Любой ценой (джен)

Это были лучшие каникулы в её жизни. Да что там каникулы — лучшие недели в жизни! У неё была собственная комната, которую не нужно было ни с кем делить и куда никто даже не пытался зайти без приглашения и разрешения. Впервые в жизни она ела не то, что дали, а могла сама выбрать желаемое меню, и услужливый домовой эльф с радостным энтузиазмом кидался исполнять её капризы. И впервые в жизни ей не нужно было напрягаться, чтобы вести себя в соответствии с установленными кем-то рамками, притворяться обычной и прятать головную боль от глупых и громких мыслей. Бартемиус оказался не только прекрасным рассказчиком, но и заботливым опекуном и понимающим другом. А ещё он был отличным окклюментом, и Лиссе было неимоверно комфортно в его тихом обществе.

На Рождество она получила гору подарков, в основном, новые вещи и книги, но крёстный не стал ограничиваться нужным, подумав и о простых приятных мелочах. Но лучшим подарком стал праздничный ужин в кругу семьи, пусть её семья и состояла всего из одного человека.

Лисса пребывала в состоянии перманентного счастья. То, что подарил ей Барти Крауч, было гораздо больше всего, о чём она когда-либо смела мечтать.

Но всё хорошее имеет тенденцию заканчиваться, кончились и каникулы. Барти извинился, что не может проводить крестницу на Хогвартс-экспресс и вручил ей порт-ключ на соседствующую со входом на вокзал маггловскую улочку. Но Лисса готова была пешком добираться до самого Хогвартса, лишь бы крёстный лишний раз не рисковал свободой… Расцеловав Барти на прощание, зная, что он аппарирует прямо в школу ближе ко времени прибытия поезда, она активировала порт-ключ и спустя пару минут уже пробиралась сквозь толпу учеников к вагону.

Удивляясь огромным сундукам и чемоданам некоторых чистокровных студентов, Лисса, чей багаж был заблаговременно уменьшен, быстро нашла свободное купе. Не прошло и минуты, как к ней ввалился Гойл, а следом вплыла и Гринграсс.

Грэг ограничился приветствиями и убежал искать Малфоя, а Дафна загадочно улыбнулась и села.

— Ты что-то задумала, — зная подругу четыре года, Лиссе даже не было нужно читать её мысли, чтобы угадывать, когда та замышляет какую-нибудь гадость.

— К нам присоединится Теодор, — сверкнула глазами Гринграсс. — Ты не против?

— С чего бы мне быть против? — хмыкнула Миралисса, вспомнив, что когда она сама вернулась в спальню после свидания с Люцианом, Дафны ещё не было, а утром они с Ноттом так выразительно переглядывались, что простора для фантазий оставалось просто удручающе мало.

— А твой ухажёр где? — перевела стрелки она.

— Понятия не имею.

Закатив глаза, Дафна покачала головой и с возмущением произнесла:

— Вы что, не переписывались? Лисса, ты в кои-то веки была доступна для сов! Почему он не писал?!

— Ну, с Рождеством он меня поздравил, — встала на защиту Боула Миралисса. — И вообще, сама знаешь, я не большой любитель эпистолярного жанра.

Гринграсс уже открыла рот, чтобы раскритиковать и подругу, и её парня, когда дверь отъехала в сторону, и в купе вошёл Люциан собственной персоной.

— Вот ты где! Я уже половину поезда обошёл.

— Привет…

Больше Лисса не успела произнести ни звука — Боул закрыл её рот поцелуем.

— Я вам не мешаю?

— Зависть — смертный грех, — усмехнулся Люциан, садясь и усаживая Лиссу себе на колени — та не возражала.

— Это не зависть! — оскорблённо фыркнула Дафна. — Тед придет с минуты на минуту. И вообще, я бы на твоём месте поинтересовалась, кто дарит твоей девушке такие дорогие подарки, — и, выпустив парфянскую стрелу, с хитрой улыбкой перевела взгляд за окно.

— Дафна! — возмутилась Миралисса, закрывая морскую звезду рукой, но подруга сделала самое невинное лицо.

— Уверен, моя девушка не примет подарок от кого попало. Да, милая?

— Хм… это мне крёстный подарил, — засмущалась Торн.

— Кто твои родители ты не говоришь, может, хоть скажешь, кто крёстный? — спросил Нотт, входя в купе и закрывая двери. — Всем привет.

— Я сирота, живущая в приюте нищая грязнокровка, и до тех пор, пока отец меня не признает, и мой статус официально не изменится, я ничего никому не скажу! А понять, чья я дочь, зная, кто мой крёстный — дело пары минут, — хмуро взглянув на Нотта, резко ответила Лисса и отвернулась.

— Но крёстный-то тебя признал, — возразил Люциан, незаметно для остальных успокаивающе погладив её спину. — Обычно на роль крёстных выбирают лучших друзей, следовательно, твой крёстный действовал с благословения твоего отца. Так?

— Так, да не так, — вздохнула она. Желание продолжать разговор отсутствовало напрочь, настроение потухло, и она просительно протянула: — Ребят, не приставайте, а? Я же не просто так развела тайны мадридского двора.

— Ладно, уговорила, сменим тему, — быстро произнесла Дафна, грозно глянув на Теодора.

Миралисса вздохнула с облегчением.

* * *

Новый семестр начался с гигантских домашних заданий: складывалось впечатление, что профессора таким образом мстили за декабрьскую нерабочую атмосферу. Студенты выли, лишённые досуга сразу после расслабляющих каникул, но деваться было некуда. Теперь свидания парочек проходили в факультетской гостиной за написанием эссе. Вдобавок, Лисса не отказалась от идеи стать анимагом, и ежевечерние отработки с профессором Грюмом перестали быть отдыхом.

— Слушай, что ты Грюму такого сделала? Такого количества отработок, как у тебя, нет ни у одного студента! — услышав о планах Миралиссы на вечер, возмущённо воскликнул Нотт.

— Он сказал, что я напоминаю его давнего знакомого, — спокойно ответила она, прекрасно зная, что лучшая ложь — правда, — и что, несмотря на отсутствие доказательств, что мы как-то связаны, он всё равно считает необходимым следить за мной.

— Значит, Грюм знает, кто твой отец? — ухватила суть Дафна, выпрямляясь в кресле. — Он что-то говорил о?..

— Возможно, знает, — пожала плечами Лисса и усмехнулась, — но он ничего такого не говорил, да и в любом случае, облегчать ему задачу я не собираюсь.

— Пожалуйся декану, — посоветовал Малфой, вроде и не прислушивавшийся к разговору, но всё же слышавший его. — Осенью старик хотя бы делал вид, что назначает отработку за дело, пусть и придирался ужасно, а теперь он просто сообщает тебе время!

— Я уже привыкла, да и потом, ты не забыл, Драко, что Снейп бывший Пожиратель? Он не станет связываться с Грюмом из-за меня.

— Но, Лисса… — растерянно протянул Драко.

О нелюбви Лиссы к декану все знали, но речь об этом давно не заходила, так что очередное напоминание сбило с толку — по поведению Миралиссы понять её истинное отношение было невозможно.

— Всё нормально, — отмахнулась она, прекрасно поняв затруднения. — Грюм, конечно, тот ещё экземпляр, но на отработках он не особо зверствует. Так, сверлит взглядом, да порой вопросы задает… И, знаете, я лучше буду ходить к Грюму, чем приму помощь предателя.

Слизеринцам не оставалось ничего иного, как отступить: ненависть подруги к декану ни для кого не была секретом, попытки её переубедить все оставили ещё на первом курсе — упрямая девочка и в одиннадцать лет не желала прислушиваться ни к чьему мнению, а теперь и подавно это стало бы бессмысленной тратой времени.

* * *

За месяц учёбы личная жизнь Миралиссы перешла на новый уровень. Люциан действовал осторожно, боясь испугать, но методично. Редкие поначалу поцелуи участились, объятия стали крепче и менее целомудренными, с каждым днём он становился смелее. Лисса его не останавливала. Несмотря на предостережение крёстного, она видела, что мысли Боула чисты. Нет, кончено же, Люциан хотел большего, но даже в глубине души не рассматривал возможность пойти против её желаний.

Подготовка к ЖАБА не мешала Люциану проводить время со своей девушкой. Пожалуй, они были единственной разновозрастной парой в Хогвартсе, которой нравилось заниматься вместе. Так что, несмотря на подшучивание сокурсников, Выручай-комнату они посещали ради тишины, — потому что посидеть в обнимку могли и в гостиной Слизерине.

Приближение дня Святого Валентина породило в Хогвартсе суету. Все мысли подростков были сосредоточены на выборе подарков и подготовке взаимных сюрпризов, и если большинство учителей понимающе улыбались, то Снейп с МакГонагалл едва не рычали.

Утреннее нашествие сов, доставляющих открытки, подарки и букеты, сорвало первые уроки у всех, начиная с третьего курса. Цветы невиданных сортов, размеров и расцветок то и дело находили восторженных адресатов. Особым шиком считалось дарить настоящие, а не трансфигурированные букеты. Даже на младших курсах специально к празднику многие изучили заклинание, превращающее вещи в цветы, что уж говорить о старших учениках, превзошедших самих себя в попытках перещеголять друг друга…

В честь праздника профессор Спраут отпустила четвёртый курс с урока, её примеру последовали многие, и к обеду в Хогвартсе оставались только первый и второй курсы да несколько одиночек — остальные были на полпути в Хогсмид.

Люциан не поддался любовном лихорадке, и вместо переполненного кафе мадам Паддифут привёл свою девушку в Выручай-комнату. Лисса даже удивилась, что никому больше не пришла в голову эта идея, казалось странным, что все предпочли Хогсмид. Тихая музыка, цветы и свечи создали романтическую атмосферу намного достовернее, чем это было возможно в популярном кафе. И даже двуспальная кровать, которую всегда создавала комната, не портила момент — к виду шёлковых простыней она уже привыкла.

Боул ничего не говорил. Заперев дверь, он поднял девушку на руку и перенёс на кровать.

— Люциан? — вопросительно посмотрела она на него, впрочем, не испытывая испуга, скорее волнение и… предвкушение.

— Ты мне доверяешь? — хрипло спросил он.

Полтора месяца тесного общения позволили Миралиссе кивнуть без колебаний. Она лучше него самого знала, что ей ничего не угрожает. Люциан улыбнулся и повалил её на спину.

Настойчивые губы, блуждающие по телу руки, возбуждение Люциана — ничто не пугало Лиссу. Из рассказов однокурсниц она знала, к чему всё это может привести, но не возражала. Люциан ей действительно нравился, да и интересно было…

Снимая с неё мантию, Люциан постоянно заглядывал ей в глаза, готовый остановиться сразу же, по первому её слову… И эти мысли еще сильнее распаляли обычно сдержанную Миралиссу.

В перерыве между поцелуями Боул шептал что-то ласковое, но Миралисса ничего этого не слышала, сосредоточившись на новых для себя ощущениях тяжести мужского тела.

Воздуха не хватало; искажённое страстью лицо, сверкающие от возбуждения глаза, сбившееся дыхание, всё это сводило Боула с ума. Но будучи старше, он считал себя взрослым мужчиной, способным контролировать собственные желания, и переступать кое-какие границы не собирался.

— Люциан, я хочу тебя, — почти простонала Миралисса, когда он чуть отстранился, приподнимаясь на локтях, услышав, что он хочет именно этих слов.

— Я знаю, моя хорошая, — хохотнул он.

— Люц…

— Т-с-с… Расслабься.

Довольствоваться поцелуями и невинными ласками становилось с каждой секундой все тяжелее, но он ничего не предпринимал, а самой проявить активность… на это она пока была неспособна.

Сколько всё это длилось, она не знала, утонув в удовольствии, однако в тот момент, когда Лисса попыталась слегка сменить положение и согнула колено, случайно коснувшись его паха, Люциан со стоном отстранился и, перевернувшись на спину, застыл.

— Что?.. Всё нормально? — непонимающе приподнялась на локте Лисса.

— Всё отлично, но…

Он замялся, но Лисса уже прочитала, в чём дело, и залилась румянцем, смущённо отворачиваясь.

— Прости! — быстро произнёс Люциан, неверно интерпретировав её реакцию, и сел, тут же беря её за руку и притягивая к себе. — Ты замечательная, правда! И я хочу тебя, но… Лисса… Послушай, нам необязательно… Ну, ты понимаешь… Я больше не смог сдерживаться, потому и остановился…

Это она и так уже узнала, а вот причину…

— Я не понимаю. Зачем останавливаться?

— Я… Давай не сегодня? Я скажу, обещаю, но сейчас.

Очень хотелось просто прочитать ответ, тем более что Люциан совсем опустил ментальный щит из-за возбуждения, но она сдержалась — у него было право отложить объяснения.

Сделав над собой усилие, Лисса кивнула, уступая.

— А чем мы займёмся сегодня?

Пока возбуждение не спало, оба ощущали некоторую неловкость, но сумели её преодолеть и вечер прошёл в мирной обстановке. Они валялись в обнимку на кровати, изредка целовались и болтали обо всём на свете.

В гостиную они вернулись только после отбоя. Понимающе-насмешливые улыбки не смогли испортить настроение счастливой Миралиссе (несмотря на незавершённость, было приятно сознавать, что все рассказы о том, что «парням нужно только одно», оказались неправдой, что для Люциана она особенная, а не «девушка на ночь»), а жёсткая позиция Боула, явно давшего понять, что он без колебаний вызовет на дуэль первого же, кто посмеет порочить имя его девушки, быстро положила конец желанию сокурсников совать нос в чужую личную жизнь.

Само собой Гринграсс накинулась на подругу с расспросами сразу же, как только Лисса зашла в спальню, но та её разочаровала:

— Я по-прежнему девственница, отстань.

Интерес Дафны мгновенно иссяк, и она приступила к рассказу о своём свидании с Ноттом, чем и усыпила Лиссу.

А наутро от благодушной расслабленности не осталось и следа: ученики с ужасом смотрели на пустые часы, определяющие положение факультетов в соревновании за Кубок школы: за одну ночь Гриффиндор и Слизерин лишились всех баллов, Равенкло и Хаффлпафф тоже потеряли немало баллов, но их положение не было столь удручающим, а значит, в отличие от вечно штрафуемых из-за вражды Гриффиндора и Слизерина, у них были все шансы на победу. Ответстсвенные сидели за преподавательским столом и сверлили гневными взглядами студентов, «перешедших границы, допустимые моралью» — именно с такой формулировкой МакГонагалл и Снейп снимали баллы с пойманных ночью парочек.

На фоне этой «трагедии» объявление о приближении второго тура Турнира студенты пропустили мимо ушей. Да и сам тур (как вскоре выяснилось) стоило бы пропустить, в этом мнении сошлись многие. Если противостояние с драконами было зрелищно и волнительно, за ним было интересно наблюдать, то освобождение заложников происходило под водой и замёрзшие на февральском ветру зрители были откровенно разочарованы.

* * *

Наступление весны ознаменовалось тишиной в коридорах Хогвартса. Уставшие от холодов и сидения в четырёх стенах, студенты пользовались любой возможностью, чтобы улизнуть из замка. Некоторые — вместо занятий.

Лисса вместе со своим парнем готовилась к экзаменам. Не столько к своим, сколько к его. В ЖАБА входили вопросы за все семь лет обучения, и кроме последнего седьмого курса, теоритическую программу первых шести она изучила. Пусть она не всё могла сделать, а что-то и вовсе не поняла, но воспроизвести прочитанное для неё не было проблемой, что экономило Боулу кучу времени. Ну, а когда помочь Лисса не могла, она подсказывала, где искать ответы на вопросы или сама отправлялась на поиски нужной литературы.

В благодарность семикурсник старался объяснить своей девушке то, что она не поняла, и отрабатывал с ней практическую часть, в основном, конечно, это касалось трансфигурации… Так что за экзамены они могли не переживать, оба были хорошо подготовлены.

Счастливый вид крестницы вынудил Бартемиуса возобновить разговор о плотских утехах, но когда он стал объяснять четырнадцатилетней девушке принципы контрацепции, она не выдержала:

— Барти, ну что вы, в самом деле! Я не… Мы не… Я же обещала не торопиться и… Ну, вы поняли.

— Прости меня, Мира, — Крауч и так неловко себя чувствовал, говоря с крестницей о сексе, а теперь окончательно смешался. — Я не мог не заметить, что ваше с Боулом поведение изменилось, вот и решил…

— Ну, мы… Но ничего не было! — у Миралиссы язык не поворачивался сказать, что именно они «не», поэтому она невнятно мямлила что-то и отчаянно краснела.

— Прости, малышка. Но лучше мы с тобой десять минут будем испытывать неловкость сейчас, и ты всё же выучишь эти чары, чем… Сама понимаешь. В конце концов, они ещё не раз могут тебе пригодиться.

— Я… Хорошо, — смысла отказываться не было, поэтому она и уступила: Барти так будет спокойнее, а ей знания лишними не будут. — Но вы должны знать: Люциан и сам не хочет торопиться.

Пересказывать тот нелегкий разговор, когда Боул убеждал свою девушку, что через год он покинет Хогвартс, и она станет жалеть, если переспит с ним, а потому он готов довольствоваться малым, и вообще, он джентльмен, Лисса не собиралась.

Боул был, конечно же, прав на все сто, переходить на уровень «взрослых» отношений для неё было рано, но ей всё равно было немного обидно. Хотя на что тут обижаться? Люциан проводил с ней всё свободное время и за четыре месяца ни разу не посмотрел на других девушек, а на отсутствие внимания с их стороны симпатичному и приятному в общении слизеринцу жаловаться не приходилось.

К концу февраля даже Бартемиус признал, что из них вышла очень гармоничная пара. Люциан и Миралисса ни разу не поссорились, между ними было полное взаимопонимание — на зависть другим. В отличие от других парочек, пробующих на прочность и самоутверждающихся за счёт друг друга, они не пытались вызвать у партнёра искусственную ревность, были откровенны и предпочитали общество друг друга любому другому.

Любили ли они? Наверное, нет. Их отношения были не похожи на страстное чувство, возникающее у двух подростков, скорее, на крепкую дружбу супругов, проживших вместе ни один десяток лет. Даже без легилименции они прекрасно понимали друг друга, чем редко могли похвастать влюблённые. Им было просто хорошо вместе.

И в вопросах секса Боул ставил её благополучие выше собственных сиюминутных гормональных позывов.

…В конце концов, Лиссе пришлось выучить контрацептивные чары ради спокойствия Крауча.

* * *

В преддверии экзаменов Хогвартс стоял на ушах: преподаватели чуть ли не ежедневно устраивали контрольные, а студенты ужасались пробелам в собственных знаниях и судорожно пытались их заполнить, зубря всё подряд. У Лиссы снова постоянно болела голова.

На последнем перед экзаменом уроке зельеварения Снейп попросил Миралиссу задержаться и сквозь зубы потребовал хотя бы один раз сделать всё правильно, и не позорить его. Со стыдом потупившись, она кивнула, пообещав приложить максимальные усилия.

Конечно, она старалась, но, хоть получившиеся варево и походило на то, что описывалось в учебнике, Лисса искренне сомневалась в успехе. Всё остальное, по её субъективному мнению, она сдала хорошо. У семикурсников между экзаменами были перерывы в несколько дней, чтобы те могли лучше подготовиться, а потому заканчивались позже, и освободившаяся Лисса, как могла, помогала своему парню.

До отправки на каникулы оставался лишь последний Тур Турнира. А выпускникам предстояло задержаться.