Перед падением (джен)

— Прекрати пускать слюни на мои записи, Бродяга, — спокойно велел Римус.

Сириус одарил его собачьей улыбкой и продолжил счастливо пыхтеть, вывалив розовый язык наружу. Римус сидел скрестив ноги посреди кабинета Лили, а вокруг него повсюду лежали бумаги. Сириус осмотрел их, наклонив голову. За все те годы, что он знал Римуса, тот предпочитал все организовывать, оставляя вещи на своих местах. Он всегда держал записи в идеальном порядке, складывал карточки для закрепления материала в аккуратные стопки, а книги расставлял по темам. Этот новый бессистемный способ исследования… то ли успокаивал, потому что такого раньше не было, то ли, напротив, обескураживал. Сириус не мог ничего понять, поэтому залаял на Римуса, который неловко почесал бровь.

— В кои-то веки я смотрю на картину в целом. Мне просто… нужно увидеть все, что там есть.

Сириус чихнул и, пробежавшись вокруг бумажного круга, уселся рядом с книжным шкафом. Это было первое воскресенье 1982 года, и он наконец-то взял отгул на весь день. С того самого ноября, когда они спасли Римуса, Сириус работал практически без перерывов, если не считать, конечно, праздников. Утро он провел на улице, на морозном воздухе, бегая и возясь на природе. Хорошо, что можно было размять ноги. Когда Сириус вернулся, ему не хотелось снова превращаться в человека, потому что в образе собаки казалось, что все было гораздо проще, чем на самом деле. Псы не беспокоились о жизни и смерти, живя в настоящем времени, и их не могла постоянно и неумолимо грызть та вина, которую испытывал Сириус.

— Если уж хочешь остаться здесь, мог бы и помочь, — отметил Римус.

Сириус склонил голову набок, надеясь, что ему удалось выразить невинное смущение. Римус закатил глаза и молча вернулся к работе. Перед ним лежал лист пергамента с названием «Крестражи», а под ним аккуратным почерком Римуса было написано несколько слов: «кольцо», «основатели Хогвартса» и «дневник». Идея о том, что можно расколоть душу надвое, все еще пробирала Сириуса до дрожи, хотя его не удивляло, что Волдеморта не волновала цена. Говоря с Дамблдором, Мародеры согласились, что если Темный лорд сделал один крестраж, то, вероятно, решился и на несколько других. Им еще предстояло понять, сколько их было, но Римус работал над этим неустанно.

Сириус чувствовал изнеможение, которое испытывал Римус, и забеспокоился о друге с новой силой. Хорошо, что Римус нашел цель в жизни, но он же еще не до конца вылечился. Сириус подметил мешки у него под глазами и дрожь в пальцах, время от времени пробирающую Римуса. Он пытался скрыть ее, но безуспешно. Временами друг был спокойным и веселым, шутил с серьезным видом и казался таким, как раньше, но гораздо чаще выпадали такие дни, как сегодня, когда Римус с головой зарывался в дела, грустно размышлял о чем-то, смотрел в пустоту и молчал, отчего становилось очень неуютно. Сириус медленно превратился в человека.

— Ты вообще спал? — тихо спросил он.

— А что, по-твоему, я не выспался? — спросил Римус с вялым сарказмом. Взглянув в каменное лицо Сириуса, он вздохнул. — Мне хватает.

— Что-то непохоже.

— Уж кто бы говорил, — отозвался Римус.

Сириус посчитал замечание справедливым.

— Почему бы тебе не отдохнуть? Может, сходим во двор? Научим Гарри бросать снежки в окна, — предложил Сириус.

— Лили будет в восторге, особенно если учесть то, что Сохатый прямо сейчас купает Гарри.

— Тебе нужно отдохнуть, Лунатик.

— Я и так довольно долго отдыхал, Бродяга.

— Это не считается.

— Считается.

Раздраженный Сириус прислонился к шкафу и дернул ногой, расшвыряв бумаги Римуса и очень обрадовавшись этому.

— Бродяга… — предостерегающе сказал Римус, но Сириус не обратил на него внимания, только сейчас заметив небольшой лист со знакомым пророчеством, начертанным извилистым почерком Дамблдора.

Он поднял его с ковра и, хмурясь, прочел.

— Ты же не думаешь, что Гарри и правда может победить Волдеморта? — задумчиво спросил Сириус.

Римус повернулся к нему и всмотрелся в копию пророчества в руке друга, сдвинув в тревоге брови.

— Не знаю. Надеюсь, все это не то, чем кажется.

— Я тоже.

— Волдеморт умрет еще до того, как Гарри узнает его имя.

После тихих слов Римуса наступила тишина. Впервые Сириус услышал, чтобы кто-то заявил о смерти Волдеморта. Конечно, они обсуждали крестражи и то, что после их уничтожения он станет смертным, но его убийство никто не упоминал, вместо этого обычно рассуждая о поражении. Смерть же означала что-то совсем другое, неизменное. Кто-то ведь должен был наложить заклинание, и эта мысль казалась очень странной.

— Значит, дело не только в войне или… попытках отвлечься от случившегося, — осторожно произнес Сириус. Римус наблюдал за ним, и его глаза скрывали поседевшие пряди. — Ты хочешь защитить Гарри.

Римус медленно кивнул. Он вернулся к записям, рассматривая еще одну страницу с написанными на ней воспоминаниями, и сказал:

— Мы с Джеймсом говорили прошлым вечером, и он беспокоился о том же. — Римус широким жестом указал на бумаги. — Пожалуй, пора назвать все своими именами.

Сириус поразмыслил над сказанным. Он начинал кое-что понимать, внутри у него всколыхнулось какое-то чувство, и он, что случалось с ним довольно редко, вдруг почувствовал страх.

— Ты хочешь сказать, что мы убьем его.

Римус, рассматривая до этого страницу, серьезно и спокойно взглянул на него глазами с золотыми искорками.

— Да.

Сириус медленно выдохнул. Слова друга его не удивили — напротив, казалось, что он не просто всегда знал об этом, но и воспринимал как должное. Возможно, все началось, когда Волдеморт забрал Римуса или Трелони произнесла предсказание, угрожающее их семье. Черт, быть может, их судьба решилась уже тогда, когда их десять лет назад распределили на один и тот же факультет. И Сириусу стало легче, как только он признал это.

— Есть еще одна проблема, с которой мне хочется разобраться, — сказал Римус.

Он не сводил глаз с Сириуса, пытаясь понять, как тот отреагирует на последние слова.

— Еще одна? — слабо откликнулся Сириус.

— Мне не хватает практики.

— О чем ты…

— В последний раз я сражался на Хэллоуин.

— С Волдемортом.

— Да. И я проиграл.

— Ты хорошо бился, — сказал Сириус, вспоминая, как был разрушен дом Поттеров в Годриковой лощине, когда он только-только там появился.

«Я пришел слишком поздно. Если бы только оказаться там раньше…»

— Мне все равно бы не хотелось повторять тот бой, — сказал Римус, и у него на лбу появилась едва заметная складка.

Сириус сузил глаза. Неужели это был… стыд? Римус всегда строго судил себя, но никто не мог отрицать, что он был отличным дуэлянтом.

— Лунатик, это… это же не… — Сириус фыркнул и начал снова. — Что бы ни случилось той ночью, ты ни в чем не виноват.

— Ага, — согласился Римус.

По его голосу не было понятно, действительно ли он согласился, поэтому Сириус попытался снова до него достучаться.

— Никто из нас не смог бы сбежать от него, Римус. Лили, Джеймс, Гарри… если бы не ты, они бы все погибли.

— Знаю, — вздохнул он, поникнув и сжав переносицу. — Мне удалось задержать его, и этого хватило, а больше я ничего поделать не мог. Честное слово, я и не думал, что выживу той ночью или… позже. — Римус взглянул на Сириуса. — Кстати, он знает о Сохатом и Бродяге.

— Я так и думал, что Хвост в конце концов ему об этом расскажет, — заключил Сириус.

— А еще он видел мои воспоминания, — добавил Римус. Сириус начал было говорить, что не стоит из-за этого винить себя, но друг не обратил на него внимания и продолжил: — Решать вам с Джеймсом, но я думаю, что нам нужно рассказать обо всем Дамблдору. Волдеморт в любой момент может воспользоваться анимагическими способностями Хвоста — это лишь вопрос времени.

— Я поговорю с Джеймсом, — пообещал Сириус.

Он не мог точно описать свои ощущения, когда подумал о том, что можно раскрыть ту тайну, которую Мародеры хранили тщательнее всего. Но Римус был прав: если темные волшебники все знали, светлым нельзя было продолжать скрывать свой секрет, иначе они окажутся в невыгодных условиях. Несмотря на их усилия, Волдеморт становился сильнее. Всего лишь накануне в новостях сообщили о еще одном массовом побеге из Азкабана, и Петтигрю был одним из исчезнувших заключенных. Джеймс очень расстроился из-за новостей, хотя и старался не показывать этого.

— Он увидел не только вас в облике анимагов. Были и другие воспоминания, — тихо произнес Римус.

Сириус вернулся к разговору.

— Все хорошо, Лунатик.

— А если нет? — Он провел по волосам рукой, испещренной шрамами. Его пальцы снова дрожали. — Мы используем против него его же воспоминания, и Волдеморт будет делать то же самое. Я сумел скрыть от него тайны ордена, но… он знает кое-что о вас; то, что я позволил ему…

— То, что он забрал! — рявкнул Сириус. — Волдеморт взял твои воспоминания силой — ты не отдавал их добровольно. Это совсем другое.

— Угу.

Сириус почувствовал себя беспомощным, когда услышал неверящий голос Римуса, и совсем не мог придумать, что бы еще сказать. Такие раны, как у Римуса… их нельзя было легко исцелить. Логические доводы не могли облегчить груз, который он нес до сих пор. Сириус знал это по собственному опыту.

«В том, что случилось, виноват я», — всплыло в мыслях у Сириуса.

Как же хотелось, чтобы Джеймс был здесь, а не в ванной, погрузившись по локоть в воду с мыльными пузырями и заботы о маленьком ребенке. Он всегда умел подбирать нужные слова.

«Я могу сказать ему, что все наладится, но будет ли это правдой?» — подумал Сириус.

— Всем нам не помешает больше практиковаться в дуэлях, — сказал Сириус, чувствуя себя трусом за то, что избегал более значительной проблемы. — Будем заниматься постоянно.

— Вы с Сохатым — мракоборцы, Бродяга.

— Не важно. Ничего страшного не произойдет, если мы потратим немного времени, бросаясь заклятиями на заднем дворе. Да и Лили стоит к нам присоединиться. Если дойдет до битвы, я бы хотел, чтобы она оказалась рядом со мной.

Римус согласно кивнул, и Сириус взглянул на часы. Почти полдень. Поднимаясь на ноги, он осмотрел книги и записи, устилающие пол. Римус — целый и в то же время разбитый — стоял в середине круга.

— Я иду к Энди, — объявил Сириус, жалея, что не может остаться. Римус снова кивнул, и он решился. — Все пройдет, Лунатик. Как ты сам сказал, мы покончим с этим.

— Спасибо, — прошептал Римус, возвращаясь к бумагам.

С отсутствующим видом он поднял вторую руку — ту, которая не дрожала. На пальцах заплясали голубые огоньки. Дрожь замедлилась и прекратилась.

* * *

Тонксы жили посреди леса в уединенном коттедже. Из-за бледного январского солнечного света казалось, что вокруг очень спокойно. Сириус прошел по дороге, мощенной булыжником, и Андромеда открыла ему дверь еще до того, как он успел постучать. Буйные каштановые кудри она подвязала резинкой и надела яркий желтый свитер. Разница между ней и Беллатрисой была как между днем и ночью.

— Привет, Энди.

— Сириус. Я уже поставила чайник, — сказала она вместо приветствия, когда он прошел между подстриженными коричневыми кустами. — Это розы, — объяснила Андромеда с улыбкой, — хобби Теда, но зимой они навевают грусть.

В доме было тепло и уютно. Стоило Андромеде покинуть семью Блэков, которая нависала над ней, как грозовая туча, и она расцвела. Сириус думал, что он тоже изменился, но по-другому. Они пошли в кухню, где Андромеда налила две чашки чая и поставила их на видавший виды исцарапанный стол. Из заднего окна Сириус заметил розовые волосы Нимфадоры, мельтешащие на холоде. Он пригляделся и увидел, что она кружилась по замерзшему пруду, а на ее подошвах были лезвия, которые вырезали на льду узоры. Тед гонялся за ней, нося точно такую обувь. Нимфадора, верная себе, завалилась назад, размахивая руками, и соскользнула в сугроб.

— Они катаются на коньках, — пояснила Андромеда. — Так развлекаются магглы. Тед когда-то катался с родителями, и Нимфадоре это очень нравится, несмотря на то что ей не хватает изящества.

— Странно, — пробормотал Сириус. — Еще одна безумная диковинка, придуманная магглами.

Андромеда засмеялась, но ему стало интересно: возможно, однажды стоит попробовать прокатиться. И Сириус добавил катание на коньках в мысленный список тех занятий, которыми он хочет заняться после всех остальных дел. «После». Хорошее слово, подумал он.

— Как работа? — спросила Андромеда.

— Выматывает, — честно ответил Сириус. — Уже много недель не было спокойного дня. Мой кабинет начинает утопать в документах, и скоро мне придется просить новый.

— Тед говорит, что Министерство сопротивляется, — серьезно сказала она.

— Ага, можно и так сказать.

По мнению Сириуса, стоило Министерству совершить всего одну ошибку, и оно полностью развалится на части. Они не нашли никаких доказательств против Руквуда, но еще один невыразимец отправился в больницу святого Мунго при загадочных обстоятельствах. Багнолд, которая ранее принимала решительные меры против Волдеморта, теперь перестала действовать, чего-то опасаясь. После Рождества собрался Орден, и на следующий день погибли несколько ее сотрудников. А Отдел магического правопорядка арестовывал чаще невиновных людей, а не преступников, заставляя их посещать бессмысленные слушания. Полное собрание Визенгамота созывалось едва ли не пять раз в неделю.

— Итак, я хотела поговорить с тобой о Регулусе.

Сириус машинально выпрямился. Они с братом часто не понимали друг друга, и теперь ему казалось, будто они собираются обсуждать какого-то незнакомца. Гнев и угрызения совести, которые были и прежде, до сих пор пылали в его душе, будто уголек, который никак не хотел догорать.

— Он приходил к тебе? — спросил Андромеду Сириус.

— Да, три года назад, в марте. Наверное… наверное, я последней видела его в живых.

Она выглядела виноватой, ведь Регулус исчез почти сразу после этого визита.

— Может, ты и права, — пробормотал Сириус. — Каким, по-твоему, он был?

— Регулус знал, — тут же ответила Андромеда. — По нему было видно: он как будто шел на смерть. При этом Регулус… хорошо держался. Я поняла это уже потом, после того как потребовала, чтобы он ушел. Что бы с ним ни происходило, он относился к этому спокойно.

— Почему? — вслух поинтересовался Сириус.

— Кто знает, — вздохнула Андромеда, и между бровями у нее пролегла складка. — С ним был Кричер.

— Что?

— Ваш старый домашний эльф. Странно это было.

Что-то всколыхнулось в воспоминаниях Сириуса, и он вспомнил ту битва в Косом переулке, когда сражался с Беллатрисой.

— Беллатриса сказала, что он бежал от Волдеморта, оставив ряды Пожирателей смерти.

— Похоже, он и правда был в укрытии, — задумчиво согласилась Андромеда. — Регулус явно плохо питался.

— Что ему было нужно?

— Думаю, на самом деле он хотел повидаться с тобой, — ответила Андромеда, внимательно посмотрев на Сириуса. — Но ваша встреча его очень сильно пугала, поэтому вместо этого Регулус отправился ко мне. Но он оставил кое-что. Именно поэтому я и попросила тебя зайти, если не считать, конечно, того, что я хотела с тобой еще раз повидаться.

Андромеда ласково улыбнулась, отставляя чашку, а потом подошла к шкафчику со столовыми приборами и открыла его. Сириус завороженно смотрел, как она достала ящик с ножами, ложками и вилками и легко дотронулась до нижней панели, которая распахнулась, показывая свернутый лист бумаги. Ничего не говоря, Андромеда отдала его Сириусу.

У него слегка задрожала рука, когда он взял письмо, узнавая Регулуса уже по тому, как он свернул лист. В детстве Сириус дразнил брата за его сложные бумажные творения, но втайне гордился ими. Регулус всегда был примерным сыном, и только эту его привычку не одобряли родители. Сириус осторожно потянул за уголки и расправил прямоугольный лист пергамента. Почерк был похож на его небрежные прописи, но писал Регулус аккуратнее. Сглотнув, Сириус начал читать письмо:

Дорогой Сириус,

Если ты получишь эту записку, знай, что мне жаль. Родители не хотят, чтобы я с тобой связывался, но мне показалось, что это нужно сделать. Он ищет меня, Сириус. Я умру задолго до того, как ты прочитаешь это письмо, и, к сожалению, я так и не смог извиниться лично. Ты был прав насчет него, брат. Чтобы сохранить чистоту крови, он заходит слишком далеко, и его нужно остановить. Я обнаружил слабость Темного лорда и надеюсь, что со временем это удастся и тебе.

Я не могу здесь рассказать слишком много, если это письмо попадет не в те руки. Я не успею закончить то, что задумал, до того как меня найдет Темный лорд, но сделаю все что смогу. Когда придет время, вернись домой, Сириус. Если мне удастся исполнить свой план, первый фрагмент будем там. Уничтожь его.

Я не горжусь многим из сделанного. Таким бунтарем, как ты, я никогда не был, слишком сильно боясь происходящего и веря в убеждения родителей, но, возможно, этот поступок отчасти возместит то, что я совершил. Прощай, Сириус.

Твой брат,

Рег

Твердый камень сдавил Сириусу горло, а тесные повязки обвились вокруг его груди, сжимая легкие. Он смотрел на подпись брата, пока та не начала расплываться. В настоящее время Сириус вернулся, только когда с огромным удивлением почувствовал жжение в глазах. Здесь плакать было нельзя.

— Спасибо, Энди, — хрипло сказал он.

Она кивнула, даже не спрашивая, о чем говорилось в письме. Сириус шмыгнул носом и снова уставился на лист бумаги.

«Соберись, Бродяга».

Значит, Регулус раскрыл секрет Волдеморта. И если Темный лорд не нашел его сразу же, значит, первый крестраж был у их родителей. Сириус не сомневался, что именно имел в виду Регулус, прося возвращаться домой. Эти слова кружились внутри, переростая в воодушевление. Теперь они хотя бы знали, с чего можно начать.

— Мне нужно было отдать письмо тебе раньше, — сказала Андромеда. — Но я очень сердилась на него, и в тот момент мы с Тедом пытались держаться как можно дальше от войны. К тому же я боялась за мужа и дочь.

— Все в порядке. Теперь письмо у меня, — ответил Сириус. — Я бы все равно еще недавно его не понял.

Дверь открылась, и в дом влетел порыв холодного ветра, а за ним послышались громкое хихиканье Нимфадоры и глубокий смех Теда. Лица у них раскраснелись от холода, и они тепло поприветствовали Сириуса. Андромеда предложила ему остаться на обед, но он вежливо отказался. Письмо жгло его, и Сириусу срочно нужно было что-нибудь сделать, иначе он взорвется от обуревающих его чувств. Перед уходом Сириус поцеловал любимую кузину в щеку.

— Прощай, Энди. И опять-таки, ты и понятия не имеешь, что это значит, — горячо сказал он.

— Ну что ж, может быть, однажды и узнаю, — только и ответила она. В ее глазах мелькнула печальная искорка, и Сириус понял, что она вспомнила сестер. Беллатриса никогда ни к кому не проявляла теплых чувств, а вот Нарцисса… что ж, может быть, здесь все было иначе. Андромеда слегка сжала его руку. — Будь осторожен, Сириус.

— Постараюсь.

Он нацепил на лицо озорную ухмылку, и Андромеда закатила глаза, а потом закрыла дверь со словами:

— Ладно, Дора, дай мне взглянуть на эти синяки.

— Мама! Я ведь тебе уже говорила: называй меня Тонкс!

Сириус коротко рассмеялся и снова отправился в путь. Даже если сестры Андромеды с ней никогда не помирятся, она была счастлива, так как сама устраивала свою жизнь и сделала ее просто прекрасной. Сириус задумался, будет ли у него что-нибудь подобное. Ему никогда особо не хотелось заводить семью, но сейчас… от этой идеи становилось теплее на душе, и Сириус нерешительно добавил ее в свой список.

* * *

Сириус решил, что сложнее всего будет с его матерью. Они совсем не общались, если не считать короткой записки, которую прислала Вальбурга Блэк с совой два с половиной года назад, сообщая о смерти отца Сириуса. Это послание он проигнорировал. Насколько Сириус знал, мать даже не выходила из дома. Можно было легко представить, как Вальбурга чахла в этом мрачном месте в обществе одного лишь Кричера, делясь с ним своими бессвязными бреднями, которые сводились к тому, как важно сохранять чистоту крови. Она была одержима этой идеей. Сириус чувствовал отвращение от одной только мысли о том, что придется видеться с матерью. Стоит ему появиться на пороге, как старая карга закричит и выгонит его из дома.

— И что ты предлагаешь? — только и спросил Джеймс, когда Сириус озвучил свои сомнения.

Они общались приглушенно, стоя за дверью в кабинет Лили. Римус наконец задремал, сидя в кресле и держа на коленях огромную книгу с пятнами, появившимися от старости.

— Не знаю, — задумался Сириус. — Может, заглянуть посреди ночи? Тогда она будет спать. Кричер, правда, очень любит бродить по ночам, поэтому придется разобраться с ним и с любыми охранными заклятиями, которые эта ненормальная ведьма наложила на дом.

— Как мы узнаем, что перед нами крестраж?

— Это может быть все что угодно. Черт, там полно предметов, окруженных темной магией, которые могли понравиться Волдеморту.

— Этой вещи не должно было быть в доме, когда ты там жил, — заметил Джеймс.

— Да. Можно попробовать обыскать комнату Рега.

— Или, — прервал его Джеймс, — можно спросить Кричера.

— Только через мой труп.

В тусклом свете в коридоре Сириус увидел, как на лице Джеймса отразилось раздражение.

— Энди сказала, что, когда Регулус пришел к ней, с ним был Кричер. Возможно, ему что-то известно, Сириус.

— Он расскажет матери, а она — Белле, и тогда Волдеморт узнает, что мы задумали, — возразил Сириус.

— Можем убедить его сохранить это в тайне, — сказал Джеймс, но на этот раз в его голосе было меньше уверенности.

— Послушай, пока есть выбор, я с Кричером общаться не хочу, — процедил Сириус сквозь стиснутые зубы. — А если мы и будем с ним говорить, то сотрем ему потом память. Никому нельзя знать, что мы там были.

— Ладно, хорошо. А что нам делать с…

Джеймс прервался, кивнув в сторону кабинета. Дверь была слегка приоткрыта, и сквозь щель Сириус видел Римуса: он склонил голову набок, и его пепельно-каштановые волосы падали ему на лицо. Сириус пожевал нижнюю губу.

— Он захочет пойти с нами.

— А надо?

Сириус разделял тревогу Джеймса. У него в голове наперегонки носились сотни возможных сценариев. Никому из тех, кто не входил в Орден, нельзя было знать, что Римус выздоровел и запомнил те пытки, которым его подвергли. Пока этого нельзя было допустить.

— Я иду с вами.

Сириус вздрогнул. Римус встал в дверном проеме. Сна у него не было ни в одном глазу, и смотрел он жестко и решительно. Джеймс хотел что-то возразить, но Римус сердито посмотрел на него, и он закрыл рот, так и не успев ничего сказать.

— Я не инвалид и мне уже надоело здесь сидеть и заниматься только исследованиями. Я пойду с вами, и мы справимся со всем вместе.

— Мы вовсе не думаем, что ты инвалид, Лунатик, — попытался его успокоить Джеймс. — Просто волнуемся… если Волдеморт узнает…

— Значит, нам придется сделать так, чтобы он ничего не узнал.

Когда они закончили обсуждать план, была уже половина первого ночи. Стало ясно, что без Римуса им пришлось бы гораздо тяжелее. Он всегда лучше всех создавал защитные заклинания и продумывал любые возможные варианты. Работа над планом немного напомнила Сириусу розыгрыши, которые они устраивали в школе. Им нужно было знать, как попасть туда, куда нужно, и вернуться обратно; также они придумывали несколько способов, чтобы их не поймали, и пытались предположить, что может пойти не так. Вот только на этот раз Мародеры собирались вломиться в дом, где Сириус провел детство.

Они трансгрессировали в парк за пределами площади Гриммо. Было холодно, и их ноги скользили по замерзшей слякоти. Взглянув наверх, Сириус увидел сквозь ветки лишь несколько звезд; все остальное освещали лондонские уличные фонари. Они были тусклыми, но в их свете виднелись облака пара, вырывающиеся изо ртов. Когда перед друзьями возник дом Блэков, Сириус многозначительно посмотрел на Римуса, и тот, закатив глаза, надел мантию-невидимку. Они договорились, что он пойдет с ними, только если будет скрыт от чужих глаз.

Трое друзей вышли из парка и, отойдя от дома, отправились в конец квартала. Со стороны городских домов наверх вел пожарный вход, куда они с легкостью попали, с помощью магии опустив лестницу и забравшись на крышу. Сириус шел впереди, балансируя на коньке. Оказавшись на крыше дома Гримо, Мародеры сели на корточки, и городские огни распростерлись перед ними, как яркая равнина. Почему-то в этот момент Сириусу пришла в голову дурацкая мысль: он подумал о каменных горгульях в Хогвартсе.

— Уверен, что нам сюда можно? — спросил бесплотный голос Римус.

— Ага. Родители так никогда и не догадались, как я летом выбирался из дома и возвращался обратно. Они бы не стали загораживать этот проход.

Впрочем, той уверенности, которая была в его голосе, Сириус на самом деле не чувствовал. Если он ошибается, зайти в дом они не смогут.

Не обращая внимания на сомнения, Сириус осторожно соскальзывал по крыше, пока не нашел надколотую черепицу, которая располагалась через три плитки от водосточной трубы. Он осторожно сунул внутрь палец, подцепил им задвижку и, слегка потянув, открыл квадратный люк, где хватало места как раз на одного человека. Сунув голову в зияющий проем, Сириус увидел непроглядную темень и, опустив палочку, пробормотал:

— Люмос.

В поле зрения появилось крошечное пространство, заполненное складскими ящиками и пыльной одеждой. Сириус обвел комнату палочкой.

— Специалис ревелио, — сказал он, но ничего не произошло.

Взглянув на Джеймса и пожав плечами, Сириус опустился в проем, стараясь при приземлении как можно меньше шуметь. Дверь в каморку была закрыта, поэтому Сириус прижал к ней ухо и, ничего не услышав, медленно ее открыл. Его старая спальня почти не изменилась, и он ухмыльнулся, заметив, что чары вечного приклеивания, наложенные им, по-прежнему работали. Комната была невероятно пыльной и покрылась паутиной. Мать, вероятно, сдалась и попросту заперла ее, отделяя от остального дома.

— Все чисто, — прошептал Сириус.

Джеймс и Римус зашли следом, не издавая ни звука, если не считать едва заметного шуршания одежды.

— Черт возьми, Бродяга, — тихонько рассмеялся Джеймс, внимательно рассматривая фотографии на стене, выкрашенной в отвратительный красный цвет. — Твоя мать, должно быть, пришла в ужас, когда все это увидела.

Сириус широко улыбнулся. Он перекрасил стены, когда ему было двенадцать, а фотографии собирал несколько лет, из-за чего Вальбурга сердилась все больше и больше. Никто из Мародеров никогда не видел его комнаты. Как только Сириус вернулся домой после первого курса, ему запретили приглашать домой друзей. Римус снял капюшон мантии и теперь молча рассматривал фотографию посередине стены.

— Мы были такими…

Но закончить он так и не смог. Сириус встал рядом с ним. Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост смеялись перед камерой, невинные и счастливые. Сириус смотрел на Питера, чувствуя, как в груди у него поднимается знакомый гнев. Он направил палочку ему на лицо, и Хвост на фотографии съежился.

— Не надо, — тихо сказал Джеймс, кладя ладонь на руку Сириуса. — Пусть остается. Это было… раньше, когда еще ничего не случилось. Тогда он был хорошим. К тому же нам нельзя оставлять следов.

Сириус неохотно опустил руку, подошел к двери и потянул за ручку. Дверь была заперта.

— Алохомора.

Замок щелкнул, дверь открылась, и перед ними показался темный коридор верхнего этажа. Сириус снова пошел первым, указав остальным идти в точности по его следам. Он обошел половицы, которые скрипели и трещали, направляясь к лестничному пролету, а потом спустился в комнату Регулуса. Его чувства обострились, и Сириус услышал знакомое бормотание Кричера. Пока все было в порядке.

Они переступили порог комнаты Регулуса, не обращая внимания на табличку, которая гласила: «Не входить без ясно выраженного разрешения Регулуса Арктуруса Блэка». Сириус взглянул на Джеймса и туда, где, как ему казалось, должен был стоять Римус, а потом они начали поиски. Лунатик сказал им, что крестражем может оказаться дневник, кольцо или что-нибудь, связанное с Хогвартсом. Сириус подумал, что у любого ученика будет множество предметов, напоминающих о школе, но Римус указал, что это должно быть что-то особенное, существовавшее в единственном экземпляре. Им нужно было тщательно обыскать комнату, проделав эффективную работу, поэтому Мародеры заранее договорились, чем займется каждый из них. Сириус сразу же подошел к столу, набрасывая заклятия, которые должны были показать скрытые предметы, и тщательно рассматривая содержимое ящиков. Когда ему попались на глаза предметы, имеющие сентиментальную ценность, и одежда, Сириус почувствовал странную тоску, камнем висящую в груди. Можно сказать, что брата он уже оплакал, но предсказать, когда нахлынут чувства, было невозможно. Теперь Сириус горевал о том Регулусе, которого никогда не знал.

Прошел почти час, а они так ничего и не нашли. Джеймс уже начинал переживать, а Римус снял мантию и нервничал все больше и больше. Сириус взглянул на часы. Чем больше они здесь оставались, тем выше был шанс того, что их обнаружат. Они и так чуть не попались, когда Вальбурга зашевелилась внизу. Трое нарушителей замерли на месте, слушая, как она медленной поступью прошла в уборную, слила воду и вернулась в постель. Прошло почти десять минут, перед тем как они осмелились пошевелиться, ожидая, когда сон овладеет Вальбургой.

— Не получается, — прошипел Джеймс. — Мы точно не можем просто призвать эту чертову штуковину?

— Никаких призывающих заклинаний, — твердо возразил Римус. — Из-за них здесь точно будет шум. К тому же Волдеморт, скорее всего, подумал об этом и наложил защитные чары, чтобы крестражи нельзя было найти так просто. — Римус поднял серебристые складки мантии-невидимки. — Где еще можно поискать, Бродяга?

— Пожалуй, внизу, — обеспокоенно сказал Сириус. Они приближались к обиталищу Кричера. — Если мама нашла крестраж и не поняла, что это… он может быть в ящике в гостиной или в библиотеке. Если нет… возможно, он у Кричера.

Сириус от всей души надеялся, что это не так.

Библиотека и гостиная находились на втором этаже, ниже спальни Вальбурги Блэк. Мародеры осторожно спустились мимо рядов отрубленных голов эльфов-домовиков. Джеймс приподнял брови, взглянув на Сириуса, и тот обрадовался, что им нельзя разговаривать, учитывая, что мать спит через несколько комнат от них. Осмотр они решили начать с гостиной.

После побега Сириуса она почти не изменилась. На полках лежали разнообразные побрякушки и старинные предметы. Древние книги с картами и записями с почти забытыми тайнами семьи Блэков хранились за волшебным стеклом. Рояль покрылся пылью, ведь на нем давно уже никто не играл. Сириус пробежался пальцами по белым клавишам, страстно желая нажать хоть одну.

— Сириус, — прошептал Римус.

— Я не собираюсь…

— Нет, взгляни.

Так как Римус оставался невидимым, он не мог указать пальцем, но Сириус и так все понял, когда взглянул на полки. Один из стеклянных шкафчиков был приоткрыт. В деревянном шкафу из грецкого ореха на второй полке выделялся среди пыли пустой овал. Джеймс внимательно рассмотрел очертания, сдвинув брови вместе.

— Как думаете…

Сириус приложил палец к губам, прислушиваясь. Снизу доносился звук: гортанное бормотание, прерываемое лязгом. Голос становился громче, и, судя по всему, его обладатель был очень расстроен.

— У Кричера ничего не получается, никогда не получается. Бедный хозяин Регулус, у Кричера ничего не выходит. Совсем ничего не выходит!

Лязг участился, хриплые отчаянные возгласы стали тише. Эльф, видно, вспомнил, что его хозяйка еще спит. Сириус, широко раскрыв глаза, посмотрел на Джеймса.

— Регулус, — повторил он.

— Мы можем наложить на него заклинание забвения, — напомнил ему Джеймс, и Сириус пожевал губу, размышляя, а потом кивнул, заходя в кухню первым.

Несмотря на лязг, Кричер продолжал говорить. Из открытой двери был виден свет лампы. Сириус положил руку Джеймсу на плечо, предлагая ему остаться позади, а потом беспечно шагнул в кухню.

Эльф стоял спиной к Сириусу, бормоча:

— Кричер не может выполнить волю хозяина, не может, не может!

Он постоянно ударял огромным кухонным ножом по предмету перед собой, а потом бил себя рукояткой по голове. Воспоминания о жизни в этом доме всплыли на поверхность, и Сириус подавил сильную обиду, не выветрившуюся даже в двадцать один год.

— Здравствуй, Кричер, — поприветствовал он эльфа.

Тот обернулся, держа нож перед собой, и Сириус поднял руки вверх.

— Хозяин Сириус, — пропыхтел Кричер. — Зачем молодой хозяин вернулся домой? Разбил матери сердце, да. Нужно сказать хозяйке, да, нужно сейчас же ей сказать…

— Нет, я запрещаю тебе говорить об этом моей матери, — оборвал его Сириус.

Он не знал, послушает ли его эльф, и тот, похоже, размышлял над тем же вопросом.

— Будет ли Кричер слушаться молодого хозяина? Хозяйка выжгла его с семейного древа…

— И я этому рад, — выплюнул Сириус и понял, что совершил ошибку.

Кричер бросил на него злобный взгляд и попытался прошмыгнуть мимо. Сириус схватил его сзади за грязную набедренную повязку, швырнул на пол, чуть не порезавшись о нож, а потом вытер руки о штаны.

— О, хозяйка услышит об этом, обязательно услышит, — захихикал Кричер.

Его лицо озарила улыбка, и Сириус понял, что эльф собирается трансгрессировать в комнату Вальбурги.

— Меня послал Регулус! — выпалил он, и Кричер замер на месте.

— Хозяин Регулус умер, — медленно провозгласил он, и его уродливые уши затряслись. — Х-хозяин Регулус умер, а Кричер не может выполнить его последнюю волю!

— Тихо! Кричер, ты разбудишь…

— Кричер не справился! — заскулил эльф, бросая нож на пол и ударяя себя кулачками по голове.

— С чем ты не справился? — требовательно спросил Сириус, начиная сердиться все больше и больше.

— Хозяин Регулус велел Кричеру никому не говорить, — прошипел эльф, прекращая бить себя и слезящимися глазами глядя на предмет, лежащий рядом.

Сириус внимательно посмотрел на него. Это был изысканный серебряный овал с крошечными изумрудными вкраплениями, похожий на медальон. Изумруды были выложены в форме змеи, изображающей букву «С». Сириус подошел к медальону. Легкий порыв ветра коснулся его щеки, а потом кто-то невидимый схватил Сириуса за руку.

— Кричер, — осторожно произнес он, — Регулус приказал тебе уничтожить этот предмет?

Кричер раскрыл рот, показав гниющие десна, а потом неохотно кивнул. Сириуса охватило возбуждение, преодолевающее его отвращение к домовому эльфу.

— Хозяин Регулус сказал Кричеру, что медальон нужно уничтожить, но не объяснил почему. Он велел Кричеру поменять медальоны, а потом его у-утащили под воду и… и…

Кричер прервался, громко всхлипнув.

— Что? — резко переспросил Сириус, схватив эльфа за руку и встряхнув его. — Что с ним случилось?

Кричер отскочил назад, потирая то место, где его коснулись.

— Мертвые руки. Мертвые руки утащили хозяина вниз. Кричер должен уничтожить медальон хозяина.

— Бред какой-то, Кричер, — процедил Сириус сквозь стиснутые зубы.

Его сердце билось, страстно желая узнать больше. Никто, кроме эльфа, не знал, что случилось с Регулусом.

— Там была пещера, — пробормотал Кричер. — Спрятанная, тайная, темная пещера. Злая вода, полная мертвых существ. Хозяин взял с собой туда Кричера, на остров с ядом. Хозяин Регулус велел, чтобы Кричер уничтожил медальон, а у Кричера ничего не получилось…

Сириус вздохнул, понимая, что узнать историю целиком у него сейчас никак не получится. Он взглянул на крестраж, пытаясь найти способ забрать его так, чтобы Кричер не поднял шум. Римус толкнул Сириуса, указывая, что нужно поторопиться, и он внимательно посмотрел на эльфа.

— Кричер… — неуверенно начал Сириус. — Знаешь… Регулус написал мне письмо. Он хотел, чтобы я помог тебе. Вот, взгляни.

И Сириус достал из кармана тщательно сложенный пергамент. Кричер не умел читать, но, быть может, эльф увидит складки и вспомнит, что так сворачивал письма только Регулус. Сириус оказался прав. Кричер лишь раз взглянул на пергамент и, икнув, всхлипнул. Сириус убрал письмо, не дав эльфу коснуться его. — Если… если ты отдашь мне медальон, обещаю: я сделаю все возможное, чтобы уничтожить его.

— Х… хозяин Сириус разобьет медальон?

Кричер колебался. Бросив взгляд на карман с письмом, он заломил руки. Наверху раздался скрип.

— Торжественно клянусь жизнью своего брата, — отчаянно добавил Сириус. — Я уничтожу медальон, как только смогу.

— Он клянется жизнью хозяина Регулуса, — тихо сказал Кричер, а потом, к полнейшему изумлению Сириуса, встал, взял крестраж и отдал его Сириусу, отвесив дерганый поклон.

Медальон был холодным и оттягивал руку. Сириус задержал дыхание, размышляя, не может ли часть души Волдеморта внутри почувствовать его, но ничего не произошло.

— Спасибо, Кричер, — выдохнул он.

— Кричер выполнил приказ хозяина Регулуса. Это честь для него.

Кажется, эльф был в благоговейном восторге. Сириус никогда не думал, что Кричер может испытывать столько чувств, но теперь заметил, что с его плеч как будто свалился какой-то груз. Из глаз эльфа покатились слезы.

Но больше тратить время было нельзя. На лестнице раздались шаги.

— Кричер, маме об этом рассказывать не смей, — велел Сириус едва слышно. — Регулус бы не хотел, чтобы она знала. Не говори ей, что я был здесь.

— Хозяин Регулус велел Кричеру молчать, — сказал эльф так, как будто это было очевидно.

Сириус стоял, размышляя, стоит ли ему сказать что-либо еще. Впервые их разговор закончился не оскорблениями, и ему казалось, что нельзя оставлять эльфа в кухне, когда у него по лицу стекают крупные слезы.

— Ну что ж. Прощай, Кричер.

— Хозяин Сириус должен торопиться. Он должен уничтожить медальон.

— Да, — согласился Сириус.

Слегка махнув рукой, он поспешил вверх по лестнице, схватил Джеймса за руку и втащил его в прихожую.

— Это оно? — зашипел друг, и Сириус понял, что все еще сжимает в руке медальон.

— Да, — ответил он, внимательно прислушиваясь к шагам.

Сверху раздался недовольный каркающий голос:

— Это ты, Кричер?

— Да, хозяйка, Кричер здесь, — прохрипел домовой эльф.

— Идем, — прошептал Сириус, толкая Джеймса к двери и надеясь, что Римус не отстал.

— Через входную дверь? — встревоженно спросил Джеймс, явно думая о всех тех защитных мерах, которые перечислили друзья.

— Она для того, чтобы не впускать людей, а выйти можно, — ответил Сириус, молясь, чтобы он оказался прав. — Алохомора!

Замок щелкнул, и дверь открылась. Спотыкаясь, они вывалились на ступеньки перед дверью. До Сириуса дотронулось что-то твердое и невидимое, и он убедился, что Римус шел за ними. Джеймс как можно тише закрыл дверь, а потом все трое бросились через дорогу, в кромешную тьму под деревьями парка.

Тяжело дыша, Сириус широко улыбнулся.

— У нас получилось, — сказал он.

— Всю работу проделали вы с Регулусом! — засмеялся Джеймс.

В груди Сириуса появилось теплое болезненное ощущение. Капюшон мантии упал с лица Римуса, и было видно, что он тоже искренне улыбается краешками губ. Сириус поднял крестраж так, что он замерцал в свете уличного фонаря, просачивающегося сквозь деревья. Их накрыло торжество вперемешку с ужасом. Пусть они и завладели одним крестражем, но было множество других предметов, которые надо было уничтожить.

— Может, все остальные мы заберем так же легко, — шутливо, но неискренне сказал Сириус.

Он взглянул на Римуса, который по-прежнему не сводил глаз с медальона. Лицо у него напряглось, когда он внимательно рассматривал крестраж, а все радостные чувства исчезли, сменившись мрачным выражением в глазах. Сириус вдруг понял, что эта вещь содержала в себе часть того дьявола, который ежедневно пытал Римуса. С каждой секундой отвращение все сильнее охватывало Сириуса, и скоро у него осталось только одно желание: бросить медальон под ноги и топтать его, пока он не превратится в пыль, а потом уничтожить и ее.

Джеймс встретился с Сириусом взглядом, и тот понял, что они думают об одном и том же.

— Ну и как нам его уничтожить? — тихо пробормотал Джеймс.

Римус промолчал.