Монстр с нежным сердцем (джен)

Этот же год плодотворно начался и для Елочки. Так как Гарри пока не с кем было переписываться посредством совиной почты, то птица воспользовалась полной свободой и вволю попаслась на вольных хлебах, налётывая счастливые круги по новой территории. А территория эта была ого-го какая: сотни километров вдоль и поперек вокруг Хогвартса, необозримые пространства, состоящие из гор, лесов и долин, рек и озер, лугов и болот, в которых мышей, всяких букашек и прочей мелкой живности было просто зашибись!

Но больше всего молодую дикую совушку радовало наличие огромных стай сов и ястребиных. Кого только не было в совятнях в окрестностях замка! Совы всех пород, орлы и ястребы, соколы и кречеты, и это не считая лесных обитателей — вороны и грачи, аисты и голуби, перепела и куропатки… Со всеми ними Елочка перезнакомилась в первые же дни своего появления.

Сама она тоже заинтересовала местных жителей, будучи иностранкой, привлекла внимание всех самцов своего вида. А встретив её расположение, пернатые мальчики страшно воодушевились и ударились в ухаживания за прелестной незнакомкой. Что ни ночь, то один, то другой подносил Елочке скромненький подарочек — мышку там, крота, червячка…

Самыми питательными были кроты с полевками, и Елочка постаралась приметить того, кто ей носил этих грызунов, справедливо сочтя, что такой самец будет более подходящей партией для неё и её будущего потомства. Этим перспективным женихом оказался прекрасный молодой совин с явно выраженными норвежскими чертами, у него был точно такой же окрас, как у Елочки — серо-бежевый в пестрину и со светлым лицевым диском. Как и у всех каменных сов, у них имелись пучки перьев наподобие ушек, из-за чего их часто путали с болотными ушастыми совами.

Самца звали Сумрак, его хозяином оказался Рам Никум, чему Гарри жутко обрадовался, после новогоднего полёта он очень симпатизировал индийцу. В ту ночь они обслужили около полусотни детей, обстоятельно облетев все рабочие кварталы, деревеньки и поселки, а учитывая, что в полет отправились три сотни волшебников, то нетрудно посчитать, сколько детишек они осчастливили сообща.

А так Гарри узнал от Никума, что этим занимаются все волшебники по всему миру — в каждой стране в одно и то же время, в зависимости от часового пояса, Санты, Ноэли, Пукки и прочие новогодние «деды» останавливали время и разносили подарки всем детям планеты.

Это открытие, понятное дело, сильно расстроило Гарри, когда он сравнил добрых волшебников прошлого с магами своего времени, и честно говоря, от последних ему захотелось плеваться, особенно от лживого Дамблдора с его утаечками… Помощь он всем обещает, ага… А папаша Снейп без работы в Коукворте загибался! И не только он, а все магглы!

Тома-то какого хрена из Хогвартса выпинывали во время войны?! Ну с чего Хогвартс-то на лето стал закрываться? Разве была в этом какая-то особая потребность? Ведь на лето только дети разъезжались, те, у которых родители не в Хогвартсе жили. Персонал и те ребята, чьи папы-мамы и дедушки в школе работали, оставались в замке круглый год. Ну разве что в отпуск сорвутся куда-нибудь в Канаду или Италию.

Прошла и закончилась зима, запахло оттепелью и подснежниками. Начался брачный период у птиц и зверей, в том числе и у сов. Гарри, к счастью, не беспокоил Елочку почтовыми делами, и она начала готовиться к материнству. Сумрак гнездо построил, девушку привел и теперь страшно волновался: сидел на веточке и топорщил перышки, пока супруга придирчиво оценивала жилище и прикидывала — убрать ли из этого угла шкаф? Подергав проблемную ветку и убедившись в её прочности, Елочка успокоилась и стала выдергивать из грудки пух, выстилая им пол.

Сумрак осторожно выдохнул, слетел с ветки и полетел на конюшню за шпаклевкой. Надрав из холок линяющих лошадей зимней шерсти, он отволок ценный груз домой и принялся забивать щели между веток.

С большими интервалами в течение всего месяца Елочка отложила двенадцать яичек, принявшись насиживать их сразу с начала выкладки, и к тому моменту, когда было отложено последнее яйцо, из первого вылупился первенец. Счастью матери не было предела. У неё прямо в зобу всё спирало, пока она смотрела на пушистого своего малыша и никак не могла насмотреться. Совята по мере откладок родились по очереди, и шестеро пушистиков в конечном результате согревали остальные шесть яичек. Но голодать никому не пришлось: земли вокруг Хогвартса были плодородны, и пищи хватало всем.

Гарри и Рам знали о прибавлении в совином семействе и специально сходили к старой березе посмотреть на слетков. Легонькие пуховые шарики расселись на ветках вокруг гнезда и люботытно таращились на огромный неизведанный мир, раскинувшийся за пределами их дома. Их было шестеро, от месяца до полутора возрастом, с разницей в две недели от первого до последнего. Вторая шестерка пока оставалась в гнезде. Наконец один, самый старший, решился на пробу крыла: свесившись с ветки, он обозрел ближние перспективы, выбрал ветку ниже и спорхнул.

Затаив дыхание, Гарри смотрел, как знакомятся с миром совята, и испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие. Насколько он помнил, Букля птенцов не выводила и умерла бездетной. Так что Хагрид, можно сказать, врал, когда утешал горюющего Гарри, говоря, что Букля прожила долгую и счастливую жизнь. Теперь Гарри воочию видел, что это не так, совы будущего выращивались в неволе и выводились искусственно волшебниками, которые к тому же сдвинули сезонную репродукцию сов. Иначе откуда же взялось выражение «Совят по осени считают», если птенцы диких сов рождаются весной и в мае-июне слетывают с гнезда?

Младший совёнок промахнулся мимо ветки и с писком свалился в траву. Рам тихо засмеялся, выбрался из кустов, осторожно подобрал птенчика, подошел к дереву поближе и усадил совёнка на ветку, в крону погуще. Вернулся к другу и сказал:

— Пойдем, Гарри, родители о них позаботятся. Нельзя их подбирать и уносить, — пояснил он, заметив вопросительное выражение на лице юноши. — День-два они посидят в траве или кустах, окрепнут и смогут улететь. Поверь, мама с папой их не бросят, покормят и согреют ночью, и всему, чему надо, обучат.

Индиец говорил уверенно, и Гарри поверил ему — правда ощущалась не только в голосе Никума, но и в глазах, и в характерном покачивании головой. Рам вообще был очень подвижным: каждое свое слово он сопровождал энергичными жестами и прочими телодвижениями, свойственными данной расе.

— Откуда ты, Рам? — поинтересовался Гарри. — Как ты оказался так далеко от Индии?

— Отец оплатил старшему брату Оксфорд, его главная мечта — выучить сына. А Шанкар как узнал об этом, так всех и потащил с собой, всю семью. Никого дома не оставил — всех заставил переехать с ним. Рупий, конечно, не хватило, но нам помогли соплеменники — Патилы, они раньше в Англию переехали, так что в складчину и вытащили нас из Шимлы… Мне пять лет всего было, и если дома никого не удивляли мои сверхспособности, то здесь я мог оказаться в опасности, дело-то в том, что родители и брат не знали, что я маг, ну подумаешь — свечки взглядом зажигаю, кто у нас этого не умеет?! Так вот, то, что у нас было нормой, здесь оказалось чудом, поэтому меня и забрали в Хогвартс. Прем Патил поговорил с родителями и убедил их отправить маленького волшебника в безопасное место. Мне уже двадцать, родителей я часто навещаю, у брата всё хорошо, он доктор, женился на прекрасной девушке, их дети подарили мне почетное звание дяди.

Договорив, Рам невинно улыбнулся ошеломленно молчавшему Гарри, мол, спросил — слушай.

Тот же Рам однажды обратился к Гарри за помощью: подошел во время завтрака к столу и попросил:

— Ты не сделаешь для меня кое-что? Мне домой на день рождения сестрёнки надо отлучиться, Суните сегодня шестнадцать лет исполняется, и она меня не простит, если я не приду. А проблема вот в чем: у меня в комнате зреет зелье, которое я должен отдать Отшельнику, но как раз сегодня я не могу. Я просил других, но они боятся друида, считают его чокнутым…

Гарри поднял брови, дескать, меня-то не боишься заранее напугать? И спросил:

— Где он живет?

— Спасибо, Гарри! — обрадовался Рам. — Ты меня очень выручишь, брат. А живет он за болотом, поэтому совы к нему не летают, избегают они этих мест. Там жуткие твари водятся, так что осторожнее будь, не суйся в воду, а постарайся перепрыгнуть как можно ближе к пещере Отшельника. Координаты я тебе дам…

Ушел Рам на день рождения своей любимой сестрички, а Гарри, искренне желая помочь хорошему человеку и другу, добросовестно посторожил зелье, в котором опознал сердечное лекарство, отчего миссия стала только значительнее. Сварено оно было, судя по всему, по каким-то особым индийским рецептам и являлось строго индивидуальным для конкретного человека. Честно покараулив, каждые полчаса заглядывая в пергамент, Гарри дождался, когда зелье дозреет и приобретет нужные цвет, консистенцию и запах, после чего аккуратно перелил в приготовленные скляночки, которые бережно сложил в ящичек с отделениями, а тот — в наплечную сумку.

Координаты до жилища Отшельника-друида были написаны на куске пергамента. Прочитав их несколько раз и накрепко запомнив, Гарри вышел из комнат Рама и покинул замок. Для того, чтобы трансгрессировать, пришлось пройти пару километров. Границы у нынешнего Хогвартса были куда обширнее, чем в будущем, где они заканчивались прямо у ворот.

Проходя полем, по которому парня неспешно проводили три ку-ши и несколько игривых телят, Гарри бросил взгляд на холм, на который он когда-то прибыл сюда из Амстердама, и улыбнулся — этот холм часто использовался как площадка портала, будучи самой высокой геологической точкой возле замка. Горы всё-таки далековато…

Ну вот и граница, вызвав в памяти градусы координат, Гарри крутанулся на пятке и трансгрессировал. Вышагнув из подпространства, он тут же осмотрелся, помня предостережение Рамы о чудищах, но вокруг расстилалась самая мирная и даже милая долина, мягко приглушенная туманом, стелющимся по склонам по обе стороны лощины. Тихое и спокойное место. Здесь росли дубравники и березовые рощицы, нежно окутываемые всё тем же туманом. Он лохматыми клоками тянулся с болота, самого обычного и безобидного с виду: кочки, заросли камыша и рогоза, вода, подернутая ряской, воздух, дрожащий от пляски комаров и мошки…

Видя столь пасторальную картинку, Гарри позволил себе чуточку расслабиться — болото как болото, ничего страшного. Где тут пещера с отшельником? В поисках пещеры Гарри двинулся в противоположную от болота сторону и вскоре нашел её среди хаотичного нагромождения скал.

Человек уже ждал, предупрежденный Патронусом Рамы, вышел из недр низенькой горушки навстречу гостю. Его вид вызвал у Гарри смешанные чувства: лицо друида было наидобрейшим, черные длинные волосы тронула седина, черно-белой выглядела аккуратная бородка, теплые карие глаза смотрели с приветливым ожиданием.

— Здравствуйте, сэр, — поздоровался Гарри, подходя и снимая с плеча сумку с лекарством.

— Приветствую тебя, — отозвался мужчина, принимая ценный груз. Пытливо заглянул в глаза. — Ты друг Рамы?

— Да, меня зовут Гарри, — по приглашению хозяина он присел на чурбак перед очагом. — Рам не смог к вам сегодня вырваться.

— Знаю, — кивнул отшельник, наливая в плошку травяного чаю. Передал Гарри, в свою добавил лекарство и отпил. Вздохнул. — Знаю. Хорошо, что он нашел, кого прислать. Благодарю.

— Не за что, — смутился Гарри, застеснявшись от простой доброй похвалы.

Одинокого друида звали Соломон, был он беженцем от испанских инквизиторов. Те сожгли его семью на костре, и осиротевший маг им всем жестоко отомстил, перебив-передушив палачей одного за другим, после чего исчез из мира, став отшельником. Простая и печальная история, одна из многих в нынешнее время, и Гарри мог только посочувствовать ему, добровольному изгнаннику от мира людей, не принявших существование семьи колдунов.

— Как же вы зимой здесь, не холодно? — забеспокоился Гарри.

— Здесь я только в теплое время года, на зиму я перебираюсь в хижину, — Соломон махнул рукой назад, за спину, в сторону гор. — Она защищена скалами, и мне не холодно. Одно время я жил в Хогвартсе, но некоторые начали меня осуждать за убийство магглов, так что… Рам Никум один из немногих, кто признал за мной право святой мести за жену и детей, эти палачи у меня сполна поплатились… — потемнел лицом Соломон.

Гарри сочувствующе взглянул в изборожденное глубокими морщинами печальное лицо и покачал головой, как никто понимая несчастного отшельника. Жестокие времена, суровые нравы…

Спешить ему было некуда, так что он провел в компании друида полный день, помогая отшельнику в разных мелочах: собирал с ним корешки и целебные травки, хворосту наносил, в пещерке прибрался, по доброте душевной переживая за больного человека, и сделал попытку пригласить на ПМЖ в замок.

— Нет, Гарри, ты добрый человечек, но сердце мое никогда не исцелится. То душа у меня болит, а не кусок плоти, перекачивающий кровь по венам. Вечной будет память моя по жене и дочкам, вечной будет и боль… Ты приходи ко мне, раз познакомились, не забывай.

— Не забуду… Буду… — с трудом выговорил Гарри, тоскуя и сопереживая.

Уходил он с тяжелым сердцем. Вот какому человеку помогает Рам Никум… В душе его царил полный раздрай, и он, добредя до болота, не трансгрессировал сразу домой, а решил пройтись по берегу, чтобы немного успокоиться. От расстройства Гарри как-то подзабыл, что болота — не самое удачное место для прогулок.

Конское ржание прорвалось сквозь синеющие сумерки, заставив Гарри замереть на месте. Неуверенно обернулся назад — отсюда до пещеры Соломона с километр уже, не возвращаться же к нему, чтобы спросить, есть ли у него лошадь? И чего она там так ржет?.. Досадливо поморщившись, он перешел на бег.

Тонул мышастый конь, до ужаса похожий на Мышку. Сердце прыгнуло к горлу и сдавило его, когда Гарри увидел белую узкую проточину на лбу животного: сомнений не осталось совсем — это его Мышка! Увидев хозяина, конь рванулся в его сторону, но только глубже увяз в трясине. Испуганно крича, он забился, баламутя воду и поднимая тучи брызг.

— Мышонок, держись! — крикнул Гарри, сдирая с себя сапоги. — Мышонок, сейчас!..

Сняв и отбросив куртку, он бросился в воду, побрел и ухнул вдруг с головой в яму. Ах, вот оно что, Мышонок упал в омут! В два гребка доплыв до коня, Гарри ухватил его за шею.

Но что это?! Вместо теплой конской шеи его ладони коснулись и тут же приклеились к холодной чешуйчатой плоти, а в нос ударил удушливый запах тухлой рыбы. Что за черт?

Гарри моргнул, отер лицо о плечо и посмотрел на тварь — и не понял, что же его схватило. Несусветная и совершенно неописуемая жуть, смердящая столь гадостно, что вызывала тошноту. Беспомощно дернувшись пару раз, Гарри понял, что руки приклеились намертво, тварь держала его крепко. Но… Мышка же…

От осознания этого Гарри внезапно охватила ярость — ах ты ж, подлюга! Мышкой притворяшься, значить? С-скотина! Счас ты у меня получишь… Сосредоточившись, Гарри трансгрессировал на берег вместе с тварью, выдергивая её из родной среды. Оказавшись на суше, келпи был тут же дезориентирован и беспомощно распластался на пузе, разбросав совершенно бесполезные ласты и никак не ожидая такого пинка от судьбы.

Отодрав руки от быстро пересыхающей шеи, Гарри встал и безжалостно оборвал келпячью жалкую жизнь, хладнокровно полоснув по горлу ножом. Вот тебе, за Мышонка, гад!

Домой Гарри вернулся как повзрослев, с осознанием двух истин, которые он получил в этот день: во-первых, и убийца может быть хорошим человеком, если того требуют обстоятельства, а во-вторых, он всё-таки любит своего коня. Вон как за Мышку испугался, так что спасибо тебе, дорогой келпи!

К Соломону Гарри и Рам теперь ходили посменно, навещая его так часто, как только можно. Позже к ним присоединился Зейн, к которому Соломон проникся теплой симпатией и стал ему другом на много лет. Здесь, пожалуй, можно сделать небольшой скачок сквозь время…

Железная дорога протяженностью сорок километров была проложена в тысяча восемьсот двадцать пятом году на северо-востоке Англии между городами Стоктон-он-Тис и Дарлингтон. Первоначально она предназначалась для вывоза угля из шахт Дарлингтона в порт Стоктона. Это была первая в мире железная дорога с использованием паровой тяги, проще говоря — паровоза. До двадцать пятого года в Великобритании уже существовали железные дороги, осуществлявшие регулярные пассажирские перевозки, но в качестве тягловой силы использовались лошади.

Железная дорога могла быть построена еще в двадцать первом году, но проект всеми способами тормозили предприниматели, занимавшиеся старомодной перевозкой угля на лошадях. Владельцы окрестных земель также относились к сооружению железной дороги с большим подозрением и распускали слухи о бедах, которые она якобы принесет местным жителям. Одному из таких слушков Гарри случайно стал свидетелем.

Прибыл он в качестве наблюдателя по просьбе Джона Дервента, который всегда посылал контролировать подобные мероприятия на случай непредвиденных ситуаций. Ничем не отличась от празднично одетых людей, Гарри легко смешался с толпой и спокойно расхаживал среди горожан, не забывая внимательно следить за тенями. Джон ясно дал ему указание — проследить за тем, чтобы на празднике ничего плохого не случилось.

Маленькая юркая тень прошмыгнула в депо, где стоял первый в мире паровоз. Оставив толпу, Гарри заторопился туда. Войдя в широкие двери бывшего амбара, Гарри прошел вдоль деревянных мостков, с которых к машине тянулись строительные леса, и вглядывался в полумрак.

Вот он! Кто-то маленький, трусливо горбясь и пригибаясь к доскам, крался вдоль тендера к котлу. Гарри сжал палочку, силой мысли выскользнувшую в ладонь из кобуры, и как только существо протянуло к поручню свою алчно дрожащую грабку, молча запустил в гремлина Секо, отрубая напрочь эту самую конечность. Взвизгнув, гремлин обернулся, и Гарри увидел рубиново-красные глаза, сверкающие болью и яростью. Гротескную харю наискось пересекал белесый шрам, и Гарри вдруг понял, что знает эту тварь. Меченый!

Действуя практически на эмоциях, Гарри прыгнул к гремлину, схватил за шкирку и обрушил Воздушный кулак на черепушку красноглазой мрази. Серое вещество желейными брызгами разлетелись во все стороны, попав на лицо, и Гарри сплюнул.

— Вот тебе, з-за котельную! — с чувством произнёс он.

Благодаря своевременному вмешательству молодого волшебника проект всё‑таки был запущен, первый состав отправился двадцать седьмого сентября. Он состоял из тридцати трех вагонов: двенадцать из них были загружены углем и мешками с мукой, в остальных сидели пассажиры, более шестисот человек, которые всю дорогу восторженно кричали и распевали песни. Для дирекции дороги к составу была прицеплена специальная комфортабельная повозка, похожая на разукрашенный ярмарочный фургон.

Поезд ехал со скоростью восемь километров в час. Перед ним, не слишком торопясь, скакал на лошади человек с флагом. Периодически он обращался к любопыт­ствующей публике с просьбой сойти с путей и не мешать движению состава. Под звуки марша поезд благополучно достиг Стоктона.

Отдав флаг распорядителю, Гарри довольно улыбнулся и, нагнувшись, похлопал по шее терпеливого Мышку. Дело сделано, браток, можно и домой…