Сердце Астории (гет)

«Как же меня раздражает эта белоснежная палата. Как же мне неприятно слушать плоские шуточки личного целителя. И я ужасно злюсь, что тут совсем нет книг».

Каждая из этих мыслей была далека от правды. Ну, разве что я действительно с удовольствием что-нибудь почитала бы. Я в который раз задумалась, что же это за инъекции, из-за которых меня совсем не беспокоит моё двухнедельное безделье в компании кровати, тумбочки и частенько гостившего у меня персонала больницы Святого Мунго.

Чтобы хоть как-то размяться, мне пришлось не торопясь встать с кровати и подойти к огромному окну, свет солнца, льющийся из которого, будил меня по утрам. Сколько уже я здесь отлёживалась, всё время погода оставалась прекрасной. Или природа так радовалась победе светлой стороны, или… Ну конечно. Фокусы волшебников из Отдела магического хозяйства. Но если они хотели поддержать мою волю к жизни, лучше бы сняли эту табличку с двери, а не делали за моим окном расчудесное солнышко над зелёной травкой. И как я сразу не догадалась?

К слову об этой надписи на двери: «Первый опыт по пересадке сердца». Когда я впервые вышла из палаты, чтобы дойти до ближайшего туалета, эти противные слова врезались в мою память, оставляя за собой неизлечимый след. Будто я подопытный зверёк. Но вот что странно: я даже не почувствовала гнева. Успокоительные делали своё дело.

Отвлечься от созерцания искусственного пейзажа за окном меня заставил бодрый голос мистера Купера, моего обожаемого целителя:

— Чудесная погодка, не правда ли?

Только идиот не смог бы уловить в его вопросе насмешливые нотки.

— Как приятно, что о больных заботятся, — ответила я.

— О, мисс Грейнджер, если захотите, я буду заглядывать к вам ещё чаще, — рассмеялся он.

— Речь не об этом. — Я провела пальцем по стеклу, царапнув его ногтем и издав тем самым отвратительный звук. — Погода действительно прелестна. Никогда не видела, чтобы ни одной тучки не было так долго. Да что там тучки, даже облака — и те каждый день одинаковые.

— А вы догадливая, — усмехнулся Купер, рассматривая колбочку с голубоватым зельем на свету. — Хотите, чтобы дождь пошёл?

— Просто оставьте выбор за природой.

— Ну ладно, — просто отреагировал он. — Я передам эту просьбу соответствующим людям.

Я принялась соскребать краску с рамы окна, пока Купер молча разбирался с коллекцией сосудов на тумбочке. Единственным моим занятием здесь стал поиск неидеальных мест в этой идеальной палате. Облупленная краска, покрывающая деревянную раму, почётно считалась мною самым большим изъяном.

Стоило мне самую малость отвлечься от своего невероятно важного занятия, как поверхность рамы мгновенно стала такой ровной, что теперь там не к чему было придраться. Я удивлённо обернулась. Опуская волшебную палочку, мистер Купер продолжал мило улыбаться.

— Зачем вы это сделали? — почти возмутилась я.

— Хотите, чтобы вас перевели в палату получше? — приподнял он брови в ответ.

— Ну, в меня уже засунули чужое сердце… для полноты эффекта не хватает перевести в чужую палату.

Пожалуй, тогда я впервые увидела серьёзное выражение на лице моего целителя. Если бы не успокоительные зелья, я бы, наверное, растерялась бы и забеспокоилась. А так лишь отвечала ему взглядом на взгляд.

— Выпейте вот это перед обедом, — наконец заговорил он, указывая мне на синее зелье, в которое, видимо, превратилось светло-голубое после каких-то манипуляций. — Там ждут ваши друзья, — Купер кивнул на дверь и сам направился к выходу.

— Так пусть заходят, — поторопила я.

Целитель надавил на ручку двери и обернулся.

— Ты говоришь так, будто лучшее в таком случае было — дать тебе умереть. У тебя был шанс, и мы его использовали, а у неё — не было. Ты должна быть ей благодарна.

— В том-то и проблема, мистер, — пробурчала я, когда Купер скрылся за дверью. — Что я не знаю, кому должна быть благодарна.

Я опустилась на кровать в недолгом ожидании гостей.

— Гермиона, а у нас для тебя две новости! — раздался голос Джинни.

— Хорошая и плохая?

— В точку, — подтвердил Рон.

— Начинайте с плохой, — махнула я рукой.

Все трое уселись на стулья у кровати.

— Нас заставляют снова отвечать на все твои вопросы, — тихо рассмеялся Гарри. — Так что валяй.

— Я не теряла память, — закатила я глаза. — Хотя… Раз уж вас заставляют, у меня есть парочка вопросов, — я удобнее уселась на краю кровати и, дождавшись кивка Гарри, продолжила: — Чьё сердце мне пересадили?

— Гермиона, — Гарри тяжело вздохнул, — ты уже сотню раз задавала этот вопрос. Нам этого не говорили, это тайна. Мы даже не знаем, как им удалось вовремя всё это проделать…

— Ты же всё знаешь. Я вижу.

Он неубедительно покачал головой и опустил глаза. Я взглянула на Рона и Джинни, но те лишь пожали плечами, сочувственно глядя на меня в ответ.

— Ладно, — неохотно отступила я. — Какая там хорошая новость?

— Тебя выписывают послезавтра, — радостно заявила Джинни.

С ума сойти. То меня из палаты выпускают только под присмотром, записывают чуть ли не каждый мой шаг, то отправляют восвояси.

— Так… скоро.

— Твоим целителям пришлось прослушать дли-и-нную лекцию нашей матери о том, что «дома стены лечат», — заметил Рон, усмехаясь.

— Мы нашли тебе небольшой домик около леса, там чудесный воздух, — поспешила заверить Джинни, заметив сомнения, написанные на моём лице. — Но в Норе для тебя уже подготовлена комната. Выбор за тобой. Правда, мы бы хотели, чтобы ты была рядом. Да и целители взяли с нас обещание, что мы будем тщательно следить за твоим состоянием и обо всех отклонениях сообщать им, так что…

— Миссис Уизли собирается закатить пир, — улыбнулся Гарри, хотя после моих обвинений его настроение явно подпортилось. — Знала бы ты, что нам пришлось пережить за эти три месяца, когда все работники Мунго, не занятые другими ранеными в битвах, боролись за твою жизнь.

— А за её жизнь никто не боролся? — сухо поинтересовалась я, в упор глядя на Поттера.

Гарри открыл рот, чтобы что-то гневно возразить, но тут же захлопнул его и всего лишь досадливо покачал головой. Повисла гнетущая тишина. Я сидела, уставившись в пол под своими ногами и пытаясь понять, что заставляет меня быть такой эгоисткой. Они оставили в этой палате столько нервов, что я поступала просто по-свински, обвиняя их в сохранении чужой тайны.

Но мне всего лишь хотелось узнать, кому я должна быть благодарна за подаренную жизнь. Своим целителям, да. И ей. Кто она? Чем, кем жила? Это казалось жизненно важным.

— Знаете, я поселюсь в том домике у леса, — твёрдо произнесла я после долгого молчания. Друзья сразу же обеспокоенно взглянули на меня, собираясь снова предложить уютную комнату в Норе, поэтому я торопливо добавила с натянутой улыбкой: — Но от праздничного пирога не откажусь. Хочу, чтобы жизнь в новом доме началась с небольшого веселья.

Все трое неуверенно кивнули, но не произнесли ни звука.

— Я в последнее время везде могу найти отрицательные стороны, — тихо продолжила я, подтягивая ноги под себя. — Вот, например, я только-только договорилась, чтобы за моим окном убрали эту искусственную погоду, как мне уже говорят, что скоро эта палата перестанет быть моей.

Ребята понимающе улыбнулись, а Гарри насмешливо отметил:

— Это был небольшой секрет.

— Простительно, — отмахнулась я. — Вот что хорошо: мне перестанут вкалывать эти зелья, практически убивающие эмоции. Перестанут ведь?

— Гермиона… — начал Рон и, словно чтобы избавиться от сомнений, взглянул на Джинни и Гарри. Те ответили ему такими же ошеломлёнными взглядами. — Тебе не вкалывают ничего такого.

— Нет, вкалывают, — настаивала я. — Вечером, за три часа до сна.

— Гермиона, вечером, за три часа до сна — это препарат, поддерживающий правильную работу донорского сердца, — выделяя каждое слово и внимательно следя за моей реакцией, возразил Гарри.

— Значит, я пью что-нибудь подобное.

— Нет. Только чтобы сердце билось. Мы обо всём расспросили и всё проверили.

Я взглянула на Джинни, мою последнюю надежду, которая могла сказать: «Эй, погодите-ка! Нам же что-то говорили о…». Но на мой вопросительный взгляд она лишь отрицательно покачала головой, продолжая хмуриться.

— Гермиона, что-то… — взволнованно начал Гарри.

— Да, кажется, что-то действительно случилось, — я встала с кровати и прошла к окну.

Ребята остались на своих местах, словно приклеенные к стульям. В задумчивости взгляды их были устремлены к выбившемуся из аккуратно застеленной кровати уголку простыни. Этим я была довольна. Мне казалось, что они тут же вызовут какого-нибудь целителя, чтобы сдать сошедшую с ума подругу — за такие-то заявления.

— Потому что я ничего не чувствую. Ни злости, ни радости. Я даже сейчас не чувствую и капли волнения. Просто понимаю, что это неправильно и плохо. И всё.

— Мы спросим об этом Купера, — Гарри встал и направился к двери.

Рон, поразмыслив секунду, последовал его примеру.

— Всё будет хорошо, — прошептала Джинни, подойдя ко мне. — Я уверена, что это всего лишь небольшой побочный эффект. Ты ведь так много перенесла. Завтра вечером я помогу тебе собрать вещи для выписки. Тот чудесный дом развеет всю усталость.

Она ободряюще улыбнулась и слегка сжала мою ладонь. Я молча смотрела в одну точку и очнулась только тогда, когда за Джинни тихо захлопнулась дверь.