Along a different path (джен)

Последние пузырьки на поверхности озера лопнули, темную гладь больше ничто не волновало. Укрытый Дезиллюминационными чарами Снейп беспокойно переступил в своем укрытии с ноги на ногу: небольшая щель между стволов двух растущих вплотную друг к другу деревьев давала приемлемый обзор озера, но недостаточный, чтобы рассмотреть в деталях, что же там происходило.

— Поттер, черт тебя дери, выныривай! — В лесу повисла тишина, будто обступившие озеро деревья тоже, затаив дыхание, ждали, когда над водой покажется буйная головушка Гарри Поттера. — Грейнджер, ну же! Ваш драгоценный друг в опасности, самое время появиться!

Легкий ветерок пробежал по кронам деревьев, стряхивая с веток крупицы снега, и снова стих. Снейп оглянулся еще раз и решился. Чертыхаясь, проклиная Альбуса с его «это очень важно, Северус» и воровато пригибаясь к земле, он побежал к озеру. У самой кромки льда лежала аккуратно сложенная стопка одежды, на ней — мешочек из невзрачной кожи и очки, на земле рядом — слабо мерцающая палочка. В ее свете вода казалась пугающе черной, и сквозь ее толщу не проглядывала белизна человеческой кожи — это пугало Снейпа до дрожи. Он снова выругался, поминая Поттера-старшего и его по наследству перешедшие сыну мозги, скинул мантию и ботинки и нырнул, одной рукой сжимая светящуюся палочку, а другую вытянув вперед, разведенными пальцами ощупывая ледяное пространство.

Поттер обнаружился у самого дна: он не подавал признаков жизни. Глаза, без очков непривычно большие, замерли, плотно сжатые губы побелели, пальцы судорожно вцепились в цепочку на шее, да так и застыли, и только черные волосы, изрядно отросшие, колыхались вокруг головы, подобно жутковатым водорослям, иногда цепляя богато украшенный эфес меча Гриффиндора. Снейп запаниковал — неужели он медлил слишком, непозволительно долго, и Поттер — важнейшая фишка в этой игре, так глупо погиб? Нет, это невозможно! Он подцепил ручку меча, ухватил безвольное тело под мышки и, напрягая окоченевшие мышцы так, что, казалось, волокна вот-вот порвутся, поплыл туда, где крошечной звездочкой мерцала оставленная на земле палочка.

На то, чтобы вытащить неестественно податливого Поттера из воды и уложить на запорошенной снегом земле ужасающей кляксой, у Снейпа ушли последние силы. Казалось, тело мальчишки вобрало воду каждой своей клеточкой и потяжелело в разы. В самом деле, не мог он, такой худой, даже тощий, весить столько, чтобы у Снейпа начали отниматься руки, пусть и непривычные к тяжелому физическому труду.

— Энервейт! — Снейп направил палочку на Поттера, но ничего не произошло. Вода текла с мальчишки и слипшихся сосульками волос на тонкий покров снега, он набухал, темнел, сквозь него начинала просвечивать черная земля, и Снейпу на миг показалось, что это не сын недруга распростерт у его ног, а сам он, только моложе, лежит в луже собственной крови. — Энервейт, чтоб тебя! Не смей умирать, слышишь, Поттер? Энервейт!

Заклинания не помогали, и Снейп попытался вспомнить, что рассказывала на посвященном второму испытанию Турнира Трех Волшебников инструктаже мадам Помфри. К сожалению, тогда он был слишком занят фантазиями о карах, которые обрушит на голову воришки, опустошавшего его личные запасы ингредиентов, и прослушал все, кроме финального: «Ну а если никакие из упомянутых заклинаний не помогают, то просто положите пострадавшего животом на колено и вызовите рвоту. На худой конец — стукните от души между лопаток». Тело Поттера, мокрое, безвольное, никак не хотело помещаться на колене — оно соскальзывало, съезжало вперед, и Снейп, шипя сквозь зубы, выронил палочку. Наконец ему удалось кое-как зафиксировать Поттера головой вниз, спиной кверху, и он, размахнувшись как следует, опустил кулак между острых лопаток. Поттер дернулся, из его рта хлынула вода вперемешку с кусочками пищи — слишком малочисленными, чтобы предположить, что он ел в последние двенадцать часов. Снейп торопливо переложил его на землю, на бок, и заметил, что Дезиллюминационное заклятие прекратило свое действие. Он потянулся за своей мантией и обувью, но тут свет, все еще лившийся из брошенной Поттером на берегу палочки, померк, голову пронзила резкая боль, и Северус Снейп кулем свалился рядом с Гарри, кашляющим и судорожно скребущим по земле пальцами.

— Держи, Гарри! — Гермиона укутала друга еще одним одеялом и поспешила к закипевшему чайнику. — Мерлин, как представлю, что проснулась бы утром — а тебя нет, так в дрожь бросает.

Она подала ему дымящуюся кружку, подумала немного и наложила еще одно согревающее заклинание. Гарри, у которого только-только перестал валить из ушей дым после Перечного зелья, благодарно улыбнулся и кивнул в сторону лежащего на полу связанного Снейпа.

— Он не убежит?

— Не должен, — Гермиона нахмурилась. — Его палочка у меня, аппарация без нее невозможна. Не знаю, умеет ли он колдовать без палочки — все же Дамблдор умел, и Тот-кого…

— Гермиона!

— Он тоже, насколько я знаю, может быть, и профессор Снейп умеет, он сильный маг. Но пока его руки связаны за спиной, думаю, мы можем быть спокойны.

— И все же мне не по себе, — Гарри заерзал, и верхнее одеяло, укрывавшее его до самой макушки, сползло вниз. Гермиона тут же поправила его и села рядом.

— Не думаю, что он замышлял плохое. Все же он спас тебя.

— Чтобы доставить своему Лорду удовольствие убить меня лично. — Гермиона упрямо мотнула головой, и Гарри слегка разозлился. — Вот всегда ты защищала его. Неужели после смерти профессора Дамблдора ты продолжаешь верить, что Снейп невиновен?

— Но я не раз была права, верно? — Гермиона сурово сжала губы. — И если бы ты, ослепленный своей ненавистью, чуть чаще прислушивался ко мне, мы бы избежали многих неприятностей.

— Он убил профессора Дамблдора на моих глазах! Тут и слепой поймет, что к чему! — Гарри вскочил, разметав одеяла. Нетронутый чай выплеснулся на пол, кружка полетела следом.

— Сядь, Гарри. Не надо на меня кричать, — спокойный, усталый голос Гермионы мигом остудил его. — Может быть, стоит во всем разобраться? Тем более у нас есть возможность, — она кивнула в угол палатки, где лежал Снейп.

Они встали одновременно и осторожно приблизились к своему бывшему преподавателю. Гарри с трудом подавил желание потыкать его носком ботинка, а лучше — хорошенько пнуть по ребрам.

— Держи его палочку, — шепнула Гермиона. — Будь готов колдовать, если попробует дернуться. Готов? — Гарри, хищно уставившийся на Снейпа, кивнул. — Раз, два, три! Энервейт!

Снейп дернулся, как от пощечины, и тут же мелко задрожал. Спустя пару секунд он открыл глаза, обвел Гарри и Гермиону мутным взглядом и, выбивая зубами дробь, прошипел:

— Ну конечно, мисс Грейнджер. Появляетесь всегда в самый нужный момент.

— У меня хорошо развита интуиция, — пожала плечами Гермиона.

— Как жаль, что ваша интуиция не посчитала нужным разбудить вас пораньше, чтобы мне не пришлось лезть в ледяную воду и спасать, — Снейп дернул головой в сторону Гарри, — вашего безмозглого дружка.

— Я не просил спасать меня, — вскинулся Гарри.

— В следующий раз дождусь вслух озвученной просьбы. А лучше — в письменной форме. Будет жаль, если вы так и не успеете ее высказать, потому что вас сожрут рыбы. Поттер, в этот раз вы превзошли себя — верх скудоумия…

— Не смейте оскорблять меня! Вы не имеете права…

— Ах, простите, что унизил ваши умственные способности, — Снейп осклабился. — В самом деле, что может быть разумней, чем уйти ночью из убежища, никого не предупредив, и сунуться в неизвестный водоем вместе с опасным артефактом на шее? Да вы не просто скудоумны, Поттер, вы — настоящий кретин, совсем как…

— Заткнитесь, оба! — Гермиона встала между ними — в ее голосе звучала сталь. Она взмахнула палочкой, и Снейп перестал дрожать. Еще один взмах — его укрыло одеяло.

— Зачем ты… — попробовал возмутиться Гарри, но был прерван категоричным: «Я сказала — заткнись».

— Нам нужны ответы, профессор Снейп, — сказала Гермиона, призывая табуретку и усаживаясь подле связанного мужчины.

— Мисс всезнайка в своем репертуаре. Как жаль, что я не в настроении читать лекции.

— Не стоит ерничать, — мурлыкнула Гермиона так, что у Гарри мурашки побежали по спине. Еле заметное движение палочкой, и веревки, опутавшие Снейпа, врезались в его тело еще сильнее. Он поморщился, но промолчал. — Зачем вы спасли Гарри?

— Чтоб он не сдох, очевидно. Послушайте, для одаренной ведьмы вы задаете слишком тупые вопросы.

Гермиона проигнорировала резкость, лишь нетерпеливо пристукнула ногой по полу.

— Вы собирались передать его в руки вашего хозяина?

Снейп молчал. Гермиона еще раз еле заметно качнула палочкой, и Гарри увидел, как побелела кожа на руках профессора там, где в нее впились путы.

— Нет, — выплюнул Снейп, с ненавистью глядя то на Гарри, то на Гермиону.

— Это вы убили профессора Дамблдора?

— Да.

— Зачем?

Снейп хмыкнул и улыбнулся страшной улыбкой, больше напоминавшей оскал загнанного в угол зверя.

— Он просил меня об этом.

— Что? — Гарри задохнулся от такой наглости. — Просил вас? Грязный лжец! Ты передал пророчество своему хозяину! Ты убил Дамблдора!

Гермиона посмотрела на него исподлобья, будто обещая, что не замолчи он сейчас, тоже ляжет связанным рядом со Снейпом. Гарри стушевался — он знал, что Гермиона способна на многое, а в тот момент она выглядела такой властной, что перечить ей казалось безумием.

— Звучит неправдоподобно, профессор. Вам так не кажется? — продолжила она тоном светской беседы, слегка покачивая ногой.

Снейп вдруг скривился, как от боли, хотя Гермиона ничего не делала, его взгляд заметался по палатке.

— Послушайте, мисс Грейнджер, меня вызывают, я должен явиться, иначе…

— Ваш Лорд?

— Да, он самый, — Снейп снова скривился, на его лбу появились мелкие капельки пота. — Если я не приду к нему, он разгневается и… Я вернусь, как только смогу, и все объясню.

— Не верь ему, Гермиона! — воскликнул Гарри, сжимая кулаки и подскакивая ближе.

— Вы безнадежны, Поттер! Если Лорд убьет меня, то кто будет прикрывать вашу задницу? Или, думаете, ваши друзья остались в живых в том полете только потому, что превосходно владеют палочкой?

Гарри замер, пораженный.

— Но… Джордж и Муди…

— У меня не восемь рук, к сожалению, — процедил Снейп и уставился на Гермиону, будто признавая Гарри недостойным более своего внимания.

— Мне нужны гарантии, профессор.

— Естественно, мисс Грейнджер. Прикажете поклясться на мизинчиках?

— Мне нужен Непреложный обет.

Снейп изучающе окинул Гермиону взглядом прищуренных глаз — удивление в них быстро перерастало в злость. Она, не мигая, смотрела в ответ. Со стороны казалось, будто они ведут молчаливый спор или играют в жутковатые гляделки.

— Всю Запретную секцию облазали, да? — буркнул Снейп, прикрыв глаза и выдыхая сквозь зубы. Метка, очевидно, доставляла ему боль куда большую, чем затянутые веревки Гермионы. — Я согласен, только поторопитесь. Знаете, что делать?

Гермиона растерялась — ее решительное выражение на секунду сменилось обеспокоенностью. Она закусила губу и нерешительно кивнула. Снейп закатил глаза:

— Теория без практики — ничто, верно, мисс Грейнджер? Возьмите меня за руку.

Гермиона подошла к нему сзади, опустилась на колени и легко коснулась пальцами вытянутой ладони Снейпа.

— Смелей, вы же гриффиндорка, ради Мерлина. Поттер, идите сюда и захватите палочку. Итак, мисс Грейнджер. Формулируйте клятву. Начать стоит со слов «клянешься ли ты, Северус Снейп». Поттер, коснитесь палочкой наших рук.

Гарри повиновался. Палочка Снейпа в его руках ощущалась неприятно, как что-то инородное, чуждое, но он сжал ее покрепче и опустил кончик на сцепленные руки.

— Клянешься ли ты, Северус Снейп... — начала Гермиона, но ее голос предательски дрогнул.

— Скорее, — прошипел Снейп.

— Клянешься ли ты, Северус Снейп, вернуться сюда так быстро, как только сможешь, не приводить с собой никого, враждебно к нам настроенного, не причинять нам вред и не способствовать в этом другим и ответить на все наши вопросы правдиво, не утаивая ничего?

— Клянусь, — Снейп закрыл глаза, как от сильной боли, между его бровей залегла глубокая морщина.

В тускло освещенной палатке полыхнул белый свет, и Гермиона взмахнула палочкой:

— Релашио.

Веревки растворились, Снейп поднялся, растирая руки. Гарри подобрался — он ожидал чего угодно: нападения, ругани, но никак не холодного и даже отдаленно напоминающего вежливую просьбу: «Мою палочку». Профессор скупо кивнул, принимая протянутое оружие, и стремительно вышел из палатки, брезент всколыхнулся за ним, впуская в палатку морозный воздух.

— Ох, — раздалось за спиной Гарри.

Он обернулся — Гермиона медленно оседала на пол. Гарри метнулся к ней и придержал, подхватил под руки и отвел к табуретке.

— Все в порядке? — спросил он, вглядываясь в ее бледное лицо.

— Да, просто перенервничала. Ты знаешь… это было все равно что войти в клетку с тигром. Мне нужно отдохнуть.

— Пойдем, я уложу тебя.

Гермиона согласно кивнула, медленно поднялась и, опершись на Гарри, побрела к своей кровати. Он помог ей снять ботинки, заботливо укрыл одеялом.

— Как думаешь, я не сделала ему слишком больно? — спросила Гермиона, прикрывая глаза.

— Я бы сказал — недостаточно больно. Поспи, — шепнул Гарри, — только дай мне свою палочку. Я выключу свет и обновлю заклинания, на всякий случай…

— Палочка там, — Гермиона высвободила из-под одеяла руку и указала в сторону табурета. — А свет я сама выключу.

Она закопошилась под одеялом и продемонстрировала Гарри делюминатор Рона.

— Где ты взяла его? Рон возвращался? — Гарри от удивления даже вскочил с кровати.

— Нет, — она помотала головой, — нашла у входа в палатку. Глупо, правда? Ведь делюминатор, наверное, был ему дорог… Хотя нет, — добавила она после небольшой заминки, — тем, что дорого, не разбрасываются.

Гермиона повернулась к стене, и Гарри, ступая осторожно, направился к выходу, размышляя о том, что Гермиона, похоже, говорила вовсе не о потерянном делюминаторе.

Как следует выспаться Гермионе не удалось. Ей снилось, что ее запястья опутывали веревки, по рукам скользили полосатые змеи, щекоча своими раздвоенными языками кожу с внутренней стороны локтя. Гермиона звала Гарри, чтобы он помог ей, но стоило ему попробовать произнести заклинание, как из его рта начинала литься мутная вода, кожа Гарри синела, воды в палатке становилось все больше, и вот уже сама Гермиона тонула, не в силах грести связанными руками. Из этого кошмара ее выдернул громкий хлопок; она села на кровати, дрожа и с трудом удерживая поднятыми тяжелые веки. В палатке царил настоящий кавардак: немногочисленная мебель стояла разрозненными группами, вещи в беспорядке лежали на столе, висели на спинках стульев. В центре всего этого хаоса мельтешил, собирая с пола рассыпавшиеся Гермионины книги, Гарри.

— Я тебя разбудил? — спросил он, виновато улыбаясь. — Прости, не знал, куда себя деть. Вот — затеял уборку.

— Который час? — Гермиона снова опустилась на подушку и принялась тереть глаза.

— Половина седьмого.

— Ты что же, вообще не спал?

Гарри отрицательно мотнул головой:

— Не смог уснуть. Все думал, придет ли Снейп. Он ведь был у нас в руках…

Он с силой опустил стопку собранных книг на стол. От хлопка в воздух поднялась пыль, и Гермиона подумала, что уборка им и впрямь не помешает — с тех пор, как ушел Рон, они практически перестали делать что-то полезное. Только сидели по своим углам, она — читая, он — рассматривая Карту Мародеров.

— Он дал Непреложный обет. Его нельзя нарушить, — Гермиона спустила ноги с кровати и зябко поежилась. — Значит, он просто пока не может вырваться. К тому же…

Она замерла на мгновение и вдруг звонко хлопнула себя ладонью по лбу.

— Гарри, мы с тобой и правда не слишком умные, — фыркнула она, натягивая ботинки и направляясь к выходу. — Ты ведь обновил вчера заклинания.

— И что? — Гарри последовал за ней.

— А то, — Гермиона решительно вышла в морозное утро и указала на свернувшуюся под деревом на границе защитных чар черную фигуру, — что он просто не смог нас найти.

В несколько широких шагов она преодолела расстояние до профессора и замерла в нерешительности. Запрокинув голову к стволу, укутавшись в тяжелую зимнюю мантию, Снейп спал, и бледный утренний свет безжалостно подчеркивал темные круги под его глазами, осунувшееся лицо, запавшие щеки и скулы, обтянутые нездоровой, сухой, изжелта-серой кожей.

Подоспевший Гарри наступил на сухой прутик — раздавшийся треск показался ему более громким, чем пушечный выстрел. Снейп резво вскочил на ноги и тут же принял свой самый желчный вид.

— Не слишком-то вам нужна информация, раз вы заставляете меня три часа мерзнуть на улице, — протянул он, отряхивая полы мантии от снега.

— Гермиона спала, а я просто не подумал, — Гарри по школьной привычке попытался оправдаться, но Снейп прервал его движением руки.

— Довольно. Не думать получается у вас лучше всего, мистер Поттер. — Гарри в очередной раз поразился тому, как его фамилия звучит в устах Снейпа — словно какое-то грязное ругательство. — Пригласите меня внутрь или предпочитаете говорить здесь?

— Конечно, профессор, пойдемте, — спохватилась Гермиона и поспешила в палатку.

Когда Гарри и Снейп вошли, внутри уже царило некое подобие порядка. Во всяком случае, все вещи, разбросанные Гарри, лежали аккуратной стопкой на бывшей кровати Рона, а мебель заняла свои привычные места.

Гарри и Гермиона сели за стол, Снейп немного постоял и, не дождавшись приглашения, тоже сел. Они смотрели друг на друга и молчали — ситуация начинала напрягать, и Гермиона, вконец разволновавшись, спихнула локтем на пол многострадальную стопку книг. Тома, некоторые весьма ветхие на вид, с глухим стуком посыпались вниз, и Гарри с Гермионой одновременно бросились их поднимать. Снейп хмыкнул и повел палочкой — аккуратная стопка книг перелетела в дальний угол палатки.

— Мадам Пинс удар бы хватил. Итак, я уже понял, что манерам вы не обучены, так что намекну: человеку, проведшему по вашей милости несколько часов на холоде, неплохо было бы предложить хотя бы горячего чаю.

Гермиона ойкнула и поспешила на кухоньку. Гарри остался сидеть, сжимая под столом направленную на профессора Гермионину палочку. Он сверлил Снейпа недоверчивым взглядом, тот равнодушно рассматривал убранство палатки. Старомодные часы с кукушкой громко отсчитывали секунды. Наконец Гермиона вернулась, осторожно неся поднос с тремя дымящимися чашками и старыми крекерами. От вида этого немудреного угощения у Гарри предательски заурчало в животе — он уже и не помнил, когда ел в последний раз.

— Я смотрю, — процедил Снейп, принимая свою чашку, — вы так и остаетесь никчемными маглами, хотя и научились кое-каким волшебным фокусам.

— О чем это вы? — зло сощурилась Гермиона.

— Как бы поступил настоящий маг, окажись он без припасов, но с волшебной палочкой в лесу? — Снейп издевательски скривил губы. — К примеру, он мог бы отыскать озеро или реку, вскрыть лед с помощью «Диффиндо» и призвать рыбу. Мог бы трансфигурировать то, что у него есть, во что-то более, — он подцепил крекер пальцем, — аппетитное. Мог бы, в конце концов, утащить что-то у маглов и увеличить. Ну а если у мага была бы такая роскошь, как домовой эльф, ему бы и вовсе не пришлось ни о чем беспокоиться.

Гермиона беспокойно заерзала на месте. Гарри показалось на секунду, что она была бы не прочь записать эту полную сарказма лекцию.

— Мы не можем воспользоваться услугами Кричера. Он на Гриммо, куда пробрались ваши дружки-Пожиратели, — парировал Гарри, вкладывая в свои интонации столько яда, сколько был способен.

— Кричер — своеобразный эльф, но вполне разумный, чего не скажешь о последних его хозяевах. Он давно укрылся в Хогвартсе и ждет, когда его позовут, — Снейп разве что не обнюхал злополучный крекер, затейливо повел над ним палочкой и удовлетворенно хмыкнул — в его руке оказался кусок свежего ароматного хлеба. — Но, если спросите меня, я только одобряю ваше желание поголодать. Возможно, у вас будет меньше сил на всякие глупости, из которых придется вас вытаскивать.

— Мы не просили…

— Это я уже слышал, — Снейп прервал Гарри и снова повернулся к Гермионе, будто только с ней и имело смысл говорить. — У меня мало времени, если вам есть, что сказать, приступайте.

Гарри не на шутку разозлился.

— Это вы должны нам кое-что сказать, например, зачем вы убили профессора Дамблдора!

— Я уже говорил, — Снейп равнодушно пожал плечами, — он попросил меня.

Гарри приподнялся со своего места, его лицо покраснело, на шее вздулась венка:

— Вы утверждаете…

— Утверждаю. Еще вопросы? Мисс Грейнджер?

Теплая рука накрыла ладонь Гарри, уже собравшегося было высказать Снейпу в лицо все, что накипело.

— Сядь, Гарри. Давай я сама, хорошо? — Гермиона наградила его долгим взглядом, и Гарри сел, проклиная чертового профессора. — Вы говорите, что директор сам просил вас убить его. Зачем?

— Если вы помните, в последний год своей жизни профессор Дамблдор получил проклятье. Это очень темная магия, и постепенно она бы захватила его целиком. Профессору оставалось жить совсем немного, так что он решил, что смерть от моей руки будет полезнее для общего дела.

— Чем же? — Гермиона закусила губу.

— Во-первых, я бы подтвердил свою лояльность делу Темного Лорда. Во-вторых, избавил его от мучений. В-третьих — уберег мистера Малфоя от непоправимого.

— Вы и вправду на нашей стороне?

— Да, — просто кивнул Снейп.

— Почему… почему вы переметнулись?

— Темный Лорд убил близкого мне человека. Я понял, что совершил ошибку, приняв метку.

— Ошибку! — взвился Гарри. — Ваша ошибка стоила жизни моим родителям!

— А вы, мистер Поттер, — Снейп перевел на него тяжелый взгляд черных глаз, — никогда не совершали ошибок, стоивших кому-то жизни?

— В смерти Сириуса вы тоже виноваты, — Гарри перешел на крик. — Если бы вы не изводили его, он бы не пошел в Министерство той ночью! Никогда вас не прощу!

— А я и не нуждаюсь в вашем прощении, — Снейп стукнул по столу сжатым до белизны в костяшках кулаком. — Ваш блохастый крестный заслужил все, что получил!

— Ах ты… — Гарри вскочил и потянулся к застывшему со сложенными на груди руками Снейпу через стол.

— Пожалуйста, хватит, Гарри, — пискнула Гермиона так тихо, что ее голос с трудом пробился сквозь рычание разъяренного парня. — Профессор Снейп — наша единственная надежда сдвинуться с мертвой точки. Пожалуйста!

Она сидела, сжав руки на коленях, в уголках ее глаз отчетливо виднелась набухающая слеза. Гарри вдруг заметил, какой тонкой, почти прозрачной стала ее кожа, как побледнели и обветрились губы. Осознание, что она — юная девушка, пусть смелая, пусть сильная ведьма, но — девушка, накрыло его горькой волной. Гермиона делила с ним все тяготы, выпадавшие на его долю, безропотно, без слова жалобы, а ведь даже Рон не выдержал — здоровенный лоб, крепкий парень. Гарри встал так резко, что его стул отъехал в сторону, и, не глядя на Снейпа, вышел из палатки. Он шел, сжимая палочку Гермионы в кулаке, в сторону от лагеря. Когда ему показалось, что он удалился в лес достаточно, Гарри, встав наизготовку, шепнул:

— Кричер!

Громкий хлопок спугнул пригревшихся на ветках птиц — они взметнулись, истошно голося; на голову и за шиворот Гарри посыпался снег.

— Кричер рад видеть хозяина в здравии, — проскрипел согнувшийся в поклоне древний домовик. — Кричер не знал, не навлечет ли опасность на хозяина, поэтому Кричер прятался в Хогвартсе.

— Ты молодец, Кричер, — похвалил старика Гарри, даже испытывая смутную радость от вида домовика. — Мне сказали, что ты в школе. Я буду звать тебя иногда, договорились? Но приходи только в том случае, если это будет безопасно.

— Кричер понял, хозяин, — домовик моргнул и уставился на Гарри, беззвучно что-то бормоча.

— А сейчас, будь добр, принеси нам что-нибудь поесть. Горячий суп, например.

— Будет исполнено, — очередной треск аппарации заставил Гарри подпрыгнуть. Домовик вернулся спустя пару минут с небольшим котелком, полным ароматного овощного супа, и бумажным пакетом, забитым под завязку всевозможными припасами.

— Спасибо, — поблагодарил Гарри, принимая от Кричера еду. — Ну, до встречи… — он развернулся и осторожно пошел в сторону палатки, стараясь не расплескать ни капли бульона, Кричер же стоял на месте, сложив лапки на животе, и глядел ему вслед, то ли желая удачи, то ли сетуя на то, какой хозяин ему достался.

В палатке, казалось, ничего не изменилось. Гермиона сидела напротив Снейпа, они не смотрели друг на друга и, похоже, все это время молчали. Аромат супа, мгновенно наполнивший комнату и даже будто сделавший ее теплее и уютнее, заставил их обернуться. Гермиона бросилась помогать Гарри, а Снейп хмыкнул:

— Вы все же умеете делать выводы, Поттер? Поздравляю, теперь ваша подруга не свалится в голодный обморок.

Гарри молча разливал суп по тарелкам. Хватило ровно на три порции, Кричер, видимо, рассчитывал еще и на Рона. Но, вот незадача, Рона с ними больше не было, его кровать оставалась холодной уже много дней, зато на его любимом месте сидел, саркастично искривив губы и сверкая глазами, Северус Снейп собственной персоной. Гарри подвинул к нему тарелку, полагая, что тот тоже голоден.

— Вы знаете о задании, которое дал мне профессор Дамблдор? — спросил он таким тоном, будто их беседа и не прерывалась досадной вспышкой злобы.

— Я знаю, что вы ищете, — Снейп проигнорировал тарелку, и даже вид Гермионы, с блаженной улыбкой погружающей ложку в густое варево, не заставил его сдаться, хотя профессор и не ел толком со вчерашнего утра, карауля и спасая Поттера, да и на внеочередном собрании у Лорда кормили разве что провинившихся — Круциатусами.

— Мы нашли один крестраж, — Гарри продемонстрировал медальон, убранный в мешочек из ишачьей кожи. — Есть идеи, где могут быть остальные?

Снейп закрыл глаза и задумался. Гарри не торопил его, отдавая должное кулинарным способностям хогвартских эльфов.

— Я уверен, что Нагайна — один из них, — наконец, не открывая глаз и будто с трудом переводя дыхание, ответил Снейп.

— Профессор Дамблдор тоже так считал, — кивнул Гарри. — Но где еще два?

— Я не знаю, что вам рассказывал директор. В любом случае я здесь не для того, чтобы думать вместо вас, — зло хмыкнул Снейп.

— А зачем вы здесь, профессор?

— Если бы не мисс Грейнджер со своей… Что это было, кстати? Бита?

— Дубинка, — пискнула Гермиона, — нашла на земле.

— Так вот, если бы не мисс Грейнджер со своей дубинкой, меня бы здесь вообще не было. Моя задача — прикрывать вас издалека, ваша — выполнять задание Дамблдора.

Повисло молчание. Гарри внимательным взглядом исследовал свою опустевшую тарелку, Гермиона выкручивала пальцы под столом, а Снейп немного брезгливо рассматривал их лица.

— Что нам делать дальше? — спросил Гарри, не поднимая глаз.

— Думать, мистер Поттер. Вспоминайте все, что говорил вам когда-либо директор, анализируйте, попробуйте, прости Мерлин, встать на место Темного Лорда. Но, заклинаю, не совершайте необдуманных поступков. Посоветуйтесь со мной, раз уж, — он повел рукой, — все так вышло.

Снейп встал, Гарри и Гермиона поднялись следом.

— Мне пора. Директор должен присутствовать на завтраке. Если нужно будет связаться со мной, попросите Финеаса Блэка, но не злоупотребляйте моим приглашением — Темный Лорд все же искусный легиллимент. И ни при каком условии не называйте его по имени, вам ясно?

— Но профессор Дамблдор говорил... — начал Гарри.

— Профессор Дамблдор мертв! А на имени Лорда — Табу. Стоит вам произнести его, как все охранные чары падут и отряд егерей возьмет вас тепленькими.

Гермиона кивнула, и Снейп, задержавшись на секунду взглядом на лице Гарри, направился к выходу. Он уже отвел брезент в сторону, когда Гермиона тихо окликнула его:

— Профессор… Простите, что я вас… там, в лесу.

Снейп замер и, слегка повернув голову, ответил:

— Я был бы очень разочарован в вас, если бы вы этого не сделали, мисс Грейнджер.

К полудню ветер разогнал хмурые облака, небо окрасилось бледно-голубым, выглянуло солнце. Королевский лес Дин преобразился: тонкий снежный покров заискрился серебром, не облетевшие кое-где с деревьев и кустов листья под робкими лучами заиграли глубокими рубиновыми, охряными красками, серо-синие контрастные тени от стволов потянулись вглубь чащи, и даже покрытые мхом валуны, то тут, то там встречающиеся между деревьев, в свете казались огромными полудрагоценными камнями, просыпавшимися из кармана какого-нибудь невнимательного великана.

На одном из таких валунов Гарри осторожно уложил медальон. Он искрился на солнце, камушки сверкали, соблазняя взять его в руки и рассмотреть получше, и вряд ли какой-нибудь сторонний наблюдатель мог бы предположить, что в этой затейливой вещице заключена наитемнейшая магия.

— Точно уверена, что не хочешь сделать это сама? — еще раз спросил Гарри, перехватывая меч Гриффиндора правой рукой.

— Нет, давай лучше ты, — Гермиона спрятала покрасневший нос в свитер и шагнула назад, ближе к палатке.

— Хорошо.

Гарри пошире расставил ноги, отвел меч за спину и уперся взглядом в изображенную на крышке медальона букву «S». Он попытался представить, будто ее изгибы выпрямляются, подрагивают, свиваются в кольца, как настоящая змея, и, когда ему и впрямь почудилось какое-то движение, зашипел:

— Откройся!

Створки медальона с щелчком распахнулись, и на Гарри уставились два живых глаза — темных, внимательных, опасных.

— Вот мы и встретились снова, Гарри Поттер, — слегка шипящий, завораживающий голос окутал его ледяным холодом. Гарри показалось на миг, что он снова нырнул в воды лесного озера и свет над его головой постепенно меркнет. — Убил в последнее время кого-нибудь еще? Твой храбрый отец, милая, добрая Лили, Сириус… Все они погибли из-за тебя.

Тьма сгустилась над поляной, будто солнце никогда и не выглядывало из-за туч. К шипению крестража добавился низкий гул, который поглощал все иные звуки. Сквозь него с трудом пробивался голос Гермионы:

— Гарри, не слушай его! Бей!

— Бесстрашный аврор Муди умер, защищая тебя. Как думаешь, Гарри, от кого было бы больше пользы: от тебя или от него, останься он в живых? Даже Квирелл, бедняжка, виноватый только в том, что оказался не в то время не в том месте, пал от твоей руки, — продолжал издеваться голос.

Из медальона потянулись тонкие струи темного дыма, они переплетались, свивались вместе, образуя чудовищно гротескные, но все же узнаваемые лица. Силуэт Лили отделился от остальных, увеличился в размерах, открыл сведенный скорбной гримасой рот:

— Я была так молода, так хотела жить. У меня могли бы родиться другие дети, но ты забрал мою жизнь. — Скрюченный палец потянулся от крестража к груди Гарри, а он стоял, опустив меч, вглядывался в этот ядовитый дым своих сожалений, глотая горькие слезы и соглашаясь с тем, что не стоило ему вообще появляться на свет. Струи дыма за фигурой Лили свились в образ Сириуса, молодого и красивого, он двинулся вперед, растягивая губы в злой ухмылке, также протягивая руку к Гарри.

— Нет! — Гермиона подскочила сбоку, толкнула Гарри плечом, не дав пальцу призрачной Лили коснуться его груди, подняла выпавший из ослабевших рук меч.

Фигуры съежились, дым наполовину втянулся в медальон и снова принялся расти, принимая вид Гермионы, только гораздо более хилой, даже уродливой. Пока настоящая Гермиона пыталась сладить с тяжелым мечом, голос вновь заговорил:

— Где тебе справиться со мной? Ни на что не годная, жалкая магла с палочкой. Я знаю твои страхи, и они уже стали явью. Ты для них — не больше чем свой парень, бесполое создание, ты сама оттолкнула его, и никогда, никогда ты не станешь счастливой…

Гермиона моргнула. В уголках ее глаз сверкнули слезинки.

— Не стоит бороться — вам не справиться. Они все льстят тебе, не так уж ты и умна.

Гермиона упрямо тряхнула головой и прикрыла веки, будто стараясь не смотреть на свою жуткую копию. Она наконец сумела поднять тяжелое оружие повыше и, закусив губу, с размаху опустила его на медальон. Протяжный вопль разнесся над лесом, морок пропал — небо вновь посветлело, появились звуки: карканье ворон, хруст снега под ботинками, треск замерзшей древесины. Гермиона сдула со лба выбившуюся из небрежно завязанного хвоста прядь.

— Тварь такая, — злобно процедила она, пнув искореженные обломки медальона.

Гарри даже не шевельнулся. Он лежал на земле, глядя в небо. Гермиона подошла к нему и со вздохом опустилась рядом, прилегла, положив голову ему на плечо и обняв.

— Ты же знаешь, что не виноват в их гибели? Все это — ужасная череда смертей, причиной которых является он, — она дернула головой, очевидно желая указать на уничтоженный медальон.

От нее исходило приятное тепло, и Гарри казалось, будто его замороженное ужасом тело отогревает нежное дыхание. В этом он нуждался, пожалуй, больше всего — не оставаться наедине со своими мыслями, ощущать поддержку. Он обнял Гермиону в ответ, притянул ближе, уткнулся носом в ее волосы и выдохнул на грани слышимости:

— Даже в смерти Сириуса?

Гермиона помолчала немного, затем завозилась, отстраняясь, подцепила пальцами его подбородок, заставила смотреть себе в глаза.

— Даже в ней. Как бы ты ни ошибался, из вас двоих именно Сириус был взрослым. Если бы он послушался приказа Дамблдора, если бы не упивался ненавистью к своему дому и к Кричеру, сейчас он мог бы быть с нами. Понимаешь?

Гарри кивнул, силясь не заплакать, и Гермиона снова улеглась ему на плечо. Как ни странно, им не было холодно — сердца бились в бешеном ритме, все еще не веря, что схватка закончилась, посылая кровь мощными толчками во все клеточки их тел.

— Гермиона, — спустя пару минут Гарри нерешительно провел пальцами по ее волосам, собравшим с земли крупинки снега, — извини, что я… Что тебе приходится со мной возиться.

— Прости? — непонимающе переспросила она, приподнимаясь на локте.

— Ты ведь девушка, это я должен тебя защищать и успокаивать…

— Ну, знаешь ли, Гарри, — нахмурилась Гермиона, — с твоей стороны это — настоящий сексизм! Досадные стереотипы о женщинах и том, как им положено себя вести… — она замолчала, заметив, что Гарри улыбнулся. — Что? Что такое?

Гарри уже покатывался со смеху, и Гермиона, не в силах прекратить это, и сама разулыбалась и вскоре присоединилась к неуемно хохочущему другу. Они валялись на мерзлой земле и смеялись так, что болели ребра, и с этим истеричным хохотом уходило, растворялось в пространстве все напряжение, вся боль, что копилась в них с момента ухода Рона.

— Пойдем, — наконец сказал Гарри, все еще посмеиваясь. — Мне кажется, пора сменить место. Мы тут засиделись.

Они вместе собрали вещи, сложили палатку, широко улыбаясь, когда их взгляды встречались, затем встали друг к другу лицом, взялись за руки.

— Давай куда потеплее, — попросил Гарри.

— Будет исполнено, — улыбнулась Гермиона, и их утянуло в водоворот аппарации. На то, что на затерявшейся в лесу полянке стоял их лагерь, указывала только истоптанная земля да непонятно откуда взявшийся пустой пакетик из-под «Берти Боттс», зацепившийся за ветки низкого куста.

Они очутились на высоком морском берегу, густо поросшем деревьями. Здесь и правда было гораздо теплее, но зато ветер, куда более сильный, чем в лесу Дин, все же пробирал до костей. Гермиона глубоко вдохнула, блаженно прикрыв глаза, и, улыбнувшись, решительно потянула Гарри к живописной группке тисов.

— Мы недалеко от Плимута. Пойдем, среди деревьев ветер не должен дуть так сильно.

Новое место понравилось обоим. Гермиона облюбовала поваленное ветром дерево у обрыва — оно переломилось на высоте трех-четырех футов, так что высокий пень и остатки ствола служили вооружившейся пледом и книгой девушке сидением со спинкой. Гарри проводил время либо в палатке, либо на узкой песчаной полоске под обрывом, куда спускался по крутой тропинке, цепляясь пальцами за выступающие камни и корни деревьев. Там он лежал, слушая шелест волн, и размышлял, так и эдак поворачивая все факты, которые знал о Волдеморте, и отметая одно предположение, где мог находиться очередной крестраж, за другим.

На третий день их стоянки на Плимутском берегу уединение Гарри на пляже было нарушено. Гермиона встала рядом с ним, заслонив тусклое солнце, и носком ботинка указала на начерченные палочкой на песке знаки.

— Что это у тебя?

— Пытаюсь по совету Снейпа поставить себя на место Лорда, — Гарри со вздохом стер ладонью рисунки и жестом пригласил Гермиону сесть на его плед.

— И как успехи? Понял что-нибудь? — поинтересовалась она, осторожно устраиваясь рядом и доставая из складок объемного вязаного кардигана книгу.

— Что не стал бы убивать всех тех людей, вот и все.

Гарри взлохматил волосы испачканной в песке рукой, так, что песчинки застряли между черных прядей, создавая иллюзию ранней седины. Гермиона запустила прохладные пальцы в его шевелюру, вытряхнула из нее сор, легко коснулась шрама.

— Не переживай. Если кто и способен понять Темного Лорда, то только ты.

— Почему? — Гарри перевел на нее полный сомнения взгляд.

— Вы с ним похожи. Ну… ваши судьбы, — спохватилась Гермиона, заметив, как скривился от ее слов Гарри. — Вы оба сироты, росли без любви. Оба не знали о своих корнях, о магии, оба нашли в школе новый дом.

— Может, ты и права, — буркнул Гарри, утыкаясь лицом в колени.

Гермиона помолчала немного, наслаждаясь свежим ветром, бьющим в лицо, затем решительно раскрыла книгу.

— Гарри, нам надо поговорить.

Он оторвал лицо от коленей — на его щеке отпечаталась фактура ткани — и бросил взгляд на книгу, которую Гермиона держала в руках. Это была копия «Жизни и обманов Альбуса Дамблдора», и Гарри на секунду стало тошно. Он представил, что могла найти там Гермиона, и заранее разозлился.

— Зачем ты читаешь эту пакость? — спросил он, вставая на ноги.

Гермиона проигнорировала его вопрос.

— Я хочу увидеться с мистером Лавгудом. Смотри, — она ткнула пальцем в открытую страницу, — тут письмо Дамблдора. Ничего не замечаешь?

Гарри нехотя наклонился и вгляделся в слова, написанные таким знакомым косым почерком. Гермионин коротко остриженный ноготь замер возле подписи.

— Не понимаю, о чем ты.

— Посмотри на «А» в слове «Альбус». Видишь? Снова тот же знак, что в «Сказках барда Бидля» и на надгробии в Годриковой Впадине.

Гарри взял книгу из рук Гермионы и поднес поближе к глазам. В самом деле, имя «Альбус» начиналось не с привычной буквы, а с крохотного значка — треугольника со вписанным в него кругом и вертикальной чертой. Глаза сами стали цепляться за слова письма, и Гарри с раздражением то ли на Скитер с ее неуемным любопытством, то ли на Дамблдора, который, оказывается, хранил немало мутных тайн, то ли на себя за недостаток веры в директора, сунул книгу обратно Гермионе.

— Это не может быть просто совпадением. Слишком часто этот символ попадается нам. Я уверена, это важно, это какой-то знак…

— Если знак, почему Дамблдор не сказал нам прямо? Почему молчал и оставлял только намеки? Ведь, согласись, мы могли бы и не отправиться в Годрикову Впадину, а мистер Лавгуд вполне мог и не прийти на свадьбу в том украшении. Нет, Гермиона, мы не пойдем к Лавгуду.

— Почему нет? — она тоже вскочила с песка и теперь смотрела на Гарри немного снизу вверх, но с вызовом.

— Потому что мы уже убедили себя в том, что нам нужно в Годрикову Впадину, и это чуть не кончилось нашей смертью! — выкрикнул он ей в лицо, так, что Гермиона, опешив, даже отступила на шаг. Гарри тут же раскаялся в своей несдержанности и попытался ухватить ее за руку. — Прости, я не хотел…

Гермиона подняла ладонь, показывая, что не желает слышать его оправданий.

— Я поговорю с профессором Снейпом, — сказала она и аппарировала, даже не взглянув на Гарри.

Он вздохнул — только-только у них воцарилась дружелюбная атмосфера и призрак Рона покинул палатку, как он снова все испортил. Гарри посмотрел наверх, в ту сторону, где в лесу пряталась под множеством чар их палатка, и пообещал себе извиниться как следует перед Гермионой. А пока он подобрал тонкий прутик и в очередной раз начертил на песке «Темный Лорд», а напротив — «Гарри Поттер».

Гарри набрался храбрости поговорить с разъяренной Гермионой только спустя час. Он медленно вскарабкался наверх, оттягивая встречу, долго мыл руки в бегущем неподалеку среди камней ручейке, обошел палатку кругом несколько раз, будто проверяя, все ли чары в порядке. Дольше медлить было глупо, и он, набрав в легкие побольше воздуха, шагнул внутрь.

— Гермиона!

Ответом ему стала тишина. Ни на кухоньке, ни в ванной никого не было. Пустовали обе кровати — постель Рона они, молча переглянувшись, уменьшили и убрали в безразмерную сумочку Гермионы сразу после прибытия на новое место. Гарри еще раз осмотрел всю палатку, ощущая, как быстро беспокойство заполняет все его нутро, и вышел наружу. Гермионы не оказалось ни у ее любимого поваленного дерева, ни у ручья. Гарри вернулся в палатку и, подвинув стул к самому входу, уселся в ожидании. Он нервно стучал ногой по полу, отсчитывая секунды утекающего времени и борясь с желанием броситься на поиски немедленно — она могла просто пойти прогуляться, а если Гарри тоже уйдет, они бы снова разминулись. Наконец у входа в палатку раздался шорох. Гарри вскочил на ноги и бросился на улицу с возмущенным воплем:

— И где, позволь узнать, тебя носило?

Он так спешил увидеть Гермиону в целости и сохранности, что, выскочив из палатки и увидев перед собой человека, не успел затормозить. Гарри больно врезался в жесткую, затянутую в черное сукно грудь и шлепнулся на землю. Потирая ушибленный локоть, он поднял глаза — перед ним, сложив руки, возвышался профессор Снейп. Гермиона, прижимая пальцы ко рту, сдерживая то ли смешок, то ли удивленный возглас, стояла немного позади.

— Не думал, что обязан перед вами отчитываться, Поттер, — бросил Снейп и стремительно вошел в палатку.

— Рад видеть, профессор, — буркнул Гарри.

Гермиона молча подала ему руку и помогла встать.

— Где ты пропадала? — Гарри, разозленный своей неловкостью, сжал ее ладонь с силой немного большей, чем было необходимо.

— Встречала профессора, как ты мог догадаться, — Гермиона выдернула пальцы из его хватки. — Если ты не забыл, заклинания не дают обнаружить наш лагерь.

Она вздернула голову и с независимым видом зашла в палатку. Гарри слегка улыбнулся — это ее движение живо напомнило ему Гермиону-первокурсницу, шествующую по коридорам Хогвартса с тяжелой сумкой на плече и подпрыгивающими в такт шагам кудряшками. Он с кряхтением последовал за подругой.

Снейп сидел за столом, нетерпеливо барабаня пальцами по его исцарапанной крышке.

— Поторопитесь, Поттер, у меня мало времени.

— Опаздываете на вечеринку Пожирателей? — огрызнулся Гарри, осторожно устраиваясь на табурете — все же приземление вышло жестким.

Снейп зло зыркнул на него своими чернющими глазами.

— Опасаюсь за вашего дружка Лонгботтома. Мерлин великий, если бы этот болван варил зелья хоть вполовину так же хорошо, как он влипает в неприятности!

— А что с ним, профессор? — спросила Гермиона, раскладывая на столе книги и свои записи — Гарри узнал «Сказки барда Бидля» и писанину Скитер.

— Не умеет держать язык за зубами, вот что. Ваше гнилое влияние, Поттер. А Круциатусы, знаете ли, не лучшим образом сказываются на здоровье.

— Что? Его пытают? Кто? — Гарри пропустил очередную колкость мимо ушей — его волновало только то, что случилось с Невиллом.

Снейп закатил глаза.

— Неужели вы думаете, Поттер, что война коснулась только вас двоих? В школе новые учителя, приближенные к Темному Лорду. Соответственно, и новые порядки. Скажем так, сейчас студенты за счастье почитают полночи драить серебро в зале Славы.

— И вы, директор, ничего не делаете, чтобы защитить учеников? — Гарри спрыгнул с табурета и, сжав кулаки, шагнул к Снейпу.

— Как всегда, говорите прежде, чем подумать. Если бы я ничего не делал, младшая Уизли вместе с Лонгботтомом не отправились бы с Хагридом в лес после попытки стащить меч из кабинета директора.

Гарри застыл, недоверчиво уставившись на профессора. Он слишком привык винить Снейпа во всех грехах, чтобы вот так просто поверить в то, что он на их стороне и пытается обезопасить студентов. Снейп, презрительно скривив губы, так же в упор разглядывал Гарри. Тишина затянулась, и Гермиона, сдержанно кашлянув, обратила их внимание на себя.

— Профессор, я позвала вас, чтобы посоветоваться.

— Слушаю вас, — ответил Снейп, не поворачивая к ней головы, а продолжая следить за Гарри.

— Дело в том, что профессор Дамблдор завещал мне книгу. Я изучила ее всю и не обнаружила ничего необычного. Кроме этого знака.

Гермиона подтолкнула к Снейпу раскрытую книгу сказок, и он наконец оторвал взгляд от Гарри. Тот вздохнул, разжал кулаки и снова взобрался на свой табурет, потирая поясницу и кривясь.

— Этот же символ встретился нам еще несколько раз: такое украшение носил мистер Лавгуд на свадьбе Билла и Флер, такой же мы нашли на могиле в Годриковой Впадине, а теперь еще тут, — Гермиона постучала по напечатанной в книге Скитер копии письма Дамблдора Гриндевальду. — Его нет ни в одном справочнике по рунам, это что-то совсем другое. Не похоже на совпадение — слишком часто он попадается на глаза. Он может что-то значить, что-то, что профессор не мог сказать прямо. Я хочу увидеться с мистером Лавгудом и расспросить его о символе.

— А я считаю, что это плохая затея, все может кончиться еще хуже, чем тогда, в Годриковой Впадине, — буркнул Гарри.

— Профессор оставил эту книгу мне! Он хотел что-то сказать этим знаком!

— А мне он оставил старый снитч, а Рону — делюминатор. Это тоже что-то означает?

— Наверняка, просто мы еще не поняли, что именно, — Гермиона упрямо поджала губы.

— Например, что это — подарки на память, просто так, — криво улыбнулся Гарри.

Гермиона собралась было возразить, но Снейп остановил ее кивком. Он задумчиво поводил длинным пальцем по губам, разглядывая книжные страницы, затем откашлялся.

— Я знал профессора Дамблдора достаточно долго, чтобы понять — он никогда не делал чего бы то ни было «просто так». Во всех его поступках крылся смысл, который, впрочем, зачастую ускользал от наблюдателей. Но это не означало, что смысла не было вовсе. Я склонен согласиться с мисс Грейнджер — все эти совпадения должны что-то таить под собой.

Гермиона победоносно глянула на Гарри, тот громко фыркнул.

— Однако, — продолжил Снейп, — я склонен согласиться и с мистером Поттером, как бы тяжело мне ни было в этом признаваться. К Лавгуду вам нельзя.

— Почему это? — в один голос воскликнули Гарри и Гермиона, первый — с оттенком затаенной радости, вторая — с явным разочарованием.

— Отправившись к нему, вы поставите себя под удар. Есть большая вероятность того, что Лавгуд сотрудничает с егерями, — Снейп оперся грудью на стол, и его волосы, все такие же грязные и слипшиеся неопрятными сосульками, скользнули по плечам и повисли вдоль лица.

— Мистер Лавгуд? — Гарри снова фыркнул. — Не может этого быть. Он всегда поддерживал меня. Я вам не верю.

Гермиона тоже смотрела на профессора с сомнением.

— Мисс Лавгуд сняли с Хогвартс-экспресса по пути на рождественские каникулы, — не меняясь в лице, сказал Снейп. — Ее держат в заложниках в поместье Малфоев как гарант того, что ее отец будет послушно сотрудничать с новой властью. Я бы на его месте сдал вас в тот же момент, как вы постучитесь в дверь его дома.

— Она в порядке? — спросила Гермиона, сжав ладони в замок на коленях.

— Ей не причинили вреда. И не причинят, пока Лавгуд будет сидеть тихо и писать в «Придире» то, что угодно Министерству.

— Мы должны спасти ее! — Гарри снова спрыгнул с табурета и принялся наворачивать круги по кухне.

— Не говорите глупостей, Поттер! — рыкнул Снейп, тоже поднимаясь. — Исход войны зависит от вас, а вы хотите рисковать жизнью? Снова! Вы уже лишились одного члена вашей маленькой команды, а что будете делать, если что-то случится с мисс Грейнджер? Из вас двоих мозги есть только у нее! — Снейп махнул рукой, указывая на побледневшую Гермиону.

— Я пойду один! Я не могу оставить ее там! — Гарри завелся и не желал слушать доводов. Снейп снова сел, устало потер лоб пальцами, будто желая прогнать надоевшую головную боль.

— В поместье не проникнуть постороннему. Только обладатель метки может пройти или привести с собой кого-то. У вас нет шансов, так что уймитесь.

Гарри резко остановился посреди кухни. Лихорадочный блеск его глаз решительно не понравился Гермионе. Снейп помолчал немного, удостоверяясь, что спор окончен, и снова повернулся к девушке.

— Я знаю об этом знаке совсем немного. Если вы читали сказку внимательно…

— Что за сказка? — спросил Гарри, медленно приближаясь к Гермионе.

— Я вам не матушка, читать вслух детские книжки, Поттер! Если не удосужились до сих пор ознакомиться, вот, займитесь и не мешайте, в конце концов, — Снейп обеими руками толкнул книгу к противоположной стороне стола. Гарри в этот момент подошел к Гермионе вплотную и неожиданно выдернул палочку из ее рук. Еще не успел затихнуть ее пораженный возглас, а профессор, пораженный «Конфундусом», уже сидел, откинувшись на спинку стула и бессмысленно таращась в пространство слегка расфокусированными глазами.

— Гарри, что ты… — Гермиона растерянно хлопала ресницами, переводя взгляд с застывшего с победной ухмылкой друга на Снейпа.

— Я отправлюсь за Луной. Вместе с ним — у него есть метка, — Гарри подошел к профессору и заглянул в его бесстрастное лицо.

— Но это же самоубийство! Ты даже к Лавгуду не хотел идти, а тут собрался в логово Пожирателей! Там может быть Тот-Кого-Нельзя-Называть, а у нас всего одна палочка!

Гарри молчал, и Гермиона попробовала переубедить его еще раз:

— Гарри, даже если у тебя получится, профессор убьет нас. Или, того хуже, перестанет помогать!

— Он и так убьет меня, когда поймет, что я его заколдовал. А так хотя бы попробую помочь Луне. Она без раздумий отправилась с нами в Отдел тайн, — сказал Гарри, слегка понизив голос.

Гермиона колебалась. Гарри молча взял мантию-невидимку и подошел к ней. Он легко коснулся ее руки:

— Прости, мне придется взять с собой твою палочку. Как только я окажусь в поместье, отправлю Снейпа к тебе. Если что-то случится, он поможет.

— Ты идиот, Гарри! — Гермиона всхлипнула. — Ты понимаешь, что вообще стоит на кону?

— Благополучие Луны, — кивнул он.

— Благополучие Луны против благополучия всей страны! Кто уничтожит крестражи, если мы погибнем там? Даже Рон ушел…

— Мы все равно не знаем, где оставшиеся крестражи. А где Луна — знаем, — Гарри приподнял ее лицо и улыбнулся. — Я вернусь, Гермиона! Вместе с Луной… В конце концов, и не из таких передряг выбирались. Я просто не могу оставить ее там. Это из-за меня ее похитили.

Гермиона с досадой покачала головой, но он уже развернулся к Снейпу, по-прежнему с отсутствующим выражением изучавшему стену палатки. Гермиона вцепилась Гарри в руку.

— Будь ты проклят, Гарри Поттер! Надеюсь, у тебя есть хоть какой-то план!

Друзья, в фике добавился соавтор — Shumelka. Точнее, она была тут с самого начала, помогая, работая тестовым читателем, генерируя идеи, но в тени. Меня загрызла совесть, и я решила явить миру светлый Шумелкин лик. Давайте поприветствуем ее и вернемся "к нашим баранам".

— Профессор, — Гарри тронул Снейпа за плечо, и тот перевел мутный взгляд со стены на него, — мы собирались навестить Драко в его поместье, помните?

— Разве? — Снейп моргнул и с трудом сфокусировал глаза где-то в районе Гарриного уха.

— Да-да. Но мы не знаем адреса, и вы любезно согласились нас отвести к нему, — Гарри говорил медленно и убедительно, как с душевнобольным, Гермиона нервно хихикнула у него за спиной.

— Припоминаю, — озадаченно пробормотал Снейп. — Что ж, пойдемте.

Он тяжело встал, опираясь на стол, и двинулся к выходу. Гарри и Гермиона поспешили следом.

— Нам бы хотелось удивить Драко, — продолжил Гарри. — Вы не будете против, если мы спрячемся?

— Нет, с чего бы мне быть против. Сюрприз?

— Сюрприз, — мрачно подтвердила Гермиона.

Она сжимала в руке бисерную сумочку, в которую быстро побросала все, что могло понадобиться им в этой вылазке; ее палочка оставалась у Гарри, и Гермиона явно чувствовала себя из-за этого неуютно.

Все трое вышли из палатки. За те несколько минут, что они спорили, сгустились сумерки, принялся накрапывать дождик, на море усилилось волнение, поднявшийся ветер порывами бросал водяную пыль в лица. Гарри поднял воротник ветровки, Гермиона накинула на голову капюшон, и только Снейп стоял, удивленно моргая, когда капли попадали ему в глаза.

— Давайте поторопимся, пока мы не вымокли! — предложил Гарри, с трудом перекрикивая завывания заплутавшегося в скалах ветра.

Снейп кивнул и протянул руку. Гарри ухватился за локоть профессора, а другой рукой вцепился в предплечье Гермионы.

— Готовы? — спросил Снейп глухим голосом и аппарировал, не дождавшись ответа.

Грудь Гарри привычно сдавило, стало не хватать воздуха, но все закончилось прежде, чем это начало приносить серьезные неудобства. Они неловко приземлились и повалились на широкую аллею — впереди дорогу преграждали массивные чугунные ворота, украшенные разнообразными завитками, за ними виднелась дорожка. Она вела к внушительному дому между стен живой изгороди, по самому ее краю у ворот прохаживался, опустив шикарный хвост, павлин-альбинос. Снейп попытался высвободиться из-под рухнувшего на него Гарри, и тот скатился на землю, больно приложившись затылком. Голова отозвалась гудением, неприятно кольнуло шрам. Гарри на миг испугался — только видений о Волдеморте ему сейчас и не хватало! Но боль ушла так же быстро, как появилась, рука Гарри замерла у самого лба и снова опустилась. Гермиона проследила за этим движением взглядом из-под нахмуренных бровей, но промолчала. Снейп тем временем уже встал, отряхнулся и уставился на Гарри взглядом куда более осмысленным, чем прежде.

— О нет, — Гарри неловко взмахнул палочкой — мокрые пальцы с трудом удерживали древесину. — Конфундус!

Снейп дернулся, его зрачки снова немного разъехались в стороны. Гермиона застонала и с трудом поднялась на ноги.

— Пойдемте внутрь, профессор, вы обещали нас отвести, помните?

Тот кивнул, неловко развернулся и неожиданно быстро, хотя и не совсем по прямой траектории, пошел к воротам.

— Постойте! — зашипел Гарри, накидывая на себя и Гермиону мантию-невидимку.

Они, оскальзываясь на влажных камнях аллеи, торопливо поравнялись со Снейпом. Тот стоял, все еще дезориентированный, и таращился в пустоту, отыскивая источник звука. Гарри слегка откинул край мантии, и профессор отшатнулся при виде парящей в воздухе головы.

— Профессор Снейп, давайте зайдем вместе. А потом подождите нас в саду, где-нибудь в уголке, чтобы вас не заметили хозяева, как мы и договаривались, хорошо?

— Договаривались… — Снейп растерянно оглянулся. — Мы об этом договаривались?

— Конечно, в палатке, совсем недавно, — Снейп мотнул головой, но Гарри не дал ему опомниться. — Ничего, у вас был тяжелый день, вот вы и забыли.

Снейп подошел к воротам вплотную, поднял левую руку и шагнул вперед. Гарри и Гермиона еле успели уцепиться за край его мантии. Лязгнул металл, створки дернулись и медленно разошлись в стороны, открывая путь к дому Малфоев. Белый павлин повернул голову в их сторону, пронзительно курлыкнул и, заметая дорожку хвостом, пошел прочь.

— Павлины, — Гарри закатил глаза, но под мантией этого никто не увидел. Он толкнул профессора за живую изгородь, потянул за собой Гермиону. — Тут гостит наша подруга, Луна Лавгуд. Мы бы хотели подождать Драко вместе с ней. Не скажете, где она?

— Гостит? — Снейп неловко врезался в фигурно остриженный куст, с веток посыпались холодные капли — очевидно, дождь здесь закончился совсем недавно. — Она в подвале, кажется.

— И как нам найти подвал?

— Из гостиной дальняя дверь, по коридору до конца, вниз по лестнице, там будет вход.

— Отлично. А теперь прячьтесь, профессор.

Гарри подтолкнул его вперед и, ухватив Гермиону за ладонь, двинулся к парадному входу. Снейп остался стоять у куста, растерянно оглядываясь по сторонам и почесывая затылок.

— Стараемся вести себя как можно незаметнее, — шептал Гарри. Гермиона была непривычно тиха и, похоже, нешуточно нервничала. — Дождемся, пока в гостиной никого не будет, и тогда проскользнем в коридор. Главное — не выдать своего присутствия.

Гермиона закопошилась под мантией, ее лихорадочное дыхание обожгло Гарри шею, и он на секунду ужаснулся тому, что снова тащит ее в самый эпицентр опасности — Снейп ведь сказал, что Луне ничего не угрожает, так может, стоит забыть о неприязни и поверить? Профессор вроде бы и правда на их стороне… Гарри замедлил шаг, прислушиваясь к своим ощущениям: адреналин, щедро разбавивший кровь во время беседы в палатке, схлынул, сердце гулко билось, немного подташнивало, снова заныл шрам. Ладонь Гермионы, зажатая в его руке, была влажной и холодной. Все это стало слишком напоминать Отдел тайн.

— Все будет хорошо, — сказал Гарри скорее себе, чем Гермионе, пытаясь вложить в свои слова ускользающую по каплям уверенность в сделанном выборе. — Поместье огромное, в нем всего-то родители Малфоя, а сам он должен быть в школе. Нас не заметят. Мы справимся и спасем Луну. Только нужно вести себя тихо.

Волшебная ткань колыхнулась от протяжного выдоха Гермионы.

— Хорошо. Идем.

С каждым шагом дом становился все ближе, Гарри уже различал широкие ступени и покрытые затейливой резьбой двери. В тускло светящихся окнах первого этажа мелькали неясные тени, и он понадеялся, что это игра отсветов огня из камина, а не мечущийся по гостиной Люциус собственной малоприятной персоной. От мыслей о нем шрам Гарри кольнуло еще сильнее. В его голове родились неясные образы — какая-то смазанная гора и еще смутный предмет. Он с трудом заставил себя вновь сосредоточиться на цели — не попасться и спасти Луну.

— Я переживаю за Снейпа, — шепнула Гермиона. — А если его найдут? Он же под «Конфундусом», сразу станет ясно, что с ним что-то не то.

— Кто пойдет на улицу в такой час? — возразил Гарри, но про себя признал справедливость ее опасений. Гермиона не ответила. Они прошли еще несколько шагов и оказались у ступеней крыльца.

— Гарри, — тихо позвала Гермиона, когда они преодолели половину из них, — как мы попадем внутрь? Вряд ли такую дверь можно открыть незаметно.

Гарри дернул плечом. Он и сам подумал о том же, когда рассмотрел хорошенько двойные тяжелые двери с бронзовыми кольцами размером с его голову на каждой створке. Стало еще темнее, и снова полил дождь, гораздо более сильный, чем тот, что застал их в Плимуте. Неожиданно дверь со скрипом, слишком тихим и даже мелодичным для такой махины, отворилась, и на ступени вышел Питер Петтигрю. Гарри выругался про себя — все же в поместье народа оказалось больше, чем они думали. Серебряная рука Петтигрю призрачно мерцала в сумерках, напоминая чем-то сияние необычной формы Патронуса. Он зябко поежился, высунул нос из-под козырька крыльца и хмуро обвел взглядом небо.

— Будьте прокляты, курицы драные, — буркнул он и крикнул куда-то вглубь дома: — Неужто они сахарные и под дождем растают?

— Делай, что приказано, Хвост! — От отозвавшегося голоса, холодного, высокомерного, у Гарри мурашки побежали по спине. Гермиона тоже, определенно, узнала его хозяйку — Беллатрису Лестрейндж, потому что вцепилась ему в предплечье, наверняка оставляя отметины от ногтей. — Ты же не хочешь расстроить наших любезных хозяев?

Раздался перестук каблуков: шаги удалялись. Хвост досадливо сплюнул на ступени.

— Ничего, однажды я этим курицам сверну их мерзкие шеи и пущу на жаркое. Вы у меня все дождетесь!

Он быстро спустился на дорожку, оглядываясь в поисках разбредшихся по парку павлинов. Дверь снова тихо скрипнула и мягко ткнулась в косяк. Гарри сжал руку Гермионы и шепнул:

— Если там Хвост и Лестрейндж, то могут быть и другие Пожиратели. Предлагаю убираться отсюда. С одной палочкой это слишком опасно. К тому же Хвост может и вправду найти Снейпа. Ты, как всегда, была права.

— А как же Луна?

— Мы что-нибудь придумаем, — ответил Гарри.

В этот момент двери снова распахнулись, и на крыльцо вышла Беллатриса. Прищурила глаза, скривив рот в брезгливой усмешке, оглядела двор.

— Эй, Хвост, — крикнула она, и в ее голосе явственно звучала издевка.

Гарри и Гермиона замерли, боясь шевельнуться. Гарри даже задержал дыхание, чтобы не выдать себя. Раздалось шуршание, из кустов высунулась голова Петтигрю.

— Хвост, Нарцисса велит тебе еще и почистить загон, когда всех соберешь. Павлины, знаешь ли, изрядно воняют, если за ними не следить.

— Это работа для домашних эльфов! — визгливо крикнул Хвост. — Я вам не слуга!

Беллатриса хищно оскалилась, молниеносно вынула палочку из кармана и, сделав широкий шаг назад и в сторону, видимо, чтобы прицелиться получше, выпустила в сторону Хвоста неизвестное Гарри заклинание. Ее локоть оказался в паре дюймов от лица Гарри, отступать было некуда — за их спинами ступени заканчивались, спрыгнуть с них бесшумно, да еще вдвоем, не вышло бы из-за растущих внизу декоративных кустарников, путь вперед преграждала Беллатриса, и только дорога в дом была свободна — дверь оставалась открытой.

Хвост ойкнул и снова скрылся в кустах, а Лестрейндж закатила глаза и процедила сквозь зубы:

— Презренный червь!

Она тряхнула головой, и пряди ее черных, как смоль, волос взметнулись вокруг головы, открывая обтянутые бледной кожей скулы. Пара локонов мазнула по ткани мантии. Гермиона шагнула назад, уперевшись лопатками в стену дома — если Лестрейндж сделает еще хоть полшага в их сторону, им не остаться незамеченными. Гарри огляделся в поисках выхода и потянул Гермиону в открытую дверь, в просторную прихожую, тускло освещенную светильниками. По стенам здесь висели многочисленные портреты, но рассматривать их времени не было. Они быстро шмыгнули под широкую лестницу, покрытую ковровой дорожкой, и затихли. Беллатриса еще что-то прокричала в ночь, затем зашла в дом и, посмеиваясь и напевая, устроилась на банкетке возле дверей. Она явно намеревалась дождаться возвращения Хвоста и поиздеваться над ним еще.

Рядом с лестницей нашелся вход в гостиную. Двери были гостеприимно распахнуты, и ребята, тихо ступая, проскользнули внутрь и притаились в углу. Даже в слабом свете догорающих в резном мраморном камине поленьев было видно, что комната просто огромна. Темно-фиолетовые стены казались почти черными, отсветы огня играли на них, рисуя причудливые узоры, хрустальная люстра, свисающая с потолка, добавляла к ним бликов, похожих на бриллиантовую россыпь. Здесь тоже висело множество портретов. Их обитатели в основном дремали, но некоторые рамы пустовали. В остальном гостиная была совершенно пуста, и Гарри мысленно поблагодарил Мерлина за то, что хоть здесь им улыбнулась удача.

— Попали мы с тобой, — шепнул он Гермионе на ухо. — Подождем, пока она уйдет, и тихо выскользнем?

— А если она решит зайти сюда? Может, хотя бы посмотрим, где Луна и как она?

Гарри огляделся. Дверь, которая, по словам Снейпа, вела в подвал, была единственной в комнате и нашлась совсем недалеко от них. Он сжал покрепче палочку и двинулся вперед, Гермиона шла следом. Дверь открылась легко и бесшумно. Они проскользнули внутрь, в темный коридор. Освещения в нем не было вовсе, и Гарри, рвано вздохнув, выпростал руку из-под мантии и зажег «Люмос». Огонек мигнул и разгорелся, заливая пространство холодным светом. Гермиона ойкнула, но Гарри и сам уже понял, что они попались — в нескольких шагах от них стоял с обескураженным видом Драко Малфой.

— Какого черта? — воскликнул он и полез в карман за палочкой, но Гарри опередил его.

— Экспеллиармус! — Палочка Малфоя вырвалась из его руки, ударилась о стену и откатилась куда-то в угол.

В коридоре снова стало темно, Гарри молча задвинул Гермиону себе за спину, оставляя ее под прикрытием мантии, и медленно пошел вперед, выставив руку и до боли напрягая глаза.

— Поттер, неужели, — раздалось из темноты ехидное замечание. — А я-то думал, ты сбежал из страны, а своих дружков предателей крови оставил на произвол судьбы.

Гарри молчал. Малфой попытался прорваться к двери, но налетел прямо на его плечо и снова отпрянул назад, когда Гарри чуть не схватил его. Рваное дыхание раздавалось немного слева, и Гарри сосредоточенно пошел на звук, моля Мерлина, чтобы Малфой не закричал. Драко в это время, судя по всему, шарил по полу в поисках палочки.

— Как ты сюда пробрался? Кто тебе помог? Когда Темный Лорд узнает о предателе, он заставит его пожалеть, что тот родился на свет.

Шуршание сместилось, приблизившись к Гарри. Он резко наклонился, выставив руки вперед, его пальцы наткнулись на волосы, Гарри резко сжал их и подтащил Драко к себе. Тот, громко ругаясь, замолотил руками в попытке освободиться, но Гарри, опасаясь, что они вот-вот перебудят весь дом, коротко бросил:

— Ступефай!

Малфой обмяк и с глухим стуком упал на пол. Гарри брезгливо вытер руку, в которой остались вырванные волосы, о штаны и тихо позвал Гермиону.

— Помоги мне, нужно его спрятать.

Гермиона тенью скользнула к нему.

— Акцио, палочка Малфоя! — скомандовал Гарри, и оружие с тихим свистом приземлилось в его открытую ладонь. — Держи, — сказал он, передавая Гермионе ее палочку.

Он осторожно приоткрыл ближайшую дверь, готовый в любую секунду колдовать, и с облегчением выдохнул — это было что-то вроде просторной кладовой. У стен стояли швабры, метлы, садовые инструменты, на полках громоздились корзины и коробки.

— Давай сюда, — шепнул Гарри, и Гермиона, безмолвно взмахнув палочкой, заставила тело Малфоя взлететь и опуститься на полу в кладовой.

Гарри снова зажег слабенький «Люмос» — огонек отразился от стекла небольшого пыльного окошка, наполовину загороженного свернутым в рулон ковром — и запечатал дверь. Они обступили Драко с двух сторон и переглянулись.

— Что он делает тут? До каникул еще пара недель, — шепотом возмутилась Гермиона.

Гарри пожал плечами.

— Кто его знает? Может, директор, — он выделил это слово интонацией, — отпустил на денек к милым родственничкам. Оставим так или, может… — Гермиона вскинула на него глаза, — сотрем память?

— Даже не знаю. Он все равно поймет, что случилось, когда очнется тут.

— Ты права. Пусть помнит, что это был я. Так хотя бы вина не сможет пасть ни на кого другого. — Гарри связал Драко с помощью заклинания, покрутил отобранную палочку в пальцах — она ощущалась не совсем привычно, но все же лучше, чем та, что принадлежала Снейпу. — А это, Малфой, я заберу себе.

Он сделал огонек еще слабее и, снова накинув на них с Гермионой мантию, подтолкнул ее к двери.

— Пойдем, раз уж так вышло. Цель близко.

В конце коридора, оказавшегося длиной всего-то шагов в двадцать, нашлась крутая лестница вниз. Они осторожно, боясь свернуть в тусклом свете «Люмоса» шеи, спускались до тех пор, пока не уткнулись в дверь, тяжелую и неприятную на вид.

— Алохомора! — попробовала Гермиона, но безуспешно.

— Дай я, — сказал Гарри и дотронулся до ручки палочкой Малфоя.

Дверь поддалась. Через небольшую щель до ребят донесся запах затхлости.

— Но как ты узнал? — удивилась Гермиона.

Гарри пожал плечами.

— Подумал, что тут может быть нечто вроде того заклятия, что и на входных воротах.

Он осторожно заглянул внутрь и шагнул в пропахшую сыростью темноту. Гермиона решительно двинулась следом за ним. Дверь захлопнулась, отрезая ребят от лестницы.

Слабый свет палочки с трудом рассеивал темноту. Гарри не сделал и пары шагов, как запнулся обо что-то. Раздался грохот и звон — он явно разбил какую-то посудину, непонятно за какой надобностью оставленную на полу. Гарри, чертыхаясь, отшатнулся в сторону и наткнулся на Гермиону — она сдавленно пискнула и зашипела, потирая ногу:

— Сделай свет ярче, в конце-то концов!

— Кто здесь? Что вам нужно? — раздался мужской голос, сиплый и слабый. Вряд ли он мог принадлежать тюремщику — слишком испуганно и жалко звучал, так говорить могла только жертва.

Гарри и Гермиона одновременно зажгли на кончиках своих палочек яркие огоньки. Тени укоротились, втянулись в углы, и подвал предстал во всем своем убожестве: грубо оштукатуренные стены, покрытые каплями конденсата, местами образующими подтеки, грязный влажный пол, усеянный черепками — очевидно, Гарри разбил кувшин или что-то вроде того. У дальней от входа стены, привалившись к ней спиной, сидел старик; седые волосы свешивались на лицо, мешая разглядеть как следует его черты, сквозь прорехи в грязной рубахе виднелось тощее тело, грязные руки прикрывали что-то на коленях. Гермиона сделала шаг к нему, поднимая палочку повыше. Старик зажмурился, выставил вперед ладонь, заслоняясь от света. Без защиты костлявых пальцев стала видна белокурая головка и худое бледное лицо, на котором, казалось, кроме огромных серебристо-серых глаз, и не осталось-то ничего.

— Не пугайтесь, мистер Олливандер! Это Гарри и Гермиона. Она пришли нас спасти. Вы ведь за этим пришли? — Луна, а это была именно она, приподнялась и перевела взгляд с Гермионы на Гарри и обратно.

— Да, Луна, ты права, — ответила немного растерянно Гермиона. Она обернулась к Гарри и красноречиво наклонила голову, спрашивая безмолвно, как теперь им выбираться из подвала — они рассчитывали на одну только Луну, а теперь к ней присоединился еще и Олливандер, слишком крупный, даже несмотря на худобу, чтобы поместиться с ними под мантией-невидимкой. Их и без того непростое положение стало еще более тяжелым. Гарри пожал плечами, и Гермиона, спохватившись, обратилась к пленникам: — Луна, мистер Олливандер, вы в порядке? Сможете идти?

— Все хорошо, — ответила Луна так спокойно, будто они повстречались где-то в коридоре Хогвартса, а не в подвале дома Малфоев, — мистер Олливандер тут куда дольше меня, но, я уверена, мы справимся.

Гермиона кивнула.

— Какие идеи, Гарри? — спросила она преувеличенно бодро.

Гарри огляделся — три пары глаз следили за ним неотрывно, в серебристых и серых горела надежда, в карих — зарождающаяся паника. Гарри дал себе мысленного пинка за то, что заварил эту кашу, хотя история с Отделом Тайн должна была его чему-то научить, но он снова поддался эмоциям: злости на Снейпа, страху за Луну, своей извечной тяге всех спасать, — и не подумал о последствиях, понадеявшись на удачу. Но Луна выглядела такой окрыленной, что ему снова стало стыдно. Гарри откашлялся — он привел сюда Гермиону, он ее и выведет, а вместе с ней и остальных.

— Скажи, Луна, к вам сюда часто заходят?

— Не слишком, — качнула головой, не отрывая при этом взгляда от Гарри, Луна. — В основном сюда заглядывают домовики, приносят еду и воду. Вы даже не представляете, как мы рады, что вы пришли! Домовики — не слишком хорошие собеседники.

— Домовики! Луна, ты — гений, — Гарри хлопнул себя по лбу и обернулся к Гермионе. — Домовики, Гермиона!

Она сложила руки на груди — свет ее палочки мигнул.

— На домовых эльфов не действуют запреты на аппарацию! Они свободно перемещаются в Хогвартсе, а ведь там аппарировать нельзя — это всем известно! Отличная идея, Гарри! Может быть, и сюда смогут попасть?

— Думаешь, они сумеют перенести волшебников? — спросил Гарри.

— Наверное… Надо проверить. Кого будем звать?

— Добби, он работал в этом доме. Добби!

Оглушительный треск раздался в подвале, отразился от стен, от сводов потолка, многократно усилившись. Гарри скривился и бросил опасливый взгляд на дверь в подвал.

— Гарри Поттер, сэр, звал Добби? Добби счастлив услужить!

Домовик вдруг замолчал и огляделся. Его глаза, и без того огромные, похожие на теннисные мячики, выпучились еще сильнее, счастливая улыбка увяла, и Добби, узнавший место, в которое попал, задрожал так, что кончики его ушей, напоминающих крылья летучей мыши, буквально вибрировали.

— Добби, мне нужно, чтобы ты перенес этих людей отсюда. Сможешь? — спросил Гарри, присаживаясь перед домовиком на корточки и беря его за лапку.

— Куда доставить друзей Гарри Поттера, сэра? — пискнул Добби, все еще испуганно озираясь.

— Недалеко от Плимута есть деревенька Пенли. Там в лесу наш лагерь. Он скрыт чарами, так что перенеси их куда-нибудь в лес, а затем возвращайся за нами, — сказала Гермиона.

— Поторопись, но вначале удостоверься, что им ничего не грозит, — добавил Гарри.

Добби поклонился, при этом едва не коснувшись лбом пола, затем ухватил пленников за руки и аппарировал. Когда в подвале умолкло эхо, Гермиона нервно хихикнула.

— Вроде все идет не так уж и плохо. Признаюсь, идея была ужасная, но нам снова везет!

Гарри рассеянно кивнул. Что-то не давало ему покоя — стоило домовику исчезнуть, как чувство неотвратимо надвигающейся беды поселилось за солнечным сплетением и теперь росло с каждым прошедшим мгновением.

— Надеюсь, он скоро вернется, — сказал он только затем, чтобы разбавить тишину подвала. Секунды шли, Добби все не было. Гарри казалось, что он аппарировал целую вечность назад, хотя на самом деле не прошло и минуты. Наконец раздался треск, но совсем не похожий на звук перемещения. Подвал залило светом, и Гарри вынужден был зажмуриться — таким ярким он оказался. Гермиона схватила его за руку.

— Гарри!

Миг — и их палочки вырвались из рук, улетев куда-то в сторону источника света. Гарри выступил вперед, так, чтобы Гермиона оказалась за его спиной, и прищурился, стараясь разглядеть, что происходит.

— Так-так-так. Кто тут у нас? — Довольно скалясь, к ним приближался Хвост. — Вот мы и встретились снова, Гарри Поттер.

Лоб Гарри вновь прошила боль, будто не Петтигрю стоял с ним рядом, а сам Волдеморт. Перед глазами замелькали смутные картинки, он ощутил злость.

— Не могу сказать, что я этому рад! — процедил Гарри. — Что, Хвост, закончил убирать павлинье дерьмо и пришел навести порядок в подвале?

Гарри окинул взглядом Петтигрю — тот оставался все таким же низким и полненьким, неуловимо похожим на крысу. Он подумал, что можно было попробовать побороть его и отобрать палочки, но не успел сделать и шага, как расстановка сил вновь изменилась. Внезапно их с Гермионой притянуло к Хвосту, всех троих в районе груди опутали веревки, прижав друг к другу спинами. У входа в подвал, опершись на косяк, стояла Беллатриса.

— Хвост, я-то думала, ты не хочешь со мной беседовать, поэтому так быстро пробежал мимо меня в прихожей. Я уж собралась обидеться на твое плохое воспитание, а тут у нас, оказывается, предательство! — пропела она.

Лестрейндж приблизилась к ним вплотную, обошла кругом, похлопала Гарри по щеке, прошипев: «Повелитель будет счастлив», приблизила лицо к Гермионе и дьявольски усмехнулась.

— О чем ты говоришь? — заюлил Петтигрю. — Какое предательство? Я поймал Гарри Поттера с его подружкой-грязнокровкой!

— А я думаю, — протянула Беллатриса, — что это ты их сюда привел и поспешил на помощь, надеясь, что все уже уснули. Кстати, где пленники? Как вы их вывели? — Она вернулась к Хвосту и навела на него палочку с таким брезгливым видом, будто древесина могла запачкаться даже от одного соседства с ним. — Отвечай, что это было? Порт-ключ? Как ты провел сюда Поттера?

— Белла, о чем ты? Эти двое пробрались в подвал, пленников уже не было, а я их обезоружил, вот, посмотри, их палочки.

Петтигрю шевельнул носком ботинка, указывая на упавшие на пол палочки — свою и ребят.

— Не надо мне врать. — Кончик оружия Беллатрисы уперся ему в горло. — В поместье сейчас только я, ты, Драко, Нарцисса и Люциус. Скажи, кто из них мог провести внутрь Поттера и грязнокровку? Может быть, — она быстро облизнула кончиком языка сухие губы, — я? Или моя сестра?

— Нет-нет, я ничего такого не имел в виду, — Хвост весь сжался, Гарри мог чувствовать это даже спиной. — Это был кто-то другой, кто-то, у кого тоже есть метка. Вызови Повелителя, он разберется.

— Вызову, не сомневайся, — Беллатриса цокнула языком. — Но сначала сама разберусь с тобой, чтобы Повелителю не пришлось копаться в твоих грязных мыслишках. О-о-о, он щедро наградит меня своей благодарностью. Враг и предатель попались! Я брошу их к его ногам!

Она мечтательно улыбнулась, не замечая, что палочка уперлась в горло Хвоста настолько сильно, что кожа вокруг ее кончика побелела. Он захрипел:

— Я предан Повелителю больше, чем кто-либо! Это Снейп! Снейп мог провести их сюда!

— Снейп убил Дамблдора на моих глазах. Повелитель доверяет ему, — сказала Беллатриса с еле заметным сомнением, но тут же взяла себя в руки и зарычала: — А вот ты — предатель! Ты предал своих друзей, можешь предать и Повелителя! Я не верю тебе, Хвост, и никогда не верила!

— Это я помог ему обрести новое тело! — завизжал Петтигрю. — Я оставался подле, когда он был слаб! Я принес его палочку! А что ты сделала? Чем доказала свою верность?

Звук пощечины эхом отразился от стен подвала. Хвост дернулся и замычал. Гарри пошатнулся — удар был такой силы, что все они с трудом устояли на ногах.

— Я отдала Повелителю все! — голос Лестрейндж звучал как шипение змеи. — Я пошла за него в Азкабан кормить дементоров и пойду еще раз, если придется! Как смеешь ты обвинять меня в бездействии? Мне Повелитель доверяет свои самые сокровенные секреты! Мне, и никому больше! Я выполняю самые важные его поручения!

Она отдышалась и сжала дряблые щеки Петтигрю длинными худыми пальцами.

— Куда делись пленники?

Хвост молчал, поскуливая после удара.

— Не хочешь говорить? Ну так я узнаю у твоих помощничков, — она медленно обошла их вокруг и замерла напротив Гермионы. — Поттера трогать не стоит — Повелитель захочет сам расправиться с ним. А вот маленькая грязнокровочка никому не нужна, верно?

Она схватила Гермиону за волосы и дернула к себе. Гермиона вскрикнула и, не удержавшись на ногах, упала на колени, увлекая за собой Гарри и Хвоста. Лестрейндж брезгливо вытерла руку о подол платья, убрала палочку в карман и вынула небольшой серебряный кинжал. Даже в полумраке подвала, частично освещенного все еще не погасшей палочкой Хвоста, он угрожающе блестел и переливался холодным светом. Беллатриса присела рядом с Гермионой, задумчиво провела пальцами по ее щеке. Гермиона дернула головой, и Беллатриса с тем же выражением лица отвесила ей оплеуху.

— Ты бы не ерзала, девочка, — сказала она, — не то я ненароком попорчу чуть больше твоей чудесной кожи, чем собиралась.

Она приставила нож к щеке Гермионы, слегка надавила. Холодный металл впился в кожу, но пока еще недостаточно сильно, чтобы пролилась кровь.

— Где пленники, милочка?

Гермиона молчала, и Гарри, ослепленный злобой (он и не понимал толком, своей или Волдеморта), закричал:

— Не трогай ее, дрянь!

Беллатриса рассмеялась и наклонилась к Гарри.

— А если трону? То что? Что ты можешь, Гарри Поттер? Ты попался, как кролик в силки. Скоро я вызову Темного Лорда, и тебе настанет ко-нец! История Мальчика-который-выжил завершится так, как ей было суждено! Но прежде мы успеем повеселиться с твоей подружкой, — она ткнула пальцем в его шрам, и Гарри, окончательно разъярившийся от ее слов, от всхлипа Гермионы, раздавшегося у самого уха, от ощущения потного тела Хвоста, прижатого к его боку, с рыком подался вперед. Все, чего ему хотелось, — это стереть мерзкую улыбку с лица Беллатрисы и переключить ее внимание с Гермионы на себя. Его лоб с хрустом врезался в лицо Лестрейндж, и он тут же ощутил на коже теплые брызги. Беллатриса повалилась на пол, изрыгая проклятия гнусавым голосом и зажимая рукой разбитый и, должно быть, сломанный нос. Гарри тоже не удержался на коленях и упал на бок, потянув за собой и остальных. Гермиона оказалась сверху, Хвост лежал на боку, а сам Гарри — на животе. Ему казалось, что время замедлило свой бег — все будто происходило в замедленной съемке. Он огляделся — совсем рядом валялись отнятые Хвостом палочки. Он подумал, что вполне сможет дотянуться до них даже со связанными в районе локтей руками, нужно только немного развернуться и проползти чуть вперед. Но Петтигрю тоже заметил оружие и уже тянул к палочкам свою серебряную руку.

— Гарри, сделай что-нибудь, — крикнула Гермиона — Беллатриса, пошатываясь, поднималась на ноги. Ее взгляд не предвещал ничего хорошего, а лицо, залитое кровью, походило на морду хищного зверя, только что разорвавшего жертву. Серебряный кинжал подрагивал в окровавленных пальцах, по его лезвию стекали алые капли.

Гарри уперся ногами в пол, напряг все силы, но положение Хвоста все же было более выгодным — серебряные пальцы корябнули по полу совсем рядом с палочками, еще миг, и все они оказались у него. Хвост радостно взвизгнул, но тут же замолчал, когда Гарри попытался повторить прием с ударом головой уже на нем.

— Чертово отродье! — закричала Беллатриса. — Тебе же хуже! Повелитель не будет так нежен с твоей грязнокровкой, как я! — она задрала рукав платья и занесла палец над Меткой.

Гарри не успел заметить, коснулась она ее или нет, потому что громкий хлопок оглушил его, боль в шраме затопила сознание, мир закружился перед глазами водоворотом; последнее, что он увидел, прежде чем исчезнуть из подвала, — это перекошенное яростью лицо Беллатрисы и яркий блеск летящего в их сторону кинжала.

Они, все так же привязанные друг к другу, приземлились на усыпанную сосновыми иглами землю. Воздух после подземелья ощущался невероятно ароматным, его, казалось, можно было попробовать языком, посмаковать, гоняя во рту, как вино. Веревки, стягивавшие грудь, вдруг ослабли, опали, и Гарри, не успев сделать даже одного нормального вдоха после аппарации, почувствовал, как его придавил к земле немалый вес и на горле сомкнулись пальцы — холодные, металлические, беспощадные.

Хвост с дьявольской ухмылкой сидел на нем сверху и собирался, очевидно, банально придушить. Гарри вцепился в его пальцы, со всей доступной ему силой постарался разжать хватку, но Петтигрю не уступал.

— Хочешь убить меня, Хвост? — прохрипел Гарри. — Убить, как и моих родителей? А я пощадил тебя! Ты — мой должник!

Секундное сомнение мелькнуло в водянистых глазках Хвоста. Хватка пальцев ослабла, и Гарри смог вздохнуть. Хвост вдруг кулем свалился с него, и Гарри молниеносно вырвал у него палочки. Кашляя и отползая в сторону, он увидел, как металлическая рука тянется к горлу Петтигрю, как пальцы уже сжимаются на его шее. Второй рукой Хвост пытался убрать подарок Волдеморта подальше от себя, но тщетно. В выпученных глазках читался настоящий животный ужас, и Гарри, ни на секунду не задумываясь, ринулся на помощь. Хвост хрипел и булькал, его лицо багровело на глазах, Гарри старался отодрать жуткую руку от его горла, но, с какой бы силой он ни тянул, она не поддавалась.

— Релашио, — крикнул Гарри, направив одну из палочек на металлические пальцы, но и это не помогло. Спустя пару секунд Хвост затих. Его кожа посинела, а глаза так и остались выпученными — они были устремлены в ночное небо, и все его лицо как будто бы выражало скорбь и сожаление — о мимолетном сомнении ли или о принятых в жизни решениях, Гарри не знал, да это было уже и не важно, все равно изменить хоть что-либо Хвост больше был не в силах. Вокруг стало очень тихо — ни один звук не нарушал покоя, будто сама Смерть явилась к ним, и обитатели леса: насекомые, птицы, животные — замерли в почтении, боясь пошевелиться. Гарри не мог отвести глаз от Петтигрю. Он пополз в сторону спиной вперед, отталкиваясь ногами, взрывая пятками верхний слой земли, укрытой прелыми сосновыми иглами, и позвал:

— Добби! Гермиона!

Никто не ответил, и Гарри, с трудом оторвав взгляд от лица Хвоста и хрипло дыша, повернулся. Луна и Олливандер застыли на коленях спиной к нему, Добби был тут же — его неказистая одежка и даже разномастные носки были залиты кровью. Гарри забыл о нехватке воздуха, о саднящей боли в горле и в ужасе рванул к нему, решив, что домовик ранен, но стоило ему оказаться рядом, как он заметил бледную, будто восковую, Гермиону. Она лежала на земле, а Олливандер склонился над ней, закрывая от Гарри большую часть ее тела. Но он все равно увидел чудовищное алое пятно, проступающее сквозь толстую ткань джемпера — его невозможно было не заметить, слишком вопиюще-неправильным было само его наличие.

— Гермиона, нет!

У Гарри перед глазами расцветали яркие вспышки от заклятий, смутно мерещился плач младенца (и откуда в Отделе Тайн дети? Ах да, Пожиратель с головой ребенка…), сквозь вату его мыслей («Только не умирай, это будет моя вина, если ты умрешь!») пытался прорваться чей-то знакомый голос, вроде бы Невилла…

— Гарри, она жива! Я точно чувствую пульс!

Кто-то потянул его за руку, уложил пальцы на тонком и теплом запястье Гермионы. «Только не умирай, Гермиона, пожалуйста!» Венка на ее руке еле заметно толкнулась в подушечки его пальцев, потом еще и еще раз — «Неужели жива?». Гарри, не решавшийся смотреть на бледное лицо Гермионы, наконец перевел взгляд прямо на нее. В глазах плясали точки, все вокруг будто застилал туман, но огромное кровавое пятно на ее боку само притягивало внимание. Гарри невесомо дотронулся до него — ее ведь ранило в другое место? Долохов попал неизвестным заклинанием Гермионе в грудь, но крови не было. Она что, получила еще какую-то травму?

— Гарри, надо помочь ей. Гермиона жива, но время уходит! — кто-то тряхнул его за плечо.

«Жива»…

Гарри моргнул, и наваждение пропало. Они находились не в Отделе Тайн, а в лесу. Труп Петтигрю все так же валялся рядом, напоминая, что все произошедшее в подвале дома Малфоев было не сном, а беспощадной реальностью, его очередной ошибкой. Плакал не Пожиратель с головой младенца, а Добби — он раскачивался взад-вперед, всхлипывал и утирал текущие по сморщенному личику крупные слезы краем своей окровавленной одежды, от нее на коже домовика оставались багровые разводы. Рядом с Гарри стояла Луна, не Невилл, она растеряла все свое мечтательное выражение и смотрела необыкновенно серьезно, Гарри и подумать не мог, что она так умеет.

— У вас есть какие-нибудь зелья? — спросила Луна, сжимая его плечо еще сильнее.

— Зелья… — Гарри тряхнул головой, прогоняя остатки морока. — Есть. В сумке Гермионы должны быть.

Он, не к месту смущаясь и испытывая вину, стал неловко шарить по ее телу в поисках крошечной бисерной сумочки, с которой Гермиона не расставалась со дня их ухода из Норы. Сумочка нашлась в заднем кармане джинсов, и Гарри засунул в нее руку по самое плечо. Пальцы натыкались на книги, какие-то вещи, даже на посуду, но ничего похожего на склянки не попадалось. Перед глазами встала непрошеная картина: окровавленный Рон лежит на земле, его пальцы судорожно сжимаются, будто пытаясь поймать студеный воздух, под ногами Гарри хрустят листья, и Гермиона, с перепачканными красным руками, просит его открыть флакон.

Он направил палочки, сразу все, которые отобрал у Петтигрю, в нутро сумки и крикнул:

— Акцио, бадьян! — Полупустой пузырек прыгнул ему в руку. — Луна, помоги! Подними ее свитер!

Луна упала на колени рядом с бесчувственной Гермионой и аккуратно обнажила рану. Нож, который так и валялся рядом, распорол ей правый бок — рана казалась не слишком глубокой, хотя и довольно страшной. Крови было много, но, если Гарри правильно помнил основы анатомии, ничего жизненно важного кинжал задеть не должен был.

— Держись, Гермиона, ты же сильная, — бормотал Гарри, вынимая непослушными пальцами пробку. — Сейчас, сейчас будет легче.

«Это будет моя вина, если ты умрешь».

Капли снадобья упали на края раны, на обнаженные ткани, и они на глазах принялись срастаться, кровь унялась. Но стоило Гарри прекратить лить зелье, как они вновь расползлись, и кровь сначала засочилась, а потом и вовсе хлынула на его руки.

— Что за черт? — он вылил последние капли из бутылочки на рану, но эффекта не добился. — Луна, почему не помогает?

Луна растерянно пожала плечами.

— Давай попробуем наложить тугую повязку. Это должно остановить кровь.

Гарри выудил заклинанием из сумки пару чистых рубашек и передал их Луне. Она ловким и сильным движением порвала ткань на полосы. Гарри осторожно приподнял Гермиону, стараясь не нанести ей еще большего вреда своими действиями, а Луна сноровисто принялась заматывать раненый бок тканью.

— Гарри Поттер, сэр, — пискнул Добби.

— Что такое? — сквозь зубы прошипел Гарри — Гермиона хоть и была совсем лёгонькой, но удерживать ее практически на вытянутых руках оказалось очень трудно.

— Добби слышал о таком, сэр. Некоторые волшебники, злые волшебники, сэр, используют зачарованное или отравленное оружие. Добби даже видел такое у своего хозяина, бывшего хозяина, сэр.

— Дальше! — Гарри из последних сил удерживал свою ношу, пока Луна затягивала узел.

— Раны, нанесенные таким оружием, плохо закрываются, кровь тяжело остановить, а шрамы уже никогда не сводятся.

— И что же делать? — Гарри уложил Гермиону обратно на землю, снял с себя куртку и сделал из нее подобие подушки, затем передумал и устроил голову девушки у себя на коленях. Он понимал, конечно, что она без сознания и не чувствует этой заботы, но все равно, снедаемый виной, хотел сделать для нее все, что было в его силах, пусть даже такую бесполезную мелочь.

— Добби не знает, сэр. Добби еще молодой эльф. Добби не приходилось лечить такие раны, — домовик скорбно поджал губы, его уши опустились, а в уголках огромных глаз снова собрались слезы.

— Кричер! — позвал Гарри в панике. На повязке быстро проступала кровь, и Луна принялась сооружать еще один слой из оторванных от рубашек рукавов.

Кричер не появлялся, и Гарри позвал снова и еще раз, переходя на крик, заставляя птиц покинуть свои насиженные на деревьях места и кружить над верхушками, тревожно голося. Наконец хлопок возвестил о прибытии эльфа.

— Кричер пришел, как только сумел, хозяин.

Если бы его руки были свободны, Гарри, наверное, схватил бы домовика за наволочку и как следует встряхнул. Но на его ладонях покоилась голова Гермионы, ее кудри ручейками стекали между пальцев, и он боялся шевельнуться. Кричер все же уловил настроение хозяина и склонился в не самом глубоком поклоне.

— Хозяин сказал приходить, если безопасно. Кричер всего лишь выполнял приказ.

Гарри нетерпеливо мотнул головой.

— Скажи, ты знаешь, что это за оружие? — он кивнул в сторону кинжала, и эльф осторожно поднял его с земли за рукоятку.

— О да. Кричер не раз видел такое раньше — в благородном доме Блэков. Это отравленный клинок, очень опасная вещь.

Его взгляд скользнул по Гермионе, по кровавым тряпкам на ее боку.

— Ты сможешь вылечить рану от него?

Кричер молча пожевал губами.

— Осмелюсь спросить, кто нанес рану подруге хозяина?

— Беллатриса Лестрейндж, — ответил Гарри, закипая внутри от злости — ему почудилось удовлетворение в глазах эльфа, еле заметная, тщательно скрытая радость.

— Кричер не уверен, что сумеет, хозяин. Госпожа Белла так искусна… — он с сокрушенным видом, которым, впрочем, не смог никого обмануть, снова поклонился.

— Ах ты недостойный эльф! — взвился Добби. — Домовик обязан помогать хозяину! Ты можешь помочь юной мисс! Ты не должен лгать Гарри Поттеру!

Он подлетел к Кричеру и принялся молотить маленькими кулачками по всему, до чего мог дотянуться. Спина, голова и руки старого домовика вмиг покрылись красными следами — Добби так и оставался перепачканным кровью Гермионы.

— Если хозяин велит… — верещал Добби, вцепившись Кричеру в остатки волос на голове. Старик не остался в долгу и укусил Добби за предплечье.

— Кричер! Добби! Хватит! — Оба эльфа замерли, но продолжили бросать друг на друга яростные взгляды. Гарри прочистил горло. — Кричер, я приказываю: если ты знаешь, как помочь Гермионе, сделай это.

— Как угодно хозяину Гарри, — Кричер нехотя поклонился.

Он засеменил в их сторону, склонился над Гермионой, щелкнул пальцами, и повязки исчезли. Кровь беспрепятственно заструилась по коже девушки.

— Что ты делаешь? Она же истечет кровью! — крикнул Гарри, но Кричер невозмутимо покачал головой.

— Я выполняю приказание.

Он совсем низко склонился над раной, разве что не ткнувшись в нее носом, пробормотал что-то и с хлопком исчез. Не успел Гарри понять, что случилось, как Кричер вернулся. В его сморщенных лапках были зажаты какие-то сухие листья. Он раскрошил их, растер в ладонях, поднес получившуюся пыль к ране и дунул. Его дыхание подхватило мельчайшие частички толченых листьев, они полетели прямо к боку Гермионы и опустились на поврежденные ткани. Гарри показалось, что кровь тут же замедлила свой бег, а обрадованный вздох Луны только подтвердил его наблюдения. Кричер, продолжая что-то шептать, выудил из складок наволочки небольшую серебряную баночку, открутил украшенную резьбой крышку, достал щепотку серого порошка, поглядел на нее, затем — критически — на Гермиону и ссыпал половину обратно. Еще один порыв воздуха, и серый порошок тоже осел на рану. Кровь уже не шла, только кое-где выступали отдельные ее капли, и края раны стали выглядеть гораздо опрятнее, будто на них уже начала нарастать новая кожа. Повинуясь щелчку пальцев эльфа, пропитанные кровью тряпки очистились и плотно обмотали торс девушки.

— Это все, что Кричер умеет, — проскрипел домовик. — Подруга хозяина не умрет. По крайней мере, сегодня.

— Что это значит? — Гарри почувствовал такое облегчение, что готов был простить Кричеру промедление.

— Подруге хозяина нужны чистые повязки, заживляющие и обезболивающие снадобья, зелье для восполнения крови. Без них выздоровление затянется или рана снова откроется.

— Я понял, Кричер, спасибо тебе, — Гарри посмотрел в лицо Гермионе, и ему почудилось, что на него возвращаются краски, по крайней мере, бледность уже не казалась мертвенной. Гермиона была жива, и вещи важнее в тот момент не существовало.

— Кричер может идти?

— Подожди немного.

Гарри осторожно переложил голову Гермионы на свою куртку, поднялся, замечая наконец, как сильно затекли его ноги. Добби так и стоял на месте, не смея шевельнуться, Луна спокойно смотрела на него снизу вверх, ее руки, перепачканные кровью, сжимали подол платья. Мистер Олливандер сидел, привалившись к дереву, и переводил испуганный взгляд с мертвого Хвоста на Гермиону. Старик выглядел так, будто готов был вот-вот потерять сознание, и Гарри почел за лучшее поскорее переместиться в палатку.

— Добби, помоги мистеру Олливандеру добраться до палатки, Кричер, избавься от этого, — он кивнул в сторону тела Петтигрю. — Луна, помоги, пожалуйста!

Вместе они аккуратно подняли Гермиону и устроили на руках у Гарри. Он прижал ее хрупкое тело к своей груди и почувствовал, как величайшая радость, граничащая со счастьем, разливается внутри него, вытесняя все остальные мысли — что там с Лестрейндж, успела ли она вызвать Волдеморта, нашли ли Снейпа? Все это казалось сущими мелочами по сравнению с тем, что сердце Гермионы, пусть медленно, но билось рядом с его собственным.

В палатке Гарри осторожно сгрузил Гермиону на ее кровать, подумал немного и снял с нее ботинки, осторожно вспорол заклинанием грязный джемпер, очистил, как смог, с помощью «Экскуро» футболку, натянул ее поверх заново наложенной повязки и укрыл Гермиону одеялом. Он замер у ее постели, вглядываясь в знакомые черты лица и представляя, что скажет ей, когда она очнется, как будет молить о прощении. Гермиона, конечно, не станет сердиться, во всяком случае, долго. Пожурит, скажет, что не могла оставить его одного, ведь друзья так не поступают, и все пойдет иначе, ведь Гарри никогда, теперь уже никогда не забудет, как просто одним опрометчивым решением поставить чью-то жизнь под угрозу. Гарри убрал прядь волос, упавшую Гермионе на лоб. Счастье, еще минуту назад наполнявшее его ярким светом, постепенно угасало. На нем лежала слишком большая ответственность, чтобы вести себя как мальчишка. Пора было взрослеть.

Мистер Олливандер запнулся о стул и чуть не уронил его. Гарри спохватился и призвал из сумочки Гермионы уменьшенную кровать Рона, установил ее в уголке, увеличил до обычных размеров.

— Вот, мистер Олливандер. Устраивайтесь. Отдохните… Если вам что-то нужно, дайте знать.

Старый мастер только кивнул. Добби помог ему добраться до постели, а затем подошел к Гарри.

— Добби может накрыть стол к чаю, если сэру Гарри Поттеру будет угодно, — пискнул он, и в его глазах будто загорелись звездочки надежды побыть полезным еще немного.

Гарри взлохматил волосы, огляделся — Луна мыла руки в раковине на кухне, раз за разом натирая их мылом, скобля ногтями, поднимаясь все выше к локтям. Олливандер, похоже, уснул сразу же, как его голова коснулась подушки. Гарри присел на корточки, взял домовика за лапку, и тот расплылся в довольной улыбке.

— Добби, у меня для тебя очень важное задание. Разыщи, — он понизил голос до шепота, — профессора Снейпа, но убедись, что он один. Расскажи, в каком состоянии Гермиона, попроси зелий, каких — ты слышал. Запомни, это очень важно! Никто, кроме профессора, не должен тебя видеть! И никому не говори, кто и к кому тебя послал. Это тайна!

Добби кивнул, скроив серьезно-решительную мордашку, и аппарировал. Луна обернулась на шум — ее лицо блестело, а мокрые волосы разметались по плечам, заливая и без того многострадальное платье потеками воды.

— Не удержалась, — улыбнулась она. — В том подвале, знаешь ли, за нашей гигиеной не особо следили. Если у тебя найдется лишняя зубная щетка, ты сделаешь меня счастливейшей из живущих.

Гарри растерянно ухмыльнулся, пошел в ванную. Там он долго смотрел на себя в зеркало, пытаясь найти в отражении хоть какие-нибудь следы минувшей ночи — морщинку, седой волосок, хоть что-то, что говорило бы: «Все не прошло бесследно, я поумнел, я вынес урок». Но отражение было все тем же, разве что немного более бледным. Гарри раздраженно мазнул по зеркалу рукой — он и после смерти Сириуса, после того ранения Гермионы должен был что-то понять. Каждый, кто пошел с ним тогда, был на волосок от смерти. Каждый, кто пришел его спасать, мог погибнуть. Вся эта слежка за Малфоем на шестом курсе, непроверенные заклинания, патрулирование школы… Хорошо хоть додумался дать друзьям «Феликс Фелицис». Нет, Гарри Поттер не меняется, он по-прежнему вначале делает, а потом шевелит мозгами. Кто сказал, что в этот раз он наконец одумается и не потащит выздоровевшую Гермиону снова черт-те куда в угоду своим представлениям о добре и зле, о правильном и ложном, своей паранойе, в конце концов? Он рванул на себя дверцу шкафчика, разворошил его содержимое, но все же отыскал щетку для Луны. С силой захлопнув шкаф и бросив на себя еще одни презрительный взгляд, он вышел из ванной.

Луна нашлась у постели Гермионы. Она сидела на полу у изголовья и тихонько пела. Гарри подошел, изо всех сил стараясь контролировать выражение своего лица, и протянул зеленую пластиковую щетку в заводской упаковке.

— Держи. Новая.

— Спасибо. — Луна взяла щетку, но не встала, не направилась в ванную. Вместо этого она похлопала ладонью по полу рядом с собой. Гарри помедлил, и она позвала: — Давай же, Гарри. Присядь.

Он неловко опустился на пол — расстраивать Луну не хотелось, хотя говорить настроения не было совершенно. Болели ребра в тех местах, где их стягивали веревки Беллатрисы, саднило горло после захвата Хвоста, ломило мышцы рук, вдобавок головная боль, отошедшая на второй план во время схватки с Петтигрю и волнения за Гермиону, накатила с новой силой. Гарри понял, и для этого не требовалось ни напрягаться, ни прислушиваться к себе, что Волдеморт в доме Малфоев, что он знает об их выходке и зол на каждого обитателя поместья за очередной упущенный шанс изловить «Нежелательное лицо №1», а также за пропавших пленников.

— Мерлин, столько мозгошмыгов у тебя еще никогда не было. Хотя, если тебе интересно, среди моих знакомых ты — самый для них привлекательный, — Луна широко улыбнулась, но Гарри не разделил ее эмоций. — Гарри, вредно держать все в себе. Мозгошмыги вызывают размягчение мозга, помнишь? А в таком количестве… — Она покачала головой, давая понять, что ничего хорошего его не ждет.

— Я просто облажался, Луна, — сказал Гарри, с силой проводя ладонями по лицу.

— По-моему, ты был на высоте сегодня. Гермиона бы поддержала меня — ты спас ей жизнь.

— Спас жизнь! Я подвел ее под удар! Снова! А ведь она уже чуть не погибла из-за меня, тогда, в Отделе Тайн! Ты знаешь, мне сегодня показалось, что я опять там, и Сириус скоро умрет, и Гермиона… Гермиона… — Голос сорвался, и Гарри шумно сглотнул. — А кроме этого! На шестом курсе я послал ее патрулировать замок, в который в итоге ворвалась толпа Пожирателей. Она могла бы сидеть в безопасности в башне, но… На третьем нас чуть не поцеловали дементоры, еще чуть-чуть, и нас бы растерзал оборотень. На Рождество — змея, сейчас — это сумасшествие. Луна, ей просто опасно быть со мной! Лучше ей уйти, как Рону, иначе однажды я все-таки прикончу ее.

— Идет война, Гарри. Так уж вышло, что Гермиона находится слишком близко к ее эпицентру. Но, я уверена, она бы ни за что не поменяла свой выбор идти с тобой до конца.

— Не стоило мне затевать все это, — сокрушенно покачал головой Гарри. — Не надо было вести ее в поместье Малфоев. Нам ужасно повезло, но все могло быть иначе…

— Но в итоге вы спасли меня и мистера Олливандера. Это ведь не плохо, верно? — спросила Луна таким тоном, будто действительно сомневалась в том, что Гарри рад ее освобождению.

— Нет, что ты, Луна, даже не думай… — Щеки Гарри залила краска стыда. Он взял Луну за руку и слегка сжал тонкие пальцы с обломанными ногтями. — Ты наш друг, и мы бы все сделали для твоего спасения. Просто не нужно было бросаться в омут с головой. Хоть немного подумать, составить план…

Они помолчали. Луна, казалось, вовсе не тяготилась тишиной, а Гарри все копался в себе, пытаясь отыскать причины своего импульсивного поведения, понять, как ему быть дальше, как выполнить возложенную на него задачу и при этом не стать причиной еще чьей-либо смерти. Особенно Гермиониной…

— Она всегда стояла горой за меня. И сейчас, как бы тяжело ни было, она рядом. Даже Рон… мой лучший друг… Я ужасный человек, Луна, верно?

Луна откинулась, оперлась лопатками о кровать — та тихонько скрипнула.

— Что — Рон?

Гарри неопределенно махнул рукой в сторону выхода из палатки, и Луна кивнула так, будто все прекрасно поняла. Она переплела пальцы, снова разъединила, подсунула ладони под себя.

— Человек не становится плохим только потому, что ошибся. — Гарри не понял, говорит она о Роне или о нем самом, но думать о бывшем друге ему хотелось меньше всего.

— Я ошибался столько раз… — застонал Гарри, но Луна остановила его, подняв руку.

— Человек становится плохим, когда осознанно выбирает тот путь, что причинит кому-то боль. Я думаю, эта ошибка запомнится тебе и убережет от новых. — Она обернулась, взглянула на Гермиону. — Если не знать, что Гермиона без сознания, можно подумать, что она спит. — Луна снова тихонько запела, похоже, какую-то колыбельную.

— Она хотела поговорить с твоим отцом. Но теперь ход к нему нам точно закрыт, наверняка у него сейчас караулят Пожиратели.

— Что Гермиона хотела спросить у папы? — Луна притопывала ногой по коврику, поднимая небольшие клубы пыли.

— Про вот этот знак, — Гарри поднялся, взял со стола книжку, которую оставила здесь Гермиона всего несколько часов назад, а не целую вечность, как ему казалось, и вернулся к Луне. — Смотри, видишь? Он встречался нам несколько раз, Гермиона думает, что это неспроста.

— Это же знак Даров смерти! Я все-все знаю о них. Папа много лет занимается поиском, он рассказывал мне…

— Дары смерти? Что это? — Гарри смотрел на Луну с недоумением, она же вся светилась, будто упоминание о чем-то знакомом, о чем-то, связывавшем ее с отцом и родным домом, придало ей новых сил.

— Ты знаешь сказку о трех братьях, Гарри? — Он помотал головой. — Тогда стоит начать с нее, — Луна устроила книгу у себя на коленях, перелистнула несколько страниц и принялась читать: «Жили-были трое братьев, и вот однажды отправились они путешествовать. Шли они в сумерках дальней дорогой…»

— Встретил он Смерть как давнего друга, и своей охотою с нею пошел, и как равные ушли они из этого мира.

Луна замолчала, но Гарри не сразу понял, что история закончилась. Голос подруги, размеренно читавшей сказку, ввел его в подобие транса. Не существовало Кричера, избавлявшегося где-то там от тела Петтигрю (что он сделает с ним? Сбросит в реку? Закопает? Трансфигурирует в крысиный скелет?), ни пока еще белой повязки на боку Гермионы, ни Волдеморта, беснующегося в доме Малфоев, ни его собственной глупости. Во всем мире был только тонкий голосок Луны.

— Вот и все. Такая сказка, — Луна осторожно тронула Гарри за плечо, и он встрепенулся — морок рассеялся.

— И что? — хрипло спросил Гарри, потирая лоб пальцами. — Я не понимаю, при чем тут этот знак.

— Это же элементарно, Гарри! — Луна нахмурилась и напомнила Гарри Гермиону. Та так же смотрела на него, когда объясняла простейшие, на ее взгляд, вещи. Он вдруг подумал, что Шляпа только чудом отправила Гермиону на Гриффиндор, и если бы не это, они могли не стать друзьями, и вообще, вероятно, Гарри не сидел бы сейчас в палатке в лесу, а преспокойно спал на кладбище в Годриковой Впадине рядом с мамой и папой, убитый либо Дьявольскими силками, либо зельем из неправильной колбы.

Шелест страниц отвлек Гарри от невеселых мыслей. Луна настойчиво стучала указательным пальцем по тому самому странному значку, привлекшему внимание Гермионы.

— Смотри, — она провела обломанным ногтем по вертикальной линии в центре знака. — Это — первый Дар Смерти, Бузинная палочка. Это, — Луна очертила круг, — Воскрешающий камень, а это…

— Мантия-невидимка, — выдохнул Гарри, пододвигаясь ближе. — Но я все равно не понимаю… Зачем он здесь?

— Папа считает, что эта сказка — не выдумка, а лишь переложение событий, действительно произошедших в далеком прошлом.

— Смерть раздает подарки, конечно, — хмыкнул Гарри.

Луна посмотрела на него так равнодушно-снисходительно, что Гарри стало неловко.

— Маглы уверены, что магии не существует. Но она есть, — Луна кивнула на палочку в его руках. — Так почему бы не существовать чему-то вроде Смерти?

Гарри пристыженно замолк, и Луна продолжила:

— Но я не думаю, что это в самом деле была Смерть. Возможно, какой-нибудь волшебник, сумевший создать артефакты необыкновенной силы… Многие волшебники верят, что Дары затерялись где-то, и стараются найти их след. Каждый хочет одолеть Смерть.

— Одолеть Смерть? — Гарри недоуменно уставился на Луну, и она кивнула.

— Да, одолеть Смерть. Что это значит, не спрашивай. Боюсь, это узнает только тот, кто сможет собрать все три Дара.

Гарри с трудом встал — от неудобной позы затекли колени, бросил взгляд на Гермиону. Ему бы сейчас пригодился ее холодный рассудок и умение анализировать. Что хотел сказать им Дамблдор, оставив эту книжку?

— Не верится, что существуют такие вещи… Всемогущая палочка, камень, способный призвать мертвецов, мантия…

— Тем не менее история подтверждает, что по крайней мере один из этих артефактов существует, — Луна тоже поднялась и осторожно поправила одеяло на Гермионе. — Папа рассказывал, что палочка сменила множество хозяев. Один волшебник убивал другого, забирал палочку, об этом узнавали другие и рано или поздно приходили за ней. Глупо, не правда ли? Столько смертей! И ради чего? Ради призрачного ощущения собственного всемогущества. Только вот все это чепуха. Если бы палочка давала безграничную силу, разве можно было бы отобрать ее у хозяина?

— И все же я бы от такой палочки не отказался, — Гарри повертел в пальцах отобранное у Малфоя оружие. — Да и от Воскрешающего камня.

— Заманчиво, верно? Иметь возможность встретиться с тем, по кому скучаешь, сказать важные слова, — вздохнула Луна, и Гарри со стыдом вспомнил — она еще в детстве потеряла маму. — Но я бы выбрала мантию. Мертвые должны оставаться мертвыми, а мантия самой Смерти поможет не потерять кого-нибудь еще.

— Купить мантию не так уж и сложно… — начал Гарри.

Луна прервала его горячим шепотом:

— Нет же, Гарри! Эти мантии быстро портятся, чары выветриваются, а ткань ветшает. Но мантия, подаренная Смертью — она безупречна! — Луна задумчиво пожевала губами, будто подбирая слова. — Если бы ты встретил нечто подобное, то сразу понял, о чем я говорю.

Гарри отошел от постели Гермионы и невидящим взглядом уставился в стену палатки. Мантия-невидимка, которая не теряет своих свойств, служит верой и правдой своему хозяину много лет и укрывает его от самой Смерти. Он положил ладонь на живот, где, под свитером, кое-как свернутая, лежала его мантия, доставшаяся от отца, а тому — от его отца, а тому… Могло ли быть так, что эта мантия была той самой?

— Луна, а фамилия «Певерелл» говорит тебе о чем-нибудь? — спросил Гарри.

— Считается, что три брата Певерелл — те самые герои из сказки и первые хозяева Даров.

Мысли носились в голове Гарри беспорядочным хороводом. Если его мантия — один из Даров, то мог ли сам он быть потомком кого-то из братьев? Зачем Дамблдор оставил им этот знак? Хотел ли он, чтобы они искали Дары? Ведь директор твердо дал понять: их задача — крестражи, и без их уничтожения шансов на победу нет. Он сжал кулак и поднес его к губам — кроме этой тайны оставался еще снитч. Ну почему, почему Дамблдор сделал все это таким сложным?

— Гарри, — тихо окликнула его Луна. — У Гермионы жар.

Он обернулся: щеки Гермионы покраснели, губы приоткрылись, а на коже лба выступила испарина. Гарри подошел к постели и откинул одеяло — на повязке проступило алое пятно.

— Черт, — прошипел он сквозь зубы. — Черт, черт, черт!

Он выскочил из палатки и, спрятавшись за первым попавшимся деревом, громким шепотом позвал:

— Добби!

Домовик появился спустя секунду. Он выглядел растерянно — мял узловатыми пальцами свою смешную шапочку, а в уголках его глаз уже собрались слезы.

— Добби подвел Гарри Поттера! Добби не смог уговорить профессора прийти.

— Что? — Гарри схватил его за плечи и легонько встряхнул. — Расскажи по порядку.

Домовик всхлипнул и затараторил:

— Добби сделал, как приказал Гарри Поттер, сэр. Отправился к профессору Снейпу, но он был в том доме, в старом доме Добби, там был Тот… Тот… — он икнул и продолжил, так и не назвав имени Темного Лорда: — И Добби не смог подойти к профессору, иначе Добби бы выдал себя. А потом профессор вышел из дома, но не захотел говорить с Добби. Он был зол, так зол! Но Добби обещал Гарри Поттеру помочь и поэтому отправился в школу. Профессор долго ругался и сказал, что Гарри Поттер… — домовик снова умолк, мотнул головой, не решаясь повторить слова Снейпа. — Что он не придет, покуда в палатке чужие. Но Добби не сдавался, тогда профессор пригрозил скормить Добби фестралам…

Гарри кивнул, похлопал Добби по плечу.

— Пойдем, нам нужно решить, куда переправить Луну и мистера Олливандера.

В палатке царила тишина. Старый мастер спал, а Луна неспешно протирала лицо и руки Гермионы влажной тряпицей.

— Вам нужно перебраться в безопасное место. Срочно, — выпалил Гарри.

— А как же Гермиона? — Луна осторожно встала и прижала руки к груди. — Я могла бы помочь.

— Я позабочусь о ней, — ответил Гарри, приближаясь к Луне. — Она будет в порядке. Обещаю.

Луна растерянно смотрела на него своими глазами навыкате, и Гарри взял ее за руку.

— Ты веришь мне?

— Если не тебе, то кому остается верить? — улыбнулась она. — Я разбужу мистера Олливандера. А куда мы отправимся?

Единственное место, которое приходило Гарри на ум — Нора. Там члены ордена Феникса, они смогут позаботиться о беглецах. Наверняка там усиленная защита, куча взрослых мужчин с палочками. А еще — Джинни. Пахнущая летним лугом, лукавая и такая теплая Джинни. Гарри мог бы сам аппарировать Луну и Олливандера в Нору. Бросить взгляд на освещенные окна, возможно, даже зайти на минуту, вдохнуть родные ароматы свежего хлеба и готовящегося ужина, обнять миссис Уизли и Джинни...

Он посмотрел на Гермиону — ее дыхание стало прерывистым, глазные яблоки быстро двигались под покрасневшими веками. Гарри вздохнул.

— Добби, — позвал он, принимая решение, — отправляйся в Нору. Посмотри, безопасно ли там, предупреди Уизли, что сейчас к ним прибудут гости и их нужно хорошенько спрятать. Потом возвращайся за Луной и мистером Олливандером. Когда перенесешь их… Ты знаешь, что делать дальше.

Добби серьезно кивнул и тут же с громким хлопком исчез. Гарри забрал из рук Луны тряпицу и принялся сам обтирать пылающий лоб Гермионы. Он обещал позаботиться о ней, и он это сделает.

Домовик вернулся спустя пару минут.

— Нас ждут, Гарри Поттер, сэр. Вам велено передать привет и вот, — он протянул Гарри одуряюще пахнувший сверток, — пирог от миссис Молли.

Гарри улыбнулся — миссис Уизли не менялась, и как же было приятно, что хоть что-то в этом сошедшем с ума мире оставалось прежним.

— Нужно поторопиться, — сказал он. — Луна, вы готовы?

— Мистер Олливандер не до конца проснулся, но, думаю, он в состоянии аппарировать.

Она подвела рассеянно щурящегося старика к Добби.

— Удачи вам, — Гарри протянул Луне одну из палочек, вроде бы ту, что принадлежала Петтигрю. — Возьми. Вряд ли она подойдет тебе, но это хоть что-то.

— Спасибо, Гарри, — Луна порывисто обняла его и чмокнула в щеку. — Спасибо, что пришел за нами, — она отстранилась и внимательно оглядела его. — Не давай плохим мыслям селиться в твоей голове! В самом деле, Гарри! Тебе выпадают такие испытания, с которыми не каждый взрослый бы справился. Я верю в тебя. Мы все верим в тебя.

Она улыбнулась широко и искренне, и не успел Гарри ничего ответить, как Добби уже перенес их с Олливандером прочь из палатки. Теперь оставалось только ждать — ждать, что профессор Снейп все же придет.

Он появился спустя два часа. За это время Гермионе стало хуже: ее губы покрылись сухой коркой, а спокойное прежде дыхание теперь казалось судорожным и поверхностным. Гарри пришлось сменить ей повязку, так как та, которую наложил Кричер, насквозь пропиталась кровью.

Гарри не находил себе места и метался между постелью, где мучилась от жара Гермиона, и входом в палатку. Он выглядывал наружу, окидывал беспокойным взглядом лес, потом бросался к подруге, протирал ее лоб и опять шел к двери. Гарри следил за неспешным ходом минутной стрелки на часах, подаренных ему на совершеннолетие миссис Уизли, и загадывал, что если через полчаса Снейп не объявится, то он снова вызовет Добби. Если через двадцать минут… если через десять…

Звать Добби не пришлось. Снейп ворвался в палатку, когда Гарри уже потерял всякое терпение и надежду.

— Уберите своего ручного эльфа, Поттер, сейчас же! — прорычал профессор, попутно стряхивая пальцы Добби со своей ноги.

Домовик спрятался за Гарри и, осторожно выглядывая, сказал:

— Гарри Поттер просил привести профессора, и Добби привел!

Снейп собрался было ответить что-то язвительное, но Гарри не дал ему сказать ни слова.

— Черт побери, почему так долго?

— Долго? — Снейп подобрался и стал похож на ощетинившегося пса, готового вцепиться в горло врагу. Гарри даже невольно отшатнулся и тут же мысленно отругал себя за это. — Долго, Поттер? — профессор шагнул к нему и схватил за грудки. Его губы скривились, левая щека подергивалась нервным тиком. — Скажите спасибо, что я вообще пришел после всего, что вы, безмозглый кретин, натворили!

Он встряхнул Гарри, злобно сверкая глазами, и отшвырнул от себя с такой брезгливостью во взгляде, что Гарри показалось, будто профессору не терпится вымыть руки.

— Вы хоть понимаете, какую кашу заварили? А мне опять разгребать ваше дерьмо, Поттер. Вы так легко рискуете чужими жизнями! — он скривил рот в подобии улыбки. — Я понимаю, что вы бы ликовали, увидев меня мертвым, но ваша настырная подружка! Ее вам совсем не жаль?

— Если бы не вы… — начал Гарри, но тут же прикусил язык: как ни хотелось ему высказать все, что копилось в нем годами, Снейпу, как бы сильно ни было желание ткнуть профессора длинным носом в допущенные им ошибки, Гарри понимал, что Снейп — единственная надежда спасти Гермиону, и злить его не стоит. Он проглотил горькие слова о родителях и крестном, но Снейп, похоже, прочитал все по его лицу. Профессор глухо зарычал, подскочил к Гарри и резко схватил его за горло.

— Не сметь! Не сметь! — Его губы тряслись, а взгляд казался безумным. — Не сметь говорить о том, чего не знаете!

Он разжал хватку и ткнул Гарри пальцем в грудь, по всему его виду было ясно, что он бы с большим удовольствием приложил Гарри каким-нибудь мерзким заклинанием или даже по-магловски, кулаком, с хрустом сворачивая на сторону нос.

— Я знаю, каково это — своими руками губить близких людей. Хотите повторить мой путь? Хотите всю жизнь провести под гнетом вины? Тогда вперед, Поттер! Продолжайте в том же духе, не думайте. Рано или поздно вы убьете ее, — он кивнул в сторону Гермионы, — и каждую ночь будете молить ее призрак, являющийся вам во снах, о прощении. Хотите этого? Ну?

— Нет, — хрипло и зло отозвался Гарри, потирая саднящее горло. — Конечно, нет.

— Тогда хорошенько поищите в своей голове мозги, гер-р-рой! — прорычал Снейп и развернулся.

Он подошел к постели Гермионы, осмотрел ее цепким взглядом и вытащил из кармана мантии несколько пузырьков.

— Я надеюсь, хотя бы запомнить порядок приема зелий вы сумеете? — издевательски спросил профессор, расставляя склянки на столе. Гарри буркнул что-то, но подошел ближе. — Если пропустите хоть одно, я не ручаюсь за ее жизнь.

Гермиона сдавленно застонала, и Гарри готов был поклясться, что обычное презрительное выражение Снейпа на мгновение сменилось болезненной гримасой. Но лишь на секунду. Следующие десять минут предельно сосредоточенный профессор подробно и обстоятельно объяснял, как и в какой последовательности давать зелья. Гарри слушал его с таким вниманием, какого, наверное, никогда не удостаивалась ни одна лекция по зельеварению.

— Не разрешайте ей перенапрягаться. Поостерегитесь аппарировать какое-то время. Сидите тихо, не высовывайтесь, а если уж ваша болезненная активность снова потащит вас спасать кого-нибудь, кто в этом не нуждается, напрягите извилины и хотя бы дайте знать об этом мне, — Снейп замолчал, смерил Гарри нечитаемым взглядом, устало провел ладонью по лицу. — Хотя, видит Мерлин, я совершенно не горю желанием видеть вас еще когда-либо в своей жизни, — он оперся о стол, наклонился к Гарри, обдавая его несвежим дыханием, и прошипел: — Если бы на вашем месте был кто-то другой, кто-то не Избранный, — он выделил это слово интонацией и скривился, — посмел поднять на меня палочку, да еще так подло, ставя под угрозу все, что делали люди куда более умные и стоящие, я бы его уничтожил. Я бы выбрал самый медленный и мучительный способ убить человека и наслаждался бы каждым криком, каждым стоном, — Снейп выпрямился и одернул манжеты рукавов. — На ваше счастье, вы — одна из ключевых фигур этой войны. Но помните про мои слова, Поттер.

Он хмыкнул, глядя на набычившегося Гарри, подошел к выходу из палатки и, откинув брезент, добавил:

— И еще, Поттер. Вы слишком полагаетесь на домовиков. Этот припадочный Добби, стоит признать, предан вам с потрохами. Но старый эльф Блэков… Уверены ли вы, что ваше слово перевесит слово его обожаемой «госпожи»? В конце концов, именно он сдал вашего блохастого крестного.

Палатка опустела, и Гарри наконец смог свободно вздохнуть. Что именно не давало ему спокойно дышать в присутствии Снейпа — стыд или злость, — он не понимал, но решил отложить эти размышления на потом. Гарри смел со стола флаконы с зельями и ринулся к Гермионе, повторяя шепотом: «Сначала вывести яды — зеленый флакон, сто капель, подождать четверть часа, затем восполнить потерю крови — черный флакон, достаточно двух полных ложек, затем…»

Безмолвие давило на уши, нервировало, изводило, и даже четкое и ровное тиканье часов, обычно раздражавшее и мешавшее уснуть, не могло разбавить царившую в палатке тишину. Гарри пробовал спать, но постель колола бока, словно пятикурсник-недоучка пытался трансфигурировать матрас в дикобраза да так и бросил — ни то ни се. Голова после сумасшедшего дня гудела, ломило виски, и Гарри, отчаявшись уснуть, искал спасения на улице — вдруг свежий воздух поможет. Но всего лишь шаг, сделанный прочь от палатки, заставлял его сердце бешено биться о ребра. Тревога гнала обратно, и он занимал пост у постели Гермионы, тихонько напевая, чтобы развеять тишину, на манер колыбельной что-то из хитов «Ведуний».

Гермиона оставалась чересчур бледна и, что пугало больше всего, не приходила в сознание. Глупо было думать, что зелья подействуют так быстро — прошла всего пара часов, как ушел Снейп, но Гарри все же надеялся и в приступе паники несколько раз прикладывал к ее губам ложку — дышит или нет, жива или… нет?

Он прилег рядом, на самый краешек ее постели, боясь потревожить, но не находя сил отойти, осторожно положил ладонь ей пониже ключиц. Гарри надеялся, что Гермиона простит ему такую фамильярность, но легкое, еле ощутимое движение ее грудной клетки под одеялом волшебным образом успокаивало. Он не заметил, как уснул.

Гарри снилось что-то путаное и малоприятное. Вроде бы Дадли гнался за ним на метле, хохоча и размахивая битой, «Молния» отчаянно виляла, запиналась в воздухе, и Гарри пришлось приземлиться в саду тети Петуньи, прямо посреди клумбы с ее любимыми розами. Он оглядывался, ожидая в любую минуту нападения кузена, но тот не появлялся, зато между усыпанных бутонами кустов вдруг возник профессор Снейп. Он выгуливал на поводке Злыдня, который, вопреки обыкновению, не пытался ни укусить, ни облаять, а лез мордой Гарри в лицо, и короткая жесткая шерсть отчаянно щекотала ему щеки.

Зуд стал невыносимым, Гарри поднял будто налитую свинцом руку, чтобы почесать нос, но его пальцы запутались в чем-то мягком. Он открыл глаза и чуть не свалился с кровати: из-под полуприкрытых припухших век на него смотрела Гермиона.

— Ты очнулась? Господи, ты очнулась! — он вскочил на ноги и заметался вокруг кровати, поправляя одеяло, подушку, убирая волосы с ее бледного лица. — Гермиона, прости меня, прости! Я такой дурак, идиот…

— Пить, — еле шевеля губами, пробормотала она.

— Что? Гермиона, тебе что-то нужно?

Гарри опустился на колени у постели.

— Пить, — повторила она, и Гарри подскочил все равно что ужаленный. Он заметался по комнате, схватил со стола графин — там не оказалось ни капли, — швырнул обратно, даже не обратив внимания на то, что от жесткого приземления у графина откололась ручка, потряс фляжку, потом хлопнул себя ладонью по лбу, направил в жестяную кружку палочку и выкрикнул: «Агуаменти»! Вода, чистая и прозрачная, такая холодная, что бока кружки тут же покрылись каплями конденсата, с веселым журчанием полилась из палочки.

— Вот, держи, — он осторожно поднес Гермионе воду, но та не шелохнулась, только смотрела устало и как-то обреченно.

Гарри мысленно обругал себя за недогадливость, просунул руку ей под затылок, стараясь не сделать больно, прищемив волосы (они были везде — на подушке, одеяле, на лице), приподнял ее голову, коснулся ободком кружки потрескавшихся губ. Она, как ребенок, почувствовавший вкус молока, послушно и охотно открыла рот — вода текла по щекам, скатывалась на шею, но Гермиона, похоже, не испытывала дискомфорта. Она выпила все до капли и обессиленно закрыла глаза. Гарри осторожно опустил ее обратно на подушку. Гермиона не шевелилась, и он снова перепугался.

— Эй! Ты меня слышишь? — он тронул ее плечо, и Гермиона нахмурилась, с трудом моргнула.

— В глаза словно песка насыпали, — прошелестела она. — Холодно.

— Сейчас я принесу еще одеяло, — встрепенулся Гарри, но тонкая холодная рука ухватила его за запястье.

— Просто побудь со мной.

Гарри осторожно сел на край постели. Гермиона шумно выдохнула — она мелко дрожала, и Гарри, отбросив сомнения, лег рядом и обнял ее. Часы медленно отсчитывали секунды, со стола капала на пол пролитая вода, Гарри обнимал Гермиону, а на сухой ветке дуба, нависшей над палаткой, тихо вела свою считалочку кукушка.

Рыба билась, остервенело колотя хвостом по камням, и Гарри казалось, что не мешай он, и она в скором времени доберется до озерца, из которого ее так бесцеремонно вытащили. Он прицелился и (после трех неудачных попыток) оглушил рыбу Ступефаем. Стоило сразу же убить ее и выпотрошить, но Гарри медлил — он представлял брызги крови на подмерзшей траве, и по позвоночнику словно пробегались чьи-то ледяные пальцы. Он с досадой засунул рыбину в мешок, понадеявшись, что в искусственном освещении палатки убить ее будет легче.

Даже после тусклого вечернего света внутри казалось мрачно и неуютно. Гермиона, подложив под спину несколько подушек и сдвинув к переносице брови, читала. За те дни, которые Гарри провел, ухаживая за ней, он научился понимать по выражению ее лица, что происходило с Гермионой, пожалуй, лучше, чем за все проведенные с ней в школе годы. Слегка закушенные губы вкупе с распахнутыми глазами означали, что она испытывает боль, плотно сжатый рот указывал на недовольство, а глубокая складка между бровей — на то, что Гермиона расстроена. Она стеснялась лишний раз просить Гарри о помощи, и ему приходилось самому угадывать, чем ей помочь.

— Зажечь тебе свет? — спросил он, заталкивая мешок с рыбой в раковину. — Так недолго и глаза испортить.

Гермиона, шумно выдохнув, откинулась на подушки.

— Не нужно, — буркнула она и потерла лоб. — Все равно это бесполезно. Не могу сосредоточиться, смысл ускользает. Этот кинжал мне точно не в голову попал?

— Еще вчера ты с трудом подносила ко рту ложку с супом, — хмыкнул Гарри.

— Сравнил, тоже мне! — Гермиона сердито тряхнула кудрями и тут же болезненно поморщилась. — Это невыносимо — лежать тут и даже не иметь возможности встать!

— Мы говорили об этом вчера, — отрезал Гарри. Рыба шевельнулась, и он, вооружившись кухонным топориком, застыл над раковиной, как палач над жертвой. — Тебе рано напрягаться, нужно набраться сил. Ты же не хочешь, чтобы рана снова открылась?

— А я думаю, что небольшая нагрузка пошла бы мне на пользу, — упрямо заявила Гермиона. — Как нам продолжать борьбу, если я даже встать с постели не могу?

— Не оговаривается! И борьба подождет, — Гарри примерился и опустил топорик прямо на рыбью голову. Мерзко чавкнуло, и Гермиона обернулась на звук.

— И давно ли ты стал таким осмотрительным? — спросила она едко.

Гарри бросил топорик в раковину, оперся ладонями о края столешницы, опустил голову и сжал зубы.

— Гарри, прости… Я не хотела... — пролепетала Гермиона. — Я не имела в виду ничего такого, просто… Гарри! — позвала она.

— Я заслужил, — ответил он тихо, вновь поднимая свое орудие.

— Я правда не хотела! Просто сорвалось… Это все из-за того, что приходится лежать тут бревном, и я ничем не могу помочь, но ты не виноват…

Гарри мотнул головой, будто прося Гермиону не продолжать. Она замолчала, но не отвернулась, а продолжила буравить взглядом его напряженную спину, словно закаменевшие плечи и руки, механически возившиеся с рыбой.

Спустя десяток минут на плите аппетитно зашкворчали стейки, аромат наполнил палатку, и Гермиона почувствовала, как свело желудок.

— Знаешь, я бы убила за тарелку пасты с морепродуктами. Или креветок на гриле, с лимоном и хрустящими листьями салата. Или, — она сглотнула слюну, — крем-суп с мидиями и осьминогами!

— Ты не говорила, что любишь такое.

— Разговор как-то не заходил, — Гермиона пожала плечами. — Конечно, пища — всего лишь топливо, необходимое телу, мозгу, магии. Она должна быть сытной, полезной, разнообразной — остальное не так важно. Но все эти дары моря — моя слабость. Как картошка для Рона, а для тебя…

— Пирог с патокой, — сказали они одновременно.

Гарри взглянул на нее удивленно, и Гермиона смущенно улыбнулась:

— Ты всегда брал дополнительную порцию, сложно было не заметить.

— Ну, сегодня у нас в меню нет ни пирога, ни креветок. Только эта безымянная рыба, — он поставил тарелку ей на колени, протянул вилку и нож, участливо заглянул в лицо: — Справишься сама?

Гермиона кивнула, и в палатке повисла тишина, нарушаемая только стуком приборов да звуком усердно работавших челюстей.

— Между прочим, рыба вышла изумительно, — сказала Гермиона, отдавая опустевшую тарелку. — Если бы ты начал готовить раньше, то, возможно, и Рон бы не ушел, — она печально улыбнулась и хлопнула ладонью по одеялу. — Не хватало только бокала белого вина.

Гарри, поскучневший, стоило ей упомянуть о Роне, заинтересованно приподнял брови.

— Что? — Гермиона слегка смутилась.

Гарри продолжал выжидающе на нее смотреть, и она продолжила:

— Папа увлекается… — Гермиона растерянно моргнула, — увлекался винами. И мне давал попробовать понемногу. Запрещал есть сладкое, мол, оно вредно, но вина своей несовершеннолетней дочери за ужином наливал. Странные люди эти родители, верно?

— Наверное, — Гарри запустил пальцы в волосы, взлохматил и без того неаккуратно лежащие пряди.

Узкая ладошка легла на его колено.

— Прости, Гарри. Я сегодня совсем не понимаю, что говорю.

Он похлопал ее по руке, встал, подхватил тарелки и пошел к раковине.

— Не стоило говорить о родителях. И для тебя, и для меня это — больная тема.

— Не переживай, Гермиона, — отозвался Гарри, — я давно привык, что вокруг меня постоянно рассказывают о семьях. Не рыдать же мне было каждый раз, когда Рон жаловался на миссис Уизли и братьев?

Пара взмахов палочкой, и посуда заблестела и выстроилась в шкафу, а Гарри вернулся на свое место подле постели больной. Повисла неловкая тишина. Гермиона сидела, опустив голову, и ее лица не было видно за свесившимися кудрями. Гарри осторожно тронул ее за плечо.

— Пора пить зелье.

— Мне казалось, вчера ты дал мне последнюю порцию.

— Да, но сегодня у палатки стоял новый флакон, — Гарри вытащил пробку из прозрачной бутылочки, понюхал содержимое. После всех своих «каникул» в больничном крыле не узнать Укрепляющий раствор было невозможно, но он на всякий случай все же обмакнул в зелье мизинец, облизнул его и прислушался к ощущениям — ничего странного. Тогда Гарри наполнил ложку и протянул ее Гермионе.

Она послушно открыла рот, проглотила все до последней капельки, немного поморщилась.

— И почему бы не разработать лечебные зелья с более приятным вкусом?

Гарри пожал плечами, закупорил флакон.

— Это так странно, да? — продолжила Гермиона. — Профессор Снейп — на нашей стороне. Он знает, где мы прячемся, приходит ночью, когда мы спим. Он помогает нам…

— Самому не верится, — глухо отозвался Гарри.

— Он уже десятки раз мог убить нас или схватить и передать своему хозяину.

— Мне трудно это признавать, но он кое в чем прав. Я слишком полагался на чью-то помощь в последнее время. Домовиков, его. Чем больше живых существ знает, где мы, тем менее безопасно здесь оставаться.

— И что будем делать? — Гермиона подалась вперед.

— Сменим место, как только ты достаточно оправишься. А пока нужно усилить меры безопасности. Буду продолжать дежурить по ночам, а ты подумай, есть ли еще заклинания, которыми можно защитить палатку.

— Но Гарри! Вряд ли я смогу аппарировать раньше чем через неделю! Обещай, что не будешь дежурить ночи напролет, ты не выдержишь в таком режиме!

Гарри положил ладони ей на плечи, слегка сжал.

— Не думай об этом. Твоя задача — поправиться, моя — все остальное, — он встал, машинально потрогал палочку, спрятанную в карман рубашки. — Тем более после всего этого мне практически не спится.

— Кошмары? — обеспокоенно спросила Гермиона.

Гарри отошел ко входу в палатку, повернулся спиной к Гермионе, неопределенно пожал плечами.

— Не то чтобы кошмары. Что-то смутное. Словно я ищу что-то и не могу найти, — он щелкнул пальцами по брезентовому полотну. — И злость, сильная злость.

— Очень похоже на твои сны об Отделе Тайн, тебе не кажется? Что он ищет? Тебя? — В голосе Гермионы отчетливо звучал испуг, и Гарри подумал было отшутиться, перевести, замять тему. Он натянуто улыбнулся и обернулся, однако улыбка тут же сползла с его лица: Гермиона сидела на самом краю кровати, свесив ноги, и, казалось, готовилась встать. Ее лицо было бледно, глаза лихорадочно блестели, а грудь быстро-быстро вздымалась под тканью футболки.

— Эй, — он метнулся к ней, надавил на плечи, заставляя улечься, — ты чего?

— Гарри, если ты снова видишь такие сны… Ты же понимаешь, как это опасно? Он может… — она снова села, — да что угодно может! Внушить тебе что-нибудь, узнать, где мы!

— Дамблдор говорил, что этого не случится. Тот-кого-нельзя-называть боится этой связи, — Гарри постарался использовать самый свой спокойный и внушительный тон.

— Да, но если он будет в отчаянии… Гарри, ты же не пытаешься сам узнать, о чем он думает?

— Что? Нет, конечно нет!

Гермиона смерила его подозрительным взглядом, внимательно посмотрела в глаза, словно искала там признаки лжи, потом коротко выдохнула, расслабила плечи.

— Впрочем, — шепнула она, — если Дамблдор так считал… Надеюсь, он был прав, иначе у нас проблемы.

Гарри сглотнул — вера Гермионы в директора оставалась непоколебимой, несмотря ни на какие их последние открытия, а вот сам он изрядно сомневался в Дамблдоре, его словах и решениях.

— Постарайся заснуть, — сказал он, укрывая Гермиону. — А я проверю заклинания и подежурю.

— Постой, Гарри! Может, почитаешь мне немного?

Из-под одеяла виднелась только копна плохо расчесанных волос, нос и два блестящих глаза, и Гарри улыбнулся — Гермиона была похожа на простывшего ребенка, просящего отца посидеть немного рядом.

— Конечно, — ответил он, отыскивая забытую в изножье постели книгу. — С того места, где остановились вчера, или ты смогла прочитать что-то сама?

— Лучше с того, где остановились. Все равно я не поняла из прочитанного ни строчки.

— Как скажешь, — сказал Гарри, открывая книгу.

Луна ярко освещала палатку и окрестности — Гарри не требовался даже слабый «Люмос». Он трижды обошел вокруг палатки, сначала обновляя заклинания, затем — просто проверяя, не покажется ли что-то подозрительным. Глаза отчаянно слипались, стоило подремать хоть немного, а затем — снова обойти их небольшие «владения» дозором. Гарри нырнул в палатку — тишину в ней нарушало только мерное дыхание спящей. Стараясь не шуметь, он подошел к своей кровати, поставленной почти вплотную с Гермиониной — чтобы не пропустить, если ей вдруг станет хуже, — скинул ботинки и улегся прямо в одежде. Стоило ему смежить веки, как в его сознании замелькали смазанные картинки, накатила тошнота, будто он только что аппарировал, и раздражение — сильное, практически переходящее в ярость — завладело разумом. Гарри резко повернулся на бок, обшарил глазами комнату, словно боялся, что Волдеморту хватило этих мгновений, чтобы вывернуть его мозг наизнанку, найти нужную информацию и перенестись в их палатку. Но ни Волдеморта, ни Снейпа, ни кого бы то ни было еще рядом не было. Зато забавно сопела Гермиона. Ее рука свешивалась с края кровати, и указательный палец слегка отставал от остальных, как будто даже во сне она тянулась к нему — «не уходи». Гарри тоже протянул руку, коснулся кончиками пальцев ее кисти и снова закрыл глаза. Он сосредоточился на ощущении тепла, исходившего от Гермионы, — оно то ускользало, то вновь приближалось, когда она слегка шевелила пальцами во сне. Гарри глубоко вдохнул, помянул недобрым словом Снейпа и постарался прогнать из головы все, кроме образа маленького мерцающего огонька, так похожего на те, что закупоривала в банки Гермиона.

Обычно из бисерной сумочки доставались только самые необходимые вещи — собирать раз за разом кучу всевозможного скарба было слишком утомительно. Но за время вынужденной стоянки близ Плимута палатка непривычно захламилась, и теперь ребята внимательно осматривали свое жилище в поисках не упакованных еще вещей.

— Как это похоже на Луну! — кипятилась Гермиона, складывая в безразмерную сумочку книги. — Найти какую-нибудь нелепицу, поверить в нее и убедить других. Слава Мерлину, что профессор отговорил нас отправляться к Лавгуду!

— А мне вот кажется, все вполне гладко звучит, — вяло сопротивлялся Гарри — они уже не в первый раз обсуждали Дары Смерти, но из-за слабости Гермиона быстро сдавалась и прекращала спор. Теперь же ей стало лучше, и она была полна решимости высказать все, что думала обо всей этой истории. Он нашел еще одну книгу и отправил ее в сторону Гермионы заклинанием.

— Гладко! Гарри, это все — детские сказки! Нельзя полагаться на подобные истории и делать из них какие-либо выводы! Не существует Смерти, нет ее Даров!

— Но маглы уверены, что магии нет, а она существует, — повторил Гарри довод Луны и для большей убедительности пустил из палочки сноп искр. — Тем более никто не говорит, что это в самом деле была Смерть. Может, просто могущественный волшебник, который создал такие артефакты.

— И все же, — Гермиона сдула с лица выпавшую из наспех заплетенной косы прядь и сунула в сумку забытый на спинке стула шарф.

— А что ты скажешь о моей мантии? Она ведь уникальна! Чары не выветриваются, ткань — без единой дырочки!

Гермиона задумалась, плотно сжала губы. «Сомневается», — расшифровал Гарри.

— Хорошо, я признаю, что мантия — особенная. Но воскрешающий камень! Как можно обратить вспять смерть?

— Кое-кто сумел.

— Крестражи — это другое, Гарри. Технически, их хозяин умереть даже не может. А тут черным по белому говорят — камень способен вернуть к жизни. Но это невозможно!

— Лет десять назад ты бы сказала, что возвращаться назад во времени невозможно, — буркнул Гарри, испепеляя мелкий сор. — К тому же те, кого вернули из мира мертвых, не были людьми — только их тенью. Как мои родители там, на кладбище.

Гермиона решительно подняла руку — все эти разговоры о смерти и призраках ей не нравились: Гарри на глазах замыкался в себе, а возвращаться в те времена, когда они и десятка слов за день друг другу не говорили, она не хотела.

— Даже если предположить, что Дары существуют, хотя я уверена в обратном, не понимаю, для чего Дамблдору понадобилось оставлять нам указание на них.

— Дамблдора вообще трудно понять, — буркнул Гарри. — Было… Но, может, он хотел дать нам оружие? Что-то, с помощью чего получится победить?

— Тогда почему он не сказал об этом прямо?

Гермиона смахнула со стула какие-то крошки и уселась, сложив руки на груди и закинув ногу на ногу. Гарри устроился на краешке стола.

— Его нужно найти самостоятельно? Самому догадаться, иначе не сработает? — предположил он.

— Сомнительно.

— Дары… Стать повелителем Смерти… — Гарри потер виски. — Должны ли Дары помочь мне выжить? Победить? Или это вообще ничего не значит?

Он спрыгнул со стола и со злостью пнул первое, что подвернулось под ноги. Ни в чем не повинная табуретка отлетела на середину комнаты, побалансировала на одной ножке и завалилась на бок.

— Слишком много загадок! Дамблдор сделал все таким сложным! Мы должны спасать свои шкуры от Пожирателей, догадаться, где спрятаны крестражи, додуматься, что спрятано в снитче, да еще и отгадать ребус из детской книжки! И — вишенка на тортике — убить Вол… — Гермиона шикнула. — Риддла.

— Я знаю, знаю. Это непросто, — она подошла к Гарри, тронула за плечо. Он обернулся, и Гермиона вдруг обняла его. Ее макушка была вровень с носом Гарри (ему же всегда казалось, что они одного роста), короткие волоски выбивались из прически и щекотали лицо. Гарри неловко положил руки ей на талию — под свитером отчетливо чувствовались выступившие ребра, и он ужаснулся тому, что и без того худенькая, Гермиона за время болезни почти истаяла.

Они простояли так несколько минут, и Гарри чувствовал, как злость отступает — ему даже показалось, что на изнанке век заплясал огонек, который он представлял теперь перед сном. Наконец Гермиона отстранилась и внимательно посмотрела ему в глаза.

— Знаешь, что я думаю? Если бы это было так важно, Дамблдор дал бы хоть какую-то информацию. Про крестражи же он рассказал. Так что, наверное, даже если Дары существуют, — она скептически приподняла бровь, — это не то, без чего войну не выиграть.

— Значит, забудем о Дарах и сосредоточимся на крестражах, — Гарри одернул задравшийся свитер Гермионы, и она слегка смутилась.

— Давай я сложу палатку, а ты проверь, не забыли ли мы чего снаружи.

Гарри вышел на улицу — крепкий соленый ветер ударил ему в лицо. Прощаться с морем не хотелось, но они оставались на месте уже около месяца, и это становилось крайне небезопасно. Даже в таком безлюдном месте был шанс, что их кто-нибудь заметит, да и домовики, и Снейп знали, где их искать. И если в верности Добби Гарри не сомневался, то оставшиеся двое вызывали серьезные опасения — тем более старый домовик Блэков так и не объявился с тех самых пор, как отправился прятать труп Хвоста.

Гарри осмотрелся, поднял с земли забытый мешок, в котором носил рыбу, а Гермиона уже стояла рядом, запихивая в сумочку конец стропы.

— Готов? — спросила она.

— А ты? Справишься?

Гермиона фыркнула.

— После всех этих тренировочных перемещений вокруг лагеря ты все еще не уверен, что я полностью здорова?

— Хорошо, — Гарри, не отрывая взгляда от моря, нашел ее руку. Тонкие пальцы с готовностью крепко сжали его ладонь. — Вперед.

Вихрь аппарации выбросил их в чистом и светлом лесу. Деревья тут росли редко, подлеска не было, мерзлую землю укрывал тонкий слой снега. Гарри вздохнул.

— Буду скучать по морю.

— Когда все закончится, я тебе обещаю, — Гермиона сжала его кисть, которую так и не выпустила, — мы отправимся к морю и будем просто отдыхать.

— И никаких приключений.

— Никаких, — улыбнулась она.

— Только море, креветки и белое вино, — хмыкнул Гарри, и Гермиона шутливо ткнула его кулаком в плечо. — Отдохни пока, ты выглядишь бледной, а я поставлю палатку.

Гермиона не решилась спорить. Она присела на пенек, оперлась подбородком о сцепленные в замок пальцы и стала наблюдать за тем, как Гарри ходит по кругу, накладывая защитные заклинания, а потом сноровисто разворачивает лагерь.

— Готово, — вскоре крикнул Гарри. — Пойдем в тепло.

— Давай пока побудем тут, — Гермиона покачала головой. — Не представляешь, как за эти недели я насмотрелась на стены палатки!

Гарри смахнул снег с поваленного дерева, сел, подобрал веточку и принялся чертить на земле одному ему понятные знаки.

— Что будем делать дальше, Гермиона? — спросил он спустя несколько минут молчания. — Все, что нам было известно, мы уже и так и эдак крутили. Где искать крестражи?

— Будем думать. Составим списки, схемы, — Гермиона закусила губу. — Когда информацию излагаешь письменно, легче проследить связи и увидеть упущения. А сейчас неплохо бы разузнать, что творится в Англии. Действовать вслепую нельзя.

— Поговорить бы с кем-нибудь из наших, — размечтался Гарри. — С Кингсли, к примеру, или мистером Уизли.

— С Римусом, — подхватила Гермиона. — Близнецами или Джинни, — она скосила глаза в сторону Гарри.

Он промолчал — в его душе до сих пор жила обида на Люпина и его глупое поведение, а Джинни… Гарри с удивлением понял, что не вспоминал о ней очень давно, пожалуй, с того самого дня, как отправил Луну в дом Уизли. Сколько времени прошло? Три недели, может — чуть больше, а ему казалось, что долгие-долгие месяцы. Он прикрыл веки, попытался представить Джинни такой, какой видел в последний раз на свадьбе Билла и Флер — нарядной, счастливой. Но черты ее лица расплывались, хорошо знакомые кусочки ее облика — веснушки, линия подбородка, мягкий пушок на щеках, карие радужки с крапинками — никак не желали складываться в общую картинку. Гарри встряхнулся — Гермиона обеспокоенно смотрела на него, совсем как на больного.

— Было бы здорово, — сказал он, рассматривая радужкиГермионы и пытаясь определить, какого они оттенка. — Но я бы сейчас и от лживого «Пророка» не отказался.

— Да, стоит раздобыть газету, — Гермиона хлопнула себя по коленям, и Гарри машинально отметил — ее глаза были карими, но не как у Джинни, темнее, почти кофейного оттенка.

— Попросим Добби?

На всякий случай они отошли от палатки и спрятались под мантию. Гарри обнажил палочку, Гермиона последовала его примеру, и только после этого он тихо позвал домовика.

Эльф появился тут же. В одной лапке он сжимал грязную тряпку, в другой — бутылек с чистящим средством.

— Сэр Гарри Поттер звал Добби? — пискнул он, отвешивая глубокий поклон.

— Здравствуй, Добби! — радостно воскликнула Гермиона. — Как твои дела?

Глаза эльфа тут же наполнились слезами.

— Вы хотите знать, как дела у Добби? Его дела отлично! Бывшие хозяева искали Добби, чтобы разузнать, куда делся Гарри Поттер и его друзья из их дома, но Добби — свободный эльф и не явился на зов. Они приходили в школу, но другие домовики предупредили Добби, и он успел спрятаться в Выручай-комнате вместе с Кричером, а директор Снейп сказал, что Добби сбежал. Теперь Добби живет в комнате и помогает ученикам, которых мучают Кэрроу, — он выронил тряпку и чистящее средство, сжал маленькие кулачки и потряс ими в воздухе.

— Мучают учеников? — переспросил Гарри, мысленно отмечая, что Кричер вернулся в школу.

— Да, сэр, мучают, — Добби печально качнул ушами. — Вы бы не узнали Хогвартс, так он изменился. Но Добби как может помогает. Ставит с Пивзом ловушки на гадких Кэрроу, лечит студентов. Добби счастлив помочь, — он согнулся в полупоклоне и уставился своими глазищами, похожими на теннисные мячи, на Гарри, ожидая, по-видимому, задания.

— Да, Добби, — Гарри откашлялся, — мы хотели попросить тебя раздобыть для нас газет. Хорошо бы знать, что творится в стране.

Добби важно кивнул и тут же исчез, чтобы вернуться спустя пару минут. В его лапках с трудом умещались десятки свернутых в рулоны номеров «Пророка» и даже несколько журналов вроде «Ведьминого досуга», некоторые газеты норовили вот-вот упасть на землю. Гермиона поспешила на помощь домовику.

— Мерлин, сколько тут всего! — воскликнула она, подбирая газеты и мельком просматривая даты.

— Добби может принести еще, — важно сказал эльф, но Гарри остановил его.

— Пока хватит. Спасибо тебе, Добби! Ты — настоящий друг.

— Гарри Поттер назвал Добби настоящим другом! — Крупные слезы покатились по его щекам, подбородку и намочили цветастый шарф, повязанный на шею. — Добби так счастлив, так счастлив!

Гермиона растроганно улыбнулась, а Гарри неловко взял домовика за лапку.

— Ты очень помогаешь нам, спасибо тебе.

Добби взвыл, живо напомнив Гарри лето перед вторым курсом.

— Крохи! Добби делает крохи для сэра Гарри Поттера! Он может куда больше, может быть еще полезнее, — его губы дрожали, делая речь неразборчивой, поэтому Гарри не сразу понял, что он сказал дальше. — Добби готов умереть за Гарри Поттера и его друзей! Закрыть собой от врагов!

В глазах у Гарри потемнело. Ему живо вспомнилась ночь побега из поместья Малфоев, Добби в залитой кровью одежде, воображение быстро дорисовало рукоятку кинжала, торчащую из тощей груди, закатившиеся глаза, приоткрытый рот и заострившиеся черты смешного лица. Он обернулся к Гермионе — она стояла на коленях подле домовика и прижимала пальцы к губам. Они молча обменялись взглядами — говорить не требовалось, они думали об одном и том же. Гарри еле заметно кивнул.

— Послушай, Добби, — начал он, откашлявшись, чтобы убрать из голоса предательскую дрожь, — у меня для тебя есть очень важное задание. — Домовик просиял и подался вперед. — Ты должен спрятаться. Спрятаться так хорошо, как только сможешь, и беречь себя. Не рискуй понапрасну, хорошо? И главное — не ищи нас, пока я не позову.

Радостная улыбка, преобразившая лицо Добби, медленно увядала. Он смотрел на Гарри с недоумением — не так он представлял себе важное задание.

— Ты будешь нашим секретным оружием, — добавил Гарри, видя сомнение в его взгляде.

— Да, Добби, — Гермиона подключилась к игре. — Мы позовем тебя, как только окажемся в безвыходной ситуации, вот как в доме Малфоев. Поэтому ты должен быть в безопасности, чтобы прийти на помощь в нужный момент.

Домовик молчал еще несколько мгновений, видимо взвешивая их слова, затем с серьезным видом поклонился.

— Добби сделает! Положитесь на Добби. Он будет ждать зова, — сказал и исчез.

— Мы ведь не станем звать его, пока все не кончится? — спросила Гермиона, и голос ее подозрительно звенел.

— Надеюсь, что не придется, — ответил Гарри. Он часто моргал, но видение окровавленного тельца, распростертого на земле, никак не желало пропадать.

Газетные листы укрывали все поверхности в палатке: пол, кухонную столешницу, стулья и табуреты, кровати. Некоторые листы были скомканы и заброшены подальше — с глаз долой, другие аккуратно сложены на столе: статьи в них были исчерканы, а поля — покрыты заметками. Гарри лежал посреди этого беспорядка и читал очередную отвратительную заметку о маглах и маглорожденных.

— Нет, ты послушай, — гневно воскликнул он. — «Последние исследования природы магии доказывают — волшебство не возникает из ниоткуда, а так называемые маглорожденные — никто иные как воры». И это напечатано на первой полосе! Как у них самих руки поднимаются такое выпускать?

Он скомкал лист и зашвырнул его под кровать, сжал руками голову и сквозь зубы выругался. Гермиона спокойно приманила прогневавший его лист, расправила, пробежала глазами, пожала плечами и снова скомкала.

— Это называется пропагандой, Гарри.

— Это ложь! — гаркнул он.

— От того, что это ложь, она не перестает быть пропагандой, — так же спокойно ответила Гермиона. — Это обычная практика. Власти проталкивают в массы нужную идеологию, а люди со временем начинают верить в то, что им пытаются скормить.

— Неужели и в эту чушь люди поверят?

Гарри с отвращением махнул рукой в сторону многострадального листка и сердито нахохлился.

— Кто-то наверняка верит. Тот, кого война обходит стороной, кто не привык анализировать. Другие не верят, но боятся, поэтому делают вид, что согласны. А если мы победим, все раскрутится в другую сторону.

Она встала с кресла, в котором сидела, обложившись газетами, последний час или два, подошла к столу. На нем лежали совершенно обычный блокнот и карандаш. Гермиона задумчиво постучала грифелем по листу, провела посередине толстую линию и принялась записывать имена. Гарри тоже присоединился, заинтересованно заглянул ей через плечо.

— Что это?

— Список тех, кто погиб, — Гермиона указала на левый столбец, — а это — тех, кто пропал или арестован.

Гарри быстро прочитал оба столбца и выдохнул — смутно знакомые имена встречались, но никого из тех, о ком он всерьез переживал, там не было. Гермиона поцокала языком, подвела под столбцами черту и бросила карандаш.

— Все это совсем не похоже на сказку, — в сердцах воскликнула она.

Гермиона стояла, опершись о стол и опустив голову, и Гарри догадался — она не хочет, чтобы он видел ее лицо. Что сказать, он не знал, потому счел правильным оставить ее ненадолго наедине со своими мыслями и сделать чай. Чай никогда не бывает лишним. Он возился с заварочником, когда Гермиона его окликнула:

— Ты помнишь, как мы плыли на лодках к Хогвартсу?

— Конечно, такое не забыть.

Гермиона помолчала немного, затем продолжила:

— Какой он был… Как в книжке сказок, только лучше, потому что настоящий.

Гарри молча вручил ей кружку, над которой вился пар, и по привычке уселся на краешек стола.

— Мы плыли, замок приближался, а у меня коленки тряслись.

— По тебе этого было не сказать, — буркнул Гарри, и Гермиона посмотрела на него так рассеянно и отстраненно, что он тут же пожалел о своих словах.

— Привидения, Большой зал, говорящая шляпа. Совсем другой мир, и он мне не снился. Его можно было потрогать рукой, — она усмехнулась. — Веришь, я с месяц каждое утро первым делом доставала палочку и наколдовывала что-нибудь, да хоть просто искры. Чтобы убедиться…

Гермиона поставила кружку на стол и устроилась рядом с Гарри. Они сидели и болтали ногами в воздухе, а пар, исходящий от чая, завивался вокруг них туманными петлями.

— А потом сказка кончилась. Довольно быстро, на самом деле. Оказалось, что, несмотря на магию, это — самый обычный несовершенный мир. С обидами и разочарованиями, нетерпимостью, предрассудками, злодеями. Стоило признаться себе в этом сразу, конечно, тогда, возможно, это, — она подтолкнула пальцем блокнот, — не шокировало бы так.

— Раньше? — переспросил Гарри, прихлебывая чай.

— Ну да, — Гермиона тоже взяла чашку в руки, покрутила ее и снова отставила. — Мой первый поход на Косую аллею оказался волшебным, но все равно… Это было заметно. То, как ко мне относятся.

Гарри покосился на нее — сам-то он был так поглощен окружающим, что ничего такого не замечал, кроме, конечно, реакции окружающих на его шрам и, конечно, Малфоя.

— Особенно в Гринготтсе. Эти высокие конторки… Мы с родителями подошли к одной, окликнули гоблина. Он смерил нас таким презрительным взглядом и сразу сказал: «Обмен фунтов на галлеоны там», — Гермиона горько хмыкнула. — И снова уткнулся в свои записи, словно мы не стоили ни секунды его внимания. Рядом стояла семья каких-то волшебников, у них был ключ от сейфа, и гоблин, который их обслуживал, кажется, даже слегка им поклонился. Женщина посмотрела на нас как на пустое место, а ее сын показал пальцем и что-то зашептал отцу на ухо. А тот усмехнулся и сказал что-то вроде: «Ну что с них взять». Я тогда подумала, что буду учиться так усердно, чтобы никто в этом новом чудесном мире не посмел относиться ко мне… с пренебрежением. И сейф заведу, и ключ получу. И вообще… стану министром магии всем назло!

— Станешь, я уверен, — Гарри легонько похлопал ее по колену.

— Ох, не знаю. Этот мир хочет меня убить. Какие уж тут ключи от сейфов. Ладно, — она плавно соскользнула со стола, — давай подведем итог, что мы узнали из газет?

— Что нам по-прежнему не стоит появляться где бы то ни было под угрозой смерти, — с готовностью отозвался Гарри, которому от откровений Гермионы стало неуютно. Он продемонстрировал напечатанный на первой полосе «Пророка» свой собственный портрет с надписью «Нежелательное лицо №1».

— А еще то, что в этом сезоне необычайно популярны черные мантии, — хмыкнула Гермиона и выбросила в урну «Ведьмин досуг».

Гарри вызвался подежурить. Сна не было ни в одном глазу, а Гермиона, хоть и пыталась это скрыть, очень обрадовалась его предложению — она крепилась и делала вид, что полностью оправилась, но все же слабость оставалась ее постоянным спутником. Гарри вооружился чаем, пледом и баночкой с огоньком (с некоторых пор маленькое пламя за стеклянными стенками успокаивало и дарило ощущение безопасности) и устроился у входа в палатку. После довольно теплого для февраля дня ударили ночные заморозки, и лес словно кряхтел: похрустывали веточки, трещала кора деревьев, тихонько шелестели не опавшие кое-где с кустов листья.

Из головы Гарри никак не шел разговор с Гермионой. Он представлял ее, такую маленькую и восторженную, в огромном зале Гринготтса, и гоблина, непременно в очках, пренебрежительно глядящего на нее сверху вниз. У самого Гарри был ключ, сейф, наполненный монетками разного достоинства, и все это доказывало, что он в этом мире не случайный гость, а желанный, просто заплутавший у маглов, но наконец-то вернувшийся домой волшебник. Уизли тоже были здесь своими, хоть их и осуждали за бедность, и Невилл, и даже чудачка Луна. Все они сочувствовали маглорожденным и возмущались, когда кого-то называли грязнокровкой, но никто из них не знал, как это — на самом деле быть чужаком. Зато знала Гермиона, знали братья Криви и многие другие. Наверное, даже Волдеморт — Том Реддл — это знал. Гарри представил его таким, каким видел в Омуте Памяти, красивым, но скромно одетым мальчиком, у мраморных ступеней, ведущих в банк. Его однокурсники с родителями идут мимо, поднимаются к массивным дверям и скрываются внутри, кто-то толкает его плечом и бросает презрительно: «Что, грязнокровка, нравится наш банк?» Гарри даже на секунду стало жаль Реддла, но он погнал эти чувства прочь — никакое пренебрежение, испытанное в детстве, не могло служить оправданием жестокости. Уж он-то знал. Но Реддл, стремясь стать в мире магии своим (и дальше больше — его повелителем), выбрал путь преступлений, боли, крови. Его ключик от сейфа был перепачкан красным, а мраморные ступени, ведущие в банк, — усыпаны прахом.

Гарри вдруг словно толкнуло под руку. Ключик, перепачканный красным… Он вскочил на ноги, не замечая, что чай из кружки выплеснулся ему на колени, и бросился в палатку — ему нужно было срочно поговорить с Гермионой.

Она спала, подложив ладонь под щеку, и спокойно дышала через слегка приоткрытый рот. Даже в полутемной палатке были заметны все еще сохранявшиеся под ее глазами темные круги, и Гарри стало стыдно ее будить — после всего, что она пережила, спокойный сон был необходим ей больше всего, и, к счастью, Гарри мог его подарить. Он легонько провел пальцами по ее руке, поймав мимолетное ощущение разгоравшегося огонька где-то глубоко в душе, и решил не торопиться. У него было время до утра, чтобы хорошенько подумать.

Гермиону разбудил аппетитный запах — Гарри крутился на кухне, поджаривая гренки.

— Выглядишь бледным, — сказала она, сладко потягиваясь. Потом бросила взгляд на часы и буквально подпрыгнула. — Ты что же, дежурил всю ночь?

— Ну да.

— Почему меня не разбудил? Гарри, так нельзя!

— Ты сладко спала, — попытался оправдаться он. — Тебе нужно набираться сил.

— Я уже набралась сил! Мерлин всемогущий, однажды мне придется тебя выхаживать! — возмущалась Гермиона. Гарри с загадочной улыбкой поставил на ее колени тарелку с гренками и консервированной фасолью. — И я вполне могла бы поесть за столом!

— Привычка, — пожал плечами Гарри и уставился на Гермиону все тем же нечитаемым взглядом. — Завтрак нехитрый, но хоть что-то. Спасибо запасам от Кричера и увеличивающему заклинанию.

Гермиона осторожно откусила кусочек гренки (которая, к слову, получилась замечательно), хотя предпочла бы сначала умыться. Гарри же не сводил с нее глаз, и она заерзала под одеялом.

— Что-то случилось?

— Нет. То есть да, — он задумчиво взлохматил волосы, схватил с ее тарелки гренку и запихнул в рот целиком.

Гермиона подождала, пока он прожует, и откашлялась, привлекая внимание.

— Я ночью думал о том, что ты говорила… Ну, о Гринготтсе и всем таком, — он снова замолчал.

— И? — поторопила Гермиона.

— И… Послушай, ведь мы никогда не рассматривали банк как место, где можно хранить крестраж.

Гермиона отставила тарелку в сторону — еда вдруг совершенно перестала ее интересовать.

— А ведь это идеальный тайник!! Помнишь, что там написано у входа?

— Вор, трепещи! И знай, что кроме клада найдешь там то, чего тебе совсем не надо, — быстро процитировала Гермиона.

— Да-да, это. Мерлин, ну у тебя и память! Так вот… Это — самое защищенное место, Хагрид говорил, надежнее — только Хогвартс. Реддл выбирал для крестражей важные места, а сейф в Гринготтсе должен был казаться ему этаким символом…

— Принадлежности к миру магии, — закончила за него потрясенная Гермиона. — Как и мне тогда. Гарри, это гениально! В этом есть смысл!

— Во всяком случае, смысла больше, чем тыкаться наугад, — скромно сказал он.

Гермиона отбросила одеяло, вскочила с постели и принялась мерить шагами комнату.

— Нужно узнать, есть ли у Того-кого-нельзя-называть сейф в банке. И, если есть, как-то его проверить. Мерлин, как бы мне пригодилась библиотека, подшивка старых газет или банковский архив! Но вряд ли гоблины дают волшебникам доступ к своим бумагам.

— Можно узнать у них самих.

— У нас нет ни одного знакомого гоблина. Профессор Флитвик только, но он в школе, а там — Кэрроу.

— Да, а в банк просто так не придешь, — Гарри ткнул пальцем в сторону стола, где все еще лежал газетный лист с его фотографией.

— Разве только под оборотным зельем, — Гермиона потерла друг о друга озябшие ладони, и Гарри, заметив этот жест и дождавшись, когда она пронесется мимо него, быстро накинул ей на плечи свою кофту. — Но нашего слишком мало, новое готовить месяц, у нас нет ингредиентов, да и… Не станут гоблины выдавать такую информацию первому встречному.

— У них, наверное, есть что-то вроде врачебной тайны, — он поймал момент и ухватил снова проходящую мимо Гермиону за руку, притянул ближе и застегнул кофту на пуговицы.

— Нам нужен кто-то, кто знает банк изнутри.

— И согласится ответить на наши вопросы. Кто-то, кому мы доверяем.

— И кто не сдаст нас Пожирателям за награду.

— Я знаю только одного такого человека. Билл Уизли, — подытожил Гарри. — Но как с ним связаться? У нас нет совы, а где он живет, мы не знаем.

— Можно послать Патронуса, — неуверенно протянула Гермиона. — Но твой слишком известен, посылать его — небезопасно, мы же не знаем, где и когда Билла застанет сообщение. А о моем Патронусе Билл вряд ли слышал, он может не принять все это всерьез. Называть свое имя тоже нельзя.

— Думаешь, он не узнает по голосу?

— Голос нужно изменить. На всякий случай.

— И что же делать?

Гермиона плюхнулась на кровать, подхватила тарелку и с наслаждением откусила от подстывшей гренки.

— Это же очевидно! Нам нужно составить ребус!

— Ребус? — Гарри сел рядом и подцепил пальцами фасолинку с ее тарелки.

— Да, шифрованное послание, которое укажет на отправителя и место встречи, но при этом не даст никакой информации прямо. Если Патронус застанет его в неудачный момент, никто не узнает ничего важного. К примеру… — она прикрыла глаза, приложила ладонь ко лбу, беззвучно зашевелила губами, а спустя пару минут выдала: — Как-то так.

Храбрый Годрик Гриффиндор

Где-то потерял топор.

Весь оббегал Годрик замок,

А нашел лишь старый тапок.

В полночь Годрик вспомнил вдруг,

Как рубил трухлявый бук.

Бук пал жертвой ярких молний,

Годрику пора в путь дальний.

У пещеры бук тот рос,

Пес туда не кажет нос.

— И что это значит? — растерялся Гарри.

— Ну как же, — Гермиона недовольно поджала губы. — Гриффиндор — указание на то, что мы друзья. Молнии — ты, полночь — время, пещера, в которую не кажет нос пес…

— Та пещера, где прятался Сириус?

— Точно! — Гермиона хлопнула в ладоши.

— Думаешь, Билл разгадает все это?

— Надеюсь. Он умный… В любом случае, попытка — не пытка. Не выйдет, придумаем что-нибудь другое.

Гермиона взмахнула палочкой, вызывая Патронуса, и приготовилась продиктовать послание, но Гарри вдруг схватил ее за руку, и серебристая выдра истаяла в воздухе.

— Тебе не кажется, что мы торопимся?

— Билл точно на нашей стороне. Его жена — полувейла, Пожиратели не дадут их семье жить спокойно. К тому же, — она вздохнула, — мне кажется, что, если мы наконец не займемся чем-то, я сойду с ума.

— Согласен. Но сначала придумаем план, — Гарри рубанул воздух рукой, и Гермиона лукаво взглянула на него. — Нельзя идти на встречу просто так. Как бы мы ни доверяли Биллу.

— Твои предложения?

Гарри снял очки и потер переносицу. Они планировали первую вылазку после всего, что случилось — ранения Гермионы, смерти Петтигрю, и нельзя было подходить к делу несерьезно. Иначе Снейп с его язвительными комментариями окажется прав касательно него, чего Гарри совсем не хотел, как не хотел, чтобы Гермиона еще хоть раз пострадала. Он прикрыл глаза и по привычке прислушался: Гермиона дышала совсем рядом — возбужденно, в предвкушении, в этом звуке чувствовалась жизнь в избытке, надежды и чаяния, опасения и мечты. Нет, он не желал, чтобы она пострадала ни по его, ни по чьей еще угодно вине.

Лунный свет практически не проникал в пещеру, но даже несмотря на это Гарри казалось, что он отчетливо видит каждый выступ на стенах, каждый прутик, валяющийся на земляном полу, каждый занесенный сюда ветром сухой листик. Гермиона что-то возмущенно бубнила, но он не слышал — перед глазами так и стоял черный и лохматый, приветливо машущий хвостом пес.

— Гарри, ты меня вообще слушаешь?

— М-м-м? — он потер бок, который встретился с острым локотком Гермионы.

— Я говорю, что не собираюсь прятаться тут под мантией!

— Мы же все решили, Гермиона, — Гарри моргнул, фокусируясь на ее взволнованном лице.

— Это ты решил, а я все еще не согласилась, — она сложила руки на груди. — Мантия легко укроет нас обоих, к тому же она надежнее, чем дезиллюминационное заклинание. Ты просто хочешь рискнуть собой, как и всегда!

До полуночи оставалось меньше десятка минут, и Гермионино упрямство было совсем не к месту. Мантия и правда спрятала бы их обоих без труда, но Гарри не хотел подставлять Гермиону под удар — он доверял Биллу, но в последнее время хорошо знакомые, казалось бы, люди преподносили неожиданные сюрпризы: бросивший их Рон, к примеру, или Снейп, внезапно оказавшийся на их стороне.

Гарри, ощущавший, как с каждым ударом сердца утекает время, судорожно перебрал в уме все доводы, которые могли убедить Гермиону, и остановился на самом, на его взгляд, весомом.

— Это банальная тактика, Гермиона. Если мы будем стоять под мантией вместе, в нас легче будет попасть заклинанием. Меньше маневренность, скорость. А так, даже если меня оглушат, ты сможешь прикрыть сзади.

Гермиона выглядела слегка растерянной.

— Об этом я не подумала.

— В Защите я всегда разбирался немного лучше тебя, — Гарри не смог сдержать улыбку, когда Гермиона сердито поджала губы — после всего, что с ними случилось, ее все еще волновали школьные оценки, и это было так мило, так знакомо и… нормально. Словно недавно закончились занятия, и они стояли посреди гостиной факультета, а не ночью в пещере, готовясь исполнить очередной сомнительный план.

— Пора, — вдруг выдохнула Гермиона и легонько стукнула его палочкой по голове. Знакомый холодок заструился от макушки по плечам и спине. Гарри взглянул на свои руки — в темноте пещеры казалось, что они просто истаяли. — Что ни говори, но в заклинаниях мне равных нет.

— Помни, о чем мы договаривались, — шепнул Гарри. — Мантию не снимай, в случае чего — аппарируй прочь.

Гермиона попыталась что-то возразить, но он сжал ее пальцы, безмолвно умоляя не спорить, и она послушалась — Гарри не было видно, но его беспокойство и решимость ощущались даже так.

— Ну, вперед.

Зашуршали листья на полу пещеры — Гарри осторожно двинулся к выходу. До полуночи оставалась пара минут. Гермиона покрепче сжала палочку и пошла следом — ей предстояло скрываться под мантией у входа в грот, чтобы в случае чего помочь.

Гарри выбрался на усыпанную камнями площадку у расселины, ведущей в пещеру. У подножия холма, залитые лунным светом, хорошо различались и петляющая тропинка, и забор с перелазом. Чуть дальше начинались дома, сначала они стояли редко, но ближе к центру деревушки сбивались плотнее. Окна в основном оставались темными, лишь кое-где мелькали огоньки, над припорошенными снегом трубами еле-еле курился дымок. Тишина оглушала. Хогсмид выглядел таким мирным — словно с открытки, и не верилось, что в мире волшебников идет война.

Легкий хлопок отразился от камней, от стен грота и рассеялся в прохладном воздухе. Гарри, забыв, что он невидим, пригнулся и осмотрелся: хлопок точно означал, что кто-то аппарировал на холм, но никого не было видно. Он с досадой чертыхнулся — должно быть, Билл тоже наложил чары невидимости. Мелкие камушки покатились по склону, подтолкнули и подхватили другие, и вот уже целая каменная лавина неслась вниз, к тропинке, заглушая сухим перестуком все прочие звуки.

— Покажись! — хрипло крикнул Гарри, поудобнее перехватывая палочку и быстро смещаясь влево, под прикрытие большого камня.

— Кто здесь? — раздался знакомый голос, хрустнула ветка.

Гарри высунулся из-за укрытия, прицелился и крикнул еще раз:

— Я сказал — покажись!

— Гарри? Это ты? — Голос, несомненно, принадлежал Биллу, и Гарри мысленно попросил у него прощения за то, что собирался сделать.

— Петрификус Тоталус! — он послал луч заклинания в ту сторону, откуда донесся вопрос. — Петрификус Тоталус! Петрификус Тоталус!

Заклинания пронзили морозный воздух, послышался вскрик и глухой стук — один из лучей попал в цель. Гарри взволнованно огляделся — вспышки на холме должны были быть хорошо видны из деревни. Вряд ли бы кто-то пошел в это неспокойное время, к тому же ночью, проверять, что там стряслось, но стоило перестраховаться. Он осторожно выбрался из-за валуна и, пригибаясь и растопырив руки, двинулся по площадке. Довольно скоро его ботинок уперся во что-то мягкое. Гарри торопливо наколдовал «Фините Инкантатем» и еще один «Петрификус» следом, и у его ног материализовался Билл Уизли. Взлохмаченный и немного бледный, он бешено вращал глазами, будто обещая испробовать на Гарри весь арсенал заклятий египетских магов, а по его рассеченной от падения щеке медленно стекала струйка крови.

— Прости, Билл, — виновато вытирая кровь с его лица, сказал Гарри. — Я не могу рисковать, нужно было подстраховаться. Сейчас я перенесу тебя в пещеру, и, если через час ты не превратишься в кого-то другого, мы поговорим.

Билл по-прежнему таращил глаза и озирался по сторонам. Гарри сообразил, что его до сих пор не видно, и отменил дезиллюминационное заклинание. Не успел он и пальцем шевельнуть, как в грудь ему врезался луч заклинания, и он, больно приложившись затылком о камень, улегся, парализованный, рядом с Биллом.

— Неужели ты думал, 'Арри, что я отпущу мужа одного на какую-то сомнительную встречу?

Откуда-то из тени выступила Флер. Она выглядела разгневанной — волосы развевались, хотя ветра не было и в помине, глаза горели дьявольским светом, а ее пальцы (может, Гарри и показалось) как будто вытянулись, ногти на них заострились наподобие птичьих когтей.

— Гадкий мальчишка, что ты себе позволяешь? — прошипела она и тут же, взвизгнув, отпрыгнула в сторону. Заклинание ударило в камешек на том самом месте, где секунду назад стояла Флер.

— Гарри тоже не один, — голос Гермионы, слегка приглушенный мантией, звенел.

— Ге'гмиона? — Флер прищурилась. — Покажись и подними палочку.

— Вот еще! Ты первая!

Флер медлила. Ее пылающие глаза обшаривали каменистую площадку, словно надеясь увидеть Гермиону сквозь чары.

— Давай вместе, — наконец предложила она. — Насчет т'ги. 'Газ, — Флер раскрыла ладонь, а палочку зажала между большим и указательным пальцем, будто говоря: «смотри, я не смогу ничего наколдовать быстро, меня нечего опасаться».

— Два, — Гермиона сдернула мантию, и Гарри поразился — ее глаза горели не хуже, чем у полувейлы.

— Т'ги.

И Гермиона, и Флер подняли руки к небу, демонстрируя друг другу ладони.

— А теперь я 'гасколдую Билла, — Флер собралась шагнуть к мужу, но Гермиона тут же перехватила палочку и направила на нее.

— Сперва докажи, что ты та, за кого себя выдаешь.

— О, как 'газумно! — оживилась Флер. — Дай подумать. Ты ходила на Святочный бал с Викто'гом К'гамом.

— Об этом знают все, кто умеет читать, — фыркнула Гермиона.

— А все ли знают, что после вашего пе'гвого поцелуя ты сказала что-то в'годе: «За тобой бегает полшколы, а ты тут, со мной. Это п'госто чудо какое-то»?

— Что? — Гермиона даже подпрыгнула. — Откуда ты это знаешь?

— О, не только вы тогда п'гятались в кустах!

Гермиона хмыкнула, затем ее губы задрожали, она опустила палочку и бросилась к Флер, которую, честно говоря, никогда особо не любила, с объятьями.

— Ну же, пе'гестань, — та гладила ее густые каштановые волосы. — Я так 'гада видеть вас живыми! Но тут небезопасно, надо сп'гятаться — вся де'гевня, должно быть, видела вспышки.

— Ты права, — Гермиона отодвинулась от нее, откашлялась и вытерла глаза. — Фините Инкантатем.

Гарри наконец получил возможность двигаться. Он сел, потирая затылок. Рядом заворочался Билл.

— Вот как вы встречаете гостей, — проворчал он. Флер уже суетилась подле мужа, вытирая кровь с его щеки. — Лучше бы спасибо сказали, что мы вообще пришли после этого странного послания.

— И что вообще поняли, о чем 'гечь, — поддакнула Флер.

— Мне жаль, Билл, — Гарри поднялся и протянул ему руку. — Но доверять сейчас нельзя никому.

— Уизли всегда будут на твоей стороне, — Билл улыбнулся и закатал рукава, демонстрируя чистые жилистые руки. Гарри кисло улыбнулся, вспомнив Перси и — что хуже всего — Рона, и Билл, словно прочитав его мысли, хлопнул Гарри по плечу. — Даже не сомневайся. Как бы оно иногда ни казалось.

— Пойдемте в пещеру, поговорим там, — поторопила их Гермиона. — Заходите, а я наложу заклинания.

— Я помогу, — живо откликнулся Гарри и, стоило Флер и Биллу скрыться в темном нутре грота, наклонился к уху размахивавшей палочкой Гермионы: — «За тобой бегает полшколы… Чудо какое-то». Серьезно, Гермиона?

Она резко отвернулась и еще активнее заработала палочкой — стоило усилить чары у выхода. А заодно спрятать налившееся румянцем лицо.

На голых камнях уютно потрескивал магический огонь — он здорово обогревал промозглую пещеру, бросал на стены замысловатые блики, и только одно в нем не нравилось Гарри: от него не шло дыма, не пахло горящими поленьями, раскаленной смолой, и оттого костер казался нарисованным, словно мультяшным.

— Люди сопротивляются как могут, — тихо рассказывал Билл. Он сидел у огня, Флер тесно прижималась к нему и опасливо поглядывала на вход в пещеру. Им нечего было бояться — Гарри знал, насколько хорошо Гермиона владеет охранными чарами, но не мог удержаться и сам нет-нет да и бросал обеспокоенный взгляд в черноту ночи. — Существует целая радиопередача сопротивления. «Поттеровский дозор», — Билл хмыкнул. — Заправляет там Ли Джордан. Он рассказывает правду о войне. Погибшие, пропавшие, новости и предположения. Старается следить за тобой. Но вы слишком хорошо прячетесь.

Гарри молча покивал, и Билл, смерив его нечитаемым взглядом, продолжил:

— За ним, конечно, охотятся. Он то и дело меняет укрытие, пароли, но все же ходит по лезвию.

— Как и все мы, — шепнула Гермиона.

— Кто-то просто прячется, а кто-то — как может — борется, — пожал плечами Билл.

— Если ты хочешь узнать, чем мы занимаемся, пока другие «ходят по лезвию», то знай: у нас есть задание от Дамблдора. И если мы его не выполним, война не кончится.

Гарри поднял на Билла тяжелый взгляд, тот встретил его спокойно, помолчал минуту и продолжил как ни в чем не бывало:

— Рон от этого радио не отлипает. Все надеется, что услышит что-нибудь о вас двоих. — Гермиона потупилась, Гарри сжал кулаки. — Он живет сейчас у нас — не хочет возвращаться в Нору.

— Ты знаешь, из-за чего… почему… — Гарри сглотнул противный комок в горле.

— Почему вы слоняетесь по лесам, а он — живет в Ракушке? Нет. Разве что в общих чертах.

Гермиона растерянно моргнула, и Гарри подумал, что она наверняка, как и сам он сейчас, боится, что Билл попросит за Рона, начнет уговаривать их принять того обратно. Что ответить в таком случае, Гарри не знал. Обида давно притупилась — после ранения Гермионы вообще очень многое стало казаться ему несущественным. И все же чувство, что Рону в их палатке пока что — или дольше — не место, не отпускало. Но Билл ничего не говорил.

— Как дела у остальных членов Ордена? — Гарри поспешил перевести разговор на другую тему. Ему невыносимо было видеть, как заледенела Гермиона, как отхлынула кровь от ее и без того слишком бледных щек.

— Все скрываются, — пожал плечами Билл. — Не сказать, чтобы мы могли сейчас вести бурную деятельность. Но по мере сил… Кингсли в порядке, МакГонагалл по-прежнему в школе, защищает студентов. Тонкс заперли дома — она все норовит с пузом наперевес отправиться на охоту за Пожирателями. Люпин с ней, иногда отлучается на вылазки. Да только толку от них… — он рубанул воздух ладонью, и Флер успокаивающе залопотала что-то ему на ухо. — Нас слишком мало… Вся шушера повылезала из своих нор и сбежалась под крыло к Тому-Кого-Нельзя-Называть. Егеря, Пожиратели. Они открыто ходят по Косой аллее и ничего не боятся, представляешь? А там, где раньше висели объявления о поимке беглых азкабанцев, сейчас портреты маглорожденных. И твои. В основном твои, конечно.

Гарри изобразил подобие улыбки.

— Ксено Лавгуд прячется у тетушки Мюриэль и даже наладил выпуск подпольной газеты. Тетушка бесится, но в глубине души довольна, что ее дом — оплот сопротивления. Вот, — Билл порылся в карманах и извлек мятый листок, на котором красовалась фотография Гарри и надпись «Наижелательнейшее лицо». — Тут как раз рассказ о том, как вы с Гермионой спасли Луну.

— Пожи'гатели в я'гости. Но найти Ксено не могут — эта п'готивная Мю'гиэль хо'гошо сп'гятала свой дом, — ехидно улыбнулась Флер.

— Вроде и хорошо, но если они всерьез зададутся целью уничтожить ее, не помешают никакие чары.

— Разве она не использовала Фиделиус? — спросила Гермиона.

— Фиделиус не дает увидеть дом и войти в него, а от Адского пламени, к примеру, не защищает. Адскому пламени не нужно знать адрес, чтобы спалить все к чертям.

— Что это такое — Адское пламя?

— Это, Гермиона, очень злая магия. Этот огонь пожирает все, и усмирить его под силу не каждому.

Они снова замолчали. На улице, кажется, поднялся ветер, потому что в пещере загудело и похолодало. Флер мановением руки заставила огонь разгореться сильнее, и Гермиона тут же с любопытством прищурилась. Но она не успела спросить, что это за чары, потому что Билл, ровно и без особого выражения, сказал:

— Джинни тоже в порядке. Она пока что в школе, там несладко, и родители готовы в любой момент забрать ее и полностью перейти на осадное положение, перепрятаться у Мюриэль. Если хочешь, я могу передать ей что-нибудь при случае. Или Рону.

Он смотрел выжидающе, переводя взгляд с Гарри на Гермиону, и оба они чувствовали, словно их проверяют. А на что — неизвестно.

— Передай Джинни, чтобы была осторожна и не рисковала, — брякнул Гарри первое, что пришло на ум. Сделанное мимоходом замечание Билла заставило его снова почувствовать вину, ведь он не думал о Джинни слишком давно для человека вроде бы влюбленного. Воспоминания о проведенных с ней днях, да даже мысли о Роне оказались задвинуты в самый дальний уголок его души. Нет, что бы ни говорил Дамблдор, любви на войне было не место. Среди страха и смертей она блекла, превращаясь в подобие забытого сна: что-то было, а что — уже и не вспомнить.

Он взлохматил волосы, прогоняя лишнее из головы. Гермиона осторожно тронула его за руку, в ее глазах плескалось беспокойство: «Не грызи себя, ты ни в чем не виноват».

— Давайте поговорим о том, зачем мы вас позвали, — наконец отмер Гарри. — Нам нужно знать, есть ли у Того-Кого-Нельзя-Называть сейф в Гринготтсе. На имя Тома Реддла, я полагаю.

— Зачем это вам? — Билл заинтересованно подался вперед.

— Нужно, — Гарри встал и повернулся к костру спиной. — Я говорил о задании Дамблдора. Эта информация необходима, чтобы его исполнить.

— Думаете, он может хранить там что-то? Оружие?

— Нет, Билл. Это не оружие.

— Тогда что? — он тоже встал, шагнул к Гарри и положил руку ему на плечо. — Если ты знаешь о чем-то, что поможет победить его, ты должен рассказать Ордену.

— Мне показалось, что Ордена как такового уже не существует, — Гарри развернулся, и рука Билла соскользнула, а огонек надежды в его глазах как-то резко погас. — Прости, Билл. Мы не можем рассказать. Дамблдор поручил это задание мне и разрешил поделиться только с Гермионой и… Роном.

— Так Рон в курсе?

Гарри сокрушенно покачал головой.

— Да. И я надеюсь, что ты не станешь его расспрашивать. Если не из уважения к моей просьбе, то из уважения к памяти профессора. Пойми, это знание нельзя открывать направо-налево. Если наше задание останется в тайне, у нас больше шансов. Пусть он думает, что я просто испуган и прячусь.

— Разве я, моя семья — «направо-налево»? — Билл посуровел, и в чертах его лица, изуродованного когтями Фенрира, отчетливо проступило что-то волчье.

— Конечно нет, — вступила Гермиона. — И если бы мы могли рассказать, вы были бы первыми, кто все узнал.

Под кожей лица Билла ходили ходуном желваки, он сложил руки на груди и насупился. Флер грациозно поднялась на ноги и обняла мужа за талию.

— Оставь их, mon amour, нельзя так нельзя. Лучше 'гасскажи, что знаешь. И пускай их, эти ст'гашные тайны.

Она откинула за спину волосы, улыбнулась, и Билл немного расслабился. Он снова сел, скрестив ноги, сложил домиком пальцы, уставился в огонь.

— Не иметь возможности толком бороться тяжело. Любая зацепка, как победить или хотя бы чуточку приблизить победу, для нас — как глоток свежего воздуха. Но нельзя — так нельзя. Надеюсь, вы знаете, что делаете. А что касается сейфа — нет, я не слышал, чтобы у Того-Кого-Нельзя-Называть была своя ячейка в банке. В противном случае, я уверен, Министерство из кожи вон лезло бы, чтобы получить у гоблинов доступ в нее.

Гарри поежился, Гермиона тоже выглядела огорошенной — им и правда казалось, что их догадка верна, она укладывалась в рамки поведения Волдеморта идеально, но всего одна фраза Билла разрушила все надежды. Перед глазами Гарри замелькали, как кадры из немого кино, картины унылых вечеров, когда они с Гермионой обсуждали в тысячный раз, обсасывали и мусолили скудные факты, которыми располагали. Похоже, все это скоро вновь вернется в их жизнь.

— У его последователей сейфы есть — у Малфоев, Лестрейнджей, Гойлов, Ноттов, но у него самого… — Билл нахмурился. — Если это в самом деле так важно, я уточню по своим каналам.

— Это очень важно, Билл, — Гермиона решительно нахмурилась, а затем робко улыбнулась. — Спасибо тебе.

— Вы еще дети, — он глубоко вздохнул, — вам двоим бродить бы ночами по Хогвартсу, целоваться под лестницами, строить заговоры против слизеринцев. А не быть в самом центре войны.

Гарри жарко покраснел. Он вспомнил, как сладко было прижиматься к горячему телу Джинни, гладить ее волосы, а затем представил на ее месте Гермиону. Как она оказалась в его мыслях, он и сам не понял, но картинка получилась такой яркой, что, казалось, раз появившись в его голове, она уже никуда из нее не денется. Вокруг что-то обсуждали, Билл размахивал руками, Флер согласно кивала, но до Гарри не долетало ни звука. Он внимательно и чуть огорошенно смотрел на губы Гермионы.

— …ты согласен? Гарри? — Гермиона тряхнула его за плечо.

— М-м-м? — он тяжело сглотнул.

— Билл говорит, что встречаться здесь же небезопасно.

— На виду у всей де'гевни, — кивнула Флер.

— Я знаю один заброшенный коттедж. В Аппер-Фледжли. Он на самом конце деревни, возле леса. Я наложу заклинания, и нас там точно не найдут. У него приметный флюгер, не ошибетесь.

— Значит, через три дня? — спросила Гермиона.

— Через три дня в это же время. А сейчас — по домам.

Билл похлопал Гарри по плечу, крепко обнял Гермиону, шепнув что-то в ее густые волосы, взял Флер за руку и повел прочь из пещеры. Раздался хлопок — Гарри с Гермионой остались одни.

— Пойдем и мы, — Гермиона зябко повела плечами. — Не знаю, почему, но мне тут не по себе.

Она шагнула к Гарри, переплела свои пальцы с его, легонько потянула.

— Домой?

— Домой, — шепнул Гарри, все еще не сводя глаз с ее губ.

Часы тикали, сводя Гарри с ума. Он всерьез подумывал встать и выкинуть их к черту, для верности запустив в деревянный корпус «Диффиндо», когда вдруг раздался слегка охрипший голос Гермионы.

— Гарри? Ты не спишь?

Он даже ойкнул от неожиданности. Стоило им вернуться в палатку, Гермиона извинилась и отправилась спать, отговорившись тем, что перенервничала. Гарри был уверен, что она просто не готова обсуждать их очередной провал, но не стал ей мешать. Он тоже улегся и привычно прислушался к ее дыханию, представляя огонек в прозрачной банке. Но это не помогало. Сон не шел. В душе ворочалось недовольство, еле заметная чужеродная злоба, разочарование, а еще — жаркий стыд и смущение. Да к тому же эти проклятые часы!

— Не спится, — ответил Гарри. — А ты чего?

В темноте палатки скрипнули пружины, по полу прошелестели легкие шаги, и Гермиона села на его кровать. Ее невыносимо горячее бедро оказалось почти прижато к его колену.

— Я все думаю. О Гринготтсе.

— Похоже, мы ошиблись, — констатировал Гарри.

— Не факт, — протянула Гермиона. — Билл не так уж и долго работал в банке, он мог и не слышать ничего такого.

— Боюсь, как бы мы не обманулись снова, — Гарри неловко повернулся на бок, чтобы прекратить смущающее прикосновение, но Гермиона подалась вперед, в темноте почти стукнувшись лбом о его голову.

— Гарри, — горячо зашептала она, — я долго думала, все эти дни я думала… Если тайник в месте, о котором никто, кроме него, не знает, то у нас нет шансов. Мы не сможем найти новые воспоминания, к нам не придут люди, обладающие информацией. Считай, война для нас тогда кончена.

— Оптимистично, — Гарри отвел от лица ее кудряшки, судорожно вздохнул, стараясь не думать о том, как близко к нему она сейчас находилась.

— Да. Но так не может быть! — Ее маленький, но крепкий кулачок стукнул Гарри в грудь. — Мы, в конце концов, в сказке!

— Только ты сама говорила, что это какая-то неправильная сказка.

Гермиона поцокала языком.

— Спрятать крестраж у всех под носом — разве не в духе Темного Лорда? Мол, вот, глупцы, вы каждый день ходите мимо тайника, скрывающего мое бессмертие, и ни о чем не догадываетесь. И это место и правда значимое.

— Звучит правдоподобно. Но что, если окажется, что сейфа в Гринготтсе у него нет?

Повисла тишина, только шумное дыхание Гермионы и жар, который излучало ее тело, доказывали, что она все еще здесь.

— Он мог спрятать крестраж в сейфе кого-то из Пожирателей. Того же Малфоя.

— Он доверил ему дневник, — протянул Гарри, и Гермиона возбужденно придвинулась ближе. — Но все яйца в одну корзину?

— Ну, может, не ему… Мало ли. Билл же сказал — Лестрейнджи, Нотты, Гойлы.

— Не знаю, Гермиона.

— Ну сам подумай! — Она придвинулась еще ближе, и ее дыхание теперь опаляло его щеку. — Когда он мог завести сейф в банке? Разве что в первые годы, пока работал в Лютном. Потом — странствия, война. Но — работая в лавке, собрать две тысячи галлеонов? Вряд ли. Куда проще поручить кому-то!

— Стой, стой! Почему две тысячи? — Гарри показалось, что он упустил какую-то важную деталь — мысли Гермионы так и скакали.

— Ну как же! Как раз в те годы гоблины установили минимальный депозит. Ты что, совсем не слушал профессора Биннса?

Гарри пожал плечами, но в темноте этого не было видно, и Гермиона, хмыкнув, продолжила:

— Гоблины заявили, что обслуживание счетов, содержание дракона, экипировка охраны и другие расходы в пересчете на сейф выходит дороже, чем прибыль, которую они получают от волшебников. Скорее всего, они лукавили — но кто же узнает, к своим документам гоблины не допускают никого.

— Дракона?

Гермиона отмахнулась от него — во всяком случае, Гарри почувствовал движение воздуха — и продолжила тараторить.

— Тогда-то гоблины и ввели минимальную сумму депозита — две тысячи галлеонов — и повысили процент за пользование сейфами. Волшебники, конечно, были недовольны, и гоблинам под угрозой массового изъятия средств пришлось пойти на уступки, но вся эта история тянулась несколько лет — как раз в то время, когда Том Риддл выпустился из Хогвартса и работал у Боргина!

— Но в таком случае либо он завел сейф позже, либо вообще его не имеет.

— И это возвращает нас к сейфам Пожирателей.

Гарри устало потер шею.

— Предлагаешь вламываться во все сейфы по порядку, пока не найдем крестраж?

— Нужно думать, — решительно заявила Гермиона. — Наверняка есть какие-то подсказки. Можно спросить профессора Снейпа…

— Чтобы он обозвал нас безмозглыми кретинами еще раз?

— И пусть. Главное, чтобы помог, — она пошевелилась, и одеяло слегка сползло с Гарри, оставляя его бок беззащитным перед ночной прохладой. — Надо поспать. Силы еще пригодятся.

Кровать скрипнула, тепло ее тела пропало, и Гарри тут же покрылся мурашками — без Гермионы рядом в палатке стало еще холоднее.

Следующие три дня прошли в бесконечных обсуждениях одного и того же. Гринготтс казался идеальным местом — значимым и надежным, но список возможных сейфов, где Волдеморт мог спрятать крестраж, пугал. Гермиона горячилась, доказывая, что Гарри сам не понимает, насколько гениальна его идея, а он опасался надеяться, памятуя, чем кончился их поход в Годрикову Впадину. В итоге ко дню встречи в Аппер-Фледжли оба были взвинчены до предела. Они приняли Оборотного с частицами каких-то маглов, встреченных на окраине леса, но впопыхах перепутали волосы, и Гарри превратился в невысокую остриженную под мальчика блондинку, а Гермиона — в рослого светловолосого мужчину. В любой другой момент они бы здорово смутились, но до назначенной встречи оставалось всего ничего, и ребята, отводя друг от друга взгляд, взялись за руки, чтобы аппарировать.

Деревенька встретила их тишиной — еще бы, часы пробили полночь, а довольно сильный ветер кидал в лицо холодные брызги мелкого дождя, без необходимости выходить на улицу на один здравомыслящий человек не стал бы. Гарри и Гермиона шагали по центральной улице. Он слегка впереди (стараясь не обращать внимания на то, как подпрыгивала под свитером не обремененная бюстгальтером грудь), буквально на полкорпуса, достаточно, чтобы в случае чего оттолкнуть Гермиону в сторону или закрыть щитом, но не слишком, чтобы она могла возмутиться его навязчивой заботой. Домики в основном попадались ничем не примечательные — обычные коттеджи с аккуратными лужайками и живыми изгородями, все как один с темными окнами, и лишь кое-где над ступеньками качались под порывами ветра тускло светящиеся фонари.

Нужный дом нашелся, как и говорил Билл, в самом конце деревни. Сад, запущенный и неаккуратный, плавно сливался с лесом, кусты жимолости, старенькие яблони и вишни перемежались молодыми тисами и дубками, ограда со стороны леса покосилась, а трава местами доставала Гарри по колено. Гермиона ойкнула и указала вверх, на крышу. Там, возле облупившейся каминной трубы, стоял немного косо и поскрипывал приметный флюгер — вставший на дыбы единорог.

Они нерешительно замерли у приглашающе распахнутой калитки.

— Гоменум Ревелио, — шепнул Гарри, взмахивая палочкой, неловко зажатой в миниатюрной женской ручке. — Двое.

— Просто… войдем? — Гермиона нервно теребила край куртки, которую пришлось изрядно увеличить магией.

Гарри мотнул головой и нахмурил брови. Он подумал, что стоило бы накинуть мантию, прежде чем идти, но тут к его горлу чувствительно прижался кончик чьей-то волшебной палочки, и, судя по восклицанию Гермионы, с ней случилось то же самое.

— Что Ге'гмиона Г'гейндже'г сказала мне накануне свадьбы? — услышал Гарри угрожающий шепот.

— Как назвал Гарри Поттера сэр Кэдоган днем перед третьим испытанием? — Не узнать голос Билла было невозможно, очевидно, именно он схватил Гермиону в мужском теле.

— Э-э-э, — протянул Гарри, и палочка сильнее впилась в его шею, Гермиона рядом бубнила что-то придушенным басом. — Я не она, я…

— Ловушка! — зло шикнул Билл.

— Нет, стой! Стой! — Гарри забился в руках Флер, но сил его одолженного тела не хватило, чтобы справиться с ней. — Зеленопузым трусишкой! Он назвал меня зеленопузым трусишкой!

— 'Арри? — Флер слегка ослабила хватку, и этого хватило, чтобы выскользнуть.

— Да! А это, — он ткнул пальцем в перепуганного мужчину, — Гермиона!

— Правда? — Билл словно соткался из воздуха — отменил чары.

— Я сказала… Сказала, что по всем нам звонит колокол, но слушать его звон с любимым не так страшно, и что я… завидую, — Гермиона закашлялась, и Билл наконец отпустил ее.

— Пойдемте внутрь, скорее, — сказал он.

Флер, тоже отменившая Дезиллюминационное, подхватила было все еще кашлявшую Гермиону под руку, но Гарри ловко оттеснил ее, приобнял подругу за плечи, что очень забавно смотрелось в исполнении невысокой девушки, и осторожно, но быстро провел сквозь калитку. Стоило им ступить на порог дома, как Билл и Флер на два голоса начали читать заклинания. Вокруг них словно надулся и растаял пузырь — немногие звуки, долетавшие с улицы, разом стихли.

Флер, уперев руки в бока (чем живо напомнила Гарри миссис Уизли), лукаво улыбнулась:

— Милая моя, что за вид!

— Мы перепутали волосы, — попыталась оправдаться Гермиона. Она, видимо, здорово испугалась, потому что светлая кожа стала сероватой, а голубые радужки практически скрылись за расширившимися зрачками.

Гарри помог ей сесть прямо на пол — единственный стул, запыленный и прикрытый какими-то тряпками, доверия не вызывал.

— Теплый прием, ничего не скажешь! — зашипел он.

— Безопасность п'гевыше всего, — Флер подняла вверх тонкий пальчик.

— Но вы же знаете, что это мы! Мы виделись три дня назад!

— Мы на войне. И сами в ответе за свою жизнь, авроры на помощь не придут, — ровно сказал Билл, и Гарри сдулся — ему самому следовало подумать о пароле.

— Ты узнал что-нибудь? — спросил он, присаживаясь рядом с Гермионой и беря ее за руку. Флер приподняла брови, глядя на них, и Гарри слегка отодвинулся.

— Узнал. Ни на имя Темного Лорда, ни на имя Тома Реддла сейфа в Гринготтсе нет. — Гермиона шумно выдохнула. — О его визитах в банк никто ничего не помнит. Кроме одного случая.

Билл тоже сел на пол, скрестив по-турецки ноги.

— Однажды он пришел в банк в сопровождении Беллатриссы Лестрейндж. Они спустились к ее сейфу и довольно быстро вернулись. Лестрейндж тогда чуть не ударила гоблина, недостаточно быстро отворившего перед повелителем дверь, и устроила безобразный скандал. Потому это и запомнили.

Гарри упер в стену немигающий взгляд.

— Лестрейндж, — шепнул он и повторил слова Беллатриссы, услышанные в подвале дома Малфоев: — Я выполняю самые важные его поручения…

— Может ли… — начала Гермиона. Черты мужского лица поплыли, волосы потемнели и стали удлиняться.

— Потом, — Гарри, который тоже ощутил, как меняется его тело, легонько двинул ее локтем в бок и собрался встать, но был остановлен Биллом.

Тот поднял руку и сурово спросил:

— Я так понимаю, вы планируете ограбить сейф Лестрейнджей?

Гарри собрался было соврать, но Билл, словно почуяв его намерение, сокрушенно покачал головой.

— Ты должен отдавать себе отчет в том, что это — самоубийство. Даже если вам удастся попасть к сейфу, обратно не выбраться! Там чары, защита, дракон, в конце концов! — он встал и принялся нервно расхаживать по комнате, поднимая в затхлый воздух клубы пыли.

— К'гоме того, тебя 'газыскивают. Твое лицо на плакатах повсюду! А в Г'гинготтсе усиленная ох'гана! — подхватила Флер.

— Можно ведь замаскироваться… У нас еще есть оборотное. И трансфигурация, — Гермиона поспешно уменьшала свою одежду.

— Не поможет, — отрезал Билл.

— Сме'гть во'гов все смоет, — подтвердила Флер. Гермиона с Гарри смотрели удивленно, и она пояснила: — Это такой зача'гованный водопад. Любое колдовство под его водой п'гопадает!

— А у охраны Детекторы лжи. И на содержимое сейфа наверняка наложена куча заклятий! Вам не пройти! Никак! Гринготтс невозможно ограбить!

— Но Квирелл же как-то смог, — буркнул Гарри. — Тогда, на первом курсе.

— Да. Он как-то зашел в банк, залез в сейф и даже вышел непойманным! — подалась вперед Гермиона.

Билл тяжело вздохнул.

— Гоблины не любят об этом говорить. Это — их позор, пятно на репутации. Вроде бы злоумышленник наложил Империус на одного из служителей. И это могло бы сработать, но не сейчас, слишком усилили меры безопасности!

— А если другого выхода нет, Билл? — вскинулся Гарри. — Если от этого зависит исход войны?

— Гарри, наверняка можно придумать…

Билл осекся. Даже сквозь чары в дом проник и отразился от пустых стен душераздирающий мужской крик.

Гарри и Билл первыми вскочили на ноги, сжимая палочки. Флер повела рукой, и пузырь, сдерживавший звуки, исчез. Дом наполнился криками, причитанием, грубым смехом и свистом летящих заклинаний.

— Нужно посмотреть, что там происходит, — сказал Билл. — Оставайтесь здесь.

— Я с тобой, — Гарри шагнул к двери.

Билл поколебался секунду, потом кивнул.

— Только накинь свою мантию. Флер…

— Даже не думай! Я тоже иду, — решительно сказала Флер.

— Флер, я не прощу себе, если ты пострадаешь! Я запрещаю…

— Я могу постоять за себя, Уильям Уизли! И ты не смеешь мне п'гиказывать!

Гарри теперь отчетливо видел — в тот раз ему не показалось, ее пальцы и впрямь удлинились, а ногти приобрели пугающее сходство с когтями. Билл глядел на нее сурово, но Флер подняла руку, в ладони вспыхнуло пламя. Билл нехотя кивнул.

— Хорошо, только держись сзади, ладно? — он кинул взгляд на Гермиону, но и она не спешила подчиняться: упрямо сведенные к переносице брови, сжатые губы говорили об одном — в доме она не останется. И Гарри, что-то горячо шептавший ей на ухо, по-видимому, имел столько же влияния, сколько и Билл на свою жену.

Билл вздохнул — времени на споры не было.

— Всем применить Дезиллюминационные чары. Я иду впереди, Гарри следом, Гермиона, держись ближе к Флер. Если дело запахнет жареным — аппарируйте без раздумий! Считайте, что это приказ. Все ясно?

Нестройный хор голосов отозвался согласием, и Билл, стукнув себя палочкой по голове и моментально растворившись в сумерках, тихонько приоткрыл дверь. Шум стал громче.

Цепочкой, стараясь не шуметь (хотя в том гвалте, который стоял на улице, вряд ли кто-то вообще был бы способен различить их шаги), они вышли из дома. Битва, а это была именно она, развернулась на опушке леса, ярдах в пятидесяти от заброшенного дома. Вспышки заклинаний на миг ярко осветили все вокруг, и Гарри заметил, что на земле без движения лежал то ли низкорослый мужчина, то ли упитанный ребенок, рядом с ним — другой такой же, только связанный, а дальше, среди деревьев, сражались человек пять или шесть. Кто это были такие, разглядеть не получалось, и Билл сделал знак — стоило подойти ближе. Снова раздался крик — скорее подростка, чем мужчины, и у Гарри упало сердце: вдруг это кто-то знакомый? Кто-то из школы? Он дернулся было вперед, но наткнулся на выставленную руку Билла, будто тот так и знал, что Гарри рванет очертя голову в гущу драки.

— Спокойно, Гарри. Мы же не хотим кончить вот так.

Как — так, Гарри понял не сразу — если Билл и показывал куда-то, то из-за маскировочного заклинания этого все равно не было видно. Но еще шаг, и все встало на свои места. В черной глянцевой луже лежал гоблин, через всю его грудь шла рваная рана, кровь из нее не била, а еле сочилась — скорее всего, он был мертв. Сзади раздался огорошенный вздох. Гарри скользнул взглядом дальше, на следующее тело. Похоже, это тоже был гоблин. Туго связанный, он слегка подергивался и постанывал, на его смуглом лице краснели и вспухали свежие раны.

— Билл!? — Гарри остановился возле гоблина, присел на корточки.

— Релашио!

Из темноты вырвался сноп искр, веревки ослабли и упали на землю, гоблин снова застонал, но даже не попробовал подняться.

— Эй! Что это? Там кто-то есть!

Билл ругнулся и крикнул: «Ложитесь!» — а воздух уже пропороли красные и зеленые лучи. Гарри сам не понял, как оказался на земле. Тело среагировало быстрее, чем мозг отдал команду. В нос лезли прелые листья, очки перепачкались в земле. Он оглянулся в поисках Гермионы, но не увидел ничего, кроме собственных ног в измазанных грязью джинсах и медленно шедших в их сторону с палочками наизготовку мужчин. Их было четверо или пятеро — толком рассмотреть не получалось; один из них тащил за собой двоих оглушенных пленных. Гарри перевернулся на живот, быстро наколдовал Дезиллюминационное, сдернул и засунул за пазуху мантию — чтобы не мешала двигаться, перехватил покрепче палочку.

— Кто это? — раздалось сзади, и Гарри облегченно выдохнул — голос принадлежал Гермионе.

— Егеря, — отозвался Билл. — Туповатые, но свирепые, и своего не упустят.

— Ну, кто там смелый? Покажись! — Еще одно заклинание вспороло землю совсем рядом с головой Гарри.

— Их надо отвлечь! — он пошарил вокруг, нашел камень поувесистее. — Готовьтесь атаковать, второго шанса не будет.

— Гарри! — умоляющим шепотом позвала Гермиона, но он уже встал.

Сжимая в руке булыжник, Гарри на полусогнутых отошел чуть в сторону, молясь, чтобы ни один сухой прутик не подвернулся ему под ногу, не выдал маневра треском. Он огляделся, приметил густые кусты в стороне от того места, где они лежали, размахнулся как следует и пустил камень в полет. Тот приземлился с оглушительным шумом, переломав, судя по звуку, несколько веток и встретившись с другим булыжником.

В кусты тут же полетели заклинания, опушка осветилась красными и зелеными вспышками, и Гарри наконец смог как следует рассмотреть лицо гоблина, которого они пытались спасти, — он точно видел его раньше.

— Скабиор, глянь, что там, — крикнул один из мужчин. — Сдается мне, что нас хотят надурить. А вы двое убедитесь, что пленники не сбегут, — он сделал еще один — плавный, но решительный — шаг в направлении лежащего гоблина и скрытых чарами волшебников. Гарри показалось, что мужчина принюхался. — Я чую… Пахнет соленым. Какой знакомый запах! Кому-то мало было нашей прошлой встречи? А еще пахнет сладеньким — тут и десерт!

Зашуршали листья — похоже, Билл вскочил на ноги. Егерь услышал шум — свет «Люмоса», зажженного тем, кого он назвал Скабиором, осветил часть его лица, выхватив из мрака злой и предвкушающий оскал.

— Финитэ Инкантатем! — пророкотал он, подняв палочку повыше. Со всех тут же спали чары. Билл стоял, целясь прямо в егеря, и лицо его было искажено ненавистью. Флер и Гермиона лежали немного в стороне, обе они тоже сжимали палочки и выглядели решительно. Егерь, слегка пригнувшись, ринулся вперед. — Поигр-р-раем?

Все, что случилось дальше, как показалось Гарри, длилось неимоверно долго, но на самом деле заняло не больше минуты.

— Тут пусто, Сивый! — крикнул Скабиор, выбираясь из кустов.

— Он сказал — Сивый? — воскликнула Флер и, будто подхваченная порывом ветра, взвилась на ноги.

Гарри быстро обновил «Дезиллюминационное», рванул к Гермионе и набросил на нее мантию. Сивый уклонился от «Ступефая» Билла, захохотал и бросил что-то в ответ, едва не попав ему в ногу, но тут вперед выступила Флер.

— Не сметь, ты, поганая тва'гь!

— Флер, назад!

— Какой лакомый кусочек! — взвизгнул Сивый, обнажая зубы. — Это тобой так вкусно пахло?

Скабиор выбрался из кустов и со всех ног бросился на помощь, от опушки, бросив связанных пленников, бежали еще двое. Гарри шикнул Гермионе: «Укройся где-нибудь, а лучше — аппарируй», перекатился по земле в сторону и спрятался за ствол дерева. Он глубоко вздохнул, унимая дрожь в руках, прицелился и пустил «Ступефай» в приблизившегося Скабиора.

— Петрификус Тоталус, — выкрикнула Гермиона в тот же миг. Лучи заклинаний встретились уже у цели — двойное заклятье ударило егеря в грудь, и он молча, с удивленно распахнутыми глазами, рухнул лицом в землю.

— Гарри, там! Сзади!

Двое егерей приблизились достаточно, чтобы начать забрасывать Билла и Флер заклинаниями. Судя по цвету вспышек, они не стремились убить, а только обезвредить — наверняка за поимку беглых предателей новое правительство поощряло.

— Иди же ко мне, птичка, — издевался Сивый, непринужденно отбиваясь от заклинаний Билла.

Флер стояла, выпрямившись, сурово сдвинув брови и до побелевших костяшек сжав палочку. Билл ставил щиты, заслоняя и себя, и жену, а она не двигалась с места. Ее взгляд оставался прикованным к искривленному в гримасе лицу Сивого. Гермиона вскрикнула — заклинание одного из егерей, лупившего скорее наугад, раскрошило камень в опасной близости от нее. Гарри принялся выпускать заклятие за заклятием, но все они летели мимо.

— Иммобилюс! — рявкнула Гермиона, и егеря замедлились, словно с разбегу влипли в невидимое желе.

— Ступефай! Ступефай! Ступефай! — подключился Гарри. Егеря, сначала один, второй следом, медленно повалились на землю.

— Гермиона, свяжи их, а я помогу Биллу и Флер, — торопливо сказал Гарри и, не дожидаясь ответа, рванул, оскальзываясь на влажных камнях, к ним.

Но помощь не потребовалась. Билл все так же пытался достать Сивого заклинанием, но тот то пригибался, то отклонялся, то отпрыгивал, и все лучи летели мимо, а сам он не обращал на Билла ни малейшего внимания, отпуская сальные шуточки и угрозы в сторону Флер. Она будто и не замечала эту бешеную пляску, только кончик палочки, сжатый побелевшими пальцами с острыми ногтями, упорно повторял траекторию движения оборотня.

Сивый хохотал:

— Ты, птичка, кажись, за него замуж пошла? И как тебе спится рядом с этим огрызком? Скажи только слово, и я с радостью сделаю тебя вдовой!

— Mon chien sale[1] — прошипела Флер, ее волосы взметнулись, и Гарри показалось, что за ними следом в воздух взлетели мелкие искры. — Инсендио!

Обычно «Инсендио» вызывало небольшую, но достаточно сильную струю огня. Во всяком случае то, что видел Гарри до сих пор, выглядело именно так. Но из палочки Флер вырвалась не просто струя, а поток пламени. Оно ревело, завивалось кольцами, а жар, который оно излучало, мигом расплавил редкие островки снега; палые листья и трава почернели и съежились, хотя огонь их даже не касался. Яркий, слепящий свет залил всю опушку и окраину деревни, отразился от черной лужи гоблинской крови и сосредоточился в одной точке — в объятом пламенем Сивом. Огонь облизывал его, быстро поднимаясь по торсу к голове, вот затрещали и полыхнули оранжевым волосы. Он с нечеловеческим воплем побежал к лесу, упал, не достигнув даже первых деревьев, и принялся кататься по земле в надежде сбить пламя. Искры летели в черное небо, красноватые отблески плясали на стволах безмолвных дубов, и это могло бы даже показаться демонически-красивым, если бы не осознание того, что прямо на их глазах страшной смертью погибал человек.

— Мерлин всемогущий! — воскликнула Гермиона. — Помогите ему! Помогите же!

Она, скинув мантию, бросилась к полыхающему человеку, но Флер остановила ее, вцепившись острыми ногтями в предплечье.

— Ты ему не поможешь, Ге'гмиона. Это пламя не потушить «Агуаменти». У таких, как я, — особые отношения с огнем.

Гермиона всхлипнула, ее плечи затряслись, она начала оседать на землю и непременно упала бы, если бы Гарри не успел подхватить ее.

— Нужно проверить, что с пленниками, — сказал Билл, стараясь не смотреть на быстро затухающее пламя. — Забрать палочки, стереть память остальным и уходить отсюда.

Флер кивнула и направилась к связанным Гермионой егерям. Она вдруг растеряла весь свой запал, резко побледнела и выглядела теперь больной. Билл тенью метнулся к опушке, где лежали обездвиженные люди, Гарри продолжал удерживать Гермиону в объятиях, осторожно поглаживая по волосам.

Билл вернулся спустя пару минут, левитируя за собой бессознательные тела.

— Не поверите. Это Тед Тонкс, отец Доры. А этого паренька я не знаю, — сказал он, осторожно укладывая их на землю. — Живы, только без сознания.

— Это Дин Томас, — Гарри вгляделся в похудевшее и исцарапанное лицо подростка. — Наш однокурсник.

Гермиона оторвала голову от его плеча, стерла ладонью слезы с щек.

— А тот гоблин? Что с ним? — спросила она дрожащим голосом.

— Ме'гтв, — шепнула подошедшая к ним Флер. — Видимо, задело каким-то заклинанием. Его звали К'гюкохват.

— Нужно срочно уходить, — Билл оглядел цепким взглядом окраину деревушки — в некоторых окнах зажегся свет. — Давайте в ту пещеру, там разделимся.

Гарри кивнул, покрепче сжал руку Гермионы, и их затянуло вихрем аппарации, унося прочь от догорающей бесформенной кучи, еще недавно бывшей хоть и паскудным, но человеком.

* * *

Андромеда не могла уснуть. За окном бушевал ветер, иногда ныряя внутрь каминной трубы и завывая там, все равно что оборотень в полнолуние, и эти звуки вырывали ее из хрупкого сна, возвращая мыслями к одному и тому же — к дочери, спящей в своей бывшей комнате. К дочери, которая носила под сердцем дитя от темной твари.

Андромеда села к туалетному столику, взяла старинный гребень — расчесывание густых тяжелых волос всегда ее успокаивало. По серебряной изящной ручке скользнул лунный луч. Андромеда сквозь зубы выругалась. Нет, Люпин был неплохим человеком — чуть больше двадцати дней в месяц, — слишком нерешительным, может быть, несколько безвольным, но добрым и отзывчивым, по-настоящему заботливым, и, главное, Нимфадора была без ума от него, а он, кажется, от нее… Хотя иногда Андромеде казалось, что Римус просто сдался напору ее дочери и позволил себя любить, как позволяет ласку сытый кот, уставший шипеть на настырного ребенка.

Нимфадора всегда была бесшабашной, но так быстро и без оглядки забеременеть посреди войны от оборотня! Андромеда отшвырнула гребень — каким родится ребенок? Унаследует ли проклятие отца? Дора отмахивалась, смеясь: «Мама, каким бы он ни родился, у него будут двое любящих родителей, а еще бабушка и дедушка и многочисленные тетушки и дядюшки из Ордена Феникса!» Она улыбалась и гладила живот, а Андромеда скрипела зубами: в том мире, который с упорством маньяка строили сестрица Белла и ее Лорд, не могло быть места ребенку полукровки и темной твари. И тетушкам-дядюшкам из Ордена. И самой Доре. Только упрямая дочь словно не понимала опасности и все норовила сбежать к орденцам — на помощь.

Дошло до того, что Люпин, которому иногда приходилось отлучаться по каким-то секретным делам, хотя казалось, что Орден уже давно ничего, кроме спасения собственных шкур, не делал, сдавал жену под присмотр матери. И Андромеда, пускай и злилась на дочь неимоверно, была рада — после ухода Теда в доме стало слишком пусто.

О Теде напоминало все. Перьевая ручка — дань обоим мирам, которым он принадлежал, висящий в ванной халат и кислые зеленые яблоки, которые она по привычке брала у зеленщика: сама Андромеда их не ела — сводило рот, а вот Тед поглощал десятками, громко хрустя и набивая щеки. Она покачала головой. Глупый, упрямый, любимый Тед. Нужно было спрятаться всем вместе, бежать, просить помощи у друзей — уж не оставили бы их в беде те же Уизли, но нет. Он уперся: «Тебе ничего не грозит, ты чистокровная, а я только навлеку беду», да и ушел как-то ночью, только поцеловав на прощанье спящую жену в лоб и ни слова не сказав. Андромеда давно поняла — упрямство и своеволие достались Доре вовсе не только по линии Блэков, но и от сумасброда-папаши.

Захваченная невеселыми мыслями, Андромеда поняла: ей не уснуть. Стоило заварить чай с мятой, может, хоть к утру удалось бы сомкнуть глаза. Она накинула шаль, заколола распущенные волосы на затылке, пошла на кухню. Жестяная коробка с зеленым чаем, который кроме нее в семье никто не пил, куда-то подевалась, и Андромеде, забывшей палочку в спальне, пришлось вытащить с полки все, что там стояло, встать на стул и заглянуть в самый дальний уголок.

— Ага, вот ты где, — погрозила она пальцем банке. — От меня не спрячешься!

Вдруг кто-то постучал в окно, и этот звук в тишине кухни показался громче раскатов грома. Рука дрогнула, и банка с чаем упала, ударилась о столешницу, крышка со звоном соскочила, и заварка усыпала пол.

— Что? Кто там? — крикнула Андромеда, подобравшись, — добрые гости в столь поздний час прийти не могли, значит, ничего хорошего ожидать не стоило.

Стук повторился, и Андромеда метнулась к окну. Там, за стеклом, еле освещенный лунным светом, стоял ее Тед и костяшками пальцев отбивал условный ритм, их сигнал еще со школы, а она и не узнала. Андромеда отворила окно, затем стукнула себя по лбу и побежала к задней двери. Тед уже ждал там, а рядом с ним, тараща испуганные глаза, стоял незнакомый паренек.

— Любимая, — шепнул Тед, прижимаясь к ней на миг, зарываясь лицом в волосы и тут же отстраняясь. — Нет времени! Скорее, собирай самое необходимое, и бежим!

— Куда бежим, Тед? — Андромеда теребила пуговицы на его куртке, неверяще разглядывая его лицо. Кажется, муж поседел.

— Во Францию. Вот, — он потряс рукой, на которой было написано что-то мелким незнакомым почерком, — нас приютят. Делакуры, их дочь…

— Я знаю, о ком ты. Но как…

— Все не важно, Меда, поторопись. Где Дора? Римус?

— Дора здесь, а Люпин на задании.

— Значит, уходим без него. Скорее! Если они придут, не пощадят никого! — он подтолкнул жену и сам заметался по кухне, хватая вещи, попадавшиеся под руку, что-то отбрасывая, а что-то складывая в рюкзак.

Дора спала безмятежно, разметав по подушке нежно-розовые волосы, и чтобы разбудить ее, Андромеде пришлось потрудиться. Наконец Дора разлепила глаза, уставилась на мать удивленно.

— Что случилось, мама? Римус?

— Нет, он не возвращался. Зато вернулся отец. Нам надо бежать, собирайся скорее.

— Бежать? Зачем? — Дора нахмурилась.

— Папа все объяснит позже. Скорее, Нимфадора!

Волосы Доры знакомо полыхнули красным, но возмущаться она не стала, вместо этого сложив руки на груди и упрямо заявив:

— Что бы там ни случилось, я никуда не пойду без Римуса. Я дождусь его здесь или дома.

— Ты немедленно соберешься и спустишься вниз, — голос Андромеды звучал тихо, но яростно, в тот момент она как никогда походила на свою сестру Беллатриссу. — Отец сказал, нам угрожает опасность, и я не позволю тебе рисковать собой и ребенком. Должен же о нем подумать хоть кто-то!

Дора угрюмо промолчала, под яростным взглядом матери встала и побросала в рюкзак кое-какие вещи.

— Отлично. А теперь одевайся и ступай в гостиную, — Андромеда сжала губы и поспешила к себе.

Тед, собравший, кажется, все, что могло им пригодиться на новом месте, сидел в своем любимом кресле и поглядывал на бледного и непривычно тихого Дина. Он прекрасно понимал, что, возможно, это были его последние минуты в этом доме. Чокнутой Белле ничего не стоит спалить их коттедж дотла, когда она узнает, что ее сестра и племянница сбежали. Он слышал шаги на верхнем этаже и приглушенные голоса — дочь о чем-то спорила с матерью. Тед не знал, о чем они говорили, но он и так догадывался: Дора не желала оставлять мужа. Он устало потер лицо мозолистыми ладонями, прогоняя сомнения — все было правильно, Дора, да и все они, должны в первую очередь заботиться о ребенке. А Люпин не пропадет, послать весточку о себе они как-нибудь сумеют. По лестнице осторожно спустилась Андромеда, за завесой распущенных волос разглядеть ее лицо не представлялось возможным. Кутаясь в зимнюю мантию, она торопливыми шагами прошла по краю комнаты к дверям.

— Я на минутку... мне надо... забрать там, — она что-то еще неразборчиво пробормотала и, уже открывая дверь, локтем столкнула с тумбы шкатулку со всякими мелочами, стоявшую на маленьком столике. Ключи, пуговицы, бусинки разлетелись по полу, а женщина прижала руку к животу, словно защищая еще не родившегося ребенка.

— Далеко ли ты собралась, Нимфадора Тонкс? — произнес, вставая и взмахивая палочкой, Тед. Дверь закрылась с оглушительным треском. «Андромеда» замерла, нервно сжимая кулаки. Ее каштановые волосы вспыхнули огненно-красным и резко укоротились.

— Я знаю все, что ты скажешь. Он твой муж. Ты не можешь его бросить. Но есть одно обстоятельство, Нимфадора, которое ты не можешь отрицать, — Тед говорил очень спокойно и медленно подходил к дочери. — Тебе скоро рожать, и никто не знает, как все пойдет. Поэтому ты берешь себя в руки и сейчас же идешь со мной и матерью. Люпину мы сообщим при первой же возможности. А вот теперь скажи то, что хотела.

Дора стояла все так же спиной к нему. По тому, как она уменьшилась ростом и стала более хрупкой, Тед понял, что маскарад в «Андромеду» окончен.

— Не называй меня Нимфадорой, — она пыталась говорить четко и холодно, но не выдержала и, всхлипнув, повернулась к отцу.

— Не буду, детка, — Тед прижал дочь к груди, погладил по враз посеревшим волосам. — Не буду.

[1] Mon chien sale — буквально «грязная собака».

Они торопились, и аппарация вышла плохо. Их занесло куда-то совсем в незнакомую местность: не было видно ни палатки, ни приметных деревьев. Только голые ветви густого подлеска цеплялись за одежду да устремлялись к небу влажные темные стволы елей. Гермиона растерянно осмотрелась. Ее глаза казались огромными, на лбу выступила испарина.

— П-прости, Гарри, я плохо сосредоточилась, — шепнула она и еще раз сжала его руку. — Сейчас я попробую снова.

— Давай лучше я.

Гарри прижал ее к себе. Даже через куртку он чувствовал, что ее бьет дрожь.

— Готова? На счет три. Раз, два…

Он переступил с ноги на ногу, под каблуком его ботинка громко хрустнул сучок. Гермиона дернулась, и Гарри с трудом удалось удержать ее. Их затянул вихрь аппарации, и через одно мучительное мгновение они вывалились из воздуха прямо у входа в палатку, уже ставшую родной.

Гарри упал на подтаявшую землю, Гермиона приземлилась сверху, больно ударив его локтем по ребрам, но тут же вскочила. Гарри судорожно выдохнул и прикрыл глаза — казалось, что с тех пор, как они покинули лагерь, прошла целая вечность. В горле пересохло, под веками кружились искорки, в носу до сих пор стоял запах гари, вонь паленых волос, а мышцы гудели, умоляя об отдыхе.

— Гарри, — срывающимся голосом позвала его Гермиона и всхлипнула, — помоги мне, пожалуйста.

— Ты в порядке?

Он резко перевернулся на живот, затем вскочил и бросился к подруге, которая стояла на коленях неподалеку. Гарри схватил ее за плечи, заглянул в глаза, ощупал руки, торс, проверил, не видно ли крови там, куда попал нож Беллатрисы. Гермиона, сначала безучастно терпевшая его манипуляции, отстранилась.

— Я в по… в порядке. Наколдуй «Агуаменти», я не могу сама держать палочку и… — она показала на свои волосы — концы были мокрыми, на них набухали и затем с глухим стуком падали на ее одежду крупные капли.

— Зачем ты это…

— Они провоняли. Насквозь провоняли… запахом гари, — ее голос, вначале немного истеричный, к концу фразы сошел на еле разборчивый шепот.

— Пойдем. — Гарри взял ее за руки и потянул на себя. Она нехотя, словно через силу, поднялась. — Пойдем в палатку.

До ванной комнаты ее пришлось вести практически силком. Гермиона медленно передвигала ноги и практически не дышала, но когда Гарри распахнул дверь и включил воду, заметно оживилась.

— Иди сюда, — сказал Гарри, похлопывая по низкой скамеечке, — садись, я все сделаю.

Гермиона послушно опустилась на скамейку и склонила голову над краем ванны. Гарри осторожно перекинул ее волосы со спины вперед и в самом деле уловил идущий от них еле заметный запах гари. Струя теплой воды разбилась о выступающий позвонок на ее шее, капли усеяли плечи.

— Подожди минуту, я сейчас.

Гермиона стянула теплый джемпер и бросила его на пол. Теперь она оставалась только в одной мужской майке не по размеру. Горловина сильно отставала от тела, и Гарри отчетливо видел, что ее лопатки усеяны мурашками. Горло сдавило. Он тяжело сглотнул и снова направил струю воды на ее волосы.

— Вода не холодная? — спросил он спустя несколько минут, осторожно перебирая пальцами мокрые пряди.

— Все нормально, — голос Гермионы звучал глухо. Она помолчала немного и добавила: — Даже приятно. У тебя чуткие пальцы.

Гарри криво улыбнулся и порадовался, что Гермиона не видит его лица: наверняка он выглядел полным идиотом. Следующие десять минут он бережно намыливал Гермионину шевелюру и осторожно смывал густую пену, снова намыливал и снова смывал, пропуская волосы между пальцев и поражаясь тому, какими мягкими они были.

— Ну, думаю — достаточно, — сказал он наконец, призывая полотенце и протягивая его Гермионе. — Ты не замерзла?

— Нет. Спасибо.

Она быстро соорудила на голове подобие тюрбана и накинула на плечи джемпер, избегая при этом смотреть ему в глаза. Что было тому причиной: неловкость от такой неожиданной близости или стыд за свою эмоциональность, Гарри не знал. Гермиона попыталась выскользнуть из ванной, обогнув его, но он ухватил ее за руку и притянул к себе. Полотенце упало с ее головы, влажные тяжелые волосы облепили спину и шею.

— Гермиона, давай поговорим. Мне кажется, с тобой что-то происходит. Это из-за смерти Сивого?

Гермиона дернулась, но Гарри не выпускал ее руки — нельзя было позволить ей замкнуться в себе: только она была его поддержкой, только она не давала упасть в пучину отчаяния. Ее советы, ее ум, голос, взгляды и даже просто дыхание были нужны ему.

— Послушай, это было ужасно, я согласен. Не знаю даже, видел ли я что-либо хуже, а мне есть что вспомнить, — он ухмыльнулся, но тут же посерьезнел, заметив, как задеревенела Гермиона. — Мне жаль, что тебе пришлось пережить такое, но мы на войне, и подобное может случиться еще не раз.

Он осторожно обнял Гермиону за плечи, погладил ее по спине.

— Не жалей Сивого. Да, ему досталась кошмарная смерть, но он заслужил ее. Он покусал Римуса, когда тот был еще ребенком, помнишь? Он изуродовал Билла и получил от этого удовольствие. И это только то, о чем мы знаем. А сколько других жертв на его счету, сколько еще будет, даже представить страшно…

Плечи под его ладонями вздрогнули, Гермиона затряслась. Гарри отстранился и заглянул ей в лицо.

— Ты что? Ты… плачешь? Гермиона, прости, если расстроил тебя этими разговорами, но Сивый…

— Я плачу не из-за Сивого! — Гермиона топнула ногой и со злостью вытерла слезы кулаком. Она несколько раз глубоко вдохнула, часто-часто поморгала, откашлялась и только после этого, успокоившись немного, продолжила: — Сивый тут ни при чем. Нет, конечно, косвенно… В общем, я просто представила вдруг, что на его месте мог быть кто-то из моих друзей. Ты или... — она запнулась, словно не знала, кого еще упомянуть.

Гермиона отступила на несколько шагов и опустилась на скамеечку.

— Ты правильно говоришь, мы на войне. А на войне умирают — иногда ужасной смертью.

— Все будет хорошо. — Гарри подошел к ней, сел на мокрый пол и прислонился спиной к ее ногам. — Мы с тобой делаем все, чтобы это наконец закончилось. Все будет хорошо.

— Ты сам-то в это веришь? Помнишь, мы говорили о том, что сказка о волшебниках получилась не слишком-то веселой? А если не будет счастливого конца? Если победят плохие, а хорошие… если я или ты… умрем?

Она запустила в волосы Гарри пальцы, слегка сжала их.

— Мы умрем, если ничего не будем делать. Рано или поздно ошибемся, расслабимся, и нас поймают, — ответил он, млея от ее прикосновений. — Так что я постараюсь изо всех сил, чтобы это наконец кончилось, пусть даже ценой моей жизни. В конце концов, кто, если не мы, сможет? Я вообще-то Избранный, а ты — Гермиона Грейнджер! Умнейшая девушка из всех, кого я знаю. Мы справимся.

Она тихо рассмеялась, потом замолчала ненадолго, но продолжала перебирать его волосы, словно отдавая долг за недавнюю помощь.

— Если ты решишь быть со мной… — начал было Гарри, но Гермиона тут же прервала его.

— Даже не продолжай! Я буду с тобой до конца. Я давно сделала выбор.

Гарри запрокинул голову, посмотрел на нее с благодарностью.

— Тогда мне ничего не страшно. А теперь пойдем спать. Нам еще нужно спланировать ограбление банка.

— Ограбить Гринготтс? — Гермиона сложила руки на груди.

— Либо попросить гоблинов проводить нас в сейф Лестрейнджей, — весело откликнулся Гарри. — Не думаю, что они согласятся, хотя можно попробовать включить обаяние…

Они перебрались на новое место и теперь обустраивались. Гарри расчищал полянку, испепеляя упавшие со старых тополей ветви и передвигая камни. Он в десятый раз взмахнул палочкой, прошептал «Вингардиум Левиоса» и вдруг вспомнил о Роне. Гарри прислушался к себе — в груди больше не ныло, сердце не сжималось от тоски. Похоже, он привык к отсутствию того, без кого раньше своей жизни и не представлял.

— Все бы тебе посмеяться. Я все еще не уверена, что ты прав насчет сейфа.

Гермиона тоже вытащила палочку и стала помогать — дело пошло быстрее, и площадка перед палаткой начала принимать опрятный вид.

— Мы же много раз обсуждали это! Том отдал дневник на хранение Малфою, значит, мог отдать другой крестраж на хранение кому-нибудь еще. Логично?

— Логично, но…

Гарри поднял ладонь, не давая ей продолжить.

— Лестрейндж тогда в подвале сказала, что повелитель, — он выделил это слово голосом, — поручает ей самые ответственные задания. Речь могла идти о крестраже? Да! Что важнее для Тома, чем его бессмертие?

— Она вполне могла иметь в виду что-то другое!

— Гринготтс — место значимое для любого волшебника. К тому же — защищенное. И самое главное — Билл сказал, Том приходил туда вместе с Лестрейндж!

— Это могло быть совпадение! Ничего не значащее совпадение!

Гарри выдохнул и уселся на ствол поваленного дерева.

— Гермиона, эта идея — первая стоящая за долгое-долгое время. Что ты предлагаешь? Аппарировать наобум по всей Англии и искать непонятно где, нарываясь на патрули егерей и спасаясь бегством?

— Нет, это не выход. — Гермиона присела рядом, их руки соприкоснулись, и никто не стал отодвигаться — ощущение тепла другого тела успокаивало, внушало надежду.

— То-то же. Гринготтс хотя бы выглядит логично. И этого ты не станешь отрицать.

— Я и не отрицаю. Но, Гарри, — Гермиона вздохнула, — ограбить Гринготтс! Это самоубийство!

— У нас есть опыт. Мы уже грабили Министерство, — хмыкнул Гарри.

— Министерство и банк — разные вещи. Кто знает, какие ловушки там у гоблинов?

— Билл знает. Попросим помощи у него. Гермиона, мы не продвинулись в наших поисках с того самого дня, как уничтожили медальон. Так война никогда не закончится! Неужели лучше дальше сомневаться, слоняться по лесам и строить предположения, пока наши друзья там, в смертельной опасности?

— Конечно нет! — Гермиона возмущенно надулась. — Я просто пытаюсь вычислить слабые места в твоих рассуждениях. Нельзя рисковать попусту, кроме нас… Некому все это закончить.

Она замолчала, и Гарри тоже не спешил нарушать тишину. Он думал о том, насколько хрупка была надежда на победу — практически призрачна. В его душе снова проснулась злость на Дамблдора, который бросил их в пекло с крохами информации, который не говорил всей правды, но многого просил. Всего двое человек, даже не окончивших школу, против могущественного и крайне изобретательного волшебника, а еще целой армии его последователей! Можно было надеяться, что Рон, который тоже знал про крестражи, продолжит их дело, случись что, но во всем, что касалось бывшего друга, Гарри уже не мог быть уверенным. Нет, Гермиона, как всегда, оказалась права: попусту рисковать они не имели права. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул: мысли о покойном директоре нарушили целостность хрупкой плотины внутри него, которая сдерживала то, чего он не желал больше испытывать. Чужая злоба примешалась к его собственной, нетерпение, желание обладать чем-то важным, разочарование, испепеляющий гнев вползли в сознание. Гарри тряхнул головой, придвинулся чуть ближе к Гермионе и постарался привычно сосредоточиться на ее дыхании. Секунды сменяли одна другую, Гермиона дышала, внимательно глядя на него, а в голове Гарри снова становилось спокойнее.

— Мы подготовимся, — наконец сказал он. — Подготовимся лучше, чем к операции в Министерстве. Но что-то делать нужно.

— Мы даже не в курсе, какой сейф принадлежит Лестрейнджам! — выпалила Гермиона так быстро, словно давно подготовила аргумент и только ждала возможности его использовать. — И если этого случайно не знает Билл, то что дальше? Будем вламываться во все сейфы по очереди?

Гарри нахмурился. Гермиона внимательно следила за выражением его лица, за тем, как бегали глаза, как билась жилка на виске, как отросшими волосами играл ветер, и не заметила, когда он нашарил ее лежащую на бревне руку и сжал своими озябшими пальцами.

— Ты права. Нам нужно узнать номер сейфа, а эта информация есть только у гоблинов. Значит, кто-то из служителей сейфа каким-то образом должен с нами ей поделиться.

— Не приложу ума, как их заставить. Я совсем не похожа на Лестрейндж, а ты несколько младше ее мужа, — Гермиона нервно хихикнула.

— Если Билл нам не поможет, то есть еще один вариант, — задумчиво протянул Гарри. — Не факт, что он в курсе, но больше спросить нам не у кого.

Гермиона повернулась к нему.

— Снейп?

— Снейп, — Гарри страдальчески вздохнул. — Видит Мерлин, он — последний человек, к кому бы я хотел обращаться, но он единственный, кто может это узнать. Если не поможет он, то и правда придется искать способ выведать номер сейфа у гоблинов.

— Он будет в ярости.

Гарри поднялся, помог Гермионе встать.

— Представляю, что он скажет и сколько яда на нас выльет. Но деваться некуда. Я пошлю Биллу Патронуса, и если ничего… Тогда поговоришь с портретом Финеаса Блека?

Она кивнула, отряхнула джинсы и положила руки ему на плечи.

— Ничего, Гарри. Выдержим. Я буду рядом — как всегда.

Патронус от Билла не появился, значит, он либо не мог ответить, либо ответа не знал. А Снейп, которого с замиранием сердца вызвали ребята через портрет директора Блека, как ни странно, новости о планируемом ограблении принял спокойно. Гарри даже засомневался — а не подменили ли профессора? В его представлении «классический» Снейп должен был взбелениться, только услышав слова «Гринготтс» и «ограбить» в одном предложении, долго орать, проходясь по умственным способностям Гарри, его отца, других предков до двадцатого колена и всех друзей вместе взятых, затем обвинить в неблагодарности и намерении запороть все, что делалось для победы, одним идиотским поступком. Но Снейп молчал, только постукивал пальцем по плотно сжатым губам и хмурился. Спустя десять минут такого молчания Гарри осмелился кашлянуть. Снейп перевел на него пустой взгляд.

— Что ж, вынужден признать, что, хотя вся эта идея кажется самоубийственной, ваши выводы логичны.

— Вот видишь, — не сдержался Гарри, обращаясь к застывшей на стуле Гермионе.

— Логичны, Поттер, но не факт, что не ошибочны, так что поумерьте свой пыл! — Снейп встал и начал прохаживаться вдоль стола, на котором сиротливо стояли полные остывшего чая чашки. Гарри заметно сдулся. — С другой стороны, сейчас вы… мы в полной неизвестности. Все, что мы можем, это гадать и совершать попытки в надежде, что одна из них увенчается успехом.

Гарри благоразумно промолчал, но все же красноречиво посмотрел на Гермиону.

— Проникнуть в сейф под носом у гоблинов — кажется невозможным, однако…

— Однако кое-кому это удавалось, — сказал Гарри. — Квиррелу.

Снейп смерил его нечитаемым взглядом и ответил вкрадчиво:

— Совершенно верно, Поттер. Но есть одна маленькая проблема: это сделал не столько недоумок Квирелл, сколько Темный Лорд, квартировавший в его затылке. И хотя мисс Грейнджер и может процитировать любой учебник школьной программы по памяти, это не совсем то, что поможет вам повторить его успех.

Гермиона слегка покраснела и опустила голову. Гарри разозлился — почему Снейп не мог вести себя как нормальный человек хотя бы в такой важный момент, было для него загадкой.

— Он воспользовался Империусом! А Гермионины знания не раз выручали нас, так что давайте без сарказма!

Снейп снова постучал пальцем по тонким губам, затем сложил руки на груди.

— Откуда вы знаете про Империус?

— Билл Уизли рассказал, — буркнул в ответ Гарри. — Это вроде как мало кому известно, гоблины стыдятся, что в их надежный банк кто-то смог проникнуть.

— Так вы знаете номер сейфа Лестрейнджей, профессор? — вклинилась в разговор Гермиона. Ее лицо приобрело нормальный цвет, и Гарри порадовался, что Снейпу не удалось сильно расстроить ее своими колкостями.

— Нет, мисс Грейнджер, не знаю. Это не та информация, которой делятся за чашечкой чая.

Гермиона разочарованно выдохнула.

— Но вы же с Лестрейнджами в одной… — начал было Гарри и оборвал себя на полуслове.

— Да-да, Поттер? В одной — чем? Шайке? Банде? Что вы хотели сказать? — Крылья носа Снейпа затрепетали, а пальцы сжались на отворотах мантии.

— В одной организации, я хотел сказать.

Гарри с трудом сдерживался: все же Пожиратели были не членами кружка по интересам, а преступниками, в мире маглов их и вовсе назвали бы террористами, так что обижаться на правду причин у Снейпа не было. И все же Гарри предпочел промолчать — без сварливого профессора вся их затея казалась обреченной завершиться провалом, даже не начавшись.

— Вы с Лонгботтомом тоже были в одной организации, если мне не изменяет память, — ядовито заметил Снейп. — И как, знаете номер его сейфа, какая сумма там лежит? Ну, Поттер? Включайте мозги!

Он прошелся по палатке и заговорил снова, уже спокойнее:

— Я не знаю номера сейфа Лестрейнджей. Но это не значит, что не могу попытаться узнать.

— Спасибо, профессор, — выдохнула Гермиона.

Снейп поднял руку, обрывая ее благодарности.

— Спасибо скажете, когда я назову вам номер. Не могу предсказать, сколько времени мне понадобится, но не советую терять его зря. Думайте, стройте планы, задавайте вопросы Уизли. Чем больше информации о банке вы соберете, тем более реален ваш шанс выбраться из всего этого живыми. И с крестражем. — Он кивнул куда-то в пространство. — Я пришлю вам пару книг с Кричером. Надеюсь, в бегах вы еще не разучились читать. И также надеюсь, что вы осознаете опасность напрасного риска.

Снейп многозначительно хмыкнул и вышел, а Гарри вздохнул с облегчением.

— Ну что ж, кажется, ограблению все же быть.

Гарри аппарировал возле палатки, осмотрелся, запустил «Гоменум Ревелио» и только после этого снял мантию-невидимку. Солнце уже вставало, его рассветные лучи окрашивали стены палатки в нежный золотисто-розовый цвет. Гарри тихо чертыхнулся — он пробыл в пещере с Биллом куда дольше, чем планировал, и Гермиона, наверное, уже сходила с ума от беспокойства. Она не хотела отпускать его, то ли боясь остаться одной, то ли опасаясь за Гарри, и ему пришлось использовать все свое красноречие, чтобы уговорить Гермиону не ходить на встречу, а вместо этого поспать. Увлеченная книгами, которые прислал Снейп, она в течение тех дней, что прошли с их последнего разговора с профессором, все свое время проводила за чтением и конспектированием и уже начинала напоминать темными кругами под глазами ту Гермиону, что поправлялась после полученного в подвале у Малфоев ранения.

Гарри вошел в палатку как мог тихо, чтобы не разбудить Гермиону, но это оказалось лишним. Она, всклокоченная, с пером, забытым в волосах, сидела, низко склонившись над столом, на котором громоздились стопки книг, исписанные свитки и с десяток пустых чашек. Гарри вздохнул.

— Мне казалось, мы договорились, что ты поспишь, — сказал он, подходя сзади и вынимая из ее волос перо.

Гермиона подняла на него бледное лицо.

— Прости, Гарри, — виновато улыбнулась она. — Я честно пыталась, но не смогла уснуть. Когда тебя нет рядом, мне как-то беспокойно.

Она сказала это легко и непринужденно, но слова отозвались в душе Гарри приятным и слегка смущающим теплом.

— Я хотела прочесть пару страничек, а потом увлеклась и не смогла остановиться. Зато я нашла кое-что интересное. Смотри, — Гермиона сунула Гарри под нос потрепанную книгу в темной обложке, — этот источник подтверждает, что все сейфы старых семей находятся на нижних уровнях, так что теперь точно: если мы не узнаем номер, нам придется обыскивать не все подземелья Гринготтса, а только самые нижние и хорошо защищенные.

Она нервно хихикнула, заложила книгу пером и отложила ее в сторону. Гарри успел заметить название — «Волшебники и гоблины — сквозь века распрей к хрупкому сотрудничеству», а Гермиона уже стучала пальцем по странице другого фолианта.

— А тут вскользь упоминается, что в самые важные сейфы нельзя проникнуть без служителя банка. Что именно он должен сделать, тут, как и в других книгах, не написано…

— Приложить руку, — отозвался Гарри. — Когда я в первый раз был в Гринготтсе, гоблин говорил, что без этого злоумышленника просто засосет внутрь. А проверяют сейфы они раз в десять лет.

— Нет, умереть от голода в сейфе Лестрейнджей — не та смерть, о которой я мечтала, — Гермиона раздраженно закусила губу. — Значит, нам все же не обойтись без помощи гоблинов.

— Получается, так. Тем более Билл сказал, что тележкой может управлять только работник банка. Вариант с угоном можно отмести сразу, — он сел рядом с ней и вдруг широко улыбнулся.

— Что такое? — всполошилась Гермиона. — Я разве сказала что-то смешное?

— Нет, — Гарри помотал головой. — Просто все это так сильно напоминает Хогвартс. Будто мы в школе, ты готовишься к экзамену и не можешь найти какой-нибудь важный конспект. Или как будто мы снова ищем информацию о Николасе Фламеле, а она у нас под самым носом. А еще, — он протянул руку и легонько провел пальцами по ее лицу, — у тебя чернила на щеке.

Гермиона ойкнула и бросилась к зеркалу. Гарри все так же продолжал улыбаться, наблюдая за ней.

— Жаль, что нам не удалось спасти тех гоблинов, — тихо сказала она, оттирая пятно. — Может, они согласились бы помочь в благодарность.

— Не думаю. — Гарри заглянул в одну из кружек. — Билл сказал, гоблины никогда не делают ничего просто так. У них другие понятия о чести и долге, им нельзя доверять. Они не любят волшебников…

— Еще бы они нас любили после всех тех войн… — начала Гермиона, снова усаживаясь на свое место и взмахом палочки нагревая чайник.

— Может и так, но это не важно. Важно только то, что Билл уверен: гоблинам мы доверять не можем. А Билл знает о них побольше нашего.

Гермиона задумчиво побарабанила по столу пальцами, призвала чайник и налила Гарри полную чашку. Он с благодарностью улыбнулся и обхватил ее пальцами.

— Что-нибудь еще полезное Билл сказал?

— О да! Сначала он долго пытался заставить меня сказать, что нам понадобилось в сейфе Лестрейнджей. Потом прочитал длинную и полную ужасов лекцию о том, как глупо с нашей стороны вламываться в банк. Серьезно, он перечислил с десяток мучительных смертей, которые нас там ждут, даже не задумываясь!

Гермиона коротко и немного нервно рассмеялась.

— А потом?

— Потом я поблагодарил его за наводку и пообещал разыскать все заклинания с похожим действием и контрзаклятия к ним. И Билл сдался. Он хотел идти с нами, но я не согласился.

— Не зря? — Гермиона тронула его за руку, привлекая внимание.

— Это наше задание, Дамблдор, что бы я о нем ни думал сейчас, запретил рассказывать. Возможно, у него на самом деле были причины.

— Ладно. Что еще?

— Драконы там и правда есть. Один точно охраняет нижние уровни, его просто так не обойти. Гоблины отгоняют его какими-то металлическими штуками — они шумели, а потом причиняли ему боль, чтобы он запомнил и боялся.

— Какое варварство! Неужели об этом никто не знает? Так обращаться с волшебным существом! — возмутилась Гермиона. — Похоже, не только волшебники не имеют ни малейшего понятия о правах других существ! Домовики, кентавры…

Она вскочила и стала ходить кругами за спиной у Гарри, недовольно бормоча.

— Потом там есть очень неприятная для нас штука — «Гибель воров». Билл никогда не видел её в действии, только слышал — возможно, она работает не всегда, а только при угрозе ограбления. Это что-то вроде водопада, он смывает все чары. И избежать его невозможно, он как раз над рельсами, разве что ты умеешь летать.

— Отлично. Значит, трансфигурация внешности и оборотное зелье тоже не вариант. Придется вламываться в банк в магловских масках или, того лучше, натянув на голову чулок!

— Это еще не все, — Гарри поймал мечущуюся Гермиону за руку и притянул к себе. — Сейфы тоже защищены. Причем в разных сейфах разные заклятия. Где-то все, до чего ты дотронешься, умножится и будет умножаться до тех пор, пока вора не засыплет с головой, где-то наложено заклинание невидимости — ты не найдешь ничего, если с тобой нет законного владельца, где-то вещи в сейфе будут обжигать. Билл написал целый список. К сожалению, он не знает точно, все ли это возможные варианты и помогут ли контрзаклятия волшебников — гоблины не делятся своими секретами, и неизвестно, кто заколдовывал сейфы.

— Все равно стоит поискать что-то, — бодро отозвалась Гермиона, хотя Гарри четко слышал в ее голосе панику. — Будем надеяться на лучшее, может, нам повезет и заклинания сработают. В противном случае, искать невидимый крестраж… Даже думать об этом не хочу. Покажи-ка мне список Билла!

Она схватила пергамент и углубилась в чтение, делая изредка какие-то пометки. Гарри молчал, только прихлебывал иногда чай. Спустя несколько минут он все же нарушил тишину.

— Гермиона, я тут подумал…

— Да? — спросила она, не отрывая взгляда от пергамента.

— Может, мы… украдем Лестрейндж?

Гермиона медленно повернулась к Гарри, ее глаза были нехорошо прищурены.

— Украдем… кого?

— Беллатрису Лестрейндж, — поспешно повторил Гарри. — Подумай сама, сразу пропадет проблема с поиском сейфа и его защитой. Все, что нам нужно будет, это незаметно следовать за ней и забрать чашу.

— Предположим, но как ты ее украдешь?

— Выследим, когда она пойдет в банк.

— Это может занять месяцы! — Гермиона сложила руки на груди, выражая всем своим видом безграничное сомнение.

— Мы знаем, что она живет у Малфоев. Мы уже были там. Покараулим у поместья, пока не удастся проникнуть внутрь. Потом оглушим Лестрейндж из засады и — в банк!

— Предположим, нас не заметят. Предположим, на ворота поместья не наложили никакой дополнительной защиты после нашего вторжения, предположим, нам даже удастся застать ее врасплох и сбежать. Но как ты заставишь ее делать то, что нам нужно?

— Применим «Империус».

Гермиона вздохнула.

— Это магия высшего порядка, Гарри. Не то чтобы я сомневалась в твоих способностях, но даже на «Патронус» у тебя ушла уйма времени и сил. К тому же Лестрейндж сильная волшебница, вдруг она сумеет скинуть заклинание? Что тогда?

— Мы можем тренироваться друг на друге. Время у нас есть — все равно нужно найти способ пройти за ней незамеченными и избежать «Гибели воров», — он взял ее за руку, провел большим пальцем по выступающим костяшкам. — Прошло уже почти две недели, а у нас пока нет ничего, кроме конспекта по истории банка и списка опасностей, которые могут нас убить. Давай примем это хотя бы за рабочий план. Если мы придумаем что-то безопаснее, я тут же откажусь от этой идеи.

Гермиона помолчала, пробежалась изучающим взглядом по лицу Гарри, затем шумно выдохнула.

— Ладно. Будем искать контрзаклятия на список Билла и способы оставаться незамеченными — нас могут выдать звуки, запахи, — она деловито загибала пальцы. — Начнем тренировать «Империус» и продолжим думать над другим планом. Надеюсь, нас все же осенит.

Гарри благодарно улыбнулся.

— А теперь давай поспим. От нотаций Билла у меня голова словно ватная.

Они начали подготовку уже следующим утром, и Гарри чувствовал себя безгранично счастливым. Не потому, что Гермиона прислушалась к нему, не потому, что они наконец начали что-то делать, а как раз потому, что ничего особенного не происходило. Это было странно, Гарри и сам это понимал, но продолжал радоваться, как ребенок. Он ходил за Гермионой следом, слегка улыбаясь, много шутил. Все происходящее только сильнее стало напоминать ему школу — словно они с Гермионой готовились к очередному собранию АД, выискивая полезные заклинания в извлеченных из бисерной сумочки книгах, а потом тренировались, совсем как на пятом курсе в Выручай-комнате, разве что никого, кроме них двоих, на этих тренировках не было. Не то чтобы Гарри расстраивался по этому поводу — наоборот, ему казалось, что за месяцы, проведенные с Гермионой наедине, он разучился общаться с другими, а она понимала его с полуслова, знала о нем больше, чем кто бы то ни было.

Гермиона выглядела немного озабоченной, но все же Гарри казалось, что и она воспряла духом. Жить стало гораздо легче с хотя бы каким-то подобием плана в резерве.

Апрель перевалил за середину, и солнца становилось все больше. Гарри и Гермиона перенесли все свои практические тренировки на улицу, наслаждаясь теплом и свежим воздухом, а по вечерам, склонившись над столом и чуть соприкасаясь локтями, тихо переговариваясь, штудировали книги. Список заклинаний, которые могли если не отменить проклятия из перечня Билла, то хотя бы ослабить их действие, все рос, а вот с тренировкой «Империуса» дела обстояли иначе.

Гарри спустя пару дней научился сносно заколдовывать Гермиону — ей уже не удавалось сбросить «Империус», и она послушно разгуливала перед палаткой по-утиному или громко и с чувством распевала подслушанную у близнецов Уизли похабную песенку. Потом, конечно, она возмущалась и немного дулась, но в целом результаты Гарри казались обнадеживающими.

— Возможно, — как-то после очередной тренировки сказала она, — тебе так легко, потому что твои желания не так уж противны моей натуре. В самом деле, что тут такого — подумаешь, песенку спеть или покукарекать. А если ты прикажешь мне сделать что-то такое, от чего я бы в ужас пришла, может, мне бы и удалось сбросить «Империус»?

— Звучит здраво, — согласился Гарри. — Лестрейндж будет сопротивляться изо всех сил.

— Давай, — Гермиона хлопнула в ладоши и, слегка согнув колени, подалась вперед, словно собиралась ловить мяч, — прикажи что-нибудь эдакое.

— Какое — эдакое? — растерялся Гарри.

Она нетерпеливо тряхнула головой.

— Ну придумай. Заставь меня сказать, что учеба — несусветная глупость, или что-то в этом роде.

Гарри покрутил в пальцах палочку. Нужно было что-то такое… Что-то дерзкое, выбивающее из колеи, смущающее, что-то, чего Гермиона никогда бы не сделала по своей воле. «Заставь ее поцеловать себя, — раздался в голове Гарри незнакомый вкрадчивый голос. — Поцеловать по-настоящему, ничего более смущающего ты не придумаешь».

— Гарри, я готова! Давай же, — она ласково улыбнулась, и Гарри, глядя на ее губы, тяжело сглотнул.

— Империо! — сказал он, направляя на Гермиону волшебную палочку и пропуская через нее свою волю.

Гермиона вдруг выпрямилась, сделала шаг к нему, затем уперла руки в бока и, слегка выставив одну ногу вперед, громко заговорила:

— Рабство? Помилуй, Гарри! Разве можно назвать рабством сотрудничество, полностью устраивающее обе стороны? Да эльфы счастливы служить волшебникам. Вспомни Винки, как она убивалась, когда лишилась места у Краучей! Это ли не неоспоримое подтверждение тому, что рабством тут и не пахнет? Ты можешь вспомнить Добби, но я скажу, что его история — всего лишь исключение из правила.

Она еще долго вещала, на полном серьезе опровергая все, что говорила о порабощении эльфов до того. Гарри слушал ее, концентрируясь на своем желании, но мысли о том, что было бы, исполни он первую мысль, не покидали его. Наконец он взмахнул палочкой, отменяя заклинание, и Гермиона разом обмякла и села на бревно.

— Фух, Гарри! Это было изобретательно! Я убить тебя была готова, но сделать ничего так и не смогла. Либо я как борец с «Империусом» никуда не гожусь, либо ты достаточно силен, — она одобрительно похлопала в ладоши, а Гарри кисло улыбнулся — что она сказала бы, осмелься он… — Сейчас я немного приду в себя, и попробуем наоборот. Готовься признаваться в любви к Малфою, Гарри!

Она наколдовала себе воды, попила, побрызгала на лицо, встала, сняла джемпер и осталась в одной простой серой футболке с глубоким круглым вырезом. Гарри скользнул взглядом по ее ключицам и почувствовал, как сильнее забилось сердце.

— Империо!

Гермиона приказывала, чтобы Гарри признал, что во всех стычках с Малфоем был виноват сам. В голове стало блаженно пусто, но чувство неправильности происходящего ширилось и быстро заполняло пустоту. Гарри понял, что легко может сбросить заклинание, только отчего-то ему совсем не хотелось этого. Вместо того чтобы сопротивляться, он, наоборот, сосредоточился на приказе и послушно забубнил:

— Если так подумать, Малфой не такой уж и кретин. Я с самого начала неверно повел себя с ним…

Гермиона резко прервала заклинание. Гарри улыбнулся ей и показал большой палец, но она выглядела раздосадованной.

— Еще раз, — выпалила она и снова направила на него палочку. — Империо!

На этот раз Гермиона желала, чтобы он признал, что Снейп — милейший человек. И он снова послушался, хотя ощущал в себе силы безо всякого труда избавиться от «Империуса». Колдовство исчезло так же резко и без предупреждения, как в первый раз.

— Еще! Империо!

Голосок внутри головы Гарри приказал: «Скажи, что ты не любишь Джинни».

— Я не люблю Джинни, — выпалил Гарри и поразился — в нем даже не поднялось волны протеста.

Гермиона смотрела на него с нехорошим прищуром.

— Империо! Отвечай на мои вопросы только правду и не пытайся увиливать! Ты мне поддаешься?

Гарри выдохнул.

— Да.

— Гарри, что за глупости! — она расстроенно всплеснула руками и снова уселась на бревно, Гарри тут же сбросил заклинание. — Ты думаешь, я ничего не понимаю? Мы не в школе, не нужно щадить мои чувства! Ты мог противиться «Империусу» Пожирателя, неужели я поверю, что мои первые попытки мощнее?

— Прости, — только и смог ответить он. — Не хотел тебя расстраивать.

Гарри сел с ней рядом, легонько толкнул плечом, но Гермиона отвернулась.

— Лучше бы ты подумал о том, как я расстроюсь, когда вся операция пойдет прахом из-за того, что ты меня обманывал.

— Прости, Гермиона, давай еще разок, я буду честно сопротивляться.

Она помолчала, потом хмыкнула.

— Не думала, что ты способен сказать такое вслух. — Гарри недоуменно поднял бровь, и она пояснила: — Я про Джинни.

Гарри промолчал — его самого та легкость, с которой эти слова вылетели изо рта, несколько обескуражила. Не дождавшись ответа, Гермиона продолжила:

— Ладно, давай договоримся быть честными друг с другом, никогда не лгать и говорить обо всем важном, хорошо? В конце концов, у нас с тобой никого больше нет рядом… сейчас.

Она протянула Гарри руку, и он сжал ее ладошку, с тоской думая о том, что, похоже, нарушает обещание, едва успев его дать. То, что он испытывал к Гермионе в последнее время (а еще глупое желание сделать приятно и не расстраивать, постоянная навязчивая потребность прикоснуться к ней, та легкость, с которой он отрекся от чувств к Джинни), подозрительно напоминало влюбленность. Это открытие, если было истиной, казалось довольно важным. Но говорить о нем Гарри не собирался — несмотря ни на какие обещания.

Следующая пара дней прошла практически так же, как и предыдущие — они тренировались, штудировали книги и обдумывали планы. Разве что Гермиона полностью уверилась в том, что «Империус» в ее исполнении оставляет желать лучшего, и переключилась на заклинания из составленного списка. Она сосредоточенно лишала запахов все вещи в палатке, принюхивалась, затем заколдовывала свою обувь и усиленно топала, а Гарри наблюдал за ней и думал.

После шокирующего открытия о возможном характере его чувств к Гермионе ему не спалось. Мысли не оставляли в покое ни днем, ни ночью. Он вспоминал в мельчайших подробностях, что чувствовал к Чжоу, что — к Джинни, и сравнивал с тем, что испытывал сейчас. Чжоу восхищала и завораживала, но при этом ее получилось довольно легко забыть. Это не было любовью — только увлечением, ничем большим. С Джинни же все обстояло сложнее. Она была как огонь в камине — теплая, ароматная, яркая. С Джинни не хотелось расставаться, ее всегда было мало, как солнечного света в пасмурный осенний день, и казалось, что провести всю жизнь подле нее — замечательная идея. А Гермиона… Рядом с ней Гарри казалось, что он на своем месте. Точнее, что его место — с ней. Это смущало и вводило в замешательство. В голову лезли мысли о Роне. Получалось, что все, в чем он подозревал друзей, оказалось правдой. Гарри злился и отвечал сам себе — если бы Рон не ушел, этого бы не случилось, все было бы иначе. Рон сам виноват во всем, а они с Гермионой — жертвы. Они справлялись с испытаниями так, как могли. И если происходящее толкнуло их друг к другу — что они могли поделать?

Он ловил себя на мысли, что уже, не разобравшись до конца в себе, думает о них с Гермионой как о паре. Он пытался отвлечься, уходил с головой в подготовку к ограблению банка, но стоило Гермионе подойти к нему, заглянуть через плечо, пощекотав щеку волосами, или позвать помочь отработать заклинание — и Гарри снова нырял в омут непонятных чувств и тревожных мыслей. Пройдет ли все это, если он промолчит? Как она отреагирует, если он решит признаться? Останется она с ним, несмотря на его влюбленность, или уйдет? Нет, Гермиона не бросила бы его — в этом Гарри был уверен. И все же…

Череду тоскливых размышлений в один дождливый полдень прервало покашливание, донесшееся с портрета Найджелуса Блека. Картину уже давно не прятали в бисерной сумочке Гермионы — полотно стояло прислоненным к стене недалеко от обеденного стола. Правда, директор редко посещал свой портрет, он наведывался в палатку всего раз-другой в день, обычно по утрам и вечером, чтобы ребята могли передать Снейпу важные вести, если таковые были, и не задерживался надолго. Изредка он позволял себе ехидные комментарии по поводу их планов и тренировок, но ни Гарри, ни Гермиона не реагировали, директору Блеку становилось скучно, и он покидал портрет до следующего обязательного визита.

— Семнадцать, — прокашлявшись и выдержав приличную паузу, сказал Блек.

Гарри, как раз в очередной раз тоскливо размышлявший о Гермионе, от неожиданности скатился с кровати.

— Что вы сказали?

— Что слышали, молодой человек! Нет, какая невоспитанность! Я понимаю, в лесу приличного общества не найти, и все же вам бы следовало вести себя со старшими и уважаемыми людьми почтительнее.

— Простите, директор, — смиренно сказала Гермиона. Она бросила свои книги и теперь сидела на полу возле картины. — Добрый день, очень приятно вас видеть. В последнее время вы редко к нам заглядываете.

Блек смерил Гермиону презрительным взглядом и повернулся к Гарри.

— Берите пример со своей маглокровной подружки, молодой человек. Она смыслит в хороших манерах побольше вашего, и это, скажу я вам, позор для волшебного общества!

У Гарри, видимо, на лбу было написано, что он думал о профессоре, потому что Гермиона поспешно ткнула его локтем под ребра. Блек помолчал и повторил:

— Семнадцать. Это просил передать вам директор Снейп. А еще — что он постарается зайти на днях и будет рад услышать все, что вы нашли о противодействии умножающим чарам и чарам нагрева. А теперь я должен идти.

Он высокомерно кивнул и скрылся за рамой.

— Ему удалось! — Гермиона взвизгнула и бросилась Гарри на шею. Он обнял ее в ответ, осторожно положив ладони ей на спину. — Мерлин великий! Я радуюсь тому, что нас, должно быть, убьют при попытке ограбления. Это все твое влияние, Гарри!

Она отстранилась, и он поспешно кивнул, пряча целую гамму чувств, наверняка отразившуюся на его лице.

— Итак, мы знаем номер и чары, которыми защищено хранилище. Это увеличивает наши шансы. Теперь мы точно сможем обойтись без похищения Лестрейндж. Надо только придумать, как попасть в банк незамеченными и незамеченными выйти.

— Мы можем спрятаться под мантией… Наложить на какого-нибудь гоблина «Империус». Не зря же мы тренировались все это время?

— Если там работает «Гибель воров», заклинание просто смоет, — Гермиона нахмурилась.

— Но вряд ли мантия потеряет невидимость. Это особенная мантия.

— Ты опять за свое? Гарри, сейчас не время спорить про Дары Смерти!

Он поднял ладони, будто признавая поражение.

— И все же мантия не простая. Думаю, она нас защитит. Мы быстро еще раз заколдуем гоблина. Он откроет сейф, мы возьмем крестраж и так же уйдем обратно.

— Звучит слишком просто, тебе не кажется? — спросила Гермиона. Она скептически скрестила руки на груди и поджала губы.

— Все гениальное просто, — Гарри положил ладонь ей на колено и тут же отдернул руку. Гермиона, слава Мерлину, ничего не заметила.

— План сырой. Его и планом-то назвать пока нельзя. Но даже так он нравится мне куда больше, чем похищение Лестрейндж. Не хотела бы я снова с ней встретиться. — Гермиона зябко повела плечами, а затем протянула Гарри руку. — Поднимайся, тебе нужно тренировать заглушающие чары и заклинания из списка. Я помогу — когда я что-то делаю, мне лучше думается.

Снейпа не пришлось ждать долго. Он явился уже вечером еще более больной и злой с виду, чем обычно. Но Гермиона пребывала в таком возбуждении, что рискнула встретить его радостным возгласом:

— Профессор! Вам удалось! Это просто чудо!

Она подбежала к нему, и Гарри показалось, что с трудом сдержалась, чтобы не обнять. Снейп обескуражено застыл посреди палатки, затем устало опустился на стул.

— Чудо — не совсем то слово, мисс Грейнджер. Я, в конце концов, опытный зельевар. Сложнее было найти подходящий момент.

— Она ничего не заподозрила? — Гермиона налила Снейпу чая, и он, вопреки обыкновению, даже не стал отказываться.

— Он, мисс Грейнджер. Беллатриса не доверяет мне настолько, чтобы принять что-то из моих рук. А вот ее муж, Рудольфус, за время, проведенное в Азкабане, несколько потерял хватку, — он скупо улыбнулся и добавил: — Да и к выдержанному огневиски он всегда был неравнодушен.

— Просто и гениально, — выдохнула Гермиона. — Использовать свои сильные стороны и слабости противника.

— Благодарю, — без тени издевки сказал Снейп. — Для того мозги и нужны. А как ваши дела? Надеюсь, вы не тратили время даром?

Гермиона с готовностью протянула ему пергамент, исписанный заклинаниями и наметками плана, и затараторила, объясняя, что к чему. Гарри не слушал — он обдумывал ее последние слова про сильные стороны. Он уже слышал такое — на четвертом курсе от лже-Грюма, и тогда все прошло более-менее нормально.

— Теперь, когда мы знаем номер сейфа и чары, которые его охраняют, мы отмели идею выкрасть Лестрейндж и привести ее в банк под «Империусом», — донеслось до Гарри.

— И правильно, — прокомментировал Снейп. — Белла в немилости после вашей эскапады. Темный Лорд не выпускает ее из поместья. Появись она на Косой аллее, это вызвало бы вопросы и подозрения.

— Ох, об этом мы и не подумали, — сокрушенно шепнула Гермиона — Снейп ухмыльнулся. — Но в любом случае сейчас рабочий план такой. Есть несколько проблем, в частности — как избежать водопада, если он будет работать, и как уйти от дракона.

Они было снова склонились над пергаментом, но Гарри прервал их:

— Мы можем полететь на метле.

— Что? Гарри, о чем ты?

— На метле. Я хорошо летаю. Сами будем под мантией, метлу заколдуем. В банке высокие двери и потолки, мы без труда пролетим над охраной, наложим «Империус» на любого гоблина, проследуем за тележкой, обогнем водопад.

— Если там есть место для метлы, — вставила Гермиона. — А еще дракон!

— От дракона, если помнишь, мне тоже доводилось улетать.

— И он тебя чуть не поджарил!

— Нам только нужно будет выбрать удобный момент и зайти в «Гринготтс» за кем-то, — продолжил Гарри, глядя прямо на Снейпа.

— Гарри!

— Вы войдете в банк за мной, — вдруг сказал Снейп. — Завтра вечером.

— Что? Профессор, но мы не готовы! Мы не обдумали план как следует, нужно еще потренировать «Империус»! — Гермиона вскочила, смахнув со стола свитки.

Снейп устало потер виски.

— Более удачного времени не будет. Темный Лорд желает получить один манускрипт. Он думает, что этот манускрипт хранится в моей ячейке, и отправил за ним завтра. У меня будет шанс помочь. Поймите правильно, мисс Грейнджер, ситуация сейчас такая, что за каждым нашим шагом следят. Мне хватает одного похода в банк в год, если не возникает подобных ситуаций, и, зачасти я туда, неизбежно последуют вопросы.

— Но нам не обязательно идти с вами! В министерстве мы справились сами.

— В министерстве нас было трое, — буркнул Гарри, высказывая мысль, которая подспудно беспокоила его все это время. — Помощь не бывает лишней.

Снейп кивнул.

— Я не могу отпустить вас одних. Слишком велики риски, слишком высоки ставки. А так, в случае чего, я хотя бы смогу вас прикрыть.

Гермиона закусила губу, и Гарри с трудом удержал себя на стуле. Желание подойти к ней и успокоить было невыносимым.

— Но если что-то пойдет не так, вас обязательно свяжут с нами, и тогда…

— Значит, мы не имеем права на ошибку, — отрезал Снейп. — У нас есть целая ночь, чтобы все хорошенько обдумать и спланировать. Ну же, мисс Грейнджер, где ваша хваленая гриффиндорская храбрость?

Гермиона хмыкнула.

— А где ваша слизеринская осторожность?

Снейп залпом допил свой чай и улыбнулся — как всегда криво, но эта улыбка показалась Гарри самой искренней из всех виденных им в исполнении профессора.

— Еще лучше, чем осторожничать и хитрить, слизеринцы умеют видеть выгодные возможности. И эта — одна из них.

За всю ночь Снейп не сказал ни единого едкого слова, словно экономил силы и не желал отвлекаться на пустяки, и ребята несколько осмелели в общении с ним. Они выдвигали предложения, критиковали его идеи и в результате к утру имели подробный план действий, записанный убористым почерком Гермионы на листе пергамента. Снейп собрался уходить, когда рассвело. Уже у выхода он, как всегда, обернулся и бросил устало:

— Советую вам принять снотворного. Сонливость — худший помощник в подобных авантюрах. Точно рассчитайте дозу, мисс Грейнджер. Глупо будет проспать ограбление. И помните — не вступать в контакт до тех пор, пока не доберемся до тележек. Не опоздайте.

Он ушел, а Гермиона уже осторожно капала бесцветное зелье в стаканы с водой.

— Вот, — сказала она, протягивая Гарри его порцию. — Этого хватит, чтобы проспать до обеда.

Гарри с сомнением покосился на стакан, но Гермиона подтолкнула его руку.

— Давай, профессор прав. Нам понадобятся силы.

— Ты уверена, что все правильно рассчитала? — Гарри задержал стакан уже у самых губ.

Она выразительно посмотрела на него, и Гарри, отсалютовав ей, залпом выпил воду, Гермиона сделала то же.

— Я заведу будильник. Времени как раз хватит на то, чтобы собраться и еще раз пройтись по плану, — Гермиона широко зевнула и, скинув ботинки, улеглась на свою кровать прямо поверх одеяла.

— Сладких тебе снов, — пробормотал Гарри, чувствуя, как начали слипаться глаза.

— Вообще-то это зелье гарантирует сон без сновидений, — донеслось до него неразборчивое. — Так что уместнее было бы сказать «хорошего отдыха» или…

Гермиона засопела, не закончив фразы, и Гарри, улыбаясь, смежил веки.

Ему на самом деле не приснилось ни единого сна, но время, отведенное на отдых, пролетело так стремительно, что Гарри показалось, он успел разве что моргнуть, но никак не поспать. И все же он чувствовал себя гораздо бодрее, пропало ощущение, будто в глаза насыпали песка. Гермиона уже носилась по палатке. Она была слегка бледна, но глаза горели неукротимой решительностью.

— Держи и переодевайся скорее, — она протянула ему стопку вещей: темные джинсы, футболку и теплый свитер, все максимально удобное, не мешающее движениям. Сама Гермиона оделась примерно так же, а волосы заплела в тугую косу, чтобы не мешали. Гарри редко видел ее лицо таким открытым и не упустил возможности хорошенько его разглядеть. — Гарри, ты что, еще не проснулся? Что ты так на меня смотришь?

Он спохватился и принялся стягивать рубашку.

— Ах да, вот еще. Дай-ка мне свои очки. — Гермиона, не дожидаясь, пока он исполнит ее просьбу, сдернула очки с его носа и принялась размахивать над ними палочкой, что-то нашептывая. — Вот, теперь они не должны разбиться или потеряться в самый ненужный момент. Вечно у тебя проблемы с очками…

Гарри потряс головой — очки сидели как приклеенные.

— Спасибо! Давай я быстро соображу что-нибудь поесть. За завтраком еще раз пройдемся по плану.

— Я совсем не голодна, ешь без меня.

Гермиона потянулась за своими ботинками, но Гарри удержал ее за руку.

— Будет глупо испортить всю операцию внезапным урчанием желудка, — сказал он, тщательно имитируя интонации Снейпа.

Гермиона хмыкнула.

— Ладно, попробую проглотить хоть что-нибудь.

Они выпили чая с тостами и подробно обсудили каждый пункт из списка. Время подбиралось к четырем часам дня, до встречи со Снейпом у банка оставалось не больше двух часов.

— Ну, пора? — спросила Гермиона тонким голосом.

Гарри молча притянул ее к себе, крепко обнял, уткнулся лицом в шею. Спустя пару секунд Гермиона расслабилась и ответила на объятие.

— Не волнуйся, — прошептал Гарри. — Я не знаю, как все пойдет, но обещаю, что буду рядом и сделаю все, чтобы защитить тебя.

— И найти крестраж?

— И найти крестраж, — согласился Гарри. — Ты придумала, куда аппарировать после Аппер-Фледжли?

— Да, есть одна крошечная деревенька, жителей мало, я помню, там была целая заброшенная улица.

— Отлично, — он с сожалением отстранился. — Тогда вперед.

— Вперед.

Они накинули на себя мантию, тесно прижались друг к другу, взялись за руки и вышли из палатки. Гермиона выдохнула, и Гарри ощутил знакомый рывок в районе пупка. Миг — и они очутились на окраине уже знакомой им деревеньки Аппер-Фледжли.

— Вот там, посмотри! — Гермиона ткнула Гарри локтем, и он огляделся.

Между покосившимся сараем и изгородью лежали сразу три или четыре метелки. Медленно, чтобы не распахнулись полы мантии, ребята подошли к ним. Гарри осмотрел одну, потом — другую, это были обычные метлы из неровных прутьев, стянутых грубой веревкой, и черенка. Нужной оказалась самая нижняя метла в куче. Ручка, покрытая лаком, местами оказалась изрядно поцарапанной. Очевидно, ей здорово досталось на школьных уроках полетов. И все же это была метла. Гарри быстро наложил на нее Дезиллюминационное и шепнул Гермионе:

— Уходим.

Еще один рывок, и вот они уже на другой улице, пустынной и мрачной. Несколько пустых коттеджей смотрели выбитыми окнами, давно не стриженые деревья угрожающе скрипели ветвями.

— Может, вон тот? Дальний? — шепотом спросила Гермиона.

Гарри согласно кивнул.

— Да, пока они проверят предыдущие, пройдет уйма времени.

Они двинулись к выбранному коттеджу.

— Как тебя занесло в такую дыру? — спросил Гарри еле слышно. Их с Гермионой ботинки и вся одежда были зачарованы так, чтобы они не издавали ни скрипа, ни стука, и идти вот так, бесшумно, было немного жутко.

— Проезжали с родителями как-то. У нашей машины спустило колесо, и пока папа возился, мы с мамой немного осмотрелись. Уже тогда здесь было тоскливо, но теперь…

Они прошли через отвалившуюся калитку, поднялись по подгнившим ступеням и осторожно осмотрели дом.

— Давай быстро, — Гермиона принялась вытаскивать из своей бисерной сумочки какие-то вещи, а Гарри начал расставлять их по комнате.

Две грязные тарелки, пара стаканов и бутылка с водой отправились на пыльный кривоватый стол, влажное полотенце — в ванную комнату. Пустые консервные банки — в пластиковый мешок, принесенный с собой. Потом Гарри наскоро стер с поверхностей пыль, потоптался по грязному полу, брызнул водой из палочки в ванной. Гермиона за это время наложила разные чары на несколько дверей и запечатала одну из комнат, чтобы казалось, будто там кто-то прячется. Спустя пару минут они огляделись — дом выглядел так, словно в нем жили какие-то бродяги.

— Последний штрих. — Гермиона вытащила из сумочки и разложила в укромных уголках небольшие камушки. — Я не знаю, вышло ли у меня, но я попыталась зачаровать их так, чтобы, когда рядом окажутся люди, они начнали стрелять. Красные, — Гермиона указала на один из камней, — огненными струями, желтые — жгучей слизью, голубые — льдом. Надеюсь, они сработают и их не найдут маглы. А вот это должно будет ответить на «Гоменум Ревелио». — Она поставила на стол баночку со своим фирменным огоньком. — Теперь в лес.

Она снова крепко схватила Гарри за руку и аппарировала. Лес, росший позади деревеньки, оказался густым и темным — что надо для их сумасшедшей затеи. Гермиона вытащила из кармана яркий платок и порвала его зубами на лоскуты.

— Помогай, — шепнула она.

Гарри принялся приминать прошлогоднюю траву и ломать ветви, а Гермиона то тут, то там оставляла лоскуток или выдернутую из него нитку.

— Надеюсь, они поверят. — Гарри с сомнением осмотрел получившуюся вытоптанную тропинку от небольшой полянки до окраины леса. — Билл рассказывал, что егеря недалекие.

— Дай Мерлин, чтобы он был прав.

Гарри кивнул и зажег неяркий «Люмос», чтобы рассмотреть метлу. Это оказалась старенькая «Комета». Он оседлал ее, сделал несколько кругов над поляной, попетлял между деревьев.

— Не «Молния», конечно, но что есть, — сказал он, приземляясь. — А теперь давай-ка поработаем над нами.

Они наложили друг на друга «Дезиллюминационное», зачаровали метлу, проверили бесшумность своей обуви и отсутствие запахов, сверились со временем и снова укрылись мантией.

— Готова? — спросил Гарри, крепко сжимая ее руку. — У нас будут доли секунды. На счет три. Раз, два, три. Волдеморт!

Гермиона взвизгнула и аппарировала чуть ближе к деревне. С той стороны, где осталась полянка, послышался треск и крики.

— О нет, Гермиона, беги в дом! — как мог громко крикнул Гарри и запустил «Диффиндо» в стоявшую чуть в стороне группку деревьев. Ветви с треском посыпались вниз, а Гермиона еще раз аппарировала, на этот раз уже на дорожку.

— Запускай Патронуса и убираемся, — горячо зашептала она, и Гарри послушался.

Когда серебристый олень поскакал мимо домов, их уже и след простыл. Егеря, вывалившиеся из леса, как раз успели заметить, как грациозный зверь развеялся в воздухе.

— Проверить каждый дом! Вызывайте подмогу, — рявкнул косматый и свирепый с виду мужчина. — Они не должны уйти.

Он сжал в кулаке яркий лоскуток и решительно двинулся к первому же коттеджу.

Им повезло с самого начала, и это обнадеживало. Улица возле «Дырявого котла» была пустой, а дверь бара распахнулась, не прошло и пяти минут ожидания.

— Говорят, Поттера видели где-то на западе. Я сейчас к Лысому Чарли, он знает, что к чему, поучаствуем в охоте, — громко вещал заросший бородой по самые глаза нетрезвого вида мужичок, распахнув настежь дверь. — Ты со мной? Нет? Ну и зря! Темный Лорд обещал щедрую награду всем, кто поможет его поймать!

Он шагнул вон из бара, дверь так и осталась открытой, и Гарри с Гермионой успели проскользнуть внутрь до того, как тот, к кому обращался бородатый, с проклятиями захлопнул ее.

— Надеюсь, тебе достанется «Круцио» в награду, — буркнул Гарри и тут же получил предупреждающий тычок от Гермионы.

В «Дырявом котле» было малолюдно и неуютно. Те несколько посетителей, что оказались в баре, сидели за своими столиками и молча пили, бармена за стойкой не нашлось, так что ребята спокойно прошли на задний дворик и открыли проход.

Гарри запрыгнул на метлу — она мелко задрожала, будто не желала участвовать в авантюре и так выражала свое мнение. Гарри покрепче сжал ее коленями, и дрожь словно нехотя унялась.

— Садись позади меня, — скомандовал он, нашарил невидимую руку Гермионы и положил ее на древко метлы. Она послушно устроилась сзади. — Держись и постарайся следить за мантией. Мне будет не до нее.

— Хорошо. Удачи нам. — Гермиона обхватила его талию руками, прижалась всем телом так, что Гарри отчетливо почувствовал биение ее сердца. Где-то в животе словно разверзлась пропасть, в которую со свистом ухнули все его внутренние органы, но Гарри заставил себя не думать о ее близости, а сосредоточиться на задаче.

— Удачи, — повторил он и повел метлу в проход.

Смотреть на Косую аллею с высоты оказалось странно. Хотя и без того волшебная улочка, прежде уютная и гостеприимная, сейчас казалась чужой. Если бы не привычные очертания банка и некоторых магазинчиков, Гарри бы подумал, что они ошиблись и попали не туда — так мрачно и запущенно выглядела Косая аллея. Гермиона, судя по всему, думала примерно о том же — Гарри почувствовал, как она вздохнула.

Они подлетели к Гринготтсу за пять минут до оговоренного часа. Время тянулось — Гермиона ерзала позади Гарри и чуть ли не скрипела зубами, да и сам он волновался. Снейп появился возле банка ровно в шесть. Он стремительно поднялся по ступенькам к высоким бронзовым дверям, где стояли два охранника, и сквозь зубы поздоровался. Гарри немного снизился, чтобы слышать, что происходит.

Охранники — это были не гоблины, а простые волшебники, одетые в форму, — вытащили длинные золотые стержни и принялись водить ими вдоль тела Снейпа.

— Это еще что? — спросил он недовольно.

— Детекторы лжи, сэр, — ответил тот охранник, что стоял справа. — Приказ усилить бдительность. Это не займет много времени. Повернитесь спиной, пожалуйста.

Снейп повернулся, а Гермиона шепнула Гарри на ухо:

— Как Билл и предупреждал. Может, стоит наложить на них «Конфундус»?

— Не надо, — так же шепотом ответил Гарри. — На нас они не среагируют, Снейп чист, а их растерянный вид только привлечет внимание.

Охранники тем временем спрятали стержни и пропустили Снейпа вперед.

— Они закончили! Давай, Гарри! — Гермиона впилась ногтями ему в бока, и он медленно повел метлу вперед, сквозь двери, — благо «Комета», хоть и была потрепана жизнью, после своей минутной эскапады в «Дырявом котле» хорошо отзывалась на команды, разве что чуть забирала влево.

Дальше путь им преградили двери из серебра, перед которыми стояли двое гоблинов.

— Если пришел за чужим ты сюда, отсюда тебе не уйти никогда! — еле слышно прочитала Гермиона последние строки выбитых над дверью стихов.

— Это мы сегодня и проверим, — отозвался Гарри. Он вдруг вспомнил, как оказался здесь впервые, в свой одиннадцатый день рождения. Тогда Гринготтс казался ему средоточием чудес, пещерой Али Бабы, пароль от которой ему сказали по секрету. Мог ли Гарри тогда подумать, что однажды попытается ограбить это место?

Двери скрипнули, Снейп не спеша прошел внутрь, в просторный мраморный зал, Гарри ловко провел метлу между дверей и завис чуть позади и выше профессора, который остановился у одной из конторок.

— Я хотел бы посетить свой сейф, — сказал он так спокойно-презрительно, что Гарри позавидовал его самообладанию.

— Позвольте ваш ключ. — Гоблин протянул руку, не отрывая глаз от пергаментного свитка, в котором что-то черкал.

Снейп подал ему небольшой золотой ключик, гоблин окинул его взглядом, вернул хозяину и подозвал сотрудника помладше, застывшего в ожидании позади конторки.

— Проводи нашего уважаемого клиента к сейфу, — сказал он и снова уткнулся в свои записи.

— Следуйте за мной, сэр, — молодой гоблин слегка поклонился и повел Снейпа к многочисленным дверям, выходящим в зал.

— Думаю, сейчас самое время, — шепнула Гермиона.

Гарри быстро оглянулся — в зале почти никого не было, а гоблины за конторками занимались кто чем, в их сторону никто не смотрел.

— Империо, — сказал Гарри, одной рукой удерживая метлу на месте, а другой направляя палочку на гоблина. Уже привычная горячая волна зародилась в его мозгу, устремилась к ладони, а из нее — к жертве.

Гоблин слегка вздрогнул и едва заметно изменил траекторию движения. Очевидно, к нужному им сейфу вела другая дорога. Створки одной из дверей распахнулись, и Гарри ощутил немного угрожающий запах подземелья. В коридоре, грубо вырубленном в скале, мерцали факелы. Они бросали отблески на стены и металлические рельсы.

Снейп вошел, Гарри быстро влетел следом, гоблин закрыл двери и свистнул, из темноты с грохотом выехала тележка. Гоблин протянул руку, указывая на нее, но профессор не спешил залезать внутрь.

— Вы здесь? — спросил он бесцветным голосом.

— Да, — отозвался Гарри, не снимая, впрочем, мантии. Гоблин сохранял выражение вежливого равнодушия на лице.

— Действуем по плану. И давайте без глупостей.

Что Снейп подразумевал под глупостями, Гарри отлично знал: риск без веской на то необходимости, перемены в плане без предупреждения и другие «гриффиндорские штучки». Одним из главных условий, которые поставил им профессор, было улетать, если что-то пойдет в корне не так, не пытаясь его спасти. Гарри не стал спорить, но подумал, что вряд ли сможет оставить Снейпа в смертельной опасности, хотя бывали дни, когда он бы с радостью придушил его собственными руками.

Снейп уселся в тележку, гоблин забрался следом, тележка дернулась и покатилась вперед, с каждой секундой набирая скорость. Гарри пригнулся к метле, Гермиона рефлекторно повторила его движение, и «Комета» пустилась вдогонку за тележкой. В тоннеле было довольно темно, Гарри с трудом различал мелькающие по бокам сталактиты и сталагмиты, в стороны то и дело отходили все новые и новые ходы, рельсы шли все время вниз, вскоре отчетливо похолодало. Метла, груженая вдвое, проигрывала тележке в скорости, и вскоре Гарри, который благодаря своим навыкам ловца еще различал тележку, когда Гермиона уже крикнула ему: «Я их не вижу», — тоже потерял ее из виду. Дальше он летел на звук — тележка здорово дребезжала, но грохот отражался от стен, множился в проходах, и после очередного поворота он уже не был уверен, что летит куда надо. Гарри слегка сбросил скорость, раздумывая, куда лететь дальше, но Гермиона вдруг крикнула ему прямо на ухо:

— Туда! Там дым, смотри!

Над рельсами и правда расплывался сизо-зеленый дым. Гарри рванул по новому следу, и после крутого поворота метла влетела под ледяные струи водопада. Они знали про «Гибель воров», они готовились к встрече с ним, но он все равно застал их врасплох. Вода, правда, каким-то чудом не проникла под мантию, но вот метла вдруг потеряла невидимость, ее прутья намокли и отяжелели, она накренилась вбок и потеряла высоту. Гермиона взвизгнула, и Гарри пришлось приложить все свои силы, чтобы удержать их в воздухе. Когда «Комета» более-менее выровнялась, он бросил взгляд на рельсы — тележки все так же не было видно, а туманный след практически развеялся. Гарри снова налег на древко метлы, и ветер засвистел у него в ушах.

Тележка со Снейпом и молодым гоблином нашлась за третьим поворотом. Она медленно катилась по рельсам, а потом и вовсе остановилась. Гоблин растерянно тряс головой, а Снейп, вцепившись в борта тележки, напряженно всматривался во тьму тоннеля.

— Что такое? Почему мы так глубоко забрались? — голос гоблина эхом разносился по туннелю. — Ваш номер сейфа, сэр, разве не…

— Империо! — крикнула Гермиона, стоило им вывернуть из-за поворота, и гоблин равнодушно застыл.

Она стащила с них с Гарри мантию и сунула ее ему под свитер, задев ледяными руками кожу живота.

— Очень вовремя, — зашипел Снейп, — еще пара секунд, и мне пришлось бы накладывать «Империус» самому. Если помните, моя палочка должна оставаться чистой на случай проверки.

— Простите великодушно, — ехидно ответил Гарри, — эта метла движется чуть быстрее черепахи.

— Скажите спасибо, что у вас вообще есть метла! — рявкнул Снейп, но тут же осекся.

За углом раздалась какая-то возня.

— Это дракон? — спросила Гермиона еле слышно.

Снейп кивнул и протянул руку в нетерпеливом жесте.

— Вы принесли что-нибудь металлическое? Давайте сюда скорее!

Гермиона вытащила из кармана сумочку и принялась лихорадочно в ней рыться.

— Где же, да где они, — бормотала она, а шум за поворотом становился все громче.

— Мисс Грейнджер!

— Вот! Нашла!

Она бросила Снейпу связку, собранную из всевозможных металлических вещей, найденных ими в палатке. Тут был огромный старинный с виду ключ, отвертка, поварешка, несколько вилок, нож для хлеба и металлический гребень. Все это приспособление издавало дикий лязг и скрежет. Снейп кивнул.

— Джеминио, пожалуйста.

Гермиона молча взмахнула палочкой, связка удвоилась, потом — утроилась. Она раздала каждому по одной, без связки остался только гоблин.

— Сумеете управлять метлой одной рукой? — спросил Снейп, выбираясь из тележки. Гарри кивнул. — И постарайтесь шуметь как можно громче. Но не думаю, что у вас возникнут проблемы, вы же гриффиндорцы.

— Не лучшее время для острот вы выбрали, профессор, — заметил Гарри, хватая одной рукой свою связку.

Снейп хмыкнул, но, на удивление, огрызаться не стал.

— Если что-то пойдет не так, улетайте, Поттер, вам ясно?

— А вы, профессор? — спросила Гермиона.

— А я знал, на что иду. Вперед.

Он стремительно пошел вдоль по рельсам, высоко подняв руку и изо всех сил гремя зажатыми в ладони железяками. Гоблин покорно последовал за ним, Гарри и Гермиона полетели чуть сбоку. Шум в подземелье стоял ужасный. Звук отражался от стен, многократно усиливался, и Гарри казалось, что голова вот-вот не выдержит и лопнет. Наконец за поворотом взгляду открылся небольшой зал, в нем Гарри насчитал несколько сейфов. Путь к ним преграждал огромный дракон. Они ждали этого момента, как и встречи с «Гибелью воров», но так же, как с водопадом, подготовка не помогла — вид чудовища на расстоянии десятка больших шагов внушал ужас. Дракон, конечно, был не таким жутким, как Венгерская Хвосторога, но на безобидного зверя все же никак не походил. На его задних лапах Гарри разглядел кандалы; толстые цепи, отходящие от них, оказались вбиты металлическими кольями в скалу. Какого дракон был цвета, понять не получалось: от долгой жизни в подземелье, без света, его чешуя словно выцвела. Зато глаза, молочно-розовые, неестественные, ярко выделялись в полутьме.

— Он слепой, по-моему, — крикнула Гермиона, но Гарри с трудом различил ее голос из-за шума лязгающих железяк. — Какая жестокость!

Дракон повернул голову в их сторону и открыл пасть. На его морду упал свет факела, и Гарри увидел четкие и безжалостные шрамы. Должно быть, их он получил, когда его учили бояться звука металла. Но то ли их связки шумели недостаточно сильно, то ли причина крылась в чем-то другом, но дракон не спешил отступать и освобождать проход к сейфам. Вместо этого он угрожающе рыкнул и слегка развернул крылья. Сделай он это до конца, и в зале не осталось бы места — таким огромным дракон оказался.

— Почему он не уходит? — крикнул Снейп гоблину, но тот только хлопал безучастными глазами навыкате.

Дракон втянул носом воздух, а потом с шипением выпустил струю огня. Она была не слишком сильной — скорее угроза, чем действительно попытка навредить.

— Возможно, звук не совсем тот, что у гоблинов, — предположила Гермиона, перехватывая связку другой рукой. — Не знаю, стоит ли идти дальше. Он же нас просто сожжет!

— Не сожжет, — крикнул Гарри. — Не переставайте шуметь!

— Что вы собрались делать, Поттер? — заорал Снейп, но тот не ответил.

Гарри слегка отвел метлу назад и облетел зал почти по полному кругу, оказавшись в итоге с другой стороны от дракона. Он бросил свою связку на пол (дракон тут же повернул слепую морду в их сторону), взмахнул палочкой, и связка превратилась в собачку — небольшую и лохматую, передние лапы у нее оказались короче задних, из-за чего она смешно переваливалась, хвоста не было вовсе, зато язык получился таким длинным, что свешивался почти до земли — Гарри никогда особо не удавалась трансфигурация. Собачка громко тявкнула и принялась носиться кругами, припадать к каменному полу, словно приглашая поиграть. Дракон медленно переставил лапы — цепи с жутким лязгом потянулись за ним — и оглушительно рыкнул. Гарри резко дернул древко метлы на себя, набирая скорость, и пролетел над драконом. И как раз вовремя: струя огня разбилась о каменную стену в опасной близости от того места, где они с Гермионой только что были. Собачка, правда, не пострадала. Она отбежала в сторону и снова принялась лаять. Гарри снизил метлу и приземлился у сейфов.

— Отличная идея, Гарри!

— Это не моя, так сделал Седрик… — Гарри нервно оглянулся. — Скорее! Надолго она его не отвлечет!

Снейп схватил гоблина за воротник и потащил к дверям.

— Заставьте его открыть сейф!

Гермиона направила на гоблина палочку, и он послушно приложил ладонь к панели семнадцатого сейфа. Дверь открылась, и Гермиона с Гарри быстро скользнули внутрь, за ними, чертыхаясь, в сейф ввалился Снейп, все так же державший гоблина за ворот.

Изнутри сейф оказался чем-то вроде пещеры, и вся она, от пола до самого потолка, была забита сокровищами. Гермиона не сумела удержать удивленного возгласа: там были книги, целые горы монет, слитки золота и серебра, украшенная драгоценными камнями посуда, искусно декорированные кубки, доспехи, фиалы с жидкостями разных цветов, шкуры животных и даже череп, увенчанный короной.

Гарри с ужасом подумал, что в таком нагромождении вещей заметить маленькую чашу будет очень сложно, а времени у них вряд ли было много — любой гоблин мог услышать шум, наверняка разносившийся по тоннелям довольно далеко, и решить проверить, что заставило дракона так разбушеваться. Оставалось надеяться на то, что клиентов в последний час работы банка не прибавится и в подземелье больше никто спускаться не будет.

— Ищем золотую чашу с ручками. Небольшую. С выгравированным барсуком на ней.

— Ничего не трогайте, пока не будете уверены, — добавил Снейп, но тут дверь с грохотом закрылась, и в пещере повисла кромешная темнота.

— Люмос! — крикнули одновременно все трое.

— Что это было? — спросила Гермиона. Палочка в ее пальцах еле заметно дрожала.

— Неважно. Гоблин с нами, он нас выпустит, раз смог впустить, — отрезал Снейп, оглядывая полки.

Гарри запрыгнул на метлу, которую так и не выпустил из руки, и немного поднялся над полом пещеры.

— Смотрите внизу, а я поищу наверху.

Гермиона со Снейпом встали спинами друг к другу и принялись оглядываться, Гарри медленно перемещался вдоль полок, освещая палочкой золотые и серебряные вещицы.

— Гарри, на нем должны быть камни? — спросила Гермиона.

— Нет! Только рисунок барсука.

В пещере снова повисла тишина, слышались только дыхание гоблина, приглушенный рык беснующегося снаружи дракона и еле различимое тявканье.

— Ничего похожего, — с горечью воскликнула Гермиона.

— Проверьте еще раз. Или попробуйте поискать что-нибудь с орлом Рейвенкло. Если ничего не будет… — Гарри замолчал, не закончив фразы. У него вдруг перехватило дыхание. Он перевел палочку чуть назад, луч света упал на полку и… Там, между золотым кувшином с высоким горлышком и книгой с обложкой, богато усыпанной драгоценными камнями, стояла она — чаша, точно такая, как видел Гарри в воспоминаниях. — Я нашел, — шепнул он, потом откашлялся и повторил уже громче: — Я нашел!

— Не бери ее руками!

— Поттер, ловите! — Снейп кинул ему какой-то сверток.

Гарри поймал его, но с трудом удержал, пришлось на миг оторвать руки от метлы, и «Комета», словно только того и ждала, вильнула в сторону. Прутья задели полку, с нее посыпались кубки и подсвечники. Достигнув пола, они с оглушительным звоном рассыпались целым дождем абсолютно не отличимых от оригинала копий. Гарри зажал сверток под мышкой, выровнял метлу, но, пока он возвращал контроль над «Кометой», вниз полетели еще несколько предметов.

Вдруг оглушительно вскрикнула Гермиона, зашипел Снейп. Гарри взглянул на них — они стояли, прижавшись к самой двери, Снейп держал за руку повыше локтя растерянного гоблина, а к ним подступало целое море золота, и от него отчетливо веяло жаром.

— Скорее, Поттер! Берите ее перчатками и уходим, иначе мы сгорим тут заживо!

Гарри одной рукой быстро развернул сверток, натянул на ладонь перчатку — из драконьей кожи, такими они пользовались в школе, когда работали с опасными веществами или растениями — и схватил кубок. Даже сквозь перчатку он почувствовал жар на грани терпимого, но думать об этом было некогда. Гарри крепко зажал древко между колен, направил на чашу палочку и крикнул:

— Джеминио!

Копия отправилась на полку, а Гарри с крестражем устремился к выходу. Золотая груда подползла уже к самым ногам Гермионы и Снейпа, им пришлось встать на цыпочки и вжаться в дверь, от золота шел просто невыносимый жар, но снаружи ждала не меньшая опасность: дракон, похоже, не удовлетворился трансфигурированным псом и теперь был в ярости.

— Какой план? — спросила Гермиона, наколдовывая щит, чтобы хоть как-то защититься от обжигающего металла.

— Снова отвлечем его? — предложил Гарри, помогая ей взобраться на метлу.

— Только теперь нужен пес побольше, — отозвался Снейп. — Сумеете?

Гермиона сосредоточенно кивнула, порылась в своей сумочке и через секунду, показавшуюся всем вечностью, вынула из нее подушку. Гермиона навела на нее палочку, и подушка обернулась собакой ростом Снейпу по пояс, с виду очень напоминающей сенбернара.

Снейп схватил гоблина за руку и приложил его ладонь к панели, дверь открылась, и пес, хрипло лая, выбежал наружу. Дракон взревел, послышался грохот, и Снейп рискнул осторожно выглянуть наружу.

— Давайте, выходим, — крикнул он.

Когда дверь захлопнулась за их спинами, стало ясно, что они поторопились. От пса не осталось и следа — ему, наверное, не хватило верткости, чтобы уклониться от зубов хоть и слепого, но разъяренного и потому еще более опасного дракона. И теперь чудище застыло посреди пещеры, повернув морду с белесыми глазами в их сторону, и из его ноздрей вырывался дым с редкими язычками пламени.

— Поттер, улетайте! — прошептал Снейп.

— Но как же вы…

— Я сказал — улетайте! Быстрее!

Гарри рывком поднял метлу повыше, но сорваться с места ему не давал вид бледного Снейпа, прижавшегося спиной к стене пещеры. Его лоб был покрыт испариной, а взгляд лихорадочно бегал по сторонам.

— Гарри, мы не можем оставить его тут!

Дракону, похоже, надоело ждать, и он пальнул струей огня в их сторону. Гарри быстрее, чем успел подумать, увел метлу в бок, Снейп перекатился через голову и утянул за собой гоблина.

— Профессор! Бегите к тележке, я его отвлеку! — крикнул Гарри.

— Это самоубийство, улетайте сейчас же!

— Гермиона, — Гарри обернулся к ней, — ты согласна еще раз рискнуть?

— Мы не можем оставить его тут, — твердо повторила она. Гарри кивнул.

Он отлетел к краю пещеры — так, дракону пришлось отвернуться от Снейпа, чтобы достать их.

— Эй ты, чудище слепое! — крикнул он, а Гермиона заколотила своей связкой железяк по стене. — А ну иди сюда!

Дракон нехотя повернулся, и Гарри снова закричал. Струя огня полетела прямо в него, но он ловко ушел вниз и в сторону. Снейп словно прирос к месту и не двигался, и Гарри пришлось заорать с новой силой:

— Профессор, к тележке!

Дракон снова повернулся на шум, его хвост описал дугу по полу пещеры, сшибая с ног Снейпа и гоблина и выбивая из стен каменную крошку. Он открыл пасть, но прежде чем успел плюнуть огнем, Гарри уже пролетел над его крылом и снова оказался позади.

— Нам очень повезло, что он слепой, — пробормотал Гарри и снова закричал. — Не попал! Мы здесь!

Удар хвоста подействовал на Снейпа отрезвляюще. Он подхватил под мышки испуганно озиравшегося гоблина и поволок его к тележке. Чтобы добраться до рельсов, им оставалось сделать несколько больших шагов, а там уже можно было укрыться за поворотом, куда дракон не достал бы благодаря удерживающим его цепям. Но тут гоблин громко застонал, дракон, услышавший что-то новенькое, тут же обернулся к беглецам и пустил струю огня. Она прошла в опасной близости от них, поток раскаленного воздуха отбросил Снейпа с его ношей на пол. Профессор в ужасе пятился от зверя, с каждым движением приближаясь к рельсам.

— Нет-нет! — взвизгнула Гермиона и запустила в дракона жалящее заклинание, потом еще одно. Но они отлетали от толстой шкуры, не причиняя зверю никакого вреда. Он уже сделал по направлению к Снейпу шаг, подойти ближе ему не давали цепи, но дракон не сдавался: он дернул лапой раз, другой, цепи натянулись, лязгнули. Дракон взревел и дернулся теперь уже всем телом. От того места, где металлические колья входили в каменный пол, отлетели крошки гранита.

— Еще пара таких рывков, и он освободится, — сказал Гарри и заколотил крестражем, зажатым в руке, по стене. — Профессор, скорее!

Дракон развернул крылья, и в пещере практически не осталось места. Гарри пришлось нырнуть к самому полу, но потоки воздуха, поднятые драконом, не давали толком управлять метлой, к тому же одной рукой.

— Отдай его мне. — Гермиона сунула руку ему за пазуху, вытащила оттуда перчатку и потянулась за крестражем. — Отдай и уводи нас отсюда!

Гарри оглянулся — Снейп уже затаскивал гоблина, который был в сознании, но, похоже, совершенно не понимал, что происходит, за поворот рельсов, а очередная струя огня разбилась недалеко от него.

— Держи! — Гарри отдал чашу Гермионе, она схватилась за него одной рукой как могла крепко, и метла, повинуясь воле седока, рванула с места.

Дракон, помогая себе крыльями, пытался расшатать цепи, он плевался огнем во все стороны, и Гарри почувствовал, как жар опалил его висок. Вдруг за спиной что-то завыло, раздался душераздирающий крик, затем поток воздуха подтолкнул их в спины. Еще миг, и они нырнули в тоннель, где уже набирала скорость тележка. Они петляли по подземным коридорам, поднимаясь все выше, и шум, издаваемый взбесившимся зверем, становился тише с каждой секундой полета.

Они миновали «Гибель воров», Гарри на лету снова заколдовал встрепенувшегося было гоблина, пролетели подземное озеро. Воздух становился теплее, сердце потихоньку успокаивалось. Они почти выбрались! Они нашли крестраж! Вдруг тележка начала сбавлять скорость и совсем остановилась.

— Что такое? — спросил Гарри, тормозя возле нее.

Снейп, вскинув палочку, осматривался по сторонам.

— Нужно привести себя в порядок, — ответила Гермиона.

— Что за бред, мисс Грейнджер? Вас в такой момент интересует ваш внешний вид? Нужно скорее выбираться, пока на шум не сбежались все работники банка.

— А вы, профессор, всерьез думаете, что вернуться в таком виде — хорошая идея?

Снейп поднял руки. Посмотрел на свои ладони, тронул лицо. Его лоб пересекала рваная рана, мантия местами была порвана и прожжена.

— Ваша правда, — признал он наконец. — Позвольте вашу палочку?

— Я сама, мне лучше видно, — ответила Гермиона.

Она положила чашу на рельсы, и Гарри замер — чаша почернела и оплавилась.

— Крестраж погиб! — воскликнул он. — Его задело драконьим огнем, и он погиб!

— Так вот что это был за крик, — протянула Гермиона. Она подняла чашу, покрутила в руках и бесцеремонно сунула в свою бездонную сумочку, как мусор, который нужно было выбросить, когда найдется урна. — Что ж, одной проблемой меньше. Стойте смирно, профессор.

Она быстро взмахивала палочкой, словно дирижировала оркестром, Снейп чуть морщился, а дыры на его мантии затягивались, рана подсохла, а затем и вовсе пропала под маскирующими чарами, волосы пришли в подобие порядка. Гермиона лишила их всех запаха, потом наложила Дезилюминационные чары на себя с Гарри и метлу. Похоже, они были готовы двигаться дальше.

— И все же я попрошу вашу палочку, — Снейп кивнул на гоблина. Гермиона, помедлив секунду, протянула ему свое оружие.

Профессор принял палочку, постоял немного, словно прислушиваясь к ощущениям, а затем принялся колдовать над гоблином.

— Я слегка изменил ему память, — объяснил он минуту спустя. — Плюс еще один «Империус», и мы можем не беспокоиться, что он нас выдаст.

Он отдал Гермионе палочку и устроился в тележке.

— Осталось немного. Постараемся не испортить все. Эй, любезнейший, — он постучал гоблина по плечу, — почему остановились? Тут у вас не курорт, хотелось бы поскорее выбраться наружу.

Гоблин непонимающе огляделся, потом криво улыбнулся.

— Простите, сэр, задумался. Едем!

Тележка дернулась и покатилась вперед, чтобы спустя пару минут остановится у дверей. Гарри уверенно вел метлу следом, ловко проскользнул между створок и завис под потолком мраморного зала. За то время, что их не было, посетителей стало еще меньше, и никто из них не обратил на Снейпа ровным счетом никакого внимания, и даже охранники снаружи, так тщательно осматривавшие его при входе, только пожелали доброго вечера.

Снейп стремительно спустился по ступенькам, замер у их подножия на минуту, кивнул и направился к «Дырявому котлу».

— Неужели мы выжили? — шепнула Гермиона.

— Не верится, — ответил Гарри.

— Жаль только, что дракон остался там. Это бесчеловечно и наверняка нарушает все мыслимые законы о содержании магических тварей!

Гарри улыбнулся — даже после того, как эта зверюга попыталась их убить, Гермиона оставалась собой и думала о несправедливости мира.

— Держись, скоро будем дома.

Она прильнула к нему всем телом, крепко обхватила руками, устроила голову между лопаток, и Гарри, окрыленный ее близостью, направил метлу прочь от банка, в подземельях которого, наверное, до сих пор бесновался слепой дракон.

Легкая тошнота от аппарации еще не успела утихнуть, а Гермиона уже бросилась Гарри на шею.

— У нас получилось! Мерлин, до сих пор не верю, что у нас получилось и мы живы!

Она отстранилась — на ее ресницах блестела слезинка, но губы улыбались, и вся она просто светилась от счастья.

— Я сам не могу до конца поверить, — согласился Гарри, стирая каплю подушечкой большого пальца.

— Жаль, конечно, что пришлось оставить там дракона. Это бесчеловечно — содержать магическое существо в таких условиях, — сказала Гермиона уже серьезно.

Она пошла к палатке, Гарри последовал за ней. Внутри все было так же, как и до их ухода, и это внушало уверенность: их уже практически дом оставался их крепостью, укрытием.

— Когда все это кончится, — Гарри кивнул в сторону выхода из палатки, — тебя возьмут на работу в министерство и, я уверен, ты примешь столько законов, что гоблины точно отпустят его.

Гермиона посмотрела на него серьезно, потом вздохнула.

— Когда все это кончится…

Она достала из сумочки пузырек с надписью «настойка бадьяна», быстро обработала снадобьем покрытые волдырями ладони и позвала Гарри.

— Раздевайся, я посмотрю, нет ли ожогов.

Гарри замешкался, но Гермиона нетерпеливо поцокала языком, и он поспешил исполнить ее просьбу. Он стянул джемпер, местами порванный, местами опаленный, и остался в одних джинсах. Прохладный воздух прошелся между его лопаток, огладил грудь, и кожа мгновенно покрылась мурашками.

Гермиона медленно обошла Гарри кругом, внимательно оглядывая, дотрагиваясь кое-где пальцами, смоченными в настойке, до кожи, то приближая лицо к его телу, то снова отдаляясь. Гарри боялся даже дышать, только жмурился от удовольствия.

Наконец она закончила.

— Одевайся, не то замерзнешь. А потом поможешь мне?

Гарри сглотнул. Когда он надел чистую рубашку и натянул, путаясь в рукавах, свитер, она уже стояла к нему спиной, прижимая к груди футболку, и только тонкие полоски лямок бюстгальтера перечерчивали ее кожу.

— Посмотри, там, под правой лопаткой, болит.

Он приблизился, стараясь не думать ни о чем неуместном, хотя ладони все равно предательски вспотели. На ее спине краснела ссадина, будто Гермиона неудачно ударилась о камень: пока они носились по подземелью, Гарри больше следил за пастью дракона и огнем, вылетающим из его пасти, и пару раз они точно притирались к стенам — у него самого саднило колено, наверняка пострадавшее таким же образом, что и спина Гермионы. Он смочил пальцы бадьяном, провел по ранке — она тут же принялась затягиваться, и уже через мгновенье на месте ссадины была молодая розовая кожа. Гарри вдруг отчаянно захотелось поцеловать это место, но Гермиона уже отстранилась и молниеносно оделась.

— Спасибо, так гораздо лучше.

Она застенчиво улыбнулась, убрала выбившуюся из косы прядь за ухо. Гарри заметил на ее шее пятно — то ли ожог, то ли еще одну ссадину.

— Давай помогу, — сказал он, осторожно поворачивая ее голову в сторону. — Не больно?

— Я даже не заметила, что поранилась, — ответила она тихо.

Гарри обрабатывал ее рану, пожалуй, слишком медленно, но желание прикасаться к Гермионе вот так, бережно, не таясь, с ее разрешения, было слишком сильно, и он не торопился, уделяя внимание каждой, даже самой крохотной, царапинке на ее шее.

— Ты знаешь, я все же где-то в глубине души сомневалась, что наши рассуждения верны.

Гарри сдул мешавшиеся ему волоски и продолжил свою работу.

— Я тоже, — сказал он. — Но старался не думать об этом. Просто надеялся.

— Но мы оказались правы! Реддл, конечно, очень сильный волшебник, наверное, один из сильнейших в истории магии, но кое в чем он здорово ошибался.

Она резко повернулась, и Гарри опустил перепачканную бадьяном руку.

— В чем?

— Он не настолько уж уникален! — радостно заключила Гермиона. — Его переживания не единственные в своем роде, до него были десятки таких же выходцев из маглов, чувствующих себя здесь, в мире волшебников, чужими. И после него было не меньше тех, для кого ячейка в Гринготтсе — знак принадлежности к обществу волшебников.

Она стукнула себя ладошкой в грудь, улыбнулась.

— И он не единственный сирота! Он-не-у-ни-ка-лен!

Гарри закупорил бутылочку, поставил ее на стол.

— Ты говорила тогда, на берегу моря, что если кто и способен понять Реддла, то только я, — протянул он с сомнением.

— Говорила.

— Если бы я прятал что-то очень ценное в важных для меня местах, одним из них стал бы Хогвартс.

Гермиона улыбнулась, взяла его за руку, чуть сжала пальцы.

— Значит, поищем в Хогвартсе.

— Это точно самоубийство! — Гарри хмыкнул.

— Но не большее, чем лезть в самый охраняемый сейф самого охраняемого банка в Британии! — Гермиона рассмеялась весело, открыто, запрокинув голову. — А теперь — отпразднуем наш успех!

Она призвала сумочку, покопалась в ней, как всегда, засунув внутрь руку по локоть, с хитрым видом вытащила какую-то бутылку. Гарри посмотрел на нее вопросительно.

— Медовуха мадам Розмерты, — подмигнула Гермиона. — Хранила на особый случай. Думаю, он настал.

Золотистый напиток наполнил кружки, Гермиона подняла свою, Гарри последовал ее примеру.

— За успех операции! И за нас!

— За нас! — повторил Гарри.

Он выпил, и в голове тут же приятно зашумело, но Гарри не был уверен — от пузырьков медовухи или от вида Гермионы, со смехом вытиравшей капельку с подбородка.

* * *

— Что-то, что принадлежало Ровене Рейвенкло, — твердила Гермиона, вышагивая по палатке. Было раннее утро — ни Гарри, ни Гермиона толком не спали. К рассвету они признали бесплодность попыток хотя бы задремать и, не сговариваясь, встали. — Я знаю «Историю Хогвартса» практически наизусть, но не помню, чтобы там упоминались какие-либо ее реликвии. Что-то, что принадлежало Ровене Рейвенкло.

— Нам нужна библиотека или рейвенкловец, — предложил Гарри, заваривая чай покрепче. Сейчас он бы не отказался от кофе, даже такого дрянного, как подавали в той забегаловке на Чаринг-кросс роуд.

— Единственная библиотека магического мира, которую мы знаем, в Хогвартсе и недоступна. «Флориш и Блоттс»?

— На крайний случай, — ответил Гарри. — Нам повезло смыться с Косой аллеи без проблем один раз, удастся ли второй?

— Верно, — Гермиона согласно кивнула. — Значит, рейвенкловец. Во всяком случае — для начала.

Она схватила протянутую Гарри чашку, чай выплеснулся ей на пальцы. Гермиона ойкнула, зашипела, но чашки не опустила и продолжила свой хаотичный путь по палатке.

— Луна? Она была у Уизли, но, может быть, уже в другом месте. Попробуем узнать через Билла?

— Какие еще варианты у нас есть? Чжоу?

— Не имею понятия, где она может быть, — Гарри хмыкнул. — А профессор Флитвик и все остальные рейвенкловцы, которых я знаю, в школе.

— А кто не в школе, тот в бегах. — Гермиона решительно поставила чашку, устроилась у стола. — Вариантов почти не осталось. Начнем с Билла. Свяжись с ним, а я еще раз просмотрю пару книг. Что-то, что принадлежало Ровене Рейвенкло, — забормотала она, взмахивая палочкой и призывая стопку книг. Чай так и остался нетронутым.

Гарри отправил Биллу Патронуса с сообщением «Нужно встретиться» и получил ответ «На том же месте через полчаса» буквально спустя пару минут.

— Пойдем вместе? — спросила Гермиона серьезно.

— Я сам, не отвлекайся от книг, может, и не придется искать Луну. — Гарри вытащил мантию и отработанным движением наложил на себя все возможные маскирующие заклинания.

— Будь осторожен и не задерживайся, — напутствовала его Гермиона. — Если не вернешься через десять минут от назначенного времени, я пойду за тобой.

Гарри переместился к пещере. Внизу, в Хогсмиде, творилось что-то тревожное: туда-сюда сновали люди, до вершины холма долетали отголоски встревоженных криков. Гарри покрепче сжал палочку и приготовился ждать. Билл появился за пару минут до назначенного срока и тут же навел на Гарри острие своей палочки.

— Как выглядел Гарри Поттер в последний раз, когда мы виделись? — спросил он резко и даже немного грубо.

— Как женщина, — буркнул Гарри.

Билл опустил палочку и чуть расслабился.

— Гарри! Рад тебя видеть! — Они обнялись, Билл похлопал его по плечу и быстро отстранился. — Я на пару минут. Волнуюсь за Флер — егеря словно с ума посходили, рыщут по всей Британии. Дом, конечно, под Фиделиусом, но я не хочу рисковать. Что случилось?

— Мне нужно найти Луну. Ты не знаешь, где она?

Билл покачал головой.

— Она вместе с отцом побыла немного у моих родителей, но потом они ушли. Сказали, что будут в безопасности, но больше — никаких подробностей.

— Черт! — ругнулся Гарри.

— А зачем… — начал было Билл, но вдруг замолчал. Крики со стороны деревни стали громче. — Надо уходить. Я могу чем-то помочь?

— Не думаю.

— Береги себя, Гарри, и Гермиону береги. Вот, держи, — он сунул ему в руку свернутую в рулон газету и еще какой-то пергамент. — Уверен, ваших рук дело. Слава Мерлину, что вы выбрались.

Снаружи раздались треск и ругань. Билл на секунду сжал его руку и аппарировал. Гарри тут же последовал его примеру. В палатке его встретила сосредоточенная Гермиона.

— Узнал что-нибудь?

Гарри отрицательно помотал головой.

— Луна с отцом прячутся где-то.

— Можем и ей послать Патронуса.

— Она не сумеет ответить — из всех нас только ты владеешь говорящим Патронусом.

Гермиона закусила губу.

— Может, у нее есть сова?

— Может…

Гарри сел, взлохматил волосы.

— Мы так близко, но все еще так далеко. — Он с шумом выдохнул сквозь зубы и вдруг ощутил прикосновение прохладных пальцев к своей шее.

Гермиона подошла сзади и легонько гладила его по плечам.

— Мы справимся. Обратимся…

— К Снейпу? — Гарри застонал. — Неужели мы ничего не можем сделать без него?

— Можем, — ответила Гермиона серьезно. — Можем и делали. В Министерстве его не было с нами, его не было все те разы, когда мы чудом избегали смерти. Да и в подземельях без нас ему пришлось бы туго. Мы должны справиться любым способом, Гарри.

— Ты права. — Он поднял голову, улыбнулся благодарно и повернулся к портрету директора Блэка, но просить своенравную картину об услуге не пришлось — профессор Снейп собственной персоной влетел в палатку и опустился на стул.

Он был бледен, но не как обычно. Сейчас его желтоватая кожа имела землисто-серый оттенок, а на лбу отчетливо виднелись капельки пота.

— Профессор? — окликнула его Гермиона. — С вами все нормально?

— Нет, мисс Грейнджер, — голос его сорвался, Снейп откашлялся и продолжил уже слегка ядовито: — Со мной не все нормально. Разве можно чувствовать себя нормально после целой ночи, проведенной с Темным Лордом, когда ты только что ограбил его сейф?

Он вытащил из кармана мантии газету и швырнул ее Гермионе.

— Читайте, сегодняшний «Пророк», экстренный выпуск.

Он снова откашлялся, схватил со стола чашку с остывшим чаем и выпил залпом, словно это был Огневиски. Гермиона развернула газету и склонилась над ней так низко, что Гарри не мог ничего рассмотреть за ее пышными кудрями. Он вспомнил о газете, которую дал ему Билл, и бросился на поиски. Газета нашлась на стуле под джемпером, внутри оказался конверт — про него Гарри тоже совсем забыл. Он сунул конверт в карман и поспешно развернул газету. Первую полосу почти целиком занимала колдография Гринготтса: сорванные с петель створки входных дверей и выломанные из дверного проема каменные блоки валялись на мостовой; охранники, по всей видимости, оглушенные, сидели, прислонившись к стенам здания; изнутри, из банка, валили клубы дыма, а гоблины — одни целые и невредимые, другие — раненые, перепачканные кровью и сажей, бестолково носились по раздробленным ступеням. На том месте, где были выбиты стихи, теперь осталась лишь оплавленная выбоина.

— «Ночной побег. С особо охраняемых уровней Гринготтса сбежал дракон. Банку нанесен урон на десятки тысяч галлеонов. Гоблины заявляют, что вкладам клиентов ничто не угрожает», — прочитал вполголоса Гарри.

— Наверное, он сильно расшатал цепи, — предположила Гермиона. Она выглядела немного испуганной, но, тем не менее, улыбалась.

— Вы видите здесь что-то смешное, мисс Грейнджер? — зашипел Снейп.

— Я рада, что дракон сбежал! — Гермиона вздернула подбородок. — Так обращаться с живым существом — бесчеловечно! Так им и надо! — через мгновение она ойкнула, прижав ладонь к губам. — Надеюсь, никто не пострадал серьезно?

— Нет, — ответил Снейп, его щека дернулась. — Пара ранений и ожогов, много ссадин и шишек — настоящее чудо. Разве что репутация гоблинов и их банка серьезно пошатнулась. Они утверждают, что все это — диверсия. Но проверка ничего подобного не показала. — Он шумно выдохнул. — А проверка была серьезная.

— Вас поэтому вызывали к… — начал Гарри.

— Поэтому. — Снейп попытался улыбнуться, но вместо улыбки вышла гримаса. — Мне повезло быть единственным Пожирателем, который оказался так близко к месту событий. Естественно, что Темный Лорд захотел узнать, не видел ли я чего-то необычного в тот день.

— И… как прошло? — Гермиона отодвинула газету и сцепила руки на коленях.

— Первым делом он отправил Беллатрису в сейф — проверить, все ли на месте. Конечно, после произошедшего ее не хотели пускать в подземелья, но миссис Лестрейндж умеет… убеждать. Слава Мерлину, она не знает, что за вещь оставила по поручению повелителя в сейфе, иначе бы обязательно распознала подделку. К счастью для нас… для меня, она не заметила подлога. Это позволило мне избежать допроса с особым пристрастием, я выдержал натиск легилименции, этого хватило для успокоения Темного Лорда. И все же он послал в банк Руквуда, чтобы он разобрался в причинах. Подробностей я не знаю, но в середине ночи Руквуд явился с парой гоблинов, доложил, что виной преступная халатность, и… слабое место было устранено.

— Слабое место? — Гермиона побледнела. — Они что, убили этих гоблинов?

Снейп мотнул головой, тонкая прядь прилипла к его все еще влажному лбу. Он вдруг стукнул по столу кулаком, и Гермиона, которая собиралась было сказать что-то еще, крепко сжала губы.

— Пора с этим кончать! Сколько еще… Поттер, напрягите извилины и придумайте, наконец, где может быть следующий крестраж!

— Вообще-то, — протянул Гарри нерешительно, — есть одна идея.

— И вы молчали? Выкладывайте!

Гарри бросил на Гермиону вопрошающий взгляд — она слегка кивнула, подбадривая.

— Мы не знаем, что именно это за вещь, но она должна была принадлежать Ровене Рейвенкло…

— Я это уже слышал, Поттер! Что нового?

— Дайте сказать, профессор! — Гарри встал, упершись кулаками в столешницу. — Мы не слышали о таких вещах, вы, если мне не изменяет память, тоже?

Снейп молча сверкнул глазами.

— Нам нужно попасть в библиотеку Хогвартса либо поговорить с кем-то из Рейвенкло. Иначе мы так и не узнаем, что искать. И еще… Мы думаем… Я думаю, что крестраж спрятан в школе.

— Думаете, Темный Лорд поставил его на полочку в раздевалке квиддичных команд? — хмыкнул Снейп.

Гарри потер переносицу.

— Нет, профессор, не на полочку... Но Хогвартс — в этом есть смысл, — сказал Гарри задумчиво, как будто обращаясь к самому себе, а не к Снейпу. — Первые друзья... нет, почитатели. Первый настоящий дом, как и для меня, как для многих других детей.

Он посмотрел на Снейпа невидящим взглядом и не заметил, как тот удивленно и словно понимающе прищурился.

— Это должно быть какое-то особое место. Он был уверен, что открыл в школе тайны, неведомые никому, — закончил Гарри.

— И ведь он правда открыл… — подала голос Гермиона.

— Вы о Тайной комнате?

— Почему бы и нет? — воскликнул Гарри воодушевленно. — Ее считали лишь легендой, и никто кроме наследника Слизерина не мог попасть туда!

— И вас, Поттер.

Гарри сел, сгорбившись, словно из него разом выпустили весь воздух.

— И меня. Думаете, он знает, что я — змееуст и был в Тайной комнате?

— Когда Темный Лорд вернулся, Люциус оказался в немилости. Вполне возможно, что из-за дневника… Но знает ли он всю историю, включая уничтожение Василиска и открытие Тайной комнаты — я не в курсе. Люциус мастер изворачиваться.

— Но ведь он не мог попасть в школу, чтобы забрать крестраж? — спросила Гермиона.

— Пока директором был Дамблдор — нет. С тех пор, как директором стал я, Темный Лорд в школе был всего раз, но никуда не отлучался.

Гарри и Гермиона снова переглянулись.

— Надо спешить, — озвучил Гарри их мысли. — Если он заподозрит что-то и перепрячет крестраж, мы уже не найдем его.

— Собирайтесь, — сказал Снейп, вставая. — Я перенесу вас в школу. Подготовьтесь получше, я не смогу прикрывать вас все время.

Гарри вскочил, бросился на поиски Гермиониной сумочки. Впрочем, Гермиона не спешила ему помогать.

— Мы переместимся к воротам? Или в Хогсмид? — уточнила она.

— Мы перенесемся в кабинет директора. Там вы дождетесь ночи и отправитесь в библиотеку или к профессору Флитвику. Я расскажу вам, где его комнаты…

— Но ведь, профессор, говорят, кабинет директора не открылся вам? Как мы попадем в него? Да и аппарировать в Хогвартсе невозможно!

Снейп улыбнулся хищно.

— Директору позволены исключения, мисс Грейнджер. А я — полноправный директор, уж поверьте. А то, что кабинет мне якобы не открылся, — лишь слух, пущенный мной. Это единственное место в Хогвартсе, где полностью безопасно. А теперь — пошевеливайтесь! Чем дольше меня нет в школе, тем больше у ваших дружков с Гриффиндора шансов попасть в передрягу и остаться без защиты.

Гермиона тоже вскочила, выхватила у Гарри из рук сумочку.

— Не забудь мантию, Гарри! А я проверю запас зелий.

Спустя десяток минут они протянули руки Снейпу. Его жесткие пальцы сомкнулись на запястьях ребят, и их — снова — затянул вихрь аппарации.

Оказавшись в кабинете директора, Гарри почувствовал себя практически как дома. Все здесь оставалось как прежде: жужжащие и тикающие приборы, стопки книг на столе, портреты на стенах. Он скользнул взглядом по стенам, отмечая, кто из прошлых директоров спал, а кто — бодрствовал. Финеас Блэк демонстративно отвернулся, директор Диппет приветственно кивнул и приподнял над головой колдовскую шляпу. Гарри улыбнулся ему, но тут его внимание привлекло новое полотно. Заключенное в простую раму, оно висело над самым столом директора; там, на темном фоне в золоченом кресле дремал Альбус Дамблдор. Его знаменитые очки-половинки съехали на кончик носа, борода была зажата где-то под мышкой, а руки — обе совершенно здоровые — сложены на коленях. Кабинет тут же утратил уют. Гарри заметил толстый слой пыли на столе, потускневшие окна и печально повисшие шторы — в них что-то едва слышно жужжало, и Гарри бы не удивился, вылети из-за тяжелых портьер пара докси. Он провел пальцем по подлокотнику кресла и стер с пальца грязь.

— Сюда запрещен вход даже домовикам, — сказал Снейп. — И все же не слишком-то расслабляйтесь. Ведите себя тихо ради вашего же блага, и Мерлин вас упаси обсуждать здесь важные вещи.

Он вдруг поморщился, приложил ладонь к предплечью.

— Темный Лорд вызывает. Пароль от кабинета — «тыквенный пирог». — Гарри удивленно поднял брови, но Снейп остановил его движением руки. — Не хотел нарушать традицию. Покои Флитвика на третьем этаже западного крыла. Вход — за шкафом с чучелом птицы наверху. Постарайтесь не попасться! Я вернусь за вами завтра утром.

Снейп аппарировал — на месте, где он только что стоял, закрутилась вихрем пыль. Гарри вздохнул, прошелся по кабинету. На насесте Фоукса выросла паутина. Ему вдруг стало тяжело дышать. Нестерпимо захотелось уйти, вернуться в лес, но не видеть больше почерневших зернышек в кормушке и муху, нашедшую бесславный конец в паучьей ловушке.

— П-профессор? — раздался за его спиной взволнованный голос Гермионы. — Профессор Дамблдор?

Гарри обернулся. Гермиона стояла на носочках и кончиками пальцев поглаживала полотно — как раз там, где была изображена рука директора. Полотно оставалось безмолвным, только вздымалась равномерно грудь директора и переливались серебром украшавшие мантию звезды.

— Профессор! Проснитесь!

— Он не ответит, Гермиона, — прервал ее Гарри чуть резче, чем планировал. — Это было бы слишком просто, верно? Но Дамблдор не оставил нам ничего простого и понятного.

Он скрипнул зубами — душу вновь наполнила злость. Под руку попалась какая-то статуэтка, и Гарри с мрачным наслаждением скинул ее со столика. Статуэтка разлетелась на мелкие осколки, Гермиона охнула, а Гарри размахнулся и врезал кулаком по небольшому светильнику, примостившемуся на книжной полке.

— Безобразие! Что вы себе позволяете, юноша? — взвился какой-то из директоров прошлого.

Другие портреты тоже ожили — изображенные на них волшебники и волшебницы загомонили, забегали с полотна на полотно. Гарри бросил еще один взгляд на портрет Дамблдора — тот продолжал безмятежно спать, только поблескивали очки — осуждающе, показалось Гарри. Он наподдал по ножке столика, тот пошатнулся — с круглой столешницы слетела еще пара безделушек, — но устоял. Крушить директорский кабинет, похоже, входило у него в привычку.

— Успокойся, Гарри. Профессор Снейп ясно сказал — не шуметь! — прошипела Гермиона. Она стояла, сложив на груди руки и сурово нахмурившись. — Как все это понимать?

— Он… — Гарри обвиняюще ткнул в портрет Дамблдора пальцем и захлебнулся словами. Столько всего хотелось сказать: выплеснуть обиду, злость и непонимание. Почему Дамблдор столько скрыл от него? Почему не был честен? Что из всех его рассказов и объяснений было правдой, как Гарри действовать дальше, если тот, кого он считал непогрешимым и мудрейшим из волшебников мира, имел тайны — и весьма скользкие тайны? — Он мог бы и сказать хоть что-нибудь! В конце концов, это по его заданию мы с тобой рискуем жизнями!

— Это всего лишь портрет. — Гермиона устало потерла переносицу.

— Портрет — отпечаток души мага! Он не был честен со мной тогда, он молчит сейчас!

— Дамблдор любил тебя.

— Хороша любовь, — гаркнул Гарри. — Я не знал даже, что у него была сестра! И про его отца… ни слова!

— А ты спрашивал?

— Что?

— Ты хоть раз спрашивал его о чем-то, что касалось бы его? — Гермиона помолчала немного, затем продолжила немного обвиняющим тоном: — О его семье, о привычках, о том, что он любит, в конце концов?

Гарри молчал — в голове крутился разговор у зеркала Еиналеж. Тогда он задал личный вопрос, слишком неуместный, и сам испугался своей наглости, но Дамблдор ответил. Был ли он честен тогда? Гарри очень сомневался.

— Не обижайся, Гарри, но все эти годы Дамблдор носился с тобой, как с хрустальной вазой. Большинство студентов ни разу за все семь лет в школе не говорили с ним лично. Но не ты! Ты, Гарри, провел в этом кабинете времени даже больше, чем близнецы Уизли!

— Это все из-за него, — Гарри резким движением убрал волосы со лба, открывая шрам. — Из-за пророчества, из-за моей проклятой избранности!

В кабинете повисла тишина. Стало слышно, как тикает и позвякивает что-то за пыльными стеклами в шкафах.

— Ну, так и что теперь? — первой нарушила тишину Гермиона. Она говорила медленно, словно подбирая слова. — Что это меняет?

— Это меняет все! — Гарри наступил на осколок плафона от светильника и с силой надавил на него подошвой. Кусочек стекла жалобно хрустнул.

— Мы не знаем всей правды, Гарри. Ни о чем. Когда-нибудь, возможно, что-то прояснится, но сейчас… Мы можем верить только себе. Что меняют тайны Альбуса Дамблдора в наших с тобой жизнях сегодня?

— Я не понимаю.

Гермиона присела на краешек стола.

— Ты передумал искать… — Она оглянулась на портреты, большинство волшебников, нарисованных на них, даже не пыталось делать вид, что спит. — Искать то, что мы ищем?

— Н-нет…

— Лично я собираюсь идти до конца, — она тряхнула волосами, и Гарри вдруг очень живо вспомнил девчонку, которой Гермиона была — упрямую, решительную, самоуверенную. — Мне плевать, кто и что скрывал, какие планы строил. Это нечто большее, чем абстрактная борьба добра и зла. Это личное, Гарри, уже личное. И я сделаю все, чтобы война закончилась, раз уж знаю, что для этого нужно делать. А теперь, прости, я, пожалуй, посплю.

Она плюхнулась на кресло, подняв в воздух клубы пыли, подтянула ноги, свернулась калачиком на широком сидении и затихла. Гарри стоял, не решаясь шевельнуться. Ее слова пробудили в памяти разговор с Дамблдором. Его не тащили на арену. Гарри давно уже сам решил, что выйдет на эту арену биться — за родителей, за Сириуса, за Грозного Глаза, за Седрика, за всех, кого он потерял. Он снова посмотрел на портрет — полотно оказалось пустым, но злости не осталось. Гермиона как всегда была права — все происходящее стало личным, и Дамблдор уже не играл тут особой роли.

Гарри осторожно переступил через осколки и сел в нелепое кресло в цветочек. Он сомневался, что сможет уснуть — в голове роились тысячи мыслей, но, стоило ему снять очки и смежить веки, как он провалился в сон.

Ему снилось, что он, совсем маленький — не больше пикси, стоит у ног Дамблдора и кричит, надрывая горло, но директор не обращает внимания. Он заносит ногу, чтобы сделать шаг, его мантия переливается серебром, а борода так длинна, что подметает пол. Гарри уворачивается от огромной остроносой домашней туфли и хватается за бороду. Дамблдор шагает, таща Гарри за собой как на буксире, но пол под ними вдруг резко проваливается, и они падают в темноту — Гарри кричит, но не слышит своего голоса. Рядом безмятежно парит директор, падают камни и чадящие факелы, с оглушительным лязгом мимо его головы пролетают рыцарские доспехи.

Гарри вскочил — его сердце билось в бешеном ритме, а руки дрожали. Воздух звенел — судя по всему, что-то упало с одного из многочисленных столиков. В неверном свете луны Гарри заметил, что у стены метнулась какая-то тень, но разобрать, человек это, призрак или другое существо, не получалось — очки остались на подлокотнике кресла, и мир вокруг предательски расплывался.

— Кто здесь? — крикнула Гермиона. — Покажись!

— Экс… Экспелиармус! — раздался откуда-то из темного угла смутно знакомый голос.

Красная вспышка на миг осветила комнату, луч врезался в большую модель луны, и она с грохотом полетела со стола. Гарри развернулся на вспышку и взмахнул палочкой, тут же послышался глухой стук упавшего на пол тела. Гермиона зажгла «Люмос».

Глаза с трудом привыкали к яркому свету. Гарри бросил взгляд на Гермиону — она была бледна, но выглядела решительно. Выразительным взглядом Гермиона указала в угол кабинета. Гарри кивнул, перехватил палочку поудобнее и осторожно двинулся туда, где, по их расчетам, должен был лежать обездвиженный чужак.

Гарри понадобилась всего пара шагов, чтобы различить худую женскую фигуру, пеструю юбку и огромные очки на осунувшемся лице.

— Профессор Трелони?

Гарри на миг усомнился в том, что проснулся. Возможно, это был один из тех снов, когда действие резко меняется и от предыдущего сюжета не остается даже следа. Он потряс головой, и боль в затекшей шее тут же дала знать: все это наяву. Профессор Трелони, пусть без бус и привычных браслетов, закутанная всего в один пуховый платок, лежала у самой стены, а у ее ног валялись золотой кувшин и пара кубков. Очевидно, их профессор и свернула на пол в темноте, разбудив Гарри и Гермиону.

— Вы? — За спиной Гарри остановилась Гермиона.

Свет ее палочки упал на лицо Трелони, подчеркивая глубокие тени, залегшие под большими глазами, и скорбные морщины в уголках рта.

Гарри подобрал палочку профессора и медленно, чтобы она не пропустила ни слова, проговорил:

— Сейчас я вас расколдую. Даже не думайте убегать или выкидывать еще какие-нибудь фокусы. Ясно?

Трелони перевела взгляд с него на Гермиону и обратно. Гарри подумал, что другого знака от обездвиженного человека ждать глупо и еще раз взмахнул палочкой, снимая заклятие.

— Мальчик мой, — выдохнула профессор, с трудом поднимаясь на ноги и потирая ушибленный при падении бок, — знаки предвещали нам скорую встречу, но я не могла поверить, что такое возможно.

Гарри нетерпеливо мотнул головой.

— Что вы увидели в моей чашке на первом уроке Прорицаний?

Губы Трелони дернулись, она непонимающе уставилась на Гарри, и ему пришлось поторопить ее, нетерпеливо покрутив палочкой в воздухе.

— Сокол — смертельный враг, — медленно, как будто с трудом припоминая, заговорила Трелони, — череп — опасность в дороге, дубинка — нападение, Грим — вестник смерти. Всегда смерть, бедный мой мальчик.

Ее глаза вдруг наполнились слезами. Она еще бормотала что-то про смерть, но Гарри не слушал — этой чепухи ему хватило еще в школе.

— Что вы тут делаете, профессор? — спросила Гермиона сухо.

Гарри понимал ее — он был бы рад встретить кого-нибудь из школьных учителей, строгую и чопорную Макгонагалл, малютку Флитвика, профессора Спраут, но никак не Трелони с ее траурными посулами. Предвестников беды вокруг них было слишком много и без предсказаний.

— Что делаю? — Профессор, неловко переступая между разбросанными кубками, подошла к вычурному стульчику и присела на самый краешек. — Прячусь, конечно же.

— От кого? — Гермиона зажгла светильники и наконец погасила палочку.

— Вы вроде были довольно умной девочкой, пусть и без проблеска Дара. От кого может прятаться провидица в наше смутное время? — Трелони понизила голос. — От Пожирателей смерти. Представьте, насколько больше зла они смогут причинить, если заставят служить себе человека с незамутненным внутренним Оком. Меня спрятал тут Северус Снейп.

Гарри с Гермионой переглянулись. Их посетила одна и та же мысль — пророчество. После неудачи в Министерстве Волдеморт вряд ли забросил идею узнать его полное содержание. Единственным, кроме Дамблдора, кто обладал информацией, пусть и не помнил этого, оставалась Трелони. Пока директор был жив, добраться до нее не представлялось возможным, но после его смерти она становилась легкой добычей. Но почему Снейп не сказал им, что Трелони прячется в покоях директора?

Профессор тем временем продолжала рассказывать:

— Вначале я не хотела идти с ним, он ведь, вы знаете, убил директора! Но он поклялся одной из самых страшных клятв, а кому как не мне знать всю силу таких обетов? К тому же он был очень взволнован — эти ужасные Кэрроу уже рыскали по замку, а карты предупреждали, что я получу помощь из неожиданных рук. Так что я решила довериться воле Судьбы. И она привела меня сюда.

Трелони вздохнула.

— Северус запретил мне выходить, и до этого дня я послушно следовала его наказу. Все нужное мне доставляет эльф-домовик. Но сегодня меня словно вело шестое чувство. Из директорской спальни я услышала приглушенный шум, и, хотя разум твердил затаиться, интуиция звала меня вниз, сюда…

Она замолчала на миг, с наслаждением втянула воздух кабинета, бросила взгляд в окно.

— Грех жаловаться, но столько месяцев взаперти в чужой спальне! Ах, как мне не хватает башен! Семь лет я провела в башне Рейвенкло, еще семнадцать — в моей уютной комнатке в Северной башне…

Гермиона с шумом выдохнула и посмотрела на Гарри, округлив глаза так сильно, что они стали размером с галлеон. «Рейвенкло», — прошептала она.

— Но что мы все обо мне, — спохватилась профессор Трелони. — Мальчик мой, вы в Хогвартсе! Не проходило дня, чтобы я не раскладывала карты, и всегда они говорят одно и то же — предательство, опасность, смерть. Такое чудо увидеть вас после всех этих мрачных предзнаменований!

— Да-да, — отмахнулся Гарри, — профессор, так вы учились на Рейвенкло?

Трелони моргнула растерянно, словно смена темы выбила ее из колеи.

— Да, Распределяющая шляпа сказала, что развить мои таланты можно только среди людей, устремленных к знаниям. Не скажу, что это были простые годы, далеко не все однокурсники верили в мои способности…

Трелони, очевидно, очень страдала в одиночестве без собеседников и теперь, когда ей подвернулись живые люди, спешила выплеснуть на них все эмоции и мысли, наговориться всласть.

— Простите, профессор, — Гарри наклонился к ней и внимательно посмотрел в глаза, заставляя сосредоточиться на его словах, — я сейчас задам вам один вопрос. Это очень важно, постарайтесь вспомнить. Вы слышали что-нибудь о реликвиях Ровены Рейвенкло? Какой-то вещи, принадлежавшей ей при жизни?

Трелони с обидой поджала губы.

— Конечно слышала. Каждый рейвенкловец лицезрел эту реликвию в башне.

Гарри показалось, что его окатили кипятком. Неужели все было так просто? Стоило только спросить кого угодно — Луну, Эрни, Чжоу — и забрать ее? Гермиона, очевидно, подумала о том же, потому что ее пальцы вцепились Гарри в предплечье, чуть пониже локтя.

— Она все еще там? — спросил он нетерпеливо. — В башне?

— Да, — Трелони кивнула. — Высеченная из мрамора копия диадемы Ровены Рейвенкло венчает ее статую в общей гостиной факультета.

— Копия? — Пальцы Гермионы разжались. Волдеморт не стал бы тратить время всего лишь на копию.

— Оригинал утерян сотни лет назад. А жаль, по легендам диадема наделяла того, кто ее надевал, необычайным умом. — Она помолчала, только смотрела на Гарри внимательно и даже как будто жадно. — Я понимаю, зачем она вам. Думаете, это поможет уничтожить Того-Кого-Нельзя-Называть? Вы же Избранный, мой мальчик? Правду говорят, что вам самой Судьбой уготовано…

— Избранный, избранный, — отмахнулся Гарри.

Он подхватил Гермиону под руку и отвел в сторону, не замечая, как оживилась после его последней фразы Трелони.

— Черт, а я на мгновение подумал, что нам повезло, — буркнул он, склоняясь к самому уху Гермионы. Ее прическа растрепалась, и волосы щекотали Гарри нос.

— Я тоже, — шепотом ответила Гермиона. — Но это было глупо, надо признать. Чтобы Реддл оставил часть своей души у всех на виду?

— И мы снова остались ни с чем. Оригинал утерян сотни лет назад… Думаешь, мог Реддл отыскать его?

Гермиона пожала плечами.

— Наверное, если кто и мог, то только он. Других вариантов у нас все равно нет.

Она выглянула из-за плеча Гарри и обратилась к Трелони, которая что-то бормотала и разглядывала на своей ладони.

— Профессор, вы можете нам рассказать, как выглядит диадема?

— Диадема? — Трелони сфокусировалась на лице Гермионы. — Ну, она выглядит как тиара… с крупным камнем посередине. Это мог бы быть сапфир, не зря цвет факультета синий… Я не мастер в описаниях, лучше бы вам сходить в гостиную Рейвенкло и посмотреть самим.

Взгляд профессора вновь перебежал на Гарри. Она сглотнула и встала со стула.

— Мальчик мой, такая редкость! Отмеченный Судьбой, позвольте хоть мельком… — затараторила она, приближаясь к Гарри.

Он не понимал, чего от него хотела Трелони, правда, опыт подсказывал, что ничего хорошего ждать от нее не стоило. Гарри сделал шаг назад, но наткнулся на Гермиону, та зашипела и запрыгала на одной ножке, обхватив пострадавшую от неловкости Гарри лодыжку руками. Трелони воспользовалась секундной заминкой и ухватила Гарри за руку.

— Что вы делаете? — возмутился он. — Отпустите меня!

Гарри попытался вывернуть руку из пальцев Трелони, но ее хватка оказалась неожиданно крепкой.

— Всего минуту, мой мальчик, дайте взглянуть. На вашей ладони должен быть знак Судьбы, если вы и вправду Избранный, — сказала она.

Вдруг Трелони выпрямилась, словно задеревенела. Ее пальцы еще крепче сжались вокруг запястья Гарри. Он посмотрел ей в лицо и похолодел: он уже видел этот пустой, словно направленный в никуда взгляд и отпавшую челюсть. По всему выходило, что профессор вот-вот изречет еще одно пророчество.

— Нет-нет, — Гарри затряс головой, — хватит с меня этого дерьма!

Но Трелони уже отрывисто заговорила резким и громким голосом, так не похожим на ее собственный загадочный тембр.

— Запятнанная злом, секрет среди секретов... Станет на шаг ближе к смерти и уйдет под руку с ней... Ни один не будет жить... Мальчик, которому суждено, вернется, чтобы закончить...

Гермиона издала непонятный звук: то ли бульканье, то ли хрип, и Трелони вдруг очнулась. Она оглядела комнату рассеянным взглядом.

— Так о чем я? — медленно проговорила она. — Ах да, знаки Судьбы. — Трелони провела большим пальцем по ладони замершего Гарри. — Опасность для жизни, тяжелый путь, выбор, страх… Мальчик мой, какая несчастливая ладонь! И смерть, след смерти на всем.

Трелони выпустила руку Гарри.

— Сколько бы я ни смотрела на вас, Гарри, я видела только смерть. Боюсь, из этой битвы вам…

Гермиона громко кашлянула и одновременно дернула Гарри к себе.

— Приятно было увидеть вас в здравии, профессор, — бодро и неестественно сказала она, — но нам пора. Темный Лорд, как вы понимаете, сам собой не уничтожится. Судьба зовет, все такое.

Она хихикнула и потащила Гарри к выходу из кабинета. Он покорно следовал за Гермионой, но не удержался и уже у самой двери бросил взгляд на Трелони. Та стояла, сложив руки в молитвенном жесте, по ее щеке катилась крупная слеза.

Когда они оказались на лестнице, ведущей к каменной горгулье, Гермиона выругалась.

— Старая обманщица! Взять бы эти ее мрачные посулы и засунуть… «Я вижу только смерть», — передразнила Трелони Гермиона.

— Она не обманщица, — мрачно усмехнулся Гарри. — Ты же знаешь, что ее пророчества истинны. И только что мы слышали еще одно.

— Дамблдор говорил, что пророчества не имеют силы, если в них не верят люди! — Гермиона горячилась: она размахивала руками и наступала на Гарри так, что скоро он оказался прижатым к шершавой каменной стене. — Ты не должен думать, что если она что-то там такое изрекла, то теперь все обязательно так и случится!

— Я и не думаю, Гермиона! Я вообще ничего не понял из бреда, что она сказала. Кроме того, что мы и так уже знаем — мне придется убить его.

Гермиона посмотрела на него долгим изучающим взглядом. Тот неприятно напомнил Гарри лето после пятого курса, когда она, видимо, искала в его лице признаки тоски по Сириусу. Гермиона словно знала чуть больше, чем Гарри, и теперь как будто ждала, что его вот-вот накроет осознанием чего-то страшного, и ей придется или утешать его, или успокаивать, или разбираться с последствиями.

— И вот еще что, — продолжил Гарри, стараясь отогнать неприятное чувство, — «Запятнанная злом, секрет среди секретов». Думаешь, это о диадеме?

— Или о ней, или о каком-то другом крестраже. — Гермиона постучала пальцем по губам. — Когда мы уничтожим его, Реддл станет еще на шаг ближе к смерти. Как и сказала Трелони.

Она нахмурилась, потом топнула раздраженно и сказала, будто обращаясь к самой себе:

— И все же это пророчество ничего не меняет. Мы и так собирались искать крестраж, без всяких там… Глупости! — Гермиона тряхнула головой.

Гарри тронул ее холодную ладонь.

— Мне кажется, пора. Нет смысла ждать дольше.

Гермиона кивнула. Гарри вытащил мантию-невидимку и отдал Гермионе. Пока та возилась, натягивая мантию на плечи, засовывая в карман бисерную сумочку и убирая вылезшие из косы волосы, Гарри внимательно осмотрел путь, который им предстояло проделать, по карте Мародеров.

— Чисто, — сказал он. — Слагхорн патрулирует подземелья, Кэрроу — в своих кабинетах. Идем.

Гермиона приблизилась к нему, чтобы накинуть мантию, но вдруг с отчаянной решимостью на лице прижалась к Гарри, обвила его руками и спрятала лицо на его груди.

— Удачи нам, — прошептала она еле слышно.

— Удачи, — вторил ей Гарри.

Тепло ее ладоней, замерших на его спине, быстро распространялось по коже, пробиралось внутрь и проникло, наконец, в самое сердце, прогоняя смутное ощущение беды, поселившееся в нем после встречи с Трелони.

Гарри думал, что замок покажется ему чужим и непривычным — с тех пор, как он в последний раз шел по его коридорам, случилось слишком много всего. Кому-то таких приключений хватило бы на целую жизнь. Но, несмотря на более тусклый, чем раньше, свет факелов и какую-то слишком густую и немного зловещую тишину, Гарри чувствовал себя дома. Всю дорогу от кабинета директора до второго этажа ему приходилось одергивать себя и напоминать, что он крадется не на кухню за пирожными, не к Хагриду и даже не на стычку с Малфоем. И все же ноги норовили перейти на торопливый шаг, а с губ то и дело пыталась сорваться веселая мелодия.

— Так странно, — еле слышно сказала Гермиона. — Будто ничего не было и мы просто собираемся провернуть какую-нибудь шалость.

Гарри улыбнулся тому, как схожи оказались их мысли.

— Подойдем поближе к факелу, — предложил он. — Пора свериться с картой.

Волшебных палочек не зажигали, боясь, что их заметят — если не кто-то из учителей, то какой-нибудь не в меру внимательный портрет. Можно ли было доверять картинам и призракам, они не знали. Слагхорн приближался к гостиной Хаффлпаффа, и Гарри готов был прозакладывать голову, что без посещения кухни не обойдется. Снейпа на карте не было, как и Амикуса Кэрроу. А вот Алекто металась на четвертом этаже. Филч бродил у главного входа, следом за ним двигалась точка, подписанная «Миссис Норрис». Остальные коридоры были пусты.

— Идем, еще немного.

Они были уже на втором этаже. До женского туалета оставалось преодолеть несколько слабо освещенных ярдов, и Гарри позволил себе прибавить шагу. Осторожно, чтобы, не дай Мерлин, не скрипнула дверь, они проскользнули внутрь.

В туалете оказалось на удивление чисто и сухо.

— Миртл? — тихо позвала Гермиона. — Миртл, ты здесь?

Миртл не отозвалась, только звонко капало из неисправного крана в углу.

— Одной проблемой меньше, — Гермиона облегченно выдохнула. — Не придется выслушивать жалобы и объяснять, что мы собираемся делать.

— Стоит поторопиться, пока она не вернулась.

Гарри выбрался из-под мантии, подошел к умывальникам. Он хорошо помнил раковину перед кабинкой Миртл и крохотную змейку, нацарапанную на медном кране. Гарри привычно сосредоточился, представляя, что перед ним не рисунок, а настоящая, просто очень маленькая, змея, и зашипел. Кран вспыхнул опаловым светом и начал вращаться, подался вниз и пропал из поля зрения умывальник. Перед ними открылся черный провал широкой трубы. Бояться было нечего, василиск умер много лет назад, но Гарри почему-то медлил.

— В прошлый раз нас вынес отсюда Фоукс, — сказал он растерянно. — Как будем выбираться?

Гермиона похлопала себя по карману.

— Я захватила метлу, на которой мы улетали из банка.

— Ты просто гений, — заметил Гарри с восторгом.

— Ну, знаешь, с тем, как нам везет, никакие предосторожности не лишние.

Гермиона мимолетно улыбнулась, но ее лицо приняло опасливое выражение, как только она приблизилась к трубе.

— Нам нужно просто скатиться по ней?

— Мы так и сделали тогда. Но, думаю, если ты мне посветишь, мы вполне сможем пролететь на метле. Кто знает, что случилось с ходом за пять лет?

— Было бы неприятно на полном ходу врезаться в какое-нибудь препятствие, — согласилась Гермиона.

Она вытащила из кармана сумочку, засунула в нее руку по локоть, порылась внутри и извлекла уже знакомую Гарри метлу. Он забрал ее и, когда пальцы сомкнулись на чуть теплом древке, почувствовал себя куда увереннее. Он сам шел на арену.

— Вперед. Будем медлить, напоремся на Миртл, или Филч забредет сюда.

Гермиона уселась на метлу позади него, обхватила за талию. Гарри поднял слегка вибрирующую метлу в воздух и завис напротив провала на месте умывальника.

— Стой, Гарри! — вдруг крикнула Гермиона.

Она соскочила с метлы, бросилась к дверям и запечатала их несколькими заклинаниями.

— Нам не нужно, чтобы кто-то зашел сюда и увидел проход, верно? — объяснила она, усаживаясь на место.

— Держись крепче, — попросил Гарри не столько потому, что боялся за нее — он собирался лететь очень медленно, — а чтобы почувствовать ее ободряющее тепло.

Они оторвались от пола и, после секундного промедления, нырнули в трубу. Ход сразу же круто пошел вниз, свет из туалета уже почти не проникал сюда, и Гермиона зажгла «Люмос». В его свете труба выглядела особенно неприглядно — стены покрывала зеленоватая слизь, кое-где виднелись бурые пятна, о происхождении которых Гарри даже думать не хотел. Он сосредоточился на управлении метлой — после приключений в банке она стала еще менее управляемой, и теперь, чтобы не врезаться в стены желоба и не чиркать головой по его потолку, Гарри приходилось прикладывать уйму усилий. Труба к тому же постоянно извивалась, от главного рукава то и дело отходили узкие боковые ходы. Минуты шли одна за другой.

— Мы, наверное, уже очень глубоко под школой, — сказала Гермиона.

— А может, уже и под озером, — ответил Гарри как мог жизнерадостно. Его вдруг посетило чувство дежавю.

Они миновали еще один поворот, труба изогнулась под прямым углом, выпрямилась и закончилась. Гарри вывел метлу во тьму каменного тоннеля. Гермиона подняла палочку повыше и осветила стены. Потолок здесь был не слишком высоким — в человеческий рост, ил покрывал стены, мокрый пол мрачно поблескивал в свете «Люмоса».

— Это она? — прошептала, даже почти просипела Гермиона. — Тайная комната?

Гарри качнул головой и направил метлу вперед. Он не знал, как скоро они достигнут завала, устроенного Локхартом и Роновой палочкой, поэтому не разгонялся. Тогда, в двенадцать, тоннель казался куда больше и куда длиннее.

Гермиона вдруг охнула. Она светила на пол — его все так же усеивали кости мелких животных.

— Ага, значит, мы уже рядом. Слезаем.

— А нельзя… — Гермиона придвинулась к нему еще плотнее. — Нельзя полететь и дальше?

— Нет, дальше завал. Придется пролезать.

Он спрыгнул с метлы и подал руку Гермионе. Она приняла ее и, оказавшись на земле, отпускать не стала. Так они и пошли вперед: Гарри с метлой в одной руке и Гермиониной влажной ладонью в другой.

Они сделали всего пару шагов, когда луч света выхватил из тьмы нагромождение камней.

— Где-то здесь должен быть лаз, — сказал Гарри. — Не помню, где точно.

Он с некоторым сожалением выпустил пальцы Гермионы и зажег свою палочку. Камни были огромными, и Гарри запоздало ужаснулся тому, что их с Роном вполне могло раздавить.

— Здесь, — позвала Гермиона. Она стояла на коленях и светила в небольшую дыру. — Господи, какими маленькими вы были!

— Точно.

Гарри с сомнением оглядел лаз в завале. За прошедшие годы он не превратился в рослого атлета, и все же был уверен, что пролезть не сможет.

— Нужно передвинуть еще пару камней. Нам тут не пробраться.

Гермиона кивнула и принялась размахивать палочкой. Валуны дрожали, пыль и каменное крошево сыпались на их головы, казалось, что вот-вот вся эта не слишком крепкая конструкция развалится, но Гермиона вскоре закончила, лаз заметно расширился, а завал остался целым.

— Идем? — Она нагнулась, чтобы пролезть на ту сторону, но Гарри остановил ее.

— Послушай, там, за стеной… В общем, мало там приятного. Может, ты подождешь меня здесь?

— Ну уж нет. — Гермиона закусила губу. — Я не оставлю тебя, даже если там все стены расписаны картинами пыток маглов.

Гарри посмотрел на нее внимательно, прикидывая, какой реакции можно ждать от Гермионы, когда она окажется в Тайной комнате. Конечно, он надеялся, что за пять лет труп василиска полностью сгнил, но если нет…

— Ладно, идем. И помни, ты не обязана…

Гермиона фыркнула и юркнула в лаз. Гарри поспешил за ней. Он ободрал костяшки пальцев и больно стукнулся затылком, так что, когда вылез, перед глазами у него расплывались алые пятна. Зрение вернулось только спустя несколько секунд. Гермиона стояла рядом со змеиной шкурой — время ничуть не испортило ее. Это удивляло — все же внизу было влажно, разве что прохлада, царившая в подземелье, не давала ей гнить. Значит, им предстояло увидеть и труп василиска.

Гарри осторожно приблизился, тронул Гермиону за плечо.

— Готова идти дальше? Ход еще не заканчивается, можем полететь, если хочешь.

— Он был такой огромный? — сказала Гермиона еле слышно.

Шкура правда поражала размерами, но Гарри казалось, если только память не играла с ним, что живой василиск был еще больше. Он взял Гермиону за руку и тихонько потянул за собой. Она выглядела странно притихшей. Гарри захотелось отвлечь ее, и он сказал первое, что пришло в голову.

— Это поражает, правда? Сколько людей за всю историю Хогвартса бывали в Тайной комнате? Готов поспорить, единицы. А мы здесь, и кто знает, какие тайны можно тут открыть, если тебя не пытается сожрать огромная змея.

Он хихикнул, но Гермиона не поддержала его веселья. Она посмотрела на Гарри огромными глазами и шепнула:

— Вы были совсем еще детьми… Ты был… Ох, Гарри!

— Нам всем досталось, — сказал он и прибавил шагу. — Давай поторопимся, ночь не бесконечна.

До стены с вырезанными на ней свившимися в кольца змеями шли молча. Гарри, не медля, уставился в их изумрудные глазки — в свете «Люмоса» они сияли особенно ярко.

— Откройся, — приказал Гарри.

Шипение отразилось от сводов, заставив Гермиону вздрогнуть, в стене появилась щель. Их тут же обдало волной вони — сладковатым и тяжелым духом гниения.

— А вот и василиск, — выдавил Гарри, но тут же закашлялся.

Гермиона позеленела и вообще выглядела так, словно ее вот-вот должно было стошнить. Гарри взмахнул палочкой и с облегчением сделал глубокий вдох — вокруг его головы вырос прозрачный пузырь. Гермиона последовала его примеру.

— Спасибо Фреду и Джорджу. Помнишь, когда они боролись с Амбридж навозными бомбами? Без головного пузыря в коридор выйти было невозможно.

Гермиона рассеянно кивнула и медленно пошла в открывшийся проход. Комната была такой же, какой запомнил ее Гарри. Просторной, тускло освещенной, мрачной. Ряды колонн все так же уходили вдаль и вверх, под высокий потолок, разве что некоторые из них, пострадавшие от хвоста василиска, торчали, как обломки костей. Василиск темной грудой лежал там же, где нашел свою смерть, и смотрел в потолок пустыми глазницами. Казалось, что тление совсем не тронуло его — шкура оказалась целехонькой. Создавалось ощущение, что василиск просто прилег отдохнуть.

Гарри пнул подвернувшуюся под ноги каменную голову змеи. Чувство, что из-за колонны вот-вот выйдет молодой Том Риддл или нынешний Волдеморт или василиск подползет тихо сзади, зародилось где-то внутри, за диафрагмой, и не желало пропадать. Он развернулся, поднял повыше палочку, чтобы лучше осветить комнату, труп монстра и убедиться — все осталось в прошлом, он не найдет поодаль, у ног статуи Слизерина, безжизненного тела Джинни, не увидит разверстую пасть василиска — свою приближающуюся смерть, и не ощутит боли от клыков, пронзающих его плоть. Но стоило Гарри заметить Гермиону, как он забыл обо всех своих страхах.

Она стояла, обняв себя за плечи, у самого трупа василиска и мелко дрожала. Гарри бросился к ней.

— Гермиона… ты чего?

Она не плакала — ее глаза были сухими, но губы тряслись, а весь вид выражал ужас. Гарри подумал, что она держалась с тех самых пор, как увидела кости на полу тоннеля, а зрелище мертвого чудовища стало последней — надо признать — огромной каплей.

— Это нечестно, Гарри! Нечестно! Двенадцать лет! Такого не должно происходить с детьми! Совсем один против этого монстра!

Он прижал ее к себе, нежно погладил по волосам — пальцы прошли сквозь пузырь, не разрушив его и не ощутив преграды. Гермиона пахла хвоей и еще чем-то знакомым, чем-то вроде… молока? Гарри поймал себя на мысли, что очень часто ощущал этот запах — в гостиной факультета, на занятиях, в палатке. Это был запах Гермионы, такой родной, что у него на миг сжалось от нежности сердце.

— Все это ужасно, так ужасно! Представить не могу, что ты чувствовал. И меня не было рядом… О, Гарри!

Гермиона спрятала лицо на его груди, пузырь вокруг ее головы дрогнул, изогнулся, но не лопнул. Гарри продолжал поглаживать ее волосы, спину и плечи.

— Ты рядом сейчас. И вряд ли я когда-нибудь смогу найти подходящие слова, чтобы сказать, как много это для меня значит.

Она промолчала. Так они и стояли обнявшись у трупа поверженного чудища, пока Гермиона не успокоилась.

— Пора. Нам все еще нужно найти крестраж, — нехотя сказал Гарри. Он готов был стоять так целую вечность, но время шло, а они не приблизились к цели ни на дюйм.

— Давай проверим колонны и стены за ними. Тут не так много мест, где можно устроить тайник, — предложила Гермиона, отстраняясь. Ее щеки алели.

Они разделились. Гермиона наколдовала им свои фирменные огоньки и двинулась к левой стороне комнаты, Гарри пошел к правой. Они медленно исследовали колонны, ощупывали их и стены, освещая каждый выступ, разглядывая каждую трещинку. Гермиона шептала, направляя палочку на подозрительные участки, «Специалис ревелио», и Гарри стал делать так же. Они миновали колонну за колонной, но ничего не происходило.

— Надо признать, — подала голос Гермиона, — что здесь ничего нет.

Она вышла из-за колонн — как-то боком, словно стараясь, чтобы василиск не попал в поле ее зрения, и досадливо вздохнула.

— Либо спрятано так, что нам не найти. — Гарри присоединился к ней и еще раз обвел взглядом комнату. Мраморные змеи, обломки на полу, босые ноги Слизерина. Он вдруг хлопнул себя по лбу. — Как я не подумал! Там же есть еще помещение!

— Где?

Гарри указал на статую Основателя.

— Надо приказать на парселтанге. Его рот — оттуда и вылезал василиск!

— Гарри, — Гермиона просияла, — это же идеальное место! Давай, открывай его скорее!

Гарри уставился на хмурое, высеченное из камня лицо с обезьяньими чертами, пытаясь припомнить, какая фраза открывала лаз.

— Говори со мной… великий…

Гермиона покачала головой, но Гарри и сам уже понял, что парселтанг на этот раз у него не вышел. Он нашел взглядом ближайшее изображение змеи и попробовал еще раз. Снова безрезультатно. Тогда Гарри поднял с пола обломок и взмахнул палочкой. Трансфигурация никогда не была его коньком, и все же кусок мрамора стал словно плавиться в его руках, вытягиваясь, приобретая новую форму. Спустя пару мгновений руку Гарри обвивала змея — она, правда, не сменила цвет и так и осталась зеленовато-черной с молочными разводами, да и получилась крупнее, чем Гарри хотел, но для его целей более чем годилась.

— Говори со мной, — начал Гарри, глядя в блестящие глазки змеи, — Слизерин, величайший… из хогвартской четверки…

Со скрежетом лицо изваяния пришло в движение. Каменный рот раскрылся.

— Ну что ж… Нам туда, — сказал Гарри, стараясь затолкать в самую глубину сознания воспоминания о том, как василиск, готовый убить, растерзать его, выползал из черного жерла.

— Воспользуемся метлой?

Гарри кивнул. Они привычно уселись на потрепанную «Комету» и медленно поднялись под потолок. Гермиона посветила в открывшийся ход.

— Вроде пусто… — выдохнула она в ухо Гарри.

— Надеюсь на то.

Он подвел метлу к самому лицу Слизерина — с этого ракурса казалось, что тот в ярости за наглость, которую позволяют себе эти нечистокровные выскочки — и решительно направил ее внутрь.

В логове василиска оказалось довольно тесно. Точнее, Гарри и Гермиона спокойно стояли в полный рост, но вот король змей мог поместиться там, только свившись в плотные кольца. Гарри представил, как чешуйчатые бока трутся о шероховатые стены, как василиск медленно закручивает сильное тело в спираль, и содрогнулся.

— Давай скорее, Гарри, — позвала его Гермиона. — Хочется убраться отсюда.

Она перевернула носком кроссовка череп немного крупнее крысиного — пол здесь тоже был засыпан костями и ошметками змеиной шкуры. Местечко и правда выглядело жутко.

Его не украшали ни колонны, ни барельефы на стенах, не нашлось дополнительных ходов или подозрительных выступов, так что исследование логова василиска получилось коротким.

— Ни-че-го, — подвела итог Гермиона. — Давай спустимся вниз и еще раз обследуем каждый уголок. Пробудем здесь хоть сутки, если понадобится.

Гарри уныло кивнул. Они оседлали метлу и без сожаления покинули нутро каменного Слизерина.

— Теперь я пройду по твоей стороне, а ты — по моей. Проверим друг друга, — начала Гермиона, но вдруг вскрикнула, подскочила на месте и тут же метнула куда-то в бок заклинание.

Вспышка ярко осветила комнату, и Гарри успел заметить свое творение — мраморной расцветки змею. Она покачивалась неподалеку, подняв голову и высунув раздвоенный язык. Очевидно, Гермиона боковым зрением заметила ее или тень, которую змея отбрасывала на стену, и испугалась. Не успел Гарри подумать об этом, как раздался чудовищный грохот. Заклинание Гермионы — судя по всему, это была «Бомбарда» — врезалось в своды комнаты. От стены отвалилось несколько крупных обломков и десятки поменьше, в воздух взвилась мелкая густая пыль. Но даже сквозь нее было видно, как зазмеилась от места взрыва к выходу из комнаты огромная трещина.

— Мерлин, Гарри, я нас чуть не убила! — вскрикнула Гермиона.

Ее голос отразился от колонн, раздался треск — трещина заметно расширилась, с потолка упал камень размером с голову Хагрида, следом еще один — покрупнее. Острое крошево полоснуло по ногам.

— Бежим!

Гарри схватил Гермиону за руку и потащил к выходу. Стоило сесть на метлу — так они добрались бы до тоннеля, ведущего к трубе, гораздо быстрее, но камни, которые падали теперь один за другим без перерыва, не позволяли остановиться ни на секунду. Им нужно было преодолеть всего порядка двадцати ярдов, но Гарри казалось, что путь занял у них целую вечность. В добавок к каменной бомбардировке, их головные пузыри лопнули — может быть, кончилось время действия заклинания, или они не выдержали атаки мелких камней, и теперь пыль забивалась в нос, не давая сделать полноценный вдох, и засыпала глаза.

Когда они добрались до выхода из Тайной комнаты, легкие Гарри уже горели огнем. Двери пришли в движение — створки медленно приближались друг к другу. Гарри согнулся пополам, уперся ладонями в колени, пытаясь выплюнуть пыль и отдышаться. Гермиона кашляла неподалеку — ее волосы и лицо побелели от пыли, на левом рукаве зияла дыра, ткань пропиталась кровью.

— Гермиона, твоя рука!

Она мотнула головой.

— Потом! Надо выбираться отсюда.

Створки сомкнулись — змеи, вырезанные на них, снова переплелись друг с другом, и тут же из-за двери раздался чудовищный грохот. Тоннель сотрясся, и по его стенам от двери медленно поползли, подобно побегам Дьявольских силков, тонкие трещины. Они пересекались, соединялись, увеличивались и убегали дальше — во тьму. Раздался треск, похожий на тот, что бывает, когда в землю бьет молния, затем — снова грохот.

Гермиона сделала шаг назад.

— Гарри…

Но он уже и сам понял, что им все еще грозила опасность. Гарри вскочил на метлу, Гермиона запрыгнула на место позади.

— Свети мне, Гермиона! — крикнул он и, как только «Люмос» разогнал тьму, постарался выжать из «Кометы» максимум скорости.

В Тайной комнате без перерывов грохало, и с каждой секундой трещины на стене тоннеля становились глубже и шире. Вдруг Гермиона вскрикнула — прямо перед ними пронесся громадный камень. Гарри резко вильнул в сторону, уводя их из-под удара, но обломок задел хвост «Кометы». Их бросило в сторону, потом закрутило волчком. Гарри пришлось приложить все свои умения, чтобы заставить «Комету» хотя бы перестать вращаться. Но метла не желала слушаться как следует, и вместо того, чтобы лететь вперед, они врезались в стену. Единственное, что смог сделать Гарри — развернуть их так, чтобы принять удар на себя. В глазах потемнело, дыхание перехватило.

— Гарри, Гарри, пожалуйста! — шептала Гермиона.

Он с трудом проморгался. Камень, подбивший их метлу, показался совсем крошечным по сравнению с теми, что падали теперь. Везде: впереди, позади, по бокам, обломки со свистом рассекали воздух и врезались в каменный пол, оглушая грохотом.

Гарри выругался, потом крепко сжал метлу коленями и взмолился:

— Ну, давай же, родная, не подведи!

«Комета», вибрируя и кренясь вправо, начала набирать скорость. Гарри лавировал в тоннеле, пытаясь представить, что уворачивается от бладжеров.

— Давай, давай, живее! — подгонял он ее, не замечая, что кричит во весь голос.

Наконец показался завал. Гермиона кубарем скатилась с метлы и нырнула в лаз, Гарри последовал за ней. Интуиция подсказывала ему, что это место, и без того пострадавшее пять лет назад, может быть опаснее всего, с чем они уже столкнулись.

На той стороне стоял странный шум — словно штормовые волны ворочали огромные валуны. Гарри с опаской посмотрел наверх. Один из камней под самым потолком быстро выезжал со своего места вперед. Секунда, и он покатился, подпрыгивая, разбивая другие валуны и формируя целую каменную лавину, вниз.

— А-а-а! — закричал Гарри.

Они, не сговариваясь, побежали. Метла била Гарри по ногам, как бы напоминая о себе, но оглушающий грохот гнал их вперед. Остановиться и сесть на метлу было страшно — завал рушился, стены и потолок продолжали трескаться, мелкие камушки долетали до них и били в спины, затылки, по ногам. Гарри не оборачивался. Он живо представлял себе каменную волну, которая неслась за ними следом, и то, как она погребает их под собой — заживо.

У входа в трубу им все же пришлось остановиться. Недалеко от этого места коридор делал поворот, лавина камней замедлилась, но трещины, уже усеявшие паутиной стены, росли на глазах. Еще минута, и камнепад начнется и здесь. Гермиона хватала ртом воздух, но ловко запрыгнула на метлу, как только Гарри поднял ее в воздух.

Труба, с ее скользкими стенками и спертым воздухом, показалась ему почти что родной. Еще немного — и они окажутся в туалете. Гарри подумал, что, если они выберутся, он расцелует и Миртл, и кафельный пол, но сначала, конечно, — Гермиону.

Они пролетали поворот за поворотом, гораздо медленнее, чем хотелось Гарри, но то, что метла после всех выпавших на ее долю приключений вообще держалась в воздухе, — было чудом. Шум позади не утихал, он эхом разносился по трубе, к нему добавился еще какой-то лязг, словно великан скручивал в узлы металлические прутья. Зато воздух явно стал свежее, в трубе как будто забрезжил серый свет.

— Почти выбрались, — крикнул Гарри и попытался еще немного прибавить скорости.

Вдруг внизу, далеко под ними, бумкнуло, заскрежетало, оглушительно грохнуло. По трубе с завыванием понеслась волна воздуха, а с ней — пыль и каменные крошки.

— Гарри! Труба! Труба!

Он быстро оглянулся. Метла тут же вильнула, протащив своих седоков боками по желобу и почти полностью сбросив скорость. Труба внизу трескалась, как вафельная трубочка, которую ребенок сжал в кулаке. Сегменты выпадали и летели вниз — до первого поворота, где накапливались грудой. Гарри перевел взгляд вперед и выругался. Там уже отваливались отдельные куски трубы. Снова лязгнуло, и Гарри едва успел прижать метлу к стенке, уводя их из-под удара особенно крупного обломка.

— Мы не успеем! Труба сейчас разрушится! — закричала Гермиона.

Гарри понял, что времени хорошенько подумать не осталось. Они поравнялись с очередным ответвлением. Оно казалось достаточно широким, чтобы можно было спрятаться внутри; Гарри затормозил и крикнул:

— Гермиона, туда, скорее!

Она не стала спорить и перебралась с метлы в боковую трубу. Гарри сел на метлу боком, попытался нашарить ногой пол или зацепиться за край трубы руками, но ничего не выходило.

— Бросай метлу и прыгай! — закричала Гермиона.

Гарри вдруг показалось, что труба печально вздохнула. Острый обломок пролетел в полудюйме от его лица и вспорол плечо. Гарри как мог сильно оттолкнулся от метлы и по пояс влетел в ответвление, повиснув на животе. Гермиона ухватила его за ворот и потащила на себя. Стоило Гарри забраться внутрь, как труба окончательно разрушилась — огромные обломки пролетели мимо их укрытия, раздробив каменный карниз над входом и сшибив несчастную «Комету», и ухнули вниз.

Грохот стоял еще несколько минут, показавшихся им вечностью. Гарри боялся, что та труба, в которой они нашли приют, тоже может начать рушиться, но время шло, шум затихал, а стены вокруг них оставались целыми.

— Я… Гарри, я… — Гермиона вдруг хрюкнула. Она привалилась к трубе, прикрыв ладонью рот. — Я… разрушила… легенду!

Она надула щеки и изобразила пальцами взрыв. Гарри смотрел на нее настороженно — его сердце бешено билось в груди, раненое плечо пульсировало, болью отзывались ноги и спина, и он не понимал, над чем можно было смеяться в такой момент. Должно быть, у Гермионы случилась истерика.

— Подумай, только подумай! — Она наклонилась и схватила его за руку. — Она была тут сотни лет, пряталась себе от чужих взглядов. И василиск ей был нипочем, и уничтожение крестража, а потом пришла я и… Бух!

Гермиона запрокинула голову и, уже не сдерживаясь, залилась смехом, а потом сказала заговорщически:

— Готова поспорить, об этом напишут в новых изданиях «Истории Хогвартса». Я, конечно, мечтала попасть в учебники, но не так!

Она упала в объятья Гарри, и они рассмеялись — теперь уже оба. Это было по-настоящему смешно, и Гермиона, так задорно смеявшаяся над опасностью, казалась новой, легкой и интригующей. Он чувствовал, как напряжение постепенно оставляет тело, сменяясь чудовищной усталостью. Гермиона тоже постепенно затихала, расслаблялась.

— И все же жалко ее, — сказала она наконец. Ее голос звучал приглушенно, потому что лицо Гермиона спрятала у Гарри на груди. — Тайную комнату.

— Да ну ее. Было бы что жалеть.

— Это история, Гарри! История волшебного мира. — Гермиона поднялась и взглянула на него немного осуждающе, но больше — устало. — Какая бы она ни была, мы должны принимать ее и делать выводы. Но не забывать, иначе войны никогда не кончатся.

Он снова притянул ее к себе так, что Гермионина голова теперь лежала на его плече.

— Все равно никто не сможет ее открыть. У Мраксов был только один потомок, Том Риддл, а у него, насколько я знаю, детей нет. Значит, линия Слизерина прервется.

— Но ведь у него еще могут быть дети.

— У Риддла? И кто же ему их родит? — поинтересовался Гарри скептически.

— Ну… да хоть Беллатриса Лестрейндж. Она же его боготворит.

Гарри представил безносого и красноглазого малыша на руках у безумно скалящейся Лестрейндж и хмыкнул:

— Даже она не настолько сумасшедшая.

Гермиона хихикнула, потом отстранилась от Гарри — ему показалось, или он просто этого очень хотел, что с сожалением.

— Надо выбираться, — сказала она. — Днем кто-нибудь обязательно заметит, что туалет заперт, снимет заклятье, увидит открытый проход… Стоит поспешить.

Гарри зажег палочку и осветил место, где они спрятались. Это была ниша — совсем небольшая, высотой вполовину меньше его роста и совсем неглубокая, так что находиться там можно было только согнувшись. В центре дальней стены ниши начиналась труба диаметром не больше длины палочки Гарри, так что искать выход в той стороне было бессмысленно. И все же он посветил внутрь, но ничего не увидел, кроме спешно убегающего от луча паучка.

Они выглянули наружу, туда, где раньше была труба. Их окружали грубо обтесанные каменные стены, внизу оказался завал из обломков, вверху брезжил серый свет. Им оставалось пролететь совсем немного — всего один крутой подъем.

— Метлы у нас больше нет, — заметил Гарри. — Не знаешь какого-нибудь подходящего заклинания, Гермиона?

Она сокрушенно покачала головой.

— Если бы нам нужно было вниз, я могла бы наколдовать желоб. Или воздушную подушку, чтобы смягчить приземление. Но вверх… Ничего не приходит в голову! — Гермиона потерла лоб и зажмурилась. — Мы можем трансфигурировать веревку, но как закрепить ее наверху?

— Может, лестницу? — предложил Гарри.

Гермиона задумчиво пожевала губами, потом призвала один обломок и бросила его. Завал внизу угрожающе зашумел, зашевелился и немного провалился вниз.

— Там наверняка остались пустоты. Не думаю, что они выдержат вес лестницы и нас с тобой. Как бы все это не провалилось.

— Мы можем так и бросать камни, пока достаточно не уплотним завал.

— Рискованно. Надо подумать.

Гермиона легла на спину, согнув ноги в коленях. Ее волосы свесились наружу. Гарри лег рядом, и их ладони соприкоснулись. Стало так тихо, что можно было различить слабый звук падающих в раковину наверху капель.

— Гарри? — раздался вдруг девичий голос. — Неужели ты умер?

— Нет, Миртл, я жив. И очень рад тебя слышать. Подлетишь поближе?

Гарри и в самом деле был рад ей — тонкий голосок в мертвой тишине звучал даже приятно. Миртл медленно спустилась к ним и зависла возле ниши. В темноте хода ее силуэт казался ослепительно ярким. Она осмотрела завалы внизу и перевела взгляд на Гарри.

— Ты разрушил Тайную комнату, — заявила Миртл с восхищением. — Сначала убил василиска, а теперь вернулся и разрушил эту гадкую…

— Вообще-то скорее это сделала Гермиона, — возразил Гарри.

Гермиона прыснула в кулак.

— О, Гермиона, — Миртл сникла. — И ты тут. Привет.

— Здравствуй. Хорошо выглядишь.

Миртл отвела взгляд и принялась теребить волосы, собранные в жидкий хвостик.

— Я услышала шум и подумала, что… — она шмыгнула носом. — Ну, кто мог пробраться сюда кроме Гарри Поттера? И что, возможно, наконец…

Гарри понял, что Миртл вот-вот разрыдается и тогда он нее не будет никакого толка.

— Миртл, эй, Миртл! — позвал он, вставая на колени и подползая к краю ниши. — Мне очень нужна твоя помощь. Никто не сможет спасти меня. Только ты.

Миртл задумчиво посмотрела на Гермиону.

— Никто-никто?

— Никто, — заверил Гарри самым серьезным и даже немного торжественным тоном. Его будто посетило вдохновение. Он был точно уверен в том, что нужно сказать Миртл, чтобы та не обиделась и согласилась помочь. — Я останусь в вечном неоплатном долгу перед тобой.

Миртл начала медленно кружиться в воздухе, явно обдумывая слова Гарри. Наконец она остановилась и сказала:

— Гарри Поттер — вечный должник, это неплохо. Наконец я смогу утереть нос Почти Безголовому Нику. Он вечно хвастается тем, какие у вас с ним особенные отношения.

Она приосанилась, скорчила надменную гримасу и собралась, видимо, изобразить Ника, но Гарри прервал ее:

— Миртл, если мы не поспешим, то нас поймают, и уже ничто мне не поможет.

— Что надо делать? — встрепенулась Миртл.

— Найди кого-то, кому мы можем доверять. Профессора Макгонагалл или Флитвика… И приведи сюда. Только скорее, пожалуйста.

Миртл кивнула, призрачные хвостики хлестнули ее по щекам. Перед тем как улететь, она застенчиво посмотрела на Гарри и спросила:

— Но если ты вдруг соберешься умирать…

— Я постараюсь сделать это как можно ближе к твоему туалету, — заверил он.

Щеки Миртл помутнели, и она улетела.

— По-моему, Миртл на тебя запала, — устало сказала Гермиона.

Она снова лежала на полу, поджав ноги и прикрыв глаза. Гарри лег рядом с Гермионой и нашарил ее руку. Ему казалось, что стоит даже моргнуть, и он тут же непременно уснет. Гарри попытался прикинуть, сколько времени они провели в Тайной комнате и сколько осталось до того, как школа проснется. Это не сильно помогало, веки тяжелели, и тогда он попробовал представить путь от туалета до кабинета Макгонагалл — каждый коридор, поворот, лестницу, которую нужно преодолеть Миртл. Потом Гарри подумал, что глупо призраку идти таким путем. Наверняка она может пролететь напрямик — сквозь стены. Он попытался представить замок целиком, в объеме, но башни, стены, двери и окна смешались в одно, и Гарри понял, что уснул. Ему не удалось поразмышлять во сне над этим забавным фактом, потому что сверху его окликнули, разбудив.

— Эй, Гарри! Это правда ты?

Гарри подскочил, забыв, что ниша слишком низкая, и больно приложился о каменный свод головой. Гермиона тоже поднялась, но выглядела так, словно вообще не понимала, где находится.

— Кто здесь? — спросил Гарри, потирая ушибленное место.

— Что, уже успел забыть товарищей по ОД? — весело спросил голос сверху. — Это я, Невилл.

— Мерлин! — воскликнула Гермиона, выглядывая из ниши. — Как я рада тебя слышать!

— Невилл, нам бы веревку или метлу, — крикнул Гарри, и перед его носом тут же повисла крепкая веревка.

— Одолжил у Филча, — объяснил невидимый Невилл. — Как знал, что однажды пригодится. Сейчас я закреплю ее, подождите.

Гермиона завозилась, доставая палочку.

— Дай свои кроссовки, Гарри.

— Что?

— Кроссовки! Да не снимай, просто протяни ко мне ноги. Вот так. — Она прикоснулась палочкой сначала к одной подошве его кроссовок, потом ко второй. — Теперь они работают как присоски. Черт! — Она хлопнула себя по лбу. — Ведь мы же могли наложить это заклинание и на руки и подняться по стене, как мухи! Гарри, какая я глупая!

— Ты самая умная и чудесная колдунья из всех, кого я знаю, — сказал Гарри, с удовольствием замечая, как налились краской ее щеки.

— Скажешь тоже, — пробормотала Гермиона и склонилась над своей обувью. — Правда, я нигде не читала о том, что это заклинание можно накладывать на человека, так что не факт, что сработало бы…

— Готово! — крикнул Невилл. — Поторапливайтесь там, Кэрроу любят бродить по школе ночью.

— Ты пойдешь первой, — зашептал Гарри Гермионе на ухо. Не то чтобы он пытался соблюдать тишину, просто приблизиться к ней лишний раз было так приятно. — Я — следом. Если вдруг что-то случится, я тебя поймаю.

Гермиона с сомнением посмотрела на свои руки. Она не была особенно спортивной и наверняка сомневалась, что ей хватит сил подняться по веревке.

— Тут не очень высоко, ты справишься, — подбодрил ее Гарри. — Я буду рядом.

Гермиона села на край ниши, поймала веревку, вцепилась в нее и, вытянув ноги, соскользнула с козырька. Ее подошвы, коснувшись противоположной стенки желоба, с громким чваканьем присосались к стене.

— Отлично, Гермиона! А теперь поднимись немного, чтобы я тоже смог зацепиться.

Она перехватила веревку чуть выше, потом медленно переступила по стене, еще немного переставила руки, регулируя наклон тела так, чтобы как можно больше веса приходилось на ноги. Наконец она поднялась достаточно, чтобы и Гарри смог повторить ее маневр. Он призвал веревку, взялся за нее покрепче и повис над завалом. Гермиона, кажется, нащупала ритм. Она медленно, но уже вполне уверенно поднималась, и Гарри поспешил следом. Это оказалось не так уж и трудно — главное было найти правильный угол. Правда, уже спустя десяток шагов у него чудовищно заболели икры — в таком положении мышцы непривычно растягивались.

— О! Готов поспорить, это голова Гермионы Грейнджер, — воскликнул Невилл спустя пару минут. — Эту голову невозможно не узнать.

Гермиона прыснула, но тут же вскрикнула. Она отвлеклась, нога не успела прилипнуть как следует, руки проскользили по веревке, и Гермиона повисла почти под прямым углом к стене, одной ступней прилипнув к желобу и с отчаянным выражением лица наматывая на кулак веревку.

— Я здесь, я рядом, — воскликнул Гарри и принялся перебирать руками с удвоенной энергией.

Он поднялся вплотную к ней так, что спина Гермионы легла на его грудь, а ее голова — на его плечо.

— А теперь вместе, — выдохнул Гарри, — руки, еще немного, теперь — шаг. Руки, выше, еще… Теперь — шаг.

Гермиона молчала, и Гарри чувствовал, как сильно бьется ее сердце. Вскоре они увидели выход и Невилла. Он залез в ход по пояс и протягивал руку.

— Давай, хватайся!

Невилл помог выбраться Гермионе, потом ухватил за ворот Гарри и буквально втянул его в туалет. Миртл пролетела над ними, обдавая волной ледяного воздуха. Гарри мешком повалился на пол, но все же успел заметить, как сильно изменился Невилл. Он похудел, как будто вытянулся, сильно оброс, его одежда выглядела не лучшим образом, а лицо было изранено, один глаз почти полностью заплыл ужасным лилово-желтым синяком. Невилл снова заглянул в трубу, затем вылез и посмотрел на ребят озадаченно.

— А где Рон?

Гермиона молчала, отводя глаза, и Гарри ответил нехотя:

— Его… нет.

Невилл побледнел и отступил на шаг.

— Он… что?

— Нет-нет, — поспешил успокоить его Гарри. — Он жив. Просто… не с нами.

По лицу Невилла было ясно, что у него сотни вопросов насчет Рона, но Гарри нахмурился, и он не стал задавать их. Вместо этого протянул Гарри руку, помог встать и крепко обнял.

— Я знал, что мы еще увидимся. Я верил! Гермиона! — Он обнял и ее. — Как вы здесь очутились? Что все это значит? Вы пришли, чтобы выгнать из школы Снейпа? Собирать наших?

— Погоди немного, — взмолилась Гермиона. — Дай хотя бы отдышаться.

— Точно, что это я. Пойдемте в наш штаб, там и поговорим.

Гермиона неуверенно посмотрела на Гарри.

— Вообще-то нам нужно вернуться туда, откуда мы пришли, — она округлила глаза, — и подумать, что делать дальше.

— Вы что же, собираетесь уйти, даже не повидавшись с нашими? Да они с ума сойдут, когда узнают, что вы здесь были! Гарри, для нас это очень важно.

Гарри замялся. Он снова попытался прикинуть, сколько еще времени у них есть, но боль не давала сосредоточиться — казалось, что каждый кусочек его тела пострадал там, внизу. Возможно, передохнуть в защищенном месте, немного привести себя в порядок было не такой уж плохой идеей. Он кивнул, и Невилл просиял.

— Твоя чудесная мантия при вас?

Гарри полез в карман, куда затолкал мантию. Он накинул ее на Гермиону, потом на себя и предложил укрыться Невиллу. Но тот отказался.

— Я тут выучился новым фокусам. — Он стукнул себя палочкой по макушке и спустя несколько секунд слился со стеной туалета. — Вперед и ни звука!

Они двинулись к выходу, но уже у самой двери Гарри выглянул из-под мантии, обернулся и сказал Миртл, которая, кусая полупрозрачные губы, парила возле уже успевшего закрыться прохода.

— Спасибо, Миртл! Ты настоящее чудо.

И они ушли, оставив в туалете одно очень смущенное привидение.

* * *

Гермиону, судя по всему, разбирало любопытство. Она попыталась спросить Невилла, как он так быстро сумел прийти им на помощь, но тот шикнул с необычайно серьезным видом, и Гермиона больше не нарушала тишину. Гарри и сам не отказался бы хорошенько его расспросить, к примеру, где Невилл умудрился так пораниться. Синяк выглядел довольно старым, так почему мадам Помфри не залечила его?

Занятый мыслями, Гарри даже не заметил, как они оказались на четвертом этаже.

— Там кто-то есть! — шепнул вдруг Невилл и остановился, но Гарри и Гермиона не успели затормозить и врезались в его сливающуюся со стенами замка спину.

Невилл покачнулся, сделал шаг назад, наступил Гермионе на ногу и ткнул локтем в живот. Она охнула и едва не упала. Гарри успел ухватить ее в самый последний момент, но все же ему показалось, что край мантии задрался, и на какое-то время — пускай совсем короткое — в воздухе мелькнул ее кроссовок.

— Быстро! Сюда! — Невилл нашарил Гарри и толкнул его в грудь, прочь от лестницы, к стене, где за рыцарскими доспехами скрывалась ниша, достаточно глубокая, чтобы там поместились трое не самых упитанных молодых людей.

Когда-то, это было будто в другой жизни, Гарри прятался здесь от Филча. Если бы тогда его нашли, все, что ему грозило, — это мытье туалетов или чистка кубков. Теперь же на кону стояли его жизнь, жизнь Гермионы и Невилла, исход войны. Гарри сглотнул и получше расправил мантию. Какое-то время они не слышали ничего, кроме собственного дыхания, потом на лестнице раздались шаркающие шаги.

— Наверняка Пивз, паршивец. Никакого сладу с этой нечистью. Ну, ничего, новое начальство найдет на тебя управу! Такой шум посреди ночи… Что он там, стену обрушил, что ли? — услышал Гарри.

Если бы кто-нибудь сказал ему год назад, что однажды он обрадуется встрече со школьным завхозом, Гарри рассмеялся бы этому человеку в лицо. И все же сейчас скрипучий голос старика-сквиба звучал почти родным, и то, что они прятались от него, казалось таким нормальным, что у Гарри комок встал в горле. Он нашарил Гермионину руку и сжал ее, пытаясь беззвучно поделиться мыслью: «как в старые добрые времена». Она кивнула и улыбнулась, а Невилл подмигнул, словно тоже понял, о чем подумал Гарри.

Филч, продолжая бормотать проклятья, осмотрелся, минуту, показавшуюся ребятам вечностью, постоял перед доспехами, постукивая себя кривым пальцем по подбородку, и ушел вниз по лестнице. Когда его шаги затихли, Невилл сказал на пределе слышимости:

— Побудем тут еще немного на всякий случай. Вдруг он еще где-то рядом.

Гермиона переступила с ноги на ногу и посмотрела на Невилла чуть ли не умоляюще, словно просила разрешения задать вопрос. Невилл криво улыбнулся и кивнул.

— Невилл, что с твоим лицом? Почему ты в таком виде? — зашептала она. — Как ты так быстро нашел нас? Что вообще происходит?

Если бы Невилл не приложил палец к ее губам, заставляя замолчать, Гермиона, наверное, совсем завалила бы его вопросами.

— У нас тут такие дела творятся… Хогвартс уже не тот, что раньше.

Он замолчал, словно не знал, с чего начать, и Гермиона осторожно погладила его по плечу. Невилл встрепенулся.

— Всем заправляют Пожиратели. Кэрроу особенно стараются. Им удовольствие доставляет над детьми издеваться. — Невилл скрипнул зубами. — Обо всех проступках профессора обязаны докладывать им, но они, конечно, этого не делают, если есть хоть какая-то возможность. Скотина Амикус преподает у нас теперь Защиту от темных искусств, правда, теперь это просто Темные искусства. Нас заставляют тренировать «Круциатус» на тех, кто провинился.

— Что? — воскликнули Гарри и Гермиона в один голос, и Невилл был вынужден закрыть им обоим рты.

— Тише, иначе перестану рассказывать. — Он посмотрел на них строго и, убедившись, что они поняли предупреждение, убрал руки. — Да, черт-те что творится. Я, конечно, их приказов не слушался, да и вообще не упускал возможности сказать им что-нибудь… в твоем стиле, Гарри. За что и поплатился пару раз. Мы с Джинни и Луной устраивали диверсии. Писали призывы сопротивляться на стенах, наказанных из подземелий выпускали. Правда, со временем все тяжелее становилось. Сначала мы остались без Полумны, потом — без Джинни. Майкла Корнера пытали, и многие испугались. Но мы не сдавались. Тогда Пожиратели решили припугнуть меня бабушкой. Явились к ней, думали, старушка отпор дать не сможет. — Невилл довольно хмыкнул. — Бабушка, конечно, им показала, на что способна, и сбежала. А я начал сматывать удочки. Кэрроу, видимо, решили, что одним чистокровкой можно и пожертвовать. Не знаю, что они хотели со мной сделать, может, в Азкабан упрятать, может, убить. Но я их опередил и ушел в подполье.

Гарри слушал и ужасался тому, как спокойно говорил Невилл, будто пытки, похищения и угрозы смерти в Хогвартсе теперь — дело обычное. На самом деле, видимо, так и было. Его передернуло от отвращения. Чувство, что кто-то осквернил его дом, вывалил кучу зловонного мусора на постель, испоганил самое чудесное место на свете, жгло за ребрами.

— А как ты нашел нас? — спросила Гермиона.

— Я, конечно, спрятался, но совсем школу не бросил. Симус слышал, что сегодня в подземельях приковали несколько первокурсников. Вот я и пошел… помочь. А когда закончил, услышал странный шум, потом еще и Миртл куда-то полетела с безумным видом. Увидела меня и так обрадовалась! — Он осторожно выглянул из-за доспехов и прислушался. — Все, вроде чисто, идем!

Гуськом они выбрались из укрытия, помедлили секунду, осматриваясь, и двинулись вверх по лестнице. Когда позади остался шестой этаж, а следом и седьмой, Гарри начал догадываться, куда ведет их Невилл — в Выручай-комнату! Невольно он прибавил шагу: еще немного, пройти несколько ступеней и часть пыльного коридора, и он встретится с друзьями, с товарищами по ОД! Эта мысль радовала и пугала одновременно. Кого он там увидит? Нет ли там Джинни? Гарри с ужасом понял, что совершенно не готов к встрече с ней.

На площадке восьмого этажа царила ночная безмятежность. Портреты дремали, факелы едва горели, и все вроде бы было спокойно, но где-то внизу раздавался неясный шум.

— Давайте скорее, немного осталось, — сказал Невилл и припустил вперед. Чары немного ослабели, и Гарри теперь мог различить его силуэт.

Они не успели сделать и десятка шагов, как коридор заполнил каркающий хриплый голос:

— Фините Инкантатем! Ну, вот ты и попался, засранец.

Дезиллюминационное заклинание потеряло силу, и Невилла стало четко видно — насколько, конечно, позволяла темнота. А вот того, кто говорил, Гарри рассмотреть не мог, понял только, что голос принадлежал женщине. Он выхватил палочку, то же сделали Невилл и Гермиона.

— Я-то думала, у этого безмозглого сквиба совсем крыша поехала. Но нет, сначала нашлись сбежавшие первокурснички, а теперь и ты. Амикус будет счастлив. Он припас для тебя кое-что особенное.

Невилл с отчаянием оглянулся и молча взмахнул палочкой. И Гарри, и Гермиону сковало по рукам и ногам, а потом отшвырнуло к стене. Они врезались в каменную кладку и повалились на пол — Гарри на время лишился способности дышать. Мантия только каким-то чудом не сползла с них, но возможность двигаться так и не вернулась — Невилл все-таки многому научился в ОД.

— Можешь не оглядываться, тебе не убежать! — В пятно света вступила сутулая женщина. Гарри уже видел ее — в ночь, когда погиб Дамблдор, и до того — на плакатах Министерства. Это была Алекто Кэрроу. — Экспульсо!

Невилл, не опуская палочку, отпрыгнул в сторону, луч заклинания врезался в стену и выбил из нее каменную крошку.

— Танцуй-танцуй, долго не протанцуешь!

Кэрроу посылала в Невилла заклинание за заклинанием. Одни он блокировал «Протего», от других уклонялся, но Алекто не давала ему возможности атаковать самому или убежать. Разноцветные вспышки наполнили коридор. Гарри мог видеть схватку только краем глаза — Невилл, может, сознательно, может, случайно, сместился в сторону, а Алекто последовала за ним. Гарри был в ярости. Он сглупил — нужно было проверить путь по карте, но радость от встречи с Невиллом и спасения из трубы заставила забыть о предосторожностях, и теперь он оказался заперт в собственном теле без возможности как-то помочь другу — опять. История повторялась, и ему даже показалось, что он не в коридоре восьмого этажа, а на продуваемой всеми ветрами Астрономической башне. Гарри на миг потерял привычный контроль, и даже лихорадочное дыхание Гермионы, навалившейся на него сверху, не помогало. Душу наполнили чужие эмоции, и Гарри не смог сопротивляться. Перед глазами мелькнула картинка: длинные мертвенно-бледные пальцы гладили чешуйчатое тело змеи.

— Меня не интересуют причины! Мне нужен результат, — сказал холодный голос. Гарри увидел палочку — очень знакомую палочку. — Круцио!

Шрам прошила острая боль. Видение поблекло, и в уши ворвался голос Алекто:

— Круцио! Круцио!

Пот стекал по лицу Гарри — лежать тут вот так, беспомощно, и наблюдать, как его друг погибает, было невыносимо. Он изо всех сил сосредоточился, чтобы не пустить в сознание эмоции Волдеморта, который, похоже, испытывал мрачное удовольствие от мучений провинившегося, и принялся твердить про себя: «Фините Инкантатем, Фините Инкантатем, Фините Инкантатем». Но ничего не получилось.

— Что происходит? Профессор Кэрроу? Что вы себе…

В поле зрения Гарри появилась профессор Макгонагалл, точнее, большая ее часть, в клетчатом халате и теплых тапочках на босу ногу, с волосами, собранными в косу. Даже в неверном освещении было заметно, как сильно она постарела за этот год. За ее спиной жались к друг к другу пять — судя по небольшому росту — первокурсников.

— Вали отсюда, Макгонагалл! Тебе было велено отвести беглецов обратно в подземелье! — зарычала Алекто и послала в Невилла еще одно заклинание.

Профессор побледнела от гнева. Она вытащила из рукава палочку и нацелила ее в Алекто.

— Это студент моего факультета! Не вынуждайте меня…

Алекто замерла на миг, ее лицо исказила жуткая гримаса. Она указала на Макгонагалл подрагивающим мясистым пальцем.

— Что ты мне сделаешь? Ты, кошка драная, мерзкая маглолюбка!

Невилл воспользовался передышкой и запустил в Алекто «Конфринго». Желтый луч ударился о пол у ее ног, совсем чуть-чуть не долетев до цели, и взорвался. Осколки камня, выбитые заклинанием, веером разлетелись по коридору. Профессор Макгонагалл отступила на шаг, прикрывая первокурсников.

— Ну, сукин сын! Держись! — крикнула Алекто и буквально засыпала Невилла заклятьями.

Первый же луч настиг его. Невилл упал. Алекто подошла к нему, пнула носком ботинка и занесла палочку. Если бы язык слушался Гарри, он бы кричал, вопил и проклинал и Кэрроу, и самого Невилла за то, что он лишил его возможности помочь. Гермиона рядом возмущено сопела.

— Остановитесь сейчас же! — крикнула Макгонагалл. Она подтолкнула детей к выходу из коридора, и они, вереща, убежали. — Локомотор Мортис!

— Посмела поднять на меня палочку? Дрянь!

В коридоре снова завязалась битва — на этот раз куда более жестокая. Макгонагалл ловко уходила от лучей, посылала в Алекто хитрые заклинания, но Кэрроу сражалась с животной яростью и не отступала. Время будто замедлилось. Вряд ли бой длился больше полуминуты, но Гарри показалось, что с тех пор, как Невилл упал, прошла целая вечность. Профессор Макгонагалл явно выдохлась. Она покраснела, ее движения потеряли ловкость, все чаще заклинания Кэрроу проходили слишком близко. Гарри снова сосредоточился: «Фините Инкантатем, Фините Инкантатем, Фините Инкантатем!».

— Странгулатис!

Раздался крик. Гарри открыл глаза: Макгонагалл лежала на полу, ее руки царапали шею, словно пытаясь содрать невидимую веревку.

— Нравится, тварь? — прокаркала Кэрроу. — Хорошее заклинаньице. Думаю, тебе будет приятно узнать, что его придумал наш уважаемый директор. — Ее губы изогнулись в страшной, отталкивающей улыбке. Кэрроу плюнула Макгонагалл в лицо и слегка повернула палочку. Глаза профессора начали закатываться.

Это стало последней каплей. Гнев переполнил душу Гарри. Как она посмела так унизить профессора Макгонагалл?! Так поступить с этой справедливой и честной волшебницей, одной из лучших, кого он знал? Гарри беззвучно закричал и вдруг почувствовал, что заклинание спало. Может, у него получилось самому справиться с чарами, может, это Невилл потерял сознание, но Гарри наконец мог двигаться!

Он сбросил мантию и вскочил на ноги.

— Убери палочку, дрянь! — процедил он.

Алекто повернулась на голос и, когда увидела Гарри, потного, со сверкающего глазами, даже рот раскрыла.

— Какой сегодня удачный день! — сказала она и задрала рукав мантии, где угольным пятном чернела отвратительная татуировка. — Хозяин будет так рад!

— Экспульсо! — крикнул Гарри, и Алекто отпрыгнула, не успев дотронуться до метки. — Конфринго! Инкарцеро!

— Круцио! Круцио!

Гарри скакал по коридору, стараясь только уйти подальше от Гермионы, Макгонагалл и Невилла, чтобы какой-нибудь луч случайно не попал в них. В ушах шумела кровь, но даже сквозь биение собственного сердца он услышал, как что-то заскрежетало.

— Гарри! Это Гарри! Скорей! Гарри Поттер! — закричали разные голоса. — Петрификус Тоталус! Локомотор Виббли! Инкарцеро!

Сразу несколько лучей ударили Алекто в спину. Веревки опутали ее тело, глаза остекленели, ноги подкосились, и она упала ничком, с неприятным хрустом ударившись о пол.

— Люмос! — Гарри направил луч света во тьму, туда, откуда пришла неожиданная помощь.

В стене напротив гобелена с троллем и неудачливым Варнавой появилась дверь. Из нее выглядывали Симус Финниган, Эрни Макмиллан и Майкл Корнер. За ними толпились еще люди, но разглядеть их Гарри не мог.

— Скорее, — скомандовал он. — Заносите Невилла и профессора Макгонагалл внутрь.

Эрни и Симус поспешили на помощь, а Гарри бросился туда, где должна была лежать Гермиона. Он нашарил мантию, сдернул ее и тут же снял с Гермионы обездвиживающее заклинание.

— Прости, прости, я не успел сделать этого раньше, нельзя было терять время, — бормотал он, ощупывая руки и лицо Гермионы.

— О, Гарри! — она бросилась ему на шею и крепко обняла. — Как тебе удалось освободиться?

— Что делать с этой, Гарри? — Симус потыкал палочкой в спину Кэрроу.

— Заносите и ее, — принял решение Гарри. — Только убедитесь, что она не сможет сбежать.

— Профессору Макгонагалл совсем плохо! — В коридор выбежала Лаванда Браун — совсем другая: ее лицо потеряло приятную полноту и осунулось, а игривые кудряшки потускнели. — Она почти не дышит.

Гермиона вскочила и потянула Гарри за собой. Как только они забежали в Выручай-комнату, дверь за их спинами растворилась, сменившись ровной кладкой.

Таким это место Гарри еще не видел. Комната была огромной, с навесной галереей и без единого окна. С потолка свисали гамаки, а с обшитых темными деревянными панелями стен — гобелены с изображением факультетских гербов, всех, кроме слизеринского. На деревянном полу рядышком лежали бледный Невилл и синеватая профессор Макгонагал. Кто-то положил им под головы подушки, Невилла уже привели в чувство, и теперь он приходил в себя, глядя на друзей огромными глазами.

Гермиона упала на колени рядом с профессором Макгонагалл, где уже суетились Парвати и Лаванда.

— Зачем ты это сделал, Невилл? — зло спросил Гарри и указал на Макгонагалл. — Видишь, что случилось? Профессор пострадала. А ведь втроем мы могли бы отбиться!

— Я думал, ты поймешь, — хрипло ответил тот. — У меня не было выбора. Если умру я, ничего особо не изменится. Но если поймают тебя — всему конец.

Гарри отвернулся. Снова его спасали без согласия и без просьбы, снова кто-то жертвовал собой. Это бесило. Перед глазами закружились красные искры, комната поплыла, другая картинка стала пробиваться в сознание. Гарри сжал кулаки. Скорее бы все это кончилось!

— …директор. Гарри! Гарри! — Гермиона дернула его за рукав, и он наконец очнулся. — Ты слышал, что сказала Кэрроу? Заклинание придумал директор. Снейп придумал! — Она посмотрела на него очень выразительно. — Я перепробовала все, что знаю, если мы не придумаем что-нибудь, она умрет!

Гарри посмотрел на Макгонагалл. Она оставалась без сознания, кожа вокруг губ и под носом приобрела синюшный оттенок, а волосы растрепались, и это придавало ей, обычно такой собранной и строгой, очень жалкий вид.

— Нужно привести мадам Помфри. Нести профессора в больничное крыло — вряд ли хорошая идея, — сказал он, собираясь с мыслями.

— Я пойду. — Симус встал. — Попрошу комнату открыть проход как можно ближе к месту.

Гарри отметил, что про это умение комнаты Симуса надо будет хорошенько расспросить — на будущее — и тут же одернул себя. Думать о том, что однажды он, возможно, вернется в Хогвартс и станет затевать новые шалости, было больно. Симус ушел, и Гарри наклонился к уху Гермионы.

— Что ты имеешь в виду?

— Учебник Принца-Полукровки, — зашептала она. — Вдруг он записал туда это заклинание? Может, там есть и контр-заклятье? Конечно, было бы лучше обратиться к Снейпу напрямую, но он обещал вернуться только утром.

Снейп записал в старом учебнике по зельеварению очень много разных вещей и, как показала жизнь, немало страшных. Если там оказалась «Сектумсемпра», то, быть может, найдется и это? Гарри решился.

— Есть одна вещь, которая может помочь профессору. Она спрятана здесь, в Выручай-комнате. — Все загомонили, и Гарри пришлось поднять руку, чтобы заставить их замолчать. — Нам нужно попросить комнату измениться и стать местом, где все спрятано. Давайте вместе, на счет три.

Он зажмурился.

— Раз, два, три!

«Мне нужно место, где все спрятано, мне нужно место, где все спрятано, мне нужно место, где все спрятано», — лихорадочно твердил про себя Гарри. Когда он открыл глаза, гобелены и гамаки пропали, зато появились высокие окна и целые башни, замки и соборы из старого барахла и когда-то важных кому-то вещей. В свете, падавшем из окон, медленно кружилась пыль, где-то в углу подрагивала почти растерявшая магию кусачая тарелка.

— Твою же… — присвистнул Эрни. Остальные тоже удивленно озирались.

— Где ты ее спрятал, Гарри? Вспоминай! — поторопила Гермиона.

— Я помню Исчезательный шкаф. Где-то недалеко от него должен быть старый буфет, на нем — бюст в парике и короне. Вот этот буфет мы и ищем, — сказал Гарри громко, чтобы все слышали.

— Здесь можно искать твой буфет неделями. — Эрни заглянул в один из переулков, образованных грудами хлама. — Не проще призвать его?

Раздался жуткий грохот. Лаванда попыталась вытащить из одного завала расшитую камнями бархатную мантию, но груда рассыпалась, и теперь Лаванда стояла по колено в самых разных вещах, сжимая мантию в руках, и растерянно хлопала ресницами.

— Вот поэтому призывать ничего нельзя. Если тут все начнет рушиться, у нас будут серьезные проблемы. Кто-нибудь, побудьте с профессором, остальные помогайте искать.

Невилл и Парвати вызвались присмотреть за Макгонагалл — хотя Невиллу и самому еще требовалась помощь, остальные зашли каждый в свой переулок. Гермиона пошла за Гарри, но на первой же развилке они разделились. Гарри то узнавал вещи вокруг — книги, заржавевшие мечи и горы склянок, то все снова становилось незнакомым. Он дошел до чучела огромного тролля и застыл. Этот оскал, уши, покрытые пучками черных волос, здоровенную дубинку в толстых пальцах он точно видел в тот раз, когда прятал учебник. Но куда идти дальше? Гарри свернул направо, пробежался вдоль рядов, сложенных из разломанной мебели, потом вышел в широкий проход и остановился у очередной развилки. Где-то вдалеке раздавались голоса его друзей, приглушенные стенами из вещей, но все они звучали растерянно, значит, буфета никто не нашел. Гарри выругался — время текло сквозь пальцы, профессор Макгонагалл могла умереть в любую минуту. Он развернулся и побежал обратно — к чучелу тролля и дальше, налево. Сердце бешено колотилось — то ли от страха, то ли от бега, но темпа Гарри не сбавлял. Он едва успел затормозить и не врезаться в Исчезательный шкаф, в котором однажды застрял Монтегю. Да! Гарри был на правильно пути. Он свернул налево, сделал буквально несколько шагов и увидел его — старый громоздкий буфет с пузырящимися филенками и с бюстом неизвестного волшебника наверху.

— Я нашел! — крикнул Гарри что было сил. — Идите обратно!

От звука его голоса некоторые кучи слегка осыпались, большой фиал с непонятной жидкостью проскользил по прожженному лазурно-синему балдахину и разбился вдребезги. Учебник оказался на месте, как и пятиногий скелет, составлявший ему компанию. Гарри захлопнул дверцу буфета — пожалуй, слишком сильно, бюст покачнулся, и парик соскользнул с его головы вместе с потускневшей короной. Она покатилась по каменному полу и остановилась в нескольких шагах от Гарри. Ему вдруг нестерпимо захотелось взять ее в руки. Он совершенно забыл о профессоре, которой требовалась помощь, и как завороженный сделал шаг к короне. Шрам обожгло болью. Так бывало, когда Гарри встречался взглядом с Квиреллом, когда носил медальон и когда видел сны о Волдеморте.

— Неужели?.. — Гарри подобрал корону и стер с нее пыль. Что-то на ободке привлекло его внимание.

— Гарри! Ты где? — раздался голос Гермионы. — Скорее!

Не медля больше ни минуты, Гарри сунул корону за пазуху и помчался к друзьям. Обратную дорогу он нашел быстро. Все окружили профессора Макгонагалл — если она еще и дышала, то совсем слабо, во всяком случае, движения грудной клетки Гарри не заметил.

— Вот! — Он, отдуваясь, потряс учебником. — Я нашел его.

Гермиона вырвала книгу из его рук и принялась лихорадочно листать, бормоча себе под нос:

— Не то, нет… нет… А это? Снова нет…

— Неужели она умрет? — прошептала Парвати. — Не могу на это смотреть!

Она уткнулась лицом в грудь Терри и заплакала. Гарри оперся спиной о стену и медленно съехал по ней вниз. Сердце продолжало бешено колотиться, руки тряслись, и боль в шраме, от которой Гарри, оказывается, совсем отвык, все не отступала. Он ощупал диадему через ткань свитера. Мог ли Том Реддл быть таким самонадеянным, чтобы решить, что кроме него никто больше не находил Выручай-комнату? Конечно, только он и мог. Реддл был слишком уверен в собственной исключительности и даже мысли не допускал, что Хогвартс открывал свои тайны любому — стоило только попросить. Нужно было осмотреть диадему, но Гарри медлил. Слишком сладким оказалось чувство, что поиски наконец-то — вот так неожиданно и даже глупо — окончены, к тому же он не думал, что выдержит еще одну ошибку. Гарри закрыл глаза и потому не увидел, как комната снова приобрела прежний вид, только почувствовал, что спина опиралась теперь не на холодный камень, а на теплые деревянные панели.

— Ну-ка, разойдитесь! — комнату наполнил голос мадам Помфри. — Лонгботтом, что с тобой приключилось? Хотя нет, не отвечай. Тобой я позже займусь.

Она брезгливо посмотрела в сторону связанной Алекто, брошенной кое-как в углу подальше от всех, и склонилась над Макгонагалл. Гарри всегда восхищало в Помфри то, что она умела не задавать лишних вопросов. Та тем временем поводила над телом Макгонагалл палочкой, выслушала Гермиону, которая лихорадочно тыкала пальцем в одну из исписанных страниц учебника, деловито кивнула и засучила рукава.

— А теперь — не мешать! Кыш отсюда все!

Ребята быстро отступили, и Гарри оказался в плотном кольце. Гермиона опустилась на пол рядом с ним и устало положила голову ему на плечо.

— Ты молодец, — сказала она. — Она выкарабкается. Должна выкарабкаться. Профессор сильная.

Майкл кашлянул. Теперь, когда здоровье профессора было в руках мадам Помфри, все смотрели на Гарри и Гермиону горящими глазами и ждали рассказа.

— Значит, начинаем бунт? — спросил Майкл. — Вы же за этим вернулись? Кстати, а где Рон?

Невилл ткнул Майкла локтем в ребра и мотнул головой.

— Нет, мы вернулись не для того, чтобы устроить бунт, — терпеливо ответила Гермиона. — Сегодня же мы снова уйдем.

— Уйдете? И оставите нас здесь вместе с Кэрроу и Снейпом? — воскликнул Терри Бут, за что тут же получил предупреждение от мадам Помфри.

— У нас есть важное дело.

— Какое? — спросил Невилл.

— Это… секрет. — Гермиона закусила губу.

— Секрет? Гарри, а ты почему молчишь? Вы что, правда уйдете?

Гарри вдруг почувствовал, что не спал толком больше суток и все это время в основном куда-то бежал, от чего-то спасался. Навалилась усталость, глаза с трудом удавалось держать открытыми, вдобавок корона под свитером казалась ледяной, и стреляло в шраме. Он машинально потер лоб, и это не укрылось от Гермионы. Она встревоженно всмотрелась в его лицо.

— У нас есть… задание. — Слова с трудом складывались в предложения, и все, чего Гарри хотел, — это уснуть прямо здесь, на полу. — Нам дал его Дамблдор. Он не велел никому рассказывать.

— Но ведь мы тоже из отряда Дамблдора! И мы защищали как могли школу, пока вы пропадали неизвестно где, — вспылил Симус. — Неужели мы не заслужили знать, что происходит?

Гарри сжал руку Гермионы и медленно выдохнул сквозь сжатые зубы — он не хотел говорить об этом ни с кем, желал, чтобы его оставили в покое. Душу вновь наполняла злость, но ссориться с друзьями точно не стоило.

— Послушайте, — сказал он, собираясь с силами, — то, что мы должны сделать, очень важно. Мы не просто так гуляем по лесам, это точно не веселый поход с костром и песнями. И мы не раз рисковали жизнями. Я не могу испортить все, чего мы достигли, поэтому ничего не скажу.

— Ты можешь доверять нам, Гарри, — заявил Невилл, и его голос звенел от возмущения. — Никто в этой комнате не предаст тебя.

— Я знаю. А еще я знаю, как умеют пытать Пожиратели. — Он, прищурившись, посмотрел на Невилла, и тот побледнел еще сильнее. — Никому из вас я не желаю такой участи. Поэтому лучше вам не знать ничего. Могу сказать только, что мы уже близко, очень близко… А когда закончим, то вернемся и устроим здесь такое, что Кэрроу сами из окон повыпрыгивают.

Все притихли, и только Лаванда пискнула из-за спины Терри:

— Это правда, что вы вломились в дом Малфоев и спасли Луну?

Гермиона кивнула.

— А еще мы ограбили Гринготтс.

— Так это из-за вас улетел дракон?

Все снова загомонили, стали наперебой задавать вопросы, и атмосфера сама собой разрядилась.

— Что будем делать с этой? — спросил вдруг Симус, кивая в сторону Кэрроу. — Мы же не будем ее… убивать?

Гарри встал и подошел к Алекто. Она все еще не пришла в себя и лежала на полу, связанная и совершенно беспомощная — мешок с костями, а не страшная ведьма. Ему очень хотелось наказать ее за то, во что она с братцем на пару превратила школу, его дом. Воздать ей за каждого ребенка, которому причинили боль, за профессора Макгонагалл, за Невилла. Но чем бы он тогда отличался от Реддла?

— Гермиона, мне нужна твоя помощь. Ее память…

Она встала рядом с ним, плечом к плечу, и подняла палочку.

— Обливиэйт!

— Империо! — Гарри повернулся к остальным. — Теперь она не будет вам сильно портить жизнь. Но постарайтесь не рисковать лишний раз. Я хочу увидеть всех вас целыми и невредимыми, когда вернусь. Мне понадобится помощь.

— Мне тоже нужна помощь, — сказала мадам Помфри, поднимаясь с колен. — Я сделала все, что могла. Теперь пора перенести Минерву в ее спальню. Я побуду с ней до утра.

— Сейчас, — засуетился Неввил. — Скажите только, где ее покои, и я попрошу комнату открыть проход поближе.

Мадам Помфри наколдовала носилки, уложила на них Макгонагалл, и они с Невиллом ушли в тоннель, возникший из ниоткуда прямо у них на глазах.

— Как он делает это? — спросил Гарри.

— Комната может очень многое, а Невилл на самом деле понимает ее. Он даже создал нам проход в «Кабанью голову», чтобы мы могли доставать еду. Главное — правильно попросить, — пояснил Терри.

— Гарри, нам, наверное, тоже пора, — сказала Гермиона. — По ощущениям, скоро рассветет.

— Вам точно нужно уходить? — хмуро спросил Симус. — Может, все же бунт?

— Точно. Мы еще не готовы к бою с… ним. Но скоро это кончится. Мы постараемся. — Гарри протянул Симусу руку, но тот не стал пожимать ее. Вместо этого он сгреб Гарри в охапку и крепко обнял.

Его примеру последовали остальные, и следующие пару минут Гарри с Гермионой провели в объятиях друзей. Вернулся Невилл.

— Я провожу вас, — сказал он. — Куда вам нужно?

— К кабинету директора.

Невилл на миг задумался, и в стене напротив тут же образовался проход. Гарри вошел в него, не оборачиваясь на остающихся в комнате. Слишком тяжело было видеть их лица и думать, что, возможно, кого-то он больше никогда не встретит. Они шли совсем недолго, хотя обычный путь до директорского кабинета по лестницам и коридорам замка занял бы не меньше пятнадцати минут, и остановились возле узкой деревянной двери. Гарри проверил по карте Мародеров — нет ли кого поблизости. Коридоры оказались пусты.

— Береги себя, Невилл, — попросил он и похлопал друга по плечу. — Не подставляйся.

— И вы тоже. Увидимся?

— Да, — сказала Гермиона и обняла Невилла. — Увидимся.

Они открыли дверь — та не скрипнула петлями и не хлопнула, закрываясь. Горгулья, охранявшая кабинет директора, оказалась как раз напротив.

— Тыквенный пирог! — поспешно шепнул Гарри.

Горгулья открыла проход, и они взбежали по движущейся лестнице, ощутив себя в безопасности, только устроившись на аляпистых директорских креслах.

— У меня чуть сердце не разорвалось, когда пришлось уходить. Надеюсь, с ними все будет хорошо, — сказала Гермиона. Она скинула ботинки и с ногами забралась в кресло. — Кажется, я целую вечность не спала. Жаль, что мы так ничего и не нашли. А я ведь даже не сомневалась, что мы правы…

Гермиона сладко зевнула.

— Я кое-что нашел в Выручай-комнате, — сказал Гарри тихо и бросил взгляд в тот угол, откуда появилась Трелони несколькими часами раньше, но никакого движения не заметил и достал из-под свитера диадему. Он покрутил ее в руках и протянул Гермионе. — Посмотри, есть там что-нибудь? Какая-нибудь надпись?

Гермиона вскочила с кресла, выхватила диадему и осветила ее лучом «Люмоса».

— Да, здесь что-то написано, — сказала она возбужденно. — Прямо на ободке, какая-то фраза. Ума палата…

— Дороже злата, — закончил за нее Гарри с облегчением. Это на самом деле оказалась диадема Ровены Рейвенкло.

— Это… это он? — Гермиона положила диадему на пол, словно боялась испачкаться.

— Кажется, да. Во всяком случае, он, — Гарри постучал пальцем по шраму, — так считает. Можешь представить, ведь я всегда знал, где он, Гермиона. Я видел его еще на шестом курсе, когда прятал учебник Принца. Поверить в это не могу. А еще в то, что Реддл такой болван. Все это время кто угодно мог забрать его…

Гермиона достала сумочку и быстро спрятала в нее диадему, потом встала на колени рядом с креслом Гарри, взяла его лицо в руки и нежно поцеловала в лоб.

— Мы сделали это, Гарри! Без разницы, как. Теперь мы еще на шаг ближе к концу. Разве это не чудо?

Она провела прохладными пальцами по его шраму, и Гарри тут же согласился — чудо. Пускай они с Гермионой и имели в виду разные чудеса. Он притянул ее к себе, заклинанием увеличил кресло и тут же уснул, одной рукой обнимая Гермиону за плечи.

Милые наши читатели:) Глава вышла невероятно большой, должны предупредить, что в тексте используются куски из канона. Мы не были уверены, стоит ли их вставлять, но все же решили, что не утянет:)

Над ухом шипел чайник. Он то затихал, то снова принимался за свое, шум становился громче, а потом внезапно обрывался. Гарри сквозь сон выругался и махнул тяжелой, словно обвешенной гирями рукой. Пальцы прошили воздух, не встретив ничего на пути, и все стихло. Гарри сонно причмокнул и сунул ладонь под щеку. Но настырный чайник успокоился ненадолго. Тогда Гарри с трудом открыл сухие глаза и прислушался. В комнате кто-то говорил, точнее, приглушено шептал, слова быстро сменяли друг друга, сливаясь в монотонное — но очень сердитое — шипение. Гарри выдохнул и зажмурился — издавать такие звуки умел только один человек, и его, слава Мерлину, с некоторых пор бояться не стоило.

Снейп явно с кем-то ссорился. Гарри не понял этого сразу — второй голос звучал совсем тихо и куда более сдержанно, но время шло, и таинственный собеседник профессора, похоже, терял терпение.

— Тебе придется сделать это, Северус! Все идет не так, как я планировал, но одно совершенно ясно — время настало.

Дамблдор! Снейп говорил с Дамблдором! Гарри распахнул глаза: он почувствовал нестерпимое желание вскочить с кресла и задать наконец директору пару вопросов, но с трудом сдержался — Дамблдор вполне мог снова спрятаться за рамой своего портрета, а так оставался шанс хотя бы послушать, о чем шла речь, и, возможно, сделать какие-то выводы. Начать бесноваться никогда не поздно. И Гарри, чтобы не вызвать подозрений, глубоко и ровно задышал, изо всех сил напрягая при этом слух.

— Если пора, то почему бы вам самому не сделать это? Я с удовольствием уступлю вам сомнительную честь, — прошептал Снейп ядовито. Если бы в кабинете росли какие-нибудь растения, от такого тона они вполне могли завять.

— Мы договаривались, Северус!

— Мы много о чем договаривались! — Снейп, кажется, не на шутку вспылил, его голос потерял всякое сходство с шипящим чайником и теперь звучал по-настоящему устрашающе. — Моя душа порвана в клочья много лет назад, ей оказалось не страшно ваше убийство, но это… Это слишком даже для меня.

— Ты знал, на что шел, — ответил Дамблдор еле слышно. — Мне кажется, ты забыл, ради кого делаешь все это.

— А мне кажется, вы заигрались, Дамблдор! Столько лет я беспрекословно исполнял ваши задания, был оружием в ваших руках, запасной волшебной палочкой, если угодно. Я думал, что рисковал и терпел ради… ради… А теперь вы требуете от меня своими же руками… Дерьмо! Не надо морщиться! Мне надоело. Пора вам взять ответственность на себя!

Они замолчали, Гарри слышал только сердитое сопение Снейпа. Дамблдор заговорил спустя несколько минут:

— Ты не был так категоричен, когда мы обсуждали это в прошлый раз. Что изменилось, Северус?

— Все изменилось. Я изменился.

— Но нам не уйти от этого. Ничто не кончится до тех пор, пока… Мне жаль, что ты не сумеешь исполнить свое обещание. И все же выхода нет.

Снейп вздохнул. Гарри живо представил, как он трет ладонями усталое лицо, как медленно опускается в кресло, запахивая полы мантии.

— Он должен узнать сейчас, когда победа так близка. Я знаю, он сделает все правильно.

— А ведь бы боитесь, директор, — заявил вдруг Снейп, и Гарри мог поклясться, что в этот момент он улыбался — слишком весело звучал обычно ехидный, саркастичный голос. — Не хотите отвечать на вопросы, опасаетесь праведного гнева. Знаете, Дамблдор, мне кажется, вы поймали то проклятье не по неосторожности, а для того, чтобы избежать этой досадной необходимости сказать правду, открыть наконец свои карты. С мертвеца и взятки гладки, так? Не знаю, что нас ждет в посмертье, но очень надеюсь, что даже там он вас достанет, что вам придется встретиться с ним лицом к лицу и держать ответ.

Раздался грохот, словно Снейп стукнул кулаком по столу. Что-то опрокинулось и со звоном покатилось по полу. Гермиона, мирно сопевшая у Гарри под боком все это время, подскочила.

— Что? Что такое?..

Дрожащими пальцами она пыталась нашарить палочку в кармане, но только запуталась в ткани.

— Успокойтесь, Грейнджер, — буркнул Снейп. — Опасности нет.

Гермиона замерла, растерянно моргая, а Гарри скатился с дивана и тут же бросил взгляд на портрет директора — тот, как он и боялся, уже был пуст.

— В чем дело, Поттер?

— Мне показалось, тут кто-то был, — осторожно сказал Гарри. — Вы с кем-то говорили?

— У вас слишком богатое воображение. Вам удалось найти то, за чем вы пришли?

Гарри кивнул и уставился на Снейпа. Профессор вел себя странно — не смотрел ему в лицо, прятал взгляд и нервно перебирал безделушки на столе.

— Простите, мне кажется… — начал было Гарри, но Снейп перебил:

— Обошлось без приключений? Мне стоит о чем-нибудь знать?

— Мы видели профессора Трелони, — подала голос Гермиона. Она встала с кресла и теперь осторожно разминалась, будто опасалась оскорбить Снейпа неуместным поведением.

— Старая кошелка, — процедил Снейп. — Я же предупреждал ее не высовываться!

— И еще Кэрроу…

— Что — Кэрроу?

Чтобы объяснить все толком, Гарри пришлось бы начать с самого похода в Тайную комнату, и он решил ограничиться самым главным:

— Она напала на профессора Макгонагалл, и мы наложили на нее Империус.

— Минерва в порядке? — Снейп озабоченно нахмурился.

— Ей здорово досталось. Но за ней приглядывает мадам Помфри, — ответила Гермиона.

— Тогда я спокоен.

Снейп встал и принялся расхаживать вдоль стола. Его явно терзали какие-то мысли, и Гарри не мог отделаться от ощущения, что дурное настроение директора очень тесно связано с беседой с Дамблдором. Любопытство терзало Гарри, и он решил рискнуть еще раз.

— Сэр, я уверен, что слышал чьи-то голоса. Мне показалось, это был…

— Вот именно, Поттер! — рявкнул Снейп. — Вам показалось!

С выражением лица, которое испугало бы даже голодную мантикору, он порылся в карманах, вытащил сверток и швырнул его Гермионе. Та едва сумела его поймать, но разворачивать не стала, и правильно: Снейп, подобно черному вихрю, подлетел к ним, схватил жесткими пальцами за плечи и, процедив: «Вам пора убираться отсюда», — аппарировал.

В этот раз перемещение вышло непривычно легким, будто само пространство испугалось пребывавшего в гневе Снейпа и расступалось перед ним, опасаясь вызвать еще большее неудовольствие профессора. Они приземлились у входа в палатку, и — Гарри не успел даже набрать в легкие воздуха — Снейп снова исчез.

— Что это с ним? — спросила Гермиона и, не дожидаясь ответа, рассмеялась. — Мерлин, я так рада быть дома!

Она забежала в палатку, Гарри последовал за ней.

— Дома? — спросил он обескураженно и повел рукой, указывая на кое-как застланные походные кровати, сложенные в углу в шаткую башню книги и потертые кресла.

— Ну, знаешь… — Гермиона замялась. — Другого у меня все равно нет.

Она разорвала упаковку свертка, который бросил ей Снейп, и присвистнула.

— Вот это да!

— Что там?

Гарри попытался заглянуть ей через плечо, но Гермиона наклонилась над свертком, не давая ему посмотреть.

— Это слишком прекрасно, — заявила она с улыбкой. — Не уверена, что хочу делиться!

— Эй, так нечестно! Я тоже заслужил… что бы там ни было!

Гарри, притворно возмущаясь, навалился на Гермиону, и они затеяли шуточную борьбу. Гермиона смеялась в голос и извивалась, не давая зажать себя в угол. Наконец он сумел поймать ее тонкие запястья и развернул к себе. Гермиона оказалась к нему лицом к лицу, непозволительно близко. Она тяжело дышала, но ее глаза, карие, с янтарными крапинками на радужке, смеялись. Гарри сглотнул.

— Признавайся, что в свертке? — потребовал он строго. — Не то я за себя не ручаюсь.

Конечно, это была пустая угроза. Больше всего на свете Гарри хотелось поцеловать ее, узнать, правда ли ее губы на вкус свеже-пряные, как только что разрезанная сладкая тыква, или ему только кажется, что они должны быть такими? Но он бы не посмел. Продолжи Гермиона игру, максимум, что Гарри мог бы себе позволить, — это прижать к себе чуть крепче обычного.

Гермиона надула щеки и со смехом призналась:

— Пироги. Хогвартские пироги: с почками и патокой.

Гарри с сожалением отпустил ее руки.

— Снейп подкармливает меня пирогами. Поверить не могу! Рон бы с ума сошел, — сказал он и тут же прикусил язык.

Но Гермиона, если и заметила, что он вспомнил Рона, никак особенно не отреагировала. Она, безмятежно улыбаясь, кивнула.

— Он многое теряет, верно? Хотя… это как посмотреть. Предлагаю уничтожить крестраж и устроить праздник. — Она вытащила из сумочки диадему, следом — меч и кивнула в сторону двери. — Ты прав, мы заслужили немного отдыха.

Они вышли из палатки. Гарри вдруг всем существом ощутил, что уже, вообще-то, весна. Апрель почти подошел к концу, воздух пах влагой и землей, а солнце иногда словно забывалось и пекло так сильно, что хотелось стянуть свитер и подставить лучам спину, но пока что по-весеннему прохладный ветерок быстро напоминал, что до лета надо еще дожить.

— Ты слышишь? — Гарри поймал Гермиону, пристраивавшую диадему на пеньке, за руку. — Птицы.

Гермиона замерла, прислушалась, уголки ее губ дрогнули.

— Это так странно. Вьют гнезда, поют песни, будто и нет войны.

— Для них ее правда нет. Может, — Гарри перехватил меч поудобнее, — и для нас она скоро закончится.

Он размахнулся и опустил меч на диадему. Изящные переплетения серебряных нитей, сапфиры, обрамленные металлическим кружевом, словно подернулись дымкой, затем прогнулись, поддаваясь силе меча, смялись и потемнели. Что-то глухо хлопнуло, внутри диадемы зародился поток воздуха, он устремился к Гарри и Гермионе, закрутился вихрем, толкнул ребят друг к другу, заставив схватиться за руки. Внутри вихря, среди поднятых с земли листьев и прутиков, Гарри на миг померещилось искаженное ужасом и гневом лицо, еще красивое, но уже неуловимо нечеловеческое. Миг — и видение исчезло, развеялся и вихрь, только кружились над землей несколько прошлогодних буковых листьев.

— Еще один, — прошептала Гермиона. К ее щеке пристала травинка, и Гарри поднял руку, чтобы убрать ее, но она опередила его, сняла травинку кончиками пальцев и сдула с ладони. — Осталась змея. И… он сам.

— Мелочи, — хмыкнул Гарри. — Давай не будем пока возвращаться в палатку? Отпразднуем здесь?

— Пикник? Я не против.

Они призвали пироги, устроились на бревне, прислонившись спинами к огромному старому дубу, ствол которого не смогли бы обхватить, взявшись за руки, даже трое взрослых мужчин, укрыли колени пледом и затихли. Гермиона, судя по ее сияющему виду, наслаждалась чудесным днем, тем, что они стали на шаг ближе к победе, и вкусной едой. Гарри хотел бы разделить с ней этот момент, хотел бы, чтобы он не кончался как можно дольше, но неприятное предчувствие росло и ширилось в его груди. Некстати вспомнился подслушанный утром разговор. «Он должен узнать сейчас, когда победа так близка». Что могли обсуждать Снейп с Дамблдором? Кто этот загадочный он? Гарри часто обвиняли в излишней подозрительности и, стоило признаться, не всегда напрасно, но сейчас он без сомнений прозакладывал бы голову — говорили о нем. А если так, что именно ему следовало узнать? «Это слишком даже для меня», — сказал Снейп. Здесь воображение Гарри буксовало. Конечно, в последнее время Снейп открылся для него с абсолютно новой стороны, и все же обольщаться на счет профессора по-прежнему не стоило: этот человек способен на ужасные поступки, и Гарри не сумел представить, что за задание должен был дать Дамблдор Снейпу, чтобы тот так отреагировал. Сказать Гарри, что Волдеморт — вовсе не зло, а всего лишь неправильно понятый человек, желавший сделать свою страну великой, и что теперь им всем нужно перейти на сторону Пожирателей? Или еще какой-нибудь бред, вроде того, что Гарри — и не Гарри вовсе, а всего лишь подменыш, приготовленный на заклание, и настоящий Гарри Поттер живет с любящими родителями в безопасности где-нибудь на другом конце мира? Или что все его друзья были с ним только ради своих корыстных целей и ждут не дождутся, когда он наконец умрет? Мысли, одна бредовее другой, наполняли его мозг, а смысл разговора директоров — почившего и здравствующего — все так же оставался тайной. Гарри почувствовал, что если не выскажет свои опасения прямо сейчас, то заработает мигрень. Он посмотрел на Гермиону, подыскивая слова.

— Снейп сегодня вел себя странно, — сказал он.

— Я тоже заметила. Его словно что-то расстроило и рассердило одновременно.

Гермиона отщипнула от куска пирога особенно зажаристый ломтик и протянула Гарри. Он осторожно взял его губами прямо с ее пальцев. Это простое и ничего, в принципе, не значащее событие тут же потеснило в его сознании и Снейпа, и Дамблдора, и их секреты. Гермиона сидела рядом, прижавшись к его боку, и осторожно посасывала подушечку большого пальца, перепачканного патокой. Захотелось плюнуть на все и просто болтать о какой-нибудь чепухе, рассмешить Гермиону, чтобы увидеть, как на щеках расцветает румянец, но Гарри тряхнул головой и постарался не смотреть на ее губы, сомкнувшиеся вокруг кончика пальца. То, что случилось утром, казалось важным.

— Я слышал, — начал он, но голос прозвучал неуверенно, ломко, и Гарри пришлось откашляться. — Я проснулся чуть раньше тебя и слышал, как Снейп говорил с портретом Дамблдора.

— Что? — Гермиона едва не подпрыгнула на месте. — Ты говорил с ним? Видел его?

Гарри покачал головой.

— Я подумал, что он может уйти с портрета, если поймет, что я не сплю. Зато я кое-что услышал… Не знаю, может, это глупость, но мне что-то не нравится.

Гермиона дотронулась до его руки, всем своим видом выражая готовность слушать. Гарри вздохнул, переплел свои пальцы с ее и начал рассказывать, стараясь припомнить все до последнего слова.

— Дамблдор сказал, ему жаль, что Снейп?.. — уточнила Гермиона, когда Гарри закончил. Она кусала губы и выглядела озабоченной.

— Не сможет исполнить обещание.

В словах Дамблдора было много странного, и Гарри не мог понять, почему Гермиона зацепилась именно за эту фразу. Самого его гораздо больше волновало то, что Снейп должен ему сообщить. Знание, что впереди ждет что-то плохое, оказалось сродни изощренной пытке — одно дело, когда неприятности где-то там и, может, вообще тебе не встретятся, другое, когда они ждут у порога, и избежать встречи точно не удастся. Прошла всего пара часов с тех пор, как он услышал проклятое «Он должен узнать», а внутри уже глубоко пустила корни тревога.

— Как думаешь, что они могли иметь в виду? О чем я должен узнать?

— Может, выяснилось что-то про крестражи, про змею… — Гермиона пожала плечами и задумалась.

Минута шла за минутой, но никто не нарушал тишины. Наконец Гермиона встала. Она посмотрела на Гарри, словно хотела что-то сказать, но только мотнула головой и ушла в палатку. Он быстро убрал все следы их пиршества и последовал за ней. Ее поведение тревожило не меньше, чем странный разговор Снейпа и Дамблдора.

— Гермиона? — позвал он, откидывая полог палатки. Ответом было молчание.

Обложенная книгами — и когда только успела — Гермиона что-то чертила в свитке пергамента. Она хмурилась и выглядела очень сосредоточенной, так что Гарри не рискнул прерывать ее мысли. Он лег на свою постель, покрутился, выбирая такое положение, из которого будет хорошо видно стол и склонившуюся над ним Гермиону, и принялся ждать.

Гермиона не поднимала головы больше часа. Она то закусывала перо, то лихорадочно бросалась что-то искать в книгах, потом долго писала. Гарри начал было задремывать, когда она наконец встала.

— Нет, гадать бессмысленно. — Гермиона хлопнула ладонью по столу и принялась разбирать завалы книг. — В любом случае, нам нужен Снейп.

— В любом случае? — переспросил Гарри.

— Без него не добраться до змеи.

Она расчистила часть стола и поставила на него, подперев сзади книгами, портрет Финеаса Блэка. Тот уже с неприятной улыбкой взирал на них с полотна и, похоже, только и ждал, чтобы к нему обратились.

— Директор, нам очень нужна ваша помощь, — заискивающе начала Гермиона.

— Не сомневаюсь, — Блэк мерзко ухмыльнулся. — Только ничем не могу помочь — директор Снейп занят.

— Но вы хотя бы передадите ему, что мы просим о встрече?

Блэк ухмыльнулся и, не говоря ни да ни нет, исчез за рамой.

— Мерзкий старикашка! — Гермиона в сердцах перевернула портрет лицом вниз, но после секундного раздумья вернула его на место. — Надеюсь, когда я состарюсь, я не стану такой… гадкой.

Она с ногами забралась к Гарри на кровать, и он накинул плед ей на стопы.

— Когда ты состаришься, то станешь жутко умой и важной ведьмой. Все будут обращаться к тебе за советом, совсем как к Дамблдору в свое время, и ни один важный вопрос в Министерстве не смогут решить без тебя, — сказал Гарри с нежностью.

— Думаешь? — Гермиона разулыбалась. — Тогда ты станешь грозным аврором с брутальным шрамом на щеке, густой щетиной и какой-нибудь жутко стильной седой прической. Все будут расступаться на твоем пути, а юные ведьмочки — обмирать от одного взгляда.

Гарри рассмеялся.

— Звучит очень неправдоподобно.

— Все так и будет, вот увидишь. — Гермиона провела ладонью по его лбу, убирая упавшие на него волосы. — Главное — состариться.

Она вдруг снова помрачнела и больше уже не шутила, как ни пытался Гарри вернуть беседу в прежнее русло. Разговор увял сам собой. Гермиона устроилась на своей кровати, читая невесть откуда взявшийся у нее справочник по змеям Европы и Азии, а Гарри, от нечего делать и чтобы хоть как-то отвлечься, достал карту Мародеров.

Занятия в Хогвартсе кончились, и большинство студентов сидели в своих гостиных. В гриффиндорской башне царила непривычная пустота — Гарри насчитал всего с десяток точек с именами. Часть гриффиндорцев, как они знали, пряталась в Выручай-комнате, часть — Гарри перевел взгляд ниже — отбывала наказание в подземельях. Злой рык сам собой вырвался из его горла, но изучать карту Гарри не прекратил. Он шарил глазами по расчерченному пергаменту, отыскивая знакомые имена: Макгонагалл неподвижно застыла в своем кабинете, ей, должно быть, все еще приходилось несладко; Филч медленно бродил по Залу славы; Пивз носился по кабинету ЗОТИ; Алекто Кэрроу нарезала круги по самым дальним и заброшенным коридорам. Злорадная ухмылка заиграла на губах Гарри: очевидно, Империус не ослабел, и теперь Кэрроу прилежно выполняла приказ доставлять как можно меньше хлопот ученикам, не вызывая при этом подозрений. В кабинете директора метался из угла в угол Северус Снейп. Гарри моргнул и уставился на точку, подписанную именем директора, так пристально, словно Карта могла превратиться в подобие телевизора и показать не только где он находится, но и что он делает — стоит только захотеть как следует.

— Снейп в кабинете директора, — сообщил он Гермионе, но она только промычала что-то неразборчивое в ответ. — Наверное, снова спорит с портретом Дамблдора. Утром мы помешали им закончить. — Он стал водить пальцем вслед за точкой, рисуя на карте хаотичные невидимые линии. — Похоже, он всерьез нервничает, вон как носится. Стоп.

— М-м-м? — Гермиона оторвала взгляд от книги.

— Он куда-то делся. Только что был здесь…

ХЛОП!

Звук, раздавшийся за стенами палатки и эхом разнесшийся по лесу, походил и на взрыв лопнувшего воздушного шарика, и на хлопок петарды, и еще на тысячу обычных для маглов вещей, но ни один волшебник, хоть раз наблюдавший перемещение в пространстве, уже никогда бы не спутал аппарацию с чем-то другим. Гарри спустил ноги с постели и как был, без обуви и даже без носков, рванул к выходу. Там он нос к носу столкнулся со Снейпом. С перекошенным лицом тот ворвался в палатку, окинул Гарри безумным взглядом и молча устремился к столу.

— Профессор? — окликнула его Гермиона. Она тоже вскочила с кровати и пыталась теперь одновременно обуться, пригладить волосы и поправить перекрутившийся вокруг талии свитер.

Снейп не удостоил ее даже взглядом. Он смел со стола на пол пергаменты и перья, досталось и портрету Блэка — не обращая внимания на возмущенное бормотание бывшего директора, Снейп отпихнул картину так, что она проехалась по столешнице и замерла на самом краю. Потом он вытащил что-то из-под мантии и взмахнул палочкой, увеличивая предмет. В свете люстры, свисавшей с потолка палатки, блеснула золоченая рама, но полотно оказалось пустым — Гарри видел только задник и кресло, в котором должен был сидеть Альбус Дамблдор. Снейп установил картину, оперев ее о стопку книг, отряхнул зачем-то руки, одернул отвороты мантии и сделал шаг назад.

— Директор Дамблдор хочет вам кое-что сказать, Поттер, — хрипло выпалил он, не глядя ни на Гарри, ни на Гермиону.

Он отошел в угол, спрятался в тени; Гарри, наоборот, приблизился к картине, Гермиона встала у него за плечом. Но портрет оставался пуст. Гарри в недоумении обернулся к Снейпу. Тот выругался, крылья его носа раздулись, левая щека, землисто-серая, покрытая испариной, как и остальное лицо, дернулась. Он сделал выпад, и в картину ударил сноп искр: один, потом другой, третий.

— Ну же, черт возьми, Дамблдор! — зарычал Снейп. — Либо так, либо никак!

Еще несколько заклятий врезались в полотно, закоптив раму, и наконец Дамблдор появился. Расстояние от края картины до кресла — меньше десятка дюймов — он преодолевал, казалось, бесконечно долго, не поднимая головы, молча. Гарри знал, что с течением времени волшебник на портрете не может меняться — он навсегда остается таким, каким изобразил его художник, и все же директор, медленно опускавшийся в кресло, выглядел очень старым, даже немощным, будто на его плечах лежал непомерный груз и сил нести его не осталось. Гарри на миг стало жаль Дамблдора, но в голове толпились сотни вопросов: про Гриндевальда, Ариану, Кендру, Волдеморта, Дары смерти. Но он тут же отогнал от себя все мысли, кроме одной: сейчас он узнает тайну утреннего разговора. В животе противно заныло, сердце застучало чаще, не попадая в ритм.

Дамблдор бросил затравленный взгляд на Снейпа, но тот молчал, видимо, не желая облегчать ему задачу, и тогда директор, уткнувшись взглядом в колени, глухо заговорил:

— Том Риддл был одержим идеей победы над смертью. «Дальше кого-либо прошел по тропе к бессмертию», — так он, кажется, говорил. Но он не учел того, что его душа, разорванная множество раз, стала слишком уязвима. Когда в октябре 1981 года он отправился в Годрикову Впадину, чтобы совершить самое кошмарное из всех своих деяний — убить беззащитного ребенка, она уже была на пределе. И душа не выдержала. Том Риддл не планировал создавать крестраж в ту ночь, и все же…

— Нет, — выдохнула Гермиона. — Нет-нет-нет!

А вот для Гарри, во всяком случае, для одной его части — той, что умела быть хладнокровной, — эти слова сюрпризом не оказались. Он всегда подозревал нечто такое, пусть неясная мысль и не оформлялась в слово крестраж. Это все расставляло по местам — змеиный язык, видения, связь, природу которой не мог понять директор. Хотя, видимо, мог. Просто не хотел объяснять — ждал подходящего момента или боялся причинить боль? Кто знает. А вот другая часть Гарри, та, что, захлебываясь от восторга и ужаса, вопила, когда он мчался верхом на Клювокрыле, невыносимо скучала по друзьям, когда-то мечтала взять за руку Чжоу и млела последние месяцы от улыбки Гермионы, та часть, что так сильно любила жизнь, закрыла уши ладонями и услужливо предложила сознанию правдоподобное объяснение — Дамблдор не в своем уме. В голове зашумело. Сердце бешеными толчками гнало кровь по телу, и Гарри показалось, что его вот-вот вырвет.

— Но это же не значит… — лепетала Гермиона. Она метнулась к портрету и упала возле него на колени, схватилась за раму, словно это были отвороты мантии и она намеревалась как следует встряхнуть Дамблдора. — Даже если его душа снова раскололась, она могла… Что угодно! Хоть в кошку, хоть в погремушку!

— Боюсь, что нет, мисс Грейнджер. И вы сами это понимаете, недаром вы одна из самых умных студенток, что мне выпала честь…

— К черту вашу честь! Все к черту! И вы — идите к черту!

В былые времена Гермиона, услышь она от директора такую похвалу, ходила бы, сияя, не меньше недели, а теперь весь ее вид говорил о том, что оскорбления хуже она в жизни не получала, хотя и Малфой, и Снейп, и другие слизеринцы никогда не стеснялись в выражениях, стараясь задеть ее побольнее. Она разжала пальцы — ногти скребнули о золото рамы — и уронила руки на стол.

— Была бы умной, не стала бы верить вам без оглядки, — горько сказала Гермиона.

— Не думайте, что мне доставляет удовольствие все это. Я скорблю не меньше вашего, но от того, насколько глубока моя печаль, суть не меняется…

Гарри откашлялся, прерывая Дамблдора — ему необходимо было услышать, а не только догадываться. Невыносимо яркие голубые глаза мазнули по его лицу нечитаемым взглядом и спрятались под веками.

— В ту ночь часть души Тома Реддла откололась, не выдержав тяжести преступления, и нашла приют в единственном живом существе, что оставалось в комнате. В тебе, Гарри. И это значит, что, пока ты жив, он тоже будет жить.

«Пока ты жив, он тоже будет жить, значит, ты должен умереть». Гарри показалось, что на его голову вылили всю воду Черного озера — в легких вдруг кончился воздух, перед глазами поплыло, сердце ухнуло куда-то вниз и на время перестало биться. «Ты знал, — еле слышно шептала его первая, хладнокровная часть. — Ты все время подозревал это». «Не может быть, ложь!» — захлебывалась в крике вторая. Странно, что никто больше не кричал, ведь то, что сказал Дамблдор, было так ужасно, но в палатке царила мертвая тишина. Гарри медленно оглядел стены, стулья, кровати, Гермиону, скорчившуюся на полу, портрет и, наконец, уперся взглядом в угрюмо молчавшего в углу Снейпа. В сознании мелькнула догадка — заведомо ложная, но такая соблазнительная.

Он выхватил палочку и запустил в портрет Дамблдора «Финитой». Полотно чуть не упало, волшебник, изображенный на нем, подскочил в своем кресле.

— Гарри! Что ты делаешь?!

— Финита Инкатантем! — прорычал Гарри снова. Гермиона с любопытством и даже надеждой во взгляде следила за ним, не пытаясь помешать.

— Я понимаю ваши надежды, но не утруждайтесь, Поттер. Тут нет никакого волшебства. Максимум, чего вы добьетесь, — лишите картину каких-нибудь сохраняющих полотно чар, — подал голос Снейп, и Гарри развернулся к нему. Теперь подрагивающий кончик его палочки указывал профессору прямо в грудь.

— Это вы! Все время… Это такой хитрый план, да? Втереться в доверие и потом заставить сдаться самому, без боя, чтобы вашему любимому хозяину и напрягаться не пришлось? Как это по-слизерински!

Гарри сплюнул на пол. Он ждал, что Снейп взбеленится, начнет орать, брызгать слюной и обвинять его во всех человеческих грехах. Но тот только вздохнул, сделал шаг к нему и даже протянул руку, словно хотел похлопать по плечу.

— Послушай… Гарри, — начал Снейп.

Кажется, впервые он не выплюнул презрительно-снисходительное «Поттер», а назвал Гарри по имени. И именно это обращение стало последней каплей.

— Нет. Нет… — Гарри замотал головой. — Не трогайте меня!

Он увернулся от Снейпа, который хотел, видимо, ухватить его за руку, бросил взгляд на портрет — Дамблдор на полотне скорбно поджал губы — и пулей вылетел из палатки.

Гарри бежал по лесу, с треском ломая ветви и совсем не заботясь о том, что его теперь ничто не защищает. Думать о сохранности своей жизни казалось не просто глупым — кощунственным. Ему все равно предстояло умереть, чтобы война закончилась, так, может, стоило скатиться с какого-нибудь косогора и свернуть шею, чтобы все это прекратилось поскорее и чтобы не билось больше в висках заполошно соблазнительно-настойчивое желание жить?

Светлый и чистый лес быстро сменился сорным с густым подлеском, бежать стало труднее. В груди закололо, снова перестало хватать воздуха. Гарри притормозил было, но позади послышался топот, сбивчивое дыхание. «Поттер! Стойте!» — голос принадлежал Снейпу. Гарри рванул в сторону, чтобы уйти из поля его зрения, сбить со следа, но наступил на что-то склизкое, нога проехалась вперед, он потерял равновесие и упал на спину. Сухая ветка больно вонзилась ему между лопаток, и на миг в глазах у Гарри померк свет. Когда зрение снова вернулось, Снейп уже стоял рядом.

— Поттер, вам не убежать! — крикнул он, задыхаясь, и рванул тугой воротник на горле. — Поверьте, я пробовал. Но ничего уже не изменится, вам придется принять это.

— Рады, профессор? — просипел Гарри. Он с трудом, помогая себе руками, поднялся и, пошатываясь, замер. — Наконец заноза в вашей тощей заднице, проклятый Гарри Поттер сдохнет. И на этот раз уже никакое чудо его не спасет.

— С чего бы мне радоваться? — Снейп попытался заломить бровь и скривить губы, но фирменная гримаса будто стекла с его лица, и он только нахмурился.

— Как же, профессор. Не станет меня, и не будет напоминания обо всех, кого вы так ненавидите. О моем отце, Сириусе, Римусе, моей матери.

— Лили? — Снейп вдруг побледнел и отшатнулся.

— Да, Лили. — Гарри голосом выделил имя матери — почему Снейп так отреагировал, он не знал, но испытывал жгучее желание сделать побольнее, уязвить его в самое незащищенное место. — Вы ведь даже ее ненавидели, уж не знаю, что она вам сделала. Вряд ли умница Лили Эванс обзывала слизеринцев и кидалась проклятиями в коридорах. Что тогда, профессор? Это потому, что она родилась грязнокровкой, так? Скажите, вы радовались, когда ваш хозяин выбрал мою семью? Когда он убил ее?

Снейп взревел и бросился на него, вытянув руки и царапая скрюченными пальцами воздух. Гарри пригнулся, попытался отпрыгнуть в сторону, но ногу пронзило острой болью, он задохнулся и в следующий миг почувствовал на своем лице ладони Снейпа. Ледяные и влажные, перепачканные терпко пахнущей землей, они крепко, до боли стиснули его щеки.

— Смотри мне в глаза! Смотри в глаза! — заорал Снейп, и капельки слюны попали Гарри на кожу. Он нехотя поднял на профессора злой взгляд. — Я никогда не ненавидел Лили Эванс.

Сознание Гарри словно взорвалось. Ворох разрозненных картинок, ярких образов замелькал перед глазами. Резко заболела голова, Гарри затошнило. Он попытался выбраться из этой круговерти, заслониться от нее, но Снейп встряхнул его за плечи. «Смотри!» — раздался в мыслях Гарри четкий приказ. И он сдался.

На пустой детской площадке, залитой ярким солнцем, играли две девочки, а из кустов за ними следил тощий черноволосый мальчишка в странной одежде не по размеру. В раскрытой ладони девочки помладше открывал и закрывал лепестки сорванный с куста цветок. «Прекрати! Так нельзя! — взвизгнула вторая, потом добавила с явной завистью в голосе: — Как ты это делаешь?» «Все понятно, правда?» — из-за кустов выскочил мальчишка, и Гарри тут же понял — перед ним стоял маленький, лет девяти-десяти, Северус Снейп. Игнорируя визг старшей, Петуньи, он во все глаза смотрел на Лили. «Что понятно?» — спросила Лили. Снейп понизил голос: «Я знаю, кто ты. Ты… ты колдунья». «Обзываться нехорошо!» — Лили гордо задрала хорошенький носик, повернулась на пятках и пошла к сестре, спрятавшейся за качелями. «Да нет же! — крикнул раскрасневшийся Снейп ей вслед. — Ты правда колдунья. Я давно за тобой наблюдаю. Но ничего плохого в этом нет. Моя мама тоже колдунья, а сам я — волшебник». Видение подернулось рябью, словно Гарри гляделся в гладь воды, а кто-то бросил в нее камушек, и его закружило, подхватило и потащило прочь. Гарри хотел бы еще посмотреть на свою маму в детстве, может быть, найти в ее лице свои черты, но Снейп как будто не желал дольше оставаться в этом воспоминании. «Волшебник! Я знаю, кто ты. Ты сын этих Снейпов!» — раздался визгливый голос Петуньи, и на миг все померкло.

Теперь над головой Гарри шумела листвой роща, глаза слепили солнечные лучи, отражавшиеся от поверхности прозрачного, как хрусталь, ручья. Снейп в странной рубашке в оборочках и Лили в симпатичном платьице сидели рядышком на траве. «Скажи, это все правда? Ты не шутишь? Петунья говорит, что ты мне врешь и никакого Хогвартса нет. Он правда есть?» «Для нас он есть, — ответил он, — а для нее нет. Но мы с тобой получим по письму». «Правда? — прошептала Лили. — И письмо правда принесет сова?» «Обычно их приносят совы, — сказал Снейп уверенно. — Но ты из семьи маглов, поэтому из школы пришлют кого-нибудь поговорить с твоими родителями». Лили нахмурилась. «А это важно, что я из семьи маглов?» «Нет, — сказал Снейп после секундной заминки. — Совсем не важно». Деревья закружились у Гарри перед глазами, слились с ручьем в один зеленый шар с серебряными прожилками и растворились в пустоте.

Гарри моргнул и обнаружил себя в Хогвартс-экспрессе. За окном мелькали поля и деревья, студенты в коридоре шумно радовались встрече. Снейп сидел на самом краешке дивана в купе — кроме него там же оказалось несколько шумных мальчишек и Лили, она сжалась в комочек у окна и, судя по ее мокрым щекам, плакала. «Тунья меня ненавидит, — сказала Лили сдавленно. — За то, что мы прочли письмо от Дамблдора». «И что?» — удивился Снейп. «Она моя сестра!» — ответила Лили, смерив Снейпа полным отвращения взглядом. «Она всего лишь… — он, должно быть, хотел сказать «всего лишь магла», но фразы не закончил. — Но мы ведь едем! Мы едем в Хогвартс!» Его слова заставили Лили неуверенно улыбнуться. «Тебе лучше поступать в Слизерин», — сказал Снейп. «В Слизерин? — один из мальчиков, сидевших в купе, уставился на них. Гарри вдруг показалось, что он видит самого себя, разве что более ухоженного — домашнего. — Кто это тут хочет в Слизерин? Да я бы сразу из школы ушел, а ты?» — спросил Джеймс мальчика, сидевшего напротив. Гарри вздрогнул, узнав Сириуса. Тот даже не улыбнулся. «Вся моя семья училась в Слизерине», — сказал он. «Ого! — воскликнул Джеймс. — А ты мне показался приличным человеком! Лично я собираюсь в Гриффиндор, славный тем, что учатся там храбрецы. Как мой отец». Снейп презрительно фыркнул. Джеймс обернулся к нему: «Тебе это не нравится?». «Да нет, почему? — ответил Снейп. — Если кто предпочитает быть храбрецом, чем умником…» «А ты-то куда пойдешь, если ты ни то, ни другое?» — вмешался Сириус.

На этот раз картинка сменилась быстро, словно Гарри аппарировал из памяти Снейпа. «Эванс, Лили!» — раздался голос профессора Макгонагалл, Гарри проморгался и увидел ряды факультетских столов, испуганных первокурсников и свою мать, неуверенно шедшую к табурету. «Гриффиндор!» — взревела шляпа. У Снейпа вырвался тихий стон.

На стенах Большого зала появились дыры — словно кислота разъела пленку, сквозь них проступило зеленое и нежно-голубое. Гарри очутился на замковом дворе. Лили и Снейп шли мимо него, горячо споря о чем-то. Очевидно, прошло несколько лет — и Лили, и Снейп повзрослели, но если Лили шел ее возраст — она стала красивой юной девушкой, то Снейп оставался худым и каким-то неухоженным, вдобавок к этому он здорово вытянулся и был теперь по-юношески нескладным, со слишком длинными руками, которые он, кажется, не знал куда деть. «Я-то думал, мы друзья, — бубнил Снейп, глядя на Лили искоса. — Лучшие друзья». Лили нахмурилась. «Мы и есть друзья, Сев, но мне не нравятся люди, с которыми ты связался. Прости, но я не выношу Эйвери и Мальсибера. Мальсибер! Ну что ты в нем нашел, Сев? Он же подонок! Ты знаешь, что он на днях пытался сделать с Мэри Макдональд?» Лили остановилась у колонны и прислонилась к ней, глядя в худое бледное лицо. «Ерунда это, — сказал Снейп. — Он хотел просто посмеяться». «Это темная магия, и если ты считаешь, что это смешно…»

Двор исчез, выцвела яркая зелень. Вокруг Гарри выросли каменные стены. Лили в халате и с забранными волосами стояла в коридоре у портрета Полной Дамы. Та делала вид, что занята своим отражением в карманном зеркальце, но то и дело поглядывала на Снейпа, прятавшего виноватое лица за завесой грязных волос. «Можешь не трудиться. Я пришла только потому, что Мэри сказала, будто ты грозишься проторчать здесь всю ночь…» «Да. Я бы так и сделал. Я вовсе не хотел обзывать тебя грязнокровкой, это у меня просто…» «Сорвалось с языка? — безжалостно спросила Лили. — Слишком поздно. Я много лет находила тебе оправдания. Никто из моих друзей не понимает, почему я вообще с тобой разговариваю. Ты и твои дружки — Пожиратели смерти…» Снейп еще ниже опустил голову. «Ага, ты этого не отрицаешь. Ты даже не отрицаешь, что сам собираешься стать таким же. Тебе не терпится присоединиться к Сам-Знаешь-Кому, да?» Снейп открыл рот, но так и замер, не проронив ни слова. «Я больше не могу закрывать глаза. Ты выбрал свою дорогу, я — свою», — сказала Лили, разворачиваясь. «Нет… послушай, я не хотел…» — Снейп дернулся к ней, надеясь остановить, но Лили замерла и без его помощи. «Не хотел обзывать меня грязнокровкой? Но ведь всех, кто родом из таких семей, ты именно так и зовешь, Северус. Почему же я должна быть исключением?» Он пытался что-то объяснить, но Лили бросила на него презрительный взгляд, повернулась и скрылась в проходе за портретом.

Вход в башню Гриффиндора исчез, а новая сцена появилась не сразу. Гарри словно пролетал сквозь туман, сотканный из обрывков воспоминаний, пока не очутился на пустынной, холодной вершине холма. Ветер бесновался, гнул ветви деревьев, швырял горстями опавшие листья, но вокруг того места, где приземлился Гарри, было совсем тихо. Снейп стоял на коленях, его палочка валялась на земле, пальцы дрожали. Над ним, как великан, нависал Дамблдор, его подсвеченное снизу «Люмосом» лицо казалось призрачным и наводило ужас. Снейп заламывал руки, ветер разметал его черные волосы вокруг головы. «Он думает, что речь идет о ее сыне… Он собирается отправиться к ней… убить их всех…» — говоря это, Снейп казался безумным. «Если она так много для вас значит, то Лорд Волдеморт, несомненно, пощадит ее. Разве не могли вы попросить его пощадить мать в обмен на сына?» «Я… я просил…» — едва слышно сказал Снейп. «Вы мне отвратительны, — прошипел Дамблдор с презрением. — Значит, вам плевать, что ее муж и сын погибнут? Пусть гибнут, лишь бы вы получили то, что хотите?» Снейп молчал, не спуская глаз с Дамблдора. «Ну, так спрячьте их всех, — прохрипел он. — Спасите ее… их. Прошу вас». «А что я получу взамен, Северус?» «Взамен? — Снейп замялся всего на мгновение и выпалил с жаром смертника, получившего надежду на помилование: — Все что угодно».

Вершина холма исчезла, и Гарри оказался в кабинете Дамблдора. Все здесь, за исключением некоторых мелочей, было таким, как помнил Гарри, только Снейп поломанной куклой замер в кресле. Дамблдор с мрачным видом стоял над ним. «Я думал… вы… спасете ее…» — хрипел Снейп, царапая шею, словно ему не хватало воздуха. «Они с Джеймсом доверились не тому человеку, — сказал Дамблдор. — Как и вы, Северус. Вы ведь тоже надеялись, что Лорд Волдеморт ее пощадит? Но ее сын выжил. У него ее глаза, такие же точно. Вы ведь помните глаза Лили Эванс?» «Прекратите! — выкрикнул Снейп. — Умерла… навсегда…» «Вас мучает совесть, Северус?» «Лучше бы… лучше бы умер…» «И какая от этого была бы польза? — холодно спросил Дамблдор. — Если вам была дорога Лили Эванс, то ваш дальнейший путь ясен. Помогите мне защитить сына Лили». «Ему не нужна защита. Темный Лорд ушел». «Темный Лорд вернется, и тогда Гарри Поттер окажется в страшной опасности».

Они все еще были в директорском кабинете. Дамблдор сидел в своем высоком кресле, его правая рука, почерневшая и обугленная, бессильно покоилась на столе рядом с мечом Гриффиндора и треснувшим кольцом Марволо Мракса. «Меня должны убить вы», — сказал директор. Гарри обернулся — сидевший в кресле Снейп не двигался, и даже его лицо казалось восковой маской. «Вы хотите, чтобы я сделал это прямо сейчас? — с иронией спросил Снейп после долгого молчания. — Или дать еще несколько минут, чтобы вы успели составить эпитафию?» «Нет-нет, это не так срочно, — ответил Дамблдор, улыбаясь. — Я полагаю, случай представится в свое время. С учетом того, что произошло сегодня, — он показал на свою обугленную руку, — можно не сомневаться, что это произойдет в течение года». «Если вы не против умереть, — резко сказал Снейп, — почему бы не предоставить ваше убийство Драко, как и хочет Темный Лорд?» «Душа мальчика еще не настолько повреждена, — ответил Дамблдор. — Я бы не хотел, чтобы она раскололась из-за меня». «А моя душа, Дамблдор? Моя?» — взвился Снейп. «Только вам известно, потерпит ли ваша душа ущерб от того, что вы поможете старику избавиться от боли и унижения», — ответил Дамблдор.

Резко стемнело. Кресло опустело — директор теперь ходил взад-вперед по кабинету, а Снейп сидел все там же и, кажется, даже в той же позе. «Гарри не должен знать, до самого последнего момента, до тех пор, пока не будет необходимо, а то разве хватит у него сил сделать то, что он должен сделать?» «А что он должен сделать?» «Это наш с Гарри секрет, — отрезал Дамблдор и зашептал горячо: — А теперь слушайте внимательно, Северус. Настанет время — после моей смерти — не спорьте, не перебивайте меня! Настанет время, когда Лорд Волдеморт начнет опасаться за жизнь своей змеи». «Нагини?» — удивленно переспросил Снейп. «Именно. Настанет время, когда он перестанет посылать змею выполнять свои приказы, а станет держать в безопасности рядом с собой, окружив магической защитой. Вот тогда, я думаю, можно будет сказать Гарри». «Сказать Гарри что?» Дамблдор набрал в грудь воздуха и закрыл глаза. «Сказать ему, что в ту ночь, когда Лили поставила между ними свою жизнь, словно щит, заклинание «Авада Кедавра» отлетело назад, ударив в Лорда Волдеморта, и осколок его души, оторвавшись от целого, проскользнул в единственное живое существо, уцелевшее в рушащемся здании. Часть Волдеморта живет в Гарри, и именно она дает мальчику способность говорить со змеями и ту связь с мыслями Лорда Волдеморта, которую он сам не понимает. И пока этот осколок души живет в Гарри, под его защитой, Волдеморт не может умереть». Гарри догадывался, что рано или поздно услышит что-то такое, и все равно эти слова, непоправимо вырывавшиеся изо рта директора, стали ударом. Ему показалось, что он смотрит на собеседников из конца длинного туннеля, и их голоса странно отдавались в его ушах. «Значит, мальчик… мальчик должен умереть?» — спросил Снейп очень спокойным голосом. «И убить его должен сам Волдеморт, Северус. Это самое важное». Опять настало долгое молчание. Потом Снейп сказал: «Все эти годы… я думал… что мы оберегаем его ради нее. Ради Лили». «Мы оберегали его, потому что было очень важно обучить его, вырастить, дать испробовать свою силу. Тем временем связь между ними все крепнет, болезненно разрастается. Порой мне кажется, что Гарри сам это подозревает. Если я не ошибся в нем, он устроит все так, что, когда он выйдет навстречу своей смерти, это будет означать настоящий конец Волдеморта». Снейп смотрел на него с ужасом: «Так вы сохраняли ему жизнь, чтобы он мог погибнуть в нужный момент?» «Вас это шокирует, Северус? Сколько людей, мужчин и женщин, погибло на ваших глазах?» «В последнее время — только те, кого я не мог спасти. — Снейп встал. — Вы меня использовали. Я шпионил ради вас, лгал ради вас, подвергал себя смертельной опасности ради вас. И думал, что делаю все это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили. А теперь вы говорите мне, что растили его как свинью на убой…» Кабинет закружился перед глазами Гарри, он почувствовал, что его тянет куда-то в сторону, черты лица директора поплыли, Снейп растворялся в дымке, и Гарри уже мог видеть густой лес вокруг себя, ощущать запахи, и все же перед тем, как окончательно покинуть сознание Снейпа, он услышал едва различимое: «Через столько лет?» «Всегда!»

Вряд ли с тех пор, как Снейп заставил Гарри окунуться в свои воспоминания, прошло много времени — нога все так же болела, горело огнем между лопаток, а пальцы Снейпа, вцепившиеся в его щеки, все еще не согрелись. Гарри тяжело сглотнул. Снейп все не отпускал его и смотрел в глаза пристально и с вызовом, будто ждал, что Гарри начнет смеяться, выдаст какой-нибудь неуместный комментарий, и придется защищаться, хватать палочку и рычать сквозь зубы что-нибудь такое, что заставит насмешника заткнуться. Но Гарри молчал — на ум не шло ни слова, и пальцы медленно соскользнули с его щек.

Голова шла кругом. Снейп дружил с его матерью и даже, похоже, был влюблен в нее, хоть и пытался скрыть от Гарри все, что могло натолкнуть на эту мысль. Снейп защищал его — все эти годы, защищал в память о Лили. Снейп делал вещи, которые были бы не под силу большинству — он убил директора и должен был отправить его, Гарри, на смерть. Даже странно, что на это у него не хватило выдержки, хотя… Гарри вспомнил, как изменилось лицо Снейпа там, в кабинете директора, когда он кричал: «Я думал, что делаю все это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили». Получается, все было напрасно. Шестнадцать лет жизни Снейпа перечеркивались одной фразой Дамблдора, цель его жизни, его искупление отправлялись к чертям собачьим. Как и жизнь самого Гарри. «Как свинью на убой».

Все, что с ним приключалось, все теплые и горькие события, все служило одной цели — закалить его, дать силы в нужный момент положить голову на плаху. Гарри зажмурился, стараясь удержать за веками набухающую слезу, и воспоминания — его собственные — замелькали перед глазами. Теперь они казались нереальными, выдуманными, разыгранными талантливым кукловодом. Лес стремительно разрастался вокруг Гарри, а сам он становился все меньше и вот-вот должен был пропасть под тяжестью свалившегося на него знания. Горло сдавило, в легких не осталось ни капли кислорода, и не было в мире никого, кроме него и его горя. Если бы мама была здесь, или Сириус, или Люпин, кто-то родной, кто-то, кто понял бы, какая боль разрывала сейчас его внутренности! Гарри схватился за грудь, словно пытался удержать сердце за ребрами, и нашарил под свитером мешочек из ишачьей кожи. Он сел, лихорадочно стянул с себя свитер, снял с шеи мешок и принялся рыться внутри — там должен был оставаться осколок от зеркала, того самого, что подарил ему Сириус на последнее Рождество, что они провели вместе. Глупо было надеяться, что оно, разбитое, работает, тем более там — за завесой арки, и все же Гарри надеялся, цеплялся за эту идею, как за спасательный круг, словно Сириус в отражении рассмеется и скажет: «Брось, Гарри, наверняка это все дурная шутка», — а из-за деревьев выйдет Дамблдор, улыбнется ласково и кивнет, разрешая жить дальше.

Гарри вынул из мешочка обломки палочки, письмо матери, обрывок фотографии и наткнулся на что-то холодное и круглое. Снитч! Гарри не вспоминал о нем уйму времени и теперь взглянул по-новому. Очередная загадка Дамблдора наверняка несла в себе смысл, просто время понять его еще не пришло, как не наступало до сих пор время узнать о том, какая судьба ему уготована. Гарри — сам не зная зачем — прижал снитч к губам. «Я должен умереть», — подумал он, и снитч вдруг щелкнул, одна его половинка откинулась. Внутри лежал черный камень с щербатой вертикальной трещиной посередине. Гарри пригляделся — вокруг трещины тонкие линии образовывали треугольник и круг — знак Даров смерти. Если бы Гарри мог что-то чувствовать — а он не мог, все эмоции будто запорошило снегом, — он наверняка ощутил бы триумф. Гермиона не желала верить в Дары, но они существовали — мантия, по крайней мере, а теперь нашелся и Воскрешающий камень. Может, легенда не врала, и он правда обладал волшебной силой? Гарри трижды повернул камень в ладони и зажмурился, сам не зная, чего ожидать.

— Мерлин, — пробормотал откуда-то издалека Снейп. — Ты?..

Гарри открыл глаза. Перед ним, улыбаясь, стояла призрачная Лили Поттер. Совсем юная, немногим старше его самого и Гермионы, очень красивая и такая далекая. Сдерживать слезы больше не было сил. Они покатились по щекам, и Гарри попытался стереть их плечом, но за веками словно открыли кран — слезы все не кончались. Он протянул к Лили руку, она ответила тем же, но пальцы Гарри прошли сквозь ее ладони, рука бессильно упала на покрытую полуистлевшими листьями землю.

— За что, мама? Почему я? — спросил Гарри одними губами, но Лили услышала.

Она снова улыбнулась — светло и печально одновременно.

— Не ищи причин, сынок. В этом нет ни смысла, ни облегчения — прошлое уже не исправить. Думай о тех, кого ты любишь. Любовь — все, что у нас есть. — Она села на землю, так, что ее лицо теперь оказалось вровень с лицом Гарри. — Ты вырос таким храбрым, мой мальчик. Каждую минуту твоей жизни я гордилась тобой. Папа гордится тобой. Мы рядом, что бы…

Вдруг раздался треск. Гарри резко повернулся, оглянулась и Лили. Снейп с лицом белее мела медленно опускался на колени. Узнавание, гнев и замешательство поочередно отразились в глазах Лили. Она выпрямилась и повернулась к Снейпу, но не успела ничего сказать.

— Гарри! — лес пронзил голос Гермионы, в нем звенела паника. — Гарри, где ты?

От неожиданности он выронил камень, и видение Лили исчезло.

— Гарри!

Гермиона выбежала из-за группки увитых побегами омелы деревьев. В ее волосах застряли листья и прутики, на щеке красовалась глубокая свежая царапина, и кровь медленно стекала к подбородку.

— Мерлин! Ты здесь!

Она подбежала к Гарри, схватила за руки, заставляя подняться, осмотрела со всех сторон, убедилась, что он цел, а потом уткнулась носом ему в шею и разрыдалась, барабаня кулачками в грудь.

— Я думала… черт! Думала…

— Тише, я жив, — ответил Гарри. Его сердце снова ухнуло куда-то в пропасть — «пока что жив».

Снейп встал и сделал шаг к ним. Он все еще оставался смертельно бледным, но, по крайней мере, вернул на лицо непроницаемую маску.

— Нам лучше уйти отсюда, — сказал он и положил руки им на плечи.

Уже привычный рывок подхватил Гарри, и спустя мгновение они приземлились в палатке. Гарри прислонился спиной к громоздкому буфету, стоявшему недалеко от входа, и медленно сполз на пол. Гермиона тараторила что-то, потрясая исчерканными листами пергамента — она, очевидно, сразу догадалась, к чему все шло, и уже придумала кучу способов избежать неизбежного. Гермиона всегда была гораздо сообразительнее него. Ее голос звучал как из трубы, и Гарри пришлось приложить усилие, чтобы понять, о чем она говорила.

— …опускать руки. Мы что-нибудь придумаем, как всегда придумывали, верно? — Гермиона закусила губу и судорожно всхлипнула. — У нас есть яд василиска, если найти Фоукса…

— Крестраж погибнет, только если умрет его вместилище, — тихо сказал Дамблдор. — Фениксы чудесные создания, но даже они не умеют воскрешать мертвецов.

— Тогда реанимация! Маглы умеют воскрешать мертвецов! Если быстро перенести… — она замялась, подбирая подходящее слово, словно, если ей удастся не произносить имя Гарри, от этого что-то изменится, — пострадавшего в больницу, то адреналин, дефибриллятор, массаж сердца…

— Сделать это должен именно Том. Иначе ничего не получится. А вряд ли он разрешит забрать…

«Тело», — додумал Гарри. Скоро о нем будут говорить как о теле. С удивлением он отметил, что готов вот-вот истерично расхохотаться.

Гермиона взорвалась. Она швырнула записи в портрет и закричала:

— Это может сработать! Нужно просто придумать план… Какого черта вы качаете головой? Это же Гарри! Он не может… не может… — Она вдруг словно сдулась и спросила: — У нас есть хоть один шанс? Вы же великий волшебник…

— Область магии, в которую вступили Гарри и Том, совершенно не изучены. Это terra incognita даже для меня, невозможно предсказать, что случится, когда Том попытается повторить то, что не получилось у него шестнадцать лет назад. Я не могу дать никаких гарантий. Мне очень жаль.

Гермиона пустым взглядом посмотрела на Снейпа, словно ища поддержки, но он спрятал лицо за волосами и только выкручивал длинные тонкие пальцы. Гермиона зажмурилась, глубоко вздохнула и села рядом с Гарри на пол. Она протянула руку, и он тут же, не задумываясь, схватился за нее. Гермиона прислонилась лбом к его лбу и зашептала горячо, но так, чтобы никто не слышал:

— Это несправедливо, Гарри, так несправедливо! Но мы справимся, и я останусь рядом, что бы ни случилось. Все будет хорошо. «Станет на шаг ближе к смерти и уйдет под руку с ней. Мальчик, которому суждено, вернется, чтобы закончить». Помнишь? Пророчество Трелони. Часть уже исполнилась, мы нашли диадему: «Запятнанная злом, секрет среди секретов». И вторая часть исполнится, слышишь?

— Ты ведь считаешь, что предсказания — чушь собачья, — сказал Гарри, бездумно поглаживая тонкую кожу на ее запястье.

— Дамблдор говорил, что они не имеют силы, если в них не верить. — Гермиона провела кончиками пальцев по его щеке. — Я буду верить. И поверю во что угодно, если это позволит спасти тебя.

Гарри смотрел в лихорадочно блестевшие глаза Гермионы и думал том, что сказала его мама. «Думай о тех, кого любишь. Любовь — это все, что у нас есть». Гермиона стала всем для Гарри. Когда она истекала кровью, раненая в поместье Малфоев, Гарри без промедления отдал бы все что угодно, лишь бы она поправилась и жила счастливо до конца своих дней. Но пока Риддл оставался непобежденным, ни Гермионе, ни Уизли, ни Луне и Невиллу счастья не видать, а может, и жизни тоже. Гарри представил Гермиону, связанную и измученную, на коленях перед Белатриссой Лестрейндж, Рона в луже крови, миссис Уизли, рыдающую над бездыханным телом кого-то из близнецов. Незнакомого юношу с розовыми волосами у надгробия. Чувство, что он не сможет допустить этого, пускай даже придется пожертвовать собственной жизнью, зародилось где-то глубоко в душе, выросло и заполнило собой все его существо. Пусть он умрет, но зато останутся живы все те, кого он так сильно любит, те, кто любит его. А значит, и частичка самого Гарри продолжит жить на земле — в их мыслях, их памяти, их детях и свершениях. Он сжал руку Гермионы. Будет жить она.

— Стоит подумать, что делать, — сказал Гарри, четко выговаривая слова и контролируя голос. — Нужно уничтожить змею, а потом кому-то придется убить и Риддла. Только поскорее… Боюсь, моей решимости не хватит надолго.

Он повернулся к Снейпу.

— Профессор?

Снейп поднял голову и посмотрел на Гарри с болью и отчаянием.

— Мне понадобится ваша помощь. Но, обещаю, это в последний раз.