Карма, бессердечная ты с... (гет)

Несколько месяцев спустя.

План удалось реализовать на удивление успешно, никаких осложнений не возникло. Семья Паркинсон, конечно, оплакала ее, но новость, что их дочь была убийцей, подкосила их гораздо сильнее. Репутация для ее родителей значила слишком многое. Старший инспектор Чжао сдал Панси в лечебницу, снабдив поддельными документами. Оставалось только следить, чтобы пронырливые журналисты не наделали фотографий. Дело Флориста было громким все-таки. Но учитывая состояние подозреваемой, к ней никого не пускали, кроме адвоката. Для единственного фото в пресс-релизе полиции Гермиона заколдовала лицо Панси так, чтобы определенное сходство имелось, но никому из волшебников (если бы вдруг кто случайно прочитал маггловскую прессу) в голову не пришло, что это она. Очень жаль, что такие чары недолго держатся.

Постепенно жизнь входила в привычное русло. Поттер на радостях от очередного спасения волшебного мира взял отпуск, оставил Джеймса у бабушки с дедушкой и увез Джинни на неделю в Грецию, где как раз в это время проходил финал Чемпионата Европы по квиддичу. Само собой, она тут же простила ему все прегрешения. По возвращении его ждали очередные дела с низзлами, старушками и запрещенными зельями. А через месяц стало и вовсе не до того — Джинни объявила, что у них снова будет ребенок. Продуктивный получился отпуск.

Чжао Юньлань с Шэнь Вэем, наконец обретя друг друга и в кои-то веки без всяких внешних угроз, наслаждались заслуженным счастьем и тем, что называют конфетно-букетным периодом. Только букеты им обоим не нужны были. А конфеты Шэнь Вэй порицал, заставляя Юньланя правильно питаться.

С волшебниками они не то чтобы сдружились, но контакт старались поддерживать. По возможности собираясь хоть раз в месяц, в пабе пропустить по стаканчику. Хотя долго не засиживались — всех ждали дома более интересные дела. Пока продолжался суд над Панси, это случалось чаще, ведь всем были интересны подробности, узнать которые мог только Чжао Юньлань. Кроме того, у Гарри был свой интерес — нельзя было терять из виду людей, знавших о волшебном мире. Чжао Юньлань в свою очередь считал, что волшебники однозначно входят в категорию полезных знакомств, поэтому надо не терять связь.

Драко с Гермионой после месяца тайных свиданий решили, что они достаточно взрослые и сильные духом волшебники, чтобы наплевать на общественное мнение и неминуемую шумиху в прессе и официально объявить об отношениях. С родителями было сложнее и проще одновременно. Точнее, с Гермиониными было просто — они Драко не знали, про роль в войне тем более, а детские жалобы Гермионы на школьного задиру помнили смутно. А вот со старшими Малфоями все обстояло сложновато. Люциус, будучи по жизни приспособленцем, давно понял, куда теперь ветер дует, и всячески демонстрировал свое расположение к Гермионе. Он справедливо предполагал, что у девчонки есть все шансы стать Министром магии, судя по тому, что она уже успела провернуть еще до того, как ей исполнилось двадцать пять. Нарцисса же полностью оправдывала стереотип мамочки-наседки единственного сына, ненавидящей любую девушку, которая угрожает этого сыночку от маминой юбки оторвать. А учитывая происхождение этой девушки и блэковское воспитание… В общем, Драко приходилось применять всю свою слизеринскую изворотливость, чтобы не допускать скандалов. К осени они с Гермионой решили жить вместе, а поскольку мэнор отпадал из-за страшного прошлого и еще более ужасной Нарциссы в настоящем, они купили дом в пригороде Лондона. Как он сообщил об этом родителям, и что на это сказала Нарцисса, Драко отказывался говорить наотрез, только в тот вечер он каким-то образом оказался у Поттеров, пьяный вдрызг. Сказал, что это Гарри во всем виноват, значит обязан о нем теперь позаботиться, мол, это его месть и вырубился на диване. Гарри сначала не понял, а потом вспомнил угрозу Малфоя заставить пожалеть, что разрушил его отношения с Асторией, и только посмеялся с такой «страшной» мести.

— Измельчал что-то Слизерин, — пробормотал Гарри, левитируя Драко в гостевую спальню.

Отрекаться от сына Малфои, конечно же, не стали, но встречаться с новоиспеченной парочкой предпочитали на нейтральной территории и не слишком часто. Сам Драко появлялся в мэноре на обед каждое воскресенье, когда Гермиона, в свою очередь, посещала семейные сборища в Норе или у Поттеров. Пока такой расклад всех устраивал.

* * *

— Гермиона? Малфой? — Гарри Поттер вышел из камина в их гостиной, на всякий случай прикрывая глаза. Была пара инцидентов, после которых он обзавелся такой привычкой.

— Все прилично, Гарри, проходи, — рассмеялась Гермиона.

— Но вот, если бы ты пришел на полчаса позже, кто знает, — не удержался от подкола Драко. — С чем пожаловал, Поттер?

— Джинни себя плохо чувствовала всю неделю и ходить ей все трудней, хотя всего-то шестой месяц заканчивается. Поэтому к нам для помощи переехала Молли. Я люблю и Джинни, и Молли, и детей, особенно своих, но я уже не могу ничего слышать о беременности, а от наставлений, как сбалансировать воспитание нескольких детей, у меня пухнет голова. Поэтому я здесь и принес вот это, — Гарри достал из кармана мантии маленькую бутылочку и, не замечая странных переглядываний Драко и Гермионы, поставил ее на стол, возвращая прежний размер. Это оказалась литровая бутылка «Старый Огден».

— Эм, Поттер? — медленно начал Драко, завороженно глядя на бутылку. — Я, конечно, польщен и все такое, но почему ты не пошел с этим к лучшему другу?

— Гермиона тоже мой лучший друг. А у Рона сейчас самый отвратительный розово-сахарный период в отношениях с Мэри Сюзанной. С ним невозможно нормально общаться. Вы уже, к счастью, эту стадию миновали. Ну и еще кое-что есть, что я могу обсудить только с вами.

— Я бы обиделась — у нас все прекрасно, как в первый день, — но есть вопрос поважнее, — поджала губы Гермиона.

— Да. Боюсь, тебе придется все-таки еще немного послушать про беременность. И пить придется одному, — многозначительно сказал Драко, беря Гермиону за руку.

— Это еще почему?

— Гарри…

— Поттер, не тупи.

— Гермиона? Неужели ты?

— Шесть недель, — смущенно кивнула Гермиона.

— Ну, Малфой! А почему пить одному? Гермиона понятно, но ты-то не беременный, это надо отметить!

— Я обязан выражать солидарность с женщиной, носящей моего ребенка, — процитировал понятно кого Драко. — Чтобы лучше понять, что ей приходится испытывать, все лишения и боль.

— Э, не ожидал. Малфой, ты ли это? Реально отказываешься от стаканчика лучшего огневиски?

— Мне уже угрожали блевательными батончиками Уизли! — взорвался Драко. И вообще, это все ты виноват!

— Что? — оторопел Гарри. — Я-то каким боком виноват в том, что вы не предохраняетесь?

— В том-то и дело, что мы предохранялись! Зельем.

— Скажите, у кого вы его брали, чтобы я потом точно знал, к кому нельзя обращаться. Но все равно не понимаю, причем тут я.

— А из-за кого Грейнджер, ни разу не сотруднице аврората, осмелюсь напомнить, пришлось лезть в логово наркозельеделов перед самым Хеллоуином?

— Ну, это из-за меня, да, но я уже говорил, ситуация так сложилась, и вообще причем тут Гермионина беременность…— Гарри испуганно округлил глаза от пришедшей в голову мысли. — Но ведь с тобой…

— Да все со мной там было в порядке, Гарри, — успокоила его Гермиона, — и не слушай Малфоя, ему лишь бы переложить вину. Сам не подумал о последствиях применения Катаризои, а теперь пытается вывернуться… Если, конечно, он действительно не подумал, — она немного зло глянула на Драко, — а не решил воспользоваться ситуацией, я лично уже ни в чем не уверена.

— О, Мерлин, — страдальчески простонал Драко,— ну сколько можно. Не собирался я тебя специально беременеть. Не настолько я боюсь вымирания. И вообще тоже хотел еще пожить спокойно, сделать предложение на Рождество, выждать хотя бы полгода помолвки, потом еще год…

— Вы меня запутали, что произошло, какой еще Ката... чего-то там, и при чем тут я? — не выдержав повысил голос Гарри.

— Так это из-за тебя мне пришлось дать его Грейнджер, — охотно переключился на него Малфой. — Перед отправкой на твое дурацкое дело. Катаризои — в переводе с греческого «чистая жизнь», артефакт, действующий по аналогии с безоаром, только лучше. Редчайшая вещь, жутко дорогая и мало кому известная, — не смог удержаться от хвастовства Драко, но раздраженные взгляды Поттера и Грейнджер заставили вернуться к сути. — Сделан в виде тонкого ожерелья, как будто из топазов, но это маскировка. Собственно, в его структуре есть и безоар, но не только, и при активации частицы проникают под кожу и в кровь. Вот только из-за сочетания наложенных чар в крови нейтрализуются, как выяснилось, не только яды или наркотические зелья, но и вообще любые не лечебные. И контрацептивное в том числе.

— Но я об этом узнала слишком поздно, — вздохнула Гермиона.

— Поздравляю! — Гарри порывисто обнял подругу. — Ты знаешь, что это на самом деле счастье? Да?

— Конечно, Гарри, — рассмеялась Гермиона, обнимая его в ответ.

— Хотя нелегко тебе придется, с двумя Малфоями-то, — посочувствовал ей Гарри, отходя от нее.

— Ничего, справлюсь.

— Ага, как только сама станет Малфой, — ехидно произнес Драко и игнорируя возмущенное «Только наполовину! Я сказала либо двойная фамилия, либо я вообще остаюсь просто Грейнджер», продолжил, — так сразу сможет перестать маскировать свою слизеринскую сущность. И тогда посмотрим, с кем из нас нелегко.

— Сущность, да… — Гарри, внезапно посерьезнел и впал в задумчивость.

— Гарри, ты чего? Ты же не думаешь, что я… да Малфой просто издевается, как обычно.

— А? Да нет, дело не в этом. Я прекрасно знаю, какая ты, — Гарри ободряюще улыбнулся. Хотя про себя подумал, что Малфой вообще то скорее всего прав. — Просто есть кое-что, что… Я не хотел говорить. Но на завтра Чжао Юньлань с… — у Гарри дрогнул голос, — Шэнь Вэем пригласили меня с вами к себе на новоселье. И я понимаю, что не выдержу. И…

— Гарри? — встревоженно обняла Гермиона безуспешно пытающегося подавить слезы Гарри. — Что случилось? Что не так с новосельем?

— Брат, — всхлипнул Гарри, — я так виноват…

Драко подошел к столу, налил из принесенной бутылки полный бокал и протянул его Гарри.

— Так, Поттер, выпил, успокоился и рассказал нам, что происходит.

— Я почти полгода старался не думать о том, что произошло во время расследования дела Паркинсон. Успешно. Ну, сначала отпуск, накопившаяся текучка по возвращении, потом беременность Джинни — сами знаете, в этот раз все тяжелее проходит, чем с Джеймсом, так что у меня голова была забита достаточным количеством проблем. Но каждый раз, когда мы встречались с ними и вы начинали вспоминать свои прошлые жизни, а я выпал из этого…

— Боже, Гарри нет, — Гермиона прикрыла в изумлении рот рукой, поняв, к чему он ведет. Драко тоже в шоке замер, глядя на Поттера. — Скажи мне, что ты не настолько безрассуден.

— Я не был. До наших последних посиделок три недели назад. Вы тогда что-то особо разошлись. Джинни осталась в Норе ночевать, потому что плохо себя почувствовала и побоялась пользоваться камином. И мне было так обидно, что я упустил что-то важное...

— Ты активировал Амилалт, — констатировал Драко. — Грейнджер, почему ты оставила ему на хранение именно эту часть? Убивающую половину он бы точно не стал активировать.

— Я решила, что такую опасную вещь лучше не хранить в доме, пропитанном Темной Магией. Что я лучше присмотрю за ней. Не думала, что Гарри… — Гермиона чуть сама не начала рыдать.

— Нет, Грейнджер не надо, прости, я тоже не подумал, только не реви.

— Да, Гермиона, не надо, — всполошился Гарри, понимая, что подругу в ее положении нельзя волновать, и что рыдать она может начать из-за любой мелочи. А Малфой ему голову открутит. — Все же нормально. Я в порядке.

— А если бы что-то пошло не так? Как ты его активировал вообще?

— Ну, я так понял, он срабатывает на любую направленную магию, поэтому простеньким заклинанием, — Гарри смутился.

— Каким?

— Ты только не смейся. Экспеллиармусом.

Драко все-таки фыркнул, но под строгим взглядом Гермионы сделал серьезное лицо.

— Гарри, это не смешно. Ты же мог пострадать!

— Ну ладно, не пострадал же. Чего теперь зря переживать? Тем более, тебе нельзя, — попытался отвертеться от лекции Гарри.

— Действительно, Гермиона. Давай лучше узнаем, стоило ли оно того и почему он теперь боится встречаться шефом Чжао и профессором?

— Чжао Юньланя не боюсь. Только… и не боюсь даже, а просто не знаю, как реагировать. Как он воспримет?

— Да кем ты там был? Что у тебя было с Шэнь Вэем?

— Мы были... братьями — еле слышно признался Гарри.

— Не может быть, — сглотнула Гермиона. После героического спасения Дисина среди яшоу распространилась история о произошедшем и о родственных связях темного Повелителя и Посланника. — Скажи, что ты это в переносном смысле, что вы были лучшими друзьями детства.

— У нас не было близких друзей в детстве. Были только мы друг у друга. Близнецы, всегда вместе. Пока он не оставил меня, — Гарри снова всхлипнул. — Как же я теперь понимаю Джорджа. Но мне пришлось гораздо хуже, чем ему. И я стал… это было ужасно…

— Повелитель Е Цзунь? — недоверчиво прошептал Драко. — Да как так-то? Вы же совсем не похожи!

— Еще как похожи, — покачал головой Гарри. — Просто в этой жизни мне вовремя показали другой путь. И то полностью избавиться от тьмы мне не удалось. Думаю, не случайно крестраж тогда получился из меня, а не из игрушки, например, валявшейся рядом.

— Но ты же смог измениться. Улучшил карму. Я не думаю, что Шэнь Вэй будет вспоминать плохое. Он обрадуется брату, — погладила Гарри по голове Гермиона. — Думаю, мы с Драко завтра не пойдем туда. Вам надо поговорить без лишних свидетелей. Да и пить все равно нельзя. Скучный праздник получится, — попыталась поднять настроение Гермиона.

— Я всегда думал, за что мне это, такая жизнь, Волдеморт, — вздохнул Гарри, — А теперь понял — в искупление. Я, то есть Е Цзунь, перед смертью обратился к свету, раскаялся, хотел все изменить. Вот теперь в этой жизни и меняю. Борюсь со злом, каким сам был.

— Ты и сейчас не лучше! Применять заклинание к артефакту? Поттер, ты хуже, чем злодей, ты идиот!!!

Конец.