Сломанные крылья (джен)

Свобода проснулся посередине ночи, содрогаясь от очередного ужасного видения. Седрик… Какое-то время он просто лежал, пытаясь успокоиться. Мерлин, как же он ненавидел эти кошмары, повторяющиеся из раза в раз. Когда они уже прекратятся? Прошло уже несколько месяцев со дня смерти Седрика Диггори, почему он до сих пор не может справиться с этим? С изматывающими снами, после которых он просыпался, дрожа и обливаясь потом — точнее, он обливался бы, если бы был человеком.

Острый взор выхватил из полумрака знакомые очертания камина и висящей рядом с ним жёрдочки, тусклые тени от зачарованной слабым Люмосом лампы, которая висела в маленькой нише между спальней Северуса и ванной комнатой. Наверное, Снейп знал, что Свобода был склонен прилетать к нему в спальню, и не хотел, чтобы ястреб в темноте ненароком врезался в стену. Или, возможно, он просто оставлял свет для себя, чтобы без труда дойти до туалета ночью. В любом случае, какой бы ни была причина, Свобода только радовался скудному освещению, которое, после пережитого во сне кошмара, немного успокоило его.

Он был созданием света, и, в отличие от своих совиных родственников, не любил ночь. Даже когда он был человеком, его мучил страх темноты. Долгие часы, даже дни, проведённые взаперти в тёмном тесном чулане, сделали своё дело. Никто не знал об этом, так как он старался изо всех сил, чтобы скрывать свою слабость. Ложась спать в башне Гриффиндора, он всегда плотно задёргивал шторы вокруг своей кровати, главным образом для того, чтобы скрыть маленький шар, наколдованным Люмосом, который он устанавливал у изголовья. Чтобы по ночам не просыпаться во мраке. Когда они противостояли боггарту на третьем курсе, он был втайне рад, что Люпин расправился с привидением вместо него. Учитель предположил, что его самый худший страх — Вольдеморт, но это было не так. Плотная, кромешная, давящая своей непроницаемостью тьма. Как же он стыдился этого. Ради Мерлина, как можно в пятнадцать лет бояться такого?! Если кто-то узнает, его точно засмеют. А у Тёмного лорда появится отличный способ сломать его.

«Даже Круциатус не понадобится, достаточно будет бросить тебя в тёмную комнату», — мелькнула в голове едкая мысль.

Всё ещё вздрагивая от пережитого кошмара и по-прежнему слыша в голове предсмертное желание Седрика, он глянул в том направлении, где находилась спальня Северуса, но тут же сурово одёрнул себя.

«Ещё чего не хватало. Ты не побежишь к Снейпу, как какая-то плакса. Ради Бога, Поттер, тебе не пять лет!»

Но в то же время…

«Нет ничего плохого, чтобы после кошмара желать присутствия рядом с собой другого человека. Ты же не собираешься залезать к нему на колени и обниматься с ним».

Не сдержавшись, Свобода мысленно хихикнул, представив себе выражение лица Снейпа, если бы он позволил себе такое, будучи в людском обличии.

«Он бы в мгновение ока списал меня со счетов. Сразу после того, как пришёл бы в себя, о да!»

Ястреб покачал головой, отгоняя непрошеные мысли.

«Всё, чего я сейчас хочу, это быть рядом с ним… то есть… с чем-нибудь живым…».

Расправив крылья, он устремился в сторону коридора.

«Я — его фамильяр, и пора уже вести себя соответственно» — оправдывал он себя. «Всегда, когда мне снился кошмар, я прилетал к нему».

Влетев в спальню, он сразу же выловил в темноте силуэт профессора, с облегчением отметив, что в кои-то веки Северуса, похоже, ничего не тревожило во сне. Казалось, что кошмары преследовали зельевара так же часто, как и его самого, но сегодня ночью всё было в порядке, за что ястреб был неимоверно благодарен судьбе. Дыхание Северуса было глубоким, ровным. Слушая его, Свобода чувствовал, как страх постепенно покидает его.

Подлетев к кровати, он уселся на подушку, спрятав голову под крыло. Сердце больше не билось как сумасшедшее, а тело охватила приятная расслабленность. Дыхание Северуса ласкало слух как мягкое журчание ручья, и с каждым вздохом старые страхи отступали прочь, в самые глубины сознания, уступая место спокойствию и умиротворению.

«Слава Мерлину, что ты не храпишь, Северус!» — ещё успел подумать Свобода перед тем, как погрузиться в долгожданный сон.

* * *

Проснувшись утром, Северус обрадовался, обнаружив на соседней подушке своего ястреба. Когда он вчера после одинадцати вернулся из лаборатории, то нашёл Свободу спящим в кресле, и решил не тревожить его, чтобы птица опять не начала раздражаться. Похоже, если ястреб решил провести ночь здесь, значит, его настроение улучшилось.

Медленно протянув руку, Северус начал осторожно почёсывать своего фамильяра по шее. Спящая птица невольно потянулась навстречу ласковым пальцам, чуть ли не мурлыча от удовольствия.

— Хорошо… ммм… ещё…

Улыбнувшись, Снейп продолжил «процедуру».

Птица немного приоткрыла веки, сонно моргая.

— Доброе утро, Свобода.

Встрепенувшись, ястреб вскочил, распушив перья, правда, в этот раз он не стал шарахаться от руки зельевара.

— Доброе, Сев. Сколько сейчас времени?

Снейп вскинул бровь.

— Чуть больше восьми. Сегодня среда, до полудня я не преподаю, так что могу ещё полежать. А зачем ты спрашиваешь? Раньше ты так не делал.

Тот в ответ зевнул.

— Не знаю. Просто стало интересно, — быстро сказал он, проклиная собственную забывчивость. В самом деле, как можно было ляпнуть такую глупость? Ведь животным наплевать на это, у них свои часы в голове.

— Ладно. Хочешь принять ванну перед тем, как позавтракать?

Услышав это, Свобода чуть было не подскочил до потолка, но потом вспомнил, что Северус просто набирал ему воду в ванну, а потом убавлял напор в душе, а не… принимал душ вместе с ним.

«Соберись, Поттер!».

— С радостью, — поспешно ответил он.

— Хорошо. Я наполню тебе ванну, как только обмоюсь сам, — с этими словами мастер зелий направился в ванную комнату.

Свобода же, в ожидании Снейпа, занялся самим собой, чистя и прихорашивая свои перья.

Десять минут спустя профессор вернулся в спальню. Его волосы были собраны на затылке, а сам он был одет в строгие слаксы серого цвета и белую рубашку с длинным рукавом.

— Всё в твоём распоряжении, птица.

Расправив крылья, ястреб упорхнул в ванную, бросив через плечо „спасибо“.

Водичка была в самый раз, не слишком холодная, и не слишком горячая, Свобода игрался и барахтался в своё удовольствие, пока совсем не вымотался. Затем он осторожно закрыл кран когтем, вытащил пробку из ванны, отряхнулся и, усевшись перед зеркалом, принялся любоваться собой.

«Ух ты! А я очень даже хорошо выгляжу в образе ястреба! Гораздо лучше, чем когда я был мальчиком. Я не тощий, перья лежат ровно, а моё зрение чертовски острое.»

Перья на его спине и крыльях были тёмного красновато-коричневого оттенка, хвост ещё не приобрёл глубокий красный цвет, как у взрослого краснохвоста, скорее, он был светло-красным с коричневым отливом и с чёрными полосками. Цвет станет намного темнее, когда он достигнет зрелости. Грудь и живот были покрыты светло-кремовыми перьями с коричневыми крапинками, то же самое было и на внутренней стороне крыльев, только там присутствовали чёрные полоски по краям. Когти были золотистого цвета, так же, как и клюв, а на лице выделялись богатого янтарного цвета глаза.

Ещё раз осмотрев себя, он начал приводить себя в порядок, а затем вылетел в гостиную, ожидая увидеть там Твикси с завтраком.

Вместо этого он увидел Северуса, который, сидя на коленяхперед камином, разговаривал с Дамблдором.

— Прости, что побеспокоил, Северус, но мне срочно нужно кое-что обсудить с тобой. Пока есть возможность, — торопливо проговорил директор.

— Её там нет?

— Она пошла инспектировать Помону и Хагрида, мы как раз успеем до её возвращения.

— Хорошо, Альбус. Где-то через пару минут я у вас.

— Отлично, — в глазах директора промелькнуло облегчение, а затем камин опустел.

— Что ему опять понадобилось? — грубо поинтересовался Свобода, изящно приземлившись на плечо Северуса. Чёрта с два он упустит такую потрясающую возможность узнать побольше о планах старика.

— Если бы я знал, с чего бы я вообще шёл к нему? Надеюсь, мне не надо напоминать тебе о том, чтобы ты вёл себя прилично?

— Нет… Сев, — покладисто ответил ястреб, во время удержав себя от того, чтобы назвать Снейпа «сэр». Ведь так к нему обращались только студенты.

«Мерлин, как же это всё-таки сложно. Сколько раз я ужечуть не прокололся. И как только Снейп умудряется столько времени водить Змеелицего за нос? Я на его месте точно не выдержал бы».

В сердце невольно вспыхнуло восхищение. Только сейчас он осознал, насколько непросто приходится Снейпу, который вынужден был играть роль кого-то другого, причём так, чтобы, как минимум, сохранить себе жизнь.

Бросив в огонь горсть легучего пороха, Северус назвал адрес, ивместе со Свободой вступил в зелёное пламя.

Кабинет остался таким же, каким Свобода его запомнил. Большое круглое помещение с парой окон, из которых открывался вид на земли Хогвартса и поле для квиддича, освещали холодные лучи утреннего солнца. Стены были увешаны портретами бывших директоров и директрис школы — кто-то всё ещё дремал, а кто-то уже проснулся — а рядом с чёрным шкафом, в котором находилась странная каменная чаша, восседал на своей жёрдочке Фоукс.

Камин находился прямо напротив директорского стола, заваленного бумагами, среди которых блестело ярко-красное перо феникса в серебряной чернильнице. На стене за столом висела полка, на которой покоились стопка книг, сортировочная шляпа и меч Годрика Гриффиндора в стеклянном футляре. Накрытый на двоих столик у камина был уставлен разнообразными видами чая, горячего шоколада и утренних блюд.

— Добро пожаловать, Северус, — бодро поприветствовал гостей Дамблдор. Затем он встал, пробормотал себе под нос несколько заклинаний и махнул палочкой в сторону окон и двери. Фоукс удивлённо курлыкнул, почувствовав, как магия слегка обожгла его перья. — Прости, дорогой, но я должен быть уверен в том, что нас никто не подслушает.

— Заглушающие чары, Альбус?

— Как я и сказал, этот разговор должен остаться… только между нами, — тихо сказал директор. — Но ты пока поешь, Северус. Как себя чувствуешь, кстати? У тебя что, горло болит?

— Нет. Это побочный эффект Зелья, — ответил Снейп, мягко кашлянув, и перевёл взгляд на Свободу — тот с интересом рассматривал комнату. — Фоукс не будет против, если мой ястреб присоединится к нему на время?

— Вовсе нет. Он будет только рад познакомиться со Свободой.

При виде зельевара феникс радостно встрепенулся.

— Здравствуй, Северус! Рад снова тебя видеть. Приветствую и тебя, мой брат по перу!

Свобода был шокирован, впервые услышав речь Феникса.

— Э… привет, Фоукс. Северус, я понимаю его! И он сказал, что рад тебя снова видеть.

— Взаимно, — вежливо отозвался Северус, впрочем, тоже выглядя изумлённым. Он никогда не думал, что феникс обращал внимания на тех, кто время от времени посещал кабинет директора. — С чего бы ты его не понимал? Вы же оба птицы как-никак. Так, побудь с Фоуксом, а я пока позавтракаю с директором.

Свобода осторожно сошёл с руки Снейпа, и Фоукс тут же подвинулся, освобождая ему место на весьма просторном насесте.

— А как же МОЙ завтрак, Сев? Я тоже голоден.

— Ах да. Вот. Твоё любимое, — Северус махнул палочкой, и перед ястребом приземлилась миска с цыплячьей печенью.

— Спасибо! — но перед тем, как приступить к завтраку, Свобода скосил взгляд на феникса. — А ты, Фоукс? Где твой завтрак?

— В самом деле. Альбус, где мои фрукты? — пропел феникс своему волшебнику.

Тот виновато покраснел.

— Прости, я забыл, что ты сегодня ещё не ел, — мягко проговорил директор. Мгновение, и перед фениксом появилось блюдо с яблоками, грушами, кусочками ананаса и черешней.

Тряхнув своим ярким хвостом, Фоукс изящно подцепил клювом черешенку.

— Идеально. Благодарю.

Оставив фамильяров наслаждаться завтраком, двое волшебников повернулись друг к другу. Дамблдор любезно налил Северусу чашку бохайского чая, добавив туда две ложки мёда и кусочек лимона.

— Вот. Лично для моего горла, после целого дня бесконечных разговоров в министерстве, больше всего подходит лимон и мёд.

Приняв чашку, Северус сделал глоток.

— Спасибо. Я тоже считаю, что иногда старые методы — это именно то, что нужно, — с этими словами мастер зелий осторожно отрезал кусочек ветчины, прихватив к этому апельсин, тост и варёное яйцо.

Директор же наоборот себя не ограничивал, угощаясь яйцами, тостами, ветчиной, беконом и блинами, политыми сиропом. Перед ним также стояла большая чашка с горячим шоколадом.

Какое-то время они завтракали в тишине.

Затем Дамблдор отложил вилку и вытер губы салфеткой, устремив на Северус обеспокоенный взгляд своих голубых глаз.

— Он ещё призывал тебя?

Северус отрицательно покачал головой.

— Нет. Думаю, он сейчас слишком занят тем, чтобы вернуть себе свою прежнюю силу. Он знает, что мне нужно время, чтобы выполнить его просьбу, — Северус скривился. — Он хочет, чтобы Поттера нашли. Он воспринимает как оскорбление тот факт, что мальчишка пропал, а мне неизвестно его местонахождение.

Свобода вздрогнул.

«Мерлин, Северус, мне так жаль!»

На лице Дамблдора появилось болезненное выражение.

— Северус, если бы был хоть какой-то способ найти Гарри, я бы уже давно это сделал. Может быть… ты сможешь как-нибудь успокоить его…

— Успокоить безумца? Это всё равно что усмирять дракона, Альбус. Иногда это работает, а иногда — нет. Последствия вам известны.

— Северус… мне правда…

— Не надо, — голос мастера зелий стал резким. — Я с самого начала знал, на что иду. И я добровольно на это пошёл. Чёрта с два я отступлю, — в его глазах вспыхнула решимость.

Альбус отвёл взгляд.

— Наверное, я был неправ, когда попросил тебя об этом.

— Вот именно! — прошипел Свобода. Ястреба переполняли вина и гнев.

— Тише, маленький брат, — мягко, но строго сказал Фоукс, пытаясь успокоить взволнованного хищника. — Оба наших волшебника сейчас переживают не лучшие времена. Всегда приходится жертвовать, или тебе, или другим.

— Это не означает, что мне это должно нравиться! — огрызнулся ястреб. — Он позволяет этому ублюдку пытать себя из-за этого… Гарри Поттера. Это несправедливо! Никто не обязан проходить через такое.

— Успокойся, мой юный друг. Он лучший шпион, который у нас когда-либо был, мы с Альбусом очень ценим его. Его жертва не останется незамеченной. Когда-нибудь ему всё воздастся сполна, главное, чтобы этот демон был уничтожен навсегда.

Свобода затих.

— Да… это моё задание. И мне никогда не казалось столь невозможным выполнить его, как сейчас. Как они могут ожидать, что я уничтожу кого-то настолько сильного, как Вольдеморт? Я едва ли знаю половину заклинаний, которыми владеет он.

Северус цинично вскинул бровь.

— Вы говорите мне это только сейчас, Альбус? Сейчас уже поздно для сожалений. Что сделано, то сделано. То тех пор пока я могу, я продолжу играть в это игру, — помолчав, он допил остатки своего чая.

Директор молча налил ему ещё.

— Но вы ведь не за этим меня сюда пригласили, так? — продолжил Северус. — Амбридж со своей политикой в школе стала заходить слишком далеко, она едва ли лучше Тёмного лорда. Почему вы позволяете ей всё это? Ради чего?

Помолчав, Альбус наконец заговорил, и Свобода тут же весь подобрался. Может быть, теперь он получит ответ на свой вопрос?

— Ох, Северус. Боюсь, я совершил очередную серьёзную ошибку. Я не столь хорош в усмирении дракона, как ты.

— То есть? Что вы натворили, Альбус?

— Ты же знаешь, что произошло в начале лета, когда дементоры появились в городке, где жил Гарри, и напали на него и его кузена?

— Естественно. Поттер применил заклинание Патронуса, чтобы отогнать их, чем нарушил Декрет о разумных ограничениях колдовства для несовершеннолетних, и поскольку это случилось уже второй раз, Министерство решило исключить его из Хогвартса. Но вам ведь удалось повлиять на присяжных.

Альбус потряс головой, почему-то став похожим на ребёнка, которого поймали при попытке нашкодить.

— Не совсем. Корнелиус был в ярости. Он не только хотел сломать палочку Гарри, он также хотел лишить его магии. Так в древности поступали с преступниками.

Северус шокированно уставился на директора.

— Но… но это наказание отменили ещё несколько веков назад, посчитав его чистым варварством. Те, к кому оно применялось, обычно умирали в страшных муках. Вы хотите сказать, что Фадж сделал бы такое с пятнадцатилетним мальчишкой? Он с ума сошёл?

— Нет. Он... недоволен своим положением. Скорее всего, он думает, что, как министр, он заслуживает больше признания, и он не переносит Гарри из-за того, что тот так популярен. Поэтому он решил воспользоваться тем, что Гарри нарушил правила, и наказать его как можно более жёстко. И как можно более публично. Если репутация Гарри пострадает, то это поднимет его собственную. Я изо всех сил пытался убедить его, чтобы он был более милосердным… Он боится воскрешения Вольдеморта, не хочет признавать, что тот вернулся.

— Слепой дурак!

— Ты прав. В своём нежелании прозреть он делает всем только хуже. Он считал, что его игнорируют, особенно — в сфере образования. Поэтому я… заключил с ним сделку. Я сказал, что позволю ему и его подчинённым установить в этом году контроль над делами школы, если взамен он изменит своё решение об исключении Гарри.

Северус застонал.

— Альбус, вы хоть выставили ему какие-то условия? Или вы просто подписали контракт?

— Я… Когда он сказал, что оставит Гарри в покое, у меня словно камень с души спал, и я… ну... боюсь, я забыл прочитать то, что было написано мелким шрифтом. Я и представить себе не мог, что он зайдёт настолько далеко, чтобы назначить инквизитором такого человека, как Амбридж.

— Проклятье, Альбус! — прорычал Снейп. — Ну почему вы хотя бы не показали контракт ещё кому-то? Например, мне? Или Минерве? Вы же знаете, что мы изучали законы Министерства после того, как выпустились.

— У меня не было на это времени. Фадж хотел как можно быстрее организовать дисциплинарное слушанье, только так я смог сдержать его. Он, словно бешеный пёс, пытался ухватиться за шанс уничтожить репутацию Мальчика-который-выжил. В тот момент я поступил так, как, считал, будет лучше всего. Я и подумать не мог, что он поставит во главе школы кого-то, вроде Долорес. Я думал, что она просто будет следить за тем, как идут дела, делать предложения, и ещё что-то в этом духе…

Северусу жуть как захотелось пойти и побиться головой об стенку. Честное слово, иногда, даже будучи таким почитаемым волшебником, Альбус мог быть наивен как ребёнок. И как можно предполагать, что всеми всегда движут альтруистические мотивы, когда правда заключается в том, что все хотят урвать себе кусок побольше, наплевав на остальных, а уж особенно такие политики, как Фадж.

— Я виноват! Во всём этом виноват только я! — сокрушался Свобода, чувствуя себя просто ужасно.

Фоукс ласково прижал его к себе.

— Не совсем, дитя. Не надо винить себя за поступки других. Мой хозяин не настолько мудр, как бы ему хотелось, чтобы о нём думали, он тоже делает ошибки. И эта ошибка даже не самая худшая…

Зарывшись в мягкие ярко-красные перья феникса, Свобода пробормотал:

— Что ты имеешь ввиду? Что может быть хуже этого? Дать какой-то психопатке полную власть над школой?

Фоукс не ответил, начав просто нежно перебирать клювом перья молодого ястреба, при этом напевая что-то.

И тут Свобода замер, только сейчас осознав, что сдал себя.

— Мерлин! Ты… ты знаешь, кто я, так?

Посмотрев ему в глаза, феникс мягко кивнул.

— Ну разумеется. Я — феникс, я вижу сердца и души других. Я знаю тебя, малыш Гарри, мой пернатый брат.

— Ты… скажешь им?

— Зачем? Я уверен, что у тебя есть причины для того, чтобы оставаться ястребом. Я не буду вмешиваться. Я и так храню многа секретов, ещё один не так уж и помешает. И потом, ты хорошо влияешь на Северуса. Ты нужен ему, а он нужен тебе.

Свобода не ответил. Он был слишком рад, что феникс не сдаст его, и слишком смущён его словами, чтобы возразить что-то.Так как глубоко внутри он знал, что волшебная птица права. Они с Северусом нуждались друг в друге.

Северус вздохнул.

— Что ж, не ожидал я такого. И что теперь будем делать? Мы должны придумать, как защитить себя и студентов, пока эта дама не зашла слишком далеко.

— Мы почти ничего не можем. Боюсь, я… обрезал нам крылья. Но есть и хорошая новость. До конца срока осталось не больше пяти месяцев, если до той поры мы сможем выстоять, то она уйдёт, и никогда уже не вернётся.

— Всё это, конечно, хорошо, но мне, по-прежнему, хочется проклясть её всякий раз, когда она суётся в мои подземелья, Альбус, — резко ответил Северус. — Вы представляете? У неё хватило наглости учить меня, как варить Умиротворяющий бальзам! Меня! Того, кто варил этот бальзам с девяти лет, и стал Мастером зелий в двадцать! Я едва сдержался, чтобы не сунуть её головой в котёл и не утопить!

Глаза директора весело блеснули.

— Ах, Северус. Прости, что из-за меня она свалилась тебе на голову. Но попробуй воспринимать это как отличное упражнение по самоконтролю.

— Хах! Мне и без того хватает этих упражнений у проклятого Лорда.

— Если ты, всё же, попытаешься пойти против её, эм, декретов, могу я посоветовать тебе быть осторожным? Она и так уже настроена против тебя, ну, после той истории с… м-м-м… клубничным трифле… — Дамблдор усмехнулся. — Так что берегись. Если она решит напасть на тебя, я ничем не смогу помочь. Я связан контрактом.

— Не бойтесь, я хорошо знаю, как скрыться в тени. И когда закусить язык, — Снейп вздохнул. — Чёртов Поттер! Честное слово, Альбус, когда этот паршивец найдётся, попробуйте только не устроить ему чистку мозгов за то, что заставил нас всех сходить с ума от беспокойства. Или я это сделаю!

Дамблдор вскинул бровь.

— Неужели? Значит, ты не ненавидишь его? По тебе не скажешь.

— Ненависть? Нет, я его не ненавижу. Просто меня бесит то, как он постоянно игнорирует школьные правила и плюёт на собственную безопасность. Вы же знаете, что я поклялся защищать его, но как мне это делать, если этот мальчишка постоянно лезет на рожон? И вы, старик, тоже не лучше. Вы вечно поощряете его выходки! В нём импульсивности больше, чем воды в Чёрном озере, прямо как у его идиота-отца. А вы, вместо того, чтобы научить его контролировать себя, гладите его по головке после очередного фокуса в виде участия в турнирах исражения с василисками!

— У меня нет выбора, Северус. Он должен исполнить пророчество. Или погибнуть, — мягко произнёс Альбус.

Свобода сразу же весь подобрался.

— Что? Пророчество? Какое ещё пророчество? Фоукс, я что-то не понял.

— Тихо. Поймёшь. Просто слушай, — мягко приказал феникс.

Северус мрачно посмотрел на своего бывшего наставника.

— Альбус, вы знаете моё отношение к этой проклятой штуке! Как вы можете настаивать, чтобы мальчишка исполнил пророчество, которое вы же сами выдумали четырнадцать с половиной лет назад, чтобы остановить Лорда? Впоследствии вы же и дорого поплатились за это.

— А что ещё делать? Мы оба знаем, что теперь поздно отступать. Только не после того, что Том сделал с Джеймсом и Лили… — голос директора понизился до шёпота, а выражение лица стало полностью серьёзным. — Я годами сожалел о своём решении, ты ведь знаешь об этом, Северус… Но мне нужно было выиграть время. Он всё стремительней захватывал власть, мы не могли защитить всех маглов и маглорожденных, а также предателей крови, которые были его мишенью. Ты тогда каждую ночь докладывал мне о рейде… а иногда и о нескольких в один и тот же день или неделю. Ордену не под силу было справиться со всеми нападениями, мы не могли защитить всех, люди умирали почти каждую секунду… Ты чуть не погиб, когда он узнал про то, что у тебя было с Лили на пятом курсе…

— Давайте, не будем об этом, — рыкнул Северус, передернувшись. Той ночью он был так близок к смерти, как никогда раньше. — Но всё равно, должен был быть какой-то другой выход.

— Какой другой выход? Даже будучи студентом, он был одержим пророчеством. Это была его слабость. Он хотел верить, что это была его судьба, исполнив которую, он получит власть над Британией, а потом и над всем миром. Я подумал, что если сыграю на этой слабости, как-то воспользуюсь ею, то сделаю его уязвимей… Я хотел запутать его, заставить бояться, поэтому мы с Сивиллой и придумали то пророчество.

И тут старый волшебник мягко процитировал:

— Грядёт тот, у кого хватит силы победить Тёмного Лорда; рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца; и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать, какой силой он обладает; И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой.

Свобода застыл, чувствуя, как сердце словно сковывает лёд.

— Мы специально сделали его двояким, чтобы ему было нелегко разгадать его, — продолжил Дамблдор, словно в отчаянной попытке оправдать себя.

Северус промолчал. Он уже не раз слышал это признание. Ничего нового.

— Это было случайностью, что оба ребёнка Поттеров и Лонгботтомов родились в конце июля, я даже не вспомнил об этом, когда придумывал даты рождения. Мы с Сивиллойпросматривали астрологические схемы в поисках идей, и эта дата просто совпала с тем, что она описала как „великое соединение планет, предвещающее рождение героя“. Я ни разу бы не подумал, что он примет это за чистую монету… Я не хотел причинить вреда никому… особенно, Лили, Джеймсу, и их ребёнку…

— Но вы причинили, и ещё сделали меня чёртовым посыльным! — непримиримо сказал Северус. — Вы сделали меня соучастником в смерти моего лучшего друга!

— Я знаю, но ты лучше всего подходил на эту роль. Он доверял тебе… Северус, я… не хотел, чтобы они умерли. Заклинание Фиделия должно было сработать, они должны были быть в безопасности!…

— Но их предал Петтигрю, и Тёмный лорд нашёл их. И убил, — мрачно закончил Северус. — И всё во имя фальшивого пророчества! Ложного пророчества, которого никогда не должно было быть. И теперь вы хотите, чтобы Поттер исполнил его, несмотря ни на что!

В это мгновение ужас охватил молодого ястреба, и он инстинктивно подавил рвущийся из груди вопль.

«Я знал, что всегда было что-то такое, что Дамблдор скрывал от меня… но это… как он мог молчать об этом? Ложь, всё было ложью! Они умерли ни за что! НИ ЗА ЧТО! Ты предал меня, старик! Я должен убить тебя за это!»

О, как же он сейчас хотел просто взять и напасть на старого мага, растерзать, разорвать его на кусочки, отомстить ему за всё, что он сделал, за его ужасную ошибку, которая стоила Гарри семьи, и превратила обычного ребёнка в спасителя, которого никогда не должно было быть.

Но его так трясло, что он едва не свалился с насеста, ярость, горечь и нежелание признать эту кошмарную реальность затмили разум. Он даже не заметил, как Фоукс ласково обхватил его своими крыльями, и начал напевать ему колыбельную.

— Ш-ш-ш, успокойся, малыш Гарри. Да, мой господин сделал много плохих вещей, но он заплатил за это, и до сих пор расплачивается. Северус так и не простил его за смерть Лили, а ты, дитя, ты должен был стать его искуплением.

— Ты знаешь, почему, Северус. Теперь уже поздно, Том дал толчок развитию событий. У Гарри теперь просто нет выбора, кроме как исполнить это пророчество. Он был отмечен, он пережил проклятие, после которого, до него, не выжил никто. Вольдеморт верит, что именно он станет его погибелью, и ты знаешь, что самоисполняющееся пророчество исполнить легче всего. Ему надо рассказать о хоркруксах, и о том, как их уничтожить.

— Я знаю, старик! — гневно выплюнул Снейп. — Я уже не первый раз слышу всё это. Но знайте, что если бы не ваши интриги, они были бы живы. Моя Лили была бы жива, а не упокоена навеки под землёй! И мне бы не пришло жить с виной, потому что именно я передал Тёмному лорду сообщение, которое погубило её.

— Я знаю, мой мальчик, — тяжело сказал Дамблдор, глаза которого блестели от слёз. — Это была худшая ошибка, которую я совершил в своей жизни, и я, возможно, никогда не искуплю её. Гарри теперь наша единственная надежда. Ты должен найти его, Северус. Найди его, и оберегай.

— Ещё одно невыполнимое задание, директор?

— Нет, не невыполнимое. Если бы ты только поговорил с мальчиком, Северус, попытался понять его… Он не его отец, он будет сотрудничать с тобой, если ты дашь ему шанс…

— Но даст ли он мне этот шанс? — мрачно спросил тот.

— Даст, как только ты объяснишь ему, почему сделал то, что сделал. Он умеет прощать, Северус, так же, как и его мать…

— Может быть, но вас, Дамблдор, я не прощу никогда! Никогда! — гневно выкрикнул Свобода, хотя его крики были приглушены перьями Фоукса.

— Вы лучше молитесь, Альбус, чтобы его поскорее нашли, и чтобы он никогда не узнал правду о той ночи.

— Как бы он узнал? Только ты, я и Сивилла знаем о том, что пророчество — фальшивка. Сивилла никогда не проговорится, иначе её репутация истинной ясновидящей будет уничтожена. И ты тоже не скажешь. Ты дал мне слово.

— Да. И я всегда держу своё слово. Он возненавидит меня, если узнает правду. Хотя всё равно не так сильно, как я себя.

Директор вздрогнул от резкости в голосе Снейпа. Неожиданно, все его сто пятьдесят лет словно внезапно проявились на нём. Он выглядел очень старым. И очень уставшим.

— Найди его, Северус. Пожалуйста.

— Сделаю всё, что в моих силах, — мастер зелий поднялся. — Мне надо идти. Подготовить планы занятий, проверить контрольные, — он вытянул запястье. — Свобода, пойдём.

Тот повиновался, устремившись к Северусу, при этом изо всех сил пытаясь сдержать себя. Ужасное чувство предательства грызло его изнутри, он даже не мог посмотреть на лицо директора, боясь, что потеряет весь контроль над собой и набросится на него. Вместо этого он взглянул на Северуса, в чьих чёрных, как ночь, глазах полыхала злость.

Когда Снейп направился к камину, Дамблдор остановил его за предплечье.

— Северус, спасибо. За всё, что ты сделал…

Тот зло усмехнулся.

— Я не для вас старался. А для неё.

— Я знаю. И я надеюсь, что когда-нибудь ты меня простишь.

Повернувшись на каблуках, Северус набрал полную горсть летучего пороху.

— Когда-нибудь. Может быть.

Затем, бросив порох в огонь, он назвал адрес, и секретный пароль к своим комнатам, так как его камин был защищён от вторжения незваных гостей.

Он шагнул в зелёное пламя, унося с собой находящегося в полном смятении ястреба, и оставляя сожалеющего до глубины души старого волшебника в одиночестве разбираться с последствиями ошибки, совершенной им четырнадцать с половиной лет назад, которая изменила жизнь одного мальчика навсегда.