Непредусмотренный фактор (джен)

Вейдер смотрит на лежащего Бена с нечитаемым выражением — и Хану все сильнее кажется, что вот сейчас вместо детского лица появится черная маска. Холодно. Холодно находиться рядом.

— Вы вообще человек? — Финн подбирает упавший во время драки бластер и не спешит подходить, глядит опасливо. Хан прекрасно его понимает. Такое чувство, что на потрепанном диване перед ними сидит спрятанный в детском теле ранкор. Если смотреть краем глаза, можно почти увидеть когти.

Вейдер морщится, и холод исчезает. Шумно выдыхает Рей. Хан расслабляет плечи.

— Согласно геному, стопроцентный, — отвечает Вейдер. Протягивает руку, и Бен поднимается в воздух. — Соло, тащи остаток аптечки, заделаем дырку в твоем сыне.

Вместо Хана встает Чуи и, упреждающе рыкнув на Вейдера («Не обижать мой клан!»), уходит за третьим пакетом.

— Ты, что ли, заделывать будешь? — спрашивает Хан, вставая. Вейдер перемещает Бена как куклу, и смотреть на это невозможно. Гораздо лучше помочь. — Отпусти, я удержу. И что — умеешь?

Хан садится у дивана с сыном в охапке, тот сопит ему в плечо. Почти как раньше, как в детстве. Это же было так недавно, когда все пошло в разнос?

— Я, Соло, все умею, — говорит Вейдер. Возится со швами комбинезона Бена. Его лицо совсем рядом. Совсем, ранкор его задери, человеческое.

— Что, и готовить?

— Как и всякий десантник, — хмыкает Вейдер, — я знаю два рецепта.

— Неужто? — Эту байку Хан знает, но рецепт «от военного» всегда был один.

— Это каких? — спрашивает Финн осторожно.

— Первый. — Вейдер раскрывает шов и стягивает комбез с плеча Бена, — берешь паек, разогреваешь и аккуратно режешь тонкими ломтиками.

— А второй? — В поле зрения Хана наклоняется Рей, подает ситху сложенный бинт с антисептиком. Она улыбается. Вот же спелись.

— Второй. — движения у ситха спокойны, как у медика. — Если пайка нет, берешь снабженца, нарезаешь ломтиками…

Финн за спиной хрюкает и поспешно давит смех. Не понимает мальчик, как вести себя, когда страшный ситховый лорд изображает из себя «своего парня». Нашел, тоже, проблему.

— И часто пользовал второй рецепт? — интересуется Хан.

— Бывало, — усмехается ситх. По-ранкорьи. Клыки сверкнули и спрятались. — Особенно поначалу.

— Началу чего?

— Всего. Со снабжением всегда был кошмар, что в войну в Республике, что в первый год Империи. В Республике только нарезать приходилось опосредованно, сплошная потеря времени.

— Какая трагедия.

Чуи приносит пакет, сгружает на стол, оглядывает их композицию и уходит в рубку. Вейдер вытаскивает иглу из набора, наклоняется к ране Бена. На его шее синеет порядковый номер, и Хан переводит взгляд на стену. Прижимается щекой к волосам сына. Если закрыть глаза можно даже представить, что все в порядке. Хотя нет. Нельзя.

— Расскажи про сына, — говорит Вейдер негромко.

— Он тебе ноги будет целовать, когда в себя придет, — выплевывает Хан. Кажется, в интонацию затесалась обида. Ну и ситх с ней.

— Это я уже понял. Что с ним случилось?

— Сноук с ним случился.

— Нет, Соло, такие, как этот ваш Сноук просто так с людьми не случаются. — Вейдер распрямляется и поводит плечами. — Ну вот, все. Теперь прислони его к дивану и подождем. Скоро очнется.

— А может его связать? — спрашивает Рей. И зевает, к собственному, судя по выражению лица, большому удивлению.

Вейдер переводит взгляд с нее на подпирающего стену Финна и кивает.

— Идите спать. Вы сейчас свалитесь.

— Да я!.. — начинает было Финн, но осекается. — Да, сэр. Простите, сэр. Пошли, Рей.

— Э? — Рей встает. — Но я…

Финн корчит ей страшную рожу, она пожимает плечами, и следует за ним с недоуменным лицом. И сразу в коридоре шипит: «Ты чего? Сейчас же самое интересное будет!» Ответ Финна Хан уже не слышит, только перестук шагов.

— Мальчик соображает. — Вейдер смотрит им вслед. — Что он забыл в штурмовиках?

— Насильный призыв, прям с рождения, — говорит Хан и усмехается. — Сноук это называет «возвратом к имперским традициям».

— Если он такой их любитель, я ему организую встречу с еще одной. — Это не угроза, констатация факта. — Но при всей одиозности данного существа, не он сдвинул твоему сыну голову.

— Ты хочешь сказать, это мы виноваты? Я и Лея? — Да, Хан сам об этом много думал. Где они не углядели, где ошиблись, в чем, где не хватило любви. Почему то, что казалось таким простым и прочным, раскололось так, что не починить.

— Нет, Соло. Лучше всего сдвигать себе голову самолично, поверь специалисту. Кайло Реном твой Бен захотел стать сам. Зачем ему это понадобилось?

— Наверное, нужно было вообще тебя не упоминать, — говорит Хан. — Но он же спрашивал. Обо всем спрашивал. Мы тогда решили, лучше рассказать, чем он найдет в сети непонятно что в непонятно чьей интерпретации.

— И распинались про хорошего Анакина Скайвокера, который стал плохим Вейдером?

Хан пожимает плечами.

— Что-то вроде. Люк еще рассказывал, — добавляет он. — Ему не нравилось, как Лея про тебя говорит.

И видит, как у Вейдера на мгновение проясняется лицо.

— Но зачем Бену все это вот… Маска эта… Я не знаю, — говорит Хан. — Я даже не знаю, когда оно началось. Просто…

Просто однажды их непоседливый, любознательный мальчик, все ищущий себя, надел черное и убил десять человек.

Бен шевелится. Промаргивается. На мгновение Хан видит своего мальчика — который прибегал к нему прятаться от мамы и уроков, забивался в Сокол и засыпал, и просыпался точно так, поначалу не понимая, где находится, с мягким и удивленным лицом.

Бен тоже видит его и мрачнеет. А потом Бен видит Вейдера, с ногами сидящего на диване, и за какую-то секунду оказывается перед ним на коленях, головой в пол.

— Владыка…

Вейдер смотрит на Бена молча. Тянет паузу. Хан видит, как Бену неудобна поза, явно непривычна столь долгая задержка. Когда их гордый ребенок научился стоять на коленях?

— Я разочаровал вас, — начинает Бен и со всхлипом осекается. У него рывком напрягаются плечи. Мальчик борется с желанием схватиться за горло. Хан хмуро смотрит на Вейдера, но тот не обращает внимания.

— Если уж встал на колени, жди, когда к тебе обратятся, — бросает Вейдер. — Либо поднимись.

Но Бен не двигается.

Вейдер молча смотрит на него еще мгновение.

— Да, — тяжело говорит он наконец, — ты меня разочаровал, Бен Соло. Твои родители не унижались даже перед прямой смертельной угрозой. Ты же…

— Это он из почтения. — Хан даже не сдерживает издевку. Смотреть на сына противно. Не смотреть невозможно.

— Я ему не сюзерен, не хозяин и не идол, чтоб передо мной на колени падать. Даже из почтения. К чему, кстати, почтения-то? Можешь ответить, Бен.

— Вы — великий ситх, Владыка, — выдыхает Бен. — Вашего имени боятся до сих пор!

— М-м, — Вейдер наклоняется вперед. — А тебе бы тоже так хотелось, дело в этом?

Бен вскидывается, и что бы Вейдер ни увидел в его лице, глаза ситха леденеют.

— Я бы хотел хоть немного походить на вас! — восклицает Бен. — Я…

— Походить, значит?

— Да!

— Опустим пока вопрос «зачем». В чем это желание выражалось, Бен Соло?

— Я изучил Темную Сторону!

— Предположим, — интонация Вейдера исполнена скептицизма. — И? И что еще? Ты инженер, пилот? Ты идешь в бой со своими людьми? Ты — управленец? Организатор? В чем выражается твое желание «походить на меня», Бен Соло? В черной одежде и маске?

— Я… Вы — гений, Владыка, я не… Мой талант — в Темной Стороне. Но я еще не раскрыл его до конца. Учитель сказал мне, что только избавившись от старой жизни, от привязанностей, я смогу по-настоящему познать Темную Сторону.

— Фигня, — бросает Вейдер, и Бен вздрагивает.

— В-владыка?

— Фигня, — повторяет Вейдер. — Все, что ты только что сказал. Полная фигня. Тебя, мальчик, хотели навсегда связать и привязать к Сноуку убийством отца. И ты бы послушался. Ради чего?

— Привязанности мешают обретению мощи, — говорит Бен растерянно.

Вейдер склоняет голову к плечу. Щурит глаза.

— Это не так, но опустим. Мальчик, объясни мне, зачем тебе мощь? Допустим, ты чудом получаешь всю мою. Весь мой… стардестроер, — ситх хмыкает. — Что ты будешь с ним делать?

— Я… Но тогда я уже буду…

— Допустим, ты получишь больше, чем когда-либо было у меня. Тебя будут слушаться и бояться. Смотреть тебе в рот. Твои решения будут исполняться незамедлительно. Никто никогда не посмеет над тобой смеяться, и критиковать не посмеет, даже за глаза. Что ты будешь с этим делать?

— Тогда я пойму! — восклицает Бен с отчаянной надеждой в голосе. — Я пойму — что!

— Нет, — усмехается ситх. — Поймут за тебя. Ты не умеешь ставить цели и добиваться их. — Вейдер переводит взгляд на Хана. — Ему в детстве все легко давалось, не так ли?

Хан кивает. Все детство Бена они были уверены, что он очень талантлив. Но к юности успехи исчезли. Может быть, это их разочарование — краткое, ранкор подери! — Бен запомнил и до сих пор не мог простить?

— Н-но ведь и вам, Владыка… — Бен подается вперед. — Вам же тоже — легко! Вы же собирали роботов в девять!

— Потому что работал с ними с пяти лет, — отрезает Вейдер. — Никто не рождается с таблицами сопромата в голове, никакой талант тут не поможет.

— У меня нет таланта, — тихо произносит Бен. — Ни к чему, кроме Темной Стороны. Ни к чему больше…

— Это не так! — восклицает Хан.

— Не смей вмешиваться, отец! — вскрикивает Бен. — Ты…

Вейдер поводит ладонью, и Бен осекается.

— Мой главный талант всю жизнь был — способность высыпаться за три часа. Остальное можно выучить. Если много работать. Но ты ведь не хочешь работать, мальчик. — Голос Вейдера совершенно спокоен и холоден. — Ты никогда не хотел стать на меня похожим. Тебе хотелось быть — сразу. Надеть черное, надеть маску и мечтать, что знания возникнут сами собой — это, несомненно, самое простое. Но они не возникнут. Даже убей ты всю свою семью. Скорее всего, ты всего лишь сойдешь с ума. И там, возможно, найдешь немного мощи. Тебя устраивает такой вариант?

— Но Верховный Лидер….

— Ваш Сноук хочет себе меч под руку. Хочешь быть его мечом? Если да, тебя высадят на нейтральной планете.

— А-а вы?

— А я, мальчик, не собираюсь воевать с моей семьей. Но если ты выберешь Сноука, то моей семьей ты быть перестанешь. — Вейдер усмехается. — И в следующую нашу встречу я не буду так добр.

— Но в Республике вас ненавидят!

— Привычная, то есть, обстановка будет. Вот и прекрасно.

Бен опускает голову.

— Я… мне нужно подумать.

— Думай, — говорит Вейдер. — Сколько у него времени, Соло?

— Еще два часа до промежуточной точки. Там как раз нейтрал.

Бен кивает. Но не встает с колен. Вейдер жестом поднимает его и отпускает. Хан смотрит в сутулую спину сына, и когда тот скрывается за поворотом, поворачивается к ситху. Тот, прикрыв глаза, массирует виски.

— Спасибо, — говорит Хан. — Что попытался. Ты думаешь, он останется?

— Нет.

Хан вздыхает. Он думает так же.

— Ты действительно… — начинает он, но Вейдер не дает ему закончить.

— Я не убиваю моих родных, — говорит он. — Он будет жить. Целым — не гарантирую. Но жить будет.

И на том спасибо.