Дочь Селестии (джен)

— То есть вы, — гаркнул на меня дознаватель, — встречались с агентом в другом месте?!

Я взял его за гриву и изо всех сил ударил головой об стол. Надо бы сказать что-то пафосное, но было некогда.

Другой, офигевший поначалу, подорвался с табуретки сбоку, но я удачно на противоходе дал ему копытом в нос. Хотелось воткнуть в глаз лежащую на столе ручку, но в конце-концов, они тоже по своему несут службу… На ближайшие полчаса ему стало ни до чего. Потом я взял табурет и собирался от души обрушить на голову первого.

— Стоять! — Рявкнул из динамика знакомый голос. — Оружие на пол!

Впрочем, совсем остановить табуретку я уже не мог. Раздался сочный звук удара, и жеребец повалился куда-то за стол.

Дверь распахнулась, и в комнату вошёл командир.

— Разрешите доложить…

— Идиот! Это же была проверка! А теперь стране этим идиотам пенсию платить по инвалидности, и ты, идиот, до своей пенсии не расплатишься! Вольно!.. А вы все, идиоты, — он повернулся к каким-то зебрам в брониках, толпящимся на пороге, — идите нафиг. И скорую вызовите контуженному!

Он прошёл к столу, сел на место полупокойника.

— Блин, я не хотел тебя этому подвергать, но есть регламент… Вот нахера ты его бил табуретом?

— Виноват, господин майор!

— Виноват… Ясен хрен, что виноват. Ты у меня из нарядов не вылезешь до морковкина заговения, дежурным по столовой будешь ходить, пока там крысы не переведутся, то есть вечно… Хорошо, что по секретным приказам потери в таких операциях приравнены к боевым, и тебя, дурака, не посадят. Иначе, где я снайпера возьму?

— Господин майор, разрешите высказать своё мнение?

— Ну попробуй.

— Я не мог поступить иначе. Он очень дерзко себя вёл. Такие должны знать, что можно получить табуретом по голове, и надо вести себя вежливо.

Командир усмехнулся.

— Правильно. За то тебя, мизантропа-одиночку, люблю… Но остерегайся. Таких прямых часто убивают... Завтра отправляемся в Грифонию. Есть там одна работа.

— А как же наряд по столовой? — уточнил я.

— Ох и вредный у тебя характер, старлей, не дослужишься ты до капитана…

Я потянулся на кровати, прогоняя остатки сна. Командир был прав — я не дослужился до капитана. Через два года по неисповедимым путям бюрократии Управление спецопераций передали в ВМС, и меня аттестовали капитан-лейтенантом, а он сам еще через год стал капитаном первого ранга, хотя вне строя мы всё равно звали его «полковником». А Берко Хосфа, его заместителя, «майором». И именно с ним я условился сегодня встретиться в задрипанном кабаке на краю города. В таких местах можно не опасаться прослушки, не гранд-отель, чай, где живут дипломаты и капиталисты. Хотя здесь можно было нарваться на местных хулиганов, но это ближе к вечеру.

— О, нашлась потеря! — Заметил Хосф, усаживаясь напротив. — Не очень ты похож на хроника. Я впрочем ещё тогда сомневался, когда мне в госпитале сказали, что тебя выперли, но помалкивал… И что же ты делал, если можешь рассказать, конечно?

В нескольких фразах я объяснил, что.

— … — … — воробушки. — Протянул майор. — От это да.

— Про командира слышал? — спросил я.

— И даже ездил на похороны.

Мы молча выпили.

— Многие наши были. По гражданке, конечно. На тебя кое-кто обижался, что ты пропал с горизонта, ни ответа ни привета.

Я пожал плечами. Не дети, чай.

— И ты думаешь, полковник об этом знал?

— Думаю, о секретной части плана — нет. Это незачем. Поэтому его и убили, что он стал бы задавать вопросы.

— А совпадения не допускаешь?

— Допускаю, конечно. Но проверить хочется… Ты всё там же?

— Ага. В дивизии. Ну, — он развел копытами, — мне другого не предлагали. И так после ранения хотели списать нахер. А я не ты, мне без дела нельзя, могу вправду спиться. А когда я восстановился и подал рапорт на возвращение в строй, наша группа уже развалилась, а в другие меня не брали. Типа, я уже старый. Ну и после такого ранения, объективно говоря, я бы сам себя не взял. Ну как на марше у инвалида сустав какой «раскрутится»? Кому такое надо?

Я хмыкнул.

— Скажи спасибо, что по рапорту тебя батальоном обеспечения командовать не послали.

— Не, я писал, чтобы в боевую группу. На любую должность.

— Я чего спросил-то: ты не знаешь, за мной охота идёт или нет? Официальная, в смысле.

Хосф помотал головой.

— Штаб дивизии ничего такого не получал, я бы знал. Вероятно, считаешься пропавшим без вести, если конечно, у тебя не хватило мозгов проходить таможню… Нет? Ну, я так и думал… Но меня смущает другое. Авторы плана, они больные? А если б ты попал? Тут, где мы сидим, уже была бы опалённая пустыня. Они считают себя неуязвимыми? Или просто сумасшедшие? Ты по официальным каналам не хочешь обратиться? Это всё очень похоже на измену.

— Ну, если не будет никакого другого выхода. Но от меня же отопрутся. Знать ничего не знаем. Что я могу предъявить материального? Квитанцию из гостиницы?.. Засвечусь только.

Майор глубоко вздохнул.

— И что же ты будешь делать?

— «Окуня» помнишь? Замначальника полигона?

— Конечно.

— Не знаешь, случайно, где он теперь?

— Случайно знаю. Два месяца назад ездил туда на стрельбы. Там же, где и был. Пьёт всё так же. И так же виртуозно прячется ото всех… А что?

— Да он мне винтовку выдавал и патроны. Я в ведомости расписался, но как то не пришло в голову «сфотографировать» накладные, они у него были с собой.

Берко усмехнулся.

— Ты думаешь, он помнит?

Я пожал плечами.

— Копии накладных в канцелярии. Съезжу в гости.

— А, ну да… И как ты туда попадёшь?

— Куплю форму в военторге, сяду на автобус и приеду. А там перемахну через забор… Да его в половине мест и нет вовсе… Ты в столице совсем одичал? Там в комендатуре три зебры. И они в основном, с КПП не выходят… И десять рот командировочных, особенно летом. Кто на меня внимание обратит?

— Ты там помягче, — забеспокоился Берко. — «Окунь» уж точно ни при чём. Ему приказали, он выполнил…

— Буду предельно деликатен, — заверил я. — Но ты понимаешь, что на кону… Одно плохо, потом всю ночь через лес уходить. Ну, да хрен с ним, ночи тёплые. В окопе вздремну, за третьей линией, она вроде заброшена со времён «Севера-33», когда я пешком под стол ещё ходил… Да и вообще, если удастся договориться по нормальному, может, я у него и заночую. Пожалуюсь, мол, плохой патрон оказался, подставился я из-за него. Притом, это даже не ложь… Возьму в чипке литру, как квартплату…

— Только, если патруль попадётся, табуретом их сразу не бей. — Он фыркнул. — Там два лейтенанта обычно в наряд ходят, побоятся у тебя документы проверять. Хотя, конечно, на ту территорию надо двадцать таких патрулей, а «Окунь» же где только не шастает. И в парке, и на стрелковом, и на инженерном, и на химическом…

— Ты совсем стал «штабным», — усмехнулся я, — где это видано, чтоб комендантские чего-то смущались. Это если б я им сказал, что группа «Джей-два», ну тогда они, может быть задумались, и то — помнят они там, что это было. Хотя те двое «актёров» прекрасно знали и помнили, но им это не помешало.

Хосф криво улыбнулся:

— Да, после того случая табуреты стали к полу привинчивать, убирать из пределов досягаемости ручки, настольные лампы, графины с водой… Вобще всё, что можно использовать как оружие. И само оружие у «актёров» тоже. Попался бы какой-то копытопашник, из их бы пистолетов их и перестрелял нахер.- Он усмехнулся, — меня из-за тебя тогда в гарнизон вызывали. Стоял там, как чижик, слушал чудака какого-то в чине генерал-лейтенанта… А командир наградной лист ушибленному написал…

— Да ты что?

— Ага. На Изумрудную звезду. «За содействие в боевой подготовке групп Управления спецопераций». Ну, чтоб историю поскорей замять, там льготы большие… Мы вместе формулировку сочиняли, и ржали потом еще минут двадцать.

— Блин. А мне так даже «Ониксовую полосу» пять лет ждать пришлось. Надо было самому головой удариться…

Собеседник покосился на меня.

«Да, старые мы уже, — подумал я, — десять лет назад он бы непременно сказал: «да ты и так ударенный», — после чего мы бы долго смеялись. А теперь вот оскорбить не хочет.»

— Знаешь, может и не придётся тебе никуда ездить. Есть у меня зацепка… Официальной охоты за тобой нет, но пару недель назад приходили ко мне двое. Почему-то из Особого отдела Пятой армии. Где мы, и где Пятая армия. Ну да у них там не разберёшься, кто где служит, и кто куда поехал… Причём — оба маги, у меня детектор стоит на столе. Ну, говорю, здрасьте, гости дорогие, моя радость не знает границ… Про тебя спрашивали.

— Подожди. — Я поднял копыто, — ты «хвост» не притащил?

— Обижаешь… В тот же вечер начал проверяться, иначе, если б ты вправду объявился, и я с того дня начал бы «рубить хвосты», всем всё стало бы ясно… И вот, говорят, желают с тобой пообщаться, если ты вдруг выйдешь на контакт.

«А у вас, — спрашиваю, — бумага с печатию имеется? Нет? Тогда я рад буду предоставить вам время её оформить, и снова придти ко мне. Также в конце коридора — кабинет начальника штаба дивизии, и вы можете принести на меня жалобу, как то предусматривает Устав.» Один говорит: «зря вы так. Одно дело делаем. Но возьмите хоть визитку, вдруг передумаете…» Так что, если хочешь, могу позвонить.

Я задумался.

— Дай мне три дня, потом решу… К «Окуню» пока не поеду, не волнуйся об этом.

… От греха, проверился на «хвост», хотя следить за мной им вроде бы ни к чему, надо брать.

Когда автобус собирался отъезжать от очередной остановки, хлопнул себя по лбу, вроде что-то забыл, и вылетел спиной вперёд в уже закрывающююся дверь. Пошёл чуть наискось к дороге, поглядывая на автобус: остановится или нет? Не остановился.

Зашёл в торговый центр, сел в кафе пообедать. В том кабаке, где мы были утром, кушать что-то, кроме водки, пожалуй не стоило. У окна сидела симпатичная кобылка. Подойти, что-ли, познакомиться?

«Ага, мало ты в своей жизни вдов наплодил», — я грустно улыбнулся кобылке. Она посидела ещё немного, ожидая продолжения, потом встала и ушла. Но хоть я ещё выгляжу более-менее прилично, не старый инвалид, как Берко. Хотя он меня, пожалуй, запинал бы даже сейчас.

Читать далее