Свой выбор - 2 (джен)

А вечером стало известно, что факультет воронов потерял пятьдесят баллов. Се Ли и Поттер переглянулись и пошли допрашивать Пенелопу. Оказалось, именно первокурсники были вписаны в журнал наказаний и поощрений. МакГонагалл преспокойно сняла по двадцать пять баллов с каждого, причиной указав неуважительное поведение.

— Неуважительное поведение?! — бушевала Се Ли, собственными глазами увидев запись. — Неуважительное?! Да! Отстаивать правду и личное мнение, когда тебя пытаются обвинить в том, чего не делал, это неуважение!

После этого девочка умчалась в спальню девочек-первокурсниц и до утра ее уже больше никто не видел. А Гарри лишь пожал плечами и порадовался, что в этот раз обошлось без отработок.

— О, Пенелопа, а скажи еще вот что, — вспомнил мальчик. — Ты знаешь расписание преподавателей?

На Рейвенкло к потере баллов относились спокойно, так что староста, не высказав ни слова негодования, вытащила из сумки и передала Поттеру небольшую записную книжку, раскрытую на середине. Просмотрев сложную таблицу, Гарри невесело хмыкнул.

Кабинет трансфигурации располагался так, что к нему из любой части замка студенты добирались ровно к началу урока. Так что никто из тех, кто пришел к МакГонагалл на второе занятие в этот день, не мог рассказать ей о событиях в гостиной Рейвенкло ни до, ни после. А вот тот, кто задержался после первого урока — вполне. И первым занятием по трансфигурации в расписании стоял второй курс Рейвенкло и Хаффлпафф.

— Очень хотелось бы выяснить, кто это сделал и зачем, — пробормотал Гарри себе под нос, идя в спальню. — Но нет времени.

* * *

Пропажу профессора Бинса обнаружили утром, когда приготовившиеся поспать на первом уроке четверокурсники не услышали усыпляющего бубнежа из-за кафедры. В кабинет истории магии были вызваны преподаватели, но никто из них так и не смог определить, что же случилось с призраком. МакГонагалл, как последняя из учителей, кто видел Бинса, больше всех махала палочкой. Но безрезультатно. Опросили Се Ли и Гарри Поттера, но те лишь пожимали плечами. Никто и не подумал в чем-то обвинить первокурсников. Флитвик и Снейп предлагали вызвать невыразимцев, но Дамблдор уперся и директорской властью закрыл связь через камины. Но это не помешало представителям Попечительского совета прибыть в Хогвартс и провести собственное расследование, но и они ничего путного не узнали.

На завтраке Дамблдор объявил об отмене уроков истории на пару недель в связи с поиском преподавателя, а к обеду стали поговаривать, что в Хогвартс будет приглашена лично Батильда Бэгшот, автор учебника. Но к ужину этот слух развеяла пятикурсница Хаффлпаффа Эмма Ллойд, чья семья проживала в Годриковой Впадине. Девушка всех заверила, что старая волшебница уже лет десять вообще не выходит из дома и никогда не согласится занять место преподавателя.

А потом кто-то стал болтать, что прямо в атриуме Министерства директор Дамблдор повздорил с министром и начальником Департамента образования, желавших навязать школе в качестве историка кого-то из министерских служащих.

Гермиона Грейнджер данной сплетне возмущалась больше всех, обвиняя Министерство в попытке вмешаться в дела Хогвартса. Девочка делилась своим мнением так громко, что ее через проход Большого зала слышала половина студентов.

Гарри лишь пофыркивал на каждую сплетню, которых в одночасье стало больше, чем за все предыдущие месяцы, но при этом почти каждый день ходил к завхозу, надеясь узнать что-то такое, что не достигло ушей студентов. Заодно мальчик пытался узнать об отработке Драко и гриффиндорцев, но пока Филчу не поступало каких-либо распоряжений.

Поводом для визита продолжали служить стеклянные скульптуры. И Гарри, и Аргусу Филчу понравилась идея их продать в виде забавных ламп. Завхоз даже предлагал снести получившиеся изделия в Хогсмид, но Поттер связался с поверенным и переслал одну из ламп в Гринготтс. Ринготт тут же оценил вероятную прибыль (даже с учетом отчислений Аргусу Филчу) и насел на Гарри, заявив, что лампы пойдут на летний аукцион, но под видом простеньких определителей магического фона окружающей среды, а это значительно повышало стоимость. Завхоз, узнав об этом, удивился, обрадовался и отправился к профессору Синистре за самым точным прогнозом погоды на ближайшее время.

* * *

Приближался конец марта. Многие заранее находились на взводе из-за скорых пасхальных каникул, сразу за которыми начнутся экзамены. И частые грозы отражали нервное настроение юных волшебников.

Гарри закончил артефакт для леди Блэк и несколько дней мотался домой каждый день, отслеживая состояние волшебницы. Сметвик и вовсе практически поселился в Поттер-мэноре. В какое бы время Гарри ни появлялся в родовом особняке, он заставал целителя у постели волшебницы с журналом наблюдений. И по взгляду Сметвика Поттер догадывался, что улучшенная версия, представлявшая собой два невзрачных браслета из металлических бусин и бубенчиков, приводил целителя в неменьший восторг, чем было с первым рабочим образцом.

Заказов от студентов поубавилось, и Гарри был за это благодарен хорошей погоде. Но свободного времени у мальчика не стало больше. Он налег на учебу, доведя свои оценки до непоколебимого «Превосходно» почти по всем предметам. Только профессор МакГонагалл то и дело выводила «Выше ожидаемого» на пергаментах с его эссе. Но Гарри не расстраивался.

А вот Се Ли после истории с некромантией очутилась в полной немилости у профессора. Особенно после того, как в очередной раз напомнила преподавателю, что ее фамилия Се, а не Ли. Девочка сначала просто недоумевала появившейся отметке «Слабо» на каждом третьем домашнем задании, но когда за длинное развернутое эссе, над которым рейвенкловка просидела два вечера, ей прилетел «Тролль», Се Ли окончательно обозлилась. Лайза предлагала пожаловаться декану, но кореянка объявила, что тихо эта история не закончится.

— Она меня с сентября недолюбливает, — пропыхтела Се Ли на очередном обеде, сверля декана Гриффиндора злым взглядом. — Я ведь всем объяснила, что моя семья сохраняет традиционное написание, а потому у меня первой идет фамилия. Мы не как эти… Чанги, которые переобулись в угоду европейским традициям. И что в итоге? Все запомнили. А Снейпу и Синистре даже и объяснять не пришлось. И только МакГонагалл каждый раз пытается мне доказать, что это я ничего не понимаю.

— Я помню, — грустно покивал Терри Бут. — Последний раз она заявила, что может в азиатской системе имен все и иначе, но в европейской твоя фамилия Ли.

— Я все еще пытаюсь переварить эту информацию, — хихикнула Падма. — Интересно, это просто закостенелость или банальное неуважение к представителям чужой культуры.

Се Ли крепко задумалась, а потом умчалась с середины обеда, так и не доев чудное жаркое с грибами, луком и морковью.

— Ой, чувствую… что-то будет, — пробормотала Менди.

И оказалась права.

Через три дня в «Ежедневном пророке» вышла статья авторства едкой Риты Скитер, заголовок привлекал внимание даже с пятой страницы: «Хогвартс — лучшая школа в мире?»

Все тут же погрузились в чтение. В Большом зале никогда прежде за завтраком не было так тихо. А потом со стороны учительского стола раздался возглас, и многие с интересом взглянули на покрасневшую от возмущения Минерву МакГонагалл.

— Се Ли, она тебя живьем съест, — предупредил Майкл, первым дочитав довольно внушительную статью.

— Пусть только попробует, — воинственно вздернула носик кореянка. — Я посоветовалась с папой, а уже потом написала Скитер. И свои эссе домой отправила. Родители знают, что мне просто так занижают отметки. Еще один такой случай — и папа пойдет жаловаться в Департамент образования.

У воронят не было принято лезть к другим с расспросами, но Се Ли сама как-то рассказала, что еще ее дедушка и бабушка, перебравшись в Англию, открыли свою мануфактуру, производящую керамику. И на данный момент семья Се имела вес в обоих мирах, особенно прославившись изделиями в технике селадон⁽¹⁾.

— «Сколько раз все мы слышали заявления, что Хогвартс — лучшая школа магии в мире? — с удовольствием прочитала Лайза. — Я сама не раз слышала эту фразу в годы учебы, а уж магглорожденным это преподносится как неизменная истина. Но так ли это?

Возможно, когда-то Хогвартс и славился среди других учебных заведений, но последний раз оценку качества обучения единственная магическая школа Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии проходила еще в прошлом веке, в то время как Дурмстранг — пять лет назад, а Шармбатон — три года назад.

Стоит только выехать за пределы нашей Родины, как внезапно окажется, что диплом Хогвартса не открывает двери высших учебных заведений мира. Если уровень обучения зельеварению еще соответствует высоким стандартам, то на экзаменах по трансфигурации и чарам студенты Хогвартса лишь изредка набирают минимальные проходные баллы».

— Она сама это выяснила? — удивилась Менди, а Се Ли лишь презрительно дернула бровью и пояснила:

— Будет она еще расследование проводить. Я ей все факты выложила. У отца знакомый — заместитель ректора Магической Сорбонны, так что я кое-что знаю.

— Проблема не только в Хогвартсе, — вздохнула Лайза. — Если в будущем я хочу стать мастером зельеварения, то предстоит ехать на континент. Тут у нас представительства Гильдии зельеваров нет.

— Как и представительства других гильдий, — подтвердил староста Роберт Хиллиард.

Все сидящие рядом повздыхали и вернулись к завтраку, то и дело посматривая на стол преподавателей, где директор пытался утихомирить МакГонагалл. Скитер, опираясь на письмо Се Ли, сначала прошлась по Хогвартсу в целом, а после по косточкам разобрала и манеру ведения уроков деканом Гриффиндора, и ее отношение к студентам. И пусть случай кореянки и не был упомянут, но откуда-то выплыли выдержки из списка выписанных МакГонагалл штрафов с пояснениями по каждому случаю, на фоне которых Снейп, с его любовью обдирать Гриффиндор по поводу и без, выглядел милейшим и добрейшим из преподавателей. Похоже, воспользовавшись письмом девочки, Рита Скитер припомнила года собственной учебы, с превеликим удовольствием, чисто по-слизерински, отомстив бывшему преподавателю.

О статье шушукались еще несколько дней. МакГонагалл зверствовала на занятиях, за любой звук прямо с урока отправляя на отработку к Филчу. Не трогала, разве что, первый курс Рейвенкло, догадываясь, кто стал инициатором. Се Ли ждала вызова к директору. Гарри тоже этого опасался. Но администрация помалкивала, а больше всех возмущались Перси Уизли и Гермиона Грейнджер, готовые скандалить с каждым, кто хотя бы шепотом заявлял о правдивости статьи.

Преподавателя истории так и не нашли: директор, похоже, даже не пытался заниматься этим, только отклонял присылаемые Министерством кандидатуры. Так что расписание изменили, но предупредили читать учебник, потому как экзамен никто отменять не собирался.

Гарри зачаровал оставшиеся стеклянные фигуры, отправил их Ринготту и предложил Филчу поэкспериментировать с новыми образцами, добавляя к песку битое цветное стекло, благо грозы случались достаточно часто и деловые партнеры могли получить много интересных изделий. Но вышло, на взгляд завхоза, неудачно. В один из вечеров старый сквиб показал Гарри множество совсем небольших, пусть и очень необычных фигурок. Цветные осколки причудливо смешались с прозрачным стеклом, образуя неповторимые формы. Создавалось впечатление, будто в причудливый сосуд капнули немного синей, зеленой, коричневой или бирюзовой краски.

— Не расстраивайтесь, мистер Филч, — успокоил Гарри. — У меня есть идея!

— И что же ты придумал? — удивился завхоз, для успокоения наглаживая миссис Норрис.

Несколько раз пересчитав стеклянные фигурки, Поттер ответил:

— Шахматы! Тут как раз будет на два набора фигурок. Нужно просто сохранить уникальный рисунок, созданный великой силой природной стихии, доработать до схожести… Смотрите! — Мальчик подхватил одну из стекляшек и повернул к сквибу нужной стороной. — Вот эта часть сама по себе похожа на корону. А тут… — Он взял другую фигурку. — Изогнуто. Будто голова лошади.

— Думаешь? — нахмурился Аргус Филч.

— Да, вполне, — отмахнулся мальчик. — Нужны только инструменты по работе со стеклом и немного фантазии.

Гарри не стал упоминать, что видел нужные инструменты в артефакторной мастерской дома.

— Надо будет заказать у гоблинов основания… — вслух обдумывая план, пробормотал Поттер. — Серебро, бронза… Что-нибудь подходящее. Еще нужны будут чары облегчения, а то фигурки тяжеловаты… да и не смогу я их сделать полностью одинаковыми! Блокировку от копирования, разбивания. Ну и да, в остальном они будут немагическими.

— А доски? — уточнил завхоз.

— Скорее столики с чарами, — решил Гарри.

— Наборные, из разных пород дерева? — предложил Филч. — А светлые клетки — из ракушек.

Гарри радостно покивал, прикинул размер клеток с учетом необычных фигурок, и они с завхозом за час набросали чертеж. Сквиб, как оказалось, умел делать мебель и хотел попробовать сам изготовить столики. Тем более, до августа оставалось достаточно времени.

К следующей встрече Гарри рассчитал нужные чары и осмотрел собранные мистером Филчем материалы. Уже сейчас все выглядело более чем интересно.

За чашкой чая Поттер успокоил завхоза, сообщив, что гоблины ждут и шахматы тоже. Не стал только рассказывать, что Ринготт упорно настаивает на получении звания хотя бы подмастерья артефакторики.

От идеи гоблина Гарри отбивался из последних сил, подозревая, что рано или поздно поверенный добьется своего. Тем более, Сметвик настаивал на том же. Стоит гоблину и целителю узнать об общей цели — зажмут с двух сторон. Тем более что Гиппократ Сметвик имел гораздо меньше терпения и помалкивал пока лишь из-за того, что выплывшая связь целителя с первокурсником могла как-то навредить леди Блэк.

Завхоз же рассказал Гарри о том, что Малфою, Уизли, Финнигану и Грейнджер назначили отработку с Хагридом как раз на тот вечер, когда лесник должен был патрулировать Запретный лес. Рассказал Филч и о нападениях на единорогов, что изрядно взволновало Поттера, не подозревавшего, что совсем рядом происходит что-то столь ужасное.

— В Запретном лесу? — перепугался Драко, когда Гарри рассказал ему новости перед ужином. — Что?! Не может быть? Нам же нельзя туда ходить!

Гарри лишь пожал плечами и успокоил:

— Не волнуйся, вряд ли директор настолько обезумел, чтобы отправить вас туда, где вам грозит настоящая опасность. Он же понимает, что твой отец, в случае чего, всех на уши поставит.

Это не слишком утешило слизеринца, и Гарри добавил:

— И я пойду с вами.

— Что? — опешил Малфой. — Зачем?

— А когда я еще попаду в Запретный лес? — отмахнулся Поттер. — Один я туда не сунусь. А так рядом будет Хагрид. Только я буду невидимый. Ну и надо что-нибудь придумать для безопасности.

— Например? О! А можешь сделать артефакт, как тот, что ты подарил Панси?

— Он пригодился? — удивился Гарри.

Маленькая змейка-артефакт, подаренная Паркинсон, являлась своеобразным магическим щитом, поглощавшим от трех до пяти слабых заклинаний из шуточного и боевого арсенала.

— Да… — поморщился Малфой. — Ей тут прилетело Ватноножное от кого-то из гриффиндорцев.

Гарри задумался.

— Хорошая идея, — решил он. — Только нужно сделать помощнее и с защитой не только от магического, но и от физического нападения.

— А так можно? — уточнил Драко.

— А кто сказал, что нельзя? — усмехнулся Поттер и подмигнул приятелю. — Это же магия! Возможно все.

1) Хотя история корейской керамики уходит корнями в эпоху неолита и грубого Black Comb Pottery (грубая гребневая гончарка), производимого древними племенами, вершиной корейской керамики стало изобретение и производство селадона (Чонг-Я) во время правления династии Корё. Династия Корё правила почти 500 лет, с 918 по 1392 год н.э., и находилась под сильным влиянием буддизма, который дал основу большинству художественных образов этого периода. Буддистские храмы множились в течение всего периода Корё, а вместе с ними росла потребность в посуде, используемой в ритуальных церемониях.

В середине X века корейские художники, многие из которых обучались в Китае, при декорировании храмовых сосудов начали применять Селадон с использованием медных глазурей. Большая часть составов этих глазурей была разработана в Китае, но развиты и усовершенствованы они были корейскими мастерами.

Использованные корейцами технологии глазурования были уникальны для того периода истории керамики. Создавая изделия, обладающие высочайшим уровнем качества и эстетики, корейские керамисты смогли превзойти мастеров из других стран и их работы были оценены даже китайцами, как образцы элегантнейшей и простой красоты.

Правители династии Корё использовали селадоновую керамику в своих дворцах, как посуду для повседневного применения и в качестве объектов изобразительного искусства.

Самые прекрасные изделия из селадоновой керамики были созданы в период с середины до конца XI века ремесленниками, имена которых сегодня нам неизвестны.

С 1231 года, с началом монгольского нашествия, расцвет искусства пошел на убыль, а вместе с ним стало снижаться и качество керамики.

К началу династии Чосон (1392-1910 гг. н.э.) большинство нюансов технологии изготовления селадона были утеряны.

После освобождения Кореи от японской оккупации в конце Второй мировой войны наступил период корейских гражданских войн и стоял вопрос выживания, поэтому было не до искусства.

А в середине 50-х годов группа корейских керамистов решили восстановить потерянное искусство Селадона Корё. За последние 60 лет они сильно продвинулись в восстановлении технологии и сегодня они создают оригинальный Селадон Корё, потрясающей красоты.

Эстетическое начало Селадона Корё кроется в его утонченной красоте и элегантной простоте. Древние китайские ученые, под впечатлением от этой керамики, называли ее одним из десяти чудес света, а керамисты по сей день называют цвет этой глазури «неподдающийся описанию»:

«Китайские изделия ярко светятся. Но если мы хотим иметь в доме тихую гармонию, то китайская керамика для этого будет слишком сильна и насыщенна. Тишина и покой корейской керамики несет в себе квинтэссенцию восточного духа: ее тихая элегантность, простота формы и стиля наполнены глубоким и возвышенным духом дзен-буддизма. Формы этих изделий мгновенно завоевывают сердце; их цвет имеет уникальную прозрачную глубину, а их свободные резные украшения влияют на душу — они просто источают спокойствие духа».

Современный Селадон сохраняет эту красоту. Он мерцает в деликатной решетке трещин кракле, просвечивает под глазурью глубоким цветом зеленого нефрита. Гармония природных форм подчеркивает его привлекательность, не дает отвести глаз и чем дольше смотришь на него, тем больше он очаровывает своим спокойным магнетизмом.

Вернуться к тексту