Теневые прогулки (гет)

Моя тень единственная, кто идет рядом со мной

— Green Day, «Boulevard of Broken Dreams»

Что, если все эти фантазии вокруг рухнут?

— R.E.M., «Losing My Religion» («Потеря моей религии»)

Гарри испустил сквозь зубы тяжкий вздох, который никто никогда не услышит. Это было так давно, он так давно не видел ее; он запомнил ее восемнадцатилетней девушкой — такой она была на фотографиях или в памяти Рона, и теперь он был загипнотизирован ее видом. Она стояла в дверном проеме, прямо за локтем Гарри, держась одной рукой за косяк, окруженная светом.

Он подошел ближе, даже не осознавая, что он делает — он почти плыл по двору, как завороженный, не сводя глаз с ее лица.

— …как будто средиземноморцы согласились с вами обоими, — тихонько заметила Лили.

Гермиона улыбнулась, и от этого стала казаться сияющей. Гарри был поражен тем, какой взрослой она выглядела, он смотрел на ее волосы, на её загорелую кожу, на выражение ее лица, которое постоянно светилось радостью с тех пор, как открылась дверь.

— Это было прекрасно, просто прекрасно, — проворковала она, глядя не на родителей Гарри, а на него самого.

Казалось, они даже не замечали того, что держатся за руки, настолько это было естественно. Гарри повернул голову, чтобы посмотреть на профиль женщины, чья рука лежала в его руке, и согласно кивнул, и легкая полуулыбка тронула уголки его рта.

— Почему-то я думаю, что они сейчас говорят не о пейзаже, — сказал Джеймс Лили, словно пытаясь понизить голос.

— Джеймс, что я тебе говорила? — прошептала Лили, ткнув мужа в бок.

Гарри окинул их ласковым, весёлым взглядом и отвернулся от входной двери, все еще удерживая руку Гермионы в своей.

— Входите, — сказал он. — Добби подготовил напитки. Думаю, Гермиона уговорила его ограничиться чем-то одним.

— Добби? — удивленно спросила Лили.

— Гарри нанял его, — пояснила Гермиона. — Хотя я не уверена, что он будет здесь работать, ведь это такое маленькое место.

— Ты же знаешь, что всегда можешь… — с надеждой вставила мама Гарри.

— Мам, поместье прекрасно, но… Но это первый дом в моей жизни. Нам здесь нравится. И Гермиона потратила столько сил, чтобы привести все это в порядок.

— И ты тоже не забывай об этом! — игриво сказала Гермиона, толкая его в бок.

Гарри, казалось, собирался ей что-то возразить, но тут снаружи раздался голос и прервал его:

— Эй, Поттер!

Услышав это, Гарри прошел через переднюю стену коттеджа и вздрогнул, обернувшись на звук знакомого голоса, хотя уже давно не слышал, чтобы голос Рон был таким жизнерадостным.

Он увидел, как на лице Гарри появилось выражение полного восторга, тот бросился к двери и открыл ее.

— В чём проблема, Уизли? — крикнул он со двора, когда стайка людей подошла к воротам.

— Ваша гребаная защита откинула меня в другой конец города, вот в чём! — ответил Рон. — Должен вам напомнить, что кое у кого был очень утомительный день, квиддичная тренировка, которой руководил наш тренер, чертов садист! И мне нужно преодолевать весь этот путь только из-за того, что ты боишься своих малолетних фанаток!

Люди хлынули в комнату, и Гарри увидел четверых самых младших Уизли, их рыжие волосы словно пылали огнём в свете камина, а также горстку незнакомых ему людей.

— Прости, прости! — Гарри протянул обе руки к Рону в знак капитуляции и рассмеялся. — Я сейчас привяжу тебя к защите. Хотя, — он собственнически улыбнулся, обвивая руками талию жены, — для общего благополучия я предлагаю тебе сначала использовать каминную сеть.

Раздался оглушительный хор стонов, самый громкий из которых, казалось, исходил от одной девушки, которую Гарри не узнал. Она была миниатюрной, с темными, переливающимися каштановыми волосами.

— О, смотри! — сказал Гарри с притворным удивлением. — Рон привел с собой еретичку.

Девушка пристально посмотрела на него.

— Опять читал в туалете словарь Гермионы? — спросила она, и в ее глазах появилась нежность.

— Я думал, что ты во Франции, — сказал Гарри. — Что ты тут делаешь, тусуясь в нашей компании? —

Говоря это, он рассмеялся, но она залилась румянцем и опустила глаза на свои туфли, бросив нервный взгляд на Рона, который заметно побледнел.

Гарри поймал этот взгляд, и его глаза быстро переместились с Рона на эту девушку, прежде чем его осенило. На его лице расплылась растерянная ухмылка.

— Не может быть! — воскликнул он с недоверчивой ухмылкой. Девушка пробормотала что-то невнятное, и Лили с Джеймсом обменялись взглядами. — И вы знали об этом? — спросил он родителей, но повернулся к Рону, не дожидаясь ответа. — Ты встречаешься с моей сестрой, Уизли?

— А ты встречался с моей! — сказал Рон, слегка ощетинившись.

— Да, но я явно фигура другого калибра, — высокомерно сказал Гарри. Сестра шлепнула его по затылку, а Фред и Джордж тут же начали горланить шутливый припев, слова которого Гарри не мог разобрать, хотя он начинался так: «Кейт немного буйная, но мы не держим на неё зла…»

— Наверное, Ронникинсу именно это в ней и нравится, — сладко произнесла Джинни, и раздался взрыв хохота.

— Эй! — сказал Рон, покраснев до кончиков ушей. — Только не перед ее родителями!

— Рон, ты слишком много лет провел в поместье, чтобы наше мнение о тебе могло измениться в одночасье! — усмехнулся Джеймс.

Рон нерешительно взглянул на него, явно не понимая, считать это замечание комплиментом или наоборот.

— Папа, будь милым, — взмолилась Кейт, прислонившись к Рону, который неловко заерзал, явно пытаясь сделать это объятие максимально платоническим.

— Ну, он намного лучше некоторых придурков, с которыми ты встречалась раньше, — небрежно заявил Гарри. Рон уныло взглянул на него.

— Спасибо за сердечную поддержку, приятель, — сказал он невозмутимо.

Однако нежный взгляд, который он бросил на Кейт Поттер, не нуждался в чужом одобрении.

Гарри не мог охватить все взгляды и звуки, тем более парадная дверь отворилась, и вошла еще одна группа людей, среди которых он заметил Сириуса Блэка и Ремуса Люпина. Сириуса сопровождала стройная черноволосая красавица, и оба они с энтузиазмом приветствовали столь же темноволосого юношу — одного из парней, сопровождавших Уизли. Сириус называл его Альтаиром.

Он ссутулился в углу, в тени большого дерева, растущего в горшке, и изо всех сил старался не ревновать к… самому себе. У его двойника, чьи спутанные волосы падали на лоб без шрама, было все, о чем он когда-либо мечтал. Он ждал, пока смотрел, ждал хоть какого-то преимущества, какой-нибудь вещи, без которой невозможно жить, и её нет в этой вселенной, чтобы можно было считать свою собственную вселенную ещё более желанной.

Он не увидел ничего.

Он так же дружит с Роном. У него живы родители. У него есть сестра. Сириус еще жив, женат, имеет сына, и, похоже, тот — один из его собственных товарищей. Волдеморта, очевидно, и вовсе не было. Его семья богата, влиятельна и пользуется большой популярностью. Его отец — высокопоставленный аврор.

Его двойник двигался с завидной грациозной уверенностью, которая, скорее всего, исходила от того, что он был очень любимым сыном, который, похоже, никогда не проводил время ни в одной кладовке, ни под одной лестницей.

И он был женат на Гермионе, и, судя по всему, они только что вернулись в Англию после медового месяца.

Среди нового взрыва смеха и всеобщего приподнятого настроения Гарри увидел, как его двойник подошел к столу, чтобы снова выпить, теперь с Альтаиром и Роном. Кто-то крикнул:

— Да ладно, Вега! — и он задумался , а есть ли у Сириуса еще и дочь.

Он огляделся в поисках Гермионы и увидел, как она незаметно проскользнула на кухню вместе со свекровью. Заинтересовавшись, Гарри последовал за ними.

Гермиона грациозно двигалась по кухне, поднимая крышки зачарованных кастрюль, чтобы они сами мешались, и осматривала их содержимое. На столе стояла тарелка с закусками, и Гермиона легким взмахом палочки левитировала ее через кухонную дверь.

Кто-то закричал: «Держу!» — и Гермиона завершила заклинание.

— Ну и как тебе жизнь в браке с моим сыном? — мягко спросила Лили, потягивая свой напиток. Гермиона покраснела и чуть замечталась, рассеянно теребя жемчужную нить на шее. Свет в маленькой кухне отражал медовые пряди в ее волосах, собранных двумя витыми гребнями, и придавал бронзовый оттенок ее зеленому платью.

— Это… Это прекрасно. Просто идеально. Лучше, чем я могла мечтать, — вздохнула она. — Когда мы были на той яхте… Только мы вдвоем… — должно быть, она поняла, как это звучит, потому что она застенчиво рассмеялась и покраснела. — Должно быть, сейчас я выгляжу как дурочка.

— Ты говоришь как влюбленная, — поправила её Лили. — Я никогда не видела Гарри таким счастливым. Ни один из вас не переставал улыбаться с тех пор, как мы приехали.

— Иногда это… Это кажется почти нереальным. Моя жизнь до Хогвартса… А теперь это всё… — она сделала широкий жест одной рукой. — У меня даже не было ни одного друга до того дня, как Гарри вошел в купе экспресса. Я плакала… а он… у него было такое нежное сердце даже в одиннадцать лет, что он не смог вынести чужой боли. Не думаю, что Рон остановился бы, но Гарри заставил его, и… и…

— Вы втроем жили долго и счастливо? — Лили изогнула бровь, как будто она не знала, что ее собственное заявление — чистая правда. Гермиона усмехнулась, и ее сияющее счастье потрясло Гарри до глубины души.

— Ну, теперь я знаю, что ты была свидетельницей некоторых из моих и Рона, э-э-э… бурных ссор…

— Но когда вы поссорились с Гарри, вы оба надулись и не разговаривали целыми днями. Должна признаться, я гадала, проснется ли он когда-нибудь и увидит, кто находится прямо у него под носом. В тот момент, когда я увидела тебя, у меня возникло чувство, что ты та единственная, которая просто создана для моего сына.

— Ну, в тот момент ты была одной из немногих. Когда мы с Гарри стали встречаться, я получила кучу отвратительных писем, пронизанных ненавистью. Есть люди, которые не согласны с идеей, что отпрыск такой известной волшебной семьи решил поиграть в семейную жизнь с магглорожденной ведьмой. Хотя я считала, что вся эта болтовня о кровных родословных исчезла уже давным-давно! Никаких элитарных движений не было с тех пор… с тех пор, как… — Гермиона замолчала, выглядя так, будто сказала что-то, чего она не хотела бы говорить.

— Поверь мне, я хорошо знаю, как опасно быть магглорожденной, которая «не знает своего места», — ответила Лили. — И хоть и кажется, что это не так, за последние двадцать лет ситуация сильно улучшилась. В то время люди осознавали, что нужно быть осторожными, хотя может показаться, что сегодня они забыли об этом. — В ее глазах появился блеск. — Я никогда не забуду, — пробормотала она почти себе под нос.

— Что ж, пока в Хогвартсе есть такие учителя, как ты и Дамблдор, новые поколения будут продолжать слышать правду, — заявила Гермиона в той решительной идеалистической манере, которая была так знакома Гарри.

— Забавно… — задумчиво произнесла Лили. — В каком-то смысле Гарри — это живое напоминание обо всем, что произошло. Я всегда четко осознаю, как давно это было, потому что знаю, сколько сейчас лет Гарри. Кажется странным, что прошло двадцать три года с тех пор, как были убиты Питер и Северус. Они пожертвовали собой, чтобы остановить этого сумасшедшего. Если бы они не…

Лицо Гермионы стало почти серым.

— Я не… Я не хочу думать об этом мире без Гарри, — пробормотала она.

Лили вдруг вздрогнула и заерзала, словно стряхнув с себя пелену, нависшую над комнатой. Весь этот разговор вызвал у Гарри мурашки по коже, это было так сюрреалистично — она говорила о ситуации, в которой он сейчас оказался.

— Прости, дорогая, — сказала его мать, извиняясь, и положила руку на руку своей невестки. — Вряд ли это хорошая тема для вечеринки по случаю возвращения домой.

Гермиона попыталась улыбнуться, но в ее глазах все еще читалось затравленное выражение. Это вызвало у Гарри желание встать позади нее и обнять ее. Все его существо гудело от страстного желания прикоснуться к ней, заговорить с ней, посмотреть ей в глаза и увидеть в них отражение любви к нему.

А затем его двойник вошёл в кухню, обнял Гермиону и поцеловал её в ухо.

— Почему вы прячетесь здесь вдвоём… — он остановился, переводя взгляд с профиля жены на лицо матери. — Что случилось?

— Ничего, — быстро и почти убедительно ответила Гермиона. — Просто говорили о работе.

— Тебе удалось убедить ее бросить работу в этом грязном подвале? — спросил Гарри у своей мамы.

В глазах Гермионы появилась искорка раздражения.

— Это не «грязный подвал». Это очень важный отдел Министерства! То, что ты сидишь там, наверху, в исполнительных органах, в качестве первого секретаря, не означает, что…

— Ну все! — воскликнул Гарри, смеясь. — Я не хочу принижать Отдел тайн. Я просто не понимаю, почему тебе нравится работать там с кучкой жутких старых волшебников и явно спятивших людей.

— Ну… — неохотно протянула Гермиона. — Я признаю, что коллеги оставляют желать лучшего, но некоторые из их теорий просто очаровательны! Им нужен кто-то, кто мог бы обосновать эти теории исследованиями и сухими фактами — Дервент имеет тенденцию пускаться в самые причудливые дебри — и я…

— Профессор МакГонагалл говорила об уходе на пенсию в конце следующего года, — быстро вставила Лили.

Гермиона остановилась, явно потеряв ход мыслей вопреки своему желанию.

— Серьёзно? — спросила она заинтересованно, но затем нерешительно посмотрела на нее. — Но я не уверена, что достойна такой должности в Хогвартсе.

Гарри и его мать одновременно изумленно воскликнули.

— Продолжай притворяться, что ты не была самой умной ведьмой на нашем курсе, Гермиона! — сказал Гарри, вновь целуя ее. — Кроме того, у тебя будет лучший учитель Чар с тех пор, как профессор Флитвик ушел на пенсию, замолвив за него словечко!

Лили хлопнула его по затылку.

— Я была единственным учителем Чар с тех пор, как профессор Флитвик ушел на пенсию!

— Это было бы идеально, Гермиона. Тебе бы это понравилось. И время подходящее, пока у нас нет детей, которых можно было бы унижать различными способами! — говоря это, он посмотрел на мать с упреком.

— Вы уже закончили школу до того, как я начала там работать! Спасибо за добрые слова!

— И слава Мерлину! Я уже достаточно наслушался рассказов Кейт о семикурсниках, — заметил Гарри. Лили старательно не обращала на него внимания.

— Я правильно поняла, что мне не стоит ждать внуков в ближайшем будущем? — спросила она, и теперь настала очередь Гарри закатить глаза.

— Брось, мама. Мы женаты всего месяц!

— Ну тогда я должна предупредить вас: твой отец надеется на объявление счастливой новости к Рождеству! — поддразнила их Лили, и глаза Гермионы расширились от притворного ужаса.

Она сделала вид, что снова проверяет еду, и, постукивая палочкой по очереди по каждой кастрюле, быстро опрокинула их содержимое в сервировочные тарелки, уже стоявшие на обеденном столе.

— Гермиона дала Добби выходной после того, как тот разлил напитки, — сказал Гарри, когда они выходили из кухни. — Она настояла на том, что хочет устроить свою первую вечеринку сама. Я думаю, она травмировала его на всю оставшуюся жизнь…

Шум вечеринки нарастал и стихал с открыванием и закрыванием двери. Гарри сидел в одиночестве на полу посреди кухни, чувствуя себя гораздо более подавленным, чем когда-либо в жизни, и это определенно о чем-то говорило.

Как получилось, что три вселенные, в которых существовали одни и те же люди, оказались такими разными? Он задумался. Это действительно совершенно произвольно? Ведь так сказал Драко — и все из-за случайной разницы в выборе? С чего же начался выбор? Петтигрю и Снейп, похоже, победили Волдеморта. Почему? Возможно, это произошло из-за решения Тома Риддла не создавать хоркруксы? Или его собственный отец решил отнестись к Снейпу с элементарной человеческой порядочностью. А были ли они друзьями? Было ли его собственное вознесение как Темного Лорда результатом его распределения в Слизерин? Ведь он так спорил со Шляпой! Или это все из-за отсутствия Гермионы? Или то и другое вместе?

Он полагал, что он — это совокупность его опыта и естественных наклонностей. И это сделало бы этих… остальных Гарри просто двойниками, которые выглядели как он. Но на самом деле они были не им. Например, этому Гарри не нужно было сознательно выбирать Свет, Свет и так был вокруг него всю его жизнь. Этот Гарри не сражался с троллем в первый год обучения, не был побежден и не победил в Турнире Трех Волшебников. Этот Гарри не потерял свою семью, не потерял Сириуса, не потерял Дамблдора.

Это вообще был не он.

Другой Гарри, казалось, действительно воплощал собой вершину потенциала Гарри. Он был тем, кем мог быть Гарри, кем должен был быть, и был бы, если бы все было по-другому, по крайней мере, он на это надеялся. Это было похоже на способность видеть широкий спектр собственных возможных успехов и получить по голове за все свои неудачи.

Эта Гермиона тоже была другой. Она по-прежнему оставалась добросердечной, идеалистичной и яростно обороняющейся. Но она излучала ауру уверенности, как и его двойник. Казалось, что ее происхождение всегда вызывало у нее чувство неуверенности, но сейчас она была хорошо одетой и утонченной леди, и похоже она привыкла к своему привилегированному положению — хотя и не обязательно воспринимая это как должное. Ему было ясно, что образование было для нее так же важно, как и всегда, но он действительно не мог себе представить, чтобы она работала невыразимцем, изо всех сил пытающейся найти фактическое обоснование каких-то диких идей и сумасшедших теорий.

Он был готов посидеть на кухне и поразмышлять еще какое-то время — какая разница, сколько это займёт? Время почти не имело значения, пока он был не в фазе. Он был во власти кристалла, во власти случайного притяжения его собственной вселенной, и он не знал, когда он снова активируется.

«На это действительно могут уйти годы» — мрачно подумал он, вспоминая свои слова, сказанные Луне.

Воспоминание о соседке по квартире из Райвенкло поразило его, как удар молнии. Он сел прямо, почти в ужасе от того, что не понял сразу одной простой вещи, когда его собственный двойник впервые об этом упомянул.

Гермиона была невыразимцем. Если в этой вселенной и был кто-то, кто мог помочь в этой нелёгкой задаче его слепого блуждания по мультивселенной, то это была Гермиона.

* * *

Ему потребовалось довольно много времени, чтобы убедить сэра Николаса сопровождать его обратно в Годрикову Впадину.

— Вот почему это называется преследовать место, мистер Поттер — или кем вы являетесь… Вы не можете просто собраться и уйти, когда вам вздумается! — сказал он с негодованием.

Гарри на мгновение забеспокоился, что он каким-то образом ненароком отправит Ника в другой мир, заставив его покинуть Хогвартс.

— Как нам это сделать? — нерешительно спросил Гарри. — Мы будем держаться за руки или… Я имею в виду, ты же не можешь аппарировать, да?

Николас вздохнул вздохом сильно обиженного существа.

— Если я буду занимать то же пространство, что и вы, то меня следует перенести вместе с вами, — сказал он.

— Занимать то же пространство — что и я…

Гарри так и не закончил фразу, так как сэр Николас уже парил, соприкасаясь с Гарри, и тот был очень рад, что он сейчас не в фазе и не может почувствовать несомненное ощущение ледяного холода, которое он бы непременно почувствовал при других обстоятельствах. Почти Безголовый Ник держал себя высокомерно, царственно, как королева, ожидающая первых движений своего потомства.

Гарри закатил глаза и снова подумал о Годриковой Впадине.

Когда они материализовались, через приоткрытое кухонное окно он услышал грохот тарелок с правой стороны дома. Гарри сквозь стену прошел в комнату, в то время как Добби вошел с огромной стопкой тарелок и столовых приборов, которые были в два раза выше его собственного роста. Он мог слышать протесты Гермионы, когда она подходила к кухне.

— Добби, это я устроила этот беспорядок. Ты должен позволить мне его убрать.

— Добби очень благодарен за свободный вечер. Добби должен отплатить добрым хозяевам за их щедрость.

Домовой эльф казался гораздо более обеспокоенным из-за выходного дня, чем из-за возражений Гермионы, и он левитировал невероятно высокую стопку в раковину и начал их мыть. В раковине скопилась пена, и поломоечная машина заработала сама собой.

— Мы не твои хозяева, Добби. Дай мне помыть посуду. Это была моя вечеринка.

Гарри ушел с её дороги, когда она прошла мимо него, хотя в этом не было необходимости. В ее голосе он услышал разочарование.

— Госпожа Поттер, должно быть, устала от развлечений. Каким домовым эльфом должен быть Добби, чтобы позволить своей хозяйке работать, особенно когда она так любезна, что платит Добби. Служить Поттерам — это удовольствие и долг Добби.

Эльф выкатил глаза, и они стали похожи на мячики для пинг-понга, и это могло показаться глупым, если бы Гарри не знал его слишком хорошо.

— Добби… — слова дрожали у нее на губах.

«Она не хочет отдавать ему приказы», — внезапно подумал Гарри.

— Уходи отсюда, Добби, — внезапно сказал Гарри, появившись в дверях кухни: его голос был властным, но не грубым, и он говорил так, что любой домовой эльф немедленно бы это оценил, и даже такой относительно просвещенный, как Добби. — Мы с Гермионой закончим сами.

Добби выглядел сконфуженным, но в конце концов натянуто выдавил:

— Как пожелает мистер Гарри, — и исчез из виду.

— Знаешь, ты подпитываешь его одержимость, — сказала Гермиона, подходя к раковине, не глядя на Гарри.

Она начала вынимать тарелки из кучи пены и левитировать их через воду для полоскания, а затем складывать на столешницу. Гарри подошел к ней, используя свою палочку, чтобы высушить их и положить обратно в шкафы.

— О, ему всю ночь будут сниться блаженные сны, потому что я командовал им. Почему ты не можешь быть с ним добрее, Гермиона? — он ухмыльнулся ей, и против воли улыбка коснулась уголков рта Гермионы.

— Я прекрасно знаю, что у тебя были свои скрытые мотивы, и они не имели никакого отношения к тому, чтобы быть «добрым» с Добби, — ухмыльнулась она.

Гарри открыл рот и театрально положил руку на грудь.

— Я обижен, — сказал он.

— Я называю вещи своими именами, «мистер Гарри», — возразила Гермиона, но в ее глазах сверкнуло нечто совсем иное.

— Что ж, — медленно сказал Гарри, поворачиваясь к ней и прижимая ее спиной к углу столешницы. — Если меня собираются так бесцеремонно обвинить, я вполне согласен быть виновным.

Теперь он был очень близко к ней, его ноги обхватили ее, и он наклонился, чтобы прошептать что-то ей на ухо. Она уронила палочку, и тарелка, побывавшая под струей воды, ударилась о чашу раковины и разбилась.

Гарри резко оглянулся в поисках сэра Николаса, многозначительно склонив голову в сторону пары, в отчаянии забыв, что он может говорить — они все равно не смогут его услышать. Призрак еще не полностью вошел в дом и завис у окна, в слабом лунном свете выглядя еще более нематериальным, чем обычно. Следуя жестам Гарри, он вплыл в маленькую кухню и неловко откашлялся.

Гермиона и ее муж вздрогнули от шума и заморгали, глядя на сэра Николаса. Одна из ее рук смущенно потянулась к волосам.

— Сэр Николас? — спросил Гарри, явно борясь с раздражением, мелькнувшее на его лице. — Что-то не так? Тебя послал Дамблдор?

— Я хотел бы поговорить с Гермионой наедине.

— Все в порядке, Гарри, — нерешительно повторил сэр Ник. — Я просто хотел бы поговорить с вашей женой, если можно?

— Конечно, сэр Николас… — Гарри говорил медленно, обмениваясь с Гермионой ошеломленными взглядами, но затем неторопливо вышел из кухни.

Она смотрела, как он уходит, а потом снова повернулась к призраку, и замешательство на ее лице сменилось острым, любопытным взглядом, который Гарри так хорошо знал. Это был пытливый взгляд Гермионы, которой нужно было разгадать очередную головоломку.

— Что происходит, сэр Николас? — спросила она.

Ник открыл было рот, чтобы что-то сказать, но помедлил, покосившись на Гарри, и Гермионе показалось, что он смотрит в никуда.

— У меня сегодня вечером был гость… — неуверенно начал он.

— Спроси ее, знает ли она что-нибудь о теории мультивселенной, — сказал Гарри.

Его голос был низким и напряженным, его блестящие глаза были устремлены прямо на ее лицо.

Глаза Гермионы расширились от вопроса сэра Ника, а затем они забегали по комнате, словно она размышляла, можно ли наложить на призрака проклятие Imperius.

— Боюсь, что это секретная информация, сэр Ник, — ответила она.

— Скажи ей… Скажи ей, что с тобой кое-кто… Кое-кто из другой вселенной, и он находится не в фазе. И ему нужна помощь. Он кое-кого ищет. Не говори ей, кто я.

Призрак Гриффиндора покорно повторил его слова. На лице Гермионы отразилось нечто, похожее на возбуждение.

— Серьёзно? Это должен быть кто-то, кого я знаю с тех пор, как они пришли ко мне. Кто это?

Сэр Николас посмотрел на Гарри, который решительно покачал головой.

— Он не хочет говорить, — пояснил призрак.

— Мы только недавно узнали, что люди, находящиеся не в фазе, могут общаться с миром духов, — сказала Гермиона. — Удивительно иметь возможность увидеть это явление в действии.

Глаза Гарри задумчиво задержались на ее лице; оно было воодушевлённым, живым, светящимся изнутри. Гермиона в погоне за знаниями. Он скучал по ней так сильно, что это причиняло боль.

Гарри начал торопливо объяснять Нику о кристалле, о его деактивации и последующем поиске по множеству вселенных. Можно ли как-нибудь сузить масштабы поиска, чтобы более точно определить местонахождение его Гермионы?

Сэр Николас передал этот вопрос. Гермиона задумалась.

— Не так давно у нас был беглый невыразимец, — сказала она. — Он использовал кристаллы, чтобы путешествовать в другие вселенные, те, где он был в фазе, и мог красть золото из хранилищ Гринготтса своей семьи. Он мог туда войти, потому что его кровь совпадала, а гоблины не были готовы защищаться от кого-то из другой вселенной. Билл Уизли и я, наконец, разработали защиту от такого рода воровства. Мы… мы использовали своеобразный усилитель, который мог отследить подпись, которой не было в нашей вселенной. Знаете, все выдает подпись, даже среди неодушевленных предметов.

— Можете ли вы что-нибудь запрограммировать — может быть, кристалл — на поиск определенной подписи? — Гарри больше не разговаривал с сэром Николасом и не обращал внимания на призрака, действовавшего как его переводчик, его глаза были устремлены прямо на Гермиону.

Она ходила по кухне из угла в угол, обхватив подбородок рукой, и напряженно думала.

— Я не понимаю, почему вы не можете использовать в качестве образца что-то из той вселенной — если такой предмет у вас есть. Вы могли бы использовать заклинание Обнаружения, откалиброванное по этой подписи, и встроить его в кристалл. Раньше никто никогда так не делал, но теория верна. — Она резко остановилась и так внезапно посмотрела влево от сэра Николаса, что у Гарри остановилось сердце. — Кто вы?

— Я… друг, — хрипло сказал Гарри. — Это должен быть определенный вид кристалла?

Сэр Николас передал ей вопрос, и Гермиона начала отвечать, как вдруг её слова прозвучали так, словно кто-то приглушил ее голос. Передача информации до этого всегда происходила довольно быстро, но Гарри казалось, что сейчас он всё видит в замедленном темпе. Детали кухни начали бледнеть, стираясь самим движением вселенной. Изображение Гермионы словно бы потрескивало, как плохая кинопроекция. Почти Безголовый Ник смотрел на него с каким-то изумлением.

— Гарри? — вопросительно выпалил он.

Гарри увидел, как Гермиона вскинула голову, и ее глаза вспыхнули оранжевым светом.

— Гарри? — ее голос был резким, паническим, взволнованным.

— Скажи ей, что я в порядке! — закричал Гарри, но он так и не узнал, услышал его сэр Николас или нет.

Гермиона дала ему ответы, решение, способ найти свою Гермиону быстрее и проще, и больше не осталось времени. Он проклинал кристалл за то, что он сработал именно сейчас.

Мультивселенная либо не слышала его, либо не обращала на него внимания.