который любит ее, но всегда будет любить другую больше, — признал его лучший друг со вздохом.

И тут Рона буквально пронзила вспышка ярости, а затем накрыло волной горечи. И почему так произошло, он не имел ни малейшего понятия. А затем он почувствовал, как Лаванда забрала у него телефон из рук, что-то с ним сделала и положила его на столик перед ними, так что он мог слышать Гарри без необходимости прижимать эту штуковину к уху.

— По твоему молчанию смею предположить, что ты знаешь, что я говорю о Гермионе?

— Ну, — фыркнул Рон. — Джинни сказала, что отправила тебя обратно к Гермионе.

— Мне жаль, что она это сказала.

— А что? Переживаешь, что твой грязный секрет раскрылся? — прошипел Рон.

— Нет! Потому что это нечестно по отношению к Гермионе, Рон! Она не сделала ничего плохого, — буквально прокричал Гарри. — Я не планировал, чтобы это произошло. И никогда не лгал тебе насчет Гермионы. Я просто был идиотом, и теперь я это понял. Злись на меня сколько хочешь, но она действительно не сделала ничего плохого.

— Я... я не знаю, что сказать, — честно произнес Рон, услышав признание Гарри.

— Теперь представь, что я чувствую, — фыркнул Гарри. — Черт, — ругнулся он себе под нос. — Мерлина ради, Рон, мне жаль.

Тот мог только представить, как Гарри раздраженно проводит руками по волосам и лицу. И этого почти хватило, чтобы рассмешить Рона.

— Я должен хотеть прибить тебя, — он сделал паузу. — Возможно, так и есть, но я знаю, что никогда бы не смог.

— Я понимаю, она же твоя сестра.

— В этом и проблема, когда твой лучший друг влюбляется в твою сестру, — фыркнул Рон. — Ты сказал, что не обидишь ее.

— Я и не собирался, — тут же выпалил Гарри.

И тут Рон разозлился; большая часть его хотела кричать, обвинять и высказать Гарри, какой же он отвратительный человек. Но проблема была в том, что он знал Гарри. И он знал, что тот говорит правду. Что он направит свою палочку на себя, прежде чем причинит вред ни в чем не повинному человеку, тем более тому, кто ему дорог.

Это чертовски раздражало.

Последовала долгая неловкая пауза, и что-то — вероятно, эгоистичное — разрывало сердце Рона с тех пор, как он услышал, что новости Гарри и Джинни расстались. Он злился не только из-за Джинни, но и из-за себя самого.

— Ты как-то сказал, что Гермиона для тебя как сестра, — обвинительно произнес он.

Теперь Рон мог открыто признать, что у них с Гермионой по сути не было никаких отношений, и что они никогда не были предназначены друг для друга. Но он также не хотел слышать, что его лучшие друзья скрывали от него такой огромный секрет. Ему действительно не нравилось чувствовать себя дураком.

На том конце раздался смешок.

— Ох, дружище. Я такой идиот. Но когда я это сказал, то был в этом убежден. И даже поклялся бы своей магией.

— То есть ты не всегда был в нее влюблен?

— Я... я не знаю, честно. Не знаю, когда это началось. Не знаю, когда она из моей лучшей подруги превратилась в нечто большее.

— Я не понимаю. Как ты мог не знать? Ты считаешь еще своей сестрой или рассматриваешь как женщину!

— Все не так просто, Рон, — выдохнул Гарри. — По крайней мере, не для меня.

— Как это так? — требовательно выпалил в ответ Рон.

— Что для тебя самая важная вещь в мире? — на одном дыхании спросил Гарри.

— Моя семья, — без тени сомнения ответил Рон.

И тут же услышал, как протяжно выдохнул его лучший друг.

— И именно так я чувствую себя в отношении тебя и Гермионы. Вы были — есть — моя семья. Когда я это произнес, мы были в эпицентре войны. Я даже и не рассматривал Гермиону в романтическом ключе, когда столько всего происходило вокруг нас. Я просто знал, что она была одной из самых важных людей во всем мире, так что я сравнил ее с сестрой: и на тот момент я не лгал, клянусь тебе. Но теперь я вижу, насколько недалеким я был. И хочу, чтобы ты знал, что ничего между мной и Гермионой не происходило до того момента, как я не расстался с Джинни.

Рон закрыл глаза, когда эти слова проникли в его сердце.

— Но теперь вы вместе? — уточнил он.

— Да. Да, мы вместе. Я понимаю, если тебе потребуется время, чтобы принять это. И пойму, если ты зол на этот счет, но мы определенно теперь вместе.

И снова повисла долгая пауза, пока Рон пытался понять, что же он сейчас чувствует.

— Я не знаю, что и сказать, — безнадежно признал он.

— Понимаю, — и снова повисла неловкая пауза. — Как бы то ни было, мне жаль. Я никогда не хотел причинить боль Джинни или кому-то еще из твоей семьи. И уж тем более не хотел, чтобы ты оказался между молотом и наковальней. Это вроде как немного несправедливо.

— Но ты все равно это сделал, Гарри, и просто так это не исчезнет, — фыркнул Рон.

— Знаю и не ожидаю подобного.

И тут на заднем фоне раздался какой-то странный звук, перебивая Гарри, и Рон, нахмурившись, посмотрел на телефон.

— Гарри Джеймс! Вставай! Я же просила тебя поставить будильник! — внезапно в трубке раздался приглушенный голос Гермионы. И Рон понял, что звук, который он слышал, был стуком в дверь, и что теперь она кричала через нее. — Серьезно, — продолжила она, — поторопись, я не хочу слушать двадцать минут брюзжание Малфоя только из-за того, что мы не смогли вовремя прийти на завтрак!

— Дай мне минутку, Рон, — произнес Гарри.

— Нет, все в порядке. Иди, — быстро произнес тот. Он не то чтобы злился — ладно, да, злился, — но он действительно не думал, что готов стать свидетелем этой новой реальности, где его лучшие друзья — пара, даже если он просто услышал подобный разговор.

— Гарри! — услышал Рон, как снова зовет Гермиона. — Ты в порядке? Почему ты не отзываешься? — и с каждым словом ее голос звучал все более и более напуганно, так что сердце Рона сжалось. Уж слишком хорошо он знал, каково это, когда ты не знаешь, был ли человек, которого ты любишь, в порядке, а учитывая этих двоих, то даже мог себе представить ее выражение лица.

— Серьезно, мне нужно буквально мгновение, Рон.

— Нет-нет, просто передай мою любовь Гермионе, хорошо? — произнес он, крепко зажмурившись. — Но не в этом плане.

Гарри неловко рассмеялся.

— Нет, я понял, что ты имеешь в виду. Так и сделаю, она будет счастлива это услышать, и я знаю, что она передаст свою в ответ, — он услышал еще несколько приглушенных окликов Гарри, а затем, очевидно, звук открывающейся двери. — Скоро созвонимся?

— Конечно, — Рон завершил звонок и без лишних слов поднял взгляд на Лаванду, которая смотрела на него с сочувствием. Но было и еще кое-что: она совсем не удивилась тому, что только что услышала. — Как давно ты знаешь? — спросил он ее.

— О Гарри и Гермионе? — задумчиво спросила она.

— Да, — покорно вздохнул он.

— Всегда, — и, придвинувшись к нему ближе, взяла за руку. — И думаю, что ты тоже.

Когда Гарри ворвался в ее кабинет, его магия бушевала, как гроза. Это было страшно и волнующе одновременно. Гермиона видела, как он с трудом сдерживался, чтобы не хлопнуть дверью, и как только она закрылась, то он швырнул что-то через комнату. Гермиона инстинктивно пригнулась, даже когда поняла, что это что-то не разбилось, а заметалось между стенами ее кабинета.

— Гарри! — выкрикнула она.

Его лицо тут же посветлело, и он ухмыльнулся ей, несмотря на то, что выражение лица оставалось напряженным.

— Прости, дорогая, но это снитч. Он зачарован от поимки. Он никогда не попадет в тебя, — объяснил он и, сделав несколько шагов вперед, и без каких-либо реальных усилий поймал парящий в воздухе маленький золотой шарик.

— Может быть, — фыркнула она. — В будущем ты воздержишься от швыряния любых предметов — вне зависимости от того, зачарованы они или нет — в моем кабинете?

Гарри рассеянно кивнул и принялся расхаживать по комнате, перекидывая снитч из одной руки в другую. Его магия была уже гораздо спокойнее, чем когда он вошел в кабинет, но он все еще был явно очень взволнован. Гермиона обогнула свой стол и присела на край, ожидая, пока он соберется с мыслями и будет готов поговорить.

Но он продолжал расхаживать и бормотать себе под нос около пяти минут, прежде чем резко остановился прямо перед ней.

— Не хочешь поделиться тем, что тебя беспокоит? — выгнув бровь, спросила она.

— Эндрюс — чертов идиот!

— Ну, несмотря на то, что я могу смело заявить, что порой он ведет себя, как не самый ответственный аврор в департаменте, при этом он довольно компетентный сотрудник. Что послужило такому заявлению с твоей стороны?

— Он отказывается следовать указаниям, — резко выпалил он.

Гермиона вздохнула, не будучи особо удивленной. Репутация Гарри бежала впереди него, к тому же он, да и Драко были моложе и, следовательно, технически имели меньше опыта, чем Эндрюс, а тот был очень горделивым волшебником. Он никогда не примет их появление в департаменте, но она не думала, что он настолько глуп, чтобы сделать что-то, чтобы так взбесить Гарри. С другой стороны, у Гарри был довольно вспыльчивый характер, и она знала, что, возможно, он позволил себе некоторые лишние эмоции.

— Не хочешь поделиться подробностями? — она знала: вполне возможно, что он может не захотеть или даже не иметь разрешения на это, в зависимости от того, активно ли они работают над делом и его классификацией; но он, должно быть, искал ее по какой-то причине.

Он провел рукой по волосам, взлохматив их сильнее, чем обычно.

— Вчера мы с Малфоем провели презентацию новых методов допроса.

Она кивнула; ему пришлось поработать в выходные, чтобы наверстать упущенное, пока он был в Англии, время, чтобы подготовиться. В результате им пришлось отложить свое первое свидание.

— Мне казалось, что все прошло успешно.

— Ну я тоже так думал, — кивнул Гарри. — И именно поэтому я был так оптимистично настроен, когда Эндрюс и Блевис привели подозреваемого на допрос. Это же была прекрасная возможность на практике применить все то, о чем мы говорили. Эндрюс — довольно агрессивный следователь, что тоже имеет право на существование, поскольку некоторые подозреваемые ведутся и на это.

— Конечно, — согласилась она.

— Но только взглянув на подозреваемого, я сразу же понял, что такой номер с ним не пройдет. Малфой согласился со мной, и только не говори ему, что я это сказал, но в таких вопросах он куда более чувствителен, чем я.

— Твой секрет в безопасности, — хихикнула Гермиона.

— Мы посоветовали им начать в более дружелюбной манере, заставить подозреваемого почувствовать себя комфортно. Даже предложили сами провести допрос. Ведь мы здесь именно для этого, Мерлина ради! Но они отказались.

Гермиона издала неопределенный булькающий звук. Она была ничуть не удивлена. Несмотря на то, что Гарри и Драко были здесь, чтобы давать рекомендации, у них не было полномочий вмешиваться в расследования, особенно с такими яркими личностями, как Эндрюс, да и Блевинс тоже, если уж на то пошло. Они явно были не из тех волшебников, что добровольно откажутся от своих полномочий. И наверняка Гарри уже заметил это.

— Они не пробыли в комнате и трех минут, как он потребовал адвоката, не сказав больше ни слова.

— Мне очень жаль, — сочувственно произнесла она, но не могла не думать, что его гнев был несоразмерен обстоятельствам. Такие вещи случались постоянно: подозреваемые отказывались говорить, зацепки приводили в никуда. А авроры славились своей гордыней, и это был далеко не первый случай, когда кто-то не последовал совету Гарри. — Это прискорбно, но я уверена, что ты найдешь другой способ достучаться. Ты всегда был в этом своего рода экспертом, — она улыбнулась ему, пытаясь приободрить, но в то же время немного поддразнивая.

Он остановился, сдвинул очки на макушку и ущипнул себя за переносицу.

— Это касалось дела Молчаливого убийцы.

— Ох, Гарри, — выдохнула она, когда ее осенило.

Это было печально известное дело. На сегодняшний день этот волшебник — или, возможно, ведьма, но все же все склонялись к волшебнику — похитил и ритуально убил двенадцать детей за последние три года. Он работал по ежегодному расписанию: по одному ребенку на Белтейн, Самайн и каждое солнцестояние. Он получил свое имя, потому что расследование показало, что последней магией, примененной к каждому ребенку, было заклинание, заставляющее их молчать. Такое простое заклинание, обычно безобидное, использованное таким отвратительным образом — оно стало его визитной карточкой.

Детоубийцы были отвратительны по своей сути, что особенно сильно ударило по Гарри. А этот — тем более. Родители в этих случаях даже не знали, что их ребенок в опасности, и уж тем более не имели возможности защитить их так, как это сделали для него его собственные родители.

Она протянула к нему руки, и он подошел к ней, позволяя обнять себя, встав между ее ног и отпустив снитч, чтобы обхватить ее бедра и уткнуться носом в шею.

— Если они привели кого-то на допрос, то, по крайней мере, добились некоторого прогресса, — утешила она его, и он кивнул ей в плечо. — Если хочешь, мы вместе просмотрим все документы, может быть, заметим что-нибудь. У меня есть разрешение на рассмотрение этого дела, и мы всегда были довольно хорошей командой, — она улыбнулась про себя: их история теперь приносила ей радость, а не душевную боль.

— Спасибо, любимая.

И так они пробыли несколько минут в объятиях друг друга.

— Не говоря уже о том, что этот тупой ублюдок влюблен в тебя, — проворчал Гарри.

Последовало несколько секунд тишины, пока Гермиона пыталась уловить ход мыслей Гарри, и когда ей это удалось, она откинула голову назад и рассмеялась.

— Ты все еще говоришь об Эндрюсе? — спросила она.

— Да, — выплюнул он, не отрывая головы от ее плеча.

— Нет, он не влюблен, — твердо возразила она.

При этих словах он вскинул голову и уставился на нее.

— Я знаю, как выглядит волшебник, когда хочет ведьму. А он определенно хочет тебя.

— О, я знаю, что он хочет меня. Но это не имеет значения.

Его взгляд сузился еще больше, а руки сжали ее бедра.

— Ну, мне-то от этого не легче.

— Он не влюблен в меня, а просто хочет переспать со мной, — пояснила она, приложив палец к его губам, прежде чем он смог заговорить. — И если бы у меня был хоть какой-то интерес к нему, я бы позволила ему это еще несколько месяцев назад.

Гарри издал звук, который был настолько близок к рычанию, насколько это возможно для человека.

— О, не будь пещерным человеком, — упрекнула она. Когда он ничего не ответил, она продолжила: — И даже если бы он действительно был по-настоящему влюблен в меня, я с тобой, — она ткнула его пальцем. — Я люблю тебя. Я хочу тебя.

Он пробормотал что-то о том, что глупому мерзавцу нужно держаться подальше от его ведьмы, заявление, которое заставило Гермиону закатить глаза.

— Что я только что сказала насчет пещерного человека? И в любом случае, мы не сделали официального заявления о том, что мы вместе, а он никогда не вел себя невежливо со мной. Если бы это было так, он бы определенно поплатился за это, и ты это прекрасно знаешь. Я могу сама о себе позаботиться, если только ты мне не доверяешь? — с явным вызовом спросила она.

— Конечно, знаю. Мне жаль. Мне просто очень не нравится, как он на тебя смотрит.

— Все в порядке. Не то чтобы у меня был иммунитет к ревности, — рассмеялась она и заставила его посмотреть на нее, быстро поцеловав, а затем лукаво улыбнулась ему, — но серьезно, кто будет смотреть на другого волшебника, когда у меня есть сам великий Гарри Поттер? — закончила она фальшиво сладким голосом.

Он ущипнул ее за бок.

— Заткнись.

Она рассмеялась.

— Он просто такой невероятный, — продолжала она, задыхаясь от смеха. — Ты знаешь, что однажды он убил василиска голыми руками? Да, посмотрел ему прямо в глаза, — она притворно обмахивалась веером.

Он фыркнул.

— Ну, по крайней мере, мне не нужно беспокоиться о своем эго, когда ты рядом, — но он сказал это со смехом.

— Лучше? — спросила она, целуя его в щеку.

— Определенно. Ты всегда делаешь все вокруг лучше, — она нахмурилась, когда выражение его лица снова сменилось с веселого на серьезное. — И я должен признать, что меня пугает, как близко я был к тому, чтобы потерять это, потерять тебя.

— Ох, Гарри, мне так жаль, что я сбежала. Не думаю, что смогу когда-нибудь в достаточной мере извиниться за это.

— Я не это имел в виду, — покачал он головой. — Я, конечно, не в восторге от этого, но теперь, когда я все понял и перестал злиться на тебя, то все больше удивляюсь, почему я не отправился за тобой. Почему я не ломился в твои двери, требуя, чтобы ты впустила меня обратно в свою жизнь? Ведь ты поступала так со мной много раз. Ты никогда не позволяла мне плыть по течению или уходить в себя целиком и полностью. И более того, я почти женился на Джинни и... Я знаю, что не прошло и недели, но я больше не могу представить, что в моей жизни не будет тебя, — он демонстративно схватил ее.

Она глубоко вздохнула.

— Я думала, мы не будем зацикливаться на "что, если"?

— Ты права, я просто…

— Это была та еще парочка недель? — предположила она.

— Именно, — и между ними повисла тишина, пока он наконец-то не поднял взгляд и посмотрел ей прямо в глаза. — Привет, кстати.

— Привет, — вздохнула она.

Он впился в ее губы поцелуем, а затем провел губами вниз по ее щеке к месту соединения шеи и челюсти, где начал слегка посасывать ее кожу. Она откинула голову, чтобы дать ему лучший доступ.

Он расстегнул одну пуговицу на ее блузке, прежде чем она пришла в себя.

— Гарри, — выдохнула она. — Нам нужно остановиться, мы на работе.

Он прислонился лбом к ее ключице и сделал несколько глубоких вдохов.

— Мне очень жаль. Я просто скучал по тебе.

— Ты видел меня вчера вечером, — со смешком напомнила она ему.

Он поднял голову, встретился с ней взглядом и осторожно застегнул ее рубашку.

— Да, но это были очень долгие четырнадцать — или около того — часов.

— Ты мог бы остаться на ночь, — сказала она ему, проводя рукой вверх и вниз по его груди, а затем замерла, когда до нее дошло ее заявление. — Прости, я не это имела в виду. Я не пытаюсь торопить тебя, — поспешно добавила она.

— Я думаю, мы, возможно, нашли проблему, дорогая, — прошептал он, все еще прижимая голову к ее груди.

Она глубоко вздохнула и подавила желание прижать его к себе, подумав, что было бы очень неразумно прижимать его еще ближе прямо сейчас.

— Я знаю, мне очень жаль. Ты же только что разорвал помолвку, Годрика ради.

Он покачал головой.

— Ты не поняла меня.

— Что ты хочешь сказать?

Он поднял голову, и невероятные зеленые глаза встретились с ее.

— Я хотел остаться на ночь. На самом деле, я всегда хочу оставаться с тобой. Но при этом я не хочу все испортить. У нас даже свидания не было! А я не очень уверенно чувствую себя во всех этих делах с отношениями.

Гермиона обдумала его слова; она не хотела отмахиваться от его страхов, поэтому тщательно подбирала слова.

— Пока у тебя все идет неплохо.

— Спасибо, — тихо усмехнулся он. — Но я действительно понятия не имею, что делать. Вероятно, тебе придется проявить терпение; мне очень жаль, но, кажется, у тебя гораздо больше опыта в этом вопросе, чем у меня.

— В каком вопросе? — спросила Гермиона, чувствуя, что заблудилась где-то в потоке его мыслей.

— Отношений? — то было наполовину утверждение, наполовину вопрос.

Она нахмурилась.

— Гарри, ты был с Джинни больше пяти лет.

Он покачал головой.

— Мы познакомились, когда были подростками. Я думаю, что на том этапе все было по-другому. И прошло много времени с тех пор, как я начинал что-то с кем-то незнакомым, и определенно ничего подобного не происходило с тех пор, как я повзрослел. Так что смело можно утверждать, что у тебя в этом опыта больше.

Она увидела, как изменилось выражение его лица, сначала она не узнала его, но потом ее осенило: Гарри ревновал ее к мужчинам, с которыми она была в прошлом. Она не могла решить, была ли она тронута или раздражена этим чувством.

— Так это разговор об этом, не так ли.

— О чем?

— Разговор о сексуальных приключениях в прошлом, — она многозначительно выгнула бровь.

Он пожал плечами, но отвернулся, тем сам показав все, что ей нужно было знать.

— Три, — заявила она прямо и без колебаний; она не была смущена тем, что она собиралась ему сказать.

— Прошу прощения?

— Я была с тремя мужчинами, если это то, что тебя интересует?

Гарри вздрогнул, но в конце концов кивнул.

— Я дотянула до двадцати одного года, но потом решила, что пришло время попытаться забыть тебя, особенно учитывая, что мне нечего было забывать с точки зрения романтических отношений. Я хотела полноценной жизни, которая включала в себя и сексуальные взаимоотношения. Ни одни из этих отношений не продлились долго, но и ни одно не было плохим опытом. Но каждый раз, когда мы достигали определенного уровня физической близости, я понимала, что в долгосрочной перспективе это не сработает. Это то, что ты хотел услышать? — спросила она, когда он как-то странно посмотрел на нее — не столько расстроенный, сколько отстраненный.

— А Рон? — спросил он.

— Что насчет него?

— Я думал, что у вас с Роном было что-то, но ты только что-то сказала, что дотянула до двадцати одного.

Гермиона удивленно отшатнулась.

— Это он сказал тебе что-то подобное?

— Нет, — быстро ответил Гарри. — Нет, — вздохнул он, — но он определенно заставил меня поверить в это.

На мгновение в ее груди вспыхнул гнев, но быстро отступил.

— Я не в восторге от того, что он это сделал, но, думаю, в данном случае он позволил своей гордости взять верх. Вы с Джинни не очень-то скрывали свои постельные эскапады, а мы с ним так и не прошли стадию поцелуев. Ему было бы нелегко в этом признаться.

— Прости, — прошептал он.

Она вздохнула.

— Гарри, я не критикую. Ты имел полное право спать со своей девушкой. Ты не тыкал нас в это носом, и опять же, ты имел полное право спать со своей девушкой. Даже если бы ты знал, что я чувствую, ты ничего мне не должен.

— Я многим тебе обязан, — возразил он.

— Нет, не говори так. Серьезно, Гарри, хорошо? — он кивнул. — Итак, я ответила на твой вопрос или ты хочешь подробностей?

Он поморщился.

— Определенно нет, я даже не знаю, почему мне так хотелось это знать.

— Я думаю, это вполне естественно, — пожала она плечами. — Особенно в нашем случае. Было время, когда мы знали друг о друге практически все, а теперь в наших знаниях образовались большие дыры.

Он кивнул.

— В этом есть смысл. Например, когда Гермиона Грейнджер стала такой ведьмой, которая позволила своему парню засунуть руки ей под юбку посреди собственного кабинета? — он ухмыльнулся ей и посмотрел вниз, туда, где он на самом деле просунул руки под подол ее юбки и положил их ей на бедра.

— Не испытывайте свою удачу, мистер Поттер, — произнесла она, но не оттолкнула его.

Он просто продолжал ухмыляться ей.

— Может быть, я мог бы принести кое-какие вещи к тебе домой... На случай, если мне придется остаться на ночь.

— Звучит здорово.

— Я еще не испытываю свою удачу?

— Нет, — она бросила на него вызывающий взгляд и обхватила его одной ногой, на что у него даже рот открылся от удивления.

— Я собирался сказать, как удивительно ты меня успокаиваешь, но внезапно чувствую что угодно, кроме спокойствия.

— Разве это не услуга, которую предоставляет Малфой? Так вот почему ты приехал сюда? — попыталась она пошутить.

— Во-первых, это отвратительно, Гермиона. Во-вторых, он занят подачей жалобы начальству.

— Что ты имеешь в виду? Я думала, ты сказал, что провал Эндрюса не вышел за рамки?

Он пожал плечами.

— По-моему, нет. Но тебя не должно удивлять, что Малфой не любит, когда его игнорируют.

— И ты не собираешься его поддержать? Потому что это не похоже на тебя.

— Я думаю, что он немного драматизирует, и я, конечно, не буду препятствовать его жалобе. Но я чувствую: отчасти это связано с тем фактом, что он просто не любит, когда его недооценивают. На мой взгляд, это недостаточная причина для подачи жалобы, и я сказал ему об этом. Как делал уже не раз.

И это заставило Гермиону громко рассмеяться.

— И я также стараюсь не сжигать здесь мосты, прежде чем их построю, — продолжил Гарри, что заставило ее нахмуриться.

— Что это значит?

Он пожал плечами.

— Возможно, в будущем мне придется работать с Эндрюсом и его приятелями. Я не хочу портить себе жизнь из-за одного неудачного допроса.

— Я все еще не понимаю, куда ты клонишь.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты сказал "в будущем придется работать", но ты же здесь всего на полгода.

Он выпрямился, сделал шаг назад и посмотрел на нее так, словно она только что ударила его.

— И что потом, Гермиона, я просто оставлю тебя?

— О, нет-нет-нет. Наверное, когда я осмеливалась подумать об этом, то решила, что в конце концов поеду домой с тобой. Это ведь именно я уехала.

— Это то, что ты хочешь?

Она колебалась.

— Однажды я уже сбежала от тебя. Я не ожидаю, что ты перевернешь свою жизнь с ног на голову, чтобы остаться здесь со мной.

— Ты меня об этом и не просишь. К тому же мне здесь очень нравится. Я понял это, когда вернулся в Лондон. Никого здесь не волнует, кто я такой. И это очень бодрит. Я могу делать свою работу, быть таким, какой я есть, быть просто тем, кто я есть.

— Но ты бывал в стольких местах, определенно, это не первый раз, где ты испытываешь такое.

— Да, но нигде больше у меня не было ничего столь соблазнительного, как ты.

— Гарри...

— Нет, — он поднял руку и снова обнял ее. — Прекрати, мы разберемся со всем этим. Еще слишком рано что-то решать. Я просто имел в виду, что не хочу портить свои здешние профессиональные перспективы еще до того, как они начнутся. Эндрюс весьма популярен.

— Понятия не имею, почему, — пробормотала она, уткнувшись ему в шею.

Она почувствовала, как он покачал головой.

— Знаешь же, — возразил он.

Она фыркнула.

— Ладно, я не слепая, но у меня никогда не было подобного искушения.

Гарри рассмеялся.

— Он обаятелен, хорош собой и вообще неплохо справляется со своей работой.

Гермиона отстранилась и уставилась на него.

— Заткнись сейчас же. У тебя нет причин ревновать.

Он только ухмыльнулся ей.

— А я и не ревную.

— Конечно, нет, — засмеялась она и прижалась к его груди. — А теперь иди, делай свою работу и перестань отвлекать меня.

Он слегка отсалютовал ей, наклонился для еще одного поцелуя, поймал свой снитч в воздухе, даже не глядя на него, и практически выскочил из ее кабинета.

Гарри очень переживал из-за первого свидания с Гермионой, и благодаря работе, которую ему необходимо было наверстать из-за своей импровизированной поездки в Англию, у него было целых полторы недели прочувствовать это как следует. Он расспрашивал почти всех, с кем контактировал, желая получить совет, прежде чем наконец понял, что, если он сам не придумает эту идею, то она ему не понравится.

Это ведь было действительно первое, первое свидание, которое он когда-либо планировал, и он надеялся — чего уж там — рассчитывал! — что оно также будет последним. Этим свиданием он хотел доказать еще и себе, что он может справиться с ролью парня в отношениях, которой, стоило признать, он пренебрегал в прошлом. Хоть это и не совсем его вина, поскольку они начали встречаться с Джинни совсем юными, но тем не менее, он чувствовал себя виноватым.

Первый год их отношений прошел, когда она была еще в Хогвартсе, так что все сводилось к недолгим встречам, когда она была дома или же в Хогсмиде, и тут было не до планирования романтических свиданий. А после они оба были так заняты, что просто пошли по колее, и все превратилось в рутину. И ему очень не хотелось, чтобы подобное произошло и с Гермионой. Он хотел удостовериться, что она понимает, как много значит для него, и главное, что она стоит всех этих усилий.

Первой мыслью было устроить шикарный ужин, но ему же хотелось, чтобы свидание было особенным и запоминающимся, а изысканная кухня не особо для этого подходила. Проведя масштабные поиски, которыми Гермиона могла бы гордиться, он, кажется, нашел то, что будет довольно необычным. Гарри нервно спросил ее, не возражает ли она провести с ним всю субботу, на что она только улыбнулась ему и заверила, что даже и не планировала проводить ее с кем-то другим.

Но он все равно очень нервничал, когда субботним утром подошел к ее дому, крепко сжимая в руках букет подсолнухов. Он очень огорчился, осознав, что на самом деле понятия не имеет, какие цветы предпочитает Гермиона, но яркие лепестки привлекли его внимание, и он показалось, что они отлично впишутся в ее уютную квартирку. Это определенно было лучше, чем заявиться с пустыми руками.

Войдя в подъезд, он побежал вверх по лестнице, а дверь в ее квартиру распахнулась прежде, чем он успел даже поднять руку, чтобы постучать. Она смотрела на него с сияющей улыбкой, глаза горели любопытством. И в тот же миг вся его нервозность испарилась.

— Доброе утро! — поприветствовала она. — Пожалуйста, ну теперь-то ты можешь мне сказать, куда мы отправимся?

На что Гарри только рассмеялся и покачал головой, было слишком забавно держать такую информацию в секрете. Гермиона просто сияла, когда пыталась что-то понять. Она гадала уже несколько дней, с тех пор как он сообщил ей подходящий дресс-код: одежда и обувь должны быть удобными, что-то, в чем, она могла бы легко передвигаться, и определенно никаких платьев или юбок.

И конечно же, она беспрекословно выполнила его инструкции. На ней были сандалии на плоской подошве, которые только напомнили Гарри, насколько же она миниатюрная, полосатые шорты и симпатичный кружевной топ, поддерживаемый рядом сложных на вид ремешков. Гарри рассеянно подумал, сможет ли он без проблем снять его. Он быстро отогнал подобные мысли, прежде чем она смогла бы понять, о чем он думает, ведь в этот деле она была невероятно хороша.

— Я хочу увидеть твое лицо, когда мы прибудем на место, — объяснил он.

Она сделала вид, что надулась, и ее взгляд упал на цветы в его руке.

— Это для меня?

Он сморщил лицо.

— Ой, не хотел, чтобы ты их увидела, — и быстро спрятал их за спину, — на самом деле они для ведьмы, с которой я встречаюсь позже.

Она с прищуром посмотрела на него.

— Какая жалость, ведь я очень люблю подсолнухи.

Он ухмыльнулся, не в силах продолжать представление. -

— Я рад, поскольку не был уверен, какие тебе нравятся, — он протянул ей букет. — Они напомнили мне о тебе.

— Спасибо, — ответила она сладким голосом.

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Просто я всегда чувствовала их теплоту, и мне просто приятно на них смотреть. Так что тот факт, что ты говоришь, что они напоминают тебе обо мне, что ж, это многое значит, — она отвернулась от него, явно смущенная.

— На самом деле, это звучит как идеальное воспоминание, — румянец расцвел на ее щечках, и она бросила еще один взгляд в его сторону, но все еще не смотрела прямо на него. — Мы с родителями отправились в Италию, это была последняя совместная поездка перед отправлением в Хогвартс и они хотели, чтобы она была действительно особенной. Мы отправились туда на целых две недели, взяли машину напрокат и поехали из Венеции в Рим. Я никогда не забуду подсолнечные поля в Тоскане, — она покачала головой, словно выходя из транса, улыбнулась и приглашающе махнула рукой. — Давай я поставлю их в воду, и мы пойдем.

— На самом деле, это звучит как действительно хорошее воспоминание, — подбодрил он, зная, как трудно ей было даже думать о своих родителях, и это был один из немногих случаев, когда он слышал, чтобы она говорила о них без какой-либо меланхолии с тех пор, как она изменила их воспоминания и отправила в Австралию.

— Так и есть.

— Значит, подсолнухи — твои любимые цветы? — проходя за ней в кухню, спросил он.

— Эм, — она встала на носочки, чтобы дотянуться до вазы, которая, как он заметил, стояла на холодильнике. — Ну, не самые-самые, но определенно одни из.

Гарри подошел к ней, глядя в глаза и с усмешкой на губах с легкостью достал вазу.

— Не моя вина, что я низкая, — выпалила она, заметив его усмешку.

— Ты ведьма или кто?

Она уперла руки в бока и уставилась на него.

— Я не вижу необходимости доставать палочку каждый раз из-за подобной мелочи. Как, очевидно, и ты!

— Действительно, но это не мне высота бросает вызов.

— Ой, заткнись, — и выхватив вазу у него из рук, она отправилась набирать воду, используя кран, а не палочку. Несмотря на свои поддразнивания, он действительно восхищался тем фактом, что она никогда не принимала магию как должное, ведь они оба знали, каково это — жить без нее, к тому же Гермиона никогда не позволяла себе почивать на лаврах.

— Так какие?

— Что какие?

— Твои любимые цветы.

Она бросила на него понимающий взгляд.

— Ты сейчас не особенно-то деликатен.

— А я и не пытаюсь, — он пожал плечами, — просто хочу убедиться, что буду давать тебе то, что действительно нравится. И я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, что ты предпочтешь, чтобы я был открытым и честным в таких делах, нежели играл в игры.

Она кивнула и прикусила губу, очевидно, серьезно раздумывая над ответом — как и всегда.

— Пионы, вероятно, но у них очень короткий сезон, — наконец ответила она. — Я также люблю тюльпаны и розы, но дикие, которые выглядят так, как будто должны цвести в саду, а не стоять в витрине цветочного бутика.

Гарри кивнул и сделал мысленную пометку выяснить, что, черт возьми, такое пион.

Она поставила вазу с цветами на столике рядом с диваном, а затем подошла к нему, закинула руки ему на шею.

— Спасибо, это было очень предусмотрительно.

— Постарайся не казаться такой удивленной.

— Ну, я разговариваю с мальчиком, который подумал, что это хорошая идея — сказать девушке, что он прерывает их свидание, чтобы пойти и встретиться со мной — и это в День святого Валентина.

— Больше. Не. Мальчик, — произнес он, и каждое слово закреплял поцелуев, а затем наклонился еще раз для еще одного долгого, чувственного поцелуя.

— Нет, определенно не мальчик, — согласилась она, когда поцелуй закончился, и провела рукой по его груди.

Он вздрогнул от этого ощущения.

— Я мог бы с легкостью остаться здесь с тобой на весь день, но мне действительно хотелось пригласить тебя куда-нибудь.

— Хм-м-м, — она игриво прикусила его челюсть. — И я слишком долго ждала, чтобы просто так отказаться и не узнать, что ты задумал.

Он еще раз быстро поцеловал ее, а затем взял за руку и повел к двери.

— Кстати, ты прекрасно выглядишь.

— Спасибо, — она посмотрела на себя. — В этом нет ничего особенного, но если я что-то и умею, так это следовать инструкциям.

— Я думаю, ты лучше умеешь давать указания, — возразил он.

Она хитро улыбнулась ему и посмотрела на него краем глаза.

Он прокрутил свои слова в голове и хихикнул: а флиртовать с Гермионой было забавно.

— А ну-ка убрала развратные мыслишки из своей головы, мисс Грейнджер. Я не это имел в виду, хотя это то, о чем я с удовольствием готов узнать.

— Разыграй свои карты правильно, и все может быть, — легко сказала она, взяв ключи и мобильный телефон и убирая их в сумочку, затем снова протянула ему руку.

— И просто для протокола, ты прекрасна, и когда наряжаешься — тоже, но думаю, что предпочитаю, чтобы ты была такой. Моя Гермиона всегда была немного более непринужденной.

— Твоя Гермиона?

— Да, ты знаешь, девушка с ручками, перепачканными чернилами, — он поднял их соединенные руки, чтобы осмотреть их, но ее руки были совершенно чистыми. — Кстати, я скучаю по ним.

— Смею тебя разочаровать, — фыркнула она. — Но ты себе не представляешь, какое облегчение я испытала, когда узнала, что американское волшебное сообщество считает перья пережитком прошлого, и я могу свободно пользоваться ручкой, не подвергаясь насмешкам при этом.

— Кстати, о перьях, — рассмеялся он. — Я также скучаю по тому, как ты втыкала их в волосы, а потом забывала о них. И твои волосы, все растрепанные от того, что ты сидела взаперти в классе зелий над дымящимся котлом.

— Довольно нелестную картину ты тут описываешь.

Он покачал головой.

— Нет, это было здорово. Тебе было так комфортно и с собой, и со мной. Это было таким настоящим...

— Мне не хотелось бы тебя огорчать, Гарри, но я была чрезвычайно застенчивым подростком.

Гарри на мгновение задумался.

— Думаю, что понимаю, о чем ты говоришь, к тому же уверен, что дружба с двумя невежественными парнями в этом деле не особо помогала. Но от этого все становится еще более удивительным, поскольку этот факт тебя не остановил и не позволил сбить тебя с пути от того, что важно для тебя.

Она остановилась на тротуаре и поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его.

— Спасибо, конечно, я думаю, что ты предвзят, но я ценю это.

— Хоть я пристрастен, но это не значит, что я ошибаюсь.

— Похоже, что много размышлял об этом? И о Хогвартсе?

Он кивнул.

— В свете всего этого, — он указал между ними, — я смотрю на многие вещи новыми глазами.

— Только не задумывайся об этом до смерти, это не принесет никакой пользы, поверь мне, уж я-то знаю.

— О, не волнуйся, я сейчас слишком счастлив, чтобы позволить чему-то расстроить меня, — небрежно сказал он, ловя такси.

После того, как они забрались в машину и Гарри дал таксисту адрес — Гермиона нахмурилась, и он мог сказать, что она изо всех сил пыталась понять, куда они едут, — она повернулась к нему.

— И не тебе что-то говорить о чужих волосах! — сказала она с притворным негодованием.

Он рассмеялся.

— Думаешь, я этого не знаю?

— У наших бедных детей даже нет шансов, — на мгновение воцарилась тишина, и ее глаза расширились. — Гарри...

Он просто обнял ее и поцеловал в висок.

— Ты хочешь детей? — в конце концов спросила она.

— Да, конечно, и ты это знаешь.

Она пожала плечами.

— Я знаю, что ты этого хотел, но приоритеты могут меняться. Ты сейчас ведешь довольно активный образ жизни, много путешествуешь, и я просто не была уверена.

— Завести семью до сих пор остается самой важной вещью для меня.

— Хорошо, — выдохнула она. — Я тоже этого хочу.

— На том и порешили, — она прижалась к нему, и он понял, что говорить больше ничего не нужно, по крайней мере, сейчас.

Когда они прибыли к месту назначения, Гермиона просто смотрела на здание, нахмурив брови, и очевидно, тщетно пыталась понять, что происходит. Он усмехнулся про себя, оплатил такси и помог ей выбраться из машины.

— Хорошо, Гарри, ты повеселился, а теперь скажи мне, куда мы идем. Смею предположить, что ты не привез меня в «FedEx», — она указала на магазинчик на углу.

— Нет, — он хихикнул и повернул ее к куда большему знаку, который она, по-видимому, проигнорировала.

Она сморщила нос, но не выглядела расстроенной, просто смущенной.

— Батуты?

— Ты слышала что-нибудь о батутном парке? — она покачала головой.

— Я тоже не знал, но когда я искал для нас что-то особенное, то наткнулся на него. На самом деле это именно то, на что похоже. На сегодня у меня запланировано два мероприятия, вот это — скорее для меня, а то, что будет позже днем, чуть больше для тебя, но я думаю, что нам обоим понравится.

— Ну, я определенно заинтригована, — уклончиво ответила она.

— Я знаю, как ты относишься к полетам, но однажды ты сказала мне, что в детстве любила качели.

— Ты помнишь это?

— Да, — он пожал плечами. — Вероятно, потому, что мне показалось это немного ироничным, или просто потому, что ты была единственной с кем я мог поговорить о чем-то маггловском. И я подумал, что будет правильнее, если я приведу тебя в какое-нибудь совершенно магловское место. Я имею в виду, ты можешь хотя бы представить, как пытаешься объяснить Рону, что такое батут?

— О Мерлин, нет! — она хихикнула. — Он, наверное, подумает, что мы все это выдумали.

— В любом случае, это своего рода немного качели или полеты, но без того, чтобы полностью доверять надоедливому заколдованному куску дерева, который я знаю, действительно пугает тебя. И, честно говоря, это просто звучало довольно весело.

Наконец она оторвала взгляд от вывески и посмотрела на него.

— Ты серьезно подошел к этому вопросу.

Он снова пожал плечами, начиная чувствовать себя очень неуверенно.

— Спасибо, Гарри, — она поцеловала его в щеку, а затем улыбка появилась на ее лице. — И ты прав, это звучит очень весело.

— Потрясающе, пойдем.

Она остановила его, прежде чем он успел отойти, и обвила руками его шею, затем потерлась носом о его нос. Гарри был удивлен ее довольно беззастенчивыми действиями, по крайней мере, учитывая, что они были посреди толпы людей.

— Так ты не хочешь рассказать мне, что мы будет делать днем? — пробормотала она.

— О, Миона, — вздохнул он, погружаясь в ее объятия и проводя руками от ее бедер к талии, позволяя ей думать, что она околдовала его.

— Да?

Он внезапно отстранился и одарил ее злобной ухмылкой.

— Хорошая попытка, — и, схватив ее за руку, потащил ко входу.

Гермиона с энтузиазмом выскочила из батутного парка. В любой другой ситуации она чувствовала бы себя невероятно глупо. Но любящая улыбка на лице Гарри, которая сияла на его лице при виде ее волнения, смела прочь все смущение. Она даже не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя настолько беззаботной. И даже если бы она не наслаждалась их первым свиданием, то все равно была бы тронута теми усилиями, что приложил Гарри, и все равно была бы на седьмом небе от счастья.

— Ну, теперь-то ты мне скажешь, куда мы отправимся дальше? — она сжала его руку своими ладошками, когда они оказались под теплыми лучиками августовского солнца.

— Конечно, — театрально вздохнул он. — Пообедать.

— Га-а-арри, — протянула Гермиона.

— Это не сработает, — закатил он глаза.

— Почему нет?

— Потому, что ты особенно очаровательна, когда чего-то не знаешь или что-то не идет по-твоему. И с чего бы мне хотеть от этого избавиться, сказав тебе то, что ты так жаждешь узнать?

— Очаровательна, — фыркнула она.

— Ага, — вырвавшись из плена ее ладошек, он положил руку ей на талию, притягивая ближе к себе. Она же в ответ обняла его. — Нам нужно пройти всего пару квартальчиков для точки аппарации.

— То есть полумаггловский-полуволшебный день?

— Мне показалось это правильным, учитывая наш стиль жизни.

— А ты поумнел с возрастом.

— Полагаю, было бы грубейшей ошибкой с моей стороны указать на тот факт, что ты старше меня почти на год, — парировал он, подмигнув ей.

— Именно так.

На что он только усмехнулся и поцеловал ее в макушку.

— Эй, мне тут в голову пришла мысль, — выпалила она через нескольких минут.

— Шокирующее заявление, — выпалил он.

— Моя жизнь вот-вот превратится в игнорирование половины того, что ты мне говоришь, не так ли? Ты чертовски умная задница.

— И это сильно отличается от того, как было всегда… Интересно, как же?

— Я же серьезно. Я заметила, что в парке ты снял очки.

— На самом деле, у меня не было выбора: я не мог использовать заклинание, чтобы удержать их на месте, поскольку это выглядело бы подозрительно.

— Я так и подумала, — кивнула Гермиона. — Но это навело меня на мысль, а не рассматривал ли ты возможность использования контактных линз?

— Вообще-то да. После начала тренировок в магическом Интерполе это было одно из первых их предложений. Но проблема в том, что у меня оказалась аллергия на эти штуки, — вздрогнул Гарри. — Несколько дней не могли понять, в чем дело, да и было жутко неудобно. Определенно не тот опыт, который мне бы хотелось повторить.

Гермиона поморщилась. Все, что Гарри описал как "жутко неудобно", вероятно, заставило бы любого другого корчиться на полу в агонии. Она поднесла свободную руку к его лицу.

— Вообще-то мне нравятся твои очки и ты в них, но я просто подумала, что было бы безопаснее избавиться от них, учитывая твою работу.

— Я даже рассматривал вопрос маггловской лазерной хирургии, но целители не были уверены в общем результате из-за сохранившейся вокруг шрама темной магии, так что пришлось отказаться от этой идеи.

Услышав его объяснения, она резко замерла на месте.

— Что? Сохранившейся чего? Гарри, пожалуйста, скажи мне, что он не…

— Нет-нет-нет! Ничего подобного, милая. Он исчез, клянусь тебе.

— Тогда я не понимаю.

— Часть его, что была во мне исчезла навсегда. Но вот магия, что сотворила это, — и он провел пальцем по шраму, — была настолько темной, что ее просто нельзя взять и смыть, грубо говоря, — и чуть тише закончил: — И ты знаешь это.

После этих слов она прижала руку к груди, где был ее собственный шрам от темного проклятия.

— Ты прав, уж я-то точно это знаю.

— Я никогда не извинялся за это, — он прочистил горло. — Мне очень жаль, что это случилось с тобой. Особенно учитывая то, что ты пыталась предупредить меня.

— О, Гарри, я никогда не винила тебя.

— Но…

— Нет, пожалуйста, не надо. Нас перехитрили, а затем смяли силой и количеством. Мы сделали все, что могли, и ты поступил так, как поступил, потому что у тебя такое большое сердце. Если бы я могла вернуть Сириуса, я бы это сделала, но больше я бы ничего не стала менять. Мое место было рядом с тобой, как и сейчас. Я никогда не жалела об этом. И в любом случае со мной все хорошо.

— Но могло и не быть. Не знаю, что бы я тогда делал. Я сильно подозреваю, что Волдеморт правил бы магической Британией, возможно, даже всей Европой. А я определенно был бы мертв.

— Но я была рядом, — с напором произнесла она. — Гарри?

— Да?

— У нас с тобой долгая история, в довесок которой идет много тяжелого багажа. Как думаешь, мы сможем с этим справиться?

— Да, — без колебаний ответил он.

— А как насчет дома? Рон, кажется, неплохо воспринял новости, но я не думаю, что все Уизли последуют его примеру, а они — твоя семья.

— Ты тоже моя семья. Они смирятся.

— Но они будут сердиться на меня.

— Они не имеют права сердиться на тебя за то, что происходит между нами. Но да, многие люди дома злятся на тебя. Я не единственный, кого ты покинула.

Она вздохнула.

— Я должна извиниться перед ними и все объяснить.

Он прочистил горло.

— Ты должна поехать со мной домой на Рождество.

— То есть как? Мы оба, вместе?

— А почему нет? Мы уже сообщили Рону о наших отношениях, а скрывать это от своей семьи и наших общих друзей он явно не будет. К тому же до этого еще несколько месяцев. И я хочу провести это Рождество с тобой. Если захочешь, можешь остановиться у меня или снимем номер в отеле. Сможем обсудить все подробности ближе к тому времени, — уговаривал он ее.

В принципе, Гермиона и так рассматривала этот вариант. Она скучала по дому, по людям. И по рождественскому Лондону. Хоть она и любила Нью-Йорк всей душой, но все равно здесь было иначе.

— Хорошо, — тихо ответила она. — Думаю, что такой вариант мне нравится.

— Отлично, мне тоже.

Она плотно прислонилась к его боку, пока они продолжали идти к точке аппарации, все еще обнимая друг друга.

— Как ты думаешь, может быть, Рон захочет навестить нас, к примеру, взяв с собой Лаванду?

Гарри, казалось, серьезно задумался над этим.

— Он не очень-то любит путешествовать, ты же знаешь. Но Лаванда, вероятно, ухватилась бы за возможность приехать сюда и походить по магазинам.

— Мне показалось, ты сказал, что она выросла.

— Да, — он пожал плечами, — но она все тот же человек.

— Справедливо, и в этом есть смысл. И думаю, что буду даже не против пообщаться с ней. Я на самом деле думаю, что даже прежняя Лаванда и я лучше ладили бы в эти дни — я слишком серьезно относилась к себе в Хогвартсе, и не всегда была справедлива к ней из-за этого.

Он просто крепко обнял ее в ответ.

— Но что насчет Рона? Я знаю, что, вероятно, это слишком много: просить его приехать сюда, но когда мы вернемся домой, вокруг нас будет много посторонних. А я хочу, чтобы мы провели немного времени только с ним. Я скучаю по нему, и мне хотелось бы показать ему это.

— Ну не знаю, как он отреагирует, но я уверен, что он действительно хотел бы услышать это от тебя.

Она втянула в себя воздух.

— Я должна позвонить ему.

— Определенно хорошее начало. И для протокола, я бы тоже хотел, чтобы он приехал в гости, но не уверен, насколько он готов встретиться с этим лицом к лицу, — он демонстративно прижал ее к себе.

— Но ведь ничего не мешает спросить, правда?

Он искоса взглянул на нее, пока они продолжали идти по улице, прежде чем наконец кивнул.

После типичного перекуса гамбургерами и коктейлями на ступеньках Нью-Йоркской публичной библиотеки, который был абсолютно идеальным, потому что Гермиона была физически истощена и счастлива побаловать себя, Гарри повернулся к ней и улыбнулся, но его взгляд был слегка настороженным.

— Итак, на самом деле это наша следующая остановка.

Он кивнул.

— Это немного неловко признавать, — он провел рукой по волосам. — Я пришел сюда в первый же день после приезда и похода к тебе в кабинет. Я пришел сюда и думал о тебе и в итоге позвонил Андромеде, и мы немного поболтали о тебе.

— О чем? Ну, кроме моего отвратительного поведения?

— Ты была удивлена, — пожал он плечами. — В любом случае, я думаю, что бессознательно искал место, которое заставило меня думать о тебе. Мне было интересно, была ли ты когда-нибудь здесь; я подумал, что тебе, вероятно, понравится, — он застенчиво посмотрел на нее. — Я провел кое-какие исследования, прежде чем приехал в Нью-Йорк.

Она театрально схватилась за грудь.

— Успокойся душа моя, — на что она улыбнулась.

— А если серьезно, что мы тут делаем?

— Я предлагаю устроить экскурсию по запасникам.

Она ахнула, эти экскурсии были такой редкостью. У нее никогда не было возможности побывать на такой. И она не думала, что он даже догадается предложить подобное.

— Я поспрашивал на работе, не знает ли кто-нибудь кого-нибудь, кто мог бы нас впустить. Я обнаружил то, чего совсем не ожидал. Оказывается, там есть целая магическая коллекция.

Она просто сидела, уставившись на него.

— Что? — практически провизжала она, тут же понизив голос, когда поняла, что привлекает к ним внимание. — Ближайшая магическая библиотека, кроме архивов в МАКУСА, только в Бостоне! Но и туда достаточно трудно попасть! Я не могу себе представить, насколько сложно получить сюда доступ.

Он пожал плечами.

— Не так уж и сложно.

— Гарри, что ты сделал?

— То есть ты утверждаешь, что не хочешь попасть внутрь?

— Гарри, что ты сделал? — повторила она.

Он пожал плечами.

— Мое имя не совсем лишено влияния и по эту сторону Атлантики.

— Гарри — выдохнула она, помня, как сильно он ненавидел разбрасываться своей репутацией. — Что ты должен был им пообещать, чтобы нас впустили?

Он снова пожал плечами.

— Честно говоря, мне просто пришлось согласиться пойти с тобой. Библиотекарь на самом деле замечательный, мы разговорились, и ему явно не терпелось увидеть некоторые работы из коллекции Поттеров и того, что я унаследовал от Сириуса. Я был счастлив одолжить их. Так что в данный момент он просто чувствует себя обязанным, — усмехнулся он. — И у него буквально слюнки текут от мысли о встрече с тобой.

— Гарри.

— Ты продолжаешь повторять мое имя, и начинаю нервничать.

— Я просто... Я не могу поверить, что ты сделал это все для меня.

— Пока тебе это нравится, оно того стоит.

— Во сколько у нас назначена встреча?

— Минут через пять.

— Мерлин, — она потянулась и положила руку ему на колено. — Я бы с удовольствием пообжималась с тобой на этих ступенях прямо сейчас, но боюсь, что мы можем увлечься и потерять счет времени, а такая экскурсия может быть разовым предложением. У меня есть вся оставшаяся жизнь, чтобы как минимум зацеловать тебя.

— Пообжималась? — он хихикнул.

— Это все,что ты услышал из моей фразы?

— Твой словарный запас американизировался. Что не перестает быть странным.

Она пожала плечами.

— Лея всегда смеялась надо мной, когда я говорила “целоваться”- в значении лизаться, — и утверждала, что это звучит неприятно.

Это заставило его рассмеяться.

— Можешь называть это как хочешь, — он обнял ее одной рукой.

Несколько часов спустя Гермиона выскочила из библиотеки с еще большим энтузиазмом, чем из батутного парка. Она нашла общий язык с библиотекарем заведующим магической коллекцией, Орином Мэннингом, и он, фактически, выдал ей постоянное разрешение на посещение библиотеки в любое время.

— Это было фантастически, Гарри, правда это было очень интересно?

— Именно так.

Она улыбнулась ему.

— Даже не знаю, как тебя отблагодарить. И это очень сильно поможет моим исследованиям! — она обняла его за талию, пока они шли. — Несмотря на то, что я осознаю необходимость держать волшебный мир в секрете, я абсолютно не понимаю тенденции волшебников скрывать ценнейшие знания друг от друга.

— Все еще не продвинулась в получении разрешения на посещения Александрийской библиотеки? — понимающе сказал, хорошо зная о ее давнем желании провести некоторое время в этом древнем храме знаний.

— Нет, — надулась она.

— Прости, дорогая, но я не думаю, что мое влияние распространяется настолько далеко.

— О, я не это имела в виду. Я бы никогда и не попросила тебя об этом.

— Я бы сделал это для тебя, будь это в моих силах.

— Гарри, — выдохнула она, приподнимая голову для поцелуя.

— Я не строил никаких планов на ужин, — признался он после нескольких минут тихой прогулки по тротуару. — Не был уверен, насколько мы будем уставшими после всех приключений.

— Ты хочешь вернуться домой? — поинтересовалась она.

— Нет, я хочу остаться с тобой. Я просто хотел, чтобы ты знала: я пойму, если ты хочешь закончить.

— Я тоже хочу побыть с тобой. Так что у меня есть пара идей.

— Давай.

— Можно заказать доставку или же отправиться в прекрасное итальянское местечко недалеко от моей квартиры.

— Итальянская кухня звучит отлично.

Поэтому она повела его в маленькую тратторию, которую любила настолько, что ее там уже узнавали и всегда спрашивали, не хочет ли она "как обычно". И ей было очень приятно поделиться этим местечком с ним.

— Не хочешь зайти? — спросила она, когда он проводил ее до двери.

— Очень.

Они едва успели войти, как он схватил ее за бедра и прижал к стене рядом с входной дверью. Сначала он не поцеловал ее, просто держал, пока они оба тяжело дышали, глядя друг другу в глаза.

— Спасибо за прекрасный день, Гарри, — наконец выдавила она.

Он усмехнулся, а затем подарил ей еще один долгий, чувственный поцелуй, как в самом начале их свидания.

— Это было мне в радость во всех отношениях.

Его взгляд внезапно изменился, и его руки скользнули вверх по ее бокам, прослеживая изгибы, к ее плечам, пока он не обхватил их и не очертил на них круги большими пальцами.

— Такая нежная, — пробормотал он, наклоняя голову и проводя языком по ее обнаженной коже.

Гермионе показалось, что ее только что ударило током. Она подпрыгнула, и он поднял на нее взгляд

— Мне остановиться?

— О, пожалуйста, нет.

Он удивленно отстранился, но затем ухмыльнулся.

— Отлично, — и начал покрывать поцелуями ее плечо и шейку, — потому что я хочу попробовать тебя везде.

Она откинула голову к стене и почувствовала, как он запустил два пальца под бретельки ее майки напротив того места, где только что были его губы, заставив ее практически растаять.

— Это очень мило, но я должен признаться, что весь день думал, будет ли трудно снять ее с тебя. Эти штучки выглядят такими сложными, — он демонстративно потянул за ремешки.

Она открыла глаза, заметив, что он напряженно смотрит на нее с расширенными зрачками.

— Тебе очень хотелось это выяснить? — спросила она гораздо смелее, чем когда-либо с любым другим мужчиной.

Он сглотнул.

— Это не то, что я имел в виду, я не ожидал…

— А я это и предлагаю.

— Ну в таком случае, очень даже да. Если ты, конечно, уверена.

Не сводила с него глаз, потянула руки к подолу своего топа, а затем стянула его через голову.

Он просто смотрел и сделал несколько долгих, медленных вдохов.

— Хорошо-хорошо. Мы не будем заниматься этим у стены на входе, — и потянул ее за руку в гостиную, помогая ей лечь на диван. Он поставил одно колено между ее ног и, казалось, был готов заползти на нее сверху, когда она остановила его.

— А-а, — она погрозила ему пальцем, — око за око, — она провела пальцем от его пупка к груди, а затем попыталась стянуть его рубашку через голову.

Он улыбнулся и быстро избавился от нее, а затем наклонился, чтобы снова поцеловать Гермиону, в то время как та провела руками от его живота к плечам, а затем к его волосам.

— Как думаешь, мы сошли с ума? — поинтересовался он, распустив ее прическу. К этому моменту их губы были распухшими, а на телах обоих оставалось только нижнее белье.

— Вероятно, — признала она, продолжая целовать его, покусывая его губы и погружая язык в его рот, в то время как ее руки свободно блуждали по его телу.

— Переместимся на кровать?

— Хм? — промычала она, опьяненная от удовольствия.

— Милая, если мы займемся этим, то сделаем это в постели, — пояснил Гарри.

— Ох, да, конечно. Ты знаешь, куда идти.

Эта фраза заставила его рассмеяться. Он помог ей подняться с дивана, а затем, прижавшись к ней сзади, стал подталкивать их в сторону спальни. Когда они добрались до нее, им удалось даже слегка изящно завалиться на ее кровать, а затем — гораздо менее изящно — выскользнуть из нижнего белья. Гермиона громко рассмеялась, когда Гарри споткнулся, пытаясь выпутаться из своих боксеров. Он только усмехнулся ей и вопросительно склонил голову набок.

Она выгнула спину и раздвинула ноги, явно приглашая его вернуться на свое законное место между ними.

— Привет, — пробормотал он ей в губы, как только сделал это. — У нас все еще хорошо?

— Очень хорошо, — у нее перехватило дыхание, когда он прикоснулся ее к входу. И, сделав глубокий вздох, вошел в нее. Гермиона резко втянула воздух, пораженная ощущениями, гораздо больше, чем в первый раз.

— Гермиона, — позвал он, начал неторопливо двигаться, и ее глаза метнулись к нему.

— Да?

— Я причиняю тебе боль?

— Что? Нет, конечно, нет.

Он глубоко вздохнул.

— Ну, спасибо всем богам за это. Но тогда дыши, пожалуйста.

— Извини, действительно все хорошо, я просто немного ошеломлена, — она посмотрела на него со слезами на глазах.

Он мягко улыбнулся, но взгляд его оставался напряженным.

— Я рад это слышать, потому что считаю тебя просто даром небес.

Она задыхалась, когда он наполнял ее снова и снова. Она слегка сдвинулась, чтобы приспособиться к нему, и он чуть не упал на нее сверху от удовольствия.

— Прости, милая, — пробормотал он, успев выставить руки, чтобы поймать себя.

Она едва слышала его.

— О, Мерлин, Гарри, еще, пожалуйста.

— Как пожелаешь, — он уткнулся носом в ее щеку, а затем продолжил двигаться внутри нее, осторожно набирая темп. С выражением абсолютной решимости она поставила ноги на матрас и попыталась сосредоточиться на ощущении его тела: его дыхание на ее шее, мышцы его плеч и спины, изгибающиеся под ее руками, его член, так идеально работающий над ней.

Она хотела запомнить каждый момент такого опыта с Гарри. Они смогут повторить все это тысячи раз, но именно первый раз никогда не повторится.

Она была удивлена — и несколько разочарована — тем, как быстро достигла кульминации.

— Ох, — выдохнула она, когда пальцы одной из его рук заплясали по ее боку.

— Я хочу знать о тебе все, — прошептал он ей на ухо, проводя большим пальцем по одному соску и продолжая двигать бедрами в нужном направлении. Она вскрикнула и машинально прижала его к себе, почувствовав, как его собственная кульминация перекликается с ее.

— Я люблю тебя, — прошептала она, почувствовав, как очищающее заклинание омыло ее после нескольких минут восстановления дыхания. Она посмотрела на него и благодарно, хотя и небрежно, поцеловала в грудь, когда он укладывался рядом так, чтобы она прижалась к его боку.

— И я тебя.

Утром Гарри проснулся, сжимая Гермиону в своих объятиях и чувствуя, как его постепенно начинает охватывать паника. Хотя утром-то назвать это время было нельзя, скорее, ближе к середине ночи. Гермиона поерзала во сне, от чего Гарри мгновенно проснулся.

Он все еще не мог поверить в то, что случилось прошлым вечером. И уж тем более не особо понимал, как это произошло. В один момент он любовался ее плечиками, только плечиками, Мерлина ради, а потом...

Они переспали. На самом деле, если что-то и можно было назвать занятием любовью, то именно этим они и занимались. Любовью. И это было прекрасно. Хотя это определенно не входило в его планы.

Тем не менее у него хватило сил, чтобы удержаться и не погладить ее ножку, которая была перекинута через него, постепенно поднимаясь выше. Снова и снова.

— Что случилось? — хрипло спросила она.

У Гарри душа в пятки ушла от удивления. А ведь он был очень хорош в своей работе, и прошло много времени с тех пор, как его действительно заставали врасплох. И эта ведьма буквально лежала у него на груди.

— Ничего.

— Не ври мне, — она положила свою руку поверх его. — Несмотря на то, что ощущения от твоих прикосновений просто потрясающие, ты какой-то напряженный и дерганный. Так что случилось?

— Опыт научил меня не доверять ситуации, когда кажется, что все идет слишком хорошо. Я не планировал этого, — он провел рукой по ее обнаженной спине, — на самом деле я точно помню, что мы не собирались торопиться.

Она подвинулась, чтобы положить подбородок ему на грудь и посмотреть на него снизу вверх.

— С каких это пор наши планы продвигались дальше первого пункта?

Эта ремарка заставила его усмехнуться.

— Сожалеешь? — спросила Гермиона.

— Совсем нет, — тут ответил он. — Я нарываюсь на неприятности?

— Вообще-то обычно это моя работа, — улыбнулась она. — Довольно приятная перемена, — и, резко усевшись на его бедра, прижалась к нему. — Позволь мне отвлечь тебя, — ухмыльнулась она, накрывая его губы своими.

Когда он снова проснулся уже в более разумное время, то уже был один, но из гостиной в комнату просачивалась музыка. Он огляделся, отыскал свои боксеры, спрыгнул с кровати, натянул их и отправился на поиски Гермионы.

Он нашел ее на крошечной кухоньке; она стояла у стойки и что-то крошила, покачивая бедрами в такт музыке и тихо подпевая. Он прислонился к дверному косяку и просто смотрел на нее.

На ней были очень короткие шортики, которые едва выглядывали из-под огромной футболки. Ее волосы были собраны в пучок, но большая часть их выбилась из заколки, которая пыталась удерживать их на месте — просто восхитительно и так по-домашнему. Это была самая легкая вещь в мире — признаться самому себе, что он хотел бы просыпаться вот так всегда.

— Я знаю, что ты здесь, — произнесла она, мельком глянув через плечо.

Он оттолкнулся от дверного проема и обнял ее за талию.

— Я хорошо обученный оперативник; полагаю, что мне следует начать беспокоиться, раз ты так запросто заметила меня.

— Я всегда чувствую, где ты. И это не имеет отношения к твоим профессиональным навыкам.

— И то верно, — и Гарри поцеловал ее в шейку. — А что ты готовишь? — поинтересовался он, наблюдая, как она оторвала хвостик у клубники, а затем, разрезав на три части, отправила ее в миску, где лежали другие ягоды.

— Пожалуй, это будет крайне странное заявление с моей стороны, но я готовлю завтрак. И еще поджариваю рогалики и нарезаю фрукты. Мы, конечно, могли бы пойти куда-нибудь за чем-то более существенным, но я вроде как хотела остаться дома, — она вытянула шею, чтобы поцеловать его.

— Остаться дома звучит просто идеально.

У нее буквально перехватило дыхание, когда заиграла следующая песня; она бросила нож и обернулась к Гарри.

— Я люблю эту песню! — она схватила его за руки и начала тащить его по кухне под музыку, время от времени ныряя под его руки и кружась, пока он не присоединился к ней.

Гермиона улыбнулась ему, качая головой от радости и подпевая: "Всё, что мне было нужно — та любовь, что ты дарил, всё, что мне было нужно, чтобы пережить ещё один день...И всё, что я когда-либо знала — только ты", — а Гарри только и оставалась, что удивляться тому, что он даже и не подозревал, какой у нее замечательный голос.

Когда песня сменилась на что-то более медленное, она обняла его за шею.

— Доброе утро, — прошептал он, оставляя поцелуй на ее лбу.

— Доброе, — ответила она, затем прикусила губу и покраснела, а он понял, что начал влюбляться в такую реакцию. — Ты без рубашки, и к этому я однозначно могу привыкнуть, — и с этими словами она провела руками по его обнаженной груди, спине, а затем по плечам, от чего он слегка задрожал.

— А я с радостью предоставлю тебе такую возможность.

Они продолжали двигаться, и Гарри проскользнул руками под рубашку нежно двигаясь по ее изгибам.

— Мои родители иногда так делали. Это одно из моих самых ранних воспоминаний, — внезапно сказала она.

— Ты о чем?

— Танцы вместе на кухне. Они готовили вместе почти каждый вечер. Никто из них не обладал блестящими кулинарными навыками, да и это занятие они особо не любили. Видимо, такое разделение ответственности делало готовку более сносным.

— Звучит довольно мило.

— Угу. А иногда они просто слушали музыку и танцевали. И мне казалось это чрезвычайно романтичным, — и Гермиона посмотрела ему в глаза. — Оказывается, так и есть.

— Согласен, — кивнул Гарри, понимая, что уже второй раз за двадцать четыре часа она упоминала своих родителях.

— Так и было, они хорошая команда. Мне это всегда в них нравилось. Этого мне хотелось и для себя, — и застенчиво глянула на него. — И мне кажется, что это не совпадение, что я влюбилась в своего лучшего друга.

— Мне жаль, что они больше не участвуют в твоей жизни.

Она пожала плечами, но он был уверен, что она пытается продемонстрировать больше беспечности, чем чувствовала на самом деле.

— Это их выбор. Я регулярно им пишу. Правда, не уверена, что они читают мои письма, но если да, то тогда они в курсе, что происходит в моей жизни и что я рада им в любое время.

— И все же я не могу не чувствовать, что это моя вина.

Она энергично замотала головой.

— Это же я использовала на них свою магию и отослала прочь.

— Но если бы ты не была моей лучшей подругой…

— И что? Что тогда? Что я бы сделала по-другому?

— Могла бы сбежать вместе с ними, и не пришлось бы жертвовать их воспоминаниями.

— Хотелось бы чуточку больше веры в меня, Гарри Поттер! — она возмущенно ткнула его в бок. — Даже не будь мы друзьями, ты действительно думаешь, что я бы не осталась сражаться вместе со всеми за то, что считаю правильным!

Гарри практически попятился, удивленный подобным заявлением.

— Конечно, осталась бы, ведь это в твоем характере.

Она покачала головой.

— Ты всегда так делал. Знаешь, ведь вся война была не из-за тебя. Ты должен перестать взваливать на себя эту вину. Твои родители присоединились к Ордену задолго до того, как узнали, что ты ребенок из пророчества. Рожденный у тех, кто трижды бросал ему вызов, — напомнила она ему. — Они сражались с Волдемортом, потому что он был злым и хотел превратить волшебный мир в весьма скверное местечко, пророчество только сделало вещи более ужасными.

Ему только и оставалось смотреть на нее.

— Ты права. Я, конечно, знал это все. Но особо не задумывался.

— Я восхищаюсь твоими родителями. И не только потому, что благодаря им ты появился на свет, хотя они и с этим отлично справились, — подмигнула ему она.

— Спасибо, — он поцеловал ее в лоб.

— В любом случае, меня бесит, что я никогда не смогу с ними встретиться.

— Я буду вечно благодарен маме за то, что она вела дневники. Иногда мне кажется, что она знала.

— Знала?

— Что с ней что-то случится или, по крайней мере, что она не доживет до глубокой старости. Я не знаю, иногда дневники просто читаются как что-то, что она записывала для будущих поколений, а не как что-то личное. Только после того, как они сошлись с отцом, записи стали более личными, к счастью, не слишком интимными, — поспешил добавить он, на что Гермиона рассмеялась. — Я знаю, что ты на самом деле не веришь в такие вещи.

— Я не верю в предсказания, но я точно верю в интуицию, Гарри, — мягко сказала она, поглаживая его руку. — Особенно в случае с твоей матерью. Она пришла в совершенно новый мир, где на горизонте маячила война. Я точно знаю, каково это. Я могу себе представить, что, по крайней мере, она хотела уединиться, чтобы собраться с мыслями.

— Ты поэтому вела дневник? — многозначительно спросил он, надеясь, что не переступает границы дозволенного.

Она удивленно посмотрела на него.

— Ты знал?

— Не был абсолютно уверен, пока мы не остались одни в палатке. Хотя иногда я замечал, что летом ты что-то строчишь в маленькой книжечке. Полагаю, ты хранила его в комнате в Хогвартсе?

— Да, некоторые очень бы доставали меня из-за этих записей, поэтому я просто держала его при себе. Но я знала, что ты этого не сделаешь, к тому же в твоей голове было так много всего, что я, честно говоря, даже не думала, что ты заметишь.

— И под некоторыми ты подразумеваешь Рона.

Она покраснела.

— Я люблю его, но ты же знаешь, какой он, он никогда бы этого не отпустил просто так. Он бы дразнил меня или пытался заставить меня позволить ему прочитать то, что я пишу. Это было бы нечто.

— Ему не нравится чувствовать себя обделенным, — согласился Гарри. — Просто, чтобы ты знала, я никогда не переставал замечать тебя, Гермиона. Даже в палатке, просто я не знал, что делать.

— Я тоже, вот почему я потратила так много времени на записи и чтение этой дурацкой книги.

Несколько минут они молчали, просто держась друг за друга и покачиваясь в такт музыке, пока Гарри не пришла в голову мысль.

— Гермиона?

— М-м-м, — в ответ она издала довольный тихий звук, даже не поднимая головы с его плеча.

— Ты бы хотела прочитать мамины дневники?

Это привлекло ее внимание, она вскинула голову, широко раскрыв глаза.

— Ты поделишься ими со мной?

— А почему бы и нет? — спросил он, стараясь говорить небрежно, хотя и понимал, что очень, очень хочет, чтобы она сказала "да".

— Просто у тебя так мало осталось от родителей, что мне бы не хотелось вмешиваться в это. Я имею в виду, ты показывал их кому-нибудь еще?

Гарри покачал головой. Становилось все более очевидным, что он никогда не вкладывался в отношениях с Джинни так, как она того заслуживала. Он никогда даже и не думал о том, чтобы позволить ей заглянуть в дневники его матери. Они пробыли у него больше года, прежде чем он даже сказал ей, что они существуют.

Гермиона, с другой же стороны, была там, когда он обнаружил их в хранилищах Поттеров в Гринготтсе. В то время казалось самым естественным в мире попросить свою лучшую подругу помочь ему составить каталог и организовать хранилища после войны. Ему не пришло в голову попросить свою девушку. И, на самом деле, даже за все прошедшие годы Джинни ни разу в них не заглянула.

Он покачал головой, отгоняя от себя эти мысли. Он сможет наказать себя за прошлое позже. Гермиона заслуживала его полного внимания в настоящем.

— Мне бы очень хотелось, чтобы ты их прочитала. Познакомилась с мамой хотя бы так, — произнес он, надеясь, что его размышления не заставили ее подумать, что он сомневается в своих словах.

Она погладила его по щеке, в то время как он наклонился к ее руке.

— Что ж, если ты уверен, то для меня это будет честью...

— Так и есть. Если бы они были живы, то ты была бы знакома с ней уже много лет. Я уверен, что она полюбила бы тебя, я уверен, вы бы стали очень близки.

— Серьезно?

В ее голосе прозвучала тоска, которая тронула Гарри.

— Ну да, вы чем-то напоминаете мне друг друга. Не в каком-то странном смысле, просто ты умная, смелая и невероятно целеустремленная. Обе маглорожденные, и она тоже не была в восторге от полетов.

— Ну, это просто здравый смысл, — чопорно ответила Гермиона.

Он рассмеялся.

— Для меня имеет смысл, что вы бы поладили, — закончил он.

— Мне бы этого хотелось. Но с другой стороны, если бы твои родители были живы, мы могли бы и не стать друзьями.

— Что?!

Она поморщилась.

— Ох, прости, это было действительно эгоистично и бесчувственно с моей стороны.

— Гермиона, о чем ты говоришь? — спросил он, не следя за ходом ее мыслей — что было в принципе неудивительно, поскольку ее мозг работал по крайней мере в два раза быстрее, чем его.

Она подняла на тоскливый взгляд.

— Пожалуйста, знай, я больше всего хотела бы, чтобы твои родители были живы. Но если бы так и было, то ты был бы другим человеком.

— Что ты пытаешься сказать?

— Ну, подумай об этом. Ты бы вырос в волшебном мире в другой семье; держу пари, у тебя даже был бы брат или сестра. И даже если бы Волдеморт все еще был проблемой, у тебя была бы колоссальная поддержка. И точно не понадобилась бы невежественная маглорожденная, чтобы помочь в борьбе с ним. Мне просто трудно представить, что мы стали бы друзьями при таком раскладе, хотя бы по той причине, что у нас не было бы ничего общего.

Он остановился, как только до него дошли ее слова. Он обхватил ее за плечи, удерживая на месте и глядя прямо в глаза.

— Нет. Нет, я отказываюсь в это верить.

— Но это правда, — пожала она плечами. — Поттеры — старинная семья. Ты и так уже не в моей лиге, а в том случае — сомневаюсь, что ты бы даже заметил меня.

— Немедленно прекрати нести чушь, — приказал он раздраженно. — Во-первых, если кто-то здесь и не в своей лиге, так это я. Во-вторых, ты забыла, что моя мама была маглорожденной? Ты же не думаешь, что она запрещала бы мне общаться с другими маглорожденными, зная, насколько подавляющим может быть Хогвартс поначалу? Особенно для умной, хорошенькой настоящей гриффиндорки.

— Ты не думал, что я хорошенькая, когда мы встретились, — усмехнулась она.

Он задумался на мгновение.

— Нет, тут ты права, но только потому, что я вообще не замечал подобных вещей, — он поднял ее на руки и усадил на столешницу, встав между ее ног. — Но мама бы заметила, и папа тоже, я уверен. Похоже, у него был довольно хороший вкус в отношении женщин. Поэтому я уверен, что представил бы своим родителям свою лучшую подругу, потому что, Гермиона, — он уткнулся носом в ее шею, — я отказываюсь верить, что есть Вселенная, где ты не была бы моей лучшей подругой. Сама мысль о том, что тебя нет рядом, причиняет боль, — он взял ее руку и положил себе на сердце.

— Гарри...

— Нет, дай мне закончить. Поэтому, когда они встретили бы тебя, то поняли, насколько потрясающей женщиной ты стала. И, честно говоря, милая, твоя внешность — наименее впечатляющая вещь в тебе. Но в любом случае, через год или два, когда я наконец-то начал бы замечать девушек, держу пари, они помогли бы мне вытащить голову из задницы и увидеть, что самое лучшее, что когда-либо случится со мной, находится прямо перед носом. Убедили бы меня, что я был бы дураком, если бы тратил свое время на кого-то другого.

— Гарри, — она шмыгнула носом.

— Держу пари, что я все еще был бы неуклюж с плачущими девушками.

Она рассмеялась.

— Ты мне веришь?

— Да.

— Хорошо, потому что мне не хотелось бы становится грозным и страшным аврором, чтобы убедить тебя.

Она отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Нет такой Вселенной, где я бы боялась тебя, Гарри Поттер.

Он ухмыльнулся и, схватив со стойки тарелку с рогаликами, предложил ей. Она слабо улыбнулась ему и взяла один, щедро смазанный сливочным сыром. Он заметил, что она помнила — ему нужно намазать его маслом. И тихо поблагодарил всех богов за эту женщину, которая так хорошо знала его — от простых предпочтений до его самых глубоких, самых темных тайн — и все равно любила его.

Пока они жевали в дружеском молчании, Гарри ласкал ногу Гермионы от колена до бедра, под краем этих крошечных шортиков и обратно.

— Тебе нравится это делать, не так ли? — заметила она.

— Хм, — согласился он. — У тебя потрясающая кожа.

— Спасибо, — она положила чернику в рот, затем обвила руками его шею, а ногами полностью обхватила за талию, притягивая его к своему телу. — Мне нравится, как ты чувствуешься у меня между ног.

На что Гарри расхохотался.

— Приятно слышать, — сказал он ей, когда к нему вернулась способность говорить.

— Мне должно быть стыдно, но это не так. Я... ведь это правда.

Он провел подушечкой большого пальца по ее щеке.

— Серьезно, это очень, очень приятно знать.

— У тебя есть дела на сегодня? — спросила она, закусив губу.

— Нет, я надеялся найти предлог, чтобы провести день с тобой.

Она сморщила нос и слегка пошевелилась в его объятиях.

— Предлоги не нужны. Отнесешь меня обратно в постель?

— Конечно!

3 месяца спустя.

Гермиона стояла в холле пункта прибытия межконтинентальных порт-ключей, крепко сжимая руку Гарри и нервно перекатываясь с пятки на носок, но вдруг резко замерла, заметив знакомые рыжие волосы. У них ушло несколько месяцев на то, чтобы уговорить Рона приехать в гости, начиная с осторожных писем и заканчивая телефонными разговорами. И Гермиона не винила его ни в чем, но от этого еще больше переживала из-за его приезда.

Когда же он появился, то выглядел слегка зеленым — по мнению Гермионы, порт-ключи были отвратительным изобретением, но Рон решительно отказался от самолета. Лаванда же выглядела бодро и свежо, и ни волосинки не выбилось из ее прически. И тут даже Гермиона немного позавидовала ей.

Когда Рон поднял взгляд и заметил их, он остановился как вкопанный, в то время как Лаванда бросилась к ним, сперва обнимая Гермиону, а затем Гарри, благодаря их за приглашение и порт-ключ и буквально пища о том, как она рада оказаться здесь. Гермиона через силу призналась себе, что на самом деле была действительно рада видеть бывшую соседку. Но больше всего она была сосредоточена на Роне.

Она машинально дернулась вперед, но затем остановилась на месте. Его глаза встретились с ней, и его губы изогнулись в кривой улыбке; он раскрыл объятия. Она подлетела к нему и обвила руками его шею, он поднял ее на руки и аккуратно закружил.

— Я так скучала по тебе, — всхлипнула она, уткнувшись ему в шею.

— Я тоже скучал, — ответил он, подозрительно шмыгнув носом. — Не смей больше так исчезать.

— Никогда, обещаю.

Еще некоторое время они сжимали друг друга в объятиях, пока сзади не послышался голос Лаванды.

— Как думаешь, Гарри, стоит нам начинать волноваться? — в ее голосе слышалась смешинка, а затем они оба рассмеялись. После этого Рон еще раз крепко сжал Гермиону и поставил обратно на ноги.

— Хорошо выглядишь, Миона, — отметил он, осмотрев ее с ног до головы.

— Спасибо, ты тоже.

Рон выглядел старше, повзрослевшим. Видно было, что он наконец-то почувствовал себя комфортно в собственном теле.

— Хорошо? Да она выглядит потрясающе! Практически светится! Мне нравится твой наряд, ты просто обязана показать мне, где ты его купила!

Гермиона посмотрела на Лаванду и рассмеялась.

— Это легко устроить. И спасибо. Я тут как раз поймала себя на мысли, что завидую тому, как хорошо ты выглядишь. Я всегда после таких перемещений чувствую себя развалиной.

— Я пытаюсь, — и Лаванда игриво перекинула волосы за плечо.

— Почему ведьмы постоянно занимаются расхваливанием друг друга? — удивился Рон.

— Ну кто-то же должен оценивать наши усилия, видит Мерлин, раз вы, парни, этого не делаете, — выпалила Лаванда.

— Но это не так! — заспорил Гарри. — Мы просто не знаем, как говорить обо всех девчоночьих вещах. Ведь если скажем что-нибудь не так, то вашим возмущениям конца и края не будет — или, чего доброго, мы раним ваши чувства, а это еще опаснее.

Рон глубокомысленно кивнул и хлопнул Гарри по плечу в знак солидарности. Гермиона переводила взгляд между тремя своими друзьями и чувствовала, что на сердце стало так хорошо. Но и от этого вида она ощутила, как что-то внутри изменилось, и разрыдалась.

И тут же Гарри ее обнял. Он шептал ей на ухо успокаивающие глупости и несколько раз касался губами ее виска. Постепенно она успокоилась, взяла себя в руки и повернулась в его объятиях лицом к друзьям.

— Мне жаль. Надеюсь, вы не подумали, что я не рада вас видеть.

Лаванда покачала головой.

— Нет, я понимаю, что-то в этом есть — снова увидеть вас троих вместе; у меня даже в горле пересохло.

Рон тем временем смотрел на Гарри и Гермиону так, словно никогда не видел их раньше, и та инстинктивно почувствовала, что до этого момента он по-настоящему не осознавал, что они вместе. Она решила дать ему некоторое время, чтобы обмозговать эту мысль, и обратила свое внимание на то, что могло отвлечь их всех: около месяца назад Рон сделал Лаванде предложение, и Гермиона удивила даже саму себя тем, насколько была рада за них обоих. Хотя она считала, что план Лаванды насчет свадьбы в канун Нового года был слегка сумасбродным.

— Ладно, Лаванда, покажи мне кольцо!

Та ухмыльнулась и подняла левую руку, показывая бриллиант, украшающий ее безымянный палец. Гермиона отошла от Гарри и взяла ее за руку, чтобы внимательно рассмотреть кольцо.

— О, это великолепно! — выпалила она.

Бриллиант в огранке "принцесса", на довольно простом колечке, но оно было действительно красивым. И оно подходило Лаванде. А главное, что Гермиона могла сказать: Лаванде оно нравилось.

— Спасибо.

— Разве оно не прекрасно, Гарри? — протягивая руку Лаванды в его сторону, сказала Гермиона.

Он посмотрел на руку, а затем посмотрел в глаза Гермионе.

— Прекрасно, — и еще несколько минут смотрел ей в глаза, а затем повернулся к Лаванде. — Поздравляю еще раз. Я очень рад за вас обоих.

— Спасибо, Гарри.

А в это время Гермиона посмотрела на Рона.

— А ты хорошо справился. Я впечатлена.

— И вечно этот удивленный тон, — ухмыльнулся он, а затем подмигнул ей.

— Ну у него была группа поддержки, — произнесла Лаванда громким шепотом.

— Да?

— Парвати и Флёр.

— О Мерлин, хотела я бы хоть краем глаза посмотреть, как это было, — хихикнула Гермиона.

— Эй! — выпалил Рон. — Парвати — лучшая подруга Лав, да и к тому же она постоянно говорит, что Флёр — самая элегантная ведьма из всех, что она знает. И я решил, что это хорошая мысль.

— Нет, ты правильно поступил, Рональд. И очевидно, что втроем вы отлично справились. Просто мне довольно трудно вообразить этот поход.

— Виктуар тоже была с ними, — поделилась Лаванда. — Такая сладкая штучка. Она была невероятно взволнована, когда заявила, что помогала выбрать моё кольцо и как ждет не дождется быть цветочной девочкой.

Вина снова скрутила внутренности Гермионы. Виктуар исполнилось уже три с половиной, а Гермиона не видела ее с тех пор, как та была малышкой.

— Это напомнило мне, — продолжила Лаванда, вырывая Гермиону из своих мыслей. Она залезла в свою сумочку и достала ярко упакованный подарок.

Гермиона удивленно уставилась на нее.

— Лаванда, ты не должна была мне ничего привозить. Ты приехала сюда, потому что мы пригласили тебя, и этого уже достаточно.

Она отмахнулась от нее.

— В этом нет ничего особенного, и у всех других девушек есть такая, я не хотела, чтобы ты осталась в стороне.

Гермиона нахмурилась, услышав это заявление, но Лаванда настойчиво сунула его ей в руки. Развязав ленточку и отдав оберточную бумагу Гарри, который удивленно взял ее, но ничего не сказал. Внутри коробки была симпатичная маленькая косметичка, украшенная изображениями лаванды, а внутри было несколько высококачественных маггловских косметических средств.

— Давай же, прочти открытку, — приободрила ее Лаванда.

Гермиона посмотрела и, конечно же, увидела маленькую открытку, засунутую сбоку в сумочку, написанную явно причудливым почерком Лаванды, в которой она просила Гермиону присутствовать на ее свадьбе.

— Палетка внутри содержит цвета свадьбы, но я позаботилась о том, чтобы каждая из вас отличалась и цвета подходили именно вам.

Гермиона прикусила губу, все это было так по-Лавандовски. И было время, когда она сочла бы все это глупым. А сейчас же ей было так сложно сдерживать слезы... снова.

— Ты уверена? — что осталось не произнесенным, так это то, что ее присутствие на свадьбе будет достаточно некомфортным. Ведь Джинни была одной из подружек невесты, а Гермиона очень не хотелось портить атмосферу праздника.

— Конечно! Я бы спросила тебя, когда Рон попросил Гарри быть его шафером, но традиции — прежде всего, — она театрально взмахнула рукой. — Ты лучшая подруга Рона, да и мы были соседками все эти годы. Так что все правильно.

— Пожалуйста, Гермиона.

Она перевела взгляд на Рона и увидела, что тот выглядит на удивление серьезным и совершенно искренним.

— Ну да, тогда я согласна, если вы действительно уверены.

Лаванда захлопала в ладоши.

— Вот и отлично. И я все равно уже заказала тебе платье, так что ты действительно не могла отказаться.

— Ты заказала мне платье?

— О, пожалуйста, — отмахнулась от нее Лаванда, — сколько раз я видела тебя голой? Я более чем в состоянии приблизительно оценить твои размеры. В любом случае все можно будет подогнать по фигуре.

— Что?! — хором воскликнули Гарри и Рон, на что Лаванда лукаво подмигнула ей.

Затем она взяла ее за руку и наклонилась, чтобы сказать прямо ей в ухо.

— Мужчины настолько предсказуемы, что иногда с ними нужно просто поиграть, чтобы поддерживать интерес.

— О, эта неделька будет определенно веселой, — рассмеялась Гермиона.

И направилась вместе с Лавандой в сторону выхода, а парни следовали за ними, ведя, как им казалось, тихую беседу.

Некоторые вещи никогда не менялись.

— Ита-а-ак, я видела тот взгляд, которым вы обменялись с Гарри ранее, — прошептала Лаванда.

— Ты о чем?

— Когда ты рассматривала мое обручальное кольцо, и как вы потом посмотрели друг на друга.

— И как?

Лаванде оставалось лишь закатить глаза.

— Как будто вы оба ничего больше не желаете, кроме как чтобы он надел тебе кольцо на палец.

Гермиона украдкой оглянулась через плечо, но парни все еще были очень увлечены разговором.

— Слишком быстро, — прошептала она.

— А ты так действительно думаешь? — и Лаванда слегка — Гермиона могла только бессознательно предположить — провела свободной рукой по плечу и ключице в том месте, где ее чуть не насмерть растерзал Сивый во время битвы за Хогвартс. — Или ты переживаешь о том, что другие люди подумают, что еще слишком рано? А ведь жизнь коротка.

Гермиона просто опустила голову.

Лаванда сжала ее руку.

— Я сделаю все возможное, чтобы подготовить Рона к этой мысли. Но не смей отговаривать себя от этого.

* * *

— Ну и как долго ждать твоего предложения?

Гарри практически выплюнул свое пиво.

— Потому что после всего этого, — продолжил Рон, — если ты не собираешься на ней жениться, то мне придется надрать тебе задницу. Дважды. Первый раз за Джинни, второй раз за Гермиону. К тому же Лаванда уверена, что у тебя уже все готово для этого, так что сам понимаешь...

Гарри мог только ошеломленно смотреть на своего лучшего друга. Они оставили своих ведьм валяться на кровати, которую он стал считать своей и Гермионы, красить ногти и смотреть какой-то фильм о проститутке, который, предположительно, должен был быть романтичным. Гермиона никогда не перестанет удивлять его.

Он предложил Рону и Лаванде остановиться в его номере в отеле, который он хоть и занимал, но не был там уже около месяца, но ребята убедили их, что им будет гораздо комфортнее на диване в квартире Гермионы. За день, прошедший с их приезда, Гарри, по сути, выгнали из спальни, а двое бывших соседок стали закадычными подружками. Такого он явно не ожидал.

Деланно вздохнув, Гарри полез в кожаный кулон, который носил на шее, и достал из него шкатулку с драгоценностями, которую попросил Малфоя забрать у гоблинов, когда тот пару недель назад мотался по домашним делам в Англию. И, открыв ее, показал содержимое Рону.

— Это похоже на семейную реликвию, — удивленно произнес Рон.

Гарри рассмеялся.

— Так и есть, но только не Поттеров. Оно принадлежало моей матери.

— Не понимаю.

— Кажется, это было одним из любимых занятий моей матери и бабушки — заниматься антиквариатом.

— Антиквариатом?

— Покупать старые вещи.

Рон посмотрел на него как на сумасшедшего.

— Я знаю, как это звучит, но поверь мне, это что-то. В любом случае, когда мои родители начали встречаться, они гуляли мимо одного из подобных магазинов, где мама и увидела это кольцо и тут же в него влюбилась. Но отец сделал вид, что ему не нравится, чтобы скинуть ее с хвоста.

— Но затем вернулся и купил его, да? — продолжил Рон.

На что Гарри только кивнул.

— Мама написала об этом в своем дневнике, и Гермиона это показалось замечательной историей. И мне кажется, что это кольцо подойдет ей, и мне бы хотелось, чтобы оно было у нее.

— Мерлин, — выпалил Рон, сделав несколько глотков эля. — У Джинни не было и шанса, да?

— Почему ты так говоришь? — спросил Гарри, не отрывая взгляд от поверхности барной стойки, чтобы не смотреть на лучшего друга.

— Ты не дал Джин кольцо своей мамы, Гарри, — ответил он тихим голосом.

— Это не... я не хотел, чтобы…

— Я знаю, что ты не хотел, — прервал его Рон. — И это самая раздражающая часть. Я даже не могу как следует рассердиться на тебя.

Гарри тяжело сглотнул, даже не представляя, как ответить на такое.

— Я много говорил об этом с Лавандой, с тех пор, как ты сказал мне, что вы с Гермионой вместе. Она считает, что вы предначертаны друг другу судьбой или что-то такое.

Гарри терпеливо ждал, пока его друг выговорится. Он давно понял, что тому лучше дать возможность высказать все самому и сразу.

— И думаю, что ты тоже это знал. Но при этом не отказывался от мыслей, что я и Гермиона, а ты и Джинни звучит идеально, понимаешь?

Гарри кивнул. Теоретически, в целом это выглядело именно так.

— А теперь посмотрим на меня и Гермиону... — Рон провел рукой по волосам. — Не хочу обидеть ее, но…

— О, Мерлин, Рон, я был там, и вы двое были просто кошмаром! Вы просто несовместимы, по крайней мере, в этом плане, это не делает кого-то из вас хуже.

— Но вы с Джинни вроде как были идеальны? По крайней мере, мне так показалось

— Но оказалось, что мы тоже не совсем несовместимы, скорее, охладели друг к другу.

— Ого, — допив свою пинту Рон тут же махнул бармену, чтобы тот повторил.

— Мы оба заслуживаем лучшего, чем то, что было между нами, — вздохнул Гарри. — И мне жаль, что я ранил ее.

— Но вы же с Гермионой не равнодушны?

Гарри уставился на него выгнув бровь.

— Ты правда хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос?

— Нет, думаю, что нет. Просто тот факт, что вы были одни вдвоем во время поисков крестражей, — и Рон позволил вопросу повиснуть в воздухе.

— Ничего не было, — тут же ответил Гарри, хотя его уже начинали возмущать назойливые вопросы друга. Некоторые из них были ожидаемыми, даже понятными, но ему надоело пересказывать эту старую историю. — Я никогда не лгал тебе об этом. Да, пару раз было, когда один из нас забирался в постель к другому, потому что мы были несчастны, в отчаянии и чертовски близки к безнадежности. Но я не уверен, что мы были бы склонны к чему-то другому, даже если бы мы оба не чувствовали, что хотим других людей. Это было просто ужасное время.

— Так что же изменилось?

— Я повзрослел. Испробовал эту жизнь на вкус без нее. И понял, что она для меня — все.

Рон просто смотрел на друга некоторое время.

— Вот так просто?

— Да, вот так просто.

Рон глубоко вздохнул прежде, чем поднять свой бокал и махнуть им в сторону Гарри.

— В таком случае, думаю, что у тебя есть мое согласие жениться на нашей лучшей подруге.

— Спасибо, приятель, — облегченно вздохнув Гарри, хлопнул друга по плечу.

— Только, пожалуйста, не говори ей, что я такое сказал.

— Умная, но пугающая, — кивнул Гарри.

Гермиона проснулась в середине ночи от того, что Гарри осторожно разбудил ее и пробормотал что-то о том, что ему нужно позаботиться о паре вещей. Она ворочалась несколько минут, но после того, как не удалось уснуть, она решила встать и убедиться, что Гарри не потревожил никого из гостей.

Но когда она прокралась в гостиную, то обнаружила Рона, одиноко сидящего на трансфигурированном диване и смотрящего телевизор на низкой громкости.

— Привет, — произнесла она голосом чуть громче шепота. — А где Лаванда?

— Она отправилась с Гарри.

— Что?

Гермиона думала, что чем бы Гарри ни занимался, это было как-то связано с его работой. В его профессии подобное не было чем-то необычным, и именно по этой причине она не расспрашивала его, когда он уходил.

Рон просто пожал плечами. Но он не мог скрыть, что слегка отвел глаза, и ему не удалось ее одурачить.

— Серьезно? — фыркнула она.

Он просто снова пожал плечами.

— Итак, ты знаешь, или, по крайней мере, у тебя есть какое-то представление о том, что они задумали, но ты не собираешься мне рассказывать? — догадалась она.

— В значительной степени.

— Ну, учитывая, что я точно могу доверять твоей невесте и моему парню… — она замерла, когда Рон резко поднял голову.

— Это не странно — так называть его?

— Очень, — кивнула она. — И этого, кажется, недостаточно, — тихо добавила она. — Нам нужно поговорить, да? — произнесла она, заметив, как Рон смотрит на нее широко раскрытыми глазами.

— Да, я думаю, будет неплохо, — он похлопал по месту рядом с собой на кровати.

Она не торопилась, подумав, что, вероятно, им лучше поговорить на нейтральной территории.

— А ты не хочешь горячего какао и, может, перекусить что-нибудь? — с его лица исчезла легкая нервозность, сменившись хитрой усмешкой.

— Пытаешься умаслить меня, Грейнджер?

— Я просто хочу чего-нибудь сладенького, Уизли, — ответила она, внутренне улыбаясь и зная, что если что-то и заставит его пойти за ней, так это его пустой желудок.

На кухне она начала доставать ингредиенты из холодильника и шкафчиков, которые теперь были укомплектованы намного лучше, поскольку Гарри переехал к ней.

Хлеб, молоко, два вида сыра, масло, банка какао и пакетик мини-маршмеллоу.

Он наблюдал за ней с нескрываемым любопытством.

— Ты научилась готовить? И не спалить дом дотла?

— Я могу приготовить жареный сыр, — возразила она, отказываясь поддаваться на его приманку; просто вытащила сотейник, с удовольствием глядя на список продуктов, который Гарри аккуратно приклеил к холодильнику, чтобы они оба могли добавлять в него.

Это была лишь одна из тысячи причин, по которым они с Роном никогда не смогли бы состоять в мирных, а главное, долгосрочных взаимоотношениях. Она поняла, что считала его взгляды на распределение ролей в жизни — устаревшими и даже оскорбительными, а он бы обижался на ее нежелание придерживаться указанных ролей. Но сейчас не было причин ссориться из-за этого.

— Чеддер подойдет?

— Это который белый?

— Нет, это Хаварти. Мне нравятся, когда они в комплексе. Могу сделать сначала себе, а ты попробуешь, а там и решишь.

— Хорошо, помочь с чем-нибудь?

Она повернулась и мягко улыбнулась ему.

— Если не трудно, то нарежь, пожалуйста, сыр.

Несколько минут они работали в приятном молчании. Она намазала хлеб маслом и налила молоко в сотейник, чтобы разогреть. Затем она повернулась, чтобы начать собирать бутерброды, то увидела настоящую гору сыра на разделочной доске перед Роном. И расхохоталась.

— Рональд! Мы не собираемся кормить армию!

— Ты же кормишь меня, — подмигнул он ей.

Она усмехнулась и приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку.

— Пожалуй, справедливо.

Когда она закончила поджаривать бутерброд так, как ей нравилось, она разрезала его и положила половину на тарелку Рона, который не стал дожидаться, пока тот остынет, но даже не вздрогнул, а откусил кусочек и прожевал. После чего его глаза загорелись.

— Мерлин, Миона, это потрясающе!

— Я же говорила. Так я сделаю еще парочку?

— Полагаю, я смогу ограничиться двумя.

Она закатила глаза.

— И как тебе это пришло в голову?

— Вообще-то, это Гарри, — сказала она, укладывая второй бутерброд на сковороду.

— Гарри?

— Жареный сыр — моя комфортная еда, но он сказал, что просто так это довольно скучно, — улыбнулась она.

Гарри довольно часто повторял ей, что любит ее, но самым главным средством выражения эмоций по-прежнему оставались действия. Такие мелочи, как неизменно заваренный по утрам кофейник; новые книги, которые она хотела, просто появлялись в ее портфеле или на столе, прежде чем у нее даже появлялась возможность купить их самой; она была убеждена, что если бы Гарри когда-нибудь решил бросить эту работу аврора, он был настолько хорош, что стал бы феноменальным массажистом.

Так что он некогда взялся за миссию создать для нее идеальный бутерброд и принялся за это дело со всей серьезностью аврорской миссии, а потому потащил ее по лавкам города. И это было просто восхитительно.

— И еще лучше — с помидоркой и беконом, — заметила она Рону.

— Ведьма! Почему ты что-то от меня скрываешь?!

Она усмехнулась.

— Извини, нет. Наверное, лучше всего придерживаться чего-нибудь попроще, — она посмотрела на часы, — в любом случае, в два часа ночи.

На мгновение воцарилась тишина.

— Так ты его правда любишь, да?

Гермиона взглянула на него краем глаза. Сейчас между ними возникло что-то такое, что она чувствовала много раз раньше, хотя казалось, что с тех пор, как она испытывала это в последний раз, прошла целая жизнь. Временами, когда они были только вдвоем, а Гарри закрылся, и они отчаянно хотели просто держаться вместе и пережить еще один день. Это было то чувство, которое когда-то заставило ее думать, что она может сделать Рона центром своего мира.

Теперь она поняла, что это была глубокая, прочная и упорная борьба за дружбу. Ему просто не суждено было стать тем мужчиной, к которому она возвращалась домой в конце дня. Тем не менее, то, что у них было, было бесценно, и она могла быть абсолютно честна с ним.

— Я люблю его настолько сильно, что порой кажется, что я сгорю от этой любви.

Он резко выдохнул и провел рукой по волосам.

— Так было всегда, да?

Она пожала плечами.

— И да, и нет, просто с годами это чувство росло.

— Ты бы последовала бы за ним куда угодно, и ты это делала, — его слова были чистой правдой. — И ты никогда этого не скрывала. А я всегда так боялся остаться в стороне и быть забытым.

— Я тоже, — тихо ответила она.

Он выглядел совершенно ошеломленным.

— Что?

— Я была необходимостью. Я была планировщиком. Я чувствовала себя инструментом. В то время как вы с Гарри были друзьями просто потому, что хотели ими быть. Я была абсолютно убеждена, что настанет день, когда вам больше не понадобится маленькая властная ведьма, и я потеряю вас обоих.

— Гермиона, — выдохнул он.

— Теперь я соображаю лучше, — заверила она его, — вы оба по-своему показали мне, что меня нельзя заменить. Вы были просто незрелыми подростками, а я была неуверенной в себе девочкой-подростком, и мы трое многое не смогли сказать друг другу.

— Ты поэтому уехала?

— Было много причин. Но да, думаю, мне было проще вычеркнуть себя из уравнения, чем оставаться и ждать того дня, когда меня отшвырнут в сторону.

— Из-за Джинни?

— Да, и потому, что я предполагала, что буду представлять угрозу для любой ведьмы, с которой бы ты встречался. И я не жалею, что переехала сюда, я люблю свою жизнь. Но я глубоко сожалею о том, что отгородилась от всех вас.

— Гарри — занудный придурок, — сказал Рон ни с того ни с сего.

— Что? — расхохоталась она. — То есть я в курсе, с чего ты это сказал?

— Просто ты всегда с ним справлялась лучше всех, когда он включал такой режим. За последние годы были несколько раз, когда мне действительно не помешала бы твоя помощь, — и подтолкнул ее локтем.

— Мне жаль.

— Ну, теперь он твоя проблема.

Она выключила плиту и повернулась, чтобы обнять его.

— Я позабочусь о нем. Но ты же знаешь, что ты тоже незаменим для нас, верно?

— Да, — хрипло ответил он.

Они долго сжимали друг друга в объятиях.

— Эй, Гермиона?

— Да?

— Когда он спросит, не стесняйтесь сказать ему "да".

Ее сердце словно пропустило удар.

— Что?

— Не прикидывайся дурочкой, это тебе не идет.

— Нет, я поняла, ты просто удивил меня. И конечно, мой ответ будет "да".

— Хорошо, потому что серьезно, он такой занудный придурок.

* * *

Гарри не мог заснуть, даже когда Гермиона свернулась калачиком рядом с ним; ее дыхание было глубоким и ровным, что обычно звучало для него как колыбельная. Его разговор с Роном чуть ранее стал тем самым толчком, в котором он даже не знал, что нуждался, и он не хотел ждать даже лишнюю минуту, чтобы сделать Гермиону своей всеми возможными способами.

И тут в его голове начал формироваться план. Наверное, это было абсолютное безумие. Но все же он не зря был гриффиндорцем. Но, по крайней мере, понимал, что ему следует узнать мнение другой ведьмы, особенно учитывая обстоятельства. Поэтому он осторожно вылез из постели и пошел поговорить с Лавандой.

Только когда она завизжала как школьница — буквально, он вспомнил, как взволнованно кричала Лаванда в Хогвартсе, — а затем очень серьезно сообщила ему, что они должны немедленно встать и начать "предварительные приготовления", он понял, что, вероятно, прыгал выше головы. Но он решил довериться и позволил ей вытащить его из квартиры вкупе со строгими инструкциями Рону не произносить ни слова.

Он вернулся в квартиру Гермионы — домой — около восьми утра, измученный, но слишком возбужденный, чтобы спать, даже если бы у него было время. Он быстро поговорил с Роном, рассказал ему последние новости, а затем прокрался в спальню.

Гермиона свернулась калачиком в постели, обнимая его подушку. Когда он уходил, на ней была ее собственная пижама, но теперь она была одета в один из его старых джемперов Уизли. Он присел на край матраса и ткнул ее пальцем. Она медленно открыла глаза.

— Привет тебе.

— Эй, ты сделал… все то, что тебе нужно было сделать?

— Да, — он потянул ее за рукав джемпера, который был на ней. — Это мое.

Она пожала плечами.

— Мы с Роном позавтракали рано утром, я пролила какао на пижаму, а это мягкое и пахнет тобой. Ты не против?

— Конечно, нет. В любом случае, на тебе он смотрится намного лучше.

Она прикусила губу.

— Спасибо, — она протянула к нему руки. — Я скучала по тебе, теперь плохо сплю в одиночестве.

Он притянул ее в объятия.

— Прости, милая, но я обещаю, что на это была веская причина.

— Хм-м-м, я знаю, ты бы никогда не бросил меня ради ерунды.

— Прогуляешься со мной?

— Прогуляться? Гарри, еще рано, и у нас гости.

— Наши гости завтракают в городе, да и я хочу тебе кое-что показать.

Она нахмурилась, но кивнула и вылезла из постели. У Гарри пересохло во рту, потому что он понял, что на ней был только его джемпер .

— Мы пойдем в какое-нибудь особенное место, что мне надеть? — она снова посмотрела на него, и ее глаза расширились. — Гарри Джеймс, если ты будешь продолжать так смотреть на меня, мы не покинем эту спальню в обозримом будущем.

Он быстро отвернулся, поскольку как бы привлекательно это ни звучало, но у него были планы.

— В чем тебе будет удобно, поскольку мы действительно просто собираемся прогуляться, — заверил он ее.

Она кивнула и начала рыться в комоде. Ему действительно пришлось закрыть глаза при виде кружевных трусиков, которые были всем, что она носила под его джемпером. Когда они начали встречаться, он был сильно удивлен, обнаружив, что у Гермионы было что-то вроде пристрастия к модному нижнему белью. Она вообще-то была такой практичной. На что она пояснила ему, что если ей и хочется себя побаловать, то логично, что это будет что-то, что касается ее кожи весь день.

И даже если она и купила парочку вещей только для того, чтобы они могли наслаждаться вместе, то он был не настолько глуп, чтобы жаловаться на это. Он с силой вцепился в край матраса, чтобы не потянуться к ней.

Когда она собралась, в своей обычной быстрой манере, то он взял ее за руку и повел к входной двери. Она остановила его и притянула к себе для чувственного, медленного поцелуя.

— Доброе утро.

— Доброе утро, — усмехнулся он.

— Хорошо, а теперь расскажи мне, что ты задумал.

Он повел ее по извилистому маршруту через ее район. Они выпили кофе в любимой кофейне, прежде чем он привел ее в пункт назначения. Гарри остановил ее на тротуаре перед домом, который рассматривал уже в течение нескольких недель. Он повернул ее так, чтобы она оказалась лицом к полуразрушенному особняку, спиной к его груди, и обнял за талию.

— Итак, вот о чем я думал, — прошептал он ей на ухо.

— Да?

— Я знаю, что тебе нравится этот район. И у тебя отличная квартира, но она немного маловата. Я имею в виду, что она идеально подходит только для нас, но я думаю, что скоро у нас будет просто море гостей. И я хотел бы пустить здесь какие-никакие корни. Да, это место — полный дурдом, но именно благодаря этому мы действительно могли бы сделать его своим, понимаешь?

— Гарри...

— Сзади есть сад, он достаточно большой, чтобы мы могли завести собаку. Я всегда хотел собаку.

У нее перехватило дыхание, и она схватила его за руки.

— То есть ты хочешь купить дом?

— Помимо прочего, — он заставил ее повернуться в его объятиях так, чтобы она оказалась лицом к нему. — На самом деле, это самая простая вещь.

— Что это значит?

— Мне ненавистно называть тебя своей девушкой, это однозначно недостаточно выражает все, что ты для меня значишь.

— Почти слово в слово, что я сказала Рону утром, — рассмеялась она.

Его губы дрогнули. Он знал, что они с Гермионой были очень разными людьми, но они ставили друг друга в приоритет, и его по-прежнему поражало, как часто они оказывались на одной волне.

— Хотелось бы, чтобы существовало слово для того, кем ты являешься для меня, может быть, ты сможешь помочь мне придумать его, — он прижался лбом к ее лбу. — Но до тех пор я надеялся, что ты согласишься на несколько новых титулов.

Она судорожно вздохнула.

— И какие же?

Он взял себя в руки.

— Моя жена, — он глубоко вздохнул, когда ее глаза наполнились слезами. — Моя спутница жизни.

Моя леди. Мать моих детей. Хранительница моих самых заветных мечтаний.

— Ох, — вздохнула она.

— И мне бы хотелось, чтобы одно ты приняла обратно.

— И какое же?

— Мой лучший друг, всегда-всегда мой лучший друг.

Она закрыла глаза и явно собралась с мыслями, прежде чем ответить.

— Да. Всегда да. И навсегда да.

Он прижал ее к своей груди. Они просто держались друг за друга, пока его сердце не успокоилось. и она начала хихикать.

— Что тут смешного?

— Гарри, пожалуйста, скажи мне, что ты не нашел способа купить этот дом за одну ночь.

— Нет, — засмеялся он в ответ, — на самом деле я планировал жениться в эти выходные, Лаванда просто в восторге от этой идеи. Я попросил об одолжении, о котором даже не знал, что мне должны.

— Что? — она моргнула, глядя на него. — Что... Я имею в виду что? В эти выходные?

— Мы, конечно, не должны. Но сейчас здесь наши друзья, и ты не раз говорила мне, что тебе не хотелось бы устраивать большую свадьбу. А я не хочу ждать. И я хочу начать строить жизнь с тобой, и как можно скорее.

Она смотрела на него, изучала его, так как он много раз видел, как она изучала текст, пытаясь убедиться, что она полностью поняла его значение, и он знал, что либо понял полностью правильно, либо абсолютно неправильно.

— Значит, мы так и сделаем.

Она нервно разглаживала платье от несуществующих складочек, когда сзади раздался голос.

— Вау.

Она повернулась лицом к своему лучшему другу, который смотрел на нее с самым странным выражением лица, как будто не мог поверить в то, что видел.

— Ты снова забыл, что я девушка, Рональд? — рассмеялась она.

— Если бы у меня и оставались какие-то сомнения, то то, как ты выглядишь сейчас, стерло бы их навсегда, — язвительно заметил он в ответ. — Ты просто потрясающе красиво выглядишь. Гарри — счастливчик.

— Это я — та, которой повезло, — тихо произнесла Гермиона. — Но спасибо.

— Просто видеть тебя в свадебном платье — немного странно.

— Немного странно, — повторила она. — Но в то же время довольно красиво.

Гермиона никогда не была в числе тех девушек, которые мечтали о дне своей свадьбы. Эта тема никогда особо не приходила ей на ум, за исключением смутно далекой мысли, что когда она встретит кого-то особенного, то тогда и придумает, как ее отпраздновать. Но ее свадьба точно будет, что уже определенно радовало, по крайней мере, милой.

И так было до тех пор, пока ее друзья не начали жениться и она не столкнулась с реальностью в виде планирования экстравагантных свадеб. И в тот момент она решила, что проходить через такое она не намерена.

Когда они стали встречаться с Гарри и уже было довольно очевидно, что помолвка — лишь вопрос времени, она начала опасаться перспективы свадебной церемонии, поскольку было довольно легко предположить, какое торжество можно было ожидать от человека с такой славой, статусом и богатством, как у Гарри. И как раз подобное мероприятие планировалось у него с Джинни.

Поэтому для нее оказалось проще простого согласиться с его желанием пожениться, грубо говоря, здесь и сейчас, в присутствии всего лишь нескольких друзей. Она примирилась с мыслью, что придется найти какое-нибудь простое готовое платье. Но оказалось, что деньги, магия и несколько решительно настроенных ведьм и впрямь могут сотворить чудеса.

Лаванда, Астория и ее сестра Дафна, которая приехала в гости на выходные на День благодарения, были полны решимости выяснить, как же выглядит ее идеальное свадебное платье, и при необходимости создать его для нее. Они с Леей, по сути, были просто с ними за компанию во время этого марафона. Но зато было весело.

Она выбрала простое белое платье с длинными рукавами и открытыми плечами с коротким шлейфом. Вместо фаты у нее будет цветок в волосах: одна идеальная белая лилия. В качестве украшения она надела только жемчужные серьги-капли, которые она унаследовала от своей бабушки Грейнджер, и кольцо матери Гарри: ее обручальное кольцо. И она будет босиком, учитывая, что свадьба будет на пляже. Все просто идеально.

— Так и есть, — заверил ее Рон. — Но ты гораздо прекраснее, чем просто красивая.

— Спасибо. Все готово?

— Да.

И после этого она сделала несколько глубоких вздохов.

— Сомнения? — поинтересовался он. — Поскольку я запросто смогу вывести нас отсюда, — она знала, что Рон просто шутит, но при этом он действительно мог помочь исчезнуть, что было крайне самоотверженное предложение.

— Лаванда тебе этого никогда не простит, — со смешком ответила она.

— Ты права, она куда более счастлива от этой свадьбы, чем от нашей. Она считает, что это была самая романтичная вещь на свете, когда услышала, что Гарри просто не может дождаться, чтобы жениться на тебе.

— Прости.

— Ты шутишь? — понизив голос до шепота, произнес он. — Эта неделя была самой мирной в моей жизни с того момента, как я сделал предложение. Она была так занята, планируя вашу свадьбу, что даже не слышал и слова о нашей. Это же просто рай, — и добавил еще тише: — Я не переживу еще одного разговора насчет посадки гостей и расстановки остального, Гермиона. Просто не смогу.

Она усмехнулась и взяла свой букет лилий и роз с комода. Рон предложил ей руку, и они направились вниз по лестнице дома на побережье Мексиканского залива во Флориде, который они компанией друзей сняли на долгие выходные. Прежде, чем они успели выйти на улицу, он остановил ее, накрыв ее руку, лежащую на его руке, своей.

— Я только хотел сказать, прежде чем мы выйдем ко всем, что я понимаю, что согласился отдать тебя. Но при этом я тебе не отдаю.

Она нахмурилась.

— Я не понимаю.

Он сжал ее руку.

— Для меня это ничего не меняет. Ты всегда будешь моим лучшим другом, и я всегда буду рядом с тобой.

— Ох, Рон, — прошептала она и обвила руками его шею. — Ты заставляешь меня плакать еще до того, как все начнется.

Он неловко похлопал ее по плечу.

— Не надо плакать; если я приведу тебя к Гарри в слезах, он может попытаться врезать мне.

И это заставило ее рассмеяться.

— Хорошо, а теперь давай начнем это шоу, — и, кивнув, они направились по пляжу к легкому прибою и группе людей, которые стояли там и ждали их.

Но все остальное кануло в вечность, когда она встретилась взглядом с Гарри. Они отказались от маггловской традиции не видеться в последний день перед свадьбой, а потому она провела предыдущую ночь в его объятиях. Однако рано утром он покинул ее, чтобы они оба могли собраться, а сейчас уже вечерело.

Казалось, что это было так давно. Она чувствовала себя глупой девчонкой и... невестой.

Когда они подошли к Гарри, Рон поцеловал ее в лоб, а затем подошел к Гарри, заняв его место шафера. А потом эти великолепные зеленые глаза пристально посмотрели на нее, его губы улыбнулись, а затем сложились в слова.

— Ты такая красивая.

— Как и ты, — одними губами ответила Гермиона.

Гарри был одет в простой, но новый маггловский костюм, вид которого всегда сводил ее с ума. Ее будущий муж был в отличной форме, и было что-то в контрасте между его обычной повседневной одеждой и накрахмаленным костюмом, что невероятно привлекало ее.

Они взялись за руки, и она не смогла бы стереть улыбку со своего лица, даже если бы попыталась.

Клятвы не были строго необходимы для магической свадьбы, и все, что требовалось: это связывание и благословение магии, но Гарри и Гермиона оба согласились с тем, что хотят что-нибудь сказать друг другу. И вот после официального приветствия исполнителя они начали.

— Я рад, что буду первым, — начал Гарри. — Поскольку уверен, что у тебя запланирована какая-нибудь красноречивая ода, и мне бы не хотелось потеряться в ней.

Все присутствующие усмехнулись.

— У меня были мысли насчет того, что я бы хотел сказать, но честно говоря, Гермиона, я сейчас настолько ошеломлен, что ничего не могу вспомнить. Все же не могу понять, почему я так удивлен, ведь это не первый раз, когда ты покоряешь меня, — и Гарри нервно облизнул губы. — Все, что я могу сейчас придумать, так это просто поговорить с тобой. Не возражаешь?

Инстинктивно она протянула руку и ободряюще коснулась его щеки. Он глубоко вздохнул и снова встретился с ней глазами.

— Мы никогда не говорили об этом, так что я не знаю, помнишь ли ты, но на шестом курсе мы не особо ладили. Думаю, что тогда ты в любое время была в нескольких мгновениях от того, чтобы пронзить мое сердце каким-нибудь заклинанием. Мы всегда подначивали друг друга, и в этот конкретный день не было ничего особенного, но я просто был на пределе своих возможностей и сорвался. Я наговорил тебе несколько очень обидных вещей перед всей нашей гостиной, а потом ушел.

Гермиона просто кивнула. Она, безусловно, помнила тот день, но никак не могла понять, почему он рассказывает эту историю сейчас. Она еще больше смутилась после того, как заметила, что его губы изогнулись в легкой улыбке в ответ на ее осознание.

— А потом ты пришла за мной; конечно, ты всегда так поступала. Часть меня была так готова разобраться с тобой, а другая часть думала, что я должен просто позволить тебе проклясть меня, но тогда я решил, что в любом случае это не должно быть в коридоре, поэтому я нырнул в пустой класс. И когда я обернулся и увидел тебя, я знал, что ты в ярости, но я никогда раньше не видел ничего подобного. Ты вытащила свою палочку, но не направила ее на меня, Ты превратила стол в диван и приказала мне сесть. К тому времени ты уже плакала, так что я определенно не собирался с тобой спорить, — Гермиона слегка выдохнула, но снова кивнула. — Потом ты забралась ко мне на колени, обняла меня и сказала: "Я не скажу, что все будет хорошо, потому что я не могу тебе этого обещать. Но что бы ни случилось, я буду всегда с тобой". И я был просто поражен этим, хотя ты уже дала мне множество доказательств того, что это правда, хотя я и знал, что ты злишься на меня и, вероятно, даже немножко ненавидела меня, я все еще мог сказать, как сильно ты заботилась обо мне. И я сломался, а ты так и просидела со мной весь день, пропустив все занятия ради того, чтобы утешить меня. И ты была рядом со мной во всем, что последовало за этим: "Ты не один, Гарри. Мы в этом вместе. Я пойду с тобой", — напомнил он ей о разных вещах, которые она говорила ему на протяжении многих лет. Он протянул руку и нежно вытер ее щечки, и только тогда она поняла, что Гарри выглядел расплывчатым потому, что она плакала. — Я никогда не заслуживал и не буду заслуживать тебя; никогда не смогу заслужить ту любовь и преданность, которые ты так вольготно мне предоставляла. И я не могу обещать тебе, что все будет хорошо, что не будет трудных времен, но что бы ни случилось, я буду здесь с тобой. И я сделаю все возможное, чтобы у нас было больше хорошего, чем плохого, и чтобы ты никогда не сомневалась в моей любви к тебе. Я ... Прости, милая, но у меня просто нет слов, чтобы выразить, насколько это колоссальные чувства.

Он поднял их соединенные руки и поцеловал костяшки ее пальцев. Она издала сдавленный всхлип и слепо потянулась за спиной к своей подружке невесты. Лея поняла намек и вложила платочек и пергамент, которые были обернуты вокруг стеблей ее букета, в ее руку и ободряюще сжала ее.

Гермиона довольно условно промокнула глаза и посмотрела на Гарри, который нежно улыбался ей. Она помахала перед ним пергаментом.

— У меня действительно была готова речь, — его улыбка стала шире. — Это действительно хорошая речь, Гарри, но я не смогла бы прочитать ее сейчас, даже если бы захотела! — она протянула руку к его пиджаку и засунула пергамент в его нагрудный карман. — Эти слова для тебя, ты можешь прочитать их позже, но сейчас я думаю, что тоже просто поговорю.

Он ободряюще кивнул.

— Ты помнишь тот день, когда у меня начались первые месячные?

Гарри даже застонал, на что Гермиона рассмеялась.

— Я не пытаюсь смутить тебя. Я знаю, ты решил, что я заболела. Ты так беспокоился за меня. Ты буквально загнал меня в туалетную комнату, и мне пришлось разложить тебе все по полочкам. Это, наверное, самый неудобный разговор, который у нас когда-либо был, и это о чем-то говорит.

Он прикусил губу, чтобы не рассмеяться, и игриво прищурился, глядя на нее.

— И я не буду вдаваться в подробности, ради нас обоих, — она встретилась с ним взглядом, и они оба рассмеялись. — В любом случае, ты остался со мной и заставил меня чувствовать себя в безопасности. И так всегда, Гарри, ты заставляешь меня чувствовать себя в безопасности и счастливой. И тебя так легко любить. Это никогда не было бременем для меня, скорее, радостью и даже честью. Итак, я хочу пообещать тебе то же самое, что и ты мне: мы во всем вместе. Твое счастье — мое. Твои разочарования — мои. Теперь у нас общая жизнь, и ничто не может сделать меня счастливее, кроме как дать тебе обещание делать для тебя все, что в моих силах. И самое главное, любить тебя всем, что у меня есть. Куда бы ты ни пошел, я пойду с тобой.

* * *

Их брачные узы были благословлены. Свадебный пир съеден. Торт разрезан. Тосты произнесены. А затем, по настоянию Лаванды, Гермиона бросила свой букет, хотя Лаванда и Лея были единственными незамужними женщинами, присутствующими на церемонии. Статус Лаванды на данный момент был простой формальностью, и Лея абсолютно не была заинтересована в том, чтобы поймать эту штуку, но Гермиона потакала Лаванде и надеялась, что ее цель была верной. Она тихо попросила у Гарри парочку советов, но он указал, что привык ловить, а не бросать.

Когда она начала чувствовать себя по-настоящему расстроенной, он подсказал, что ей просто нужно было только оглянуться через плечо и убедиться, что в целом букет полетит в верном направлении. А настойчивость Лаванды сделает всю остальную работу. И он не ошибся, и восторженная реакция Лаванды на то, что все закончилось именно так, стоила его небольшого усилия.

Место, отведенное для танцев, в основном пустовало, за исключением нескольких пар; в частности, Гарри и Гермионы, которые почти не расставались физически, с тех пор, как священник благословил их узы. В объятиях своего нового мужа было легко игнорировать выходки некоторых из их более пьяных друзей у воды, но Гермиона рассеянно размышляла, сколько людей, которые намеревались просто аппарировать вниз на целый день, в конечном итоге будут спать на любой плоской поверхности, которую они смогут найти в их арендованном доме.

И она бы не стала на них обижаться. Она уже была поражена тем, что почти дюжина их Нью-Йоркских друзей — в дополнение к тем, кто уже планировал сопровождать их во Флориду на каникулы, — бросили все в один миг в выходные на День благодарения, чтобы отпраздновать вместе с ними.

— Я так сильно хочу тебя прямо сейчас, — прошептал Гарри на ухо Гермионе.

Он притянул ее ближе рукой, которая лежала у нее на спине, но не переставал раскачиваться в такт музыке.

Гермиона потерлась носом его грудь, а затем уткнулась носом в подбородок.

— Это наша магия, побуждающая нас к закреплению брака, — желание нарастало с момента благословения, и Гермиона не была уверена, сколько еще она сможет сопротивляться этому притяжению.

— Знаешь, в обычное время я бы обеспокоился из-за того, что магия к чему-то меня принуждает, но пока что не могу придумать ничего плохого в желании заняться любовью со своей женой. Плюс ощущения уже фантастические, а мы еще даже не добрались до самой веселой части.

— М-м-м, — промурлыкала она в знак согласия.

Это было так, почти так, как будто магия Гарри соблазняла ее; она чувствовала, как она танцует по ее коже, лаская все ее тело сразу, это было, вероятно, самое чувственное, что она когда-либо испытывала.

— Ты готова сбежать отсюда? Или, скорее, просто зайти внутрь?

— Да, я не думаю, что кто-нибудь даже заметит, как мы уйдем.

— Тебя это беспокоит?

— Вовсе нет, они развлекаются. И ты знаешь, что я не особенно-то и люблю быть в центре внимания. Сегодня, конечно, было приятно, что так много людей нашли время и пришли к нам в последнюю минуту, но мне определенно не нужны большие проводы. Особенно потому, что все, что мы делаем, это заходим в дом, и мы увидим здесь почти всех либо завтра, либо на следующей неделе.

— Хорошо, тогда, милая, — он поцеловал ее в шею, — показывай дорогу.

Следуя за своей теперь уже супругой по ступенькам, Гарри понял, что все, через что ему пришлось пройти ради этого момента, того стоило. Гермиона была восхитительна. Он ничего не знал о моде, но, по его мнению, она была идеальной невестой. И подозревал, что это не имело никакого отношения к платью, а к тому, как, девушка, которую он любил, буквально светилась, когда была в нем.

Она затащила его в спальню, и за закрытой дверью они просто улыбнулись друг другу.

— Мы правда сделали это? — произнесла она.

— Именно так.

— И все прошло идеально.

— Так и было.

Внезапно ухмыльнувшись Гермиона опустилась на колени перед Гарри. Он уставился на нее, свою прекрасную жену, быстро расстегнувшую его пояс. Изумленно наблюдал, как она стянула с него брюки и боксеры. А затем, как обычно, перед этим самым сексуальным действием она прикусила и поцеловала татуировку на его бедре, а затем быстрым и искусным движением взяла в рот. И, как всегда, у него перехватило дыхание.

Он схватился за комод, чтобы удержаться, поскольку такое эротическое видение перед ним, а главное, ощущение ее теплого и влажного ротика заставляли его колени подгибаться. И тут она подняла на него взгляд и втянула щечки, от этого его глаза практически закатились, но он не мог перестать смотреть на нее.

Она снова ухмыльнулась ему — и как только ей это удалось ухмыльнуться, учитывая, чем был занят этот ротик? — а затем внезапно передвинула руки, мирно лежащие на бедрах, на его ягодицы и резко притянула его к себе, взяв его настолько глубоко, насколько могла, так и не отрывая при этом взгляда.

— О черт, — выдохнул он, пока продолжала двигать его бедрами так, чтобы это он имел ее в рот.

Когда он больше не мог этого выносить, то просто схватил ее за руки и поднял на ноги. Она подчинилась без возражений, продолжая при этом облизывать губы.

— Неудовлетворительно? — поинтересовалась она, когда они оказались лицом к лицу; ее губы припухли, в глазах плясали чертики, а волосы выбились из свадебной прически. Но она все еще была в своем восхитительном свадебном платье.

— Ты же знаешь, что это не так, — и он тут же взял в плен ее губы. Он не был нежен, так что это было своего рода столкновением языков и даже зубов, а затем он прикусил ее распухшие губки, в надежде сделать их еще более красными и более опухшими. — Но я не собираюсь кончать тебе в рот в первый раз. Я собираюсь сделать тебя моей женой как полагается.

— Ох, — он ощутил, как ее губы раскрылись в изумлении. — Как полагается?

— Ну, я думал, что принесу тебя сюда и займусь с тобой любовью медленно и сладко.

— Эм-м, — возразила она. — Но я хочу тебя быстро и жестко.

— Ну ладно, — согласился он. — Тогда ты объездишь меня жестко и быстро... и в платье.

Она улыбнулась ему.

— Ты хочешь развратить меня в моем девственно-белом свадебном платье со всеми вытекающими отсюда последствиями?

Он усмехнулся и погладил ее по спине, обратив внимание на ряд пуговиц, которые тянулись от ее лопаток до самого копчика.

— Если только последние десять минут мне не привиделись, что ты и так довольно развращена. Но в целом да, идея в этом.

— Хорошо, — она высвободилась из его объятий. — И как бы тебе хотелось меня взять?

Прикусив щеку изнутри, Гарри посмотрел на нее. Ему не потребовалось много времени, чтобы продумать дальнейшие действия, а потому он опустился на колени и потянулся к подолу ее платья, проводя рукой вверх по ее ноге и схватившись за кусочек ткани, который было очень легко порвать. Другой рукой он обнял ее за талию, и она раздвинула ноги настолько широко, насколько позволило платье, и застонала.

— Милая, — пробормотал он, проводя пальцами под кружевом по ее складочкам, — я даже не уверен, что это вообще можно назвать нижним бельем.

— Честно говоря, они имеют чисто декоративный эффект, — слегка вздрогнула Гермиона; он ласкал её еще буквально мгновение, прежде чем резко стянуть их.

— Надеюсь, я не разрушил твои планы, — поднимаясь на ноги, заметил он.

— Вовсе нет. Покажу тебе их поближе в следующий раз.

— Восхитительно, впрочем, как и всегда.

Пока он окончательно выбирался из брюк и боксеров, Гермиона поспешно расстегнула его рубашку; пиджак был сброшен еще во время вечеринки. Оказавшись полностью раздетым, он потянул ее к постели и, устроившись удобно на спине, поманил ее пальцем.

Но Гермиона не сразу подошла к нему, позволив себе глазами насладиться видом перед ней. На её лице сияла почти хитрая ухмылка. Гарри просто наблюдал, как она рассматривает его, пока, подобрав юбку, не забралась на постель. И оседлав его, слегка потерлась об его достоинство, отчего Гарри зажмурился: ощущения были ошеломляющими, а он еще даже не был внутри нее. И даже на мгновение пожалел, что отдал ей контроль.

Но в такие моменты она выглядела невероятно сексуально. А затем она засунула руку под платье и взяла член в руку, слегка сжала и несколько раз провела вверх-вниз, а затем аккуратно опустилась на него. И при каждом движении она издавала такой хриплый звук, который не был похож ни на что, что Гарри когда-либо слышал раньше. И теперь это был его самый любимый звук в мире.

И как оказалось, что Гермиона не шутила, говоря, что хочет быстро и жестко, поскольку вскоре ее движения стали резкими и быстрыми, как будто она участвовала в какой-то гонке. И в этот раз она была намного грубее к себе, чем он когда-либо осмеливался с ней быть, несмотря на все ее заверения о том, что он не причинит ей вреда.

Войдя в раж, она даже не заметила, как начала царапать его грудь. Гарри смотрел на нее с благоговением и недоверием; между ними возникло что-то, чего он не мог объяснить, и это немного напугало его. Их магия внезапно затрещала вокруг них, и он резко сел, обхватив ее руками.

Ему удалось расстегнуть несколько изящных пуговиц вдоль ее спины, достаточно, чтобы он мог стянуть лиф и рукава вниз, обнажив ее груди, и крепко прижал ее к себе.

Ее пальцы зарылись в его волосы, и она грубо потянула их.

— О боже, Гарри, так хорошо, но мне нужно…

— Я знаю, милая, почти чересчур, но я с тобой, кончи для меня...

* * *

Она проснулась от ощущения его губ на ее коже. Сперва на яремной впадине, а затем он продвинулся ниже и уже был в ложбинке между грудей, после чего опустился ниже по животику к бедрам, а затем начал подниматься вверх, только слегка изменив маршрут. Сперва покрыл поцелуями ее бедра, а затем языком провел вдоль линии талии прямо до округлости ее груди.

И так раз за раз, вверх — вниз, меняя направление. Ощущения были просто гипнотические, ей казалось, что ей поклоняются. Но ей не хотелось открывать глаза и смотреть в лицо реальности, где существовало нечто, кроме них двоих. Хотя она была уверена, что он понял, что она проснулась, но продолжал ублажать ее.

В конце концов она открыла глаза, в комнате царил полумрак. Видимо, было очень раннее утро. Но Гарри все еще был сосредоточен, покрывая ее тело поцелуями, поэтому она наклонилась и обхватила его лицо ладошками.

— Доброе утро, мой ненасытный мужчина.

Он не поднял головы, но встретился с ней взглядом.

— И даже прощения просить не буду, — и после этого начал подниматься по ее телу, останавливаясь, чтобы поцеловать ее в пупок, а затем взять в рот каждый из сосков, а затем оставить поцелуй в том месте, где билось ее сердце. А затем он слегка отодвинулся, чтобы устроиться между ее ног, которые она с радостью раздвинула для него, а затем навис над ней, прижавшись нос к носу. — Ты вышла за меня замуж, — с благоговением прошептал он; от его тона у нее перехватило дыхание.

Самообладание вернулось к ней буквально через мгновение, и она усмехнулась, прикоснувшись к его щеке.

— Именно это я и сделала.

Он повернул лицо и поцеловал ее в ладошку.

— Ты моя жена.

— А ты мой муж.

— Я вроде как не могу в это поверить. Никогда по-настоящему не думал...

И сквозь туман своего возбуждения Гермионе все же удалось понять, что он испытывает. За исключением Сириуса, она теперь была единственным официальным членом семьи на его памяти, потому что Дурсли точно были не в счет.

— Теперь мы принадлежим друг другу, любовь моя. Ты моя семья навсегда. Я очень надеюсь, что... однажды нас станет больше.

— И я тоже, — тяжело сглотнул он. — Можно, я снова возьму тебя?

— Да, конечно. Даже нужно.

— Никакого дискомфорта?

Если она правильно посчитала, что это уже третий раз, когда один из них будил другого в течение ночи. По любым стандартам у них была активная сексуальная жизнь. Но сегодняшняя ночь просто превзошла все границы воображения.

Она потянулась, чтобы убедиться, что не врет ему. Небольшая натертость чувствовалась, но это было не критичное ощущение. Больше похоже на то, что ощущалось после действительно качественной тренировки; более того, какая-то часть ее предупреждала ее о том, что она очень сильно хочет его снова.

— Нет, — ответила она, обхватив его сзади за шею и притянув к себе для глубокого поцелуя.

Это было все, что, как она думала, Гарри предполагал в их первый раз в качестве супружеской пары. Медленно и тщательно, обмениваясь при этом любовными глупостями; их кожа блестела от пота к тому времени, когда Гарри закинул ее ножку на плечо и начал двигаться, постепенно наращивая темп.

— Ты близко? — спросил он. — Хочу кончить вместе, — пробормотал он в ее шею.

— Сейчас-сейчас, — подбадривала она его, почувствовав, как он замер и извергался внутри нее, пока ее стеночки крепко сжимали его. Она даже вскрикнула от этого ощущения, заглушая стоны Гарри, как вдруг почувствовала, как его щека, прижатая к ее шее, стала мокрой от слез.

Он упал на бок, но не отпустил ее, а Гермиона вслепую потянулась за своей палочкой, с облегчением обнаружив ее на прикроватном столике. В этот момент она была бесконечно благодарна магии за то, что смогла привести их в порядок без необходимости расставаться в такую минуту.

— Привет, — пробормотала она несколько мгновений спустя, наклонившись, чтобы поцеловать его.

Несколько минут спустя она отстранилась, запустив ноготочки в его бородку так, как ему нравилось. А затем он приподнялся на локте, другой рукой продолжая обнимать ее за талию.

— Как ты? — спросил с теплой улыбкой на лице.

— Восхитительно, а ты?

— Я тоже, — произнес он и чмокнул ее в губы. — Мне кажется, нам нужно задуматься об использовании сексуальной магии.

— Что? — почти прикусив себе язык, выпалила Гермиона.

— Я не думал, что ты такая ханжа, мисс Грейнджер, — в его глазах плясали чертики.

Она прищурилась, глядя на него.

— А я и не ханжа, и тебе об этом прекрасно известно. Просто твое предложение удивило меня.

— То есть ты думала, что это я? — с наигранным вызовом в голосе спросил он.

— Ну если только какой-то другой волшебник пробирался в мою спальню и буквально втрахивал меня в матрас, используя оборотное зелье, чтобы изобразить тебя, тогда нет. Я просто не поняла, что привело тебя к такому умозаключению или же не думала, что ты интересуешься таким видом магии.

— Боюсь, что ты застряла со мной и только со мной. И это не то, что я рассматривал при обычном раскладе, но с ведьмой, которая добровольно связала себя со мной до конца ее дней? Звучит как возможность, которую просто нельзя упустить. Не говоря о том, Гермиона, что я знаю, что и ты это почувствовала.

— Почувствовала что? — ей казалось, что она знала, на что он намекает, но ей хотелось, чтобы он сам объяснил ей.

— Наша магия стремилась к чему-то большему. Я и раньше чувствовал подобное между нами, но сегодня ночью это было особенно явно. За пределами всего того, что мы когда-либо испытывали, есть целый мир, который мы могли бы исследовать вместе с тобой. Некоторые аспекты нашей магии мы сможем раскрыть и развить только вместе, даже учитывая разницу между женским и мужским колдовством.

— Гарри, — рассмеялась она, притягивая его к себе, чтобы прижаться лбами. — Тебе не нужно меня убеждать, я просто была удивлена, но я тебе всецело доверяю. И, — она глубоко вздохнула, чувствуя, как сердце буквально выпрыгивает из груди. — Все это звучит как невероятное приключение только для нас обоих.

Гарри откинулся на спинку стула и бросил взгляд на "Ежедневный Пророк": на него смотрели его собственное изображение и Гермионы — пятилетней давности. Фото было сделано во время вручения им Орденов Мерлина. И их юные копии выглядели не намного счастливее, чем Гарри ощущал себя в этот момент.

Видимо, причиной выбора именно этого фото стал тот факт, что они тут были при параде. Хотя у них точно был доступ к более свежим фото, тем более, что на этой Рон был буквально и фигурально вырезан, да еще не очень аккуратно. И ни на секунду Гарри не сомневался, что это было сделано не случайно.

Он усмехнулся бросив еще один взгляд на газету, когда двери кабинета распахнулись и в кабинет вошел Малфой.

— Думаю, что не нужно спрашивать о твоей реакции на сегодняшний выпуск.

— А как, по-твоему, я должен был отреагировать?

— Ты должен был знать, что так и будет, — пожал Малфой плечами.

— У них же не было никакой информации, о чем писать, только само заявление о свадьбе, а все остальное — ложь и спекуляции, — раздраженно покачал головой Гарри.

— Именно поэтому я и предлагал тебе дать им хотя бы кроху информации и послать свадебное фото, чтобы хоть как-то умаслить их. Они же должны были освещать свадьбу века между Мальчиком-который-выжил и звездой квиддича из правильной семьи, которая тоже в какой-то степени героиня войны, на территории поместья, куда ступала нога лишь нескольких волшебников за последние десятилетия. Мерлин, да я готов поспорить, что как минимум один разворот должен был бы быть посвящен этому, — на что Гарри лишь фыркнул. — А что в итоге? — продолжил Драко, расхаживая по их кабинету. — Они получают лишь небольшое заявление, состоящее из трех предложений о том, что ты женился — на другом континенте, на магглорожденной ведьме, которую в Британии никто не видел уже несколько лет как, причем они даже не знали, что ты с ней встречаешься. И к тому же вы поженились в присутствии всего лишь двадцати человек, большинство из который даже не англичане и о большинстве из которых им ничего не известно. Естественно, они будут строить предположения и догадки!

Гарри раздраженно провел пальцами по волосам.

— Пресса то любит, то ненавидит меня. С какой стати я должен с ними общаться и ставить в известность? Ты же знаешь, что моя слава тяготит меня.

— Да, но тот факт, что ты знаменит и отказываешься это принимать, не заставляет ее исчезнуть. И тебе следует хотя бы немного контролировать содержание этих статей, — Малфой сел и наклонился к нему, уперев локти в колени, и выражение его лица было таким сочувственным, каким Гарри никогда у него не видел. — Послушай, я понимаю, почему Уизли ничего не говорит. Он в довольно щекотливой ситуации, и мне его даже немного жаль. Но почему бы мне и Астории не сделать заявление? Расскажем о бурном романе двух героев войны, которые нашли истинную любовь друг в друге, и о том, какой честью для нас было присутствие на вашей свадьбе, и о том, какой прекрасной была невеста и прочее и прочее. Да они будут есть с наших рук.

— И твоей репутации это не повредит, — фыркнул Гарри, на что Малфой лишь пожал плечами. — Я ценю твое предложение, — вздохнул он. — И обсужу все это с Гермионой, но основной причиной, почему мы ограничились таким простым заявлением, так это то, что не хотели тыкать носом Уизли в наше счастье. И мне кажется: если я позволю тебе дать интервью, то именно это я с ними и сделаю.

— Слышал что-нибудь от матриарха Уизли? — сухо спросил Драко.

На что Гарри лишь сжал переносицу. Он не знал, как сообщить Уизли новость о своей свадьбе. Так что Рон согласился доставить его письмо своим родителям, а также выказал готовность предоставить свой мобильный телефон на случай, если они захотят с ним поговорить. И вот несколько дней спустя он только знал, что письмо они прочли. Но не стал настаивать, чтобы друг рассказал ему больше о происходящем в семье. Он и без того чувствовал себя виноватым из-за того, что его друг сейчас оказался меж двух огней.

— Нет, но я даже не уверен, чего ожидал. Вопиллер, наверное? — Малфой лишь фыркнул. — У Молли есть право расстроиться. Она была мне как мать, а в результате даже не присутствовала на моей свадьбе.

— Возможно, но, в конце концов, она тебе не мать. И это была свадьба и Гермионы тоже. И мы оба прекрасно знаем, что своим присутствием Молли бы заставила чувствовать Гермиону не в своей тарелке на собственной свадьбе, несмотря на всю ту чушь, что попыталась бы скормить тебе эта самоотверженная девчонка. И это было бы куда больше несправедливо и ужасно. Не говоря о том, что люди испокон веков заключали тайные браки. Миссис Уизли переживет.

— Да, — понимающе взглянул на него Гарри, — и твое мнение в этом вопросе абсолютно непредвзятое.

— Я никогда не говорил, что Молли Уизли — мой самый любимый член этой семейки, но от этого я не становлюсь неправым. Кстати, о самоотверженной девчонке, как она?

— Что?

— Гермиона, как она после этой статьи?

— Хм, полагаю, в порядке.

— Полагаешь? — напряженно повторил Малфой.

— Я не видел ее утром, — пожал плечами Гарри. — Она уже ушла на работу, когда я проснулся. И по оставленной записке казалась в порядке.

— И тебе даже не пришло в голову сходить в ее кабинет и проверить?

— Она не потрудилась разбудить меня, так что я решил, что в моем присутствии она не нуждается.

— Поттер, ты меня разыгрываешь? Твою жену непрямым текстом назвали грязнокровной шлюхой, охочей до твоего золота, в национальном издании, а ты пыжишься из-за того, что она рано ушла на работу?

— Следи за своим языком, — прошипел тот.

— Я лишь указал на очевидное. И только потому, что они были слегка более корректны в формулировках, мы оба прекрасно знаем, как именно всё это будет прочитано. И это… — Драко указал на газету, — несправедливо по отношению к вам обоим, но в ее адрес это звучит гораздо более жестоко.

Гарри знал, что Малфой был прав, но все дело в том, что за четыре дня, прошедшие с возвращения из из Флориды, он, вероятно, мог пересчитать по пальцам одной руки количество часов, которые он провел с Гермионой, не считая того времени, когда они спали мертвым сном. И из-за этого он был невероятно зол.

Хотя он знал, что она была завалена работой над каким-то секретным проектом, о котором не хотела с ним говорить, но ведь она же могла бы выкроить для своего уже чуть больше недели мужа побольше времени, ведь так? Было больно осознавать, что этим утром она не нуждалась в нем, и теперь крошечная часть его мозга начала задаваться вопросом, а он действительно ей нужен? Ведь она отлично жила без него вон сколько лет. Видимо, она начала сожалеть об их довольно поспешной свадьбе.

И самое раздражающее во всем этом было то, что он знал, что все это довольно несправедливо. Он и до этого прекрасно знал, какой бывает Гермиона, когда зарывается с головой в работу. И она честно рассказала ему о масштабах своего завала. И это именно он — тот, кто решил свалить на их головы поспешную свадьбу, понимая, что у нее просто не будет возможности хоть как-то освободить ближайшее время для медового месяца. Но последние несколько дней вновь пробудили страхи его последних лет, но от осознания всего легче не становилось.

— Если ж ты так за нее переживаешь, то чего же сам не проверил? — выпалил он Малфою; проще было излить свое недовольство и злость на Драко, чем на кого-то, кто к подобному не привык.

— Потому что, несмотря на политкорректные фразы, использованные "Пророком", я был именно тем, кто открыто и довольно часто говорил ей это в лицо. И подумал, что, вероятно, сегодня не стоит быть напоминанием этого. Но глядя на то, какой ее муж идиот, думаю, что именно так и сделаю. По крайней мере, она будет знать, что есть люди, которым она небезразлична, — и с этими словами тот буквально выпрыгнул из кресла, а затем и громко хлопнул дверью.

— Черт побери, — пробормотал Гарри, а затем и сам выбежал из кабинета, зовя Малфоя и прося его подождать.

Драко лишь взглянул на него, но остановился.

Когда они добрались до кабинета Гермионы, Малфой коротко постучал и, как оказалось, именно Астория пригласила их войти.

Гермиона возвышалась над своим столом, заваленным бумагами, и что-то яростно писала в блокноте. Она даже не подняла глаз, когда они вошли. Астория сидела за столом, и Гарри с первого взгляда понял, что она раздражена.

— Доброе утро, Гермиона, — вежливо сказал Малфой, как будто она не полностью игнорировала их.

Но она все еще не поднимала глаз.

— Привет, вам что-то нужно? Мы очень заняты.

— Нет, мы не заняты, — жестко возразила Астория.

Гермиона резко подняла голову и посмотрела на нее.

— У нас всего пара недель!

— Мне об этом прекрасно известно, и если у тебя нет совершенно новой идеи, то мы в очередном тупике. А заставлять себя работать до смерти, выполняя одни и те же вычисления снова и снова, ни к чему хорошему не приведет. Отправляйся домой, проведи время со своим мужем, и, Мерлина ради, перестань притворяться, что статья тебя совершенно не задела.

— Но должен быть способ заставить все работать. И моя теория верна. А на статью мне плевать.

— Ты что, каменная? — фыркнула Астория. — Статья просто отвратительная.

— Я привыкла к такому, да черт возьми, все в этой комнате привыкли к подобному отношению. Это не имеет значения, — а затем Гермиона потрясла блокнотом в своей руке. — А вот это — да.

— Хорошо, но хотя бы расскажи им, над чем ты работаешь, — Астория махнула в сторону их мужей. — Может быть, тогда Гарри перестанет ходить как побитый щенок, потому что его жена внезапно окунулась с головой в работу меньше чем через неделю после свадьбы.

— Астория! — прошипела Гермиона.

— Нет уж, Гермиона! Посмотри на Гарри! — и та указала на него. — Я понимаю, что эта теория в своем роде признание своей любви к нему, но сейчас ты только причиняешь вред, скрывая от него все.

Гермиона мгновение просто продолжала сердито смотреть на Гарри, но затем выражение ее лица резко изменилось, и она как будто впервые рассмотрела его; ее глаза наполнились слезами, и она поднесла дрожащую руку ко рту.

— Ох, — выдохнула она.

На что Гарри просто поднял бровь, глядя на нее обиженно, смущенно и более чем немного раздраженно.

— Астория, — начала Гермиона, Гарри узнал выражение ее лица, которое появилось у нее, когда она только что совершила прорыв в своем мыслительном процессе, — Мы определили, что среднестатистический патронус недостаточно магически силен. Поэтому нам нужен патронус выше среднего, — продекламировала она, глядя на него, но сам взгляд казался витающим в облаках.

— Не просто выше среднего, Гермиона, он требуется почти невероятной силы, — фыркнула Астория. — И почему мы все еще говорим об этом?

— Иногда я успевала поверить сразу в шесть невероятных вещей до завтрака ⁽¹⁾, а само определение невероятности буквально стоит перед нами, — хихикнула Гермиона, правда, смех ее звучал слегка истерически. — Мы настолько погрузились в арифмантику, высчитывая необходимую силу вызывающего, что абсолютно забыли о самой природе патронуса, — пока она это говорила, ни на секунду не отрывала своего взгляда от Гарри. — Любимый, не возражаешь познакомить Асторию с Сохатым?

Гарри перекатился с пятки на носок, и часть его очень даже хотела возразить.

— Хорошо, — наконец произнес он, осознав, что не может дать никакого другого ответа, хотя он все еще был раздражен, и желание поспорить с Гермионой не угасло.

Но ее сияющая улыбка и тихое "спасибо" сделали все этого стоящим того.

Он вытащил палочку.

— Экспекто Патронум, — пробормотал он.

Долгое время это заклинание давалось ему почти так же легко, как дышать. А теперь он просто не использовал его регулярно, потому что большинство волшебников не могли вызывать патронус, и с его стороны это было больше похоже на хвастовство.

Сохатый появился, и сияющее лицо Гермионы осветилось еще больше.

У Астории буквально отвисла челюсть, и она откинулась глубже в кресло. Она удивленно смотрела на него до тех пор, пока ему не стало неловко и он не начал ерзать.

— Прости, Гарри, — она вскочила и подошла к нему. — Можно мне? — спросила она, протягивая руку в направлении Сохатого.

— Конечно, — он пожал плечами.

Она взглянула на Гермиону, и они обменялись взглядами, значение которых он не понял.

— Да-да, — протянул Малфой, — все это очень впечатляет. Но я тоже могу вызвать патронуса. Так почему вы обе смотрите на него так, словно он второе пришествие Мерлина?

— Потому что вполне вероятно, что так и есть, — ответила Астория, внимательно рассматривая Сохатого.

— Он, конечно, силен, — усмехнулась Гермиона. — Но не думаю, что нужно заходить настолько далеко. У него просто всегда была особенная связь с этим заклинаниям и с эмоцией, заложенной в его основу.

— О чем ты таком думал, чтобы создать такой патронус? — спросила Астория, ее взгляд все был расфокусированным, а потому, как только слова вылетели из ее рта, она как будто бы очнулась. — Ой, прости! Это очень личный вопрос, который я не должна была задавать.

Гарри снова пожал плечами. Он до сих пор не понимал, что тут происходит, но все это уже не злило его, а скорее, забавляло. Даже если количество вопросов в его голове росло с каждой минутой.

— Все в порядке, я так давно умею вызвать его, но теперь мне не требуется какое-то конкретное воспоминание, достаточно сконцентрироваться на определенном чувстве.

Астория недоверчиво посмотрела на него.

— А сейчас ты концентрируешься?

— Нет, в этом нет необходимости.

После этого она посмотрела на Гермиону, которая улыбалась со смесью гордости и самодовольства, если Гарри правильно все понял.

— Это не идеальное решение, — произнесла Гермиона. — И для будущего использования нам придется переработать теорию, но для решения насущной проблемы думаю, что Гарри и Сохатый могли бы нам помочь.

Астория решительно кивнула, а затем подошла и обняла Гермиону. Драко и Гарри обменялись взволнованными взглядами на такое эмоциональное проявление своих ведьм. Но в этот Гарри почувствовал своего рода облегчение, когда понял, что Малфой пребывает в таком же неведении, как и он.

— Хорошо, — в конце концов сказала Астория. — Полагаю, теперь тебе пора поговорить с Гарри, а я пока пойду и посвящу Драко в происходящее.

Гермиона просто кивнула. Гарри не отводил от нее взгляда, поэтому только слышал, как ушла другая пара.

Гермиона глубоко вздохнула.

— Доброе утро, любимый, — произнесла она после того, как захлопнулась дверь. — Прости, что убежала так утром, но мне показалась, что я нашла то, что поможет мне совершить прорыв в моих исследованиях, и я хотела разобраться со всем как можно скорее. Но по иронии судьбы все, что мне было нужно, спало в постели рядом со мной.

— Ты собираешься рассказать мне, что происходит?

— Да, — усмехнулась она. — Боюсь, что я подошла ко всему абсолютно неправильно.

— Что все это значит? — требовательно произнес он.

— Есть в тебе такое, Гарри Поттер, что если кто-то довольно долго находится рядом с тобой, то он становится свидетелем настолько невероятных вещей, что впоследствии забывает, насколько же они воистину невероятны, — она обошла свой стол и подошла к нему, протягивая руку, предоставляя шанс принять ее или отказаться.

Не теряя ни мгновения, Гарри соединил их пальцы и притянул ее к себе, крепко прижимая к груди.

— Я не знаю, что это значит, Гермиона. Мне кажется, ты говоришь загадками. Над чем ты работаешь, и зачем тебе Сохатый?

— Я думаю, он... ты, в общем, вы сможете найти Молчаливого Убийцу.

— Что? — произнес Гарри, почувствовав, как его колени подогнулись.

— Да, это то, над чем я работаю уже несколько месяцев. Сперва это была только идея, а затем…

— А затем?

— А затем, — она посмотрела на него печальными и усталыми глазами, но не отстранилась, а просто высвободила руки, стянула резинку с запястья и закрутила локоны на макушке. — А затем у меня в действительности ничего не получалось, и тут и Хэллоуин, и Самайн наступили, и эта маленькая девочка…

— Да, — вздохнул он, понимая, что она пытается сказать.

— Именно, — кивнула она. — И как бы ужасно ни было осознавать, что с ней случилось, но наблюдать то, как ты погружаешься в депрессию, особенно учитывая твою собственную историю с Хэллоуином, сделало все только хуже.

Гарри крепко зажмурился. Его реакция на последнюю жертву этого маньяка беспокоила и его самого. Как минимум неделю он пребывал в ступоре. Но, конечно же, Гермиона все поняла.

— Я не хотела давать ложных надежд, — продолжила она. — Если мне не удастся найти его.

— Для меня было бы достаточно и того, что ты стараешься.

— Я хотела спасти тебя целиком и полностью, а не просто заставить чувствовать себя лучше.

Гарри оставалась только в неверии смотреть на нее.

— Ты серьезно сейчас?

— Конечно же, да, — и она взглянула на него так будто он не в ладах с головой.

На что он только покачал головой.

— Ладно поговорим об этом позже. А прямо сейчас я счастлив предоставить себя в твое распоряжение целиком, включая Сохатого. Но как это поможет найти Молчаливого Убийцу?

— Что ж, в августе я начала работать над идеей обнаружить его с помощью магической подписи, учитывая, что он использовал одни и те же заклинания в стольких местах, то было довольно просто составить его профиль, что-то вроде ДНК для магии.

Гарри кивнул. В свое время он изучал магловскую судебную экспертизу, так как это давало ему определенные преимущества в его собственной профессии, а потому он прекрасно понимал, о чем она говорила.

— Но этого все равно было недостаточно для поиска. Для поисковых заклинаний нужна более прочная связь, ну, ты и сам знаешь. И к тому же мы не знаем, кто этот человек, не говоря уже о шансе поместить на него метку, — Гарри снова понимающе кивнул. — И я почти уже сдалась, но затем наступил Хэллоуин, и ты был таким разбитым, что я просто не могла все бросить. И именно тогда я должна была рассказать тебе, чем занимаюсь.

— Ох, милая, — выдохнул он.

— Нет, — прервала его она. — Я была неправа. В словах Астории есть смысл. Может быть, в начале и было целесообразно хранить все от тебя в тайне, но как минимум в последнюю неделю мне просто не хотелось признавать, что я подвела тебя.

— Ты никогда не сможешь подвести меня, — и, взяв ее на руки, он подошел к ее рабочему креслу и опустился на него, усаживая ее к себе на колени. — Расскажи мне остальное.

— Тогда я решила привлечь к делу Асторию. Она умница, не совсем энциклопедически подкована, но я знала, что она сможет помочь мне, хотя бы потому, что тоже заботится о тебе.

— Так.

— Мы сфокусировали свое внимание на местах проведения ритуалов, — сглотнула она. — И решили попробовать найти его благодаря той магии, что он использовал для их сооружения.

— Умно.

— Так и есть, но ничего не получилось.

— И потом?

— Честно? Мы практически опустили руки. А затем, когда мы были во Флориде на прошлой неделе, вы, парни, спалили индейку.

Он рассмеялся от такого резкого поворота разговора.

— Эй-эй, ты нагло манипулировала нами и заставила приготовить ужин!

— Естественно, это же был мой отпуск, и уж я точно не горела желанием готовить в эти дни. Я же не думала, что вы действительно решите взять и пожарить индейку.

Гарри закусил губу. Благодаря годам, проведенным у Дурслей, он был довольно сносным поваром. А учитывая, что Гермиона согласилась выйти за него замуж в субботу после Дня благодарения, он был в таком хорошем настроении, что не выразил ни единого протеста, когда она нагло манипулировала мужчинами, чтобы они приготовить праздничный ужин.

Он чувствовал себя слишком благодарным. Теперь он мог понять, как искусно его обвели вокруг пальца. Но он все еще не мог заставить себя разозлиться, даже из-за воспоминаний о предварительно запеченной ветчине, которую Гермиона купила и спрятала в качестве запасного варианта на случай, если они полностью испортят птицу.

— Мы обсудим это позже, ведьма, а пока что давай продолжай рассказывать.

— Не помню, о чем мы говорили в тот момент, — пожала плечами она. — Мы с девчонками лежали на пляже, и полагаю, что именно из-за того, что мы не думали над этим делом, ответ сразу пришел мне в голову.

— И какой же?

— Патронус придуман специально, чтобы обнаруживать темнейшую магию и прогонять ее.

— Да, — просто согласился он.

— Но также нам известно, что с его помощью можно передавать сообщения. Так вот, наша мысль была в том, чтобы соединить эти две его возможности.

— О Мерлин, Гермиона.

— И именно после этого все очень усложнилось; не хочу, чтобы ты думал, что я снисходительно отношусь к тебе.

— Нет-нет, простого объяснения будет более чем достаточно.

— В общем, я размышляла, что нам удастся с его помощью доставить маячок.

— Но это не сработало?

— Не со мной, и также это не удалось еще нескольким сотрудникам, которые умели вызывать патронус. Как и говорила Астория, уровень и количество магии, необходимые для этого, просто колоссальны.

— И как я вписываюсь в эту картину?

— Я,.. — она погладила его подбородок. — Я не уверена, понравится ли тебе то, что ты услышишь.

— Говори уже, — вздохнул он.

— Это просто теория, и это точно не то, чем я бы поделилась с кем-то без твоего разрешения. Но я думаю, что жертва твоей матери дала тебе гораздо больше, чем просто защита от Волдеморта. Полагаю, что твоя магия буквально искупалась в ее любви. И думаю, твоя магия обладает уникальными способностями, в хорошем смысле.

— Что?

— Ну, это было в прошлом. Как щит, и не только против Волдеморта. То, как твоя магия применялась, чтобы защитить других, было просто поразительно, Гарри. И я не думаю, что это всегда было потому, что ты любил всех этих людей, о которых идет речь, но у тебя довольно глубокая связь с этой эмоцией, особенно учитывая твое воспитание, — Гарри только и мог, что изумленно смотреть на нее. Она высвободилась из его объятий и закрыла руками лицо. — Черт возьми. Я должна была сказать тебе обо всем раньше. Я хотела защитить тебя, а в итоге обращалась как с ребенком. Не говоря о том, что следовало рассказать тебе все сразу после свадьбы. Но я опять же клянусь, я только хотела...

Он снова крепко прижал ее к себе.

— Ты нашла способ поймать Молчаливого убийцу?

— Думаю, да, — пожала плечами она.

— И все, что мне нужно сделать, так это призвать свой патронус?

— Почти уверена, мне нужно будет сделать парочку тестов...

Но он не дал ей договорить, набросившись на нее с поцелуем.

— Давай начнем, а все остальное обсудим потом.

1) "Алиса в стране чудес"

Вернуться к тексту

Гермиона сидела на диване рядом с Асторией и размышляла: а действительно ли она готова быть женой аврора. Хотя не то чтобы она могла уже что-то изменить.

Прошло уже достаточно времени с тех пор, как Гарри стал аврором, и она не раз переживала за него. И она прекрасно осознавала, насколько опасна его работа. Но тогда они были далеки друг от друга, как физически, так и эмоционально. А теперь она, воочию видела, насколько рискованной бывает его работа. Однако это было ничто по сравнению с теми часами, что они вместе с Асторией проводили в ожидании своих мужей, которые были частью команды, отправившейся за Молчаливым убийцей.

Хуже всего было — по крайней мере, с ее точки зрения, — что именно она и Астория отправили их за подозреваемым в первую очередь. И что еще хуже, у нее было мало времени, чтобы поговорить с Гарри о своем поведении в отношении этого дела после того, как она объяснила ему свою теорию.

Гарри — по понятным причинам — очень хотелось как можно скорее заняться делом, и она была просто не в силах заставить себя задержать его ради такого разговора, к тому же на кону стояла поимка этого монстра. Но все равно ее раздражало, что у нее не было возможности должным образом объясниться с Гарри, особенно учитывая ту маленькую часть ее, которая не могла не беспокоиться о том, что он может никогда не вернуться.

Они были женаты всего шесть дней. И Гермионе казалось, что даже спустя шестьдесят лет ей будет сложно выразить словами, насколько сильно она его любит. Так что шести дней оказалось безусловно мало, а большую их часть она потратила впустую, хоть и с благими намерениями.

Гермиона и Астория все еще сидели на диване, бездумно смотря выпуск новостей по телевизору, когда долгожданные волшебники заявились почти в три часа ночи; оба выглядели потрепанными, но однозначно были целы. Драко схватил Асторию и тут аппарировал вместе с ней, прежде чем Гермиона успела даже что-то сказать.

Гарри крепко обнял ее.

— Он ни за что на свете не стал бы забирать ее, если бы были хоть какие-то сомнения в его способности к аппарированию.

Гермиона облегченно вздохнула, понимая, что он прав, и еще раз осмотрела своего собственного мужа. И снова ее глаза сказали ей, что он выглядел немного помятым, но в основном здоровым.

— Как ты себя чувствуешь? — она провела руками по его лицу, по торсу, добралась до бедер, прежде чем поняла, что он ухмыляется.

— Я в полном порядке, но не стесняйся продолжить свою проверку.

Она тут же остановилась, с ее губ сорвался полусмешок-полувсхлип.

— Ты в порядке? Все сработало? Ты хотя бы показался целителю?

— Да, со мной все хорошо. И конечно же, все сработало, ты же просто невероятная ведьма. И да, я был у целителя, поскольку знал, что ты будешь переживать, и да, со мной все хорошо.

И тут же вопросительно выгнул бровь, глядя на нее: верит она ему или нет.

— Спасибо, — выдохнула она.

— Примешь со мной душ? — прижимая ее к себе, спросил он.

Гермиона была истощена: двое суток на ногах, сон лишь урывками то там, то тут, а перед этим несколько дней плохого сна. И просто не представляла, как Гарри удается выглядеть так, как будто ему все нипочем.

— Ведите, мистер Поттер.

Он потянул ее в сторону ванной, закрывая за ними дверь, а затем сразу включил душ.

Сняв очки, он буквально бросил их на тумбу, но, учитывая его плохое зрение, Гермиона была уверена, что он точно не видел, куда ими попал.

Она молча наблюдала за тем, как он снимал с себя стандартную аврорскую форму и защиту. Она ненавидела причины, по которым ему приходилось надевать все это, но при этом все же невозможно было не восхититься его телом в облегающем костюме, не говоря уже о том, как он его снимал.

На ней же была пара старых пижамных штанов и одна из его футболок. Всю ночь она провела, буквально вцепившись себе в волосы и кусая губу. Не глядя в зеркало, можно было сказать, что выглядела она ужасно, но когда он улыбнулся и нежно произнес:

— Привет, красавица, — то любые сомнения у нее отпали. — Ты нужна мне, — пробормотал он, буквально срывая с нее одежду.

— Да, — выдохнула она, позволяя ему завести ее под душ. От ее внимания не ускользнуло, что несмотря на его явное желание взять ее, он сдерживался и, кажется, терялся в собственных эмоциях, пытаясь быть крайне осторожным с ней.

— Милый, — поддержала его она. — Я не хрустальная.

— Прости, — выдохнул он ей в шею.

— Гарри, возьми меня так, как тебе этого хочется. Я здесь для тебя. И мне нравится быть той, в ком ты нуждаешься.

— Уверена?

— Да.

Он обнял ее со спины, после того как они устроились под водой в ее душевой кабине. А затем прижал ее к кафельной стене, Гермиона ахнула от контраста его разгоряченного тела и холодной стены. Снова прижавшись к ней, он начал медленно водить руками по ее телу, затем сам уперся ими в стену, и после резко вошел в нее. И она тут же в экстазе откинула голову ему на плечо. Гарри прижал ее к себе, спиной к своей груди.

— Хорошо?

— Очень хорошо.

— Я и не думал, что ты будешь настолько готовой ко мне.

— Ты... и драконья шкура... нереально завели меня, — пробормотала она, уткнувшись лбом в прохладную плитку. — И я очень рада тебя видеть.

— Я запомню это, и я тоже очень рад тебя видеть, — практически прорычал он.

Нерешительный мужчина исчез, и он начал неистово вбиваться в нее, сплетая их пальцы, и все, что Гермиона могла из себя выдавить, так это очередной стон.

— Ты близко? — спросил Гарри через несколько минут, на что она только кивнула.

И тут же он опустил их сплетенные руки к месту их соединения, что подтолкнуло ее через край. И Гарри последовал за ней, со стоном уткнувшись лицом в ее плечо. Некоторое время он так и удерживал ее прижатой к стене, проводя руками по всему телу.

— Я тебя не поранил?

— Конечно, нет. Это было невероятно.

— Я так сильно люблю тебя, — выдохнул он.

— Ох, Гарри, я тоже тебя люблю.

Спустя несколько часов сна они сидели на диване, совсем как Гермиона раньше с Асторией, но в гораздо меньшем количестве одежды

А затем Гарри принялся за поглощение высококалорийного завтрака, как он всегда делал после подобных миссий вне зависимости от времени суток. Гермиона же в основном жевала тост, время от времени воруя у него кусочек яичницы.

— Хорошо, милая, — произнес Гарри, когда они вернулись на диван и он прижал ее к своей груди. — Не думаю, что есть смысл притворяться дальше, будто бы нам нечего обсудить. С чего начнем?

— С задания, пожалуйста. Вы вернулись гораздо раньше, чем я предполагала.

— С деталями?

Она покачала головой.

— Только если это не расстроит тебя.

— Нет, — и он поцеловал ее в висок. — Хотя самой неприятной вещью в этом деле будет то, насколько легко все произошло.

— Преступник даже не подозревал, что за ним следят, не говоря уж о том, что и поджидают, дабы поймать на горяченьком? — догадалась она.

— В десятку. Как ты догадалась?

— Его действия были такими самонадеянными, а магия ритуалов выглядела такой посредственной, что просто отвратительно. Так кто же он?

— Никто. Он — никто. Простой среднестатистический мужчина, ведущий комфортный образ жизни. Он никогда не привлекался, даже свидетелем нигде не проходил. Он просто не мог довольствоваться тем, что ему дала природа, и решил, что увеличив свою силу, решит эту проблему.

Гермиона глубоко вздохнула.

— Это делает ситуацию еще отвратительней, понимаешь? Риддл был сумасшедшим, по крайней мере, к концу жизни. Я вижу слишком много преступников, которые просто по сути своей жадные или завистливые люди. Ты тоже это знаешь.

Гарри нахмурился.

— И ты не думаешь, что это, в конечном счете, одно и то же?

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Риддл был силен от природы, да. Но он сам довел себя до безумия своей жадностью, завистью, а самое главное — своим страхом. Он хотел быть чистокровным, ну, или хотя бы чтобы к нему относились как к таковому. К тому же мне кажется, что в самом конце его это особо и не интересовало. Он приходил в ужас от одной мысли о смерти и был готов на что угодно, даже на немыслимое, чтобы ее избежать. Что, в общем-то, ярко показывает, насколько он был оторван от собственной человечности.

— Я... это самое точное и проницательное описание его характера, которое я когда-либо слышала.

— Не говори так удивленно, я же не полный идиот, — он уткнулся носом ей в шею.

— Конечно же, это не так. Просто я не припомню, чтобы ты так хорошо что-то формулировал. Мне кажется, — вздохнула она, — часть меня все еще не может привыкнуть к повзрослевшему тебе, по крайней мере, в вопросах твоего интеллекта.

— Ты привыкла, что мы намного отстаем от тебя, — и он поднял руку, когда она попыталась возразить. — Я правда не обижаюсь, Ты определенно умнее меня, хотя мне нравится мысль о том, что этот разрыв сократился с тех пор, как мы покинули Хогвартс.

Она погладила его по щеке.

— Дело даже не в этом, Гарри. Мы всегда просто применяли наш интеллект по-разному. А в Хогвартсе мне казалось, что ты принижаешь свой. Я не думаю, что это было намеренно, но удивительно видеть, как ты "расцвел", — она пожала плечами.

Он кивнул и поцеловал ее в щеку.

— Мы все выяснили? Потому что мне бы хотелось закончить этот разговор как можно скорее, поскольку у меня все еще медовый месяц и мне есть чем заняться, — и провел рукой между ее ног.

Она прищурилась, глядя на него, и хихикнула.

— На данный момент, так и быть, закончим, но как ты понимаешь, я вытрясу из тебя подробности позже, ну или прочитаю отчеты. Только скажи: заклинание на Сохатом сработало так, как планировалось?

— Как по маслу, — съязвил он.

Она не смогла удержаться и фыркнула в изгиб его шеи.

— А теперь твоя очередь, — подбодрила она его. — Я же знаю, что у тебя есть на душе груз от всего, что произошло на этой неделе, да и раньше. Я все понимаю.

Гарри глубоко вздохнул.

— Ты могла бы рассказать мне, чем занимаешься. Я не злюсь, я больше растерян. Я понимаю, что у нас обоих есть вещи, касающиеся нашей работы, о которых мы не сможем поговорить ввиду необходимости конфиденциальности, но это не наш случай. Почему ты решила, что должна заниматься всем этим одна? Или защищать меня от чего-то?

— Я и сама думаю над этим, — медленно произнесла она. — За все время нашей дружбы заниматься поисками информации, разработками планов было в основном моей задачей. Я просто не хотела добавлять тебя стресса, учитывая, что и без этого было с избытком.

— Ладно, это я могу понять. И, к сожалению, тут ты не так уж и неправа, — нехотя согласился он. — Но, Гермиона, мы больше не дети.

— Да, не дети. Но сейчас я люблю тебя гораздо сильнее, чем тогда, и, видимо, из-за этого желание оградить тебя от лишних переживаний просто возросло.

— Мы же дали клятву, что будет вместе, несмотря ни на что, — выдохнул он. — Мы дали клятву.

— Ты прав, и именно поэтому мне очень жаль. Все еще есть некоторые вещи, которые я понимаю здесь, — и она прикоснулась к своей голове, — но их же тяжело принять вот тут, — и прикоснулась к своему сердцу. — Видимо, я все еще адаптируюсь, но это не оправдание моему поступку. Пожалуйста, прости меня.

— Любимая, об этом даже не нужно просить.

— Спасибо. — прошептала она. — Я просто хочу, чтобы мы жили мирно.

Гарри молчал. В другой ситуации он бы сказал что-нибудь, но в ее словах было что-то такое, что казалось благословением, и он решил, что стоит оставить все так как есть. Гермиона нервно сплетала и расплетала пальцы их рук. Прошло некоторое время, прежде чем она поняла, что Гарри играет с кольцами на ее левой руке, задумчиво нахмурив брови.

— Мы никогда не обсуждали о том, как это будет, не так ли? — спросил он. — Я хочу сказать, что мы абсолютно уверены друг в друге, но наши отношения развивались так стремительно, что, кажется, мы пропустили парочку важных разговоров.

— У нас был самый долгий бурный роман в истории, — рассмеялась Гермиона.

Он ухмыльнулся и поцеловал ее в лоб, и по какой-то причине это замечание напомнило ему о вопросе, который он обдумывал.

— Почему ты подумала именно о Сохатом тогда в офисе?

— Честно говоря, благодаря твоим словам о сексуальной магии, — загадочно произнесла она.

— Прошу прощения?

— Просто, когда ты любишь, то делаешь это изо всех сил, Гарри.

— Прошу прощения? — громко рассмеявшись, повторил Гарри.

Гермиона в замешательстве взглянула на него, прежде чем до нее дошла двусмысленность ее слов.

— Гарри Джеймс! — упрекнула его она, хотя вряд ли это имела в виду, учитывая, что на самом деле она не обиделась, это был просто автоматический рефлекс.

Он просто продолжал смеяться.

— Что? Я ничего не сказал!

— Тщательно, я имела в виду тщательно! Ты очень дотошный любовник! Я имею в виду... Я имею в виду... да, но нет!

Гарри практически взвыл, раскачиваясь взад и вперед, и почти столкнул ее с дивана в процессе.

— Гермиона, ты так сильно краснеешь, но ты понимаешь, что я видел тебя всю, правда?

— Я же не об этом, — посмотрела она на него. — Я просто не люблю, когда меня застают врасплох, понятно?

— Как и я, — произнес он, глядя ей прямо в глаза, выгнув бровь.

У нее перехватило дыхание.

— Поняла. Мне правда очень жаль, любимый, — она прикоснулась к его лицу.

— Сохатый? — напомнил он. — Поскольку, возможно, я и не настолько начитан, как ты, но я все же знаю, что патронус — не сексуальная магия, так что будьте добры объясниться, мисс Грейнджер, — и ткнул ее пальцем.

— Конечно же, нет. И это не четкое следствие из одного в другое, — вздохнула она, снова оказавшись в его объятиях. — Я никогда не забуду ту ночь с маховиком.

— Я тоже.

— Не только благодаря тому, что тогда произошло, но и потому, что я не была напугана так, как должна была бы в такой ситуации.

Гарри фыркнул.

— Я знаю. Но теперь, когда я думаю об этом, то понимаю, что была абсолютно уверена, что ты защитишь меня, потому и не колебалась.

— Ты накинула цепочку на наши шеи без задней мысли, — вставил он.

— Да, — выдохнула она. — Поскольку действительно даже не думала. И это был не первый раз, но также и не последний. И когда вчера утром ты стоял передо мной, я почувствовала себя такой глупой. Я же видела, на что способен Сохатый, и стало настолько очевидным, что ты можешь направить его для меня, и по той же причине, я думаю, мы оба уверены, что сможем творить просто восхитительную сексуальную магию, поскольку так сильно любим друг друга.

— Но что насчет Астории? Она, кажется, почувствовала от Сохатого гораздо больше, чем еще кто-то.

— Она — мастер Чар, — пожала плечами Гермиона. — И знала, к чему я стремилась. Большинство людей, как я и говорила, либо слишком привыкли к твоим магическим способностям, либо просто игнорируют их, или же в действительности же не видели, на что ты способен.

Гарри посмотрел вниз и, казалось, обдумывал какую-то мысль. Он буквально прикусил нижнюю губу, но когда поднял глаза, в них заплясали озорные огоньки. Гермиона собралась с духом.

— Так ты хочешь сказать, что когда я вошел в твоей кабинет, ты сразу же подумала о сексе?

Некоторое время Гермиона только и могла, что смотреть на него, пытаясь решить, хочет ли она ударить его, рассмеяться или же переспать с ним. В конце концов, она остановилась на всех трех вариантах, и именно в таком порядке.

— Ты готова? — взял ее за руку Гарри.

— Насколько это только возможно, — ответила она, покрепче сжав ручки сумки с подарками и позволив ему аппарировать их к границам защитных чар Норы.

Остановившись возле них, он вовлек ее в глубокий поцелуй.

— Я люблю тебя. Только ты и я, все остальное не имеет значения, хорошо?

— Ты прав, конечно, — и Гермиона потянула его за руку, но он остался стоять на месте. Она посмотрела на него, заметив его выжидающий взгляд. — Ох, и я люблю тебя, — после чего он улыбнулся и сжал ее руку, прежде чем повести ее дальше.

Она сделала несколько глубоких вдохов, когда они приблизились к такому знакомому дому.

Будучи замужней меньше месяца, Гермиона была готова признать, что это место никогда не оказалось бы на первом месте в ее списке: где провести их первые совместные праздники. Но она ни за что не призналась бы в этом Гарри. Она понимала, что должна по крайней мере попытаться наладить отношения с Уизли — хотя бы ради Гарри, ведь они были для него семьей. Не говоря уже о том, что она должна была быть здесь ради Рона и Лаванды и их предстоящей свадьбы.

У них ушел почти целый день, чтобы обосноваться в Поттер-мэноре, так что в Нору они отправились уже на традиционный воскресный бранч миссис Уизли. По крайней мере на первой их встрече с семьей Джинни не будет. Хотя Гермиона надеялась, что своим появлением они не создадут неудобств для нее и не заставят чувствовать себя неуютно в собственном доме. Но и нельзя было отрицать, что желание Джинни остаться в стороне не принесло определенного облегчения.

Им оставалось еще около двадцати метров, когда входная дверь распахнулась и оттуда выбежала Лаванда.

— Приве-е-ет! — и, будучи немного выше Гермионы, она практически сбила их обеих с ног.

А затем буквально прыгнула в объятия Гарри, чем в другое время крайне разозлила бы Гермиону, но сейчас та от души хихикала над выражением лица своего мужа.

— И тебе привет, Лаванда. Тоже рад тебя видеть, — неловко хлопая ее по спине, произнес Гарри.

— Вы оба выглядите просто замечательно, — выпалила та, буквально потащив их к дому.

Рон стоял в дверях с легкой улыбкой, но выглядел при этом абсолютно измотанным. Сперва он по-мужски поприветствовал Гарри, похлопав его по плечам. А затем обнял Гермиону, крепко прижимая к себе.

— Ты должна мне помочь, — прошептал он ей на ухо. — Она сошла с ума! Если так пойдет и дальше, я просто не доживу до свадьбы! Остальная семья уже хочет прибить ее!

— Хорошо, сделаю все, что смогу, — пробормотала она в ответ, заходя в гостиную Норы, оставляя сумку с подарками на входе, чтобы позже разобрать их. — Лаванда, как дела с подготовкой к свадьбе? — и, видимо, это было не тот вопрос, который стоило произносить вслух, поскольку Лаванда сразу начала плакать.

— Это катастрофа! Подожди, пока сама все не увидишь!

И, взяв за руку, потянула Гермиону в сторону кухни. Та чувствовала, что Рон идет прямо за ними. Когда они зашли на кухню, несмотря на то, что та была полна людей, стояла тишина, только слышался голос Лаванды и звуки готовки миссис Уизли, что было очень плохим знаком, поскольку этот дом никогда тишиной не отличался.

Гермиона раздумывала над тем, а не должна ли она хоть как-то поприветствовать собравшихся, но Лаванда щебетала безостановочно, что никто не решался прервать ее.

— Потерялись коробки с тарелками, и мне придется целиком менять оформление столов, а другие варианты просто ужасны!

Гермиона чувствовала, что все смотрят на нее, но она целиком и полностью сосредоточила свое внимание на Лаванде. Сперва она думала, что Рон, возможно, преувеличивает, но его невеста действительно балансировала на грани благоразумия.

На кухонном столе были разложены разные варианты оформления. Лаванда указала на центр стола, где лежали три фотографии с посудой.

— Это совсем не то, что я хотела изначально!

Гермиона принялась рассматривать фотографии и глубоко вздохнула. Все три были довольно похожи между собой, и более того, они практически походили на ту посуду, что Лаванда выбрала изначально.

— Хорошо, — собираясь с мыслями, произнесла Гермиона. — Я знаю, что ты разочарована, но только помни, что никто не будет знать, что оформление свадьбы — это не твой изначальный выбор. И вот эти вот довольно милые. Если хочешь узнать мое мнение, то мне нравятся вот эти, — и она указала на центральное фото. — Кайма на фарфоре слегка напоминает мне кружево твоего платья. А ты говорила мне, что платье невесты должно быть центральным элементом всего торжества.

Лаванда резко перестала всхлипывать и наклонилась, чтобы получше рассмотреть фото.

— Ох, ты права, я даже не подумала об этом. А ты что думаешь, Гарри? Мне нужно мужское мнение, поскольку Рон просто сказала, что ему это не важно.

— Я такого не говорил, — запротестовал Рон. — Я сказал: выбирай, что понравится тебе!

— Потому что тебя это не волнует! Тебе это не важно, вся эта свадьба тебя не касается!

Гермиона с трудом подавила горестный вздох.

— Лаванда, — осторожно произнесла она, — посмотри на них, — и подождала, пока та посмотрит на ребят. — Они сейчас в полнейшем ужасе, — и заговорщицки подмигнула им, в надежде, что те смогут сдержать свою мужскую гордость и подыграют ей. — Они даже не представляют, что сейчас сказать тебе, дабы не расстроить сильнее. И не потому, что им все равно. Мужчины просто не видят такие детали, и нам, вероятно, стоит благодарить Мерлина за то, что они в принципе обращают внимание на сервировку стола, — и вновь посмотрела на них. — Вы же замечаете, правда? — подразнила она их.

На что парни синхронно кивнули, глядя на них широко распахнутыми глазами.

— Я уверена, что Рон имел в виду, что он хотел бы, чтобы ты выбрала то, что нравится именно тебе, поскольку хочет, чтобы ты была счастлива. И поскольку именно эта конкретная часть организации его не волнует, то это абсолютно не значит, что и остальная свадьба для него не важна. Готова поспорить, что в выборе меню он принял самое непосредственное участие?

— Да, — признала Лаванда. — Ростбиф и те булочки, что ему так понравились, — и нежно улыбнулась Рону. — И мы попробовали столько разных видов торта. В итоге у нас будет целых три разных вкуса.

И вот восторженное настроение Лаванды снова вернулось. Гермиона только вздохнула с облегчением, как заметила, как лицо той снова осунулось.

— Ох, но Гермиона, ты же еще не слышала, что случилось с цветами!

— Хорошо, тогда расскажи мне, что случилось с цветами?

— Флорист сказала, что они не смогут выполнить мой заказ на розы, говорят, что просто не смогут найти все в срок! А на моей свадьбе не может не быть роз! Что это вообще за флористы, у которых нет роз!

— У них есть розы, — с тяжелым вздохом влезла миссис Уизли, не отрываясь от готовки. — Просто у них нет еще полутора сотен роз, которые ты решила дозаказать всего два дня назад.

Гермиона скосила глаза в сторону Рона, надеясь на какую-то подсказку. Она не хотела, чтобы это выглядело так, будто она встревает и берет верх над Молли Уизли, но она обещала ему, что поможет. Кроме того, он был тем, кто оплачивал счета.

— Если ты действительно считаешь, что эти розы просто необходимы, — начала она, и Рон тут же активно закивал, — то, думаю, это можно устроить. Я бы на твоем месте отправила сову Астории — у этой женщины есть связи везде, где только можно, а также попыталась бы связаться с Невиллом. Возможно, у него или у его коллег-гербологов есть какие-то идеи. В крайней случае, мы с Гарри закажем кэб и просто отправимся по флористическим бутикам Лондона и сами купим их.

— Ты сделаешь это для меня? — глаза Лаванды снова наполнились слезами.

— Конечно же, это твой день, и я здесь для тебя, с чем бы ни потребовалась помощь. Ты просто невероятно помогла в организации моей свадьбы и даже пожертвовала частью своего отпуска, чтобы устроить ее.

— Да ладно, Гермиона, это было весело, — вздохнула она. — И твоя свадьба была идеальной, я только хочу, чтобы и моя была тоже!

Гермиона мысленно вздохнула. Учитывая быстрый и простой характер ее свадьбы, ей никогда не пришло бы и в голову, что Лаванда будет сравнивать их.

— Так и будет, Лав. И ты права, моя свадьба была идеальной. Но причина этого стоит рядом со мной, — она протянула руку и провела кончиками пальцев по щеке Гарри. — Я уверяю тебя, это не имеет никакого отношения к тарелкам.

Гарри, который все еще удивленно смотрел на них, внезапно выпалил:

— У нас были тарелки на свадьбе?

Гермиона повернулась к Лаванде, всем видом показывая "я же говорила", и хихикнула.

— Он иногда такой милый, — похлопывая его по руке, произнесла Лаванда.

— Не понял? — выпалил Рон. — Как незнание о тарелках делает его милым, а когда я не знаю, так сразу меня все не волнует?!

Гермиона с трудом удержалась, чтобы не покачать головой.

— Ох, Рон, — вздохнула Лаванда. — Я пойду отправлю сов Астории и Невиллу, — и с этими словами покинула кухню.

Гермиона посмотрела на Рона, который просто продолжал стоять там.

— Иди за ней, идиот, — прошипела она.

— Это действительно необходимо?

— Да! И прекрати произносить такие вещи! Лаванда выходит замуж не за Гарри, так что ему позволено подобное невежество, но не тебе!

Глубоко вздохнув, Рон отправился на поиски своей невесты, а Гермиона обратила свое внимание на Гарри.

— Серьезно? — спросила она, выгнув бровь. — У нас были тарелки на свадьбе? — спародировала она его.

Каким-то образом его широко распахнутые глаза распахнулись еще шире.

— Ну, конечно, у нас были тарелки. Они должны были быть, ведь мы из чего-то ели. Но точно было недостаточно вилок, — он запнулся и указал на фотографию сервировки. — У меня неприятности? Потому что это было действительно страшно, — он указал на то место, где стояла Лаванда. — А теперь ты смотришь на меня так, как будто я в беде, так что, прости, что я не помню, какие были тарелки. Но это просто потому, что я не мог оторвать от тебя глаз, — и с надеждой улыбнулся ей.

Она просто уставилась на него, и когда он уже было сник, она расхохоталась.

— Ну ты даешь, Гермиона! Это было подло!

— Мне очень жаль! Это было слишком просто, я просто не смогла устоять! Ты бы видел свое лицо!

Он скрестил руки на груди.

— И Лаванда права, ты очень милый.

— Ты за это еще заплатишь!

— Ага, — закатила глаза она. — Я просто в ужасе.

Он подмигнул ей и осмотрел присутствующих.

— Всем привет, рад всех видеть.

Гермиона вытерла глаза и впервые внимательно оглядела комнату: все присутствующие смотрели на нее с некоторым сочетанием дискомфорта и веселья, за исключением миссис Уизли, которая вообще на нее не смотрела.

— Да, всем привет. Я скучала.

— Ну, Грейнджер, — начал Джордж. — Я бы поцеловал тебя за спасение всех нас от этого монстра. Но я думаю, что в последнее время здесь достаточно подобных споров.

Гарри напрягся рядом с ней, и Гермиона почувствовала, как запылали ее щеки.

— Джордж, — упрекнул его мистер Уизли.

— Что? Я просто думаю, что нам стоит сразу перейти к розовому гиппогриффу.

Гермиона почувствовала, как Гарри опустил руку на ее поясницу.

— Если хотите злиться на кого-то, то злитесь на меня. Гермиона не сделала ничего плохого.

— А свалить в Америку на несколько лет, как будто никто из нас не имеет значения?

— Мне жаль, — вздохнула она. — Мне очень жаль.

— Извинения приняты, но это не объясняет ровным счетом ничего. Казалось, что что мы просто не достойны твоего времени.

Гермиона сморгнула слезы; они не должны нести бремя ее вины.

— У меня никогда не было намерения заставлять вас чувствовать себя так, и у меня нет оправдания. Я, конечно, намеревалась поддерживать связь. Я оплакивала всех — как и все мы, конечно. Пыталась найти свое место в этом мире. И я могла бы продолжать объяснять причины, но чем дольше меня не было, тем больше время, казалось, ускорялось, и прежде, чем я осознала это, прошли годы. Но от этого лучше не становится. Да, я была неправа, и надеюсь, что вы сможете найти в себе силы и в конце концов простить меня, как это сделал Гарри.

— Я бы даже сказал, что Гарри сделал гораздо больше, чем это. Впрочем, мой вопрос в том, как давно Гарри делает гораздо больше, чем просто прощение.

У Гермионы перехватило дыхание. На самом деле, она не ожидала такого прямого обвинения, и особенно от Джорджа; от нее внимания также не ускользнуло, что никто не пытался прервать эту конфронтацию.

— Поосторожнее на поворотах, — огрызнулся в ответ Гарри. — Мне не нравится твои необоснованные намеки в сторону моей жены.

Джордж пожал плечами.

— Вы оба всегда были невероятно близки. К тому же во время войны вы довольно долгое время оставались наедине.

Гарри подошел ближе к Гермионе.

— Знаешь, я реально устал от людей, считающих, что мы как влюбленные подростки сбежали строить любовь, а не сражались за выживание ежедневно. Голод как-то не способствует занятием сексом. Кроме того, даже если мы и занимались таким, хоть и ежедневно, в палатке, то это никого из вас не касается, поскольку ничего плохого мы бы не делали. Мы оба к тому моменту были совершеннолетними и, более того, одинокими. Но я никогда не врал ни Рону, ни Джинни, ни кому-либо из вас, когда говорил, что еще несколько месяцев назад мы были просто друзьями. И я не могу припомнить ничего такого, что заставило бы вас усомниться в моей честности. Или как ты мог подумать, что Гермиона одна из таких девушек.

— Вы поженились довольно скоро, — встрял Билл. — И ты причинил боль нашей сестре, ты не можешь винить нас за любопытство.

— Мне жаль, что я ранил Джинни. И не виню вас за то, что вы злы на этот счет. Хотите, можете накричать на меня. Но я не буду просто стоять и позволять вам оскорблять и проявлять неуважение к Гермионе. И уйдем, если придется.

— Гарри, — тихим голосом произнесла она. — Все…

— Не смей говорить, что все хорошо, поскольку все ровно наоборот, — практически прокричал он.

— Ладно-ладно, — мистер Уизли встал и хлопнул в ладоши. — Никто никуда не уходит, мы пригласили вас на обед, чтобы поговорить и наверстать упущенное, так что этим сейчас и займемся, — и, обойдя стол, протянул руки к Гермионе. — Ты хорошо выглядишь, дорогая. Как твои дела?

Она обняла его, слезы жгли ей глаза, на этот раз по другой причине. Прошло уже слишком много времени с тех пор, как она в последний раз чувствовала отцовские объятия.

— Я в порядке, мистер Уизли, как вы?

Он усмехнулся.

— Думаю, что давно пора тебе начать называть меня Артур. А я постарел, только и всего.

Она сделала полшага назад и улыбнулась ему.

— Спасибо, Артур. И ты не выглядишь уж слишком старым, на мой взгляд.

Тем временем Артур протянул руку Гарри для рукопожатия, а Анджелина подбежала и обняла Гермиону.

— Прости за Джорджа, — она прошептала ей на ухо. — Мы все знаем, насколько близки вы были с Гарри в Хогвартсе, но они на самом деле ничего такого не думают. Просто внезапно проснулся инстинкт защитников младшей сестры.

— Я все понимаю.

— Кроме того, брак тебе к лицу и вы оба просто очаровательны.

— Спасибо, ты тоже очень хорошо выглядишь. Я очень рада тебя видеть.

Анджелина просто одарила ее лучезарной улыбкой.

После этого все принялись обнимать Гермиону. И хотя она могла сказать, что братья Джинни не были в восторге от ситуации, в их объятиях все еще можно было почувствовать настоящее тепло. За исключением Перси, который просто протянул ей руку, но это было абсолютно в стиле Перси.

Слишком скоро единственным человеком, оставшимся для приветствия, была миссис Уизли, которая все еще даже не обернулась, чтобы посмотреть на них.

— Здравствуйте, миссис Уизли, спасибо, что пригласили нас, — тихо произнесла Гермиона, останавливая рядом с ней. — Я могу чем-нибудь помочь с обедом?

Миссис Уизли долгое время махала своей палочкой над несколькими кастрюлями, а затем отправила несколько тарелок со стойки на стол, прежде чем наконец-то посмотреть на Гермиону.

— Здравствуй, Гермиона. Ценю твое предложение, но нет, спасибо. Ты никогда не была особо хороша в готовке, — а затем посмотрела на Гарри. — Потому, полагаю, ты такой худой.

— Молли, — выпалил Артур.

Гермиона подавила свою реакцию на подобное оскорбление. Ирония была в том, что Гермиона было прекрасно известно, что и Джинни абсолютно не блистала на кухне. И, по словам Гарри, это было причиной частых конфликтов между матерью и дочерью.

Миссис Уизли протянула руки в сторону Гарри, но тот заколебался на мгновение. Благо Гермиона стояла довольно близко к нему, чтобы подтолкнуть его в сторону Молли, но при этом заметила, что он отошел от той гораздо быстрее, чем это было в прошлом.

— Уверяю тебя, Молли, — произнес после того, как вернулся к Гермионе, положив руку ей на талию. — Я абсолютно здоров. К тому же сама знаешь, что я регулярно посещаю целителей по долгу службы.

— Я не думала, что в Америке делают так же, — фыркнула она.

Гарри легкомысленно кивнул, но Гермиона заметила, как сверкнули его глаза; он собирался с духом.

— В любом случае, большей частью дома готовлю я. Для меня это крайне расслабляющий процесс, а работа Гермионы в данный момент более ответственна, чем моя. Кроме того, всегда есть еда на вынос.

— Ну, — снова фыркнула миссис Уизли. — Теперь, когда вы вернулись домой, мы все это изменим. И я все равно считаю, что тебе следует набрать несколько килограммов.

Гарри искоса посмотрел на Гермиону. Рон и Лаванда были пока единственными, кто знал об их решении остаться в Нью-Йорке навсегда. Они знали, что рано или поздно эта тема всплывет, но также понимали, что этот разговор будет далеко не из приятных.

Посещение Норы для Гарри оказалось крайне полезным. Глубоко внутри он и до прихода туда знал, что теперь все будет по-другому, но все же не осознавал этого целиком и полностью, поскольку только посетив Нору, он понял, насколько его мир переменился.

Он всегда будет считать Уизли семьей, а их дом — убежищем, одним из первых. Но теперь все это не было центром его Вселенной, как он считал раньше. Нет. Теперь его мир вращался вокруг Гермионы и семьи, которой они собирались построить вместе. Однако он не до конца осознавал сей факт, и лишь посещение Норы впервые за долгие месяцы окончательно укоренило это в его разуме.

Когда он только познакомился с Уизли, то был грустным, напуганным мальчишкой, отчаянно ищущим тепла и заботы, и нашел все это в Норе. И он будет вечно благодарен им за приют, который подарило ему рыжеволосое семейство. Но задолго до этого он познакомился с пышноволосой маленькой девочкой, которая последовала за ним прямиком в череду опасностей, вопреки своему здравому смыслу, и продолжала так делать снова и снова.

Позже Гермиона расскажет ему, что в тот момент, стоя в Норе, она задавалась вопросом, наказывает ли Вселенная ее за трусость. Потому что в тот момент, когда он открыл рот, чтобы объяснить Уизли, что они с Гермионой окончательно перебираются в Соединенные Штаты, вернулись Рон и Лаванда. Казалось бы, их присутствие должно было вселить уверенность, но дело в том, что вслед за ними в комнату вошла Джинни.

Рон выглядел смущенным. Лаванда выглядела крайне раздраженной. Джинни выглядела до ужаса решительной.

При ее появлении раздалось несколько удивленных возгласов, и, естественно, текущая тема разговора на время была забыта. Джинни выглядела ужасно довольной собой, когда вошла в дом и уставилась на Гарри, почти бросая ему вызов в желании узнать, будет ли он возражать против ее присутствия. Это выглядело подло и мелочно, и ему было приятно думать, что он удержался бы от того, чтобы огрызнуться на нее, даже если бы Гермиона не сжимала его пальцы в судорожной хватке, говоря ему не делать этого.

Это было самой уродливой чертой характера Джинни. Будучи самым младшим ребенком в семье и к тому же единственной девочкой, она была обожаема и избалована, даже несмотря на ограниченные средства Уизли. И поэтому, когда она не добивалась своего, то устраивала невероятные истерики. Меньше всего Гарри хотел доставлять ей подобное удовольствие, опускаясь до такого поведения.

Чтобы избежать некоторого напряжения в воздухе, все поспешили устроиться за столом.

В течение многих долгих минут все было тихо. Гарри был даже удивлен, что Молли не вернулась к расспросам об их планах на будущее немедленно, но отсрочка была им даже на руку, пока он пытался разгадать, какую же игру ведет Джинни. Все-таки он был следователем, и это была его работа, его инстинкт. Потому что ее появление никак не могло быть случайным совпадением.

Внезапно он заметил, что Гермиона нервно крутит свои обручальное и помолвочное кольца на безымянном пальце большим пальцем левой руки. Эта нервная привычка, которую она выработала у себя вместо того, чтобы дергать себя за волосы. Он взял ее за руку, чтобы остановить все это, чем нечаянно привлек к их рукам внимание всех.

— Милое колечко, Гермиона, — заметила Джинни.

Это было первой вещью, которую она сказала им обоим.

Гарри почувствовал, как Гермиона глубоко вздохнула, но не позволила своему голосу выдать ее внутреннее напряжение.

— Спасибо, мне тоже нравится.

Джинни усмехнулась. Это было просто ужасное зрелище.

— С другой стороны, это ведь само собой разумеется. У Гарри была своеобразная практика в выборе.

— Полагаю, что так, — ответила Гермиона, выпрямляя спину, а Гарри быстро терял решимость не опуститься до уровня Джинни.

— Как тебе Поттер-мэнор, замечательный, не так ли? — продолжила Джинни, доедая остатки своего тоста.

Казалось, от ее тона масло во рту должно было снова замерзнуть.

Гарри подавил желание фыркнуть. Как бы она ни пыталась это выразить, Гарри знал, что Джинни не слишком любила особняк. Это был типичный английский загородный дом, а вкусы Джинни были более куда-более современными и грандиозными, и она никогда не проводила там дольше нескольких часов.

Гермиона даже бровью не повела.

— Да, он просто потрясающий. А библиотека невероятно живописна. Хотя и собрание устарело как минимум на столетие, Лили планировала обновить ее. И это дело я собираюсь завершить в ее честь.

Гарри подавил громкий вздох. Ох уж эта его умная ведьма. Она задала высокую планку, а также выбила опору из-под ног Джинни: сделать какое-нибудь ехидное замечание о покойной матери Гарри младшая Уизли просто не осмелилась бы.

— Звучит просто замечательно, Гермиона, — произнесла Флер в надежде продолжить разговор.

— Да, — прочистил горло ее супруг. — Дай мне знать, если понадобится какая-либо помощь. У гоблинов есть связи.

Гермиона прикусила губу, и Гарри понял, что она что-то обдумывает и, похоже, пришла к какому-то решению, когда мило улыбнулась Биллу.

— Не будь таким скромным, Билл.

— Прошу прощения?

— Ты думаешь, я не следила за твоей карьерой? Ты один из лучших людей в европейском отделении банка. У тебя есть и свои контакты, хотя я очень ценю твое предложение.

Он смущенно пожал плечами, но в его позе читалась гордость, и он подмигнул ей. Флер, с другой стороны, просто расцвела.

— А вы, мисс Грейнджер, совершили великие дела там, в Америке. Я бы хотел позже поговорить с тобой о твоих исследованиях.

— Только если и я смогу порыться в твоей работе.

— Конечно.

— Великие дела? Что за дела такие? — влез Перси. — И теперь это леди Поттер, Билл, — поправил он брата, оживившись, когда услышал, что Гермиона зарабатывает себе имя в профессиональном плане.

И Гарри буквально видел, как тот уже обдумывает варианты использования ее способностей на благо своей карьеры.

— Гермиона является одним из ведущих специалистов в области исследований и разработок защитной магии, в первую очередь, предназначенной для использования правоохранительными органами в этой области. Даже понятия не имею, что ее вдохновило на это, — Билл ухмыльнулся и перевел взгляд на Гарри.

Гермиона покраснела от шеи до линии волос.

— После всех этих лет это было практически рефлексом, я просто пошла по накатанной.

Билл рассмеялся.

— А разве ты не подала заявление на работу в Министерство? Мне кажется, с высоты своей должности я бы уже услышал об этом? — осведомился Перси в своей обычной самодовольной манере.

Артур усмехнулся.

— Ты прав, Перси. Кингсли определенно обрадовался бы возможности включить тебя в платежную ведомость. Он был очень расстроен, когда ты ушла.

— Ну, — Гермиона взглянула на Гарри, и тот потянулся и взял ее за руку.

— Вообще-то, — встрял Гарри, — есть кое-что, что мы хотим вам сказать. Гермиона не будет поступать на службу в Министерство, а я буду увольняться со своей.

— Что? Почему? — раздалось со всех сторон.

— Я принял предложение МАКУСА о полноценной службе. У нас все еще есть дом здесь, естественно, это Поттер-мэнор, но мы также купили дом в Нью-Йорке, в который и планируем окончательно переехать после ремонта.

— Что?! — взвизгнула Молли.

Джинни с явным отвращением бросила вилку на тарелку и, прищурившись, посмотрела в сторону Гермионы. Гарри машинально повернулся к жене, потому что знал выражение лица Джинни, и она явно не собиралась сдерживаться.

— Господи, Гермиона, как ты можешь быть такой эгоистичной?

— Прошу прощения?

— Сперва сбегаешь в Америку как последняя трусиха, оставляя нас разгребать тут все после войны. Потом даже не в состоянии поддерживать с нами контакт. Сходишься с Гарри, о чем мы узнаем через Рона. Быстро женитесь, не приглашая никого из нас. А теперь еще и крадешь его у нашей семьи, разбивая моей матери сердце? Я знала, что ты логична до невозможности, и я видела, что ты всегда готова на все, лишь бы получить то, что захочешь, но я не думала, что ты зайдешь настолько далеко.

И это стало последней каплей на чаше весов терпения Гарри. Все то, что бурлило буквально на поверхности, внезапно вырвалось наружу.

— Если кто-то здесь и эгоистичен, так это я. Это была моя идея о маленькой тихой свадьбе, о том, чтобы остаться в Америке, и если быть совсем честным, если бы я был смелее, я бы тоже уехал из Британии еще много лет назад. Так что опять же, если кто и трус, так это я.

Молли всхлипнула, и Гарри почувствовал укол вины, но постарался отогнать от себя это чувство. Он делал это все не для того, чтобы причинить ей боль. Это было наилучшим решением для него самого и его будущей семьи.

— Думаю, нас всех просто интересует, почему, Гарри? — осторожно поинтересовался Артур.

Гарри посмотрел на него и внезапно, даже для самого себя, произнес:

— Потому, что я ненавижу жить в Британии, Артур. Моя жизнь здесь — одно разочарование за другим. И я не вижу, как это может измениться в ближайшее время. И я наконец-то нашел в себе силы признаться самому себе, что я устал от этого. И это не то, чему я бы хотел подвергать свою семью.

— Мы твоя семья, — возразила Молли.

— Да, — он произнес так спокойно, как только мог. — Но кроме вас и Поттер-мэнора, который я очень люблю, но это просто здание, у меня здесь ничего нет.

— Я думаю, ты слишком драматизируешь, — выпалила Джинни, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди.

— Серьезно? — он уже чувствовал, как магия буквально закипает в нем, Гермиона положила руку ему на бедро и постаралась успокоить его, и поскольку это была Гермиона, то это сработало. — Я провел первые одиннадцать лет жизни в доме, в котором меня никто терпеть не мог и определенно даже не пытался скрыть сей факт; отказывая мне в любой информации не только о моем магическом наследии, так и просто о моей семье. А когда я пошел в Хогвартс? Тебе нужно повторять о обо всем, что там со мной происходило? А затем целая страна решила, что в пятнадцать лет — это моя обязанность: справиться с одним из самых ужаснейших темных магов в истории, тем самым, что, оказывается, убил моих родителей.

Тишину в комнате можно было разрезать ножом. А затем Гермиона взяла слово. Он понимал, что она должно быть шокирована его вспышкой, учитывая, что эту тему он никогда охотно не обсуждал.

— Он ведь даже пройти по Косому переулку не может, не будучи окруженным толпой. Как ты думаешь, почему он выбрал работу, которая требует столько путешествий?

Гарри кивнул, соглашаясь с ее словами.

— У нас с Гермионой отличная жизнь в Нью-Йорке. Я не поступаю так, чтобы причинить тебе боль, Молли, и мне жаль, что в итоге это значит такой дальний переезд, но я просто хочу пожить в мире.

— Но что будет, когда у вас появятся дети?

— А что насчет этого? — нахмурился Гарри.

— Кто будет за ними присматривать?

Гермиона переглянулась с Гарри.

— Мы еще не обсуждали этот вопрос настолько глубоко, — начала она. — Но вариантов достаточно много: один из нас — или оба — сократит рабочие часы или уйдет в длительный отпуск. К тому же есть большое количество детских садиков, или же можем нанять няню, в конце концов.

— Они должны быть с семьей, — продолжала настаивать на своем Молли.

Гарри вздохнул. Это не доставляло ему удовольствия, но чем дальше, тем больше росло его раздражение.

Гермиона взяла его за руку, но он покачал головой.

— У нас тоже есть семья в Нью-Йорке, семья, которую мы создали точно так же, как создали семью здесь, и ни Гермиона, ни я не являемся кровными родственниками ни с кем в этой комнате. Пожалуйста, не оскорбляйте нас, пренебрегая отношениями, которые мы построили с другими, — ответил он как можно мягче. — И вам всегда будут рады в нашем доме. Я думаю, что будет лучше, если мы сейчас уйдем, но спасибо, что пригласили нас, — он встал и протянул руку Гермионе, которая посмотрела на него заплаканными глазами и лишь на мгновение заколебалась, прежде чем принять ее.

— Как ты узнал? — поинтересовался у Гарри подвыпивший Рон.

— Прости, что? — ответил Гарри, нахмурившись.

— Гермиона. Как ты понял, что она та самая?

Гарри тревожно посмотрел на Гермиону. Сейчас они развалились на диване в большой гостиной Поттер-мэнора, и Рон устроился между ними. Сегодня была ночь перед свадьбой, а потому они с Лавандой решили провести отдельно и не в их общей квартире. А последней вещью, которой хотелось Рону, так это провести этот вечер в Норе, рядом с излишне переживающей матерью, и потому он обратился за помощью к лучшим друзьям. И в итоге они решили провести этот вечер тихо и мирно, только втроем.

В честь предстоящего празднества было решено позволить Рону немного выпить, держа наготове антипохмельное зелье. Но даже при всем при этом Гарри абсолютно не ожидал такого вопроса, поскольку невооруженным взглядом было видно, насколько Рональд буквально поглощен Лавандой. И в этот раз, в отличие от того, что было в Хогвартсе, их отношения было крепки и здоровыми.

Ну, большую часть времени. Хотя при этом Гарри был совершенно уверен, что его лучший друг совершил бы даже убийство, чтобы убедиться, что у его невесты будет свадьба мечты. И более того, он вызвался сопровождать Гарри и Гермиону в маггловский Лондон, чтобы купить дополнительные розы для Лаванды, если в том возникнет необходимость. К счастью, этого не произошло; Астории, казалось, достаточно было всего несколько раз щелкнуть пальцами, и у Лаванды оказались все цветы, которые она когда-либо могла пожелать.

— Ты что, сомневаешься? — спросил он Рона, на сводя при этом глаз с Гермионы, в надежде на хоть какую-либо помощь.

С прошлой недели между семьями царила довольно неловкая атмосфера. Джинни полностью избегала их, за что Гарри был ей премного благодарен, хотя и сомневался, что подобное затишье продлится долго. Молли была странно молчалива, и ему показалось, что Артур сделал все возможное, дабы это произошло. А учитывая, что такое случалось нечасто, по своему опыту Гарри знал, что шоу было впечатляющим. Гарри надеялся, что в конце концов отношения между ним и Уизли смогут вернуться в прежнее русло — в какой-то степени. Но вот он точно был уверен, что не сможет ничего исправить, если Рон отменит свадьбу.

И спасибо Мерлину, в очередной раз, за Гермиону.

— Что? — фыркнул Рон. — Ты о чем вообще говоришь? Конечно же, нет, — он повернул голову в сторону и посмотрел на Гарри. — Почему ты вообще такое спрашиваешь?

Гарри едва удержался, чтобы не фыркнуть самому на его абсурдные вопросы. И лишь явно расфокусированный взгляд другу помог ему сдержаться.

— Ну не знаю, может, потому, что в ночь перед свадьбой ты спрашиваешь меня, как я понял, что моя жена "та самая единственная"? Придурок, это и звучит, как сомнение, так что не злись!

Рон пьяно рассмеялся.

— Ладно-ладно. Я понял. Но я не это имел в виду. Я понял, о чем ты говоришь. Но не имел в виду ничего подобного. Я думал, что у нас душевный разговор, — невнятность его речи сейчас была явна как никогда. — Последняя ночь как трио и все такое. Мне просто интересно.

Гарри снова перевел взгляд на Гермиону, которая просто пожала плечами.

— Не возражаю, если ты ему расскажешь, поскольку я и сама не прочь услышать ответ, — она одарила его застенчивой улыбкой.

Гарри вздохнул.

— Полагаю, что когда Гермиона вернулась в мою жизнь, я понял, что она была единственной, без кого я больше не хотел жить, — произнес он, собравшись с духом, надеясь, что опьяненное состояние Рона сгладит пылкость подобного признания.

Рон посмотрел на него.

— Всегда? То есть с самого начала, да?

— Думаю, что это всегда была только она, так что да, — глубоко вздохнул Гарри.

А затем Рон перевел взгляд на Гермиону.

— И ты тоже это чувствовала?

— Да, — прошептала она.

— И вы все равно терпели меня рядом.

На мгновение у Гарри перехватило дыхание, он приготовился защищать себя, не говоря уже о своей жену, пока не понял, что впервые в тоне его друга не было ни неуверенности, ни горечи. Но Гермиона отреагировала раньше, чем все же он успел, и сильно стукнула Рона по руке.

— Ой! Какого черта, Миона?! — отпрянул Рон от нее.

Но она продолжала колотить его.

— Это однозначно последний раз, когда тебе даже позволено намекнуть, что ты был лишним для победы над Волдемортом и, прежде всего, для нашей дружбы!

Какое-то мгновение Рон был напряжен, но затем расслабился.

— Ладно, ладно, — усмехнулся он, откинулся на спинку дивана, и прошло несколько долгих минут, прежде чем он снова посмотрел на Гермиону. — Я очень люблю тебя, ты же знаешь? — произнес он низким голосом. — Гарри тоже, но было бы странно, если бы я сказал ему это.

— Думаю, Гарри знает, — театрально прошептала она в ответ, посмотрев на Гарри поверх его головы.

— Угу, — согласился Рон, а когда его тело обмякло, Гермиона воспользовалась возможностью, чтобы выхватить стакан у него из рук. Но как раз в тот момент, когда она подумала, что он спит, он глубоко вздохнул. — Я буду скучать по вам обоим.

Гермиона чуть не прикусила губу.

— Мы будем часто приезжать, дружище, — успокоил Гарри. — Мне нужно будет приезжать по делам, связанным с родом. Да и Гермиона определенно захочет поехать вместе со мной и помочь, плюс она и Астория все еще работают над всякими всевозможными вещами.

— К тому же и я захочу увидеться с тобой, — она бросила прищуренный взгляд в сторону Гарри, а затем снова посмотрела на Рона. — Так что это будут не только деловые приезды.

— Конечно, нет, я не хотел, чтобы так прозвучало, — быстро поправился Гарри, и она ухмыльнулась.

— Хорошо, — пробормотал Рон, — это правда очень хорошо.

Гарри и Гермиона смотрели друг на друга, пока аккуратно перекладывали Рона так, чтобы он комфортно лежал на диване, а затем Гермиона укрыла его одеялом и поцеловала в лоб. После этого, взявшись за руки, они проследовали в спальню.

По привычке Гермиона переоделась в ванной, а затем направилась в главную спальню дома, к величественному убранству которой она все еще не привыкла.

Гарри растянулся посреди огромной хозяйской кровати, наполовину укрытый. Он широко улыбнулся ей, когда она вошла в комнату, и протянул руки, приглашающе шевеля пальцами. Она вздохнула и покачала головой. Любое побуждение, которое она испытывала, оставаясь на своей стороне кровати ради спокойствия их лучшего друга, буквально улетучивалось при виде ее прекрасного супруга. Он усмехнулся, как будто точно знал, о чем она думает, что, вероятно, так и было.

Она забралась на постель и устроилась так, что почти полностью оказалась на Гарри, положив ногу между его.

— Я скучала по тебе, — призналась Гермиона, демонстративно поерзав на его эрекции.

Неделя, проведенная в Британии, практически не оставила им времени наедине.

— Я тоже, — сказал Гарри и затем выдохнул. — Мерлин, ведьма, ты — просто нечто. Утром нам придется взять у Джорджа мазь от синяков для руки Рона.

— Он это честно заслужил, ему давно пора перестать сомневаться в себе. И я чувствую себя плохо, понимая, что мы поступаем так, как будет лучше для нас, но при этом создается ощущение, что мы бросаем его. Он понимает.

— Я знаю, что головой он понимает, но на его месте... — вздохнула она. — Мне действительно придется привыкать к межконтинентальным порт-ключам, да?

— У нас не будет никаких проблем с покупкой для тебя билетов в первый класс настолько часто, насколько захочешь, — усмехнулся Гарри. — И я знаю, как сильно ты ненавидишь порт-ключи, даже если они технически эффективнее.

Она на мгновение задумалась, а затем подавила улыбку.

— Говоришь так, как будто ты не присоединишься ко мне, если я решу, что предпочту провести восемь часов в воздухе, а не несколько минут, хватаясь за порт-ключ?

Он вздохнул с притворным раздражением, когда она продолжила прижиматься к нему.

— Всегда, Гермиона, — прошипел он. — Я всегда буду следовать за тобой.

Три года спустя.

Звук хихикающей и вскрикивающей малышки эхом разливался по коридорам его дома, и Гарри усмехнулся про себя, погнавшись за маленькой девочкой на четвереньках, издавая звуки рева. Он обнаружил ее стоящей посреди прихожей, оглядывающейся через плечо и явно ждущей, пока он ее догонит. И когда она увидела его, то ее личико буквально засветилось.

— Я поймаю тебя, — игриво прорычал он.

Она взвизгнула и оглушительно расхохоталась, а затем рванула с места так быстро, как только могли разогнаться ее маленькие пухленькие ножки. Она как раз исчезла в библиотеке, когда раздался звонок в дверь. Гарри на мгновение замер, так как мало кто приходил таким способом. Большинство запрашивали доступ к камину. Его сердце заколотилось в груди, была ли это надежда или что-то другое, что могло вызвать подобное ощущение, он точно не мог сказать.

Он подошел ко входной двери. Гарри скорее почувствовал, нежели увидел, как одна из эльфов появилась позади него, и засомневался, прежде чем открыть дверь.

— Мне следует подготовиться к бою? — полушутя поинтересовался он.

— Нет, хозяин Гарри, — произнесла главная эльфийка Нелли. — Это родители хозяйки Гермионы, но от них идет какая-то неоднозначная энергия. Мы не знаем, чего ожидать.

Часть Гарри вздохнула с облегчением. Родители Гермионы наконец-то решились встретиться с ней. Каждый раз, приезжая в Англию, они отправляли им письмо. Ее родители вернулись на родину почти два года назад, но до сих пор казались абсолютно незаинтересованными в поддержании общения. Что, впрочем, не остановило Гарри от того, чтобы послать им постоянный портключ в поместье. Однако через некоторое время стало казаться, что они никогда не примут приглашение.

Но вот чудо свершилось.

Сделав глубокий вздох, Гарри сказал:

— Нелли, уверяю тебя, что они не причинят никому вреда. Им просто довольно некомфортно находиться рядом с магией. Я сам встречу их, — и поднял руку, чтобы не дать эльфийке начать протестовать, и направился к двери. — Мы очень ценим твои старания и помощь, но они не привыкли видеть нечеловеческих созданий. Так что я не хочу с самого начала напугать их, — и сразу после этого открыл дверь. — Мистер и миссис Грейнджер, — поприветствовал он их.

И тут же услышал топот маленьких ножек — очевидно, в доме было еще одно существо, которого не остановили бы никакие просьбы.

— Иди сюда, малышка, — позвал он, и маленькая девочка вбежала в комнату, слегка остановившись при виде незнакомцев, но затем она снова побежала, пока не добралась до него. Гарри подхватил ее на руки, немного смущенный ее поведением, поскольку она никогда не была застенчивой, и мог только предположить, что она явно почувствовала витающее напряжение в воздухе.

Мать Гермиона начала плакать. Гарри неловко переступил с ноги на ногу, поскольку плачущие женщины, особенно плачущие женщины Грейнджер, запросто могли вить из него веревки.

— Мне очень жаль, миссис Грейнджер. Я знаю, что мы в целом не очень хорошо начали, но что конкретно сейчас вас расстроило?

Женщина, которая была так похожа на более взрослую версию Гермионы, что это почти причиняло боль, потянулась к ребенку на его руках, остановившись как раз перед тем, как провести пальцами по ее щекам.

— Не могу поверить, что у моей малышки уже есть ребенок и нам об этом даже не сообщили.

Гарри с трудом сдержался, чтобы не вывалить на нее гневную тираду. Гермиона ежемесячно писала им. Хоть Гарри и мог понять их недоверие к магии, но ведь прошло столько лет. Годами он наблюдал, как каждый месяц его жена садится и пытается оправдаться за то, что просто пыталась их спасти. Годами умоляя их просто понять.

Но это было не его решение. Они наконец-то здесь, и он не будет рисковать и прогонять их, прежде чем они хотя бы встретятся с Гермионой. Хотя приструнить их немного он явно мог.

— Боюсь, что здесь вы заблуждаетесь. Это Лилиан, и она наша крестница. Вы же помните Рона?

Они кивнули.

— Так вот, это его дочь. Пожалуйста, проходите. Мне жаль, но Гермионы сейчас нет, она занимается очередным исследованием, но должна вернуться в любой момент.

Лилиан, будучи от природы развитой не по годам, почти сразу же потянулась к Ричарду Грейнджеру. Мужчина, о котором шла речь, усмехнулся.

— Я с радостью возьму ее, если ты не возражаешь, — Гарри просто кивнул и протянул малышку в сторону Ричарда. — Я скучаю по этому возрасту.

И тут Гарри произнес кое-то, что, как он знал, было явным эмоциональным манипулированием, но заставить себя переживать из-за этого он даже и не пытался.

— Согласен, мне нравится проводить время с Лили, но я действительно с нетерпением жду, когда смогу возиться со своим собственными.

Хелен ахнула.

— То есть... вы двое планируете в ближайшее время завести своих?

Гарри невозмутимо посмотрел на нее. На самом деле они с Гермионой наконец-то начали серьезно говорить о том, чтобы попытаться расширить свою семью. Но он знал, что Гермиона предпочла бы, чтобы он был осторожен в разговорах об этой теме. Однако само осознание буквально боролось с его собственной природой, чтобы защитить тех, кого он любил, и сказать этой женщине, как много она может упустить. Но потом он услышал, как хлопнула задняя дверь, ведущая в сад.

— Гарри! Я помню, что я говорила в прошлом, но теперь думаю, что нам придется что-то сделать с нашествием гномов. Это уже выходит из-под контроля.

— Ми-Ми-Ми! — пропела Лилиан с радостным выражением на лице и раскинула ручки в стороны, предвкушая появление своей крестной.

Гермиона вошла в гостиную и лишь на мгновение остановилась при виде родителей, но быстро взяла себя в руки и забрала свою крестницу у отца.

— Привет, самая милая из девочек, тебе было весело с дядей Гарри? — спросила она, подхватывая малышку на руки и возвращаясь к Гарри с таким выражением на лице, в котором были в равной степени вызов и надежда. — Мама, папа, — небрежно поздоровалась она. — Что вы здесь делаете?

— Гермиона, — прошептал Гарри, отчасти предупреждающим тоном.

Как бы она ни была удивлена их внезапным появлением, он знал, что она пожалеет, если оттолкнет их своим отношением, даже не выслушав их. Что, в свою очередь, делало его лицемером, учитывая, как ему самому хотелось высказать им все, что он думал, не более двух минут назад

— Вопрос остается в силе, — пробормотала Гермиона, когда они провели ее родителей в гостиную, и она опустилась на диван рядом с Гарри.

Гарри жестом пригласил Грейнджеров сесть на диван напротив. Последовала долгая пауза. Гарри явно не собирался нарушать ее, и он практически чувствовал решимость Гермионы не делать этого.

— Мы осознали, — Хелен Грейнджер облизнула губы и посмотрела на мужа.

— Мы были трусами, — Ричард Грейнджер продолжил говорить за свою жену. — Не только в том, как мы отреагировали на все после этой вашей войны, но и в том, как мы относились к тебе, когда узнали, что ты ведьма. Мы не виноваты, что у тебя есть магия, но также это и не твоя вина.

Гарри резко ощетинился, но прежде чем он успел заговорить, Гермиона произнесла:

— В этом нет ничьей вины, — фыркнула она. — И если вы продолжите вести себя так, будто это какая-то болезнь, то наши отношения, вероятно, окончательно прекратятся, — она громко всхлипнула. — Конечно, мне бы этого не хотелось, но моя магия — это часть меня, часть того, кто я есть.

— Гермиона... — начал ее отец.

Она отрицательно покачала головой.

— И она почти наверняка будет частью детей, и я не собираюсь позволять вам унижать их за это. Я, — она буквально захлебывалась рыданием. — Я ужасно скучала по вам обоим, но и это тоже очень важно.

— Ты права, — вздохнула Хелен. — Мы думали, что эта малышка, — и указала на Лилиан, — твоя. И я бы никогда не простила себе, что никогда бы не узнала о ней.

Это заставило Гермиону усмехнуться, когда она посмотрела на Лилиан.

— Как бы она ни была великолепна, но как ты мог подумать, что мы с Гарри сделали ребенка, которая выглядит так? — она посмотрела на рыжевато-светлые волосы и васильково-голубые глаза маленькой девочки; но дело было не только в ее цвете, она никоим образом не походила ни на нее, ни на Гарри.

— Ну, — начала Хелен. — Теперь, когда вы сидите оба рядом, это и вправду кажется невероятным. Но ты должна помнить, что мы-то с Гарри особо и не знакомы.

Последовало еще одно неловкое молчание, нарушенное только тем, что Лилиан начала извиваться, чтобы ее опустили на пол, где она собрала всех своих кукол и устроилась играть возле своих крестных.

— Это был ваш выбор, — прошептала Гермиона. — Мне ненавистна мысль, что вы знаете о моем муже только то, о чем я писала вам в письмах. Но даже так я не могла и на сотую долю выразить, насколько он замечательный.

— Нам бы очень хотелось начать это менять, — тихо сказала Хелен. — Мы тоже ужасно скучали по тебе. Нам потребовались годы, чтобы хотя бы начать читать твои письма. Было проще просто положить их — в буквальном смысле — и тебя — в переносном — в коробку и попытаться жить дальше.

Несмотря на то, что Гарри настороженно отнесся к их внезапному появлению, ему все же не терпелось согласиться с их предложением начать восстанавливать отношения. С годами отношения с Уизли улучшились, особенно с тех пор, как их выбрали крестными родителями Лилиан. Вдобавок ко всему, у них также были хорошие и прочные дружеские отношения в Америке, но родители Гермионы были действительно единственными кровными родственниками, которые у них остались на двоих, и это казалось ему важным.

Но так же он четко осознавал, что это целиком и полностью решение Гермионы. Она сидела неподвижно и, насколько он мог судить, едва дышала с тех пор, как они сели. Он посмотрел на нее краем глаза.

Она почти незаметно повернулась в его сторону, но для него это было все равно что крикнуть. Она потянулась к нему, и он взял ее за руку, переплетая их пальцы, надеясь передать, что, к какому бы решению она ни пришла, он поддержит ее. Но когда она встретилась с ним взглядом, он понял, что она думает о своем собственном побеге, о четырех годах на другом континенте, побеге от чувств, которые ее пугали, и он точно знал, что она собиралась сказать.

— Я понимаю, — она судорожно выдохнула. — Добро пожаловать в Поттер-мэнор.