Свой выбор - 2 (джен)

Дамблдор надеялся на передышку от плохих новостей, которых в последнее время было слишком много. Но не тут-то было!

Наблюдение за Гарри Поттером не выявило ничего подозрительного. Мальчик учился и много читал. Переписку, судя по всему, вел только с дочерью Ксено Лавгуда. И хотя такой выбор не очень нравился директору, по этому поводу сребробородый волшебник планировал побеспокоиться несколько позже. Куда больше Дамблдора нервировало тесное общение мальчика с барсуками и змеями. Вызываемый время от времени Рональд Уизли никак не приблизил Героя магической Британии к мысли о том, что дружить надо с гриффиндорцами, и пока вся надежда оставалась на юную мисс Грейнджер, сумевшую куда лучше сойтись с Поттером, нежели выбранный для Гарри друг из верной директору семьи.

Но, так или иначе, за все эти месяцы Альбус не получил и намека, что Гарри Поттер общается с гоблинами. А гоблины на дальнейшие расспросы Дамблдора только скалились и отмалчивались. И как директор ни крутил ситуацию, а выходило, что каким-то образом зеленошкурые его обставили.

Гоблинов давно стоило прижать к ногтю, обязать соблюдать законы магической Британии. Эту мысль вслед за Дамблдором озвучивало достаточно много работников в Министерстве. Но дальше обсуждений дело никогда не шло. И появляясь в последние дни в Министерстве, Альбус сам убеждался, что волшебники еще не скоро поддержат столь нужную инициативу Верховного чародея.

Проходя по коридорам, выложенным темно-зеленой плиткой, под чарами отвлечения внимания, Дамблдор нередко ловил обрывки разговоров. Он делал так всегда, желая узнать самые последние сплетни. А если что-то от него ускользало, то последние новости приносили верные ему люди. В последние дни и мелкие клерки, и даже сам министр Фадж обсуждали устроенный гоблинами аукцион. Один такой разговор происходил прямо перед очередным заседанием Визенгамота, так что Альбус слышал его целиком.

Увлеченные беседой, Двукерст и Крессвелл, совершенно не смотрели по сторонам и не видели, что за ними наблюдает директор Хогвартса. Уилки и Дирк много раз недобрым словом помянули гоблинов, но их расстроил не сам аукцион, анонимность продавца или продавцов, а то, что зеленошкурые объявили о столь важном событии всего за несколько дней до даты проведения. Сам же аукцион два министерских работника хвалили.

Еще большими восторгами рассыпались более значительные фигуры, не только побывавшие на мероприятии, но и оставившие там какое-то количество полновесных золотых.

По всему выходило, что нелестные отзывы Альбуса или попытка как-то одернуть гоблинов ни к чему не приведут. Тем более что вырученные деньги переводились на благотворительность. Прямо сейчас зеленошкурые нравились даже тем, у кого не было личного сейфа в Гринготтсе.

С Поттером ситуация складывалась не лучше. Мальчишка не походил на того кроткого тихого Героя, каким виделся в воображении директора еще летом. Если вызвать рейвенкловца к себе, тот опять явится с деканом, а при полугоблине никак не выйдет убедить Поттера в ошибочности его сотрудничества с зеленошкурыми. Как бы не оказалось, что гоблины именно через Филиуса и добрались до Мальчика-Который-Выжил! Так и дураком себя можно выставить, не имея на руках реальных рычагов давления что на студента, что на его декана.

Смирившись с тем, что эта часть возможного дохода уже потеряна, Альбус столкнулся с новой проблемой — что-то странное творилось в Азкабане.

Ничего серьезного не происходило, но впервые за десять лет доставляемые из Северного моря отчеты не казались копиями один другого.

Альбус посетил тюрьму для волшебников, но ничего подозрительного на нижних этажах не заметил. Разве что Белла Лестрейндж не оглашала каменные своды криками и смехом, а спокойно спала на своей продавленной койке.

А потом случилась новая неприятность. Во время обеда в пятницу Дамблдор узнал, что утром на Зельеварении пострадал Рональд Уизли. Рядовое, в общем-то, событие, но Поппи мальчика не отпустила, заперла в своих владениях и объявила, что шестой Уизли останется в Больничном крыле минимум на неделю.

— Не представляю, как он умудрился, но у твоего студента, Минни, сильнейшее магическое истощение! — заявила колдомедик, примериваясь к сочному ростбифу.

— Зачем же так строго, моя девочка, — миролюбиво сказал Альбус. — Неужели все так серьезно? Возможно, ты преувеличиваешь? Думаю, будет достаточно укрепляющих зелий…

— Альбус, — морщась, перебила директора мадам Помфри, — я не преувеличиваю. Рональду Уизли необходимо серьезное лечение. Если я просто выдам ему укрепляющее… Да хоть десять бутылочек! Это не поможет!

Рядом фыркнул Снейп, явно не оценив подобное расточительство.

— Мальчик может стать сквибом, если сейчас упустить ситуацию, — строго предупредила Поппи.

С этим Альбус спорить не стал. Уж лучше так, чем слушать вопли Молли Уизли. Оставалось радоваться, что в последние дни очень измотанным и каким-то оторванным от реальности выглядел и Поттер.

«Похоже, хоть эта часть плана сработала как надо», — мысленно возликовал Альбус.

Вечером директор навестил зеркало, установил парочку сигналок и с умиротворением засел за просмотр присланных из МКМ документов. Но ни перед отбоем, ни после него чары никто не потревожил.

Дамблдор прождал почти до рассвета и отправился спать с довольно сильной изжогой из-за лимонных леденцов, а утром встал совершенно разбитым и измученным. Голова нещадно болела, и громкий разговор Филиуса и Снейпа во время завтрака не улучшил настроение Верховного чародея, ощущавшего себя вдвое старше своих ста десяти лет.

— Две недели? — уточнял что-то профессор Чар. — За что же так строго, Северус?

— За ночные прогулки, — с удовольствием пояснил зельевар.

— Ты не шутишь? — потрясенно пропищал полугоблин. — Мистер Поттер?

— Я сам удивлен, Филиус, — сказал декан Слизерина. — Но факт остается фактом.

Уловив имя, директор постарался преодолеть слабость и вслушаться внимательнее.

— Директор, вы в порядке? — уточнил Снейп.

— Все нормально, мой мальчик, — отмахнулся Альбус. — Ты же знаешь, по ночам меня мучает бессонница. Ничего особенного.

Северус невозмутимо выставил перед Дамблдором флакон бодрящего, и сребробородый волшебник тут же опрокинул фиал в чашку с чаем, предпочтя не заметить, как после его ответа у зельевара дернулась скула.

— Не ожидал ничего подобного от мистера Поттера, — продолжил прерванную беседу мастер чар.

Снейп что-то ответил, но Дамблдор не стал вслушиваться. Зелье уняло боль и слабость, и директор мог насладиться и завтраком, и хорошей новостью.

Но ни этой, ни следующей ночью сигналки не сработали. Альбус напрасно прождал неделю. Даже просидел в засаде под чарами хамелеона одну из ночей, но Гарри Поттер к зеркалу Еиналеж будто и не приближался.

Поппи продержала Рональда в лазарете десять дней. И сразу после выписки именно шестой Уизли потревожил сигналки в классе с зеркалом. Пришлось переместить артефакт и немного подправить мальчику память. Что это мало помогло, директор узнал, когда Филч поймал гриффиндорца следующей ночью в коридоре. Мальчик, шагая с закрытыми глазами и беседуя сам с собой, спускался из башни Гриффиндора и едва не свалился с лестницы.

Пришлось за личные средства заказать в аптеке легкое снотворное, которое проинструктированный эльф подливал Рональду во время ужинов. Оценки первокурсника скатились окончательно, но теперь он хотя бы не бродил ночами по школе.

Поттер, тем временем, продолжал учиться и пропадать в Библиотеке. Гермиона Грейнджер, которую директор, как и планировал, однажды пригласил к себе на чашку чая, о Мальчике-Который-Выжил говорила много и охотно. За следующие несколько встреч Дамблдор не вызнал ничего для себя интересного, но время не было потрачено впустую. Девочка и без того восхищалась волшебником, а теперь, судя по ее поверхностным мыслям, возвела Альбуса в ранг личного наставника с непоколебимым авторитетом. Не составило труда на этом сыграть. Стоило лишь намекнуть о том, что столь выдающаяся юная ведьма достойна блестящего будущего, а будущее это зависит от него, Верховного чародея — и директор получил преданного сторонника. И теперь Дамблдор не сомневался, что о любом необычном действии Гарри Поттера Гермиона сразу же ему сообщит.

А тем временем «Пророк» пестрел слезливыми интервью магов, которым вернули собственность. Читать подобное прямо в Большом зале директор не мог, а потому все чаще завтракал у себя, заедая горечь недовольства сладостями.

В начале февраля из-за бесконечных метелей отменили даже тренировки по квиддичу, а совы по утрам доставляли почту позже обычного, осыпая профессоров и студентов холодными брызгами и комьями снега. Зная, что его никто не поймает, Дамблдор внес изменения в чары над школой, так что несколько дней с посылок уже на территории школы слетали погодные чары, бумага размокала, а чернила расплывались. Сидя на своем троне в Большом зале, Альбус мысленно ликовал, видя кислые лица окружающих.

Но потом кто-то прореху в чарах исправил — Дамблдор подозревал все того же Флитвика — и все вернулось на круги своя.

А в конце февраля стало еще хуже…

* * *

— Директор!

Хагрид, как и всегда, ввалился в кабинет Альбуса без стука, почти снеся дверь с петель. От хранителя ключей разило выпивкой, маленькие глаза блестели от слез. Дамблдор, как раз обсуждавший с Северусом странное поведение Квиррелла, почуял новую порцию неприятностей.

— В чем дело, Рубеус?

— Я… тут зашел в Хогсмид, — начал Хагрид, чуть пошатываясь. — Ничего такого… Просто выпить кружечку. Суббота ведь.

— Ближе к делу, мой мальчик, — поморщился директор. Он бы давно прочел мысли полувеликана, но тот был устойчив к магии.

— Ну я… э-э-э… выпил, — продолжил лесничий чуть более нервно и прижал здоровенную ладонь к одному из своих бездонных карманов — под рукой проступили очертания чего-то округлого. — И обратно решил через Запретный лес немного срезать…

— Хагрид!

— Я нашел кровь единорога, директор! — выпалил Рубеус и вытащил из другого кармана огромный клетчатый платок. — А потом и… мертвую животинку. Самочку. Совсем молодую. Кто-то охотится на единорогов в Запретном лесу, директор!

Альбус скрипнул зубами. Неприятности продолжались.