Любой ценой (джен)

Миралисса прибыла в ставку Тёмного Лорда за час до начала собрания. Она вышла из камина и сразу оказалась под недоброжелательными, сканирующими взглядами Пожирателей смерти. К этому камину были подключены всего несколько домов — самых преданных сторонников Тёмного Лорда, так что уже способ её появления недвусмысленно намекал, что Лисса — не просто какая-то девчонка. А то, что прибыла она из дома Крауча… что ж, об этом всем знать не полагалось. При её появлении в помещении ненадолго повисла неуютная тишина, и Барти тут же громко приветствовал её, Гойл и двое незнакомых мужчин молча отвернулись, но недовольного взгляда Крауча хватило, чтобы они всё же ответили на приветствие кивками. Через минуту приглушённый диалог возобновился.

Крёстный не упускал её из виду, но не прервал разговор с коллегами, и она была предоставлена сама себе. Ловя на себе взгляды Гойла, посматривавшего на сторонящуюся девушку со снисхождением вперемешку с опасением, Лисса слышала, заинтригованность её личностью, как и лёгкую обиду на недоверие Тёмного Лорда. Не желая провоцировать Гойла на лишние вопросы, она дождалась, когда остальные Пожиратели начали собираться, выходя из камина или аппарируя за пределами комнаты и входя через двери, и переместилась в дальний угол гостиной, стараясь не привлекать к себе внимание.

Некоторые даже не замечали неподвижную фигуру в тёмной мантии, тихо сидящую в углу, и говорили совершенно свободно; другие — опасливо косились на Миралиссу, предпочитая отмалчиваться до тех пор, пока не разберутся в ситуации. Но, как и предполагал Лорд, большинство не утруждало себя окклюменцией, и она старательно вслушивалась и запоминала.

До сегодняшнего дня Лисса не думала, как её присутствие воспринимают остальные — приказы Лорда не обсуждались. Сама она гордилась оказанным доверием, хотя и побаивалась его не оправдать, но мысли Пожирателей всё время возвращались к ней, и волей-неволей ей пришлось узнать, в чём дело. Пожирателей удивлял не столько факт присутствия неизвестной волшебницы — всех планов Волдеморта никто не знал, — сколько причины, по которым Лорд позволил какой-то девчонке войти в Ближний круг. Будь Лисса просто одной из рядовых исполнителей — это одно, а вот явное благоволение Тёмного Лорда вызывало недоумение, возмущение и даже зависть.

Сначала ей было немного не по себе, но за летние месяцы Лисса она к этим встречам и больше не вздрагивала, когда кто-нибудь обращался к ней напрямую: дисциплина в организации была на высоте, что гарантировало безопасность от её членов, да и крёстный всегда был неподалёку. Ей даже начинало это нравиться… Но почему её восприняли в штыки, было непонятно. Ведь не думали же Пожиратели, что Лорд намеренно привёл в их ряды предателя? А бояться девчонки (ведь даже в маскировке Лисса выглядела максимум на семнадцать), взрослым магам не пристало. И это удивляло.

Само собрание, как обычно прошло довольно быстро: Лорд выслушал доклады о делах в Министерстве, раздал новые поручения и распустил волшебников, приказав Лиссе остаться. Опустив взгляд в пол, она чувствовала, как каждый проходящий мимо маг сверлит её глазами, но даже не шевельнулась. Лорд тихо посмеивался, наслаждаясь неожиданным развлечением. Впрочем, стоило посторонним покинуть помещение, он тут же посерьёзнел. Лисса неуверенно приблизилась, чтобы не орать на всю гостиную, и принялась отчитываться обо всём, что происходило в Хогвартсе за прошедшее время. Пожаловалась на неадекватное поведение Амбридж, рассказала о мыслях Поттера и не упустила случая бросить очередной камень в огород Снейпа. Закончила доклад она сообщением, что Пожиратели по-прежнему верны своему хозяину, после чего получила задание не спускать глаз с Избранного и переместилась в Хогсмид.

После полутора часов в поместье Тёмного Лорда она чувствовала себя уставшей больше, чем в конце любого учебного дня. Необходимость всё время быть начеку, собирать и анализировать доносящуюся даже через ментальные щиты информацию, одновременно слушать несколько объектов, да ещё и следить за тем, чтобы утаить свою деятельность — всё это здорово выматывало. Страх перед Лордом медленно, но верно отступал всё дальше после каждой встречи: у Миралиссы не оставалось сил на то, чтобы бояться.

Хотелось спать, но никто не должен был знать, что она несанкционированно покидала не только школу, но и Хогсмид, так что Лисса тяжко вздохнула, натянула на лицо маску заинтересованности и направилась в «Три метлы», посвятив остаток выходного дня общению с друзьями. А слежку за Поттером она решила начать со следующего дня, как только немного отдохнёт…

* * *

Сам по себе Поттер не был ей интересен. Раньше Лисса винила его в своей ситуации, хотя и понимала всю глупость подобного, а теперь он ей был просто неприятен. И всё же задание есть задание, и она старательно следовала за Поттером по пятам, отслеживая его контакты и ища то важное, что могло бы заинтересовать Лорда. И чем дольше она присматривалась, тем сильнее удивлялась.

Гарри Поттер не герой, а несчастный, никому не нужный, неуверенный в себе парень — такой вывод Миралисса сделала спустя несколько дней.

Читая мысли Поттера или его друзей, Лисса раньше не углублялась в дебри причинно-следственных связей, но получив задание «не спускать глаз», она на самом деле всё своё внимание посвятила Поттеру, замечая слишком много нюансов, и некоторые вещи предстали в совершенно ином свете.

К примеру, Поттер вовсе не был таким болваном, каким регулярно выставлял себя на людях. Нельзя сказать, что он притворялся, сознательно усыпляя бдительность врагов, скорее подсознательно старался соответствовать окружению. Нет, он не блистал интеллектом и не поражал широтой мышления, и всё же выбирал молчание даже тогда, когда ему было что сказать. Лишь бы не «обидеть» друзей.

Лисса сравнивала отношения между Поттером и его друзьями с теми, что ежедневно наблюдала на протяжении четырёх лет среди слизеринцев, и не могла не удивляться. Бывали, конечно, случаи, когда из дружеских чувств кто-то молчал и не указывал на ошибочность рассуждений друга, но — только прилюдно не указывал, а как только дожидался подходящего случая, отводил в сторону и обязательно поднимал эту тему. Это ведь нормально, помогать другу выпутываться из заблуждений. А Поттер — молчал. Отводил взгляд, когда Грейнджер принимался нести чушь про освобождение домовых эльфов, отворачивался, когда Уизли ляпал глупости о магглах, и молчал, словно всё шло ровно так, как и нужно. И при этом он искренне был привязан к друзьям.

Лисса видела, что Грейнджер подавляет его. Она приказывала, а не просила; указывала, а не подсказывала; запрещала, а не советовала. Поттера это злило и раздражало, но он улыбался и делал так, как говорила Гермиона. Он терялся рядом с самоуверенной подругой, предпочитая отмалчиваться во всех спорных ситуациях, и даже мысленно не желал поставить ту на место.

С Уизли всё было с точностью наоборот. Рональда не интересовало ничего, кроме квиддича и шахмат. Он постоянно ныл, жаловался, выставлял себя полным дураком, но ничего не предпринимал для улучшения своего, прямо сказать, неприглядного положения… И Поттер соглашался с ним, сочувствовал, одобрительно кивал, хотя частенько был в корне не согласен. И снова — ему, кажется, даже ни разу не захотелось встряхнуть друга и заорать, что Рон кретин, который не ценит свою жизнь. Но Гарри Поттер молчал и следовал за Уизли. Рон не делал домашние задания вовремя, и Поттер не делал тоже, чтобы тот не обиделся. Уизли говорил лишь о квиддиче, и Поттер не пытался завести разговор о том, что интересно ему, и в двадцатый раз открывал «Квиддич сквозь века», поддерживая лучшего друга…

Мальчик-Который-Выжил не был глупцом, просто он так боялся потерять друзей, что терял себя.

Грейнджер вызывала у Лиссы зубовный скрежет. В приюте она уже сталкивалась с одной такой «самой правильной» девочкой, и из той очень быстро выбили всю дурь. Грейнджер явно не хватало крепкой затрещины, чтобы поставить мозги на место; окружающие позволяли ей укрепляться в заблуждениях, что её поведение хорошо и правильно и заслуживает уважения, и уже сейчас, ну или в самом ближайшем времени, та настолько закостенеет в ошибочных рассуждениях, что исправить это станет невозможно. Гермиона была нетерпимой, зашоренной и упрямой, и на фоне своих «друзей» день за днём привыкала к ощущению, что она самая умная, и переносила впечатление всезнайства на весь остальной мир. Не сказать, что она была глупой, нет, Грейнджер обладала неплохим потенциалом, но реализовать его ей явно не удавалось.

Кто был глуп, так это Уизли. Лисса искренне недоумевала, как получилось, что Рональд вырос таким примитивным созданием. Самый старший из известных ей Уизли был старостой; пусть не гениальным, но умным парнем, целеустремлённым, жадным до знаний и власти. Перси имел мало шансов достичь чего-то по-настоящему значимого, но не сдавался, стремился к этому, и потому — заслуживал уважения. Близнецы, несмотря на плохие оценки, регулярные отработки и бессмысленные шутки, уже на третьем курсе придумывали новые заклинания, модифицировали зелья, создавали фундамент для взрослой жизни. Пожалуй, эти двое были самыми «удачными» из выводка Уизли, самыми перспективными. Единственная девочка — Джинни — имела чёткую цель… Пусть эта цель была довольно прозаичной — выйти замуж за Гарри Поттера, что не могло не насмешить, но Уизли знала, чего хочет, и целенаправленно к этому шла. Присматриваясь к Джинни, Лисса почти восхитилась её цельностью и решимостью преодолевать трудности на пути к цели. Джинни не была глупа, она сама и без подсказок поняла, что нынешним своим образом «пацанки» не завоюет расположение Поттера, что тот воспринимает её не девушкой, но «сестрёнкой Рона», и стала меняться в угоду своему плану. Джинни следила за своим поведением и словами, чтобы ненароком не оттолкнуть будущего мужа резкостью; подавляла желание наорать на непонимающего намёков Поттера, наоборот, она демонстрировала не бешеный темперамент, а то, что тот хотел видеть: понимание и поддержку.

И на фоне братьев и сестры Рон смотрелся ещё хуже, если это вообще возможно.

Но Поттер продолжал с ним дружить.

Лучше всего Поттер чувствовал себя в обществе светловолосой пятикурсницы Лавгуд: той было откровенно наплевать на его избранность, и она, единственная в его окружении, дружила с Гарри, а не с Мальчиком-Который-Выжил.

Длительное наблюдение прояснило вопрос и с семьёй: Поттер жил с отвратительными магглами, которые ненавидели любой намёк на магию, и самого Гарри, как яркого представителя этой самой магии. Детство Героя было ещё хуже, чем у самой Миралиссы, хотя до недавнего времени она мнила себя самой несчастной, его тоже считали ненормальным, наказывали, запирали, лишали еды… Но если Лисса наплевательски относилась к правилам и воровала, чтобы быть сытой, то он голодал. Лисса возненавидела магглов, а Поттер, также не видевший от них ничего хорошего, почему-то нет.

Миралисса Поттера совершенно не понимала, но через пару недель невольно начала ему сочувствовать. Сириус Блэк, чьему появления в жизни крестника она так завидовала пару лет назад, оказался лишён возможности даже переписываться с Гарри. Поскольку оправдывать Блэка не спешили, он, как и Бартемиус, мог общаться с крестником лишь украдкой, но если Крауч наплевал на всё и сразу же забрал Лиссу к себе, то Сириусу это запретил Дамблдор.

Отношение Избранного к директору заметно охладело после этого. Нет, Поттер по-прежнему считал того величайшим волшебником, но вот о слепом доверии речь больше не шла. Не то что бы Поттер заподозрил Дамблдора в нечестной игре, просто, как оказалось, директор держал своего Избранного в неведении, на все его вопросы отвечая неизменным «ещё не время, мой мальчик».

Скажи ей кто подобное, Лисса бы костьми легла, но докопалась до истины. И это не считая того, что она постаралась бы не иметь никаких дел с человеком, что даже не пытается создать видимость равного отношения. Конечно, Поттер был в глазах взрослых магов ребёнком, однако его это касалось напрямую, и скрывать мало-мальски значимую информацию было, по меньшей мере, некрасиво, а если говорить откровенно — попахивало грязной игрой.

Тёмный Лорд был доволен Миралиссой, особенно после того, как она сообщила о «пятнах» в сознании Поттера. Когда она впервые наткнулась на «чистый лист» — не поверила. Это же Гарри Поттер! Кто посмел бы стереть ему память? Но «пятно» было не единственным…

— Значит, наш Герой всё же пытался сопротивляться, — с жутковатой ухмылкой протянул Волдеморт, — иначе зачем было стирать ему память? — он перевёл взгляд на окно и ненадолго погрузился в размышления. Лисса терпеливо молчала. — Ты можешь восстановить повреждённые участки памяти?

— Нет, мой Лорд, Поттер ни за что не останется наедине со слизеринкой, он вообще стремится избегать нас, а рядом с подругой Малфоя, которого иррационально ненавидит сильнее вас, обязательно будет начеку, а мне для работы с памятью необходимо добровольное согласие жертвы.

— Я это знаю, но вдруг… — словно говоря сам с собой, произнёс Лорд и сразу заговорил о другом: — Ты отлично поработала, Миралисса, таких быстрых результатов я не ожидал, как впрочем, и сомнений Поттера в старике. Я помню, что обещал устроить тебе встречу с отцом, это произойдёт уже очень скоро… Поттер останется на каникулы в Хогвартсе?

— Он не знает, мой Лорд, — проглотив желание расспросить подробнее об отце, без запинки ответила она. — Скорее всего, да, но это зависит от Уизли. От того, пригласят ли они его к себе.

— Что ж, если он уедет, тебе незачем будет оставаться в школе.

— Мой Лорд, — неуверенно начала Лисса, которая совершенно не хотела проводить Рождество в одиночестве в гостиной Слизерина, — на каникулах Поттер почти не покидает башню… — Волдеморт перевёл тяжёлый взгляд на Миралиссу, и все возражения испарились: — Как прикажет мой Лорд, — поспешно склонилась в поклоне она.

— Можешь идти.

Лисса молча покинула кабинет, мысленно проклиная Гарри Поттера, Альбуса Дамблдора и Тома Риддла, из-за которых не могла провести каникулы с крёстным.

— Эй, Делатор!

Лисса вздрогнула и резко обернулась. В коридоре горел лишь один факел, так что рассмотреть окликнувшего её человека было невозможно. Видимо, поняв, в чём затруднение, мужчина вышел из тени.

— Я не кусаюсь, — хмыкнул Джаред Гойл. — Не расскажешь, что творится в Хогвартсе?

— Почему бы вам не поинтересоваться этим у сына? — она пыталась произнести это бесстрастно, но голос дрогнул: не каждый день оказываешься один на один с некромантом.

— «У меня всё хорошо, отец. Вышли мне, пожалуйста, книгу из моего шкафа: вторая полка, синий переплёт. Она там одна такая. Спасибо, Грэг», — передразнил он, и Лисса едва не рассмеялась, вспомнив с каким сосредоточенным лицом Грегори обычно пишет письма домой. — Ты же студентка, правильно?

— Да, сэр, я учусь в Хогвартсе, но…

— Обойдёмся без сэров, зови меня Джаред. Так что в школе происходит?

— Амбридж травит Поттера и тех учеников, кто его поддерживает, считая, что они выступают против Министерства. С вашим сыном всё в порядке, по крайней мере, со стороны всё выглядит именно так.

— Малфой не втянет его в неприятности? — делано небрежно поинтересовался Гойл.

— Нет, сэр! — обиделась за друга Миралисса. — Во-первых, у Грегори есть голова на плечах, а во-вторых, Драко ценит друзей, даже если вы считаете, что он такой же, как его отец.

— С чего ты взяла… — растерялся Гойл.

— Я не слепая, сэр, — фыркнула она.

— Хм… Ладно, оставим это. Э-э-э… как тебя зовут-то? Лорд назвал лишь фамилию…

— Эм-м-м… — невольно оглянувшись по сторонам, словно в поисках подсказки, каким именем представиться, Лисса так ничего и не придумала и промолчала.

— Ладно, пусть будет Делатор, — сделав какой-то вывод из молчания, махнул рукой Гойл. — Присмотри за Грэгом, а?

Миралисса поперхнулась. Гойл просит её присмотреть за сыном? Её?! Незнакомую и вдобавок несовершеннолетнюю волшебницу?

— Вот ты где! — появление Крауча спасло Лиссу от необходимости отвечать, за что она было очень ему признательна.

— Барти, я тут попросил девочку присмотреть за сыном — это проблема?

Бартемиус посмотрел на крестницу, ухмыльнулся, видимо, вспомнив о её дружбе с этим самым сыном, и развёл руками:

— Извини, Джаред, но ей хватит задания Тёмного Лорда.

— Если ему будет что-то грозить, я постараюсь помочь, — всё-таки пообещала Миралисса, посчитав, что она в любом случае сделала бы это, а потому не стоит отказывать мистеру Гойлу.

— Это я и хотел услышать, — удовлетворённо кивнул тот и, поспешно простившись, исчез за поворотом, отправившись по своим делам.

— Как ты смотришь на то, чтобы встретить Рождество во Франции? — поинтересовался Бартемиус, когда они переместились домой.

— Не факт, что я вообще смогу покинуть школу на каникулах, — грустно ответила Лисса, покачав головой. — Я теперь полностью завишу от Поттера: куда он, туда и я.

— А он остается в Хогвартсе?

— Кто бы знал, — со вздохом протянула она.

— Ну, может, он всё же решит отправиться на каникулы к Блэку или Уизли, — утешительно произнёс Крауч, похлопав крестницу по плечу. — Выпьешь со мной чаю? Или хочешь вернуться в Хогсмид?

— Время ещё есть. Что до Поттера, он-то предпочёл бы провести Рождество с Сириусом Блэком — это сомнений не вызывает, но, к нашему с ним общему сожалению, это не от него и его желаний зависит. А я не знаю, писать ли мне своё имя в список остающихся на каникулах или нет, потому что, если в последний момент всё изменится…

— Тебе придётся говорить со Снейпом, — закончил за Лиссу крёстный. — Он твой декан, Мира, с этим ничего не поделаешь, научись различать Северуса-Пожирателя и Снейпа-профессора — станет легче.