Потерянные кусочки единой картины (гет)

Кто вообще мог подумать, что мое настроение с каждым новым днем весны будет падать все ниже и ниже, пока не достигнет самого Ада? Правильно, я могла так подумать. Возможно, вы сами уже угадали причины моего плохого настроя, но даже если так, список ваш все равно остался неполным.

Вообще, если честно, с тех пор как я вернулась из прошлого, вся моя жизнь пошла наперекосяк. Мне казалось, что весь мир отвернулся от меня и старается на каждом шагу подложить очередную гадость, но я, вы знаете, человек терпеливый.

С такими мрачными мыслями я шагала по мокрому от дождя городу, сжав губы в тонкую линию и пытаясь не задеть никого из прохожих, плотной волной летевших мне навстречу. За мной старался поспевать мой вечный коллега и друг по имени Джулиан Уайт, но у него маневренность была явно похуже моей, или же он просто пытался улыбаться абсолютно всем, кто попадется на его пути. Вряд ли ему это помогло сделать день теплее и солнечнее, потому что когда он нагнал меня, лицо у него было серым и разочарованным.

Остановились мы на узком дорожном перекрестке, на котором едва ли смогли бы провернуться два дилижанса, однако в этой части города транспорту как-то удавалось не создавать аварийных ситуаций. Что, кстати, поражало и без того пораженный в последнее время событиями мой бедный мозг. Джулиан встал около меня, поправил ремень длинного черного чехла, висящего за его спиной. Поймав мой взгляд, юноша снова обзавелся оптимизмом и прежним блеском в глазах.

— Ну, что? Куда дальше? Или ты снова запуталась в карте?

Между прочим, это был подлый ход! Всем моим друзьям доподлинно известно, что в картах я практически полностью не разбираюсь, а потому не стоит доверять мне идти первой в незнакомом мне городе. Конечно, на заданиях карту я сразу отдавала напарнику, если таковой имелся, а если нет... Приходилось как-то выкручиваться (может, это значило, что не все так плохо). Но если за мной гналось стадо Акума от Первого до Третьего уровня включительно, то я позволяла себе петлять по улицам столько, сколько душа пожелает, главное — спасти шкуру. А с выходом потом разберемся.

— Ничего не запуталась, — буркнула я, окидывая мрачным взглядом скользкие улицы и краем уха слушая дробь дождя по черепичным крышам домов, — просто задумалась и решила остановиться, пока не врезалась в кого-нибудь... Или во что-нибудь.

— Тива, шестнадцать годиков, а врать так и не научилась, — притворно вздохнул Джулиан и покачал головой, а затем ловко выудил из кармана моего плаща свернутую трубочкой карту.

Она не была свежайшей, но выглядела более-менее целой. Комуи не потрудился найти новейшую карту города, потому что был: а) слишком занят работой, б) слишком занят бездельем, в) пытался разгрести завалы перевезенных и так до конца не распакованных вещей в своем новом кабинете (точнее, в подсобке кабинета, куда неразобранные коробки были бесцеремонно запихнуты). Поэтому плакала наша новенькая чистая карта города Лидс с блестящей ламинированной поверхностью и четко различимыми линиями улиц и их названий.

— Семнадцать, к твоему сведению! — громко возмутилась моя персона, а увидев, как улыбка Джулиана стала еще шире, скрипнула зубами. Ну что за юноша, а?

— Мы совсем рядом, — юноша отчасти удивленно хмыкнул из-под капюшона своего плаща. — Ты как-то умудрилась не завести нас в дебри городских трущоб. Бордель «La Passione» находится прямо вон за тем углом. — И он указал пальцем как раз туда, куда я смотрела пару минут назад. Напарник перевел на меня взгляд. — Не ощущаешь некоторой неловкости?

— Ты что-то стал слишком острым на язык, — мгновенно огрызнулась я, — это на тебе так сказывается то, что ты братался с Лави слишком долгое время без присмотра взрослых?

— Ладно, ладно, брейк, подруга, — примирительно сказал Джулиан и даже мягко сжал мое плечо. Этот жест быстро смягчил гнев, но ровно до того момента, пока Уайт не расплылся в широкой улыбке: — Да, скорее всего, из-за Лави.

Не хочу вдаваться в дальнейшие подробности, но чтобы вас не мучил интерес: Джулиан пытался угнаться за мной до самого борделя, и потом подколол еще разок: «Как ты к нему спешила!», после чего я не разговаривала с ним, кроме как по делу, до самого утра.

А теперь, по порядку. Меня все еще зовут Тивуртия Кроун, в конце января мне исполнилось семнадцать лет, а всего пару недель назад я вернулась из путешествия в тысяча восемьсот двадцать первый-двадцать второй года. Если честно, до сих пор задаюсь вопросом: если я провела последний январь в прошлом (то есть в двадцать втором году, а не в пятьдесят четвертом), считается ли, что мне официально исполнилось семнадцать? Я надеюсь, что да.

Мы находились в городе Лидс, графство Йоркшир. На дворе стоял конец марта, почти черное от дождевых туч небо и промозглая сырость и холод. Лидсцы торопливо семенили по делам или по своим теплым уютным домам, прикрываясь от беспощадного ливня кто чем мог — котелком, газетой, портфелем, а самые везучие спасались прихваченным из дома зонтиком. Погода последние четыре дня стояла отвратная. Весенние ливни шпарили по периметру всей Англии с завидной продолжительностью и маленькими передышками, во время которых из-за туч робко пробивалось бледное солнце и пыталось прогреть и высушить размокшую землю. Я имею ввиду реально ливни, а не романтизированную сырую погоду, так горячо любимую особо тронутыми трогательными подростками: здесь были и чавкающая под подошвами новеньких ботинок слякоть, и не спасающий от ледяной воды промокший плащ поверх униформы, темно-серые тучи до самого горизонта... Как на подбор, уверяю вас.

Ладно, к делу.

От жителей Лидса в местную полицию поступали сообщения о пропаже людей. Когда пропал четвертый, дело передали в Скотланд-Ярд, а уже оттуда — в Орден. Ни одного тела на данный момент уже шестерых пропавших найдено не было, весь город стоял на ушах, никто не знал, что становилось с исчезнувшими без следа людьми. И только мы двое, я и Джулиан, шагали сквозь ливень к первому пункту в нашем списке и знали возможную причину переполоха в Лидсе.

Все шестеро жертв были мужчинами, на каждого нам еще в штабе дали характеристику. Папочки были тоненькими, но с мелким шрифтом, поэтому ко всему прочему у меня еще болели глаза. Двое из пропавших были женаты, третий часто выпивал и был однажды арестован за необоснованное оскорбление какого-то приличного джентльмена. Остальные трое были холосты, работали и вообще, кажется, славные ребята. Разные по внешности, месту рабочей занятости, они жили в разных частях города и, так сказать, дышали разным воздухом в каком-то из смыслов. Опрошенные семьи и друзья подтверждали тот факт, что мужчины совершенно точно друг друга не знали. Но, все-таки, была у них всех точь-в-точь одинаковая строка в характеристиках: «Однократно был замечен в борделе с названием «La Passione».

Именно перед его дверьми мы с Джулианом сейчас и стояли.

Это было большое двухэтажное здание с кричащей ядовито-розовой вывеской над двустворчатыми стеклянными дверьми, гласящей название заведения. Вообще, это здание было очень заметным в серости и унынии этого дня, не взглянуть на него было практически невозможно. Мы с Джулианом переглянулись, придерживая пальцами капюшоны плащей, посмотрели на стеклянные матовые двери и двинулись вперед.

Створки дверей беззвучно сомкнулись за нашими спинами. Звуки непогоды и холод были напрочь отрезаны от нас, сменившись теплом и уютом. Я не успела даже оглядеться как следует, как меня окружила толпа вызывающе раскрашенных и не менее вызывающе наряженных молоденьких девиц, наперебой щебетавших «Добро пожаловать!», «Ах, на улице такой кошмар творится!», «Позвольте ваш плащ?», и все это одновременно. С Джулианом происходило то же самое, и он был обескуражен также как и я. Среди девушек оказалось примерно такое же количество и юношей. Дела-а.

— Э-э-э! — я запротестовала, когда из последних упомянутых деликатно потянул с моих плеч мокрый плащ. Поймав мой взгляд, он чуть улыбнулся, мол, да-да, что такое? Негромко пробормотав благодарности, я заставила парня оставить мою одежду в покое. Вновь улыбнувшись, он пожал плечами и вернулся к своим коллегам.

— Похоже, ты им по вкусу, — негромко бросил Джулиан, с усмешкой наблюдая за тем, как розовеют мои лицо и уши. Нет, ну это же нарушение личного пространства!

— Окстись, — шикнула я без особой злобы и плавно выскользнула из этой хитрой ловушки. Парочка девчонок, до этого успевших обвить мои руки своими, разочарованно вздохнули за моей спиной.

Развернувшись на каблуках, я застала момент, когда и мой напарник тоже отошел от кучки местных, хм, работников и встал рядом со мной, сдерживая улыбку. Согласна, друг, незнакомки и незнакомцы очень симпатичные, но мы здесь не за этим, помнишь? Девушки постепенно прекратили похихикивать и перешептываться, стоя перед нами и разглядывая блестящими глазами. Парни просто смотрели. Я коротко кашлянула.

— Здравствуйте. Прошу простить нас за столь ранний визит, но у нас весьма важная причина для встречи с вашим управляющим. Мистер Сандерс, кажется, да? Мы можем увидеть его?

— Мистер Сандерс в данный момент не здесь, — откликнулась одна из девочек во втором ряду. Ее острый подбородок лег на плечо той, что стояла впереди, карие глаза дружелюбно сощурились. — А мы и с утра готовы обслуживать клиентов, так что совсем не сердимся на вас. Не хотите?..

— Нет, спасибо, — поспешно заверила я первую собеседницу, чем заслужила сдавленный смешок от стоявшего слева Уайта и едва сдержала острое желание ткнуть его локтем в бок. — А заместитель на месте? Секретарь?

— Мадам Дорис у себя, — кивнула рыженькая красотка из первого ряда и поплотнее закуталась в тоненький шелковый халатик. Да, на первом этаже все-таки как-то прохладно. — А что такого случилось, и кто вы, собственно?

— Мы из полиции, — подал, наконец, голос Джулиан. — Пропали люди. Все они посещали ваш бордель и, увы, до сих пор не вернулись домой.

По толпе девушек пробежался легкий шепоток. Они как-то сразу отстранились и заговорили друг с другом, кося на нас взгляды. Было видно, что леди взволнованны таким заявлением. Мне-то казалось, что они точно должны знать последние городские сплетни. Очевидно, нет.

— Вы проводите нас к Дорис, пожалуйста? — продолжил Джулиан и обворожительно улыбнулся той самой девушке в халате. — Мы не особенно хотим задерживать вас, леди.

— Тогда ты иди, а я немного задержусь. Искатели все еще не прибыли, — пояснила я напарнику, встретив его любопытный взгляд. — Нужно убедиться, что никто сегодня не помешает расследованию. Ну, знаешь, клиенты, все такое.

— Да, конечно, я понял, — кивнул парень и покрепче взялся за лямку своего чехла. Вернул взгляд на толпу девиц.

Те заулыбались как по команде. Рыженькая отделилась от общего сбора, и вместе с Уайтом отправилась вглубь зала и чуть влево. Я заприметила в самом углу лестницу. Немного погодя, за двоими засеменили и остальные девчата, иногда оглядываясь на меня. Оглянувшись на входную дверь, я окликнула одного из юношей, пока все они не ушли:

— Простите, у вас здесь есть телефон?

— Да, конечно! — отозвался один из последних в процессии. Остановившись, он указал рукой на особо плотно заставленный цветочными горшками пятачок пространства у правой стены. — Вон там, прямо посередке, мисс.

— Благодарю.

Он улыбнулся мне и легко взбежал по лестнице. Пройдя к растениям, я заглянула в середину и действительно обнаружила прикрепленный к стене телефонный аппарат. А ничего такая идея. Стоять здесь в окружении зеленых и явно ухоженных цветов, скрытым от чужих глаз... Да, определенно неплохо. Достав из внутреннего кармана куртки своего голема, я подключила его к аппарату, набрала код и стала ждать ответа. Вызов приняли меньше, чем через минуту; в трубке щелкнуло, раздался голос Комуи Ли.

— Да?

— Сэр, это Тива Кроун. Мы с Джулианом уже опросили свидетелей и изучили первые дела, данные в участке, пару минут назад прибыли в бордель для опроса свидетелей.

— Хорошо, — одобрительно протянул смотритель, — а вы быка за рога не тянете. Еще не утомились с утра?

— Спасибо и нет, все в порядке, — по губам скользнула улыбка, сразу сменившаяся серьезностью, — смотритель, разве сюда же не должны были еще утром прибыть обещанные искатели?

— Что, прости? — удивился собеседник. — Но они должны быть там...

— Но их нет, — выразилась я уже конкретно. Комуи немного помолчал, затем что-то зашуршало и он окликнул кого-то:

— Тэрра, будь добра, проверь утренние вызовы из Лидса, код 53-32-49!

Послышался приглушенный девичий отклик, зашуршали бумаги. Мне было слышно дыхание смотрителя. Предупредив его, я отошла от аппарата и вернулась к дверям. Вышла на улицу — дождь мгновенно забарабанил по неприкрытой голове, но я решила это проигнорировать, — осмотрела все близлежащее пространство, благо, народу было уже не так много. Знакомых светло-коричневых плащей не было и в помине.

Вернувшись к голему и телефону, я сразу же получила от начальника ответ:

— От них уже был отчет о прибытии и ожидании вас с Джулианом.

— Я никого не увидела на улице. Будь они внутри, давно бы уже встретились с Джу; он отправился наверх без меня.

— Думаешь?.. — начал было Комуи, но не закончил. Я пожевала нижнюю губу.

— Пока рано утверждать, но ясное дело, просто так они бы никуда не слиняли. Если они вообще куда-то уходили. Ладно, разберусь. Спасибо и до связи.

— Берегите себя, вы двое, — сказал смотритель. Я кивнула, не задумавшись о том, что азиат меня не видит.

Выйдя на середину холла, кинула еще один взгляд на вход. Нет, двери не открылись, пропуская внутрь искателей с массивными ранцами за плечами. Чуть нахмурившись, я спрятала голема обратно в карман и направилась к лестнице.

На втором этаже было тихо. Выглянув с лестничного пролета, я увидела только плохо освещенный коридор со стенами, заклеенными обоями цвета темной фуксии и утыканными дверьми по обеим сторонам. Вполне вероятно, что свет здесь нарочно такой ужасный. Атмосфера, все дела... Что-то подсказывало мне, что нужный кабинет не здесь. И правильно: на третьем этаже оказалось намного светлее. На обоях стал различим рисунок одинаковых медных эдельвейсов, а комнат раза в два меньше. Левый коридор был полон приглушенных голосов; вероятно, в этой части этажа жили девушки. Справа от меня было только две двери. В конце коридора стояла тумба, а на ней примостилась большая ваза. Пустая. Пхех.

Табличка на левой двери оглашала имя главного здесь, Флойда Сандерсона. Правая была нужной. Постучавшись, я повернула ручку и толкнула дверь.

— Вот и она, — послышался голос Джулиана. Ответом ему было длинное угуканье.

Кабинет был оформлен в дубовых тонах и освещен мягким теплым светом большой люстры, висящей под потолком. Окна здесь были занавешены темными плотными шторами, дабы мерзость погоды не было видно из этого уютного гнездышка. В дальнем конце комнаты стоял рабочий стол, перед ним журнальный столик и вместительный диван, на котором и сидел Уайт. В углу пристроилась еще одна дверь. Ковролин под ногами местами не очень заметно, но подтерся. Книжные стеллажи, занявшие всю стену прямо напротив входа, покрылись тонким слоем пыли. Хм.

— Вот и я, — вторила я напарнику, прикрыв за собой дверь и пройдя ближе к дивану. Сидящая за рабочим столом женщина изучала меня внимательным взглядом. — Прошу простить за задержку. Мое имя Тивуртия Кроун. Что я пропустила?

— Ничего страшного, мисс, мы не особо много успели обсудить с мистером Уайтом, — мадам улыбнулась верхним рядом зубов и плавно взмахнула ладонью. — Я Дорис Дош, заместитель нашего мистера Сандерса. Сегодня он приболел, поэтому решил остаться дома. Прошу, устраивайтесь поудобнее.

Дорис была женщиной бальзаковского возраста с плотным телосложением, но миловидным личиком с круглыми щеками, темными подкрашенными глазами, поблескивающими за стеклами квадратных очков, круглым носом и пухловатыми губами, намазанными бордовой помадой. Волосы у нее, как мне показалось, тоже были бордовыми и собраны в пышную гульку. Сейчас женщина оправляла полы своего бурого пиджака в тонкую вертикальную белую полоску.

— Мы уже обсудили цель вашего визита. Я изучила данные мистером Уайтом дела пропавших. Страшное дело, — Дорис покачала головой. — Надеюсь, они всего лишь где-то загуляли. У нас такое бывает, особенно с людьми из низкого сословия, если позволите.

— Вы не узнали ни одного из них? — поинтересовалась я, присаживаясь на диван рядом с Джулианом и замечая на столике вазочку с печеньем и две чашки чая. Та, что стояла напротив Джу, наполовину опустела. Вторая, вероятно, предназначалась мне, но я уже не стала к ней притрагиваться. За время моего отсутствия напиток наверняка успел остыть, а прохладный чай я не жалую. — Все мужчины пропали именно после того, как посетили ваше заведение.

— Несмотря на то, что публичные дома в наше время все больше порицаются обществом и церковью, — мы с Джулианом невольно обменялись взглядами, — у нас достаточно большой приток клиентов. «La Passione» единственное заведение подобного рода на широкую округу, к тому же, обеспечивающее «чистых» девочек и мальчиков и не допускающее в свои стены кого попало. Всех запомнить, увы, невозможно.

Дорис отодвинула от себя стопку документов в папках и похлопала по ним пальцами. Поднявшись, я забрала стопку и вернула ее в собственный чемодан, садиться уже не стала.

— Я понимаю. Мадам, у нас есть ордер на обыск вашего борделя. Вы не будете возражать, если мы осмотримся сразу, чтобы не возвращаться по сто раз?

— Да, конечно, — с некоторой задержкой ответила секретарь и прикрыла на секунду глаза. Это заявление явно ее не устраивало, но это уже не мои проблемы. — Сообщите мне, когда будете уходить, прошу.

— Конечно, — улыбнулась я и взглядом велела напарнику следовать за мной. Благо, Дорис осталась сидеть на месте, лишь проводила нас взором до двери, пока ту не закрыл за собой Джу.

Первым делом я ссыпалась по лестнице вниз на самый первый этаж и осмотрела холл. Искателей до сих пор не было. Да что же это такое?

— Что-то мне подсказывает, что у тебя есть новости, — сказал Джулиан. — Будем осматривать все отсюда? Прекрасно.

— Искатели. — Только и ответила я, сверля взглядом пустое пространство перед входом, будто двое из Ордена в светлых плащах с минуты на минуту должны были материализоваться там из воздуха.

— А что с ними? — не понял юноша. Я посмотрела на него с укоризной.

— Их нет, Джу. До сих пор. А Комуи сказал, что они отзвонились и доложили о прибытии еще с утра. Здесь что-то не так.

— Не паникуй, — спокойно произнес напарник и поправил футляр за спиной, — пока еще рано делать выводы. Давай исполним поручение и изучим это местечко хорошенько. Если у тебя проснулась чуйка, не стоит ее игнорировать.

— А еще Дорис как-то странно себя вела. То есть, я имею ввиду... — я неловко повела плечами. — У нее мелко дергалось левое веко, — я поднесла указательный палец к левому глазу. — Ничего не могу утверждать, может, у нее нервный тик? Но по правде: мужчин и вправду никто после этого не видел. Они просто зашли и — пуф! — исчезли. И искатели...

— Может, они выходили через черный ход? — с сомнением в голосе предположил напарник. — Может, тут клиентов чем-то накачивают, обслуживают и отпускают в свободное плаванье?

— В таком случае нам нужно искать их по всему Лидсу и окрестным канавам, — мрачно сказала я. — Тем не менее, осмотревшись здесь, мы ничего не потеряем, а как думаю я — так, возможно, приобретем.

— Фанатов на всю свою жизнь... — тихо произнес Джулиан, невольно оглядываясь. Я решила эту фразу пропустить мимо ушей.

На первом этаже не оказалось ничего примечательного. Пока Джулиан осматривал подсобку и ронял там швабры и ведра из-за увиденной мыши, я нашла в столе рецептуры толстый журнал, подписанный нынешним годом. Открыв его с конца, нашла записи за февраль и март. За только-только начавшийся март записей была всего пара-тройка штук. Запомнив имена пропавших мужчин уже наизусть, я не стала доставать характеристики и принялась читать записи о клиентуре. Краем уха слушая, как Джулиан топает по холлу и пытается найти в заставленных цветами углах что-то интересное, я вдруг наткнулась на первое знакомое имя. Через несколько записей еще одно. А потом имена стали появляться почти через каждые три-четыре записи. Посещение борделя последним пропавшим датировалось всего парой дней назад. Я захлопнула журнал с довольным выражением лица. Бинго. Даже дети врут искусней, чем эта Дорис. С другой стороны: может, и не врала? Но тогда почему умолчала о журнале? Неужели понадеялась, что мы ее не найдем? Может, и вправду ее подвела память.

— Ну, что, нашел что-нибудь? — спросила я, выйдя из-за стола рецептуры и облокотившись о стойку боком. Джулиан, чеша в затылке, подошел.

— Ничего занятного. Думаешь, на других этажах будет чем поживиться?

— Стоит посмотреть, — утвердительно кивнула я.

Весь второй этаж, пожалуй, полностью состоял из оформленных в красные оттенки комнат с зашторенными окнами, подсвечниками прямо на полу, широких кроватей, застеленных мягкими шелковыми покрывалами и небольших деревянных комодов с парой выдвижных ящиков. В одной из таких комнат, пока я рассматривала кровати и то, что на них было, Джулиан на свое несчастье открыл один из ящиков комода. Лицо его тогда вытянулось от удивления, побелело, потом стало красным, словно перец-чили, а затем юноша с громким хлопком задвинул ящик обратно. Я оглянулась, удивившись такому шуму.

— Что там?

— Тебе все равно не понравится, — кашлянул Джулиан и даже похлопал ладонями друг о дружку, словно притронулся к чему-то грязному. Я произнесла короткое: «Гм...» и, задернув обратно шторы, пошла к двери.

— Здесь ничего, идем дальше.

По обе стороны от нас в стенах было по десять дверей. Между каждыми висели маленькие канделябры, но даже когда они были включены, второй этаж был погружен в полумрак, от которого лично мне было неуютно. Мой напарник, видимо, чувствовал себя также — он постоянно оглядывался, да и вообще мы шли по коридору почти что плечом к плечу. Так нам было надежнее.

Когда на счету осталась всего одна комната, нам уже хотелось сдаться и уйти, но какая-то часть меня все равно твердила свое: доведите дело до конца, здесь не может быть все слишком просто. Мысль о пропавших искателях назойливой мухой мельтешила в сознании. Пришлось открывать дверь в очередную неуютную комнату для плотских утех и начать ее осматривать.

Комоды мы уже не трогали, наученные горьким опытом. Последняя комната не отличалась почти ничем, разве что выглядела еще более мрачной. Я потрясла головой и снова обратила внимание на стену, которую осматривала. Во всех комнатах были обои, абсолютно идентичные тем, которыми обклеены стены в коридорах. Кое-где было видно место состыковок полотен; наверное, после дождей в борделе может быть сыро, а сырость вызывает вот такие проблемы с отклеивающимися обоями и даже разной живностью под полом. Я вздохнула оттого, что снова ничего не нашла, и повернулась к Джулиану. Он стоял у кровати и просто пялился на нее, засунув руки в карманы своего плаща.

— Ну что, идем? — без энтузиазма в голосе спросила я. — Здесь тоже ничего нет.

Джулиан поднял на меня взгляд. Некоторое время он смотрел на меня, а потом опять опустил глаза на кровать.

— Здесь постель не заправлена.

Я подошла ближе и тоже посмотрела на кровать. Да, постельное белье действительно было смято, подушки валялись по всему периметру предмета мебели. Шелковое покрывало почти наполовину сползло на пол. Ну, да, я это еще с самого начала заметила.

— Может, не успели прибраться после... ну, ты понял.

— Дорис сама сказала, что они тут не обычная шарашка, а достойный публичный дом. Уверен, обычно они следят за чистотой и порядком. — Юноша выглядел сосредоточенным. От его юморного настроения не осталось и следа.

Джулиан уставился на стену за моей спиной, потирая пальцами свой острый подбородок. Я не могла оторвать от него взгляда — что происходит с этим парнем? А он обошел меня и, встав у стены, вцепился в край обоев пальцами. Я ойкнула.

— Что ты делаешь?

— Здесь обои отстают. И вон там выпирают. Помоги мне подцепить край.

Я поспешила к напарнику, и он пропустил меня вперед, чтобы встать позади и ухватиться за обои по бокам от моих рук. Я попыталась уже оторвать красные обои с эдельвейсами, но вместо бумаги с оставшимися на ней комьями старого клея почувствовала под подушечками пальцев твердое дерево вместо камня. Джулиан крякнул, я потянула на себя край невидимой дверцы.

— Не поддается, — пропыхтела я и уперлась мыском ботинка в плинтус рядом с дверью, пытаясь этим себе как-то помочь. Раздался глухой щелчок, на долю секунды я прямо ощутила, как замок открылся, а потом с коротким визгом полетела назад, одновременно распахивая и дверь, за которую все еще держалась пальцами. Джулиан охнул и обхватил меня руками, а потом мы оба шумно свалились на пол. После недолгого молчания голос напарника спросил над самым моим ухом:

— Ты как? В порядке?

— Задницей ушиблась об твое колено, но в целом все нормально, — я поморщилась, пытаясь подняться, но Уайт уже сам поднимался и поднимал на ноги меня, все еще крепко обхватив руками. Когда он отпустил и обогнул меня, я оправила полы плаща и сказала: — Спасибо.

— Пожалуйста, — оглянулся юноша с улыбкой через плечо. Я легко усмехнулась в ответ. Такую же улыбку я видела на его лице в первый день нашего знакомства, почти... Ох, почти пять месяцев назад... Конечно, для других не прошло и больше одного, но я-то провела времени в прошлом больше, чем пролетело здесь, в настоящем.

Почти пять месяцев прошло с гибели Мариана Кросса, а я до сих пор понятия не имею, кто его убийца и по совместительству тот, по чьей вине я отправилась в путешествие на тридцать с лишним лет назад. В тысяча восемьсот двадцать первом году я встретилась с семьей Кэмпбеллов — братьями-близнецами Неа и Маной и их старшей сестрой Тивой. А еще я встретила Реда и молодого Кросса, но теперь... Все они мертвы. По-настоящему живой из нашей некогда дружной и почти родной компании можно было считать меня.

Только вот живой я себя все время после возвращения из прошлого не особо чувствовала.

— Ничего себе! — раздался откуда-то издалека свист моего напарника. — Тива, если я говорил тебе, что тут ничего нет, я извиняюсь.

— В чем дело? — вскинув голову, я поняла, что Джулиан уже зашел в открытую нами потайную комнату, и поспешила сделать то же самое.

В предыдущей комнате не было светло, но здесь на меня обрушилась еще большая темень. Понятия не имею, как Джулиан тут что-то разглядел, но потом он достал из глубокого кармана своего плаща фонарик-карандаш и кинул его мне. Фонарик ударил меня по груди и упал в руки, а я шикнула, пока нащупывала кнопку. Джулиан тихо хихикнул, извинившись.

Луч яркого белого света выхватил из темноты все ту же знакомую темно-красную и полную шелка и атласа обстановку. Окна тут не было, только стены и обои с эдельвейсами. Эти цветочки уже начали действовать мне на нервы. Широкая низкая кровать с разбросанными по ней подушками и простынями, валяющиеся на полу бокалы и бутылки из-под элитного алкоголя. Здешний комод, к счастью, был закрыт. Но общий кавардак навел на странные мысли: что беспорядок в потайной комнате, что снаружи нее, все будто бы оставили наспех.

— Чувствуешь запах? — спросил Уайт. Я замерла и принюхалась.

— ...Сера?

— Уж точно не ароматические свечи, — севшим голосом откликнулся юноша. По его голосу стало понятно, что ситуация с каждой секундой нравилась ему все меньше и меньше.

Подойдя к кровати, направила на простыни фонарик. Розовый атлас был весь в каких-то темных пятнах и маленьких белых каплях. Догадавшись о происхождении этой грязи, я тихо выругалась себе под нос и поспешила отойти прочь от постели, опустив «глаз» фонарика в пол. Не прошло и минуты, как я наткнулась на Джулиана (точнее, влетела в его грудь носом), а потом заворчала, как он вообще тут что-то видит. Под ногами что-то постоянно хрустело при ходьбе, и по началу я принимала это за какие-нибудь крошки или осколки разбитой в порыве неожиданной страсти посуды, но затем невольно прислушалась к этому шороху и хрусту. В итоге, я остановилась совсем рядом с напарником и посветила прямо себе под ноги.

— Джулиан, — негромко позвала я, — смотри.

Весь пол был усыпан странным темно-серым песком. Запах все это время никуда не исчезал, но внизу он был более едким, от него резало в носу, слезились глаза, щипало кожу лица. Превозмогая эти неприятные ощущения, также кажущиеся знакомыми, я провела пальцами по полу. На белых перчатках остался налет.

— Напоминает... — неуверенно протянул Джулиан, а я уже твердым голосом закончила:

— Прах убитого демоном человека.

Мы как-то резко выпрямились и огляделись, будто бы прямо сейчас в темноте притаился убийца. Мышцы против моей воли напряглись до предела, слух и зрение обострились. Джулиан, похоже, испытывал то же самое, и поэтому мы молчали несколько минут, замерев на месте.

Никто не выпрыгнул из темных углов, не защелкали ружья и острые клыки. Все тихо.

И мы дружно выдохнули, задвигались, затопали тяжелыми рабочими ботинками по деревянному полу, вспоминая, что сами вполне себе живые и целые. Правда, больше нам ничего и искать не нужно было, поэтому мы покинули потайную комнату и плотно закрыли дверь. Встроенный замок щелкнул, запирая вход.

— Вот и все, что нам было нужно. Думаю, кто-то из работников точно наш клиент.

— А я думаю наоборот, — задумчиво произнес Джулиан. — Никто из них не сторонился меня или тебя, кто-то так вообще вис на твоей правой руке. Акума чувствительны к Чистой Силе, а ты ею, тем более, сама являешься почти на восемьдесят процентов. Если бы среди них был Акума, он бы либо сбежал как можно скорее, либо трансформировался.

— Да, ты прав... И где же мы тогда будем искать виновного?

Этот диалог происходил уже в холле около рецептуры. Все девушки куда-то разбрелись, наверное, уже ушли спать, пока мы осматривали номера, а за рецептурой стояла Дорис собственной персоной. Она не слышала наш разговор, мы говорили тихо и стояли близко друг к другу. Нужно было решать, что делать дальше, когда меня вдруг отвлекла от разговора открывшаяся входная дверь. На секунду на нас с Джулианом пахнуло сыростью и дождем, а затем не выветривающимся запахом табака. В холл зашел мужчина в темном от влаги пальто, широкополой шляпой на голове, в брюках и грязных ботинках. Он подошел к рецептуре — медленно, явно пытаясь рассмотреть нас с Джулианом из-под полей шляпы, но вместе с тем не показать своего лица, определенно заросшего щетиной до самых скул.

— Запишите, пожалуйста... — хриплым и прокуренным голосом попросил незнакомец.

Дорис окинула его взглядом и достала журнал и ручку. Выложила перед мужчиной фотографии девушек. Мы с Джулианом решили отодвинуться подальше, чтобы не мешать, и стояли молча. Я теребила рукав черного с алым плаща, мой напарник увлеченно рассматривал свои ногти. Они у него были необычайно ухоженными, красивыми, розовыми. Да и сам Уайт за те четыре месяца, которые я его не видела, существенно изменился: стал уверенным, твердым в характере, подтянулся и обзавелся очаровательной улыбочкой.

Это, конечно, все очень мило, но с Лави я все равно вынуждена поговорить по возвращении в штаб.

— Вот эта, — тем же дрожащим хрипом говорил тем временем посетитель. Я краем глаза заметила, как он указал на фотографию с изображением знакомой мне девицы с коровьими здоровыми глазами и маленьким ростом.

— Н-да-а-а, не повезло девочке, — прокомментировала я, когда Дорис и мужчина удалились на второй этаж.

— Безвкусная у него шляпа, согласись? — улыбнулся Джулиан. Я коротко прыснула, а потом подняла с пола свой чемодан.

— Ладно, что хотели, мы выяснили. Идем?

— Идем, — положительно кивнул Джулиан.

И мы, застегнув плащи и накинув на головы капюшоны, поспешили покинуть бордель.

Уже поздно вечером, когда мы с Джулианом по очереди приняли душ и разбрелись каждый в свой номер гостиницы, я стояла перед высоким зеркалом и расчесывала мокрые волосы. В комнате не было тихо, потому что я уже довольно долго напевала себе под нос колыбельную, которую пела в Ковчеге. Боже, как давно это было...

Положив расческу на стол, подхватила лежащее рядом серебряное кольцо. Оно не было обручальным, но так получилось, что подаривший его человек целенаправленно надел его на мой безымянный палец. Я немного полюбовалась им, покрутила рукой из стороны в сторону, думая, что кольцо исчезнет, но оно никогда не исчезало. Оно было настоящим, и как бы по-детски и слишком романтично для меня это ни было, я была счастлива, что кольцо оставалось на месте и не мерещилось мне.

Аксессуар подарил мне Аллен спустя неделю после моего возвращения. Вообще, как только я вернулась, произошло так много всего, что я еще долго приходила в себя и расставляла все по полочкам в своей голове.

* * *

...Когда толпа вокруг нас расступилась, а мы со всеми друзьями поднялись на ноги, мы снова обнялись. Потом вдруг в зале появилась Матрона. Наш главврач протолкалась сквозь толпу и, заметив меня, улыбнулась, а это было нечасто, но очень приятное явление. Я улыбнулась ей в ответ. Понятное дело, что в обозримом будущем мне нужно будет пройти медосмотр. Тогда мадам кивнула, но мы все-таки обнялись. Отстранившись от заведующей лазаретом, я снова повернулась к друзьям и сцепила руки в замок. Ученые вокруг негромко переговаривались, а мы смотрели друг на друга и улыбались. А потом Комуи положил мне на плечо свою широкую ладонь.

— Нужно сходить к Хебраске, пока есть время. Думаю, это важно.

— Да... Мне как раз нужно с ней перекинуться парой слов, — я кивнула и последовала за смотрителем. Проходя мимо Аллена, внимательно следящего за мной взглядом, быстро взяла его за руку. Он незаметно улыбнулся, кивнул и отпустил мою руку, перед этим крепко сжав ладонь.

К Хранительнице спускались в молчании. Я не знала, что говорить, а Комуи что-то негромко напевал себе под нос. Уже когда мы почти прибыли к месту и тьма вокруг нас стала сменяться мягким зелено-серебристым сиянием, я повернулась к Комуи и сказала:

— Пожалуйста, не вызывайте пока Рувилье. Хотя бы до завтра.

Комуи посмотрел на меня, улыбнулся, кивнул. Я облегченно вздохнула, и потом лифт остановился. Было безрассудно просить об этом своего начальника, учитывая, что по Ордену новости разносятся необычайно быстро, а при необходимости инспектор мог отправиться сюда через Ковчег... Несмотря на это, на запрос и разрешение также требовалось время.

На уровень лифта к нам поднялась огромная Хранительница Чистой Силы. Сияющая, величественная и добрая, словно родная мать, встречающая своих детей. Я запрокинула голову, потому что даже так Хранительница была очень высоко над нами.

— Здравствуй, Хебраска!

— Приветствую, моя дорогая, — низким голосом поздоровалась Хебраска. Ее полные губы (единственное, что присутствовало на ее большом лице) растянулись в улыбке. — Невероятно рада видеть тебя снова. Знала бы ты, сколько шороху навелось в Черном Ордене после того, как ты пропала...

Я опустила взгляд, улыбка потускнела. Минуту вокруг нас царила полная тишина, пока Комуи не положил мне на плечо руку и не сжал его. Это немного помогло, но в груди у меня уже скреблись кошки. Отчаянно не хотелось думать о том, что ждет впереди. Мужчина заговорил первым.

— Хебраска?

— Да, — кивнула она и обратилась ко мне, привлекая внимание. Я стянула плащ и не воспротивилась, когда десятки отростков Светлой Материи обхватили мою правую руку. Хебраска молчала пару минут, подсчитывая процент синхронизации. От прохлады у меня побежали мурашки по коже. — Восемьдесят восемь процентов, но я чувствую что-то... странное.

Мы со смотрителем безмолвно переглянулись и вернули взоры на Хранительницу. Та склонилась ниже к платформе.

— Создается впечатление, что твоя Чистая Сила... неспокойна. Словно испуганный ребенок, она волнуется в тебе, капризничает. Что произошло с тобой, Тива?

Мы смотрели друг на друга, а слова, которые я хотела сказать, застряли в моем горле. Понадобилось усилие, чтобы заставить себя заговорить, но голос превратился в дрожащий шепот. Я едва сдерживала слезы. Хебраска все еще держала меня за руку.

— Я... Я сражалась с Графом. И... Там были мои друзья. Они все... Они все...

Горло сдавил спазм, и я резко опустила голову, хватаясь за него ладонью. Дышать стало трудно. Прошла всего пара дней, я еще не... Я не смирилась. Не готова это принять. И буду ли вообще?

Хебраска медленно отпустила меня, а смотритель незаметно обнял за плечи. Он всегда такой — заботливый, но ненавязчивый, и, боже, какой же он родной! Быстро смахнув с глаз слезы, которые, впрочем, появились на своем месте снова, я вздохнула и подняла голову.

— Что-нибудь еще?

— Просто хочу пожелать тебе удачи. Советую позже наведаться ко мне еще раз, нам нужно убедиться, что с твоей Силой все в порядке, — негромко произнесла Хранительница. Я медленно кивнула. Комуи попрощался с Хебраской за нас обоих. Лифт поехал вверх. Мы молчали.

— Смотритель, Рувилье считает, что я убила Кросса?

— Нет, — ответил азиат. Я повернула голову и удивленно посмотрела на него. Он тоже посмотрел на меня и улыбнулся краешками губ, правда, очень уж грустно. — Он не настолько слеп, чтобы не видеть элементарных вещей; тем более, ты не смогла бы вырубить тех двух профессиональных бойцов. Во всяком случае, я ему так сказал.

Снова тишина. Поездка до Хранительницы и обратно всегда занимала много времени, к тому же, лифт не был особо быстрым. Здесь горела лампа с белым светом и пахло одеколоном Комуи. Кажется, смотритель сменил парфюм. Меня ведь всего пару месяцев не было...

— Что меня ждет, сэр?

— Осмотр. Полное медицинское обследование. Допросы, — с расстановкой ответил тот. Я повернула голову и улыбнулась, с какой-то стати желая пошутить:

— С пристрастием?

Смотритель посмотрел на меня и не разделил моего веселья от слова совсем. В его взгляде плескалась тревога.

— Очень надеюсь, что нет, Тива. Очень надеюсь.

Спина моя сразу похолодела и взмокла. Только-только расслабившееся горло снова напряглось, а челюсти сжались сами собой. Меня охватил хорошо знакомый страх.

В холле нас по-прежнему дожидались друзья, сейчас о чем-то оживленно переговаривающиеся. Увидев нас с Комуи, они замолчали, переглянулись и поспешили приблизиться. Линали снова крепко обняла меня, а подоспевший Лави стиснул так, что приподнял над полом, а затем встрепал мне челку. Я улыбнулась — кривовато, судя по изменившимся взглядам друзей, — обняла подошедших Кроули, Джулиана и Нейтона. Мальчик стукнул меня кулаком по руке и неловко улыбнулся.

— Не пропадай так больше. Никто не придирается к моей домашке по литературе, как ты.

— Прости, малыш, это не повторится, — хохотнула я и снова крепко прижала к себе своего названного братца. — Надеюсь, ты не трогал по нашему уговору Данте.

— Я думал над этим, — протянул Нейтон и следующими словами заставил меня улыбнуться уже более искренне и тепло, — но решил дождаться тебя.

Благодаря мальчику мне стало спокойнее (он всегда вот так действовал на меня, будто мы и вправду были родственниками), мысли перестали метаться. Но сердце до сих пор стучало будто бы через раз, и все мои попытки утихомирить ритм шли крахом.

Повернув голову, я увидела Аллена, сжимающего в руке блокнот в темном переплете. Под солнечным сплетением резко закололо, и я неожиданно закашлялась, схватившись за торс. Голова пошла кругом, но стоящая рядом Линали помогла устоять на ногах, огромное ей спасибо. Девушка взволнованно осмотрела меня, приложила ладонь к моему лбу, и я даже прикрыла глаза от удовольствия — ладонь была спасительно-холодной.

— Тива, по-моему, у тебя температура...

— Гляди-ка, и вправду, — согласился ее брат, когда сам проверил мой лоб. Я почувствовала себя так уютно и хорошо, что была согласна на все, что последовало далее, а именно: — Лина, будь добра, отведи ее в комнату. До лазарета топать намного дальше, а до жилой части рукой подать. Затем позови кого-нибудь из медпункта.

— Хорошо, — кивнула девушка, мягко взяла меня за руку и повела за собой. Я нисколько не сопротивлялась, только оглянулась на оставшихся позади юношей. Смотритель уже удалился дальше по коридору, а вот парни так и остались стоять и смотреть нам вслед.

Линали не отпускала моей руки. Было необычайно приятно спустя столько времени держать лучшую подругу за ее теплую ладошку и понимать, что все это правда, а не очередной сон, после которого я просыпалась тридцать пять лет назад в слезах.

— Она до сих пор почти пустая и совсем не украшена, — подала вдруг голос младшая Ли, оглядываясь на меня через плечо. Я вскинула голову, отвлекаясь от своих дум. — Я про твою комнату. Все твои вещи мы перенесли еще тогда, когда ты отправилась на задание вместе с Джулианом, думали, ты сама их разберешь...

— М-м-м, большое спасибо, — искренне поблагодарила я. Помолчали.

— Кажется, та рубашка, что на тебе, слегка великовата в размерах, — улыбаясь, произнесла Лина. В ответ ей было неопределенное мычание, которое она трактовала как согласие. — Чья она, если не секрет?

— Это моего друга... Когда я исчезла, моя старая рубашка быстро износилась из-за частых сражений, вот он и одолжил мне свою.

— А-а...

Снова пошагали в тишине, поднялись, кажется, на третий этаж и теперь шли по длинному коридору. Я на свое горе поняла, что совсем не запоминаю дорогу, так как голова была забита совсем другим. Вздохнув, я нагнала Линали и пошла с ней в ногу. Темноволосая подруга неярко улыбалась и напевала под нос какую-то песенку. Я улыбнулась, немного за ней понаблюдав, а затем устремила взгляд вперед. От ярких бра на каменных стенах в коридорах было очень светло, не то, что раньше, в старом управлении. Я вдруг вспомнила высокую башню на островке посреди огромного озера и поняла, что от этого некогда великого здания теперь почти ничего не осталось. В его руинах наверняка гуляет ветер, а в покинутых кабинетах и жилых комнатах шуршат листья да завивается в углах пыль с паутиной. Но зато у экзорцистов и ученых теперь есть новый дом! Есть место, куда я теперь могу вернуться после миссии...

— А где твой друг сейчас? — разорвал тишину голос Линали. В груди болезненно екнуло, перед глазами на мгновение вспыхнул образ темноволосого юноши.

Линали остановилась, так как я не отвечала очень долго. Наверное, она все поняла по моему взгляду, а потому обхватила мое лицо ладонями и погладила его, затем крепко меня обнимая. Ее рука прошлась по моим волосам.

— Мне очень, очень жаль...

Я глубоко вздохнула, борясь со слезами, и сцепила руки за спиной подруги, сжимая ее в ответных объятиях и жмурясь от подступившего к горлу горького кома. Ах, Линали, Линали, знала бы ты, кем был этот мой друг!.. Ты бы, возможно, и не горевала так сильно, а меня тот час загребли бы в тюрьму. Мы отстранились друг от друга, и я сразу спросила, кивая на дверь в стене справа от меня, имея ввиду свою комнату:

— Это здесь?

— Нет, это душевая. А комнаты вон там, — девушка потянула меня за рукав рубашки дальше, и мы вышли на галерею, только отверстие в полу было квадратным и огораживалось опять же каменными перилами.

Правая сторона галереи перил не имела, но от нее вниз вела широкая лестница. Внизу я заметила проходящих людей в белых халатах с папками, наполненными бумагами. Пол был выложен черно-белой крупной плиткой, а в просвет галереи на меня смотрел огромный рисунок герба Черного Братства. Завороженная всеми тонкостями нашего герба, я застыла с открытым ртом, пока Линали снова не потянула меня к себе.

— Это восточное крыло, здесь все жилые помещения. Вообще, почти по любому коридору можно выйти на площадки, они есть на каждом этаже. А если подниматься по главной лестнице до упора, то можно выйти на крышу.

— Ничего себе... — я таки оторвала взгляд от галереи, и тут мы с Линали остановились. Девушка оглянулась на меня и снова улыбнулась, что меня в глубине души очень даже обрадовало.

— Здесь, если честно, намного уютнее, чем в прежнем штабе, но лично я поняла это только когда попривыкла ко всему этому. Ко всему новому.

— Здесь намного теплее, — мы с Линали захихикали, а потом я посмотрела на дверь перед собой. — Если хочешь, Линали, можешь остаться со мной пока что.

— Спасибо, но я лучше принесу тебе постельное белье и позову медсестру, — девушка еще раз хихикнула и отправилась назад, а я только издала короткое «А-а, точно» и опять повернулась к двери. Взялась за круглую ручку и, услышав щелчок, толкнула ладонью дверь. Она открылась без единого скрипа. На меня пахнуло сухим теплым воздухом, а затем я прошла внутрь.

Комната выглядела опустошенной, безмолвной, словно застывшей посреди потока времени и событий, которые происходили в Ордене без меня. Я увидела под потолком лампу со светлого цвета стеклянным плафоном и свисающий вниз шнурок. Прошла вглубь, буквально почувствовав, как здешний полумрак обнял меня за плечи, словно бы присмотрелся ко мне, прислушался к моим ощущениям, — а затем отступил, приняв меня, и я дернула за шнурок. Комнату залило мягким светом. У правой стены стояла кровать, слева от входа, если стоять лицом к комнате, находился высокий деревянный шкаф, а ближе всего к двери стояла тумба для обуви. У левой стены громоздился шкаф для книг. На его полках уже примостилась парочка, я понятия не имею, откуда они там взялись. Между книжным шкафом и шкафом для одежды вместились письменный стол со стулом из того же дерева, что и первые два предмета мебели, а также что-то продолговатое, накрытое белой тканью до самого пола. Под ногами оказался новый белый ковер, на вид очень мягкий, поэтому я поспешила спрыгнуть с него в страхе запачкать. Но, пожалуй, не это было для меня самым удивительным. Теперь за моей спиной оказалось большущее окно, хотя я предполагала по архитектуре этого здания, что окон в комнатах в этом крыле быть не должно. Мне казалось, противоположная стена с другой стороны являлась стеной коридора, однако из-за стекла на меня смотрела прохладная ночная погода, и перешептывались кроны высоких деревьев, словно боялись потревожить медленно готовящийся ко сну штаб.

— Да-а, красота, конечно...

Стянув с плеч пальто, я положила его на широкий подоконник и еще раз окинула апартаменты взглядом. На кровати лежал голый матрас, обернутый в целлофан и такие же упакованные подушка со сложенным одеялом. От нечего делать я подошла к шкафу и открыла его. Кроме двух картонных коробок, заклеенных скотчем, в шкафу ничего не было. Даже паутины и пыли во всей комнате будто не бывало никогда. В голову пришла мысль о том, что мои друзья постоянно поддерживали здесь порядок, и от этой мысли в груди мгновенно потеплело. Я закрыла шкаф и еще разок прошлась по комнате. Теперь еще около стола я заметила штепсельную розетку и совсем не удивилась.

Еще несколько минут молчаливого ожидания, и дверь моей комнаты снова распахнулась. В помещение зашла Линали, неся на руках стопку белья, а поверх него железные ножницы. За ней внутрь прошла уже давно знакомая мне медсестра Софи с небольшим медицинским чемоданчиком. Лина положила белье на кровать, а ножницы на стол и улыбнулась мне, заправив прядь волос за маленькое ушко. Я только сейчас заметила, как сильно отросли темные волосы подруги — четыре с лишним месяца назад они едва доставали до мочек ушей, но сейчас длиной стали до плеч. Красота...

— Привет, Софи, — мы с нею обнялись. Молодая медсестра не раз обрабатывала мои раны после миссий и синяки от тренировок в спортзале. Она была старше нас с Линой на четыре года и работала в Ордене примерно столько же. В ее семье это что-то вроде традиции.

Софи вручила мне градусник, и пока я сидела с ним, мы разговаривали о какой-то отвлеченной ерунде. В основном, я расспрашивала девушек о делах и ситуации в Ордене. Убийство Кросса вызвало огромный резонанс, а его тела до сих пор не нашли. Последние пару минут я сидела молча, не пытаясь детализированно воспроизвести в памяти тот роковой вечер. Память, собственно, слабо откликалась — мне было прекрасно известно, почему, — но на этот раз я ей была даже благодарна.

У меня действительно поднялась температура. Вероятно, сильно разволновалась, да и прогулка по ночному лесу не сказалась на пользу переутомленному организму. Софи посоветовала лечь спать пораньше, а завтра, если состояние не улучшится, наведаться в лазарет. На том и порешили. Девушки, пожелав мне заранее доброй ночи, удалились, оставив меня наедине с собой.

Первым делом я расправила постельное белье. Кроме него в стопке оказалось банное полотенце, в которое были завернуты мочалка и мыло. Душ это, конечно, восхитительно, но сначала застелить кровать. Разорвать целлофан голыми руками у меня почему-то не получилось, и поэтому пришлось сразу догадаться, зачем моя подруга принесла ножницы. Сбросив целлофан на пол, я сначала заправила простынь, затем запихнула подушку в наволочку. Секундой позже поскользнулась на одном из защитных пакетов, а потому провалялась на полу минут десять с постной миной, шевеля ступнями и что-то мыча под нос. Конечно, потом мне все равно пришлось вставать и заняться прохождением одного из кругов Ада, то есть, я имею ввиду — заправлять одеяло в пододеяльник. Запутавшись в нем однажды, я едва не уснула, но вспомнила, что еще даже не приняла душ, а потому уже в скором темпе закончила с постелью. После подхватила полотенце и отправилась в душевую, аккуратно прикрыв за собою дверь.

Про оставшуюся на спинке стула приготовленную одежду я вспомнила только после того, как чистая и едва ли не блестящая вышла из душевой кабинки. Во попадалово!

К моему великому счастью никто в это время не проходил к своим комнатам, а поэтому до собственной я добралась без происшествий, плотно завернувшись в банное полотенце. Повернувшись лицом к своей комнате, я поняла, что с застеленной кроватью и включенным светом она выглядит намного уютнее, совсем как та прежняя. Конечно, в нынешней комнате было теплее и больше мебели, но, тем не менее, мне было комфортно и спокойно.

Надевать чистую одежду было тем еще удовольствием. Приводить отросшие длинные волосы в порядок оказалось непростой задачей, и, как мне показалось, пока я распутала нижнюю часть волос, корни успели высохнуть. Прошло немало времени, прежде чем я справилась с волосами и взялась за пижаму. Я уже одернула футболку, когда в дверь коротко постучали, а затем вдруг ойкнули и снова ее закрыли. Я оглянулась, дернувшись, и громко спросила:

— Кто там?

Дверь опять приоткрылась, и из образовавшегося проема выглянула седая голова Уолкера. Из груди моей вырвался облегченный вздох, и я улыбнулась, разрешая ему войти. Парень закрыл за собой дверь и сделал пару шагов в комнату. Аллен уже переоделся после миссии и, я надеюсь, успел поужинать. На нем была серая однотонная кофта и светлые брюки с простыми повседневными ботинками. Я вдруг почувствовала себя ужасно неловко в своей пижаме, но Аллена это, кажется, нисколько не смутило, поэтому я решила взять себя в руки и сказала:

— Привет.

— Привет, — ответил Уолкер, и вся моя решительность куда-то испарилась. На ее место снова вернулось смущение и неуверенность, я сцепила руки за спиной и переступила с одной ноги на ногу. Ступни мои щекотал мягкий ворсистый ковер. — Привет...

— Наверное, лучше стоило сказать «Доброй ночи», ведь уже ночь на дворе, — я коротко посмеялась и пришла в ужас — что за бред я только что ляпнула? Поэтому мое лицо вдруг загорелось от стыда, и я сделала вид, будто у меня зачесалась переносица, и подняла руку к лицу. — Боже, и это то, что я сказала спустя столько времени...

— Все в порядке, ты права, — вдруг негромко усмехнулся седой, — доброй ночи, Тива.

Я от его слов как-то резко замерла, покраснела еще больше, хотя, казалось бы, куда больше, медленно выдохнула, опустила руку, качнулась с мыска на пятку и с пятки на мысок. Заправила за ухо прядь все еще влажных волос, посмотрела себе под ноги, будто бы могла найти среди ворсинок ковра что-то интересное. А потом, решив, что это невежливое молчание не может дальше продолжаться, подняла голову и сказала:

— Мне жаль.

Аллен только вскинул брови и едва открыл рот, чтобы что-то сказать, но я уже затараторила:

— Мне безумно жаль, что исчезла тогда, и за то, что не смогла ничего сделать с Марианом, в смысле, я бы и не смогла ничего, но я могла хотя бы попытаться, то есть, я пыталась, но потом и сама... Я имею ввиду, я потом пропала и не могла вернуться обратно в Орден... То есть, не то чтобы не могла, потому что оказалась где-то очень далеко, но я оказалась так далеко в смысле далеко не в километрах или милях, я имею ввиду я упала в зеркало и провалилась в переулок задолго до того, как вообще попала в Орден... Но я оказалась не в будущем, а в прошлом, то есть снова в прошлом, еще дальше в прошлом, и там получилось так, что я встретила некоторых людей, а потом пыталась вернуться, но ничего не вышло, и я думала, что никогда не вернусь и не увижу тебя... В смысле не только тебя, я хотела увидеть и остальных, но...

И только увидев ошарашенное выражение лица Аллена, я закрыла рот и прикусила губу. Мой друг потряс головой, пожмурился, а потом спросил:

— Постой, Тива, не волнуйся, ты не на допросе... Я безумно хочу узнать лично от тебя, что происходило с тобой эти четыре месяца, но ты можешь вполне спокойно рассказать мне... Если хочешь.

Юноша шагнул ко мне, ободряюще улыбнувшись краешками губ. Я укусила губу еще сильнее и, не удержавшись, робко протянула другу руку. Аллен подхватил ее своей, чуть сжал, а затем вдруг поднял на уровень своего лица и приложил мою ладонь к собственной щеке, прикрыв глаза. Я в этот момент была настолько очарована, что даже не сразу поняла, насколько смущающая сложилась ситуация. Аллен не отпускал мою руку и стоял молча, будто превратился в красивую статую, а я смотрела, смотрела и никак не могла налюбоваться... А потом седой прижался к ладони губами, и лицо мое вспыхнуло краской. Проконтролировать это не вышло от слова совсем. Но кто сказал, что мне не нравится?..

— Я так соскучился. Боялся, что никогда тебя больше не увижу, — тихонько и очень жалобно произнес юноша, до сих пор не открывая глаз. — На каждом задании молился, желая услышать твой голос, но тебя все не было и не было... Знаешь, это может прозвучать глупо, — он открыл глаза и обхватил мою ладонь своей второй, словно я могла и сейчас исчезнуть, — но от меня будто оторвали целый кусок, когда ты пропала.

Мы молчали и смотрели друг на друга буквально десять секунд, а потом я ответила очень радостным и искренним голосом:

— И я тоже чувствовала то же самое! И каждый раз, когда у меня не выходило вернуться обратно, когда очередная надежда и попытка проваливались, я... Я... Не знаю, как описать это в полной мере...

Уолкер улыбнулся и крепко-крепко меня обнял, и долго не отпускал. Седые волосы щекотали мне щеку и висок, а еще очень приятно пахли шампунем. Не удержавшись, я взъерошила другу прическу и глубоко вздохнула, довольная. После того, как мы снова встали друг напротив друга, Аллен достал из кармана брюк маленькую книжку. Я признала в ней собственный дневник. Парень подержал ее немного, словно над чем-то раздумывал, а потом протянул ее мне. Мы встретились взглядами.

— Ты ее прочел, да?

— До самой последней строчки, — кивнул юноша.

— И видел фотографию? — спросила я намного тише.

— Нашёл её между корочкой и обложкой.

— И... — запнулась на секунду, но продолжила: — И узнал меня?

— Узнал... — выдохнул Аллен и покачал головой. — И совершенно запутался. Кто эти люди? Кроме учителя, конечно... Его я узнал. И он... Я... Боже, не могу подобрать слова. В голове все перемешалось...

Аллен глубоко вздохнул, и вздох этот вышел дрожащим. Его волнение передалось мне, и я заглянула ему в лицо, снова касаясь ладонью теплой щеки. Казалось, это его отрезвило.

— Этот дневник... Учитель говорил со мной в тот вечер, когда... Когда его убили, — тут я вздрогнула. — Он сказал, что во мне хранится память Четырнадцатого Ноя... И что мой отец, Мана, был его старшим братом...

— Твой отец — Мана? — ошарашенно выдохнула я. Аллен замолчал, а я убрала руку с его лица и даже отошла на пару шагов. Не знаю, почему, само как-то вышло. — Господи... Но ведь он... Я думала...

Я думала, что он мертв.

— Тива... — тихо произнес Уолкер, и по коже у меня пробежал мороз. — Во время того разговора учитель сказал мне, что ты можешь мне все объяснить... Если я до чего-то «не допру». Я тогда абсолютно не понял, зачем он приплел тебя к разговору о Четырнадцатом, но он рассказал еще кое-что. Он сказал, что в Семье Ноя был еще один человек... Старшая сестра Маны и Четырнадцатого, ее звали так же, как и тебя. Тива.

— Неа, — спустя почти минуту повисшего в комнате молчания сказала я. — Его имя Неа, а не «Четырнадцатый». Вы все так называете его, будто проклинаете. Его зовут Неа.

Я взглянула на Аллена, и на его лице промелькнула смесь разных чувств, разобрать которые я не успела; он снова заговорил, и в голосе его вдруг послышалось терпение. Между нами явно нарастало нездоровое напряжение.

— Учитель сказал еще что-то. Сказал, что я скоро стану Четырнадцатым, а ты... В тебе память Пятнадцатого Ноя. Той Тивы.

Мы стояли в молчании минут пять, не меньше, если мне не показалось. Аллен смотрел на меня, а я смотрела на ножку стула и никак не могла собрать свои мысли в единое целое. Голова загорелась тупой болью, сердце заколотилось как бешеное. Нет. Нет, нет, нет, этого быть не может. Не может.

— Что ты сказал?..

— Так ты тоже не?.. Не знала?

Я медленно покачала головой, шея словно одеревенела. Уолкер зарылся пальцами в седые волосы и зажмурился. Я бы сделала то же самое, если бы не была скована шоком. То есть... Нет, мой мозг отказывается обрабатывать эту информацию.

— Я был так зол на учителя, на то, что он сказал и как он это сказал, — сдавленным голосом сказал Аллен. — Мол, я обязательно стану Четырнадцатым, убью тех, кто был мне дорог больше всего... В тот момент я, честно сказать, больше хотел убить учителя с его загадками и этого... Четырнадцатого, будь он неладен!

Меня эта горячая тирада неожиданно растопила. Моргнув пару раз, я тихо ответила:

— Неа спас нас однажды. Всех нас. В Ковчеге. И меня тоже спасал много раз. И Тива тоже...

— Это не меняет ситуации сейчас, — упрямо покачал головой Уолкер. — Ты осознаешь, в какой мы ситуации? Нои, они... Да неужели ты сама не знаешь, какие они?

Мне вдруг стало так обидно, и эта обида затмила здравый смысл. Да, Аллен был прав, но и неправ одновременно! Сейчас он мыслил категорично, не беря в расчет мелкие, но очень важные детали.

— Не меняет ситуации? Да если бы не Неа, я бы, возможно, не стояла здесь перед тобой! Ты совсем его не знаешь, точно также как не знаешь и Тиву! Вы все смотрите на Семью Ноя, на Тысячелетнего Графа и думаете, что и Неа с Тивой такие же! Ты не знаешь их! А я прошла с ними остаток их пути до самой смерти, благодаря им я стою сейчас — живая и невредимая! Однажды на наш корабль напали, и знаешь, кто меня спас? Мана! Знаешь, благодаря кому зажило большинство моих ран, от которых могла остаться куча шрамов? Благодаря Неа! Ах да, и как же я могла забыть, получается, благодаря Тиве я вернулась сюда, домой, в Орден, хотя прекрасно знала, что меня тут ждет! Да все наверняка думают, что это я убила Кросса, и это ужасно, потому что я бы никогда и ни за что!.. И ведь он был там... И знал все это... Получается... И...

Никогда бы не подумала, что буду кричать на Аллена вот так. Я поздно поняла, что из глаз моих градом льются слезы. Грудь сжало, словно я разучилась дышать, но на самом деле я просто судорожно всхлипывала, машинально пытаясь успокоиться и прекратить истерику. Господи! Я только что стояла перед Алленом, только что говорила такую яркую и полную звенящего негодования речь, и вдруг заревела, как обиженный ребенок. Хотя, почему «как»? Я была жутко обижена и задета словами Уолкера. Я опять попыталась избавиться от слез и перестать плакать, но уже все мои ладони были мокрыми, а слезы никак не останавливались...

Да, в словах Аллена есть правда, он имеет право возмущаться, но как он может так кидаться на меня, не зная даже капли правды?! Я вскинула голову, желая озвучить собственные мысли, но горло словно сдавило тисками, снова.

На секунду мне показалось, что Аллена будто током шибануло, но уже через секунду он подлетел ко мне и стал смахивать с моих щёк солёную воду. Складывалось впечатление, будто он пытался стереть следы ужасного преступления — с таким самозабвенным старанием он старался избавиться от моих же слез.

— Прости, пожалуйста, прости, я не должен был, я не мог просто так взвалить на тебя все это! Я не хотел срываться... Я просто так волновался за тебя, еще с того момента, когда ты вышла в ту дверь в Ковчеге, там было все по-другому! Я понял, что ты попала домой, по-настоящему домой, но потом ты так резко ушла... И все время держала это в себе! А потом ты пропала, я думал, ты погибла, что я больше тебя не увижу... А теперь ты тут, и я столько всего хочу тебе сказать!.. Я...

Я действительно опять постаралась прекратить икать и всхлипывать, пока сквозь пелену нахлынувших эмоций тягуче достигали моего сознания слова Аллена. Теперь я поняла, что у него несметное количество вопросов, что он хочет знать все от и до, а что я? Я вряд ли могу рассказать ему о его прошлом! Мало ли что может произойти из-за таких махинаций? Я боялась, что это будущее едва ли держится таким, каким было, поэтому хотела объяснить Аллену, что совсем-совсем не могу ему ничего рассказать, как вдруг поняла, что прекратила всхлипывать и уставилась на Уолкера, как завороженная.

Аллен тоже давно замер, поймав мой взгляд. Наверное, мне просто показалось, но создалось ощущение, словно Аллен хотел запомнить каждый сантиметр моего лица, потому что его пальцы легко-легко гладили мои скулы и виски, а серые глаза, не отрываясь, смотрели в мои. Если бы я наблюдала такое со стороны, я бы обязательно отвернулась и фыркнула, потому что в силу своего характера не очень любила смотреть на подобные нежности. Но сейчас это почему-то абсолютно вылетело из головы, и я думала только о том, насколько же мой друг теплый и заботливый, особенно после стольких месяцев разлуки. Мне казалось, что я не смогу пошевелиться еще долгое время.

Частенько создавались неоднозначные ситуации, в которых мы с Алленом нарушали личное пространство друг друга. Мы смеялись, извинялись, смущались или просто кивали друг другу, все зависело от обстоятельств, в которых это происходило. По утрам я всегда неуклюжая, и врезаться в Уолкера по пути в столовую стало чем-то вроде традиции. На тренировках, отрабатывая дезориентирующие приемы, было нормой свалиться друг на друга, а потом хохотать, подниматься, взявшись за руки, и продолжать работу. На совместных миссиях мы и вовсе стояли спина к спине, порою оказываясь окруженными. Обниматься после долгих разъездов, сидеть на диване в комнате досуга и слушать, как Нейтон зачитывает вслух очередное выученное стихотворение, желать друг другу спокойной ночи посредством едва ощутимых объятий, с каждым разом становившихся все длиннее и крепче...

Сейчас все было как-то... по-другому.

Мы не обнимались, но ладони Уолкера лежали на моих плечах и согревали их своим теплом. Между нами практически не было свободного пространства, но никто из нас не спешил его увеличивать. Серые глаза рассматривали меня, ресницы трепетали. Аллен поднял одну руку и коснулся большим пальцем моей скулы, нежно провел в сторону и заправил за ухо прядку волос. Огладил линию подбородка, следя взглядом за этим маршрутом, смахнул последнюю слезинку и снова заглянул в мои глаза. Под своими ладонями, лежащими сейчас на его груди, я чувствовала сердцебиение и тепло. Жар.

Меня это смущало, но в то же время мне это нравилось. Я вдруг вспомнила, как сильно мне хотелось поскорее вернуться в Орден, но не ради самого Ордена. А ради Аллена. Я хотела обнять его самым первым, хотела услышать его голос, хотела снова ощутить тепло его рук и улыбку, от которой у меня в последние месяцы затягивался узел в груди. Мой взгляд сам по себе опустился на чужие губы, сейчас приоткрытые, будто в немом вопросе.

Я никогда не задумывалась о любви и прочих штуках; меня больше занимало то, как выжить на задании и как не сойти с ума от волнения, когда мои друзья из экзорцистов или искателей долго не выходили на связь. Когда ты невольно сам следишь за тем, сколько друзья отдыхают и как себя чувствуют, когда взашей гонишь парней из спортивного зала, чтобы они пообедали и перевели дух, когда идешь вместе с Нейтоном и Алленом в лазарет на прививку и держишь обоих за руки, потому что они, совсем как маленькие, боятся шприцов и оба утыкаются моськами в мои плечи, жалобно пища. Думаю, это и есть любовь, которую мы дарим людям вокруг неосознанно.

Любовь к друзьям.

Когда Аллен касался меня, даже случайно, мне хотелось подпрыгнуть, как от разряда тока. Когда он встречал меня с миссий, подбегая одним из первых и по-джентльменски забирая сумку, подавая руку и посмеиваясь, я всегда смеялась вместе с ним и принимала игру, вкладывая свою ладошку в его и чувствуя трепет в груди. Иногда он прикрывал меня собой и получал жуткие ушибы от врагов, а потом, сидя на кровати в госпитале, неловко смеялся и улыбался с нежностью, пока я отчитывала его, сдерживая слезы.

И если бы Аллен действительно сейчас задал вопрос, я точно знала ответ на него.

Он чуть подался вперед и прижался своими губами к моим губам, поддержав край моего подбородка пальцем. Испугался, что я не отреагировала, отстранился и даже отшагнул назад. Тепло его тела исчезло, и без него сразу стало жутко холодно. Призрачное ощущение после такого робкого поцелуя покалывало мои губы.

— Прости, я не подумал, я должен был спросить... Точнее, я вообще не должен был ничего делать...

— Нет, — выдохнула я и прервала бессвязные бормотания седого. Шагнув к нему, сократила появившееся расстояние, снова положила одну ладонь выше его груди, второй касаясь порозовевшего лица. — Не уходи, только не сейчас.

Замерев, юноша поймал мой взгляд и вновь протянул руку к лицу, но остановился в считанных сантиметрах. Будто теперь спрашивал: можно?.. Я прильнула щекой к его ладони и прикрыла глаза, но ненадолго. Неумолимое желание нарастало, глуша всякое смущение и дробя мое определение «любовь как к другу» в мелкую крошку.

Пока моя смелость не испарилась, чтобы оставить нас обоих стоять дураками посреди комнаты, я приподнялась на мысках и поцеловала седого, больше всего боясь, что что-то может пойти не так. Что именно? Ну, например, все.

Но все было в порядке. В определенном смысле, конечно же.

Аллен обвил мою талию рукой и прижал меня к себе крепче, второй зарываясь в волосы, которые еще пять минут назад старательно поправлял. У Аллена были прохладные и слегка шероховатые губы — искусанные от постоянного волнения и мыслей о самом страшном. Посередке на самом краю пристроился старый маленький шрам, после какого-то там задания. И если нехватка воздуха не отрезвила меня, то вполне привела в сознание. Нет, это не было страстным поцелуем, какие любят показывать люди в будущем на экранах в кино; это было чем-то менее интенсивным, но невероятно подкашивающим, даже невинным, и из-за этого мы... Мы просто забыли, как надо дышать.

Если бы не рука Аллена, у меня совершенно точно подкосились бы колени. Дыша каждый через раз, боясь нарушить тишину слишком громким вздохом, мы все-таки взглянули друг на друга. Так, чтобы увидеть в глазах напротив полное подтверждение маленькому сумасшествию, имевшему честь произойти именно сейчас. Щеки у Аллена были красными, горячими, а глаза блестели, и, готова поклясться, я выглядела точно также. Сердце в груди под моей ладонью отбивало уверенный ритм.

— Извини, что я так... — пробормотал Уолкер и чуть приподнял плечо, чувствуя себя более неловко, чем до извинений. — Было и вправду невежливо целовать тебя, не спросив...

— Можешь в принципе не спрашивать разрешения, я не против, — больно уж легко ответила я и только потом спохватываясь и густо краснея: — То есть, если ты вообще когда-нибудь еще... Захочешь...

Замолкнув, подняла виноватый взгляд и встретилась с удивленным. А потом мы оба в унисон прыснули, не особо задумываясь на тем, как странно эти смены эмоций выглядят со стороны. Аллен прижался своим лбом к моему, взял мою ладонь и переплел наши пальцы.

— Хорошо, я понял тебя.

Мы снова улыбнулись друг другу. Мне вдруг стало так хорошо, что все волнения и страхи улетучились в один миг, и не особенно мне хотелось вообще задумываться о чем-то еще, кроме того, что меня обнимает Аллен. Правда, кое-что я все-таки вспомнила и нехотя отстранилась от юноши. Мимолетом поймав его удивленный взгляд, я покраснела снова и поспешила пройти к стулу, на сидении которого валялось мое небрежно брошенное пальто. Достав из кармана часы, вернулась к седому и с некоторой робостью протянула ему подарок.

— Я надеялась, что успею вернуться к твоему дню рождения, но... В общем, с прошедшим тебя. Вот...

Аллен моргнул пару раз, посмотрев то на меня, то на часы в моей руке, и негромко прыснул. Я тихо ахнула, вовсе вспыхнув краской и прикусив губу. Уолкер тем временем прикрыл на секунду лицо рукой, продолжая улыбаться, а затем шагнул ко мне и накрыл часы своей ладонью, одновременно с этим мягко целуя меня в лоб.

— Ты никогда не перестанешь меня удивлять, Тива, — шепотом сказал он и снова коснулся губами лба. А потом переносицы. После — поцеловал в скулу, в щеку, вернулся к губам и, помедлив всего секунду, прикоснулся к ним в невесомом поцелуе. У меня перехватило дыхание, опять.

Казалось, этим он поставил точку, выпрямился и добро улыбнулся мне. Вернув ему улыбку, я все-таки отошла и заодно решила убрать пальто в шкаф, как вдруг обратила внимание на постель громко охнула от удивления.

— Кот!

Трехцветный здоровый Кот сидел на кровати, но сейчас спрыгнул на пол и кинулся ко мне. Он стал самозабвенно тереться о мои ноги мордой и издавать такие урчащие звуки, что любой бы двигатель современных машин позавидовал! Но тут я увидела, как около Кота бегает около четырех (на самом деле шестеро) маленьких комочков от такой же расцветки, как и Кот, до светло-серого цвета.

— Э-э-э...

— Ну, если официально, то Кошка, — с улыбкой пожал плечами Аллен.

— Ну дела... — протянула я, присев на корточки и почесав, оказывается, Кошку за ухом. Аллен подошел и сел рядом прямо на пол. Самые шустрые котята мигом забрались к нему на колени, некоторые стали пытаться вскарабкаться по рубашке. — Вот чего-чего я не ожидала, так этого. И вы не планировали их раздать?

— Нет, зачем? — Уолкер снова пожал плечами, взяв на руки одного котенка. Он легко уместился у него на ладони, но из-за шкодливости начал с нее соскальзывать и скоро плюхнулся на широкую ладонь Аллена пузом, вызвав у нас обоих веселые улыбки. — Здесь тепло и сытно, да и кому они мешают? Абсолютно никому. Джонни и Кэт с Джулианом так вообще счастливы. Носятся с ними, как с собственными детьми.

— Кэт? Кто это? — удивленно спросила я.

— Кэт Допп, она к нам из Южноамериканского отдела пришла, — Аллен поднял на меня взгляд, — и она младшая сестра нашего Таппа.

— Ох, вот как... — негромко ответила я, переваривая информацию. — То-то я думаю, фамилия знакомой показалась...

Тапп Допп был одним из ученых нашего отдела. Он был веселым и добродушным, любящим пошутить, но ответственным и старательным работником, и все мы его очень любили. К сожалению, он погиб во время нападения Ноя на наше подразделение. Теперь оказалось, что у него есть младшая сестренка!

— Я думаю, вы подружитесь, — улыбнулся седой экзорцист. Я улыбнулась ему в ответ, но затем улыбка вдруг застыла на моих губах, и Аллен заметил это. Я смотрела на его бледную шею и ключицы, выглядывающие из-под кофты. На шее моего друга висел хорошо знакомый мне серебряный крестик.

Аллен понял, на что я уставилась, и поэтому ойкнул, выпрямился и поспешил снять с себя цепочку. Затем он придвинулся поближе ко мне и аккуратно застегнул цепочку уже на моей шее. Я машинально притронулась к тонкому ювелирному изделию — оно было холодным, но таким родным!

— Я нашел его около зеркала в комнате учителя, — негромко сказал мой друг. — Тим тогда неожиданно улетел, и я пошел его искать, пришел к учителю... На окне, подоконнике и на полу рядом была кровь, она вся принадлежала учителю. А в углу, почти у самого окна, за портьерой стояло зеркало... И там тоже была кровь, но уже твоя. И цепочка тоже там была.

— Спасибо, — я тихо вздохнула и против воли опустила ладонь под грудь, чуть ниже солнечного сплетения. Рана давно превратилась в неширокий, но и не слишком узкий розовый шрам, но время от времени он все равно напоминал о себе покалывающей болью. Это было напоминанием о том страшном дне, когда был убит Мариан Кросс, и когда я оказалась на грани смерти.

Тут теплая ладонь седоволосого юноши легонько коснулась моей шеи, а затем аккуратно погладила щеку и скулу. Я вздрогнула и подняла взгляд. Аллен смотрел на меня с тревогой. Хотелось признаться, что от каждого такого взгляда у меня ноги отнимаются, но я, мягко сказать, постеснялась.

— Все в порядке, я просто... Он принадлежал Тиве. Вероятно, это Кросс отдал крестик нашим Апостолам, чтобы они отдали его мне. Господи, как же это все трудно и запутанно... Я уже ничего не понимаю.

Аллен приблизился и поцеловал меня в лоб, а я сама обняла его за шею, утыкаясь носом в ключицу. Сильные юношеские руки заключили меня в кольцо объятий и, едва ли не убаюканная этим, я прикрыла на некоторое время глаза.

— Я безумно рад, что ты вернулась, Тива, — раздался над моим ухом шепот. Я слегка кивнула и прижалась к другу крепче, чувствуя себя как за крепким щитом. Я была благодарна Аллену за то, что он больше не задавал мне вопросов.

Мы могли бы просидеть так всю ночь, если бы оба не уснули там же, где сидели. Меня из дремы вытянуло секундное исчезновение чужого тепла, и глаза я разлепила уже тогда, когда Аллен почти уложил меня на мою же кровать. Я что-то промычала, кажется: «Что такое?», на что Аллен ответил, что нам обоим пора уже нормально поспать. Я была и согласна, и против одновременно, хотя мое сознание было готово снова провалиться в царство Морфея. Тогда Аллен опять поцеловал меня в лоб и заботливо укрыл одеялом, после чего выключил свет в комнате и открыл дверь. В этот момент я все-таки перевернулась на правый бок и поймала взглядом фигуру Уолкера на фоне дверного проема. Улыбнулась краями губ и негромко сказала:

— Спокойной ночи, Аллен.

— Добрых снов тебе, Тива, — так же тихо и с едва угадывающейся в темноте улыбкой ответил седой парень. Постояв так немного, он добавил совсем, совсем неслышно: — Dhanyavad. Pyar.

А потом аккуратно закрыл дверь, и моя комната погрузилась в ночной мрак.

Под боком уютно мурчали семеро котов, и я нащупала их левой ладонью. Чей-то холодный влажный носик ткнулся мне между пальцев, заставив хихикнуть, особо смелые ухватили пальцы лапками и стали кусать маленькими зубами. Самая большая Кошка в это время удобно устроилась под моим левым боком и оглашала всю комнату громким мурлыканьем. Это очень успокаивало, и вот так, играясь с котятами и слушая своеобразную кошачью колыбельную, я, наконец-то, провалилась в глубокий спокойный сон.

Проснулась я поздним утром, когда в незакрытое шторами окно во всю светило солнце, а на улице щедро трелями разливались птицы. Под самым ухом, прижавшись пушистым боком к моей шее, сопел один из котят, и именно из-за него я еще долго не хотела подниматься с постели. Я лежала и рассматривала белый потолок, потом повернула голову и стала разглядывать свою комнату. Все было залито солнечным светом, от стула и пальто на нем на пол падали четкие тени. Я еще немного повалялась и решила подниматься.

Умывшись и переодевшись в неспешном темпе, заправив постель и дождавшись, пока все семеро котов и кошек выкатятся из комнаты, я тоже вышла, закрыла дверь и, неловко поозиравшись по сторонам, пошла к лестнице. Если размышлять здраво, то, спустившись на первый этаж, я должна была от лестницы пойти на запад. Представив в уме компас, я представила, что стою на буковке «В», и пошла в левую от лестницы сторону — на буковку «З». По пути мне встречалось много людей в халатах ученых, я увидела охранников, которые, видимо, возвращались из столовой. Скорее всего, я провалялась до самого обеда, но зато чувствовала себя просто замечательно. В конце концов, я вышла в знакомый холл с колоннами и арочными проемами в стенах, и прошла в самый дальний. И не прогадала — впереди уже слышался гул множества голосов, звон ложек и вилок, скрип отодвигаемых скамеек. Шмыгнув через широкие двустворчатые двери, я огляделась и прошла к окну приема блюд. За ним, в огромной кухне, из которой вылетало множество ароматных запахов, раздавалось шкворчание сковородок и пение повара Джерри. Усмехаясь, я уперла локти в подоконник и подперла щеки ладонями.

— А что сегодня на обед подают в новом штабе?

— Все, что душа ваша пожелает, милая леди! — пропел Джерри и вскоре сам появился перед окном. На лице его расцвела радостная улыбка. — Доброе утро, Тивушка! Как спалось? Как чувствуешь себя? Что будешь заказывать?

— Доброе утро, отлично, спасибо, чувствую себя замечательно, а есть буду то, до чего дотянутся твои умелые руки, — я тоже заулыбалась и весело прищурилась. Джерри кивнул и скрылся на некоторое время, а вернулся уже с полным подносом.

— Паста, какао, гренки,— отрапортовал повар, пока отдавал мне завтрак. Я заинтригованно присвистнула и поняла, что очень голодна. От всего сердца поблагодарив Джерри, я уже развернулась лицом к залу, да так и застыла. Народу было до сих пор много, а разглядеть своих друзей в такой толпе было просто невозможно.

На меня почему-то вдруг навалилась странная тяжесть. Так много времени прошло, и все четыре месяца меня не было рядом с ними, и теперь я даже не знаю, где мне их искать. А еще я вспомнила, как вместе с Кэмпбеллами и Рэдом мы завтракали, болтали и смеялись из-за какой-нибудь ерунды. Пришлось поджать губы, чтобы они не задрожали от подступивших к горлу слез. Неожиданно на плечи мне опустилась чья-то крепкая рука, а потом меня притянули к себе и усмехнулись на ухо.

— Что, потерялась, маленькая девочка?

Около меня стоял Джулиан Уайт собственной персоной. Он улыбался, но в его глазах плескалось странное чувство, прочитать которое я не смогла. Он слегка сжал мои плечи и потрепал по макушке.

— Подождешь немного, пока я еду возьму? Потом провожу тебя к нашему столу.

Я молча наблюдала, как Джулиан подходит к Джерри и что-то заказывает. Минуту спустя они оба громко рассмеялись, затем о чем-то негромко заговорили. Я стояла и понимала, что все опять проносится мимо меня, будто в ускоренном режиме просмотра видео, только одна я стою посреди реальности и не шевелюсь. Руки у меня затекли держать поднос, и я опустила взгляд, размышляя затуманенным разумом: будет сильно плохо, если я просто уроню поднос и освобожу уставшие руки?

— Эй, о чем задумалась? — раздался прямо передо мной голос Джулиана. Я вскинула голову, и время вернулось в свое русло. Джулиан смотрел на меня изучающе, словно пытался понять, что со мной происходит. Я улыбнулась ему и сказала веселым голосом:

— Да так, о ерунде всякой. Что заказал?

— Омлет с беконом, — Джулиан тряхнул кудрявыми волосами, скидывая со лба непослушную прядь, — а еще забрал себе остатки клюквенного морса. Если хочешь, могу поделиться.

— Спасибо, но у меня есть какао, — усмехнулась я и пошла следом за Джулианом, когда тот улыбнулся мне в ответ и зашагал к обеденным столам. Ученые вокруг здоровались и желали нам обоим доброго утра. Джулиан отвечал весело и взаимно, я же кивала и неуверенно улыбалась, оробевшая под таким вниманием. Джулиан иногда оглядывался на меня, ободряюще улыбаясь, а вскоре мы подошли к нашему столу и остановились. За ним сидели уже все наши друзья. Нас встретили возбужденным гулом и неодновременными приветствиями.

Я села на самый край рядом с Линали, Джулиан уселся напротив меня, рядом с Линком. Ах да, кстати, о Линке. Этот парень, первая пешка Рувилье, почти ничуть не изменился, разве что отрастил челку и стал еще более смазливым. А еще мне показалось, что черты его лица как-то смягчились, но когда он посмотрел на меня, его взгляд-гвоздь опять пронзил меня насквозь. У меня даже в груди екнуло, кажется, но я все-таки дернула уголком губ в улыбке и отвлеклась на Линали, взявшую меня за руку пониже локтя.

— Как дела? — улыбнулась китаянка.

— Все хорошо, спасибо, — ответила я, оглядывая девушку. Лина, как всегда, выглядела безупречно. Хотя, если честно, Линали даже после миссии, побитая и уставшая, выглядит восхитительно. — Я даже выспалась. А вы как? Есть задания на сегодня?

— Вроде бы нету, все выходные, — ответила подруга и отвернулась на секунду, чтобы потом протянуть мне тарелку с нашими любимым кремовыми эклерами. — Это Джерри принес, сказал, чтобы мы и тебе оставили!

— О-о-о, вот это дело! — я приободрилась, но решила сначала съесть завтрак, прежде чем приниматься за сладкое.

— Вы покажете мне, где у вас тут спортзал? — я повертела головой, ожидая от кого-нибудь ответа. — Я давно не занималась, хочу наверстать упущенное…

— Доешь сначала, — звонко и безобидно рассмеялась Линали, и я усмехнулась вместе с ней. У меня сложилось впечатление, что сейчас все мои друзья смотрят на меня, ждут еще каких-то слов. От этого почему-то расхотелось завтракать, и я прикусила губу, выпрямляясь. От молчаливой игры в «гляделки» нас оторвал Аллен, неожиданно появившийся рядом со столом и заставленным подносом в руках.

— Привет! Извините, я сегодня что-то заспался.

Мы все поздоровались, Джулиану и Линку пришлось слегка подвинуться, но вскоре Аллен устроился за столом и, приняв пожелания доброго утра, принялся за еду. Я сама не заметила, как задержала на юноше взгляд, и, как позже подумала, это могло выглядеть глупо. Аллен заметил, что я таращусь на него, и мы пару десятков секунд просто смотрели друг на друга, как два изваяния в музее. Лави заметил наши гляделки первым и очень уж любопытно, медленно свистнул.

— Вы в порядке? По-моему, ваши завтраки находятся немного ниже...

Мы оба сначала повернули головы в сторону книжника, затем снова посмотрели друг на друга и, синхронно покраснев, уткнулись взглядами в собственные тарелки. Лави буквально взорвался хохотом, а Кроули, явно поняв, в чем дело, безуспешно пытался его утихомирить. Поймав мой мимолетный и смущенный взгляд, румын добродушно улыбнулся — и пнул нашего Лавика ногой под столом. Рыжий икнул и замолк, только продолжая тихо похихикивать. Лина решила отвлечь меня и стала аккуратно перебирать пряди моих волос.

— Они так отросли у тебя за все время, — негромко и с восхищением сказала девушка, — ты ни разу их не стригла?

— Что? А… Да как-то времени не было. Стоит немного подравнять, они… Мешаются, — я неуверенно улыбнулась подруге, но та вдруг просияла.

— Если хочешь, я могу помочь! Но только давай много не будем отрезать, тебе так идет с длинными волосами!

— Линали права, Тив, — откликнулся Джулиан, оторвавшись от своего бекона. Я благодарно ему улыбнулась.

Линали вылезла из-за стола и, встав за моей спиной, принялась расчесывать тонкими пальцами мои серые волосы. Я неярко улыбалась, пока ковырялась вилкой в несчастной гренке.

Тива любила заплетать мои волосы. А мне нравилось заплетать ее и Ману, один раз я даже добралась до Рэда. Однажды смеха ради сделала всем троим по два высоких хвостика. Кросс на это смешливо фыркал, Тива, Мана и Рэд указывали друг на друга пальцами и не могли перестать смеяться, а Неа так и вовсе хохотал, как умалишенный и долго держался за живот.

В остальном завтрак прошел мирно и весело. Я даже была удивлена тем, что Линк не задал мне ни единого вопроса, но смотрел внимательно, будто все же хотел что-то сказать. Я думала, он подойдет ко мне позже, подловит в коридоре, но нет. Он всюду ходил за Уолкером, как и было ему положено, а как только я приближалась, превращался в немую рыбу. Не то чтобы меня это настораживало, но я полностью понимала причины его поведения. И это было откровенно неприятно.

Весь оставшийся день я посвятила своеобразной ревизии своих старых вещей. Линали с удовольствием вызвалась мне в помощницы, и мы почти не выходили из комнаты, разве что бегали в столовую за вкусностями, да Линали убегала ненадолго в свою комнату, как мне показалось, желая напялить на меня весь свой гардероб. Позже к нам присоединилась Миранда Лотто. Она только-только прибыла с долгого задания, но как только услышала о моем возвращении, сразу же пошла ко мне. Она, кажется, слегка всплакнула, потому что глаза ее покраснели. Потом она сходила в душ, поужинала и вернулась в мою комнату. Мы много смеялись, слушали музыку — я отыскала свой телефон в одной из коробок и даже смогла его зарядить, спасибо мастеру на все руки Джонни, который имел однажды возможность разобрать гаджет по винтикам, — просто валялись на ковре и разговаривали о всякой ерунде. Девушки завуалированно спрашивали меня о том, что происходило со мной, но я волшебным образом умудрялась либо отшучиваться, либо переводить темы.

Уже вечером мне все-таки удалось уговорить Лину проводить меня в спортзал. После спортзала, выйдя из душа и переодевшись в старые шорты и майку, я шла за подругой в столовую и все так же рассматривала все вокруг себя. По пути нам встретились Нейтон и его друг Тимоти, а еще какой-то высокий мужчина с необычайно яркими лиловыми волосами, бледной кожей и, кажется, тенями под глазами и крестом во лбу. Я даже не успела поздороваться с мальчишками, потому что застыла на месте от изумления. Мужчина сначала смотрел на меня отчасти равнодушно, но потом его взгляд изменился на недоуменный, а затем и испуганный. Он чуть-чуть наклонился к Тимоти и шепнул:

— Эй, а чего она на меня так смотрит?

Тимоти даже сообразить не поспел, а я уже перевела на него взгляд.

— Тимоти, а это кто? Я его раньше не видела.

Мальчик застыл и вытаращился на меня так, будто увидел восьмое чудо света. Потом он переглянулся с мужчиной, посмотрел на меня, моргнул пару раз… И только-только мальчик хотел что-то сказать, как за нашими спинами раздался веселый голос рыжего Лави.

— О, ребята! Вы в столовую? Прекрасно, я с вами! А то я уже часа два как подпеваю китам в собственном животе, это даже Панде надоело, и он отпустил меня на ужин пораньше. Привет, Нейтон, привет, Тимоти! А чего вы тут столпились?

— Тебя ждем, — я улыбнулась и пошла дальше, легонько тронув светловолосого Тимоти за плечо. Понятно, что ему было бы неловко отвечать на мои вопросы в компании, поэтому решила отложить это на потом. Высокий мужчина также последовал за нами и, как я заметила, он не шагал по полу, как мы, но летел прямо над ним. Весь путь до столовой я искоса поглядывала на незнакомца, и он отвечал мне таким же испытующим взглядом.

Когда мы встретились в столовой с другими друзьями, заказали еду и уселись за свой стол, я уже заставила себя позабыть на время о загадочном мужчине и принялась за ужин, как вдруг он сам собственной персоной возник прямо около моего правого плеча и сказал:

— Так ты меня видишь.

От неожиданности я подавилась соком и едва не выплюнула все обратно в стакан, но каким-то усилием этого не сделала и только закашлялась, проглотив сок. Лави похлопал своей широкой ладонью по моей спине, посмеиваясь и что-то приговаривая, а я тем временем оклемалась от испуга и посмотрела вправо. Незнакомец продолжал зависать в воздухе около меня, спрятав обе ладони в рукава своего кимоно, или во что он был одет, и рассматривать меня одновременно с беспардонным любопытством и вежливым ожиданием. Заверив друзей, что со мной все в порядке, я немного отодвинулась к краю скамьи и отвернула голову, подперев скулу ладонью, чтобы не было видно, что я говорю сама с собой.

— Вижу. И не надо меня так больше пугать, чуть душа в пятки не улетела…

— Прошу прощения,— мужчина усмехнулся краем подкрашенных губ. — Так могу я узнать, кто ты? Меня зовут Тсукиками, я являюсь Чистой Силой Тимоти. И почему ты можешь меня видеть?

— Тива Кроун, — негромко ответила я. — Я… Я не знаю. Когда я только вернулась в Орден, я тебя не увидела.

—Потому что меня там не было в тот момент, но Тимоти все мне рассказал, — Тсукиками вскинул голову, оглядел всех обедающих, вернул взгляд на меня. — Удивительно, если честно. Никто еще из экзорцистов и ученых меня не видел…

— А мне удивительно то, что ты… Ты как человек, — и я, в свою очередь, тоже оглядела парня с ног до головы. Тут же меня посетила безумная догадка. — Слушай! Это все может быть потому, что я тоже Чистая Сила! Только я не полностью, — несколько смутилась, увидев шокированное лицо Тсукиками, — а как-то серединка на половинку…

— Тива, ты там чего? Блинчики сейчас закончатся, моргнуть не успеешь! — окликнул меня Джулиан. Я отвернулась от Тсукиками и привстала со своего места.

— Эй-эй-эй, не так быстро! Я съела только один!

Когда я уселась обратно, ухватив один из далеко не последних блинов с творогом и рассмеявшись, Тсукиками хлопнул меня по плечу, проплывая за моей спиной, и сказал с улыбкой:

— Добро пожаловать в клуб.

Я улыбнулась ему в ответ, а через пару минут моему приподнятому настроению, да и всей веселой обстановке за нашим столом пришел конец.

Первым к столу подошел Комуи. Походка у него была скорая, лицо выражало крайнюю степень взволнованности, которую наш смотритель, как всегда, старался скрыть за беззаботной улыбкой. Если в этот раз он и попытался прикрыться ею, то вместо этого на лице мужчины была изображена ее неимоверно искаженная вариация. Короче говоря, Комуи был напуган и напуган сильно. Отставая от него шагов на пятнадцать-двадцать, в столовую прошли люди в красных одеждах и со странными сеточками-масками, прикрывающими лица так, что нельзя было угадать ни единой черты лица, даже глаз.

Комуи подскочил к нашему столу и остановился прямо около меня. Я ощутила, как чувства азиата стали медленно передаваться мне, хотя никогда я еще не позволяла чужим эмоциям захватывать мой разум. Но сейчас было все иначе, и это поняли уже все за столом. Линали, Джулиан и Аллен почти одновременно поднялись, я же осталась сидеть, словно прикованная к своему месту. Что-то подсказывало, нет, кричало в моем мозгу о том, что незнакомцы пришли именно по мою душу. Тем временем люди в красных одеждах подошли и окружили нас. Руки их были спрятаны в широкие рукава, а все белые маски (мысль о масках заставила меня мысленно рассмеяться, но рассмеяться слегка истерично) безмолвно смотрели, казалось, только на меня. Комуи протянул руку, наверное, чтобы положить ее на мое плечо, но остановился и заговорил.

— Тивуртия Кроун… Вас вызывает специальный инспектор Малкольм Рувилье.

— Если вы будете оказывать сопротивление, нам придется принять определенные меры, — сказал кто-то из людей в красном.

— «Вороны» и за Тивой пришли… — донесся до моих ушей негромкий комментарий Лави, когда я послушно двинулась вслед за Комуи.

Я оглянулась уже на выходе из столовой. Все мои друзья встали из-за стола, к ним присоединилось много ребят из научного отдела. Нет смысла врать, мне было страшно. Но что-то внутри заставило меня натянуть улыбку пободрей и естественней; я кивнула ребятам, мол, все хорошо, не волнуйтесь за меня! А потом отвернулась и в окружении этих странных «Воронов» направилась на встречу с инспектором.

Шли молча, тишину нарушали только шаги и шорох длинных одежд. Буквально через пару минут все зашли в какое-то помещение, где нас ожидала Матрона. Она что-то сказала «Воронам», и те вышли, прикрыв за собой дверь, а я только тогда оторвалась от мыслей. Было велено переодеться. Полностью, даже обувь дали другую. После этого «Вороны» вернулись в комнату и обступили меня. Раздался тихий шелест, и вдруг прямо из воздуха появились светящиеся золотистым светом листы. Они походили на обычные бумажные, но на них были неизвестные мне иероглифы. Один из «Воронов» подошел ближе и, крепко взяв меня за запястья, свел мои руки вместе. Тогда листы с иероглифами подлетели почти вплотную и обвились вокруг рук. В этот же момент я ощутила дикую тяжесть, словно бы мне поручили нести несколько килограммов книг из библиотечного архива!

— Что это такое, черт возьми? Ужасно тяжело!

— Меры предосторожности, — ответил глухой голос, а затем двое «Воронов» подхватили меня под руки, помогли встать прямо и подтолкнули к выходу.

Едва не споткнувшись, я все-таки собралась и двинулась вперед, изо всех сил стараясь держать спину прямой. Совсем не хотелось показывать свою слабость, особенно перед такими как людьми, что работают в центре. Рувилье, например. Уже на полпути к кабинету, где в будущем пройдет допрос, я добротно взмокла, а колени норовили подогнуться на каждом шагу. Длинные пряди несобранных волос постоянно норовили упасть на лицо, но я пока с этим справлялась. Могли бы хоть сначала резинку или ленту дать… А еще лучше было бы, если бы я вовремя сообразила постричься.

После этого мы прошли еще немного, и потом перед нами появилась обычная деревянная дверь, почти ничем не отличавшаяся от остальных дверей. Комуи прошел вперед и открыл ее, почти все «Вороны» прошли внутрь помещения, а чья-то ладонь легонько подтолкнула меня в спину, и я вышла сразу на середину комнаты. Сопровождающие разбрелись по всей комнате, образовав прямоугольник, а затем снова появились светящиеся листки; теперь они примыкали плотно друг к другу и тоже прямоугольником окружали меня.

Здесь царил полумрак. В кабинете явно имелась люстра, но зажжены были только четыре бра на стенах и две настольных лампы впереди меня. За этим самым столом сидел уже хорошо знакомый мне инспектор Малкольм Рувилье. Личность пренеприятная, властная, но, должна отдать ему должное, кое-в-чем он мне даже помог, когда я только вступила в ряды экзорцистов. С помощью его сумасшедшей теории моя Чистая Сила проснулась и не позволила мне умереть на самой первой миссии. Поэтому я все еще жива, пусть и поседела ровно в тот же день. Короче, счет у нас шел один к нулю в пользу инспектора, но еще не вечер. Неизменным оставался лишь один факт: к Рувилье я испытывала лишь злость и даже, наверное, ненависть. Некоторые воспоминания из прошлого пробудили во мне не самые приятные чувства, поэтому в кабинет я зашла уже хмурой, а не испуганной.

Около стола стоял мой учитель, Фрой Тидолл. Туда же направился и Комуи. Как не крути, а присутствие наставника и смотрителя сегодня меня очень приободрило.

— Добрый вечер, мисс Кроун, — добродушным тоном поздоровался со мной Рувилье. — Очень рад видеть вас снова в наших рядах. Как только услышал о вашем возвращении, сразу же отправился сюда.

— О, не стоит, инспектор, — после некоторого молчания, поняв, что за меня никто говорить не будет, произнесла я. — Все мы знаем, что вы не на чашечку чая меня пригласили. Быстрее начнем, быстрее закончим.

— Придержите язык, — с ноткой возмущения обратился ко мне некий юноша, стоявший по правую руку от инспектора. Я только выгнула бровь в ответ на это, мысленно примечая: разве не Говард Линк должен стоять на его месте, нет? Странно...

Малкольм лишь приподнял раскрытую ладонь, давая знак своему подопечному, а затем улыбнулся одной из тех своих улыбок, которые больше напоминали хищную ухмылку животного. Он сцепил пальцы в «замок» и упер локти в подлокотники стула, на котором сидел.

— Полагаю, вы догадываетесь, какие вопросы я буду вам задавать.

— Полагаю, вы догадываетесь, что генерала Кросса я не убивала.

— О, нет-нет, конечно же, это я и ожидал услышать, — Рувилье усмехнулся, прищурив темные глаза и слегка склонив голову к плечу. — Но я бы хотел услышать более интересную информацию. Генерал Кросс, знаете ли, проговорился: нарочно ли, случайно… Черт его знает. Но узнали мы нечто ошеломляющее, и это как-никак, но почти прямо касается вас.

Я сглотнула подступивший к горлу горький ком. Так-так-так... Руки тянуло вниз, но я держалась прямо и даже гордо, твердо, старалась выглядеть непоколебимой.

— Мы узнали, что у Четырнадцатого была, помимо брата, еще и старшая сестра. И ее тоже звали Тива. Она была Пятнадцатым Ноем. И вы носите в себе ее память.

Рувилье наслаждался гробовой тишиной, обрушившейся на кабинет. Я стояла, чуть склонив голову. Волосы упали на лицо и скрыли его, и это было хорошо, потому что я таки потеряла свою уверенность. Меня словно окатило ледяной водой, ноги снова задрожали, а перед глазами на секунды потемнело от страха. Кое-как смогла поднять глаза на инспектора. Впервые я смотрела на него не со злобой, ненавистью или презрением. Впервые я смотрела на Рувилье так беспомощно и слабо. Мой голос потерял всякую силу и превратился в сбивчивый шепот.

— Что... Что вы только что сказали?..

— Удивительно, правда? — вкрадчиво спросил инспектор, но, тем не менее, я успела уловить в его глазах странный блеск. Удивление? Я незаметно переступила с ноги на ногу, стараясь не наступить на край длинной туники. А потом подняла голову и стряхнула с лица мешающиеся пряди.

— Чего вы хотите от меня, раз не считаете, что я убийца генерала Кросса?

— Я знаю, где вы находились эти четыре месяца, — просто ответил Рувилье. Я недоверчиво зыркнула на него. Зачем, зачем Кросс все им рассказал? И про Аллена? Ничего не понимаю. — Кросс любитель говорить загадками, поэтому я вынужден трясти информацию с вас, мисс Кроун.

Со стороны выглядело так... Словно я снова переместилась во времени и стояла перед инспектором вот так: беззащитная, маленькая, обессиленная. Прямо как в день нашей первой встречи. Он хочет, чтобы я все-все рассказала. Считает, что я знаю слабые места этих троих, Кэмпбеллов, но я уже не уверена, что знаю хоть что-то, что достоверно и правильно.

Было бы намного легче, если бы здесь и прямо сейчас был Кросс. Я даже немного позавидовала Аллену, пусть он и получил так много шокировавшей его информации, которую я видела собственными глазами. Однако я все же собралась с силами, огляделась, чувствуя, как взгляды всех, даже «Воронов», сосредоточились на мне, глубоко вздохнула и начала рассказывать. То, что знаю. А то, чего не знала... Кажется, еще узнаю от уполномоченного инспектора.

Когда я закончила, то чувствовала себя измотанной и просто до дикости уставшей. Теперь в этом были виноваты не только мои оковы, напряженная обстановка и взгляд инспектора, но и сам рассказ. Я словно бы опять пережила все, что произошло тридцать пять лет назад, и это толстой острой иглой кололо в сердце. Я рассказала все от самого дня убийства Кросса до того момента, как исчезла из тысяча восемьсот двадцать второго года и очутилась в своем времени.

— Была ли вероятность, что кто-то из Ноев остался жив?

— Я... Не знаю. Я сражалась с демонами, меня крепко приложили тяжелым по голове, и я вырубилась. К чему этот вопрос, если...

Я замолчала и сглотнула горький ком в горле. От одной только мысли о том, что где-то в моем сознании затаился Ной, мне было, мягко говоря, не по себе.

— Почему вы, мисс Кроун, вдруг решили принять память своего врага?

Я дернула шеей от этих слов. Что-то в моей груди начало закипать, подниматься, я сжала зубы и кулаки, собираясь разразиться гневной речью… А потом с силой, до крови, прикусила губу и тихо выдохнула.

— Я не принимала ее память... Я впервые услышала об этом только здесь и сейчас... — мой взгляд осмотрел Комуи, Тидолла, остальных генералов и остановился на вскинувшем брови инспекторе. — Клянусь, я говорю правду и только правду. Тем не менее, я...

— Тем не менее, вы обычный человек, — негромко произнес Рувилье, и эти слова острым колом пронзили мне сердце. — Увы, однажды память захватит ваш разум, как и других... — тут он немного помолчал. — Мне придется принять некоторые меры, дабы обезопасить не только вас. Поверьте, я также забочусь и о ваших друзьях.

Я насторожилась, напряглась. Не нравились мне эти его слова и тон, которым инспектор говорил. Мужчина увидел мое настроение, но не улыбнулся своей фирменной улыбкой, как я ожидала. Он был чертовски серьезен, и это добило меня окончательно.

— Я запрещаю вам как-либо контактировать с Алленом Уолкером. Так как вы оба представляете собой опасность становления Ноями, недопустимо, чтобы вы постоянно находились рядом друг с другом. Приказ прибыл из самого Ватикана, и если он будет нарушен, боюсь…

Инспектор не договорил, но все и так было понятно. Пару секунд я боролась с шоком и победила. Мой голос был испуганным, молящим, ведь я только-только обрела друга после стольких месяцев разлуки!

— Вы не можете! Я ведь его Сила, мы связаны, я...

— Вас не было четыре месяца, мисс, — медленно ответил Малкольм. — Аллен Уолкер за это время выполнил больше десяти миссий, на которых без особых затруднений активировал свою Силу. Вопрос закрыт?

Поняв, что аргументов нет, я выдохнула с дрожью и даже сделала пару шагов назад. Хотелось заплакать от всего, что вихрилось в моей голове.

Я с усилием сдержала громкий вздох облегчения, когда с моих рук сняли магические оковы, и меня перестало пригибать к полу. Переодевшись и собрав волосы, еще долго стояла перед зеркалом в той комнате, где переодевалась, и смотрела в свое отражение. Да, постричься стоило бы. И поспать. И прогнать из головы этот вечер. Навсегда.

Вряд ли мои друзья уже легли спать, пока не узнали, что со мной и где я. Но в столовой их не оказалось, а потому я очень медленно двинулась по темным коридорам мимо длинной столовой в комнату досуга. Растирая руки, я размышляла, не сказала ли я лишнего и насколько правдоподобно все это звучало. Как можно тверже я говорила о том, что Четырнадцатый, если и пробудится (особое ударение я делала на слово «если»), то не будет обращать ни малейшего внимания на Черный Орден. Что я ни за что не предам своих друзей.

Кто-то шел ко мне навстречу из противоположного конца коридора. Из-за темноты я не могла рассмотреть фигуры и лица, да и не хотела. Слишком уставшей была, слишком измотанной. И даже услышав, как этот кто-то остановился, все равно прошла мимо.

— Мисс Кроун, уделите мне еще одну минутку своего времени. Ваши друзья все равно еще не знают, что вы освободились от дискуссии, они могут подождать еще немного.

Я дернулась и остановилась. Развернулась так резко, что волосы переметнулись с одного плеча на другое, а потом инспектор Рувилье опять заговорил. Казалось, между его словами протянулась целая вечность или может это потому, что я была настолько шокирована, что не могла выдавить и слова.

— Я хочу предложить вам заключить сделку.

— С-сделку? Со мной? Простите, но не меня ли вы тридцать минут назад называли опасным объектом? — я даже запинаться начала от шока.

— И я все еще придерживаюсь своего мнения. Тем не менее, это также и мнение Верхушки, — ответил Рувилье. Я не могла видеть его лица и не хотела даже представлять его выражение. И была рада, что та же история повторялась с моим лицом.

— Сделка тоже идет от имени Верхушки?

— Сделка идет уже от моего имени, мисс Кроун.

Помолчали.

— Что за сделка?

— У вас определенно есть связь с Четырнадцатым. Если вы постараетесь сблизиться с ним снова, если он вас узнает… Вы должны любой ценой выведать его планы насчет Тысячелетнего Графа и Черного Ордена. Вы будете с ним, когда он пробудится. Как и раньше.

Меня словно громом поразило. Не знаю, если бы не что-то подсознательное, я бы упала на месте. Он предлагает мне… Предлагает мне бросить Аллена… И…

— Это…

— Мариан Кросс все мне рассказал. Я не нуждался в ваших россказнях, мне нужно было лишь представление, дабы все выглядело как можно правдоподобнее. Вы и вправду отличная актриса.

«И он тоже?!..» Я смотрела перед собой и пыталась воззвать к здравому смыслу. Зачем? Неужели Рувилье видит Неа, как помощь в одолении Тысячелетнего Графа? Я настолько сильно задумалась, что крупно вздрогнула, когда звучный голос Рувилье снова ко мне обратился.

— Вы не должны никому об этом говорить, в том числе и Уолкеру. Это главное условие сделки.

— Я еще не согласилась, — резко огрызнулась я. — Возможно, у меня есть свои условия.

— Вы не в том положении, — прохладно отозвался инспектор.

— Вы тоже, судя по моим выводам, — ответила я ему в тон. Постояли в тишине, наверное, обдумывая каждый свои слова. Затем инспектор вдруг расслабленно вздохнул.

— Я все равно не смогу позволить вам контактировать с Уолкером. Было бы странно: я только что вам под страхом казни запретил общаться с напарником, а на следующий день вы уже рассекаете с ним по Управлению.

Молчание уже затянулось. Я не знала, что мне делать. С одной стороны я могла расположить к себе Рувилье своим согласием, с другой я могла практически предать Неа… Но я все равно, будто не по своей воле, протянула руку и пожала уже протянутую ранее ладонь инспектора. Она у него была крепкой, горячей, а хватка цепкой. У меня ничуть не хуже, потому что в моей правой руке, черт подери, заключена Чистая Сила. Я могу вести свою собственную игру.

— Вы не заметили, мисс Кроун? — спросил вдруг мужчина. Я вскинула голову, удивлённая его тоном, ставшим намного мягче, чем было ранее. Я знала, что в этот момент инспектор улыбнулся. — Сейчас вы уже самая настоящая пешка Ордена. А теперь еще и мой агент. Помните нашу первую встречу? Целиком и полностью, мисс.

Я осталась стоять посреди коридора в полной тишине, а Малкольм Рувилье развернулся и зашагал далее, куда и направлялся с самого начала. В груди застыло, от лица отлила кровь, но щеки мои пылали.

С самого начала.

Я стала частью этой схемы с самого начала. Целиком и полностью.

Примечание к части

Спустя почти ровно год, а точнее 11 месяцев и 2 дня. Ничего не говорите. Ничего.

Да.