Маг и его Тень. Рождение Мага (гет)

Следующим утром Дамблдор не спустился в Большой зал. Его место за преподавательским столом, к всеобщему изумлению, занял не кто иной как Люциус Малфой. Когда пропитанная шоком и неверием тишина сменилась возмущенными возгласами, улюлюканьем и недовольными шепотками, маг с невозмутимым видом поприветствовал собравшихся.

— Должен вам сообщить, что совет попечителей отстранил Альбуса Дамблдора с поста директора. В Хогвартсе было применено одно из трех непростительных заклятий и совершено несколько нападений с применением могущественной черной магии, в результате чего пострадали ученики. Пострадавший от наложенного Империо Рональд Уизли, сын уважаемого министерского работника, в настоящее время находится на обследовании в Мунго. Во время расследования я, как глава совета, займу кресло директора школы Хогвартс. Вы очень поможете министерству, если сообщите все, что вам известно о нападениях. Аврор Долиш прибудет через час и внимательно выслушает каждого, кто захочет помочь.

Гарри сжал вилку, задержал дыхание. Малфой говорил так, словно искренне сожалел о случившемся и всем сердцем желал помочь юным волшебникам. Изумительно подобранный тон, соответствующие жесты, взгляды и даже наклон головы, полные эмоциональных переливов интонации. И немаловажный аккорд: Уизли — уважаемый служащий министерства, кто бы мог подумать. Даже негодующие гриффиндорцы после его речи поутихли и теперь молча разглядывали нового директора. Из общего врага он за какую-то минуту превратился в неприятную, но необходимую меру безопасности, которую лучше спокойно переждать, чем выступать против. Если бы только Малфой попытался заставить школьников молчать и подчиняться, то, не имея ничего кроме министерской поддержки, он не приобрел бы никакого влияния. Смешно думать, что та же МакГонагалл следовала бы его распоряжениям даже при наличии подписанного лично министром приказа. Разумеется, отец Драко мог бы вести негласную войну и со всей школой, ему бы хватило ума и выдержки, вот только на репутации аристократа это отразилось бы не самым благоприятным образом. Да и не за этим он сюда явился. В сказку о Люциусе Малфое, согласившемся ради блага общества принять пост директора, Гарри не верил. И очень хотел знать, что магу понадобилось в Хогвартсе на самом деле.

Вопреки ожиданиям, его не вызвали в кабинет директора. Похоже, полномочий применять Веритасерум и допрашивать учеников без присутствия декана у Малфоя не было. Выслушивать сказки Гарри Поттера он не желал. Но это ни в коем случае не означало, что в ближайшее время в чай основного подозреваемого будут добавлять только молоко. А Кулон отравителя по-прежнему лежал в Тайной комнате. Оборвать ритуал невозможно, иначе следующей возможности придется ждать еще несколько месяцев. Избавиться от Малфоя, конечно, заманчиво. Другое дело, что Гарри понятия не имел как это сделать. Вариант внезапно напасть и заколдовать даже не рассматривался, такое разве что с Локонсом бы сработало. Да и в искусстве внушать людям свою волю он был не настолько уверен. До сих пор у Гарри получалось управлять только сверстниками (да и то не всегда), а не обученными окклюменции магами.

В тот же день котел Гарри опрокинулся, забрызгав Лаванду и Парвати густой основой для перечного зелья. Снейп немедленно воспользовался предоставленным шансом, чтобы снять двадцать баллов и назначить виновному отработку. Виновным, естественно, оказался Поттер. Что с того, что он прекрасно видел, как Драко прятал палочку в карман? Все равно Снейп бы даже не стал его выслушивать. Когда Гарри пристально взглянул в глаза слизеринца, тот впервые не отвел взгляда. Думает, что отец сумеет защитить его от любой напасти? Ну-ну. Сам того не зная, Драко подкинул сопернику прекрасную идею. Не стоит обижать человека, имеющего несколько твоих волосков, которые можно бросить в оборотное зелье. Вообще-то они хранились у Криса, но Гарри не сомневался, что сможет получить один, когда окончательно обдумает внезапно пришедший в голову план. А пока следовало позаботиться о предстоящей «отработке».

«Крис, я не дурак и помню, что от сыворотки правды нет антидота. Но, боюсь, у нас с тобой есть вполне реальная возможность поговорить по душам с Люциусом Малфоем. Так что если у тебя есть предложения…»

«М-м-м… Подменить бокалы?»

«Не думаю, что он составит компанию гриффиндорскому второкурснику. И вином тоже вряд ли угостит. Скорее вольет в меня чашку тыквенного сока и примется подробно обо всем расспрашивать».

«Антидота к Веритасеруму действительно не существует, — со вздохом признался Крис. — Сопротивляться ему тоже никто не умеет».

«То есть мне в любом случае придется говорить правду?»

Новость вызвала не отчаянье, а холодное бешенство. Вдруг захотелось сказать Малфою много-много нелицеприятной правды, которую холеный аристократ вряд ли ожидает услышать. Но раз уж подвернулась оказия, как тут не выговориться вволю? Интересно, под действием Веритасерума человек говорит истину или только то, что считает таковой?

И вдруг Гарри осенило. Он с удовольствием ответит на все вопросы и будет говорить только чистую правду. А если кто-то не сможет расшифровать его ответы, это уже не его, Гарри, проблемы.

В кабинете зельеварения кроме Малфоя обнаружился еще и Снейп. Наверное, решил хоть как-то проконтролировать предстоящий допрос и лично убедиться, что бывший Пожиратель смерти — если только они бывают бывшими, — не причинит ученику вреда. Спасибо, профессор, но лучше бы вы все-таки не шли на поводу у Малфоя и не соглашались бы на представление с зельем. Замок защелкнулся за спиной, стоило мальчику переступить порог.

— Что мне надо делать, сэр? — Гарри до последнего притворялся, что не замечает присутствия постороннего.

— Ваша отработка переносится на другое время, мистер Поттер, — тихо и почти ласково ответил Малфой. — Вы ведь не откажетесь помочь разоблачить преступника? Насколько мне известно, именно вы обнаружили большинство жертв и не так давно подверглись нападению…

Гарри молча кивнул. Теперь, когда он знал, что надо сделать, им овладел азарт человека, гладящего химеру. Ему не меньше чем Малфою хотелось начать и проверить свой план в действии. Светловолосый маг придвинул к нему стакан с тыквенным соком.

— Сюда подмешано зелье, которое не позволит тебе солгать. Не думай, что мы не верим тебе, но детям свойственно приукрашивать некоторые подробности, а это может отразиться на деле, — с ноткой извинения проговорил он.

Очень умно. И даже фальши в голосе не чувствуется. А главное, впоследствии никто не сможет предъявить никаких претензий. Гарри Поттера честно предупредили о наличии в соке сыворотки правды, а не вливали в глотку силой. Слова Малфоя звучали так, словно давать Веритасерум всем свидетелям было обычным делом, но в то время и не указывали на это прямо. Если Поттер выпьет предложенное зелье, то сделает это совершенно добровольно.

— То есть Веритасерум? Я не буду его пить, мистер Малфой, — улыбнулся Гарри. Вдруг еще есть шанс отказаться? — Его запрещено применять к несовершеннолетним. Приходите лет через пять, заодно будет время составить список вопросов.

Снейп фыркнул, но ничего не сказал. Заливать в ученика зелье или еще каким-либо образом помогать Малфою он явно не собирался. Но Люциуса это не слишком расстроило. Он не был бы чистокровным лордом и главой рода, если бы не умел быстро находить выход из щекотливых ситуаций.

— Все верно, мистер Поттер. Но согласитесь, обстоятельства весьма необычны, школе угрожает опасность. Боюсь, мне придется настоять.

Гарри оставалось только пожать плечами и демонстративно осушить кубок. Лучше уж так, чем под чарами принуждения. Серые глаза удовлетворенно сверкнули. Малфой словно сытый кот откинулся на спинку кресла.

— Ваше имя?

— Меня зовут не Николас Фламель, — послушно протянул Гарри.

Ему как никогда хотелось говорить только правду. А еще он никогда не думал, что это будет настолько легко и приятно. Может, сыворотка запрещена не потому, что ее применение неэтично, а потому, что может заменить наркотик?

На какое-то мгновение глаза Малфоя изумленно расширились. Снейп заинтересованно привстал со скамьи. Но Гарри уже ни о чем не волновался. Он, в конце концов, поведал волшебникам чистую правду. Его действительно звали не Николас Фламель. Правда, сказал он об этом не по-английски, а по-русски. Его он знал хуже чем родной английский, но все же мог вполне сносно изъясняться. Спасибо Крису, обучавшему его не только магии, но и множеству других полезных вещей. Не было никаких сомнений, что и Малфой, и Снейп прекрасно знают латынь и, возможно, французский. Немецкую речь они тоже вполне могли понять, рисковать не хотелось. Но кто в Британии станет учить странный язык далекой страны, в которой никогда не бывал? Даже Крис знал его лишь потому, что довольно часто встречался с магами из России и не желал пользоваться услугами посторонних переводчиков. Конечно, ничто не мешало Люциусу сохранить воспоминания в думосбросе и затем найти знающего человека. Но, во-первых, на это уйдет время, во-вторых, мало кому можно показать такие воспоминания, а в-третьих, Гарри не собирался упрощать ему жизнь прямыми ответами.

— Кто ты такой? — в игру включился Снейп. Любопытство сгубило не одну сотню книззлов, профессор.

— Я человек, — в этом Гарри был совершенно уверен.

— Отвечайте по-английски, Поттер, — как можно четче проговорил Малфой.

Вот только не имел Веритасерум подчиняющего эффекта, не имел. Вопроса не прозвучало, отвечать Гарри не стал. Он не сводил взгляда с бликов на банках, в которые были заключены жутковатые твари. Могут ли они ожить, если разбить стекло? Вряд ли.

— Почему вы не говорите на родном языке? — зельевар еще раз попытался зайти с другой стороны.

— Я не хочу, чтобы вы понимали мои слова.

Мужчины переглянулись. Аристократ поднял палочку, но Снейп неожиданно вскинулся и встал между ними.

— Никаких заклинаний, никакого принудительного воздействия. Ему двенадцать лет. Помни об этом.

А вот на этот раз действительно спасибо, профессор.

И снова Люциус не позволил эмоциям отразиться на лице. Только ненадолго задержал на Снейпе взгляд и не слишком довольно кивнул. А затем медленно убрал палочку в трость. Еще минут пятнадцать Гарри охотно признавался, кем он не является и чего не делал никогда в жизни. Список можно было бы продолжать до бесконечности, ибо жизненного опыта у него, как выяснилось в процессе, не было совсем. По крайней мере до сих пор он успел сделать и повидать смехотворно мало. Затем действие Веритасерума закончилось, и гриффиндорец невинно поинтересовался, не рассказать ли старшим об особенностях нарезки златоглазок или способах удобно устроиться на парте во время урока истории. Раз уж их так интересует именно его последнее времяпровождение, то надо признаться, сегодня он занимался именно этим.

— Когда вы выучили русский, мистер Поттер? — поинтересовался Малфой.

— Еще до Хогвартса, пока дома сидел, и делать было нечего, — он небрежно пожал плечами, будто это было таким пустяком, о котором и говорить не стоило.

Снейп только скривился и махнул рукой на дверь. Разлившая в воздухе ярость Малфоя приятно грела душу.

Достав в спальне карту Мародеров, Гарри убедился, что алхимик остался в лаборатории, а свежеиспеченный директор сидит в своем кабинете. Рядом также виднелась точка, подписанная «Драко Малфой». Он усмехнулся и спрятал карту. Еще минут через десять он забрался под одеяло. Рука привычно скользнула под подушку.

И пальцы коснулись холодной шершавой кожи.

Гарри замер. Он уже догадывался, что именно нашел в собственной постели, но очень хотел ошибиться. Но нет — дневник Риддла, уже очищенный от копоти, приглашающее шелестел страницами.

«Н-да, день подарков. Раз уж нам так сегодня везет, давай пойдем гулять, вдруг еще чего интересное перепадет», — предложил Крис, листая чистые, чуть обугленные страницы.

* * *

Переписываться с Риддлом, как и давать ему знать о том, что у его дневника в который раз сменился хозяин, Гарри не хотелось. Но и оставлять его в спальне было слишком опасно. Сомнительно, что Люциус Малфой удовлетворится вчерашним разговором и оставит его в покое. Если бы после уроков его вещи оказались не на своих местах, Гарри это не слишком удивило. Поэтому он благоразумно уменьшил запасную мантию с отражателями и спрятал в сумку. Также туда легли мантия-невидимка, дневник и карта мародеров. Остальные вещи либо достались ему от Дадли (вот уж что точно не жалко потерять), либо были куплены в Косом переулке и особой ценности не представляли.

На чарах он чувствовал себя шпионом, взявшим в секретной лаборатории склянку с последней разработкой и случайно задержавшимся в двух шагах от порога. Надо безмятежно улыбаться и не показывать, что куда-то торопишься. И не тянуться к сумке через каждые пять минут, проверяя, на месте ли черная тетрадь. Тетрадь, к сожалению, была на месте. Справившись с заданием, Гарри откровенно скучал. Гермиона шепотом указала однокурснику на неправильный взмах палочкой, тот в ответ молча ткнул в цветущую ветку вишни. Какая разница, как держать палочку, если заклинание все равно работает? Грейнджер досадливо тряхнула пышной каштановой копной и обиженно отвернулась. Ей еще предстояло зачаровать свой цветок, упрямо отказывавшийся распускаться до конца, несмотря на идеальный жест и правильную формулировку. После урока Гарри пришлось притвориться, что ему срочно нужно в библиотеку, и обед придется пропустить. Гермиона пообещала присоединиться к другу через двадцать минут и, получив благосклонный кивок, вместе со всеми ушла в Большой зал.

Гарри, который, разумеется, если куда и собирался, то уж точно не в библиотеку, под мантией-невидимкой спустился на третий этаж. Задержавшись ненадолго в туалете Миртл, он убедился, что незнакомый человек, вероятно, кто-то из авроров, находится в спальне второго курса. Как и следовало ожидать, Малфой не терял времени зря. Но почему же не решился лично обыскивать чужой сундук? И что именно хотел найти? Теперь, когда все подозрительные магические предметы лежали в сумке, он был совершенно не против, чтобы кто-то осматривал его гардероб. Особенно если этот кто-то будет настолько любезен, что сложит носки попарно. Но надеяться на это было глупо. Внезапно сердце кольнуло нехорошее предчувствие.

«А если он не взять, а, наоборот, подбросить что-то хочет?»

«Лишь бы это что-то было полезным. И дорогим, тогда мы его сможем продать, — не раздумывая, произнес Крис. — И дать Скитер еще одно интервью. Ты же сам хотел стать самой противоречивой и непредсказуемой личностью в Британии, чтобы Дамблдор потом не знал, как преподнести обществу Избранного. И чтобы это самое общество потом с замиранием сердца ждало, будешь ли ты убивать Темного Лорда, присоединишься к нему или и вовсе станешь издавать детские книжки с авторскими иллюстрациями».

«Отлично, то есть, если мне через пару часов покажут жертвенный нож со следами крови, надо будет вежливо предупредить, что его ни в коем случае нельзя чистить и поинтересоваться, из которой именно жертвы Малфой его достал. И с легким укором попросить вернуть на место, пока ритуал не сорвался».

«О-о-о, хотел бы я видеть лицо нашего нового директора, когда он услышит от тебя нечто подобное! Но зная, насколько он прижимист, не думаю, что Малфой подарит нам что-то стоящее. И вообще вряд ли хоть что-то подарит. Вот поколдовать с чужой палочкой, а затем подбросить ее владельцу — это его».

О палочке Гарри не беспокоился. В кармане мантии он ее не носил, а вытащить оружие из чужого рукава только очень ловкому вору дано. С таким же успехом можно ждать, пока она сама выпадет.

«Я вот думаю, что делать с дневником? Уничтожать теперь нельзя. Ну, если его и в самом деле прислал Дамблдор, то он ведь наверняка потом спросит, что я с ним сделал. Не могу же я честно признаться, что тренировал на нем Адское пламя…»

«Его в двенадцать лет никто не наложит. Даже сам Дамблдор. Так что этот вариант уж совсем дико звучит», — зевнул Крис.

«Соврать, что случайно потерял? Такую отговорку можно использовать только один раз, — Гарри еще не забыл, что ему, возможно, придется объяснять директору, каким образом тетрадь оказалась в руках неизвестного мага, если до того в ней писал Гарри Поттер. И, что еще хуже, признаться Крису, что нарушил прямой запрет из любопытства и чувства противоречия. — Смотри, Дамблдора убирают из школы, и в тот же день он присылает мне дневник, где написано, как открыть Тайную комнату. Значит ли это, что он ждет от меня внезапного озарения и эпической битвы с Саашшесс? Наверняка. Только что-то мне его вариант не совсем нравится, — мальчик задумался. — А если попросить у нее старую шкуру и показать директору, мол, чудовище Слизерина убито?!»

«Ага, — паскудно усмехнулся Крис. — За пару часов в одиночку разделать пятидесятиметровую змею — подвиг покруче, чем убить Темного Лорда. А потом Дамблдор попросит пару ядовитых клыков, чтобы в кабинете на память повесить, и что мы с тобой будем делать? Или сразу признаемся, что василиск внезапно испарился, стоило содрать немного чешуи?»

Гарри задумчиво провел пальцем по гравированной змейке, холодный металл покалывал кожу. В любом случае нельзя стоять тут и решать за Саашшесс. Ее происходящее в первую очередь касается. Короткое шипение, и раковина отъехала в сторону. Этот ход был давно исследован вдоль и поперек, прыгать можно было без опаски свернуть шею или приземлиться на острые шипы.

Стоило переступить порог Тайной комнаты, как у Гарри напрочь вылетело из головы все, что он собирался рассказать василиску. В дальнем конце зала, у статуи Салазара Слизерина, стояла знакомая фигурка в потрепанной гриффиндорской мантии. Рыжие волосы, еще недавно спускавшиеся до пояса, были коротко и неровно обрезаны, будто владелице порядком надоело за ними ухаживать.

— Джинни? — с сомнением окликнул ее Гарри

Та повернулась и приглашающе махнула рукой. Казалось, она совсем не удивилась приходу Гарри Поттера. Но о нем того же сказать было нельзя. Держа в руках две палочки сразу, он медленно двинулся к центру зала, не сводя с Уизли настороженного взгляда. Что-то подсказывало, что перед ним не маленькая Джинни, неловко красневшая и прятавшая глаза, а сильная, уверенная волшебница, которой едва не удалось застать его врасплох несколько дней назад.

— Джинни, это правда ты? Когда ты впервые меня увидела?

Та только улыбнулась и слегка склонила голову набок. Палочку она все еще не доставала. Еще пару шагов, и Гарри понял, в чем заключалась причина ее насмешливого ожидания: раздалось едва слышное потрескивание и… обе палочки вырвались из рук Гарри и разлетелись в разные стороны, оставив длинную царапину на левой ладони. Похоже, Крис понял, что произошло, но сделать ничего не успел. Гарри резко сорвался с места, бросился в сторону, и немедленно был откинут на пару метров. Ударившись о пол, он невольно вскрикнул: лодыжку обожгло болью. Джинни медленно приближалась, поигрывая палочкой, в нескольких шагах на полу догорали сплетенные руны потери и оружия, заключенные в неровный треугольник.

«Стационарный экспеллиармус, — прошипел Крис. — Поверить не могу, я забыл о стеклах Лессера и попался как недалекий аврор на первом дежурстве!»

— Это твое?

Она указала на куда более сложную структуру пересекающихся кругов, в центре которых лежали Астральная клеть и Кулон отравителя. Круг Тора переливался небесно-голубым, до завершения ритуала оставалось не больше пары дней. Конечно, если рыжая ничего не трогала.

— Я к нему не приближался, не беспокойся, — словно прочитав мысли Гарри, сказала она. — Но спасибо за прекрасную идею. Я знал, что рано или поздно кто-нибудь спустится сюда за артефактами, и решил тоже воспользоваться рунной магией. Люди редко смотрят, что у них под ногами, их так легко заманить в ловушку, — усмехнулась Уизли.

Гарри вздрогнул, скосил глаза. Конечно, на темных гладких плитах нельзя заметить рунические чары, пока они не будут активированы. Вряд ли рыжая полагалась только на одно заклинание, а значит, есть шанс, что она попадется на свою же удочку. Только для этого неплохо бы заставить ее немного побегать, что в его положении несколько сложновато. В ноге до сих пор пульсировала горячая боль, вполне терпимая, но настойчивая. Ну ничего, надо только дождаться Саашшесс… Саашшесс! Рыжая провела здесь несколько дней, василиск не мог о ней не знать! Но что это значит? Неужели это Джинни…

— Это ты пыталась убить кошку Филча! — выдохнул Гарри. Глупо, конечно, но почему-то Миссис Норрис первой пришла на ум.

— Кошку? — слегка опешила она. — О нет, кошка была всего лишь предупреждением. Странно видеть, что ты так за нее переживаешь. Изначально я приказывал василиску охотиться на грязнокровок…

«Тебе не кажется, что у нее какие-то трудности с самоопределением? — вмешался Крис. — Или вдали от любопытных глаз надумала пол сменить и теперь тренируется говорить о себе как о мальчике?»

— Почему ты говоришь «приказывал», а не «приказывала»? — Гарри ощупал пострадавшую лодыжку. Та чуть припухла, но в целом казалась вполне нормальной. Что же делать? Ждать Саашшесс — кто знает, чью сторону примет рептилия. Колдовать — обе палочки где-то вне поля зрения, нечего и думать до них дотянуться. Сотворить морок — он и пары минут не продержится, много времени не выиграешь. Разве что попытаться отползти в сторону под прикрытием иллюзии.

— А ты еще не понял, Гарри Поттер? — она лениво вертела палочку в руках, остановившись метрах в пяти от него. — Маленькая мисс Уизли — всего лишь инструмент в моих руках. Ведь это она открывала Тайную комнату, она сопровождала Саашшесс и указывала ей на новые жертвы. Кстати, ты принес мой дневник? — вдруг поинтересовалась Джинни.

— Дневник? — переспросил Гарри.

— Разумеется. Мой дневник — единственный ключ к Тайной комнате. Раз уж ты здесь, он должен быть у тебя. Хотя я не припоминаю, чтобы говорил кому-либо о… — Риддл скривился и выплюнул: — Crucio!

Бившись в агонии и ломая ногти о ледяной мрамор, будто тот грозил вот-вот расплыться в темно-багряном мареве боли, Гарри почему-то думал о том, что совсем не чувствует вывихнутой лодыжки. Спазмы волнами прокатывались по телу, заставляя извиваться и вопить. Он никогда раньше не задумывался о том, сколько органов и костей в человеческом теле, пока заклинание не принялось дробить их или рвать на мелкие кусочки. Пытка не продолжалась и минуты, но за это время Гарри успел потерять всякое чувство времени. Он едва мог шевелиться, во рту чувствовался металлический привкус крови, а горло опять нещадно горело при каждом жадном глотке воздуха. Будто и не носил пропитанную заживляющим эликсиром повязку. Тело ощущалось как не свое, казалось, стоит шевельнуться, и оно развалится на части, перестанет существовать. Интересно, Риддлу было так же погано, когда Крис накладывал на дневник ослабленную версию Адского пламени? Вряд ли. Как чему-то, сшитому из бумаги и кожи вообще может быть больно?

— Дамблдор, — еле слышно прохрипел он, сам еще не очень понимая, что собирается говорить. — Мне рассказал Дамблдор, тетрадь у него… Он не позволит, чтобы еще кто-то пострадал…

Очки улетели куда-то в сторону, но Гарри в них и не нуждался. Когда ему удалось смахнуть слезы с ресниц и немного приподняться, Риддл наблюдал за ним все с тем же задумчивым выражением. Словно пришел сюда только что и нашел Поттера в плачевном состоянии, а не использовал второе непростительное. Должно быть, вовремя вспомнил, что школьнику не под силу применять мощную боевую магию вроде Адского пламени. А значит, ответить за опаленные страницы придется зарвавшемуся старику директору.

— Дамблдор, — девочку перекосило, на лоб упала рыжая прядь, которую Риддл немедленно отрезал резким движением палочки. Так вот как Уизли лишилась своих волос. — Его выгнало из школы лишь одно воспоминание о лорде Волдеморте, школьный дневник величайшего мага.

Гарри, безуспешно пытавшийся выровнять дыхание, со свистом втянул в себя воздух, закашлялся. Том Нарволо Риддл — лорд Волдеморт?! Когда Крис советовал Перси узнать побольше о загадочном старосте Хогвартса, не это ли он имел в виду? Когда не давал подопечному изливать на старые страницы чернила мыслей и слов, не пытался ли уберечь мальчишку от влияния Темного Лорда?

«Крис, так ты все это время… знал? Но почему скрывал?..»

«Ты уверен, что хочешь прямо сейчас об этом поговорить?»

Он, в отличие от ученика, смог перенести непродолжительное круцио без единого звука, но измученный, дрожащий голос сразу же выдал, чего магу это стоило.

— Ты — Волдеморт? Но… как?! Ты же умер!

— О да, — Риддл гордо выпрямился. — Я — Темный Лорд. Вернее, воспоминание, тень меня самого — такого, каким я был в шестнадцать лет. Я называл себя Волдемортом еще в Хогвартсе, естественно, лишь среди самых близких друзей. Я не собирался вечно носить имя этого ничтожества, моего маггловского папочки. Я, в чьих жилах с материнской стороны течет кровь великого Салазара Слизерина! Называться именем вульгарного маггла, который отказался от меня еще до моего рождения, обнаружив, что его жена, видите ли, колдунья? Ну уж нет! И я, Гарри, создал себе новое имя. Я знал: наступит день, и это имя будут бояться произносить все волшебники, потому что я стану самым великим магом мира!

— Тоже мне великий маг, даже с младенцем не справился, — зло огрызнулся Гарри, запоздало подумав, что все-таки не желает получить еще одно круцио, а потому Риддла лучше не злить. Но слова уже вырвались наружу, словно обретя собственную волю: — Самый великий волшебник — Дамблдор!

На самом деле его мало волновало, кто же является величайшим волшебником. Да хоть африканский шаман мелкого племени, поклоняющегося крокодилам, лишь бы уязвить врага. Риддл побледнел и снова вскинул палочку, но сделать ничего не успел. Откуда-то донеслась музыка. Жуткая, потусторонняя, от ее звуков волосы на голове встали дыбом, а сердце забилось чаще. Когда звук достиг такой силы, что Гарри всем телом ощутил его колебания, с вершины ближайшей колонны рассыпались во все стороны огненные брызги. И неведомо откуда впорхнула под своды ало-золотая птица, будто объятая неистовым пламенем. Феникс опустился на плечо мальчика, сложив огромные крылья. Фоукс был довольно тяжел даже для своих размеров, но, как ни странно, от его присутствия становилось легче. Тепло магии быстро растворяло боль, проникало до самых костей.

К его ногам упала старая распределяющая шляпа.

«Это тебе от Дамблдора. А то разлегся тут на холодном полу, хоть шапку надень, чтобы уши не отморозить», — процедил Крис сквозь сжатые зубы.

Гарри, недолго думая, нахлобучил шляпу на голову, надеясь, что Дамблдор догадался прислать ему портал. Но та, словно оглушенная конфундусом, лишь неразборчиво пробурчала что-то вроде «Слиззрн» и сочла свой долг исполненным. Повторное распределение Гарри Поттера состоялось. А секундой позже нечто ударило его по голове, вызвав еще один возмущенный вскрик и острую головную боль. Из шляпы выпал тяжелый серебряный меч, чиркнув лезвием по уху. Феникс издал сочувственную трель. Ну спасибо, директор! Гарри не знал, что будет смешнее: кинуться на мага с мечом наперевес или попытаться зарубить тысячелетнего василиска. Риддл, похоже, тоже это понимал, поэтому вместо того чтобы атаковать, громко расхохотался.

— Так вот что Дамблдор прислал в помощь своему соратнику! Певчую птичку и древнюю шляпу! Ах да, и меч Гриффиндора. Не думаю, что ты сейчас способен встать, Гарри, но, пожалуй, я позволю тебе немного помахать им перед смертью. Ты должен быть мне благодарен, ведь я дам тебе возможность погибнуть как герой. Гриффиндорцы это ценят. А уж в твоем положении о большем и мечтать не стоит.

Гарри благородства не оценил, а только окончательно убедился, что гриффиндорец из него весьма посредственный, но все же схватился за украшенную рубинами рукоять. Другого оружия у него не было, но это вовсе не значило, что он даже не попытается сопротивляться.

— А сейчас, Гарри, я хотел бы устроить маленькое представление. Темный Лорд Волдеморт, наследник Слизерина, против знаменитого Гарри Поттера и лучшего оружия, каким мог снабдить его Дамблдор! — перейдя на серпентарго, он добавил: — Саашшесс, ждущая во тьме, твой хозяин зовет тебя.

Гигантское лицо Слизерина пришло в движение. Гарри отчетливо различал, как раскрывается каменный рот, образуя черное жерло. Что-то во рту шевелилось, выползало наружу из чрева. Крупная чешуя с тихим шелестом касалась пола. Гарри судорожно сжал клинок. Надо же, стоило всего неделю не спускаться в Тайную комнату, и он уже успел забыть, насколько же змея огромна. Василиск без особого труда мог задушить в кольцах средних размеров дракона или проглотить дюжину взрослых волшебников. Худой мальчишка, который и с места-то двинуться не может, ей тем более не соперник.

— Убей его!

— Саашшесс, пожалуйста… Мы же друзья…

Фоукс с пронзительным криком сорвался с плеча, мазнул крыльями по макушке Гарри. И камнем бросился на василиска, целясь в глаза. Саашшесс оказалась проворнее. Украшенная роговыми наростами, похожими на причудливую корону, голова внезапно метнулась в сторону, подставив фениксу покрытый плотной чешуей кольца. Когти Фоукса прочертили кровавые полосы на темном, отливающем сине-зеленым, боку, а в следующий момент клыки василиска сомкнулись на пламенеющих перьях крыла. Все, что она показывала Гарри прежде, оказалось лишь детскими забавами по сравнению с настоящей скоростью древнего создания. Массивное тело словно растворялось в воздухе, уследить за смазанными движениями было невозможно. Там, где только что была голова, внезапно оказывался хвост, толстые кольца взвивались и опадали, в воздухе кружились яркие огненные искры — перья феникса.

— Нет, не надо! — Гарри попытался вскочить на ноги, забыв о полученной травме, но только вскрикнул и неуклюже повалился на пол. — Прекрати, пожалуйста!

Фоукс шлепнулся на землю, пронзительно закричал, подволакивая измятые крылья. Пышный хвост превратился в несколько обломанных стержней с налипшими на них темно-алыми бородками перьев. Несмотря ни на что, птица выглядела вполне живой и все еще пыталась закрыть собой школьника. Крыльями не махала, понимала, что в воздух ей уже не подняться. Но яростный клекот Фоукса говорил о том, что сдаваться пока рано. Кто если не феникс способен справиться с ядом василиска?

— Сожри его! Добей! — кричал Риддл. Его глаза пылали багровым огнем, в темных зрачках отражались оседающие на черные плиты яркие перья.

Гарри прижал феникса к груди, вскинул голову, встретившись взглядами с василиском. Ему и в голову не пришло, что это смертельно опасно. Но глаза Саашшесс по-прежнему были закрыты прозрачными защитными пленками.

«Ну что, Малыш, пора прощаться? — горько проговорил Крис. — Учти, я все еще думаю, что ты наивный ребенок и вообще редкостный балбес, но ты мне почти как сын. Только, пожалуйста, не думай, что я тебя люблю! Ты необычайно талантливый, почти гениальный, но довольно бестолковый маг. И… я о многом жалею, но не о том, что познакомился с тобой. Ты — это лучшее, что со мной случалось. И единственное, чем можно по-настоящему гордиться».

И снова Гарри не увидел броска василиска, только в лицо ударила упругая волна воздуха, да зазвенел в ушах запоздалый вопль. Ярко-рыжее пятно взметнулось вверх, сверкнуло в зеленоватом свете не хуже пламени феникса и упало на мраморные плиты. На слипшихся, небрежно обкромсанных красноватых прядях темным бисером застыли капельки крови.

Все, что произошло после, Гарри почти не помнил. Да и не успел вовремя понять. Но воображение и передачи о дикой природе, крутившиеся по телевизору миссис Фигг (Дурсли предпочитали популярные ток-шоу), довершили картину. Вот змея подбирается, собирается в тугой клубок колец — а вот этот клубок мгновенно распрямляется, словно толстая пружина, чтобы нанести единственный смертельный удар и неподвижно замереть в прежнем положении. Сила удара настолько велика, что срывает жертву с места и подбрасывает в воздух. Потом обычно показывали, как внешне совершенно непострадавшая мышь со всех лапок кидается в ближайшую норку, а рептилия неспешно двигается следом. Она-то знает, что обед уже никуда не денется: еще немного, и яд проникнет к сердцу. С Джинни произошло примерно то же самое, вот только девочка упала на гладкие плиты и уже не попыталась подняться. Палочка выпала из окровавленной руки, на лице застыло обиженно-непонимающее выражение.

Гарри не знал, когда очнулся. Память сохранила лишь смутные картины внезапной истерики, которую он устроил Саашшесс, Крису и вообще всему окружающему миру. Слезы на лице давно высохли, кожу слегка пощипывало. Надо было встать, умыться. В конце концов, надо было позаботиться о Джинни и о дневнике, что все еще лежал в сумке. Но вместо этого Гарри только крепче вцепился в Саашшесс и судорожно вздохнул.

— Теперь ты в порядке, маленький человек? — невозмутимо осведомилась она.

Пришлось найти в себе силы кивнуть. Казалось невероятным и отчасти пугающим, что он бросился именно к Саашшесс, только что убившей первокурсницу, и отчаянно вцепился в покрытое жесткой чешуей тело. Он и сам плохо понимал, что и зачем делает, просто хотелось, чтобы рядом оказался кто-то осязаемый, к кому можно было прижаться и, выдав миру все пришедшее на ум, ненадолго забыться. Крис для таких целей явно не годился, но вот почему между фениксом и василиском Гарри все же выбрал василиска, оставалось неясным. Фоукс, впрочем, никуда не ушел. Он сидел на плечах Гарри, пытаясь привести в порядок измятые крылья. Никогда еще в Тайной комнате не было настолько тепло: с одной стороны горячее тело Саашшесс, с другой — огненное оперение Фоукса. И никогда еще здесь не было настолько жутко. А может, только теперь, когда опасность миновала, Гарри понял, насколько же сильно он испугался.

«Крис? Ты со мной?»

«А куда я денусь? И хотел бы, да не могу».

Похоже, к нему вернулась прежняя язвительность. Это лучше всего доказывало, что все позади.

«Я просто хотел сказать, что я тебя тоже люблю. А еще ты самая яркая часть моей жизни».

«Так, стоп, — возмущенное перебил его наставник. — Никаких «люблю» не было, нет и не будет, тебе ясно?»

«А как же…»

«Ну, мало ли что я там говорил, просто был немного не в себе. Забудь и все», — отрезал Крис.

Гарри не мог не улыбнуться. Конечно, разве Крис по собственной воле признается, что мальчишка стал ему дорог. Да никогда! Значит, все и правда в порядке. Вернее, не в порядке, далеко не в порядке, но хотя бы по-прежнему.

Нога уже не болела. Наверное, феникс уронил на распухшую лодыжку несколько слезинок, но этого Гарри тоже не помнил. Как ни странно, но магические создания словно договорились не обращать друг на друга никакого внимания. Но хотя бы не пытались поубивать друг друга, что тоже неплохо. Фоукс нежно потерся о щеку мальчика, бока василиска размеренно поднимались и опускались в такт дыханию. Чешую в некоторых местах испещрили длинные кровавые борозды, пара царапин виднелась и на морде. Феникс лишился большей части хвоста и маховых перьев, под левым крылом расплывалось темное пятно, перья слиплись и потемнели. Кровь его отливала золотом, но умирать птица явно не собиралась.

— Тебе очень больно? — тихо спросил Гарри.

— Я жива и все еще опасна, а остальное неважно. А вот его тебе придется убить, — взгляд змеи недвусмысленно указывал на Фоукса.

— Как? — опешил он. — Он больше не будет на тебя нападать, обещаю. Я его унесу, не надо больше никого убивать.

Саашшесс печально усмехнулась.

— Ребенок, даже я понимаю, что тебе нельзя появляться на людях с израненной огненной птицей. Что ты сумеешь сказать в свое оправдание, глупый?

Об этом Гарри не подумал. Вылечить феникса самостоятельно он не сможет, объяснить мадам Помфри и тем более Дамблдору, что случилось, тоже будет не так-то просто. Оставить Фоукса у двери, как некогда Миссис Норрис, стыдно: он ведь его спасти пытался, жизнью рисковал.

— Нет, так нельзя, — Гарри помотал головой. — Все равно мне еще надо вытащить отсюда Джинни, вернуть ее тело родителям. Так что от вопросов уйти не удастся. Незачем еще и Фоуксу умирать.

— Умирать? — Саашшесс будто пробовала слово на вкус. — Волшебник, огненная птица переродится здоровой и сильной. Это быстрее, чем отращивать новые перья.

Точно! Как можно было не подумать о способности Фоукса к возрождению?

— Фоукс, — Гарри перешел на английский, — Саашшесс предлагает дать тебе переродиться, — он не смог прямо высказать совет василиска. — Ты бы этого хотел?

«Умная змейка, — одобрительно хмыкнул Крис, наконец услышав что-то понятное для себя. — Засунешь птичку в карман, и пойдем отсюда. Только перья собери, они жутко ценные, а феникса не каждый день удается ощипать. А лучше еще надергай, все равно у него новые вырастут».

Фоукс доверчиво проворковал что-то утешительное и соскользнул с плеча Гарри. Как и большинство крупных птиц, по земле он ковылял довольно неуклюже. Феникс направился к телу младшей Уизли. Саашшесс догадалась спустить мальчика на пол, и в подставленную ладонь легла палочка Джинни, лежавшая ближе всех. Дыхание Фоукса обдало кожу жаром. Крис немедленно потребовал идти и искать оставшиеся две, улетевшие куда-то в другой конец комнаты. А Гарри понял, что никогда не сможет убить феникса. Он дрожащей рукой нацелил на птицу палочку, но делать ничего не стал. Фоукс спокойно поднял голову, выжидательно щелкнул клювом. Ни в жизни, ни в смерти он не видел ничего страшного или нового.

«Я не могу, я просто не могу. Знаю, что он и сам этого хочет, но не могу. Понимаешь?» — беспомощно выпалил он.

«Хорошо. Не надо себя заставлять, — мягко произнес Крис. — Не ради такого. Avada Kedavra!»

Феникс вспыхнул искрящим, обжигающим пламенем, а через пару минут в ладони Гарри приветливо ворковал маленький красный птенец. Он сомневался, что Фоукс способен теперь самостоятельно удержаться на плече, поэтому осторожно опустил его на тело Джинни. Пол все-таки холодный, вдруг малышу это повредит, а с гладкой спины Саашшесс он точно свалится. Палочки нашлись в разных концах Тайной комнаты и уже через десяток шагов опять разлетелись в стороны. Крис, уже совсем забывший о рунных заклятиях, витиевато выругался и отправил ученика за очками. Обходя опасные участки, они снова собрали палочки, но вымыть полы решили через пару дней, когда можно будет забрать Клеть и Кулон. Заодно можно будет избавиться от выполнившего свое предназначение круга Тора. Дневник Гарри повертел в руках, он ощутимо жег пальцы, но так и не решил, что теперь делать. Крис почему-то считал, что память Тома Риддла, будущего Темного Лорда, когда-нибудь им пригодится. И тетрадь опустилась в шкатулку, из которой Риддл некогда вытащил последние сбережения своего великого предка. Секретная панель встала на место. Даже если кто и найдет Тайную комнату, немагический тайник обнаружить не так уж и просто.

Стоило ему попытаться поднять Джинни, как Крис возмущенно спросил, зачем им понадобилась мертвая девчонка.

«Надо отнести ее Уизли. Все-таки мы тоже отчасти виноваты в ее смерти. Не оставлять же тело здесь навечно».

«Не вижу проблемы. Спроси-ка свою любимицу, она людей кушает или только в камень превращает».

«Крис!»

«Гарри! — передразнил его наставник. — Собираешься прийти в Большой зал во время ужина, положить ее на стол и сказать, что случайно споткнулся о мелкую в коридоре? Так там сейчас не Дамблдор директором, а Малфой. Представляешь, что нам светит за подобную «находку»?»

Гарри оставил попытки поднять Джинни на руки. Странно, вроде такая маленькая, почему же такая тяжелая? Или это у него слабость после круциатуса? С другой стороны Люциус все равно не простит им представления с Веритасерумом и непременно попытается отомстить. На мелкую пакость аристократ не сподобится, а вот подставить Поттера не так уж и сложно, если у тебя для этого есть и мозги, и деньги, и влияние. Все вышеперечисленное у Малфоя имелось. Как только тело Джинни будет обнаружено — неважно где и при каких обстоятельствах, — виноват во всем тут же окажется Гарри Поттер.

Так. А кого Малфой не обвинит никогда и всеми силами станет прикрывать от закона?

«Крис, у тебя волосы младшенького еще остались? Не вечно же ему нам жизнь портить, пусть и что-то хорошее сделает».

Друг весело хмыкнул, но отправил туманного вестника с заказом и вытащил из Клети несколько пузырьков. Гарри развернул карту мародеров и довольно скоро нашел на ней обоих Малфоев. Принять облик Драко и на глазах нескольких надежных свидетелей принести в замок мертвую Джинни — что может быть проще? Только ведь и с самим слизеринцем надо что-то сделать, вдруг не вовремя выйдет из-за угла, то-то сюрприз будет. От идеи запереть его где-нибудь Гарри отказался почти сразу. Во-первых, его могли выпустить, а во-вторых, Драко потом будет точно помнить, что провел пару часов Мерлин знает где. Необходимо было изменить его память, вложить новые воспоминания, ранее принадлежавшие Гарри. Это он мог. Не слишком качественно, но мог. Гарри задумчиво провел пальцем по карте, отмечая дорогу до гостиной Слизерина. Мысль о замене памяти уже не казалась такой привлекательной. Как бы он ни старался, первый же опытный легиллимент увидит разницу между своими и наведенными воспоминаниями. Разве что надеяться на Люциуса, который сотрет сыну память, пока до того не добрались специалисты из аврората, чтобы затем выдать его за жертву настоящего убийцы. Или расскажет несколько сказок, вручит кому надо пару тяжелых, позвякивающих кошельков, и о деле быстро забудут.

Он не пошел на обед, а теперь пришлось пропустить еще и ужин, но предвкушение авантюры захватывало настолько, что голода не чувствовалось. Да и у Дурслей нередко приходилось довольствоваться стаканом холодного чая перед сном, и Гарри привык не слишком обращать внимание на просьбы желудка. Доставленный фиал с оборотным был завернут в кусок пергамента, на котором было размашисто написано о долге в тридцать пять галлеонов. Видимо, золота, что Крис дал Капитану почти два года назад, уже не осталось. Гарри добавил в зелье несколько волосков, тщательно размешал и вернулся к карте. Как назло, Драко никуда не ходил без сопровождения Крэбба и Гойла. Не в туалете же его караулить, в самом деле. Но Гарри повезло: Малфой в одиночестве поднялся в кабинет трансфигурации и остался там. Вряд ли это свидание, не на втором же курсе, скорее отработка. Кто как не МакГонагалл может назначить отработку сыну директора. Таким деканом нужно гордиться. Торопливо закутавшись в мантию и предупредив Саашшесс, что собирается вернуться в другом облике, он кинулся наверх.

Малфой, шипя и ругаясь сквозь зубы, скоблил парту. Пламя свечей неровно колыхалось, таблицы сухо шелестели, когда сквозняк усиливался. Судя по силе, с которой ветер бился в ставни, погода на улице стояла нелетная. Гарри бесшумно переступил порог и прикрыл дверь. Внезапно подумалось, что неплохо было бы добавить еще один штрих к истории о Малфое-маньяке. Он стянул мантию и криво усмехнулся, словно ловил слизеринца лет двадцать, не меньше, а затем случайно обнаружил под собственной кроватью.

— Добрый вечер, Драко, — проникновенно начал он.

Продолжать не понадобилось. Заготовленная речь пропала втуне. Малфой при первых же звуках ненавистного голоса подскочил на месте и резко развернулся. Должно быть, выражение лица Гарри произвело на него нужное впечатление: в сторону гриффиндорца немедленно полетело какое-то проклятие. То, что надо! Ярко-зеленые глаза победно вспыхнули, а в следующий миг Драко обмяк и повалился на парту. Работать в кабинете трансфигурации, где профессор МакГонагалл могла внезапно застать целых двух Малфоев, Гарри не собирался. Но оборотное зелье проглотил, чтобы не терять зря те десять-пятнадцать минут, необходимых для превращения. В Тайную комнату он спустился, левитируя перед собой бесчувственное тело. Зелье начало действовать, и Гарри мысленно поблагодарил Мерлина за то, что мантия не стала мала и не мешала дышать. Малфой был немного выше него, но не настолько, чтобы почувствовать себя некомфортно в новом облике. Просто удивительно, почему он такой худой. Ладно, Гарри до школы кормили очень и очень нерегулярно, тут и захочешь, а вес не наберешь. Даже несмотря на старания хогвартских домовиков, он до сих пор весил меньше любого из своих однокурсников. Но Малфоя-то дома не могли не кормить. Или он в последнее время перенервничал, забившись в угол и ожидая, когда же Поттер придет приносить белобрысое недоразумение в жертву? Вполне вероятно, тетя Петуния часто говорила, что стресс — наилучшая диета. Было сложно усомниться в ее словах, глядя на сухопарую фигуру тетушки.

— Щедрый подарок, — прошипела Саашшесс, принюхавшись к Малфою. — Но я бы все же предпочла свою первую добычу. Его ты тоже не смог убить?

— Это не то, что ты подумала, — Гарри торопливо закрыл собой Малфоя. Стоило прервать зрительный контакт, и тело шлепнулось на пол. Хорошо еще, было не так уж и высоко: Драко ничего и не почувствует, когда очнется. — Это не твой обед, и я не меняю его на Джинни. Я его ненадолго принес и потом заберу обратно.

— Какие странные существа — люди, — Саашшесс положила голову на свернутые кольца. — Тогда забери его до того, как на запах сбегутся комочки меха из леса наверху. Они мешают мне спать.

Догадавшись, что рептилия имеет в виду мелких хищников и падальщиков, в изобилии водившихся в Запретном лесу, Гарри быстро пообещал, что сегодня же избавит василиска от компании неподвижных детей. Стащить с Малфоя мантию оказалось минутным делом. Крис поправил широкое манжеты и заявил, что вышло очень похоже. Главное, не забывать о жестах и выражении лица. Отведенный Гарри час истекал, пришлось наложить чары левитации на Джинни и подходящих свидетелей выбирать уже по дороге. Неплохо было бы явиться в учительскую, но выдавать Драко за слабоумного убийцу, желающего гордо предъявить свой трофей, ему было не с руки. Зато неподалеку от директорского кабинета он отыскал несколько точек, подписанных незнакомыми именами. Впрочем, нет, одно знакомее имя среди них нашлось: Корнелиус Фадж, министр магии. Волшебники неспешно направлялись к выходу. Не иначе министр и некоторые представители Совета попечителей решили лично проверить, как обстоят дела в Хогвартсе при новом директоре. Что ж, будет им незабываемое впечатление.

Какое счастье, что в Хогвартсе столько сложных магических плетений! Отыскать среди них одно-единственное заклятье, пусть даже непростительное — непосильная задача. Поэтому Гарри передал Крису отобранную у Малфоя палочку и попросил наложить круцио на крупного паука. Приори Инкантатем сразу его выявит, но вот на ком именно использовалось проклятие, не скажет ни один ритуал. Видеть, с какой легкостью маг исполнил просьбу ученика, было неприятно. Но раз уж человек без лишних раздумий накладывает аваду, второе непростительное вряд ли вызовет у него затруднение. А затем Гарри глубоко вдохнул, подобрался. На миг в голове мелькнула странная мысль. Не перепутать бы палочки, их ведь у него теперь целых четыре: его, Криса, Джинни и Малфоя. Положим, палочку Джинни нужно уничтожить — кто знает, какие еще заклятия на ней обнаружатся. Он набрал во флакон немного крови Джинни, смешанной с ядом василиска, и брызнул на мантию. Совсем немного, иначе можно будет подумать, что сегодня пострадала не только Уизли, но едва ли не пол школы.

— Прости, Джинни, я не хотел. Если бы я не попался так глупо и не лишился бы палочки, Саашшесс не пришлось бы тебя убивать, — прошептал он, бросив последний взгляд на тело девочки.

Осталось меньше двадцати минут, надо действовать быстро. Гарри, все еще сжимая флакон с остатками крови, выскочил в коридор. Раскрасневшееся лицо, растрепанные волосы и сбившаяся на бок мантия, кое-где заляпанная кровью, не могли не обратить на себя внимание. Наткнувшись на четырех незнакомых магов, он изобразил легкое замешательство, быстро переросшее в испуг. Швырнув полупустым фиалом в высокого шатена, Гарри со всех ног бросился прочь. Судя по поднявшемуся шуму, остаток крови выплеснулся в лицо мага, и ответная реакция не заставила себя долго ждать. Он не мог повернуться и проверить, кто именно его преследует, но догадывался, что разобраться в ситуации и броситься за подозрительным школьником сумели не многие. Вот только куда не привыкшим к физическим нагрузкам волшебникам гоняться за легким, подвижным Гарри, для которого умение быстро бегать всегда означало безопасность. Он пролетел сквозь поток третьекурсников, наградив кого-то из них неприятным, но не смертельным заклинанием. И сбежал по лестнице, ведущей в подземелья. Ныряя в широкий арочный проем, бросил за спину империо. Империо, естественно, не сработало, зато нужный образ подтвердило. Как и брошенные в запале слова:

— Отец из вас чучела сделает!

Пыхтение за спиной тут же стихло. Видимо, кто-то разобрался в ситуации и решил не искать неприятностей. Но, судя по топоту, по крайней мере один из преследователей не отступил. Присутствие в Совете хотя бы одного смелого мага не могло не радовать. Гарри не понимал, почему он не пользуется заклинаниями. Боится навредить или, как и большинство магов, не приучен колдовать на бегу? Даже обидно немного, зря он, получается, все это время держал щит, относящийся ко второму октану. От сильного колдовства голова немного кружилась, но снимать щит было нельзя. Вдруг мужчина вспомнит, что он волшебник, как только защита спадет.

Теперь закрыть глаза, не останавливаясь, влететь в помещение, где реставрировались старые гобелены, потерявшие магию и самосознание, врезаться во что-то твердое и горячее. Саашшесс! Василиск мимолетным движением убрала его с дороги, Гарри почудилось, что ребра жалобно хрустнули. А мгновением позже змея велела открывать глаза. На пороге застыл тот самый маг, в которого полетел флакон. Темно-красное пятно расплывалось по шее и щеке, широко раскрытые глаза смотрели в большое зеркало. В это же самое зеркало только что глядела Саашшесс. Гарри пошевелился, было немного больно, но ребра он в этом году уже ломал и знал, что в этом случае ему было бы куда хуже. Наверное, завтра по телу расползется огромный синяк. Он трансфигурировал зеркало в потертый холст и забрался на спину василиска. Помещение было слишком маленьким, чтобы Саашшесс могла полностью в нем разместиться, и длинное тело наполовину скрывалось в секретном проходе, ведущем в Тайную комнату. Зато отсюда можно было быстро и незаметно уйти, за что Гарри и выбрал эту комнату для исполнения своего плана.

Когда он закончил вкладывать в голову Малфоя обрывки своих воспоминаний и вернул ему мантию, оборотное зелье давно перестало действовать. Гарри положил ладонь на грудь слизеринца. Что ни говори, а при телесном контакте влиять на разум куда легче. Четко выделил воспоминание, в котором Драко вскидывал палочку, вот только теперь тонкие губы разомкнулись, чтобы выплюнуть резкое круцио. Но это легко, это всего лишь замена одной детали. Вот Джинни бессильно упала на пол, вот во флакон полилась темная, густая кровь, вот зазвучали слова Люциуса: «…обстоятельства весьма необычны…», возникла перед глазами комната в особняке Малфоев, где лечил его Добби… И наконец — зеленая вспышка авады. Гарри сомневался, стоит ли вкладывать картину сгорающего феникса, но спускать на слизеринца всех собак не стал. Добавил застывшую в дверном проеме фигуру преследователя, растерянное лицо министра. Ну и хватит, пожалуй. Уже через пару минут ложные воспоминания перемешаются с истинными. Конечно, сильный ментальный маг сразу же увидит чужое вмешательство, но в Гарри все крепче становилась уверенность, что Малфой не станет вести сына к легиллиментам. Мало ли что еще может знать Драко о прошлых и настоящих планах отца.

Вернуть его в кабинет трансфигурации было не так уж и просто. Идти под мантией-невидимкой и нести тело, когда вокруг то и дело снуют незнакомые личности в аврорских мантиях, в кармане у тебя сидит новорожденный феникс, а Распределяющая шляпа все время норовит сползти на глаза, оказалось нелегко. Да что там нелегко! Даже вытаскивать из чужого разума нужные эпизоды оказалось куда проще. Превратить ношу во что-нибудь компактное Гарри боялся — вдруг потом расколдовать не сможет, лучше уж не рисковать. Все-таки человека, а особенно мага, очень сложно во что-то превратить. Возможно, кабинет МакГонагалл был не лучшим местом, чтобы оставить в нем Малфоя, только Гарри вроде бы полагалось находиться именно там. Только оставив слизеринца на полу, Гарри наконец понял, насколько же он устал. Пошатываясь, вышел в коридор, прислонился к стене и спрятал лицо в ладони. Мантии-невидимки на нем уже не было, но перспектива быть замеченным после отбоя отошла куда-то даже не на второй, а на сто второй план. Он по-прежнему ничего не ел с самого завтрака, но почему-то совершенно не чувствовал голода. Бросить бы все, уснуть, а они пусть дальше сами разбираются. Но нельзя. Надо кое о чем спросить Саашшесс, разыграть вторую часть представления под названием «Наследник Слизерина», да и просто привести мысли в порядок. Вообще Гарри казалось, что его ожидает не менее сотни важных дел, только ни одно из них не удается четко сформулировать.

— Поттер, — никогда еще он не слышал в голосе Снейпа столько ярости, — потрудитесь объяснить, что вы тут делаете. В школе объявлена чрезвычайная ситуация, а вы бродите по коридорам после полуночи?! — тут дыхание алхимика отчего-то сбилось. — Кто дал вам право выносить из кабинета директора Распределяющую шляпу? — медленно проговорил он.

Гарри понимал, что нужно как-то отреагировать на профессора. Но в груди разлилось до странности невесомое безразличие. Поэтому он только вяло шевельнулся, показывая, что все еще жив и даже может воспринимать человеческую речь. Профессора это не удовлетворило.

— Пятьдесят баллов с Гриффиндора за ночные прогулки, пятьдесят за нахождение вне гостиной во время комендантского часа и еще пятьдесят за кражу школьного артефакта. Поднимайтесь, Поттер! — потеряв терпение, Снейп схватил ученика за руку и без всяких усилий заставил того встать на ноги.

Гарри наконец поднял глаза на зельевара. Сегодня на него накладывали круцио, он видел бой феникса и василиска, смерть Джинни Уизли — или Тома Риддла? — и перерождение феникса. Он познакомился с будущим Волдемортом и сознательно оговорил Драко Малфоя. А еще по его вине оцепенел незнакомый волшебник, который наверняка был неплохим человеком. Не побоялся связаться с Малфоями и бросился в погоню, не пытался проклясть его даже после явной попытки применения непростительного. По сравнению со всем этим любые баллы, которые мог снять Снейп, казались такой ерундой…

Он расплылся в широкой улыбке.

— Знаете, профессор, все ваши баллы — это так мелочно.

— В таком случае вы не будете против потерять еще пятьдесят, — ласково проговорил зельевар.

— Вот круцио — совсем другое дело, — устало продолжил Гарри. — Эффект умопомрачительный, сам сегодня испытал. И, Мерлина ради, не цепляйтесь за меня так сильно! У меня феникс в кармане, если придавите, он опять сгорит.

Да что уж там — умирать, так с музыкой! И Гарри гордо продемонстрировал алхимику спящего Фоукса. Пусть профессор думает, что хочет. Если у него сейчас рушится тщательно выстраиваемая тридцать с лишним лет картина мира, то это только его проблемы.

— М-м-м, еще минус пятьдесят баллов за убийство феникса Дамблдора, профессор? — вежливо поинтересовался он.