Дочь Селестии (джен)

— Разрешите? — Старлайт просунула голову в двери кабинета Луны.

— Входи, — кивнула принцесса. — Ты, я смотрю, уже и караулку излазила?

— Так точ… Гм, да.

— Понятно. — Луна улыбнулась. — Ты хоть на занятия-то ходишь?

— Конечно! — Единорожка воодушевилась. — Там столько интересного! Даже удивительно… — Она умолкла и покраснела.

— Удивительно, как некоторые болваны в вашем классе не разделяют твой энтузиазм? — Подсказала Луна. — Попробуй их понять. Для них это слишком сложно, но и признать это они не могут, потому, в отличии от тебя, отторгают учебный процесс… И как у нас? Лучше, чем в твоей старой школе?

Старлайт опять замялась.

— Везде хорошо по своему, Ваше высочество.

— Правильно. — Похвалила Луна, — своих в обиду не давай. Ладно, не буду больше глупых вопросов тебе задавать. Что ты, картотеку просмотрела?

— Да, — кивнула единорожка. — Ничего похожего нет… И вообще, рисунок заклинания на пуле именно зебринский… Ну, есть отличия от нашего. То есть, я думаю, его можно подделать, но очень сложно.

— А как ты определила?

— Я перебрала все артефакты из той секции спецхрана, где картотека. Они подписаны, где изготовленные зебрами…

Сердце Луны пропустило один удар, когда она вспомнила, что там лежало.

— А что твой сопровождающий?

— Ничего, — удивилась кобылка. — Я сказала: вы велели сверить картотеку. А тут как раз удачно лежат зебринские «отпечатки», не надо новый запрос делать…

Принцесса мимолётно проверила саму Старлайт. Нет, это по прежнему она. Не подменыш, не живой мертвец, не иллюзия… Отправить что ли охранника в карцер на хлеб и воду? Не хочется с другой стороны портить начавшуюся дружбу девчонки с персоналом дворца, а ведь суровое наказание они неминуемо поставят ей в вину.

«Ладно. Накручу хвост словесно», — подумала Луна.

— Есть книга. «Классификация и методология изучения управляющих воздействий Зебринской школы». Там всё описано. Тебе необязательно было плясать на минном поле.

— Ну, я же не знала…

Впрочем, в данном случае было видно, что никакого смущения единорожка не испытывает.

— Итак, никто из «пятидесятки» к покушению непричастен, — задумчиво сказала Луна, — Верно?

— Никто, — Старлайт помотала головой, — но я подумала, может вам будет интересно…

— Что?

— «Полоски»… В одном из «отпечатков» есть полоски, такие же, как у вас.

— У кого? — Спросила принцесса, внутренне холодея. Хотя уже, конечно, поняла, у кого…

— У этой девушки, которой вы меня представляли… Сансет.

— Возьми меня за копыто…

В следующую секунду они переместились в спецхран.

— Вау! — восхитилась Старлайт. — А я так смогу?

— Ты наверняка сможешь, — рассеяно сказала Луна, открывая ящик с картотекой. — Но конечно, должны пройти годы…

Она впилась глазами в формуляр. Да, вот оно, свидетельство. Рыжую приняли в «пятидесятку» три месяца назад. Сколько же зебр умерло за это время, чтобы бросить дочь на горло матери? И сколько умерло до того?

Аликорн подавила импульс немедленно телепортироваться к сестре. Оставлять жеребёнка в закрытом снаружи сейфе было совершенно недопустимо.

— Ты никому не говорила об этом?

— Нет, конечно нет!

— Хорошо. Сейчас я отнесу тебя в твою комнату… — Она склонила шею, насколько могла, но всё равно смотрела на Старлайт сверху. — Ты никогда не должна никому об этом говорить, кроме меня и Селестии. Это очень страшная тайна.

— Я понимаю, — пискнула кобылка.

« Да, ты не выболтаешь, — подумала Луна, — даже если тебя будут рвать на части. Дети (да и взрослые) делятся на две категории. Те, которым ни в коем случае нельзя говорить, что это тайна — иначе разболтают на весь свет. И те, которым обязательно надо — иначе, по простоте, могут ляпнуть что-то, а уж если будут знать, что секрет, то унесут его с собой в могилу. Первые — мусор. Со вторыми можно идти в разведку… Есть и третья, наиболее драгоценная категория, которые сами могут определять, что можно говорить, а что нет. Но таких, как золота в породе, во все времена было мало.»

* * *

— А что это вы сидите, как на похоронах? — поинтересовалась Сансет, — правда умер кто?

— Да, — кивнула Луна. — Много кто умер, пока мы здесь сидели… А скажи, ты в последнее время не вступала в контакт ни с какой… Гм, личностью?

— А чего так высперенно? — удивилась Шиммер. — Я, вроде, нормальная кобылка. У меня есть… друг. Но я думала, что это дело личное, и никому об этом докладывать не надо.

— Да нет, — поморщилась Селестия. — Знаю я про твоего… друга. Он тебе не ровня, конечно. В старые времена я бы… Впрочем, неважно. Я про другое. Прочитай.

Она толкнула через стол отпечатанную уже на нормальной бумаге сказку. Единорожка пробежала короткий текст глазами.

— И что?

— Под личностью мы имели ввиду это, — сказала Луна. — Расщепление собственного «я»… С тобой в последние месяца три не случалось ничего подобного?

— Вы сейчас серьёзно? — усмехнулась Сансет. — Это же сказка для детей.

Луна открыла рот, но Селестия упредила её.

— Дочка, мы ни в чём тебя не обвиняем. Больше скажу: и я и сестра были в таком же положении. Если какой-то безумец решил измазать тебя кровью, твоей вины в том нет. И знать ты этого не могла. Точнее, речь, конечно, не о безумце, а о наших геополитических противниках… Но пожалуйста, если тебе есть, что сказать…

— Да что тут думать, — буркнула Луна, и вытащила из ящика два формуляра, свой и Сансет. — Знаешь, что значат эти полоски? Убийство. И тут одно из двух. Или ты сейчас рассказываешь нам, кого и почему ты три месяца назад прикончила, или признаёшься, что с твоим физическим состоянием в последнее время происходит что-то не то… А я ведь ещё удивлялась: то-то у тебя показатели вверх попёрли… Ну, решила, "взломали плато". А оно вон в чём дело, оказывается.

— Подожди, — опять вмешалась Селестия, — я понимаю, что это сродни наркотику, от которого отказаться почти невозможно, я сама через это проходила, но пойми, как и в том случае прилив сил и эйфория — временные явления. Мы с твоей тёткой проанализировали последствия…

— Даже если отринуть мораль, добро и зло, как во многом выдуманные социумом категории, то тоже ничего хорошего. — Сказала Луна. — Разум примитивизируется. Есть, спать и спариваться. Ну и в принципе, всё. Так как легче это делать, обладая политической властью — ещё властолюбие. И следствие этого — немотивированные убийства тех, кто, как тебе показалось, на власть покушается… Вариант для эстетов — жестокие игры, наподобие кошки с мышью, с обязательной смертью в конце… Ты же этого не хочешь?

— Вы сейчас говорите какую-то ерунду. — С достоинством ответила Сансет.

Селестия глубоко вздохнула.

— Но я хочу, чтобы ты знала: если ты неискренна… Если ты принимаешь чью-то смерть просто, чтобы усилить себя… Тогда ты мне не дочь.

— Да? — усмехнулась единорожка. — Если я твоя дочь, то почему об этом знаем только мы трое и Блюблад? Ну и два десятка воспитателей и врачей, половина из которых уже оставили нас… И кстати, насчёт усиления ценой чьей-то гибели: разве не этим ты всю жизнь занималась, хотя и не в формате жертвоприношений, а так?.. Войнами, казнями, налогами… Не один ли хрен?

Сансет встала и вышла из комнаты. Луна покосилась на сестру, ожидая санкций.

— А ведь она права, — шёпотом сказала дневная принцесса.

— Так, вот этого не надо, — взяла инициативу младшая. — Мы сто раз говорили: мир жесток. В нём, мать его так, мало ресурсов, за них приходится драться… Аликорны просто более сильные и приспособленные хищники. Я пойду ей сейчас проведу воспитание, чтоб не забывала субординацию.

— Погоди… — Мотнула головой Селестия. — А я вот подумала, а не Блюблад ли это?

— Что?

— Слил информацию.

— Иди ты…

— То-то он тихо себя ведёт.

— Тия!

— Что?

— Остынь. Давай спокойно подумаем…

— Тут ведь вот ещё какая история — надо было, наверно, с неё начинать: если маг, личность которого раскололась, достаточно могуч, то вторая половина со временем может не слиться с первой, а заместить её, обретя разум и самость. Этого не мог король из сказки, а Сансет, пожалуй, сможет. Потенциально она очень сильна… Пойду, пожалуй, продолжу разговор.

* * *

— Это правда? — Спросила Сансет у своей копии.

— Что правда?

— Что ты родилась из моего сумасшествия, вызванного тем, что мне приносили в жертву разумных существ?

— А если и так? — спросила гостья. — И не говори, что ты не знала. В глубине души, ты всегда знала, кто я.

— Луна сказала, что я деградирую в животное.

— И ты поверила? Им важна политическая стабильность, а если выплывет, что зебры приносят жертвы дочери нашей солнцеликой принцессы, то кто знает, какие могут быть последствия…

— Но я не хочу! Не хочу, чтобы кто-то из-за меня умирал.

— Я могла бы сказать, что в Зебрике один хрен приводят в исполнение пару сотен приговоров в год… И не всё ли равно, в твою честь или просто так — не ты же их убиваешь или заставляешь так поступать? Но понимаю… Мы ведь так или иначе собирались уходить. А на новом месте тебе, если ты не захочешь, никто никаких жертв приносить не будет... Так идём?

— А книги?

— Всё, чего ты касалась копытами, я смогу отобразить, помнишь?..

Сансет пролеветировала кусок динамита, прикрепила к зеркалу, воткнула запал с проволокой.

— Идём…Три секунды задержка замедлителя…

В дверь постучали.

— Дочка, послушай, надо поговорить…

— Я же тебе «не дочь», — тихо сказала единорожка, взялась зубами за провод и спиной вперёд шагнула в портал.

Даже сквозь двери не почувствовать это Селестия не могла.

В следующую секунду доски и кусок стены разложились по атомным весам, и окутанная пламенем аликорн ворвалась в комнату.

— Сансет…

Хлопнул небольшой заряд, разбросав по полу осколки зеркала. Несколько летящих в Селестию испарились в воздухе.

Не веря, принцесса приблизилась к пустой рамке.

Отвечая на телепатический призыв, в комнате появилась Луна. Окинула взглядом обстановку.

— Не двигайся. Не дави стекло.

Под действием заклинания осколки собрались воедино и сплавились снова, оставив, правда, несколько брешей. Луна развернула в воздухе схему перехода, всмотрелась в линии…

— Портал третьего порядка… Чтобы нельзя было сходу отследить. То-то я думала, зачем ей секция А-1…

Ночная принцесса отвернулась от схемы…

— Тия, я не знаю как сказать, но… Её метка погасла. Я не чувствую её.

— Почему?

— Не могу точно ответить. Может быть, она вышла в непригодный для жизни мир…

Селестия приблизилась к плывущим в воздухе линиям.

— Вот переход. И конечная точка… И её нет.

По схеме пробежали искажения, и удерживаемое Луной зеркало рассыпалось.

— Нарушения внутренней структуры. Некоторых частей не хватало.

— Она… мертва?

Луна отвернулась к стене.

— Это совсем не обязательно. Есть много маскирующих заклятий. Она наверняка долго готовилась. Если бы у нас было зеркало, мы смогли бы распутать их. Но, думаю, со временем, она одумается и вернётся.

— Я поняла, — медленно сказала дневная аликорн. — Пойду к себе.

Луна ещё несколько минут поковырялась с порталом, потом выругалась и тоже двинулась к выходу. На душе у неё было гадко. Добрых полсотни детей Селестии на её памяти приняла земля, и каждый раз это было испытание для них обеих, но никогда ещё Луна не чувствовала такой тревоги.

«Ведь по сути, её убили зебры. Кто знает, как сестра отреагирует, когда придёт в себя… Конечно, многие мои племянники и племянницы погибли в войнах, в том числе и с зебрами, но это всё не то, не то...»

* * *

— Лейтенант? — удивилась Луна. — вы что тут делаете?

При входе в покои Селестии вместо обычной пары безмолвных гвардейцев, стоял офицер из четвёртой роты, чьё имя она сходу не припомнила.

— Разрешите доложить, — он замялся. — Вобщем, принцесса Селестия никого не принимает, из комнат почти не выходит…

Луна нетерпеливо кивнула, мол, знаю.

— И мы в офицерском собрании решили, что случилось что-то скверное, и пока она в таком состоянии, мы сами будем нести дежурство. Вдруг кто-то из нижних чинов, не желая того, ещё больше её расстроит каким-нибудь неловким поступком…

— Понятно. Хвалю. Пойду поговорю с ней.

Луна постучала в дверь.

— Это я… — И, дождавшись телепатического ответа , вошла. Миновала малый кабинет и каминную, зашла в спальню. Дневная принцесса лежала на нерасстеленной кровати, но хотя бы лицом ко входу, а не к стене.

— Привет. — Селестия, не отвечая, мрачно кивнула. — Последние новости знаешь? — Луна покосилась на монитор, где теснилось полсотни непрочитанных сообщений. — Понятно. Мне тут принесли проект пегасоносца…

— Чего-чего?

— Да, я сначала тоже подумала, что бред, а потом вчиталась: ничего и не бред. Пегасы, конечно, мобильная пехота, но устают быстро, и на круг их суточный перелёт раза в полтора всего больше, чем переход у земнопони. А унести они могут значительно меньше. По сути, автомат, подсумок, ну и килограмм двадцать полезной нагрузки — с трудом. А если дать им платформу, способную перебрасывать на большое расстояние два-три полка да поддержать их там десятком каких-никаких, но орудий, это уже какое подспорье! В мирное же время эта платформа сможет возить сразу много пегасов туда, где засуха или, например, непрогнозированные осадки. Вот и документация есть, — Луна вытащила из пространственного кармана пачку листов. — Я предварительно одобрила финансирование НИОКР, смотреть будешь?

Селестия указала на стол.

— Оставь, я потом почитаю.

— Хорошо, — не стала спорить ночная аликорн. — Ещё у нас в бюджете обнаружилась дыра в три миллиона, и необъяснимо исчез замминистра экономики… Я вот думаю, не связаны ли эти два события?

Селестия против воли усмехнулась, а Луна продолжала:

— Довольно наивно с его стороны, учитывая, что у меня в распоряжении было пару тысяч написанных им бумаг… Кстати, помнишь ту девчонку, Старлайт? Я дала ей его формуляр, и она вычислила местоположение единорога плюс-минус сто метров.

— Где он? — вяло поинтересовалась Селестия.

— В Зебрике, понятное дело. Они дали политическое убержище… Убить его?

— Не надо пока. Я подумаю. Может, его можно наказать как-то иначе. А с бюджетом… Распечатайте «кубышку». Не страшно: полгода уже прошло…

— Как скажешь, — согласилась Луна. — Ещё я вызвала Блюблада, и в свете твоих подозрений, учинила ему допрос.

Селестия заинтересованно подняла голову.

— Нет, он не при чём. Племянник мой, понятно, не очень умён, но сознаёт: начав торговать, гм, семейными секретами, может попасть в крупные неприятности, как с нашей стороны, так и со стороны тех, кому их продал… Но он признался, что некие личности делали такие предложения.

— Кто?

— Он не назвал. По соображениям чести.

— То есть?

— Он обещал никому не говорить.

— Какие могут быть соображения чести, — рявкнула Селестия, — когда речь о государственной измене?! Он полный дурак? Я же, вроде, его не стоя рожала!

— Ну, я…

— Не надо. Я сама его потом вызову. — Дневная аликорн слезла с кровати, подошла к монитору. — Ни Дискорда без меня не могут.

В глазах Луны на мгновение промелькнула весёлая искорка.

— Я думаю, тебе надо отдохнуть. Расслабиться. Вот там в коридоре стоит молодой лейтенант. Чего он там зря стоит?

— Да? — Задумчиво сказала Селестия, — Ну, позови его сюда. Надо почту секретную отправить.

Луна кивнула.

— Добро… Пойду я.

Через несколько минут они шли по коридору бок-о-бок с Блюбладом.

— Ну, вроде она ожила… Мать тебя вызовет через какое-то время. Ты поломайся сначала для виду, а потом расскажи, что мне рассказал. Это не позорит тебя: обещание, данное предателям, не грех и нарушить.

* * *

Год спустя.

Когда Луна вошла в каминную, с табурета у двери поднялся пони в белом халате.

— Ваше Высочество, повлияйте на вашу сестру!

— А что случилось?

— У неё роды, а она заперлась в спальне и никого не пускает… И запретила мне звать младший медперсонал.

— Ах это, — кивнула Луна. — Вы же недавно на должности? Она всегда так делает. В её родном племени роды были очень интимным процессом, и кобылицы скрывались в каком-то укромном месте. Это даже эволюционно оправдано…

— Что?

— Нет, ничего… Но побудьте здесь, на всякий случай.

В этот момент щёлкнул замок, и дверь приоткрылась.

— Лу, зайди… Лейб-медика пока не пускай.

Жеребец возмущенно фыркнул и с независимым видом снова уселся на табурет. Луна слегка улыбнулась и вошла, прикрыв за собою двери.

Дневная принцесса лежала на кровати, повернувшись на бок, чуть прикрывая крылом ворочающийся комочек. Новорожденная сосала молоко, не отвлекаясь на посторонних.

— Крупненькая, — заметила Луна. — Давно у тебя пегасы не рождались, всё единороги были.

Вместо ответа Селестия приподняла крыло, и Луна удивлённо ахнула. На лбу маленькой принцессы, немножко выше белой «звёздочки», просматривался зачаток рога.

— Не может быть…

— Я тоже не поверила сначала, думала: вообще древняя стала, иммунитет ни к Дискорду, родильная горячка у меня, вот и вижу в бреду то, что хочется увидеть. Я ж не рожала больше двадцати лет… Но нет, сестра твоя ещё не совсем старая калоша.

Новорожденная наконец насытилась, отвалилась от матери и тут же засопела.

— Ленивая будет, — заметила Луна. — Блюблада-то, чтоб уложить спать, требовались усилия аж двух аликорнов. Даже удивительно, что вырос… таким.

— В плохую потому что компанию попал, — пробурчала Селестия, — я как-то недоучла, что время другое. Думала, раз мальчишка, будет драться, самоутверждаться, саблей, там, махать… А ему быстро объяснили, что трона тебе не видать, а всё остальное у тебя уже есть, и стало быть, можно не напрягаться…

— Как назовёшь?

— Сабрина.

— Почему?

— Ей придётся от тебя много вытерпеть…

— Ну, Сабрина так Сабрина…

Кобылка продолжала дрыхнуть, демонстрируя полное безразличие к имени.

— А как ты в целом? Нормально? Может, врача всё-таки позвать? Пусть хоть её осмотрит. — Ночная аликорн кивнула на новорожденную. Та, словно почувствовала, что речь о медицинских процедурах, проснулась, и снова начала рыться в шерсти матери в поисках молока

— Ну, видишь, с аппетитом всё в порядке. А Сансет, помню, по капельке только… — На глаза Селестии навернулись слёзы.

— Не грусти, — сестра приобняла её крылом, — молоко пропадёт, тебе нельзя сейчас.

— Да, ты права… Насчёт врача. Все, кто ко мне допущены, проходили проверку. Возможно, недостаточно тщательную. Потому что кто-то слил Зебрике информацию о происхождении Сансет… И нам нужно скрывать факт рождения Сабрины, и особо тщательно — что она аликорн. Поэтому контакты первое время будут сведены к минимуму… Ничего, у меня хорошая генетика, в моё время половозрелых кобыл с плохой просто не было — она выживет. А вот если кто-нибудь прямо с младенчества начнёт приносить ей жертвы, ты представляешь, что из неё вырастет?

Луна даже закашлялась.

— Их может быть две…

— Что? — не поняла Селестия.

— Пегаске не будут приносить жертв, это бессмысленно. Поэтому для всех она может быть пегаской, дар всё равно проявляется не сразу. А когда придёт пора её учить, у Сабрины может появиться сестра-близнец, только единорожка; пегаска же «уедет» в лётную школу, например… И молодая принцесса уже будет достаточно в разуме, чтобы понять опасность, а может даже и защититься от неё… Глупость я сделала, что настояла на этих переговорах. А теперь и переговоры не провели, и Немой по всей видимости мёртв — я давно перестала его чувствовать, и «затейников» мы не вычислили. Надо было сразу, как только письмо «сработало», приходить к нему и частично там присутствовать… И угрохать их к дискордовой матери, наплевав на дипломатические последствия. Они как-то не заморачиваются правилами игры.

Селестия сделала сложное лицо, а-ля «я же тебе говорила», но укорять сестру, понятно, не стала.

— Да, так и поступим.

Голову жеребёнка окутало белое сияние, накладывая на рог скрывающую иллюзию. Сабрина сначала возмущенно квакнула, но убедившись, что заклинание не причиняет дискомфорта, вернулась к прерванным поискам.

Читать далее