Along a different path (джен)

Гарри вызвался подежурить. Сна не было ни в одном глазу, а Гермиона, хоть и пыталась это скрыть, очень обрадовалась его предложению — она крепилась и делала вид, что полностью оправилась, но все же слабость оставалась ее постоянным спутником. Гарри вооружился чаем, пледом и баночкой с огоньком (с некоторых пор маленькое пламя за стеклянными стенками успокаивало и дарило ощущение безопасности) и устроился у входа в палатку. После довольно теплого для февраля дня ударили ночные заморозки, и лес словно кряхтел: похрустывали веточки, трещала кора деревьев, тихонько шелестели не опавшие кое-где с кустов листья.

Из головы Гарри никак не шел разговор с Гермионой. Он представлял ее, такую маленькую и восторженную, в огромном зале Гринготтса, и гоблина, непременно в очках, пренебрежительно глядящего на нее сверху вниз. У самого Гарри был ключ, сейф, наполненный монетками разного достоинства, и все это доказывало, что он в этом мире не случайный гость, а желанный, просто заплутавший у маглов, но наконец-то вернувшийся домой волшебник. Уизли тоже были здесь своими, хоть их и осуждали за бедность, и Невилл, и даже чудачка Луна. Все они сочувствовали маглорожденным и возмущались, когда кого-то называли грязнокровкой, но никто из них не знал, как это — на самом деле быть чужаком. Зато знала Гермиона, знали братья Криви и многие другие. Наверное, даже Волдеморт — Том Реддл — это знал. Гарри представил его таким, каким видел в Омуте Памяти, красивым, но скромно одетым мальчиком, у мраморных ступеней, ведущих в банк. Его однокурсники с родителями идут мимо, поднимаются к массивным дверям и скрываются внутри, кто-то толкает его плечом и бросает презрительно: «Что, грязнокровка, нравится наш банк?» Гарри даже на секунду стало жаль Реддла, но он погнал эти чувства прочь — никакое пренебрежение, испытанное в детстве, не могло служить оправданием жестокости. Уж он-то знал. Но Реддл, стремясь стать в мире магии своим (и дальше больше — его повелителем), выбрал путь преступлений, боли, крови. Его ключик от сейфа был перепачкан красным, а мраморные ступени, ведущие в банк, — усыпаны прахом.

Гарри вдруг словно толкнуло под руку. Ключик, перепачканный красным… Он вскочил на ноги, не замечая, что чай из кружки выплеснулся ему на колени, и бросился в палатку — ему нужно было срочно поговорить с Гермионой.

Она спала, подложив ладонь под щеку, и спокойно дышала через слегка приоткрытый рот. Даже в полутемной палатке были заметны все еще сохранявшиеся под ее глазами темные круги, и Гарри стало стыдно ее будить — после всего, что она пережила, спокойный сон был необходим ей больше всего, и, к счастью, Гарри мог его подарить. Он легонько провел пальцами по ее руке, поймав мимолетное ощущение разгоравшегося огонька где-то глубоко в душе, и решил не торопиться. У него было время до утра, чтобы хорошенько подумать.

Гермиону разбудил аппетитный запах — Гарри крутился на кухне, поджаривая гренки.

— Выглядишь бледным, — сказала она, сладко потягиваясь. Потом бросила взгляд на часы и буквально подпрыгнула. — Ты что же, дежурил всю ночь?

— Ну да.

— Почему меня не разбудил? Гарри, так нельзя!

— Ты сладко спала, — попытался оправдаться он. — Тебе нужно набираться сил.

— Я уже набралась сил! Мерлин всемогущий, однажды мне придется тебя выхаживать! — возмущалась Гермиона. Гарри с загадочной улыбкой поставил на ее колени тарелку с гренками и консервированной фасолью. — И я вполне могла бы поесть за столом!

— Привычка, — пожал плечами Гарри и уставился на Гермиону все тем же нечитаемым взглядом. — Завтрак нехитрый, но хоть что-то. Спасибо запасам от Кричера и увеличивающему заклинанию.

Гермиона осторожно откусила кусочек гренки (которая, к слову, получилась замечательно), хотя предпочла бы сначала умыться. Гарри же не сводил с нее глаз, и она заерзала под одеялом.

— Что-то случилось?

— Нет. То есть да, — он задумчиво взлохматил волосы, схватил с ее тарелки гренку и запихнул в рот целиком.

Гермиона подождала, пока он прожует, и откашлялась, привлекая внимание.

— Я ночью думал о том, что ты говорила… Ну, о Гринготтсе и всем таком, — он снова замолчал.

— И? — поторопила Гермиона.

— И… Послушай, ведь мы никогда не рассматривали банк как место, где можно хранить крестраж.

Гермиона отставила тарелку в сторону — еда вдруг совершенно перестала ее интересовать.

— А ведь это идеальный тайник!! Помнишь, что там написано у входа?

— Вор, трепещи! И знай, что кроме клада найдешь там то, чего тебе совсем не надо, — быстро процитировала Гермиона.

— Да-да, это. Мерлин, ну у тебя и память! Так вот… Это — самое защищенное место, Хагрид говорил, надежнее — только Хогвартс. Реддл выбирал для крестражей важные места, а сейф в Гринготтсе должен был казаться ему этаким символом…

— Принадлежности к миру магии, — закончила за него потрясенная Гермиона. — Как и мне тогда. Гарри, это гениально! В этом есть смысл!

— Во всяком случае, смысла больше, чем тыкаться наугад, — скромно сказал он.

Гермиона отбросила одеяло, вскочила с постели и принялась мерить шагами комнату.

— Нужно узнать, есть ли у Того-кого-нельзя-называть сейф в банке. И, если есть, как-то его проверить. Мерлин, как бы мне пригодилась библиотека, подшивка старых газет или банковский архив! Но вряд ли гоблины дают волшебникам доступ к своим бумагам.

— Можно узнать у них самих.

— У нас нет ни одного знакомого гоблина. Профессор Флитвик только, но он в школе, а там — Кэрроу.

— Да, а в банк просто так не придешь, — Гарри ткнул пальцем в сторону стола, где все еще лежал газетный лист с его фотографией.

— Разве только под оборотным зельем, — Гермиона потерла друг о друга озябшие ладони, и Гарри, заметив этот жест и дождавшись, когда она пронесется мимо него, быстро накинул ей на плечи свою кофту. — Но нашего слишком мало, новое готовить месяц, у нас нет ингредиентов, да и… Не станут гоблины выдавать такую информацию первому встречному.

— У них, наверное, есть что-то вроде врачебной тайны, — он поймал момент и ухватил снова проходящую мимо Гермиону за руку, притянул ближе и застегнул кофту на пуговицы.

— Нам нужен кто-то, кто знает банк изнутри.

— И согласится ответить на наши вопросы. Кто-то, кому мы доверяем.

— И кто не сдаст нас Пожирателям за награду.

— Я знаю только одного такого человека. Билл Уизли, — подытожил Гарри. — Но как с ним связаться? У нас нет совы, а где он живет, мы не знаем.

— Можно послать Патронуса, — неуверенно протянула Гермиона. — Но твой слишком известен, посылать его — небезопасно, мы же не знаем, где и когда Билла застанет сообщение. А о моем Патронусе Билл вряд ли слышал, он может не принять все это всерьез. Называть свое имя тоже нельзя.

— Думаешь, он не узнает по голосу?

— Голос нужно изменить. На всякий случай.

— И что же делать?

Гермиона плюхнулась на кровать, подхватила тарелку и с наслаждением откусила от подстывшей гренки.

— Это же очевидно! Нам нужно составить ребус!

— Ребус? — Гарри сел рядом и подцепил пальцами фасолинку с ее тарелки.

— Да, шифрованное послание, которое укажет на отправителя и место встречи, но при этом не даст никакой информации прямо. Если Патронус застанет его в неудачный момент, никто не узнает ничего важного. К примеру… — она прикрыла глаза, приложила ладонь ко лбу, беззвучно зашевелила губами, а спустя пару минут выдала: — Как-то так.

Храбрый Годрик Гриффиндор

Где-то потерял топор.

Весь оббегал Годрик замок,

А нашел лишь старый тапок.

В полночь Годрик вспомнил вдруг,

Как рубил трухлявый бук.

Бук пал жертвой ярких молний,

Годрику пора в путь дальний.

У пещеры бук тот рос,

Пес туда не кажет нос.

— И что это значит? — растерялся Гарри.

— Ну как же, — Гермиона недовольно поджала губы. — Гриффиндор — указание на то, что мы друзья. Молнии — ты, полночь — время, пещера, в которую не кажет нос пес…

— Та пещера, где прятался Сириус?

— Точно! — Гермиона хлопнула в ладоши.

— Думаешь, Билл разгадает все это?

— Надеюсь. Он умный… В любом случае, попытка — не пытка. Не выйдет, придумаем что-нибудь другое.

Гермиона взмахнула палочкой, вызывая Патронуса, и приготовилась продиктовать послание, но Гарри вдруг схватил ее за руку, и серебристая выдра истаяла в воздухе.

— Тебе не кажется, что мы торопимся?

— Билл точно на нашей стороне. Его жена — полувейла, Пожиратели не дадут их семье жить спокойно. К тому же, — она вздохнула, — мне кажется, что, если мы наконец не займемся чем-то, я сойду с ума.

— Согласен. Но сначала придумаем план, — Гарри рубанул воздух рукой, и Гермиона лукаво взглянула на него. — Нельзя идти на встречу просто так. Как бы мы ни доверяли Биллу.

— Твои предложения?

Гарри снял очки и потер переносицу. Они планировали первую вылазку после всего, что случилось — ранения Гермионы, смерти Петтигрю, и нельзя было подходить к делу несерьезно. Иначе Снейп с его язвительными комментариями окажется прав касательно него, чего Гарри совсем не хотел, как не хотел, чтобы Гермиона еще хоть раз пострадала. Он прикрыл глаза и по привычке прислушался: Гермиона дышала совсем рядом — возбужденно, в предвкушении, в этом звуке чувствовалась жизнь в избытке, надежды и чаяния, опасения и мечты. Нет, он не желал, чтобы она пострадала ни по его, ни по чьей еще угодно вине.

Лунный свет практически не проникал в пещеру, но даже несмотря на это Гарри казалось, что он отчетливо видит каждый выступ на стенах, каждый прутик, валяющийся на земляном полу, каждый занесенный сюда ветром сухой листик. Гермиона что-то возмущенно бубнила, но он не слышал — перед глазами так и стоял черный и лохматый, приветливо машущий хвостом пес.

— Гарри, ты меня вообще слушаешь?

— М-м-м? — он потер бок, который встретился с острым локотком Гермионы.

— Я говорю, что не собираюсь прятаться тут под мантией!

— Мы же все решили, Гермиона, — Гарри моргнул, фокусируясь на ее взволнованном лице.

— Это ты решил, а я все еще не согласилась, — она сложила руки на груди. — Мантия легко укроет нас обоих, к тому же она надежнее, чем дезиллюминационное заклинание. Ты просто хочешь рискнуть собой, как и всегда!

До полуночи оставалось меньше десятка минут, и Гермионино упрямство было совсем не к месту. Мантия и правда спрятала бы их обоих без труда, но Гарри не хотел подставлять Гермиону под удар — он доверял Биллу, но в последнее время хорошо знакомые, казалось бы, люди преподносили неожиданные сюрпризы: бросивший их Рон, к примеру, или Снейп, внезапно оказавшийся на их стороне.

Гарри, ощущавший, как с каждым ударом сердца утекает время, судорожно перебрал в уме все доводы, которые могли убедить Гермиону, и остановился на самом, на его взгляд, весомом.

— Это банальная тактика, Гермиона. Если мы будем стоять под мантией вместе, в нас легче будет попасть заклинанием. Меньше маневренность, скорость. А так, даже если меня оглушат, ты сможешь прикрыть сзади.

Гермиона выглядела слегка растерянной.

— Об этом я не подумала.

— В Защите я всегда разбирался немного лучше тебя, — Гарри не смог сдержать улыбку, когда Гермиона сердито поджала губы — после всего, что с ними случилось, ее все еще волновали школьные оценки, и это было так мило, так знакомо и… нормально. Словно недавно закончились занятия, и они стояли посреди гостиной факультета, а не ночью в пещере, готовясь исполнить очередной сомнительный план.

— Пора, — вдруг выдохнула Гермиона и легонько стукнула его палочкой по голове. Знакомый холодок заструился от макушки по плечам и спине. Гарри взглянул на свои руки — в темноте пещеры казалось, что они просто истаяли. — Что ни говори, но в заклинаниях мне равных нет.

— Помни, о чем мы договаривались, — шепнул Гарри. — Мантию не снимай, в случае чего — аппарируй прочь.

Гермиона попыталась что-то возразить, но он сжал ее пальцы, безмолвно умоляя не спорить, и она послушалась — Гарри не было видно, но его беспокойство и решимость ощущались даже так.

— Ну, вперед.

Зашуршали листья на полу пещеры — Гарри осторожно двинулся к выходу. До полуночи оставалась пара минут. Гермиона покрепче сжала палочку и пошла следом — ей предстояло скрываться под мантией у входа в грот, чтобы в случае чего помочь.

Гарри выбрался на усыпанную камнями площадку у расселины, ведущей в пещеру. У подножия холма, залитые лунным светом, хорошо различались и петляющая тропинка, и забор с перелазом. Чуть дальше начинались дома, сначала они стояли редко, но ближе к центру деревушки сбивались плотнее. Окна в основном оставались темными, лишь кое-где мелькали огоньки, над припорошенными снегом трубами еле-еле курился дымок. Тишина оглушала. Хогсмид выглядел таким мирным — словно с открытки, и не верилось, что в мире волшебников идет война.

Легкий хлопок отразился от камней, от стен грота и рассеялся в прохладном воздухе. Гарри, забыв, что он невидим, пригнулся и осмотрелся: хлопок точно означал, что кто-то аппарировал на холм, но никого не было видно. Он с досадой чертыхнулся — должно быть, Билл тоже наложил чары невидимости. Мелкие камушки покатились по склону, подтолкнули и подхватили другие, и вот уже целая каменная лавина неслась вниз, к тропинке, заглушая сухим перестуком все прочие звуки.

— Покажись! — хрипло крикнул Гарри, поудобнее перехватывая палочку и быстро смещаясь влево, под прикрытие большого камня.

— Кто здесь? — раздался знакомый голос, хрустнула ветка.

Гарри высунулся из-за укрытия, прицелился и крикнул еще раз:

— Я сказал — покажись!

— Гарри? Это ты? — Голос, несомненно, принадлежал Биллу, и Гарри мысленно попросил у него прощения за то, что собирался сделать.

— Петрификус Тоталус! — он послал луч заклинания в ту сторону, откуда донесся вопрос. — Петрификус Тоталус! Петрификус Тоталус!

Заклинания пронзили морозный воздух, послышался вскрик и глухой стук — один из лучей попал в цель. Гарри взволнованно огляделся — вспышки на холме должны были быть хорошо видны из деревни. Вряд ли бы кто-то пошел в это неспокойное время, к тому же ночью, проверять, что там стряслось, но стоило перестраховаться. Он осторожно выбрался из-за валуна и, пригибаясь и растопырив руки, двинулся по площадке. Довольно скоро его ботинок уперся во что-то мягкое. Гарри торопливо наколдовал «Фините Инкантатем» и еще один «Петрификус» следом, и у его ног материализовался Билл Уизли. Взлохмаченный и немного бледный, он бешено вращал глазами, будто обещая испробовать на Гарри весь арсенал заклятий египетских магов, а по его рассеченной от падения щеке медленно стекала струйка крови.

— Прости, Билл, — виновато вытирая кровь с его лица, сказал Гарри. — Я не могу рисковать, нужно было подстраховаться. Сейчас я перенесу тебя в пещеру, и, если через час ты не превратишься в кого-то другого, мы поговорим.

Билл по-прежнему таращил глаза и озирался по сторонам. Гарри сообразил, что его до сих пор не видно, и отменил дезиллюминационное заклинание. Не успел он и пальцем шевельнуть, как в грудь ему врезался луч заклинания, и он, больно приложившись затылком о камень, улегся, парализованный, рядом с Биллом.

— Неужели ты думал, 'Арри, что я отпущу мужа одного на какую-то сомнительную встречу?

Откуда-то из тени выступила Флер. Она выглядела разгневанной — волосы развевались, хотя ветра не было и в помине, глаза горели дьявольским светом, а ее пальцы (может, Гарри и показалось) как будто вытянулись, ногти на них заострились наподобие птичьих когтей.

— Гадкий мальчишка, что ты себе позволяешь? — прошипела она и тут же, взвизгнув, отпрыгнула в сторону. Заклинание ударило в камешек на том самом месте, где секунду назад стояла Флер.

— Гарри тоже не один, — голос Гермионы, слегка приглушенный мантией, звенел.

— Ге'гмиона? — Флер прищурилась. — Покажись и подними палочку.

— Вот еще! Ты первая!

Флер медлила. Ее пылающие глаза обшаривали каменистую площадку, словно надеясь увидеть Гермиону сквозь чары.

— Давай вместе, — наконец предложила она. — Насчет т'ги. 'Газ, — Флер раскрыла ладонь, а палочку зажала между большим и указательным пальцем, будто говоря: «смотри, я не смогу ничего наколдовать быстро, меня нечего опасаться».

— Два, — Гермиона сдернула мантию, и Гарри поразился — ее глаза горели не хуже, чем у полувейлы.

— Т'ги.

И Гермиона, и Флер подняли руки к небу, демонстрируя друг другу ладони.

— А теперь я 'гасколдую Билла, — Флер собралась шагнуть к мужу, но Гермиона тут же перехватила палочку и направила на нее.

— Сперва докажи, что ты та, за кого себя выдаешь.

— О, как 'газумно! — оживилась Флер. — Дай подумать. Ты ходила на Святочный бал с Викто'гом К'гамом.

— Об этом знают все, кто умеет читать, — фыркнула Гермиона.

— А все ли знают, что после вашего пе'гвого поцелуя ты сказала что-то в'годе: «За тобой бегает полшколы, а ты тут, со мной. Это п'госто чудо какое-то»?

— Что? — Гермиона даже подпрыгнула. — Откуда ты это знаешь?

— О, не только вы тогда п'гятались в кустах!

Гермиона хмыкнула, затем ее губы задрожали, она опустила палочку и бросилась к Флер, которую, честно говоря, никогда особо не любила, с объятьями.

— Ну же, пе'гестань, — та гладила ее густые каштановые волосы. — Я так 'гада видеть вас живыми! Но тут небезопасно, надо сп'гятаться — вся де'гевня, должно быть, видела вспышки.

— Ты права, — Гермиона отодвинулась от нее, откашлялась и вытерла глаза. — Фините Инкантатем.

Гарри наконец получил возможность двигаться. Он сел, потирая затылок. Рядом заворочался Билл.

— Вот как вы встречаете гостей, — проворчал он. Флер уже суетилась подле мужа, вытирая кровь с его щеки. — Лучше бы спасибо сказали, что мы вообще пришли после этого странного послания.

— И что вообще поняли, о чем 'гечь, — поддакнула Флер.

— Мне жаль, Билл, — Гарри поднялся и протянул ему руку. — Но доверять сейчас нельзя никому.

— Уизли всегда будут на твоей стороне, — Билл улыбнулся и закатал рукава, демонстрируя чистые жилистые руки. Гарри кисло улыбнулся, вспомнив Перси и — что хуже всего — Рона, и Билл, словно прочитав его мысли, хлопнул Гарри по плечу. — Даже не сомневайся. Как бы оно иногда ни казалось.

— Пойдемте в пещеру, поговорим там, — поторопила их Гермиона. — Заходите, а я наложу заклинания.

— Я помогу, — живо откликнулся Гарри и, стоило Флер и Биллу скрыться в темном нутре грота, наклонился к уху размахивавшей палочкой Гермионы: — «За тобой бегает полшколы… Чудо какое-то». Серьезно, Гермиона?

Она резко отвернулась и еще активнее заработала палочкой — стоило усилить чары у выхода. А заодно спрятать налившееся румянцем лицо.