Избранный Силой: сны о былом (джен)

Он маялся на неудобном диване и чтоб не думать о том, о чем думать ему совершенно не хотелось, сосредоточено наблюдал, пытаясь выцепить что-нибудь полезное для себя в тех редких случаях, когда отец общался с кем-то по видеосвязи. Расположение его посадочного места очень удачно не позволяло собеседникам Вейдера заметить свидетеля бесед. Казалось, будто отец совсем забыл про него, но только не Уоллес — отлучаясь на кухню за очередной порцией кафа или какого-то ароматного травяного отвара, тот исправно ставил на поднос лишнюю чашку и тарелку с бутербродами для него. И Люк молча давился нехитрым перекусом, даже не чувствуя вкуса, гадая про себя когда же это всё закончится.

А за окном багровел закат.

— Сколько ещё? — отложив в сторону деку, спросил отец. В ровном голосе проскользнули нотки усталости.

Хейл послушно перебрал стопку датападов на отцовском столе и сверился с чем-то на экране своей личной деки. Идеальный адъютант позволил себе лишь недовольно поджать губы, и это лучше всякой Силы подсказало Люку, что тот сейчас солжет своему работодателю. Разумеется, исключительно для его же блага.

Он сидел в уголке, куда его просто-напросто запихнули, чтобы не мешал рабочему процессу и тихо дулся. На отстранённого отца, на полезного в быту Хейла и на себя — такого наивного. Глядя на спокойного и сосредоточенного исключительно на работе милорда, обменивающегося какими-то незначительными репликами со своим адъютантом, когда Уоллес подсовывал тому очередной датапад или деку, Люк отчетливо ощущал себя чуждым миру своего отца. И на что он только рассчитывал? Когда прыгал в крестокрыл с практически непреодолимым желанием увидеться, Люк не ожидал игнорирования и равнодушия.

— Из действительно важного — это последнее, — тут же, делая какие-то пометки в деке твёрдым голосом ответил Уоллес. — Всё остальное не критично и может подождать до завтра, а лучше до послезавтра.

И в этот момент в очередной раз ожила видеосвязь. Появившаяся на большом экране разноглазая женщина в ярко-красном мундире только и успела, что капризно протянуть «Энакин, ты что же о нас совсем забыл?» прежде чем вмешался Хейл:

— Прошу прощения, директор Айсард, милорд отдыхает, перезвоните завтра, — непререкаемым тоном сообщил той Уоллес.

Айсард? Исанн Айсард? Сумасшедшая садистка и любовница Императора? Люк не верил ни своим ушам, ни глазам. Вот эта шикарная женщина и есть директор имперской разведки? Что же теперь будет с Хейлом? Он так с ней непочтительно разговаривал, и… постойте-ка «Энакин»?!

Просидеть столько времени на одном месте весьма утомительно, а медитация никогда не была его сильной стороной. Когда Люк в очередной раз поменял позу, он непроизвольно тихо охнул — мышцы словно бы совсем одеревенели. Он поёжился под недовольным взглядом Хейла, обещающим ему все муки ада, если от него донесётся ещё один звук и внезапно понял: ему сказочно повезло, что на второй Звезде Смерти адъютантом отца был Кристоф. Потому что в ином случае, полетел бы он догонять Палпатина и никакая Сила или родственные связи ему бы не помогли.

— О, гляжу всё вернулось на круги своя, будто и не было этих пяти лет, — хмыкнула директор. — Рада, что ты по-прежнему хамишь вышестоящему начальству в интересах своего босса, Уоллес вот только с прямолинейностью перебор. Тебе стоит взять пару уроков у своего заместителя — так элегантно посылать в… назовём это Неизведанными регионами и чтобы человек при этом не обиделся, может только он.

Хейл скрипнул зубами так, что слышно было даже Люку на другом конце кабинета — слова Исанн задели его гордость. Айсард отлично знала, на какие точки нужно давить, чтобы заставить жертву взвыть от боли и Уоллес, у которого был пунктик насчет своей идеальности и незаменимости для отца, получил за своё хамство сразу и сполна. А директор со змеиной усмешкой на чувственных губах откинулась на спинку роскошного кресла и хитро скосила разноцветные глаза на ситха, молча наблюдающего за их пикировкой — она явно чувствовала себя победительницей.

Люку же было не по себе в компании этих двоих — то, что между Исанн и Хейлом есть какая-то своя история было видно даже не вооруженным взглядом, как и то, что когда-то они активно друг другу не понравились. Ну, или наоборот.

— А мне по душе подобное разнообразие, — говорит отец, по какой-то причине решив встрять в их противостояние, — в конце концов, если даже у клонов есть индивидуальность, то почему же её не должно быть у моих адъютантов?

Хейл на глазах воспаряет духом — одобрение Вейдера для него важнее, чем мнение всяких там, а самодовольная улыбка Исанн чуть меркнет, когда та понимает, что торжество длилось не долго.

— Можно долго и упорно спорить по этому вопросу, но всё равно не прийти к единому мнению, так что до завтра, ваше величество, — ехидно бросает директор и связь прерывается. На экране высвечивается герб Империи.

«Ваше величество?» — недоумевает Люк, гадая, что же он пропустил со своего последнего сна.

Отец, слегка посмеиваясь, отключает узел связи, в то время как Хейл, почти синхронно с ним, выключает всё остальное — оба отчего-то невероятно довольны короткой беседой с Исанн, в то время как Люк был в полной растерянности. Отношения между этими тремя ставили его в тупик. Главнокомандующий, его адъютант и директор разведки подкалывают друг друга по видеосвязи. Это было так по-детски, особенно для убийственно-серьёзного Уоллеса и маньячки-Айсард, и так не соответствующе их рангам. Нечто подобное Люк скорее ожидал увидеть в Альянсе, где даже генералы не считают зазорным похлопать по плечу простого солдата, чем в погрязшей в условностях и формализме Империи.

Люк косился на совершенно не обращающего на него внимания отца и корил себя за глупость. Повидался, называется, сынок с папой. Не зная и как обычно не думая, он сорвался на другой конец галактики в погоне за нарисованной себе мечтой, попутно с грацией банты вломившись в какую-то из операций ситха, да ещё и притащив за собой Разбойную эскадрилью.

Он практически не знал отца — их короткие встречи нельзя назвать особо информативными. В те времена Люк либо очертя голову бросался на него со световым мечом, либо сигал в шахту, уходя от неприятной для себя правды. Сны о былом в основном показывали только рабочие моменты из жизни главнокомандующего Империи. Хоть немного зная отца, живущего по принципу «ничего личного, только Империя» Люк понимал, что о какой-то частной жизни там можно даже и не заикаться, но всё же… Он знал, что отец его любит и ценит, но сны — это только сны, они не заменят обычного, живого общения.

— Скайуокер, — равнодушный голос Уоллеса, в котором с трудом улавливалось сдержанное недовольство, безжалостно вырвал его из размышлений.

Люк рассеяно захлопал ресницами и тут же встрепенулся, вспоминая, где он и на каком свете. Отец в обозримом пространстве не обнаруживался. Только Хейл, что с нескрываемой иронией разглядывал сына своего лорда.

— Где мой отец? — требовательно спросил Люк, чувствуя, что может не тратить лишнее время на расшаркивания — всё равно бесполезно, да и друзьями они с Уоллесом никогда не будут. Он не может не ревновать отца к тому, кто связан с ним странным вывертом Силы, а Хейл — вести себя как высокомерная задница, лишь на основании того, что тот, наверное, единственный кто по-настоящему знал, какие чувства и эмоции скрывала зловещая маска Дарта Вейдера.

— Отдыхает, — коротко ответил адъютант, в ответ на условный стук открывая на распашку окно, в которое рыбкой проскользнула гибкая женская фигурка в тёмном комбинезоне, захлопывая его за собой. НоДара, — он уже седьмые сутки на ногах, держался на Силе и голом упрямстве, — снизошел до объяснений Уоллес, и казалось тут же потерял к нему всяческий интерес, оставив переваривать информацию.

Целых семь суток! Что же, теперь Люк хотя бы понимал, почему отец был так отстранён — он и сам пользовался таким приёмом, когда приходилось скрываться от Империи, вот только больше чем на день не хватало ни сил, ни умений. У отца была установка на выполнение поставленной задачи. И ни на что другое тот просто не обращал внимания.

— Ну что там? — спросил Хейл.

— Все ждут сказочки на ночь, — коротко хохотнула НоДара. — Пойдёшь?

— Надо бы, но боюсь не сдержаться, — пожал плечами Уоллес.

«О чём они?» — недоумевал про себя Люк. Спрашивать что-либо у этих двоих, да и вообще привлекать к себе внимание ему не хотелось. Признаться честно, он их побаивался: ситх-убийца и странный тип с непонятными способностями. А ещё им обоим не нравился Люк, так что общаться с этими имперцами без отца он пока не решался — убить не убьют, а вот нервов попортить сумеют и в итоге Люк рассорится с ближайшим окружением Вейдера, так никому ничего и не доказав.

— А вот нашему джедаю послушать не мешало бы, — едва ли не промурлыкала НоДара. Люка от её тона передёрнуло — его не обманула мягкость отцовской телохранительницы, и он отлично представлял себе, на что она способна. — Слышишь, Скайуокер?

— Он ещё не знает, — отмахнулся от подруги Уоллес.

— Чего я не знаю?.. — встрепенулся Люк.

— Сегодня вечером королева Дилайла будет проводить лекцию «Что такое Дарт Вейдер и с чем его едят» для Альянса, — снисходительно усмехнулась ему НоДара, а Люк постарался подавить растущее внутри него раздражение. — И по-хорошему, Скайуокер, тебе стоит её посетить.

Он нахмурился:

— Зачем?

— Твой отец не особо любит рассказывать о себе, особенно если приходится оправдываться за то, чего не совершал.

— И особенно перед теми, кто того не слишком заслуживает, — бескомпромиссно добавил Хейл и Люку пришлось мудро промолчать. Не потому, что знал причину его ненависти к Альянсу, а как человеку, которому было, что рассказать о методах Империи. Спорить с Хейлом и НоДарой ему совершенно не хотелось. У них претензии к Альянсу, у него претензии к Империи — эдак можно рассуждать до второго пришествия Палпатина кто и кому чего должен, и никогда не добраться до сути.

Идея сходить и послушать, что такого расскажет об отце королева Набу, была заманчивой. Вот и нашелся повод обсудить с Леей свои сны, если конечно сестра в приступе праведного гнева не пошлёт далеко и надолго всю честную компанию вместе с Дартом Вейдером. А ещё есть Хан с Ландо и Чуи, и Ведж — уж им-то найдется, что рассказать о путешествии с отцом, правда это уже в более приватной обстановке. Да и Люку есть чем их отблагодарить за ценные сведения.

* * *

В космопорте Люк не обратил внимания на то, что их встречала августейшая особа — у него тогда все мысли были об отце, что стоял всего лишь на расстоянии вытянутой руки. А теперь он с любопытством глазел на Дилайлу Аллертал, гадая, что же она будет им рассказывать из того, чего он не видел в своих снах или не читал в дневниках отца.

На вечернюю лекцию королевы Набу, собралось неожиданно много народу. Заинтригованный Ведж делил диван вместе с ним — путешествие с отцом не прошло даром для Антиллеса. Ландо сидел в гордом одиночестве и выглядел как человек, который и сам не знал, что же он здесь забыл. Скепсис Леи мешался с тщательно скрытым ото всех интересом. Сестра в любом случае планировала неплохо провести время — на приставном столике рядом с ней стояли тарелки с местными деликатесами и пара бутылок с вином. Сидящий тут же Хан заботливо наполнял ей бокал. Он явно что-то знал — на лице его то и дело мелькала озадаченность, будто он задавался вопросом о возможности этой лекции. Любопытство генералов Додонны и Наулузу казалось можно было пощупать руками… как, впрочем, и Дарта Мола — вон он примостился в самом углу, мрачно сверкая желтыми глазами на засилье повстанцев в одном с ним помещении.

— Кода-нибудь, когда всё закончится, я напишу роман о становлении Дарта Вейдера, — чему-то иронично усмехнувшись, произнесла Дилайла хорошо поставленным голосом, — его биографию бы начала как-то так: «В свои девять лет Энакин Скайуокер был милым, добрым и отзывчивым мальчиком…», — подавая знак ассистирующей ей Асоке. На встроенном прямо в стену экране, возникла фотография отца ещё татуинских времён.

Небольшая, округлая комната с мягкими диванчиками, рассчитанными всего на двоих седоков, погрузилась в ошеломлённое молчание. В те далёкие годы отец полностью соответствовал этим словам. У Люка даже защемило в груди от этой фотографии — именно таким он увидел малыша Эни в своём самом первом сне.

Крутящая в руках бокал с молодым набуанским вином Лея скептично хмыкнула:

— Правда что ли?

Люк тяжело вздохнул: ну вот, начинается. Слушать на трезвую голову рассказы о прошлом их отца, сестра категорически отказалась. Лея и так не подарок, особенно когда речь заходит о Вейдере, а уж когда выпьет, становилась и вовсе невыносимо язвительна и скандальна. Только Сила знает, в сколько приключений их с Ханом втянула Лея своим острым языком. Вот только это не кантина где-то на задворках галактики, а королевский дворец. И Набу — не загнивающая шахтёрская планетка, а союзник Альянса и поведение сестры может разрушить многолетнюю дружбу. А жаль, Дилайла ему понравилась, несмотря на слишком явные имперские замашки — во всяком случае, с ней было куда приятнее общаться, чем с Хейлом и НоДарой.

— Конечно же нет, — рассмеялась королева. — Это будет что-то вроде шутки исключительно для своих — ребёнку-рабу с такими качествами просто не выжить на Татуине того времени. Так что добрым Энакин был исключительно к своей матери, отзывчивым только тогда, когда это сулило выгоду, ну, а насчет милого… Детёныша ранкора при желании тоже можно назвать милым, но поворачиваться к нему спиной я бы не рискнула. Но в биографических романах нынче в моде шутки от автора, так что… почему бы и нет? — пожала плечами королева.

— Он… был рабом? — ахнул Додонна из всего сказанного, уловивший только это, да и господа-офицеры Альянса его поддержали нестройными восклицаниями.

Новость была бомбой, но положа руку на сердце, Люку было как-то… никак. Что такое рабство на Татуине «тех времён» он не знал, потому что вырос в относительно благополучной семье фермеров, а дядя с тётей не спешили посвящать его в такие тонкости.

— Если Вейдер сам был рабом, то как у него только хватило духу насаждать рабство по всей галактике?.. — с отвращением произнесла Лея.

— Это несколько другое, ваше высочество, — строго возразила ей Асока. — То, что вы называете громким словом «рабство» было всего лишь менее цивилизованным, чем методы Республики в своё время.

— Почти добровольное присоединение к Империи под дулом пушек звёздных разрушителей я считаю гораздо честнее, чем санкции, блокады планет или подстроенные государственные перевороты с благословения канцлеров, — пожала плечами королева. — Тысячелетняя история Республики полна лжи, коварства и предательства, совершаемого во имя демократии. На Набу принято помнить свою историю, ваше высочество. Я, как набуанка и королева своей планеты, на полном серьёзе могу спросить: чем же Республика лучше Империи? — вкрадчиво протянула Дилайла.

Лея вскидывается, собираясь яро отстаивать светлые идеалы всего того, за что она борется, и в этот момент, находчивый Хан вложил в её открытый рот какой-то невероятно деликатесный фрукт. Она машинально начинает жевать и тут же непроизвольно кривится. И Хан как обычно знает чуть больше других, потому как мгновенно откупоривает бутылку и возмущенно вытянутую в его сторону руку тут же вкладывается бокал с вином. Лея залпом выпивает и нетерпеливым жестом требует добавки. Буря миновала. Люк с облегчением переводит дыхание, а Ведж показал здорово сработавшему Хану большой палец.

— Рада, что мы разобрались с терминологией, — усмехнулась Асока, она тоже оценила замысел. — Мой учитель был рабом с самого своего рождения и достаточно рано понял своё отличие от среднестатистических татуинцев и не стеснялся этим пользоваться. Сила Энакина воплотилась в эмпатии и умении работать с техникой. И не потому, что он Избранный — для него это был буквально вопрос выживания, причем не только его самого, но ещё и матери.

— Как это? — нахмурился Люк, ничего не понимая.

— Всё дело в их хозяине, верно? — Хан искривил губы в понимающей усмешке и Люк вспомнил, что тот был контрабандистом и в день их встречи обретался именно на Татуине. А ведь он уже и успел забыть, что в прошлом Соло далеко не всё было гладко. Привычку в любой ситуации всегда стрелять, причем первым в голову, а вторым, контрольным, в воздух приобретаешь не от хорошей жизни. Такие не слишком-то обнадёживающие познания — лучшее подтверждение тому, что между дезертирством Хана из имперских войск и присоединением к Альянсу пропасть длиною в жизнь.

— Вы правы, Соло. Мать и ребёнок — не всегда выгодное вложение денег, — кивнула королева. — Для борделя Шми Скайуокер не годилась — климат Татуина и жизнь за чертой бедности никого не красит, а какими-то специальными навыками она не владела. Энакин же совсем другое дело: хорошенький, чистенький мальчик — не плохой товар, если знать, кому предложить — хладнокровно добавила Дилайла. Заметив ошарашенные взгляды её слушателей, королева удивилась: — Что вы так на меня смотрите? Это всё же Татуин, а не курорт. Так что Энакину с ранних лет пришлось постоянно доказывать свою полезность. И он доказывал: работал в лавке на пару со Шми, чинил всё, что не чинится и не давал обманывать мать клиентам.

Люка от этой хладнокровной откровенности передёрнуло. Теперь он понимал, почему Хейл и НоДара отправили его сюда — отец никогда бы не рассказал о себе нечто подобное. Никому. Но Люку действительно стоило это услышать.