Выше неба — дальше горизонта (джен)

Примечания:

Интересный факт: в Англии любую группу сов называют парламентом. В «Хрониках Нарнии» этот момент занимательно обыгран.

По южную сторону Шриббла путешествие сразу стало легче. Во-первых, появились холмы и рощи, а значит, утих ветер. Погода значительно улучшилась, и Сьюзен спорола с одежды руны тепла. Во-вторых, Хэндри наконец-то смог трансфигурировать форменные ботинки и туфли в удобную обувь. В-третьих, Гарри нашёл какую-то знакомую траву, которую теперь использовали в качестве приправы. Ну, и в-четвёртых, на седьмой день пути странники вошли в лес, обозначенный на карте Гранта как Совиный.

— Согласно приложениям к нетленной книге, в этом лесу заседает Парламент королевских сов Нарнии, — рассказывал Хэндри, пробираясь по звериной тропе.

— А чем этот парламент заслужил столь пафосное название? — поинтересовалась Дафна.

Она ещё не полностью оправилась от плена в Погорелой башне и часто висла на плече Гранта. Он не мог не помочь девушке, хотя иногда она прижималась слишком сильно и больше мешала. Тащить кого-то на себе по лесу — то ещё испытание.

— Этот Парламент — не просто совы, это полноценный орган государственной власти, — сообщил Хэндри. — По-моему, они представляют всех птиц в Совете Нарнии.

— Так у них тут совократия? — фыркнула Сью.

— Вообще-то, мы — ух-ху — единственные разумные птицы в Нарнии от Начала Времён! Уху! — сварливо заявил кто-то.

Волшебники заозирались. На ветке прямо над их головами сидела большая белая сова.

— Хедвиг! — изумлённо воскликнул Гарри. Неужто это и в самом деле его сова?

— Долго же вы шли, ух-ху! — отозвалась сова, слетая к нему на плечо. — Приглашаю вас в Уухух-хух, резиденцию королевских сов Нарнии. Сегодня в полночь как раз начинается совещание, посвящённое магам и магии. Ждали только вас, уху.

— Зачем вам ждать нас? — спросил Гарри, который теперь шёл впереди, так как Хедвиг указывала направление с его плеча.

— Потому что здесь, уху, нет других людей, — ответила сова.

— Как это нет? — опешил Хэндри. — Куда… когда мы попали?

— В двухтысячный год Нарнии, ух.

— То есть Певенси ушли отсюда… чёрт знает сколько лет назад?! — вскрикнул Грант.

— Ух-ху, — кивнула Хедвиг. — А остальные люди Нарнии около сотни лет, уху, пребывают в заколдованном виде.

— И кто их заколдовал? — протянула Сьюзен.

— Ух-ху-ху-ху! — рассмеялась Хедвиг. — У сов — всё по распорядку! Все вопросы — на совещании!

Следуя её указаниям, волшебники продирались через голые кусты и запрятанные в снегу коряги ещё часа полтора. Наконец их взорам открылась большая поляна, посреди которой рос старый раскидистый дуб с большим дуплом примерно в двух метрах над землёй.

— Добро пожаловать в Уухух-хух, резиденцию Парламента королевских сов Нарнии! — провозгласила Хедвиг, усевшись на ближайшую ветку и торжественно расправив крылья.

Оказалось, нужно было влезть в дупло. Хэндри подсадил товарищей и подтянулся следом.

В дупле явно были чары незримого расширения, потому что внутри помещался полноценный дворец.

— Как палатка Малфоев на Чемпионате! — шепнула Сьюзен на ухо Дафне. Девчонки захихикали.

Помещение, куда попали волшебники, напоминало зал собраний какого-нибудь важного государственного органа, только вместо обитых бархатом кресел были золочёные насесты, а вместо трибуны председателя — тонкая мраморная колонна с искусными узорами.

Напротив входа тянулась вверх пришпиленная к стене верёвочная лестница. Хедвиг направила гостей к ней, а сама осталась внизу.

На втором этаже располагалась кругом четыре узкие кровати с неким подобием балдахинов. Вокруг суетились мелкие совушки, торопливо застилавшие постели.

— Почтенные советники предлагают вам отдохнуть до полуночи, ху-ху, — сообщила одна из них. Причём, совиное приухивание получилось у неё совсем тоненьким, девичьим, в отличие от басовитого уханья Хедвиг.

Волшебники воспользовались свободным временем, чтобы почиститься с помощью магии и полежать на нормальных, пусть и жестковатых постелях.

— Мечтаю о ванне! — простонала Сью, вытягиваясь во весь рост.

— О новой одежде, — добавила Дафна, с грустью осматривая порванный подол, который уже не поддавался Репаро.

— О яблочном пироге, — вздохнул Гарри.

Хэндри задумался, о чём мечтает он. Раньше — о путешествиях и открытиях, о Нарнии — после того, как дядя рассказал о ней. Всё сбылось, но ведь без мечты жить нельзя! Впрочем… была у него одна: признаться кое-кому в своих чувствах. Однако… Хэндри Грант — потомок чёртовых Предателей крови. Он принесёт лишь потери и горе. К тому же чувства не взаимны — он это уже давно понял. Поэтому Грант сказал:

— А мне нужны новые очки.

То была чистейшая правда. Очки Хэндри давно потрескались и, кое-как скреплённые Репаро, уже дышали на ладан. К счастью, они использовались всего лишь для защиты глаз от солнца. Магический аналог солнечных — те же функции, но без искажения цвета. А со зрением у Гранта всё было прекрасно, так что очки давно покоились на дне сумки.

Совушки приволокли волшебникам большую корзину с едой. Там нашлись и мясо, и свежий хлеб, и пара бутылок тёплого клюквенного компота, и даже печенье.

— Кентавры и фавны собрали, ху-ху, — сообщила та же совушка, что и в прошлый раз.

Время до полуночи коротали за копанием в сумках. Сьюзен вновь сортировала свою коллекцию травок. Гарри листал учебник по чарам за шестой курс. На раскрытой странице угадывался Патронус. Дафна что-то рисовала в маленькой книжечке, обтянутой салатовым шёлком.

Хэндри перечитывал некоторые главы учебника истории магии и вспоминал казавшиеся невероятно давними беседы с почтенным Серпенте.

— Ис-с-стинная ис-с-стория, — шипел змей, медленно ползая кругами, — в том, ш-ш-што единс-с-ственным умным ш-ш-шеловеком был С-с-салас-с-сар С-с-слис-с-серин.

Если Том Реддл нашёл древнего василиска, то его жизненный путь отнюдь не удивителен. Серпенте умел убеждать. Он твёрдо верил в превосходство Слизерина, мешая его с чистой магической кровью. Наверняка Волдеморт в своё время напитался змейской идеологией и начал сеять хаос, вместо того чтобы разобраться, что и как работает в Магической Британии.

За тех, кто слушал змея вместе с ним, Хэндри не беспокоился: среди них был лишь один слизеринец, и тот мог бы слететь с катушек, только если бы миру грозил апокалипсис. Ну, в самом деле, не считать же за него Жабу? Тут же Грант потёр предплечье. Оно, чёрт возьми, до сих пор болело и иногда кровоточило — раны всё никак не затягивались до конца.

— Ухуху! Совещание начинается через минуту! — возгласили снизу.

— Пойдёмте! — подорвался Хэндри.

За ним вскочили Гарри и Сьюзен. Дафна чуть-чуть замешкалась и, кажется, рассыпала содержимое сумки.

В зале все насесты уже были заполнены. Для гостей принесли большие подушки с растительными узорами. На колонну-трибуну взгромоздился огромный старый филин с кустистыми бровями.

— Ух-хуху, почтенный Парламент! — поприветствовал он. — Наше сегодняшнее, от шестого февраля двухтысячного года, совещание посвящено проблеме людей и магии в Нарнии. Председательствую я, сэр Гуамоколатокинт.

— Ух-хуху! — произнесли хором остальные совы.

— Итак, Хедвиг, поведай нам, что творится в том мире, ух! — распорядился филин.

Сова рассказала ужасающие вещи. В Хогвартсе Амбридж устроила настоящий террор, а за его пределами тихо и неумолимо наступал конец магии. Соплеменники Хедвиг поведали обо всём, о чём не сказала она: о панике, о подвиге сквиба, о побеге Анджелины.

— Теперь же я поведаю детям рода человеческого о том, что случилось у нас после Исхода Первой династии, ух, — продолжил филин.

* * *

Наместник Рилиан, оставленный королём Эдмундом, правил семнадцать лет. Нарния жила так же, как и при королях и королевах, но тень страха нависла над ними.

После Рилиана правили ещё восемь наместников. Каждому из них выпало много лет, спокойных и цветущих, но без королей и королев всё казалось не тем и не таким, словно раньше и трава была зеленее, и солнце ярче светило.

В 1343 году Дриниан, Десятый наместник, закрыл замок Первой династии, сочтя, что лишь короли и королевы достойны восседать на тронах.

В 1501, при Гвендолин, Семнадцатой наместнице, в Нарнию вторглись воинственные люди Запада. Их изгнали обратно, однако за время войны Нарния потеряла почти всех разумных животных — они просто не выдержали свалившихся бед.

Ещё с полсотни лет страна процветала, хотя и не так, как прежде. Тельмар, земли за Западными горами, присоединили к Нарнии в завоевательные походы Арраоса Коррса. Но кроме него и его соплеменников-драконов, там никто так и не поселился — исконным обитателям Нарнии чащи и холмы были милее гор и степей.

Новая беда пришла в 1899 году. Это была юная белокурая красавица из иного мира.

Рилиан III, Тридцать девятый наместник, юноша девятнадцати лет, едва унаследовавший венец наместников от своего отца, полюбил эту девушку с первого взгляда и тут же попросил её руки. Дева же разгневалась и мановением руки обратила Рилиана в камень.

Для Нарнии, где никогда не было переворотов и свержений, этого оказалось достаточно, чтобы окрестить её злодейкой. И люди, и другие народы встали против неё. И хоть не было больше магов в Нарнии, жители могли победить числом.

Поэтому Каменная колдунья обратила всех людей в статуи и пригрозила другим народам тем же.

Она сняла с головы каменного Рилиана венец и возложила его на свою голову.

С тех пор правят Нарнией безымянная Каменная колдунья и неизбывный страх.

* * *

Наверное, в каждом мире есть свой условный Тёмный лорд. А если его долгое время не было, значит, следующий окажется особенно ужасным.

Мерлин боролся с Морганой, Персиваль Светлейший — с Мордредом. При Основателях злодеев не было (разве что Слизерин, похоже, отличался скверным характером), и после них царила благодать. Зато в XIV веке появился Эадфлед из Хельма, которому — единственному из всех так называемых злодеев — профессор Биннс посвятил аж пять лекций подряд. Хотя дело могло быть в том, что Эадфлед дружил с так любимыми им гоблинами.

В общем, Гарри Поттер даже не сомневался, что в Нарнии найдётся кто-то подобный. И глядя на поведение сов, он не сомневался, кому придётся разбираться с Каменной колдуньей.

Неизвестно, кто сильнее: она или Джадис. Однако Гарри радовали два простых факта. Во-первых, им четверым, в отличие от детей Певенси, по пятнадцать-шестнадцать лет, то есть они всё-таки не совсем дети — а Поттер с первого курса крайне отрицательно относился к идее отправлять на войну детей. Во-вторых, они маги, а значит, у них есть способности, сопоставимые с тем, что умеет Колдунья. С другой стороны, у них нет Аслана, и Гарри не был уверен в том, что лев вообще появится.

— Вы говорите, замок закрыт, — сказал Хэндри, вырвав Поттера из раздумий. — Как туда попасть?

— Ух-х, — вздохнул Гуамоколатокинт, — Дриниан оставил ключ на Каменном Столе, ух. Вам нужно туда, ух-ху.

— А зачем нам замок? — тихо спросила Дафна, когда совы объявили совещание оконченным и принялись разлетаться.

— Чтобы вернуться домой, нам, скорее всего, нужен Фонарный столб, — туманно пояснил Грант. — На моей карте его нет, но он должен быть на карте Нарнии, принадлежавшей королям и королевам.

Пока Хэндри объяснял девушкам, о каком фонаре он только что говорил, Гарри поднялся в комнату. У самого входа он споткнулся обо что-то и растянулся на неровном полу.

В свете Люмоса заблестела дивной красоты серебряная диадема. Она изображала ветви какого-то дерева, на которых расположилась стайка сниджетов. По центру передней части диадемы сидел воронёнок, пробующий взлететь.

Гарри бережно поднял диадему, собираясь переложить её на Дафнину постель, чтобы больше никто не наступил на эту красоту.

Внезапно шрам обожгло болью. Опять! Гарри хотел отбросить диадему, но она словно прилипла к рукам. Перед глазами замелькали видения, похожие на кадры киноплёнки.

…Худой черноволосый подросток пишет строку за строкой в потрёпанном чёрном дневнике…

…Он же бредёт вверх по скользкому от грязи склону холма. Вокруг — сплошная серая стена дождя. Жутко холодно…

…Повзрослевший парень задумчиво ведёт ручкой по тетрадному листу, потом вскакивает и начинает лихорадочно рыться в наваленных вокруг книгах…

…Он же говорит с василиском. Змей недоволен: он извивается, шипит, трясёт головой…

…Тот же парень, вернее, уже молодой мужчина, беседует за чашкой чая с невысокой пухлой леди в изящной шляпке с вуалью. Рядом лежит тетрадь, в которой мужчина изредка что-то черкает…

…Мужчина, уже совсем другой, стоит в разгромленной комнате. Среди обломков мебели лежат две женщины. Обе забрызганы кровью. Возле одной из них заходится плачем ребёнок. Второй сидит в чудом уцелевшей кроватке и смотрит на гостя. Мужчина берёт плачущего малыша на руки и укачивает, успокаивая. Внизу раздаётся грохот. Мужчина прячется вместе с ребёнком…

…Кто-то рыдает в комнате. Кто — не видно, но он зовёт Лили. Когда за стеной слышатся тяжёлые шаги, он замолкает и, похоже, выпрыгивает в окно. Тот, кто громко шагал, входит и начинает причитать. Резко замолкает на минуту, снова причитает. Ругается с ещё одним посетителем, который будто вылаивает слова. Оба уходят…

…Мужчина стоит в комнате с ребёнком на руках. Теперь на полу лежит лишь одна женщина. Он бесшумно покидает дом…

В голове немного прояснилось, и Гарри осознал себя снова собой. Такого с ним не было даже при беседе с дневником! Что это за диадема? И где она? Гарри в недоумении уставился на свои руки. Всё-таки отбросил, что ли?

Тут он осознал, что его ботинки и брюки насквозь промокли, и вокруг как-то подозрительно холодно. Гарри запоздало огляделся. Так и есть. Он плёлся куда-то по колено в снегу и почему-то в мантии-невидимке.

Со всех сторон тянулось бесконечное белое поле, залитое холодным, сероватым солнцем. Кое-где на снегу зеленели подозрительные пятна, больше похожие на плесень. Отчётливо пахло гнилью. Наперерез ползли, задумчиво подёргивая щупальцами, красно-жёлтые, как язвы, мурлокомли.

«Может, это всё ещё глюки?» — вяло подумал Гарри, не переставая брести вперёд.

Не подтверждая, но и не опровергая его слов, чей-то тихий голос издевательски прошипел:

«Ну с-сдрас-с-ствуй, львёнок-х-х!»