Along a different path (джен)

У Гарри перед глазами расцветали яркие вспышки от заклятий, смутно мерещился плач младенца (и откуда в Отделе Тайн дети? Ах да, Пожиратель с головой ребенка…), сквозь вату его мыслей («Только не умирай, это будет моя вина, если ты умрешь!») пытался прорваться чей-то знакомый голос, вроде бы Невилла…

— Гарри, она жива! Я точно чувствую пульс!

Кто-то потянул его за руку, уложил пальцы на тонком и теплом запястье Гермионы. «Только не умирай, Гермиона, пожалуйста!» Венка на ее руке еле заметно толкнулась в подушечки его пальцев, потом еще и еще раз — «Неужели жива?». Гарри, не решавшийся смотреть на бледное лицо Гермионы, наконец перевел взгляд прямо на нее. В глазах плясали точки, все вокруг будто застилал туман, но огромное кровавое пятно на ее боку само притягивало внимание. Гарри невесомо дотронулся до него — ее ведь ранило в другое место? Долохов попал неизвестным заклинанием Гермионе в грудь, но крови не было. Она что, получила еще какую-то травму?

— Гарри, надо помочь ей. Гермиона жива, но время уходит! — кто-то тряхнул его за плечо.

«Жива»…

Гарри моргнул, и наваждение пропало. Они находились не в Отделе Тайн, а в лесу. Труп Петтигрю все так же валялся рядом, напоминая, что все произошедшее в подвале дома Малфоев было не сном, а беспощадной реальностью, его очередной ошибкой. Плакал не Пожиратель с головой младенца, а Добби — он раскачивался взад-вперед, всхлипывал и утирал текущие по сморщенному личику крупные слезы краем своей окровавленной одежды, от нее на коже домовика оставались багровые разводы. Рядом с Гарри стояла Луна, не Невилл, она растеряла все свое мечтательное выражение и смотрела необыкновенно серьезно, Гарри и подумать не мог, что она так умеет.

— У вас есть какие-нибудь зелья? — спросила Луна, сжимая его плечо еще сильнее.

— Зелья… — Гарри тряхнул головой, прогоняя остатки морока. — Есть. В сумке Гермионы должны быть.

Он, не к месту смущаясь и испытывая вину, стал неловко шарить по ее телу в поисках крошечной бисерной сумочки, с которой Гермиона не расставалась со дня их ухода из Норы. Сумочка нашлась в заднем кармане джинсов, и Гарри засунул в нее руку по самое плечо. Пальцы натыкались на книги, какие-то вещи, даже на посуду, но ничего похожего на склянки не попадалось. Перед глазами встала непрошеная картина: окровавленный Рон лежит на земле, его пальцы судорожно сжимаются, будто пытаясь поймать студеный воздух, под ногами Гарри хрустят листья, и Гермиона, с перепачканными красным руками, просит его открыть флакон.

Он направил палочки, сразу все, которые отобрал у Петтигрю, в нутро сумки и крикнул:

— Акцио, бадьян! — Полупустой пузырек прыгнул ему в руку. — Луна, помоги! Подними ее свитер!

Луна упала на колени рядом с бесчувственной Гермионой и аккуратно обнажила рану. Нож, который так и валялся рядом, распорол ей правый бок — рана казалась не слишком глубокой, хотя и довольно страшной. Крови было много, но, если Гарри правильно помнил основы анатомии, ничего жизненно важного кинжал задеть не должен был.

— Держись, Гермиона, ты же сильная, — бормотал Гарри, вынимая непослушными пальцами пробку. — Сейчас, сейчас будет легче.

«Это будет моя вина, если ты умрешь».

Капли снадобья упали на края раны, на обнаженные ткани, и они на глазах принялись срастаться, кровь унялась. Но стоило Гарри прекратить лить зелье, как они вновь расползлись, и кровь сначала засочилась, а потом и вовсе хлынула на его руки.

— Что за черт? — он вылил последние капли из бутылочки на рану, но эффекта не добился. — Луна, почему не помогает?

Луна растерянно пожала плечами.

— Давай попробуем наложить тугую повязку. Это должно остановить кровь.

Гарри выудил заклинанием из сумки пару чистых рубашек и передал их Луне. Она ловким и сильным движением порвала ткань на полосы. Гарри осторожно приподнял Гермиону, стараясь не нанести ей еще большего вреда своими действиями, а Луна сноровисто принялась заматывать раненый бок тканью.

— Гарри Поттер, сэр, — пискнул Добби.

— Что такое? — сквозь зубы прошипел Гарри — Гермиона хоть и была совсем лёгонькой, но удерживать ее практически на вытянутых руках оказалось очень трудно.

— Добби слышал о таком, сэр. Некоторые волшебники, злые волшебники, сэр, используют зачарованное или отравленное оружие. Добби даже видел такое у своего хозяина, бывшего хозяина, сэр.

— Дальше! — Гарри из последних сил удерживал свою ношу, пока Луна затягивала узел.

— Раны, нанесенные таким оружием, плохо закрываются, кровь тяжело остановить, а шрамы уже никогда не сводятся.

— И что же делать? — Гарри уложил Гермиону обратно на землю, снял с себя куртку и сделал из нее подобие подушки, затем передумал и устроил голову девушки у себя на коленях. Он понимал, конечно, что она без сознания и не чувствует этой заботы, но все равно, снедаемый виной, хотел сделать для нее все, что было в его силах, пусть даже такую бесполезную мелочь.

— Добби не знает, сэр. Добби еще молодой эльф. Добби не приходилось лечить такие раны, — домовик скорбно поджал губы, его уши опустились, а в уголках огромных глаз снова собрались слезы.

— Кричер! — позвал Гарри в панике. На повязке быстро проступала кровь, и Луна принялась сооружать еще один слой из оторванных от рубашек рукавов.

Кричер не появлялся, и Гарри позвал снова и еще раз, переходя на крик, заставляя птиц покинуть свои насиженные на деревьях места и кружить над верхушками, тревожно голося. Наконец хлопок возвестил о прибытии эльфа.

— Кричер пришел, как только сумел, хозяин.

Если бы его руки были свободны, Гарри, наверное, схватил бы домовика за наволочку и как следует встряхнул. Но на его ладонях покоилась голова Гермионы, ее кудри ручейками стекали между пальцев, и он боялся шевельнуться. Кричер все же уловил настроение хозяина и склонился в не самом глубоком поклоне.

— Хозяин сказал приходить, если безопасно. Кричер всего лишь выполнял приказ.

Гарри нетерпеливо мотнул головой.

— Скажи, ты знаешь, что это за оружие? — он кивнул в сторону кинжала, и эльф осторожно поднял его с земли за рукоятку.

— О да. Кричер не раз видел такое раньше — в благородном доме Блэков. Это отравленный клинок, очень опасная вещь.

Его взгляд скользнул по Гермионе, по кровавым тряпкам на ее боку.

— Ты сможешь вылечить рану от него?

Кричер молча пожевал губами.

— Осмелюсь спросить, кто нанес рану подруге хозяина?

— Беллатриса Лестрейндж, — ответил Гарри, закипая внутри от злости — ему почудилось удовлетворение в глазах эльфа, еле заметная, тщательно скрытая радость.

— Кричер не уверен, что сумеет, хозяин. Госпожа Белла так искусна… — он с сокрушенным видом, которым, впрочем, не смог никого обмануть, снова поклонился.

— Ах ты недостойный эльф! — взвился Добби. — Домовик обязан помогать хозяину! Ты можешь помочь юной мисс! Ты не должен лгать Гарри Поттеру!

Он подлетел к Кричеру и принялся молотить маленькими кулачками по всему, до чего мог дотянуться. Спина, голова и руки старого домовика вмиг покрылись красными следами — Добби так и оставался перепачканным кровью Гермионы.

— Если хозяин велит… — верещал Добби, вцепившись Кричеру в остатки волос на голове. Старик не остался в долгу и укусил Добби за предплечье.

— Кричер! Добби! Хватит! — Оба эльфа замерли, но продолжили бросать друг на друга яростные взгляды. Гарри прочистил горло. — Кричер, я приказываю: если ты знаешь, как помочь Гермионе, сделай это.

— Как угодно хозяину Гарри, — Кричер нехотя поклонился.

Он засеменил в их сторону, склонился над Гермионой, щелкнул пальцами, и повязки исчезли. Кровь беспрепятственно заструилась по коже девушки.

— Что ты делаешь? Она же истечет кровью! — крикнул Гарри, но Кричер невозмутимо покачал головой.

— Я выполняю приказание.

Он совсем низко склонился над раной, разве что не ткнувшись в нее носом, пробормотал что-то и с хлопком исчез. Не успел Гарри понять, что случилось, как Кричер вернулся. В его сморщенных лапках были зажаты какие-то сухие листья. Он раскрошил их, растер в ладонях, поднес получившуюся пыль к ране и дунул. Его дыхание подхватило мельчайшие частички толченых листьев, они полетели прямо к боку Гермионы и опустились на поврежденные ткани. Гарри показалось, что кровь тут же замедлила свой бег, а обрадованный вздох Луны только подтвердил его наблюдения. Кричер, продолжая что-то шептать, выудил из складок наволочки небольшую серебряную баночку, открутил украшенную резьбой крышку, достал щепотку серого порошка, поглядел на нее, затем — критически — на Гермиону и ссыпал половину обратно. Еще один порыв воздуха, и серый порошок тоже осел на рану. Кровь уже не шла, только кое-где выступали отдельные ее капли, и края раны стали выглядеть гораздо опрятнее, будто на них уже начала нарастать новая кожа. Повинуясь щелчку пальцев эльфа, пропитанные кровью тряпки очистились и плотно обмотали торс девушки.

— Это все, что Кричер умеет, — проскрипел домовик. — Подруга хозяина не умрет. По крайней мере, сегодня.

— Что это значит? — Гарри почувствовал такое облегчение, что готов был простить Кричеру промедление.

— Подруге хозяина нужны чистые повязки, заживляющие и обезболивающие снадобья, зелье для восполнения крови. Без них выздоровление затянется или рана снова откроется.

— Я понял, Кричер, спасибо тебе, — Гарри посмотрел в лицо Гермионе, и ему почудилось, что на него возвращаются краски, по крайней мере, бледность уже не казалась мертвенной. Гермиона была жива, и вещи важнее в тот момент не существовало.

— Кричер может идти?

— Подожди немного.

Гарри осторожно переложил голову Гермионы на свою куртку, поднялся, замечая наконец, как сильно затекли его ноги. Добби так и стоял на месте, не смея шевельнуться, Луна спокойно смотрела на него снизу вверх, ее руки, перепачканные кровью, сжимали подол платья. Мистер Олливандер сидел, привалившись к дереву, и переводил испуганный взгляд с мертвого Хвоста на Гермиону. Старик выглядел так, будто готов был вот-вот потерять сознание, и Гарри почел за лучшее поскорее переместиться в палатку.

— Добби, помоги мистеру Олливандеру добраться до палатки, Кричер, избавься от этого, — он кивнул в сторону тела Петтигрю. — Луна, помоги, пожалуйста!

Вместе они аккуратно подняли Гермиону и устроили на руках у Гарри. Он прижал ее хрупкое тело к своей груди и почувствовал, как величайшая радость, граничащая со счастьем, разливается внутри него, вытесняя все остальные мысли — что там с Лестрейндж, успела ли она вызвать Волдеморта, нашли ли Снейпа? Все это казалось сущими мелочами по сравнению с тем, что сердце Гермионы, пусть медленно, но билось рядом с его собственным.

В палатке Гарри осторожно сгрузил Гермиону на ее кровать, подумал немного и снял с нее ботинки, осторожно вспорол заклинанием грязный джемпер, очистил, как смог, с помощью «Экскуро» футболку, натянул ее поверх заново наложенной повязки и укрыл Гермиону одеялом. Он замер у ее постели, вглядываясь в знакомые черты лица и представляя, что скажет ей, когда она очнется, как будет молить о прощении. Гермиона, конечно, не станет сердиться, во всяком случае, долго. Пожурит, скажет, что не могла оставить его одного, ведь друзья так не поступают, и все пойдет иначе, ведь Гарри никогда, теперь уже никогда не забудет, как просто одним опрометчивым решением поставить чью-то жизнь под угрозу. Гарри убрал прядь волос, упавшую Гермионе на лоб. Счастье, еще минуту назад наполнявшее его ярким светом, постепенно угасало. На нем лежала слишком большая ответственность, чтобы вести себя как мальчишка. Пора было взрослеть.

Мистер Олливандер запнулся о стул и чуть не уронил его. Гарри спохватился и призвал из сумочки Гермионы уменьшенную кровать Рона, установил ее в уголке, увеличил до обычных размеров.

— Вот, мистер Олливандер. Устраивайтесь. Отдохните… Если вам что-то нужно, дайте знать.

Старый мастер только кивнул. Добби помог ему добраться до постели, а затем подошел к Гарри.

— Добби может накрыть стол к чаю, если сэру Гарри Поттеру будет угодно, — пискнул он, и в его глазах будто загорелись звездочки надежды побыть полезным еще немного.

Гарри взлохматил волосы, огляделся — Луна мыла руки в раковине на кухне, раз за разом натирая их мылом, скобля ногтями, поднимаясь все выше к локтям. Олливандер, похоже, уснул сразу же, как его голова коснулась подушки. Гарри присел на корточки, взял домовика за лапку, и тот расплылся в довольной улыбке.

— Добби, у меня для тебя очень важное задание. Разыщи, — он понизил голос до шепота, — профессора Снейпа, но убедись, что он один. Расскажи, в каком состоянии Гермиона, попроси зелий, каких — ты слышал. Запомни, это очень важно! Никто, кроме профессора, не должен тебя видеть! И никому не говори, кто и к кому тебя послал. Это тайна!

Добби кивнул, скроив серьезно-решительную мордашку, и аппарировал. Луна обернулась на шум — ее лицо блестело, а мокрые волосы разметались по плечам, заливая и без того многострадальное платье потеками воды.

— Не удержалась, — улыбнулась она. — В том подвале, знаешь ли, за нашей гигиеной не особо следили. Если у тебя найдется лишняя зубная щетка, ты сделаешь меня счастливейшей из живущих.

Гарри растерянно ухмыльнулся, пошел в ванную. Там он долго смотрел на себя в зеркало, пытаясь найти в отражении хоть какие-нибудь следы минувшей ночи — морщинку, седой волосок, хоть что-то, что говорило бы: «Все не прошло бесследно, я поумнел, я вынес урок». Но отражение было все тем же, разве что немного более бледным. Гарри раздраженно мазнул по зеркалу рукой — он и после смерти Сириуса, после того ранения Гермионы должен был что-то понять. Каждый, кто пошел с ним тогда, был на волосок от смерти. Каждый, кто пришел его спасать, мог погибнуть. Вся эта слежка за Малфоем на шестом курсе, непроверенные заклинания, патрулирование школы… Хорошо хоть додумался дать друзьям «Феликс Фелицис». Нет, Гарри Поттер не меняется, он по-прежнему вначале делает, а потом шевелит мозгами. Кто сказал, что в этот раз он наконец одумается и не потащит выздоровевшую Гермиону снова черт-те куда в угоду своим представлениям о добре и зле, о правильном и ложном, своей паранойе, в конце концов? Он рванул на себя дверцу шкафчика, разворошил его содержимое, но все же отыскал щетку для Луны. С силой захлопнув шкаф и бросив на себя еще одни презрительный взгляд, он вышел из ванной.

Луна нашлась у постели Гермионы. Она сидела на полу у изголовья и тихонько пела. Гарри подошел, изо всех сил стараясь контролировать выражение своего лица, и протянул зеленую пластиковую щетку в заводской упаковке.

— Держи. Новая.

— Спасибо. — Луна взяла щетку, но не встала, не направилась в ванную. Вместо этого она похлопала ладонью по полу рядом с собой. Гарри помедлил, и она позвала: — Давай же, Гарри. Присядь.

Он неловко опустился на пол — расстраивать Луну не хотелось, хотя говорить настроения не было совершенно. Болели ребра в тех местах, где их стягивали веревки Беллатрисы, саднило горло после захвата Хвоста, ломило мышцы рук, вдобавок головная боль, отошедшая на второй план во время схватки с Петтигрю и волнения за Гермиону, накатила с новой силой. Гарри понял, и для этого не требовалось ни напрягаться, ни прислушиваться к себе, что Волдеморт в доме Малфоев, что он знает об их выходке и зол на каждого обитателя поместья за очередной упущенный шанс изловить «Нежелательное лицо №1», а также за пропавших пленников.

— Мерлин, столько мозгошмыгов у тебя еще никогда не было. Хотя, если тебе интересно, среди моих знакомых ты — самый для них привлекательный, — Луна широко улыбнулась, но Гарри не разделил ее эмоций. — Гарри, вредно держать все в себе. Мозгошмыги вызывают размягчение мозга, помнишь? А в таком количестве… — Она покачала головой, давая понять, что ничего хорошего его не ждет.

— Я просто облажался, Луна, — сказал Гарри, с силой проводя ладонями по лицу.

— По-моему, ты был на высоте сегодня. Гермиона бы поддержала меня — ты спас ей жизнь.

— Спас жизнь! Я подвел ее под удар! Снова! А ведь она уже чуть не погибла из-за меня, тогда, в Отделе Тайн! Ты знаешь, мне сегодня показалось, что я опять там, и Сириус скоро умрет, и Гермиона… Гермиона… — Голос сорвался, и Гарри шумно сглотнул. — А кроме этого! На шестом курсе я послал ее патрулировать замок, в который в итоге ворвалась толпа Пожирателей. Она могла бы сидеть в безопасности в башне, но… На третьем нас чуть не поцеловали дементоры, еще чуть-чуть, и нас бы растерзал оборотень. На Рождество — змея, сейчас — это сумасшествие. Луна, ей просто опасно быть со мной! Лучше ей уйти, как Рону, иначе однажды я все-таки прикончу ее.

— Идет война, Гарри. Так уж вышло, что Гермиона находится слишком близко к ее эпицентру. Но, я уверена, она бы ни за что не поменяла свой выбор идти с тобой до конца.

— Не стоило мне затевать все это, — сокрушенно покачал головой Гарри. — Не надо было вести ее в поместье Малфоев. Нам ужасно повезло, но все могло быть иначе…

— Но в итоге вы спасли меня и мистера Олливандера. Это ведь не плохо, верно? — спросила Луна таким тоном, будто действительно сомневалась в том, что Гарри рад ее освобождению.

— Нет, что ты, Луна, даже не думай… — Щеки Гарри залила краска стыда. Он взял Луну за руку и слегка сжал тонкие пальцы с обломанными ногтями. — Ты наш друг, и мы бы все сделали для твоего спасения. Просто не нужно было бросаться в омут с головой. Хоть немного подумать, составить план…

Они помолчали. Луна, казалось, вовсе не тяготилась тишиной, а Гарри все копался в себе, пытаясь отыскать причины своего импульсивного поведения, понять, как ему быть дальше, как выполнить возложенную на него задачу и при этом не стать причиной еще чьей-либо смерти. Особенно Гермиониной…

— Она всегда стояла горой за меня. И сейчас, как бы тяжело ни было, она рядом. Даже Рон… мой лучший друг… Я ужасный человек, Луна, верно?

Луна откинулась, оперлась лопатками о кровать — та тихонько скрипнула.

— Что — Рон?

Гарри неопределенно махнул рукой в сторону выхода из палатки, и Луна кивнула так, будто все прекрасно поняла. Она переплела пальцы, снова разъединила, подсунула ладони под себя.

— Человек не становится плохим только потому, что ошибся. — Гарри не понял, говорит она о Роне или о нем самом, но думать о бывшем друге ему хотелось меньше всего.

— Я ошибался столько раз… — застонал Гарри, но Луна остановила его, подняв руку.

— Человек становится плохим, когда осознанно выбирает тот путь, что причинит кому-то боль. Я думаю, эта ошибка запомнится тебе и убережет от новых. — Она обернулась, взглянула на Гермиону. — Если не знать, что Гермиона без сознания, можно подумать, что она спит. — Луна снова тихонько запела, похоже, какую-то колыбельную.

— Она хотела поговорить с твоим отцом. Но теперь ход к нему нам точно закрыт, наверняка у него сейчас караулят Пожиратели.

— Что Гермиона хотела спросить у папы? — Луна притопывала ногой по коврику, поднимая небольшие клубы пыли.

— Про вот этот знак, — Гарри поднялся, взял со стола книжку, которую оставила здесь Гермиона всего несколько часов назад, а не целую вечность, как ему казалось, и вернулся к Луне. — Смотри, видишь? Он встречался нам несколько раз, Гермиона думает, что это неспроста.

— Это же знак Даров смерти! Я все-все знаю о них. Папа много лет занимается поиском, он рассказывал мне…

— Дары смерти? Что это? — Гарри смотрел на Луну с недоумением, она же вся светилась, будто упоминание о чем-то знакомом, о чем-то, связывавшем ее с отцом и родным домом, придало ей новых сил.

— Ты знаешь сказку о трех братьях, Гарри? — Он помотал головой. — Тогда стоит начать с нее, — Луна устроила книгу у себя на коленях, перелистнула несколько страниц и принялась читать: «Жили-были трое братьев, и вот однажды отправились они путешествовать. Шли они в сумерках дальней дорогой…»