Избранный Силой: сны о былом (джен)

Выходец из семьи потомственных военных, Фирмус никогда не верил ни в честь мундира, ни в офицерскую доблесть, да и в прочую присущую лишь наивным юношам блажь тоже. Наивность и все сопутствующие ей заблуждения отец, образцовый офицер старой формации, потерял на Войне Клонов. Но все равно призраки разгромных и кровопролитных сражений не оставляли его до самого конца.

Юный Пиетт решил не наступать на отчие грабли, и поэтому служить Империи и новому порядку ему, а вместе с ним и его семье, оказалось гораздо проще. Ему хватало веры его родителя в демократию и прочую чушь, о которой сейчас так любит твердить Альянс, — бравого офицера, в пятьдесят лет снесшего себе голову выстрелом из бластера. Сорел знал только, что он как родившийся на не самой развитой планете Внешнего Кольца если не хочет к сорока годам превратиться в законченного алкоголика и наркомана, должен любыми способами пробиться наверх. И он пробивался.

Лучший ученик школы, блестящий выпускник Имперской Военной Академии, он сразу же после выпуска, не раздумывая, принял предложение тогда еще не гранд-моффа Таркина и оказался в его штабе на Корусанте. Потому как знал — без могущественного покровителя он закончит так же, как отец, и это пугало его. Да, Сорел выбрал карьеру штабной крысы и не собирался этого стыдиться, к тому же оттуда было виднее, насколько имперская армия была в большинстве своем прогнившей — от низов до самой верхушки. И да, он, как и большая часть военных штабистов, цинично относился к тому, за что настоящие боевые офицеры складывали головы где-нибудь на окраинах галактики, считая армию ничем иным, как средством для достижения своей цели.

Пиетт не хотел становиться кем-то значимым, он просто не хотел оставаться никем. И ради этого любыми способами рвался к вершине. До своей первой встречи с Дартом Вейдером. Конечно, милорд тогда вряд ли запомнил мельком увиденного им трясущегося от ужаса недочеловека (каким он себя прошлого считает сейчас с высоты своих сорока лет), в то время как на самого акзиллианца его первое знакомство с Повелителем Тьмы оказало большое впечатление. Как оказалось, как он ни старался, а законченной сволочью ему стать так и не удалось — должно быть, гены пяти поколений военных сыграли с ним дурную шутку. И хотя у него хорошо получалось играть по их правилам, он так и не смог стать настоящей штабной крысой. Боевым адмиралом Сорел себя, впрочем, тоже не чувствовал.

…

Это был закрытый трибунал, на котором судили одного весьма молодого, но уже талантливого пилота за «грубую ошибку, приведшую к гибели мирных жителей Империи» и за неподчинение приказам начальства. Тот факт, что пиратов никому и в страшном сне не приснится назвать гражданским населением, судей не волновало — задеты были шкурные интересы шишек из трибунала, в числе которых был и его тогдашний работодатель. Как и то, что мальчишка, не старше самого Сорела, на поверку оказался всего лишь виновным в честном исполнении того, что было написано в его уставе, то есть служил и защищал. Что в очередной раз доказывало Пиетту правильность его способа достижения целей, потому как все эти салюты во славу героев, а также «кричали дамочки ура и воздух чепчики бросали» были явно не для него.

Никто не ожидал появления на таком в общем-то заурядном заседании любимчика Императора, но он появился. Высокий, черный, мрачный и категоричный Повелитель ситхов держался так, словно бы лично завоевал как минимум полгалактики, а еще полгалактики должны вот прямо сейчас пасть во славу Империи, что ему невероятно шло. Дарт Вейдер распространял вокруг себя волны ужаса, заставляя обвинителя, в роли которого выступал тот самый начальник, чьи приказы послал далеко и надолго молодой нахал, и комиссию едва ли не поседеть от нахлынувшего на них безотчетного страха. Услышав, что Лорд Тьмы явился не по их души, а всего лишь за пилотом, те были так счастливы, что мигом сняли все обвинения с подсудимого и только что не махали вслед платочками, сгорая от желания оказаться где угодно, но только не здесь.

И тогда в дело вступил Таркин, интересы которого были задеты больше всех. Он крайне грамотно и самоуверенно выступил против милорда, не собираясь отдавать свою добычу, которую уже мысленно осудил и отправил на рудники. И у него получалось! Однако в самый ответственный момент из-за широкой спины Вейдера шагнула миловидная шатенка лет тридцати-тридцати пяти в черном комбинезоне, при виде которой Таркин, уже собравшийся праздновать победу над императорским любимчиком, заметно посерел и запнулся на пол слове, словно привидение увидел. Женщина одарила всех собравшихся очаровательной улыбкой и подала Повелителю Тьмы датапад.

Тот некоторое время изучал информацию, затем вперил линзы маски в заметно занервничавшего чиновника, а после опять уткнулся в экран.

— Да вы, однако, шалун, Уилхуфф! Надо же, не ожидал, — разглядывая нечто весьма интересное, издав звук, который с большой натяжкой можно было бы признать за хмыканье, сообщил владыка ситхов общественности.

— Что? Эти нелепые обвинения?! Ты лжешь, Вейдер, ты и твоя шлюха! У тебя нет никаких доказательств, а фото можно и подделать! — гневно выкрикнул мужчина, на что стоявшая рядом со своим патроном дама звонко рассмеялась и очень многозначительно облизала полные губы.

В ответ Таркин настолько сильно побагровел, что Пиетт начал опасаться, будто того сейчас хватит удар. Хвала Великой Силе, все обошлось, и начальство смогло взять себя в руки.

— Пусть так, — медленно кивнул Повелитель ситхов, милостиво не обращая внимания на медленно пятившихся к выходу членов комиссии, не желавших становиться свидетелями разборок двух титанов. — Но вопрос не в этом, дражайший мофф, а в том, как к этому отнесутся родственники вашей супруги — им, насколько я знаю, такой скандал ни к чему.

Шеф на мгновение опешил и сменил цвет лица на мертвенно-бледный.

— Чего ты хочешь? — быстро сориентировался военный.

— О, сущий пустяк, Уилхуфф, чтобы вы отстали от мальчика и сегодня же переслали мне файл под номером RCN7-458932db из вашего архива, — в механическом басе Темного Лорда появился легкий намек на насмешку.

— Неслыханно, — гневно выдохнул мофф, и его тихое ядовитое шипение неожиданно звучно разнеслось по опустевшему залу заседаний трибунала. — Ты осознаешь, чего от меня требуешь?

— Но ведь спокойствие в семье и хорошие отношения с родственниками того стоят, верно? — вкрадчиво пробасил милорд.

Помощница милорда выразительно покрутила в руках вернувшийся к ней датапад и нахально изогнула тонко выщипанную бровь. Фирмус видел, как нервно закусывал губу его начальник и как все шире и шире ухмылялась адъютант владыки ситхов, у которой, казалось, был какой-то свой интерес в унижении нового претендента на пост императорского любимчика.

— Ладно, Вейдер, твоя взяла, получишь ты и файл, и мальчишку, — скривившись словно бы от сильной зубной боли, сдался Таркин. — Но в следующий раз тебе может так не повести, — злобно добавил он.

— Вот в следующий раз и посмотрим, Уилхуфф. Честь имею, господа, — равнодушно проронил Повелитель Тьмы и с этими словами эффектно развернулся, заставив плащ взметнуться черными крыльями у него за спиной, и стремительной походкой покинул заседание. Следом за ним ушла и молодая женщина.

Через неделю адъютанта ситха — офицера Иту Реккор нашли убитой, а сам Пиетт был отправлен служить по месту рождения, бороться с галактическим пиратством. Чем он и вполне успешно занимался до тридцати трех лет, пока залетевший на огонек во Внешние Регионы Дарт Вейдер не забрал его в свой Эскадрон Смерти.

И первым, кого он встретил по приземлении в главном ангаре «Перехватчика», оказался сильно возмужавший за эти годы мальчишка-пилот, которого главнокомандующий несколько лет назад вытащил с трибунала. Вот только теперь Ивейн Роуэл был командиром самой элитной эскадрильи Империи.

Первые несколько месяцев в личном флоте владыки ситхов дались ему нелегко. За шесть лет в Антипиратском флоте Акзиллы он успел заработать определенную репутацию и выстроить нормальные рабочие отношения с начальством и подчиненными, здесь же ему пришлось начинать все нуля.

Протекция милорда и должность старшего помощника дорого обошлась его репутации среди личного состава ИЗР. Новые сослуживцы, обиженные тем, что на освободившуюся должность поставили не кого-то из них, а человека со стороны, не стеснялись распускать за его спиной сплетни, каким образом он заслужил свой перевод.

На флоте Вейдера, за редким исключением, всем было совершеннейшим образом плевать, что, кто, кому и куда сует за запертыми дверьми каюты, лишь бы это не мешало работе. Но слышать с каждым разом становившиеся все оригинальнее и оригинальнее версии о том, в какой позе и сколько раз его отымел ситх, прежде чем подписать документы о переводе, было очень неприятно даже краем уха. Пиетта такое отношение к себе раздражало, но виду он не подавал, показывая, что ему все равно, потому как отлично знал, что если сорвется, все станет еще хуже. Но так же он отлично понимал — первое же серьезное дело расставит все по местам и от него отстанут.

На самом деле сражения ему ждать не пришлось, про него забыли гораздо раньше. И всего-то нужно было, чтобы трое любителей чесать языками не удержались и начали высказывать ему в лицо все запущенные ими ранее сплетни. На счастье Пиетта и на беду сплетников мимо проходило несколько штурмовиков из 501 легиона. Босса они своего любили и очень уважали, и высказываний на светло-синюю, как джедайский меч, тематику терпеть не стали. Отправив в лазарет неудачно «упавших» на их кулаки офицеров, капитаны Алес, Нюхач и Затвор решили взять своеобразное шефство над новым кандидатом в сторонники главнокомандующего.

Вышедшие через стандартные сутки из медотсека офицеры больше Сорела не беспокоили, да и рассказывать кому-то об инциденте не стали, прекрасно понимая, что жаловаться на бойцов личной армии Вейдера столь же бесперспективно, как пытаться убедить милорда в том, что это не те дроиды, которых он ищет. Но слухи прекратились, как отрезало.

…

Если бы кто-то спросил его, отчего раз за разом он, будто вор или наемный убийца, пробирается в палату к ситху, адмирал Пиетт не смог бы этого объяснить даже при всем желании. Даже самому себе. Ответить честно командующий Эскадроном Смерти не смог бы, потому как и сам не знал ответа. И вправду, почему именно в тот момент, когда врачи вводили милорда в искусственную кому по его же настоянию? Неужели не хватило общения, пока тот бывал в сознании? Врать нечто куртуазное, вроде трепетной заботы о здоровье начальства или появления каких-то сверхважных новостей, адмирал не собирался, а ведь на самом деле и то, и другое было чистой правдой.

Как бы Фирмус ни старался это скрыть от подчиненных и Рук, он действительно переживал за свое темное руководство. Акзиллианец ничего не понимал в этих ситхских обычаях и ритуалах, более того, он даже не был Одаренным, но то, что нечто происходит, было понятно даже ему. Вечно ошивающийся где-то неподалеку Мол, с видом просвещенного, весьма пространно, но все же с неким намеком на гордость за своего мастера, говорил об изменении статуса Владыки Вейдера, говорил о каком-то выходе на новый уровень возможностей… А ему оставалось только надеяться на то, что для главнокомандующего все закончится благополучно.

Бывший джедай оказался отличным начальником, что бы о нем ни говорили недоброжелатели, и, несмотря на приобретенную будущим адмиралом еще в штабе Таркина манеру сваливать свою вину на других и подсиживать вышестоящих офицеров, милорда своего Сорел искренне уважал. Конечно, до беззаветно преданного Уоллеса, практически считавшего себя единым целым с ситхом, он еще не докатился — взвешенный Пиетт считал себя вообще не способным на столь сильные эмоции, но это не мешало адмиралу весьма отчетливо осознавать, что за Вейдером он последует хоть на другой край галактики, а то и дальше. Отчего-то это казалось ему правильным. Не верным, не само собой разумеющимся, а именно правильным. Предназначение или судьба — кому уж как удобнее, хотя до знакомства с милордом он никогда не верил во всю эту чушь. Но одно Сорел знал точно: за Энакина стоит сражаться, за его идеи стоит умереть, потому как в его сознании великое государство, в котором он жил, и Лорд Вейдер всегда были и будут неделимы.

Империя — это не трон в столице миров, не приветственные крики толпы, кричащие здравицы правителю, и не склонившиеся в покорности миры. А привычка ассоциировать боевого лидера страны с самой страной сыграла дурную шутку с людьми и нелюдями этой галактики, создала несколько весьма забавных прецедентов, ведь немалая доля военных, клянясь в верности Империи, подразумевала именно Темного Лорда. И наоборот.

Все это было весело и забавно, пока однажды один старый, медленно съезжающий с катушек ситх не понял, что обрядить ученика в страшные латы и создать ему репутацию, от которой будут шарахаться в обитаемых и необитаемых мирах, еще не достаточно, чтобы сделать из него послушную пешку. Такую, что в любой момент можно смахнуть с доски, заменив более молодой и глупой, и никто даже и не заметит подмены. Люди все равно будут идти за Избранным, сколько бы людей и экзотов он бы не передушил — в реальности и по бумагам, и каким бы ни был цвет его светового меча. Тогда и началось это молчаливое, длившееся не один год, противостояние между учителем и учеником.

В глубокой древности, где-то далеко и не здесь, один мелкий царек гордо заявлял: «Государство — это я». И что самое удивительно, все ему верили, ну или не верили, но приходилось делать вид, что верят из опасения за свои жизни. Так вот, он нагло врал, — хмыкнул про себя адмирал, глядя на лежащего перед ним опутанного разными проводами и датчиками мужчину на больничной койке, — вот оно, их государство.

— Что же вас так развеселило, Пиетт? — открыв невозможно-голубые для истинного ситха глаза, лукаво спрашивает Повелитель Тьмы, а его адмирал спешно пытается подавить в себе никому не нужный приступ нежности по отношению к начальству.

— Да так, вспомнилось кое-что из древней истории моей родины, милорд, — невозмутимо отвечает Фирмус, все-таки настраиваясь на рабочий лад.

— Родина — это хорошо, и вспоминать о ней нужно хотя бы иногда, — согласился с ним бывший рыцарь-джедай Энакин Скайуокер, поморщившись при этом, словно бы съел что-то невероятно кислое. Ему эти воспоминания никогда не были в радость, насколько мог судить командующий Эскадроном Смерти. — Сколько еще до орбиты Набу, Сорел? — мягко и даже как-то слишком человечно для печально известного черного главкома спросил тот.

Вейдер отлично знал, как ему приятно, когда уважаемый им командир называет его по второму имени — так его называли только те, кому Пиетт по-настоящему доверял, и не стеснялся использовать для поддержания морального духа подчиненного.

— Трое стандартных суток, милорд, — слегка нервничая, ответил он, все еще не зная, какова теперь будет их официальная линия поведения за дверьми больничного отсека. Бояться и каждое мгновение ожидать удушения ему уже порядком надоело.

— Отлично, значит, время еще есть, — довольно улыбнулся Вейдер и со вкусом потянулся на больничной койке.

— Простите, время для чего? — все же решился уточнить адмирал.

— Чтобы проверить, на что я способен, разумеется, — издал тихий смешок Повелитель Тьмы, начиная неспешно отцеплять от себя датчики. — Палпатин мертв, официально — я тоже, и теперь мне придется начинать новую главу в своей жизни, — усаживаясь на кровати, доверительно сообщил ему командир. — Возможно, тебе это покажется странным, мой дорогой друг, но в имидже ужаса галактики вся прелесть в том, что он уже давно и прочно въелся в сердца и умы её жителей, а к моему новому, вернее, старому облику еще никто не привык. Не поверишь, но, кажется, я буду скучать по доспехам и маске, — с какой-то необычайно ему идущей светлой грустью, улыбнулся… скорее все-таки Лорд Скайуокер, чем Лорд Вейдер.

— Милорд, вы же не собираетесь пройтись в ЭТОМ по коридорам «Исполнителя»? — почти что с суеверным ужасом глядя на обряженное лишь в тонкие пижамные штаны босоногое начальство, тихо спросил Пиетт у владыки ситхов. Видимо, у него получилось достаточно выразительно, потому как главнокомандующий сначала покосился на него с легким любопытством, а потом не удержался и, запрокинув голову, весьма заразительно рассмеялся. Устоять и не присоединиться было выше адмиральских сил.

— Не волнуйся, Сорел, мне уже пообещали одолжить балахон, чтобы я не пугал своих подчиненных неуставным видом, — когда они оба закончили хохотать, сообщил ему Вейдер. — А вот и Дарт Мол, — кивнул он куда-то в сторону выхода, и в тот же миг, словно бы подтверждая его слова, двери в его палату отъехали в сторону, пропуская внутрь еще одного бывшего ученика ныне почившего Императора.

— Куда мы, милорд? — тихо спросил адмирал, стараясь не отстать от закутанной с ног до головы в серо-серебристый плащ с капюшоном фигуры, размашисто шагающей по коридорам супер-разрушителя.

— Сначала в мои, гм, апартаменты, а затем в тренировочный зал. Я должен досконально знать, на что я теперь могу рассчитывать, — также тихо ответил главнокомандующий.

— Кстати, о ваших апартаментах, я уже распорядился, чтобы подготовили каюту для вип-персон. Я подумал, что вы вряд ли захотите ночевать в медицинской камере, — сообщил он в спину начальству.

— Вот что бы я без тебя делал, а, Сорел? — позволил себе явную признательность в голосе Повелитель Тьмы, а его верный подручный был на все сто процентов уверен, что под капюшоном тот еще и улыбается. — Что же, апартаменты пока отменяются.

— Даже и не представляю, милорд, — польщено пробормотал себе под нос Пиетт, на что Лорд Скайуокер отозвался неоднозначным хмыканьем. — Вы позволите мне остаться и понаблюдать за вашей тренировкой? — все же он не удержался от вопроса, больше напоминающего просьбу. И если честно, акзиллианцу было совершеннейшим образом плевать, как это выглядит со стороны. Ему сейчас не перед кем поддерживать образ трясущейся от ужаса тени за плечом владыки ситхов.

— А почему бы и нет, оставайся, — пожав плечами, разрешил Темный Лорд, Силой открывая двери в свой личный тренировочный зал.

Значит, слухи о том, что попасть в него может только Одаренный, оказались верны — мгновенно подметил адмирал, вслед за своим командиром перешагивая через порог.

Об этом месте ходило множество самых разных разговоров, порождая еще большее количество легенд. Одни предполагали, что Дарт Вейдер, чтобы соответствовать своему зловещему имиджу, держит здесь недобитых джедаев на привязи и заставляет их фехтовать с собой на световых мечах. Другие — что милорд собрал самых ужасных и самых непобедимых дроидов сепаратистов и когда ему скучно — разламывает их на запчасти. И те, и другие были процентов на двадцать правы: световые мечи и дроиды в зале действительно были. Впрочем, как и джедай.