Непредусмотренный фактор (джен)

Возмущение Бена слышно и из-за закрытой двери. Дроиды-дебилы и прочее, не слишком оригинальное. Хан хмыкает, переглядывается с Вейдером и стукает по сенсору. При их появлении Бен замолкает на полувопле.

Бледный, взъерошенный, сидит в кровати, натянув одеяло до груди. Рука вскинута в гневном жесте — но капельницу из нее он все еще не выдрал, при всем возмущении.

— Претензии к условиям содержания не принимаются, — заявляет Хан.

— Они!.. — мальчик вскидывается, никак забыв от возмущения, что с отцом не разговаривает, — они меня!..

И осекается, морщится. Вспомнил.

— Уж договаривай, — Хан улыбается, — раз начал.

Бен закусывает губу.

— Договаривай, — бросает Вейдер от блока управления жизнеобеспечением. Он что-то просматривает на экране меддроида, на них и не смотрит.

Бен явно хочет поспорить, но передумывает, уже открыв рот.

— Меня лишили Силы, — говорит он сухо. — Прекрасные условия плена. Не помню, чтобы сдавался на этих условиях.

— Так ты вообще не сдавался, — говорит Хан. И сын впервые смотрит на него прямо. Удивленно. — Лее я этого не сказал, разумеется. Не вздумай противоречить.

— И что, — ядовито произносит Бен, — поэтому можно в меня блокатор заливать?

— Блокатора тебе не заливали, — отвечает Вейдер.

— Но…

— Когда очень долго ширялся, — задушевно произносит Хан, подойдя ближе, а Бен вжимается в подушки, — после завязки бывают спецэффекты. Это, сынок, нормально. Ширяться вот всякой экзотикой вместо старого доброго спайса — не очень, но мало ли какие в вашем Порядке порядки. Но Лее мы этого не скажем. Лее мы скажем совсем другое…

У Бена расширяются глаза.

— Что? Я не! Это ты, ты — алкаш и на спайсе сидишь, а я!

— А ты сколько лет сидел на этих ваших грибочках для Силы? — говоря, Хан смотрит не на сына, а на Вейдера, тот хмыкает на упоминании «грибочков».

— Лет пять минимум, — отвечает ситх, постучав по экрану датапада. — Но я б сказал, около десяти. У него наверняка кровь усилители молотит не хуже моей, для таких показателей стараться нужно долго и упорно.

— Что? — Бен переводит взгляд с Хана на Вейдера и назад. — Я никакой дряни не…

— Замечательно, — перебивает его Хан. — Вот с таким лицом это Лее и говори. Поил тебя этим Сноук, ничего тебе не сказав, ты был им ужасно предан и вообще, — он усмехается, — ты не виноват, это все наркота.

Бен сереет.

— Лея тебя оправдает сама, — договаривает Хан, — ты только не сопротивляйся.

Бен закусывает губу и начинает злобно выдираться из капельниц. Но далеко продвинуться ему не удается: Вейдер протягивает руку и Бена притискивает к изголовью кровати. Ситх поправляет сбившиеся провода и трубки Силой. Смотрит на Бена в упор.

— Ты не станешь противоречить матери.

Это приказ.

Бен смотрит затравленно, но кивает.

— Что, по-твоему мнению, тебе скармливал Сноук, если не усилитель связи с Силой?

— Он говорил, это ситхская алхимия! — восклицает Бен, возмущенно. — Для трансформации тела с целью принятия Темной стороны! Как… как вас, — Бен бледнеет, но договаривает, — поил Император, чтобы вы выжили…

— Меня? — переспрашивает Вейдер. — Алхимией? Чтоб выжил?

— Ну да… — недоуменно тянет Бен, а ситх хохочет в голос.

— Что, наврал Сноук?

Хану не особенно интересен ответ и спрашивает он, скорее, чтоб не молчать. Ему хочется сказать Бену так много, что, пожалуй, и смысла говорить нет. Все вопросы ведь сводятся к «почему»? Почему ты нас предал? Почему стал таким? Почему ты больше не любишь нас с Леей, ведь еще так недавно… Но любой ответ, каким бы он ни был, не сделает это все не бывшим. Так что — а смысл?

…Но он все сделает, чтобы хотя бы Лея не чувствовала дыру в душе там, где был их родной мальчик. Такое прекрасное объяснение, с этой наркотой. Она поверит, она уже почти сама себе его придумала, сама сына оправдала, лишь чуть подтвердить…

— Ситхская так называемая алхимия — это, в основном, мутагены, — говорит Вейдер. — Для трансформации тел в боевые машины. Ими не лечат. Так что нет, лечили меня в обычной больнице, обычные врачи и протезисты.

— Ну-ну, — Хан ухмыляется.

— Лучшие врачи, — поправляется Вейдер.

— И в лучшей больнице. Частной, небось.

— На «Фабрике».

Промашка вышла.

— Ну, это тоже неплохо, в принципе.

— На… «Фабрике»? — как-то неуверенно переспрашивает Бен.

— Корусантский центральный военный госпиталь. В клонические там лечили как на автоматической конвейерной линии, оттуда название.

— Не… Император? Сам?

— Мне вот интересно, — Вейдер прищуривается, — как ты себе представляешь лечение девяностопроцентного ожога тела в исполнении ситха-не целителя? Собственно, и от не гениально-уникального целителя это бы потребовало всей его энергии — жизнь за жизнь, и то не факт, что хватило бы. Сила — не волшебство. Темная Сторона в том числе.

— Сноук говорил иначе!

— Тот самый Сноук, — интересуется Хан, — который тебе наркоту для Силы пихал под видом волшебного средства для всего? Как ты вообще повелся на «средство для всего»? Совсем мою науку забыл?

Бен идет красными возмущенными пятнами, но ответа найти пока явно не может. Потому что, конечно же забыл, но прозвучит это глупо, а глупо звучать ему не хочется.

— Твой сын, Соло, пребывает в опасной убежденности, что учиться можно только у тех, кого он сам считает достойными людьми.

— А разве не так? — кажется, искренне изумляется Бен.

— Это нерационально, — Вейдер пожимает плечами. — Занесет тебя, к примеру, на Коррибан, тоже перебирать учителями будешь?

— Но… — Бен хлопает глазами, — это же другое?.. Там же лорды ситхов…

— И достойных людей там немного, — хмыкает Вейдер.

— Они воины!

— Твои родители дрались против меня, не сломались и выжили. Если они — не воины, то кто?

— Но… — Бен замолкает. Явно пытается уложить в голове, что лорд ситхов считает его никчемных родителей равными. Хану, если уж так, это тоже диковато слышать, так сразу и не сообразишь, что ответить-то.

— Однако, — говорит Хан, — ты, Вейдер, от скромности не умрешь. Нашлось, понимаешь, мерило достойности.

— Мне бы хотелось в этот раз умереть от старости, — Вейдер хмыкает, — но это вряд ли. Ты же, — он смотрит на Бена, — видел, что твое тело не меняется. И не сделал выводов?

— Моя связь с Темной стороной укрепилась, — буркает Бен. — Эмоции… были ярче. И… я был сильнее!

— Но контроль хуже, — констатирует ситх.

Бен задумывается и кивает.

— На усилителе это нормально. Ничего, контроль поправим.

— Но я лишился Силы!

На этой фразе открывается дверь, и Лея замирает на пороге. Суровая Лея в броне формального платья, никакая военная форма не была бы внушительней.

— Как — лишился? — спрашивает она, а ее маска идет трещинами, и наружу прорывается беспокойство.

Отлично ситх с фразой подгадал.

— Разве ты не рада? — бросает Бен зло. — Ты же говорила, что была бы рада, родись я нормальным!

Лея вздрагивает, входит в палату и замирает в ногах постели — смотрит на Бена в упор.

— Во-первых, — чеканит она, — я никогда не говорила «нормальным». Никогда.

И держит взгляд Бена до тех пор пока тот не морщится и не отводит глаза.

— Ну не точно так, — бормочет, — но смысл…

— Во-вторых, — холодно продолжает Лея, — да, я была бы рада, родись ты без таланта к Силе, потому что счастья этот талант никому из нас не принес. И без него было бы куда проще. Но кровь у нас не та, для такой удачи.

На Вейдера она не смотрит и, наверное, только Хан видит, как каменеет лицо ситха.

— И в-третьих, раз уж ты родился с этим талантом, то я прибью тех, кто у тебя его отнял. Кто?

— Не отнял, — сухо говорит Вейдер. — Это побочка от дряни, которой его Сноук пичкал. Восстановится.

У Бена вспыхивают глаза, а Лея кивает.

— Сноук, значит. Так я и думала. Теперь ты понимаешь, что это было ошибкой, Бен?

Что именно «это» говорить не требуется. Все.

— Кайло, — Бен отвечает взглядом в упор. — Ненавижу это имя.

Лея морщится.

— А эту кличку откуда взял?

— Придумал, — Бен наклоняется вперед. — Сам. Откуда вы взяли идею назвать меня Беном?

Хороший вопрос. Хана тогда поставили перед уже зарегистрированным фактом. И счастлив им он совсем не был.

Лея трет лоб.

— Я хотела… чтобы ты вырос сильнее нашей крови.

А потом, оторопело думает Хан, некоторые тут удивлялись, отчего у нашего сына обсессия по поводу деда. Вот и действительно — откуда что взялось?

— И поэтому, — явно изумленно произносит Вейдер, — ты назвала сына кличкой человека, которого я убил?

— Именем того, кто тебя все же победил, — резко отвечает Лея. — Пусть и не прямо. Но победил.

Вейдер качает головой.

— Это слишком… политическая логика.

— Если есть мнение, которое интересует меня меньше твоего, — ледяным голосом произносит Лея, — то я этого разумного еще не встречала.

— Эй, — вмешивается Хан, — драться — в коридоре.

Вейдер пожимает плечами и демонстративно складывает руки за спиной.

Лея вздыхает.

— К делу. Бен… если ты сейчас подтвердишь, что раскаиваешься в присоединении к Первому Ордену и в убийстве учеников Возрожденного Ордена Джедаев, то я…

Но Бен не дает ей закончить.

— Это было не убийство, — шипит он. — Это была самооборона. Они напали на меня! Сразу после того, как я не дал себя убить! Прекрасному и светлому дяде Люку не дал себя во сне зарезать! Я не собираюсь в этом раскаиваться!

Э… э?

— Что?! — у Леи вместо крика выходит сип.

— Он не врет, — произносит Вейдер без выражения. — Но…

— Нет никакого «но»! — кричит Бен. — Нет!

— Ну вообще-то это невозможно, — говорит Хан.

— Назвать что-то невозможным просто потому, что вы на дядю молиться готовы…

— Тогда была годовщина Эндора, — Хан пожимает плечами. — И мы с Люком пили лум. По барам Кореллии. Двое суток. Так что — увы.

Бен трясет головой, закрывает лицо руками и кричит в ладони. Лея, закусив губу, шагает вперед и кладет ладонь на его затылок — и он не скидывает ее руку.