Теневые прогулки (гет)

Моя тень единственная, кто идет рядом со мной

— Green Day, «Boulevard of Broken Dreams»

Но любовь — это не победный марш; это холод и это сокрушенная аллилуйя

— Леонард Коэн, «Hallelujah» («Аллилуйя»)

Гарри стоял в замешательстве: кухня вокруг него трансформировалась, изменяясь по мере того, как вокруг проявлялась новая вселенная. Гермиона и сэр Николас исчезли. Исчезла и куча тарелок, лежащих в мыльной пене. Веселый свет, струящийся по всему дому, померк, словно от невидимой руки. В доме было сумрачно и темно, столешница стала пыльной и шероховатой, а под ногами скрипели запущенные доски. В углу виднелось слабое мерцание — даже не мерцание, а просто небольшое колебание тени, и он с досадой понял, что кристалл активировался.

«Ты же не хочешь снова появиться в каком-то запретном месте и попасть в беду», — мысленно предостерег его голос Луны.

Дом, в котором прошло его детство, совсем не обязательно был тем местом, где можно было бы прикинуть, как преодолеть все препятствия.

«Оказалось, что конечный результат может быть точно таким же, и я переместился в другую вселенную так же быстро», — подумал Гарри, раздраженный произошедшим.

Он бесшумно проскользнул сквозь кухонную дверь, придерживая ее открытой до такой степени, чтобы попасть в большую комнату, что сужалась к парадному входу. В доме было совершенно тихо и темно, витало ощущение смерти, но Гарри все равно держался поближе к стенам, надеясь, что его не увидят те, кто может за ним наблюдать.

Его глаза медленно приспосабливались к темноте, и он понял, что в комнате есть кто-то еще, только когда вспышка от заклинания едва не попала ему в макушку и разнесла вдребезги слегка раскачивающуюся кухонную дверь.

«Черт!» — мысленно выругался он и присел на корточки, пытаясь аппарировать отсюда, поняв, что защита, предотвращающая это, уже была активирована. Нападавший выдал свое общее местонахождение — с помощью заклинания, исходящего из дальнего угла комнаты. Гарри не хотел помогать незнакомцу и решил не открывать ответный огонь. Он наложил на себя невербальное дезиллюминационное заклинание и боком направился к входной двери. Каждое его нервное волокно вибрировало в состоянии повышенной готовности, и моментально включились все его аврорские инстинкты.

Противник не использовал более заклинания, но Гарри чувствовал его присутствие так же отчетливо, как если бы слышал каждый вздох. Словно комната была живым существом, затаившимся в ожидании.

Теперь он мог различить смутные тени, очертания каких-то больших шероховатых предметов, скорее всего, это были какая-то мебель или квадратные пятна камина и окон, но задняя часть комнаты была окутана непроницаемой темнотой. Он задавался вопросом, насколько хорошо тот человек может его видеть.

Еще одна вспышка света, и Гарри инстинктивно вздрогнул, хотя заклинание ударило в метре от него.

«Он не видит меня, — подумал он с некоторым облегчением, — но он догадывается».

Гарри отчаянно пытался выработать стратегию, как выбраться отсюда. Он знал, что кто бы ни бросал в него заклинания, тот не пришел на сигнал от защиты, а уже был тут — его обнаружили слишком быстро даже для волшебника. Если кто-то войдет через парадную дверь и перекроет Гарри путь к отступлению или использует камин, залив комнату зеленым светом, у него могут возникнуть серьезные проблемы, даже не учитывая тот факт, что в этом случае он окажется в меньшинстве.

Также возможно, что человек, стрелявший в него, был не врагом, а союзником. Однако узнать это не представлялось возможным, и он решил не рисковать. Если бы в этом мире он был кем-то другим, то, возможно, смог бы попытаться нарушить защиту в месте, которое усиленно охранялось, и крикнуть неизвестному вооруженному противнику: «Эй, я Гарри Поттер!» Но это был отнюдь не самый гениальный план.

Кроме того, это все было не слишком этично. Гарри был уверен, что к путешествиям в другие вселенные применяются те же правила, что и к путешествиям во времени. Было не слишком правильно слоняться без дела в чужой вселенной. Он всего лишь хотел выбраться из этого дома и найти Гермиону.

Еще одно заклинание пролетело мимо него, но на этот раз прошло гораздо ближе. Похоже, что нападавший решил, что Гарри, скорее всего, направится к двери, и сменил позицию в попытке отрезать ему путь.

«Черт побери, самое удачное время быть в фазе! — подумал он с раздражением, глядя на сероватые окна. Дверь была там, в проёме между двумя окнами. — Когда я попытаюсь открыть дверь, меня увидят. И мне очень повезет, если я не получу заклинание между лопаток».

Он ненадолго задумался о том, не использовать ли какое-нибудь проклятие, но снова отбросил эту мысль.

Он продолжал ползти к двери, а нападавший в это время не двигался. Гарри знал, что тот просто выжидал, когда он откроет дверь. Пригнувшись, Гарри поднял свою палочку и прошипел:

— Fumo!

Из его палочки начали валить густые клубы дыма, они быстро рассеивались и сводили видимость в комнате к нулю. Он встал и рванулся к ручке двери, но когда коснулся ее, ощущение жара огня пронеслось по нервным окончаниям от кончиков пальцев до самого плеча. И только прикусив губу, он смог сдержать крик.

Он услышал, как нападавший попытался подавить кашель, и на мгновение позволил себе удовлетворенно улыбнуться, а затем поднял палочку, чтобы взорвать дверь, но почувствовал, как что-то взъерошило его волосы.

Он в замешательстве оглянулся через плечо, но понял, что его противник использовал заклинание Ventosus, вызвав ветер, который быстро развеял его укрытие. Гарри был поражен невербальным разоружающим и проклятьем, обездвиживающим ноги, прежде чем успел хоть как-то отреагировать.

Он услышал, как его палочка ударилась о пол и покатилась в угол. Его собственное неуклюжее кувыркание почти заглушило тихие приближающиеся шаги.

— Кто ты, черт возьми, и что ты здесь делаешь? — раздался тихий голос, но Гарри его узнал.

— О боже, — выдавил он, хотя ему казалось, что стальные узы обвились вокруг его сердца и стали медленно сжиматься.

Проклятье, сковавшее ноги, тоже оказалось достаточно сильным; колени были болезненно прижаты друг к другу.

Победитель дуэли, должно быть, что-то понял и невнятно вскрикнул, затем Гарри услышал тихий непроизвольный вздох.

— Lumos, — последовал не менее тихий ответ, и Гарри отвернулся в ожидании ослепительного бело-голубого света.

Над ним стояла Гермиона; он понял это в тот момент, когда она заговорила, но прежде, чем успел даже повернуться и взглянуть на нее, его собственная палочка болезненно воткнулась ему между ребрами.

— Кто тебя сюда послал? — сказала она решительным голосом, вибрирующим от еле сдерживаемых эмоций. — Кто ты?

— Это… это я… Гарри, — прохрипел он, гадая, знает ли она его вообще в этой вселенной.

Судорога прошла по ее лицу; свет от палочки исказил ее черты, отбросив на них тени, подчеркнул впадины на её скулах и под глазами, и сейчас она выглядела гораздо старше своих лет.

— Кто послал тебя сюда? — ярость, кипящая в ее голосе, заставила Гарри почувствовать, что еще немного, и она выпустит заклинание Avada Kedavra.

— Меня никто не посылал. Я сам сюда пришел. Я искал…

— Гарри умер. Я спрашиваю тебя в последний раз: кто ты?

— Я — Гарри Поттер, как я только что сказал, — сказал он, поспешно поднимая руки вверх. — Я… я не из этой вселенной.

Он услышал насмешливый, безрадостный смешок.

— По крайней мере, это оригинально. Тебя сюда послало Министерство? — она не пошевелила палочкой.

Ее глаза блестели как алмазы — у Гарри создавалось отчетливое впечатление, что Министерство посылало людей и раньше, просто их не встречала столь приветливая хозяйка.

— Министерство? Нет! Я говорю тебе правду. Я из другой вселенной. Я ищу… Тебя… — он неуверенно замолчал, гадая, с чего можно начать ей все объяснять, если она вообще даст ему возможность это сделать.

— Меня? — она ткнула его палочкой в бок, требуя от него немедленного ответа.

— Я… Мы сражались в… Финальной битве… против… Волдеморта? — он вопросительно произнес это имя, и она кивнула, слегка вздрогнув при его упоминании. — Тебя взяли в заложники и отправили в другую вселенную, и в итоге ты там застряла. Пять лет все думали, что ты мертва, — осторожно произнес он, немного смущенный суровым выражением её лица.

— Думаю, я бы запомнила, как меня перенесли в другую действительность против моей воли. Два года назад я сражалась в Финальной битве. Ты — Гарри — победил Волдеморта, но был при этом убит. Почти все были убиты… — последняя фраза была произнесена быстрым шепотом, почти про себя. — С тех пор я живу в аду, но полагаю, что это тот ад, частью которого я являюсь. Сомневаюсь, что ты сможешь мне что-то доказать. Почему я должна тебе верить?

— Разве Гарри мог бы когда-нибудь тебе солгать… Сделать что-нибудь, чтобы причинить тебе боль? — спросил он умоляюще.

Она долго молчала, и он остро ощутил в комнате тяжелую тишину, давление палочки в бок и на коленные суставы, прижатые друг к другу. Слабая улыбка, наконец, мелькнула в уголках ее рта, быстро исчезнув.

— Нет, — вздохнула она. — Он бы не стал.

Миновало еще одно мгновение гнетущей тишины, и казалось, что она приняла решение, погасив свет своей палочки и сняв проклятье с его ног.

— Вставай, — резко приказала она. — Мы находимся здесь уже слишком долго.

Она подтолкнула его вперед, указывая на маленькую дверцу, ютившуюся между камином и кухней. Он знал, что она ведет в подвал, и был благодарен судьбе за смутное знакомство с обустройством дома, поскольку оба шли почти в кромешной темноте. Шаги Гермионы позади него были уверенными и непоколебимыми, но очень тихими.

— Ты… Живешь здесь? — нерешительно спросил он.

— Я нигде не живу, — сказала она ровным голосом, в котором слышалась горечь.

Он подумал, что это довольно любопытный ответ и спросил бы еще что-нибудь, но вдруг очень четко осознал, что рука остановилась, когда он потянулся к дверной ручке. Казалось, она мгновенно поняла причину его нерешительности.

— Фальшивая только входная дверь, — сообщила она ему. — Небольшая идейка, которую я позаимствовала у близнецов Уизли. Я полагаю, ты их знаешь?

— Конечно, я знаю Фреда и Джорджа… — ответил Гарри, и его голос затих, потому что он действительно не знал, что тут еще можно сказать.

Это определенно была одна из самых странных ситуаций, в которые он когда-либо попадал. Они молча спускались в подвал по шаткой лестнице. Он опустил ногу на следующую ступеньку, когда они приблизились к основанию лестницы, но ничего там не нащупал. Он пошатнулся, пытаясь удержать центр тяжести на другой ноге.

…и чужая рука молниеносно схватила его сзади за воротник, подтягивая к себе.

— Нижних четырех ступенек нет. Извини, — объяснила Гермиона, но в ее голосе не слышалось сожаления. — Я оставила это так, чтобы люди думали, что здесь уже давно никого не было.

Она легко спрыгнула с лестницы, и Гарри с некоторым сомнением последовал за ней, так как идея прыгать в темноту не слишком его привлекала. Он не видел, куда идет Гермиона, но слышал, как ее палочка ритмично постукивала по одной из кирпичных стен. По мере того, как он двигался в направлении звука, кирпичи начали перестраиваться, как в «Дырявом котле».

Тусклый свет просачивался в подвал, и Гарри смог разглядеть в нем Гермиону. Он был поражен контрастом, случившимся с ней — вспомнив, какой он видел ее в предыдущей вселенной, стоящей во входной двери того же дома, но окруженной светом, теплом и любовью.

Она оглянулась на него и кивком приказала следовать за ней. Когда Гарри переступил порог, стена за его спиной сомкнулась, и было слышно лишь едва различимое скрежетание движущегося камня. Не было никаких признаков того, что там вообще находилась какая-то дверь, и он медленно повернулся, немного нервничая, но начал осматривать это крошечное жилое пространство.

На стене висела выцветшая пергаментная карта с планом дома, где были обозначены все комнаты, все окна и двери. Серебристый свет время от времени проходил по их границам, и Гарри сразу понял, что на них наложены защита, и именно они оповестили её в момент его прибытия, а также показали его местонахождение. Вдоль одной стены стоял потрепанный диван, и по подушке и свернутому одеялу он сделал вывод, что тот также выполнял функцию кровати. В комнате было два потрепанных книжных шкафа, заполненных почти до отказа, а в углу располагалась полностью оборудованная лаборатория зельеварения. Рядом с диваном стоял обшарпанный письменный стол, до отказа забитый стопками аккуратно свернутого пергамента. Рядом со столом находились крошечная печка и варочная панель, а рядом с ней — потрепанный шкафчик. Дальний угол комнаты был зашторен — похоже, что там была ванная. А на полу рядом с дверью валялась большая сумка, не застёгнутая и пустая, и она была явно приготовлена на случай поспешного побега, если возникнет такая необходимость.

Место было довольно спартанским и эргономичным, но опрятным и хорошо продуманным, однако оно было явно не предназначено для постоянного проживания. Гарри наконец понял, что она имела в виду, когда сказала: «Я нигде не живу».

— Одобряешь? — язвительно спросила она, и он вдруг понял, как долго на нее смотрит.

— Гермиона, зачем? — спросил он почти умоляющим тоном.

Она немного вздрогнула от такой фамильярности, и он мог это понять. Она не ответила на его вопрос, а вместо этого подошла к столу для зелий и достала пузырек с какой-то прозрачной жидкостью.

— Выпей это, — сказала она.

Он посмотрел сначала на флакон, а потом на нее.

— Ты заставляешь меня пить Сыворотку правды? — его тон звучал почти обиженно, и он сам вздрогнул от этого тона.

— Если тебе нечего скрывать, то это не имеет значения, не так ли? — холодно спросила она.

Гермиона быстро просканировала его своей палочкой, прижав его к спинке дивана, и ее лицо просияло.

— Никаких следов Оборотного зелья или недавней активности проклятия Imperius.

Мгновение он грустно смотрел на нее, а затем проглотил содержимое флакона. Он не мог ее винить, но ему было больно видеть, что кто-то с лицом Гермионы смотрит на него с таким подозрением и недоверием.

— Кто ты? — ровным голосом спросила Гермиона, когда сыворотка правды проникла в его в его кровь.

Гарри не представлял, знала ли она, что его обучали противостоять тому эффекту, который возникает от Сыворотки правды, но решил, что она права — ему все равно нечего от нее скрывать.

— Я Гарри Джеймс Поттер, — ответил он.

— Откуда ты?

— Я прибыл из другой вселенной.

— Зачем?

— Чтобы найти Гермиону Грейнджер, которая принадлежит нашей вселенной. — «И мне», — подумал он, но не сказал это вслух.

— Что с ней случилось?

— Она оказалась в другой вселенной во время Финальной битвы.

— Почему?

— Те, кто ее туда отправил, хотели отомстить за смерть Волдеморта.

— Кто ее отправил? — вопросы были короткими и отрывистыми, она задавала их быстро, но не выглядела слишком заинтересованной в ответах.

— Беллатрикс Лестрейндж и Антонин Долохов.

— Вы женаты?

— Что? Нет, — сказал он и почти улыбнулся ей.

Только теперь он понял её тактику; она пыталась засыпать его вопросами в надежде, что что-то заставит его проговориться и она обнаружит какое-то несоответствие в его рассказе.

— Сколько тебе лет?

— Почти двадцать три.

— Кем ты являешься в футбольной команде?

— Я не играю в футбол. Раньше я играл в квиддич. Я был ловцом.

В ее темных глазах на мгновение мелькнуло что-то очень грустное, но быстро исчезло.

— Где ты живешь?

— Квартира в Лондоне.

Он старался не казаться раздраженным. Были вещи, которые он должен был сделать — нужно было сделать усилитель, откалибровать кристалл. Ему нужно было узнать об этой вселенной, и Гермиона была для него лучшим источником информации. Но вместо того, чтобы помочь ему, Гарри, она допрашивала его так безлично, словно он был магазинным воришкой, пойманным во время кражи ингредиентов для зелий у аптекаря.

— С кем?

— С… с Роном Уизли и Луной Лавгуд.

— Они… Они знают, что ты… — она изо всех сил пыталась сохранить самообладание, но ее голос надломился и выдал ее. — Черт, — сказала она, отворачиваясь от него и вытирая слезы тыльной стороной ладони.

— Что случилось? — спросил он, метнув взгляд туда, где на спинке дивана лежала его палочка.

Он, наверное, мог бы её схватить, если бы бросился к ней сейчас, пока она не обращала на него внимания. Но что-то его удерживало.

— Просто… Просто я давно не слышала, чтобы кто-нибудь произносил имя Рона, — всхлипнула она. — И… и Луны… — она яростно заморгала и сглотнула, справилась с собой и продолжила уже спокойным голосом: — В последний раз я видела Луну три недели назад. На прошлой неделе ее не оказалось на том месте, где мы обычно встречаемся.

Гарри понял , что Гермиона уже не надеялась снова увидеть Луну.

— Значит… Рон — они… шли… сюда?

Она кивнула, сглотнув, явно ожидая другого вопроса и раздражаясь на себя за потерю самообладания.

— Ты все еще не веришь мне? — спросил он.

— Ты пришел… Ты проделал весь этот путь, чтобы найти… Гермиону? — она произнесла свое имя с интонацией, в которой звучали нотки любопытства, как будто слышала его впервые.

— Да.

— Зачем?

И тут он посмотрел на нее, сверкая изумрудными глазами, и позволил себе быть совершенно беззащитным. Его эмоции исходили из него, словно волны лучистого тепла, и он увидел, как на ее щеках появились два красных пятна. Одна из ее рук вслепую нащупала спинку стула в поисках опоры.

— А ты так думаешь? — просто сказал он.

Между ними повисла напряженная, звенящая тишина, прежде чем она сложила свои плотно сжатые губы в фальшивую улыбку.

— Что ж, ей очень повезло, — сказала она почти беззаботно, и Гарри понял, что чем-то причинил ей боль.

Она снова отвернулась от него, ее длинная коса растрепалась. Он вновь был поражен тем, какой худой и затравленной она выглядела, ее одеждой, сильно выцветшей от множества заклинаний Reparo, тем, какой колючей и неуступчивой она казалась, как будто ей было так больно, что она больше не могла вынести никакой боли.

— Подожди! Ты… Ты и Гарри… — он запнулся, не зная, что сказать.

Гермиона покачала головой, ее затуманенные глаза смотрели на что-то далекое, что-то такое, чего он не мог видеть.

— Нет, — сказала она и снова медленно повторила. — Нет, мы — мы никогда… Я — я на это надеялась — но времени не было, и он — ты — он — потом он…

— Потом он умер… — закончил за нее Гарри, и она снова кивнула. — Его убил Волдеморт?

— Волдеморт уже умирал. И мы все думали, что все кончено. — в ее голосе читалось отвращение к самой себе от того, что эта мысль оказалось ошибочной. — Гарри уже сломал свою палочку. Но… Но Волдеморт стянул перстень с печатью, который был на нем, пробормотал заклинание и… и…

— Это произошло через шрам, да? — спросил Гарри уверенным, но глухим голосом.

— Да… Говорят — сказали, что ты — что он и Волдеморт перестали дышать почти в один и тот же момент. Я не знаю точно, я была… Я была…

Она не закончила, да и не нужно было. Гарри слишком хорошо знал, через что она прошла, наблюдая, как он умирает. Гарри знал, как он сам так же реагировал на ее исчезновение, заглянув в память Рона еще совсем недавно.

— Я не могла поверить, что тебя больше нет, — сказала она, и ее голос сорвался. Она неправильно употребляла местоимения, но, казалось, что она этого не замечает, и Гарри не стал ее поправлять. — Это казалось… это казалось таким… таким неправильным. Я имею в виду, что ты победил его, ты победил, и — а потом ты просто… ушел… Рону пришлось меня увести, и… И я… Я… ты не знаешь, каково это: снова увидеть тебя…

— Я знаю. Ты даже не можешь себе представить, насколько я тебя понимаю, — ответил он, и они обменялись чуть застенчивыми взглядами. — Но… Но если Волдеморт побежден, то почему ты… Ты ведь героиня… Почему ты прячешься в подвале?

— Война уничтожила практически все, — сказала она голосом, в котором ему послышались сожаления целого поколения. — Министерство пало, Министр погиб, Косой переулок разрушен, а Хогвартс опустел. Люди бежали толпами, а Орден все равно остался на месте и сражался — мы остались и сражались. Мы теряли людей, одного за другим — Чарли, Билла, Джинни, Невилла, МакГонагалл… — она перечислила еще нескольких человек, которых Гарри не знал. — После тебя и после Волдеморта… Никого не осталось. И все так устали. Устали воевать. И каким-то образом... каким-то образом Люциус Малфой оказался министром магии, — её голос прозвучал устало и горько.

— Нет! — в голосе Гарри послышался ужас.

— Он объявил военное положение. Сначала это всем казалось необходимым. Все было разрушено. Мы восстанавливали все буквально с нуля. Затем он объявил Пожирателям Смерти всеобщую амнистию, сказав, что хочет «похоронить прошлое и начать все заново, став единой нацией». — Она недоверчиво покачала головой, и кривая улыбка исказила ее лицо. — Он захватил банк, он… Он начал обвинять магглов во всех наших проблемах, объявив, что Волдеморт был полукровкой, и посмотрите, к чему это привело! Люди начали… просто исчезать, их имущество конфисковывалось, их предприятия закрывались. Теперь все находится в ведении Министерства. Грязнокровки стали хуже второсортных граждан. Я… Я разыскиваемая преступница, Гарри, — сказала она с напускным весельем, но Гарри ни секунду не сомневался ни в одном её слове.

— Волдеморт был убит два года назад? — спросил он, вспомнив ее комментарий о том, что последние два года она жила в аду. В ответ на ее кивок он продолжил: — Я не понимаю, почему все отличается. Ведь наши вселенные кажутся почти одинаковыми. В моей Финальная битва была пять лет назад.

— У него были хоркруксы? — спросила она, и в ее глазах блеснули мрачные огоньки.

— Да, были. Дамблдор рассказал мне о них все. Вообще, мы пошли за одним из них в ту ночь, когда Снейп его убил.

Гермиона затрясла головой.

— Снейп не убивал Дамблдора. Это сделал Драко Малфой. Он отравил его медовухой на шестом курсе. Профессор Слизнорт даже отсидел за это срок в Азкабане — и умер там. Но все знали, что это Малфой.

Гарри был ошеломлен. Если бы Дамблдора убили в начале учебного года, а Слизнорта отправили в тюрьму, то их знания о хоркруксах были, мягко говоря, неполными.

— Тебе потребовалось больше времени, чтобы найти их все, — сказал он глухим голосом, когда его озарило.

Наступило долгое молчание, и они смотрели в никуда, каждый погруженный в свои мысли. Наконец Гарри вновь заговорил:

— Почему ты не уедешь?

Она повернулась так быстро, что Гарри подумал, что она сейчас свернет себе шею.

— Уехать? — спросила она, словно не понимая вопроса.

— Уехать! — повторил он, вскидывая руки широким жестом, охватившим всю комнату. — Уезжай отсюда. Езжай в Америку, да куда угодно — куда угодно, только не оставайся здесь.

Она вздохнула и, наконец, села на диван, безвольно свесив руки между коленями.

— Здесь я чувствую себя ближе к нему, — сказала она, и ей не нужно было уточнять, о ком она говорит.

— Он ушел, Гермиона, — тихонько ответил Гарри, но она все равно вздрогнула. — Он ушел, и он не вернется. Он не хотел бы видеть тебя такой. Он… Да даже мне больно видеть тебя такой. Если действительно никого не осталось, и больше ничего нельзя сделать, ты должна смириться и жить своей собственной жизнью вместо того, чтобы оплакивать призраков.

Она царственно выпрямилась, ее глаза опасно сверкнули, и она ответила:

— А что сделал ты? — её голос резал похуже стекла. — Ты выдал себя тем, что ничего не сказал. Тебя разрывало на части, когда она исчезла, не так ли? Пять лет ты существовал, притворяясь, что живешь, даже зная, что она, скорее всего, умерла в тот день, но она не хотела бы видеть тебя таким. И теперь ты цепляешься за малейшие ниточки надежды в этой безумной погоне за ней! У тебя вообще есть план? У тебя есть хоть какая-то стратегия? Или ты собираешься блуждать по разным вселенным всю оставшуюся жизнь, надеясь, что случайно наткнешься на нее?

Что-то в ее голосе заставило его защищаться, стиснув зубы.

— Вообще-то у меня есть план, — ответил он и рассказал ей то, что другая Гермиона поведала ему через сэра Николаса. — Я думаю, это означает, что мы должны попробовать получить мою магическую подпись, а затем откалибровать ее с помощью кристалла и заклинания самонаведения. Меня унесло из той вселенной, поэтому я не уверен, что она сказала мне все, что хотела, но похоже, это приведет меня прямо в ту вселенную, в которой она была.

Гермиона подперла рукой подбородок; она внимательно слушала.

— А что потом? — спросила она.

— А потом воспользуемся этим, — он вытащил кристалл из воротника рубашки и показал ей. — И вернемся домой.

На ее усталом лице промелькнула скорбь.

Он ждал, что Гермиона выскажет ему своё мнение, но она этого не сделала, сказав только:

— Думаю, тогда нам необходимо проникнуть в Министерство.