Монстр с нежным сердцем (джен)

На глаза Гарри навернулись слезы, и он, смущаясь, поспешно вытер их. Но до чего же здорово видеть родной Хогвартс, пусть и не в своем времени, но он такой же, родной, незыблемый, вечный, как эти камни и горы, холмы и трава…

— Пойдем, Зейн, — Гарри двинулся по склону холма.

— Куда? — застопорился Зейн. Гарри обернулся — Зейн растерянно шарил глазами по ландшафту.

— Ты его не видишь? — сообразил Гарри, вернулся и взял друга за руку, кивнул с улыбкой: — А теперь видишь?

Зейн посмотрел в указанном направлении и округлил глаза, увидев монументальное строение, ярко освещенное огнями.

— Ух ты… — пораженно выдохнул он. — Это и есть твой Хогвартс?

— Да, — Гарри потянул Зейна за руку. — Это мой дом, и я надеюсь, что для тебя он тоже станет родным пристанищем.

Немного поколебавшись, Зейн собрался с духом и шагнул с холма вслед за Гарри. Ему, двухлетнему, недавно рожденному, всё происходящее казалось сказкой. До сих пор ему были известны только боль одиночества и предательства, голод, лишения, бездомное нищее существование, постоянный страх натворить по незнанию что-то плохое, панический ужас перед агрессивной толпой, которая орет и кидается в него камнями всякий раз, как увидит…

Но в его жизни появился Гарри, этот добрый юноша, принявший его всем сердцем, не чурающийся его, не отталкивающий, а по-доброму, приветливо смотрящий на него, такого странного, непонятного, неприкаянного изгоя. А ему так надоело быть аутсайдером, надоело видеть в глазах окружающих людей страх при его появлении, но пришел Гарри и подарил настоящее чудо — привел в свой мир, где ему улыбаются все встречные.

Под эти размышления Зейн спустился с холма и следом за Гарри пересек пастбище, миновал высокую стену какого-то полукруглого здания и через маленькую, увитую плющом калитку вступил на территорию замка. Тот раскинулся перед ним во всю мощь и красоту, тепло приветствуя гостей мягким желтым светом, льющимся из окон.

Немного заробев перед парадными дверями, Гарри всё же набрался сил и смелости, поднял руку и постучался в одну из створок, задним числом занервничав — а принимают ли гостей в Хогвартсе ночью?

Ему ответил сам Хогвартс. Мощно всколыхнув осеннее пространство волнами магии и просканировав посетителей, он раскрыл створки. Слегка припешив от такого явно живого замка, Гарри прошел в двери. За ним — Зейн.

В холле, видимо, предупрежденные Хогвартсом, их встретили директор и завхоз. Гарри, помнящий директора по изображению на портрете, растерянно выпрямился, не веря тому, что видят его глаза. Вместо вреднючего пышнобородого старика к нему навстречу спешил стройный черноволосый мужчина с яркими зелеными глазами. Сзади с посохом ковылял завхоз. Последнего юноша едва приметил, залипнув на колдовскую искрящуюся зелень в очах директора Блэка, а в том, что это именно он, Гарри не сомневался: нос был тот же, что на портрете в кабинете Дамблдора… Вопрос о том, почему в кресле директора именно сейчас сидит Блэк, Гарри оставил на потом.

— Приветствую вас, молодые люди! Какими путями вы забрели в мою скромную обитель, в это средоточие магической премудрости? — витиевато вопросил Финеас Блэк. Гарри оглушено потряс головой, стряхивая оцепенение, кашлянул и поклонился, вспомнив о вежливости.

— Здравствуйте, сэр. Просим у вас… э-э-э… приюта.

Сказал и закусил губу — красноречием он никогда не отличался. Блэк дернул бровью, но свое мнение оставил при себе, ограничившись скупым кивком, и взмахом руки пригласил визитеров следовать за собой.

Вход в директорскую башню почему-то не охранялся привычной для Гарри каменной горгульей, и он изрядно поломал себе голову, пока поднимался по винтовой лестнице. Круглый кабинет нынешнего директора заставил Поттера снова оцепенеть в изумлении. Он походил на оранжерею: каждый сантиметр его горизонтальных поверхностей был заставлен горшками, кадками, бочонками и вазами с цветами, вертикальные места тоже были заняты кашпо и панно с висячими растениями, всякими ползучими, плетистыми, вьющимися и прочими длинными лианами с вьюнками. Кроме обычных роз, лютиков и фиалок среди цветочного царства пальму первенства занимали кустики декоративного эвкалипта и визгопёрки.

На последние Гарри и вытаращился, что твой барашек. Горшочки с визгопёрками окружали один большой, с зубастой геранью, от этого Гарри стало малость не по себе — к чему такой садизм: ставить рядом хищную герань и визгливые капризные цветочки?

Не то почуяв, не то услышав гостей, герань сторожко напружинилась и начала принюхиваться к посетителям, тихо порыкивая страшенной клыкастой пастью. Гарри непроизвольно отшатнулся, когда оскаленная герань порывисто подалась в его сторону, и налетел спиной на грудь Зейна. Блэк строго осадил растение, шлепнув его ладонью сверху:

— Фу, Сюзанна, прекрати!

Гарри всё-таки упал, но Зейн его подхватил и аккуратно поставил перед собой, на всякий случай придерживая за плечи. А Гарри старался как-то пережить этот шокирующий факт — хищную герань по имени Сюзанна. Пережить достойно и не рассмеяться. Или не расплакаться? У хогвартского директора в любимчиках — цветочек. Пусть и хищный, но цветочек, мать вашу! Просто обнять и плакать…

Директор сел за стол, подождал, пока гости займут кресла для посетителей, и, видя в Гарри деревенщину, заговорил простым, понятным ему языком:

— Итак, чем могу служить, господа хорошие?

— Мы из Западной Европы, сэр, для начала не подскажете, где здесь ближайшая гостиница? — Гарри решил начать издалека. Мало ли…

— Но вы пришли в Хогвартс, — проницательно прищурился Блэк. Гарри обезоруженно вздохнул. Что ж, врать он тоже никогда не умел. Вон, с первого же слова раскусили. Блэк посерьезнел и велел: — Назовитесь, молодые люди.

— Я Гарри Поттер, а это мой друг Зейн.

— Фамилия у Зейна есть?

— Нет. Мы ещё не придумали.

— Что значить «не придумали»? Разве такими вещами шутят? — Блэк начал покрываться подозрениями. Кто-то хихикнул со стены из-за зарослей вьюнка. Чей-то портрет, наверное…

Гарри сглотнул и оттянул пальцами шейный платок, который вдруг оказался слишком туго затянут.

— Что привело вас сюда, Гарри Поттер и друг Зейн? — строго уставился на них директор.

— Я тут учился, — начал было Гарри и прикусил язык. Взгляд Блэка стал совсем подозрительным.

— Я не помню такого ученика… — вкрадчиво зашипел он. Гарри вжался в кресло. И подумал в панике, а не Снейп ли реанкарнировал в Блэка? — Я лично знаю Генри Поттера и точно помню, что никаких Гарри Поттеров в его семье не наблюдается… — продолжал шипеть Блэк.

— А при чем тут Генри? — осмелился возразить Гарри. — Я к нему никакого отношения не имею. Может, мы просто однофамильцы?

— Тогда прекращайте врать о том, что вы якобы учились в Хогвартсе, и скажите наконец правду: зачем вы сюда заявились?

Гарри посмотрел в гневные зеленые глаза и понял, что не может дальше врать этому человеку. Что-то было во взгляде Финеаса Найджелуса Блэка, что-то такое, что вызывало искреннее желание пойти навстречу ему…

— Можно?.. М-можно примерить Распределяющую Шляпу, сэр?

Гневное выражение вмиг сменилось на растерянное. Напряженные плечи разочарованно расслабились. Директор посмотрел в сторону полки со Шляпой и кивнул. Поднялся, прошел к шкафу, принес Шляпу и, встав рядом с Гарри, опустил её ему на голову. Зейн за всем этим с интересом наблюдал и сильно вздрогнул, когда колпак ожил.

— Хм-мм… Директор, а вы не ошиблись? Зачем вы меня на младенца надели? Я не могу его никуда распределить, ему нет и двух месяцев от роду. Имейте совесть, унесите малыша и дайте ему соску.

Гарри ничего не понял. Блэк, видимо, тоже, потому что он снял Шляпу, заглянул вовнутрь, подул туда, потряс и озадаченно уставился на парня.

— Исправна… Но что за бред она несла?

Табун лошадей пронесся в голове у Гарри, хвостами развевая мысли, выстраивая сотни и тысячи вопросов и предположений. Пока в логическую цепочку ложилось только одно…

— В физическом смысле я появился в этом мире всего полтора месяца назад. Поэтому Шляпа не способна считать мой настоящий возраст…

— Как это понимать? — растерянно спросил Блэк. Гарри задумался и потому замедлил с ответом. Именно в этот момент решил действовать Зейн: поднял руки и, расстегнув ворот рубашки, размотал с шеи платок, обнажая круговой шрам вокруг всей шеи. Выглядело это достаточно жутко, становилось совершенно очевидно, что великану пришили голову. Голос Зейна из-за спазма прозвучал глухо:

— Я уверен, если ваш колпак на меня надеть, то он скажет, что меня создали два года назад, и это будет правдой. Я действительно появился на свет в тысяча восемьсот восемнадцатом году. Гарри я нашел полтора месяца назад во льдах Арктики за Полярным кругом — кто-то бросил мальчика умирать там, практически раздетого, замерзать посреди ледовой пустыни…

— Но вы же разумны, — Блэк, не сводя глаз с Гарри, потряс Шляпой. — Вы же мыслить можете, разве нет? Или это Шляпа в маразм впала?

— Младенцы тоже думают, — безучастно сообщила Шляпа. Блэк тревожно посмотрел на них, притихших своих гостей: усталого мальчика со взрослым взглядом, но без возраста, без прошлого, и печального гиганта, чью шею опоясывал самый страшный, совершенно нереальный, невозможный по своей сути шрам. Горло Найджела сдавил ужас.

— Откуда вы, дети? Что с вами сделали?..

— Я из Ингольштадта, — ответил Зейн на первый вопрос. На второй ответа у него не было, но он добавил: — Мой создатель уже умер, я похоронил его во льдах, там, где нашел Гарри.

Блэк кивнул ему и перевел взгляд на юношу.

— Ну… Меня убили, — невесело хмыкнул Гарри, в отличие от Зейна, решивший ответить на второй вопрос. — Выпустили семь Авад разом, но я прикрылся палочками, и Убивающие заклинания, попав в них, как-то странно сдетонировали — зашвырнули меня сюда…

— Но… Можно же портал какой-нибудь… Или маховик времени тебе передать? Я достану, задействую коллег и… — забормотал Найджел, вцепляясь в понятное ему и всем сердцем стремясь помочь волшебнику, такому же, как он.

— Не будет толку от них, — уныло возразил Гарри. — Нет такого хроноворота, чтоб смог вернуть меня обратно.

— Ну почему нет?! — приободрился Найджел. — В Отделе Тайн есть достаточно мощный маховик времени, способный повернуть время вспять на целые сутки.

— Во как, на целые сутки! — в голосе Гарри зазвучали злые слезы: — А он может отправить меня на двести лет вперед?

Зейн вздрогнул, а Найджел без сил оперся на стол, поняв запредельность произошедшего.

— Так ты из будущего? — обреченно спросил он. Гарри печально кивнул. Найджел взглянул на Распределяющую Шляпу и вздохнул. — Понятно всё с ней… Но вы же взрослые люди? — с надеждой посмотрел он на Гарри и Зейна.

— Я взрослый, — кивнул Гарри, — но Зейн — нет. Его создали и тут же бросили, ничему не научив. Вы поможете нам, сэр?..

— Помогу, — коротко ответил Найджел. И внимательно посмотрел на гиганта. — Значит, Зейн — непростой маггл. Теперь я понимаю, почему ты рискнул провести его на запретную территорию и посвятил в таинство волшебства…

— Да, — посерьезнел Гарри. — Зейну лучше не показываться на глаза простым людям. Его уже пытались сжечь на костре, приняв за чудовище.

— Да вы оба монстры какие-то, — проворчал Найджел, совсем успокаиваясь и приходя в привычное для себя настроение. — Великан невнятного происхождения и младенец с завышенным интеллектом. Значит, ты учился в Хогвартсе, Гарри? — перешел он к делу. — А на каком факультете, если не секрет?

— Ну, как я сейчас понимаю, — задумался Гарри, — меня заставили пойти на Гриффиндор, несмотря на то, что Шляпа предлагала мне Слизерин.

— Понятно, — покивал Найджел. — А в каких предметах ты силен?

— В Защите от Темных Искусств, — без запинки ответил Гарри.

— В чем? — переспросил Найджел, озабоченно хмуря брови.

— В Защите от Темных Искусств, — повторил Гарри и, видя недоумение, озадачился: — В настоящее время нет такого предмета? Но как же тогда раздел о темной магии? — теперь уже он начал недоумевать.

— Интере-е-есно… — напрягся директор. — Что там с Хогвартсом в будущем произошло, что в школьную программу внедрили защиту от темной магии? И что с самой историей случилось? Библиотека сгорела? Учебники истории перестали печатать?

— Скорее, я спал на уроках истории… — пробормотал Гарри, мысленно пиная себя и затаптывая в пол. — Простите меня, директор, — понурился он. — Просто профессор Бинс такой занудный, что все начинают дремать, стоит тому всочиться в класс сквозь грифельную доску…

— Сквозь что??? — взвыл Найджел, хватаясь за сердце.

— Ах да, — спохватился Гарри. — Я забыл упомянуть, что профессор Бинс — привидение.

— Ох… — директор отпустил грудь и закружил по кабинету. — Сроду такого не бывало, чтоб призраки умерших преподавателей продолжали обучение студентов после своей смерти. Куда власти смотрят?! Привидений, чтоб ты знал, молодой человек, мы тут изгоняем сразу же, как только кому-то вздумается сюда заявиться. Их место только в заброшенных замках, домах или на кладбищах, короче, там, где нет ни единой живой души. Нечего мертвецам рядом с живыми людьми делать! Это прямое нарушение законов природы! Ну разве что допускаются исключения в виде посмертного контакта, когда привидению нужна помощь живых, например, найти и наказать убийцу, которого, как правило, запоминает призрак убитого. Так вот, неприкаянных, так называемых бродяг, мы развеиваем сразу же, как только они появляются в поле нашего зрения. Бездомные привидения крайне опасны для живых людей: не находя покоя и пристанища, лишенные привычной привязки к месту последнего упокоения, такие призраки часто становятся сосунами, начинают высасывать энергию из живых и подпитываться в местах силы, что тоже не есть хорошо.

— Я не знал, что они становятся энергетическими вампирами, — пробормотал Гарри, почти с отчаянием вспоминая полный замок привидений.

— Они?.. — насторожился Найджел. Гарри с сожалением посмотрел на него.

— Да, сэр, в моем времени весь Хогвартс заполонен призраками. Особенно много их зимой. В коридорах и классах становится так холодно…

— Это плохо. Это очень плохо, — директор снова закружил по кабинету. — Когда эти беспорядки начались? — остановился он.

— Не знаю… — Гарри запустил пятерню в кудри. — Не учил я историю — спал на уроках Бинса. Да все мы спали! Засыпали сразу же, едва услышав призрачный голос.

— Так, давай-ка вернемся к защите, — сориентировался Блэк. — Как изгонять призраков, вас учили?

— Н-нет… То есть да, боггарта мы проходили…

— Зачем? — искренне опешил Найджел. — Чем опасен боггарт? Тем, что шуршит под кроватью или в чулане, пугая случайного ребёнка?

Вот теперь Гарри и сам задумался — а чем опасен боггарт-то? Он же бугимен в Америке… Снова подергав себя за волосы, юноша с отчаянием произнес:

— Я уже сам не понимаю, чему нас учили на Защите от Темных Искусств…

— Послушай, мальчик, — внушительно заговорил Найджел. — Забудь ты словосочетание «темные искусства», их нет, как нет и черной магии. Вообще, какой идиот придумал окрашивать магию в разные цвета? Какую ты ещё магию знаешь: синюю, красную, малиновую или желтую в крапинку?

— Вы неправильно поняли, сэр! — горячо запротестовал Гарри. — Подразумевался не цвет магии как таковой, а действие, применение её. Например, если при ритуале проливается кровь невинной жертвы, то это черная магия, темное искусство…

— Варка супа из невинной курицы тоже считается темной кулинарией? — съехидничал Блэк, заставив Гарри вздрогнуть, уж очень он напомнил Снейпа. Но, переборов себя, он жалобно спросил:

— А как же понятие белой магии и серого волхвования? Ну и черной магии, раз уж о ней мы говорим…

— Это, наверное, от облачения волшебников пошло… — задумался Найджел. — Маг в серой хламиде, маг в белом, маг в черном, буром, зеленом и так далее… Я, например, люблю и ношу зеленые одежды, но почему-то никто не называет меня зеленым колдуном. Странно, да? — он лукаво улыбнулся юноше. — Ладно, буди своего друга Зейна, покажу вам ваши комнаты. О беспорядках в будущем мы потом поговорим…

Гарри перевел взгляд на соседнее кресло и увидел спящего в нём Зейна. Расслабленно вытянув длинные ноги и сложив на животе руки, великан тихо-мирно уснул под умиротворенный гудеж голосов. Устав от треволнений прошлых дней и оказавшись в относительной безопасности, воспользовавшись удобным моментом и покоем, Зейн крепко спал и впервые в жизни видел настоящий сон. Цветной и очень яркий.

Гарри очень не хотелось прерывать его сон, но и сидячее положение для сна тоже не пригодно, и он, скрепя сердце, осторожно тронул плечо гиганта. Проснувшись, Зейн удивленно посмотрел на склоненное над ним лицо друга.

— Это… Я что-то видел. Картинки…

— Ты видел сон, — тепло улыбнулся Гарри. — Ты настоящий человек, Зейн. Только живые люди могут видеть сны. Только живые.

Осознав это, Зейн облегченно улыбнулся и глубоко вздохнул, вспоминая маленькую внучку Слепого Скрипача. Той смешной девочке тоже снились сны, о которых она потом рассказывала ему, своему большому печальному Монстру.